Сказки народов мира :)

[Napik]

Здесь можно найти сказки разных народов мира - известные и не очень

[Napik]

Михаэль Энде. Театр теней Офелии

Предисловие

В этом старинном немецком городе даже дождь казался праздничным.

Был уже поздний вечер.

В каждой капле дождя отражались городские окна и вывески, уличные

фонари и башни древних соборов.

Возможно, в этих каплях отражался и я, под зонтом поспешающий вслед за

господином Михаэлем Энде. А уж господин Энде отражался. Это точно. Я сам

видел в какой-то промелькнувшей кривой и волшебной капле его бороду и очки.

Толпа, мелькающая вокруг нас, капель не рассматривала, она топталась у

витрин, отражая капли дождя синими вечерними зонтами.

Михаэль Энде зонт имел белый, с тяжелой рукоятью. Почему-то он его не

раскрывал. Он не защищал свою голову от осеннего дождя.

Наконечником зонта он бил по мокрым камням, высекая искры. Я тоже

сложил свой зонт и стал долбить им тротуар, но искры не высекались.

"Ну и слава богу, - думал я. - А то засыплем своими искрами весь этот

старинный город".

От Михаэля Энде я немного отставал. Он шагал широко, торопясь по

чрезвычайно важному делу.

Знаменитый европейский писатель, живущий в городе Мюнхене, господин

Михаэль Энде вел меня есть гуся.

Я не понял, что это было; ресторан, харчевня, таверна или просто

трактир.

Под вишневыми абажурами, словно пропитанными красным вином, на скатерти

цвета разломанного граната объявился гусь - коричневый и пупырчатый, пышущий

жаром печи и тихо похрустывающий всеми своими корочками.

Такого гуся я прежде не едал и вряд ли когда-нибудь еще увижу. И тут

читатели могут решить, что я только о гусях и думаю. Это, конечно, верно. Но

в тот вечер совершилось событие и поважнее.

Михаэль Энде рассказал мне сказку. Сказка эта сильно отличалась от

гуся. Она была скорее родственницей холодного осеннего дождя. Гуся я почти

позабыл, а сказку до сих пор помню. Среди русских сказок мне такой никогда

не встречалось. Пожалуй, она близка сказкам Андерсена, Гофмана, братьев

Гримм.

Мне захотелось пересказать ее для вас, чтобы вы знали, о чем думает

писатель Михаэль Энде и что читают сейчас немецкие дети.

Вот и все, что я должен был рассказать вам перед сказкой. Читайте ее, а

я буду вспоминать старинный город, праздничный дождь и доброго сказочника, с

которым однажды гуся ел.

Юрий КОВАЛЬ

Михаэль Энде. Театр теней Офелии

В одном маленьком старом городе жила маленькая старая фройляйн по имени Офелия.

Когда она появилась на свет - было это, разумеется, очень давно,- ее родители говорили:

- Наша девочка станет когда-нибудь великой актрисой!

Так они мечтали и поэтому дали ей имя знаменитой героини одной великой пьесы.

Маленькая Офелия в наследство от родителей получила только одно: любовь и восхищение перед Великими Словами Поэтов, а больше и ничего.

Стать знаменитой актрисой она не смогла. Слишком уж тихим был ее голос. Но все-таки ей хотелось хоть как-нибудь послужить искусству, пусть даже самым тихим делом.

В этом маленьком городе был старый чудесный театр.

И там, у краешка сцены, была будка, закрытая от зрителей большой и вроде бы морской раковиной. В этой будке-раковине и сидела Офелия каждый вечер и шепотом подсказывала слова, чтобы артисты не запинались. И тихий голос Офелии был здесь очень кстати, ведь публика не должна была ее слышать.

Всю свою жизнь Офелия прослужила в театре и была счастлива. Постепенно она выучила наизусть все великие комедии и трагедии мира, и ей уже не нужно было подглядывать в книгу.

И вот фройляйн Офелия состарилась. Да и времена теперь изменились. Все меньше зрителей приходило в городской театр, потому что появлялось кино, а потом и другие развлечения.

У многих были теперь автомобили, и если кому так уж хотелось в театр - можно было быстро добраться до ближайшего большого города и посмотреть на куда более прославленных артистов,- да, в конце концов, и себя показать.

И вот настало время, когда театр в маленьком городе закрыли. Актеры поразъехались, а старую фройляйн Офелию уволили.

Когда кончилось последнее представление и в последний раз упал занавес, Офелия осталась в театре еще ненадолго, совсем одна.

Она сидела в своей будке-раковине и вспоминала о прошедшей жизни.

Вдруг она увидела тень.

Тень бродила по кулисам, то увеличиваясь, то уменьшаясь.

А вокруг-то никого не было, кто мог бы ту тень отбросить.

- Эй! - тихонько позвала Офелия, - Кто там?

Тень испугалась и съежилась.

- Простите, - сказала тень, - я не знала, что здесь кто-то есть. Я не хотела вас пугать. Я тут прячусь, потому что не знаю, куда мне деться. Очень прошу, не прогоняйте меня.

- Ты - тень? - спросила Офелия.

Тень кивнула.

- Но ведь тени всегда кому-то принадлежат.

- Не все, - сказала тень. - Есть на свете и лишние тени. Они никому не принадлежат, никому не нужны. Я как раз такая. Меня зовут Тень-Проказница.

- Вот оно что... Да, это очень печально - никому не принадлежать.

- Очень, - согласилась тень и вздохнула. - Да ведь что поделаешь?

- А ты иди ко мне, - сказала Офелия. - У меня тоже никого нет.

- С удовольствием. Но тогда мне надо быть все время с вами! А у вас есть собственная тень.

- Да вы друг с другом поладите, - сказала старая фройляйн, и тут ее собственная тень неожиданно кивнула.

Так у фройляйн Офелии появились две тени. Это не все замечали, а кто замечал - весьма удивлялся. Офелии, конечно, не хотелось, чтоб о ней слишком много говорили. Поэтому она просила одну из своих теней на день уменьшаться

и прятаться в ее сумочку. Для тени места там было достаточно.

Однажды старушка Офелия сидела в церкви и тихонько разговаривала с Богом. Она надеялась, что Бог услышит ее тихий голос. Но так уж точно - она не знала.

Вдруг на белой стене она увидела новую тень, очень исхудалую. Тень ни на что не была похожа, но почему-то жалобно протягивала руки.

- Ты что, тоже ничья? - спросила Офелия.

- Ничья,- вздохнула тень. - Но ходят слухи, что кто-то берет нас к себе. Не ты ли?

- У меня уже есть две тени.

- Прими и меня. Это ведь так печально - быть одинокой.

- Как же тебя зовут?

- Смутный страх.

- Ну что ж. Иди и ты ко мне, - сказала Офелия. - В сумочку.

Теперь у нее стало три тени.

С этих пор чуть не каждый день к ней приходили все новые и новые ничьи тени. Оказалось, что их не так уж и мало на белом свете.

Четвертую тень звали - Одинокая.

Пятую - Большая Ночь.

Шестую - Никогда.

Седьмую тень звали - Тяжесть пустоты.

Теней становилось все больше и больше.

Маленькая фройляйн Офелия была бедная, но теням, к счастью, не нужно ни еды, ни одежды, чтоб согреться. Только вот комнатушка Офелии порою становилась очень уж темной и тесной, в ней ютилось слишком много теней. А ведь приходили все новые.

Хуже всего было, когда тени ссорились.

Они спорили за лучшее место, а иногда просто-напросто даже дрались. Порой дело доходило до настоящих сражений.

В такие ночи маленькая старая фройляйн Офелия не могла заснуть. Она лежала в постели с открытыми глазами и тихим голосом старалась успокоить своих друзей. Но это не очень-то помргало.

Офелия не любила ссор, кроме тех ссор и битв, которые на Великом Языке

Поэтов звучали со сцены. И вот однажды ей пришла в голову интересная мысль.

- Послушайте,-сказала она теням. - Послушайте! Если вы хотите жить со мной, вам придется кое-чему научиться.

Тени перестали ссориться и затаились. Они смотрели на старушку изо всех углов маленькой -гомнатки.

И тут Офелия стала говорить. Она произносила Великие Слова Поэтов, которые знала наизусть.

Медленно и строго читала она и требовала, чтоб тени повторяли за ней. Тени старались изо всех сил и были довольно понятливы.

И постепенно со слов Офелии тени выучили все великие комедии и трагедии мира.

Теперь у них пошла совсем другая жизнь.

Тени научились принимать любой облик: карлика и великана, человека или птицы, дерева или коня.

По ночам они часто разыгрывали перед Офелией удивительные представления. А она шепотом подсказывала им слова, чтобы они не запинались.

Днем же все тени, кроме, конечно, собственной, прятались в сумочку. Да, они умели, если хотели, невероятно уменьшаться.

Соседи никак не могли их увидеть, но замечали, что происходит что-то необычное. А люди этого не любят.

- Эта старая фройляйн какая-то странная, - говорили за спиной Офелии. -Надо бы отдать ее в приют для стариков. Там о ней позаботятся.

- Похоже, она сумасшедшая, - говорили другие. - Мало ли что она может натворить!

Однажды к старушке пришел хозяин дома, в котором у нее была комнатенка, и сказал:

- Мне очень жаль, но теперь вам придется за комнату платить вдвойне.

Этого Офелия не могла.

- Ну, тогда, - сказал хозяин, - вам лучше съехать. Впрочем, мне очень жаль.

И вот Офелия сложила в чемодан все, что у нее было - совсем немного, - и ушла. Она купила билет, села на поезд и поехала по белу свету, сама не зная куда.

И заехала она очень далеко. Сошла с поезда и пошла пешком - куда глаза глядят. В одной руке она несла чемодан, в другой сумочку, где таились тени.

Это была длинная-длинная улица.

Наконец старушка пришла к морю. Дальше идти было некуда. Она присела на берегу немножко отдохнуть и уснула.

Из сумочки вышли тени, окружили ее и стали думать, что же делать дальше.

- Собственно говоря, - зашептались тени, -это из-за нас госпожа Офелия попала в такое положение. Надо придумать, как ей помочь.

И они долго думали, а когда старушка проснулась, рассказали ей свою затею.

- Ах, вот как! - засмеялась Офелия. - Это вы неплохо придумали.

И вот Офелия пришла в одну деревушку.

На краю деревни она увидела перекладину, на которой выбивают половики.

Достала из чемодана простыню и повесила ее на эту перекладину.

Тени вышли из сумочки и стали разыгрывать на простыне спектакли, которые давно выучили.

Офелия сидела сзади и подсказывала артистам Великие Слова Поэтов, чтобы они не запинались.

Сбежались ребятишки.

Потом подошли и взрослые. И каждый заплатил какую-то мелочь за необычное представление.

С тех пор стала фройляйн Офелия ходить из деревни в деревню, из одного края в другой, а тени ее превращались в королей и шутов, в благородных дам и огненных жеребцов, в волшебников и в цветы.

Подходили люди, смотрели - смеялись и плакали.

Скоро Офелия стала знаменитой, и куда бы она ни приходила, везде ее ждали - такого театра еще никто не видел!

Зрители хлопали в ладоши, и каждый что-то платил. Кто побольше, кто поменьше.

Через некоторое время Офелия даже накопила денег и купила маленький старый автомобиль.

Художник разукрасил его и по бокам написал крупными буквами:

ТЕАТР ТЕНЕЙ ОФЕЛИИ

И покатил театр Офелии по белу свету.

На этом наша история могла бы и кончиться, но еще не кончилась.

Однажды фройляйн Офелия попала со своим автомобилем в снежную бурю и не смогла ехать дальше.

Вдруг перед нею возникла Огромная Тень. Она была намного темнее всех других теней.

- Ты тоже из тех, - спросила Офелия, - тоже из тех... кого никто не хочет?

- Это, пожалуй, верно сказано, - медленно проговорила Тень.

- И тоже просишься ко мне?

- А ты бы меня взяла? - усмехнулась Огромная Тень, подходя поближе.

- Теней у меня больше чем достаточно, -- сказала старушка, - но ведь и тебя жалко.

- Может быть, ты сначала узнаешь мое имя?

- А как тебя зовут?

- Люди называют... Смерть.

Стало очень тихо. И ветер снежный стих.

- Все равно хочешь взять меня? - мягко спросила наконец Тень.

- Да, - ответила маленькая старая 'фройляйн Офелия. - Иди ко мне.

И огромная холодная Тень накрыла Офелию, и свет померк.

Но потом у нее появились новые глаза - молодые и ясные. И уже не близорукие. И Офелия даже без очков могла увидеть, где находится.

Она стояла перед Воротами в Небо. А вокруг толпились чудесные фигуры в сияющих одеждах. Они улыбались ей.

- Кто же вы такие? - спросила Офелия.

- Неужели не узнаешь? Мы - бывшие тени. Те самые, ничьи. Теперь мы спасены и больше не будем скитаться.

Ворота в Небо распахнулись - и бывшие тени вошли в них. Они вели с собой маленькую старую фройляйн Офелию.

Все вместе подошли они к прекрасному дворцу, и это был самый чудесный театр, который только можно себе представить.

Над входом было написано большими золотыми буквами:

ТЕАТР СВЕТА ОФЕЛИИ

С тех пор в этом театре разыгрывают они перед ангелами судьбы людские, и звучат в нем Великие Слова Поэтов. Слова эти понятны и ангелам. А рассказывают Поэты о том, как печально и смешно, убого и величественно быть человеком и жить на земле.

Фройляйн Офелия шепотом подсказывает своим актерам слова. Чтобы они не запинались.

Говорят, что иногда сам Господь Бог приходит их послушать. Но в точности этого никто не знает.

Edited April 16, 2009 by Napik

[Napik]

Каэтримус Йаэльме

Это очень старая Алжирская сказка, которую дракон Каэтримус запомнил со времен своих приключений в этой засушливой стране. Конечно, никакого Алжира, тогда и в помине не было. Разрозненные людские племена в ту пору кочевали от одного оазиса к другому по бескрайней пустыне, где глоток воды был равноценен жизни. Впрочем, в этом мире не так много мест, в которых людям не приходилось бы вести борьбу с неблагоприятными условиями жизни. Но гораздо сильнее, чем трескучий мороз или испепеляющая жара, муссонные дожди или горные лавины, Судьба испытывает человека на прочность. У всех народов есть сказки об этом. И это одна из них, напетая ветром пустыни знойным Сирокко. Она называется:

Орех Лотоса и Перекати-поле.

Жил-был вождь племени, которому принадлежал такой большой оазис или остров Живой Земли, что посередине его было не высыхающее озеро. Так получилось, что теперь никто не помнит его имени, которое он носил, когда был вождем. Поэтому его можно называть, как угодно. Например, Абу. И он едва ли станет возражать. Позже у него появилось другое имя. В то время он уже не был так молод, смел и очень мечтателен, как в юности. Однажды Абу услышал от путешественников о прекрасном Лотосе. Внимая рассказам о чудесном цветке, вождь полюбил его всем сердцем и пожелал, чтобы тот непременно благоухал над волнами его озера. Он приказал снарядить караван к берегам Большой Желтой Реки, что текла на восточной оконечности Великой Пустыни. Караван ушел, а вождь погрузился в сладостное ожидание. Он всем и каждому рассказывал о том, как прекрасен станет его остров Живой Земли, когда в водах озера распустятся Лотосы. В его народе не было ни одного человека, который бы не удостоился этого рассказа. Вождь знал, что путь к Большое Реке долог и опасен, но не ведал, насколько он труден на самом деле. Ожидание уже начало утомлять Абу, когда в оазис приполз человек. Он умирал от солнечных ожогов и жажды, и вождь не сразу узнал в нем одного из своих послов. Посла отнесли в шатер и дали напиться, но он слишком сильно пострадал за время скитаний по пустыне. Он умирал, однако перед смертью он поведал, что их караван не дошел до Большой Реки. Коварные разбойники напали на них посерди пустыни. Отняли верблюдов и воду, а путешественников заковали в цепи. Прежде, чем счастливчику удалось убежать, почти все люди, посланные вождем, погибли от жажды. Опечалился вождь. Однако повелел отрядить еще один караван. В охрану ему он дал десяток воинов. Но и этот караван ждала та же участь. Лихих людей оказалось больше, чем вождь предполагал. Когда на соплеменников Абу напали, то даже охрана их не спасла. Только трое самых отважных бойцов вернулись в оазис, усушенные солнцем по полусмерти. Крепко задумался вождь. Хотел, было, отказаться от своей мечты, но не смог. Собрался сам в поход. Взял своих лучших людей, верблюдов и отправился на поиски Лотоса. Долго шел караван Абу по пустыне. И каждый день путники ждали, что из-за барханов появятся сини одежды налетчиков. И каждую ночь. Путешественники так и спали, сжимая в руках оружие. Караульные зорко охраняли ночные стоянки. Только однажды они заметили на песке еще не стершийся след от десятка верблюжьих ног. Но были ли это разбойники, или в пустыне пересеклись пути двух караванов, о том ничего не известно, поскольку на отряд молодого вождя так никто и не напал. Уже и Живой земли стало попадаться больше, чем песка, а лиходеев все не было и не было. И вот перед путниками открылась чудесная картина. Зеленые луга от одного края горизонта до другого. Рощи диковинных деревьев, так не похожих на пальмы, весело играли листвой то там, то здесь. А посередине этого благодатного края текла широкая, совсем даже и не желтая, а напротив, голубая Река. Шумный тростник стеной стоял вдоль ее берегов. Торопя верблюдов, караван направился к большой воде, слаще которой Абу в жизни не пробовал. - Скажи, о, житель этого удивительного края, где я могу увидеть прекрасный цветок Лотоса? - обратился молодой вождь к крестьянину, шедшему мимо с мотыгой на плече. То ли прохожий его не понял, то ли был не в духе, но он ничего не ответил, а лишь махнул рукой в сторону верховий реки. Вождь хотел немедленно повернуть своего верблюда в этом направлении, но люди в его отряде воспротивились и потребовали отдыха возле Большой реки. И молодой вождь согласился. Вокруг простиралась такая мирная, такая счастливая долина, что, казалось, беды не откуда ждать. То была первая ночь за все время путешествия, когда путешественники спали без опаски. На другое утро вождь начал снаряжать своего верблюда, но его усталые спутники возмутились тому, что отдых был столь коротким. Они хотели остаться возле реки еще на несколько дней. И не было никакой возможности уговорить их двинуться дальше. Народная мудрость гласит: если утром верблюд не поднялся с песка по первой команде, значит, к вечеру он может пасть. И молодой вождь оставил своих людей отдыхать там, где они хотели, а сам отправился к верховьям. Весь день Абу ехал вдоль плотной стены высоченных тростников, но к вечеру заросли расступились, и юноша увидел гладь реки. Вдоль всего берега вода была покрыта огромными плоскими листьями. А стоило солнцу коснуться горизонта, повсюду начали распускаться огромные желтые цветы. Они точно старались заменить собой уходящее светило. - Ах, вот ты какой, прекрасный Лотос! - восхитился вождь. Он сошел с верблюда и уселся на самом берегу. Всю ночь при свете луны он любовался желтыми цветами, вдыхал их аромат и думал, как довезти этот прекрасный и нежный цветок до своего родного острова Живой Земли. Утром к реке подошла девушка. Она не заметила молодого вождя, скинула с себя одежду и вошла в воду. Она долго плавала среди закрывшихся на день цветов, а, насладившись купанием, вышла на берег. Юноша сидел неподвижно и любовался ею. Когда девушка оделась, то, наконец, увидела Абу. Их глаза встретились, и не возможно было понять, кто из них смущен больше. Юноша хотел было стыдливо потупить глаза, но девушка улыбнулась ему. - Скажи мне, о, прекрасная жительница этой зеленой долины, как мне унести с собой этот прекрасный цветок? - спросил он, стараясь не поднимать на прекрасную купальщицу глаза полные неги и смятения. - Тебе нужно прислать сватов моим родителям, - ответила девушка, и ее глаза лукаво заблестели. - Нет, - еще больше смутился вождь, смекнув, что его неправильно поняли: - За таким прекрасным цветком как ты я еще не готов ухаживать. Я говорю о прекрасном Лотосе, что цветет здесь по ночам. Его я хочу увезти с собой на мой остров Живой Земли в сердце Мертвой Пустыни. А когда он разрастется в водах нашего озера, я смогу думать и о других красотах жизни. - О Лотосе? - переспросила его девушка. Надо ли говорить, что ответ вождя расстроил ее, поскольку ей очень понравился чужестранный стеснительный юноша. - Да, - ответил тот, еще больше краснея. Мало того, что он был вынужден огорчить столь прекрасную девушку, так, похоже, он еще и обознался, приняв за Лотос какой-то другой водный цветок. - Но Лотос не так просто найти. А те цветы, что ты видел здесь ночью это лишь его слабое подобие. Это всего лишь кувшинки Изиды. Но они желтые и распускаются к ночи, а обычный лотос - розовый и открывает свою чашу с восходом солнца. Самый же драгоценный цветок - это серебристый Лотос. Но найти его очень сложно. А сохранить и того сложнее. - А не подскажешь ли мне, о, прекрасная девушка, как все-таки я могу увезти с собой хотя бы то, что ты называешь обыкновенным лотосом, - молодой вождь все больше расстраивался из-за того, что не сразу рассмотрел, сколь умна и красива его собеседница. Он был так ослеплен своей мечтой о прекрасном Лотосе, что, не желая того, оттолкнул искреннюю и наивную девушку, принявшую слова о прекрасном цветке на свой счет. Абу и хотел бы исправить положение, но не знал как. Приходилось продолжать начатый разговор. - Если ты собираешься перенести Лотос в другое место, то тебе надо взять с собой его вместе с корнем. Но если ты хочешь унести его действительно далеко, то тебе следует искать Орех Лотоса, - отвечал девушка. - А как выглядит Орех Лотоса и где его искать? - не унимался с расспросами юноша. - Этого я не знаю, - промолвила красавица: - Хотя я и живу на берегу этой реки, но еще ни разу не видела живого Лотоса. Однажды влюбленный в меня юноша принес мне срезанный цветок. Но тот уже почти не пах и очень быстро пожух, не смотря на то, что я положила его в воду. По этому я не знаю: ни как выглядит орех, ни где его искать. С этими словами девушка в последний раз взглянула на юношу и пошла своей дорогой. Абу хотел побежать вслед за ней. Сказать, что он передумал и только и мечтает прислать сватов ее родителям. Но этот поступок выглядел бы слишком легкомысленным, а вождь большого острова Живой Земли не мог так поступать. Какого будет выражение лиц его спутников, если вместо прекрасного Лотоса он явиться к ним с молодой женой. И юноша решил, что он обязательно добудет Орех Лотоса, посадит его в своем озере и, когда тот, наконец, зацветет, Абу вернется на берега Большой Реки и посватается за эту девушку. И эта счастливая мысль озарила его поиски новым светом, а его самого наделила еще большим упорством. Несколько дней ехал молодой вождь вдоль берега Большой Реки. По вечерам он останавливался на ночлег там, где находил прореху в камышах и любовался яркими, точно сияющими при свете луны кувшинками Изиды. Глядя на них, он представлял себе: как же прекрасен Лотос, если кувшинки - это лишь слабое его подобие. Вскоре он заметил, что Большая Река становится все уже. Юноша уже мог рассмотреть пучки травы на другом ее берегу. Заросли тростника редели, да и другие водные растения попадались все реже. Длинные языки песка вонзались все глубже в зелень травы, а порой даже достигали кромки воды. Пустыня все явственнее напоминала о своем суровом нраве. Путник приближался к истокам. А Лотоса все никак не попадался ему на пути. Когда Большая Река превратилась в тоненький ручеек, юноша развернул своего верблюда и поехал назад. Достигнув того места, где ему встретилась девушка, он остановился на отдых, хотя путешествие по Зеленой долине реки ни капельки его не утомило. Три долгих дня при свете солнца он ждал появления прекрасной незнакомки, под луной он думал о ней, глядя на кувшинки. Но девушка так и не появлялась. И вот он до местности, где оставил свой отряд отдыхать. Но земляков нигде не было видно. Впрочем, следов битвы тоже. Абу обшарил окрестности и обнаружил довольно свежую тропу. То там, то здесь вдоль нее на ветвях пестрели разноцветные тряпочки. Точно кто-то хотел, чтобы юноша непременно заметил их. В этих метках было что-то праздничное и в то же время тревожное. Ехать пришлось недолго и, вскоре, взору молодого вождя открылось обширное селение. Каменные и глиняные дома, были так не похожи на родные полотняные шатры. Возделанные поля окружали деревне. Абу осмотрел ее из укрытия и понял, что все его спутники находятся здесь: их верблюды стояли во дворах многих домов. Что бы это могло значить? Вождь подъехал к одной глиняной хижине и заглянул в окно. Там он увидел своего воина возлежащим на тростниковой циновке в объятиях молодой женщины, а вокруг стояло множество блюд с едой и сосудов в питьем. Увидев в окне удивленное лицо своего вождя, воин с далекого острова Живой Земли нехотя отстранился от женщины и вышел из дома. - Рад приветствовать тебя, вождь, - полусонно сказал воин: - Хорошо, что сюда приехал. Теперь ты сможешь жениться на вдове местного вождя, и счастье, наконец, вернется в этот благословенный край. - О чем ты говоришь? - спросил его вождь. - Тот, кого ты оставил командовать нами, когда уезжал за своим цветком, все тебе объяснит - промолвил воин: - Кстати, ты нашел то, что искал? - Еще нет. - Жаль. Может быть, если бы ты его нашел и принес в подарок вдове местного вождя, то нас полюбили бы здесь еще сильнее. Если это возможно, - и всадник с Острова Живой земли лениво потянулся и потер заплывшие от многодневной обильной трапезы и ласк глаза. Абу направился к одному из самых больших домов в селении. - Брат, - громко крикнул он, войдя во двор: - выходи. Твой вождь вернулся. - Рад приветствовать тебя, вождь, - раздался голос того, кого юноша оставил командовать своими войнами на время отсутствия. Его верный помощник даже не вышел из дома. Для война пустыни, это было неслыханное разгильдяйство: - Заходи в дом и насладись плодами этой благодатной земли. Встревоженный и возмущенный юноша шагнул под тростниковую крышу. Ему не понравилось то место, куда он попал. В шатрах кочевников днем всегда светло, ветер колышет полотняные стены, свежий воздух свободно проходит сквозь ткань. В глиняном доме под тростниковой крышей было темно, точно на дне колодца: свет попадал внутрь только через дверь и окно. Масляные лампы наполняли комнаты тяжелым ароматом и копотью. - Как ты можешь здесь жить? - спросил вождь. - Не спеши, скоро сам привыкнешь. - К чему я должен привыкать? - удивился Абу. - А разве тебе еще не рассказали? - Нет, меня привели к тебе, для того чтобы это сделал ты. Ну, и что же произошло за то время, пока меня не было? - О, светлый и могучий вождь, да продлятся твои годы за то, что ты привел нас в эти земли, - начал свой рассказ соратник юноши: - Мы так благодарны тебе и твоему Лотосу, что будем петь тебе хвалы до конца своих дней... - Можно ближе к делу? - перебил его Абу. - Можно. Через день после того, как ты уехал, мило нас прошло стадо коров. Это такие животные, вроде верблюдов, только на них нельзя ездить, а их молоко - самое вкусное из всего, что создала природа. Стадо гнала женщина. Увидев нас, она испугалась и просила не убивать ее и не отнимать деревенское стадо. Когда мы сказали ей, что не собираемся этого делать, она повеселела и в благодарность надоила нам молока. Женщина долго расспрашивала нас кто мы и откуда, а, узнав все, что ей хотелось, удалилась вместе со стадом. Вечером в наш лагерь пришло целое посольство, состоявшее из десяти женщин и одного немощного инвалида. С собой они принесли корзины вкуснейшей еды и устроили для нас настоящий пир. Мы не поняли в чем дело, но возражать не стали. Когда наши животы заурчали от проглоченной пищи, а головы зашумели от выпитых напитков, калека поведал нам о том, что все это значит. А случилось так, что все мужчины их селения от подростков до стариков ушли на войну с другим племенем, а обратно вернулся только он один. Выживший утверждал, что среди бойцов противника никто не уцелел. Но от этой победы жителям селения было мало счастья, поскольку теперь оно осталось без защиты и его могло захватить даже самое слабое племя. Единственная надежда на спасение - благородные воины пустыни, пришедшие издалека. Через этого убогого женщины селения умоляли нас стать их мужьями и защитниками. За это они обещали кормить нас и поить до отвала. И мы согласились. - Все? - поинтересовался вождь. - Все, - ответил воин: - А кто откажется от вкусной пищи и веселящего питья. Пустыня сделала нас выносливыми и умелыми войнами, так что мы сможем справиться с любым врагом нашей новой родины. И если ты, о, великий вождь, согласишься нас возглавить, мы и вовсе будем непобедимыми. Мы подчиним себе все окрестные племена, изнеженные в этой благодати... - А как же наш родной остров Живой Земли?! Наше озеро?! Что будет с вашими невестами и женами, что ждут вас на его берегу? - негодовал юноша. - Они далеко. Жизнь на Острове среди мертвой пустыни во много раз тяжелее, чем в этом благодатном краю, - спокойно ответил бывший спутник молодого вождя. Даже тени сомнения не было в его голосе: - Потом, когда мы, как следует, приживемся здесь, когда дородные женщины этой долины нам наскучат, то, может быть, пошлем караван за нашими иссушенными солнцем, невестами и женами. Пусть и они насладятся сытой жизнью возле Большой Реки. - Но кто будет за их охранять от набегов все это время, пока вы будете приживаться на новом месте? - спросил молодой вождь. Грозные предвестники песчаной бури слышались в его голосе. Но его лучший воин ни капельки не испугался гнева своего вожака и бестрепетно отвечал вопросом на вопрос: - А ты подумал об этом, когда отправлялся за своим Лотосом? Кто сейчас защищает наш остров Живой Земли? Немногие оставшиеся войны, подростки и старики? - У меня и в мыслях не было, что мы можем не вернуться! Все соседние племена знают, что воинство нашего народа уехало ненадолго. Опасаясь возмездия, они не посмеют напасть! - Ой ли? - усомнился бывший спутник юноши, и яд ехидства звучал в его вопросе. Абу задохнулся от негодования. Но разум мудрого правителя говорил ему, что в словах война была заключена горькая правда. Юноша желал блага для своей земли, хотел украсить воды ее озера прекрасными цветками Лотоса, а в результате оставил ее на разграбление всякому сброду. Если же все воинство племени останется в тенетах благодатного края на берегу Большой Реки, то это станет приговором его народу. Без своих бойцов Абу терял даже слабую надежду вернуться в родные края вождем своего, некогда могучего племени. - Как вам не стыдно, - начала он совестить своего земляка: - разве достойно война пустыни "приживаться" на чужой земле. Не вы строили эти дома, не вы возделывали плодородные поля, не вы зачинали детей, которые теперь станут называть вас отцами. Вы ничем не лучше низкого отребья, которое может быть уже захватило наш родной Остров Живой земли! В пришли на все готовое. Вы даже не завоеватели. У тех, кто отстоял свои притязания на землю в честном бою, есть хотя бы право пролитой крови! А у вас? Это же воровство! Вы, воины Пустыни, стали ворами! - Или любимцами удачи, - усмехнулся собеседник вождя: - Судьба избрала нас за смелость и мужество. По твоей прихоти мы пересекли Великую Пустыню и остались в живых. Мы оказались рядом с этой деревней в лихую для нее пору. За этом нам была подарена возможность сменить полную лишений жизнь на небольшой острове Живой Земли на блаженство возле Большой Реки. Еще раз говорю тебе, вождь, мы благодарны тебе за все, что ты для нас сделал. Мы готовы и впредь повиноваться тебе как нашему правителю, но если ты найдешь хотя бы одного воина, который откажется от этого подарка судьбы, то пусть моя вода навечно станет твоей водой и я буду умолять тебя даровать мне каждый ее глоток. - Всего одного? - коварно спросил Абу. - Одного единственного, - беззаботно ответил бывший спутник вождя. - В таком случае до скончания времен твоя вода - это моя вода! - прогремел голос юноши: Ибо я - тот воин, который откажется от этого "подарка". - Что ж, вождь, попробуй забрать с собой Большую Реку. Если сможешь! И громкий хохот наполнил дом под тростниковой крышей. Рука юноши легла на рукоять ножа, через мгновение из горла наглеца вместо смеха, могла брызнуть кровь. Но не переставая смеяться воин пустыни выхватил из под подушек свой клинок, показывая, что готов и к этому повороту событий. Нож вождя вернулся в ножны, а разгневанный Абу поспешил прочь из душного глиняного дома: поднять руку на соплеменника - самый большой грех на Острове Живой Земли. Надежда найти хотя бы еще одного безумца, который подобно ему пожелает вернуться в родные края, была меньше самой маленькой песчинки, вождь все-таки переговорил со всеми своими людьми. Во многих их них Абу чувствовал угрызения совести. В то время, пока молодой вождь увещевал их, они не смели оторвать глаза от земли. И все же ни кто из них не оказался настолько безрассуден, чтобы отказаться от жизни на всем готовом на берегу Большой Реки. Если бы священное проклятье жителей Пустыни могло действовать ее за пределами, то к концу дня молодому вождю принадлежала бы все вода его бывших спутников. Что же натворил ты, прекрасный Лотос? Не в добрый час услышал Абу рассказ о твоей волшебной красоте. Утро следующего дня молодой воин встретил один на один с нелегким выбором: срочно возвращаться в родные края или продолжить поиски удивительного цветка! С одной стороны, юный вождь был силен, отважен и умен. Он один стоил в бою многих. Его народ воодушевленный его словом и делом, возможно, и сумеет дать отпор разбойным племенам даже в отсутствии воинства. Но с другой стороны, сколько скрытых и явных насмешек придется Абу вынести, если он вернется на остров Живой Земли, так и не найдя Лотоса. Всю весь день бродил он по берегу реки, всю ночь ворочался на своем походном ложе, решая как поступить. Недоброе утро осветило дальний берег Большой Реки, а в сердце молодого вождя мечтатель все еще боролся с мудрым правителем. В результате Абу решил дать своей мечте еще пару дней: уж очень сильно хотелось юноше увидеть прекрасный цветок. Ну, а если по истечении этого срока он не найдет Лотос, то верблюду вождя придется спешить в родной остров Живой Земли не жалея сил. Так и пошло. Каждое утро юноша давал себе слово, что это последний день поисков, а каждый вечер находил самые ничтожные предлоги, дабы забрать утреннее слово обратно. За это время он добрался до устья Большой реки. Необъятная пойма была сплошным болотом, укрытым сплошным ковром кувшинок. Но желтые цветы более не радовали взор путника. Сколько раз он отгонял от себя мысль о подмене: взять с собой кувшинку и в родных краях выдать ее за Лотос. Но эта уловка могла обмануть разве что несведущий земляков. А как заставить себя самого поверить в подмену? Ну, где же ты Лотос? И вот, однажды вечером Абу встретился пожилой пастух, гнавший домой немногочисленное стадо. - О, почтенный старец, да приумножатся овцы в твоем стаде, не найдется ли у тебя времени, чтобы ответить на мой вопрос? - обратился вождь к пастуху. - Конечно, о, учтивый чужестранец, у меня есть время, чтобы ответить на любые вопросы. Вот только не знаю, найдутся ли у меня ответы на них. - Видишь ли, любезный, вот уже много дней я езжу вдоль берегов Большой Реки в поисках дивного цветка. Я уже побывал там, где река так узка, что газель может перепрыгнуть ее без разбега. Теперь мой верблюд привез меня сюда. Но на протяжении всего пути я нигде не встретил прекрасной Лотос. Скажи, произрастает ли он еще в этих землях или это лишь древняя легенда? - А зачем тебе нужен Лотос, о, чужеземец? - спросил пастух. Юноша ничего не оставалось, как поведать старику всю историю, начиная с того дня, когда заезжие путешественники рассказали ему о прекрасном цветке. Они проговорили всю ночь, а утром старик сказал: - Может быть, тебе не стоило тратить столько сил на его поиски? Судьба дважды указывала тебе на то, что это не самая лучшая затея, но ты был упрям. И вот сейчас ты стоишь на краю этого болота и не знаешь, существует ли то, ради чего ты рискнул своей жизнью и благополучием своего народа. - Я сделал то, что я сделал, - холодно ответил юноша: - Я не прошу у тебя совета. Мне нужен ответ на вопрос о том, растет ли в этих землях прекрасный Лотос. - Извини, странник, - спокойно ответил пастух: - Я и забыл, что каждый человек учится только на собственных ошибках. А предостерегать другого об опасности - только злить его. Но поверь мне, что я говорю так не из-за досужих помыслов. Дело в том, что много лет назад я сам пришел сюда в поисках удивительного цветка. Он был нужен мне, чтобы подарить самой красивой девушке на свете. Месяц ползал я по этим болотам, пока не набрел на целые заросли лотосов. Я сорвал три самых больших цветка и поспешил обратно. Но когда я вернулся, родители моей возлюбленной уже выдали ее за муж за другого. Вместо цветов мой соперник преподнес им шесть овец. С тех пор я пасу свое стадо и даже не вспоминаю о Лотосе. Страх перед содеянным сжал сердце молодого вождя: прошло почти три месяца с тех пор, как он со своими лучшими воинами покинул родной остров Живой земли ради призрачной фантазии. Рассказ о зарослях прекрасных Лотосов взволновал его еще сильнее. И молодой вождь запер страх на дне своего сердца и спросил старика: - Помнишь ли ты, о, почтенный, как добраться до того места, где ты сорвал три заветных цветка? - Помню ли я? Я хотел бы сказать, что забыл его как страшный сон, что вычеркнул его из своей памяти, но, к сожалению, помню все до мелочей. Много ночей подряд я видел это место, но сквозь волшебное очарование Лотосов всегда сочилась горечь утраты. Уверяю тебя, никакая красота ни стоит того, чтобы губить свою жизнь. - И все же, расскажи, как туда проехать, - настаивал мечтательный упрямец. - Проехать туда нельзя, - старец явно не оставлял надежду отговорить юношу: - Туда надо пробираться по колено, а то и по грудь в грязи. Дорога, ведущая туда, опасна, как игра в пятнашки с крокодилами... - Мне некуда отступать, - промолвил юноша, - я должен туда добраться во что бы это ни стало, или я сам перестану себя уважать: отступиться от мечты, стоя на ее пороге, - это недостойно воина пустыни. - Ну, что ж, гордец, тогда слушай. И пастух рассказал юноше, как найти на болоте то место, где много лет назад цвели дивные Лотосы. - Не будет ли тебе сложно, о, почтенный, позаботиться о моем верблюде, пока я хожу за прекрасным цветком? - просил пастуха молодой вождь. - Если это единственное, чем я могу тебе помочь в твоей погоне за мечтой, то изволь, - ответил старик, принимая поводья. - Да, чуть не забыл, - спохватился юноша: - а не знаешь ли ты, как выглядит орех Лотоса? - Орех? Хм, - нахмурился пастух: - Нет, но могу сказать лишь то, что это, видимо, семя цветка, а оно, как и все семена на свете, появляется только тогда, когда умирает чудо самого Лотоса. - Еще раз спасибо тебе, - сказал молодой вождь и шагнул на зыбкую почву болот. Вначале дорога показалась путнику не такой уж и тяжелой. Ноги, конечно, проваливались в жидкую грязь, но не так глубоко, как это описывал старик. Однако, вскоре юноша изведал все прелести ползанья по болотам. Самым страшным испытанием оказались для него комары. Житель пустыни не привык к укусам кровососов и вскоре весь покрылся волдырями. Не сразу юноша сообразил измазать лицо и руки болотной грязью, чтобы насекомым было сложнее добраться до кожи. Справился путник с одной напастью, как на пути его встала другая. Судя по приметам, о которых поведал старик, до зарослей Лотоса оставалось рукой подать. Вот только поперек тоненькой тропинки, что вела туда, грелись на солнышке сразу четыре крокодила. Справа непроходимая топь. Слева непролазная трясина. Как пройти и остаться в живых? Сел Абу на кочку и вновь крепко задумался. Надежда на то, что его остров Живой Земли дожидается его в неприкосновенности, уже давно умерла в его сердце. Силой или хитростью, но ему предстояло возвращать себе свою вотчину. А вот как он будет смотреть в глаза землякам, если явится в разграбленный и порабощенный дом предков без Лотоса, - этого юноша не мог себе представить. Однако, любой из тех крокодилов, что преграждал ему дорогу, мог проглотить юношу, не разжевывая. Страшная смерть. И все же, выбирая между позором и смертью, гордый воин пустыни выбрал второе. Но не успел он вступить в неравную схватку с крокодилами, как на другой оконечности тропинки ведущей через топь появилось стадо огромных и на вид добродушных животных. Это были гиппопотамы числом больше двух десятков. Игривые детеныши, заботливые мамаши и ревнивые отцы. Увидев, что проходу мешают зубастые хищники, болотные увальни недовольно запыхтели и остановились. Десяток крупных самцов вышли вперед и изготовились к бою. Они разевали огромные с устрашающими клыками розовые пасти, громко ревели и медленно надвигались на крокодилов. Кто бы мог подумать, что травоядные лентяи могут быть такими бесстрашными задирами. Численное превосходство было на стороне гиппопотамов, и крокодилы не могли не признать это. Они заворочались. Несколько раз для порядка клацнули зубами, но в драку вступать не стали, а соскользнули в темные воды топи и уплыли прочь. Когда стадо бегемотов миновало перешеек, и путь к заветным зарослям Лотоса оказался свободен, Абу не стал ждать особого приглашения. Боги благоволили упрямцу. Вскоре он добрался до места, которое описал ему пастух. Но, о, ужас! Вместо тихой заводи с прекрасными цветами молодой вождь увидел покинутое пастбище гиппопотамов: что не было съедено, то оказалось вытоптано. То там, то здесь на поверхности плавали розовые лепестки, которые могли принадлежать только Лотосу, но самих цветов заметно не было. Очевидно, для недавних спасителей юноши они были любимым лакомством. Пир удался. Повсюду на сухих местах возвышались зловонные кучи бегемотьего навоза. В глубокой печали обошел юноша заводь, всматриваясь в заросли тростника. И вдруг в самой глубине поеденных и переломанных камышей он заметил что-то ослепительно белое. Это могла быть птица, но время шло, а белое нечто не шевелилось. Неужели это уцелевший Лотос! Юноша никак не мог поверить вспыхнувшей надежде. С замирание сердца он направился в глубь зарослей. Но стоило ему сделать один шаг с тропинки, как он погрузился в болотную жижу по грудь. Надо быть бегемотом, чтобы плавать в трясине, однако видение Серебристого Лотоса придало молодому вождю силы, и он двинулся вперед. Он пополз. Они поплыл. Не важно, как это назвать, главное, он приближался к своей цели. И вот Абу наконец увидел Лотос целиком. Он оказался даже прекраснее, чем юноша представлял его себе. Как завороженный смотрел он на нежные серебристые лепестки и не замечал больше ничего: ни болотной грязи, в которой находился по грудь, ни туч комаров, что роились над ним, ни солнца, уже клонившегося к закату. Да, один взгляд на прекрасный Лотос стоил всех испытаний, что выпали на долю молодого вождя. Что-то тихо зашуршало в зарослях тростника. Абу встревожился: а вдруг это крокодил, но все равно продолжал взирать на удивительный серебристый Лотос. Если это и впрямь кровожадный зубастый хозяин болот идет на него охотится, то у юноше нет ни малейшего шанса спастись, а потому он решил провести последние мгновения своей жизни глядя на прекрасный цветок. Но время шло, а крокодил не появлялся. Абу осмелел и стал оглядываться и с удивление увидел возле себя длинноносую птицу по имени Ибис. Молодой вождь и раньше видел этих родственников цапли, но тот, что стоял перед ним, был не совсем обычным ибисом. Во-первых, он был ростом почти с человека, а во-вторых, его ноги были погружены в болотную топь всего на два пальца, точно под слоем тины находился камень или кочка, на которой он стоял. Ибис, не отрываясь, смотрел на человека то одним, то другим глазом. Абу даже показалось, что птица печально покачивает головой. - Ты все-таки пришел, - промолвил Ибис после долгого молчания. От неожиданности Абу аж присел, от чего погрузился в болото по шею. - Вы меня знаете? - спросил юноша у волшебной птицы. - Нет, но в придании этих болот говориться, что в лихую для Серебристого Лотоса годину придет Человек и спасет прекрасный цветок. - В лихую годину? - переспросил Абу. - Да, - ответил Ибис: - В незапамятные времена все эти необъятные болота были покрыты огромными серебристыми цветами. Но в отличие от всех прочих то были не просто цветы, а жилища прекрасных духов-антодисов. Антодисы - безобидные проказники и шутники. Их любимое занятие летать в зарослях сухого тростника и нашептывать друг другу разные сплетни о жителях болот. И вот однажды парочка влюбленных антодисов сидела на тростниковой метелке и от души хихикала. Они так увлеклись, что не заметили как мимо проплывал царь бегемотов Толстокожий Хоп. В это время они как раз от души веселились, высмеивая неуклюжих подданных Хопа. И конечно же царь не смог стерпеть такого надругательства, хотя в словах антодисов не было ни слова клеветы на бегемотов, только правда, которую и так все знали. Тем ни менее Хоп рассвирепел и попытался наказать обидчиков. Да куда там. Никому не дано поймать большеглазых быстрокрылых антодисов. Увидев, как неуклюжий толстяк пытается выскочить из воды, они взмыли в воздух и, хохоча все громче, начали летать над Хопом. Тот гонялся за ними до изнеможения, но так и не смог ничего сделать. "Ну, погодите", - пообещал в ярости царь бегемотов: - "Я еще разделаюсь с вами. С вами всем вашим народцем. Не жить вам на берегах Большой Реки!" С тех пор прошло много лет, на протяжении которых бегемоты поедают не только цветы Лотоса, но и листья, и корни. Хоп уже давно умер, но его обещание поквитаться с антодисами все еще исполняется его потомками. Понял, что их беззаботной жизни пришел конец, шаловливые духи решили покинуть эти болота. На спинах перелетных птиц они с хохотом улетели куда-то на север. Говорят, что там они взяли себе другое прозвание и живут теперь в могучих деревьях, которые не сможет свалить ни один бегемот. Но даже это не изменило судьбу прекрасных Лотосов, - они продолжали быть излюбленным лакомством толстокожих большеротых потомков Хопа. Прочие обитатели болот ни на шутку обеспокоились исчезновением серебристых цветом, но как мы могли противостоять бегемотам, если даже великие Крокодилы не смогли защитить Лотосы от поедания. Но мы знали, что на берегах Большой реки проживает одно существо, которое может спасти прекрасный цветок от полного уничтожения. Оно может уходить достаточно далеко от болот, чтобы перенести орех лотоса туда, где его не достанут тупые подданные праправнука Толстокожего Хопа. Существо это называется человек. Ибис умолк и еще раз очень внимательно посмотрел на Абу. - Ведь ты - Человек? - спросил он у юноши. Молодой вождь кивнул в ответ. - Так вот, Человек. Сегодня самый черный день в истории Большой Реки. Сегодня бегемоты уничтожили последнее место где еще рос Серебристый Лотос. Тот цветок, что ты видишь пред собой - последний. И он уцелел лишь чудом. Мы, жители болот, не знаем далеко ли собираются уйти бегемоты, что побывали здесь сегодня утром, и когда они вернуться сюда. Сумеет ли за это время последний Лотос дать достаточно ростков, цветом и семян чтобы не возродиться... Скорее всего нет. И потому мы просим тебя, Человек, о помощи, если ты конечно согласишься принять на себя эту нелегкую ношу... И волшебная птица опять замолчала. Множество мыслей пронеслось в голове у Абу. Значит, не даром он так рвался найти прекрасный цветок. Значит, это судьба позвала его в путь, чтобы сделать спасителем Лотоса. А уж он знает водоем, где не водится ни единого бегемота, и это озеро в его родном оазисе, в его Острове Живой Земли! Вот только не понятно, почему Ибис называет все это непосильной ношей. - А скажи, о, Ибис, - спросил наконец Абу: - В чем непослиность этой ноши? - Даже не знаю, как тебе это сказать, чтобы не очень напугать тебя... Но лгать тебе я тоже не имею права... Впрочем, если ты тот Человек, о котором говорилось с предании, то ты страх тебе не ведом... Итак... Видишь ли, Орех Лотоса не просто семечко, которое можно запросто положить в клюв и полететь на поиски реки или озера, где не водятся бегемоты. Орех наделен таким неукротимым желание стать цветком, что невольно начинает пить жизнь из всякого, кто попытается вынуть его из воды и куда-нибудь унести... Если бы ни это, то ибисы давно отнесли бы Серебристый Лотос на юг к другой Великой Реки или на восток, где большие и малые реки текут в невиданном изобилии. Но к сожалению... - Что "к сожалению"? - спросил Абу, когда Ибис внезапно умолк на полуслове. - К сожалению, ни одна птица, даже быстролетный пеликан не может пролететь с Орехом Лотоса в клюве больше тысячи взмахов крыльев, так стремительно он выпивает из них силы. Известно, правда, что стоит Ореху коснуться воды, как он начинает возвращать жизненные соки тому, у кого их отнял. Но даже это знание не помогает птицам преодолеть страх. Ведь никогда не знаешь, успеешь ли ты долететь до воды прежде, чем силы оставят тебя окончательно и ты замертво упадешь на землю... Знай так же, что если орех Лотоса набухнет и дать росток, вынимать его из воды все равно, что растоптать или съесть. Проросшее семя умирает без воды навсегда. Так что опускать его в воду прежде, чем ты доберешься до места, где собираешься его посадить никак нельзя. Теперь ты слышал все, что должен был услышать, о, Человек. Пришло время решать: тот ли ты, о ком гласила легенда. Призадумался Абу. Странные слова Ибиса пугали его. Но не сильно. Ведь он был еще очень молод, жизненные силы так и бурлили в нем, и он не очень представлял, как Орех может пить их из него. На всякий случай юноша решил вначале посмотреть на семя Лотоса дабы понять, каким образом том может отнимать силы у того, кто вынул его из воды. Может быть у него есть какие-то шипы или отростки, которыми он это делает. Тогда стоит завернуть Орех в тряпку, и он перестанет быть опасен. - Могу я прежде посмотреть на Орех, - попросил Абу. Ибис пошарил клювом в воде возле своих ног и положил на огромный плавучий лист лотоса небольшую невзрачную "чашечку". В ней было восемнадцать маленьких отделений, четырнадцать из которых пустовали, а в четырех находились семена размером с большую горошину. Были они абсолютно гладкие, серые и невзрачные. Только на одном боку у них было более светлое пятнышко, посредине которого находилась темная точка, что делало орех лотоса похожим на глаз. И эти серые глазки точно смотрели на Абу и ждали его ответа. - Это последние четыре семени, - сказал Ибис. Абу с опаской протянул руку и коснулся одного из семян. Но ничего не почувствовал. - Так ты спасешь Серебристый Лотос? - спросила волшебная птица. - Я постараюсь, - ответил юноша, а немного подумав добавил: - Я сделаю все, что в моих силах. С этими словами он взял три из четырех семян и спрятал в маленький мешочек на груди. - А четвертый Орех пусть остается здесь. На всякий случай. Может быть, ему повезет и он еще возродит Лотос и на берегах этой Реки, - сказал Абу и кинул "горошину" в самую чащу тростника. - Это мудро, о, Человек, и благородно. Спасибо тебе за твое желание помочь. И пусть удача сопутствует тебе, - промолвил Ибис и зашагал в глубь зарослей. Абу смотрел ему в след и поражался, тому, что ноги птица почти не погружаются в топь, точно Ибис был настолько невесом, что мог ходить по воде. По дороге из сердца болот на твердую землю молодой вождь все время прислушивался к себе: убывают ли его силы. Но сил у него было хоть отбавляй, а вот приметы рассказанные старым пастухом он позабыл и потому чуть не заблудился среди трясин и заводей. И все же Абу повезло и, проплутав два дня, уставший, грязный и голодный он все же вышел на край болота в каком-то незнакомом месте. Плохо представляя себе, где находится, молодой вождь очень огорчился, не увидев пастуха, которому оставил своего верблюда. Юноша даже подумал, что коварный старик украл его пустынного скакуна и скрылся. Посылая на голову вору всевозможные несчастья, Абу двинулся по краю твердой земли. Какова же была его радость, когда на следующий день он увидел небольшое стадо овец, среди которых пасся и его верблюд. Молодой воин пустыни мысленно попросил у пастуха прощения за ту брань и проклятия, что пришли в его неразумную голову накануне. - Ну, что, странник, нашел ли ты то, что искал, - спросил его старик после того, как они с Абу обменялись приветствиями. - И да, и нет, - ответил юноша и рассказал о своих приключениях на болоте. Молодой вождь недоумевал. Он уже давно закончил свое повествование, а пастух все хранил молчание. Под взглядом его мудрых глаз юноше было немного страшно и даже грустно. - Что же ты молчишь, о, почтенный старец? - решился он, наконец, нарушит тишину. - Мне нечего сказать тебе, нечего посоветовать, не от чего предостеречь. Ведь именно этих слов ты ждешь от меня, о, странник с удивительной судьбой. Ты узнал то, что до тебя не ведал никто, ты готовишься совершить то, что прежде не доводилось сделать никому. Какие слова я могу сказать тебе? К тому же, что бы я ни говорил, ты уже избрал свой путь и, если я правильно понял тебя, то с этого пути ты не свернешь никогда. Поэтому, пусть удача сопутствует тебе, - сказал старик и погнал прочь свое стадо. Абу долго смотрел в след уходящему пастуху, и ему казалось, что в сгорбленной фигуре старика, в его походке нечто неуловимо, делавшее его похожим на большую болотную птицу. Как бы то ни было, а надо было собираться в дорогу. Молодой вождь провел за этим занятием весь остаток дня: он выстирал в реке свою одежду, наполнил водой все бурдюки, насобирал фиников и инжира. В переметных сумках осталось еще довольно много вяленого мяса. Словом на пути в родной Остров Живой земли ему предстояло бояться только одной напасти - разбойников. Но висящий у него на шее мешочек с тремя орехами лотоса наполнял Абу решимостью и отвагой: во что бы это ни стало, прекрасный Серебристый Лотос будет цвести в водах его родного озера! И вот, наконец, юноша повернул своего верблюда прочь от Большой Реки, и через пару дней пути пышущая жаром пустыня открылась его взору. Там далеко за барханами его ждал родной оазис. Но до него было еще двенадцать дней пути и всего четыре колодца. Никогда еще молодой вождь не чувствовал себя в песках так одиноко и беззащитно. Орлы-пустынники все время кружились в небе над его головой. Еще бы, ведь одинокий путник в пустыне скорее найдет смерть, чем целый караван. Абу хорошо знал, что именно эти птицы подают разбойникам сигнал, но ничего не мог поделать. Оставалось надеяться только на удачу. И она улыбалась молодому вождю. По крайней мере до первого колодца. Когда Абу прибыл на первый остров живой земли, что лежал по дороге к его вотчине, то увидел там огромный караван. - Приветствую вас, о, путешественники, да будет легкой ваша дорога через пустыню, - приветствовал он собравшихся у колодца. - И тебе привет, о, почтенный, - ответили ему. - Почему вы называете меня почтенным? - спросил Абу. - Мы обращаемся к тебе в соответствии с твоим возрастом, - было ответ: - На лице твоем оставили свой след долгие годы, проведенные в скитаниях по пустыне, а это заслуживает почтения. - Многие годы? - удивился юноша. - О извини, почтеннейший, - спохватился говоривший: - наверное, следовало сказать десятилетия? - Это не важно, - промолвил Абу, потому что в это время пришла его очередь черпать воду из колодца. Юноша напился сам, заполнил походные бурдюки, а затем набрал большое ведро, из которого поил верблюда. Когда он поднял это ведро, то оно показалось уж слишком тяжелым, хотя раньше молодой вождь поднимал его очень легко. На полпути к тому месту, где лежал его верблюд Абу был вынужден остановиться и передохнуть. За это время вода в ведре успокоилась. И когда юноша наклонился, чтобы поднять его, то увидел свое отражение. И чуть не вскрикнул от ужаса. На него смотрело лицо его отца или даже старшего брата его отца. Кожа, натянутая на скулы, была сплошь покрыта сеткой морщин. Глаза глубоко впали. Черты заострились. В отчаянии Абу сорвал с шеи мешочек с орехами Лотоса и хотел отшвырнуть прочь, но тут вспомнил, что в руках у него возможно последние семена этого прекрасного цветка, и призадумался. Это, конечно, было ужасно, что за неделю он состарился на двадцать лет или больше. Если так дальше пойдет, то к концу пути он будет уже совсем древним стариком, едва передвигающим ноги. Однако он помнил слова Ибиса о том, что, попав в плодородную почву, Лотос начинает возвращать жизненные соки, которые раньше так безжалостно забирал. Выходило, что если Абу избавится от опасной ноши, до того как семена цветка погрузятся в воду его родного озера, то так и останется "почтенным" странником. Точно кто-то украл из его жизни целых двадцать лет... - Позвольте, я вам помогу, почтенный, - услышал Абу звонкий девичий голос. То была прекрасная девушка, с которой вождь, тогда еще молодой вождь, познакомился на берегу Большой Реки. Странник поднял на нее полные отчаяния и надежды глаза. От его пристального взгляда девушка потупилась. - Ты меня не узнаешь? - спросил ее Абу. - Нет, - ответила девушка: - Хотя, впрочем... вы похожи на одного юношу, что как-то смутил меня на берегу Большой Реки. Он искал Лотос, а я самонадеянно подумала, что говоря о прекрасном цветке, он имел в виду меня. Вы должно быть его отец или дядя? Тогда не скажите ли, о, почтеннейший, нашел ли он то, что искал? - И да, и нет, - сказал Абу. В этот момент он как никогда раньше сожалел о том, что не поступил так, как советовала ему девушка в день из первой встречи, и не пошел к ее родителям, чтобы договориться о свадьбе. Тогда он был молодым и могучим вождем, воином пустыни. А кто он сейчас? Человек уже миновавший вершину бархана жизни. У него нет ни власти, ни молодости. Да и острова Живой Земли, скорее всего уже тоже нет. Есть лишь три ореха Лотоса, которые капля за каплей пьют из него соки жизни. - Что значит: и да, и нет? - удивилась девушка. - Это сложно объяснить, - отвел глаза Абу. Красавица ни за что не поверит, что пред ней все тот же юноша, так зачем зря смущать ее рассказами о болотах, бегемотах, антодисах и исчезнувших лотосах, - Как зовут тебя, прекрасное дитя, - сказал он вместо всех долгих слов, которые мог бы произнести. Он ведь так и не знал, как зовут прекрасную незнакомку. - Лали, - ответила та: - А как зовут вас, о, почтенный? И как зовут того юношу, что без сомнения является вашим сыном или племянником. - То, наверное, был мой племянник, - ответил странник: - Его назвали в честь меня. И зовут его Абу. Молодому вождю все легче давалась роль собственного дяди. В детстве он всегда восхищался этим человеком смелым и добрым, веселым и мудрым. Люди любили дядю Абу. Но во время одного из набегов разбойников на их остров Живой Земли он погиб, закрая собой семью своего младшего брата, отца Абу. Девять стрел торчало у него из груди, а он все продолжал биться. Лишь когда нападавшие, побросав убитых и раненых, ускакали обратно в пустыню, дядя Абу сел в тень пальмы и тихо умер. Последнее, о чем он просил, это не зарывать пленных по шею в песок, как это обычно делали со злодеями, а вылечить и отпустить на все четыре стороны. Когда Абу был маленьким мальчиком, когда был подростком и позже, став вождем, он всегда хотел быть похожим на брата своего отца, но он никогда думал, что это может произойти так быстро. Однако, разговаривая Лали, юноша был даже немного рад тому, что выглядит как его благородный дядюшка. Такая "разница в возрасте" позволяла молодым людям чувствовать себя совершенно непринужденно. Верблюды были напоены. Вечерняя еда съедена. А они все болтали и болтали. - Я никогда не встречала таких мужчин в возрасте, которые бы были так молоды душей. Но я никогда не встречала и юношей, которые были бы так мудры, - сказала Лали, когда собралась, наконец, пойти к палатке своей семьи. И тут только Абу понял, что не спросил, куда направляятся девушка и ее семья. Ему вдруг стало страшно, а вдруг девушку везут для того, чтобы выдать замуж за кого-нибудь из вождей пустыни. Он знал, что у жителей долины Большой Реки было принято отдавать одну из дочерей пустынникам, тем самым ограждая себя от возможных набегов с их стороны. - Мы всей семьей едем в гости к брату моего отца, - ответила Лали на его "не по годам" смущенный вопрос и назвала место, путь в которое лежал как раз через его родной остров Живой земли. Абу очень обрадовался этому. К тому же он надеялся присоединиться к большому каравану и добраться домой в обществе прекрасной девушки. Если ему повезет, и он успеет посадить семена Лотоса, прежде чем караван двинется дальше, если, прорастая, цветок вернет ему жизненные соки, то юноша непременно попросит у родителей Лали отдать ее ему в жены. Юноша так замечтался, что совсем забыл, что его оазис, скорее всего, уже захвачен каким-нибудь воинственным племенем, до сей поры влачившим жалкое существование на крохотном островке Живой Земли вокруг единственного колодца. Даже если бы молодой вождь не терял силы так стремительно и был бы по-прежнему таким же могучим и ловким, как раньше, то все равно в одиночку ему не удалось бы отвоевать свою вотчину. На следующее утро большой караван выступил в направлении оазиса Абу. Узнав, что прибившийся к ним странник - вождь пустынников, караванщик даже не стал брать с него плату, рассчитывая меньше заплатить за воду, которую будет брать из его озера. Мало того, этот заносчивый и грубый, как все пустынные проводники, человек выказывал юноше почести, даже большие, чем то заслуживал по своему положению вождя. Он поставил верблюда Абу сразу за своим, таким образом избавив почитаемого спутника от необходимости дышать горячей пылью, поднятой караваном. Не за долго до полуденного привала, караванщик подъехал к молодому вождю и стараясь чтобы его голос звучал как можно вежливее сказал: - О, почтенный Абу, да пребудет вода в озере вашего Острова Земли, позвольте мне выразить свою несказанную радость тем, что известие о вашей смерти оказались ложными. - Какой смерти? - переспросил Абу. -Ну, как же, почтеннейший Абу, - потупился караванщик: - Лет пять или шесть назад вся пустыня только и говорила о том, что погиб великий Абу, пал закрыв собой своего племянника и его мать. Но теперь я вижу, что это не так. И очень этому рад. Юноше ничего не оставалось, как свыкнуться с мыслью, что все окружающие принимают его за его же дядюшку. Если орех будет и дальше высасывать из него соки, то очень скоро он станет похожим на своего деда или даже прадеда... Караванщик тем временем пристально вглядывался ему в глаза и явно недоумевал. - Разве почтенный Абу не узнает меня? - спросил он, наконец. Молодой вождь поступил так, как и подобает почетному гостю каравана и гордому жителю пустыни: он промолчал, вопросительно подняв одну бровь. - Это же я Джанданг. Разве вы не помните, как семнадцать лет назад спасли от разбойников наш караван. Я тогда был молодым стражем. И то был мой первый поход через Великую пустыню. Он мог бы стать последним, если бы на Вы с вашими воинами. В самый последний момент, когда казалось, судьба окончательно решила похоронить нас в горячих песках, вы явились как добрые джины и разогнали бандитов по пустыне. В тот день я поклялся, что непременно отплачу вам добром за добро. Неужели вы не помните ту стычку? - Много всего было, всего не упомнишь, - произнес Абу фразу, которую обычно говаривал его дядюшка, когда детвора просила его рассказать что-нибудь героическое. Вместо былин о битвах и походах старый вождь обычно удивлял маленьких слушателей рассказами о Большой Реке, что течет на восточной оконечности пустыни, о Бескрайнем Соленом озере, что омывает песчаное море с севера и запада, и о плодородной саванне, примыкающей к пустыне с юга. Просто поразительно, как он успел побывать во всех этих местах, сумел столько увидеть и узнать. Скольких верблюдов он потерял на этом пути? - А где вы были все это время, о, почтенный Абу? - не унимался караванщик, - За это время я десятки раз проводил караваны через ваш Остров Живой Земли, да прибудет его вода во веке веков, но вас там не было. Знаете ли вы, о, почтенный, что ваш легкомысленный племянник, этот сумасбродный мальчишка, бросил родной оазис на произвол судьбы и уехал куда-то, забрав с собой лучших воинов? - Что вы говорите?! - нахмурился Абу. - Именно так, о, благородный вождь, уехал и пропал. - И что же мой Остров Живой Земли? - с замиранием сердца спросил юноша. - Когда я последний раз вел караван через ваши владения, все его жители пребывали в глубокой печали. Ходили слухи, что сразу три кочующих племени хотят захватить оазис в отсутствие молодого вождя. - И? - Но вы же знаете законы кочевников: они прежде должны выяснить между собой, кому из них будет принадлежать оазис. В одну луну назад они все еще воевали друг с другом за это право. Абу облегченно вздохнул. Он и забыл об этом законе пустыни: возле воды не должна проливаться кровь. Когда одно племя претендует на воду другого, оно присылает вызов. И битва обычно проходит вдали от оазиса. По этому же негласному закону нельзя было воевать с жителями оазиса, если там на отдыхе стоят караваны, иначе путь через пустыню перестанет проходить через него, и путешественники больше не будут привозить туда еду, одежду и оружие в обмен на воду. А родной для Абу Остров Живой Земли всегда был полон гостей. Раньше юноша с трудом скрывал возмущение если караваны задерживались возле его озера дольше, чем положено, но теперь он был рад тому, что все проводники в пустыне стремятся проложить путь через его оазис. - Вижу, вы обеспокоены делами в родном доме, - посочувствовал Джанданг: - Похоже, вашему племяннику было еще рано передавать власть. Может, вам не стоило так надолго уезжать? И где вы были все это время, о, почтенный? Поведайте мне эту тайну... - Я искал... - начал Абу и чуть не сказал: "Лотос", но спохватился и продолжил: - ... дыру Салталдинаха. Когда старший Абу был жив, то часто говорил, что хотел бы отправиться на поиски этого места. Не раз и не два, он рассказывал детям это предание. То была печальная повесть о человеческой беспечности. Все слушали ее затаив дыхание, а потом долго мечтали о том, чтобы этого никогда не произошло. Согласно этой легенде, давным-давно на месте Великой Пустыни была цветущая равнина, покрытая сетью рек и озер. И люди, населявшие ее даже и не думали о том, как хорошо им живется. Они стали так беззаботны, что однажды забыли пригласить вождя алдинахов, Салталдинаха, на весенний пир Новой Воды. Детям пустыни было сложно себе представить, как реки и озера могли выходить из берегов, затопляя прибрежные поля. Именно этот момент делал легенду так похожей на сказку. Так вот, разгневанный Салталдинах все-таки явился к людям на пир. Он оглядел из горящими глазами и высыпал на землю мешок сухого песка. "Да поглотит он все ваши земли", - произнес гость. А люди засмеялись: как может несколько горстей песка поглотить целую равнину. Это взбесило вождя ночных демонов еще больше. Однако он не подал вида. И даже принял приглашении присоединиться к весеннему пиру. Когда же люди пошли спать, он призвал могучих джинов и те за одну ночь вырыли глубоко под землей русла для всех рек. На утро счастливые люди пошли за водой и увидели на берегу Салталдинаха. "Вчера вы смеялись над моими словами!" - гневно молвил владыка ночных страхов: "Посмотрим, как вы посмеетесь теперь!" И вождь алдинахов проткнул копьем дно реки. Вода устремилась в подземное русло, и больше люди ее не видели. А песок, тот самый песок, что лежал маленькой кучкой посредине селения, поднялся в воздух и засыпал все вокруг. С тех пор люди могут жить в пустыне лишь на крошечных островках живой земли да возле колодцев, которые удалось прорыть до подземного русла реки. Но джины под землей все роют и роют, от чего течения подземных рек все время меняется, и колодцы рано или поздно умираю. Однако ходит среди пустынников легенда, что если найти дыру от копья Салталдинах, и завалить ее камнем, то реки вернуться из-под земли и пустыня вновь превратится в цветущую равнину. - Как я сразу не догадался, что такой благородный вождь, как почтенный Абу, не мог не поехать на поиски дыры Салталдинаха, - сказал караванщик и, пряча лицо в край бурнуса, отъехал от юноши: - Что старый, что малый, - бурчал он себе под нос. Дело в том, что с некоторых пор даже разговоры о таких поисках стали считаться уделом глупцов или, того хуже, сумасшедших. Легенда - это всего лишь легенда, сказка для тех кто живет в постоянном страже остаться без воды. Но если про кого-нибудь говорили, что он "поехал искать дыру Салталдинаха", то это означало, что человек тронулся умом. "Ну и пусть он считает меня сумасшедшим", - подумал Абу. Он был даже рад тому, что начальник каравана наконец оставил его в покое. Молодой вождь незаметно снял с шеи мешочек с орехами Лотоса и сунул в дорожную сумку. И как это раньше ему в голову не пришла эта умная мысль: убрать смертоносные семена подальше. Стоило крошечному шелковому мешочку оказаться в переметной суме на боку верблюда, как Абу почувствовал себя намного лучше и сильнее. Прошла усталость, от которой он страдал последнюю неделю. Даже дышать стало легче. Однако к концу дневного пути заметно уставать начал верблюд. А ведь это был молодой, сильный и выносливый скакун пустыни. Один из лучших. К ночному привалу он подходил, низко опустив голову, точно уже неделю провел в пустыне без воды и пищи. А до заветного Острова Живой Земли оставалось еще три дневных перехода. "Ничего, ничего", - думал Абу: - "Когда Лотос начнет прорастать, то вернет силы и моему верблюду тоже. Надо лишь добраться до родного оазиса". За день уже все попутчики молодого вождя знали, кто едет сразу за караванщиком. Юноша то и дело ловил на себе испуганные и насмешливые взгляды. Не каждый день жители долины Большой Реки могли видеть великого вождя одного из самых сильных пустынных племен, и при этом еще и сумасшедшего. Готовясь к ночевке в пустыне, путники были очень уважительны к нему, но старались расположиться подальше от того места, где опустился на колени его усталый верблюд. Абу все высматривал среди походного лагеря Лали, но ему никак не удавалось видеть ее тонкий стан. Лишь после того, как была съедена вечерняя еда, девушка появилась возле одинокого костра пустынника. - Это правда? - спросила она после приветствия, которое показалось Абу слишком уж наигранным. - Что правда? - спросил молодой вождь. - Что вы ходили искать дыру Салталдинаха? - А что в это странного? - поинтересовался юноша. Ему стоило многих усилий сохранять спокойствие, которое подобало хранить человеку в том возрасте, на который он выглядел. В конце концов, девушка не виновата в том, что глупцы всегда стараются высмеять то, чего сами не в силах понять или совершить. А ведь именно такие глупцы и поведали ей в том, что "на самом деле" значит: "пойти искать дыру Салталдинаха". - Не знаю, - смутилась Лали: - но все в караване говорят... - Нельзя верить тому, что говорят невежды, - повторил юноша еще одно любимое выражение своего дяди: - Даже свои глаза иногда обманывают, не то что чужие языки. Девушка смутилась и даже собиралась уйти. По всему было видно, что она разочаровала вождя пустынного племени. - Сколько времени ты провела в пустыне? - спросил ее Абу, когда она уже поднялась, чтобы пойти к месту ночевки совей семьи. - Неделю, - ответила Лали: - Это мое первое путешествие по Великой Пустыне. - А я провел в ней всю свою жизнь, - и хотя на самом деле молодой вождь был не на столько старше девушки, но он говорил от имени своего великого дяди и слова его звучали глубокой мудростью: - Всю жизнь я путешествую по этим смертоносным пескам. И вот, что я заметил: на востоке, в долине Большой Реки солнце такое же жаркое, как и здесь, но Река не высыхает даже в самую сильную засуху. Она продолжает нести свою воду. В саваннах на юге, где солнце еще нестерпимее, чем над пустыней, колышутся травы и шелестят листвой деревья в пять обхватов толщиной. И там тоже есть вода. А куда она девается здесь? Девушка молчала. - Должна быть причина, по которой этот край лишен воды, - продолжил Абу говорить словами старшего брата своего отца: - И пусть трусы и лентяи смеются над самой мыслью о поисках того места, где вождь андинахов спрятал под землю наши реки, настоящий воин пустыни не может не мечтать о том, чтобы найти его и вернуть воду в пустыню. И пусть на это уйдет сотня жизней, но рано или поздно это произойдет. И тогда мы посмотрим, кто был более сумасшедшим: те, что соглашались влачить жалкое существование на крошечных островках живой земли, или те, кто уходили искать дыру Салталдинаха и не возвращались... Лали смотрела на Абу огромными глазами, в которых отражались яркие звезды. Юноша очень гордился словами своего дядюшки, которые запомнил еще с детства. Ему даже на миг показалось, что он на самом деле ходил на поиски утерянной воды. - И вы нашли это место? - спросила девушка. "Нет, он не нашел. Он даже не искал его. Он искал другое. Он искал прекрасный Лотос. И нашел его. А еще он нашел тебя, Лали, прекрасную, как самый лучший из лотосов". Абу очень хотелось сказать эти слова, но не посмел. Скажи он так, девушка наверняка решит, что перед ней самый настоящий сумасшедший. И по этому юноша лишь грустно покачал головой. Утром караван тронулся дальше. Верблюд Абу сдавал прямо на глазах. Чтобы облегчить его учесть юноша пол дня шел пешком, как простой погонщик, а на вечернем привале сделал то, что никогда не совершил бы ни один путешественник по пустыне: он напоил своего верблюда водой из походного бурдюка. Глядя на такую бессмысленную трату драгоценной влаги, попутчики Абу окончательно убедились, что имею дело с умалишенным. И вот наконец, сквозь мираж показались пальмы большого и гостеприимного острова живой земли. Юноша едва удержался от того, чтобы пустить уставшего верблюда бегом. И правильно сделал, потому что на фоне пальмовых стволов он не сразу разглядел длинную шеренгу всадников выстроившихся не вдалеке от оазиса. Подъехав ближе, Абу увидел, что на копьях всех наездников вместо наконечников были острые рога пустынных антилоп, - сайгаков. Так вооружались только воины племени, которое четыре поколения назад на несколько лет отняло эти земли у предков Абу, но потом было вновь изгнано. И сейчас они решили еще раз попытать счастья и захватить благодатные владения. Очевидно, они прослышали, что оазис остался почти без защиты и уже послали жителям оазиса вызов на бой за землю и воду, а теперь ждали, когда те примут его и выйдут для сражения. Появление большого, хорошо защищенного каравана явно нарушало планы сайгачьего племени. Теперь им придется ждать в пустыне еще день или два, прежде чем вереница людей и верблюдов покинет оазис и его жители, наконец, соизволят поступить по законам пустыни и сразятся за право владеть оазисом и озером. Подъезжая к родному острову живой земли Абу лихорадочно соображал, каким образом исправить сложившуюся ситуацию. Он мог уговорить Джанданга задержать караван в оазисе не на два дня, а на пять. За это время у нападающих должна была кончится вода, и они оказались бы перед выбором либо нарушать законы пустыни, либо уходить к своему колодцу. Если в отчаянии племя сайгаков нападет на племя Абу, когда у них в гостях такой большой караван, то люди Джанданга будут иметь полное право выступить на стороне нынешних владельцев озера. А если... Тем временем путешественники уже поравнялись с линией всадников, вооруженных рогатыми копьями. Те расступались с большой неохотой. - И пристало ли столь благородным путникам пить эту тухлую воду, - кричали они: - Проезжайте мимо! Нечего вам здесь делать! - Вам ли не знать, что кувшин воды в пустыне дороже золота, - ответил им Абу, тут же спохватился, но ни сколько не пожалел о своем юношеском безрассудстве. Глаза уже не молодого и по виду опытного воина сайгачьего племени, рядом с которым он проезжал, вдруг наполнились удивлением и страхом. - Абу? - окликнул он молодого вождя: - Ты - Абу? Ты тот самый неустрашимый Абу? - Да, - ответил племянник своего дяди, при этом ни капельки не покривив душой. - Но ведь ты умер пять лет назад, - в ужасе промолвил вражеский воин. - Я просто уходил искать дыру Салталдинаха, но, услышав о том, что мой народ в опасности, тут же вернулся. - Этого не может быть! - Что ж, подожди немного и на своей шкуре поймешь, может это быть или нет. Всадник сайгачьего племени повернул своего верблюда и погнал его вдоль шеренги туда, где находился походный шатер вождя, а его товарищи начали передавать друг другу весть о непобедимом Абу, восставшем из мертвых. И в скоре шеренга смялась и превратилась в разрозненные кучки пугливо переговаривающихся людей. Это навело молодого вождя на спасительную мысль. Если враги его народа так испугались возвращения неустрашимого Абу, то помощь стражей каравана может и не понадобиться. К тому же неизвестно, какие потери ожидают людей Джанданга, если они вступят в бой. А это значит, что после стычки караван, что везет семью Лали на берег Моря, пойдет дальше ослабленным и может стать жертвой разбойников. Весть же о том, что жителей оазиса ведет в бой старый и опытный вождь, вернувшийся для защиты своих владений из долины мертвых, может помочь в битве больше, чем три десятка хороших бойцов. Ведь еще никому из живых не удавалось сразиться и тем более победить того, кто умер пять лет назад и вновь воскрес. И Абу не ошибся в своих предположениях. После того, как его родные и близкие, а так же все люди оазиса узнали во вновь прибывшем своего старого вождя, после того, как они ощупали его тело, убеждаясь, что пред ними живой человек, а не призрак, ими овладело такое ликование, точно они уже выиграли битву. - Ты только посмотри, о, великий Абу, что стало с нашим озером, - жаловались они ему сквозь радостные возгласы: - С тех пор как твой непутевый племянник увел с собой большую часть воинов, нам приходилось уговаривать все прохожие караваны оставаться у нас на несколько дней дольше, чем обычно. И вот, посмотри, наше озеро опустело на половину! Его выпили! - Но ничего, - говорили другие, - теперь, когда старый Абу опять с нами, все пойдет как обычно, и рано или поздно озеро вернется в свои берега. Да уж, чего только не наслушался "достопочтенный Абу" о своем горе-племяннике. И как то не очень ему от этого хотелось возвращать себе прежний облик и жизненные соки. По крайней мере, пока над его оазисом нависла угроза со стороны сайгачьего племени. Однако для грядущего сражения силы были нужны Абу как никогда. И как тут быть? С кем посоветоваться? Не с кем. Сам виноват, сам и выкручивайся. Долго сидел в ту ночь молодой вождь и смотрел на три ореха Лотоса. Вот они, сосущие жизнь из всякого, кто несет их прочь от влажных болот Большой Реки. За три недели они выпили из Абу тридцать лет жизни. Каждый по десять. В конце концов он взял один, самый крупный орех и направился к озеру. Даже при свете луны было видно, как сильно оно обмелело. "Ну, ничего, скоро все вернется к обычному ходу жизни. Вода вновь накопится в моем озере, а над его поверхностью будет цвести прекрасный Лотос", - с этой мыслью он размахнулся и бросил семя цветка на середину водной глади, как раз там, где ночное светило отражалось в воде. Какое-то время орех плавал по поверхности, но потом скрылся в глубине. Какую радость, какое упоение испытал в этом миг Абу! Какой прекрасной и удивительной показалась ему жизнь, в которой теперь была и прекрасная Лали, и удивительный Лотос. Рано утром, еще до восхода солнца караван Джанданга двинулся дальше. Вождю воинов пустыне не престало провожать странников, бравших воду из его источника, но Абу все-таки вышел из своего шатра в тот момент, когда вереница верблюдов только начала покидать оазис. - Я никогда вас не забуду, о, мудрый и молодой в душе, неустрашимый Абу, ходивший искать дыру Салталдинаха! - крикнула ему на прощание Лали и помахала рукой. Как и положено гордому жителю острова живой земли, Абу промолчал, но улыбнулся девушке так, что она отвела глаза в смятении. Он улыбнулся ей так, как это делал тот юноша на берегу Большой Реки. В последний момент Лали вновь подняла взгляд на молодого вождя, и он прочел в нем догадку. Немой вопрос стоял в ее глазах, и в ответ на него Абу едва заметно кивнул. Девушка вновь торопливо отвела глаза и больше уже не поворачивалась. То ли от этого взгляда Лали, то ли от того, что орех лотоса уже начал возвращать ему силы, но молодой вождь почувствовал такой прилив сил, что был готов в одиночку сразиться со всем племенем сайгака. А почему бы и нет! А почему бы и не в одиночку. Думая так, Абу оседлал своего верблюда и двинулся к лагерю воинов с наконечниками из сайгачьих рогов. - Слушайте меня пустынники, - крикнул он, подойдя на расстояние полета стрелы: - Мое племя принимает ваш вызов! Сегодня в полдень мы выйдем вам на встречу, и пусть судьба решает, кому дальше владеть этим Островом Живой Земли и этим озером! Но у меня есть предложение. Был когда-то обычай, по которому два вождя враждующий племен встречались в единоборстве. Племя, чей вождь одерживал верх в схватке, считалось победившем в сражении. И крови меньше и битва честнее. И почему эта традиция забыта. Измельчали что ли военачальники, - больше пекутся о своем здоровье, чем о благе тех, кого привели поле брани? Надеюсь, ваш вождь не побоится выйти против старика! Ведь так? - Так! - крикнул в ответ воевода сайгачьего племени: - И я Джанмаль докажу тебе это! Даже если ты восстал из мертвых, тебе не победить меня! Чужой вождь еще долго кричал, восхваляя свою силу и унижая Абу, но все, кто слышали его вопли, понимали, что на самом деле страх леденит его сердце при одной мысли встретиться в поединке с тем, кого уже пять лет, как считали покойным. Ко времени битвы, когда яростное полуденное солнце раскалило пустыню так, что вода в котелке, поставленном на освещенной стороне бархана, почти закипала, ужас заморозил душу соперника Абу настолько, что он даже не мог кричать. Он отдал бы всю воду на свете, только бы избежать неизбежного. Воины обоих племен выстроились друг напротив друга на расстоянии двух полетов стрелы, и шеренга тех, кто претендовал на Остров Живой Земли, оказалась заметно длиннее, чем строй его защитников. Но когда вожди начали медленно съезжаться для поединка, люди сайгачьего племени подались вперед, а потом, узнав неустрашимого Абу, отпрянули назад. И никакая сила не смогла бы заставить их пойти в атаку на врагов, которых ведет в бой пришелец из мира мертвых. Еще никогда молодой вождь не чувствовал в себе столько силы. Одно из трех семян лотоса еще только набухало на дне озера, еще только готовилось дать трещину, из которой появится крошечный росток, а Абу ощущал себя непобедимым. Может быть, это было оттого, что таким его считал противник? Или дух его дяди и впрямь вселился в юношу, наделяя теми качествами, за которые старшего Абу так любили друзья и боялись враги? - Почему вы хотите воевать наш Остров Живой Земли? - спросил "пришелец из мира мертвых", когда вожди встретились лицом к лицу. Так поступил бы его дядя, если бы был жив. Он дал бы тому, кто вызвал его племя на битву, последний шанс решить дело миром. - Вы слишком долго владели нашим оазисом, - ответил Джанмаль, голосом низким и хриплым от волнения. - Но ведь это всегда были наши владения, - напомнил ему Абу. - Не всегда, - возразил противник, и голос его сорвался на писк. - Ты говоришь о тех нескольких годах, когда твое племя засоряло объедками воды нашего озера? Вождь сайгачьего племени вспыхнул от ярости. Его народ действительно славился своей неопрятностью. Однако он счел возможным стерпеть это оскорбление и продолжил разговор: - Я говорю о более дальних временах. - Наверное, ты имеешь ввиду времена, которые были прежде того, как Салталдинах превратил этот край в мертвую пустыню? Но и тогда твой народ обитал где-нибудь в другом месте, о котором вы забыли в связи с вашей "беспечностью". О крайней необязательности и злонамеренной "забывчивости" сайгачьего племени ходили легенды по всей пустыне. И хотя сами всадники с рогатыми пиками объясняли это беспечностью и веселостью характера, тем, кого они подвели, позабыв исполнить всевозможные клятвы и обещания, было не до смеха. - Зачем ты оскорбляешь мой народ? Или этому ты научился в мире мертвых? - горячился Джанмаль: - Если уж вызвал меня на бой, то не пытайся выиграть его на словах. Это был гордый и достойный ответ. Абу почтительно поклонился и начал слезать со своего верблюда. - Ты что хочешь биться пешком? - спросил его противник. - Я ведь могу выбирать, как нам сражаться, не так ли? - Да, конечно. Но разве престало войнам пустыни топтаться по песку, как жалким погонщикам верблюдов? - А мы и не будем топтаться, - ответил Абу: - Мы, как настоящие воины пустыни, будем сидеть. Глаза Джанмаля стали круглыми от недоумения. Что еще придумал этот "пришелец из мира мертвых"? Как все-таки хорошо, что его дядя был так мудр и знал так много разных преданий и обычаев. Среди них был и этот, сохранившийся с тех незапамятных времен, когда люди были явно мудрее. Тогда на поединке вождей они не тузили друг друга кулаками и не рубили саблями, а соревновались при помощи каната. Для этого они раздевались до пояса, брали в руки противоположные концы крепкой веревки, садились на вершину бархана и начинали ее перетягивать. Тот, кто первый выпустит из рук веревку или коснется песка ладонью, плечом или спиной считался проигравшим. Под полуденным солнцем пустыни это было испытанием не только силы, но и мужества. Джанмаль с сомнением слушал условия их предстоящего поединка. Однако то, что ему не придется вступать в рукопашный бой с неустрашимым Абу, его явно устраивало. - Мне надо посовещаться со своими воинами, - сказал он для пущей важности и поехал в сторону шеренги всадников с рогатыми пиками. Совещание было не долгим. Судя по всему старые войны сайгачьего племени тоже вспомнили этот обычай, поскольку одни из них спрыгнул с верблюда и начал показывать вождю, как лучше сидеть и как бороться за веревку. В довершение этого небольшого урока он нашептал Джанмалю на ухо нечто, от чего тот расцвел в улыбке. Не иначе это был какой-то ловкий прием. Раздеваясь до пояса, соперники улыбались, как приятели, задумавшие изрядную потеху. Веревка была разложена на песке во всю длину. Противники встали посередине ее спиной друг к другу и по команде Абу сделали по два шага вперед. Затем они повернулись друг к другу лицом и начали садиться так, чтобы веревка оказалась с правой руки. Абу уже хотел подать сигнал к началу поединка, а Джанмаль все еще ворочался, принимая какую-то невообразимую позицию. - Готов? - спросил вождь защитников Острова Живой Земли. - Да, - ответил вождь всадников с рогатыми пиками. - Начали, - скомандовал Абу. Джанмаль схватил веревку и в мгновение ока завязал мертвый узел у себя на груди. Мертвым такой узел называется потому, что связанные им концы не скользили друг по другу, и значит петля, которой опоясал себя Джанмаль, не затягивалась. Теперь вырвать веревку из рук вождя сайгачьего племени не было никакой возможности. В этом-то и состоял совет, который вождь получил от старого и мудрого воина пред началом поединка. Вот чему улыбался Джанмаль возвращаясь после совещания со своими всадниками. Но и у Абу в запасе было немало хитростей в этом виде единоборства. И главная из них заключалась в том, чтобы тратить на борьбу как можно меньше сил. Джанмаль тащил на себя веревку. Он рвал ее из стороны в сторону, едва не теряя равновесие. А Абу лишь удерживал свой конец. Несколько раз вождь сайгачьего племени чуть не ткнулся спиной в песок, стараясь вырвать веревку из рук соперника. Но тот лишь наклонялся вперед, складываясь пополам. Время шло, а в схватке по прежнему не было победителя. Джанмаль тяжело дышал от натуги, но сумел отвоевать этими усилиями лишь несколько пядей вервки, в то время как у Абу оставалось в запасе еще пара аршин. Но силы отнимала не только борьба. Раскаленный песок и безжалостное солнце так же испытывали бойцов на прочность. И вскоре противостояние жаре стало для соперников главным. Тут то и понял Джанмаль, что напрасно он так поддался искушению выиграть за счет силы. От зноя и усталости все плыло у него пред глазами. А Абу, которому прорастающий орех Лотоса отдавал и отдавал позаимствованные ранее силы, сохранял ясность взора и твердость руки, держащей веревку. Несколько раз, он, точно дразня противника, дергал свой конец каната. Джанмаль выныривал из забытья, в которое проваливался все глубже и глубже, и начинал, что есть сил тащить веревку на себя. Но все с тем же успехом. В конце концов, Абу дернул за веревку, вождь сайгачьего племени ответил тем же, а вождь Острова Живой Земли позволил канату выскользнуть из его ладоней на пару локтей. Этого было вполне достаточно, чтобы Джанмаль упал спиной в песок. Прочем он этого даже не понял, поскольку за несколько мгновений до этого потерял сознание. Все еще сидя Абу показал обеим шеренгам воинов, что конец веревки по-прежнему у него в руках, а его противник лежит спиной на песке. Это была чистая победа. Победа Воли над Силой. Нельзя сказать, что победитель чувствовал себя на много лучше побежденного, и все же он сумел подняться на ноги и жестами подозвал к себе воинов Джанмаля. Те приблизились с благоговением и страхом. - Признаете ли вы поражение вашего вождя? - спросил Абу. - Признаем. - Была ли схватка честной? - уточнил Абу. - Была, - ответили воины с рогатыми пиками, хотя некоторые из них потупились, вспомнив, как их вождь пытался перехитрить соперника. - Отвезите вашего вождя в оазис, - сказал племянник своего дяди: - Вам бесплатно дадут воды для вас и ваших верблюдов, и шатер для Джанмаля, чтобы он не умер от солнечного удара. А вечером мы устроим пир примирения. Вы согласны? - О, да, неустрашимый и мудрый Абу, - ответили воины пустыни и сделали, как он сказал. Неизвестно, были бы соплеменники молодого вождя так же рады благополучному исходу битвы, если бы тот вернулся со всеми своими товарищами и со всей силой и удалью молодого воителя обрушился на всадников сайгачьего племени? Этого он никогда не узнал. Но то, что его бескровная победа восхитила и выигравшую, и проигравшую стороны Абу знал наверняка. - Воистину, о, великий Абу, - говорили ему и стар, и млад, и друг, и бывший враг: - Там, где ты провел те пять лет, что тебя не было в родном оазисе, ты познал великую мудрость. И юноше не оставалось ничего другого, как только принимать поздравления, которые люди обращали к его покойному дядюшке. - Я рад, что не устрашился выйти с тобой на поединок, - слабым голосом благодарил Джанмаль, когда Абу зашел проведать его в шатре, где то приходил в себя после солнечного удара и переутомления: - И мне даже не жаль, что я проиграл. Главное, что теперь я смогу рассказывать своим детям и внукам о том, как Абу, вернувшийся из мира мертвых чтобы защитить землю своих предков, научил меня великой мудрости. Когда-нибудь мои дальние потомки вспомнят о ней и одержат великую и бескровную победу. - И что это за мудрость? - поинтересовался Абу. Выходя на единоборство с вождем сайгачьего племени, он и не думал ни о каких великих мудростях. Он просто поступал так, как, наверное, поступил бы его дядя, окажись он в такой ситуации: ни лучших воинов племени, ни молодой удали. - Ты, о, великий Абу, спрашиваешь меня так, точно сам не знаешь, что помогло тебе одержать победу над более сильным и молодым противником? - удивился Джанмаль: - Ты, видимо, хочешь проверить, правильно ли я понял твой урок. Что ж... Вождь сайгачьего племени какое-то время помолчал, подбирая слова, и продолжил: - Победа достается не тому, кто сильнее, а тому, кто сумеет обратить слабость в силу, тому, кто лучше знает своего противники, и, главное, тому, кто ни на минуту не забывает о том, на какой земле он живет. Правильно ли я тебя понял, о, мудрый и неустрашимый Абу? И ведь не важно, была ли это победа над грозным противником или над немилосердной судьбой, правда? - Именно так, - задумчиво сказал племянник своего дяди и уже собирался выйти из шатра, где поправлялся Джанмаль. Но вождь всадников, вооруженных рогатыми пиками, собрал все свои силы и сел на ложе: - Прошу тебя, о, великий Абу, постой и выслушай мою просьбу. Молодой вождь Острова Живой Земли удивленно вскинул одну бровь. И было с чего. Если во всей Великой Пустыне не было племени, более "беспечного", чем племя Джанмаля, то не было и народа более гордого. Они никогда и ни о чем не просили. Если они не могли получить желаемого силой, они добивались этого обменом или хитростью. Но никогда ничего не просили. - Я слушаю тебя, о, достойный вождь своего племени, - сказал Абу. Джанмаль нахмурился, не понимая, как следует отнестись к такому обращению, но потом все-таки продолжил: - О, вождь Острова Живой Земли, о, владыка животворного озера, много лет между нашими племенами лежал высокой бархан раскаленной ненависти... - Прости, что перебиваю, - не удержался молодой вождь: - но он был раскален только с вашей стороны. - Ты, как всегда прав, - молвил недавний противник Абу: - Но не об этом сейчас речь. Племянник своего дяди решил, что лучше ему впредь помолчать: Джанмаль уже сильно задумался над тем, стоит ли ему продолжать начатый разговор. - Так вот... Полгода назад, мы поехали в пустыню по одному делу... Абу подозревал, что это было за дело, но решил лишний раз упоминать о любви сайгачьего племени к разбойным способам пополнения своих запасов. - Поднялась песчаная буря. Моих воинов разметало по барханам. Я долго боролся с ветром. Но Сирокко, этот убийственный ветер Пустыни, все-таки оказался сильнее. Когда же он стих, и я выкопался из под песка, то не сразу понял, куда забрел... Ну, ты же знаешь, как это бывает, пустынник. Вождь Острова Живой земли кинул. Он даже представить себе не мог, куда придет в этом рассказе Джанмаль. - Я провел в пустыне четыре дня. Вода кончилась. Мой верблюд, который не пил уже двенадцать дней мог пасть в любую минуту. На исходе четвертого дня от жажды я потерял сознание. Сквозь марево забытья я почувствовал, как опускается на колени мой верблюд, и решил, что он ложиться, чтобы умереть. И, значит, у меня тоже нет шансов выжить. С этой мыслью я провалился в ночь забвения. Однако, дни мои не были сочтены. Вскоре я почувствовал, как жизнь тонкой струйкой воды возвращается в меня. Через какое-то время я смог открыть глаза... Голос Джанмаля затих. Вождь сайгачьего племени погрузился в воспоминания. Абу терпеливо ждал. - Я открыл глаза и увидел ее. Она показалась мне самым прекрасным существом на земле. Нет, не показалась. Она и есть самое прекрасное из всех людей на земле. Я понял, что могу смотреть на нее всю жизнь и даже больше. Я понял, кто родит мне самых сильных сыновей и самых красивых дочерей на свете. Абу даже приоткрыл рот от изумления. Неужели пред ним сидит безжалостный вождь кровожадного и вероломного сайгачьего племени? Он ли говорил сейчас словами поэта? Не повредило ли солнце его упрямую голову? - В пустыне нет места для этого слова. Оно просто умрет от жажды, - продолжал тем временим Джанмаль: - И уж тем более об этом не могут говорить двое вождей, двое воинов. Но тебе, о, мудрейший Абу, я могу признаться, ибо ты уже находишься за гранью бытия. Я полюбил ее всем сердцем. Я был готов отдать всю свою воду за то, чтобы эта девушка стала моей женой... Я был настолько беспомощен в объятьях охватившего меня чувства, что чуть не сказал ей о нем. Я сдержался и отвел глаза от ее лица... И тут я увидел, куда занесла меня судьба: я оказался в стане заклятых врагов, я оказался на берегу твоего озера, о, неустрашимый Абу. Лица обоих мужчин стали при этих словах тверже, губы сжались, глаза прищурились. Но старая вражда лишь на мгновение помутила их взоры. И вскоре Джанмаль продолжил: - И я бежал. Едва набравшись, сил я погнал своего верблюда прочь от Острова Живой Земли. Однако, оказавшись среди соплеменников, я так и не обрел покоя. День и ночь, я думал о той девушке. В конце концов, сердце мое так усохло, что стало злым и глупым, как камень. И вот тогда я решил, что у меня нет другого пути, как взять свою избранницу силой... вместе с землей, на которой она живет... Зависть к твоему народу давно жила в душах моих воинов. Так что долго убеждать их не пришлось... - Дальше, ты все знаешь сам, - после долгого и тяжелого молчания продолжил вождь сайгачьего племени. Но я хотел бы прибавить вот что: еще на подходе к твоему оазису, о, мудрейший Абу, я почувствовал, как болью сжимается мое сердце при мысли о том, что я причиню боль, что я обреку на мучительную смерть весть народ той, о ком тоскует мое сердце. Разве сможет она после этого любить меня всей душой? Разве не останется в ней упрека за все те злодеяния, которые я совершу ее именем? Так что я был даже рад, когда на Острове Живой Земли оказался караван, потом еще один. Я не мог так просто вернуть своих воинов домой. Они бы просто взбунтовались, сделай я это. А так их могла изгнать жажда... Но этого не произошло... Случилось то, о чем я и подумать не мог... - Что именно? - спросил Абу, не выдержав слишком долгого молчания Джанмаля. - Появился ты и предложил поединок. А это означало для меня возможность получить желаемое самым благородным из всех возможных способов: без большой крови, одной лишь личной отвагой и силой. Но ее-то как раз и оказалось недостаточно. Для победы мне не хватило мудрости. И вот теперь... - Теперь... - подбодрил молодой вождь гордеца из сайгачьего племени. - Я прошу тебя. Я умоляю тебя, о, неустрашимый и мудрый Абу, побывавший в мире мертвых и вернувшийся, чтобы защитить свою землю, я заклинаю тебя и призываю отдать мне в жены ту, кого я люблю больше чем всю воду этого мира. - Но кто она? И почему ты просишь об этом меня, а не ее родителей? - Потому, что это твоя младшая дочь Асгюль, о, Абу. - Дочь? - удивился Абу. Но тут же спохватился. У его дяди не было сыновей. Зато были дочери. До этого дня Абу даже не задумывался над тем, что его младшая племянница уже вошла в возраст невест. А ведь ей действительно было примерно столько же лет, сколько Лали. - Так какой же будет твой ответ, о, мудрейший Абу? - затаил дыхание Джанмаль. Как старший мужчина в роду, Абу рано или поздно должен был услышать подобные просьбы. Как вождь своего народа, он не мог не сознавать всех выгод этого союза, - если в кровный союз объединятся люди Острова Живой Земли и племя всадников с рогатыми пиками, то они станут самым сильным народом в этой части пустыни. Однако, молодой вождь был совершенно не готов выступить в роли отца своей двоюродной сестры. В детстве они дружили с Асгюль, хотя Абу всегда относился к ней как к малышке. От нахлынувших воспоминаний лицо хранителя семян Серебристого Лотоса приняло неясное выражение. Его недавний соперник сидел на своем ложе и боялся пошевелиться. В глазах Джанмаля отражалась целая буря чувств от отчаяния до гнева. Он раскрыл душу своему врагу, которого хотел бы называть отцом, а тот даже не удостаивает его ответом. - Проси что хочешь, - промолвил вождь сайгачьего племени: - любые выкупы и подарки, любые клятвы и обязательства я принесу и положу к твоим ногам. - Ты же знаешь, о, вождь сайгачьего народа, - ответил ему племянник своего дяди: - что нет в пустыне веры в ваши клятвы и обещания. Но в них и нет нужды, поскольку я видел и слышал тебя сейчас. И я знаю, что ты был искренен как никогда, а это значит, ты никогда не забудешь своих слов. Я верю, что никогда в жизни ты не захочешь поднять руку на соплеменника той, кого любишь больше всей воды на свете. От имени людей Острова Живой Земли я так же могу заверить тебя в том, что наш оазис всегда будет рад видеть твоих воинов, если они придут с добрыми намерениями и чистым сердцем. Пусть же от ныне наши два народа соединят узы родства! Я отдам тебе в жены Асгюль! Джанмаль опустилася перед Абу на колени и дрожащим голосом промолвил: - Благодарю тебя, отец, благодарю тебя, великий Абу, ибо нет на этом свете человека счастливее меня. Всей своей жизнью я докажу тебе, что я и мой народ умеем быть благодарными. И хотя мои клятвы тебе не нужны, и все же всей водой мира я клянусь, что никогда рогатые пики моих всадников не обратятся против родичей Асгюль. Следующие десять дней были очень хлопотными для всего народа Острова живой земли. Вдохновленные примером своего вождя еще одиннадцать юношей из сайгачьего племени захотели взять себе в жены девушек из оазиса. Некоторые из них сомневались, ведь они ждали возвращения своих женихов из похода, в который их увел молодой Абу. Сложно было вождю. С одной стороны он знал, что их возлюбленные предали их и поменяли на праздную и благополучную жизнь в долине Большой Реки, с другой стороны он не мог об этом сказать открыто, поскольку тогда пришлось бы раскрывать источник этих знаний. Но в конце концов все сомнения разрешились самым наилучшим образом, ведь все считали Абу его покойным дядей, вернувшимся из мира мертвых, чтобы защитить свой народ в трудную минуту. А посланца предков никто во всей пустыне не посмел бы ослушаться. Стоит ли говорить, что во время всей этой свадебной суеты молодому вождю было не до орехов Лотоса, пусть даже они и позаимствовали у него тридцать лет жизни. Хотя нет. Уже только двадцать. Даже в веселой кутерьме подготовки к большому пиру люди замечали, как великий и неустрашимый Абу молодеет прямо на глазах. - Это счастье ваших дочерей делает меня моложе, - отшучивался он от удивленных соплеменников. На самом деле, это росток лотоса сторицей возвращал юноше взятые у него жизненные соки, разглаживая глубокие морщины на щеках и возвращая блеск глазам. Абу не знал, сколько времени понадобится лотосу, чтобы укорениться в его родном озере и зацвести, но надеялся, что это произойдет очень скоро. И вот, когда его народ узрит прекраснейший из всех цветков над хрустальной гладью воды, он, молодой вождь Абу, сможет, наконец, сознаться в том, что он совсем не тот, за кого принимают его люди. Но и он достоин уважения не меньше, чем его покойный дядюшка, поскольку он, его племянник, сумел добиться своего, а вдобавок спас родной оазис от напасти. Тогда он покажет им оставшиеся два ореха Лотоса и торжественно предаст их водам озера, где они будут цвести вечно. И молодость вернется к нему окончательно. А там... через их земли проедет караван, везущий Лали в родные края... И эти мысли радовали Абу не меньше, чем все свадебные хлопоты и радость по поводу приобретения новых союзников и защитников. Но судьба распорядилась иначе. Абу не было суждено в величии и славе дождаться своей возлюбленной под пальмами своего оазиса. Через два дня после того, как отшумели свадебные торжества, на Острове Живой земли случился страшный переполох. В шатер вождя с воплями ворвались люди: - Вождь! Абу! Великий Абу! Мы нашли джина, который забирает нашу воду! За последнее время озеро действительно еще больше обмелело . Но ведь много воды потребовалось на приготовление пира. Да и гостей в оазисе за это время побывало видимо ни видимо. Однако людям из племени Острова Живой Земли было проще считать, что это джин или алдинах выпивает их воду, чем затруднять себя простейшими подсчетами. Надо сказать, что и Абу обрадовался этой новости, ведь он был сыном своего народа, привыкшего ценить воду больше всего на свете. - Ты должен решить, как наказать похитителя влаги! - галдели тем временем люди. - Его надо привязать к столбу на солнцепеке! - кричали одни. - Его надо закопать в песок на южной стороне бархана! - требовали другие. - Бросьте водного демона в огонь! - настаивали третьи. Молодой вождь в сопровождении возбужденных соплеменников вышел из шатра и огляделся. Он ожидал увидеть связанное существо ужасного вида. Но его зоркие глаза не увидели ничего подобного. - Ну, и где же джин? - спросил он. - Идем, идем! - увлекали его вперед. Демон лежал на берегу. Крошечное тельце. Голова размером с фасоль. Всклокоченные жесткие волосы. Шесть тонких конечностей, заканчивавшихся крошечными ладошками нежно зеленого цвета! - Мальчишки заметили его на самой середине озера! Его лапы плавали по поверхности! И пили нашу воду! - Пили нашу воду! - Крали нашу воду! - Смерть демону! Смерть похитителю воды! Абу обошел вокруг зеленого "чудища" и посмотрел на него снизу вверх. И тут у него до боли сжалось сердце. Перед ним лежал растерзанный и уже не половину сожженный пустынным солнцем росток Лотоса. Серебристого Лотоса. Самого прекрасного из цветов. Его люди приняли молодые, еще не развернувшиеся листья за ладони джина, стебли за руки, корневище за туловище, а то, что казалось им головой, было всего лишь остатками ореха, из которого вырос цветок. - Что вы наделали! - возопил молодой вождь: - Вы погубили его! - Да! Мы вытащили демона из воды и теперь хотим, сделать так, чтобы он никогда не возвращался в наше озеро! И не пил нашу воду! Чтобы другим не повадно было! В огонь его! К столбу его! В бархан его! Будет знать, как воровать нашу воду, - радовались люди, не замечая гнева в глазах Абу. Модой вождь поднял растерзанный росток с земли и внимательно рассмотрел увядшие на слонце корни. Врядли они приживуться снова. Но попробовать стоило. Абу подошел к озеру, поднял полы бурнуса и вошел воду. -Что ты делаешь, о, великий Абу? - закричала толпа, глядя как вождь пытается укоренить зеленого "джина" так, откуда его только что вытащили. -Я пытаюсь исправить то, что вы, неразумные, натворили! - ответил им Абу: - Я возвращаю этому озеру самый прекрасный из всех цветов на земле. -Ты рехнулся, старик, - возмутились люди: - Это же похититель воды! Опомнись. Или и тебя постигнет та же участь, что и этого зеленого уродца! -Вы не посмеете поднять руку на вашего вождя, - покойно ответил им Абу: - Тем более восставшего из мертвых, чтобы спасти вас в трудную минуту. Эти слова отрезвили толпу, однако нашелся один, который выкрикнул: -Ради воды мы готовы сразиться с самим Салталдинахом! И это была правда. Таков суровый закон пустыни: вода здесь ценнее жизни. И пустынники действительно были готовы на все, только бы их озеро перестало мелеть. - Но это не джин, не алдинах и не сирр, - обратился Абу к встрепенувшейся толпе сородичей: - Поверьте мне, это росток Серебристого Лотоса. Однако, люди не слушали своего вождя. Они нашли виновного в обмелении своего драгоценнейшего озера и уже не хотели понимать ничего другого. Десяток мужчин решительно направились в сторону Абу. На лицах застыла гримаса решимости во что бы это ни стало обуздать ополоумевшего защитника зеленого уродца. -Стойте, - возвысил голос Абу: - Если вы тронете этот цветок, то я покину этот Остров и оставлю его без защиты! Только двое из десяти мужчин остановились после этих слов. -Лучше остаться без твоей защиты, чем без воды! - гневно молвил кто-то из мужчин. -Мы призовем Джанмаля и он будет нашим вождем вместо тебя, бесноватый покойник, - прохрипел другой. -Пока не поздно, о, великий Абу, отдай нам джина похитителя воды, - попросил самый благоразумный из соплеменников. -Выслушайте меня, - попросил Абу. -Сначала дай нам расправится с зеленым уродцем! - потребовали люди. Они обступили молодого вождя плотным кольцом и всем видом показывали свою непреклонность. -Последний раз говорю вам: это не джин, это побег Серебристого Лотоса. То, что вы приняли за ладони, - это будущие листья, лапы - стебли, тело - завязь, а волосы - это корни. Во всем мире оставалось всего три семени этого цветка. Если вы уничтожите это росток, то семян останется только два. И если по вашей воле они тоже погибнут, то вы будете прокляты. Но не мной и не нашими предками, а Красотой Земли, которую вы погубите. -НЕ слушайте его! - крикнул кто-то: - Джин появился спустя всего десять дней после его появления, и, значит, он и принес похитителя воды. Это не наш неустрашимый Абу! Это посланец алдинахов. -Да-да! - подхватили другие: - Вся эта история с поединком очень подозрительна. Где это видано, чтобы судьба сражения решалась при помощи веревки! На такую хитрость способны только демоны! О, как Абу хотелось накинуться с кулаками на этих людей, ослепленных собственной глупостью. Как могли они подумать такое! Однако затевать драку посередине драгоценнейшего озера было самым кощунственным из всего, что мог бы сделать пустынник. - Так вы не хотите мне слушать?! - обвел Абу соплеменников холодным взглядом, от которого те поежились, но не образумились: - Чтож, воля ваша. Я уходу, а со мной уйдет красота и благополучие, что могли бы сделать этот остров живой земли самым прекрасным местом во всей пустыне. Никогда не думал молодой вождь, что придется вот так покидать родной оазис. Никто не чинил ему препятствий, когда он собирал в дорогу своего верблюда. Но никто и не пытался его удержать или отговорить. Люди его племени в одночасье стали для него чужими, тени от родных пальм жидкими, а вода озера мутной и тухлой на вкус. И все же он наполнил ею все походные бурдюки. Навьючил на сменного верблюда походную поклажу, оседлал боевого двугорбого скакуна и, не оборачиваясь, покинул неприветливый Остров Живой Земли. Молодому изгнаннику было все равно куда ехать. Все-равно на многие дни пути вокруг была смертоносная пустыня, полная змей, скорпионов и разбойников, которые могли убить одинокого путника за глоток воды. Словом Абу и сам не заметил, как направил своих верблюдов по следами каравана, в котором ехала семья Лали. Юноша даже представить себе не мог, что он скажет и что сделает, если ему все-таки посчастливится встретить ее вновь. Но его сердце так же жаждало встречи с ней, как семена Лотоса жаждали влаги. За неделю одинокого пути не произошло ровным счетом ничего примечательного. Абу даже подумал, что какая-то чудесная сила защищает его от напастей. Однако на восьмое утро ездовой верблюд юноши оказался вставать по первой команде. Юноша уже хотел рассердиться на упрямое животное, но тут заметил, как сильно постарел его верный двугорбый друг. Шерсть свалялась, зубы почернели, подушки на коленях почти окаменели. Ни дать ни взять старый, измотанный бесконечными караванными дорогами вьючный верблюд. Но ведь это было не так. Еще пять дней назад это был ретивый, боевой скакун, на которого с завистью смотрели вожди всех окрестных племен. Не то чтобы Абу забыл, о жестоком свойстве орехов Лотоса выпивать жизненные соки из тех, кто носит их на своем теле. Но он никак не ожидал, что они сумеют это сделать сквозь несколько слоев ткани, войлока и кожи седельных мешков. Юноша поспешил переложить тяжкий груз на вьючного верблюда, но через семь дней и он, превратился в такую же разбитую клячу, что и верховой. А путь на северо-западную оконечность пустыни был еще не закончен. Абу ломал голову, придумывая каким образом вести дальше свою драгоценную, но смертельно опасную поклажу. Он измыслил привязать баул веревкой позади верблюда. Пусть волочится по песку. Однако эта хитрость не помогла, и к вечеру следующего дня вьючный верблюд выглядел еще на несколько лет старее. Перед молодым изгнанником встал выбор: либо через несколько дней лишиться средств передвижения, либо вновь повесить мешочек с орехами Лотоса себе нашею и питать ненасытные семена соками собственной жизни. Мудрость жителя пустыни подсказывала, что лучше выбрать второе. И вот, через три недели тяжелого пути старый-престарый пустынник с двумя едва живыми верблюдами добрался до того места, куда направлялась семья Лали и куда звало юношу его молодое сердце, заключенного в стариковское тело. Абу с трудом мог слезть с седла. Его руки тряслись, как у глубокого старика, ноги с трудом несли его усохшее тело, глаза подернулись дымкой бельм. И с каждым часом жизнь покидала его все больше и больше. Даже самый черствый и жадный стражник колодца не посмел требовать плату за воду с древнего старца, одетого как вождь пустынников. Но ни свежая вода, ни тень гостеприимного постоялого двора не могли вернуть Абу к жизни. Это мог сделать только орех Серебристого Лотоса, оказавшись в плодородной почве на дне водоема. Но где взять его взять в небольшом городке зажатом между Великой Пустыней и соленым морем. Абу сказали, что не вдалеке есть река, но ею оказался тонюсенький ручеек, овца в брод прейдет, сбегавший в море по каменистому лужу. Врядли он сможет стать домом для прихотливого цветка. Даже если он приживется среди его камней, то будет еще ростком съеден все теми же прожорливыми овцами, что в изобилии паслись на окрестных холмах. Удрученный этими печальными мыслями Абу сидел возле городского колодца. Но тут его сердце радостно забилось: он увидел Лали, направлявшуюся за водой. -Здравствуй, прекрасная Лали, - сказал он девушке. Та удивленно вскинула брови. -Могу я чем-нибудь помочь вам, о почтенный? - спросила она: - Грустно видеть столь немощного старца без сыновей и внуков, что поддержат его в годины старческой слабости. Что за беда заставило вас пуститься в путешествие? Невольные слезы навернулись на глаза Абу. Он знал, как прекрасна и ума была Лали, но он и подумать не мог сколь добра и отзывчива та, кого он встретил однажды утром на берегу Великой Желтой Реки. Ну, почему, почему он был так ослеплен своей мечтой, что не разглядел в ней самый чудесный из всех цветов земли. -Что с вами? Почему вы плачете? - спрашивала Лали печального старца, а тот лишь смотрел на нее мутными глазами и молчал. -Так могу я вам чем-нибудь помочь, о, почтеннейший? - допытывалась девушка. -Да, - ответил на конец Абу, - но не знаю, захочешь ли. И юноша, заключенный в теле глубокого старца начал свой долгий и странный рассказ. Когда тот подходил к концу, он достал из под одежды маленький шелковый мешочек и вытряхнул себе на ладонь два последних ореха Серебристого Лотоса. Лали хотела потрогать их, но Абу остановил ее словами: - Не надо, прошу. Я не хочу, чтобы один прекрасный цветок выпил жизнь из другого прекрасного цветка. После этого Абу и Лали долго сидели молча. Прохожие удивлялись, глядя на молоденькую девушку и древнего старика, который годился ей в прадедушки. - Что скажешь ты, о, прекрасная Лали? - старческим голосом спросил наконец молодой изгнанник с Острова Живой Земли. - Все, что ты говоришь, слишком похоже на сказку, в которой я не хотела бы оказаться, - серьезно ответила ему девушка: - Не верю в то, что ты - это тот смущенный юноша, которого я однажды встретила у реки. - Я и сам с трудом верю в происходящее, - покачал головой Абу: - То, что со мной случилось, хуже кошмара, что приходит в лихорадке. И, может быть, так оно и есть, вот только откуда я тогда знаю, что на левом плече у тебя родинка, похожая на две изюминки. Лали невольно схватилась за плечо, где под одеждой у нее действительно была такая родинка. - Выходит, все это правда? - К сожалению, да, - ответил Абу. Старик и девушка вновь на долго замолчали. - Я, кажется, знаю, как вам помочь, - сказала наконец Лали: - Брат моего отца очень богатый и добрый человек. Во дворе его дома есть пруд. Вода в нем не достаточно хороша для питья, но зато он дает прохладу и воду для поливки его любимых цветов. Я расскажу ему в чем дело, и, думаю, он не откажется посадить в своем пруду Серебристый Лотос. Доверьте мне ваши драгоценные семена, и через несколько дней сила начнет возвращаться к вам и вашим верблюдам. Абу уже было протянул Лали мешочек с орехами, но потом все-таки отдернул руку. - О, прекрасная Лали, - я не хочу, чтобы семена выпили хотя бы день твой молодости, - пояснил он: - Если твой дядюшка согласиться приютить в своем пруду Серебристый Лотос, я сам приду и посажу семена в его благословенном водоеме. - Воля ваша, - согласилась девушка, набрала воды из колодца и поспешила в дом брата своего отца, дабы исполнить обещанное. Лали ушла, а молодой изгнанник остался возле колодца, искренне надеясь, что разговор между дядей и племянницей не затянется на долго. Однако наступил вечер этого дня и утро следующего, а девушка все не возвращалась. Абу точно оцепенел от ожидания. Он смотрел на тот изгиб улицы, за которым скрылась Лали и ждал, ждал. Он не чувствовал ни жажды, ни голода. Он не отвечал на вопросы, склонившихся над ним людей. Он ждал. А в это время в доме с прудом случилась беда. Скорпион заполз в кровать хозяина и ужалил его во время послеобеденного сна. Так говорили в городке. А было ли так не самом деле, не знал никто. Однако, стоило подозревать худшее, поскольку старший сын дядюшки Лали был, в отличие от своего отца, человеком злым и жадным. Несколько лет назад за какой-то гадкий проступок отец изгнал его из дому, но не успело тело покойного остыть, как сын явился под отчий кров и начал распоряжаться, как полноправный хозяин. Едва похоронив отца, новый хозяин дома с прудом тут же потребовал Лали себе в жены, а получив отказ, повелел, чтобы все "нахлебники" немедленно убирались со двора. Могла ли добрая девушка выполнить свое обещание в таких обстоятельствах? Конечно же нет. Но несчастный Абу не знал этого. Жизнь угасала с ним с каждым часом. Орехи лотоса выпивали ее капля за каплей. Кожа его почернела. Пальцы, сжимавшие шелковый мешочек на груди, скрючились и стали похожи на тонкие ключие сучки. Люди приходившие к колодцы в ужасе шарахались прочь от этого ужасного зрелища. Страдалец, наверное, так и умер бы, сидя в ожидании возле колодца, но была одна сила, которая не позволила ему это сделать. Абу так верил в Лали, он так любил эту добрую и умную девушку, что просто не мог расстаться с жизнью не увидев ее. Вот он и сидел, и ждал. Ждал несмотря ни на что. На четвертый день ожидания, как раз когда семья Лали собиралась покинуть ставший негостеприимным дом с прудом, на горизонте показалась серая туча. - Сирокко! Сирокко идет! - закричали вокруг. Все жители поспешно прятались в дома. Перед лицом страшного песчаного шторма, даже злой наследник смилостивился и разрешил семье Лали переждать непогоду под крышей. Закрывая ворота, девушка услышала, как один спешивший домой человек, прокричал другому: - А старик у колодца так и сидить! Совсем рехнулся! - Не может быть! "Может", -подумала Лали, и со всех ног помчалась на площадь. Когда она вбежала туда и увидела скрюченную фигуру возле колодца, на встречу ей уже летели первые песчаные вихри. - Что ты делаешь! Убегай немедленно назад! - хотел крикнут Абу. Он был так рад вновь увидеть девушку, и при этом как беспокоился за нее в связи с надвигающимся Сирокко, что даже попытался встать ей навстречу. Но порыв ветра опрокинул его. Абу думал, что упадет, но этого не произошло. Ветер подхватил его и... покатил вперед по улице, как какую-то пустынную колючку. Лали была уверена, что выбегая на площадь, видела что у колодца сидел несчастный старик. Ей даже показалось, что с ее появлением он зашевелился, точно собираясь подняться. И тут ветер бросил ей с лицо горсть раскаленного песка. Девушка зажмурилась. Когда же порыв стих, и мимо нее прокатился шар пустынной колючки Перекати-поля, весь облепленный чьей-то поношенной одеждой, Лали с удивлением увидела, что площадь пуста. Куда же девался этот странный юноша в теле древнего иссушенного солнцем старика? А он, гонимый жестоким знойным ветром катился все дальше по обезлюдевшим улицам городка, пока не оказался за его пределами. Смерч поднял его над землей и закружил вместе с прочим мусором и пылью. Достигнув берега моря, шторм развернулся и полетел вдоль кромки воды. Затем сделал еще один разворот и понесся обратно в сердце пустыни. Чудовищные порывы ветра раздирали Перекати-поле на части, но Абу, а это был именно он, думал лишь об одном: как бы не выронить заветный мешочек с орехами Лотоса, ведь в них заключалась его единственная надежда когда-нибудь вернуть себе прежний облик, прежнюю молодость и прежние мечты о прекрасной и доброй Лали. С тех пор по барханам в сердце пустыни катался колючий шар. Он почти не отличался от обыкновенного Перекати-поля. Лохмотья одежды не в счет. Мало ли что зацепится за острые шипы неприкаянного куста-путешественника. Вот только в самой его середине острый взгляд мог заметить маленький шелковый мешочек, бережно и надежно зажатый пятью узловатыми сучками. А острый слух мог различить в шуршании пустынной колючки девичье имя: Лали... Вот такая печальная сказка о том, как высокая мечта может сослужить с человеку не добрую службу. Но грустить и расстраиваться не надо. Ведь на самом деле эта история не закончилась. И, значит, осталась надежда на ее счастливое завершение. Придел время и ты узнаешь, чем же закончились приключения мечтательного Абу и доброй Лали. Но это будет в другой раз.

Edited April 16, 2009 by Napik

[Napik]

http://' target="_blank">
Братья Гримм. Бременские музыканты

Много лет тому назад жил на свете мельник. И был у мельника осел --хороший осел, умный и сильный. Долго работал осел на мельнице, таскал на спине кули с мукой и вот наконец состарился.

Видит хозяин: ослабел осел, не годится больше для работы -- и выгнал его из дому.

Испугался осел: "Куда я пойду, куда денусь? Стар я стал и слаб".

А потом подумал: "Пойду-ка я в Бремен и стану там уличным музыкантом".

Так и сделал. Пошел в город Бремен.

Идет осел по дороге и кричит по-ослиному. И вдруг видит: лежит на дороге охотничья собака, язык высунула и тяжело дышит.

-- Отчего ты так запыхалась, собака? -- спрашивает осел. -- Что с тобой?

-- Устала, -- говорит собака, -- бежала долго, вот и запыхалась.

-- Что ж ты так бежала, собака? -- спрашивает осел.

-- Ах, осел, -- говорит собака, -- пожалей меня! Жила я у охотника, долго жила. По полям и болотам за дичью для него бегала, а теперь стара стала, для охоты больше не гожусь, и задумал мой хозяин убить меня. Вот я и убежала от него, а что дальше делать, не знаю.

-- Пойдем со мной в город Бремен, -- отвечает ей осел, -- сделаемся там уличными музыкантами. Лаешь ты громко, голос у тебя хороший. Ты будешь петь и в барабан бить, а я буду петь и на гитаре играть.

-- Что ж, -- говорит собака, -- пойдем.

Пошли они вместе.

Осел идет -- кричит по-ослиному, собака идет -- лает по-собачьи.

Шли они, шли и вдруг видят: сидит на дороге кот, печальный сидит, невеселый.

-- Что ты такой невеселый? -- спрашивает собака.

-- Ах, -- говорит кот, -- пожалейте вы меня, осел и собака! Жил я у

своей хозяйки, долго жил, ловил крыс и мышей. А теперь вот стар стал и зубы у меня притупились. Видит хозяйка: не могу я больше мышей ловить -- и задумала меня утопить в речке. Я и убежал из дому. А что дальше делать, как прокормиться, не знаю.

Осел ему отвечает:

-- Пойдем с нами, кот, в город Бремен, станем там уличными музыкантами.

Голос у тебя хороший, ты будешь петь и на скрипке играть, собака -- петь и в барабан бить, а я -- петь и на гитаре играть.

-- Что ж, -- говорит кот, -- пойдем.

Пошли они вместе.

Осел идет -- кричит по-ослиному, собака идет -- лает по-собачьи, кот идет -- мяукает по-кошачьи.

Шли они, шли. Проходят мимо одного двора и видят: сидит на воротах петух и кричит во все горло: "Ку-ка-ре-ку".

-- Ты что, петушок, кричишь? -- спрашивает его осел.

-- Что с тобой случилось? -- спрашивает его собака.

-- Может, тебя кто обидел? -- спрашивает кот.

-- Ах, -- говорит петух, -- пожалейте вы меня, осел, собака и кот!

Завтра к моим хозяевам гости приедут. Вот и собираются мои хозяева зарезать меня и сварить из меня суп. Что мне делать?

Отвечает ему осел:

-- Пойдем, петушок, с нами в город Бремен и станем там уличными музыкантами. Голос у тебя хороший, ты будешь петь и на балалайке играть, кот будет петь и на скрипке играть, собака -- петь и в барабан бить, а я петь и на гитаре играть.

-- Что ж, -- говорит петух, -- пойдем. Пошли они вместе.

Осел идет -- кричит по-ослиному, собака идет -- лает по-собачьи, кот идет -- мяукает по-кошачьи, петух идет -- кукарекает.

Шли они, шли, и вот настала ночь. Осел и собака легли под большим дубом, кот сел на ветку, а петух взлетел на самую верхушку дерева и стал оттуда смотреть по сторонам.

Смотрел, смотрел и увидел: светится невдалеке огонек.

-- Огонек светится! -- кричит петух.

Осел говорит:

-- Надо узнать, что это за огонек. Может быть, поблизости дом стоит.

Собака говорит:

-- Может, в этом доме мясо есть. Я бы поела.

Кот говорит:

-- Может, в этом доме молоко есть. Я бы попил.

А петух говорит:

-- Может, в этом доме пшено есть. Я бы поклевал.

Встали они и пошли на огонек.

Вышли на поляну, а на поляне дом стоит, и окошко в нем светится.

Осел подошел к дому и заглянул в окошко.

-- Что ты там видишь, осел? -- спрашивает петух.

-- Вижу я, -- отвечает осел, -- сидят за столом разбойники, едят и пьют.

-- Ох, как есть хочется! -- сказала собака.

-- Ох, как пить хочется! -- сказал кот.

-- Как бы нам разбойников из дома выгнать? -- сказал петух.

Думали они, думали и придумали.

Осел тихонько поставил передние ноги на подоконник, собака взобралась на спину ослу, кот вскочил на спину собаке, а петух взлетел на голову коту.

И тут они разом закричали:

осел -- по-ослиному,

собака -- по-собачьи,

кот -- по-кошачьи,

а петух закукарекал.

Закричали они и ввалились через окно в комнату.

Испугались разбойники и убежали в лес.

А осел, собака, кот и петух сели вокруг стола и принялись за еду.

Ели-ели, пили-пили -- наелись, напились и спать легли.

Осел растянулся во дворе на сене, собака улеглась перед дверью, кот свернулся клубком на теплой печи, а петух взлетел на ворота.

Потушили они огонь в доме и заснули.

А разбойники сидят в лесу и смотрят из чащи на свой дом.

Видят: огонь в окошке погас, темно стало.

И послали они одного разбойника посмотреть, что в доме делается. Может, зря они так испугались.

Подошел разбойник к дому, отворил дверь, зашел на кухню. Глядь: а на печи два огонька горят.

"Наверное, то угли, -- подумал разбойник. -- Вот я сейчас лучинку

разожгу".

Ткнул он в огонек лучинкой, а это был кошачий глаз.

Рассердился кот, вскочил, зафыркал, да как цапнет разбойника лапой, да как зашипит!

Разбойник -- в дверь. А тут собака его за ногу схватила.

Разбойник -- во двор. А тут его осел копытом лягнул.

Разбойник -- в ворота. А с ворот петух как закричит:

-- Ку-ка-ре-ку!

Кинулся разбойник со всех ног в лес. Прибежал к своим товарищам и говорит:

-- Беда! В нашем доме поселились страшные великаны. Один мне своими

длинными пальцами в лицо вцепился, другой мне ножом ногу порезал, третий меня по спине дубиной стукнул, а четвертый закричал мне вслед: "Держи вора!"

-- Ох, -- сказали разбойники, -- надо нам отсюда поскорее уходить!

И ушли разбойники из этого леса навсегда.

А бременские музыканты -- осел, собака, кот и петух -- остались жить у них в доме да поживать.

Edited April 16, 2009 by Napik

[Napik]

Каэтримус Йаэльме

Маленькая сказка про Чертика из коробочки

На верхней полке шкафа с игрушками жил чертик в коробочке. Его специально ставили так высоко, чтобы непослушные дети его не достали. К сожалению, послушных детей в доме не было, и потому коробочка с чертиком успевала изрядно запылиться прежде, чем кто-нибудь из взрослых снимал ее с полки. Это происходило по большим праздникам, при большом скоплении гостей, гостий и гостят. Глава дома нажимал на боку коробочки большую кнопку в виде поросячьего носа и... Вот была потеха! Кто-то ойкал, кто-то ронял вилку, а кто-то даже проливал чай на брюки, когда Чертик выпрыгивал из своего ящика. С дьявольским хохотом он представал обществу, крутясь как волчок, размахивая трезубцем в одной руке и крошечной бутылкой в другой. Раскаты механического смеха постепенно смолкали. Чертик еще какое-то время дрыгал на своей пружинке, и дети, и взрослые несколько минут обсуждали, кто больше напугался. И все. Коробка отправлялась на прежнее место. Когда Чертик только появился в доме, он очень гордился своим особым положением. Сквозь стены своей коробки он слышал по ночам жалобы других игрушек, на то, как дети плохо с ними обращаются: кидают, мнут, а иногда даже забывают под диваном. "Со мной такого никогда не случится", - говорил себе Чертик и любовно осматривал свою крепость. Так и стояла бы коробочка с чертиком на верхней полке шкафе до конца времен. А в ту пору время текло неторопливо. Но однажды случилось то, что навеки лишило Чертика покоя. Как-то раз, под Рождество потешную коробочку принесли в обеденную залу, а после того как Чертик сделал свое дело, забыли унести. Ее поставили на полку камина и оставили до конца вечера. И ни один непослушный ребенок не побеспокоил Чертика, качавшегося на своей пружинке, потому что весь вечер дети были увлечены кукольным театром. Они сидели притихшие, как мышки и следили за простеньким представлением. В качестве актеров в этом домашнем балаганчике выступали старые куклы и игрушки. От одной старой куклы осталась одна голова, но и она появлялась перед зрителями, надетая на палец и что-то говорила смешным голосом. Куклы пели, танцевали, о чем-то спорили и уморительно дрались. А взрослые и дети все смотрели и смотрели на их простенькие ужимки. Впервые Чертик испытал горькую обиду и разочарование. Он всю жизнь считал, что являлся гвоздем званых вечеров и любимцем публики. Но это оказалось совсем не так. Настоящими любимцами были вот эти старые игрушки, а он был лишь шумной диковинкой. С тех пор тишина верхней полки шкафа начала тяготить обитателя коробочки. Его уже не радовали крепость ее стен и недосягаемость ее положения. Ночное ворчание кукол уже не было столь пугающим, ведь несмотря ни на что, дети любили свои игрушки и не могли прожить без них и дня. А без Чертика могли. От праздника до праздника они даже не вспоминали о нем. Эта мысль подтачивала пружинку, на которой сидел Чертик, лучше любого напильника. И когда коробочку вновь после долгого перерыва сняли с верхней полки, ее обитатель или пленник, как он теперь себя называл, был уверен, что больше никогда не вернется в ее бархатные стены. Когда щелкнул замочек, и откинулась крышка коробочки, Чертик выпрыгнул, что было сил. Он отлетел далеко и покатился под стол. Где-то далеко механический голос смеялся ему вслед. Хозяин дома был расстроен поломкой диковинной вещицы. Он долго пытался пристроить беглеца обратно на пружинку, но тщетно. Чертика и коробочку уже хотели выкинуть, но тут один из гостей заступился за сорванца. "Сегодня нам как раз пригодится хороший черт". В этот вечер Чертенок из коробочки действительно стал героем вечера. Пьеска о его кознях и раскаянии имена потрясающий успех. Взрослые и дети долго хлопали в ладоши, а одна девочка даже подарила ему цветок. Ночью Чертик оказался среди старых кукол на самой нижней полке шкафа, где прожил долго и счастливо немало лет, не разу не пожалев о своем прыжке из бархатной коробочки и "падении" с верхней полки шкафа.

[Napik]

Каэтримус Йаэльме

Ацтекская сказка о пятнистом Мату

В одной далекой стране, где водятся странные звери, закованные в броню, и ползают самые огромные на свете змеи, называемые анакондами, жил давным-давно один охотник. Звали его Матуаканкарикон. Но немногочисленные друзья называли его просто Мату. Стрелял он не очень метко и потому ловил зверей силками и капканами. В устройстве ловушек и волчьих ям ему не было равных. Вот только в том племени, где жил Мату, такой вид охоты считался подлостью. И поэтому с Мату почти никто не разговаривал. Бедный охотник много раз обещал себе без устали практиковаться в стрельбе из лука, и стать, наконец, великим охотником, но каждый раз ему что-нибудь мешало. То лопнет тетива, то пойдет проливной дождь. А потом в доме кончится еда, и Мату снова приходилось идти ловить зверей "подлостью". Однажды Мату решил поохотиться на большего муравьеда. Шкура этого зверя очень ценилась потому, что была крепка, а жесткие волосы на ней никогда не промокали. Охотник хотел во время праздника Урожая подарить эту шкуру одной вдове за то, чтобы та согласилась стать его женой. Мужчина вроде Мату в те времена даже не мог подумать о том, чтобы свататься к девушке. Такая честь доставалась только настоящим охотникам, а тот, кто не может убить зверя в честном бою, должен был довольствоваться вдовами. Для того, чтобы поймать муравьеда Мату вырыл на его тропе большую яму, забил в ее дно острые колья, покрыл яму тонкими ветками кустарника, потом положил циновку, засыпал ее песком и старыми листьями. Ловушка была замаскирована так хорошо, что, отойдя от нее на несколько шагов, охотник сам потерял ее из вида. Пришлось возвращаться и делать на ближайшем дереве отметку. Когда на следующий день Мату пришел к яме, она была пуста. Муравьед не попался и на второй день, и на третий. Целую четверть луны возвращался Мату к ловушке на звериной тропе, но желанная добыча никак не попадалась. Если бы вокруг не было множества свежих следов муравьеда, охотник мог бы решить, что редкие звери вообще покинули их края. Время шло. До праздника Урожая оставалось все меньше времени. Следующий раз о женитьбе можно было заговаривать только на весеннем празднике Большой Реки. А Мату был уже не юноша и ему очень хотелось иметь жену. И тогда охотник решил сделать то, что никогда не стал бы делать другой мужчина. Он нашел в лесу большой пень с гнездом термитов, выворотил его и потащил к своей ловушке. Термиты то и дело кусали его, но Мату старался не обращать на них внимания. Поставив пень возле ямы, охотник как ошпаренный побежал в ближайший ручей и долго смывал с себя разозленных жучков. Еще плескаясь в потоке Мату заметил, что все руки и ноги его покрыты красными пятнами, но не обратил на это внимания. Вечером лицо и тело бедолаги так распухло, что он едва мог поднести руку ко рту, а рот его с трудом открывался, чтобы принять хоть немного пищи. Через день, когда опухоли немного уменьшились, Мату отправился к своей ловушке. На этот раз он нашел в ней мертвого муравьеда. Негнущимися пальцами он принялся снимать с него драгоценную шкуру. Он так увлекся, что не заметил, как термиты облепили его снова. От их укусов охотник на этот раз покрылся черными пятнами, но теперь у него был желанный свадебный подарок. Когда Мату пришел на поляну Молодоженов все люди громко засмеялись над ним. Все показывали на него пальцами и говорили, что он похож на пятнистого кагуара. На самом деле он был еще пятнистее, но остряки никак не могла найти нужное сравнение. Для того, чтобы получить согласие на брак незамужней девушки или вдовы, надо было положить перед ней подарок. И если избранница при всех поднимала этот подарок, то это означало согласие. У ног некоторых девушек лежало по нескольку подарков сразу, а у ног прекрасной Хангимпоны их была целая гора, но она даже не смотрела не них. Пятнистый Мату обошел молоденьких девушек стороной, он обошел стороной и тех вдов, которые овдовели совсем недавно. Его путь лежал к сварливой вдове, которую уже пять лет никто не хотел брать в жены. От этого ее язык сделался ядовитее жала змеи. Подойдя к ней охотник развернул свой подарок и все увидели великолепную шкуру муравьеда. - И что ты только себе вообразил? - накинулась на него сварливая вдова: - Да за такого пятнистого я точно не пойду. - Но я специально для тебя охотился на этого муравьеда, - начал оправдываться Мату. И он рассказал всем, как он охотился на редкого зверя, и как больно ему было, когда его кусали термиты. Однако вдова только громко смеялась над несчастным охотником. - Почему ты сделал это ради этой женщины? - спросила Мату прекрасная Хангимпона. Во время рассказа она подошла сзади и все слышала. В куче подарков на том месте, где она до этого стояла, лежало несколько дорогих шкур, так что никто не мог бы сказать, что именно шкура муравьеда так привлекла красавицу. - А кто еще согласится стать моей женой? - горестно ответил Мату. - Ты так страдал, чтобы последняя из женщин обратила на тебя внимание? - уточнила Хангимпона. Охотник грустно покачал головой. И тут произошло чудо, о котором будут долго рассказывать во всех окрестных племенах: красавица Хангимпона, которую сватали сыновья нескольких вождей, наклонилась и подняла свадебный подарок пятнистого Мату! Все, включая охотника, решили, что Хангимпона шутит, хотя на поляне Молодоженов этого было запрещено. Но если бы красавица рассмеялась, то вместе с ней рассмеялись бы и все люди. Тогда Мату был бы навсегда опозорен и больше никогда не пришел бы на эту поляну вновь. Но Хангимпона совершенно серьезно укрыла свои плечи шкурой муравьеда и сказала, что станет женой Мату. С тех пор жизнь охотника переменилась. Жена наставляла его и помогала ему во всем. Теперь он не находил причин, чтобы не практиковаться в стрельбе из лука, тем более, что Хангимпона отказывалась есть дичь пойманную силками. А Мату так любил свою красавицу, что был готов для нее на все. Очень скоро он стал лучшим стрелком во всей долине и мог легко убить летящего попугая. Через некоторое время люди перестали называть его пятнистым, хотя черные крапинки так и остались по всему его телу до конца его дней. Потом они начали величать его полным именем: Матуаканкарикон, что говорило о большом уважении. Когда же Матуаканкарикон стал вождем, то для его племени это было самым счастливым временем, о котором до сих пор вспоминают с легкой грустью.

[Napik]

• ОСЛИНАЯ ШКУРА
  

Жил да был удачливый в делах, сильный, смелый, добрый король со своей прекрасной женой королевой. Его подданные обожали его. Его соседи и со- перники преклонялись перед ним. Его жена была очаровательна и нежна, а их любовь была глубока и искренна. У них была единственная дочь, красота которой равнялась добродетели. Король с королевой любили ее больше жизни. Роскошь и изобилие царили во дворце повсюду, советники короля были мудры, слуги - трудолюбивы и верны, конюшни были полны самыми породисты- ми лошадьми, подвалы - неисчислимыми запасами еды и питья. Но самое удивительное заключалось в том, что на самом видном месте, в конюшне, стоял обыкновенный серый длинноухий осел, которого обслуживали тысячи расторопных слуг. Это была не просто причуда короля. Дело заклю- чалось в том, что вместо нечистот, которыми должна бы быть усеяна осли- ная подстилка, каждое утро она была усыпана золотыми монетами, которые слуги ежедневно собирали. Так прекрасно шла жизнь в этом счастливом ко- ролевстве. И вот однажды королева заболела. Съехавшиеся со всего света ученые искусные доктора не могли вылечить ее. Она чувствовала, что приближается ее смертный час. Позвав короля, она сказала: - Я хочу, чтобы вы исполнили мое последнее желание. Когда после моей смерти вы женитесь... - Никогда! - отчаянно перебил ее впавший в горе король. Но королева, мягко остановив его жестом руки, продолжала твердым го- лосом: - Вы должны жениться вновь. Ваши министры правы, вы обязаны иметь наследника и должны обещать мне, что дадите согласие на брак только в том случае, если ваша избранница будет красивее и стройнее меня. Обещай- те же мне это, и я умру спокойно. Король торжественно пообещал ей это, и королева скончалась с блажен- ной уверенностью, что нет на свете другой такой же красивой, как она. После ее смерти министры сразу же стали требовать, чтобы король же- нился вновь. Король не хотел и слышать об этом, горюя целыми днями об умершей жене. Но министры не отставали от него, и он, поведав им послед- нюю просьбу королевы, сказал, что женится, если найдется такая же краси- вая, как она. Министры стали подыскивать ему жену. Они навестили все семьи, где бы- ли дочки на выданье, но ни одна из них по красоте не могла сравниться с королевой. Однажды, сидя во дворце и горюя по умершей жене, король увидел в саду свою дочь, и мрак застил ему разум. Она была красивее своей матери, и обезумевший король решил жениться на ней. Он сообщил ей о своем решении, и она впала в отчаянье и слезы. Но ни что не могло изменить решение безумца. Ночью принцесса села в карету и отправилась к своей крестной матери Сирень-Волшебнице. Та успокоила ее и научила, что делать. - Выйти замуж за своего отца - большой грех, - сказала она, - поэтому мы сделаем так: ты не станешь ему перечить, но скажешь, что хочешь полу- чить в подарок перед свадьбой платье цвета небосвода. Это невозможно сделать, он нигде не сможет найти такого наряда. Принцесса поблагодарила волшебницу и поехала домой. На следующий день она сказала королю, что согласится на брак с ним только после того, как он достанет ей платье, не уступающее по красоте небосводу. Король немедленно созвал всех самых искусных портных. - Срочно сшейте для моей дочери такое платье, в сравнении с которым померк бы голубой небесный свод, - приказал он. - Если вы не выполните мой приказ, то вас всех повесят. Вскоре портные принесли готовое платье. На фоне голубого небесного свода плыли легкие золотые облака. Платье было так прекрасно, что рядом с ним меркло все живое. Принцесса не знала, что делать. Она опять отправилась к Сирень-Вол- шебнице. - Потребуй платье цвета месяца, - сказала крестная. Король, услышав от дочери эту просьбу, опять немедленно созвал самых лучших мастеров и таким грозным голосом отдал им распоряжение, что они сшили платье буквально на следующий день. Это платье было еще лучше прежнего. Мягкий блеск серебра и каменьев, которыми оно было расшито, так расстроил принцессу, что она в слезах скрылась в своей комнате. Си- рень-Волшебница опять пришла на помощь крестнице: - Теперь потребуй от него платье цвета солнца, - сказала она, - по крайней мере, это займет его, а мы тем временем придумаем что-нибудь. Влюбленный король, не колеблясь, отдал все бриллианты и рубины, чтобы украсить это платье. Когда портные принесли и развернули его, все прид- ворные, видевшие его, сразу ослепли, так ярко оно сияло и переливалось. Принцесса, сказав, что от яркого блеска у нее разболелась голова, убежа- ла в свою комнату. Появившаяся вслед за ней волшебница была крайне раз- досадована и обескуражена. - Ну, а теперь, - сказала она, - наступила самая переломная минута в твоей судьбе. Попроси у отца шкуру его любимого знаменитого осла, кото- рый снабжает его золотом. Вперед, моя дорогая! Принцесса высказала королю свою просьбу, и тот, хотя понимал, что это безрассудный каприз, не колеблясь отдал распоряжение убить осла. Бедное животное убили, а его шкуру торжественно преподнесли онемевшей от горя принцессе. Стеная и рыдая, она бросилась в свою комнату, где ее ожидала волшебница. - Не плачь, дитя мое, - сказала она, - если ты будешь храброй, горе сменится радостью. Завернись в эту шкуру и уходи отсюда. Иди, пока идут твои ноги и тебя несет земля: Бог не оставляет добродетель. Если ты все сделаешь, как я велю, Господь даст тебе счастье. Ступай. Возьми мою вол- шебную палочку. Вся твоя одежда будет следовать за тобой под землей. Ес- ли ты захочешь что-нибудь надеть, стукни палочкой дважды по земле, и явится то, что тебе нужно. А теперь поспеши. Принцесса надела на себя безобразную ослиную шкуру, вымазалась печной сажей и, никем не замеченная, выскользнула из замка. Король был взбешен, когда обнаружил ее исчезновение. Он разослал во все стороны сто девяносто девять солдат и тысячу сто девяносто девять полицейских, чтобы отыскать принцессу. Но все было напрасно. Тем временем принцесса бежала и бежала все дальше, ища место для ноч- лега. Добрые люди давали ей еду, но она была такая грязная и страшная, что никто не хотел принять ее к себе в дом. Наконец она попала на большую ферму, где искали девочку, которая бы стирала грязные тряпки, мыла свиные корыта и выносила помои, словом, де- лала бы всю черную работу по дому. Увидев грязную безобразную девчонку, фермер предложил ей наняться к нему, считая, что это как раз ей подхо- дит. Принцесса была очень рада, она усердно трудилась деньденьской среди овец, свиней и коров. И скоро, несмотря на ее уродство, фермер с женой полюбили ее за трудолюбие и усердие. Однажды, собирая в лесу хворост, она увидела в ручье свое отражение. Мерзкая ослиная шкура, надетая на нее, привела ее в ужас. Она быстро по- мылась и увидела, что ее прежняя красота вернулась к ней. Возвращаясь домой, она опять вынуждена была надеть противную ослиную шкуру. На следующий день был праздник. Оставшись одна в своей каморке, она достала волшебную палочку и, дважды стукнув ею по полу, вызвала к себе сундук с платьями. Вскоре, безукоризненно чистая, роскошная в своем платье цвета небосвода, вся в бриллиантах и кольцах, она любовалась со- бой в зеркале. В это же время королевский сын, которому принадлежала эта местность, поехал на охоту. На обратном пути, уставший, он решил остановиться от- дохнуть на этой ферме. Он был молод, красив, прекрасно сложен и добр сердцем. Жена фермера приготовила ему обед. После еды он пошел осматри- вать ферму. Зайдя в длинный темный коридор, он увидел в глубине его ма- ленькую запертую каморку и посмотрел в замочную скважину. Удивлению и восхищению его не было предела. Он увидел такую прекрасную и богато оде- тую девушку, какой не видел даже во сне. В ту же минуту он влюбился в нее и поспешил к фермеру узнать, кто эта прекрасная незнакомка. Ему от- ветили, что в каморке живет девушка Ослиная Шкура, названная так потому, что она грязная и мерзкая до такой степени, что никто даже не может смотреть на нее. Принц понял, что фермер и его жена ничего не знают об этой тайне и расспрашивать их бессмысленно. Он возвратился к себе домой в королевский дворец, но образ прекрасной божественной девушки постоянно терзал его воображение, не давая ни минуты покоя. От этого он занемог и слег в ужасной горячке. Доктора были бессильны ему помочь. - Возможно, - говорили они королеве, - вашего сына терзает какая-то ужасная тайна. Взволнованная королева поспешила к сыну и стала умолять его поведать ей причину его горести. Она пообещала исполнить любое его желание. - Матушка, - отвечал ей принц слабым голосом, - на ферме недалеко от- сюда живет страшная дурнушка по прозвищу Ослиная Шкура. Я хочу, чтобы она лично приготовила мне пирог. Может быть, когда я отведаю его, мне станет легче. Удивленная королева стала расспрашивать своих придворных, кто такая Ослиная Шкура. - Ваше Величество, - объяснил ей один из придворных, который был од- нажды на этой дальней ферме. - Это ужасная, гнусная, чернокожая дурнуш- ка, которая убирает навоз и кормит помоями свиней. - Неважно, какая она, - возразила ему королева, - может быть, это и странный каприз моего больного сына, но раз он хочет этого, пусть эта Ослиная Шкура самолично испечет для него пирог. Вы должны быстро доста- вить его сюда. Через несколько минут скороход доставил королевский приказ на ферму. Услышав это. Ослиная Шкура очень обрадовалась такому случаю. Счастливая, она поспешила в свою каморку, заперлась в ней и, умывшись и одевшись в красивую одежду, принялась готовить пирог. Взяв самую белую муку и самые свежие яйца с маслом, она начала месить тесто. И тут, случайно или на- рочно (кто знает?), у нее с пальца соскользнуло кольцо и упало в тесто. Когда пирог был готов, она напялила свою уродливую засаленную ослиную шкуру и отдала пирог придворному скороходу, который поспешил с ним во дворец. Принц с жадностью начал есть пирог, и вдруг ему попалось маленькое золотое колечко с изумрудом. Теперь он знал, что все, что он увидел, не было сном. Колечко было такое маленькое, что могло налезть только на са- мый хорошенький пальчик на свете. Принц постоянно думал и мечтал об этой сказочной красавице, и его опять схватила горячка, да еще с гораздо большей силой, чем раньше. Как только король с королевой узнали, что их сын совсем тяжело заболел и нет надежды на его выздоровление, они в слезах прибежали к нему. - Мой дорогой сын! - вскричал опечаленный король. - Скажи нам, чего ты желаешь? Нет на свете такой вещи, которую бы мы не достали для тебя. - Мой любезный отец, - отвечал принц, - посмотрите на это колечко, оно даст мне выздоровление и исцелит меня от печали. Я хочу жениться на девушке, которой это колечко будет впору, и неважно кто она - принцесса или самая бедная крестьянка. Король бережно взял колечко. Тотчас он разослал сотню барабанщиков и глашатаев, чтобы всех оповестили о королевском указе: та девушка, на пальчик которой наденется золотое колечко, станет невестой принца. Сначала явились принцессы, потом пришли герцогини, баронессы и марки- зы. Но никто из них не смог надеть кольцо. Крутили пальцами и старались напялить кольцо актрисы и белошвейки, но их пальцы были слишком толсты- ми. Затем дело дошло до горничных, кухарок и пастушек, но и их постигла неудача. Об этом доложили принцу. - А приходила ли примерять колечко Ослиная Шкура? Придворные захохотали и отвечали, что она слишком грязна, чтобы поя- виться во дворце. - Найдите ее и приведите сюда, - распорядился король, - колечко долж- ны примерить все без исключения. Ослиная Шкура слышала бой барабанов и крики глашатаев и поняла, что это ее колечко вызвала такую суматоху. Как только она услышала, что в ее дверь стучат, она вымылась, приче- салась и красиво оделась. Затем накинула на себя шкуру и открыла дверь. Посланные за ней придворные с хохотом повели ее во дворец к принцу. - Это вы живете в маленькой каморке в углу конюшни? - спросил он. - Да, Ваше Высочество, - ответила замарашка. - Покажите мне вашу руку, - попросил принц, испытывая небывалое преж- де волнение. Но каково же было изумление короля с королевой и всех прид- ворных, когда из-под грязной вонючей ослиной шкуры высунулась маленькая белая ручка, на пальчик которой без труда скользнуло золотое колечко, оказавшееся впору. Принц упал перед ней на колени. Бросившись поднимать его, замарашка наклонилась, ослиная шкура соскользнула с нее, и всем предстала девушка такой восхитительной красоты, которая бывает только в сказках. Одетая в платье цвета солнца, она вся блистала, ее щекам поза- видовали бы самые лучшие розы королевского сада, а ее глаза цвета голу- бого неба блестели ярче самых крупных бриллиантов королевской казны. Ко- роль сиял. Королева захлопала в ладоши от радости. Они стали умолять ее выйти замуж за их сына. Не успела принцесса ответить, как с небес спустилась Сирень-Волшебни- ца, расточая вокруг нежнейший аромат цветов. Она поведала всем историю Ослиной Шкуры. Король с королевой были безмерно счастливы, что их буду- щая невестка происходит из такого богатого и знатного рода, а принц, ус- лышав о ее храбрости, влюбился в нее еще сильней. В разные страны полетели приглашения на свадьбу. Первому послали приглашение отцу принцессы, но не написали, кто невеста. И вот наступил день свадьбы. Со всех сторон съехались на нее короли и королевы, принцы и принцессы. Кто приехал в золоченых каретах, кто на огромных слонах, свирепых тиграх и львах, кто прилетел на быстрых орлах. Но самым богатым и могущественным явился отец принцессы. Он приехал со своей новой женой красивой вдовой королевой. С огромной нежностью и радостью он узнал свою дочь и тотчас благословил ее на этот брак. В качестве свадебного подарка он объявил, что его дочь с этого дня правит его королевством. Три месяца продолжалось это знаменитое пиршество. А любовь молодого принца с молодой принцессой продолжалась долго-долго, пока в один прек- расный день не умерла вместе с ними.

Edited April 16, 2009 by Napik

[Napik]

• ТРИ АПЕЛЬСИНА
  
  

По всей Италии рассказывают историю о трех апельсинах. Но вот удивительно - в каждой местности ее рассказывают по-своему. Но Генуэзцы гово-

рят одно, неаполитанцы - другое, сицилийцы - третье. А мы выслушали все эти сказки и теперь знаем, как все случилось на самом деле.

Жили когда-то король и королева. Был у них дворец, было королевство,были, конечно, и подданные, а вот детей у короля и королевы не было.

Однажды король сказал:

- Если бы у нас родился сын, я поставил бы на площади перед дворцом фонтан. И била бы из него не вино, а золотистое оливковое масло. Семь

лет приходили бы к нему женщины и благословляли бы моего сына.

Скоро у короля и королевы родился прехорошенький мальчик. Счастливые родители выполнили свой обет, и на площади забили два фонтана. В первый

год фонтаны вина и масла вздымались выше дворцовой башни. На следующий год они стали пониже. Словом, королевский сын, что ни день, становился

больше, а фонтаны - меньше.

На исходе седьмого года фонтаны уже не били, из них по капле сочилось вино и масло.

Как-то королевский сын вышел на площадь поиграть в кегли. А в это самое время к фонтанам притащилась седая сгорбленная старушонка. Она при-

несла с собой губку и два глиняных кувшина. По каплям губка впитывала то вино, то масло, а старуха выжимала ее в кувшины.

Кувшины почти наполнились. И вдруг - трах! - оба разлетелись в черепки. Вот так меткий удар! Это королевский сын целился большим деревянным

шаром в кегли, а попал в кувшины. В тот же миг иссякли и фонтаны, они уже не давали ни капли вина и масла. Ведь королевичу как раз в эту мину-

ту исполнилось ровно семь лет.

Старуха погрозила скрюченным пальцем и заговорила скрипучим голосом:

- Слушай меня, королевский сын. За то, что ты разбил мои кувшины, я положу на тебя заклятье. Когда тебе минет трижды семь лет, на тебя напа-

дет тоска. И станет она тебя терзать, пока ты не найдешь дерево с тремя апельсинами. А когда ты найдешь дерево и сорвешь три апельсина, тебе за-

хочется пить. Тогда-то мы и посмотрим, что будет.

Старуха злорадно засмеялась и поплелась прочь.

А королевский сын продолжал играть в кегли и через полчаса уже забыл и о разбитых кувшинах, и о старухином заклятье.

Вспомнил о нем королевич, когда ему исполнилось трижды семь - двадцать один год. Напала на него тоска, и ни охотничьи забавы, ни пышные

балы не могли ее развеять.

- Ах, где найти мне три апельсина! - повторял он.

Услышали это отец-король и мать-королева и сказали:

- Неужели мы пожалеем для своего дорогого сына хота три, хоть три десятка, хоть три сотни, хоть три тысячи апельсинов!

И они навалили перед королевичем целую гору золотистых плодов. Но королевич только покачал головой.

- Нет, это не те апельсины. А какие те, что мне нужны, и сам не знаю.

Оседлайте коня, я поеду их искать

Королевичу оседлали коня, он вскочил на него и поехал Ездил, ездил он по дорогам, ничего не нашел. Тогда свернул королевич с дороги и поскакал

напрямик. Доскакал до ручья вдруг слышит тоненький голосок:

- Эй, королевский сын, смотри, как бы твой конь не растоптал моего домика!

Посмотрел королевич во все стороны - никого нет. Глянул под копыта коню - лежит в траве яичная скорлупка. Спешился он, наклонился, видит -

сидит в скорлупке фея. Удивился королевич, а фея говорит:

- Давно у меня в гостях никто не бывал, подарков не приносил.

Тогда королевич снял с пальца перстень с дорогим камнем и надел фее вместо пояса. Фея засмеялась от радости и сказала:

- Знаю, знаю, чего ты ищешь. Добудь алмазный ключик, и ты попадешь в сад. Там висят на ветке три апельсина.

- А где же найти алмазный ключик? - спросил королевич.

- Это, наверно, знает моя старшая сестра. Она живет в каштановой роще.

Юноша поблагодарил фею и вскочил на коня. Вторая фея и вправду жила в

каштановой роще, в скорлупке каштана. Королевич подарил ей золотую пряжку с плаща.

- Спасибо тебе, - сказала фея, - у меня теперь будет золотая кровать.

За это я тебе открою тайну. Алмазный ключик лежит в хрустальном ларце.

- А где же ларец? - спросил юноша.

- Это знает моя старшая сестра, - ответила фея. - Она живет в орешнике.

Королевич разыскал орешник. Самая старшая фея устроила себе домик в скорлупке лесного ореха. Королевский сын снял с шеи золотую цепочку и

подарил ее фее. Фея подвязала цепочку к ветке и сказала:

- Это будут мои качели. За такой щедрый подарок я скажу тебе то, чего не знают мои младшие сестры. Хрустальный ларец находится во дворце. Дво-

рец стоит на горе, а та гора за тремя горами, за тремя пустынями. Охраняет ларец одноглазый сторож. Запомни хорошенько: когда сторож спит -

глаз у него открыт, когда не спит - глаз закрыт. Поезжай и ничего не бойся.

Долго ли ехал королевич, не знаем. Только перевалил он через три горы, проехал три пустыни и подъехал к той самой горе. Тут он спешился,

привязал коня к дереву и оглянулся. Вот и тропинка. Совсем заросла она травой, - видно, в этих краях давно никто не бывал. Пошел по ней короле-

вич. Ползет тропинка, извиваясь, как змея, все вверх да вверх. Королевич с нее не сворачивает. Так и довела его тропинка до вершины горы, где

стоял дворец.

Пролетала мимо сорока. Королевич попросил ее:

- Сорока, сорока, загляни в дворцовое окошко. Посмотри, спит ли сторож.

Сорока заглянула в окошко и закричала:

- Спит, спит! Глаз у него закрыт!

- Э, - сказал себе королевич, - сейчас не время входить во дворец.

Подождал он до ночи. Пролетала мимо сова. Королевич попросил ее:

- Совушка, сова, загляни в дворцовое окошко. Посмотри, спит ли сторож.

Сова заглянула в окошко и проухала:

- Ух-ух! Не спит сторож! Глаз у него так на меня и смотрит.

- Вот теперь самое время, - сказал себе королевич и вошел во дворец.

Там он увидел одноглазого сторожа. Около сторожа стоял трехногий столик, на нем хрустальный ларчик. Королевич поднял крышку ларчика, вынул

алмазный ключик, а что открывать им - не знает. Стал он ходить по дворцовым залам и пробовать, к какой двери подойдет алмазный ключик. Переп-

робовал все замки, ни к одному ключик не подходит. Осталась только маленькая золотая дверка в самом дальнем зале. Вложил королевич алмазный

ключик в замочную скважину, он пришелся, как по мерке. Дверца сразу распахнулась, и королевич попал в сад.

Посреди сада стояло апельсиновое дерево, на нем росли всего-навсего три апельсина. Но какие это были апельсины! Большие, душистые, с золотой

кожурой. Словно все щедрое солнце Италии досталось им одним. Королевский сын сорвал апельсины, спрятал их под плащ и пошел обратно.

Только королевич спустился с горы и вскочил на коня, одноглазый сторож закрыл свой единственный глаз и проснулся. Он сразу увидел, что в

ларце нет алмазного ключика. Но было уже поздно, потому что королевич скакал во весь опор на своем добром коне, увозя три апельсина.

Вот перевалил он одну гору, едет по пустыне. День знойный, на лазурном небе ни облачка. Раскаленный воздух струится над раскаленным песком.

Королевичу захотелось пить. Так захотелось, что ни о чем другом он и думать не может.

"Да ведь у меня есть три апельсина! - сказал он себе. - Съем один и утолю жажду!"

Едва он надрезал кожуру, апельсин распался на две половинки. Из него вышла красивая девушка.

- Дай мне пить, - попросила она жалобным голосом.

Что было делать королевичу! Он ведь и сам сгорал от жажды.

- Пить, пить! - вздохнула девушка, упала на горячий песок и умерла.

Погоревал над ней королевич и поехал дальше. А когда оглянулся, то увидел, что на том месте зеленеет апельсиновая роща. Королевич удивился,

но назад возвращаться не стал.

Скоро пустыня кончилась, юноша подъехал к лесу. На опушке приветливо журчал ручеек. Королевич бросился к ручью, сам напился, вволю напоил ко-

ня, а потом сел отдохнуть под раскидистым каштаном. Вынул он из-под плаща второй апельсин, подержал его на ладони, и стало томить королевича

любопытство так же сильно, как недавно томила жажда. Что скрыто за золотой кожурой? И королевич надрезал второй апельсин.

Апельсин распался на две половинки, и из него вышла девушка. Она была еще красивее, чем первая.

- Дай мне пить, - сказала девушка.

- Вот ручей, - ответил королевич, - вода его чиста и прохладна.

Девушка припала к струе и мигом выпила всю воду из ручья, даже песок на дне его стал сухим.

- Пить, пить! - опять застонала девушка, упала на траву и умерла.

Королевич очень огорчился и сказал:

- Э, нет, уж теперь-то я и капли воды в рот не возьму, пока не напою третью девушку из третьего апельсина!

И он пришпорил своего коня. Проехал немного и оглянулся. Что за чудо!

По берегам ручья стеной встали апельсиновые деревья. Под густой зеленью их веток ручей наполнился водой и опять запел свою песенку.

Но королевич и тут не стал возвращаться. Он поехал дальше, прижимая к груди последний апельсин.

Как он страдал в пути от зноя и жажды, - и рассказать невозможно. Однако, рано или поздно, доскакал королевич до реки, что протекала у гра-

ниц его родного королевства. Здесь он надрезал третий апельсин, самый большой и спелый. Апельсин раскрылся, словно лепестки, и перед королеви-

чем появилась девушка невиданной красоты. Уж на что были хороши первые две, а рядом с этой показались бы просто дурнушками. Королевич взора не

мог от нее отвести. Лицо ее было нежнее цветка апельсинового дерева, глаза зеленые, как завязь плода, волосы золотые, словно кожура спелого

апельсина.

Королевский сын взял ее за руку и подвел к реке. Девушка наклонилась над рекой и стала пить. Но река была широка и глубока. Сколько ни пила

девушка, воды не убывало.

Наконец красавица подняла голову и улыбнулась королевичу.

- Спасибо тебе, королевич, за то, что дал мне жизнь. Перед тобой дочь короля апельсиновых деревьев. Я так долго ждала тебя в своей золотой

темнице! Да и сестры мои тоже ждали.

- Ах, бедняжки, - вздохнул королевич. - Это я виноват в их смерти.

- Но ведь они не умерли, - сказала девушка. - Разве ты не видел, что они стали апельсиновыми рощами? Они будут давать прохладу усталым путни-

кам, утолять их жажду. Но теперь мои сестры уже никогда не смогут превратиться в девушек.

- А ты не покинешь меня? - воскликнул королевич.

- Не покину, если ты меня не разлюбишь.

Королевич положил руку на рукоять своего меча и поклялся, что никого не назовет своей женой, кроме дочери короля апельсиновых деревьев.

Он посадил девушку впереди себя на седло и поскакал к родному дворцу.

Вот уже заблестели вдали дворцовые башенки. Королевич остановил коня и сказал:

- Подожди меня здесь, я вернусь за тобой в золотой карете и привезу тебе атласное платье и атласные туфельки.

- Не надо мне ни кареты, ни нарядов. Лучше не оставляй меня одну.

- Но я хочу, чтобы ты въехала во дворец моего отца, как подобает не-

весте королевского сына. Не бойся, я посажу тебя на ветку дерева, вот

над этим прудом. Тут тебя никто не увидит.

Он поднял ее на руки, посадил на дерево, а сам въехал в ворота.

В это время хромоногая, кривая на один глаз служанка пришла к пруду полоскать белье. Она наклонилась над водой и увидела в пруду отражение

девушки.

- Неужели это я? - закричала служанка. - Как я стала прекрасна! Верно, само солнце завидует моей красоте!

Служанка подняла вверх глаза, чтобы посмотреть на солнце, и заметила среди густой листвы девушку. Тут служанка поняла, что видит в воде не

свое отражение.

- Эй, кто ты такая и что тут делаешь? - со злобой крикнула служанка.

- Я невеста королевского сына и жду, когда он приедет за мной.

Служанка подумала: "Вот случай перехитрить судьбу".

- Ну, это еще неизвестно, за кем он приедет, - ответила она и принялась изо всех сил трясти дерево.

Бедная девушка из апельсина старалась, как могла, удержаться на ветвях. Но служанка раскачивала ствол все сильнее и сильнее. Девушка сорва-

лась с ветки и, падая, превратилась опять в золотистый апельсин.

Служанка живо схватила апельсин, сунула за пазуху и полезла на дерево. Только успела она примоститься на ветке, как подъехал королевич в

карете, запряженной шестеркой белых коней.

Служанка не стала дожидаться, пока ее снимут с дерева, и спрыгнула на землю.

Королевич так и отшатнулся, увидев свою невесту хромоногой и кривой на один глаз.

Служанка быстро сказала:

- Э, женишок, не беспокойся, это все у меня скоро пройдет. В глаз мне попала соринка, а ногу я отсидела на дереве. После свадьбы я стану еще

лучше, чем была.

Королевичу ничего другого не оставалось, как везти ее во дворец. Ведь он поклялся на своем мече.

Отец-король и мать-королева очень огорчились, увидев невесту своего любимого сына. Стоило ездить за такой красоткой чуть не на край света!

Но раз слово дано, надо его выполнять. Принялись готовиться к свадьбе.

Настал вечер. Весь дворец так и сиял огнями. Столы были пышно накрыты, а гости разряжены в пух и прах. Все веселились. Невесел был только

королевский сын. Его томила тоска, такая тоска, будто он и не держал никогда в руках трех апельсинов. Хоть снова садись на коня да поезжай не-

ведомо куда, неизвестно за чем.

Тут ударили в колокол, и все сели за стол. А во главе стола посадили молодых. Слуги обносили гостей искусно приготовленными кушаньями и на-

питками.

Невеста попробовала одного кушанья, попробовала другого, но каждый кусок так и застревал у нее в горле. Ей хотелось пить. Но, сколько она

ни пила, жажда не унималась. Тогда она вспомнила про апельсин и решила его съесть. Вдруг апельсин выкатился у нее рук и покатился по столу, вы-

говаривая нежным голосом: Кривая кривда сидит за столом, А правда с нею проникла в дом!

Гости затаили дыхание. Невеста побледнела. Апельсин прокатился вокруг стола, подкатился к королевичу и раскрылся. Из него вышла прекрасная

дочь короля апельсиновых деревьев.

Королевич взял ее за руки и подвел к отцу и матери.

- Вот моя настоящая невеста!

Злую обманщицу тотчас прогнали прочь. А королевич с девушкой из апельсина отпраздновали веселую свадьбу и прожили счастливо до глубокой

старости.

Edited April 16, 2009 by Napik