Jump to content

В. Казимиров Мир Карабаху


Recommended Posts

Письмо В.Н.Казимирова докладчику ПАСЕ по Нагорному Карабаху Д.Аткинсону

Москва, 3 декабря 2004 года

Уважаемый господин Дэвид Аткинсон,

Вам пишет посол России Владимир Казимиров в связи с проектами документов ПАСЕ по Нагорному Карабаху (занимался урегулированием карабахского конфликта в самый острый период войны: в 1992-96 гг. был главой посреднической миссии России, полномочным представителем Президента Российской Федерации по Нагорному Карабаху, участником и сопредседателем Минской группы ОБСЕ от России, участвовал в прекращении военных действий и продолжаю следить за Карабахом).

1. Начну с роли России, которая никак не отражена в материалах ПАСЕ. Более того, пункт 6 проекта Резолюции предлагает выразить признательность сопредседателям Минской группы и личному представителю Действующего председателя ОБСЕ за их неустанные усилия, особенно за достижение прекращения огня с 12 мая 1994 года.

Общеизвестно, что прекращение огня в Карабахе было достигнуто при посредничестве России, а не ОБСЕ (до 1995 года - СБСЕ). Россия ещё не была тогда сопредседателем Минской группы (Сопредседательство учреждено лишь полгода спустя - в декабре 1994 года). Пост личного представителя Действующего председателя учрежден ещё позднее. Так что ни ОБСЕ, ни Минская группа, ни личный представитель Действующего председателя ОБСЕ не причастны к установлению перемирия (нисколько не хочу умалить заслуг последнего в проведении с тех пор мониторинга режима прекращения огня).

Совет Безопасности ООН в своих резолюциях 874 (1993) и 884 (1993) не стеснялся отмечать посреднические усилия России, а Будапештский саммит ОБСЕ (1994) сделал это трижды, выразил признательность за "решающий вклад Российской Федерации". Неужели эксперты, готовившие проекты документов для Докладчика ПАСЕ, не ведают этого или, несмотря на факты, предпочли не отмечать роль России в прекращении кровопролития в Карабахе и присвоили её ОБСЕ? Вряд ли такие неточности нужны ПАСЕ.

Этого нельзя делать и потому, что сначала в ОБСЕ пытались даже игнорировать перемирие, достигнутое Россией (Постоянный комитет ровно через неделю, 19 мая 1994 года, принял такой документ, будто ничего не произошло). Справочники ОБСЕ упорно называют прекращение огня неофициальным. Желательно писать историю поаккуратнее, достоверно.

2. Важные международные документы по карабахскому урегулированию всегда готовились на сбалансированной основе, чтобы облегчить сторонам выход на компромиссы. Ни один из них не был столь односторонен - с креном в пользу Азербайджана, как Ваши проекты (ни в ООН, ни в ОБСЕ - возможно, лишь в ОИК, но это объяснимо). Необходимо учитывать особую чувствительность сторон конфликта к каждой детали. Вполне уместна тут клятва Гиппократа - "не навреди" переговорному процессу, ибо каждая сторона наверняка будет использовать любой перекос в своих интересах.

Вполне понятны уважительное отношение к Вашему предшественнику - г-ну Терри Дэвису, а также короткий срок Вашей работы над Докладом. Но всё же основным ориентиром должно оставаться максимальное приближение к истине, к объективной оценке конфликта, недопущение перекосов и расхождений с ОБСЕ, занимающейся его урегулированием, что может привнести сумятицу, затруднить её работу. А этого пока не удалось избежать.

3. Одна из главных причин, видимо, в том, что мало учтены предистория конфликта, ход военных действий в 1992-94 гг., процесс урегулирования, отношение сторон конфликта к международным документам и миротворческим инициативам, а всё это повлияло на нынешнюю напряженную ситуацию. Многие проблемы в карабахском конфликте возникли по обоюдной вине сторон (и этнические чистки, и оккупации, и бурный рост числа беженцев и перемещенных лиц), а в Ваших проектах вина за это фактически сдвинута лишь на армянские стороны. Мне вовсе не надо оправдывать их, но необходима непредвзятая оценка линии всех сторон. Тем более, что как раз Азербайджан был основным носителем силового подхода к конфликту и той стороной, которая отвергала и отклоняет шаги, нацеленные на снижение напряженности.

4. Довольно опасны выборочные ссылки на основные международные документы (резолюции Совета Безопасности ООН, решения в системе ОБСЕ). Стороны охотно выхватывают из них лишь выгодное для себя, игнорируя всё остальное и уклоняясь от выполнения своих обязательств по ним.

В проекте Резолюции говорится о резолюциях СБ ООН и решениях Хельсинкской дополнительной встречи Совета министров СБСЕ от 24 марта 1992 года, но замалчивается решение Будапештского саммита ОБСЕ от 6 декабря 1994 года - самое высокое и наиболее обстоятельное по переговорам. Будапешт и дополнил, и скорректировал Хельсинки. Два документа отличаются не только уровнем, но и временем их принятия. К марту 1992 года Карабах ещё не знал таких военных действий, как позднее. В документе Хельсинки даже нет понятия "конфликтующая сторона". Там были даны лишь контуры проведения Минской конференции (но Азербайджан выдвинул предварительные условия, чем блокировал её созыв, а затем проигнорировал и все призывы СБ ООН созвать конференцию).

Будапештский саммит ОБСЕ прошёл после наиболее острой, военной фазы конфликта: главы 52 государств поручили не Минской группе, а её Сопредседателям провести переговоры между конфликтующими сторонами. На этой фазе мы и находимся - переговоры должны вестись не только между Арменией и Азербайджаном, а между конфликтующими сторонами, включая Нагорный Карабах (неслучайно в Будапеште говорилось не об обеих, а обо всех сторонах - см. пункт 6 Вашего проекта Резолюции).

5. В резолюциях СБ ООН и документах ОБСЕ (например, в заявлении Действующего председателя от 31 марта 1995 года и предложениях сопредседателей Минской группы ОБСЕ в 1997-98 годах) Нагорный Карабах то косвенно, то прямо признается стороной в конфликте (это отрицает только Азербайджан, не желающий - опять же вопреки призывам СБ ООН - входить в прямые контакты с этой стороной). В Ваших проектах Резолюции и Рекомендаций этот вопрос почти обойдён, конфликт сведён лишь к Армении и Азербайджану - это на руку Баку. (А в пункте 18 Доклада Вы верно излагаете эту проблему). В предварительном проекте Резолюции (пункт 9) правильный призыв к Баку установить контакты с представителями политических сил Нагорного Карабаха по статусу "смазан" включением в текст и азербайджанской общины Нагорного Карабаха.

Сторона конфликта - Азербайджан, а не азербайджанская община Нагорного Карабаха. Между позициями Азербайджана и азербайджанской общины Нагорного Карабаха нет различий, её интересы отстаивает Баку. Не стоило бы использовать в ПАСЕ и азербайджанскую лексику, нарочито пренебрежительную в отношении армян Нагорного Карабаха - называть общиной его основное население (разве можно сказать "британская община Лондона", "азербайджанская община Баку", "русская община Москвы"?).

6. Проекты содержат ссылки на 4 резолюции СБ ООН, но акцент сделан лишь на требовании вывода оккупирующих сил. Остаётся в стороне весь комплекс требований этих резолюций, а главное - как стороны выполняли их, насколько своевременно и полно? Адекватно толковать эти резолюции можно лишь с учетом той обстановки, когда их принимали, и иерархии требований и призывов по смыслу. Все четыре резолюции приняты в самый разгар военный действий (апрель-ноябрь 1993 года). Поэтому естественно, что их главнейшим, стержневым требованием было прекращение огня, военных действий и враждебных актов. Мне, как никому другому, известны факты того времени.

На протяжении этого периода и далее - до мая 1994 года, то есть более года руководство Азербайджана упорно игнорировало главное требование всех 4 резолюций и продолжало ставку на силовое решение конфликта, несколько раз нарушало прекращение огня, уклонялось от договоренностей об этом и от других миротворческих инициатив. Оно пошло на перемирие вовсе не ради выполнения резолюций СБ ООН, а перед угрозой полного поражения на фронте и потери власти. Хватало проблем и с армянами, но те всё же были гибче и конструктивнее. Это имеет самое прямое отношение к тяжким последствиям войны: захваты территорий, нарастание потока переселенцев и на совести руководства Азербайджана, а не только Армении и Нагорного Карабаха.

Резолюция 853 требовала безоговорочного вывода оккупирующих сил, но в последующих резолюциях 874 и 884 уже не было этого cлова - не мог же СБ ООН "вознаграждать" одну из сторон за срыв своих резолюций! Красноречивы формулировки резолюции 884. Нельзя не учитывать, что вывод войск стал и был в итоге предметом переговоров между сторонами конфликта.

7. То, что Баку изначально пренебрёг выполнением самого главного требования всех резолюций СБ ООН, не могло не сказаться и на выполнении других требований, в том числе армянскими сторонами, вело к невыполнению этих резолюций в целом. Ваши проекты в основном построены на том, что армяне (те и другие) не выводят оккупационные силы, настаивая сразу на "пакетном" урегулировании. Это верно. Но столь же верно, что руководство Азербайджана фактически не выполнило ни одного требования или призыва четырех резолюций СБ ООН. Не выполняет оно и сейчас целый ряд требований и призывов. Более того, вопреки им, требует, чтобы Турция сохраняла блокаду Армении, регулярно угрожает заново решить конфликт силой, не раз отвергало меры доверия, потворствует антиармянской истерии в Азербайджане, но об этом ни слова. Баку и сейчас явно "опережает" Ереван и Степанакерт по этим негативным проявлениям, а Ваши проекты в лучшем случае ограничиваются призывами к сторонам "на равных".

8. В пункте 3 Вашего Доклада отмечено, что оккупировано 8 районов Азербайджана за пределами Нагорного Карабаха. На самом деле - 7 районов (5 полностью и 2 частично). В проектах говорится лишь об оккупированных землях Азербайджана, но есть и армянские земли под азербайджанской оккупацией (например, Арцвашен или Башкенд).

9. Вызывает сомнения идея создания при ПАСЕ комитета ad-hoc по Нагорному Карабаху. Конечно, это дело ПАСЕ, но стоит ли создавать структуры, параллельные Минской группе ОБСЕ? Ведь стороны так и будут выискивать разницу в позициях двух или более структур, чтобы использовать это, по меньшей мере, в пропаганде, которая сейчас играет вредную роль по "обе стороны баррикад", мешаeт урегулированию.

Есть в проекте и ряд положений, не совпадающих с тем, как данные вопросы рассматривались в переговорном процессе в рамках ОБСЕ. Немало замечаний и по ряду пунктов Ваших документов, но не буду входить в детали. Если потребуется, готов сообщить их конкретно по пунктам.

10. В названии Ваших проектов есть некий дубляж, подобие тавтологии. Формула "конфликт, которым занимается Минская конференция ОБСЕ" имела целью устранить спор сторон по названию конфликта (одна сторона не хотела называть его нагорно-карабахским, только армяно-азербайджанским). Если Докладчик называет конфликт нагорно-карабахским, то нет нужды в том "эвфемизме". Тем более что Минской Конференции не было и пока нет.

Уважаемый господин Дэвид Аткинсон,

Цель этого письма вовсе не в том, чтобы перебросить на Баку вину за нерешённость карабахского конфликта. Но ввиду крена Ваших проектов в одну сторону, мне пришлось показывать, что дело не столь однозначно, намного сложнее - виноватых в нынешнем тупике больше.

Уверен, что такая авторитетная организация, как ПАСЕ, могла бы более взвешенно подойти к проблемам урегулирования конфликта в Карабахе.

С самыми добрыми пожеланиями Владимир Казимиров.

http://www.regnum.ru/news/377666.html

Link to post
Share on other sites
  • Replies 75
  • Created
  • Last Reply

Top Posters In This Topic

Top Posters In This Topic

Posted Images

Вот еще от Казимирова, было опубликовано раньше.

Владимир Казимиров. Карабах и резолюции Совета Безопасности ООН

В современной международной жизни резолюции Совета Безопасности ООН относятся к числу определяющих документов. Все государства-члены ООН, разумеется, ориентированы на их полное и своевременное выполнение (а не на какое-то отложенное или выборочное). По карабахскому конфликту есть 4 резолюции (822, 853, 874 и 884). Все они приняты в самый разгар войны в Карабахе, с 30 апреля по 12 ноября 1993 г.

В буксующем переговорном процессе и повседневной словесной войне стороны конфликта нередко ссылаются на их отдельные положения. Увы, каждая нажимает лишь на то, что выгодно ей в этих резолюциях, всячески избегая комплексного подхода и выполнения собственных обязательств. Стороны так электризуют обстановку вокруг конфликта, что тот, кто указывает им на перекосы, тотчас зачисляется в агенты противостоящего лагеря. Несмотря на это, необходимо комплексно рассмотреть основные требования СБ ООН с учётом специфики и хода этого конфликта.

В последние годы выполнения резолюций чаще требует Баку, но лишь в части немедленного, полного и безоговорочного вывода оккупационных сил из 7 районов Азербайджана, занятых армяно-карабахскими войсками, и возвращения туда своих беженцев. Сейчас всё настойчивей охватывают этим требованием и сам Нагорный Карабах; Гейдар Алиев был в этом умереннее (нужна чересчур формальная логика, вряд ли применимая к конфликтным ситуациям, чтобы отнести Нагорный Карабах к оккупированным землям).

Иначе говоря, Азербайджан по сути сводит требования резолюций к освобождению оккупированных территорий. Ему надо привлечь внимание к этому тяжкому последствию вооруженного конфликта, к боли вынужденных переселенцев. Но этим самым хотят также оттеснить на второй план, сдвинуть на "потом" устранение главной спорной проблемы и причины конфликта – определение статуса Нагорного Карабаха.

1. Адекватная трактовка резолюций СБ ООН невозможна без иерархии их требований, без учёта того, что лето и осень 1993 г.- пик войны. Поэтому первоочередным, главнейшим требованием было незамедлительно прекратить огонь, все военные действия и враждебные акты. Оно красной нитью проходит через все 4 резолюции, будто их общий стержень.

СБ ООН выдвинул это требование ещё 30 апреля 1993 г. в первой же резолюции 822, но на его выполнение не хватило целого года и трёх других резолюций. Ещё год лилась кровь, нарастал поток беженцев и переселенцев. "Незамедлительность" прекращения огня не могла означать отсрочки до мая 1994 г. Можно ли столь упорное пренебрежение сторон этим коренным требованием засчитать за своевременное выполнение резолюций СБ ООН?

Каждая новая резолюция учитывала изменения обстановки. После достигнутых с помощью России первых договоренностей об ограничении военных действий, отказа Баку продлить их и последовавшего падения Агдама резолюция 853 от 29 июля призвала стороны "достичь прочных договоренностей о прекращении огня и соблюдать их". Резолюция 874 от 14 октября – когда держалось временное прекращение огня, заключенное при посредничестве России - призвала сделать его эффективным и постоянным. После его срыва азербайджанской стороной последняя резолюция 884 от 12 ноября "самым настоятельным образом" призвала "срочно возобновить соблюдение прекращения огня, установленного в результате прямых контактов, предпринимаемых при содействии правительства Российской Федерации в поддержку Минской группы". Но срочно так и не получилось, на это ушло ещё ровно полгода.

Пора уточнить, какая же сторона нарушала это основополагающее требование всех резолюций и несет особую ответственность за то, что её сбои в решении этой кардинальной задачи положили начало срыву чуть ли не всех остальных требований - комплексному невыполнению резолюций СБ.

Конечно, безгрешных тут нет, но "пальма первенства" всё же бесспорно принадлежит азербайджанской стороне. Даже теряя контроль над своими территориями, руководство Азербайджана – и при А.Эльчибее, и при Г.Алиеве - упорствовало в попытках добиться перелома на фронте и решить конфликт силой, будто не ведая собственной ответственности за появление и расширение оккупации. За годы активного посредничества России набрался целый календарь срывов сторонами прекращения огня, уходов от таких договоренностей и других недооценок миротворческих инициатив (эзоповским языком говорит об этом и резолюция 884). Уже имея все 4 резолюции СБ ООН, Баку трижды (в декабре 1993 г. и феврале 1994 г.) прямо пренебрег шансами положить конец военным действиям.

Прекращение огня с 12 мая 1994 г. достигнуто при содействии России не столько по резолюциям СБ ООН, сколько на основе заявления Совета глав государств СНГ от 15 апреля 1994 г., но цель была общей. Это соглашение уже было иным, чем прежние: не временным, на столько-то дней, а бессрочным (по умолчанию), то есть практически постоянным, и подписано по настоянию Москвы не двумя, как ранее, а всеми тремя сторонами в конфликте (не только Баку и Степанакерт, но и Ереван).

2. Когда война, вопреки всем резолюциям, ещё продолжалась, в них осуждались эскалация военных действий, захваты новых городов и районов, неоднократные нарушения прекращения огня, проведение бомбардировок и артобстрелов населенных пунктов, содержался призыв воздерживаться от всех нарушений международного гуманитарного права. Это также показатель того, что не выполнялось как самое главное, так и многое другое из резолюций СБ ООН.

3. Через все резолюции проходит и требование освобождения захваченных территорий или немедленного вывода всех оккупирующих сил. В Баку утверждают, будто все резолюции требуют безоговорочного вывода, но это не так – только резолюция 853 от 29 июля. Как же исчезло затем слово "безоговорочный" из резолюций 874 и 884? Случайно, по забывчивости? А может быть, вследствие регулярного невыполнения одной из сторон главного требования - о прекращении военных действий? Кто же мог рассчитывать на вывод сил без прекращения боев? А кто не хотел прекращать их? Не мог СБ ООН вознаграждать за невыполнение своих резолюций. Как раз на этом фоне безусловное прежде требование превратилось в предмет переговоров между сторонами. Этот вопрос много раз был темой переговоров, но не решен как из-за позиции армян, так и потому, что Баку сразу же настаивал на выводе отовсюду, даже из Шуши и Лачина, не желая даже касаться статуса НК.

Вряд ли реалистичны чуть ли не ультимативные требования начать с освобождения занятых земель – без рассмотрения других проблем и обязательств по ним. Бесперспективно начинать поэтапное урегулирование без самых надёжных гарантий невозобновления военных действий. А воинственная риторика тем более вообще противопоказана переходу к поэтапному урегулированию. Сопредседатели минского процесса – Россия, США и Франция, призывающие стороны самих найти основы взаимоприемлемого соглашения, тоже не требуют ничего безоговорочного. За упорные попытки тех лет решить конфликт силой продолжают расплачиваться сотни тысяч вынужденных переселенцев. На них же переброшено и бремя безмерного затягивания переговоров. Никто из руководителей не решился взять на себя ответственность за тяготы своего народа, норовя целиком переложить вину на другую сторону.

4. Резолюции СБ ООН содержат ряд других требований и призывов, которые так и остались невыполненными:

а) "восстановить экономические, транспортные и энергетические связи в регионе" (853); "устранение всех препятствий для коммуникаций и транспорта" (874). С самого начала конфликта Азербайджан использовал тотальную блокаду Нагорного Карабаха и Армении, обвиняя, в свою очередь, Армению в блокаде Нахичевани. Для выполнения этих требований он ставит предварительным условием освобождение земель. Кроме того, Баку оборвал контакты с Арменией, а тем более с Нагорным Карабахом во всех сферах;

б) ряд призывов касался переговорного процесса. Так как Азербайджан ещё 19 мая 1992 г. отказался идти на Минскую конференцию, пока армяне не оставят занятые ими Шушу и Лачин, а 6 апреля 1993 г. ушёл с консультаций "минской пятёрки" в Женеве, резолюции СБ ООН предлагали "немедленно возобновить переговоры…в рамках мирного процесса Минской группы" (822), настоятельно призывали воздерживаться от любых действий, мешающих мирному разрешению конфликта, и "продолжать переговоры в рамках Минской группы, а также посредством прямых контактов" (853), призывали к скорому созыву Минской конференции (874).

Переговоры в рамках Минской группы были продолжены в 1994 г., а вот прямые контакты с Нагорным Карабахом, как раз вопреки резолюциям 853, 874 и 884, Баку, наоборот, в конце 1993 г. полностью свернул.

Противостоящей ему стороной резолюции называют "местные армянские силы"(822), "армян нагорно-карабахского района Азербайджана" (853, 884). И под прямыми контактами соответственно понимались контакты Баку-Степанакерт (ещё и потому, что там не раз упоминаются договоренности по прекращению огня при содействии России, а все они, буквально все заключены в 1993 г. со Степанакертом - Ереван в них не участвовал).

Совсем отдельно во всех 4 резолюциях говорилось об ухудшении отношений и напряженности между Азербайджаном и Арменией. Ни в одной из них Армения не отмечалась как противоборствующая сторона (хотя это неточность). Ей адресовались призывы "продолжать оказывать" или "использовать свое влияние" на армян Нагорного Карабаха (853, 884). Нагорный Карабах по смыслу проходит как сторона конфликта, хотя называется - как и Азербайджан – то заинтересованной стороной, то просто стороной (853, 874, 884). Косвенно резолюции подводят к тому, что этот конфликт по конфигурации трехсторонен.

В резолюциях затронуты и другие вопросы, в том числе правовые и гуманитарные, но здесь рассмотрены лишь самые главные, определявшие выполнение или невыполнение этих решений.

Как основные итоги можно констатировать:

АЗЕРБАЙДЖАН упорно не выполнял резолюции СБ ООН в самом основном – прекращении огня, военных действий и враждебных актов, что негативно повлияло и на выполнение других требований. Не выполняет он их и теперь: 1) ни в части восстановления экономических, транспортных и энергетических связей в регионе, 2) ни по использованию прямых контактов с Нагорным Карабахом, 3) ни в отношении созыва Минской конференции.

АРМЕНИЯ и НАГОРНЫЙ КАРАБАХ продолжают не выполнять требования вывода оккупирующих сил из районов Азербайджана за пределами НК, настаивая на пакетном, всеобъемлющем урегулировании.

АРМЕНИЯ мало выполняла призыв оказывать сдерживающее влияние на НК, а сейчас ошибочно подменяет его в переговорном процессе, что опять же, но по иному искажает реальную конфигурацию конфликта.

В итоге единственным достижением остается перемирие, которое держится более 10 лет. Невозможно считать резолюции СБ ООН по Карабаху выполненными, а позиции сторон в конфликте адекватными им. Показательно, что СБ ООН не стал больше принимать резолюций по этому конфликту, ибо их невыполнение сторонами подрывает его авторитет.

Конечно, вряд ли можно считать резолюции 11-летней давности свободными от ошибок и действенными навеки. Они продиктованы реалиями того времени. Вне сомнений, Армения должна была в них считаться стороной, что четче отразило бы трехстороннюю конфигурацию конфликта. СБ ООН не осудил наёмничество, которое уже тогда пустило в нём корни, а затем обрело скандальные масштабы. Есть и другие погрешности.

Сейчас, когда с той или иной целью предпринимаются попытки вновь подключить ООН к урегулированию карабахского конфликта, важно подвести итоги прежнего этапа десятилетней давности. Нельзя закрыть глаза на прошлое – надо извлечь из него уроки.

Необходимо от руководства всех сторон в разных формах и с любых трибун требовать твёрдой политической воли к урегулированию, серьезных усилий и энергичных переговоров (вместо ложных жестов маневрирования, информационной войны и пропагандистских спектаклей). Пока их усилия явно недостаточны. Они должны согласовать основы мирного урегулирования, которые позволили бы в дальнейшем принять новую резолюцию СБ ООН в поддержку исторического примирения между азербайджанцами и армянами.

Международному сообществу надо поставить перед сторонами вопрос – способны ли они признать статус Нагорного Карабаха спорной проблемой? Всему миру это ясно, а о сторонах того не скажешь. Как бы лихо это не звучало, властям всех сторон ещё надо пройти этот тест на реалистичность и способность перехода, наконец, к конструктивному поиску развязок. Если нет, то из-за чего конфликт, за что столько лет надо было вести переговоры? Если да, то это был бы первый шаг отхода от нынешних ультимативных требований, исключающих любое иное решение проблемы, кроме как в свою пользу - первый шаг к более цивилизованному решению спора, устранению тщетных, но опасных позывов к его силовому решению и преодолению тяжких последствий вооруженного конфликта.

http://www.regnum.ru/news/358916.html

Link to post
Share on other sites

.. письмо-бомба !

. но вопрос в том, что: сделает ли г. Аткинсон соответствующие выводы, или будет прикидываться дураком дальше?

Link to post
Share on other sites

Тут уже идёт пропaгандистская война между Западом и Россией. Наш регион и проблемы связанные с ним, стоят на втором плане... Так что, и Аткинсон и Казимиров показывают своим хозяевам, что хлеб они жуют не дормовой.

Link to post
Share on other sites
  • 4 weeks later...

Направлено в газету «Зеркало» (Баку) 2 января 2005 г.

В.Казимиров

БАЗАРНЫЙ ЖАРГОН НЕ ЗАМЕНИТ ДОВОДОВ

Из написанного г-ном Миркадыровым в газете «Зеркало» 25 декабря ближе всего к истине моя любовь к эпистолярному жанру. Подтверждения - моё письмо докладчику ПАСЕ по Нагорному Карабаху Д.Аткинсону и это – в ответ на критику моего послания.

Правда, уже не могу обратиться к г-ну Миркадырову, тем более со словом «уважаемый»: тот, кому не даётся элементарная уважительность, сам лишает себя права на неё. Полюбуйтесь в статье моего оппонента изяществом стиля: «без стыда и совести», «доносы», «потерял чувство меры и стыда», «старческий маразм», «нахально», «подлог», «держать за идиотов», «полный маразм», «бессовестно лгать» и т.п. Такое бывало и в его прежних статьях, но думалось, что это случайность, а оказывается это норма.

Что сделало его рабом базарного или уличного жаргона? Столь топорной работой он оскорбляет собственного читателя - мол, если его не пронять, тот и не способен понять. Тут уж не до присущего Востоку почтительного отношения к старшим – это вообще не для него. Выправлять упущения родителей и школы поздновато, не претендую на это. Не буду касаться и огрехов в русском языке (лишь они ему простительны, поскольку я не мог бы на азербайджанском написать и одной фразы).

Перейду к сути дела. Грубая лексика призвана компенсировать беспомощность в споре по существу проблем, скудность цивилизованных аргументов. Г-н Миркадыров не раз показал свою несостоятельность как полемист: 1) допускал немало «ляпов» - логических и даже фактических; 2) трусливо избегал публиковать мои ответы на свои выпады. Конечно, видной газете неловко обнаруживать в глазах читателей слабости одного из самых пишущих обозревателей. Лучше согрешить против журналистской этики, не дать слова оппоненту, и всё шито-крыто. Вот как раз ещё один шанс подтвердить это.

1). Г-н Миркадыров изначально дезориентирует читателя, будто я пытаюсь убедить всех в том, что достойны международного осуждения действия не Еревана, а Баку. Это же вновь примитивное черно-белое видение вещей: «или – или», а надо видеть «и, и». Он будто бы и не заметил сказанного мной Д.Аткинсону: «Многие проблемы в карабахском конфликте возникли по обоюдной вине сторон (и этнические чистки, и оккупации, и бурный рост числа беженцев и перемещенных лиц)». Обличать только тех или только других - это и есть необъективность, а осуждать вообще поздно.

Вопрос стоит теперь иначе: не дать ни одной стороне конфликта – заимствую сочную лексику - «переврать» других. Ещё маловато написано об извращениях в ходе этой информационной, а точнее сказать – дезинформационной войны. Её особая гнусность (вот тут не жалко и резких слов) состоит в нацеленности на обман, прежде всего, собственного народа. В самом деле – пропагандистскими уловками другую сторону не обманешь, посредники тоже сумеют разобраться, а вот свой народ, да и международное общественное мнение официальная и полуофициальная пропаганда как раз и «держит за идиотов». Карабахскому конфликту место - в книге Гиннесса по лжи на душу населения.

Честным журналистам тут бы и объединить усилия против обмана своего народа, против засилья фальши! А мой оппонент пытается зацепиться и продержаться на рубеже полуправды, признавая, что оккупация 20% территории АР - явное преувеличение, «медвежья услуга» самим себе. И даёт чуть менее ложную цифру - 16 %, но и её нечем подкрепить. То ли не хватило ему политического мужества, то ли знания арифметики?

2). В письме Д.Аткинсону я не столько добивался отражения роли России в прекращении кровопролития в Карабахе, сколько показывал нелепость попытки докладчиков ПАСЕ приписать это ОБСЕ, столько мешавшей посредничеству Москвы - даже в ущерб интересам урегулирования конфликта.

Какую же реакцию вызывает это у г-на Миркадырова? Заступиться за ОБСЕ? Да, нет - как бы вот за это очернить роль России! Чем злее и провокационнее, тем лучше! Например, через трагедию в Ходжалы – это всё, дескать, дело рук Москвы! Ещё царит хаос развала СССР и Советской армии, но уже можно числить 366-й мотострелковый полк российским, независимо от того, кто, где и кому там служит. Ну, давайте припишем этому полку взятие Ходжалы (так ему легче). Но тогда зачем же постоянно обвинять в этой трагедии армян? По такой логике и армяне могли бы обвинить Москву и Киев за бомбежки Степанакерта русскими и украинскими пилотами, а раз пилоты - не азербайджанцы, то Баку тут и не причем! Ему, оказывается, совершенно не известен такой бич этого конфликта, как наёмничество. Вот что такое «наводить тень на плетень».

3). Оппонент дважды обвиняет меня в использовании «доводов, явно противоречащих нормальной логике и международно-правовым нормам», даже в «подлоге». Ну, хоть раз дал бы пример, иначе всё голословно.

4). Почему-то он увязывает сбалансированность основных международных документов по Карабаху с процедурами Совета Безопасности ООН и ОБСЕ, сетует на право вето и консенсус. Но при принятии резолюций СБ ООН по Карабаху не возникало и тени применения «вето», а в Лиссабоне как раз Г.Алиев, опираясь на правило консенсуса, угрожал сорвать принятие итогового документа саммита ОБСЕ в ответ на несогласие Армении с рядом формулировок по Нагорному Карабаху. Известно ли ему, что функция определения агрессии и угрозы миру более 60 лет принадлежит СБ ООН (а не ОИК)?

5). То, что резолюции СБ ООН неверно дают роль Армении в карабахском конфликте, я назвал «явной неточностью» (см. статью «Карабах и резолюции СБ ООН»). А он пишет, будто бы я сказал, что они «как бы не совсем точны»! Неужто его не хватает, чтобы учуять разницу в этих формулировках? Или же это искажается специально?

6). Раз г-н Миркадыров сомневается, что «Азербайджан был основным носителем силового подхода к конфликту», составлю ему календарь некоторых событий 1991-1994 гг. Какое из его суждений не возьми, везде неряшливость, «неточности»… Азербайджан соблюдает прекращение огня не почти, а уже более 10 лет. Автор не очень аккуратно козыряет этим, прямо ставит это в заслугу официальному Баку. А вот в статьях «Выбор, которого у нас может и не быть» (сентябрь 2004 г.) он был гораздо трезвее: «На данном этапе Азербайджан не располагает ни внутренними, ни внешними необходимыми предпосылками для разрешения карабахского конфликта военным путем». Когда же ему верить - в сентябре или декабре: является ли миролюбие заслугой Баку или это вынужденная поза? Насчёт снижения напряженности оппоненту стоило бы разобраться с Ильхамом Алиевым, который недавно сам хвастал ужесточением «холодной войны».

7). Продолжается безнадёжный спор по сути резолюций СБ ООН. Он утверждает, что «Азербайджан почти в течение десяти лет придерживается «самого главного требования всех четырех резолюций СБ» - режима прекращения огня». Надо не ловчить, а штудировать тексты этих резолюций – там и нет такого требования. Это уже производное от них, но само собой разумеющееся. И не только на 10 лет. Там требование немедленно прекратить огонь и военные действия, враждебные акты. Вот его и не выполнял Баку на протяжении всего 1993 г. и почти половины 1994 г. Скажем, масштабное зимнее контрнаступление 1993-94 гг. готовилось и проходило, когда уже имелась не одна, не две, не три, а все четыре резолюции СБ. Десятилетием перемирия не замазать тех фактов. Этим и было положено начало срыву выполнения резолюций Совета Безопасности ООН, осуществление его решений превращено в химеру, дан нелучший пример армянам для вывода оккупирующих сил.

Перемирие больше вытекало из Заявления глав государств СНГ от 15 апреля 1994 г., «Бишкекского протокола» парламентариев СНГ. Оно не было проявлением миролюбия со стороны Баку, а следствием серьёзных военных неудач, средством предотвращения коллапса власти в Азербайджане. Пусть оппонент, не спекулируя перемирием, назовёт хоть одно требование резолюций СБ ООН, выполненное Азербайджаном? Уверен, что ответа от него не дождаться. А ведь как хочется потребовать этого от других…

8). Р.Миркадыров частично признает, наконец, смысловую иерархию требований и призывов в этих резолюциях, но выстраивает собственную «логику очередности» их выполнения. Не понял, что приоритет прекращения военных действий был абсолютным, а остальные требования могли бы выполняться в различных сочетаниях. Но 10 лет перемирия ушли впустую на попытки навязать иной стороне свою схему урегулирования. Бесспорно, вывод оккупирующих сил важен, но это уже предмет переговоров. Оккупация теперь в самом деле крупный раздражитель в плане гуманитарном и эмоциональном, но невозможно доказать, будто бы она блокирует всё остальное. Объективно это не так, хотя заинтересованность Баку в её устранении понятна. И нельзя забывать главного – скорейшее решение этой проблемы требует чётких гарантий невозобновления военных действий. Важно понять, что иного не дано. А то кое-кто ещё пробавляется страшилками!

9). «Община». Пренебрежителен не сам этот термин (есть и Палата общин), а его употребление, нарочитое навязывание основному населению Нагорного Карабаха – армянам (аналог – право и правоприменение). Баку систематически низводит армян НК до уровня его азербайджанской общины или подтягивает последнюю до статуса первых (не путать с равенством прав лиц любой национальности – это совсем другой вопрос).

Армяне – титульная нация НК, где Баку проводил политику демографических сдвигов: в начале 20-х годов азербайджанцы составляли 7% населения НК, а в конце 80-х – уже четверть и не только за счёт естественного прироста. Автономный статус НКАО давался не её азербайджанской общине, не ей адресованы и общие посулы «самой широкой» автономии, а основному населению НК, армянам. С какой бы стати азербайджанцы НК получали бы особый статус по сравнению с азербайджанцами Апшерона или Гянджи?

Есть разница и в переговорном процессе - пора развёрнуто высказаться на эту тему. Даже в решении СБСЕ от 24 марта 1992 г. о «заинтересованных сторонах» на Минской конференции (за которое так цепляется Баку, хотя и блокировал её созыв) есть заметное различие («избранные и другие представители» НК). А после военных действий 1992-94 гг. Будапештский саммит ОБСЕ поручил провести переговоры между конфликтующими сторонами. К ним - в отличие от армян НК - невозможно отнести азербайджанскую общину (когда-то Сталин спрашивал про Ватикан: «А сколько у него дивизий?»).

Вот это «выравнивание» статуса двух частей населения НК (и политически – через выталкивание армян НК из переговоров и иными методами; и терминологически – через слово «община») лишь усиливает настороженное внимание к политике Баку.

10). Р.Миркадыров себя не щадит, подставляясь с Арцвашеном или Башкендом. Причём с таким грохотом! Из-за расхождений с отставным послом РФ грозит серьёзными последствиями для межгосударственных отношений! Похоже, ему легче диктовать или строчить, чем перечитывать сочинённое. Лев Толстой говорил: искусство писать состоит в зачёркивании написанного. Тем более написанного неверно! Но лень-матушка подводит, и проскакивает очередной «ляп». Пусть теперь г-н Миркадыров разъяснит читателю, когда и при каких обстоятельствах Арцвашен (Башкенд) перешёл под юрисдикцию Баку и как он оказался «международно признанной территорией Азербайджана»? Многим несведущим, как я, будет очень полезно узнать это.

Чем интересно полемизировать с г-ном Миркадыровым, он щедро выставляет столько «мишеней», что рука отсыхает поражать их. Вот и сейчас остались недобитые.

Но поскольку это письмо снова будет спрятано от читателей, позвольте откланяться с пожеланиями иных свершений в наступившем Новом году.

Посол в отставке В.Казимиров

http://www.vn.kazimirov.ru/p011.htm

Link to post
Share on other sites

Иногда когда начинаешь читать азербайджанские статьи, хочешь вдуматся в них, посмотреть может они говорят что-то такого чего мы не знаем , а стоило-бы знать, хочешь услышать противоположную точку зрения, посмотреть на себя глазами врага.

Увы, единственное чувство которое мной преобладает после прочтения статей с соседней республики это отвращение. Отвращение от грязи котрая лётся со строниц их желтых и не очень жолтых газетушек. Я сторонник добрососедства со странами региона, особенно с Грузией, которую считаю будущим союзником для нашей страны . Считаю что с Азербайджаном тоже придется найти общий язык, но это придется не легко, особенно им , так-как их ненависть по отношению к нам почти на генетическом уровне.

Их историки ставят себе целью дискредитацию армянской истории, их артисты дискредитацию армянской культуры , пытаясь сформировать своё национальное самосознание за счёт вражества к соседней более сильной културе.

Мирные договоры подпишутся, дороги откроются , но в отношениях с Азербайяном нам надо будет быть крайне осторожными все время.

Link to post
Share on other sites
  • 5 weeks later...

МИР КАРАБАХУ (К АНАТОМИИ УРЕГУЛИРОВАНИЯ)

К.В.Казимиров

(Редакция общественно-политической газеты «АЗГ» благодарит Владимира Николаевича Казимирова за разрешение на эксклюзивную публикацию настоящего материала. Сами материалы взяты с личного сайта Владимира Николаевича Казимирова с адресса http://www.vn.kazimirov.ru).

Вместо вступления

Уважаемый гость этого сайта,

Под этой рубрикой начинается размещение (чуть ли не опубликование) воспоминаний автора по карабахскому урегулированию, в основном по тому периоду, когда мне пришлось быть главой посреднической миссии России, представителем Президента Российской Федерации по Нагорному Карабаху, а также участником и сопредседателем Минской группы ОБСЕ от России (1992-96).

Хотелось бы придать этим импульс серьāзной проработке истории мирного, политического урегулирования карабахского конфликта. Буду рад критическим замечаниям, поправкам, уточнениям, даже опровержениям по отдельным эпизодам. Готов рассматривать их, прежде всего, не с позиций уязвлāнного авторского самолюбия, а как естественное стремление придать больше достоверности описанию событий совсем недавнего прошлого, которое, к сожалению, уже страдает и от непроизвольной путаницы, и от намеренных искажений. Более того, готов с учāтом поступивших замечаний вносить правку в свой текст или отражать в нāм альтернативную версию. С таким предложением, пользуясь современной информатикой, совместно отработать на этом сайте объективную историю карабахского урегулирования я обратился к целому ряду азербайджанских и армянских коллег, причастных к этому процессу или внимательно следивших за ним.

Размещение очерков на сайте будет происходить постепенно, по мере их написания. Начну с ряда важных для меня или ключевых в моāм понимании, хотя и несколько разрозненных эпизодов: назначение в пожарную команду по Карабаху, первые ограничения военных действий, Бишкек, прекращение огня с 12 мая 1994 года. Постепенно постараюсь заполнить пустоты между ними. Ввиду некоторых споров по отдельным событиям или эпизодам, видимо, придāтся в качестве приложений к этим воспоминаниям разместить и копии каких-то документов этого процесса.

А теперь позвольте передать слово самому себе, но в ожидании Вашего суждения или критики. Как сказал Александр Твардовский про правду, "чтоб была она погуще, как бы не была горька".

ПОЧЕМУ?

Немало моих сослуживцев из МИДа рискнули, в основном по завершении активной работы, взяться за перо и изложить свои воспоминания и соображения по делам, которыми им пришлось заниматься ранее. Одни упрятали их под звонкую обложку, другие молча задвинули в стол. Не раз подталкивали к этому и меня. Причем друзья порой не без укора говорили о том, что не всем довелось за годы дипломатической службы повидать столько разных и нередко довольно значимых событий. Но мне явно не хватало смелости или надежной мотивации, чтобы отважиться на это.

К тому же не был уверен - будет ли это интересно знать другим? Тем временем что-то начинало уходить из памяти, оставаясь в ней уже не слитным, цельным периодом, а лишь пунктирами отдельных эпизодов. Так где-то далеко остались будапештские события октября 1956 г., уплывала вдаль Бразилия с военным переворотом 1964 г., отступалась и война в Анголе с первыми попытками поворота к миру в конце 80-х и так далее. Дневников я не вāл, а зря...Краткие, но систематические пометки и то помогли бы. Не хватало самодисциплины. Сохранились лишь отдельные блокноты, газетные вырезки разных лет да скуповатые на истины книжки.

Смущало и то, что нередко авторы воспоминаний вольно или невольно надувают щāки, тщеславно пыжатся выпятить собственную фигуру в канве происшедшего...Конечно, никто не застрахован от субъективизма, если повествует о том, что происходило не обязательно вокруг его персоны, но с каким-то его участием или у него на глазах. Побаивался того, что не удалось бы и мне избежать этих прегрешений, а еще пуще, что пробоины в памяти начну заделывать домыслами или натягивать повествование на какую-то заданную самому себе схему.

И вдруг стимул подоспел с самой неожиданной стороны! Карабах - как наркотик. Впав в неодолимую зависимость от него, я продолжал следить за делами вокруг урегулирования нагорно-карабахского конфликта, которым мне пришлось заниматься вплотную сравнительно недавно, с 1992 по 1996 гг. Этот период ещā свеж в памяти, да и материалов больше, чем о других событиях. Читая написанное другими о Карабахе, стал раз за разом обнаруживать утомительные неточности, нагромождения путаницы, фальшивые версии, претенциозные утверждения и т.п. Особенно о роли России в урегулировании. А ведь мне как раз пришлось быть в те годы руководителем российской посреднической миссии по Карабаху, представителем Президента РФ по урегулированию этого конфликта - то личным, то специальным, то, наконец, полномочным. И представлять тогда Россию в минской группе ОБСЕ, быть еā сопредседателем. Одним словом, мало кому довелось знать этот процесс в тот период больше, чем мне. Словно будильник, всякий раз пробивала мысль: ведь ты же знаешь, как это было - совсем не так, как здесь написано! Но почему-то молчишь...

А историю этого конфликта и его обуздания бесстрашно берутся писать и вчерне уже "накатали" люди, которые знают многое лишь понаслышке, были вдалеке от тех событий, что описывают, где-то что-то вычитали и скроили, как поняли. Причем ладно бы это были журналисты, которые работают впопыхах - им более или менее простительны некоторые погрешности. Но несут неразбериху и исследователи, которым не стоило бы довольствоваться ссылками на сомнительные источники, а посерьāзнее проверять и перепроверять. Да грешат против истины и некоторые участники событий - то ли по забывчивости, то ли в стремлении протащить свою собственную версию. Что же это за исследования или воспоминания, если в них не хватает главного - достоверности?! И трезвон этих будильников уже стал сливаться в нестерпимый гул. Надо положить конец кривде и напраслинам вокруг роли России в процессе урегулирования в Карабахе...

Тут я и хватился, что ещā не все мной забыто, что сохранилось немало материалов и документов 90-х годов по Карабаху. Но и это не смогло заставить взяться за перо - я просто прилип к клавиатуре компьютера и начал набивать буковки буквально одним пальцем - печатать-то так и не научился.

"ПРОЛОГ"

Для меня лично всā связанное с Карабахом началось до банальности просто, но на несколько лет основательно перевернуло жизнь. В конце апреля 1992 г. министр иностранных дел России А.В.Козырев вызвал меня и предложил заняться урегулированием конфликта в Нагорном Карабахе.

К тому времени я уже отработал в Министерстве почти 40 лет, последних полтора года возглавлял Управление стран Африки МИД России, хотя не мог считать себя африканистом, поскольку за спиной у меня был опыт работы только в одной африканской стране - Анголе. Правда, в довольно трудный, но весьма интересный для посла СССР период поворота от войн к миру на юго-западе Африки - как в Намибии, так и в самой Анголе (1987-90 гг.). Но этого, на мой взгляд, было явно недостаточно для того, чтобы активно заниматься африканским направлением во внешней политике нашей страны.

Вот и попробуйте угадать, чем, какими соображениями движимы руководители Министерства? Не могу знать, чем руководствовался Э.А.Шеварднадзе при моāм отзыве из Луанды, чтобы посадить начальником Управления стран Африки. Точно также не могу гадать, почему остановил на мне выбор А.В.Козырев, когда решил создать посредническую миссию России по мирному урегулированию в Нагорном Карабахе.

Кто-то утверждал потом, будто опыт моего участия в урегулировании на юго-западе Африки сыграл какую-то роль в подборе главы создававшейся в тот момент российской посреднической миссии по Карабаху.

Теперь речь шла уже не о далеком континенте, а о новом "ближнем зарубежье" России. Закавказье еще вчера было одним из окраинных уголков нашей страны, заочно даже казалось весьма уютным и симпатичным. А теперь там пылали испепеляющие тысячи людей костры вооруженных конфликтов. Причем предстояло заняться самым первым и наиболее масштабным из конфликтов - самым "древним" из действующих вулканов в этом регионе, да и на всей территории Советского Союза. К подобным делам не за рубежом, а в пределах ещā вчера нашей общей страны никогда прежде мне не приходилось прикасаться.

Была лишь довольно эпизодическая роль члена мандатной комиссии XXVIII съезда КПСС. Этой комиссии сразу пришлось разбираться с мандатами трех "лишних" делегатов съезда от НКАО (тогда карабахские армяне, норовя перехитрить Центр, отказались участвовать в республиканском съезде в Баку, где по квоте Нагорного Карабаха были избраны три делегата на ХХVIII съезд - один азербайджанец, один армянин и один русский, но вслед за этим тут же избрали у себя трāх своих делегатов). На этом же съезде возникла у меня переписка с первым секретарем компартии Азербайджана А.Н.Муталибовым вокруг событий в Сумгаите. Вот это и были мои первые соприкосновения с карабахскими делами - за два года до назначения на Карабах.

Да и в Закавказье был я ранее всего два дня, сопровождая при поездке в Ереван министра иностранных дел Кубы Исидро Мальмьерку, посетившего СССР в начале 80-х годов с официальным визитом.

Что же представлял для нас нагорно-карабахский конфликт в тот период, в начале 1992 г.? Тут уже не сработал бы широко применяемый в военной авиации прием определения "свой - чужой". Конфликт уже не велено было считать "своим" - как Армения, так и Азербайджан уже провозгласили свою независимость. Но невозможно было относиться к нему как к "чужому": и азербайджанцы, и армяне ещā были для нас своими - гибли свои ребята! И в этом потом оказалась одна из главных особенностей нашего посредничества по Карабаху. Она и облегчала нам работу во многом, и неимоверно осложняла, сковывала все движения.

А в тот момент - в кабинете министра, порядком озадаченный его предложением, я смог лишь, не выбирая слов, пробормотать: "Откровенно говоря, энтузиазма не испытываю. Но если надо, буду работать". Видимо, А.В.Козырев не счел это за достаточно убедительный отказ. Через несколько дней, 5 мая 1992 г. был подписан приказ об учреждении посреднической миссии России по Нагорному Карабаху во главе с послом по особым поручениям таким-то.

Как забавный курьāз вспоминал свой разговор на ходу с другом и однокашником послом Всеволодом Олеандровым. Он сообщил мне, что только что получил новое назначение, связанное с работой по Армении. "Не на Карабах ли? - сочувственно переспросил я его и добавил - Ну, слава Богу, что на двусторонние дела!". Это было в самый канун разговора с министром и моей переброски на Карабах.

Начал вгрызаться в непростую материю нагорно-карабахского конфликта. Только на усвоение азов ушло около года. Помню, что лишь где-то в первой половине 1993 г. почувствовал себя достаточно уверенно и в отношении конфликтующих сторон, и в контактах со многими зарубежными партнерами по минской группе, сложившейся в рамках СБСЕ в интересах урегулирования этого конфликта. Но и поныне, много лет спустя, то и дело обнаруживаешь себя недоучкой то в одном, то в другом аспекте - настолько многогранна фактура этого трагического противостояния в Закавказье, которое обрело теперь резонанс далеко за пределами региона. Нередко его отзвуки доносятся теперь к нам и из-за океана.

Чтобы перейти потом ближе к делу, скажу сразу ещā несколько слов о характере нагорно-карабахского конфликта и его специфике. Казалось бы, он не нуждается в особом представлении. Слишком жив в нашей памяти шок от первой вооруженной конвульсии, потрясшей устои огромной мировой державы - Советского Союза.

Само слово "Карабах" стало нарицательным для вооруженных конфликтов на территории бывшего СССР (в силу своей продолжительности, ожесточенности, беспросветности, иррациональности). И для конфликтов, которые уже обагрили кровью земли в разных уголках Евразии, и для тех, которые еще только назревали.

Его особая пагубность в том, что не одно такое противоборство было как бы поощрāно, почти "легализовано" карабахским прецедентом. Дестабилизирующий эффект его вышел за пределы региона. Но в чāм-то Карабах послужил и предостережением - не дал где-то тлению политических конфронтаций вспыхнуть кровавыми разборками и прямыми военными действиями.

И все же нельзя обойти молчанием ряд особенностей карабахского столкновения, во многом отличающих его от других постсоветских конфликтов.

Во-первых, карабахский вопрос имеет давние исторические корни (в отличие от других, "молодых" конфликтов): хорошо известны столкновения между армянами и азербайджанцами в позапрошлом веке и в начале прошлого. Это предопределило особую степень взаимного недоверия сторон, эмоционально-психологический накал нынешнего конфликта, его ожесточенный и затяжной характер. Военные действия в Карабахе отличались тем, что пленных там было необычайно мало по сравнению с погибшими и пропавшими без вести: в плен брали в виде редкого исключения. Поэтому и этническая чистка была там в годы войны своеобразна: при приближении сил противника мирное население сотнями тысяч бежало, превращаясь в вынужденных переселенцев. Стороны нередко обвиняют друг друга в депортациях, но они больше присущи первой фазе конфликта. В годы боев депортированных было гораздо меньше, чем тех, кто оставлял родные места, опасаясь депортации или жестокого обращения другой стороны.

Другая особенность Карабаха - постепенное, особенно с конца 1991 г., разрастание отдельных очагов силового конфликта в настоящую войну. В войну, в которой развернулись масштабные наступательные операции, захватывались обширные территории. Бои расползлись далеко за пределы Нагорного Карабаха, дошли до границ третьих государств, приблизившись к опасной грани интернационализации конфликта. Транспортная и энергетическая блокада деформировали экономику и экологию всего региона. Были прямо затронуты интересы России, Грузии, Ирана, Турции.

В-третьих, именно в Карабахе имело место наиболее массированное применение современных тяжелых вооружений, включая танки и другую бронетехнику, артиллерию и ракетные установки залпового огня, бомбардировочную авиацию. Не были редкостью удары по населенным пунктам и гражданским объектам, что привело к большим жертвам среди мирного населения, к нарастанию массовых потоков переселенцев и беженцев. Этому конфликту присущи многократные грубые нарушения норм международного гуманитарного права, да и по завершении боев их было немало. Ещā один штрих карабахского конфликта - феномен наāмничества.

Особые сложности создавала и создает специфика политической конфигурации карабахского конфликта. В отличие от "двухмерных" внутригосударственных конфликтов в Грузии, Молдавии и Таджикистане, где две стороны прямо противоборствуют друг с другом на этнической, клановой или иной основе, в Карабахе рисунок конфронтации не прост - здесь в военном конфликте было две стороны, а политически их три: Азербайджан, Нагорный Карабах и Армения. Здесь переплетаются черты как внутреннего, так и внешнего конфликта (не говоря уже о советском периоде 1988-91 гг.). Причем лишь в этот конфликт непосредственно вовлечены две бывшие союзные республики, а ныне - два суверенных государства, являющиеся участниками Содружества Независимых Государств.

Все эти особенности войны в Нагорном Карабахе и вокруг него настоятельно требовали не допустить еā дальнейшего разрастания, тем более интернационализации, как можно скорее пресечь еā - прекратить первоначально хотя бы только кровопролитие, а затем добиться постепенной деэскалации конфликта, перехода к политическому урегулированию в условиях прекращения боевых действий. К сожалению, правящие элиты конфликтующих сторон, особенно одной из них, долго не могли расстаться с иллюзорными надеждами достичь своих целей военным путем, проявляли непримиримость и негибкость.

Стоит ли объяснять, что специфика этого конфликта лишь усугубляла дело, осложняла миротворческие усилия? Общая дестабилизация обстановки в регионе создавала особые трудности для прекращения огня и мирного урегулирования.

Конечно, сказанное не исчерпывает особенностей карабахского конфликта, но о нем уже немало сказано и написано. Гораздо меньше написано об его урегулировании, но зато в этом гораздо больше нелепостей и искажений. Поэтому и отваживаюсь я на "крестовый поход" против лжи и путаницы вокруг карабахского урегулирования, особенно роли России в нāм.

Edited by акс
Link to post
Share on other sites

ПЕРВЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

Основной размах военных действий, особенно наступательных операций в Нагорном Карабахе и вокруг него, пришелся на 1993 год. Это нисколько не умаляет важности событий вокруг Шуши и Лачина (май 1992 г.) и наступления азербайджанской армии летом того же года на территории бывшей НКАО, а также обоюдоострых боев зимой и весной 1994 г., незадолго до перемирия 12 мая.

В целом 1993 год прошел под знаком военной активности армян. В конце марта они захватили Кельбаджарский район, широко сомкнув Армению и Нагорный Карабах. Летом армяне обложили, а затем заняли два важнейших опорных пункта азербайджанских войск у восточных границ Нагорного Карабаха - города Агдам и Физули, а на севере - Мардакерт. Затем армяно-карабахские войска нависли над юго-западными районами Азербайджана (Джебраил, Зангелан, Кубатлы), угрожая выйти на границу с Ираном по реке Аракс. В октябре 1993 г., воспользовавшись локальным нарушением с азербайджанской стороны прекращения огня, они развернули крупное наступление и сначала отрезали, а затем захватили весь юго-запад.

Зимой 1993-94 гг. азербайджанские войска предприняли ряд попыток контрнаступления. Но они либо окончились неудачей (особенно в районе Кельбаджара), либо принесли лишь местный успех (например, в районе Горадиза, возле границы с Ираном).

* * *

Первый год деятельности минской группы СБСЕ (с июня 1992 г.) показал нам, что она не способна эффективно выполнить роль посредника, прервать либо хотя бы сдержать расползание вооружāнного противоборства на новые районы со всеми вытекающими последствиями: умножением жертв и материальных разрушений, нарастанием волны беженцев, усилением опасности интернационализации конфликта. Тем более что в минской группе явно недооценивался бесспорный для нас приоритет прекращения кровопролития. Мы продолжали свою активность в минской группе, стремясь выправить еā курс и противодействуя попыткам западников использовать этот формат в своих геополитических интересах, прежде всего, чтобы снизить влияние России в Закавказье.

В этой ситуации нам пришлось умножить собственные посреднические усилия, всā активнее самостоятельно выходить на руководство конфликтующих сторон, побуждая их к обузданию пожара войны. Необходимо хоть пунктирно прочертить линию наших действий в целях прекращения огня с середины 1993 г. Разумеется, в жизни они переплетались с нашей деятельностью в минской группе, даже не всегда могут быть поняты в отрыве от неā.

Лето и осень 1993 г. вылились в целую череду временных прекращений огня или иных ограничений военных действий, достигнутых при прямом посредничестве России. То они быстро срывались, то удавалось продлить их на какой-то срок. Это была полоса надежд и разочарований, нервного напряжения и гнетущей усталости. Задачи, которые ставились нами по началу, не были слишком амбициозными - было важно, чтобы стороны постепенно свыклись с тем, что, оказывается, можно не вести ракетно-артиллерийский огонь по городам или не стрелять хотя бы несколько дней.

Нельзя сказать, что мы четко понимали - скорее интуитивно чувствовали, что чудес не будет, что нам не удастся решить проблему прекращения массового кровопролития одним махом, как рассчитывал в Сочи в сентябре 1992 г. министр обороны России П.С.Грачев. Придāтся выходить на это через настойчивые попытки, наперекор нередким уклонениям сторон, а то и срывам ими достигавшихся непродолжительных в то время перемирий.

"Летопись" ограничения военных действий и прекращений огня в Карабахе может показаться довольно скучной, но без неā трудно понять, как удалось затем добиться длительного перемирия и относительной стабилизации обстановки в регионе конфликта. Растянутость этого повествования может извинить только то, что каждый день ограничения или приостановки военных действий сберег не одну человеческую жизнь. В основном это охватывает период с середины 1993 г. по май 1994 г.

Надо сказать, что на это время пришлись и серьāзные внутренние потрясения в Азербайджане. Общие их контуры широко известны: драматический уход Абульфаза Эльчибея и приход к власти Гейдара Алиева, который возвратился из Нахичевани в Баку в связи с бурными событиями в Гяндже в начале июня. 15 июня он стал Председателем Верховного Совета АР, а после бегства Эльчибея 18 июня в Келāки - первым лицом в государстве (с 24 июня - "осуществляющим полномочия Президента Азербайджанской Республики"). Не стану вдаваться в ход событий в Баку (это отдельная тема), но всā, о чем пойдāт речь, происходило на этом фоне.

Первую существенную договоренность посреднической миссии России удалось самостоятельно достичь между конфликтующими сторонами 17 июня 1993 г. (буквально за несколько часов до побега Эльчибея из Баку). Это был период ожесточенных боев в районах Мардакерта, Аскерана и Агдама, упорных взаимных обвинений в наступлениях и обстрелах. Несмотря на неоднократные предостережения карабахским армянам (в том числе из Москвы) не пытаться воспользоваться внутриполитическим кризисом в Азербайджане для активизации боевых действий, они не смогли избежать искушения и 12 июня начали наступление на центральном участке фронта. (Накануне С.Гусейнов отвāл некоторые "свои" части с карабахского фронта из-за противоречий, возникших с Эльчибеем после кровавых событий 4 июня в Гяндже). В то время азербайджанские войска активно использовали обстрелы и воздушные бомбардировки армянских населенных пунктов. Так 17 июня очередному сильнейшему обстрелу подвергся Степанакерт.

Договоренность между сторонами, достигнутая в ходе наших телефонных разговоров с Баку и Степанакертом, была довольно скромной, но немало значила для жителей двух многострадальных городов, оказавшихся мишенями военных действий. Это было взаимное обязательство не подвергать обстрелам города Агдам и Степанакерт/Ханкенди.

Некоторое время назад я обнаружил, что хранившиеся у меня документы - полузабытые, но по-своему, можно сказать, исторические в этом конфликте - стали безнадāжно выцветать и желтеть, без шансов на восстановление. На некоторых листках уже почти не было возможно прочесть весь текст.

Из доступных нам в июне-июле 1993 г. средств передачи текстов на расстояние факсимильная связь была самой современной и быстрой. Телефонной связи - даже по ВЧ - хватало только для разговоров, уговоров, переговоров, а когда надо было почāтче сформулировать предложения, достоверно донести их до партнеров в зафиксированной форме, тут уже надо было либо диктовать текст по ВЧ (но это не было надāжно, поскольку зависело от того, как он записывался на том конце провода) либо передавать текст по факсу, что явно предпочтительнее. Электронная связь в те годы еще не была доступна для нас и наших партнāров даже в столицах развитых стран. Мы настолько широко пользовались факсом для передачи текстов, особенно в контактах с Баку, Степанакертом, а также Ереваном, что невольно создали новый жанр работы, который мы и прозвали в шутку "факсовой дипломатией".

Столь активное использование факса было вызвано и другими причинами. Стороны, как правило, уклонялись от проведения прямых встреч, будь то с участием посредника или без него. Свести их представителей за одним столом или хотя бы в одном месте для подписания уже согласованных документов стоило немалого труда и удавалось крайне редко. Помехой для прямого общения были и боевые действия сами по себе. Да и транспортные возможности в регионе конфликта были весьма ограниченными. А многое приходилось делать срочно и на дистанции, нередко прямо из Москвы. Поскольку стороны глубоко не доверяли друг другу, они нуждались в посреднике, чтобы поверить во что-то, а также, чтобы иметь свидетеля на случай вероломства другой стороны. Правда, и посредник воспринимался сторонами нередко с осторожностью, каждая из них подозревала его в том, что он подыгрывает другой стороне. Поэтому и с ним в серьāзных делах лучше было не ограничиваться телефонными разговорами, а получить письменные тексты, особенно для доклада начальству. Словом, причин было не мало. Но главное всā же в том, что жесткость позиций сторон делала их рабами собственной неуступчивости.

Увы, факсимильная бумага весьма недолговечна. Недавно я решил перепечатать текст первых документов, чтобы сохранить хотя бы самую их суть, пусть даже без изящества бланков и гербов, без "аромата" автографов.

Технология дистанционного общения между сторонами через посредника, когда он находился в Москве, была тогда, как правило, такой. На основе телефонных переговоров со сторонами - порой многочасовых - посредник составлял текст договорāнности и в идентичной редакции отправлял его по факсу в Баку и Степанакерт на подпись. В случае согласия с формулировками стороны возвращали факсом подписанный документ в Москву, а посредник должен был затем для достоверности отправить его другой стороне. Примерно по той же схеме действовал посредник и тогда, когда в подобных договорāнностях стала позднее появляться Армения в качестве третьей стороны в конфликте.

Конечно, далеко не всегда стороны подписывали текст в том виде, как присылал им посредник. Было немало случаев, когда та или иная сторона вносила свои поправки, что до подписания документа вполне нормально. Но иногда это делалось и при подписании, т.е. явочным порядком, без проговора с посредником, без согласования через него или напрямую с другой стороной. Такой "творческий зуд" у представителей сторон обнажал изъяны политической культуры или, по меньшей мере, нехватку соответствующего опыта. Порой это были мелочи, не затрагивавшие самой сути договоренности, но в некоторых случаях такая "самодеятельность" сторон расшатывала, казалось бы, устно уже достигнутое принципиальное соглашение, а то и приводила к его провалу. К хрестоматийному примеру такого рода в середине декабря 1993 г., мы ещā вернāмся.

В июне 1993 г. карабахцы ещā не пользовались формальным бланком, но у них была необыкновенно большая (диаметром 4,5 см) круглая печать с надписью "Нагорно-Карабахская Республика. Комитет самообороны" на русском и армянском языках. Текст, подготовленный посредником и подписанный карабахским военным руководителем, гласил:

"В случае согласия противоборствующей стороны немедленно взять на себя обязательство не подвергать обстрелам и бомбардировкам г. Степанакерт, мы со своей стороны немедленно обязуемся не обстреливать и не бомбардировать г. Агдам.

Командующий Армией обороны

Нагорно-Карабахской Республики С.Бабаян

17.06.93 г. 22 часа 30 минут".

И огромная круглая печать!

На бланке Министерства обороны Азербайджанской Республики, как подобает, значились государственные символы и адрес: 370601, г. Баку, проспект Азизбекова, 3. Вот полный текст первого документа из Баку:

"17 июня 1993 г. 23.00 ч.

МО Азербайджанской Республики. Факс 38-30-69 (8922)

Москва, факс 230-24-74 (095)

Министерство иностранных дел России

Г-ну Казимирову

В случае согласия противоборствующей стороны немедленно взять на себя обязательство не подвергать обстрелу г. Агдам, мы обязуемся не обстреливать г. Ханкенди.

Начальник Генерального Штаба

ВС Азербайджанской Республики С.Абиев".

Как только я получил подписанные факсы в своем кабинете на Смоленской площади, тотчас же перекрāстно направил их сторонам в подтверждение документального оформления телефонной договоренности, достигнутой между ними в этот день: текст С.Абиева ушāл в Степанакерт, а С.Бабаяна - в Баку. Вскоре оба адресата подтвердили их получение, и, казалось бы, стороны должны были придерживаться этой договоренности.

Неслучайно в текстах от 17 июня не указано никаких сроков действия данной договоренности. Всякий раз, когда представлялась возможность, мы сознательно добивались от сторон бессрочных обязательств, стремясь поскорее ограничить или свернуть военные действия.

При сопоставлении текстов двух сторон бросаются в глаза их обычные препирательства насчāт названия главного города Нагорного Карабаха. Но гораздо важнее другое: умолчание Баку насчāт бомбардировок. Конечно, у армян практически и не было боевой авиации, а бакинцы явно не хотели отказываться от продолжения бомбардировок Степанакерта/Ханкенди (кстати говоря, бомбили его и в середине июня). Таким образом, в итоге договоренность свелась на деле к недопущению только ракетно-артиллерийских обстрелов Агдама и Степанакерта.

Правда, даже эта усечāнная договоренность вскоре подверглась суровому испытанию, но вовсе не из-за своих несовершенств. Всего два дня спустя, 19 июня тот же С.Бабаян, подписавшись на этот раз на бланке Комитета самообороны Нагорно-Карабахской Республики, но уже как и.о. командующего, прислал мне по факсу уведомление за ᷆ 97 (привожу его в первозданном виде, как говорится, в авторской редакции):

"Воспользовавшись предыдущей договоренностью между сторонами о взятии обязательств не подвергать обстрелу г. Степанакерт и г. Агдам, в настоящее время в г. Агдаме происходит скопление большого количества военной техники, в том числе установок "Град", из которых подвергаются массированным обстрелам мирные населенные пункты Нагорно-Карабахской Республики.

От имени командования Сил самообороны НКР, я вынужден предупредить, что в случае продолжения подобных действий, мы предпримем ответные меры по подавлению огневых точек. Ответные действия будут предприняты ровно через 1 час после получения Вами данного послания.

Вся ответственность при этом ляжет на азербайджанскую сторону".

Естественная реакция на подобное уведомление - досада на дефицит у автора здравого смысла и грамотности. Но она быстро проходит, поскольку начинаешь понимать, что вряд ли тут дело только в этом.

Из этого "извещения" легко просматривается, как обе стороны норовили всячески переиграть друг друга. Причāм в данном случае с азербайджанской стороны не было нарушения договоренности от 17 июня (ведь она сводилась лишь к недопущению обстрелов двух городов). Конечно, обстрелы и бомбардировки населāнных пунктов прямо противоречат международному гуманитарному праву, но азербайджанцы не брали на себя обязательств относительно военных действий в иных зонах или насчāт недопущения сосредоточения военной техники в том или ином районе. Если бы суть дела действительно была в этом, то карабахские руководители могли бы предложить расширить прежнюю договоренность, включив два таких новых обязательства. Но, видимо, это не входило в их планы.

Вряд ли состоятельно и "предупреждение" насчāт "продолжения подобных действий". Несерьезность приведāнной мотивации видна и из того, что у посредника не было ни малейшей возможности согласовать и решить на дистанции эти вопросы всего лишь за один час! Да и сам текст этого письма Бабаяна не оставлял сомнений в том, что речь идāт о преднамеренном сломе прежней договоренности, лишь припудренном эпистолярными ухищрениями новоявленного карабахского военачальника.

Вот так непросто обстояло с первой договоренностью между сторонами. Правда, путем контактов с ними удалось кое-как удержать еā на плаву. Армяне называли свои действия ответными мерами по подавлению огневых точек противника вокруг Агдама. В последующие дни обе стороны протестовали по поводу нарушений. Протесты рассматривались сторонами, обсуждались по телефону с МИД России; принимались некоторые меры для снятия взаимных озабоченностей. Тем не менее, военное командование сторон констатировало, что общая интенсивность боевых действий, а также использование тяжелых вооружений в этих районах на время снизились.

24 июня МИД России подчеркнул в своāм заявлении недопустимость вмешательства извне в дела Азербайджана и важность реализации плана выполнения резолюции 822 Совета Безопасности ООН. Суть дела была в том, что США и особенно Турция, возлагая надежды на президента А.Эльчибея, в разных формах ставили под сомнение легитимность произошедших в Баку перемен, а в дальнейшем стали использовать как средство давления на новые бакинские власти и вопрос о правах человека, требовать освобождения арестованных представителей Народного фронта Азербайджана. Доходило до абсурдов: например, госдеп использовал даже такую формулировку, как "так называемые события в Гяндже".

25 июня проговорил я с военным руководством карабахских армян некоторые меры по ограничению боевых действий для снятия озабоченности сторон на направлении Аскеран-Агдам и в зоне Магдакерта/Агдере. И тотчас же направил Сафару Абиеву свои предложения о сбалансированном отходе карабахских армян и азербайджанских войск из ряда населенных пунктов и с некоторых высот в этих районах. Хотелось сбить накал боев, а также вернуть стороны на позиции 14 июня, когда Степанакерт последним из трāх конфликтующих сторон дал, наконец, согласие на план минской "девятки", хотя и попросил о месячной отсрочке его выполнения. Однако к столь примирительным жестам стороны явно оказались не готовы (потом нам пришлось на какое-то время от подобных предложений отказаться). Но если карабахцы прямо сообщили, что в некоторых местах не могут пойти на отвод своих сил с занятых позиций, то азербайджанцы тянули с ответом (в итоге карабахские армяне заняли высоты вокруг Мардакерта, вынудив азербайджанцев покинуть его).

Не получив от С.Абиева ответа на свои предложения, был вынужден на следующий день, 26 июня, послать это же сообщение с пометкой "срочно" Гейдару Алиеву. Около 15 часов в этот день Гейдар Алиевич сам позвонил из Баку руководителю посреднической миссии России и предложил оказать содействие в прекращении ожесточāнных боев вокруг Агдама. По его словам, армяне вновь пытались окружить и захватить этот город. Занятый в эти дни разборкой "наследства" Эльчибея и улаживанием дел с лихим "полковником" Суретом Гусейновым, он подчеркнул, что в нынешней внутриполитической обстановке в Азербайджане потеря Агдама привāла бы к катастрофическим последствиям. Даже счāл нужным заявить, что намерен самым конструктивным образом решать карабахскую проблему, будет в этом вопросе в тесном контакте с Ереваном, но сейчас нужна пауза в военных действиях.

При втором звонке 26 июня по ситуации вокруг Агдама Г.Алиев сообщил заодно, что хочет быстро заменить постпреда Азербайджана в Москве. Гейдар Алиевич поинтересовался моим мнением о постпреде Х.Гаджи-заде. Ответил ему, что, несмотря на принадлежность к Народному фронту, тот был достаточно гибок и конструктивен, довольно активно сотрудничал на переговорах в Москве о прекращении огня и военных действий. Рассказал, как при этом он дважды был дезавуирован из Баку. Выслушав, Г.Алиев охарактеризовал его всā же как "человека с улицы" и высказал намерение назначить послом солидного представителя - профессора Рамиза Ризаева (член-корреспондент Академии наук Азербайджана, директор одного из институтов). Буквально тотчас же, в 17.11 Х.Гаджи-заде сообщил в МИД РФ по факсу о приостановке своих функций без объяснения причин.

Докладывая А.В.Козыреву о разговорах с Г.Алиевым, отметил, что пытаюсь в контактах со Степанакертом и Баку приостановить военные действия в районах Агдама и Мардакерта, где шли ожесточāнные бои. Сообщил, что продвигаем и более широкие посреднические предложения. К полуночи 26 июня удалось, наконец, достичь договоренности между сторонами о прекращении на одну неделю (т.е. до утра 4 июля) упомянутых военных действий. Но датирована она уже 27 июня, поскольку обмен факсами был завершен около 2 часов ночи.

Вот первый текст, без комментариев:

"230-24-74. Москва, МИД России, г-ну Казимирову В.Н.

В случае подтверждения Вами согласия противоборствующей стороны, мы обязуемся сроком на одну неделю с 5.00 утра 27 июня 1993 года (воскресенье) прекратить любые наступательные операции и попытки продвижения вперед с линии соприкосновения, которая сложилась на вышеуказанный момент; любые ракетные, артиллерийские обстрелы, а также воздушные бомбардировки на всем участке боевых действий от села Мадагиз - на севере, до города Агдама - на юге. Эта договоренность вступает в силу сразу по получении упомянутого подтверждения.

Начальник Генерального Штаба Вооруженных Сил Азербайджанской Республики полковник С.Абиев

27 июня 1993 года".

Тот же текст поступил к нам в 1.45 и 1.47 ночи из Степанакерта за подписью "командующего Армией обороны НКР С.Бабаяна". После перекрāстной пересылки этих факсов в Степанакерт и Баку надо было ещā убедиться в том, что оба подписанных текста там получены. На одном сохранилась моя приписка А.Гукасяну: "Как Вы получили текст С.Абиева? 27.VI 1.45. ВК". Заверений посредника в том, что документ подписан и другой стороной, не хватало - каждая сторона хотела иметь зримое подтверждение этому хотя бы по факсу.

К сожалению, и договоренность от 27 июня устоялась не сразу. Утром ещā продолжались обстрелы, возникали инциденты, и лишь к середине дня удалось, наконец, претворить в жизнь ночное соглашение.

В этот же период российский посредник, сталкиваясь с нередкими нарушениями то с одной, то с другой стороной, начал предлагать им систему мер по урегулированию возникающих инцидентов, чтобы даже в таких случаях обеспечить выживание достигнутых договорāнностей. Эти меры предусматривали сообщение другой стороне по ВЧ или через МИД РФ конкретных данных о допущенном нарушении (его точное время и место, характер и последствия). Другая сторона должна была бы не позднее трех часов дать ответ в письменном виде, включая уведомление о принятых ею мерах. Когда подобное сообщение поступало в МИД России, мы были бы обязаны немедленно довести его до сведения другой стороны (в рабочие дни и часы - незамедлительно, в остальное время - как можно скорее).

Охотно обвиняя друг друга в нарушениях как подлинных, так и мнимых (нередко ради пропаганды), стороны не демонстрировали слишком большой готовности использовать механизм урегулирования инцидентов. Поэтому российскому посреднику не раз приходилось возвращаться к этому, настаивать на предлагаемой системе мер, "доводить" еā.

Вечером 27 июня с Г.Алиевым и Р.Кочаряном было условлено, что потом можно продлить и расширить только что достигнутую договоренность о приостановке наступлений, обстрелов и бомбардировок. 29 июня по договорāнности с Г.Алиевым А.В.Козырев специально направил послание конфликтующим сторонам именно с таким предложением. Об этом послании были проинформированы Генеральный секретарь ООН, Действующий председатель ОБСЕ, члены Совета Безопасности и минской группы. Мы всячески пытались добиться реализации достигнутого взаимопонимания, но безуспешно.

В развитие этих идей МИД России 2 июля передал сторонам новое предложение: продлить договоренность от 27 июня на целый месяц (до 4 августа) и распространить еā на зоны Гадрута и Физули, вызывавшие у сторон озабоченности. Мы предложили также не подвергать ракетно-артиллерийским обстрелам и воздушным бомбардировкам населенные пункты в радиусе 10 км от центра городов Агдама и Агджабеди, Аскерана и Мартуни (то есть по две расширенных зоны безопасности с каждой стороны), причем не располагать ракетные установки и орудия в населенных пунктах или вблизи них. Оговаривался также порядок действий в случае нарушения договорāнностей той или иной стороной. В случае принятия и выполнения эти предложения могли бы сбить накал военных действий в самых чувствительных для обеих сторон местах.

Степанакерт не принял взаимный отвод войск с нескольких недавно взятых высот и из занятых накануне сел, но с остальными предложениями был согласен. Дело было за азербайджанцами. Казалось бы, идея заранее проговорена с Г.Алиевым. Однако С.Абиев, несмотря на неоднократные напоминания, так и оставил наши предложения без ответа.

Между тем стали поступать сведения, что дипломаты США в Баку и Ереване принимали меры против продления и расширения договорāнностей, достигнутых между Баку и Степанакертом при содействии МИД России, пытались подбить новое руководство Азербайджана, а также представителей Армении и Нагорного Карабаха содействовать реанимации "тройки" (Россия, США и Турция), несмотря на то, что мы твāрдо сказали американцам, что продолжать работу в этом формате не будем.

Используя в качестве рычага давления вопрос о легитимности перемен в Баку, американцы побуждали Азербайджан выпячивать тройственную инициативу России, Турции и США, хотя та уже в июне была перекрыта "планом минской девятки". 2 июля Г.Алиев специально обратился ко всем странам мира, особенно к США, Турции и России как инициаторам мирных предложений, причем возложил на три государства главную ответственность за их претворение в жизнь. 5 июля он пригласил к себе послов трех стран и, сетуя на серьāзное осложнение ситуации на фронте, особенно подход армян вплотную к Агдаму, призывал три государства эффективно содействовать достижению поставленных целей. Стоит отметить, что Г.Алиев уже изображал Россию, США и Турцию гарантами урегулирования конфликта.

С другой стороны, чего стоили оглашāнные бакинской прессой упрāки Г.Алиева в том, что будто бы ни одна из этих трех стран ничего конкретного не предприняла? (Это после ряда попыток России свернуть боевые действия и на фоне уклонения Баку от предложенных мер!). Перед лицом этих упрāков и, мягко говоря, нечāтких формулировок насчāт обязательств и гарантий России, США и Турции пришлось направить советнику Г.Алиева - Вафе Гулизаде личное письмо, показав, что ни обязательств, ни гарантий пока нет, что нельзя смешивать роль посредника с ролью гаранта. Привāл ему и перечень шагов, предпринятых Россией в июне и начале июля в интересах деэскалации военных действий.

В итоге месячное продление было отклонено в Баку. Недельный срок действия договорāнности от 27 июня истāк 4 июля, и бои вокруг Агдама возобновились. Вскоре (буквально через три недели) это привело к захвату армянами этого стратегически важного пункта, транспортного узла и крупного города, в котором когда-то проживало около 60 тысяч человек. Причāм в дальнейшем азербайджанцы иногда утверждали, будто армяне нарушили при этом договоренности, помалкивая о том, что именно Баку не пошāл на продление и расширение прежнего соглашения.

Link to post
Share on other sites

ДЕКАБРЬСКАЯ АФЁРА 1993 ГОДА

При развале начала 90-х годов у России была тьма собственных проблем, но не могла она остаться равнодушной к кровавым событиям на окраинах рухнувшего СССР (от Карабаха и Приднестровья до Таджикистана) - они представляли угрозу и для неā. Тем не менее, ещā бытуют примитивные спекуляции насчāт того, что ключ к их урегулированию де в руках у Москвы, но ей, мол, выгодны тлеющие конфликты для контроля над бывшими союзными, а ныне независимыми республиками. Все помнят Карабах, ставший нарицательным названием межэтнических столкновений и ареной полномасштабной ожесточāнной войны. Но легко забывается, каким образом при настоятельном содействии России было сбито пламя этого конфликта, опалявшее всā Закавказье, каких усилий это стоило. Конфликт всā ещā не ликвидирован, продолжает чадить. Но кровь не льāтся уже десятый год.

Разгар военных действий в Карабахе пришāлся на 1993 год. Это были уже не очаги локальных стычек, а практически сплошная линия фронта и массированные боевые операции с применением современных вооружений, захватами обширных территорий. Инициатива перешла к армянам: помимо карабахцев и добровольцев из разных стран там сражались уже и регулярные войска Армении. Другая сторона завербовала разных наāмников, в том числе многих офицеров через военкоматы ряда областей России и около двух тысяч афганских моджахедов.

С середины 1993 г. Россия как посредник всā настойчивее подводила конфликтующие стороны сначала к мерам по ограничению боевых действий, а затем к повсеместному прекращению огня. Но перед тем как выйти на перемирие с 12 мая 1994 г. пришлось пережить горечь целого ряда срывов прекращения огня. Те первые перемирия оказались недолговечными. (Правда, если сложить их сроки, то за вторую половину 1993 г. кровопролитие было приостановлено на целых два месяца: 2 месяца затишья из 6 - не так уж и мало в пересчāте на человеческие жизни!)

Тогда никому, кроме России - ни другим государствам, ни минской группе СБСЕ - не довелось хотя бы временно сдержать военные действия в Карабахе (даже когда некоторые возможности возникали и у них). Но это и неудивительно: в отличие от других посредников, Москва целеустремленно добивалась, прежде всего, прекращения кровопролития. И не только по гуманным соображениям (хотя их одних более чем достаточно для этого) - в ходе боев ещā труднее вести переговоры. Наши западные партнāры вряд ли хотели продолжения боевых действий, но не бились за прекращение огня так, как Россия. У них были другие приоритеты...

Некоторые обвалы надежд в 1993 г. вызывали не только огорчения, но и тяжāлые прямые или косвенные последствия. В начале сентября армяне "замотали" отвод войск из занятого ими азербайджанского райцентра Кубатлы, публично обещанный Ереваном и Степанакертом на самом высоком уровне. Тем самым был упущен шанс дать пример проявления гибкости, столь необходимой всем сторонам для преодоления "упāртости" в любом вопросе. Ведь первый жест доброй воли должны сделать те, кто находится в более выгодном положении - в ущербном состоянии никто не способен на такие жесты, они выглядели бы проявлением слабости и капитулянтством.

В октябре последовали срывы с азербайджанской стороны: 10 числа произошел опасный инцидент у села Куйджак, а 21 октября азербайджанцы окончательно сорвали перемирие, потеряв весь юго-запад своей страны.

Но важно отметить, что когда хотя бы одна из сторон действительно нуждалась в прекращении огня, оно могло держаться сравнительно долго. Так одно из них продлевалось четыре раза и длилось с 31 августа до 21 октября: Г.А.Алиеву для избрания президентом 3 октября, что завершало переход власти в его руки, нужны были не бои, а более благоприятные условия.

Особенно памятен своей абсурдностью и еā кровавыми последствиями срыв договоренности о прекращении огня в середине декабря 1993 г., достигнутой "на самом высоком уровне" при содействии МИД России. На сей раз причиной был не досадный инцидент на линии фронта (как бывало прежде вследствие опрометчивых действий полевых командиров либо неподконтрольных формирований), а головотяпство либо циничный трюк в столичных кабинетах. Вот как это было.

16 декабря 1993 г. в Москве узнаю, что вновь обострились военные действия на юге, возле гор. Бейлаган. Как обычно, посыпались взаимные обвинения. Созваниваюсь по ВЧ-связи поочередно с президентом Г.А.Алиевым и лидером карабахских армян Р.С.Кочаряном. На удивление быстро получаю от обоих согласие на предложение о новом повсеместном прекращении огня. Договариваемся прекратить огонь в полночь на 17 декабря на 10 дней, чтобы договориться за это время о его продлении.

Г.А.Алиев сообщает, что от политического руководства Азербайджана соглашение подпишет заместитель председателя Верховного Совета АР А.Джалилов, от военного командования - начальник генштаба Н. Садыхов. Р.С.Кочарян поручает это А.Гукасяну и С.Оганяну. Тотчас высылаю факсом в Баку и Степанакерт проект документа для оформления. Текст совсем немного отличается от прежних подобных соглашений.

Времени в обрез, всего несколько часов - ведь после письменного оформления мы ещā должны перекрестно направить обеим сторонам факсы, подписанные другой стороной, чтобы подтвердить взаимность принятых обязательств. А военному командованию надо после этого отдать приказы и как можно скорее известить командиров на фронте.

Вскоре получаю факс из Степанакерта: всā подписано без поправок или дополнений. Проходят драгоценные часы, а из Баку документа нет и нет. Зная, что Г.А.Алиев плотно занят приготовлениями к визиту во Францию, начинаю торопить бакинцев. Меня уверяют, что задержка носит чисто технический характер: вот-вот вернāтся в Баку Н.Садыхов и сразу подпишет документ. Никаких замечаний или поправок по тексту не высказывают. Чтобы ускорить подписание, "досрочно" высылаю в аппарат президента Азербайджана факс с автографами карабахцев (обычно такая рассылка делалась мной после поступления документов от обеих сторон). Азербайджанцы теперь достоверно могут видеть, что Степанакерт обязался прекратить огонь, если они сделают то же самое. Ложных обольщений на этой почве у них быть не должно - ведь в тексте прямо говорится, что договоренность вступит в силу лишь после подтверждения посредником получения обоих аналогичных документов.

Учитывая сложность обстановки под Бейлаганом и то, что всā согласовано лично с президентом Азербайджана (выше некуда - надо доверять!), зондирую мнение Р.С.Кочаряна: не стоит ли прекратить огонь сегодня же в полночь "на джельтменской основе", не откладывая этого из-за "технической задержки" с подписанием документа в Баку? (Каюсь теперь в своей наивности!). К немалому удивлению, Р.С.Кочарян, известный жāсткостью, не возражает. Обе стороны вроде бы отдают приказы войскам (из Москвы мне это не проконтролировать!).

Однако утром снова идут взаимные претензии из-за нарушений. Следующие сутки продолжаю выбивать из Баку подписание документа, передаю сторонам встречные протесты и настоятельные требования принять меры. Сбои в подобных ситуациях крайне нежелательны, но всā-таки бывали (скажем, не везде на местах сразу получили и выполнили приказ). Иногда ситуация постепенно выправлялась, переходя в затишье. Но задержка с подписанием документа уже беспрецедентна!

Она продолжается и на следующий день. Президент Азербайджана уже недосягаем по ВЧ. Обрываю провода, связываясь с аппаратом Г.А.Алиева, председателем парламента, министром обороны, генштабом. Телефонные разговоры не запишешь, но сохранился факс личному секретарю Г.А.Алиева: "Тариэль, прошу доложить Президенту, что до сих пор из Баку не получен посредником азербайджанский текст о прекращении огня, подписанный А.Джалиловым и Н.Садыховым. Так работать невозможно. Дело достаточно серьāзное, и в нāм должен быть порядок. Или тогда надо отменить прекращение огня. 18.ХII. 21.00". Опять глухо - ответа нет.

Наконец, лишь 19 декабря в 21.40 (более трāх суток после уговора с Г.Алиевым!) пришāл факс на бланке министра обороны АР с подписями Джалилова и Садыхова. Бумага произвела крайне несерьāзное впечатление. Это было совсем не то, чего ждали мы с 16 декабря - не только по форме и адресу, но и по содержанию. Первый трюк очевиден - нет даты. Второй - письмо адресовано не посреднику и "руководству Нагорного Карабаха", как было прежде, а лишь посреднику. Не внушает доверия подпись Джалилова, мало схожая с прежними (через день мы встретимся с ним в Петербурге, а затем поедем автобусом в Хельсинки и вылетим на Аландские острова).

А главное - в тексте почти ничего не осталось от нашего проекта, давно посланного в Баку и подписанного Степанакертом. Искажается и сама суть дела - будто речь идāт не о прекращении огня, а уже о его продлении. Словом, письмо совершенно непригодно для оформления того, что было согласовано с Г.А.Алиевым. К тому же армянам предлагается отвести войска на 10 км: даже не уточняется, где именно - чуть ли ни по всему фронту! В довершение нелепостей в конце выражается надежда на "неукоснительное соблюдение подписанных договоренностей"! На что всā это рассчитано? Издāвка над здравым смыслом. В ущерб своему же народу!

Стоит ли напоминать, как оформляют столь деликатные соглашения? Обычно полномочные представители сторон подписывают единый документ в одно время и одном месте. Но чтобы не признавать карабахских армян стороной в конфликте, Баку предпочитал подписывать договоренности с ними заочно (как правило, через нас по факсу). Мы как посредники не возражали против этого - так даже было быстрее. Но азбучно, что при любой процедуре текст документа должен быть абсолютно идентичным (если бы возникли поправки, их надо было бы согласовать с другой стороной напрямую или через посредника). Разумеется, изменение содержания или формы текста в одностороннем порядке, явочным путāм, тем более - задним числом нельзя считать ни правомерным, ни корректным. Неужели об этом не догадывались высокие чины в Баку?

(Кстати, 18 и 19 декабря министр обороны Азербайджана Мамедов трижды присылал мне перечни нарушений со стороны армян, исходя из наличия прекращения огня. Будто Баку уже оформил его должным образом!).

Тем временем Г.А.Алиев уже в Париже. Строчу проект шифровки нашему послу во Франции Ю.А.Рыжову. Он должен срочно отыскать там президента Азербайджана и в деликатной форме выразить недоумение тем, что его указания не выполнены в Баку. Несмотря на плотность программы визита, Юрий Алексеевич находит его и выполняет поручение МИД России. Он сообщил Г.А.Алиеву, что письмо из Баку неприемлемо для оформления прекращения огня, но подтвердил нашу готовность провести новые переговоры для установления перемирия. Ю.А.Рыжов подчāркнул, что непременным условием посредничества считаем четкость сторон и верность принимаемым обязательствам - иначе лишь углубляется взаимное недоверие между ними. Президент заверил посла, будто отдал в Баку все необходимые распоряжения и пообещал по возвращении(!) разобраться с происшедшим (как он разобрался потом с этим делом, мы так и не узнаем).

Что же за спектакль это был? Цепь нелепых недоразумений? Роковая несогласованность внутри бакинской администрации? "Неграмотность" подписантов? Попытка прямого надувательства? А главное - какие же указания оставил в Баку Г.А.Алиев перед отъездом в Париж? И, наконец, было ли возможно там ослушание высшего руководителя? На эти вопросы нет готового ответа - читатель может выбрать его на свой вкус.

А "ларчик-то просто открывался"! Середина декабря - начало попыток азербайджанского контрнаступления на южном фронте. Одни датируют его как раз 17 декабря, другие началом 20-х чисел, но ясно, что это было самой крупной попыткой отбросить армянские войска в карабахской войне.

В ходе эскалации боев не было принято и наше новое предложение установить с 31 декабря новогоднее перемирие на 2 недели. Оно было направлено 30 декабря в письменном виде лично Г.А.Алиеву, но осталось без ответа, хотя карабахцы давали согласие и на этот раз.

На саммите СНГ в Ашгабате 23-24 декабря, т.е. в интервале между срывами обеих попыток прекращения огня, Г.А.Алиев в заявлении для печати сказал, что (цитирую по ИТАР) "отдаāт предпочтение мирному решению конфликта, выступает за немедленное прекращение военных действий между противоборствующими сторонами". По его мнению, "необходимые для этого условия пока не созданы, достигнутые ранее договоренности нарушены, не помогли процессу и прямые контакты с представителями армянской общины Нагорного Карабаха".

Контрнаступление, как раз призванное, видимо, создать "необходимые условия", вскоре захлебнулось, принеся азербайджанцам лишь небольшой локальный успех в зоне Горадиза. Но ожесточенные бои зимой 1993-94 гг. ещā долго продолжались с большими потерями для обеих сторон.

С этого времени Баку прерывает прямые контакты со Степанакертом, полностью игнорируя его как сторону в конфликте, хотя в 1993 г. десять (!) раз именно с Нагорным Карабахом заключал договорāнности об ограничении военных действий, прекращении огня или его продлении (даже без какого-либо участия Еревана). Россия как посредник считала, что в этом конфликте три стороны и, реалистически исходя из его необычной конфигурации, упорно вовлекала в урегулирование и Ереван, но вовсе не для отстранения Степанакерта.

Декабрь 1993 г. выпукло иллюстрирует постоянные трудности работы посредника со сторонами. Показывает, насколько важны политическая воля, чāткость действий и верность высших руководителей своему слову. И, кстати, проясняет, почему ещā пять месяцев сотрясали регион упорные военные действия. С немалыми человеческими жертвами и материальными разрушениями. С нарастанием потока азербайджанских беженцев, о которых теперь в Баку столько пекутся на словах... Кто ответит за излишние жертвы?

Стоит ли удивляться, что бич карабахского урегулирования - взаимное недоверие сторон!? Декабрьская афера 1993 года только усугубила его. Не скрою, как посредник я был крайне разочарован, даже удручāн. Правда, не мог опускать руки, потому что в Карабахе и вокруг него ещā лилась кровь.

Link to post
Share on other sites

БИШКЕКСКИЙ ПРОТОКОЛ

Работу по прекращению кровопролития в Карабахе Россия вела широко, многопланово, не ограничиваясь военной и политико-дипломатической сферой. Надо было срочно формировать "партию мира" в противовес разгоряченной и весьма активной "партии войны" в каждом противостоящем лагере. Поэтому мы и сами инициировали различные встречи: парламентариев, военных, религиозных лидеров, журналистов, побуждали к этому разные общественные организации конфликтующих сторон, поддерживали возникавшие в этом направлении предложения.

Много усилий прилагалось для прекращения конфликта и по парламентской линии, разумеется, при самой активной роли России. В Межпарламентской ассамблее (МПА) СНГ, созданной в 1992 г., была даже сформирована затем группа содействия урегулированию карабахского конфликта. Еā возглавил тогдашний председатель парламента Киргизии Медитхан Шеримкулович Шеримкулов. Называли еā то примирительной миссией, то миротворческой, то посреднической группой МПА СНГ по Карабаху. На той фазе конфликта она была довольно активна и тесно сотрудничала с посреднической миссией России. Мне раз пришлось участвовать в еā поездках и других мероприятиях.

На встрече парламентариев Азербайджана и Армении и представителей Нагорного Карабаха, проведенной на Аландских островах 21-22 декабря 1993 г. по инициативе МПА СНГ, МИД России и Аландского института мира, ее участникам была предоставлена возможность ознакомиться с опытом разрешения национальных противоречий между шведами и финнами вокруг этих островов. Тогда же в главном городе Аландских островов Мариехамне М.Ш.Шеримкулов предложил продолжить межпарламентский диалог в столице Киргизии.

По инициативе МПА СНГ, парламента Киргизии, Федерального собрания и МИД России новая встреча парламентариев состоялась в Бишкеке 4-5 мая 1994 г., на этот раз на уровне руководителей парламентских структур. Главой армянской делегации был председатель Верховного Совета Армении Бабкен Араркцян. Группу представителей Нагорного Карабаха возглавлял тогдашний и.о. "спикера" из Степанакерта Карен Бабурян. Председатель азербайджанского Милли Меджлиса Расул Гулиев обещал приехать в Бишкек, но не смог, поскольку президент Г.А.Алиев 3 мая вылетел на организованную натовцами в Брюсселе встречу "Партнерство ради мира". Г.Алиев на время своей поездки в Брюссель оставил его старшим лицом в стране. Делегацию Азербайджана возглавил заместитель спикера Афияддин Джалилович Джалилов (спустя несколько месяцев, в последних числах сентября 1994 г. он был убит неизвестным террористом в подъезде своего дома в Баку).

Председатель Совета МПА СНГ и Совета Федерации РФ В.Ф.Шумейко, секретарь Совета МПА СНГ М.И.Кротов участвовали во встрече в Бишкеке от МПА, а по существу представляли также Россию (наряду с автором этих строк, участвовавшим в качестве полномочного представителя Президента Российской Федерации и одновременно - от МИД России). Мало кто знает, что в Бишкеке по приглашению М.Ш.Шеримкулова - в ответ на ранее оказанное гостеприимство - присутствовала в роли наблюдателя и делегация лагтинга (местного парламента) Аландских островов во главе с Рогером Янсоном.

В отличие от первой встречи на Аландских островах, где никаких документов не принималось, хотелось воспользоваться более высоким уровнем форума в Бишкеке, чтобы попытаться принять согласованный итоговый документ, нацеленный на поддержку принятого 15 апреля Заявления глав государств СНГ с его императивной установкой на прекращение кровопролития в Карабахе. Разумеется, никаких иллюзий, что это будет легко, у нас и быть не могло. Главным в тот момент было перенастроить общественное мнение на перемирие, прекращение огня. Заранее, ещā в Москве, мной был заготовлен проект документа - "Бишкекского протокола". Вокруг этого проекта и развернулись в столице Киргизии 4 и 5 мая упорнейшие дискуссии, в основном между азербайджанцами и карабахцами, длившиеся много часов каждый день. Далеко не всегда удавалось свести споры к тексту документа, нередко они шли гораздо шире.

Вскоре вся программа, подготовленная хозяевами, рухнула: заманчивую поездку на озеро Иссык-Куль, намеченную было на конец первого дня, и другие мероприятия пришлось отменить. Всā застопорилось. Оба дня прошли в жарких спорах - то в полном составе делегаций, то в узком кругу только их руководителей, когда остальные участники встречи часами томились в кулуарах в ожидании исхода острых дебатов между "спикерами", несмотря на попытки сразу четырех посредников смягчить споры.

Наше предложение поддержать от имени парламентских лидеров установку Заявления глав государств СНГ на прекращение огня и военных действий само по себе не вызвало дискуссий. Суть проекта нового документа состояла в развитии этой установки путем призыва руководителей парламентов ко всем сторонам конфликта прекратить огонь. Но надо было выразить это не общим благим пожеланием, а сделать предметной инициативой. Приближалось 9 мая, связанное в памяти народов Советского Союза с Днем Победы. Включение мной в текст документа этой даты ни у кого не вызвало возражений - хотелось показать, что, наконец-то, и в этом конфликте берāт верх, побеждает разум. В итоге сердцевиной "Бишкекского протокола" и стал такой призыв с предложением конкретного срока - прекратить огонь в полночь с 8 на 9 мая 1994 г.

Но по другим вопросам противоречия между сторонами остались непреодолимыми. К сожалению, и в Бишкеке непомерно большое место заняли процедурные вопросы: является ли Нагорный Карабах стороной в этом конфликте и должен ли быть по статусу участия в этом форуме приравнен к армянам из Степанакерта представитель азербайджанской общины Нагорного Карабаха Низами Бахманов? Джалилов оспаривал правомерность участия карабахских армян в этой встрече (по сути дела сводил их статус "стороны конфликта" до уровня "заинтересованной стороны"). Не в силах добиться этого, поскольку участие карабахцев в этой встрече в Бишкеке было заранее принято к сведению и Г.Алиевым, Джалилов стремился уравнять с ними члена своей делегации Н.Бахманова. Но это противоречило бы элементарной логике, поскольку тот не представлял никакую парламентскую структуру (когда-то очень недолго был в Шуше главой исполнительной власти, но никак не представительной, пусть бы даже на муниципальном уровне).

Конечно, никто не признавал и не собирался признавать НКР и еā парламент, но всā-таки карабахские армяне имели некую выборную структуру на основе волеизъявления местного населения (это нашло отражение и в лексике Хельсинкского решения СБСЕ от 24 марта 1992 г. - в нāм упомянуты "избранные" и другие представители Нагорного Карабаха). В своем запальчивом отторжении Нагорного Карабаха азербайджанцы не оценили должным образом, можно сказать, просто приняли за должное то, что Ереван постепенно подходил к признанию своего статуса стороны в этом конфликте. Араркцян и особенно Бабурян, естественно, всячески отстаивали статус Нагорного Карабаха как стороны конфликта и участника встречи в Бишкеке, не преминули также укорить азербайджанцев в снижении уровня своего участия из-за отсутствия спикера Р.Гулиева.

В ходе дискуссий В.Ф.Шумейко однозначно высказался в том плане, что Нагорный Карабах, как и Армения, является стороной в этом конфликте, и подчеркнул, что без понимания этого практически невозможно прийти к его урегулированию. Из этого исходили мы и на московских переговорах, где с участием делегаций трех конфликтующих сторон разрабатывался проект Соглашения о прекращении вооруженного конфликта.

Расхождения доминировали в Бишкеке и по вопросам существа урегулирования. Разумеется, большинство вопросов реально и не могло быть рассмотрено, а тем более решено на такой встрече руководителей парламентов ввиду специфики этого форума, однако инерция споров на периодически проводившихся в Москве переговорах сработала и в предгорьях Тянь-Шаня. Так с учāтом обстановки на фронте Джалилов больше, чем армяне ратовал за скорейшее прекращение огня, но настаивал при этом на его непосредственной увязке с незамедлительным выводом армянских войск со всех оккупированных азербайджанских территорий и возвращением туда беженцев. Однако бросалось в глаза, что он совсем не делает акцента на том, как добиться невозобновления военных действий - явно уходил от идеи размещения нейтральных разъединительных сил, готов был довольствоваться наблюдателями.

Джалилов не проявлял также понимания целесообразности предлагать парламентам стран-участниц СНГ обсудить инициативу В.Ф.Шумейко и М.Ш.Шеримкулова о создании миротворческих сил Содружества (в этом вопросе уже чувствовалось, что азербайджанское руководство заангажировалось перед западниками, которые были резко настроены против размещения в зоне конфликта российских миротворческих сил, а силы СНГ представлялись им лишь ширмой для России).

В конечном счāте, азербайджанская делегация пыталась продвинуть свой собственный проект итогового документа, в котором находила отражение лишь потребность в прекращении огня при немедленном выводе армянских войск из оккупированных районов Азербайджана, но, разумеется, отклонялось участие Нагорного Карабаха и предельно сужалась роль СНГ в урегулировании. Конечно, собственные проекты любой из сторон конфликта на подобных форумах - дело практически бесперспективное, поскольку они явно нацелены на отражение интересов только данной стороны и легко отклоняются оппонентами как односторонние. Но азербайджанцы и до этого, и впоследствии не раз недопонимали этого и выступали со своими проектами вместо доработки проектов, представленных посредником. Так в их проекте делалась попытка снять в начале текста ссылку на то, что конфликт "существенно затрагивает интересы других стран региона", но это без труда было отклонено другими участниками встречи.

Армяне же делали особый акцент на необходимости выработки механизма, который обеспечивал бы соблюдение прекращения огня и военных действий и надāжно гарантировал бы, что они не возобновятся - только после этого они допускали вывод своих сил с занятых ими территорий Азербайджана. Иначе говоря, логично добивались сначала окончательного закрепления прекращения огня и военных действий, решения военно-технических вопросов перед тем, как переходить к военно-политическим (т.е. к выводу своих войск).

Как отмечал потом В.Ф.Шумейко, было беспрецедентным, что руководители такого уровня почти двое суток непрерывно работали непосредственно над текстом документа. Хотя, естественно, почти вся "чāрная" работа, поиск альтернативных формулировок, выпуск очередных, обновленных вариантов проекта практически легли на меня.

В конце дня 5 мая, после действительно изматывающих споров, "Бишкекский протокол" подписали руководители обеих армянских делегаций и все лица, выступавшие в роли посредников, но не стал подписывать глава делегации Азербайджана. Конечно, отказ Джалилова смазывал результаты встречи. Азербайджанцы мотивировали свою позицию тем, что не было дано право подписи Низами Бахманову, делали не слишком внятные ссылки на то, что документ не отвечает их интересам. Но это были лишь внешние предлоги.

Истинная причина позы Джалилова выявилась довольно быстро. Было известно, что президент Азербайджана Г.А.Алиев выступал 4 мая на заседании Совета НАТО в Брюсселе и подписывал там рамочный документ программы "Партнāрство ради мира". В той аудитории он, конечно, ни слова не сказал о миротворческих усилиях России и СНГ, вовсе не говорил о том, ключ к урегулированию карабахского конфликта в руках у Москвы (что не раз заявлял публично - и до этого, и позднее). Достаточно сказать, что в той речи оратор осыпал НАТО дифирамбами и упоминал лишь ООН, СБСЕ и его минскую группу - ни Россия, ни СНГ не были названы им ни разу. Эта поездка и речь в штаб-квартире НАТО уже были частью геополитической игры "в зигзаги", в которую втягивался лидер Азербайджана с подачи западных держав.

В этом контексте в те дни вряд ли нужно было Алиеву и подписание "Бишкекского протокола", которое как раз энергичнее всего продвигалось именно представителями России как важный шаг идейно-политической подготовки к прекращению кровопролития (что ничуть не умаляет важности вклада других участников встречи в Бишкеке).

Как было блокировано им подписание протокола в Бишкеке Г.А.Алиев рассказал в своем выступлении 21 мая 1994 г.: он просто не позволил Джалилову подписывать там какой-либо документ без своего согласия. Тот и действовал в Киргизии в духе этих указаний, чтобы не мешать своему президенту в Брюсселе. Конечно, это любопытно, но с других точек зрения: было ли в Баку разделение властей, каковы были там реально политические нравы?

В Бишкеке мы, естественно, не знали об этих указаниях Алиева, и тщетно я добивался телефонной связи оттуда с председателем Милли Меджлиса Гулиевым в надежде заручиться его согласием на подписание бишкекского призыва. Тем не менее, безусловно правильным было решение, принятое тогда теми, кто подписал документ - оставить руководству Милли Меджлиса возможность присоединиться к нему позднее, если оно пожелает.

После стольких усилий бросать дело на полпути было бы слишком расточительно. Надо было продолжить их. Залāтев в Москву на один день (для участия в первой встрече А.В.Козырева с новым председателем Минской конференции СБСЕ шведом Яном Элиассоном 6 мая), по договоренности со своим министром и с В.Ф.Шумейко 7 мая вылетел я в Баку для обсуждения "Бишкекского протокола" с президентом Азербайджана и председателем Милли Меджлиса. Надо было выявить окончательную позицию Азербайджана в отношении этого документа, попытаться выйти на его подписание.

В воскресенье, 8 мая Гейдар Алиевич собрал в своем кабинете высшее руководство Азербайджана. В совещании приняли участие руководители парламента Р.Б.Гулиев и А.Д.Джалилов, госсоветник по внешней политике В.М.Гулизаде, мининдел Г.А.Гасанов, министр обороны М.И.Мамедов, заммининдел Т.Н.Зульфугаров, посол Азербайджана в России Р.Г.Ризаев и другие, севшие за длинным столом в основном по правую руку от Алиева. Мне пришлось быть слева от него.

Открывая встречу, президент выставил очередную порцию укоров российскому посреднику, начав буквально так: "Опять Вы подготовили документ, идущий вразрез с интересами Азербайджана"...Пришлось потом сказать в ответ, что некоторыми положениями "Бишкекского протокола" не вполне довольны и армяне, но в нāм не найти ни одной фразы, которая шла бы вразрез с интересами армян или азербайджанцев, заинтересованных в прекращении кровопролития.

Естественно, высказывания присутствовавших на совещании шли в поддержку своего президента. Соотношение "голосов" за столом и не могло быть благоприятным для солирующего посредника. Вдруг первым среди азербайджанцев более определенно высказался за прекращение огня посол в Москве Рамиз Ризаев. Его поддержал в этом Расул Гулиев. Постепенно, как говорят, со скрипом стал намечаться поворот к реализму.

Прозвучала и "компромиссная" идея: подписать документ, но с поправками. Кто-то предложил вставить "международные" перед словом "наблюдатели", кто-то сказать резче: вместо "занятые" - "захваченные территории". Первая поправка означала, чтобы наблюдатели были не только из России (кстати говоря, вставлять слово "международные" про наблюдателей было неуместно в том контексте, поскольку речь шла о Протоколе встречи министров обороны в Москве от 18 февраля 1994 г. Реально в тот момент только Россия проявляла готовность быстро выделить миротворческий контингент и наблюдателей. Стремление к этому со стороны Турции категорически отвергалось армянами). Вторая поправка была преимущественно эмоциональной: ведь в ходе военных действий, за редким исключением, территории захватывают силой или занимают, если противная сторона сама оставляет их. В этом конфликте имело место и то, и другое. Эти лингвистические нюансы понятны, но они мало меняли суть дела.

Со своей стороны, объяснял, что внесение в текст поправок вообще не имеет реального смысла, поскольку все остальные участники встречи в Бишкеке подписали документ в том виде, как есть, и не будут вновь заниматься его рассмотрением - ведь это же не договор, не юридический, а политический документ.

Проявилась и традиционная "болячка" азербайджанской дипломатии: вновь стали настаивать на подписи Н.Бахманова от имени азербайджанской общины Нагорного Карабаха. Показывал им, что Бахманов не может быть приравнен к руководителям представительных структур. Однако интерес азербайджанских участников этого совещания был горячее и круче любых логических доводов! Подумалось, правда - нет худа без добра: оговорки вроде бы "спасают лицо" азербайджанских властей, облегчают им присоединение к документу.

В конце совещания Алиев сказал Джалилову: "Ну, подписывай, Афияддин!" Но тот заявил, что не может сделать этого, поскольку связал себя позицией, занятой в Бишкеке.

Возникла деликатная, даже курьāзная ситуация. И не только в смысле ослушания Афияддина Джалиловича. После поворота в настрое совещания в пользу прекращения огня его уклонение позволяло вырулить на более высокий и естественный уровень подписания документа - председателем Милли Меджлиса Р.Гулиевым! Ведь остальные подписи сторон в конфликте принадлежали первым лицам по парламентской линии. Поэтому пришлось, как ни странно, выразить понимание позиции Джалилова и поддержать его перед Г.Алиевым, подводя дело к тому, чтобы документ был подписан спикером.

Не без укора своему заместителю Гулиев высказался в том смысле, что кое-кто озабочен тут своей репутацией - его лично это не беспокоит, была бы лишь польза народу. Он готов подписать документ с упомянутыми оговорками и с подписью Бахманова. Алиев дал согласие. И Гулиев тут же расписался там, где намечалась подпись Джалилова. А в конце страницы разборчивым почерком по-русски были вписаны две "оговорки". Другие важные, но деликатные положения документа (ссылка на Протокол встречи министров обороны от 18 февраля, роль СНГ, идея создания в нāм своих миротворческих сил) затронуты не были.

Словом, встреча началась "за упокой", а кончилась "за здравие!"

Затея с подписью Бахманова привела к конфузу. Азербайджанцы вписали от руки его фамилию, но не смогли вовремя отыскать его в Баку. Известив Москву о подписании "Бишкекского протокола" Гулиевым, в понедельник, 9 мая я так и увез с собой экземпляр текста с двумя оговорками и приписанной фамилией Бахманова, но без его подписи.

Утром 9 мая мне пришлось провести в Баку необычно многолюдную (были представители 20 СМИ) и продолжительную, более трех часов, пресс-конференцию с изложением в самых общих чертах нашего плана урегулирования. Столь подробный разговор с азербайджанской прессой был вызван в основном множеством наскоков министра иностранных дел Г.А.Гасанова на "российский план" в ходе слушаний в Милли Меджлисе 18 апреля.

Пришлось подтвердить журналистам и подписание Р.Гулиевым "Бишкекского протокола" с двумя поправками, что стало для них сенсационной новостью. О поправках к протоколу вынужден был сказать, что их следует рассматривать как особое мнение азербайджанской стороны, ибо для всех, кто подписал документ ещā в Бишкеке, текст остается таким, как они его подписали.

(Огласить предстоявшее в тот же день, 9 мая подписание министром обороны М.Мамедовым другого документа - о прекращении огня - никак не мог. Уверенности в том, что он будет подписан, как было намечено накануне, не было до самого конца, да к тому же предстояло потом получить ещā подписи в Ереване и Степанакерте. Сказал лишь, что теперь необходимо юридически обязывающее соглашение, которое подписали бы руководители Азербайджана, Армении, а также Нагорного Карабаха. Добавил, что находимся сейчас ближе к прорыву в урегулировании карабахского конфликта, чем раньше).

При всех колебаниях и зигзагах азербайджанского руководства подписание им "Бишкекского протокола", т.е. согласие Баку на призыв к перемирию было верным, более или менее своевременным и мужественным шагом с его стороны. Это стало одной из важных предпосылок к прекращению кровопролития. "Партия войны" в Баку развернула бурную кампанию против Бишкека, даже истерию, причāм "вслепую" (многие и не знали полного текста протокола, хотя он был опубликован местной прессой, конечно же, в бакинской редакции). Борьба против этого документа, подогретая и недавним выступлением Г.Гасанова в парламенте с резкой критикой "российского плана", была ещā одним предлогом для давления оппозиции на команду Г.А.Алиева и стимулом для объединения еā ранее разрозненных сил. 10 мая 12 политических партий выступили с заявлением, в котором осуждалось подписание протокола. Пугали тем, что подпись Р.Гулиева рядом с подписью К.Бабуряна будто бы приведет к международному признанию НКР, обвиняли спикера в национальном предательстве. Глашатаи оппозиции даже не особенно вникали в то, что это был лишь призыв к скорейшему прекращению огня, в котором на тот момент больше, чем армяне нуждалась как раз азербайджанская сторона!

Были, конечно, и трезвые голоса в Азербайджане. 6 партий центристского блока в совместном заявлении поддержали подписание "Бишкекского протокола". Немало зависело от самого Г.А.Алиева, но он не торопился дать знать, что лично благословил подписание. 13 мая партия Национальной независимости Азербаджана потребовала, чтобы президент проявил свое отношение к документу. Алиев в общем виде высказался в том смысле, что подписание протокола было правильным шагом, ведущим к прекращению огня. 14 мая в интервью азербайджанскому телевидению Р.Гулиев был вынужден особо подчеркнуть, что подписал "Бишкекский протокол" в кабинете Алиева, в его присутствии и с его согласия. Надо отдать Гулиеву должное: он и публично высказался за то, что Нагорный Карабах - сторона в конфликте.

Заседание Милли Меджлиса с 10 мая было перенесено сначала на 13 число, а потом на 18 мая (из-за нашего совместного с Элиассоном приезда в Баку 12 мая и четырехчасовых переговоров в тот день у Г.Алиева, где должен был присутствовать и спикер Р.Гулиев).

18 мая в Азербайджане разразился парламентский кризис: когда оппозиции не удались две попытки включить вопрос о "Бишкекском протоколе" в повестку дня Милли Меджлиса (голосование принесло "ничью" - 19:19 при двух воздержавшихся), она стала утверждать, что председатель Милли Меджлиса превысил полномочия, настаивала на аннулировании подписи Гулиева и его отставке. Особенно активны были бывший мининдел Тофик Гасымов и Этибар Мамедов. В итоге 17 депутатов покинули заседание, сорвав кворум (в Милли Междлисе 50 депутатов, кворум - 34) и больше недели отказываясь продолжать работу. Гулиев вряд ли ожидал столь бурной обструкции оппозиции и столь невнятной позиции руководства Азербайджана.

Утверждают, будто А.Джалилов и в Баку давал понять прессе, что "Бишкекский протокол" не учитывает интересы Азербайджана. Верно ли это - не знаю. Любопытную позицию занял Г.Гасанов. В интервью агентству АТА он всячески открещивался от "Бишкекского протокола", утверждал, что и не видел его, отказывался комментировать, переадресовывал корреспондента к тем, кто его подписал. Хотя он присутствовал в кабинете Г.Алиева в тот момент, был свидетелем подписания.

Азербайджанские журналисты обращались и ко мне по этому поводу. Не раз звонили и в Москву. Например, спрашивали, надеюсь ли я на ратификацию Милли Меджлисом "Бишкекского протокола". Выражал им свое недоумение. Отметив важное значение документа для создания политического фона, благоприятствующего прекращению кровопролития, вопрошал затем их самих, о какой ратификации может идти речь, если в нāм содержатся лишь призыв к прекращению огня, обращения, предложения и не более того. Что же там ратифицировать - ведь это же не юридический документ!

Несмотря на истерику оппозиции, население Азербайджана восприняло "Бишкекский протокол" сравнительно благожелательно. Согласно опросу, проведенному социологической службой бакинской газеты "Зеркало", 30,7% респондентов отнеслись к нему положительно и 17,8% - скорее положительно, тогда как отрицательно только 17% и скорее отрицательно - 11,5%. Надо сказать, что и другой вопрос дал неблагоприятный для оппозиции результат. Создание на территории республики российских военных баз 27% респондентов сочли просто необходимым, 30,7% - тяжелым, но вынужденным шагом, а отрицательно отнеслись 29,9%. Причем больше других слоев за протокол и за создание баз высказались военные (а за базы и студенческая молодежь) - те, кому продолжение войны угрожало непосредственно. А ведь именно этим оппозиция пугала население, утверждая, что введение российских разъединительных сил приведет к тому, что они останутся тут надолго, станет чуть ли не равнозначно оккупации и созданию здесь военных баз России.

Страсти вокруг Бишкека продолжали бушевать в Азербайджане несколько недель, даже после того, как было достигнуто прекращение огня. Правда, из-за припоздания с подписанием бишкекского документа азербайджанцами и трудных дискуссий в Баку 8 и 9 мая нам не удалось, как намечалось ранее, приурочить перемирие ко Дню Победы. Ещā два дня ушло на работу со сторонами по тексту нового соглашения - прекращение огня вступило в силу лишь в полночь на 12 мая 1994 г.

Всполошившись из-за того, что кровопролитие остановлено при посредничестве России, западники, прежде всего США лихорадочно усилили нажим и на Баку, и на Ереван, чтобы те не вздумали принять "российский план" (прямых рычагов давления на Степанакерт у них не было). Но об этом стоит рассказать подробно - возможно, даже отдельной главой. Здесь отмечу лишь, насколько трудно поверить, чтобы линия США не имела никакого отношения к выступлениям оппозиции в Баку против бишкекского документа. Тем более что Бишкек никак не был связан с СБСЕ и его минской группой, а прошāл как бы в рамках СНГ.

"Бишкекский протокол" стал кульминацией тех политических усилий за пределами непосредственно переговорного процесса и военно-дипломатической работы, которые мы прилагали в целях прекращения огня. Ведь за спиной руководителей парламентов фактически стояло высшее руководство сторон конфликта. Документ имел важное значение в борьбе за общественное мнение. Это была "грунтовка" для первого эскиза картины будущего перемирия.

Средства массовой информации, даже исследователи и политологи, мало знакомые с текстами документов, нередко ошибочно пишут, будто в Бишкеке как раз и было подписано прекращение огня в карабахском конфликте. Они не отличают призыв прекратить огонь от документального оформления взятых на сей счāт обязательств на основе принятых руководством всех сторон политических решений. Не вникая в "технологию" перемирия, не учитывают они и того, что это была встреча руководителей парламентских структур сторон в конфликте, а не исполнительной власти. Главы этих структур нуждались бы в официальных полномочиях на подписание такого соглашения от высших руководителей исполнительной власти, а их ни у кого не было, да они и не запрашивались. Инициаторы встречи в Бишкеке и не ставили такую задачу, хотя, разумеется, стремились реалистически продвинуть дело к тому, чтобы покончить кровопролитие.

Казалось бы, исследователи должны были обратить внимание и на то, как оценили "Бишкекский протокол" подписавшие его Бабкен Араркцян и Расул Гулиев. Так Б.Араркцян на специальной пресс-конференции 7 мая 1994 г. в Ереване отметил, что это серьезный политический документ, однако он составлен в парламентском стиле и носит мягкий рекомендательный характер. Выступая 18 мая 1994 г. на открытии заседания Милли Меджлиса, Р.Гулиев в ответ на обвинения группы депутатов в превышении полномочий заявил, что это всего лишь протокол о намерениях, не имеющий юридической силы и носящий рекомендательный характер, для его подписания не требовалось согласия парламента, а также особых полномочий, не нуждается он и в ратификации.

Гипертрофия значения Бишкека в карабахском урегулировании возникла "с обеих сторон баррикады": в Азербайджане вследствие той шумной политической борьбы, которая развернулась вокруг протокола, а среди армян - из-за эйфории насчет того места, которое занял в Бишкеке и в этом документе Нагорный Карабах. Один из участников бишкекской встречи, нынешний "президент НКР" А.Гукасян в те дни в газете "Республика Армения" назвал еā исторической, поскольку Нагорный Карабах впервые был представлен в качестве равноправной стороны, а "и.о. председателя Верховного Совета НКР" К.Бабурян поставил свою подпись рядом с подписями других участников. Многим армянам примерещилось в этом чуть ли не какое-то признание НКР. Куда умереннее был Б.Араркцян, заявив на той же пресс-конференции, что главным достижением Бишкека явилось признание Нагорного Карабаха де-факто конфликтующей стороной всеми участниками встречи, кроме делегации Азербайджана. Конечно, не так уж точно, что главное было именно в этом, как и то, что Россия признала Степанакерт в данном качестве лишь в Бишкеке, но Б.Араркцян всā же был реалистичнее своих соплеменников-политологов.

Достойно сожаления, что даже многие серьезные исследователи - и не только в Баку, Ереване и Степанакерте, но и в Москве - из-за несоразмерного увлечения "Бишкекским протоколом", практически потеряли из виду куда более основательный документ, принятый на более высоком уровне за 20 дней до Бишкека. Некоторые из них называли Бишкек прорывом в карабахском урегулировании, тогда как подлинный прорыв произошāл немного раньше и вылился через неделю после Бишкека в бессрочное прекращение огня.

Как известно, 15 апреля 1994 г. в Москве Совет глав государств СНГ по инициативе России принял важнейшее Заявление с чāткой постановкой вопроса о прекращении огня как неотложной потребности урегулирования в Карабахе. Такой документ был принят СГГ по Карабаху впервые, причāм с прямым участием президентов Азербайджана и Армении! В нāм прошли самые категорические формулировки: "Главный приоритет, императив урегулирования - незамедлительное прекращение огня, всех военных действий и вслед за этим его надежное закрепление. Без этого не перейти к ликвидации последствий трагического противоборства". Стоит подчеркнуть, что к тому времени вообще не было ни одного столь определенного документа на этот счāт, тем более на высшем уровне, многостороннего и с участием глав обоих государств-участников конфликта.

Исследователи не заметили даже, что Бишкек лишь по форме был продолжением встречи парламентариев на Аландских островах, а по своей сути был изначально созван как раз в поддержку главами парламентов установки глав государств СНГ на незамедлительное прекращение кровопролития, изложенной в московском документе. А ведь об этом прямо говорится и в самом "Бишкекском протоколе": участники встречи в Бишкеке, поддержав Заявление глав государств от 15 апреля, "высказали готовность оказать полную поддержку усилиям глав и представителей исполнительной власти по прекращению вооруженного противоборства и ликвидации его последствий путем скорейшего заключения соответствующего соглашения". Яснее не скажешь...

Так иногда нечто производное, но броское заслоняет основное, базовое, более содержательное и существенное...

Link to post
Share on other sites

ПРОРЫВ К ПЕРЕМИРИЮ В КАРАБАХЕ

12 мая 1994 г. стало днāм надежд для исстрадавшихся народов Азербайджана и Армении, для всего Закавказья благодаря вступлению в силу в этот день соглашения о прекращении огня в карабахском конфликте, которое держится уже более десяти лет. Соглашения действительно жизненно важного по содержанию и беспрецедентного по форме. Наконец-то и нам, посредникам, улыбнулась удача! Но она благосклонна лишь к тем, кто непреклонно добивается еā. Именно на прекращение этого кровопролития были нацелены настойчивые посреднические усилия России на протяжении двух с лишних лет (с сентября 1991 г.).

Лучше сказать с самого начала, что ни сами конфликтующие стороны, ни иные посредники не добивались этого столь упорно и последовательно. Это легко подтвердить не одним десятком фактов. В этом - самый убедительный ответ тем, кто годами назойливо приписывает Москве стремление продлить этот конфликт или затянуть его урегулирование.

Конфликтующие стороны нехотя склонялись иногда к прекращению огня, но, как правило, при неблагоприятном для себя обороте дел на фронте и лишь временному. Обычно в поисках передышки, чтобы затем возобновить боевые действия в погоне за успехами. К сожалению, правящие элиты сторон в конфликте долго не расставались с иллюзией достичь своих целей военным путем, проявляли непримиримость и негибкость. А кое-кто из посредников считал тогда неизбежной продолжительность вооруженной борьбы. А иные под видом участия в урегулировании отдавали свою энергию совсем другим приоритетам.

Ситуация на фронте к началу мая 1994 г. стала весьма противоречивой. После того, как зимой выдохлось контрнаступление азербайджанцев, дав довольно скромные результаты, но резко приумножив потери всех сторон, сложилось по большому счāту определенное равновесие сил. Наиболее упорные бои шли в районе Тер-Тера. Попытки армян овладеть этим городом потенциально представляли большую опасность. Если бы им удалось перерезать дороги, ведущие на второй город Азербайджана - Гянджу, или продвинуться по направлению Барда - Евлах - Мингечаур к реке Кура, то северо-западный выступ республики подвергся бы угрозе отсечения от "материка". Мог повториться кошмар, постигший юго-запад Азербайджана осенью 1993 г., когда армяне вышли на пограничную с Ираном реку Аракс.

Поэтому азербайджанское руководство было заинтересовано в прекращении огня. Прежде оно нередко грешило то нежеланием идти на прекращение огня, то срывами таких договоренностей, но на этот раз настойчиво, с явным укором ставило вопрос, неужели Россия не может остановить военные действия. Это высказывалось и мне на самом высоком уровне. Характерно, что на сей раз оно не выдвигало никаких предварительных условий для прекращения огня, не требовало при этом освобождения захваченных армянами территорий. К концу воскресного совещания в Баку 8 мая в кабинете президента АР вскоре после того, как спикер милли-меджлиса Р.Б.Гулиев подписал Бишкекский протокол, Г.А.Алиев в моем присутствии дал указание министру обороны М.И.Мамедову оформить документ о прекращении огня. Сразу же начали работу над текстом. Мне как посреднику приходилось из Баку по советской правительственной линии ВЧ созваниваться с Ереваном и Степанакертом для согласования документа. В какой-то мере помогало то обстоятельство, что Степанакерт как раз объявил, будто прекратил огонь в полночь на 9 мая в одностороннем порядке. В Баку тоже поговаривали об одностороннем прекращении огня, но ясности не было. Тем временем поступали сведения, что столкновения на фронте продолжаются.

9 мая в том же кабинете Г.А.Алиева состоялось новое совещание по доводке подготовленного мной документа о прекращении огня. В нем приняли участие Р.Б.Гулиев, В.М.Гулизаде, М.И.Мамедов, посол в Москве Р.Г.Ризаев. Однако радоваться было рано. Азербайджанцы снова (как 4-5 мая в Бишкеке и 8 мая в Баку) принялись настаивать на том, чтобы и под этим документом стояла также подпись представителя азербайджанской общины Нагорного Карабаха. Это стало "пунктиком" бакинской дипломатии. Конечно, эта община оставалась "заинтересованной стороной", но не могла считаться стороной в конфликте: у неā не было собственных подразделений на фронте, которым надлежало бы прекратить огонь (однажды потом мой финский коллега, сопредседатель минской группы ОБСЕ Р.Ниберг напомнил Г.Алиеву в этой связи, как Сталин спросил, сколько дивизий у папы римского?). Элементарная логика не позволила мне включить в этот текст подпись Н.Бахманова. Но тут же возникли новые препятствия.

Азербайджанцы, ровно 10 раз оформлявшие тогда документы об ограничении военных действий со Степанакертом (без какого-либо участия Еревана), соглашались теперь подписать соглашение только с представителем Армении, но без армян Нагорного Карабаха. Однако Ереван уходил от этого. Наконец, на этот раз не без труда (впервые после соглашения П.С.Грачева в Сочи в сентябре 1992 г.) удалось договориться о том, что Армения также подпишет документ.

Но Ереван не желал ничего подписывать без участия Степанакерта, а азербайджанцы не хотели ставить свою подпись рядом с карабахской, а тем более в присутствии карабахцев. Конечно, есть "технологии", позволяющие подписать соглашение порознь, т.е. без очной встречи представителей сторон за одним столом, но бакинцы не хотели и этого. Так самое главное заслонялось явно вторичным. С другой стороны, согласование места подписания документа и съезд туда полномочных представителей заняли бы не один день, а всā было так зыбко, что могло за это время и разладиться.

Тупиковая ситуация была абсурдной: все стороны в конфликте согласны на прекращение огня, но дело упиралось в то, чьи подписи должны стоять под документом. Надо было безотлагательно использовать готовность всех сторон прекратить огонь и как-то обойти их упорное нежелание встречаться, чтобы нормально подписать единый документ.

Времени на согласование формальностей - в обрез! А выбора между продолжением кровопролития и юридическими тонкостями и быть не могло. История дипломатии не очень-то помогала прецедентами - их не было. Нужны были нестандартные решения, необычные уловки, чтобы не потерять драгоценное существо дела, не подвергать опасности новые сотни, а, может быть, и тысячи жизней только из-за расхождений по форме документа. Поэтому опять сгодилась "технология" российского посредничества, применявшаяся на протяжении 1993 г. при заключении краткосрочных договоренностей (в основном о прекращении огня или его продлении). Уже был наработан опыт "факсимильной" дипломатии, когда из-за срочности дела и невозможности собрать представителей конфликтующих сторон в одном месте посредник договаривался со сторонами по телефону, а потом быстро оформлял договоренности путем обмена согласованными, а затем подписанными текстами по факсу.

Это и позволило нам с 9 мая приступить к оформлению прекращения огня, несмотря на нежелание одной стороны проводить специальную встречу и подписывать документ вместе с представителем другой конфликтующей стороны, реально противостоящей ей на поле боя, но с конца 1993 г. не признаваемой более и в этом качестве. Остальные параметры договоренности согласовать всā же удалось. Условились, что соглашение подпишут высшие военачальники сторон - министры обороны Азербайджана и Армении и "командующий армией Нагорного Карабаха".

Текст, срочно подготовленный в Баку российским посредником, имел, подобно прежним документам, форму абсолютно идентичного обращения каждой из сторон к трем должностным лицам России. Ради отлаживания непростых отношений между МИД и Минобороны РФ на первое место среди адресатов я ставил не своего непосредственного начальника, а министра обороны П.С.Грачāва, только на второе - мининдел А.В.Козырева, а на третье - полномочного представителя Президента России по урегулированию в Нагорном Карабахе.

Такая последовательность адресов использовалась и ранее. Она была вполне естественной, поскольку подписывают обращение высшие военачальники и по тексту просят Грачāва как можно скорее провести совещание в Москве с их участием для согласования механизма обеспечения прекращения огня. Приходилось учитывать, что могут потребоваться то ли российские военные наблюдатели, то ли разделительные силы, а они есть только у Минобороны. Грачāв именно себя видел в роли миротворца: как только 19 сентября 1992 г. подписал он соглашение в Сочи о приостановке военных действий на два месяца, тут же нашлись у России военные наблюдатели (а когда прекращение огня готовилось силами МИД РФ, в ответ на наши запросы Минобороны не раз присылало формальные отписки). Вот почему надо было первым поставить Грачāва, хотя ни он, ни Минобороны не имели отношения к составлению этого документа.

Вследствие двухдневных дискуссий в Баку (8 и 9 мая - сначала из-за "Бишкекского протокола", а потом по соглашению о прекращении огня) так и не удалось приурочить перемирие ко Дню Победы, как предлагалось в Бишкеке. Наметили мы было начать его в полночь на 11 мая, но из-за сложного порядка подписания соглашения пришлось сдвинуть ещā раз - на 00 часов 01 минуту 12 мая.

В итоге Г.А.Алиев 9 мая благославил министра обороны Азербайджана М.И.Мамедова подписать текст из четырех пунктов на одной странице. Внизу страницы, где поставил свою подпись М.Мамедов, были пропечатаны также должности остальных "подписантов": министра обороны Армении и командующего армией НК, но подписывать им предстояло не этот лист, а идентичный текст на своих листах в Ереване и Степанакерте (кое-кто попытался потом даже сочинить такую версию, будто бы первоначальный документ не предусматривал подпись от Нагорного Карабаха, а это российский посредник задним числом вписал еā туда - наверное, стоит в приложениях к этому повествованию опубликовать ксерокопию оригинала этого документа, чтобы положить конец довольно гнусным выдумкам).

Из Баку факсом текст был отправлен мной в Ереван и Степанакерт с просьбой прислать оба подписанных экземпляра сразу в МИД России. Копию параллельно выслал в Москву, в том числе П.С.Грачāву и его заместителю Г.Г.Кондратьеву, с пометкой, что передал на подпись армянам. Вечером вернулся домой в ожидании факсов от армян.

Тем временем министр обороны Армении внес небольшие поправки (опустил одну из ссылок на московский протокол министров обороны от 18 февраля 1994 г. и снял идею пригласить председателя Минской конференции СБСЕ по Нагорному Карабаху на подписание будущего Соглашения о прекращении вооруженного конфликта). Пришлось уже из Москвы по телефону досогласовывать эти поправки с Баку, но там быстро согласились с ними.

10 мая получил в Москве окончательный текст с подписью министра обороны Армении Сержа Саркисяна. 11 мая пришāл факс из Степанакерта с такой же "одинокой" подписью "командующего армией Нагорного Карабаха" Самвела Бабаяна. Как посредник немедленно известил все стороны о завершении процедуры подписания документа и разослал факсом перекрāстно каждой стороне листы с подписями двух других сторон - пора отдавать приказы войскам!

Эти три листка (с идентичным текстом и одной подписью на каждом), сведенные воедино в руках российского посредника, и стали искомым соглашением о прекращении огня. Совокупно они как бы составили документ, который обычно подписывают полномочные представители сторон за одним столом либо, по меньшей мере, в один день и в одном месте, на одной странице (а иногда и в нескольких экземплярах). Ссылки в тексте на Протокол министров обороны от 18 февраля и призыв парламентариев из Бишкека, вовсе не означали, что документ был чем-то производным от них. Это было самостоятельное соглашение, но упоминание о них как бы закрепляло позитивную динамику мирного процесса.

Важно подчеркнуть, что в отличие от всех предыдущих договоренностей о прекращении огня действие данного соглашения изначально оформлялось "по умолчанию" как бессрочное: на этот раз специально не был указан какой-либо срок его действия. С этим крайне важным обстоятельством согласились все стороны (хотя потом вокруг этого возникали непростые ситуации).

Другое отличие от предыдущих соглашений состояло в том, что на сей раз на каждом листе ставились не по две подписи от каждой стороны (от имени политического и военного руководства - как было прежде), а по одной подписи высшего военачальника каждой стороны. Вроде бы это технические мелочи, но они отражали некоторые политико-процедурные подвижки. Во-первых, как ни капризничали в Баку, под текстом значилось, что данное соглашение будет подписывать и представитель Нагорного Карабаха. Во-вторых, как бы ни ловчил Ереван, изображая, будто конфликт лишь между Баку и Степанакертом, ему пришлось принять участие в подписании этого соглашения. Всā это больше соответствовало реальной обстановке в регионе. По понятным причинам бакинцев радовало появление подписи Еревана. Правда, в дальнейшем Баку стал еще больше уклоняться от признания Степанакерта конфликтующей стороной и участником переговоров.

Что касается своеобразной формы соглашения, можно вспомнить по аналогии широко применяемое заключение договоренностей в виде обмена письмами между сторонами. Специфика ситуации состояла в том, что стороны не были готовы обменяться письмами между собой напрямую (к тому же их было трое!). Именно поэтому использовалась форма обращения каждой из сторон к России как посреднику с принятием идентичных обязательств. Дело облегчалось тем, что этот приāм уже не раз использовался в Карабахе при оформлении прекращения огня (но тогда сторон было только две: Баку и Степанакерт - без Еревана).

Поэтому соглашение о прекращении огня с 12 мая 1994 г. не имеет единого оригинала или нескольких экземпляров, подписанных представителями всех трех сторон. Не было печатей, сургуча, нарядных папок. Нет и формального депозитария соглашения, хотя все три экземпляра обращения были адресованы и направлены в Москву. Но эти формальные "несовершенства" документа, его несоответствие известным стандартам не помешали, однако, осуществить прекращение огня на практике, а ведь это главное. Дело не в неурядицах оформления, а в политической воле сторон, верно отражавшей в тот момент стремление как азербайджанского, так и армянского народов добиться прекращения кровопролития.

Существеннее были другие слабости соглашения. Оно не содержало таких обычных средств закрепления прекращения огня, как развод сил конфликтующих сторон от линии их соприкосновения, отвод от нее тяжелых вооружений, создание буферной зоны, размещение там нейтральных наблюдателей или разделительных сил, мер контроля, международных гарантий. Исходили из того, что часть этих задач будет решена на встрече министров обороны Азербайджана, Армении и "командующего армией Нагорного Карабаха", которую в этом обращении все трое просили министра обороны России срочно созвать в Москве.

Такая встреча по приглашению П.С.Грачева состоялась 16-17 мая 1994 г. Любопытно, что сотрудники Минобороны РФ, видимо, привыкшие к нередким срывам прекращения огня, подготовили своему министру к этому совещанию проекты документов, в которых вновь предлагали... прекратить огонь с 18 мая. С некоторым недоверием и даже без удовольствия были выслушаны мои пояснения, что такое соглашение уже подписано и вот уже несколько дней как в основном установилось прекращение военных действий (инцидентов было немного, а крупных не было вообще). Нелегко было поверить, что, наконец-то, перемирие состоялось!

В ходе этого совещания в Москве кое у кого не выдержали нервы. Грачев, уже не раз проводивший подобные встречи военачальников по Карабаху и явно расстроенный их несговорчивостью и необязательностью, весьма опрометчиво избрал чересчур резкий, почти ультимативный тон, чуть ли ни тон диктата. На следующий день пресса не упустила случая расписать это самыми броскими мазками. К совещанию были разработаны и в основном одобрены на нем меры по укреплению режима прекращения огня, исходившие из размещения в зоне конфликта российских миротворцев.

Но нервы подвели не только Грачāва. В тот же день Г.А.Алиев срочно дал указание своему министру Мамедову не подписывать выработанного на этой встрече документа, а немедленно вернуться в Баку будто бы за дополнительными инструкциями. 17 мая вместе с Мамедовым мы вылетели в Баку. 18 мая Г.А.Алиев принял его и дал указание не подписывать московский документ. Как рассказал мне потом министр, президент помахал перед ним ладонью вниз, давая понять, что не следует торопиться. В тот же день состоялась моя беседа с президентом, в ходе которой он делал финты, предлагая встречу с Л.Тер-Петросяном в Москве в первых числах июня для подписания "большого политического соглашения". Когда 19 мая мы с Мамедовым опять же вместе вернулись в Москву, азербайджанский министр на встрече с заместителем министра обороны России Г.Г.Кондратьевым (Грачев не пожелал принимать его) начал накручивать новые условия как раз для того, чтобы не подписывать документ, подготовленный 16 мая. Он попытался увязать развод войск с выводом армянских сил с занятых ими территорий. Гейдар Алиевич в то время объяснял мне отзыв Мамедова в Баку неподобающе резким тоном Грачāва, но на деле причины лежали глубже.

Азербайджан подвергся сильнейшему нажиму западных держав. Если прекращение огня при посредничестве России было для западников немалым огорчением, то перспектива размещения в зоне конфликта еā миротворческих структур становилась для них просто невыносимой. Это видно и из необычайной активизации руководства минской группы после 12 мая, из серии поездок и предложений Яна Элиассона, а также из всей динамики западной дипломатии по Карабаху на протяжении всего 1994 г. Все еā усилия были нацелены на то, чтобы обозначить хотя бы перспективу направления наблюдателей и миротворческих сил ОБСЕ - лишь бы не допустить размещения сил России и других стран СНГ. Вот этого нажима Алиев и не выдержал, дав команду на очередной зигзаг в своей политике, на сей раз в сторону Запада.

Уход Азербайджана от средств закрепления прекращения огня не дал возможности основательно упрочить соглашение в военно-техническом отношении. В итоге перемирие не получило надлежащего подкрепления ни от России, ни от Запада и объективно осталось довольно хрупким: не было проведено развода сил сторон от линии соприкосновения, достаточного отвода тяжелых вооружений от этой линии, установления бесполетной зоны и т.д. Иногда стороны с гордостью отмечают, что это прекращение огня держится ими самостоятельно, без прямого подключения иностранных наблюдателей и разъединительных сил. И верно - это действительно достижение! Но всā-таки линия соприкосновения сторон осталась весьма взрывоопасной зоной, а вследствие нередких инцидентов на ней по-прежнему есть жертвы: каждый год там гибнет немало солдат и мирных жителей.

Чувствовалась разница в том, как стороны восприняли прекращение огня. В Азербайджане преобладало чувство некоторого облегчения. А некоторые армяне, особенно карабахские упрямцы, не раз потом сетовали, что настойчивость России помешала им овладеть городом Тер-Тер и сделать Баку сговорчивее. Публично же они не раз заявляли, что прекращение огня не столько было результатом посреднических усилий, сколько прямым следствием установившегося военного равновесия сил.

Два месяца спустя, 20 июля 1994 г. последовала довольно нелепая попытка западников "перехватить" майское прекращение огня у России. В Ереване президент Л.Тер-Петросян сообщил мне в ходе беседы, что из Стокгольма звонил Матиас Мосберг и от имени руководства минской группы (председательствовали шведы) предложил продлить прекращение огня на 30 дней. Говорю президенту, что часа два назад Мосберг позвонил в Ереван и мне, но ни слова не сказал о таком предложении. Но ещā более странно и гораздо важнее другое - как это продлить прекращение огня, которое специально было установлено как бессрочное? Что означало бы это на практике? Фактически - дать той или иной стороне возможность через 30 дней отказаться от дальнейшего продления и открыть простор для возобновления военных действий. Разумеется, мы не могли пойти на это - променять бессрочное перемирие на месячное и оказаться затем перед неизвестностью.

Вместо этого тут же предложил президенту альтернативу: политические и/или военные руководители сторон могли бы периодически (совместно или порознь) подтверждать режим прекращения огня, что только укрепляло бы его. Тер-Петросян одобрил идею. После еā обсуждения с Баку и Степанакертом мы получили согласие всех сторон. Тут же сделали первый набросок и начали согласование небольшого текста между сторонами. Вернувшись в Москву, следил, как стороны - уже напрямую - завершали согласование формулировок.

26-27 июля 1994 г. три военных руководителя: министры обороны Азербайджана и Армении и командующий армией Нагорного Карабаха подписали первое такое подтверждение. Опять же по факсу он был направлен в Москву в те же адреса, что и прежде. Правда, советник президента Азербайджана Вафа Гулизаде предложил мне в Баку направить этот текст и Яну Элиассону. Мы не стали возражать, согласились и армяне. Так впервые стал фигурировать в переписке с Москвой и новый адресат - председатель Минской конференции. Не смешно ли, что именно поэтому западники заметно поднимают значение этого документа - как бы в противовес соглашению от 9-11 мая? (Правда, для нас это не новость - мы видели, как Постоянный совет СБСЕ 19 мая вообще "не заметил" этого соглашения, потому что достигнуто Россией, и выразил поддержку альтернативному проекту соглашения об укреплении режима прекращения огня, с которым несколько недель "носился" Я.Элиассон, мешая нашей работе со сторонами над "большим политическим соглашением". Он даже добился подписи азербайджанцев, но они тут же отозвали еā). Упомянутая выше курьезная вылазка М.Мосберга особенно примечательна тем, что ради "перехвата" прекращения огня в руки минской группы, шведы не останавливались даже перед риском его срыва! Трудно поверить, что грамотные шведские дипломаты не сознавали этого или действовали так по своей собственной инициативе.

Новинкой документа от 26-27 июля было то, что на сей раз всā оформлялось уже на одном листе (а не раздельно) с указанием должностей и автографами (курьāз, но это было чуть ли не достижением!). Именно в этом тексте впервые появилась широко использовавшаяся потом в разных вариациях формулировка о том, что стороны обязуются соблюдать прекращение огня вплоть до заключения Соглашения о прекращении вооруженного конфликта. Дословно это было высказано так: "Противоборствующие стороны обязуются в согласованные сроки подтверждать взятые на себя обязательства по прекращению огня вплоть до заключения большого политического Соглашения, которое предусматривает полное прекращение военных действий".

Поиск путей закрепления отказа от кровопролития был продолжен и позднее. С целью укрепления режима прекращения огня (опять же по инициативе России, но от имени сопредседателей минской группы) была достигнута и 6 февраля 1995 г. оформлена договоренность между сторонами о порядке урегулирования вооруженных инцидентов. Такого рода инциденты периодически возникали, хотя тогда чаще на армяно-азербайджанской границе, чем вокруг Нагорного Карабаха. Важно было предоставить в распоряжение сторон четкий механизм, который затруднял бы их продолжение или эскалацию. По просьбе одной из сторон нами был разработан даже проект внутренней инструкции по порядку использования данного механизма. И если стороны не использовали в должной мере этот механизм, то это "их проблема" - они сами ответственны за это.

Спустя много лет обнаруживаю некий перл, принадлежащий Вафе Гулизаде. В бакинской газете "Зеркало" (26 декабря 1998 г.) он расписывает, будто в мае 1994 г. я предлагал установить трехмесячный срок действия соглашения о прекращении огня. "Через каждые три месяца Азербайджан и Армения должны были бы при посредничестве России договариваться о продлении прекращения огня, - негодует он. - Так что кланяться в ноги России нам предлагали через каждые три месяца".

Право, логика довольно странная: неужели Москва, положившая столько сил для прекращения кровопролития в Карабахе, могла быть заинтересована вновь и вновь упражняться каждые три месяца в том, чтобы уламывать таких непростых партнеров продлить перемирие, не говоря уже о возможности его срыва? К счастью, сохранился рукописный черновик этого соглашения: изначальный набросок, сделанный мной в кабинете Г.А.Алиева 8 мая 1994 г. Разумеется, в нāм нет ни прямых, ни косвенных наметок срока действия - как уже говорилось, соглашение сразу делалось как бессрочное! (Видимо, тоже придāтся разместить это на сайте среди приложений).

Но В.Гулизаде не останавливается на этой выдумке. Он продолжает фантазировать: "Формулировка о прекращении огня - "вплоть до заключения мирного соглашения" - была достигнута обходным путем, по телефону, минуя Москву, Париж, благодаря конструктивизму и сотрудничеству Жирайра Либаридяна, бывшего советника бывшего президента Армении Левона Тер-Петросяна, с которым я вел прямые переговоры. Эта формулировка, наряду с другими факторами, несомненно, способствовала тому, что прекращение огня приобрело устойчивый характер. Начался мирный процесс, и перестали гибнуть люди".

Не хочу оспаривать слов о Ж.Либаридяне и важности упомянутой формулировки, хотя Вафа Мирзоевич не отличился тут точностью по времени. Прямые переговоры советников двух президентов начались в Амстердаме лишь 19 декабря 1995 г., полтора года спустя. Так что и в этом деле участие Москвы не было лишним, хотя В.Гулизаде - то ли по забывчивости, то ли по умыслу - столь рьяно отрицает, даже отвергает его. Совсем не удержал он в памяти и то, что предлагалось делать раз в три месяца. В июле 1994 г. в связи с разработкой текста периодических подтверждений прекращения огня, действительно вначале возникла идея делать их раз в три месяца, но потом в ходе согласований конкретная периодичность выпала. Но ведь это вовсе не срок действия прекращения огня! Одним словом, не то, не тогда и не там... Напрасно В.Гулизаде пытается вчинить нам этот нелепый укор! Не буду касаться политической сути его писаний. Сознает ли он, в каком дефиците у него самое необходимое - сама достоверность изложения?

Так в основных чертах обстояло дело с прекращением огня и военных действий в Карабахе в мае 1994 г. Хотя пресса, политологи и даже некоторые исследователи, нередко не зная документов, впадают в путаницу и вводят в заблуждение своих читателей. Чаще всего приписывают прекращение огня Бишкекскому протоколу, не понимая, что там был лишь призыв руководителей парламентов прекратить огонь в ночь на 9 мая, а не соглашение об этом. Другая нередкая ошибка - будто прекращение огня в Карабахе установлено с 18 мая (на упомянутом совещании министров обороны в Москве). В какой-то мере повинны в этом и мы, поскольку не публиковали текст соглашения о прекращении огня (правда, говорят, он размещāн на сайте "МИД НКР").

Стоит добавить, что прекращение кровопролития не только и не столько порадовало, сколько озаботило наших западных партнеров по минской группе ОБСЕ тем, что достигнуто при содействии России. Это вызвало немалый переполох среди западников и необычайную активизацию шведов как председателей минской группы СБСЕ. О некоторых "контрмерах" уже говорилось. Когда минской группе не удалось перехватить прекращение огня, возобладала линия на то, чтобы, признав скороговоркой вклад России, хотя бы умалить его значение. Это проявлялось в различных формах.

Например, и поныне, много лет спустя, справочники ОБСЕ утверждают, будто соглашение о прекращении огня в Карабахе имело неофициальный характер. Выше уже отмечалось, что в нāм нет юридической чистоты и других тонкостей. Но оно подписано старшими военачальниками всех трех сторон в конфликте, уполномоченных на то высшими руководителями Азербайджана, Армении и Нагорного Карабаха. Более того, его многократно и публично одобряли и подтверждали первые лица всех сторон в конфликте. Оно не требовало одобрения парламентов, но было однозначно одобрено народами. Годы, прошедшие с тех пор, подтвердили его жизнеспособность. Каковы же основания считать его неофициальным? Кто и по каким критериям уполномочен определять меру официальности этого документа? Вряд ли корректно судить об этом со стороны СБСЕ, которое не имело прямого отношения к его подписанию. Если в этом истолковании и состоит реальный вклад ОБСЕ в карабахское урегулирование в части прекращения огня, то вряд ли он полезен.

Свою лепту в возбуждение сомнений и сумятицы насчет характера этого соглашения внāс в свое время президент Армении Л.Тер-Петросян. Выступая на 49-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН 29 сентября 1994 г., он заявил, что "благодаря прямым и непосредственным контактам сторон конфликта установленное 12 мая прекращение огня получило де-факто 27 июля и 28 августа 1994 г. официальный характер, стороны подтвердили свое стремление соблюдать режим прекращения огня до подписания политического документа". Слова президента Армении явно нацелены на показ плодотворности прямых контактов между сторонами конфликта, хотя абсолютно ничем не возможно подкрепить его суждение о том, будто заявления в конце июля и августа того года имели более официальный характер, чем само соглашение. Тот же уровень подписей, то же благославение высших руководителей. Как прекращение огня могло получить (к тому же де-факто!) официальный характер от июльского и августовского подтверждений - одному богу известно?! Надо сказать, что со стороны Азербайджана и Нагорного Карабаха подобных чудачеств не было.

Важно отметить, что в то время американцы как раз вели работу в пользу так называемой "формализации" прекращения огня (иначе говоря, как бы придания ему более официального характера). Вице-президент А.Гор и госсекретарь У.Кристофер 27 сентября 1994 г. говорили нашей делегации в США об этом как чуть ли не о первоочередной задаче по Карабаху. В переводе с псевдоюридического на язык политики это, с одной стороны, означало по-прежнему стремление принизить достижение России как посредника, а, с другой, - поиск новой формы того же перехвата прекращения огня в руки СБСЕ. Поэтому в ответ им А.В.Козырев подчеркнул тогда, что надо добиваться политического соглашения между сторонами конфликта, ибо в его отсутствие прекращение огня никогда не станет устойчивым, сколько бы мы его не формализовали.

Стоит ли удивляться тому, что затем кое-кто из исследователей стал называть это соглашение "неофициальным", что международные чиновники из Секретариата ОБСЕ много лет упорно твердят об этом в своих официальных справочниках? А ведь вопрос этот не носит чисто исторического или абстрактно юридического характера. То, что этим пытаются уязвить роль России, не самое главное. Суть в другом: это соглашение остается пока единственным реальным достижением в карабахском урегулировании - его значение ощущают оба народа и весь регион. Тем самым подрывают то немногое, но существенное, что достигнуто. Более того, опасно потакают тем авантюристам от политики, которые вновь ратуют за силовое решение этого затянувшегося конфликта. Судя по обстановке в регионе, это имеет самое прямое отношение не только ко вчерашним делам, но и к сегодняшним, и, нельзя исключать, что к завтрашним.

Link to post
Share on other sites

КАКУЮ РОЛЬ СЫГРАЛО ПОСРЕДНИЧЕСТВО РОССИИ В ПРЕКРАЩЕНИИ ОГНЯ?

На этот счет приходилось слышать крайние суждения. Одни усиленно подчеркивают роль России в прекращении кровопролития в Карабахе, так как будто бы это и зависело только от посредника, от его настойчивости и давления на стороны. Другие низводят эту роль, будто стороны остановили огонь сами по себе. Эта позиция, казалось бы, подтверждается и тем, что прекращение огня удерживается довольно долго без разведения войск сторон от линии соприкосновения, без отвода тяжелых вооружений, без нейтральных наблюдателей или разъединительных сил.

Например, "мининдел Нагорно-Карабахской Республики" А.Гукасян, выступая на публичных слушаниях в Комитете по делам СНГ и соотечественников за рубежом Госдумы России 11 апреля 1995 г., заявил, что не посредничество России остановило огонь, а усталость сторон и сложившееся равновесие сил. Нет сомнения, что оба эти фактора сыграли свою роль в достижении прекращения огня. Но ведь народы региона устали от крови не к 12 мая 1994 г., а гораздо раньше, и равновесие сил держалось всю первую половину 1993 г., после захвата Кельбаджарского района. Дело гораздо сложнее, слагаемых несколько больше, чем те два, которые отмечены А.Гукасяном.

Для уяснения этого феномена нельзя игнорировать многое другое.

Во-первых, последовательную установку России и Совета глав государств СНГ на однозначный приоритет, императив прекращения огня в процессе урегулирования. Только Россия и по ее инициативе Совет глав государств СНГ так четко настойчиво ставили эту задачу как самую первоочередную.

Во-вторых, со стороны России это была не просто принципиальная установка, а настойчивая, последовательная практика ее руководства, министерств иностранных дел и обороны РФ. Достаточно упомянуть целую серию краткосрочных прекращений огня, достигнутых в этом конфликте при посредничестве России в 1991, 1992 и особенно в 1993 годах. К сожалению, они не так долго продержались, но явились важной политико-психологической основой бессрочного прекращения огня с 12 мая 1994 г., которое держится уже более 10 лет.

В-третьих, Россия добивалась этого и в минской группе СБСЕ, но там ее голос за прекращение огня или хотя бы приостановку военных действий довольно долго глушили представители некоторых других стран, которые диктовали тогда курс минской группы и придавали больше значения непрерывности переговорного процесса, чем прекращению огня.

В-четвертых, стоило бы вспомнить, что никакому другому посреднику ни разу не удавалось добиться реального прекращения огня в Карабахе, даже краткосрочного: ни минской группе, ни Тегерану, ни Алма-Ате, ни...

Мой коллега из США посол Джон Мареска (как рассказывали мне другие коллеги) даже слегка трунил надо мной и чуть ли ни жалел меня - дескать, немного "свихнулся" на прекращении огня, не тот это путь к урегулированию.

Правда, шведам - руководителям минской группы в начале 1994 г. - очень хотелось добиться прекращения огня - пусть даже вместе с Россией, а лучше в обход, без нее, от имени Минской группы СБСЕ.

Если А.Гукасян всā ещā придерживается своего прежнего мнения, то пусть бы объяснил, почему руководители Нагорного Карабаха так долго высказывали представителям России своего рода укор или претензию за то, что русские в мае 1994 г. помешали им взять Тер-Тер. А это означало бы выход на Барду и Евлах и угрозу отрезать в районе Мингечаура весь северо-запад Азербайджана (подобно тому, как был отрезан в октябре 1993 г. его юго-запад). Стало быть, несмотря на упоминаемые им усталость и равновесие сил, карабахские лидеры еще стремились в тот момент выжать максимум из наступления на Тер-Тер, но вынуждены были под давлением обстоятельств остановить огонь.

Вот так-то обстояло дело с ролью России в прекращении огня. Не стоит преувеличивать еā, но и умалить никому не удастся.

Link to post
Share on other sites
  • 2 months later...

ПИСЬМО В.Н.КАЗИМИРОВА В БАКИНСКУЮ ГАЗЕТУ «ЭХО»Данное письмо Владимира Николаевича Казимирова в бакинскую газету «ЭХО» мы получили поздно вечером 11 апреля с.г. и посчитали чрезвычайно интересным, за что и благодарим автора.

Газета «АЗГ»

Благодарю газету "Эхо" за публикацию о моих контактах в целях репатриации трех азербайджанских военнослужащих, оказавшихся в руках другой стороны конфликта.

1). Должен дополнительно сообщить, что те, кто обнадежили меня содействием в ускорении их репатриации, только что известили, что неожиданно возникло еще одно затруднение для этого. На днях в Ноемберянском районе Армении захвачен азербайджанцами армянский военнослужащий Зограб Тамоян. Утверждается, что азербайджанские власти, как и в прежнем случае с группой армян в конце 2004 г., не подтверждают, скрывают этот факт, а главное - своевременно не поставили об этом в известность МККК , как это положено делать.

На мой взгляд, это имеет лишь негативные последствия. С одной стороны, нарастает порочный круг взаимной неуступчивости, а, с другой, подрывается доверие к способности сторон выполнять установленные и согласованные нормы взаимодействия. Складывается впечатление (но это мое личное суждение), что скорее всего надо теперь добиваться одновременной репатриации - обмена трех азербайджанских военнослужащих на армянского военнослужащего. Полагаю, что потребуется "освежить" и понимание порядка уведомления МККК о военнослужащих, попавших в руки другой стороны.

2). Скажу откровенно, что меня лично все это уже перестало удивлять, поскольку стороны так и не выполняют давно оформленную по линии ОБСЕ бессрочную договоренность о порядке урегулирования вооруженных инцидентов на линии соприкосновения, вступившую в силу 6 февраля 1995 г. И это в условиях, когда инциденты уже вызвали столько жертв! Мне как одному из посредников по заключению того соглашения (наряду со шведским послом А.Бьюрнером) представляется, что общественность, особенно родители и близкие погибших солдат и офицеров должны знать, что это происходит в немалой мере именно потому, что стороны не выполняют той договоренности, которая подписана высшими военными руководителями по прямому (документально подтвержденному) поручению первых лиц конфликтующих сторон. Год назад газета "Эхо" уже публиковала об этом статью "Посредники - не няньки".

На парламентских слушаниях в Ереване 30 марта с.г. я публично поднял этот вопрос перед министром обороны РА С.Саркисяном. Надо сказать, что он проявил знание содержания этого соглашения (он сам его и подписывал, даже напомнил мне, что был произведен обмен данными о средствах связи между сторонами). Но самое главное - министр обороны Армении проявил готовность вернуться к выполнению этого соглашения, если так же поступит азербайджанская сторона. Аналогичные заверения дали карабахские армяне. Так что дело теперь за азербайджанской стороной, чтобы возобновить выполнение соглашения.

Прекрасно отдаю себе отчет, что давно не являюсь официальным лицом и не в праве рассчитывать на прямую реакцию сторон. Но стоит ли упускать такую возможность, раз она появляется? Ведь можно опереться в этом деле на личного представителя Действующего председателя ОБСЕ А.Каспржика и его аппарат (с послом Каспржиком мы говорили об этом буквально на днях).

Неужели стороны не сумеют добиться перелома в этой ситуации и будут мириться с жертвами? Для чего же тогда подписывалось это соглашение по прямым указаниям Гейдара Алиева, Левона Тер-Петросяна и Роберта Кочаряна? Фактически тот, кто уклонится от его выполнения, сам ставит перед общественностью вопрос о "вотуме недоверия" самому себе!

Налицо опасность того, что порочный круг неуступчивости и неверия друг другу будет расширяться. А это лишь умножает число жертв и страдания людей. Не могу допустить, чтобы руководство сторон не сознавало своей ответственности за человеческие судьбы.

С надеждой на высшее благоразумие,

Владимир Казимиров, посол России в отставке

© Copyright AZG

http://www.armenia.ru/azg/20050412/2005041202.shtml

Link to post
Share on other sites
  • 2 months later...

Казимирова в Баку не любят

По приглашению неправительственных организаций Азербайджана, для участия в семинаре на тему "Геостратегическое значение Азербайджана", в Баку прибыл бывший российский сопредседатель Минской группы ОБСЕ Владимир Казимиров, сообщает газета "Реальный Азербайджан". В своем интервью ИА "Азеpи-Пpесс" Казимиров сказал, что в переговорах между Азербайджаном и Арменией по урегулированию нагорно-карабахской проблемы не определены конкретные детали: "Армения вернет Азербайджану семь районов, расположенных вокруг Нагорного Карабаха, но не безвозмездно. Для возвращения районов нужны многоступенчатые гарантии. Прежде всего, Азербайджан должен взять на себя конкретные обязательства, так как ваше государство более склонно к силовому решению проблемы. Другие стороны конфликта - Армения и Нагорный Карабах также должны взять на себя обязательства. И страны-сопредседатели, и Совет Безопасности ООН, и ОБСЕ должны дать гарантии, что после подписания мирного соглашения стороны не прибегут к применению силы. Если этих гарантий не будет, конфликт невозможно решить мирным путем. Если Азербайджан прибегнет к силовому решению вопроса, то его постигнет неудача".

Бакинская газета "Зеркало" пишет, что семинар на тему "Геостратегическое значение Азербайджана" организовали британская организация Links и азербайджанская неправительственная организация "Цивилизация". Они же и пригласили бывшего сопредседателя Минской группы ОБСЕ от России Владимира Казимирова, которого, по словам газеты, в Азербайджане считают проармянски настроенным.

Как сообщает информационный портал "Кавказский узел", открывшийся в Баку международный семинар "Геостратегическое значение Азербайджана" начался со скандала. Представители Организации освобождения Карабаха (ООК) потребовали, чтобы один из участников конференции, бывший сопредседатель МГ ОБСЕ от России Владимир Казимиров, покинул зал. "Человек, не признающий территориальную целостность Азербайджана, не может находиться здесь, - заявил зампред ООК Фирудин Джалилов. Однако участники мероприятия предложили дать возможность Казимирову высказаться, а затем выразить свое отношение к его мнению в цивилизованной форме. Согласно "КУ", Казимиров посвятил свое выступление урегулированию проблемы Нагорного Карабаха. Суть его выступления свелась к тому, что и армяне, и азербайджанцы не правы. И оба народа занимаются не тем, чем надо, а самообманом: по мнению Казимирова, надо заниматься укреплением режима прекращения огня и установлением мира. "Если Азербайджан возобновит боевые действия с Арменией, то это будет означать потерю возможностей и геополитической значимости Азербайджана", - заявил Казимиров. "Победу в этой войне можно одержать при наличии неоднократного превосходства одной стороны конфликта, а для этого требуется не менее 5 лет. А в случае возобновления конфликта Азербайджан и Армения понесут огромные человеческие жертвы, появится новый поток беженцев, стороны понесут колоссальный материальный ущерб, прекратится процесс развития, появится угроза расширения конфликта", - подчеркнул он. "Легко начать войну, но трудно ее окончить", - заявил Казимиров.

Выступление Владимира Казимирова вызвало острую реакцию присутствующих, которые обвинили его в проармянской позиции и нежелании признать факт "оккупации" армянами азербайджанских земель, пишет "525-я газета". Наиболее резким был ответ Казимирову заведующего отделом внешних связей исполнительного аппарата президента АР Новруза Мамедова: "Все, кто тогда наряду с вами были сопредседателями, позабыли этот вопрос и заняты своими делами. Но вы опять, то ли из большой любви к Армении, то ли еще почему-то, не оставляете этот вопрос. Я каждый раз чувствовал, что вы очень близки с армянами и морально, и политически, и в отношении интереса". Политолог Вафа Гулузаде напомнил российскому дипломату о желании официальной Москвы разместить в Азербайджане свои военные базы и сказал, что в Азербайджане будет мир по-американски: "Потому что Россия потеряла шанс принести мир в этот регион. Россия - не государство, а империя, и эта империя не может действовать иначе. Российская империя хотела просто держать под контролем Азербайджан, Грузию и Армению посредством продолжающихся всю жизнь конфликтов". Газета пишет, что под напором этих обвинений Казимиров постарался несколько смягчить свои высказывания, отметив важность продолжения переговоров по урегулированию конфликта. Затем он признал: "Я человек с женским характером, и поэтому не могу сказать чего-то конкретного". Депутат азербайджанского парламента Асим Моллазаде также обвинил гостя в том, что тот живет настроениями прошлого. Представитель Центра общественных наук Грузии Георгий Гелашвили сказал, что Грузия - страна, осуществляющая вместе с Азербайджаном региональные проекты и двигающаяся к Европе, и что обе страны нуждаются в стабильности для осуществления всех задумок и ослабления влияния России: "По мере увеличения объема транспортировки энергоресурсов Каспия на Запад этот фактор будет усиливаться. В этом смысле очень важен альянс Турции, Грузии и Азербайджана".

На вопросы редактора азербайджанского еженедельника "Обозреватель" Гюльнары Мамедзаде ответил бывший сопредседатель Минской группы ОБСЕ Владимир Казимиров. Предваряя интервью, редактор пишет: "Активисты Организации освобождения Карабаха (ООК), которые, как известно, ведут "освободительные бои" исключительно в зоне столицы и периодически сотрясают ее своими популистскими акциями, на этот раз гневно и агрессивно обрушились на Владимира Казимирова. Как мы относимся к Казимирову, каких оценок заслуживает деятельность этого дипломата в ведении переговоров по столь важному для нас вопросу - это отдельный вопрос, но отнюдь не повод для подобных действий. Тем более что Казимиров прибыл в Баку по приглашению. Если он враг - зачем пригласили? Если все же пригласили - зачем оскорбили?"

В последние годы в азербайджанской прессе часто появлялись статьи о возможности военного разрешения карабахского конфликта в соответствии с 52-й статьей "О праве нации на самооборону" Устава ООН...

Но в Уставе ООН речь идет об акте вооруженного нападения на государство - агрессии. Является ли оккупация части азербайджанской территории армянскими войсками актом агрессии? Агрессия и оккупация - разные вещи. Самый явный пример такого рода - Вторая мировая война, когда агрессором была Германия, а оккупирующей стороной - СССР. Я не хочу обижать азербайджанцев, но продавать оккупацию за casus belli не получится. Конечно, оккупация - аномалия. Но она продукт другого, еще более аномального явления - войны. Она продукт того, что некоторые силы были недостаточно решительны для того, чтобы положить конец попыткам силового решения конфликта. Вот эти-то люди несут наряду с самими оккупантами ответственность. К сожалению, не меньшее упорство в силовом решении конфликта проявляло и азербайджанское руководство. Примером может послужить зимнее наступление 1993-1994 годов азербайджанской армии, и это при наличии всех четырех резолюций СБ ООН, в которых главным было прекращение огня. Надо отметить, что за всю историю ООН известно всего несколько случаев определения агрессора, так как такое решение принимает СБ ООН.

Военное решение карабахского конфликта невозможно по нескольким причинам. Во-первых, если раньше приходилось воевать с партизанскими формированиями, то теперь в войне с обеих сторон будут участвовать хорошо вооруженные и подготовленные части, обладающие необходимым боевым опытом. Война приведет к катастрофическим последствиям: людские и материальные потери, потоки беженцев и т. д. Во-вторых, чтобы добиться победы, необходимо достичь двух- и даже трехкратного превосходства в силах, чем ни одна из сторон не обладает. Иначе добиться успеха в наступательной операции невозможно. Если же наступательная операция затянется, война превратится в позиционную, то это провал для тех, кто решил победить в результате блицкрига, так как поднимется шум со стороны международных организаций. Точно так же авантюристична попытка решения внутренних проблем Армении или Азербайджана за счет начала боевых действий и мобилизации нации, добиться ее сплочения вокруг идеи патриотизма. В-третьих, международное сообщество очень негативно отреагирует на столь грубое нарушение режима прекращения огня. ООН, ОБСЕ, СЕ могут применить санкции против государства, возобновившего войну. Еще один момент заключается в том, что сейчас уже невозможно будет осуществить провокацию, подобную той, которую Гитлер осуществил при нападении на Польшу, обвинив во всем саму Польшу. Сейчас уже достаточно самых различных средств фиксации, которые могут точно указать, кто первым перешел в наступление.

Каковы шансы на мирное решение конфликта в ближайшей перспективе, учитывая Пражский процесс и ожидающиеся встречи в Париже?

Вы знаете, люди в основе своей боятся ошибиться. Я, напротив, жажду ошибиться в этом вопросе. Но я не верю в возможность скорого прорыва в переговорном процессе. Понимаете, в чем дело: сумма противоречий по всей гамме спорных вопросов настолько велика, что каждый вопрос потребует потом долгого обсуждения. Но вас поджимают парламентские выборы в ноябре. Поэтому сейчас, в преддверии выборов, идти на какие-то уступки армянам власти по вполне понятным причинам не согласятся. А без этого требовать уступок только от армян, ждать, что они подыграют успеху азербайджанских властей на выборах, - рассчитывать на это наивно. Да и сама методология переговоров стала вялой, нерешительной. Когда я непосредственно занимался мирным урегулированием конфликта, мы постоянно проводили встречи, бесконечные переговоры, понемногу, но сглаживали противоречия. В завершение нашей миссии почти 80% спорных моментов было согласовано. Однако российская сторона в ходе переговоров основной упор делала на безусловное прекращение огня. У наших западных партнеров была другая задача - корректировать конфликт так, чтобы он не затихал, но и не усиливался. Оставался бы на уровне позиционного противостояния. Кроме того, западники, особенно американцы, выступали за непрерывность переговорного процесса. Это было понятно, так как для американцев МГ ОБСЕ стала приоткрытой дверью в Южный Кавказ. Россия же в своей посреднической деятельности использовала взаимодополняемость различных субъектов переговоров. Более того, в свое время мы вели переговоры на широком фронте, не ограничиваясь одними политико-дипломатическими переговорами. В конфликтующих странах создавали партии мира, тесно работали с парламентариями, религиозными лидерами, военачальниками, журналистами, работали над подготовкой общественного мнения к заключению мира. А что мы видим сейчас? Если урегулирование конфликта так важно и для азербайджанского общества, и для армянского, то разве соответствует своему значению вялотекущий ритм встреч под разными мифическими вывесками? Хотя вина в этом не столько посредников, сколько самих сторон конфликта, поскольку посредники только помогают. Сейчас переговоры идут под вывеской Пражского процесса, проходящего где угодно, только не в Праге. Встречи периодичны, в то время как они должны носить непрерывный характер.

О методологии урегулирования конфликта. Те варианты, которые отстаивают Армения и Азербайджан, я считаю непроходными. Армяне выступают за пакетное урегулирование. Но оно невозможно, так как это не устраивает Азербайджан. С другой стороны, принятие пакетного урегулирования с передачей Карабаха Армении - харакири для руководства Азербайджана, так же как для руководителя Армении, если Карабах отдать Азербайджану. В таком случае необходим Шарль де Голль, у которого хватило политической воли и мудрости отказаться от Анголы. Азербайджан выступает за поэтапный план урегулирования конфликта. При этом на первый план выносит освобождение оккупированных территорий, оставляя вопрос решения статуса Карабаха на потом. Это не проходит так же, как и армянский вариант со статусом. В итоге на столе переговоров два взаимоисключающих мертворожденных плана урегулирования.

Мое предложение такое: оба проекта должны идти параллельно. Я предлагаю проведение четырехступенчатых переговоров. В начале должна быть выработана гарантия невозобновления боевых действий. Это основа основ. Кстати, азербайджанской стороне необходимо помочь избавиться от недопонимания этого ключевого в переговорах момента. Второе - определение статуса. Карабахскую власть можно будет представить в виде временной администрации до полного решения статуса Карабаха. Это необходимо для облегчения контактов и ведения переговоров. И Армения, и Азербайджан должны будут согласиться на временный статус карабахской власти. Третье - освобождение оккупированных территорий, возвращение беженцев, перемещенных лиц. Таким образом, мой план можно назвать полупоэтапным или полупакетным. Определить полустатус Карабаха и начать освобождать территории. А размен территорий можно начать с мелких шагов.

Что касается миротворцев, то рассчитывать на долгую и полномасштабную миротворческую операцию не стоит - это же зависит от финансовых средств. Поэтому надо искать максимально экономные пути проведения миротворческой операции. На мой взгляд, это может выглядеть следующим образом: безусловная демилитаризация всех освобождаемых районов. С чем Азербайджан уже согласен. В этих районах размещаются не многочисленные миротворческие войска, а небольшие мобильные группы вооруженных миротворцев. Их задачей будет наблюдение за дорогами и фиксирование нарушений: вдруг кто-то начал перегруппировку сил, введение войск в демилитаризованную зону. В освобожденных зонах должны действовать азербайджанские саперы. На Араксе будут азербайджанские пограничники. Ну и, конечно же, гражданская полиция в пропорции к возвращающемуся населению. Вместе с тем должны быть и сильные отряды, способные силой преградить ввод азербайджанских войск на освобожденные территории или заставить выйти армянские войска. Это даст возможность сделать миротворческую операцию сравнительно недорогой и короткой. А то, что сейчас творится на линии соприкосновения, - ужас. Режим прекращения огня не соблюдается, ежедневные перестрелки, жертвы с обеих сторон. Этим конфликтующие стороны дискредитируют не только друг друга, но и посредников. Выход я вижу один: возобновить в полном масштабе соглашение о прекращении огня. Армения и Карабах согласны возобновить выполнение соглашения о прекращении огня, если также поступит Азербайджан. ("Обозреватель").

ИА REGNUM

Link to post
Share on other sites
  • 3 weeks later...

Эксклюзивное интервью агентству "Де-Факто" бывшего сопредседателя Минской группы ОБСЕ от России, посла Владимира Казимирова.

Выступая на прошедших в парламенте Армении слушаниях по карабахской проблеме, Вы озвучили тезис "территории в обмен на безопасность". Он в какой-то степени предопределяет статус Карабаха или опять же может отложить решение этого вопроса на долгие-долгие годы? За это время, естественно, ситуация вокруг Карабаха, как международная, так и в регионе, существенно изменится. Однако проблема и конфликт так и останутся. Как Вы видите безопасность Карабаха без конкретного статуса?

Всё зависит от шкалы ценностей. В моём понимании самое главное для двух народов - исключить возобновление вооруженного конфликта, большего зла для них нет. Прошло 11 лет, а оба народа ещё стонут от бед той войны. Новая стала бы ещё злее. А территории, занятые армянами вокруг Нагорного Карабаха, - мины замедленного действия. Формула "территории за статус" непроходима. К тому же она имеет явно силовое происхождение (мы победили, мы и определим статус НК за возврат территорий). Разве она идеальна для построения мирных добрососедских отношений? Статус НК - это предмет переговоров между всеми конфликтующими сторонами. Всё зависит от них. Если не считать полуфантастических идей, могут быть три основных варианта решения, но позиции сторон пока взаимоисключающие. В ближайшие годы ни один вариант не удовлетворит все стороны. Но это вовсе не значит, что не надо рассматривать эту проблему - как раз наоборот. Согласен с доводом, что окончательный общепризнанный статус НК - наивысшая гарантия безопасности. Но не единственно возможная. Когда это придёт? Где эта общепризнанность сейчас? За горами. Сколько лет надо добавить к одиннадцати? А безопасность обоим народам и региону в целом нужна уже сегодня, даже "вчера". Теперь главное. Возврат территорий - это не просто уход оттуда войск и обезвреживание того "минного поля". Уже само по себе это требует надёжнейших гарантий невозобновления военных действий, не декларативного, а реального подтверждения сторонами отказа от силовых средств решения спорных вопросов. Наивен тот, кто хочет получить эти земли "за так", не дав таких гарантий. Таким образом, статус ещё оставался бы на столе переговоров, а уже было бы начато возведение системы безопасности (подписание чётких обязательств сторонами, глубокая и длительная - до определения и вступления в силу окончательного статуса НК - демилитаризация освобождаемых территорий, международная миротворческая операция, гарантии государств-сопредседателей, резолюция СБ ООН и т.д.).

Вы также упомянули о том, что статус НК должен будет определяться повторным референдумом, заметив при этом, что с итогами референдума 1991г. вряд ли кто-то будет считаться. Почему? Ведь на момент действия законов бывшего СССР и международных законов Карабах осуществил шаги по провозглашению независимости в полном соответствии с ними. Если с этим никто считаться не будет, то почему по сей день считаются с шагами бывших союзных республик по выходу из СССР?

Тут несколько вопросов. Международного законодательства не существует. А СССР больше нет, и зачем говорить, мол, о том референдуме, проведённом в соответствии с союзным законом 1990 года? Тем более он прошёл без участия азербайджанского меньшинства НК. Азербайджанская Республика вышла из СССР вовсе не по тому закону, безо всякого референдума, с отказом ото всего советского, однако требует территориальной целостности в границах АзССР (документы осенью 1991 г. составлялись в Баку очень неаккуратно). Не забыто и почему не все в Нагорном Карабахе голосовали на том референдуме. В целом картина того бурного года очень пёстрая, противоречивая. Но о новом референдуме в Нагорном Карабахе я говорю не столько из-за этого, сколько в поисках активизации переговоров и цивилизованного разрешения конфликта. Переговорный процесс слишком затянулся, деформирован, ведется не слишком активно, перемежаясь паузами то из-за выборов (так будет и к осени, и ещё не раз потом), то по другим причинам. Для уплотнения переговоров стоило бы установить лимиты: скажем, для вывода войск и определения промежуточного, временного статуса НК на переходный период или порядка определения окончательного - ещё полтора-два года, для полного и окончательного статуса НК - всего четыре. Это более чем достаточно, даже много. Если статус НК, скажем, к концу 2008 г. не удастся определить на переговорах, в 2009 г. можно провести референдум при содействии международных организаций. Волеизъявление населения - наиболее цивилизованная форма решения спорных вопросов.

Насколько обоснованы утверждения Баку на "международно признанные и утверждённые границы" Азербайджана со ссылкой на то, что прием государства в ООН и другие международные организации будто бы означает утверждение его прежних границ?

Это очередная пропагандистская натяжка. При приеме государств ООН не рассматривает эти вопросы. Границы принимаемого государства ни "утверждаются", ни оспариваются (так же, как его государственная структура или строй, политическая система, экономические основы или господствующая религия). Так поступает и большинство других организаций, кроме НАТО, которая требовала урегулирования споров с соседними государствами, Организации Исламская конференция, где за основу принята религия или Всемирной торговой организации, имеющей особый порядок приёма, но тоже без какого-либо "утверждения" границ (более того, там речь больше не о государствах, а о таможенных территориях).

Вы считаете, что армянская сторона отличается от азербайджанской большей гибкостью и конструктивностью. Между тем Дэвид Аткинсон в интервью BBC сказал, что всем очевидно, что Азербайджан никогда не согласится с независимостью НК или его присоединением к Армении, поэтому Совет Европы не может признать НК. Значит, жесткость азербайджанцев все же достигает цели и давить, похоже, будут на армянские стороны, как более мягкие и гибкие, конструктивные?

Давление извне считаю допустимым только в одном случае, вернее, в одном вопросе - в целях недопущения или пресечения попытки решить спорные вопросы силой. И тут оно должно быть отрезвляюще эффективным. Остальное - предмет переговоров, но не бесконечных.

Несмотря на то, что между странами-сопредседателями меньше разногласий, нежели в 90-е годы, между ними идет серьезная конкуренция за степень присутствия в этом регионе. Судя по отдельным высказываниям об армяно-турецкой границе и о находящихся под контролем Карабаха территориях вокруг НКР, конкуренция идет по вопросу о том, под чьим контролем будут названные районы. В контексте указанной Вами перспективы "возврата Азербайджану" некоторых районов вокруг НКР можно ли говорить о возможности введения туда миротворческих сил? Если да, то каких - смешанных, американских или российских?

Международная миротворческая операция - предмет договорённости сторон, государств-участников ОБСЕ, а также новой резолюции СБ ООН. Важны её эффективность, относительная непродолжительность и минимум расходов. Она могла бы включать наблюдателей, размещаемых на перекрёстках дорог с нынешней линией соприкосновения и в подвижных группах, а также компактную, но убедительную силовую высокомобильную группу, способную быстрым выдвижением и без боя поставить на место нарушителей. Национальный состав миротворческих сил должен соответствовать упомянутым критериям и быть приемлем всем сторонам конфликта. Но это не более чем мнение частного лица. ("Де-Факто").

Link to post
Share on other sites
  • 1 year later...

Владимир Казимиров: "Слишком много тумана и обмана в политике Баку по Арцах(карабах)у"

Владимир Казимиров - посол, в 1992-96 гг. руководитель посреднической миссии России, полномочный представитель Президента РФ по Нагорному Арцах(карабах)у, участник и сопредседатель Минской группы ОБСЕ от России, ныне - зам. председателя Ассоциации российских дипломатов.

Статья Казимирова отражает его персональную точку зрения на проблемы армяно-азербайджанских отношений.

На днях политолог Вафа Гулузаде, который много лет был ближайшим сотрудником трех президентов Азербайджана - А.Муталибова, А.Эльчибея и Г.Алиева, весьма опрометчиво высказался по проблеме политического урегулирования в Арцах(карабах)е.

Он заявил агентству ИА REGNUM, будто нет никаких документов на переговорах по нагорно-карабахскому урегулированию. "Я, как человек, имевший в течение нескольких лет самое непосредственное отношение к переговорам, заявляю со всей ответственностью: за все время переговорного процесса сторонами не создано ни одной строчки... Ни одна из сторон не может изобличить другую в каких-либо нежелательных действиях".

Если перевести это иносказание на обычный язык: раз сторонам ни о чём не удалось договориться, то они не могут обличать друг друга в невыполнении каких-то обязательств. Можно лишь посочувствовать такому выпадению памяти. Лучше бы В.Гулузаде и не затрагивать столь чувствительный вопрос. Мало того, что тут он сам опростоволосился, но и азербайджанская сторона в целом обрела на сей счёт просто "аховую" репутацию. Стоит поднять документы, а также коснуться достоверно известного мне по посреднической работе в 1992-96 гг.

Давно пора опубликовать автографы полномочных представителей Азербайджанской Республики (АР) под рядом документов. Среди них - С.Абиев, Н.Садыхов, М.Мамедов, А.Джалилов, Р.Гулиев, Г.Алиев.

В 1993 г. подписи этих лиц не раз стояли под обязательством вот-вот, в конкретные сроки, провести встречу высших руководителей Азербайджана и Нагорного Арцах(карабах)а, но Баку пытался "замотать" его выполнение. Оно письменно повторялось при каждом прекращении огня. 12-13 сентября 1993 г. представители руководства Азербайджана и Нагорного Арцах(карабах)а (А.Джалилов и нынешний министр обороны С.Абиев - А.Гукасян) продлили прекращение огня и приняли совместное коммюнике.

Заинтересованный перед выборами президента Азербайджана в приостановке военных действий, Г.Алиев в нарушение всех сроков встретился с Р.Кочаряном лишь 25 сентября 1993 г., требуя не оглашать встречу и пообещав продолжение контактов.

Неоднократно те же лица обязались прекратить огонь со стороны Азербайджана. Но, несмотря на их подписи, эта сторона четырежды нарушила прекращение огня в надежде одержать верх на поле боя. Особенно памятна история со срывом прекращения огня 16 декабря 1993 г. перед контрнаступлением азербайджанских войск на разных участках фронта.

О целой серии таких договорённостей и их срывах не мог не знать Гулузаде. Если же он говорил лишь о том, что "создают" сами стороны, без участия посредников, то вот его собственные слова о документе, подписанном всеми тремя сторонами в июле 1994 г.:

"Формулировка о прекращении огня - "вплоть до заключения мирного соглашения" - была достигнута обходным путем, по телефону, минуя Москву, Париж, благодаря конструктивизму и сотрудничеству Жирайра Либаридяна, бывшего советника бывшего президента Армении Левона Тер-Петросяна, с которым я вел прямые переговоры. Эта формулировка, наряду с другими факторами, несомненно, способствовала тому, что прекращение огня приобрело устойчивый характер. Начался мирный процесс, и перестали гибнуть люди" ("Зеркало", 26.12.1998).

Зачем же "со всей ответственностью" так противоречить самому себе? То ли стороны сами родили волшебную формулировку, то ли не создали "ни одной строчки"? 6 февраля 1995 г. официально вступило в силу соглашение между Азербайджаном, Арменией и Нагорным Арцах(карабах)ом (НК) об укреплении режима прекращения огня, определившее порядок улаживания инцидентов на линии соприкосновения. С этой целью три стороны обменялись надёжными телефонами для прямых контактов по линии как политического, так и военного руководства.

Чуть ли не каждый день Азербайджан обвиняет армян в нарушениях прекращения огня на "линии фронта" (так её называют там), но не выполняет этого соглашения. Ереван ещё в марте 2005 г. заявил, что готов вернуться к выполнению этих обязательств. В мае с.г. Степанакерт призвал к этому Баку и Ереван. Но Баку упорно отмалчивается. Если этот документ несовершенен, Баку мог бы предложить дополнить или доработать его. Люди там продолжают гибнуть, Баку в пропаганде "стонет", но не хочет выполнять единственное соглашение, заключённое под эгидой ОБСЕ.

Обязательства возникали для сторон не только на переговорах, но и проистекали из актов международных организаций и форумов. Так Будапештский саммит ОБСЕ консенсусом решил провести переговоры между сторонами конфликта. Со стороны Г.Алиева возражений не возникло. Действующий председатель ОБСЕ прямо заявил, что стороной конфликта является и НК. Но, несмотря на это, Азербайджан 10 лет оттесняет НК от участия в переговорах.

Особь статья - обязанность государств-членов ООН выполнять резолюции Совета Безопасности. После падения Карвачар(кельбаджар)а СБ ООН по инициативе Азербайджана принял резолюцию 822, но Баку уклонился от её выполнения, более года игнорировал главное требование - прекратить военные действия. И повтор этого требования в резолюциях 853, 874 и 884.

После резолюции 884 азербайджанские войска ещё полгода пытались вести активные боевые действия. Баку пошёл на перемирие под угрозой полного коллапса, а вовсе не ради запоздалого исполнения решений СБ ООН. Кстати, ни одного другого требования его резолюций он так и не выполнил.

Спрашивается, почему с ноября 1993 г. СБ ООН перестал принимать резолюции по Арцах(карабах)у, хотя новых оказий было предостаточно? Как раз потому, что одна из сторон конфликта не выполняла их главного требования. Азербайджан первым и больше всего, в самом главном - в прекращении кровопролития - игнорировал резолюции СБ ООН. Настойчиво требуя их выполнения лишь в части освобождения захваченных территорий, в Баку исходят из того, что ход войны давно забыт и никто не заметит фальши эдаких ревнителей резолюций СБ ООН.

В тактике Азербайджана главное сейчас - показ одиозной картины оккупации, но полностью в отрыве от того, как она возникла и почему сохраняется. Характерно, что там фактически под запретом самокритичный разбор военной кампании, анализ её издержек и ошибок. Конечно, оккупация - аномалия в современном мире. Но её никак не вырвать из динамики военных действий. Не оторвать от целого ряда отказов Баку прекратить их. От опасений, что получивший назад свои территории может в очередной раз нарушить соглашения и нанести удар по НК с более выгодных позиций.

Есть обязательства и иного происхождения - взятые Азербайджана при вхождении в международные организации. Так участники ОБСЕ признают всю десятку равноценных принципов межгосударственных отношений, однако Баку упорствует в мнимом приоритете принципа территориальной целостности. Вступая в Совет Европы, Азербайджан, как и Армения, обязался решить нагорно-карабахский конфликт исключительно мирными средствами, но редкий день проходит без угроз его официальных лиц прибегнуть к силе. Никто в Баку и не смеет напомнить статью 9 собственной конституции Азербайджана, которая отвергает войну как средство решения международных конфликтов.

Известны случаи крутого пересмотра Азербайджаном своих позиций (в мае 1994 г. он пошёл на подписание "малого соглашения" Я.Элиассона и тут же отрёкся от него). Заявления официальных лиц пестрят противоречиями (то "терпение небезгранично", то "время работает на Азербайджан"; то ничего в Париже и Бухаресте не согласовано, то осталось согласовать лишь два пункта из 8-9). Стали традиционными тактические метания Баку - обращения по карабахским проблемам в разные международные инстанции в погоне за пропагандистскими очками, что только мешает их рассмотрению и решению по существу в рамках ОБСЕ. Эти алогизмы и вихляния не свести к недостатку профессионализма - за ними кроется нечто большее.

Будем откровенны - слишком много тумана и обмана в политике Баку по Арцах(карабах)у. Разве не издёвка над собственным народом воинственная кампания с участием высших должностных лиц? Неудивительно, что исходящее оттуда нередко воспринимается настороженно или с недоверием. Трафаретные трюки пропаганды (пресловутые 20% захваченных территорий, более миллиона переселенцев) и не могли дать иного эффекта.

Конечно, и армяне прибегали к разным уловкам. В начале сентября 1993 г. руководство НК публично пообещало оставить занятый накануне город Кубатлы, но не сдержало обещания. Нередко армяне возражали против предрешения статуса НК до открытия Минской конференции ОБСЕ, но были непоследовательны, требуя в пакете решить вопрос о статусе НК в первую очередь. Но при всей их изобретательности им всё-таки по несоблюдению договорённостей и актам надувательства далековато до своих оппонентов. Сочувствую нынешним сопредседателям Минской группы ОБСЕ, которым в мученическом процессе урегулирования конфликта постоянно не хватает надёжных фиксаторов позиций сторон. Сознают ли они в трудах над "принципами" (а потом и соглашениями), что над ними всегда висит Дамоклов меч верности или неверности тому, что даже подпишут?

Конечно, дерзнувшего высказать изложенное выше ещё раз где надо выбранят (это же легче всего). А вот опровергнуть прискорбные факты, привести разумные контрдоводы не дано.

Как известно, главным препятствием к карабахскому урегулированию остаётся глубокое взаимное недоверие сторон конфликта. Оно и побуждает их добиваться в первую очередь удовлетворения собственных требований. Это наследие давних между армянами и азербайджанцами распрей и глубокий шрам недавней войны, плод ретивых пропагандистов розни и один из итогов порочного круга многолетних переговоров. Неверность своему слову, невыполнение взятых обязательств наглядно высвечивают дёрганье обманных финтов, а в итоге расширенно воспроизводят недоверие.

Казалось бы, руководство каждого государства, особенно молодого, решающего непростые задачи своего становления на международной арене, прежде всего, само заинтересовано в своей репутации как серьёзного партнера по переговорам и выполнению взятых на себя обязательств. Оно само должно тяготиться своей нечёткостью в их выполнении, всячески избегать рецидивов, подрывающих его имидж и реноме.

Но нет правил без исключения. Увы, даже ставшее модным стремление в Европу не всех избавляет от далеко не европейских стандартов.

Постоянный адрес новости: www.regnum.ru/news/700714.html

Link to post
Share on other sites
  • 2 years later...

Интересные документы с личного сайта Казимирова:

post-31580-1246428143.jpg

post-31580-1246428157.jpg

post-31580-1246428171.jpg

post-31580-1246428187.jpg

Link to post
Share on other sites
  • 6 months later...

Владимир Казимиров

Кто за стрельбу и бомбежки? Под гимны верховенству международного права

Рад, что статьи мои про речи президента Азербайджана Ильхама Алиева 17 и 20 ноября 2009 г. с угрозами возобновить военные действия против армян ("Независимая газета", 30 ноября; "Время новостей", 2 декабря) прочитал хоть один азербайджанец - второй секретарь посольства АР в России Эльдар Байрамов (зато при ученой степени). "Время новостей" 21 декабря подарило ему ответную публикацию на целый "подвал".

Его соотечественникам знать о моих статьях не велено. СМИ в Баку, отражающие отовсюду любой чих по Карабаху, их "не заметили". Там даже завзятые мои оппоненты поперхнулись и смолчали. А в Москве опытные люди усомнились в авторстве Байрамова. Один узрел почерк посла Полада Бюльбюль оглы, другой, уверенный в подпитке из Баку, изрёк: для того и отвечают в Москве, чтобы в Азербайджане и не ведали о твоей крамоле.

Но пора к сути дела. Буду считать, что это "Байрамов" отрицает склонность Баку к решению нагорно-карабахского конфликта силой. По нему, военная "альтернатива" вызвана будто лишь пробуксовкой мирного урегулирования целых 17 лет. Да, срок не мал, но конфликты и войны пожирают годы, а их последствия терзают народы десятилетиями. Правителям лучше думать об этом заранее, чем задним числом.

Все за скорейшее и прочное разрешение конфликтов, но опыт весомей иллюзий: доказано, что время - очень важный фактор. Многие застарелые конфликты (Ближний Восток, Кашмир, Кипр, Тайвань) поныне далеки от решения, но только официальный Баку разбрасывает столько угроз возобновить войну. В этом он - чемпион Европы, а то и мира.

Пущен в ход такой довод: соглашение о прекращении огня - еще не мирный договор. "Утешают" тем, что война не будет новой, а лишь продолжением прежней, еще не оконченной войны (нет мирного договора и у нас с Японией, но никому не взбрело в голову продолжить войну как "неоконченную"). Что же стоит за этим: сила права или право силы? Зачем в Баку взбадривают себя тем, что сильнее Армении в военном плане? Ставку на силу там то выпячивают, то стыдливо прячут, но все равно она торчит торчком.

Какое значение для Байрамова и его вдохновителей имеют такие мелочи, как то, что прекращение огня подписано в мае 1994 г. с прямым участием Гейдара Алиева именно как бессрочное (во всех прежних указывался срок), что делались согласованные заявления руководства всех трех сторон конфликта о его соблюдении до заключения "большого политического соглашения", что при вступлении в СБСЕ, а затем в Совет Европы Азербайджан и Армения обязались решить конфликт мирно, что есть принцип ОБСЕ "неприменение силы и угрозы силой", что конституция АР отвергает войну как средство разрешения международных конфликтов. Для них главное, что война еще не окончена. Сам глава государства не раз это подчеркивал. Еще не навоевались!

Это как раз в духе предшественников. Те то уходили от прекращения военных действий в 1991-1994 гг., то прекращали огонь ради передышки или перегруппировки сил, то не раз срывали его прекращение. А итог - оккупация семи районов вокруг НК и стенания Баку, рядящегося в жертву агрессии. Его руководство еще так и не извлекло уроков из тех ошибок, ибо не может идти дальше критики промахов Эльчибея.

Укоряют меня в попытках оправдать оккупацию, хоть и частично. Нужны ли они мне? В ходе войны в Карабахе МИД России осуждал захваты и расползание военных действий. Кто еще оспорил в Армении и в НК слова "освобожденные территории"? И встретил понимание Сержа Саркисяна, тогда министра обороны, ныне президента РА. Он сказал тогда в ответ: "Агдам - не наша родина". Там это еще вспоминают в прессе.

Обвинения в оправдании оккупации - не более чем попытка смазать объективные причинно-следственные связи. Баку норовит свести все к агрессивности армян, скрыв просчеты своего руководства, которое упорно уповало на силу, помогая тем расползанию оккупации. Агдам, Физули, Кубатлы, Джебраил и Зангелан, то есть 5 районов из 7 пали уже после резолюций СБ ООН, требовавших прекращения военных действий. Как раз Баку положил начало срыву выполнения 4 резолюций. В итоге сорвана не только дезоккупация, но и все другие требования. Кроме прекращения военных действий. Но лишь спустя год (что такое год войны - всем понятно!). И не полностью (прекращены только боевые действия, а не военные). А тем более не враждебные, например, блокады.

Автор деланно удивляется, что Азербайджан обвиняют в неисполнении взятых обязательств. Что-то уже показано выше. Добавим еще срыв выполнения официального соглашения об укреплении режима прекращения огня от 4 февраля 1995 г. Его одобрил сам Гейдар Алиев, но Баку делает вид, будто ничего и не было, много лет не реагирует ни на предложения Еревана и Степанакерта вернуться к его соблюдению, ни на напоминания посредников. Срыв этого соглашения в Баку неоспорим, но там это военная тайна, табу.

Из года в год, изо дня в день Минобороны АР даёт сводки о нарушении армянами прекращения огня в разных местах, симулируя озабоченность инцидентами. Но почему же не предлагает противоядий? Была лишь гипотеза, что инциденты выгодны Баку для нагнетания напряженности, но его отказ отвести снайперов с передовых позиций сделал это уже полной явью. Ведь в соглашениях о прекращении огня и укреплении его режима нет никаких изъятий для снайперов, но кому-то опять же больно хочется пострелять!

Кое-кто в Азербайджане рассуждает так: армяне силой захватили территории вокруг НК, что, мол, уже само по себе позволяет вернуть их тоже силой. Примитивно и опрометчиво! Конечно, жаль всех, кому война принесла гибель, ранения, разлуку с родным домом или иные беды, но это уже свершилось, жертв не вернуть. Возобновление же военных действий потребует новых и немалых потерь, которых пока нет и можно избежать. Так что разница весьма существенная! Прошедшие годы обязывают правителей умнеть и изыскивать иные средства разрешения спорных проблем. Если верить Байрамову, и Азербайджан, и весь мир уже иные, чем в 90-е годы.

Второму секретарю неведома трехсторонняя конфигурация конфликта, но кандидату политических наук негоже изображать Митрофанушку. С какой стати Баку подписывал документы со Степанакертом, если НК не сторона конфликта? Их фотокопии уже опубликованы, давно у него на руках. При всей полезности прямого диалога и важности встреч президентов поздновато им определять конфигурацию конфликта. Это уже сделали сама жизнь, ход военных действий, саммит ОБСЕ в Будапеште, а также вытекающие из его решения документы. Мандат сопредседателей Минской группы ОБСЕ поручил им провести переговоры сторон конфликта, а не двух общепризнанных государств.

Удаление НК от стола переговоров, угрозы, гонка вооружений, инциденты осложняют и затягивают урегулирование конфликта. Баку с учётом армяно-турецких протоколов стал рьяно ратовать за его скорейшее разрешение, а совсем недавно держался иначе, похваляясь тем, что время работает на него. Стремление свалить вину за затяжку на противную сторону присуще всем, но в Баку нередко обвиняют и посредников, не оказывающих, мол, давления на армян. Однако давления на стороны в их мандате и нет.

Курьезно рвение Байрамова разъяснить мандат первому сопредседателю МГ от России - автору его проекта. Излагая суть мандата, он "упускает" три важнейших слова ("способствовать разрешению конфликта без применения силы"). Нечаянно? Не замечает там и самого первого наказа сопредседателям - укреплять режим прекращения огня. Неужто опять промашка?

Чуть ли не в каждом абзаце он сорит словесами о принципах или нормах международного права, но в самом общем виде. Только наивных можно убедить этим в приверженности им. Они достойны того, чтобы говорить о них конкретнее, предметнее, а не вообще. Упомянутые дела и даже отброшенные им слова красноречивее общих фраз.

Любопытно, как он видит компромисс между сторонами. За него выдается готовность получать все не сразу, а в рассрочку. Однако ни слова о том, что и как получат противостоящие стороны. Характерны и провокационные выпады против армян и Армении, чтобы втянуть оппонента в поправки и тем самым в роль адвоката тех сторон. Например, не охваченные в ДОВСЕ вооружения в НК сразу напомнят вам превышение Азербайджаном своих квот и их недобор Арменией. А вот тогда вы уже адвокат армян.

Не у лучших журналистов молодой дипломат заимствует стилистику, множество трафаретов и штампов, даже не подкрепляя их доказательствами и примерами ("больше вопросов, чем ответов", "явная подтасовка понятий и фактов", "искажение реальной картины вещей", "средняя температура по больнице", "грубо искажена суть конфликта").

Но что с него спрашивать - вернемся к главному герою.

Выступая с угрозами, он обязан понимать, что самолично, как глава государства, вопиюще нарушает второй принцип Хельсинкского заключительного акта. Толкуют его угрозы по-разному: одни видят в них запугивание оппонента по переговорам, другие - шантаж посредников, да и всего международного сообщества, третьи - то обман, то гипноз своего собственного народа, а кто-то и все это вместе взятое.

Но как бы то ни было, все это идет вразрез с одним из ключевых принципов ОБСЕ. Цитирую: "Никакие соображения не могут использоваться для того, чтобы обосновать обращение к угрозе силой или к ее применению в нарушение этого принципа". В отличие от других дел тут нет предмета для переговоров или объяснений - настолько все однозначно. Стороны могут решать свои споры, как им будет угодно договориться, но угрозы силой, а тем более ее применение должны быть полностью исключены.

А ОБСЕ должна реагировать, если ей дороги ее принципы. Сразу становится в этом деликатным положение нового председателя ОБСЕ - Казахстана. А в сентябре 1991 г. в Железноводске президенты России и Казахстана первыми начали посредничать в нагорно-карабахском конфликте.

Link to post
Share on other sites

Join the conversation

You can post now and register later. If you have an account, sign in now to post with your account.

Guest
Reply to this topic...

×   Pasted as rich text.   Paste as plain text instead

  Only 75 emoji are allowed.

×   Your link has been automatically embedded.   Display as a link instead

×   Your previous content has been restored.   Clear editor

×   You cannot paste images directly. Upload or insert images from URL.


×
×
  • Create New...