Все,кто был тогда с моим народом....

[Nazel]

Армин Вегнер КРИК С АРАРАТА.

ВСЕМ ПРАВИТЕЛЬСТВАМ НАРОДОВ-ПОБЕДИТЕЛЕЙ.

Глас в Раме слышен, плач и рыдание, и вопль великий;

Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет”.

Матфей, глава 2

Вы, слуги народов!

С гор Малой Азии снова доходят до нас отголоски ужасов. С момента, когда правительство младотурок приняло жестокое решу уничтожить население Армении словно саранчу, ни на минуту прекращались бури, повергшие эту страну в огонь и смывшие кровью. Последние остатки беженцев были мошеннически лишены последнего клочка земли, и все те, кто стал невольным свидетелем этого опустошения, должны вновь содрогнуться от жутких картин жестокости, которые, подобно кошмарному сну, будут вечно тревожить человеческую душу.

Что же сделали победоносные державы Запада, чтобы защитить от полного уничтожения этот маленький народ, истязаемый за свою веру и дух? Разрешите мне Вам, главам этих государств, напомнить о громких обещаниях и поручительствах, которые Вы давали миру во время войны. Разрешите мне напомнить еще раз Вам и всему миру слова Клемансо, премьер-министра Франции, обращенные к Армении 14 июля 1918 года, что союзные правительства всегда будут считать своим долгом заботиться о судьбе этой страны согласно законам нам человечности и справедливости. А разве воздух не наполнен еще громкими словами Пуанкаре, с которыми он обратился к патриарху католических армян в Киликии - словами, которые так быстро изгладились из его памяти? Ллойд Джордж, Роберт Сесил не замедлили последовать его примеру; а ведь каждый из них подписал не одно воззвание за свободу Армении! Бриан, Дешанель, Орландо, Соннино, Вильсон - так много громких имен, которые, подобно параду великолепных мундиров, проносятся мимо нас, оставляя позади с хохот пустого эха в разочарованных душах.

Результатом таких торжественных клятв, следовавших одна за другой, явился священный крестовый поход?! Новые грабежи, голод, резня следовали за кровавыми событиями войны в Караклисе и Александрополе, в 1921 году - ужасы Памбага, Сасуна, в 1922 году - последняя резня и насильственные переселения в области Ангоры. Не выполняется ни один пункт Севрского договора; не выполняется даже теми, кто навязал этот закон турецкому народу, причем выполнение Договора угрожает судьбе Турции не меньше, чем судьбе Армении его невыполнение! За уничтожением армянских и сирийских христиан следует уничтожение греческого на - селения, подобно тому, как когда-то турецкая администрация проводила уничтожение собак в Константинополе, которых доставили на одинокий остров в море, где они погибли от голода и жажды. Смирна, сожжена дотла. Блистающий город на Средиземном море, богатство и сокровища, которые накапливались столетиями в результате прилежания и труда христиан, ныне - дымящийся холм из пепла. Как вра- ги Армении, которые являются также и врагами человечества, стараются с достойным сожаления упорством убедить нас в том, что остатки этого народа сами лишили себя последнего добра и прибежища, оставшихся им после ужасных разрушений войны. Не означают ли леденящие кровь сообщения английских и американских путешествен- ников то, что банды мракобесов и здесь играют в свои дьявольские игры, пользующиеся одобрением варварской власти, и постоянно призывают на помощь стихийные бедствия, чтобы скрыть последствия своих преступлений?

Но если даже все это и верно, то как это доказывает вину тех, кого убили, повесили, уморили голодом в тюрьмах? Нет, грудные дети и матери невиновны, виновата их кровь. Именно это превратило их в мишень для жестокой ненависти их преследователей. Такую охоту на толпы беглецов в горящем и оккупированном врагами городе не может себе представить обычное человеческое воображение. Джон Клейтон, корреспондент “Чикаго Трибюн”, описывает этот ужас; “Непостижимые сцены разыгрывались на улицах и в доках. Новая жизнь рождалась на камнях набережной или на толстых досках портового мола. Одна женщина, тяжелый час которой настал тогда, когда она с трудом прокладывала дорогу к лодке, которая должна была увезти ее, притискивается через ворота с новорожденным в руках, а двое маленьких детей цепляются за ее подол. Сразу после этого ее, вместе с маленьким семейством поднимают на борт корабля. Но ее мужа, который находится в призывном возрасте, берут под арест, чтобы позже отослать в глубь страны. Другой, с больной женой на спине, был задержан у последнего шлагбаума. Он кладет свой груз на камни набережной и просит дежурного турецкого офицера пропустить его. Взглядом ужаса искажается лицо женщины, которую два английских матроса доставляют на борт на носилках из парусины, в то время как ее муж присоединяется к другим заключенным. С увеличением потока людей усиливается паника. Дети спотыкаются, падают, и их затаптывают до смерти. Барьеры закрываются на одну минуту, пока подходит другой корабль. Крик ужаса вырывается из толпы, готовой к наихудшему; им кажется, что ворота спасения могут навсегда закрыться”.

Наши глаза, пробегающие по этим печальным строкам, не рискуют следовать за ними до конца. Мы видим людей, которые, обезумев от ужаса, толкают друг друга в воду, видим море, полное утопающими, которые плывут за кораблями, напрасно пытаясь спастись, и их окоченевшие тела прибой выбрасывает на берег. Ночь, покрытая огненными пятнами, воет от ужаса, из горящих домов выскакивают мужчины, женщины и дети, чтобы попасть с распростертыми руками в ужасные объятия пулеметов. Крик убиваемых сквозь мрак доходит до тишины европейской ночи, и все это сопровождается тем глубоким молчанием, которое еще хуже, чем крик, предшествующий ему. Нетрудно представить себе, что имело место в глубине страны, и все это происходило в присутствии европейских кораблей, перед глазами их войск? Куда гнали бесчисленные толпы через ущелья гор? Что стало с людьми, предназначенными для принудительной работы на улицах, которым не разрешалось иметь крышу над головой, и им отказывали в пище, когда они были больны, чтобы поскорее они умерли? Из берегового песка рек собаки выкапывают искромсанные тела, и дневник, который вел доктор Вард для американского общества помощи об этих событиях, каждой своей страницей похож на таблицы учета в скотобойнях наших больших городов, в которых подсчитывается забитый скот.

Джон Клейтон рассказывает в другом месте своего сообщения о прекрасном поступке молодого турка, который вопреки жестокости своих соплеменников взял под защиту больного беглеца. И добавляет: “Если весь мир будет содрогаться в смертельных конвульсиях, надо думать о маленьком поступке каждого, если не хочешь сойти с ума”.

Ах, это голос любви, который несомненно живет в глубине души этого народа, но который всегда нас обманывал, когда мы ему верили, и который опять нас должен обмануть, пока этот народ находится под жестокой рукой ислама, отдан во власть толпы диких карьеристов, не знающих никаких законов, кроме гнусного страстного влечения к власти и богатству. Поэтому это скорее не ярость турецких армий, родину которых корыстный Запад не менее сильно желает расчленить, чем Турция Армению, и которые взволнованы ужасным отступлением греческой армии - а позиция цивилизованных государств мира, которая нас возмущает. Это - Европа, которая постоянно пытается заменить одну несправедливость другой и не скрывает свою радость по поводу этой победы, одержанной ценою крови десятков тысяч невинных женщин и детей, Европа, которая предпочитает вести ростовщическую торговлю с их мучителями, чем спасти остатки изгнанного человеческого племени от гибели.

Вот как государства-победители Запада выполняют свои торжественные обещания? Недостаточно того, что Вы, называющие себя мудрыми слугами своих народов, принуждали во время войны истекающий кровью армянский народ стать добровольцами, Вы еще мешали молодой армянской республике дать приют избежавшим резни беженцам. Вы допустили, чтобы несовершеннолетних детей выбрасывали из американских сиротских приютов, чтобы уничтожали остатки населения Вана, далекого от того, чтобы стать опасным для правительства Ангоры, скорее всего оно играло роль вьючных животных для своих турецких господ. Франция, занявшая Киликию только потому, что ей нравились ее плодородные равнины и хлопок, по Ангорскому договору отдала Турции на произвол снова эту провинцию, то ли из-за нефти, то ли из-за каких-то других выгод. 150.000 армян, которые, поверив на слово Французской республике, вернулись туда, снова были переданы своим прежним мучителям. Когда же, наконец, и у Вас проснется сознание того, что мировые ценности не взвешиваются на весах мелких торговцев, чтобы также и в Вашей крови заговорил голос: “Не нефть, не хлопок, а человек”! Разве не та же самая Франция неоднократно объявляла всему миру, что она совершила прошлый поход только для того, чтобы защитить свободу малых народов? Где же свобода малых наций? Ах, враги мои, как нам стыдно перед таким голым цинизмом и гнусной болтовней? Разве не сама Франция поставляла Турции оружие, которое стреляло и в сердце Армении, разве не Англия снабжала кораблями, которые высадили греческое войско на побережье Малой Азии? А Америка та страна, на которую возлагалась надежда стольких преследуемых наций, было ли для ее парламентов и государственных деятелей глубокое страдание этого народа больше чем желанным призывом к войне, его окровавленный саван больше чем окрашенная тряпка, которой они водили перед своими собственными обманутыми народами, как перед мирно пасущимся быком, чтобы поднять их на борьбу за правое дело. Как охотно хотели бы мы, которые никогда не желали торжества плохого, увидеть на Вашей стороне победу справедливости, а находим ложь и алчность там, где Вы осмелились назвать себя совестью мира!

Вы, повелители Запада, не можете оправдаться тем, что не могли предвидеть кровавые последствия, вызванные Вашим эгоистичным поведением. Когда отчаявшаяся и сокрушенная Германия впервые допустила то преступление, то народы мира вскрикнули, полные возмущения от такого безответственного равнодушия. Что же сделали Вы, руководители государств-победителей? Должны ли мы при виде все новых ужасов поверить в то, что справедливость навсегда исчезла с лица земли и что страны Запада сами себя осудили?

Вы, в распоряжении которых находятся войска и земные богатства, можете высмеять чувства тех, кто борется за счастье отверженных. Это не может ввести в заблуждение тех, которым врожденное чувство говорит, что жалость душевная назначила их судьями над властью, и что их отчаявшимся и слабым языком говорит сам глас народов.

Если после этой войны и была какая-либо страна, достойная сочувствия всего мира, то ею является Армения и ее судьба. На границе между Ближним Востоком и Западной Европой, у подножия тех гор Кавказа, которого история назвала мостом народов, еще с давних времен на долю этого народа выпала героическая задача быть посредником двух культур. Эта задача, такая же роковая, как и этот народ, окруженный восточными варварскими ордами, оказала решительное влияние еще с ранних веков на культуру Запада. Это печальный и постыдный акт глубокого распада Европы, когда мы позволили превратить в пустыню именно эту страну, а ее жителям, изгнанным из своих, очагов, влачить жалкое существование под чужим небом. Ненависть и безрассудство разрушили мост народов, потрескавшиеся опоры которых торчат из болота разложения. Но даже если после стольких разочарований Армения больше и не ждет, что мирные переговоры относительно стран Востока, для обсуждения которых уже второй раз собрались державы мира, принесут ей удовлетворение, она все равно не прекратит верить в свое освобождение. Потому что для тех, которые с такой ревностной любовью привязаны к своему родному клочку земли, которые даже в свой смертный путь в пустыню несли с собой горсть родной земли, чтобы, умирая, положить на нее свою голову, родина всегда будет придающей им силу матерью, даже если она раскрывает свой пропитанный кровью подол, чтобы из его глубины выпустить новые ростки. С верой прикованы взгляды последних остатков этого несчастного народа к вершине Арарата, на которую когда-то голубь Ноя доставил оливковую ветвь. Но вина и ответственность навсегда останется за Вами, главами государств-победителей, на Вашей совести и совести всех высоконравственных народов, если Вы допустите, чтобы вода смерти еще раз начала подниматься вокруг него, чтобы раз и навсегда схоронить его блестящую вершину в море крови.

[Nazel]

Armin Wegner

Lettre au président Wilson

Berlin, janvier 1919

Monsieur le président,

Dans votre message au Congrès du 8 janvier 1918, vous avez demandé la libération de tous les peuples non-turcs de l'Empire ottoman. La nation arménienne est l'un de ces peuples. Et c'est au nom de la nation arménienne que je m'adresse à vous.

En tant qu'un des quelques Européens à avoir été le témoin oculaire de l'atroce destruction du peuple arménien depuis ses débuts dans les champs fertiles de l'Anatolie jusqu'à la liquidation des tristes survivants de la race sur les rives de l'Euphrate, j'ose revendiquer le droit de vous faire un tableau des scènes de souffrance et de terreur qui se sont déroulées sous mes yeux pendant près de deux ans et qui ne s'effaceront jamais de ma mémoire. J'en appelle à vous au moment où les gouvernements qui vous sont alliés poursuivent des négociations de paix à Paris, lesquelles fixeront le sort du monde pour de nombreuses décennies. Mais le peuple arménien n'est qu'un petit peuple parmi d'autres ; et l'avenir d'Etats plus grands et plus importants aux yeux du monde est en suspens. Il y a donc des raisons de craindre que l'importance d'une petite nation extrêmement affaiblie ne soit éclipsée par les objectifs égoïstes des grands Etats européens influents et qu'en ce qui concerne l'Arménie on ne voie se reproduire cette vieille tactique du désintérêt et de l'oubli dont elle a si souvent été la victime au cours de son histoire. (...)

Pour rendre indélébiles les souillures entachant leurs mains criminelles, les bourreaux, après les avoir privées de responsables et de porte-paroles, chassaient des villes les populations, à toute heure du jour et de la nuit, les tirant de leur lit à demi nues ; pillaient leurs maisons, brûlaient leurs villages, détruisaient les églises et les transformaient en mosquées, emportaient le bétail, s'emparaient de tous les véhicules, arrachaient le pain de la bouche de leurs victimes, les dépouillaient de leurs vêtements et de l'or dans leurs cheveux. Les autorités - officiers militaires, soldats, bergers - rivalisaient dans leur sauvage orgie de sang, prenant dans les écoles de jeunes et délicates orphelines pour assouvir leurs appétits bestiaux, rouaient de coups de bâton les femmes moribondes ou les femmes près d'accoucher qui pouvaient à peine se traîner, jusqu'à ce qu'elles tombent en chemin et meurent, transformant la poussière sous leurs corps en un bourbier de sang. Les voyageurs passant sur la route détournaient les yeux devant l'horreur de cette multitude en marche, menée avec une cruauté démonique, pour trouver ensuite dans les cours des auberges des nouveau-nés enterrés sous les tas de fumier, et les routes couvertes de têtes d'enfants décapités pour les avoir redressées afin de supplier leurs tortionnaires. Des groupes qui, au départ de leur terre natale en Haute Arménie comprenaient des milliers de personnes, n'en dénombraient à leu arrivée aux environs d'Alep que quelques centaines, mais les champs étaient jonchés de cadavres gonflés et noirâtres, infectant l'air de leurs émanations, gisant profanés, nus, dépouillés de leurs vêtements, ou tirés dos à dos vers l'Euphrate pour être donnés en pâture aux poissons. Parfois des gendarmes, par dérision, jetaient dans les mains squelettiques des affamés un peu de farine qu'ils léchaient avidement, ce que ne faisait que prolonger leur agonie.

Même devant les portes d'Alep, on ne leur accordait aucun repos. Pour des motifs de guerre incompréhensibles et absolument injustifiables, on obligeait sans cesse ces foules amoindries, les pieds nus, affaiblies par la fièvre et d'autres maladies, à avancer sous un soleil brûlant sur des centaines de kilomètres, à travers des défilés rocheux, dans la steppe vierge, dans des marécages à demi tropicaux, jusque dans un désert de désolation. Là elles mouraient, massacrées par les Kurdes, violées par les gendarmes, abattues d'un coup de fusil, pendues, empoisonnées, poignardées, étranglés, fauchées par les épidémies, noyées, gelées, dévorées par la soif, affamées, leurs cops abandonnés à la putréfaction ou aux chacals.

Les enfants mouraient à force de pleurer, les hommes se fracassaient la tête contre les rochers, les mères jetaient leur bébé dans les ruisseaux, les femmes enceintes se précipitaient en chantant dans l'Euphrate. Ils moururent de toutes les morts de la terre, des morts de tous les âges.

J'ai vu des déportés pris de folie qui, pour se nourrir, mangeaient leurs propres vêtement et chaussures et des femmes qui faisaient cuire le corps de leur nouveau-né.

Dans les caravansérails en ruines, ils gisaient entre des tas de cadavres et de corps à demi décomposés, attendant la mort, sans personne pour les prendre en pitié ; combien de temps leur serait-il possible de poursuivre une existence misérable à la recherche de grains de blé dans le crottin de cheval ou en mangeant de l'herbe ? Mais tout ceci n'est qu'une partie de ce que j'ai vu moi-même, de ce que des relations ou des voyageurs m'ont raconté, de ce que j'ai entendu de la bouche des déportés.

Monsieur le Président, si vous voulez bien examiner cette sinistre énumération d'horreurs compilée par Lord Bryce en Angleterre et par le Dr. Johannes Lepsius en Allemagne concernant ces faits, vous verrez que je n'exagère pas. Mais je peux présumer que ces tableaux d'horreurs dont le monde entier à entendu parler, à l'exception de l'Allemagne qui a été honteusement trompée, sont déjà entre vos mains De quel droit alors en appelé-je à vous ?

Je le fais au nom du droit à la solidarité humaine, par respect d'une promesse sacrée. Lorsque j'ai parcouru, dans le désert, le camp des déportés, lorsque je me suis assis dans leurs tentes avec les mourants et les affamés, j'ai senti leurs mains suppliantes dans les miennes, et les voix de leurs prêtres qui avaient béni nombre de leurs morts dans leur ultime voyage vers leur sépulture, m'adjurèrent de plaider pour eux, dussé-je retourner en Europe.

Edited April 13, 2008 by Nazel

[Nazel]

Глазами Вегнера.

Будучи офицером немецкой армиии, находившейся в Оттоманской империи в апреле 1915 года, и одновременно военным корреспондентом нескольких немецких газет, Армин Вегнер исследовал сообщения о фактах массовой резни армян. Несмотря на приказы "не освещать новости о совершаемых убийствах", Армин Вегнер собрал информацию о геноциде и сделал сотни фотографий в лагерях для депортированных, в основном в Сирийской пустыне. В конце концов, его арестовали, но прежде он успел передать часть своих исследований Германии и США через тайную почтовую связь.

[Nazel]

Bitlis : enfants victimes d'un massacre :

En juin, un massacre eut lieu à Bitlis... Les hommes furent tués, 200 femmes et enfants furent noyés en chemin quand on arriva au bord du Tigre... La version turque prétend que les Arméniens voulurent se délivrer, et que, par suite, les gendarmes furent obligés de les tuer.

Rapport du pasteur Lepsius

[Nazel]

Comte Wolff Metternich

• 
  
• Ambassadeur de décembre 1915 à août 1916
  

La persécution des Arméniens des provinces de l'Est est entrée dans sa phase ultime.Le gouvernement turc ne s'est laissé détourner de l'exécution de son programme – liquidation de la question arménienne par l'extermination de la race arménienne – ni par nos admonestations, ni par celles de l'Ambassade américaine et du Nonce apostolique, ni par les menaces des puissances de l'Entente, encore moins par la crainte de l'opinion publique des pays occidentaux. Rapport du 10 juillet 1916 au Chancelier

[Nazel]

La marine française recueille les orphelins arméniens

pour les conduire à Port-Saïd

Edited April 13, 2008 by Nazel