Jump to content

Фрунзик Мкртчян


Recommended Posts

Link to post
Share on other sites
  • Replies 86
  • Created
  • Last Reply

Top Posters In This Topic

Top Posters In This Topic

Posted Images

Link to post
Share on other sites
Link to post
Share on other sites
Link to post
Share on other sites
Link to post
Share on other sites
Link to post
Share on other sites
Link to post
Share on other sites
Link to post
Share on other sites
Link to post
Share on other sites
Link to post
Share on other sites

«За кражу куска бязи отцу Фрунзика дали 10 лет лагерей»

Город, в котором родился Мгер, в те годы еще Фрунзик Мкртчян — Ленинакан, — переименован в Гюмри. От дома, где жила семья артиста, остался лишь фундамент. Во время землетрясения 1988 года он полностью разрушился. Теперь на его месте стоит трехэтажный дом из красного туфа.

Сосед Мкртчяна Давид Акопян вспоминает:

«Его родители Мушег и Санам были детдомовцами. Обоих пятилетними нашли прямо на дороге. Многие армяне, спасаясь от турецкого ятагана, потеряли в годы геноцида своих близких. Люди с одинаковой судьбой, они познакомились на текстильном комбинате, который в 30-е годы построили в Ленинакане. Мушег работал табельщиком, а Санам в столовой посудомойкой. В 30-м году у них родился первенец, которого нарекли в честь советского полководца Фрунзе. Помню, Мушег все время показывал рисунки своего старшего сына. Он мечтал, что он станет хорошим художником».

- Брат с десяти лет на площадке второго этажа, где мы жили, показывал для детей театральные представления, — рассказывает в свою очередь Альберт Мкртчян. — Позже, когда он стал участвовать в спектаклях драматического кружка, расположенного напротив Дома культуры, на игру Фрунзика собирался смотреть весь поселок. А отец, бывало, кричал: «Что это за профессия — актер?» Однажды он пришел на спектакль, брат ждал страшных последствий. Домой отец вернулся в тот вечер очень поздно, когда мы уже легли спать. В темноте он долго смотрел на него, потом снял ботинки и лег в ногах у брата — как преданная собака... Утром он сказал ему: «Молодец, Фрунзик, ты хорошо играл».

Но глава семьи Мушег упорно заставлял сына рисовать. Однажды, когда тот воспротивился, он ударил его железной линейкой по рукам. А вечером его арестовали... Текстильный комбинат, где работали родители, выпускал бязь, или, как ее называли в те голодные послевоенные годы, «белое золото». Многие работники обматывали ноги под брюками кусками ткани, и кто по полметра, кто по метру проносил их через проходную. Воровали бязь, чтобы прокормить детей. В тот день попался один Мушег Мкртчян. За кражу пяти метров ткани ему дали десять лет лагерей. Срок отбывал он под Нижним Тагилом, валил лес.

Он родился и вырос в квартале, который именовался Полигоном. Этот район в Ленинакане считался бандитским. Он застал войну, голод и холод. Отец у него был пьющим человеком. С детских лет Фрунзик знал жизнь в самом худшем ее проявлении. Но не ожесточился, вырос добрым. Во многом это заслуга его матери Санам. Мгеру передалось ее необычное чувство юмора. Он мог замечать смешное в обычной жизненной ситуации и жить не мог без розыгрышей.

- Работая в гостеатре Ленинакана, Фрунзик познакомился с актером, который стал его закадычным другом на всю жизнь, — рассказывает Альберт Мкртчян. — При знакомстве Азат Шеренц налил брату в стакан из-под чая водку и сказал: «Ты талантливый, ты должен выпить, потому что все талантливые актеры были алкоголиками». Выпил…

- А Фрунзик никогда не комплексовал из-за своего носа?

- Нет, вполне философски относился к тому, что многие считали его обладателем большого носа, и частенько признавался, что еще сызмальства больше задумывался не над тем, почему, видите ли, у него нос массивный, а почему это они, носы, у других такие маленькие, — говорит Альберт. — Он часто подшучивал над своим носом, чтобы другие не подтрунивали над ним. Это типично для талантливых людей.

Как только он появился в театре, сам начал рассказывать всем анекдоты про свой нос. И через неделю все перестали замечать, какой такой нос у Мкртчяна...

Между прочим, расписывался артист весьма своеобразно: ставя автограф, он буквально одной линией прописывал-вырисовывал свой профиль с массивным носом... «Нос даже не был большим, — смеется Альберт. — Просто он у него начинался не оттуда...» — показывает он на середину лба.

- Как появилось другое его имя — Мгер?

- Однажды театр Сундукяна поехал в Бейрут на гастроли, — вспоминает Альберт Мкртчян. — Диаспора настолько полюбила его, что стала называть Мгером, что по-армянски означает «светлый, солнечный», имя Фрунзе вызывало у них недоумение. У него было два паспорта, в одном было написано «Фрунзе Мкртчян», в другом — «Мгер Мкртчян». Вторым документом, который ему сделали друзья, он очень гордился. Но вскоре он потерял и тот и другой паспорт. Иной раз брат говорил: «Мне не нужны ни деньги, ни документы. Меня и так везде узнают и принимают».

Когда Данелии и актерам вручали премии за «Мимино» в Государственном Кремлевском дворце, охрана перекрыла вход артистам: «А у вас пропуска есть, товарищи?» Пока Данелия и Кикабидзе рылись в карманах, Мгер строго спросил: «Разве иностранные шпионы в Кремль без пропусков ходят?!» Всех пропустили без бумажек...

«Ленин на броневике»

- Когда он появился в театре, его спросили: «Ты что заканчивал?» Он, не моргнув глазом, ответил: «Музыкальный техникум по классу виолончели». Когда же у оркестрантов попросили инструмент и предложили что-нибудь сыграть, он, отчаянно жестикулируя, закричал: «Зачем я буду играть, у меня есть бумага, что я учился...» Тогда все стали долго смеяться, а Хорен Абраамян стал звать его Виолончелистом.

Они постоянно друг друга разыгрывали. Во время съемок старались уйти подальше друг от друга, иначе серьезно работать не удавалось. Даже на похоронах заранее договаривались, кто где будет стоять... Удержаться от подколок ни один из них не мог.

«С капустников, которые в театре нередко затягивались до утра, мы выходили на улицу и вытворяли такое, — вспоминал покойный Хорен Абраамян. — Помню, хорошо выпившие, мы выкатились однажды в 5 утра на центральную площадь, где стоял огромный памятник Ленину и трибуна, и устроили свой парад... Там всегда находился дежурный милиционер, но Мгера это не смущало, отказать ему было невозможно. Он влез на трибуну и стал распределять роли. Один из нас был генеральным секретарем, другой — министром иностранных дел, третий — членом Политбюро. Сам он изображал народ. На наши лозунги с трибуны он «из толпы» выкрикивал всякие ругательства... Когда милиционер схватил его за шкирку, он возмущенно кричал на всю площадь: «Это кричал не я, кто-то из демонстрантов...»

Мог он с криками и воплями остановить и поздний трамвай. Забравшись на крышу, он изображал вождя на броневике...

- У него были любимые роли?

- Как скажешь, какой ребенок любимый — здоровый или больной? — говорит Альберт Мкртчян. — Все роли для актера дороги, потому что в каждой остается часть его души, после съемок актер просто стареет. А самой драматичной его ролью была роль почтальона в моем фильме «Эхо прошедших дней». Это во многом автобиографичный фильм. У нас во дворе во время войны жил инвалид, который после войны вернулся в Ленинакан и работал почтальоном. Однажды нам, пацанам, дали похоронку. Мы обрадовались и с криками «ура!» принесли конверт пожилой женщине. Мы думали, что это письмо с фронта... Мгер на всю жизнь запомнил этот случай. В фильме он должен был играть человека, который приносит матери похоронку на ее последнего, четвертого сына... Он чувствует, что если сделает это, то просто сойдет с ума. И возле церкви почтальон начинает этот бумажный конверт есть... Этот эпизод мы снимали в городе нашего детства, в Ленинакане. Брат три дня не выходил из гостиничного номера, пил. Потом вышел, небритый, с синяками под глазами, и сказал: «Я готов сниматься в этом эпизоде». С ролью он играл как кошка с мышкой — три дня он превращался в старика-инвалида.

- «Мужчины не плачут, мужчины огорчаются!», «Эти «Жигули» чем думают... я не знаю...», «Валик джан, я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся...» — эти фразы, произнесенные Мкртчяном в «Мимино», стали поистине крылатыми. Говорят, большинство из них придумал сам артист.

- Вполне возможно. Я помню, брат рассказал режиссеру Георгию Данелия реальную историю. Как-то один чиновник предложил ему деньги, с тем, чтобы он выступил на попойке обкомовцев. А Мгер «засмеялся ему в нос...»

Между тем на съемках «Мимино», по воспоминаниям съемочной группы, Фрунзик не прекращая пил. Данелия, просматривая очередную порцию рабочего материала, поставил Фрунзику жесткое условие: или съемки, или пьянка. Актер не пил ровно десять дней, после чего пришел к парадоксальному выводу: «Я понял, почему бездарности завоевали весь мир! Они совсем не пьют, встают утром все такие бодрые и все силы тратят на карьеру». И после вздоха добавил: «Это ужасно!»

Народный «депутат»

- Брат был неофициально народным «депутатом», — говорит Альберт. — Он с готовностью помогал родственникам, друзьям, соседям и совершенно незнакомым людям. Спустя месяц после смерти нашей матери к нам постучалась в дверь изможденная женщина. Узнав, что наша Санам скончалась, она забилась в истерике и все время повторяла: «Мои дети теперь умрут...» Оказывается, наша мать пообещала поговорить с Мгером насчет квартиры для несчастной. Женщина жила без мужа, с пятью детьми в съемной комнатке. Я глянул на брата и понял, что душа его плачет. Он сказал только одно слово: «Хорошо». Он пошел в ЦК, где его все уважали, и через три месяца выбил для женщины и ее детей квартиру. Он никогда помногу не разглагольствовал, большие дела делал тихо, без помпы.

Когда Мгер создал свой театр, все очень удивились. Для себя он никогда ничего не выбивал. Но в этой своей идее был удивительно последовательным. После его ухода из жизни театр развалился, теперь Альберт Мкртчян его восстановил, здание здорово отремонтировали.

«Как любили Фрунзика в Ереване, не любили больше никого», — говорят друзья артиста. И по сей день повсюду висят его портреты. Армения улыбается миру улыбкой самого грустного армянина — Мгера-Фрунзика Мкртчяна.

— Впечатляющая внешность вашего друга, солидный нос, похоже, лучше магнита притягивали к нему представительниц женского пола?

«Удивительно, но к такому, казалось бы, не слишком красивому мужчине женщины просто липли, — рассказывает Георгий Тер-Ованесов. — Причем независимо от их возраста. Но как настоящий джентльмен все свои любовные похождения он держал в тайне. Хотя романчиков на его век выпало немало.

Да и пообщаться с простыми работягами, посидеть, как говорится, «за верстаком» с рюмочкой никогда не отказывался.

Пил он много. Были даже проблемы с печенью. Но никогда в жизни не зашивался. Хотя от алкоголизма лечиться пытался. Будучи как-то в командировке в Ереване, мы ехали вместе на съемки фильма. По дороге завернули перекусить в уютный ресторанчик. «Водки нет, не привезли еще, Фрунзик-джан», — подбежал озабоченный официант. «Ну, давай вина, что ли», — тут же расстроился Фрунзик. Выпив большой фужер, серьезно так произносит: «Какие ж мы идиоты! Зачем губить себя водкой? Пора с этим кончать. Надо переходить на вино».

Тут, видим, к ресторанчику подъезжает машина и рабочие начинают выгружать из нее ящики с водкой. Фрунзик берет пару бутылок, наливает полные фужеры и заявляет: «Чтоб я когда еще выпил эту кислятину, говно — вино!» Водочки мы попили тогда в охотку.

Садясь за руль, пьяный вдрабадан Фрунзик вдруг становился совершенно трезвым и лихо управлял автомобилем на крутых серпантинах горных дорог. Зато приехав в гараж, мог положить голову на руль и проспать так до самого утра. Надо признать, он никогда не обращал особого внимания на свою одежду. Пришлось помочь ему сшить парадный костюм с жилеткой из синей английской ткани. В нем он даже снимался в фильме Эдмонда Кеосаяна «Мужчины».

...Помню розыгрыш, который неожиданно закатила на концерте его приятельница Алла Ларионова, задав зрителям провокационный вопрос: «В фамилии какого известного актера советского кино пять согласных букв подряд?» В зале полнейшая тишина. В это время Фрунзик стоял за кулисами и умирал со смеху. Когда актер вышел на сцену, народ уже все понял и вовсю держался за животики».

...Как ушел Фрунзик из жизни? Шел конец 1993 года. Приехав домой из Парижа, где эскулапы фактически поставили крест на жизни его любимого сына, Фрунзе попал в голодный и холодный блокадный город. На родине ждала еще одна страшная весть: на днях похоронили его лучшего друга — народного артиста Армении Азата Шеренца. С горя Фрунзик запил. Артиста нашли мертвым в темной промерзшей квартире. Он стоял, обняв мраморный постамент, на котором комнатные часы отбивали последние отпущенные ему для жизни часы.

Не уехать за бугор - преступление?

Я был за границей и в молодые, и в зрелые годы. То, что в 30 лет не остался там, наверное, преступление. Должен был остаться. Ведь деньги, заработанные на моем искусстве, мне-то в руки не попадали. Место для талантливых людей было в Америке, а у нас — для посредственностей, которые счастливо жили. В те годы ни одна бездарь не пострадала. Звания, премии, машина, дача как знаки отличия для таланта были унизительны. Звание чуточку давало возможность чувствовать себя лучше, не быть, скажем, изгнанным из театра...

Но сейчас талант будет нарасхват, даже 5-12-летний талантливый ребенок, потому что он будет денег стоить. Будет нужен продюсеру. А раньше кто был продюсер? ЦК и прочие. У таланта будут телохранители.

А что такое патриотизм?.. Это дело. Это не слова. Нельзя говорить: я — армянин или мы — хорошие. (Смеется.) Это же неудобно. Патриотизм... — место, камни, язык. Место определило этот язык, этот характер... За границу я ездил уже зрелым человеком, популярным артистом. А за рубежом ведь очень не любят, когда знаменитый человек покидает родину — о нем нелестно отзываются. К приезду простых смертных относятся снисходительнее — приехал хлеба ради, ну и бог с ним. А знаменитость разве не знает, что она принадлежит не себе, а народу? Не получила звание депутата, обиделась и приехала? Вот как они рассуждают. Я спрашивал: «А что будет, если я, допустим, останусь в Лос-Анджелесе?» Мне отвечали: «На следующий же день никто не придет на твои выступления». — «Почему?» — «А потому, что мы любим тебя, потому что ты там, вся нация там. Тебя оттуда должен вызвать немец, француз, и это делает тебе честь...»

«Солей» по-французски «солнце»

Я был в Монреале на съемках и жил в гостинице «Холидей». За мной обычно заезжала машина и отвозила на съемки. Однажды пришлось ехать обратно в гостиницу на такси. Монреальские таксисты — народ словоохотливый, говорят на английском, французском. Предпочитают последний.

Адрес я хорошо знал и назвал его таксисту. «О’кей!» — произнес молодой симпатичный таксист с бородой. Он повернулся ко мне и что-то сказал. (Мгер Мкртчян выговаривает абракадабру на французский лад.)

Надо ему ответить, и не важно, что я не знаю языка. Главное — поддержать тон разговора, подладиться к его легкой интонации. И я ответил (абракадабра с французской интонацией).

Потом он что-то всерьез сказал, и я вторю настроению его фразы (французская абракадабра).

Потом мы проезжаем мимо симпатичной девушки, которая шагает по тротуару. Таксист привлекает к ней мое внимание и смеется. Я понял и тоже перешел на игриво-восторженные нотки (абракадабра по-французски). Кое-что произнес ему на ухо, как мужчина мужчине. Я на одной волне с его сердцем говорил.

Едем. Солнце засияло вовсю. Я слышу от таксиста одно из немногих знакомых мне слов: «Солей» — солнце. Значит, погода чудная, дождя не будет. Я тоже довольно растягиваю: «Солей!»

Ох-ох! Это мы устали. Чувствую, я пришелся ему по душе. И спрашивает он: «Мехико?» Ага, мексиканец, значит. Нет, говорю, Армения. «Армения? Какая?» Советик, говорю. Взгрустнул, бедняга: а, советик... А профессия? Артист, артист! Шутик, шутик (съемка, значит, это слово у меня от «Али-бабы» осталось). Театр, театр, грос артист (большой, стало быть) — это, чтоб он обрадовался. А, Армения, радостно воскликнул таксист, грос артист... Советик Армения. И все тише: Армения... Грос... Артистик советик Армения... Ну да, говорю.

«Мгер Мкртчян, ты?!» (с западноармянской интонацией). «Да, я! Что же ты сразу не заговорил, чудак! У меня уже сил нет выкручиваться по-французски!» — “Ты говоришь, я тебе и отвечаю!» (таксист перешел на армянский язык).

Да, выяснилось, что монреальский таксист — армянин. Я пригласил его в театр. Нет, сказал, я дашнак. А если приглашают рамкавары, то не имею права идти.

Вы смеетесь. А это грустная история, история целой нации.

От Одессы до Бостона – путь в пять лет

Как-то во время съемок в Одессе ко мне подошел молодой усатый армянин, назвался Рубиком. Он был слегка навеселе, пригласил в ресторан. Угощал меня, потратился. Я поинтересовался, а что он делает в Одессе? Тот рассказал, что у него здесь забегаловка, где он готовит и продает кебаб... Наутро я просыпаюсь в гостинице и вижу — нет моих часов «Ориент», и парня Рубика тоже не видно. Поинтересовался у дежурной, не заходил ли ко мне парень по имени Рубик. Оказалось, заглядывал он ко мне утром, а потом исчез.

Съемки продолжались еще два-три месяца, но владелец кебабной так больше и не появился. Этот и смешной, и грустный случай произошел лет пять назад, а еще один — совершенно недавно. Я выступал с гастролями в Бостоне, и местные армяне после каждого спектакля устраивали банкеты для своих соотечественников, на которых мужчины красовались в смокингах, а дамы были богато разодеты. Обычно для тамошнего зрителя стараешься играть особенно хорошо: во-первых, за границей через каждые пять дней получаешь по пять тысяч долларов в конверте, во-вторых, не хочется ударить лицом в грязь, ведь благодаря хорошей игре артистов-соотечественников армяне гордятся своей нацией перед иностранцами.

На банкете я обратил внимание на симпатичную, нарядно разодетую супружескую пару, познакомился с ними. Когда заиграла мелодия белого танго, жена пригласила меня на танец, после которого я подвел ее к мужу и, извинившись, отошел от них. Чуть попозже, отправившись в туалет, я застал супругов в коридоре. Он подошел ко мне и сказал:

- Я знаю, ты утром уезжаешь. С нами ничего нет, чтобы подарить тебе на память. Вот моя жена хочет подарить твоей жене свою цепочку с Нефертити и просила передать тебе.

Я стал отнекиваться, он настоял на своем и еще достал из кармана часы на цепочке из белого золота, было видно, что вещь антикварная.

- А это, — говорит, — тебе от меня на память.

- Ну что ты! Не надо!

Он заставил взять подарок, мы попрощались. Когда я отвернулся, направившись к туалету, он вдруг окликнул:

- Мгер! Гляди. А вот твой «Ориент»!

- Рубик! — крикнул я.

Это был тот самый одесский Рубик. Мы обнялись, расчувствовавшись. И вот что он рассказал. Не было у Рубика никакой кебабной, и денег тоже. Его жена связалась с каким-то мужчиной, и тогда он все бросил в Ереване, прихватил немного денег и подался в Одессу, к другу. Он предложил Рубику работать грузчиком на пароходе, на котором потом переправился бы за границу, спрятавшись в мешке. Однако как раз перед самым отплытием Рубик пропил со мной свои деньги.

— А наутро, — рассказал Рубик, — я пришел с тобой проститься. Но ты так сладко спал, что не хотелось тебя будить. Увидев «Ориент», я решил взять его вместо автографа. Мир тесен, я бы рано или поздно встретил тебя и отблагодарил...

Рубик немало настрадался, пока не обосновался в Бостоне, у него наладились дела. Вскоре женился на этой прекрасной даме, отец которой был богатым человеком, владельцем завода. Я попросил его вернуть «Ориент». Но Рубик сказал: «Не отдам, ни за что!»

К. Халатова

Link to post
Share on other sites

Join the conversation

You can post now and register later. If you have an account, sign in now to post with your account.

Guest
Reply to this topic...

×   Pasted as rich text.   Paste as plain text instead

  Only 75 emoji are allowed.

×   Your link has been automatically embedded.   Display as a link instead

×   Your previous content has been restored.   Clear editor

×   You cannot paste images directly. Upload or insert images from URL.


×
×
  • Create New...