Вокруг романа Франца Верфеля

[Pandukht]

Левон МИКАЕЛЯН

ОТКРЫТАЯ КНИГА

Взгляд с вершины Муса-дага

На днях СМИ в очередной раз распространили информацию интернет-сайта Hollyscoop о том, будто Мел Гибсон и Сильвестр Сталлоне отказались от участия в фильме по роману Франца Верфеля "Сорок дней Муса-дага". Наши сомнения в достоверности информации вызваны тем, что подобные сообщения в последние годы появляются с завидной регулярностью, в то время как никаких конкретных сообщений о намерении снять фильм по роману Верфеля с участием упомянутых суперзвезд вообще не поступало. Во всех случаях ситуация вскоре прояснится. Между тем полученная информация, независимо от ее убедительности, наводит на размышления и вызывает в памяти исторические ассоциации, которые и сегодня более чем актуальны и поучительны.

Почему человек искусства взялся за оружие

Геноцид армян и его отражение в искусстве, в частности в киноискусстве - тема огромная, и мы к ней здесь не смеем даже прикоснуться. Напомним только, что Геноцид армян в Османской империи был и геноцидом армянского искусства и культуры, проявившимся не только в уничтожении памятников искусства и культуры и их творцов, но и в пресечении по возможности любых попыток воссоздать и осудить средствами искусства реальные события тех лет.

Примеров - масса, на эту тему написаны сотни статей и монографий. Приведем только один практически неизвестный, но потрясающий своей убедительностью факт. Гурген Яникян, в 80-летнем возрасте застреливший в Санта-Барбаре двух турецких дипломатов, в ходе судебного процесса обвинил в совершенном им террористическом акте не только турок, которые убили десятки его родных, зарубили на его глазах топором старшего брата, но и американских чиновников, которые не позволили ему довести до конца задуманную еще в юности "месть" - снять фильм о Геноциде и показывать его бесплатно в главных столицах мира. Ему так и не дали завершить работу над фильмом, в который он вложил десятки лет жизни и миллионы долларов. 20-часовой уже отснятый материал так и не был использован. Не сумев отомстить присущими ему как человеку искусства методами, Гурген Яникян вынужденно взялся за оружие. Заметим также, что его соратником и единомышленником в Голливуде был знаменитый Рубен Мамулян, но и это не помогло.

Упоминание в информации имени Франца Верфеля и его великого романа вводит наш разговор в определенное русло, которого мы по возможности будем придерживаться, надеясь, что читатель нам простит некоторую несвязность повествования, обусловленную обилием материала и обширностью темы.

Профессор Гарвардского университета Джеймс Рассел, как он сам себя представляет, "американский еврейский ученый, сионист, посвятивший свою жизнь изучению армянской культуры", 20 апреля 2008 года поместил в израильской газете "Гаарец" статью "С горы Арарат", которая содержит такие строки:

"Упорная решимость оставаться самими собой и быть свободными сделала армян объектом страха и ненависти в распадающейся Османской империи. В ходе Первой мировой войны они пережили первый в XX веке геноцид, термин, введенный несколько лет спустя еврейским юристом с целью дать юридическое определение этому беспрецедентному преступлению. Горстка людей из армянских сел Муса-дага, горы на средиземноморском побережье Турции к северу от современной границы с Сирией, сражалась с несколькими турецкими армиями, пока корабли французского флота не спасли выживших.

За год до прихода Гитлера к власти австрийский еврей Франц Верфель опубликовал свой роман "Сорок дней Муса-дага". Нацисты запретили его, популярный автор бежал в Соединенные Штаты. В 1939 г. немецкий диктатор заверил своих генералов, что так же, как никто не помнит об армянах, так и немцы, что бы они ни совершили в Польше, никогда не будут наказаны за это. В 1942г., когда вермахт наступал в Северной Африке, некоторые лидеры догосударственной еврейской общины в Израиле даже обсуждали подготовку к последнему бою на горе Кармел по модели не Масады, но Муса-дага...

Америка, напуганная "красной угрозой" и стремящаяся наладить хорошие отношения со стратегически важной Турцией, действительно забыла об армянах. В 1935 г. Госдепартамент, присоединившись к турецкому давлению, даже заставил компанию MGM в Голливуде прекратить работу над экранизацией книги Верфеля" (www.haaretz.com/hasen/spages/936898.html).

Статья г-на Рассела, безусловно, заслуживает отдельного серьезного разговора, однако здесь мы ограничимся лишь приведенной цитатой, не комментируя даже содержащиеся в ней неточности. Важна констатация фактов, в частности огромной популярности книги Верфеля в еврейской среде, вопроса, которым, насколько нам известно, никто специально не занимался. Между тем сегодня очевидно, что вопрос этот довольно "деликатный", ибо для многих роман Верфеля неприемлем не только как блестящее и несомненное свидетельство Геноцида, но и как произведение, выявившее в те десятилетия определенную духовную близость между армянами и евреями как народов со схожей судьбой. Этот второй "грех" Франца Верфеля для некоторых его сегодняшних толкователей (в том числе и еврейских) гораздо более тяжек, нежели первый. Примеров - тьма, но мы обратимся к "первоисточнику", удивительному документу 20-летней давности.

Заявление 100-летнего провокатора

11 октября 1989 года Альберт Дж. Эмейтью (Albert J. Amateau) предстал перед нотариусом штата Калифорния и сделал заявление, целью которого было воспрепятствовать принятию Конгрессом США представленного сенатором Робертом Доулом предложения об объявлении 24 апреля 1990 г. "Национальным днем памяти" - 75-й годовщины Геноцида армян 1915-1923 гг.

А. Э. в этот момент шел уже 101-й год, так что ему, естественно, было что вспомнить. Он, к примеру, с удовольствием вспоминает, как в 1905 г., будучи учащимся Американского колледжа в Измире, подружился со студентами армянского происхождения, которые по ошибке (из-за фамилии) принимали его за христианина и француза и свободно при нем обсуждали вопросы, связанные с их участием в тайных армянских организациях.

Как он распоряжался информацией, полученной благодаря извечной наивности армян, г-н Эмейтью прямо не пишет, однако в заявлении его есть такие сроки: "Я был свидетелем полицейского рейда в армянскую церковь, я видел, как оттуда вывезли целый грузовик оружия и боеприпасов. Арестовали пятерых священников и других армян, находившихся в церкви на момент рейда, среди которых было несколько учащихся нашего колледжа". Случайно ли и 85 лет спустя А. Э. словно оправдывается: "Я не воспринимал всерьез разоблачение наших учащихся"? На самом же деле в действительности все, конечно, было более чем "всерьез". Но ни о каком раскаянии и речи быть не может, ибо он "не мог понять политики армян, которые хотят организовать восстание против страны, предоставившей нацменьшинствам право исповедовать свою собственную религию, создавать школы, где занятия проводятся на их родном языке". Короче говоря, неблагодарные армяне получили по заслугам.

Процитируем кусочек текста, непосредственно касающийся нашей темы: "Армянские террористы в США и их обманутые друзья совершили покушение на сотрудников турецкого консульства, предположительно, в знак мести за якобы резню армян 1915 года. Их вдохновители, руководители и даже наш губернатор Калифорнии не высказали своего неодобрения и своим молчанием фактически одобрили эти покушения... Им также удалось, хвастаясь миллионом армянских голосов (избирателей), повлиять на представителей штата, чтобы тема геноцида легла в основу фильма".

А. Э. говорит туманно, но нам понятно, что он имеет в виду, в частности, уже упомянутого нами Гургена Яникяна и упомянутый Дж.Расселом запрет на экранизацию книги Верфеля. И он очень хорошо знает, о чем говорит, ведь, как сказано в его посмертном некрологе, А. Э. в 1930-е годы "работал в голливудской киноиндустрии в сфере дубляжа и субтитрования".

Мы не будем останавливаться на приводимых А. Э. аргументах отрицания Геноцида армян в Османской империи, которым посвящена большая часть Заявления, это уведет нас в сторону от основной темы, и обратимся к заключительному разделу заявления А. Э., ради которого, собственно, мы и вспомнили о нем 20 лет спустя.

"Мой друг Франц Верфель из Вены написал книгу "Сорок дней Муса-дага" (THE 40 DAYS AT MUSA DAGH), в которой описывается массовое истребление армян османскими турками. Об этих истреблениях ему рассказал епископ Армянской церкви в Вене, и Франц Верфель никогда не сомневался в рассказанном епископом. Он сам не исследовал того, о чем писал. Годы спустя, когда нейтральными исследователями были установлены истинные факты о Муса-даге, которые никогда не опровергались армянами, Верфель обнаружил, что был обманут своим другом епископом, который рассказал ему сфабрикованную историю. Верфель признался мне, что он испытывает чувство стыда и раскаяния за то, что написал книгу, в которой он обвинил Османскую империю в агрессии и терроре" (www.tallarmeniantale.com/amateau.htm) .

Ради этих строк, возможно, и написано само заявление. Ведь наверняка на американских конгрессменов, многие из которых, как известно, еврейского происхождения, огромное впечатление оказала некогда прочитанная книга Франца Верфеля. Возможно, даже большее, чем все остальные аргументы. Конечно, мы за последние годы убедились, что для многих политиков (и не только в США) признание или непризнание Геноцида - это прежде всего вопрос прагматического расчета и политической конъюнктуры, однако очевидно и то, что талантливая книга, написанная к тому же еврейским писателем, была и остается для них серьезнейшим аргументом. Но вот нашелся другой еврей, к тому же раввин, который вознамерился спустя полвека после смерти Верфеля развенчать казавшийся незыблемым авторитет как самого писателя, так и его книги.

Признания Франца Верфеля

Надо ли доказывать, что эти несколько строк - сплошная ложь? Чего стоит хотя бы утверждение, будто роман написан на основе только лишь рассказа венского епископа. Эту ложь в первую очередь опровергают многочисленные признания самого Верфеля: "Идея написать об армянах возникла у меня во время Первой мировой войны, когда, читая европейские газеты, я познакомился с трагедией армянского народа. Я настолько был потрясен, что решил представить все это человечеству историческим романом". Со слов самого Верфеля известно также, что в 1929 году, путешествуя по Востоку, он встретил в Сирии армянских детей, спасшихся от Геноцида. Встреча эта, рассказы детей так потрясли его, что, вернувшись из путешествия, он незамедлительно приступил к работе над романом. "Для того, чтобы написать этот роман, я за 3 года прочел у венских мхитаристов сотни томов и восемь месяцев работал день и ночь. Один раз переработал и отредактировал роман и трижды его переписал", - свидетельствует сам Верфель.

Безусловно, существуют несомненные свидетельства того, как, когда и с чьей помощью писал Верфель свой роман, однако не будем тратить время на опровержение абсурдных домыслов, достаточно перечитать роман (пользуясь случаем, настоятельно советуем всем сделать это), чтобы еще раз убедиться, что подобную эпопею, насыщенную огромным количеством исторических и бытовых реалий, глубочайшими философскими и психологическими наблюдениями, написать с чьих-то слов невозможно. Это очевидно.

Гораздо более опасен в этом смысле другой вымысел А. Э. - о якобы "раскаянии" Верфеля. Это как раз тот случай, когда ложь, казалось бы, опровергнуть невозможно.

Но поверить в нее еще труднее. Предположим, Верфель каким-то образом убедился, что написал лживую книгу. Можно не сомневаться, что для такого честного художника, каким был Верфель, это стало бы не только творческой, но и жизненной катастрофой. И вот он делится этим потрясающим откровением не с членами семьи, не со своим ближайшим окружением - а это не только многолетние друзья, но и выдающиеся представители немецкой культуры еврейского происхождения, назовем только Томаса и Генриха Маннов (отметим, что в данном случае именно Томас Манн был бы более чем заинтересованным собеседником, ведь он был одним из членов созданного Й. Лепсиусом Германо-армянского общества), в том числе и еврейского происхождения - Лиона Фейхтфангера, Бруно Франка, Арнольда Шенберга, не с окружавшими его армянами, а с "другом"-армянофобом, который десятилетия молчал об этом сенсационном открытии, чтобы в нужный момент, когда все возможные свидетели уже умерли, поведать о нем американским конгрессменам. Можно не сомневаться, что, если бы Верфель действительно убедился в своем невольном обмане, он тут же объявил об этом публично, приостановил дальнейшее распространение книги (а она продолжала распространяться на десятках языках), отказался от полученных за нее премий и т. д. Ничего подобного сделано не было.

Если кто-то может подумать, что Франц Верфель исповедовался перед смертью А. Э. как раввину, своему духовнику, то и эту версию следует отмести категорически, ибо, как известно, с разрешения семьи Верфель был похоронен по христианскому обряду (www.bernadette-of-lourdes.co.uk/song-of-bernadette-authors.htm). А истинного духовного друга семьи Верфеля называет Томас Манн: "У меня разрывалась грудь, когда я стоял у гроба. В маленьком зале часовни пела Лотта Леман под аккомпанемент Вальтера Зоккеля. С надгробной речью выступил друг верфелевского дома аббат Мениус, который вместо Библии цитировал Данте..." А. Э. никто не упоминает. Зато известно, что у гроба стояли армяне, которые не только оставили свои воспоминания об этом событии, но через несколько лет перевезли останки Верфеля в любимую им Вену, где состоялось второе погребение.

Недостойный вклад в "золотой фонд" антиармянской пропаганды

Возможно, к некоторым утверждениям А. Э. мы еще вернемся по другим поводам, тем более что все они вошли в "золотой фонд" антиармянской пропаганды и нещадно эксплуатируются до сих пор. К примеру, следующее: "50 тысяч армян, жителей деревень Эрзерума и его окрестностей тайком поднялись на гору Муса-даг... До того как подняться на гору, они захватили сотни турок и евреев, с которыми, предположительно, были в хороших отношениях. Армяне хладнокровно убили их всех по той простой причине, что жертвы были турками и евреями". Этот гнусный бред опровергать не имеет смысла, так как общеизвестно, отметим только, что на самом деле на гору Муса поднялось население 6 армянских деревень Алеппского вилайета (около 6 тысяч человек), из которых бойцов было около 600 человек, остальные - старики, женщины, дети.

Альберт Дж. Эмейтью скончался в 1996 году в возрасте 106 лет. Все последние годы жизни он оставался страстным поборником турецко-еврейского сотрудничества и, соответственно, армяноненавистником и опровергателем факта Геноцида армян. Об этом свидетельствуют и посмертные публикации о нем. Приведем две цитаты: "В 1992 году в честь 500-летнего юбилея мирного сосуществования мусульман и евреев в Турции и других османских землях господин Эмейтью помогает основать Американское общество еврейских друзей Турции (American Society of Jewish Friends of Turkey) и избирается его почетным президентом. На протяжении последних нескольких лет Эмейтью получал награды от турецко-американских организаций" (www.sephardicstudies.org).

А издающийся в Сан-Франциско "Еврейский бюллетень", перечисляя выдающиеся заслуги покойного, особо подчеркивал, что "вопрос, который он наиболее пылко и упорно отстаивал, - приравнивание Холокоста евреев к массовой гибели армян в Османской империи" (www.tallarmeniantale.com/amateau.htm).

Антиармянская пропаганда и отрицание Геноцида берут свое начало с конца XIX века, с тех пор как в Турции массовые погромы и истребление армян обрели масштабы, которые скрыть от внимания международной общественности стало уже невозможно. С приходом к власти младотурок средства и методы осуществления Геноцида, как и его информационного обеспечения, обрели тот систематический, лженаучный характер, который с естественными коррективами сохраняется до сих пор. Эту перемену великолепно описал в своем романе Франц Верфель, вложив в уста доктора Лепсиуса следующие слова, обращенные к Энверу: "Район военных действий - вот единственный новый аргумент. Все остальное - Зейтун, государственная измена, интриги - все это уже было. Такие средства Абдул Гамид использовал мастерски, и вы хотите, чтобы армяне всему этому верили? Я старше вас, ваше превосходительство, и я уже пережил все это на месте событий. Но когда я вспоминаю прошлое, я готов многое простить старому грешнику. Он был дилетантом, невинным младенцем, если сравнить его приемы с новыми методами депортации".

По большому счету в антиармянской пропаганде со времен младотурок мало что изменилось. Разве что и они сегодня выглядят дилетантами по сравнению с создававшейся на протяжении десятилетий системой аргументации, глобальной по своим масштабам и не имеющей аналогов по затрачиваемым на нее средствам. Однако со времен Абдул Гамида неизменным остается одно - в основе всей этой аргументации лежит ложь. Только с тех времен она стала еще более чудовищной, еще более наглой, еще более (если такое может быть) аморальной.

С другой стороны, несмотря на кажущуюся изощренность антиармянской пропаганды, ее изучение на протяжении достаточно длительного времени очевидно свидетельствует, что вся она построена на нескольких мифах, источники и авторов которых установить, как правило, не составляет труда. Современные эрики фейглы, бакинские беккеры и другие "специалисты", в частности в сфере армяно-еврейских отношений, лишь переписывают классиков типа А. Э. и прибавляют к созданным ими мифам все более фантастические и все более немыслимые детали. Поэтому мы и сочли необходимым обратиться (вынужденно очень и очень кратко) к некоторым фактам его богатейшей биографии и антиармянского творчества.

Что успел осквернить "любитель воды"

О необходимости подобных исторических экскурсов говорить, казалось бы, излишне. Однако сошлемся на такой пример. 24 апреля 2008 года интернет-издание Haaretz.com поместило материал Тома Сегева под интригующим названием "Моцарт и Геноцид армян". Естественно, антиармянский. Для подтверждения своих ставших уже банальными утверждений автор статьи ссылается на буклет, изданный МИД Турции. Вот как излагает его содержание еврейский журналист: "МИД Турции приписывает "ложь" об армянской резне двум евреям - Генри Моргентау и Францу Верфелю. Моргентау был послом США в Турции, и многое из того, что мир узнал о Геноциде армян, было почерпнуто из книги, которую он написал после возвращения домой. МИД Турции осторожен в плане идентификации Моргентау как еврея, представляя его лишь как глупого пропагандиста.

Что касается Верфеля, то МИД Турции пишет, что он опубликовал книгу под названием "40 дней Муса-дага", но это всего лишь роман, который содержит правды не больше, чем фильм "Амадеус" о композиторе Сальери. Согласно этой аналогии, армяне - это Моцарт, а турки - Сальери. Но как Сальери не убивал Моцарта, так и турки не уничтожали армян. По этому поводу МИД Турции предлагает следующую информацию к размышлению: незадолго до смерти он признался, что был введен в заблуждение и сожалеет о "Муса-даге". Это обнаружилось благодаря одному из друзей Верфеля. МИД Турции при этом отмечает, что этим человеком был испанский еврей по имени Абрахам Сабар" (//www.haaretz.com/hasen/spages/914602.html) (Эрик Фейгл называет Альберта Эмейтью "Абрамом Сон Север (Abram Son Sever; корень слова "Эмейтью" в переводе означает "любитель воды", что переводится на турецкий как "Абрам Соу Север").

А буквально на прошлой неделе стало известно, что с 4 декабря 2007 года в школах Турции и в разных странах мира демонстрируется подготовленный Генеральным штабом и Министерством образования Турции "документальный" фильм, в котором "опровергается" подлинность "телеграмм, приписываемых Талаату паше", берется под сомнение содержание "Синей книги" лорда Брайса, романа "Сорок дней горы Муса", отчеты посла Моргентау, якобы сфабрикованные армянами.

Примеры живучести посеянной А. Э. лжи можно легко умножить. Она повсюду - и в псевдоисторических сочинениях на тему армянской истории, прежде всего Геноцида, и в деятельности американских еврейских организаций, противостоящих принятию армянской резолюции, не говоря уже о турецкой и азербайджанской пропаганде. Короче говоря, во всех тех сферах, которые успела осквернить грязная рука А. Э. Живучи и его измышления относительно крупнейшего гуманиста и писателя XX века Франца Верфеля и его великого романа "Сорок дней Муса-дага". Живучи, к сожалению, не только в турецких буклетах. Откройте Электронную еврейскую энциклопедию (том I, кол. 654) и прочитайте статью, посвященную Францу Верфелю, в которой подробно перечислены все более или менее значительные произведения Верфеля, вплоть до отдельных стихотворений. Перечитайте еще раз. Да, вы не ошиблись. Роман "Сорок дней Муса-дага" среди произведений Верфеля не упоминается (www.eleven.co.il/article/10899/). Изгнан так же, как в свое время из нацистской Германии.

Доносы А. Э. продолжают делать свое черное дело, и складывается впечатление, что в еврейском мире сегодня он и ему подобные фальсификаторы взяли верх над благородными Верфелями. Надеемся, это только так кажется и изгнание книги Верфеля временное. Хотелось бы знать точно. Для нас, армян, это вопрос принципиальный: ведь от того, на чьей стороне еврейство - Верфеля или А. Э. - зависят настоящие и будущие отношения между нашими народами.

[Pandukht]

Франц Верфель - "Друг Человечества"

10 сентября 1890 года в Праге в семье еврейского фабриканта родился Франц Верфель.

Предполагалось, что родился наследник и продолжатель отцовского дела, но когда он вырос, стало ясно, что Франц имеет на сей счет свое собственное мнение, которое прямо противоположно чаяниям остальных членов семьи. Это сильно расстроило отца семейства, в особенности когда обнаружилось, что вместо того чтобы старательно вписывать цифры в колонки с дебетом и кредитом, еще совсем юный Франц занимался стихотворчеством прямо на страницах бухгалтерских книг отца. Франц Верфель никогда не любил вспоминать свое детство... Двадцатилетним он уходит из отчего дома. Полный желания учиться слушает лекции в университете родной Праги, а затем Лейпцига и Гамбурга. Именно тогда и именно Верфель стал одним из зачинателей экспрессионизма в немецкой литературе. Его ранние, полные мистицизма рассказы оказали влияние на творчество Франца Кафки, как, например, пьеса "Посещение Элизиума" о пришельцах из загробного мира, но уже в том же 1911 году выходит в свет его первый сборник стихов под названием "Друг Человечества".

Тебе родным быть, человек, моя мечта!

Кто б ни был ты — младенец, негр иль акробат,

Служанки ль песнь, на звезды ли с плота

глядящий сплавщик, летчик иль солдат...

(пер. Б. Пастернака)

Верфель никогда не был пацифистом крайнего толка, напротив, он считал вооруженную борьбу достойным ответом посягателям на человеческие жизни и свободы. Позже этот трезвый взгляд на действительность становится одним из лейтмотивов к созданию шедевра о сорока днях на Муса-даге...

Впрочем, до написания романа предстояло еще прожить много лет и биться за множество своих собственных "мусадагов". Одну из этих битв он затеял, будучи призванным на срочную службу в ряды австрийской армии, где умы и сердца солдат муштровали взглядами, противоречащими его собственным. Верфель не был бы Другом Человечества, если бы не возвысил свой голос против безумия милитаризма. Результатом был арест, но именно тогда он смог опубликовать новеллу "Тамплиер", пронизанную музыкой обожествляемого им Верди. После демобилизации в 1913 году вышел в свет его второй сборник стихов "Мы существуем".

Неизвестно, как относился Верфель к такому понятию, как судьба, но крайне сложно представить себе случайным рождение Друга Человечества именно тогда, когда миру предстояло пережить две ужасающих по масштабам и жестокостям войны. Вряд ли он успел забыть тяготы армейской службы к тому времени, когда из Сараево донеслось эхо выстрела, убившего эрцгерцога Франца Фердинанда и его жену Софью. Волей судьбы ему предстояло вновь надеть ненавистную форму. Началась Первая мировая война.

Последующие три года он вынужден воевать на русском фронте, подниматься в штыковые атаки и отражать их. Во время артиллерийского обстрела прятаться под трупом погибшего товарища, чтобы затем одними только руками рыть могилку своему спасителю. Ручьями текущая кровь, холод, голод, болезни и впитавшийся в кожу трупный запах, словом, все атрибуты безжалостной войны и еще газ. Франц с каждым днем все больше и больше убеждался в том, что в дьявольском своем стремлении убить люди способны творить чудеса изобретательности... Это была не его война, это была не битва за права и свободы. В минуты затишья, в глубине сырого окопа, вооружившись карандашом и бумажкой, он вел свою собственную войну — Войну с войной, и именно в это время, почти на другом конце земли, прозвучал первый выстрел Муса-дага, который проник в его подсознание сквозь канонады чужой войны. В том страшном 15-м году вышел в свет его третий сборник стихов "Друг для друга" и была поставлена написанная годом раньше пьеса "Троянки". Все это стало возможным благодаря друзьям Франца, в частности издателю Курту Вольфу.

В 1916-м журнал "Акцион" посвящает произведениям Верфеля целый номер, и когда через год Верфель демобилизуется и прибывает в Вену, он уже известная личность. Здесь он участвует во всевозможных антивоенных акциях, и во время полицейского разгона одной из демонстраций, будучи сильно ранен, Франц спасается, забежав в вестибюль подвернувшейся гостиницы, где нежданно удостаивается сочувствия и помощи некой во всех отношениях красивой особы. Ею оказалась Альма Малер, дочь художника Шиндлера и вдова композитора Малера. В то время салон, который содержала Альма, считался одним из самых модных в Вене; сюда каждый вечер стекалась почти вся творческая элита города, среди которой было немало воздыхателей Альмы. Ее биограф не без оснований назвал ее Музой Девяти Творцов. Умная, красивая, сильная, интересная женщина манила к себе, и отчасти именно этим объяснялась популярность салона... Альма была способна сводить с ума, а Франц — сойти с ума. Впрочем, и Альма тоже была влюблена в обаятельного блондина. Франц был намного младше ее, но это не смущало их и не мешало им. В 1920-м вышел в свет "Человек из зеркала". Эта драма по праву считается одним из самых значительных произведений Верфеля. Затем была написана новелла "Не убийца, а убитый виноват". Все заглавия Верфеля говорят сами за себя, и это не случайность. Эти названия адресованы тем, кто не разделял взгляды Верфеля и не собирался читать его произведения. Потом была работа над романом "Верди", который был завершен в 1923-м, принеся автору мировую славу. Следующий роман "Однокашники" появляется спустя пять лет. Везде и всюду поиски человека в бесчеловечном мире...

И вновь в обществе возрождаются милитаристские настроения, словно все, что было, ничего не значило. И кажется уже, что бороться с этим бессмысленно и осталось лишь только печалиться перед неотвратимым... Кажется, именно тогда у Верфеля возникло желание написать о геноциде армян, и судя по его настроению, сильно сомневаюсь в том, что он собирался писать роман о героической самообороне Муса-дага. Напротив, Верфель хотел написать трагедию, в которой опыт армянского народа переносился на человечество в целом. И лишь позже, в 1929 году, объезжая Сирию, Палестину и Египет, встречаясь со свидетелями событий, нашедших спасение в этих странах, в нем снова просыпается Воин Мира, который уверен, что при самых невыносимых обстоятельствах человек должен бороться за свою жизнь, за свою свободу и за свои права, потому что это единственный способ утихомирить извергов от человечества. События, произошедшие на горе Муса-даг, отгоняют его печаль перед неотвратимым. Вот ведь одна нация, приговоренная к полному истреблению, испытавшая все муки ада, лишенная каких-либо прав и свобод, лишенная даже права ношения оружия для охраны собственной жизни, нашла же она в себе силы подняться на гору и плюнуть в лицо варварам, нашла же она возможность выжить назло своим врагам, ради собственного будущего и будущего человечества...

Следующие годы Верфель работает над романом. В венской Конгрегации мхитаристов он собирает богатейший материал и изучает историю Армении. В 1934-м роман вышел в свет и был переведен на многие языки. В Турции егое запретили. Вот она, победа над злом, значит, борьба не бессмысленна, значит, надежда — это не просто абстрактная словарная единица, но надо же было такому случиться — к власти пришел Гитлер!

Следующие пять лет Верфель — один из самых активных организаторов пацифистского движения в Австрии, но уже в 1938 году после так называемого Аншлюса (соединения Германии и Австрии) жить в Вене становится опасно и невыносимо. Франц и Альма решают уехать во Францию, но и здесь им не суждено было оставаться надолго. Скоро началась самая кровопролитная война в истории, а уже в мае 40-го немцы вошли в Париж. Ничего, кроме как бежать, не оставалось.

...Франц и Альма, Генрих Манн и его жена Нелли, сын Томаса Манна Голо, а также бежавший из концлагеря Марк Шагал перебрались поближе к франко-испанской границе в небольшой городок Перпиньян. 10 сентября они отметили день рождение Франца, а через несколько дней вся эта группа по горным тропам пробиралась через границу. Из Испании им удалось добраться до Португалии, а затем пароходом в США. Оттуда, из-за океана, Франц Верфель внимательно следил за происходящим в Европе и сердце его разрывалось на части. Миллионы его соплеменников были приговорены к истреблению и погибали в мучениях. Кровь и слезы лились рекой, и казалось, что этому уже никогда не будет конца.

Участник Первой мировой, он ясно осознавал происходящее. И все же конец войне наступил, казалось, теперь уже точно человечество наконец все поймет, все образуется и сбудется мечта Друга Человечества... 26 августа взрывная волна Хиросимы настигла его в уютном кабинете на Беверли-Хиллз — сердце не выдержало. Спустя годы армяне США и Австрии, несмотря на многие препоны, перезахоронили Франца Верфеля в Вене, тем самым исполнив его последнее желание.

Арман Ревазян

Edited September 15, 2009 by Pandukht