Կոնստանդին Երզնկացի

[Satenik]

Koнстандина Ерзнкаци называют певцом природы и любви. О жизни этого средневекового лирика сохранилось очень мало сведений. Родился в г. Ерзнка гавара Екегяц Великой Армении в 1250-ые годы, умер между 1314-1328гг. Предполагается, что первые годы учебы он провел в одной из знаменитых школ при Тирашенском монастыре близ Ерзнка. Стал ли Костандин монахом или остался мирянином, неизвестно.

Костандин Ерзнкаци - основоположник средневековой армянской любовной лирики. Имея в виду только одну его поэму "Весна", Валерий Брюсов писал: "По силе, по энергии стиха и языка поэма сделала бы честь любой литературе Западной Европы того века, и Европе даже нечего ей противопоставить. А по духу, проникающему поэму, она всеми своими частями принадлежит великому веянию Возрождения...".

ՏԱՂ ԳԱՐՆԱՆ ԱԶՆԻԻ Է

Ահա եղև պայծառ գարուն,

Հոտըն բուրեաց անուշ վարդուն,

Ձայնըն քաղցրիկ գայր պլպուլուն,

Եւ եղանակըն հաւերուն:

Ծաղկանց դաշտերըն գունըզգուն,

Սըփռին տերևքըն ծառերուն,

Յորդորեցան ջուրք գետերուն,

Լողան ձըկունք ի մէջ ծովուն:

Տերև սըփռին առաւօտուն,

Ցօղն ի վերայ իջեալ յամպոյն,

Նա ես՝ պըլպուլն ի քո սիրուն

Եմ քան զալիդ ի մէջ ծովուն:

Պըլպուլ նըստեալ վերայ վարդին,

Եղանակէր նա քաղցրագուն՝

Առաւօտէ մինչ իրիկուն.

Խև էր եղել վասըն հոտուն:

Աղաղակէր պըլպուլն ի վարդն.

- Առանց քեզ յո՞նց ելնում ի հուն.

Հանց քաղեցիր զշունչս ու հոգիս՝

Այլ չի մնաց երեսս գուն:

Հանց ողորմուկ ի վարդն ասաց.

- Իմ լուսատու արևըն դու,

Աստղըն զօհալ և մուշտարի,

Շամս ու ղամարի իմ թաճըս դու:

Տպազիոն և շափիւղայ,

Ակըն սուտակ և շիկագուն,

Դու ես քաղաք Չինումաչին,

Մարդիկ ի քեզ յուշ կու մըտնուն:

Եկայք մանկունք ի պաղչանին,

Ծաղկունքըն ի մէջ վըրան զարնունք,

Ղումրին երգէ մեզ եղանակ՝

Թ'այսօր եղև պայծառ գարուն:

Այսօր մարդիկ ուրախանան,

Որտեղ ընկեր ունին սիրուն,

Նոքա ի սէր մեր ժողովին,

Քաղցրիկ խըմեն յանուշ գինուն:

Չինարըն ու նունուֆարըն,

Նարգիզ ծաղիկըն խայտագոյն,

Մուրտըն, շուշան ու բրաբիոն

Եւ ըռահանն խիստ սիրուն:

Ծաղկունք սըփռին հարիւր հազար,

Կանաչ, կարմիր և գունըզգուն,

Թըռչունք ի յօդըս վերանան.

Որհնեն զաստուածն ամենեցուն:

ПЕСНЯ ЧИСТОЙ ВЕСНЫ

Опять сверкает солнце в небе,

Горят цветы в садах земных,

И всюду слышен птичий щебет,

Песнь соловьев и птиц иных.

Опять цветы вдали на взгорьях

Пестреют, как всегда весной,

И рыбы устремились к морю

В раскованной воде речной.

Природа суть свою раскрыла,

Не утаив от нас щедрот,

И, опьяненный розой милой,

Влюбленный соловей поет:

"Ты свет мой ясный в мире сером,

На свете белом ты одна.

Юпитер мой, моя Венера,

Ты солнце в небе и луна.

Не отвратишь ты увяданья,

Как я осенний свой отлет,

Но мысль о нашем расставаньи

Теснит в груди моей дыханье

И мне покоя не дает.

Ты рдеешь ярче всех рубинов,

Ты благороднее, чем лал,

Ты - сказочнее Чинмачина,

Я свой рассудок потерял!"

... Друзья, скорей друзей зовите,

Пусть все откликнутся на зов.

В сады весенние идите,

Шатры постройте из цветов.

Сойдитесь поскорее, други,

Ликуя, что пришла весна.

Друг другу протяните руки,

Налейте сладкого вина.

Нарцисс - цветок пестроцветущий,

Лилея, гиацинт, рейхан

Красуются в зеленой пуще,

И воздух их дыханьем пьян.

И маки алые пылают,

И ликованью нет конца,

И птицы звонко восхваляют

Благословенного творца.

Перевод Н. Гребнева

______

Лал - рубин.

Чинмачин - Китай, здесь употребляется как обозначение далеких сказочных стран.

[Gayane]

Стал ли Костандин монахом или остался мирянином, неизвестно.

простите я спутала с Мартиросом Eрзнакаци

Edited August 20, 2004 by Gayane

[andrej1804]

ВЕСНА

(Перевод В. Брюсова)

Веселье вкруг нас и веселье вдали,

Нам ветры веселую песнь принесли.

Великая благость господня,— внемли!—

Сегодня исходит с небес до земли.

Лежала земля, и мрачна и темна,

Покрытая льдами, тверда, холодна,

Про травы, про зелень забыла она,

И снова сегодня она зелена!

Зима была темным вертепом тюрьмы,

Но снова вернулась весна на холмы

И всех нас выводит на волю из тьмы!

Вновь солнце на небе увидели мы!

Земля, словно мать, велика добротой,

Рождает все вещи, одну за другой,

И кормит и поит, питает собой...

Вот вновь она блещет своей красотой.

Дохнул ветерком запевающим Юг,

Из мира исчезли все горести вдруг,

Нет места, где мог бы гнездиться недуг,

И все переполнено счастьем вокруг.

Тихонько гремя над землей свысока,

Под сводом лазурным плывут облака —

И падает вдруг водяная река,

Луга затопив, широка, глубока.

Мир весело праздновать свадьбу готов:

Веселье во всем для плодовых дерев,

Цветами всех красок и разных родов

Раскрашены дали полей и лугов.

На море влюбленном — опененный вал,

И гад между волн, веселясь, заплясал;

Ключи, зазвенев, побежали из скал,

И быстрый поток по камням засверкал.

А реки, сбегая с возвышенных гор,

Гудят как могучий, торжественный хор;

Прорезав долины цветущий ковер,

Стремятся в морской, им любезный, простор,

Спускаются телки и козы к ручьям,

Играют и скачут по свежим цветам;

И звери, что крылись зимой по лесам,

Сбегаются, рады свободным полям.

Слетаются птицы, поют над гнездом:

Вот ласточка нежно щебечет псалом,

Вот — луга певец, улетевший тайком,

Приветствует день в далеке голубом.

Зверям и скотам так приятно играть,

И множиться в мире, и мир наполнять;

Сзывает птенцов легкокрылая мать,

Их учит на крыльях некрепких летать.

И также цветы образуют гряду

В больших цветниках и в плодовом саду;

Другие вошли покачаться в пруду,

И облик их бледный похож на звезду.

Но вот наконец прилетел соловей,

Чтоб петь возрождение в песне своей;

Он строит шатер из зеленых ветвей,

Чтоб алая роза зажглась поскорей!

ПЕСНЯ ЛЮБВИ

(Перевод Н. Гребнева)

Такой прекрасной, несравненной

Никто не видел под луной.

Твой образ дивный, незабвенный

Повсюду следует за мной.

Тебя ищу я наудачу,

Я муку прячу, но не спрячу,

Кровавыми слезами плачу

И днем и в тишине ночной.

Твои шаги, твое дыханье

Порой приносят мне страданья.

От твоего благоуханья

Я стал безумный и хмельной.

Ты красотой меня пленила,

Как полуночное светило.

Ты путь мой светом озарила,

То свет — я знаю — неземной!

Любовь моя — как наважденье,

Мое проклятье и спасенье.

Ты — храм мой светлый, и моленья

Я возношу тебе одной!

На шее жемчуга и лалы,

Шелка твоей одежды алы,

Как с пламенным вином фиалы,

Как розы в цветнике весной.

Что б ни надела — ты прекрасна,

Весь мир ты озаряешь властно.

Подобную тебе напрасно

Искать в любой стране иной.

Я чахну от любви и боли,

И я молю тебя, как молит

О благодатной влаге поле,

Которое сжигает зной!

Тебя вокруг ищу я взглядом

И если знаю: ты не рядом —

Мир кажется мне сушим адом,

И ты одна тому виной!

Но если я тебя замечу,

Я сердце болью изувечу,

Я саз возьму, пойду навстречу,—

Я стать хочу твоим слугой.

Под этим небом необъятным

Подъемлю чашу с ароматным

Вином хмельным и благодатным,

Подобным лишь тебе одной!

ИНЫЕ ЗЛОСЛОВЯТ ОБО МНЕ

(Перевод М. Лозинского)

Иные злословят обо мне из зависти: мол, каким образом я могу говорить такие слова, когда я не учился у мастера; но одно дело учиться, другое ело — дар духа. Я расскажу вам об одном удивительном видении, которое приснилось мне, когда я пятнадцатилетним юношей находился в монастыре и когда я увидел человека в солнечном одеянии, источающего свет.

Иные зависти полны и злого мне хотят

За то, что я пишу стихи, а в них — родник услад.

Твердят: «Как это он речам дает столь нежный лад,

Что между нас ему никто не равен, не собрат?».

У них рассудок омрачен и слеп духовный взгляд,

Они не ведают, отколь мой дар во мне зачат.

Я только глиняный сосуд, а в нем бесценный клад

От бога вещею душой, как манна, восприят.

Кто посягнет на этот клад как дерзкий супостат,

Тот против бога восстает, пред богом виноват;

А кто захочет мне внимать и вникнуть будет рад,—

Тому поведаю про то, как дух мой стал богат.

В монастыре, в пятнадцать лет, еще годами млад,

Я был однажды в ночь, во сне, виденьем чудным взят:

Пресветлый юноша сидел, как царь, среди палат;

Как солнце был прекрасен он, и свет —его наряд.

Пред дивной славою его я страхом был объят,

Не мог спросить: «Господь, кто ты?» — уста не говорят.

Я пал пред ним, едва успев к нему возвысить взгляд,

И, лежа ниц, спросил его, до трех спросил я крат,

Я молвил: «Грешен я, ты, царь, прости меня, ты свят».

Я молвил: «Болен духом я,— уста твои целят».

Я молвил: «Беден я, язык безмолвием заклят,

Дай мне от дара твоего, насыть духовный глад».

Он сердцем милостивым внял все три мольбы подряд,

Сошел с престола, подошел, ступил одной из пят,

Попрал меня, прошел по мне и повернул назад.

Я встал, ликуя, награжден сладчайшей из наград.

Я молвил: «Я узрел тебя, я был у райских врат,

И если грешника лучи святые осенят —

Я позабуду эту жизнь, где суета и смрад,

За то, что принял ты меня, последнее из чад».

И голос прозвучал в ответ, как сладостный раскат:

«Иди». И вздрогнул я, и сон раздрался, словно плат.

Я встал и, препоясав стан, творил молитв обряд,

Прося, чтобы святого сна мне был сужден возврат.

И много дней, молясь в слезах, я ждал, что буду внят,

Что снова светлые лучи мне очи озарят;

И ночью я не мог уснуть, и днем не знал отрад;

Никто не ведал, что за сны безумного томят.

Но то, что значил этот сон, мне было невдогад,

Его не понял я, затем что был летами млад;

И только позже, став мудрей и знаньями богат,

Постиг я таинства его и что они гласят.

И вдруг я начал говорить, я стал витиеват;

И самого меня дивил речей искусный склад;

Меня надежда и любовь влекли в их дивный сад,

И я в обмен на душу их свою вручил в заклад.

Как манна с горной высоты, слова во мне лежат,

Затем что видел я его сидящим средь палат;

И с той поры, как этот дар моей душой прият,

Мой дух и плоть моя во всем закон его творят.

Мой дух ликует, перед ним отныне нет преград,

Я пью без губ того вина сладчайший аромат;

Я этой страстью опьянен, мечты к нему летят,

И мне не надобно людей, не страшен злобный брат.

Я в этом мире — как глупец, мечты — мой сладкий яд;

Иной толкует — «он мудрец», иной — «он бесноват».

Иные злятся на меня, и зубы их скрипят,

А есть такие — и пускай,— что точат свой булат.

БОРЬБА ПЛОТИ И ДУХА

(Перевод М. Лозинского)

Ты Костандину свой завет с духовных дал высот;

Как будто понял я; теперь отвечу в свой черед!

Твой суд суровый на меня еще да не падет,

Я слаб, не мог бы я снести столь тяжкой ноши гнет.

Мой дух ученья мудрецов, как истину, блюдет,

Но телом я в плотском плену, оно земным живет;

Меж двух огней моя свеча, и тот и этот жжет;

Опоры мыслям нет моим, они идут вразброд.

Меня всех четырех стихий стремит круговорот:

Огонь меня возносит ввысь, земля к себе влечет,

То угасает пламень мой под влажной пылью вод,

То ветра мощного струя его опять взметет.

Две воли властвуют во мне, я раб у двух господ,

Не остается невредим, кто пламя обоймет.

Скажи, кто по морским волнам стопами перейдет

И чья могучая рука задержит ветра ход?

И в назидание себе я молвлю наперед,

Затем что всех моих грехов я знаю полный счет:

Как с братом, говорить с тобой мне, слабому, нейдет,

Мне лучше в прах упасть лицом, чтобы топтал народ.

Я много пролил жарких слез, и много слышал тот,

Кто с нежной лаской врачевал недуг моих забот,

Затем что много от людей я выстрадал невзгод,

И в ранах сердце у меня, и боль мне душу жжет.

Я валом окружил себя, был грозен мой оплот,

И на меня восстал весь мир и двинулся в поход;

Вот безоружен я и наг средь бранных непогод,

Со всех сторон меня разит незримых стрел полет.

Иные говорят: «Глупец и мрачный сумасброд».

Другие вторят им: «Тот прав, кто кровь его прольет»,

А я отвечу: «Костандин, пускай шумит народ;

Не верь другим и не ищи в отчаяньи исход».

СЛОВО НА ЧАС ПЕЧАЛИ, НАПИСАННОЕ О БРАТЬЯХ, ОБИДЕВШИХ МЕНЯ

(Перевод М. Лозинского)

О доколь, сердцем скорбя, тяжко вздыхать наедине

И всегда, день ото дня, грусть и печаль ведать одне!

Незнаком душе покой, и не придет радость ко мне,

Чтоб хоть миг вкусил я мир и отдохнуть мог в тишине.

Как волна, бурно несусь, отдыха нет темной волне,

Не доплыть до берегов, и нет пути к тихой стране.

Нет друзей, любимой нет, опоры нет внутри и вне.

Кто поймет, сколько скорбей в каждом моем прожитом дне!

Для меня близкого нет, среди чужих и в моей родне,

Кто бы мог меня обнять и пожалеть мог обо мне.

Тот, кто был дорог душе, прочь отошел, стал в стороне.

Как винить мысли чужих, если нам боль несут оне?

Где найду мудрый совет, совет любви, ценный вдвойне,—

Почему весь мир со мной в злобной вражде, как на войне?

Тот, кому, дух мой раскрыв, я все дарю, что в нем на дне,

Тот всегда, как лицемер, ласков со мной только извне.

О доколь, сердце мое, будешь пылать в знойном огне

И терпеть лживую жизнь у ней в плену, как в западне!

Пробудись, забудь мечты; эти мечты снятся во сне,

Соверши волю души, полно хмелеть в пьяном вине.

Костандин, внемли совет, с правдой его чти наравне:

От сует земных душу замкни в твердой броне.

Эта жизнь многих влекла, многие с ней слились вполне;

Все они, словно свинец канув на дно, спят в глубине.

ИНОСКАЗАТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ О СОЛНЦЕ ИСТИННОМ И О ТОМ, КАК ПРОИЗОШЕЛ ОТ ОТЦА СЫН ЕДИНОРОДНЫЙ ХРИСТОС

(Перевод Н. Габриэлян)

И ночь приблизилась к концу,

и утренний был явлен знак —

Взошла могучая звезда,

чтоб возвестить рожденье света,

И оживало все вокруг,

и уходил из мира мрак,

И ликовало все вокруг,

сподобясь лицезренью света.

Всем тем, кто был в кромешной тьме —

в узилище, чье имя мгла,—

Явился свет, и свет рожден

был солнцем — величайшим светом.

Зима морозною была,

земля промерзлою была.

Но свет весенний принесен

был солнцем — величайшим светом.

И пробудилась вновь земля,

зазеленели склоны гор,

И на полях взошли ростки

под солнцем — величайшим светом.

И на деревьях засверкал

вновь многокрасочный убор,

Раскрыла роза лепестки

под солнцем — величайшим светом.

И забурлили родники,

ликуя, понесли вперед

Кипенье, пенье звонких вод

под солнцем — величайшим светом.

И твари, мертвые досель:

и гад, и дикий зверь, и скот —

Плодится все и все живет

под солнцем — величайшим светом.

Так что же не дивитесь вы,

и что ж у вас вопросов нет

О солнце этом, о его

исполненном сиянья свете?

Ведь то не просто солнце — нет!

То новый — ярче солнца — свет,

Свет наивысший — и ему

светла служат все на свете.

И от него, да, от него

росток светящийся возник.

Так свет был светом порожден —

верховным светом всемогущим.

Да, свет был светом порожден —

владыкой всех других владык,

Которого зовем царем,

дарящим свет всему, что суще.

И замерцало в небесах

над изумленною землей

Сиянье радуги златой —

и радостью земля объята:

Она ликует и цветет,

внимая вести той благой:

Великий появился свет,

и он не ведает заката.

Лишь только те, в ком нет души,

кто сердцем — глух, глазами — слеп,

Не верят в солнце, в свет его —

и нет в их слепоте просвета?

Как в склепе, в темноте живут,

и полон ложных снов тот склеп,

И малой толики в тех снах

от солнца и от света нету,

И лишь мерещится слепцам,

что некий свет в глазах у них —

То ложный свет: он не рожден

был солнцем — величайшим светом.

Как жажду я, я — Костандин,

который написал сей стих —

Чтоб дух мой скорбный просвещен

был солнцем — величайшим светом.

СТИХОТВОРЕНИЕ, КОТОРОЕ ИМЕЕТ ДВОЯКИЙ СМЫСЛ (ДУШИ И ТЕЛА) И ИНОСКАЗАТЕЛЬНО ЗВУЧИТ ТАК

(Перевод Н. Габриэлян)

Очнитесь, распахните взор,

закрытый сонной пеленой,

Движенье вечное светил

в ночи узрите над собой:

Они не спят, они кружат —

так бог велел им всеблагой,

Создавший словом лишь одним

небесный купол над землей.

И пробудился я, и встал,

исполнен бодрости и сил,

Увидел полную луну

и множество ночных светил —

Для услужения луне

их бог всемудрый сотворил ...

И ночь приблизилась к концу,

и утра знак мне явлен был:

Я зрел: — могучая звезда

взошла, сияния полна,

И светом огненным своим

затмила звездный свет она:

То было солнце — и тогда

померкла светлая луна,

Померкли звезды в вышине,

и мир очнулся ото сна.

Все ярче разгорался свет —

и прояснялся небосклон.

Младенец показался тот,

чье имя слаще всех имен.

Из глаз его струился свет,

и одарял душою он

Всех, кто с любовью утра ждал, -

отринув безмятежный сон.

Сколь сладок свет! Сколь сладок миг

рожденья света, сколь высок!

Блажен, кто долю возыметь

от света утреннего мог.

И ежели врата добра

создал для нас на небе бог,

То нам откроются они,

когда зарей горит восток.

И если с добротой любви

склоняется к нам божий лик,

И если слышит Всеблагой

моленья наши, плач и крик

И одаряет щедро нас —

то это все вершится в миг,

Когда рождается в ночи

тот утренний, тот 'первый блик.

На смену смерти жизнь идет

в сияньи утренних лучей,

И потому в рассветный час

все запахи еще нежней.

И если вечная любовь

любовью нас дарит своей,

То пусть тогда моя душа

соединится утром с ней.

И если радость и любовь

мне суждены у врат любви,

Пусть утром удостоюсь я

любви и всех наград любви.

И если душу должно мне

отдать любви — я рад любви:

И муки претерпеть готов

я за бессмертный взгляд любви.

Благословен воскресший свет,

любовью льющийся с высот!

Блажен, кто сыном света стал

и кто постиг любви восход!

И тот, кто жаждет обрести

в любви бессмертия оплот,

К любви прибавит пусть любовь,

с любовью в дом любви войдет.

О Боже, сжалься надо мной

и милосердье мне яви!

Даруй мне от своей души,

даруй мне от своей любви!

Я — многогрешный Костандин,

но я ведь твой смиренный сын!

Любовью утренней любви,

молю, меня благослови!

[Unregistered - M]

Այսօր եղև պայծառ գարուն, ցնծան ծաղկունք և յորդորին.

Հագնին ցեղս ի ցեղաց` մանդրուն հաւերն ի հաւ խօսին.

Ի վերայ լերանց բարձրանց գոյնըզգոյնով ծաղկունք սփռին,

Ծածկեն զերեսս երկրի, ըզլեռն ըզդաշտ ու զբաղչանին:

Են գեղեցիկ փետուր հագել` փոքրիկ հաւերն ի ծաղկոցնին,

Ու հազար դասս դասով` քաղցրաձայնեն զանլըռելին.

Հարբել են յանուշ հոտոյն, ու նստել են ի վերայ ծաղկին,

Զի ի սիրու են ստեղծած` սէր կա յիրենք` որ կու խօսին: