«Мы останемся тут и разобьем палатки»

[Vigen]

Беженцам из Карабаха грозит в Москве принудительное выселение

ГЕРМАН ПЕТЕЛИН, АНАТОЛИЙ МОРКОВКИН (фото)

Пока одни обитатели общежития выясняют отношения...

Завтра истекает срок ультиматума столичных властей, предъявленного жильцам второго корпуса дома № 29 по улице Молодцова. Это здание намечено под снос, поэтому люди должны покинуть его до 5 октября. В противном случае им грозит принудительное выселение. Большинство жильцов – армянские беженцы из Азербайджана, но есть и русские семьи. Но общая беда не сплотила людей. В полуразвалившемся общежитии кипят коммунальные страсти и вспыхивают межнациональные конфликты местного значения.

«Армяне – хозяева здешней жизни, их постоянно показывают по телевизору, к ним приезжают адвокаты и журналисты, – жаловалась мне Валентина Кулбаева. – А кто вспоминает про нас, про русских, живущих в этом доме? А ведь нам тоже некуда идти. Так же как и всем этим липовым беженцам. Ведь половина из них – самозванцы!»

«Не верьте ей! Мы настоящие беженцы»,– кричала Алла Гризоян и показывала кипы документов. В затхлом воздухе пахло сыростью и взаимной ненавистью друг к другу. Чем дольше мы находились в полуразваленном общежитии, тем отчетливее была заметна нелепость и абсурдность этого противостояния.

Алла Гризоян ютится в девятиметровой комнате вместе с сыном и престарелыми родителями. У Валентины Кулбаевой такая же каморка, в ней дочь, зять и внуки. Другой жилплощади у женщин нет. Но у Кулбаевой стоит штампик прописки в паспорте, а у Гризоян такого штампика нет. Впрочем, он отсутствует у большинства армянских беженцев, живущих в доме № 29.

Отметки в паспортах

В 1989 году, после кровавых событий в Нагорном Карабахе, в Москву из Азербайджана были доставлены несколько тысяч вынужденных переселенцев. Тогда столичные власти согласились предоставить людям жилье. Правда, многим из них пришлось искать его самостоятельно. Кто-то из беженцев селился в дешевых гостиницах, кто-то у родственников, а кто-то в ветхих домах, которые должны были идти под снос. Так 15 лет назад в общежитии по улице Молодцова появились армяне. Более 200 человек.

«В официальных бумагах этот дом уже не значился. В нем не было ни дверей, ни окон, – объясняет Гризоян. – Но нам разрешили здесь жить. А потом даже выдали российские паспорта, вот только прописку не оформили».

«Вот, смотрите, – показывает мне две корочки Виктория Сеферова. Одна зеленая – удостоверение беженца. Вторая – российский паспорт, нового образца. Получен здесь, в Москве, но отметки о прописки нет. Моей дочери скоро четырнадцать лет. Она родилась в Москве. Но ей тоже вряд ли дадут паспорт».

В 1989 году семью Сеферовых эвакуировали из Баку в Москву (тогда еще столицу СССР). Виктории было 22 года. Она успела окончить хореографическое училище. Но на сцене ей появиться так и не довелось. Чтобы выжить в столице, ей пришлось забросить любимое дело и пойти работать продавцом.

Другая беженка Марина Данилян распрощалась с высшей математикой. Она заканчивала физмат. Ее муж сказал прощай карьере юриста. Милане Друзян забыла о врачебной практике. Но все они были рады, что у них появилась крыша над головой. Правда, отношения со старожилами, жившими в соседних корпусах общежития, у беженцев не сложились.

Страдания старожилов

... другие в ожидании принудительной эвакуации пакуют вещи.

«Их было жалко только поначалу», – говорит Людмила Федорова. Она приехала в столицу в поисках лучшей жизни из Марийской Республики в начале восьмидесятых. В 1986-м ей выделили комнату в общежитии на улице Молодцова и поставили заветный штампик в паспорт. Теперь она называет себя москвичкой. – А потом здесь такое началось. Постоянный шум, гам. Мимо первого корпуса страшно стало ходить. Постоянно к ним приходили какие-то подозрительные личности. Ведь недаром всех этих беженцев милиция проверяла».

«Вы знаете, как я за свою дочь боялась, – вторит ей Ольга Куделькина. – И еще эти милицейские зачистки».

Облавы в общежитии на Молодцова продолжались с завидной регулярностью почти два года подряд. Эти спецмероприятия окончательно раздружили старожилов и беженцев. Местное население поверило, что в соседях у них живет армянский криминалитет: «Вы представьте, в здание вбегают омоновцы в масках с автоматами, выбивают двери во всех комнатах и кладут всех на пол без разбора. А ведь у нас маленькие дети. Так что настрадались мы сполна».

Но еще до недавнего времени старожилы надеялись, что власти выделят им благоустроенное жилье, после получения которого они навсегда уедут из нехорошего дома. А беженцы, получившие российское гражданство, продолжали мечтать о столичной прописке в этой развалюхе, где ветер гуляет сквозь дырявые стены, а из водопроводных труб бьют маленькие фонтанчики. Но неожиданно планы и тех и других рухнули.

Погром

Все началось ранним утром 29 июня, когда в первый корпус дома № 29 ворвались милиционеры и устроили настоящий погром. Жильцов общаги вытаскивали из постелей и без объяснений выгоняли на улицу.

«Я думала, повторяются события 15-летней давности, – вспоминает пенсионерка Дарья Шабанова. – Они действовали как звери. Вламывались в комнаты, выбивали окна и давали пять минут на то, чтобы собрать пожитки и выйти на улицу».

Ее успокаивает муж Васкан Бигнян. Они познакомились в 1965 году. Дарья работала дамским парикмахером, Васкан – товароведом. У него была семья. Дарья тоже была замужем. Целый год они встречались тайно. А потом решили жить вместе, несмотря на сопротивление родственников.

«Мы жили как в раю. У нас было все, – вспоминают старики. – А потом начался этот кошмар, и мы приехали в столицу СССР без копейки в кармане. Но не отчаялись. И начали жить заново. А теперь все повторилось».

Через несколько дней после погрома первый корпус общежития снесли. Те, кому некуда было идти, заселились во второй корпус. Но это здание тоже намечено под снос. Теперь в нем в ожидании очередного милицейского погрома живут 22 русские семьи и 110 беженцев и вынужденных переселенцев из Азербайджана. Живут и враждуют между собой, считая квадратные метры занятых комнатушек. А вокруг дома уже появился точно такой же заборчик, как и перед сносом первого.

«Они повыбивали двери и вселились в наш дом», – жалуется Валентина Кулбаева.

«Людям идти некуда, – кипятится Алла Гризоян, – куда мы пойдем с детьми? Нас предали пятнадцать лет назад и продолжают предавать! И нам в отличие от вас квартир не дают».

«Да уж, предложили мне квартиру, – рассказывает Людмила Федотова. – Поехала, посмотрела. А там дом еще только строится. Вместо 14 этажей пока построено только шесть. Хорошо я ордер на вселение не подписала. А то бы уже ночевала на улице!»

Впрочем, в ее каморке ничуть не теплее. Здание отрезали от отопления. А я смотрю на желтые разводы на потолке. Потом они начинают набухать, и вода ручьем течет по стенам.

«У нас здесь везде так. Водопроводные и канализационные трубы в здании уже давно проржавели, – объясняет Людмила и начинает ругать власти, а потом по привычке переходит на армян. – Без них было лучше».

«Только мешают они нам за свои права бороться. Быстрее бы им жилье дали! – утверждает Гризоян. – А мы никуда не поедем. И если пятого октября начнется принудительное выселение, то мы останемся тут и разобьем палатки».

Когда мы вышли из общежития на улицу, то пыльный московский бензиновый воздух показался необычайно свежим. Со стороны обшарпанное здание общежития напомнило тонущий корабль, на котором каждый член экипажа старается спасти только себя и будет рад, если первым захлебнется его сосед.

http://www.newizv.ru/news/?id_news=12621&date=2004-10-04

_______________________

статья 2004-10-04, кто нить может дать инфо на счет этой проблемы? наш САР этим занялся? что там вообще щас творится?