Пуся_К

не угадаете

Ну -с Барбитка, приступим. Рассказывай, как зовут где учишься?

Джонни Деп(Пираты карибского моря)

Я нелюблю_когда перед_носом револьвер_летает(со злостью сказала она)

Кому помочь с этим делом?

Ага, как не посмотрю, блондинки с голубыми глазами Все такие красавицы, вообще

Здрасте. Дела прекрасно. С самого начала, нет всегда в первую очередь наблюдаю за людьми, а потом уже начинаю общаться, так что адаптация проходит постепенно. Смотря, что за человек, если он мне интересен, то я по любому найду с ним общие темы и буду поддерживать разговор. Хм, интересный вопрос сама удивляюсь, не впадала ни разу. А может просто не было случая чтобы «впасть».

Я рада, что всё закончилось хорошо, преступников поймали, киргиз живой, жаль, что такие случаи редки, и люди не всегда рвутся помогать, своим согражданам.

Хорошего в этом маловато , т.к. если судить по статье, то они не напали на него, а следовательно не было никакой самообороны, срок дадут приличный, но хоть отомстил, за многих.

Но она отказала_ему (сказав, что он не в её вкусе )

ШАГАНЭ Ночь нарядно звездами расцвечена, Ровно дышит спящий Ереван... Возле глаз собрав морщинки-трещины, Смотрит в синий мрак седая женщина - Шаганэ Нерсесовна Тальян. Где-то в небе мечутся зарницы, Словно золотые петухи. В лунном свете тополь серебрится, Шаганэ Нерсесовне не спится, В памяти рождаются стихи: "В Хороссане есть такие двери, Где обсыпан розами порог. Там живет задумчивая пери. В Хороссане есть такие двери, Но открыть те двери я не мог". Что же это: правда или небыль? Где-то в давних, призрачных годах: Пальмы, рыба, сулугуни с хлебом, Грохот волн в упругий бубен неба И Батуми в солнечных лучах... И вот здесь-то в утренней тиши Встретились Армения с Россией - Черные глаза и голубые, Две весенне-трепетных души. Черные, как ласточки, смущенно Спрятались за крыльями ресниц. Голубые, вспыхнув восхищенно, Загипнотизировали птиц! Закружили жарко и влюбленно, Оторвав от будничных оков, И смотрела ты завороженно В "голубой пожар" его стихов. И не для тумана иль обмана В той восточной лирике своей Он Батуми сделал Хороссаном - Так красивей было и звучней. И беда ли, что тебя, армянку, Школьную учительницу, вдруг Он, одев в наряды персиянки, Перенес на хороссанскнй юг! Ты на все фантазии смеялась, Взмыв на поэтической волне, Как на звездно-сказочном коне. Все равно! Ведь имя же осталось: - Шаганэ! "В Хороссане есть такие двери, Где обсыпан розами порог. Там живет задумчивая пери. В Хороссане есть такие двери, Но открыть те двери я не мог". Что ж, они и вправду не открылись. Ну а распахнись они тогда, То, как знать, быть может, никогда Строки те на свет бы не явились. Да, он встретил песню на пути, Тут вскипеть бы яростно и лихо! Только был он необычно тихим, Светлым и торжественным почти... Шаганэ... "Задумчивая пери"... Ну а что бы, если в поздний час Ты взяла б и распахнула двери Перед синью восхищенных глаз?! Можно все домысливать, конечно, Только вдруг с той полночи хмельной Все пошло б иначе? И навечно Две дороги стали бы одной?! Ведь имей он в свой нелегкий час И любовь, и дружбу полной мерой, То, как знать, быть может, "Англетера"... Эх, да что там умничать сейчас! Ночь нарядно звездами расцвечена, Ровно дышит спящий Ереван... Возле глаз собрав морщинки-трещины, Смотрит в синий мрак седая женщина - Шаганэ Нерсесовна Тальян... И, быть может, полночью бессонной Мнится ей, что расстояний нет, Что упали стены и законы И шагнул светло и восхищенно К красоте прославленный поэт! И, хмелея, кружит над землею Тайна жгучих, смолянистых кос Вперемежку с песенной волною Золотых есенинских волос!..

ВЕЧЕР В ЕРЕВАНЕ Осенний вечер спит в листве платана, Огни реклам мигают на бегу, А я в концертном зале Еревана В каком-то жарком, радостном тумане Кидаю душу - за строкой строку. И как же сердцу моему не биться, Когда, вдохнув как бы ветра веков, Я нынче здесь, в заоблачной столице Армении - земли моих отцов. А во втором ряду, я это знаю, Сидит в своей красивой седине Воспетая поэтом Шаганэ, Та самая... реальная... живая... И тут сегодня в зареве огней Вдруг все смешалось: даты, дали, сроки... И я решаюсь: я читаю строки, О нем стихи читаю и о ней. Я написал их двум красивым людям За всплеск души, за песню, за порыв И, ей сейчас все это посвятив, Волнуюсь и не знаю, что и будет?! В битком набитом зале тишина. Лишь чуть звенит за окнами цикада. И вот - обвал! Гудящая волна! И вот огнем душа опалена, И вот уж больше ничего не надо! Да, всюду, всюду чтут учителей! Но тут еще иные счет и мера, И вот букет, размером с клумбу сквера, Под шум и грохот я вручаю ей! А ей, наверно, видится сейчас Батумский берег, чаек трепетанье, Знакомый профиль в предвечерний час, Синь моря с васильковой синью глаз, Последнее далекое свиданье. Вот он стоит, простой, русоволосый, К тугому ветру обернув лицо. И вдруг, на палец накрутивши косу Смеется: "Обручальное кольцо!" Сказал: "Вернусь!" Но рощи облетели. Грустил над морем черноокий взгляд. Стихи, что красоту ее воспели, К ней стаей птиц весною прилетели, Но их хозяин не пришел назад. Нет, тут не хворь и не души остуда, И ничего бы он не позабыл! Да вот ушел в такой предел, откуда Еще никто назад не приходил... Шумит в концертном зале Еревана Прибой улыбок, возгласов и фраз. И, может быть, из дальнего тумана Он как живой ей видится сейчас... Что каждый штрих ей говорит и значит? Грохочет зал, в стекле дробится свет. А женщина стоит и тихо плачет, Прижав к лицу пылающий букет. И в этот миг, как дорогому другу, Не зная сам, впопад иль невпопад, Я за него, за вечную разлуку Его губами ей целую руку - "За все, в чем был и не был виноват".

КРИСТИНА Влетела в дом упругим метеором И от порога птицею - ко мне, Смеясь румянцем, зубками и взором, Вся в юности, как в золотом огне. Привычно на колени забралась: - Вон там девчонки спорят за окошком! Скажи мне: есть космическая связь? И кто добрей: собака или кошка?! Я думаю, я мудро разрешаю И острый спор, и вспыхнувший вопрос, А сам сижу и восхищенно таю От этих рук, улыбок и волос. Подсказываю, слушаю, разгадываю Ее проблем пытливых суету И неприметно вкладываю, вкладываю В ее сердчишко ум и доброту. Учу построже к жизни приглядеться, Не все ведь в мире песни хороши. И сам учусь распахнутости сердца И чистоте доверчивой души. Все на земле имеет осмысленье: Печали, встречи, радости борьбы, И этой вот девчонки появленье, А если быть точнее, то явленье Мне был как перст и высший дар судьбы. Бегут по свету тысячи дорог. Не мне прочесть все строки этой повести, Не мне спасти ее от всех тревог, Но я хочу, чтоб каждый молвить мог, Что в этом сердце все живет по совести! Пусть в мире мы не боги и не судьи, И все же глупо жить, чтобы коптеть, Куда прекрасней песней прозвенеть, Чтоб песню эту не забыли люди. И в этом свете вьюги и борьбы, Где может разум попирать невежда, Я так тебе хочу большой судьбы, Мой вешний лучик, праздник и надежда! И я хотел бы, яростно хотел В беде добыть тебе живую воду, Стать мудрой мыслью в многодумье дел И ярким светом в злую непогоду! И для меня ты с самого рожденья Не просто очень близкий человек, А смысл, а сердца новое биенье, Трудов и дней святое продолженье - Живой посланник в двадцать первый век! Темнеет... День со спорами горячими Погас и погрузился в темноту... И гном над красновидовскими дачами Зажег лимонно-желтую луну. В прихожей дремлют: книжка, мячик, валенки, Мечты зовут в далекие края. Так спи же крепко, мой звоночек маленький, Мой строгий суд и песенка моя... И я прошу и небо, и долины, Молю весь мир сквозь бури и года: Пусть над судьбой Асадовой Кристины, Храня от бед, обманов и кручины, Горит всегда счастливая звезда!

А сколько он берёт ?,мне тут выпускное нужно шить

Вот, прижала Дарья забываю, постить её стихи Скорость Снова дождь осенний моросит, Его струи - словно капли слёз. Пелена туманная висит, Вдоль дороги - призраки берёз. Вновь дорога убегает вдаль, Под колёса стелится стрелой. Фары разгоняют вновь печаль Что слилась с неясной полумглой. Шелест шин - как шёпоты ветров, Из динамиков - гитары слабый стон, Встречных фар, как отблески костров Свет огней летит в моё окно. В пол педаль, в крови адреналин, Пульс, взбешённый дробью по вискам Рёв мотора - словно гул турбин, Ток по руль сжимающим рукам. Кто сказал, что скорость - это яд? Только в ней живёт моя душа Когда вновь колёса в ночь летят Когда звёзды падают, дрожа Этот яд я буду пить всегда, Чтоб с дороги раньше не сойти. И когда - ни будь, сверкнёт моя звезда Где - ни будь в конце всего пути

* * * Когда мне говорят о красоте Восторженно, а иногда влюбленно, Я почему-то, слушая, невольно Сейчас же вспоминаю о тебе. Когда порой мне, имя называя, О женственности чьей-то говорят, Я снова почему-то вспоминаю Твой мягкий жест, и голос твой, и взгляд. Твои везде мне видятся черты, Твои повсюду слышатся слова, Где б ни был я - со мною только ты, И, тем гордясь, ты чуточку права. И все же, сердцем похвалы любя, Старайся жить, заносчивой не став: Ведь слыша где-то про сварливый нрав, Я тоже вспоминаю про тебя... Эдуард Асадов. Остров Романтики. Москва: Молодая гвардия, 1969.

ДРЕВНЕЕ СВИДАНИЕ В далекую эру родной земли, Когда наши древние прародители Ходили в нарядах пещерных жителей, То дальше инстинктов они не шли, А мир красотой полыхал такою, Что было немыслимо совместить Дикое варварство с красотою, Кто-то должен был победить. И вот, когда буйствовала весна И в небо взвивалась заря крылатая, К берегу тихо пришла она — Статная, смуглая и косматая. И так клокотала земля вокруг В щебете, в радостной невесомости, Что дева склонилась к воде и вдруг Смутилась собственной обнаженности. Шкуру медвежью с плеча сняла, Кроила, мучилась, примеряла, Тут припустила, там забрала, Надела, взглянула и замерла: Ну, словно бы сразу другою стала! Волосы взбила над головой. На шею повесила, как игрушку, Большую радужную ракушку И чисто умылась в воде речной. И тут, волосат и могуч, как лев, Парень шагнул из глуши зеленой, Увидел подругу и, онемев, Даже зажмурился, потрясенный. Она же, взглянув на него несмело, Не рявкнула весело в тишине И даже не треснула по спине, А, нежно потупившись, покраснела... Что-то неясное совершалось... Он мозг неподатливый напрягал, Затылок поскребывал и не знал, Что это женственность зарождалась! Но вот в ослепительном озаренье Он быстро вскарабкался на курган, Сорвал золотой, как рассвет, тюльпан И положил на ее колени! И, что-то теряя привычно-злое, Не бросился к ней без тепла сердец, Как сделали б дед его и отец, А мягко погладил ее рукою. Затем, что-то ласковое ворча, Впервые не дик и совсем не груб, Коснулся губами ее плеча И в изумленье раскрытых губ... Она пораженно взволновалась, Заплакала, радостно засмеялась, Прижалась к нему и не знала, смеясь, Что это на свете любовь родилась! Эдуард Асадов. Зарницы войны. Повесть. Стихи. Поэмы. Москва: Военное изд-во, 1989. Э. Асадов Страница автора: стихи, статьи. СТИХИЯ: крупнейший архив русской поэзии

МНЕ УЖЕ НЕ ШЕСТНАДЦАТЬ, МАМА! Ну что ты не спишь и все ждешь упрямо? Не надо. Тревоги свои забудь. Мне ведь уже не шестнадцать, мама! Мне больше! И в этом, пожалуй, суть. Я знаю, уж так повелось на свете, И даже предчувствую твой ответ, Что дети всегда для матери дети, Пускай им хоть двадцать, хоть тридцать лет И все же с годами былые средства Как-то меняться уже должны. И прежний надзор и контроль, как в детстве, Уже обидны и не нужны. Ведь есть же, ну, личное очень что-то! Когда ж заставляют: скажи да скажи! - То этим нередко помимо охоты Тебя вынуждают прибегнуть к лжи. Родная моя, не смотри устало! Любовь наша крепче еще теперь. Ну разве ты плохо меня воспитала? Верь мне, пожалуйста, очень верь! И в страхе пусть сердце твое не бьется, Ведь я по-глупому не влюблюсь, Не выйду навстречу кому придется, С дурной компанией не свяжусь. И не полезу куда-то в яму, Коль повстречаю в пути беду, Я тотчас приду за советом, мама, Сразу почувствую и приду. Когда-то же надо ведь быть смелее, А если порой поступлю не так, Ну что ж, значит буду потом умнее, И лучше синяк, чем стеклянный колпак. Дай твои руки расцеловать, Самые добрые в целом свете. Не надо, мама, меня ревновать, Дети, они же не вечно дети! И ты не сиди у окна упрямо, Готовя в душе за вопросом вопрос. Мне ведь уже не шестнадцать, мама. Пойми. И взгляни на меня всерьез. Прошу тебя: выбрось из сердца грусть, И пусть тревога тебя не точит. Не бойся, родная. Я скоро вернусь! Спи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи! Эдуард Асадов. Остров Романтики. Москва: Молодая гвардия, 1969. Э. Асадов Страница автора: стихи, статьи. СТИХИЯ: крупнейший архив русской поэзии

ОБИДНАЯ ЛЮБОВЬ Пробило десять. В доме тишина. Она сидит и напряженно ждет. Ей не до книг сейчас и не до сна, Вдруг позвонит любимый, вдруг придет?! Пусть вечер люстру звездную включил, Не так уж поздно, день еще не прожит. Не может быть, чтоб он не позвонил! Чтобы не вспомнил - быть того не может! "Конечно же, он рвался, и не раз, Но масса дел: то это, то другое... Зато он здесь и сердцем и душою". К чему она хитрит перед собою И для чего так лжет себе сейчас? Ведь жизнь ее уже немало дней Течет отнюдь не речкой Серебрянкой: Ее любимый постоянно с ней - Как хан Гирей с безвольной полонянкой. Случалось, он под рюмку умилялся Ее душой: "Так преданна всегда!" Но что в душе той - радость иль беда? Об этом он не ведал никогда, Да и узнать ни разу не пытался. Хвастлив иль груб он, трезв или хмелен, В ответ - ни возражения, ни вздоха. Прав только он и только он умен, Она же лишь "чудачка" и "дуреха". И ей ли уж не знать о том, что он Ни в чем и никогда с ней не считался, Сто раз ее бросал и возвращался, Сто раз ей лгал и был всегда прощен. В часы невзгод твердили ей друзья: - Да с ним пора давным-давно расстаться. Будь гордою. Довольно унижаться! Сама пойми: ведь дальше так нельзя! Она кивала, плакала порой. И вдруг смотрела жалобно на всех: - Но я люблю... Ужасно... Как на грех!.. И он уж все же не такой плохой! Тут было бесполезно препираться, И шла она в свой добровольный плен, Чтоб вновь служить, чтоб снова унижаться И ничего не требовать взамен. Пробило полночь. В доме тишина... Она сидит и неотступно ждет. Ей не до книг сейчас и не до сна: Вдруг позвонит? А вдруг еще придет? Любовь приносит радость на порог. С ней легче верить, и мечтать, и жить. Но уж не дай, как говорится, бог Вот так любить! Эдуард Асадов. Остров Романтики. Москва: Молодая гвардия, 1969.

СЛОВО О ЛЮБВИ Любить — это прежде всего отдавать. Любить — значит чувства свои, как реку, С весенней щедростью расплескать На радость близкому человеку. Любить — это только глаза открыть И сразу подумать еще с зарею: Ну чем бы порадовать, одарить Того, кого любишь ты всей душою?! Любить — значит страстно вести бои За верность и словом, и каждым взглядом, Чтоб были сердца до конца свои И в горе и в радости вечно рядом. А ждет ли любовь? Ну конечно, ждет! И нежности ждет и тепла, но только Подсчетов бухгалтерских не ведет: Отдано столько-то, взято столько. Любовь не копилка в зашкафной мгле. Песне не свойственно замыкаться. Любить — это с радостью откликаться На все хорошее на земле! Любить — это видеть любой предмет, Чувствуя рядом родную душу: Вот книга — читал он ее или нет? Груша... А как ему эта груша? Пустяк? Отчего? Почему пустяк?! Порой ведь и каплею жизнь спасают. Любовь — это счастья вишневый стяг, А в счастье пустячного не бывает! Любовь — не сплошной фейерверк страстей. Любовь — это верные в жизни руки, Она не страшится ни черных дней, Ни обольщений и ни разлуки. Любить — значит истину защищать, Даже восстав против всей вселенной. Любить — это в горе уметь прощать Все, кроме подлости и измены. Любить — значит сколько угодно раз С гордостью выдержать все лишенья, Но никогда, даже в смертный час, Не соглашаться на униженья! Любовь — не веселый бездумный бант И не упреки, что бьют под ребра. Любить — это значит иметь талант, Может быть, самый большой и добрый. И к черту жалкие рассужденья, Все чувства уйдут, как в песок вода. Временны только лишь увлеченья. Любовь же, как солнце, живет всегда! И мне наплевать на циничный смех Того, кому звездных высот не мерить. Ведь эти стихи мои лишь для тех, Кто сердцем способен любить и верить! Эдуард Асадов. Зарницы войны. Повесть. Стихи. Поэмы. Москва: Военное изд-во, 1989.

Но я так поняла она отправила, мне кажется она его Heqhine могла отправить?

фу я как вспомню на евровидении турчанку,жуть

Без Пуси никуда Но он же_Бонд (его ботинки оснащены специальными магнитами, которые позволяют не падать) :lol: