Матфея 17 глава.
«По прошествии дней шести», на седьмой день полный возвел троих на гору. И явил Себя во славе, как есть, как надлежит быть в конце времен, как скрыто от людей пока.
И, вот, видение ученикам – Моше (Моисей) и Эйлияу (Илия).
«Хорошо здесь быть». И хорошо бы сохранить это сладостное видение, построить шалаши. Схватить вечность, уцепиться за нее, упокоиться в ней преждевременно и не стремиться уже ни к чему.
Шалаши (временные строения суть) – для кого? Для тех, кто в видении предстал. Для сущностей духовных. Бренный помышляет о бренном.
И так помышляет, что из вида упускает – Царя в вечности прославленного. Для такого человека, жаждущего вечность присвоить, что Моше, что Эйлияу, что Йешуа (Иисус) – все на пользу и к комфорту, удобства для.
И вот глас с неба, который говорит о Сыне одном. И Сын их укрепляет после перенесенного испуга. И одно время не видят никого уже, кроме «одного Иисуса».
И Йешуа Сам разъясняет смысл происшедшего, говоря «никому не сказывайте, доколе Сын не воскреснет из мертвых». Сын – Божий, человеческий в одном лице.
Но даже прошедшим такой опыт видения все одно нелегко оторваться от нажитых представлений религиозных и упускают снова -- Сына.
Им интересно, как быть с Эйлияу, «который должен придти прежде». Сын снова вне поля зрения, хотя рядом с ними все еще. Не-преображенные не видят преображенного, и видеть не могут.
Йешуа говорит, что да, Эйлияу должен прийти (в будущем времени и на иврите и на грабаре) и все установить (устроить, вернуть). И исходя из их представлений говорит, что пришел уже Эйлияу и не узнали его, и «поступили с ним, как хотели» (!). И с Сыном поступят так, потому что не видят Сына и видеть не могут, как не дано, не достойны по причине нечистоты сердца, не-готовности. Как думают о своем.
И ученики «поняли» (подумали, решили в себе), что «говорил об Иоанне Крестителе». Как же с будущим временем, которое употребляет Йешуа? Пожалуй, Йешуа говорит и делает без привязки ко времени, как понимает его человек и снисходит к тому, чтобы говорить с учениками на их языке человеческом.
Снисходит и в том, чтобы исцелять просящих, когда Его цель – взывать к душам.
И снова Он говорит о крестных муках и воскресении, чтобы на память пришло им потом и имели спасение могли иметь по вере изобилующей. «И они весьма опечалились». Как снова думали о своем. Они озадачены, кому быть должно большим в Царстве, а Учитель о смерти говорит. Аспект смерти отмечаем здесь только, потому что до воскресения ученикам не дойти пока и до самого конца, до самого воскресения.
Но он снисходит, чтобы не было соблазна, и даже согласен подать по слову Шимона (Симона) Петра уплатить – начальствующим от Храма. Сын платит подать земному начальству.
Он готов на любые жертвы дабы человек уверовал в Сына и мог узреть Его.
Потому что все, что не в Сыне, -- в сторону, мимо, к блужданиям, к погибели, к отходу от Источника жизни, не про нас будет сказано.
На горе преображения стоит Сын. Он жаждет, чтобы узрели. Потому что Сын – от Отца и вся полнота Истины (в этом).
