Jump to content

Грант Микаэлян - тбилисский архитектор


Recommended Posts

СТРОИТЕЛЬ ТИФЛИСА

Автор В. МАКСОЕВА

"Голос Армении", 02 October 2007

http://www.golos.am/index.php?option=com_c...5&Itemid=53

Воспоминания Георгия и Александра Микаэлянов о своем отце - талантливом тбилисском архитекторе Гранте Микаэляне интересны не только как хроника уходящего времени, но и как кусочек истории грузинского армянства. Живя в США, Александр горячо реагирует на все, что происходит в Армении, а Георгий в Тбилиси немало содействовал организации Посольства Армении в Грузии. Семейная летопись Микаэлянов является своеобразным документом, повествующем о людях, внесших свою лепту в историю архитектуры Тбилиси.

Потомки Абаша Саркавага

Отец родился 2 июня 1909 года в Тифлисе. Семья жила в старом районе - Колортахе, что на Хлебной площади. После советизации квартиру, занимавшую первый этаж здания, "уплотнили", оставив нам лишь две комнаты и "шушабанд". Наше детство прошло во дворе старого перезаселенного 3-этажного дома, в котором мы были "единственной интеллигентной семьей", - в то время это звучало как упрек и создавало нам известные трудности.

Наш прадедушка Геворк Микаэлян родился в Египте, но был вынужден, по неясным причинам, бежать оттуда в Тифлис. В период советизации Армении был разграблен архив Геворка, хранившийся в Ереване у его дочери Фелиции. Наш предок был широкообразованным человеком, владевшим восточными языками, и гипнотизером, известным в Тифлисе под именем Абаш Саркаваг. Его сын и наш дед Михаил Георгиевич Микаэлян женился на Сатеник Мурадбегян, брат которой Александр принял при посвящении в духовный сан имя Хорен и вошел в историю как католикос Хорен Мурадбегян. В 1939 году он был убит НКВД за отказ отдать Берия сокровищницу Эчмиадзина. За убийством католикоса последовали аресты и расстрел его братьев, проживавших в Тбилиси добрейших и интеллигентных Сергея и Левона (последний был награжден орденом за отвагу, проявленную под Порт-Артуром во время русско-японской войны). Бабушка чудом уцелела. . . У нас сохранились письма католикоса, фотографии (в их числе детский снимок с отцом и братом Сергеем) и панагия из перегородчатой эмали, которую он носил, возглавляя в 20-х годах ереванскую епархию. Оригиналы всех этих снимков мы в 80-х годах передали в Госархив Армении.

. . . Михаил Георгиевич Микаэлян был главным бухгалтером Манташева. Однако по натуре он был человеком искусства, виртуозно играл на таре, свободно владел армянским, русским, грузинским, турецким и персидским языками. Был хлебосольным человеком и душой общества, собиравшегося в ту пору в знаменитых ортачальских садах. Его гостями были Спендиаров и Ипполитов-Иванов (заимствовавший у него массу армянских мелодий, ставших впоследствии известными как "восточные") , Мелик-Пашаев. Дед воспитал в детях любовь к искусству. Его старшая дочь Софья стала солисткой Минской госоперы, а вторая дочь - Екатерина окончила консерваторию в Москве по классу фортепиано у Мясницкого.

От Качазнуни до. . . Берия

Отец любил вспоминать годы, проведенные им в детстве в Ереване. Было это в период Первой Республики. Семья жила в Арачнордаране, в резиденции будущего патриарха. Находилась она на месте нынешнего музея Параджанова (сохранился сарьяновский пейзаж с изображением этого дома). Отец не без гордости говорил, что его сажал себе на колени сам Ованес Качазнуни, частенько наведывавшийся в гости к дяде-епископу. Не менее восторженно говорил он и о дяде Хорене, учившем его армянской грамоте.

Атмосфера духовности и высокой культуры продолжала сопровождать его и в молодости, проходившей в дружеском общении с Павлом Лисицианом, Ваней Мурадовым (ставшем позднее известным как Вано Мурадели) , Иосифом Гришашвили, Мелик-Пашаевым и другими деятелями армянской и грузинской культуры.

Отец стал архитектором. По окончании Академии художеств он принял участие в конкурсе на проект здания фзу полиграфпрома, был удостоен первой премии, а спустя какое-то время его вместе с архитектурным начальством города вызвали к первому секретарю ЦК КП Грузии Берия. Он так рассказывал об этом приеме: "Мы вошли в кабинет и прошли несколько шагов, остановившись на почтительном расстоянии. За столом сидел круглоголовый мужчина в очках. Его лицо в профиль казалось мягким и почти приятным. Он повернулся и заговорил, подняв голову. Вздернутая бровь и сжатые углы рта делали его лицо асимметричным. Берия всего-то произнес несколько слов: "Проект победил в конкурсе? Так дайте молодому человеку строить! Начинайте немедленно". Прием окончился, но чувствовалось, что мои спутники охвачены гнетущим чувством страха".

Строительство началось, а в 1939 году "дворец книги", как его называли тогда, вскоре был уже готов. Это сооружение, переименованное позднее в Дом книги, построено, как было принято в тот период, в классическом стиле. Оно и по сей день украшает своим закругленным углом въезд на улицу Марджанишвили с моста Сталина. К сожалению, осуществлена лишь ничтожно малая часть отцовского проекта - кроме расширения Дома книги отец планировал постройку симметричного ему корпуса с другой стороны улицы Марджанишвили для создания грандиозного ансамбля, сравнимого по величию с ансамблем парижской площади Согласия. Отец не сомневался, что осуществление этого замысла преобразовало бы левобережье Куры.

Еще одно прекрасное здание, спроектированное им в стиле французского классицизма, - трест "Груззолото" на улице Пастера, в котором сегодня располагается грузинское отделение Интерпола. Отец активно участвовал и в строительстве Дома железнодорожников, проект которого разрабатывался под руководством его учителя, выдающегося архитектора Тер-Мекелова. Это здание в стиле генуэзских палаццо больше отвечало эстетическим вкусам Микелова - отец же отдавал предпочтение изяществу. . . Однако участие в проекте положило начало его многолетней дружбе с архитектором Эдмондом Тиграняном, навещавшем затем его в Тбилиси и подарившем ему в один из последних приездов монографию об их общем учителе Тер-Микелове.

. . . Последней серьезной работой стал проект дома на углу улиц Палиашвили и Аракишвили, выполненный в хорошем армяно-грузинском стиле и скопированный позднее на проспекте Важа Пшавела. В хрущевское время здание попало в список отмеченных "архитектурными излишествами" строений. Отец тяжело переживал, воспринял это как конец своей профессиональной карьеры. Всего за 3 года он потерял отца, двух обожаемых им сестер и полуторагодовалого первенца-сына, и все это происходило в разгар репрессий, которые, как уже говорилось, не обошли стороной и его семью.

Травле и невзгодам вопреки

. . . В 1941-м отец пошел на фронт. Он прослужил капитаном инженерно-саперного батальона, состоявшего практически из смертников. Он воевал на Волге, Северном Донце и под Москвой, получил награды за боевые заслуги. А в 1943-м был контужен и переведен на службу в Тбилиси.

После войны, демобилизовавшись, он вернулся к зодчеству, но его ожидало еще более жестокое разочарование. В архитектурном цехе появились царьки, которым мешал талантливый и маститый конкурент. Отца лишили доступа к творчеству, оставив ему мелкие работы. Этот удар чуть не сломил не только его, но и всех нас. Спасло лишь необыкновенное терпение нашей дорогой матери, уроженки Лори Веры Асатуровны Антонян. Она окружила отца такой заботой, что он постепенно начал приходить в себя. Но было очевидно, что работа перестала его радовать, он не чувствовал удовлетворения. А его все продолжали отстранять, вытеснять. . . И однажды, устав вконец от такой травли, он решил пойти инженером в "Грузгоспроект". Последней работой стал проект ЗакВО.

. . . Архитектор Тигранян сделал все для нашего переезда в Ереван. После войны по его инициативе отцу предложили пост заместителя главного архитектора города, но, к сожалению, это предложение пришлось отклонить: семья опасалась, что родство с убитым за 8 лет до того католикосом сделает нас мишенью НКВД. Связей с Арменией, однако, отец не терял. У него были хорошие отношения с приехавшим однажды в нам Рафо Исраэляном (отец высоко ценил его архитектурное дарование) , с Марком Григоряном, Сафаряном - автором здания МИД в Ереване.

Особое место в его жизни занимало общение с Ервандом Кочаром, приходившимся нам родственником. Он часто приезжал в Тбилиси, и как-то отец, восторгавшийся гением Кочара, высказал ему недовольство размером постамента памятника Давиду Сасунскому, который, по его мнению, должен был быть втрое выше. Кочар, своей непосредственностью сильно напоминавший нам отца, резко сказал: "Ду шинир!" Единственный отцовский проект в Армении - трехэтажный жилой дом в Кировакане - пострадал во время Спитакского землетрясения 1988 года.

Отец принадлежал к плеяде тифлисских архитекторов-армян, имена которых стали гордостью города. Он был любимейшим учеником Тер-Микелова, а одним из его учеников был главный архитектор Тбилиси Шота Кавлашвили. . .

Link to post
Share on other sites

Join the conversation

You can post now and register later. If you have an account, sign in now to post with your account.

Guest
Reply to this topic...

×   Pasted as rich text.   Paste as plain text instead

  Only 75 emoji are allowed.

×   Your link has been automatically embedded.   Display as a link instead

×   Your previous content has been restored.   Clear editor

×   You cannot paste images directly. Upload or insert images from URL.

×
×
  • Create New...