Галуст Гюльбенкян - «Мистер 5%»

[Pandukht]

«ГОСПОДИН 5%»

Род Гюльбенкянов происходит из славного древнего нахарарского рода. Подавляющее большинство представителей рода были коммерсантами. Они жили в Змюрнии, Константинополе, Манчестере, Лондоне, Париже, Марселе, США, Иране, Египте. Они все известны своей деятельностью на благо нации. Только в одном городке сельского типа Талас в Кесарии, в 1848 г. они построили школу Вард-Патрикян, а в 1860 г. - одноименную школу для девочек.

Начальное образование Галуст Гюльбенкян получил в школе Арамян-Унчян (Константинополь) и французской школе Сен-Жозеф. Для усовершенствования своего французского он уехал в Марсель, а затем переехал к родителям в Лондон, где в 1887 г. с отличием окончил Кингз-колледж, получив специальность архитектора. Спустя четыре года, в 1891 г., его пригласили на Кавказ - в Баку. Целый год ему покровительствовал и приобщал к нефтедобыче и нефтебизнесу... Александр Манташянц. Одного этого года хватило Г. Гюльбенкяну, чтобы написать о нефтепромыслах Баку книжку на французском и опубликовать ряд статей во французских газетах.

Эти публикации содержали настолько глубокие исследования, что министр недр Османской Турции предложил ему изучить и подготовить справку о нефтяных запасах страны и особенно района Междуречья, что Гюльбенкян и выполнил на высочайшем профессиональном уровне. Он предсказал открытие крупнейших залежей нефти в Турции, Ираке, на Аравийском полуострове и Персидском заливе и привлек к их добыче и эксплуатации европейские страны.

В 1898 г. он был назначен советником по экономике в посольствах Османской Турции, в Париже и Лондоне. В 1902 г., приняв британское подданство, Гюльбенкян привлек внимание этих стран к промышленной добыче нефти на Среднем Востоке.

В 1912 г. он создал Турецкую нефтяную компанию для эксплуатации нефтяных запасов Ирака. 35% акций компании принадлежали Национальному банку Турции, 25% - англо-голландскому концерну Ройял Датч Шелл, 25% - Германскому Дойче банк, а 15% - ему самому. Однако, такой расклад абсолютно не устраивал Великобританию, которая заставила турецкую нефтяную компанию перераспределить доли, и развязку этого запутанного узла поручили Г. Гюльбенкяну. В 1913-1914 гг., благодаря своему исключительному таланту переговорщика и дипломата, он сумел устроить так, что доля акций Национального банка Турции перешла к Англо-персидской нефтяной компании. Однако уменьшилась до 5% и его собственная доля. Эта процентная ставка осталась навсегда, и по этой причине в истории мирового бизнеса Г. Гюльбенкян остался как «господин 5%».

После Первой мировой войны началось и перераспределение экономических интересов. В 1928 г. по инициативе Г. Гюльбенкяна была создана новая нефтяная карта - знаменитая «Красная линия», по которой свою долю в Иракской нефтяной компании имели: Англо-персидская нефтяная компания, Ройял Датч шелл, Французская нефтяная компания и Корпорация развития Ближнего Востока, объединяющая в своем составе шесть крупных американских нефтяных компаний. А гюльбенкяновские 5% сконцентрировались в Торонто и контролировались его лондонским офисом. Позднее была создана компания «Партекс», офис которой находился в Панаме, где происходили все финансовые операции нефтяного магната.

Гюльбенкян, конечно же, один из самых выдающихся сынов нашей родины. Когда в 1930 г. скончался Погос Нубар паша, естественно, за штурвал Диаспоры встал именно он. Гюльбенкян стал президентом Армянского Всеобщего Благотворительного Союза (АВБС). Однако всего через два года произошло событие - вероломство, горькие плоды которого мы вкушаем до сих пор.

Дело в том, что 30 тысяч человек, спасшихся в бесчеловечной резне 1915 г., расположились в палаточном городке где-то в Греции и влачили жалкое беженское существование. Согласно официальным греческим данным, 30% из них были безработные, голодные и без крыши над головой. И вот, желая спасти несчастных соотечественников от голодной смерти, Гюльбенкян задумал переселить их в Сирию и обеспечить работой на строительстве нефтепровода Мосул-Триполи-Хайфа. С этой целью он построил 7 поселков, где могли разместиться 2-2,5 тысячи беженцев. Однако...

Турция, в то время дружившая с СССР, подняла на весь мир истеричный вой, используя и государственно-дипломатические, и пропагандистские рычаги, и спецслужбы. Гюльбенкяна обвинили в том, что возле границы он создает «Армянский очаг», чтобы в нужный момент вторгнуться в Турцию... Эта провокация была бы смешной, если бы не имела трагические последствия.

Турецкую приманку проглотил Первый секретарь Компартии Армянской ССР Агаси Ханджян. 14 октября 1931 г. на заседании заведующих культпропотделов Компартии Армении он выступил с докладом «Основные задачи нашей идеологической борьбы», где «Армянский очаг» в Сирии охарактеризовал как барьер между СССР и Турцией с целью дальнейшей империалистической интервенции (ввиду недостатка места не привожу цитат из этого позорного выступления). Доклад был опубликован в газете «Советская Армения.

Коммунистические писаки предприняли широкомасштабную кампанию по «обличению» Галуста Гюльбенкяна...

Диаспора была взбудоражена. В Армению полетели бесчисленные гневные письма, жалобы, которые, впрочем, остались без внимания и ответа. Оскорбленный до глубины души, Гюльбенкян решил оставить пост президента АВБС и в апреле 1932 г. подал в отставку. А Турция праздновала славную победу - руками коммуниста-армянина она обезглавила руководство Диаспоры. Но это было еще не все...

Была у Гюльбенкяна одна черта, скрытая от всех, одна слабость, которая наполняла его жизнь смыслом - антиквариат. В своей страсти он руководствовался следующим принципом: «Только наилучшее для меня достаточно хорошо». Обладая колоссальным богатством (согласно некоторым источникам - 3 млрд фунтов стерлингов), Гюльбенкян за свою жизнь собрал 6 тысяч уникальных произведений искусства разных народов: монеты, медали, картины, статуэтки, фарфор, предметы утвари, рукописи, книги, изделия из драгоценных металлов, камней и др. Все это он считал своими детьми и часто говорил: «Верите ли, я просто чувствую, что они - часть моей души, моего сердца». Когда фашисты оккупировали Францию, Гюльбенкян пытался спасти своих «детей» и с этой целью с 1942 г. он навсегда перебрался в Лиссабон. Оскорбление, нанесенное его родиной, так и не стихло в его душе, и за два года до смерти он написал завещание, оставив все свое имущество Португалии.

Я убежден, что произошла роковая ошибка, которая и сегодня нет-нет, но дает о себе знать, а именно: руководителя страны он отождествил с самим народом, странным образом не понимая, что руководители приходят и уходят, но нация остается...

В итоге тихая неприметная страна на Пиренеях стала наследницей его имущества. В 1956 г. правительство страны приняло решение о создании португальского фонда «Галуст Гюльбенкян» - одной из шести лучших мировых структур среди себе подобных. В настоящее время фондом пользуются 70 стран. На армянские проекты выделяется десять процентов этих средств...

Тем не менее, Г. Гюльбенкян остался в собирательной памяти нашего народа не только этими горькими воспоминаниями. Он был истинным патриотом, настоящим благодетелем нации. Еще в 1906 г. в Константинополе, в национальной больнице Св. Спасителя он оборудовал операционную, названную его именем. В течение 5 лет он выделял 500 османских золотых для сирот Кесарии. В 1920-40 гг. помогал армянским школам и больницам Турции, Сирии, Ливана, Ирака и Иордании. Финансировал строительство многих армянских церквей Ирака и Ливана. В 1929 г. на территории Армянского патриархата в Иерусалиме построил книгохранилище Дурьян, реставрировал церковь Св. Гроба Господня и подарил патриархату большую часть произведений древнего армянского искусства из своей коллекции. В 1932 г. он выделил 4 тысячи фунтов стерлингов на строительство армянской церкви и школы в Триполи, отремонтировал армянскую школу в Баальбеке, $400 тысяч выделил на реставрацию колокольни собора в св.Эчмиадзине. И наконец, в 1922 г. в память о своем отце построил в Лондоне церковь св. Саркиса.

Мне думается, что у нас, у армян, память должна быть такой - не забывать о плохом, но не говорить о нем, помнить хорошее и всегда говорить о нем...

Хачатур Дадаян

Edited March 7, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

ГАЛУСТ ГЮЛЬБЕНКЯН И ЭРМИТАЖ

Крупнейшего деятеля мирового нефтебизнеса Галуста Саркисовича Гюльбенкяна (1869-1955) в общих чертах я уже представлял в предыдущей публикации. Теперь же хотелось бы обратиться к одной из основных черт характера этой личности - коллекционированию произведений искусства, в частности, к чрезвычайно интересному эрмитажному «следу» его коллекции.

Коллекционированием Г. Гюльбенкян начал заниматься еще с младых лет, и в течение своей долгой жизни он собрал около 6 тысяч уникальных произведений искусства и культуры разных народов мира: картин, древних монет, медалей, статуэток, керамики, предметов домашней утвари, рукописей, книг, изделий из драгоценных камней и благородных металлов и др. Он считал их своими «детьми» и писал: «Воистину, я чувствую, что это частицы моей души и сердца». Причем руководствовался он одним принципом: «Только самое лучшее достаточно хорошо для меня». Это говорит о том, что он был не только любителем искусства, но и его тонким знатоком - в самом широком смысле этого слова.

Обратимся же теперь к предметам его коллекции из Эрмитажа и посмотрим, каким образом они попали к Г. Гюльбенкяну.

Большевистская революция 1917 г., ожидание грядущей «мировой революции», одержимое желание разрушить все старое и построить новое внесли настоящую неразбериху в мир искусства и литературы. Художник-график Митурич заявлял: «Зачем собирать и хранить метеоры прошлого, если у нас их столько в будущем», а Малевич, «расправившийся» с традиционной живописью, говорил: «Если мы не будем иметь собраний, тем легче будет уйти с вихрем жизни».

В конце 1920-ых годов руководство СССР провозгласило курс на индустриализацию отсталой аграрной страны. Для этого необходимо было закупить на Западе технику и технологии и построить заводы. Но валюты не было. Для этой цели было решено вынести на продажу... музейные ценности. В феврале 1928 г. Эрмитажу и Русскому музею было поручено составить список тех произведений, от продажи которых можно было выручить 2 миллиона рублей. Эрмитажу предписывалось продать 250 полотен, каждое из которых оценивалось не менее, чем в 5 тысяч рублей, а также гравюры и золотые изделия скифов. В Ленинграде открылось специальное агентство «Антиквариат», директором-распорядителем которого был назначен особый уполномоченный Наркомторга (Народного комиссариата торговли) Гинзбург, а членами - уполномоченные того же наркомата Простак (в Ленинграде) и Ангарский (в Москве). Это были не профессиональные искусствоведы, а обычные недалекие советские торговцы, которые понятия не имели о той сфере, в которую вступали, но именно от них отныне зависела судьба музейных ценностей. Ценностей, первым покупателем которых стал Галуст Гюльбенкян.

Этот армянин, нефтяной магнат, сумел уговорить концерн «Шелл» заняться реализацией советской нефти. От имени СССР сделки совершал советский торгпред во Франции, председатель правления Госбанка СССР Г. Пятаков, который и предложил Г. Гюльбенкяну приобрести ценности Эрмитажа. Гюльбенкян согласился сразу.

В 1929 г. Гюльбенкян купил за 54 тыс. франков картину Боуста «Благовещение» - единственного «Боуста» Эрмитажа, два полотна Робера, 24 французских золотых и серебряных изделий XVIII в., секретер эпохи Людовика XVI в. - работы знаменитого парижского мебельщика Ризенера. Общая сумма составила 54.150 фунтов (если вычесть стоимость полотна Боуста, то легко заметить, сколько было заплачено за остальные вещи).

Спустя год, в 1930 г. Гюльбенкян приобрел «Портрет Титуса» Рембрандта, «Лютниста» Ватто (в 1934 г. перепродал музею Метрополитен), «Купальщиц» Лакре (впоследствии, согласно предварительной договоренности, перепродал известному парижскому антиквару Натану Вильденштайну), «Афину Палладу» Рембрандта, «Урок музыки» Терборха (за все это заплатил 120 тысяч фунтов), скульптуру Гудона «Диана» (20 тыс. фунтов), «Портрет Хелены Фоурмен» Рубенса (55 тыс. фунтов), 15 серебряных изделий (100 тыс. фунтов). Наконец, в 1930 г. за 30 тыс. фунтов он купил «Портрет старика» Рембрандта, и это было последнее приобретение Гюльбенкяна.

Итак, за все приобретения из Эрмитажа Гюльбенкян заплатил 325 тысяч фунтов стерлингов. (Напомним, что в 1921 г. строительство церкви св. Саркиса в Лондоне обошлось ему в 21.500 фунтов).

Может сложиться неверное впечатление, что Г. Гюльбенкян был безжалостной «акулой капитализма», который воспользовался удобным случаем и отхватил сокровища Эрмитажа. Это вовсе не так, и то, что он прекратил все контакты с главным музеем СССР, имеет под собой серьезные, в том числе и моральные основания.

Дело в том, что для серьезного коллекционера, каковым являлся Гюльбенкян, первым условием приобретения ценностей является секретность. Недалекие и несведущие в этом деле люди, занимавшиеся продажей, нарушили эту заповедь коллекционеров и, кроме того, наводнили рынок, превысив спрос, что привело к демпингу.

Это чрезвычайно разозлило Гюльбенкяна, который еще 17 июля 1930 г. направил Г. Пятакову меморандум, в котором писал: «(…) После всего сказанного Вы вправе спросить, почему же я пишу Вам об этом, когда и сам стремлюсь приобрести эти произведения.

Вы, вероятно, помните, что я всегда рекомендовал Вам и продолжаю советовать Вашим представителям не продавать Ваши музейные ценности, ну а если Вы все же собираетесь продавать их, то отдать мне предпочтение при равенстве цены, и прошу держать меня в курсе того, что Вы намереваетесь продать.

В публике уже много говорят об этих продажах, которые, по моему мнению, наносят огромный ущерб Вашему престижу. Возможно, что в некоторых случаях в Америке Вам и удастся добиться более высоких цен, нежели предлагаемые мною. Однако невыгодность сделок, совершенных таким образом, настолько значительна с точки зрения престижа, пропаганды и огласки, что мне приходится лишь удивляться, что Вы все же идете на них.

Торгуйте чем хотите, но только не тем, что находится в музейных экспозициях. Продажа того, что составляет национальное достояние, дает основание для серьезнейшего диагноза.

Если, несмотря на все сказанное, Вы все же решитесь на продажу ценностей из Ваших музеев (а я настаиваю на том, что этого делать Вам не следует), то вместо того чтобы их продавать посредникам, пустите все в открытую продажу на рынке, ибо наивная игра в прятки, практикуемая сейчас, принесет только убытки. Те, кому поручены эти операции, не отдают себе в том отчета, игнорируют огромный косвенный вред, причиняемый ими же. Я рассмеялся, когда один из них заявил мне, что во время Французской революции также распродавались собрания Версаля. Что за наивное простодушие, что за незнание эпохи и обстоятельств!»

В ноябре 1930 г. (после приобретения «Портрета старика» Рембрандта) Гюльбенкян оставил сферу недостойных сделок, связанных с куплей-продажей музейных ценностей.

А Советский Союз продолжил это безжалостное и бессмысленное дело, за смешные суммы продавая на Запад сокровища музеев Москвы и Ленинграда. Комизм был в том, что в итоге Советы получили всего... один процент ВВП, вместо этого лишившись уникальнейших, неповторимых сокровищ. Эта позорная история закончилась только в конце 1932 г., когда заместитель директора Эрмитажа Иосиф Орбели (директором тогда был активный участник советизации Армении Борис Легран) обратился с письмом к Сталину.

Эрмитажные «дети» Галуста Гюльбенкяна сегодня демонстрируются в Лиссабоне, в одном из лучших музеев мира, носящем его имя.

Хачатур Дадаян

[Ararat3]

«ГОСПОДИН 5%»

....Дело в том, что 30 тысяч человек, спасшихся в бесчеловечной резне 1915 г., расположились в палаточном городке где-то в Греции и влачили жалкое беженское существование. Согласно официальным греческим данным, 30% из них были безработные, голодные и без крыши над головой. И вот, желая спасти несчастных соотечественников от голодной смерти, Гюльбенкян задумал переселить их в Сирию и обеспечить работой на строительстве нефтепровода Мосул-Триполи-Хайфа. С этой целью он построил 7 поселков, где могли разместиться 2-2,5 тысячи беженцев.

....В 1929 г. на территории Армянского патриархата в Иерусалиме построил книгохранилище Дурьян, реставрировал церковь Св. Гроба Господня и подарил патриархату большую часть произведений древнего армянского искусства из своей коллекции.

........., $400 тысяч выделил на реставрацию колокольни собора в св.Эчмиадзине. И наконец, в 1922 г. в память о своем отце построил в Лондоне церковь св. Саркиса.

Сколько мог сделать этот несчастный, будь он истинным - 100% армянином, т.е, если бы он жил в Армении?

Надеюсь что мой постинг не относится к разряду - Офф-топ, ввиду того, что он крутится вокруг да около этого господина.

[Pandukht]

Галуст Гюльбенкян «Господин 5 процентов»

После революции 1917 года в пораженной разрухой России начался повальный голод. Единственным спасением был Запад. Россия нуждалась в валюте - надо было накормить народ и поднять разрушенную экономику. И власти приняли решение продать США и европейским странам объявленные буржуазными ценности: произведения искусства, царские сокровища, имущество целых дворцов и музейные коллекции. В 1929 году очередь дошла до Эрмитажа. Выставленные на продажу ценности скупались мгновенно - сокровища буквально за бесценок утекали из России.

Одним из тех, кто приобретал экспонаты Эрмитажа, был известный нефтяной магнат и обладатель прекрасной коллекции произведений искусства Галуст Гюльбенкян. Он дипломатично уговаривал своих коллег-нефтеторговцев реализовывать на западных рынках добытую в Советской России нефть, тем самым обеспечивая ей приток столь необходимой валюты, а для себя - право первым покупать сокровища Эрмитажа. В результате четырех удачных сделок Гюльбенкян обогатил свою коллекцию произведениями французских мастеров XVIII века, скульптурой Дианы, в свое время принадлежавшей самой царице Екатерине Великой. Довольно дешево приобрел Гюльбенкян и несколько других шедевров живописи, ставших украшением его личной коллекции, которую он бережно собирал в течение более чем 60 лет. Эта коллекция через 14 лет после смерти Гюльбенкяна и составила основу открытого в Лиссабоне и носящего его имя музея - одного из лучших в мире.

И все же имя и мировая слава Галуста Гюльбенкяна связаны с иной сферой деятельности, предопределенной ему чуть ли не с детства.

23 марта 1869 г. в константинопольском квартале Скютар, в семье удачливого и богатого торговца коврами Саркиса Гюльбенкяна родился первенец - Галуст. За умение вести дела султан назначил умелого и опытного купца Саркиса Гюльбенкяна управителем черноморского порта Трапезунд. Порт этот служил своеобразным мостом между Россией и Малой Азией, поэтому предприимчивый бизнесмен не упустил возможности заняться прибыльным делом - продажей в Османской империи добываемой в России нефти.

Отцовское богатство дало Галусту возможность получить блестящее образование. Начальное образование он получил в гатыгюхской школе Арамяна-Унчяна, затем продолжил учебу во французском колледже Святого Иосифа. Чтобы усовершенствовать свой французский, Галуст поступает в школу второй ступени в Марселе, после чего - на инженерное отделение Королевского колледжа в Лондоне, который и окончил блестяще в 1887 г., получив специальность инженера-нефтяника.

После завершения учебы отец послал сына в Закавказье - изучать бакинские нефтепромыслы. Это путешествие подвигло Галуста на создание серьезного научного труда, посвященного вопросам добычи и переработки нефтяных богатств Ближнего Востока, а также на написание целого ряда статей, опубликованных в парижской газете «Revue des Deux Mondes». В 21 год Галуст Гюльбенкян считается уже признанным экспертом во всем, что касается нефти. По просьбе турецкого правительства он подготавливает справку о нефтяных запасах империи и Месопотамии, в которой убедительно обосновывалось наличие в Османской империи колоссальных нефтяных богатств. Благодаря своим дипломатическим способностям Галуст Гюльбенкян сумел убедить нескольких богатых нефтепромышленников вложить деньги в разработку этих месторождений. Мало того, он решает присоединиться к ним с данными ему отцом 30000 фунтов стерлингов и начать собственное дело. Для этого прежде всего необходимо было обзавестись нужными связями. Гюльбенкян направляется в Лондон, где устанавливает новые знакомства, ведет переговоры и заключает договоры. Именно так начинается расцвет нефтяной эры Ближнего Востока, а также головокружительный взлет самого Галуста Гюльбенкяна на вершину славы и богатства.

В Англии Галуст встречает будущую спутницу своей жизни - Нвард Есаян. Дочь родовитых армян, Нвард была умной, образованной, жизнерадостной женщиной и на всю жизнь стала верной опорой супругу.

В 1896 г. родился их первенец Нубар. В это время супруги еще жили в Турции, однако после гамидовских погромов уехали в Англию, обосновавшись в Лондоне.

В Европе Гюльбенкян также занялся нефтяным бизнесом. Благодаря умелому ведению дел он на долгие годы обеспечивает монополию нефтедобычи в Месопотамии своим двум крупнейшим партнерам - Османской империи и Англии, не забывая, разумеется, и о собственной выгоде. Однако незадолго до начала Первой мировой войны претензии на арабскую нефть начинает предъявлять Германия. Англичане попросили Гюльбенкяна провести переговоры с Германией и по возможности ограничить ее квоты. После длительных переговоров Гюльбенкяну удалось добиться соглашения, удовлетворившего все стороны.

После окончания войны, когда развалилась огромная Османская империя, а Германия оказалась «вне игры», Гюльбенкян вынужден был начать новые переговоры со старыми и только-только появившимися на нефтяной арене партнерами. Победившая в войне Франция стала одним из новых претендентов на нефтяные богатства Ближнего Востока. Глаз на нефтяные залежи в Месопотамии и особенно Северном Ираке положили и США. Благодаря Гюльбенкяну через 14 лет после возникновения Турецкой нефтяной компании в рамках новосозданной Иракской нефтяной компании было достигнуто новое соглашение, известное как «Соглашение Красной линии». Согласно этому документу, акции компании распределялись между англо-иранской, французской и американской компаниями, которые в будущем стали мировыми нефтяными гигантами. Примечательно, что и при новом раскладе за Гюльбенкяном остались его прежние 5 процентов всей тогдашней мировой нефтедобычи, из-за чего он и получил прозвище «Господин 5 процентов».

Нефть принесла Галусту Гюльбенкяну миллионы. Но он, будучи человеком скромным и бережливым, не любил тратить деньги «бесцельно» - если только речь не шла о приобретении очередного произведения искусства. Очень непритязательный в быту и жизни, Галуст Гюльбенкян не жалел денег на щедрые пожертвования армянским общинам в Турции, Сирии, Ливане, Ираке, Иордании. Значительные суммы армянский нефтепромышленник пожертвовал на ремонт зданий Иерусалимского патриаршества, больницы константинопольской армянской церкви Сурб Пркич, Эчмиадзинского Кафедрального собора, а также на строительство кварталов Нубарашен и Нор Кесария в пригородах Еревана.

В последние годы жизни Галуст Гюльбенкян жил в Португалии, в качестве временного пристанища обосновавшись в номерах роскошной лиссабонской гостиницы «Авиз». В привычку у него вошли ежедневные пешие прогулки в сопровождении верного секретаря. Единственное, что мешало Гюльбенкяну - это его растущая день ото дня слава: он и сам словно бы стал одной из достопримечательностей Лиссабона - каждый хотел увидеть, пусть даже издали, одного из самых богатых людей мира, а дети - те вообще окружали его стайкой, засыпая старика самыми разными вопросами. Впрочем, скоро он нашел очень простой, чисто гюльбенкяновский способ сделать так, чтобы дети не беспокоили его: им разрешалось быть рядом только при условии, что они будут молчать. Каждый из ребятишек получал за молчание монетку.

В 81 год, на закате своей жизни, Галуст Гюльбенкян лишился супруги. Это заставило его составить завещание, в котором он изъявлял желание создать в Лиссабоне особый фонд, который собрал бы воедино собранные им сокровища, разбросанные по всей Европе,- его «детей». Фонду он оставил 2,6 млрд долларов, одни проценты с которых составляют $102 млн.

20 июля 1955 года, через два года после смерти жены, в той же лиссабонской гостинице ушел из жизни один из величайших людей планеты. Прах Галуста Гюльбенкяна был упокоен в построенной на его же средства лондонской церкви Сурб Саркис.

Тагуи Асланян

Edited July 17, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

Галуст Гюльбенкян, «Господин 5 процентов»

Самый загадочный человек своего времени

Так в коммерческом мире называли одного из богатейших людей своего времени, нефтяного магната Галуста Гюльбенкяна. В 1902 он году получил британское гражданство. Жил в Париже, говорил на шести языках, считался гением аналитики и налаживания связей между Востоком и Западом. Самым его удачным предприятием было создание в 1912-1914 годах компании "Ирак Петролеум", в которую вошли Франция, Англия, США и Персия и от дивидендов которой сам Гюльбенкян имел 5% прибыли.

Произведения искусства Гюльбенкян начал собирать в 14 лет, купив на данные ему отцом деньги несколько старинных монет. Гигантская коллекция, которую ему удалось собрать впоследствии, поражала многообразием представленных в ней художников и школ. Его современникам было непонятно, как один человек, даже обладавший деньгами и связями, сумел обойти всех конкурентов - как торговцев, так и коллекционеров.

Н. Халатян

[Pandukht]

Михаил Пиотровский

Галуст Гюльбенкян

Летом 1928 года в Эрмитаже стало известно о намерениях "Антиквариата" обязать музей выделить для продажи огромное число вещей. "Гр. Гюльбенкян предложил купить на 10 миллионов рублей картин и представил список из 18 лучших картин Эрмитажа, стоящих по самому скромному расчету не менее 25-30 млн рублей, - писал С. Н. Тройницкий в адресованной А. И. Микояну докладной записке в октябре 1928 года. - Открытая же продажа некоторых из них, как "Мадонна Альба" Рафаэля, "Юдифь" Джорджоне и "Блудного сына" Рембрандта, несомненно, вызвала бы в некоторых странах национальную подписку для их приобретения и покрыла бы сумму в 10 млн рублей". Перечисленные директором Эрмитажа шедевры Гюльбенкяну заполучить не удалось. Однако он приобрел не менее выдающиеся произведения, а главное, сумел стать первым, кому удалось выбирать вещи непосредственно из эрмитажного собрания.

Нефтяной магнат Галуст Гюльбенкян был человеком мира: армянин, родившийся в Турции, гражданин Великобритании. Он был гением налаживания связей. Его умение заключать самые выгодные контракты поражало всех. Знание людей и умение входить в доверие и было тем бизнесом, который сделал его одним из богатейших людей своего времени.

Основной сферой деятельности Гюльбенкяна была нефть. Еще до революции он имел дела с Россией благодаря своим родственникам - бакинским армянам Манташевым, контролировавшим нефтяные промыслы Баку. Именно тогда, в 1895 году, и началась его успешная карьера. Во второй раз его интересы пересеклись с российскими в 1928 году, когда он принимал активное участие в разработке богатейших месторождений ближневосточной нефти. В Париже, через своего соотечественника адвоката Моисея Аджемова, Гюльбенкян познакомился с советским торгпредом Георгием Леонидовичем Пятаковым. Только что переживший временное изгнание из рядов ВКБ(б), Пятаков был отправлен во Францию, где занимался налаживанием связей с финансовыми и коммерческими кругами Запада. Гюльбенкян вызвался помочь Советской России, у которой были довольно большие проблемы с торговлей нефтью. Как президент Иракской нефтяной компании он уговорил своего многолетнего партнера Генри Деттердинга из "Шелл" торговать советской нефтью, цены на которую, как и все шедшее из СССР сырье, были демпинговыми. В результате контролировавшиеся Гюльбенкяном компании объединили свои усилия в экспорте самой дешевой неочищенной нефти, чем помогли Нефтесиндикату удержаться на мировом нефтяном рынке. Удачно проведенная операция принесла одному из талантливейших бизнесменов XX века не только огромные дивиденды, но и безграничное доверие советских властей. Посреднические услуги Гюльбенкяна были оценены. Его мечта об эрмитажных шедеврах, продажей которых Советы намеревались поправить тяжелое экономическое положение в первый год пятилетки, становилась вполне реальной.

Работавший в контакте с советскими функционерами в Париже, Гюльбенкян зарекомендовал себя надежным партнером. Престиж страны, для которой борьба за сохранение художественных ценностей была частью идеологической программы, не должен был ни при каких условиях пострадать. Конфиденциальность продаж музейных ценностей для советских властей поначалу была не менее важна, нежели получение денег. Это вполне соответствовало характеру Гюльбенкяна, скрытность которого была патологической. Не случайно его называли "самым загадочным человеком своего времени".

Подобно большинству феерически богатых людей, стареющий Галуст Гюльбенкян находил в коллекционировании произведений искусства отдохновение от рутинного бизнеса, требовавшего постоянного напряжения сил и эмоций. Гюльбенкян поставил себе целью заполучить то, чем некогда владели русские цари. Через Пятакова он вышел на функционеров из Наркомата внешней торговли и "Антиквариата", с которыми, как сам он потом жаловался, ему пришлось целых два года беспрерывно вести изнурительные переговоры в Париже.

Исход дела решили настойчивость Гюльбенкяна в сочетании с необыкновенным везением, или, как говорили о нем, "умением держать карты". Его "конфидент" Пятаков получил по возвращении в Москву высокий правительственный пост - сначала заместителя, а затем председателя Госбанка СССР, в непосредственном подчинении которого оказался и "Антиквариат". Хотя Пятаков никакого личного участия в переговорах не принимал, именно на его стол регулярно ложились переводы посланий в Наркомат финансов, которые Гюльбенкян высокопарно называл "меморандумами".

В течение двух лет, с 1928 по 1930 год, Галуст Гюльбенкян провел четыре сложнейших раунда переговоров с советским правительством...

"Я чрезвычайно заинтересован в заключении аналогичных сделок и в будущем, поскольку убежден, что цены, которые плачу я, - самые высокие из тех, которые могут реально предлагаться, - продолжал Гюльбенкян в том же письме. - Я готов приобрести гораздо более ценные работы, но этому препятствуют ваши сотрудники, не желающие предоставить их на суд независимых экспертов, что было бы наиболее целесообразно и логично"...

Лишь в январе 1930 года, после не прекращавшихся четыре месяца дебатов, Гюльбенкян и находившийся в Париже представитель "Антиквариата" Г. А. Самуэли пришли ко взаимному согласию: за серебро и полотно Рубенса ("Юдифъ", к счастью, осталась в Эрмитаже) - сто пятьдесят пять тысяч фунтов стерлингов. Директор Эрмитажа Б. Б. Пиотровский вспоминал позже, что эта продажа держалась в таком секрете, что в письме из "Антиквариата" в Наркомпрос, предписывавшем продать портрет Рубенса, название картины даже не значилось.

Гюльбенкян мог торжествовать. Каждый новый контракт с "Антиквариатом" делал его коллекцию, и без того считавшуюся одной из самых ценных в мире, вообще недосягаемой. Итог третьего раунда переговоров оказался еще более удачным: мраморная "Диана" Жана Гудона и пять живописных полотен - "Портрет Титуса" и "Афина Паллада" Рембрандта, "Урок музыки" Герарда Терборха, "Меццетен" изысканного живописца рококо Антуана Ватто и "Хорошенькие купальщицы" мастера галантных сцен Никола Ланкре. Они обошлись Гюльбенкяну в сто сорок тысяч фунтов стерлингов: сто двадцать тысяч фунтов стерлингов - за пять картин и двадцать тысяч фунтов стерлингов - за статую.

Галуст Гульбенкян отлично понимал, что он далеко не единственный из интересующихся советским антикварным рынком. Поэтому один из пунктов контракта с "Антиквариатом" оговаривал свободу покупателя от условий договора в случае неприбытия товара в течение месяца. Гюльбенкян пытался предусмотреть любую неожиданность: его эксперты удостоверяли аутентичность вещей сначала на месте, а затем, вторично, в Берлине. Но если этот вопрос решался достаточно легко, то полностью обезопасить себя от потери вещей и денег было практически невозможно. Поскольку после передачи груза в Берлине правительство СССР и "Антиквариат" снимали с себя всякую ответственность за него, с момента пересечения советской границы все возможные риски покупатель брал на себя. Приобретая вещи из Эрмитажа, Гюльбенкян рисковал, подобно игроку на бирже: в случае наложения ареста властями третьих сторон конфискация вещей не исключалась, а требовать возмещения убытков Гюльбенкян не мог.

Непонятно, каким образом, но Гюльбекян сумел убедить Пятакова, что платит "правильную" цену, и осенью 1930 года ему удалось совершить четвертую, на этот раз уже последнюю, самую "скромную" свою покупку. Очередной обмен письмами с Пятаковым позволил ему выторговать единственную вещь - "Портрет старика" Рембрандта, обошедшийся ему в тридцать тысяч фунтов стерлингов. Эта сделка была еще одним подтверждением феноменальных торговых способностей Гюльбенкяна: даже когда конкуренты уже покупали вещи из Эрмитажа, платя в десятки раз больше, ему удавалось уговаривать столь нуждавшиеся в деньгах власти продавать ему дешевле. Но излишняя экономность "господина пять процентов" заставила его уступить свое место более щедрым покупателям. Миссия Гюльбенкяна была завершена: путь в Эрмитаж был открыт.

из книги "Проданные сокровища Эрмитажа"