Послевоенные планы по возвращению Западной Армении

[PARABELLUM]

пожалуйста,

приятного чтения

[PARABELLUM]

Леонид Александрович Кацва

История России. Cоветский период. (1917-1991)

Опубликовано на портале «Сеть творческих учителей» http://it-n.ru

АПОГЕЙ СТАЛИНИЗМА

...Крайнее недовольство западных политиков вызвала и советская политика на Ближнем и Среднем Востоке. На Потсдамской конференции Сталин предъявил территориальные претензии к Турции* и настаивал на совместной советско-турецкой обороне черноморских проливов. Даже Молотов признавал впоследствии, что «это было несвоевременное, неосуществимое дело». По его словам, «в последние годы Сталин немножко стал зазнаваться, и во внешней политике приходилось требовать то, что Милюков требовал — Дарданеллы!». Попытки нажима на Турцию продолжались до 1947 г. Не меньшее раздражение Запада вызвала помощь СССР коммунистическим повстанцам в Греции.

В Потсдаме Сталин предложил также ввести режим опеки над колониальными владениями Италии. Получив мандат на управление частью итальянских владений, СССР смог бы создать плацдарм на Средиземном море и в Восточной Африке.

Другой конфликт возник вокруг Ирана. В то время, как английские войска покинули эту страну по окончании войны, вывод советских войск задерживался. В иранском Азербайджане и Курдистане при поддержке СССР были провозглашены автономии, отказавшиеся подчиняться тегеранским властям, начался раздел земли между крестьянами. Великобритания и США усмотрели в этих событиях подготовку СССР к разделу Ирана и захвату позиций на нефтеносном Среднем Востоке. Запад даже вынес иранский вопрос на рассмотрение ООН. Со стороны США последовала негласная угроза применить ядерное оружие, если СССР не будет уважать территориальную целостность Ирана. (В то время США были единственной страной, располагавшей ядерным оружием)...

------------

* Речь шла о присоединении некоторых восточных районов Турции к Армении. В начале 20-х гг. именно Советская Россия способствовала срыву Севрского мирного договора, согласно которому Турция должна была передать Армении значительную часть своей территории. Тогда большевистское правительство заигрывало с президентом Турции Кемаль-пашой Ататюрком и стремилось ослабить армянских дашнаков. Теперь же Армения была в составе СССР и отношение Москвы к статусу «турецкой Армении»изменилось.

[PARABELLUM]

В моей семье эти разговоры уже пол века ходят, почти один в один как написано в статье, и так же в моей семье родственники были назначены на партийную работу в Карсе, уже готовы были направления и т.д. но не судьба было вернуть Карсскую область и Сурмалинский уезд...

Как говориться - менжанулся усатый вождь народов, атомной бомбы гад испугался. Хотя Турецкая армия уже отвела все войска еще в 1945, так что по Турции один батальон Красной армии мог маршем пройти не встречая сопротивления.

У любой партийной "шишки" были направления, каждый из них получил инструкции , знал своих условных-будущих начальников и подчиненных.

Были направления у трактористов, инж-ов,врачей,кузнецов и тд и тп.

В свою очередь скажу что мой дед , майор запаса танковых войск и пр-ль колхоза , бабушка - пр-ль райсовета были инструктированы для продолжения работы в г.Карс после освобождения .

Все бывшие жители Западной Армении обязывались возвратиться на свои родные места.

В паспорте деда в графе "место рождения" всегда стояли данные : г.Карс ,Западная Армения .

Смена записи паспортов производилась не только у рожденных в данном регионе , мне встречались записи г.Ерзынка,Сарикамыш,Баязет,Муш,Ван,Себастия - что свидетельствует о том что одним Карсом Красная Армия бы не ограничилась.

Если попадутся в руки паспорта старого образца - обязательно смотрите .

Как известно , после ослабления кризиса и в частности после введения нового образца паспортов у подавляющего большинства армян запись "Западная Армения" изчезла замененная "Турцией", редко кому благодаря своей упорности и выкручиванием удалось сохранить первичную запись.

[Pandukht]

Станислав ГЯНДЖИНСКИЙ

НА ОСТРИЕ ИНФОРМАЦИОННОЙ АТАКИ

Советское иновещание в одном из эпизодов «холодной войны» в Закавказье

В середине 1946 года служба иновещания государственного радиокомитета СССР получила предписание расширить вещание на языках народов Ирана и Турции. Технически сделать это было не сложно, так как еще с 1938 года в распоряжении Пятницкой находился мощный коротковолновый передатчик, обеспечивающий покрытие сигналом из Москвы пяти континентов. Да и опыта было не занимать: в годы Великой Отечественной войны Москва вела передачи на греческом, турецком, персидском языках, вела вещание на Индию, страны Ближнего Востока, Китай, Японию.

Более того, учитывая общие союзнические интересы в годы борьбы с гитлеровским фашизмом, американская радиовещательная компания «Нэшнл бродкастинг компани» организовывала передачи Московского радио для США, которые ретранслировались 96 американскими станциями. Кстати, именно последний факт стал поводом для решения Би-би-си начать вещание на Советский Союз. Что, правда, впоследствии стало одним их «полей» развернувшегося информационного противостояния в эфире.

Балансирование на грани войны

12 марта 1947 года президент Соединенных Штатов Гарри Трумэн сформулировал первый практический шаг в политике, которая называлась «сдерживанием коммунизма». Этот практический шаг, известный как «доктрина Трумэна», состоял в том, чтобы немедленно оказать экономическую и военную помощь Греции и Турции, которым, по мнению американского руководства, угрожала советская экспансия.

Формальным поводом для такого вывода являлось то, что, например, к Турции Сталин предъявил территориальные требования - отдать провинции Карс и Ардаган. Великобритания тогда заявила, что не имеет сил и средств для поддержки средиземноморских стран, которые без этой поддержки «станут добычей Советского Союза».

Турция формально не принадлежала к числу союзников фашистской Германии. Тем не менее СССР на протяжении всей Великой Отечественной войны рассматривал южного соседа как потенциального противника. Показательно, что германо-турецкий договор о дружбе и сотрудничестве был подписан 18 июня 1941 года – за 4 дня до нападения на СССР. Пропуск Турцией через Дарданеллы-Босфор германских и итальянских военно-морских сил в июне 1941 года в Черное море, а в 1944-м – в обратном направлении также до предела обострил взаимоотношения СССР и Турции. Сталин готовил планы послевоенного устройства миропорядка.

В апреле 1945-го СССР денонсировал советско-турецкий договор 1931 года о ненападении и нейтралитете и перестал юридически признавать существовавшую на тот момент советско-турецкую границу. Затем Сталин официально заявил на Потсдамской конференции, что Турция должна вернуть Армении и Грузии их «исторические территории», захваченные в период военно-политической слабости Советской России.

Кроме того, СССР потребовал международного контроля за маршрутом Босфор – Мраморное море – Дарданеллы и поддержал претензии Греции на центрально- и южноэгейские острова (бывшая итальянская колония Додеканес).

В конце 1946 года Москва и Анкара быстро приближались к военному конфликту. СССР стянул к турецкой границе несколько десятков дивизий, а в Румынии и Болгарии были укреплены советские военно-морские базы.

Одновременно СССР задержал вывод своих войск из Северного Ирана. Более того, при прямой поддержке Москвы в Северном Иране – точно так же, как в странах Восточной Европы - были созданы народно-демократическое государство Южного Азербайджана и Народная Республика Курдистан. Информационным обеспечением этих операций и занимались специалисты иновещания на Пятницкой.

События тогда развивались по нарастающей. 4 марта 1946 года 15 советских бронебригад вошли в Азербайджанскую провинцию. 4 марта в Махаббаде Курдская республика объявила об автономии курдов, живущих в южной части Турции. Это была демонстрация заявленного масштаба перекройки территорий Ирана и Турции. 6 марта командующий Прибалтийским военным округом Иван Баграмян с группой высокопоставленных советских командиров прибыл в Тебриз.

Вслед за этим Грузия официально объявила о своих претензиях на северо-восточные территории Турции, включая Трабзонский залив и черноморское побережье. Движение тяжелой бронетехники сопровождалось дипломатическим давлением на Анкару и Тегеран, а также беспорядками в Греции, Азербайджане, Иранском Курдистане. При наличии мощных советских армейских группировок на двух флангах Турции дипломатическое давление на Анкару приобрело жесткий характер.

В США были серьезно встревожены. 4 марта президент США Трумэн принял госсекретаря Бирнса с целью обсудить политику СССР в отношении Ирана и Турции, а также в азербайджанском вопросе. Бирнс послал Сталину ноту, которую через день временный поверенный в делах США в Москве Джордж Кеннан вручил Молотову.

Но советская сторона никак прореагировала на это. И только после этого 5 марта 1946 года марта экс-премьер Великобритании Черчилль произнес в Вестминстерском колледже города Фултон свою знаменитую речь.

В разгар военной подготовки в Южном Азербайджане 15 марта ТАСС выступил с заявлением, которое в первую очередь транслировала служба иновещания. В нем отмечалось: «Американская пресса опубликовала заявление Государственного департамента США о том, что Советские войсковые соединения двигаются на Тегеран и вдоль западных границ Ирана. ТАСС уполномочен заявить, что все это не соответствует действительности». В этот день Генеральный Секретарь ООН Трюгве Ли принял посла Гусейна Ала, который вручил обращение Ирана с просьбой вынести на обсуждение в Совете Безопасности вопрос об ирано-советских противоречиях.

20 марта премьер-министр Ирана Ахмед Кавам принял нового посла СССР в Тегеране Ивана Садчикова, который представал предложения, содержащие уступки по поводу вывода советских войск и нефтяных концессий. Обращение Ирана в Совет Безопасности, поставки в Южный Азербайджан тяжелой военной техники, оружия и снаряжений создали в Тегеране нервозную обстановку. Начали ходить слухи, что шах и премьер собираются покинуть столицу, не исключалась возможность захвата Тегерана русскими.

Информационное наступление шло и на турецком направлении. В советской прессе в апреле 1946-го, когда отмечалась 31-я годовщина турецкого геноцида армян, началась кампания в поддержку «справедливых требований армянского народа», подразумевавшая предстоящее признание Советским Союзом геноцида армян в Турции.

Но дело было не только в этом. Иосиф Сталин изучал сценарий развала Турции: расширение за счет «спорных территорий» Восточной Анатолии Грузии и Армении, создание государства Курдистан, что само по себе ставило под сомнение и территориальную целостность не только Ирана.

В тот же период были установлены постоянные контакты с курдскими партизанами в Турции и даже с зарубежной антибольшевистской партией армянских националистов «Дашнакцутюн», имевшей свои подпольные структуры на северо-востоке Турции.

Итог противостояния

Однако в 1947 году в ситуацию активно вмешались США. Они быстро разместили на турецкой территории, вблизи советских границ, свои военные и разведывательные базы. Еще раньше Гарри Трумэн отказался выполнять обещания, данные Сталину Рузвельтом, о размещении советских баз на ливийской и турецкой территории. В этот же период конфликт СССР с титовской Югославией - факт не случайный - ослабил позиции Сталина на южном направлении, что также не могло не отразиться на «курдском проекте». Вывод советских войск из Ирана в январе 1948 года еще более усугубил ситуацию.

Сегодня очевидно, что сталинское руководство, понимая, что у США имеется ядерное оружие, не рискнуло вести в тот момент серьезную геополитическую игру на Ближнем Востоке. Первым признаком этого явилось то, что в Москве на Пятницкой улице к началу 1950-х годов стало сокращаться радиовещание на Иран и Турцию.

У Советского Союза не было ядерного оружия, поэтому, как только Сталин оказался перед возможностью возникновения военного конфликта, он пошел на попятную. 24 марта Сталин и начальник Генштаба Советской Армии Антонов направили Командующему войсками Бакинского военного округа приказ:

«1. Приступить к выводу всех войск, учреждений и складов 4-й Армии из Ирана для занятия мест постоянной дислокации на территории Бакинского Военного Округа.

2. Вывод войск начать 24 марта и полностью его закончить не позднее 30 апреля - 10 мая сего года».

26 марта ТАСС заявил о выводе советских войск. В заявлении говорилось: «Отвод находящихся в Иране советских войск из районов Мешхеда, Шахруда, Семиана, начатый 2 марта 1946 года, уже закончен. По договоренности с иранским правительством эвакуация остальных советских войск началась 24 марта. Советское командование в Иране рассчитывает, что полная эвакуация советских войск из Ирана может быть закончена в течение пяти-шести недель, если не произойдет чего-либо непредвиденного». Излишне говорить, что иранская сторона представления не имела о договоренности, на которую ссылалось советское телеграфное агентство - это экстренное решение было принято под давлением Вашингтона.

Советские представители сознавали, что армия Иранского Азербайджана, предоставленная своим собственным силам, столкновения с войсками шаха не выдержит. Рассматривалась возможность подкрепления армии «добровольцами» из Советского Азербайджана. Но на стойкое сопротивление никто не рассчитывал, и Москва дала установку на эвакуацию «своих людей» в Советский Союз. Директива Кремля гласила: «Бой с войсками шаха не принимать. Всех верных сторонников правительства Пишевари, которым угрожает расправа, перебросить в СССР через Джульфу Иранскую».

Там в течение трех дней обеспечивалась «открытая граница», то есть переход без соблюдения пограничных формальностей . 11 декабря 1946 года на чрезвычайном заседании провинциального энджумена Иранского Азербайджана (выборного органа местного самоуправления) было принято решение не оказывать сопротивления шахским войскам. В декабре 1946 года в новое государство были введены иранские войска. 6 октября 1947 года Иран заключил соглашение с США о военной помощи в целях увеличения боеспособности иранской армии. Так Сталин проиграл первую битву «холодной войны», которая началась в Иранском Азербайджане.

Осенью 1951-го ВМФ США и Великобритании получили право использовать в случае угрозы безопасности Турции и обороноспособности НАТО турецкие порты на Черном море. Однако Анкара понимала, что Иосиф Сталин при других условиях и обстоятельствах может вернуться к своему плану (заметим в скобках, что он реально существовал вплоть до начала 60-х годов прошлого века). Поэтому Анкара требовала от США дополнительных гарантий безопасности, которые и были даны ей весной 1952 года, когда Турция вступила в НАТО. После смерти Сталина «курдский проект» был надолго законсервирован Советским Союзом. Уже в мае 1953 года Москва объявила о признании советско-турецкой границы, а впоследствии Никита Хрущев лично извинился перед послом Турции в СССР за «сталинские несправедливости».

Edited February 27, 2009 by Pandukht

[Qwinto]

Еще одна похожая тема.

http://forum.hayastan.com/index.php?showtopic=33093&hl=

[Pandukht]

Объединил. И заодно сменил заголовок на более общий.

Edited March 20, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

Сталин: Я прошу предоставить слово Молотову.

Молотов: Я сейчас передам в письменном виде документ по вопросу о проливах на русском и английском языках. Но прежде я бы хотел разъяснить, как возник вопрос . Турецкое правительство, проявив инициативу, предложило Советскому правительству заключить союзный договор. Турецкое правительство поставило этот вопрос сначала перед нашим послом в Анкаре, а затем, в конце мая, через турецкого посла в Москве. В начале июня я имел две беседы с турецким послом в Москве Сарпером. На предложение турецкого правительства заключить союзный договор был дан ответ, что Советское правительство http://' target="_blank">не возражает против заключения такого договора на определенных условиях. Мною было указано, что при заключении союзного договора мы должны урегулировать взаимные претензии. С нашей стороны имеются два вопроса, которые следует урегулировать. Заключение союзного договора означает, что мы совместно должны защищать наши границы: СССР не только свою, но и турецкую, а Турция не только свою, но и советскую границу. Однако в некоторых частях мы считаем границу между СССР и Турцией несправедливой. Действительно, в 1921 году от Советской Армении и Советской Грузии Турцией была отторгнута территория - это известная территория областей Карса, Артвина и Ардагана. Вот карта отторгнутой турками территории (передает карту). Поэтому мною было заявлено, что для того, чтобы заключить союзный договор, следует урегулировать вопрос об отторгнутой от Грузии и Армении территории, вернуть им эту территорию обратно.

22 июля 1945 года. Запись шестого заседания глав правительств в Потсдаме. Выдержка приводится из "Министерство иностранных дел СССР - Советский Союз на международных конференциях периода Великой отечественной войны 1941-9145 гг." Том 6, Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трех союзных держав - СССР, США и Великобритании, Сборник документов. Москва, Изд. политической литературы, 1980 .

[Pandukht]

Арис КАЗИНЯН

АРМЯНСКОЙ ПОДПИСИ - НЕ БЫЛО И НЕТ

История эта приключилась более 35 лет назад. О ней известно узкому кругу историков, специализирующихся на вопросах советско-турецких отношений. Общественность нашей страны об этой истории практически ничего не знает. Но именно она является лучшей демонстрацией готовности рядового представителя рассеянного по миру армянства к отстаиванию национальных интересов, причем в невероятно сложных условиях советско-турецкого братания. Впрочем, рядовым его назвать трудно: Гурген Налбандян был полковником. Советским…

Полковник Гурген Налбандян - один в поле воин

Все началось с того, что в конце 60-х Турция вознамерилась окончательно оформить существующую на тот момент советско-турецкую границу и с этой целью попыталась воспользоваться советской инициативой о создании совместной комиссии «только для решения технических вопросов редемаркации государственной границы». Возможно, советское руководство прекрасно осознавало преследуемую турками главную цель, хотя есть и другие мнения. Как отмечает историк Аваг Арутюнян, «советская сторона не разгадала замыслов турок. Для турок самым главным была необходимость гарантированного подчеркивания неизменяемости советско-турецкой границы».

Так или иначе, Совместная комиссия была создана и даже успела отметиться активной и последовательной работой. Заключительная же сессия прошла в декабре 1973 года в Анкаре и растянулась на целый месяц. Турция представила советской делегации свой вариант окончательного соглашения, в котором черным по белому констатировалась неизменность очертаний советско-турецкой границы. Это был продуманный шаг, и он был продуман маститыми дипломатами и политиками – членами турецкой делегации. В числе последних – посол Турции Мустафа Кенаноглу (председатель), директор департамента контрразведки Главного управления безопасности Турции Неджед Кахраман, председатель Главного управления турецкой жандармерии, полковник Хыдыр Акпынар, советник МИД Турции, доктор юриспруденции Гехкан Унсал и другие. Могущественный турецкий Генштаб был представлен в делегации сразу двумя представителями – полковником Генерального штаба Кямилем Аксу и начальником отдела Топографического управления Генштаба Ханти Балканом. В общей сложности в составе турецкой делегации было девять членов.

Советская делегация состояла из пяти членов: посла СССР Павла Ермошина (председатель), генерал-майора Петра Иванова, советника МИД СССР Александра Бессонова, представителя Главного топографического управления Генштаба ВС СССР полковника Виктора Жиркова, представителя Грузинской ССР кандидата исторических наук Отари Гигинейшвили и представителя Армянской ССР полковника ВС СССР Гургена Налбандяна.

Заключительная сессия на своем первом заседании 3 декабря 1973 года утвердила повестку дня по следующим вопросам:

1. Окончательная взаимная сверка вcех редемаркационных документов и исправление ошибок;

2. Подписание редемаркационных документов;

3. Церемония подписания редемаркационных документов в присутствии представителей Высоких Договаривающихся Сторон;

4. Принятие и подписание сообщения прессы СССР и Турецкой Республики о редемаркации советско-турецкой государственной границы.

Гром средь ясного неба грянул во вступительной речи председателя турецкой делегации Мустафы Кенаноглу, который четыре раза решительно подчеркнул необходимость подписания комиссией документа, «который гарантировал бы неизменяемость советско-турецкой государственной границы». Как оказалось позднее, именно этой целевой направленностью была пропитана вся турецкая документация. Впрочем, называть это заявление громом средь ясного неба было бы не совсем правильно. Очевидно, что союзное руководство не могло не быть осведомленным на сей счет, соответственно – особых возражений не имело, а посему уполномочило председателя советской делегации, равно как и посла СССР в Турции, принимать решения самолично. Как показал дальнейший ход сессии, все произошло именно так. Если и грянул гром, то лишь над головой полковника Гургена Налбандяна.

В преддверии нового, 1974, года Документ был наконец-таки подписан. Церемония состоялась в торжественной обстановке в конференц-зале турецкого внешнеполитического ведомства. Принимающая сторона и не стремилась скрывать радости по случаю «исторической победы», но одна «деталь» омрачала праздник: под документом отсутствовала самая вожделенная подпись – армянская. Полковник Гурген Налбандян в знак протеста демонстративно покинул зал заседания, заявив, что не уполномочен от имени целой нации подписываться под таким документом и что ни один армянин в мире не признает неприкосновенность этой границы. Нарушил ли он субординацию, ослушался ли приказа? Офицер, видимо, предпочел быть разжалованным в рядовые, но в «рядовые нации»…

За 10 дней до подписания

16 января 1974 года на стол первого секретаря ЦК Компартии Армянской ССР Антона Кочиняна легла «Докладная записка о работе заключительной сессии Совместной советско-турецкой комиссии по редемаркации государственной границы». Под ней стояло то, чего так добивались турки - армянская подпись Гургена Налбандяна.

Этот достаточно пространный документ опубликован в «Вестнике архивов Армении» (№1, 2008) как приложение к статье А. Арутюняна «Из истории редемаркации советско-турецкой границы (1973 г.)». Считаем крайне важным процитировать отдельные выдержки из этого документа.

«После совещания делегации в 23 час. 19 декабря я наедине имел беседу с руководителем советской делегации, послом СССР т. Ермошиным П. К.

Налбандян Г. С.: – Павел Константинович, знаю Вас как опытного дипломата, хорошо знающего армянский вопрос и имеющего большие заслуги в репатриации армян с Кипра, где вы были посланником СССР, поэтому хочу повести с Вами откровенный разговор относительно турецкого проекта. Турки намерены получить в свои руки новый политический документ, признающий за ними, по сути дела, захват армянских земель. Вся декларативная часть турецкого проекта подчинена этой цели. Я располагаю данными о том, что Мустафа Кенаноглу имеет жесткую установку Правительства и Министерства иностранных дел протащить фразу о «неизменяемости советско-турецкой границы», будет упорствовать в этом, поэтому прошу Вас проявить непреклонность в защите нашего проекта…

В связи с тем, что сказал, прошу принять следующее мое официальное заявление: «Я категорически возражаю против концовки турецкого проекта сообщения прессы в части неизменяемости советско-турецкой государственной границы, считаю ее совершенно неприемлемой ни для Союза ССР в целом, ни, тем более, для Армянской ССР в частности. Если в этом вопросе возможны какие-либо колебания со стороны советской делегации, заранее прошу разрешить мне выехать в СССР для соответствующего доклада Министерству иностранных дел Союза ССР и руководству Армянской ССР» (подчеркнуто нами - А. К.).

Ермошин П. К.: – Основная цель турок понятна и мне. Конечно, турки добиваются нового политического документа, гарантирующего неизменяемость ныне существующей советско-турецкой государственной границы, но это делается в порядке вещей. За последнее время наше правительство делало много заявлений об обеспечении неизменяемости установленных территориальных границ. Будем добиваться принятия комиссией нашего проекта за основу, но ожидаются большие сложности в этом деле. Самое трудное будет исключить из турецкого проекта фразу о неизменяемости государственной границы. Это может насторожить турок и создать у них мнение об обратном. Между прочим, турки все время намекают на то, что коммюнике по завершению работ по редемаркации государственной границы по своему содержанию должно соответствовать чаяниям турецкой общественности о гарантиях безопасности, неприкосновенности территории и неизменяемости границы. Это будет иметь для турок очень важное значение, особенно с учетом предстоящей кампании формирования нового правительства.

Налбандян Г. С.: – Позволю себе некоторые замечания по высказанному Вами. Фраза о «неизменяемости советско-турецкой границы» в турецком проекте коммюнике не случайна и не в порядке вещей. Турки решают крайне интересующий их конкретный вопрос о новом признании нами захвата армянских земель. Как известно, турки решали и решают много вопросов, в том числе и приграничных, и с другими своими соседями, однако систематических заверений от них о гарантиях «неизменяемости границы» не требовали и не получали. Если пройдет турецкий проект, следовательно, турки, по их замыслу, получат более сильный и весомый документ, чем Карсский и Московский договоры 1921 года, и тот договор, который увез с собой в феврале 1921 года из Москвы после переговоров с Наркомом иностранных дел РСФСР Г. Чичериным и Наркомом по делам национальностей И.Сталиным глава делегации Великого национального собрания Турции Юсуф Кемаль-бей.

На этот раз весомость нового документа, закрепляющего за турками захваченные армянские земли, будет обусловлена участием в принятии этого документа самой Армянской ССР в лице ее представителя. Но прошу учесть, что представитель Армянской ССР в принятии такого документа участвовать не будет. Существенное значение для коммюнике в турецком варианте будет иметь авторитетность присутствия на церемонии высоких представителей ведомств сторон. Заявления советского правительства о неприкосновенности границ, как я понимаю, имеют в виду законно принадлежащие государствам территории. В частности, такие заявления делались в отношении послевоенного устройства и границ некоторых западноевропейских государств, ныне входящих в социалистическое содружество. Кстати сказать, на Западе успешно и с лихвой решены все территориальные проблемы, в которых был заинтересован наш Союз. Этого нельзя сказать о южной границе. Вы опасаетесь того, что наши попытки исключить из турецкого проекта политическую часть насторожат турок. Турки отлично знают, что делают. Насторожиться надо нам.

Думая об общественности, вернее об интересах господствующей и властной клики Турции, мы не можем забывать о законных интересах армян. Какой-либо дипломатический промах в этом вопросе может вызвать отрицательную реакцию общественности армян во всем мире.

…Судьба советско-турецкой границы имеет прямое, непосредственное отношение к армянскому народу. Девятнадцать двадцатых армянских земель захвачены турками. Общественность Армянской ССР, многочисленные колонии армян-скитальцев по всему земному шару одобряют и поддерживают внешнюю политику нашей страны, пока мирятся со своей трагедией и не поднимают голоса за восстановление справедливости, но в то же время они требуют, чтобы не ковырялись в их ранах и не оскорбляли их национальных чувств. Учтите: признание захвата армянских земель означает и признание геноцида, так как не было геноцида армян без захвата армянских земель и не было захвата земель без геноцида. Не пора ли прекратить хотя бы официальные декларации, фактически признающие захват турками армянских земель?..

За 8 дней до подписания (в гостинице «Бульвар Паллас»)

Ермошин П. К.: – Турки очень упорствуют, не идут ни на какой компромисс, требуют принять их проект за основу и обязательно дать в нем абзац о гарантиях безопасности, территориальной целостности и неизменяемости границ. Что делать?

Налбандян Г. С.: – Тупому и беспредметному упорству турок надо противопоставить разумное, обоснованное упорство советской делегации, заставить их понять, хотя они это и понимают прекрасно, что мы не правительственная делегация, заключающая договор о дружбе и ненападении…

Ермошин П. К., Иванов П. С.: – Василий Федорович (посол СССР в Турции Грубяков) считает обязательным коммюнике о завершении работ о редемаркации советско-турецкой границы и предлагает на основе декларации товарища Подгорного во время его визита в Турцию в 1972 году… составить обоюдоприемлемый проект коммюнике.

Налбандян Г. С.: – Фраза о «территориальной целостности и неприкосновенности советско-турецкой границы» остается?

Ермошин П. К.: – Да. Для турок это – главное.

Налбандян Г. С.: – Пользуясь правами, предоставленными лично мне постановлением Совета Министров СССР за подписью товарища Косыгина, категорически возражаю против предложения Советского посла в Турции Грубякова и требую о моем предложении по этому вопросу и просьбе все же сообщить Министерству иностранных дел СССР. У нас нет оснований дублировать Декларацию Председателя Верховного Совета СССР товарища Подгорного.

Ермошин П. К.: – Поймите, товарищи, турки прицепились к этому и настоятельно требуют, надо же кончить скорей. Ведь тут ничего особенного нет, тем более что все это сказано в Декларации Подгорного. Коммюнике мы даем от себя, и это не требует дублирования Декларации товарища Подгорного.

Налбандян Г. С.: – Если даем от себя, давайте внесем два употребительных в практике международных дипломатических отношений безобидных и справедливых слова с такой формулировкой фразы: «неприкосновенности законно принадлежащей территории и безопасности границы».

Ермошин П. К.: – Турки никогда не согласятся.

Налбандян Г. С.: – А почему не согласятся и чем конкретно могут обосновать свои возражения? Поставьте этот вариант декларативной части коммюнике на обсуждение Совместной советско-турецкой комиссии, пусть турки дадут ответ и обоснуют свои возражения.

Ермошин П. К.: – По этому вопросу вы имеете какую-либо установку руководства республики?

Налбандян Г. С.: – Во-первых, руководство Армянской ССР не могло предвидеть отклонение советско-турецкой комиссии от своих функций, определенных советско-турецким протоколом от 28 февраля 1967 года, чтобы дать какую-либо установку своему представителю. Но уверен, что если бы, как я просил несколько раз, МИД СССР сочел бы полезным посоветоваться с руководством республики, то с его стороны было бы полное одобрение советского проекта сообщения прессы о завершении редемаркации. Во-вторых, и самое главное: ЦК Компартии Армении, Президиум Верховного Совета Армянской ССР, Совет министров и Министерство иностранных дел Армянской ССР рассматривали весь комплекс по редемаркации советско-турецкой государственной границы только в планах интересов страны, а не в рамках узконациональных интересов республики…

Разумеется, все было предрешено заранее, а посему в назначенный полдень 29 декабря 1973 года в торжественной обстановке были подписаны документы о «редемаркации советско-турецкой границы» и принятии совместного коммюнике с декларацией «Принципов независимости, суверенитета, равноправия, территориальной целостности и неприкосновенности границ». И, тем не менее, шампанское в тот день было кислым как в советских, так и в турецких фужерах. И даже грузинское вино перебродило в тот день в уксус, хотя благонадежный Гигинейшвили и соглашался с послами во всем и уж, конечно, поставил грузинскую подпись под территориальной целостностью Турции. Но под документами не было главного - армянской подписи, а этого предвидеть не мог никто.

За пару дней до подписания в турецкую столицу прибыли генеральный секретарь МИД СССР, заместитель министра ИД СССР Ю. Черняков, заместитель начальника Генштаба ВС СССР генерал М. Козлов, начальник Пограничных войск СССР генерал В. Матросов. Но и визит столь высокопоставленных чиновников не смутил Гургена Налбандяна и не поколебал позиций «стойкого оловянного полковника». Офицер покинул зал, так и не поставив армянских инициалов под хитрыми документами.

Конечно, он вызывает восхищение; его смелость, гражданское мужество, гибкость ума, свобода изложения, знание предмета, а самое главное – приложение всех этих талантов к отстаиванию национальных интересов. Приобщая своих подопечных к азам военного дела, он наверняка стократно повторял избитое «один в поле не воин». В декабрьские дни 1973 года полковник лично опроверг эту аксиому.

Edited May 19, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

Нелли Саакян

Палач в пенсне

"Почему я так хорошо чувствую себя в библиотеках? Мне кажется потому, что богачи и аристократы в них не ходят, дураки и невежды тоже. Особое качество не единиц, а массовых посетителей - благородство мышления, интерес к умственному труду, любовь к нему - вот этот характер массы вокруг действует удивительно благодатно, гармонизирует, создает привычку и желание пребывать именно в такой атмосфере", - писала Мариэтта Шагинян.

Увы, в Публичной библиотеке имени Ленина в Москве, в годы, когда я ее посещала (60-70-е годы XX века), было много лиц, пишущих диссертации. Сегодня это, увы, опять возрождается. И так как вряд ли все шли и идут в науку бескорыстно из одной только любви к познанию, то это не всегда были те, о ком можно сказать - "благородство мышления". Но было, конечно, и другое.

Именно там, в библиотеке имени Ленина (ныне Российской публичной библиотеке), на мраморной парадной лестнице я увидела однажды спускавшегося одного, без охраны, Вячеслава Михайловича Молотова, подивившись его малому росту. Не выносил, не выносил Сталин вокруг себя рослых красавцев да вдобавок еще и умниц, типа Тухачевского, например. Как не вспомнить, что вокруг Наполеона было полным-полно высоких и представительных мужчин, которые, полагаю, все бы отдали, чтобы иметь маленький рост и быть Наполеоном.

Молотова провожали любопытные, а также равнодушные взгляды. И только. А ведь шел человек, причастный к 1937 году и к пакту 1939 года, правая рука одного из самых лютых палачей в истории человечества. Неужели даже в пору его старости и опалы всех вводило в заблуждение это декоративное пенсне, это в прямом смысле седло на корове?

Впрочем, стоит ли удивляться политическому цинизму и вопиющей безнравственности действий Сталина и Молотова, если общественное мнение, волеизъявление народов (в том числе и армянского, о чем скажу чуть ниже) были для них не просто не принимаемой в расчет несущественной мелочью, но чем-то вообще не существующим.

О пакте Молотова-Риббентропа (август 1939 года) в последнее время говорят много. Да, инициатива исходила, конечно, от Сталина, но ведь и исполнитель, а тем более такой подобострастный и рьяный, несет свою долю ответственности.

Кстати, и над самим Молотовым, над его личной жизнью, в частности над его женой, сослав ее в лагеря, Сталин вдоволь поиздевался. Но, даже раненный в самое сердце, Молотов продолжал лизать сапоги своего шефа-садиста - таково фирменное свойство раба.

"Железная задница" - сказал о Молотове Ленин. Да, раболепный трудоголик. И запас этой раболепной прочности был в нем столь огромен, что он, несмотря на вечный страх, сумел дожить до 90 лет и пережить своего "начальника". Расколоть железное терпение Молотова не смог даже Сталин.

У меня была особая причина вглядеться более пристально в непроницаемое лицо Молотова. Это он в 1953 году подписал документ о том, что у Советского Союза нет территориальных претензий к Турции. Вот как - нет претензий! Это он говорил за целый народ. Безнравственная, пренебрежительная политика продолжалась. Но кто спрашивал, кто интересовался тогда (впрочем, почему только тогда) мнением армян? Сталин? Молотов?

Глядя на этого уже отставного палача, я мысленно представляла себе глаза армян-беженцев, чудом спасшихся от ятагана. Оставшаяся в живых лишь горстка народа! Это об их кровных и залитых кровью землях Западной Армении говорил Молотов, ледяной рукой скрепляя согласие многонациональной страны на то, чтобы некогда отторгнутая историческая территория одного из ее народов так и осталась отторгнутой. Насколько сегодня было бы легче распутывать турецко-армянский вопрос, если бы Молотов не поставил своей подписи на том давнем документе.

Что же я хотела прочесть на его закрытом и уже по-старчески одутловатом лице, когда он спускался по белой мраморной лестнице Публичной библиотеки имени Ленина? Сожаление о содеянном? Чувство вины? Горечь от сознания несвободно прожитой жизни?

...Он сошел в могилу нераскаявшимся. Способность каяться не была заложена в его душу природой. Иначе бы он хоть однажды взорвался при виде тех мерзостей, в которых участвовал десятилетиями.

Edited September 22, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

“Передайте армянским товарищам, что это временное явление”

К маю 1945 г., когда исход войны уже был предрешен, среди некоторых членов Политбюро приобретала популярность идея присоединить к СССР исконно армянские земли, насильственно отторгнутые Турцией. По мнению российского историка и писателя подполковника КГБ запаса Игоря Атаманенко, “искушение одним мощным броском пройти от иранской границы до Стамбула не являлось коллективной фантазией, а подкреплялось присутствием трех отборных армий...” и “вполне подходящим” политическим обоснованием. Руководство СССР фактически планировало установление советской власти в Малой Азии, как это было запланировано уже для стран Восточной Европы. Согласно сведениям Атаманенко, после Крымской конференции (2-9 февраля 1945 г.) Сталин дал указание Анастасу Микояну и Георгию Маленкову разработать и представить на обсуждение Политбюро ЦК предложения по послевоенному переустройству Турции. Так, в соответствии с подготовленной программой, армянами, гражданами СССР и коммунистами, были полностью укомплектованы штаты райкомов и горкомов партии, редакций газет и т. д., которым предстояло составить костяк административной власти в освобожденных городах.

17 апреля 1945 г. замнаркома инодел Сергей Кавтарадзе в письме под грифом “совершенно секретно” пишет наркому иностранных дел Армянской ССР Сааку Карапетяну, что “за последнее время в ряде стран заметно усилилось движение среди зарубежных армян с требованием, во-первых, присоединения к Советской Армении бывших армянских территорий, отошедших к Турции, а во-вторых, предоставления всем армянам, проживающим за границей, возможности возвращения на родину, т. е. в Советскую Армению”. “Исходя из вышеизложенного народный комиссариат иностранных дел СССР поручает в ближайшее время представить обстоятельную докладную, подробно освещающую этнографическую, историческую, политическую и другие стороны данного вопроса”.

Спустя две недели Карапетян направляет Кавтарадзе докладную записку “О бывших армянских территориях, отошедших к Турции как по договору от 16 марта 1921 г. между РСФСР и Турцией, так и ранее, и о возможностях возвращения на родину армян, проживающих за рубежом”. В записке была подробно представлена история Армянского вопроса, информация о территории Западной Армении, Карсской области, Сурмалинского уезда, населении, современном состоянии этих областей. Большой интерес представляет часть записки, относящаяся к Московскому договору 1921 г. Карапетян считал, что “в этом договоре конкретно не говорилось об отторжении Карсской области (в том числе Ардаганского округа) и Сурмалинского уезда Эриванской губернии, а просто фиксировались уступки России, предусмотренные статьей 2 Брест-Литовского договора, за исключением города Батуми, суверенитет над которым Турция великодушно уступала России”. Автор записки писал, что “этот договор, бесспорно, сыграл известную положительную роль, т. к. обеспечил мир на южных границах Советской республики и исключил возможность иностранных интервенций из этого района”, однако “далеко идущие расчеты (советского правительства) на кемалистскую революцию не оправдались”, она “...в конце концов свелась к утверждению в стране классового господства турецкой буржуазии”. Карапетян отмечал, что “позднее кемалисты перестали скрывать свое враждебное отношение к коммунистическому движению и фактически ликвидировали его”. Компартия Турции была разгромлена, а ее руководитель Мустафа Субхи и 15 членов партии были зверски убиты.

В результате “из прежней феодально-теократической монархии Турция превратилась лишь в буржуазную республику с бредовыми идеями панисламизма и пантюркизма, так широко распространяемыми правящей кликой Турции в период Второй мировой войны”, что привело ее “...к сотрудничеству с фашистской Германией в ее борьбе против Советского Союза”. Что касается внешней политики Турции, то в записке подчеркивалось ее сближение с империалистическими группировками. Отмечая, что “...отторжение в пользу Турции Карса и Ардагана оставило тяжелое впечатление на трудящихся Армении и Грузии”, Саак Карапетян писал, что в связи с несправедливой передачей Карсской области и Сурмалинского уезда туркам представители правительства Армении (Мравян, Бекзадян и др.) накануне заключения Московского договора обратились к Ленину, Сталину и Чичерину. Он приводит телеграмму наркома иностранных дел Асканаза Мравяна Ленину: “Вся правобережная часть Арпачая, включая и развалины города Ани — святыни армянского народа, должна отойти к Турции. Я считаю, что город Ани с его памятниками, имеющими национально-историческое значение для армянского народа, вместе с прилегающими районами до Карса должны войти в состав Советской Армении, столь необходимые для защиты Александропольской железной дороги. Армянская делегация просит Вашего воздействия на турок для решения затронутого нами вопроса”. В ответной телеграмме Ленин писал: “Передайте армянским товарищам, что это временное явление, интересы революции и молодого Советского государства не раз требовали от нас пойти на такие жертвы. Еще раз передайте армянским товарищам, что это временное явление и что нужно пойти на соглашение с турками”.

Приведя еще ряд существенных доводов, Мравян приводил три варианта решения проблемы: 1. Возврат СССР Карсской области, Ардагана и Сурмалинского уезда, другими словами, восстановление русско-турецкой государственной границы 1914 года или, что то же самое, государственной границы 1878 года; 2. Восстановление русско-турецкой границы, установленной Сан-Стефанским договором 1878 г. между Россией и Турцией, т. е. помимо Карсской области, возврат также Алашкертской долины с городом Баязет; 3. Возврат, кроме Карсской области, Сурмалинского уезда и Алашкертской долины, также трех из 6 армянских вилайетов, а именно — Эрзерумского, Ванского и Битлисского (по современному административному делению 5 вилайетов: Агрынского, Ванского, Битлисского, Мушского и Эрзерумского). Интересно, что Саак Карапетян связывал вопрос о возврате Советскому Союзу бывших армянских территорий с проблемой проливов. И, учитывая это обстоятельство, он считал целесообразным вопрос о возврате территорий ставить в двух или в трех вариантах, “в качестве средства воздействия на турок, для положительного для нас разрешения проблемы проливов”.

“СССР хочет прибрать Турцию под свой контроль”

7 июня 1945 г. во время встречи с послом Турции Селимом Сарпером наркоминдел СССР Вячеслав Молотов заявил: “До заключения нового соглашения необходимо решить все существующие между нами сложные вопросы. ...Первый вопрос касается нашего с Турцией договора 1921 года, который был заключен тогда, когда Советский Союз был слаб и привел к ряду территориальных изменений. В первую очередь необходимо исправить это положение”. При этом Сталин намеревался присоединить Карсскую область к Советской Армении, а Ардаганскую — к Советской Грузии. Сарпер немедленно возразил Молотову, что договор 1921 г. вовсе не является соглашением, которое было насильно навязано Советскому Союзу, а возникшее в результате договора положение является не несправедливостью, а исправлением несправедливости, которую “...Ленин сам лично усмотрел и исправил”. Сарпер предупредил, что ни одно правительство в Турции не сможет объяснить это общественному мнению страны, и попросил вычеркнуть этот пункт.

Молотов привел в пример территориальный вопрос с Польшей. Он отметил, что в 1921 г. Польша поступила несправедливо в отношении России, а нынешнее польское правительство эту ошибку исправило. Таким образом, он пытался дать понять турку, что решение территориального вопроса содействовало бы укреплению дружественных отношений на долгие годы между обеими странами.

В качестве второго и третьего условий советское правительство выдвинуло предложения о предоставлении СССР военной базы в черноморских проливах и пересмотре конвенции в Монтре. Но Сарпер заявил, что не видит пользы в этих переговорах. “Если речь идет о наших суверенных правах, — сказал посол, — мы не считаем необходимым спрашивать у кого-либо разрешения и делать исключение из наших договорных обязательств”. Вторая встреча Молотов — Сарпер состоялась через десять дней. Посол сообщил Молотову, что турецкое правительство не может принять за основу обсуждений эти три пункта. Что же касается польского примера, то Польша воевала с СССР, тогда как Турция и Россия тогда друг с другом не воевали. Турция воевала против той же опасности, которая угрожала и России. После тягостной дискуссии Молотов заявил: “Подумайте еще раз, давайте посмотрим, что полезного нам можно извлечь из этих пунктов”. В тот же день состоялась встреча и. о. министра иностранных дел Турции и посла СССР в Анкаре Виноградова, во время которой они обсуждали требования Молотова. Виноградову было заявлено, что любой новый договор о дружбе не может быть основан на подобных предложениях. И если Советский Союз продолжит выдвигать такие предложения, то вместо лучшего взаимопонимания произойдет дальнейшее удаление друг от друга. Турецкий дипломат спросил посла, нужна ли в действительности СССР дополнительная территория. Посол ответил, что страна не нуждается в дополнительной территории, но Армянская ССР, будучи очень маленькой, в таковой нуждается. Турецкий и. о. министра инодел ответил, что не может согласиться с этим.

Турция сразу начала интенсивные консультации с Великобританией и США с целью оказать давление на СССР. Глава МИД Турции Гасан Сак встретился с британским коллегой Энтони Иденом. Последний посоветовал турецкому министру не беспокоиться, но быть осмотрительными. После обеда Иден сказал: “Видите? Если бы вы послушались нас и вовремя вступили в войну, теперь мы бы не были в этой ситуации”. В ответ генсек МИД Турции Феридун Джемаль Эркинз резонно заявил: “Наоборот, мы хорошо сделали, что не вступили в войну. Если бы мы совершили подобную ошибку в то время, немцы, которые были еще сильны, разрушили бы наши города, захватили бы нашу страну, а обязанность спасения от оккупации, как в случае с другими балканскими странами, взяла бы на себя Красная Армия. Таким образом, мы тоже, как и Румыния, Болгария, стали бы просоветским государством”. Активные политические консультации по поднятым советским правительством вопросам были проведены между Великобританией и США.

Исходя из положений англо-турецкого договора британское правительство предложило поддержать Турцию и выступить с совместной позицией. На состоявшейся 18 июня 1945 г. в Вашингтоне встрече британского поверенного в делах Джона Бальфура и и. о. госсекретаря США Джозефа Грю последний выразил готовность поддержать действия Великобритании. 24 июня 1945 г. во время беседы с американским дипломатом в Москве посол Турции Сарпер говорил, что “если бы турецкое правительство приняло эти требования, очень скоро оно бы столкнулось ...с требованиями, направленными на включение Турции — подобно Польше — под прямое советское влияние”. По мнению посла, сопротивление Турции лишь отложило проблему: “СССР продолжит попытки, чтобы прибрать Турцию под свой контроль”. Посол отмечал, что СССР поставил перед собой цель начать экспансию со стороны Кавказа по двум направлениям — через восточную Турцию в Александретту и Средиземноморье и через Иран и Ирак к Персидскому заливу. 28 июня 1945 г. во время встречи с послом СССР Сергеем Виноградовым в Анкаре посол США Эдвин Вильсон интересовался мнением мировой общественности по поводу территориального требования СССР. Советский посол ответил, что это не для Советского Союза, а для Армянской Республики, которая нуждается в территории. В ответ на вопрос о наличии армян в восточных провинциях Виноградов напомнил своему американскому коллеге, что “турки перебили там большинство армян”. На вопрос Вильсона, когда в ближайшем будущем можно ожидать дальнейшего развития событий на турецко-советских переговорах, советский посол подчеркнул, что “турки теперь знают о вопросах, которые должны быть разрешены, и следующий шаг за ними”.

В записке Госдепартамента США “Политика Соединенных Штатов в отношении Турции” говорилось, что “уже имеются четкие симптомы по поводу того, что у Советского Союза заготовлен ряд серьезных вопросов, относящихся к Турции и туркам, которые, как и любые другие народы, с большой надеждой верят, что их независимость и целостность будут защищены на основе принципов Международной Организации Безопасности (МОБ)”. Как рекомендовали авторы документа, на встрече глав правительств правительство США “должно абсолютно четко заявить, что оно не может и не будет молчать, если какая-либо страна примет меры, которые будут угрожать независимости и целостности Турции в нарушение принципов МОБ”. А посол США в Турции Вильсон писал исполняющему обязанности госсекретаря Грю, что поднятые Молотовым вопросы являются начальным шагом в широкомасштабной кампании, которая выходит далеко за пределы Турции и будет расширена в сторону Балкан. Относительно требования о возвращении Карса и Ардагана посол писал, что оно “должно быть принято всерьез”, так как “восстановление всего того, что имел прежде царский режим, является вопросом престижа для нынешнего советского правительства. Кроме того, эти территории имеют важное стратегическое значение в качестве подходов к северному Ирану и восточной Анатолии”. На следующий день, беседуя с послом США Вильсоном, турецкий премьер Сараджоглу отметил, что единственная проблема турок — это вопрос жизни или смерти. И если Советы попытаются пойти против независимости Турции, то они будут сражаться. “Это может быть безнадежно, но мы во всех случаях будем сражаться, — сказал министр и добавил: — Если США и Британия не смогут занять сильную позицию, если СССР вновь поднимет перед Турцией территориальные вопросы, тогда другие народы Ближнего и Среднего Востока убедятся, что точка зрения Сталина опять победила, и начнут бороться за обладание лучших с ним условий, и весь этот регион окажется под советским господством...”

Советское правительство действительно увеличило численность войск по всей линии советско-турецкой границы, доведя их до 20 отборных дивизий. Они дислоцировались не только в Закавказье, но и на иранской территории, в районе Тавриза. Параллельно советское правительство начало пропаганду среди армян. Избранный в июне 1945 г. новый Католикос Всех Армян Геворг VI обратился с письмом к Сталину, в котором поднимал вопросы воссоединения исконных армянских земель с Советской Арменией и репатриации армян на родину. Известие о письме Католикоса было воспринято с огромным воодушевлением в диаспоре, армянские политические организации и общины во многих странах мира сплотились вокруг этой идеи. Политика советского правительства совпадала со справедливыми стремлениями армянского народа: вернуть Армении Карсскую область и вернуться на родину. С этим требованием организации диаспоры обратились к главам стран-победительниц во время состоявшейся в Сан-Франциско учредительной конференции ООН (апрель 1945 г.) и к руководству СССР, США и Великобритании — во время августовской Берлинской конференции. Было направлено много подобных обращений. 29 ноября 1945 г. Католикос Геворг VI обратился к главам правительств СССР, США и Великобритании с требованием о присоединении к Советской Армении армянских вилайетов Турции.

“Турки пусть вечно благодарят японцев, которые ради них пожертвовали собой”

22 июля 1945 г. вопрос советско-турецких отношений обсуждался на заседании руководителей союзных держав. Обратив внимание Сталина “...на важность того, чтобы не напугать Турцию”, Черчилль отметил, что “Турция весьма встревожена концентрацией болгарских и советских войск в Болгарии, продолжающимися нападками на нее в советской печати” и тем, что во время переговоров между турецким послом и Молотовым “было упомянуто об изменении восточной границы Турции, а также о советской базе в проливах”. На следующий день дискуссия была продолжена. С пояснениями выступил Сталин, который заявил: “Речь шла о восстановлении границы, которая существовала до Первой мировой войны. Я имею в виду район Карса, который находился до войны в составе Армении, и район Ардагана, который до войны находился в составе Грузии. Вопрос о восстановлении старой границы не возник бы, если бы турки не поставили вопрос о союзном договоре между СССР и Турцией. А союз — это значит, что мы обязуемся защищать границу Турции, как и Турция обязуется защищать нашу границу. Но мы считаем, что граница в районе Карса и Ардагана неправильна, и мы заявили Турции, что если она хочет заключить с нами союз, нужно исправить эту границу, если же она не хочет исправлять границу, то отпадает вопрос о союзе”. Председательствовавший на заседании президент США Трумэн заключил, что территориальный вопрос “...касается только Советского Союза и Турции и должен быть решен между ними”. Таким образом, руководители Великобритании и США уклонились от дальнейшего обсуждения этого вопроса, а Сталин не настоял на продолжении дискуссии об изменении советско-турецкой границы. Существенное влияние на решение Сталина временно заморозить вопрос о территориальных требованиях в отношении Турции, не исключено, оказала атомная бомбардировка городов Японии. Узнав о результатах, Сталин сказал членам политбюро: “Поход на Стамбул отменяется... до лучших времен. А турки пусть вечно благодарят японцев, которые ради них пожертвовали собой...”

Позиция США и Великобритании в поднятом СССР территориальном вопросе преподносилась в качестве нового доказательства советской политики расширения границ, объяснялась их нежеланием обижать своего союзника, стремлением любой ценой сохранить целостность Турции. Выступая в феврале 1946 г. на собрании избирателей, секретарь ЦК Армении Григор Арутюнян заявил по этому поводу, что турецкие СМИ “усердно пытаются скрыть тот факт, что вопрос о возвращении армянских областей, захваченных Турцией, поставлен самим армянским народом — как населением Советской Армении, так и армянами, проживающими в зарубежных странах. Эти требования поддерживаются правительством Советской Армении, которое считает, что возвращение Турцией армянских земель их действительному хозяину является справедливым и что этот вопрос имеет кровное значение для дальнейшего развития армянского народа в целом...”

Хотя Сталин и сам отступил от своего ближневосточного плана, вопрос о территориальном требовании СССР к Турции не снимался с повестки советской внешней политики вплоть до его смерти. В результате неоднократных обращений первого секретаря ЦК компартии Армении Арутюняна (май, июль, октябрь, ноябрь 1945 г.) к Сталину Совет Народных Комиссаров СССР в ноябре 1945 г. принял решение “0 мероприятиях по вопросу возвращения зарубежных армян в Советскую Армению”. Приуроченное к 25-летию советизации Армении это решение было с большим воодушевлением принято в диаспоре. В течение 1946-1948 гг. из разных стран в Советскую Армению иммигрировало около 90 тыс. человек, некоторая часть из которых в 1949 г. в качестве “армянских националистов” или “врагов народа” попала в ГУЛАГ...

30 мая 1953 г. Москва официально отказалась от территориальных требований к Турции, а также пересмотрела свою позицию по черноморским проливам. В представленном Молотовым послу Турции Хозару заявлении, в частности, отмечалось: “Как известно, в связи с истечением срока советско-турецкого договора от 1925 г. вопрос об урегулировании советско-турецких отношений затрагивался в официальных беседах представителей обоих государств несколько лет тому назад. В этих беседах фигурировали некоторые территориальные претензии Армянской ССР и Грузинской ССР к Турции, а также соображения советского правительства относительно устранения возможной угрозы безопасности СССР со стороны черноморских проливов. Правительственными и общественными кругами Турции это было воспринято болезненно, что не могло в известной мере не отразиться на советско-турецких отношениях. Во имя сохранения добрососедских отношений и укрепления мира и безопасности правительства Армении и Грузии сочли возможным отказаться от своих территориальных претензий к Турции. Что же касается вопроса о проливах, то советское правительство пересмотрело свое прежнее мнение по тому вопросу и считает возможным обеспечение безопасности СССР со стороны проливов на условиях, одинаково приемлемых как для СССР, так и для Турции”.

Из сборника “Армения и советско-турецкие отношения в дипломатических документах 1945-1946 гг.” (подг. доктором исторических наук Арманом Киракосяном)