Армянский батальон в грузино-абхазской войне

[Pandukht]

Спартак Жидков

Армянский батальон в грузино-абхазской войне

В том, чью сторону примет армянская община Абхазии в грузино-абхазской войне 1992-1993 гг., в самой республике никто не сомневался. Хотя посторонние комментаторы 19 лет назад не были в чем-то уверены и строили различные догадки. Надо вспомнить, что в начале 1990-х гг. в Тбилиси активно пропагандировалась идея "Кавказского дома", причем союзным республикам Закавказья - Грузии, Армении и Азербайджану - противопоставляли и Россию, и республики Северного Кавказа. В массовое сознание пытались внедрить идею о том, что абхазы-мусульмане враждебны и грузинам, и армянам, а раз так, то последним следовало бы объединиться в совместной борьбе.

Но армяне, жившие в Абхазии, сделали свой выбор без колебаний. Они видели, что режим, установившийся в независимой Грузии, враждебен праву народов на самоопределение, что абхазский народ (на две трети христианский) не подвержен религиозному фанатизму. Именно в независимом абхазском государстве амшенские армяне увидели гарантию сохранения своих прав и своей самобытности. По этой причине появление в абхазской армии Армянского батальона не стало сенсацией. На первый взгляд может показаться, что Армянский батальон имени Баграмяна был создан относительно поздно - лишь к середине войны, в феврале 1993 года. Тому были свои объективные причины.

Грузинская армия, вошедшая в Абхазию 14 августа 1992 года, в течение пяти дней заняла четыре города из шести и большую часть республики - исключение составили территории с преобладанием абхазского населения. Под грузинской властью в первые полтора месяца оказались практически все сельские районы, населенные армянами, города Гагра, Сухум и Гульрипш, где они составляли значительную часть жителей. По этой причине (хотя амшенские армяне участвовали в абхазском сопротивлении буквально с первого дня войны) они вначале уступали численно добровольцам с Северного Кавказа и других регионов Российской Федерации.

Надо заметить, что в этот период не существовало и абхазской армии как таковой (она была создана лишь 11 октября 1992 года). На востоке республики первоначально формировались отряды самообороны, защищавшие отдельные села и придерживавшиеся партизанской тактики - лишь немного позже они стали называться Восточным фронтом. Точно так же и армянский отряд как самостоятельная единица появился именно в виде партизанского формирования. Первыми за оружие взялись гагринские армяне. Сопротивляться было чему - с первых дней войны в Гагре начались грабежи и насилия, которые не в последнюю очередь затронули именно армянское население.

Ответ последовал очень скоро. В оккупированном грузинами Гагрском районе около десятка армянских мужчин собрались в отряд под названием "Гай фидаин" ("Армянский фидаин"); возглавили его Вагаршак Косян - будущий командир Армянского батальона - и его брат Ашот, которому позже было присвоено звание Героя Абхазии. Уничтожив небольшой грузинский отряд из шести человек, они захватили оружие и начали партизанские действия. Этот эпизод сегодня мало освещен в официальной истории войны, но именно с него ведет свое происхождение самостоятельное армянское подразделение.

После того как 2 октября абхазские отряды взяли Гагру и заставили отрезанную грузинскую группировку в беспорядке бежать на российскую территорию, армянское население Гагры получило возможность вступать в абхазские войска. Наряду с гагринцами большую роль сыграли также эшерские и гумистинские армяне (жители той части Сухумского района, которая осталась под властью абхазского правительства). Немало армянских бойцов самообороны до конца войны сражалось в абхазских отрядах - как на западном, Гумистинском, так и на Восточном фронтах.

Но идея создания Армянского батальона становилась логичной по мере того, как армянское население все активней вовлекалось в боевые действия. Спустя некоторое время армянские бойцы по численности уже не уступали добровольцам-казакам и северокавказцам. А так как в абхазской армии вполне естественным было формирование отрядов по национальному признаку, то и лидеры армянской общины Абхазии пришли к такому же плану. Инициатива принадлежала бойцам-армянам, идейное оформление взял на себя Альберт Топольян - политический лидер армянской общины Абхазии в период войны за независимость.

Официально 4-й отдельный мотострелковый батальон имени Баграмяна был создан накануне мартовской битвы 1993 года. Это был период, когда война вступила в затяжную стадию. В это время линии фронтов надолго стабилизировались, и главным пунктом, обладание которым решало судьбу войны, стал город Сухум. Грузинская армия закрепилась на реке Гумиста, и этот фронт разделил Абхазию пополам. Западную половину республики контролировали абхазы, восточную (за исключением большого анклава в Очамчирском районе) - грузины. И с политической, и с военно-стратегической точки зрения удержание абхазской столицы превратилось для грузинского правительства в идею-фикс. Грузинская армия удерживала левый берег реки Гумиста, опираясь на возвышающиеся над Сухумом горы - Ахбюк, Яштух, Бирцха и Апианда. Две попытки абхазской армии прорвать грузинскую оборону - в ноябре 1992 и в январе 1993 гг. - оказались неудачными.

В марте 1993 года абхазское командование запланировало третью, более обширную, чем прежде, наступательную операцию. Сражение началось 15 марта и продолжалось четыре дня. Абхазская армия перешла реку под прикрытием артиллерии по обоим крупным автомобильным мостам - Верхнему и Нижнему, намереваясь выйти на окраины Сухума и выбить из города грузинскую армию, как раньше из Гагры. К востоку от Гумисты, за исключением реки Кодор, у грузинской армии не было ни одного значительного водного рубежа, на котором она могла бы закрепиться и остановить противника. А это означало, что от битвы за столицу зависит исход всей войны.

Фактически к моменту начала наступления на Сухум батальон имени Баграмяна еще находился в стадии формирования. Армяне воевали в составе отдельных абхазских частей, но в целом на центральном участке Гумистинского фронта между Верхним и Нижним мостами действовало очень много армянских бойцов. Позже, с марта 1993 года, этот участок был доверен двум батальонам - Армянскому (имени Баграмяна) и Сухумскому (2-му мотострелковому, его командиром был Сергей Матосян). В Армянском батальоне насчитывалось 450 человек. Это была крупная боевая единица - во второй половине грузино-абхазской войны армяне уже составляли в армии Республики Абхазия вторую по численности группу, опередив даже кабардинцев, казаков и чеченцев. Батальон имени Баграмяна не был исключительно армянским по национальному составу - в него, в частности, входили также абхазы и кабардинцы. Следует добавить, что ближе к концу войны начал формироваться и Второй армянский батальон; командовал им Геворк Маркарян. Его численность была не такой большой (160 человек), но показателен неуклонный рост числа армян в рядах абхазской армии.

Мартовская битва 1993 года оказалась неудачной для абхазов: сыграла свою роль нехватка боевого опыта. Оборонительные доты, построенные грузинами за месяцы войны, были слишком многочисленными и хорошо укрепленными. Подавить огневые точки противника не удалось, и прорвавшиеся далеко вперед абхазские подразделения в решающий момент оказались без поддержки. Грузины частично окружили, а частично заставили отступить авангард абхазской армии, которая при отходе понесла большие потери от перекрестного огня. Много абхазских бойцов погибло, немало попало в плен, где часть из них тоже была уничтожена. Самые ощутимые потери армянских солдат пришлись на Афоно-Эшерский батальон, где армян было больше всего. После мартовской битвы Армянский батальон окончательно сформировался как отдельное устойчивое подразделение.

Реваншем за мартовскую битву стала июльская. Это было четвертое наступление на Сухум, начавшееся 2 июля 1993 года. На сей раз абхазское командование разработало план поэтапного штурма города: взятие важных стратегических высот на восточном берегу реки Гумиста, создание плацдарма к северу от города и только затем - массированная атака на столицу республики. На этот раз операция была успешной, но июльские бои оказались самыми ожесточенными за всю войну. Армяне в этом сражении прославились штурмом почти неприступной высоты - горы Цугуровка, укрепленной по всем правилам современной войны; ее склоны были буквально нашпигованы минами. Галуст Трапизонян - командир третьей роты Армянского батальона - потерял в этом сражении ногу, но до конца, лежа на носилках, продолжал руководить боем. Битва за Цугуровку помогла абхазам окончательно утвердить контроль над ключевой высотой - горой Ахбюк.

27 июля 1993 года в Сочи было подписано перемирие, по которому Грузия согласилась вывести войска из Абхазии. Это была самая серьезная уступка, за которую абхазы согласились оставить восточную половину республики под властью грузинских формирований из местных жителей - фактически под гражданской властью Грузии. Однако перемирие не было соблюдено: грузинская сторона несколько раз срывала график вывода войск, немалая часть грузинской боевой техники и грузинских солдат осталась на абхазской территории. 11 сентября 1993 года абхазы сделали последнее предупреждение, а 16 сентября возобновили боевые действия. Армянский батальон снова принял самое активное участие в последней - двухнедельной - битве за Сухум. На этот раз армия Республики Абхазия наступала на город и по мосту - через реку Гумиста, и прямо с высот, оставшихся в руках абхазов во время перемирия.

Одна рота Армянского батальона перешла мост, две другие спускались с гор в направлении армянского села Яштуха. 24 сентября 1993 года абхазы вышли к вокзалу - узловому пункту, бывшему одной из главных целей мартовского наступления. Начался штурм городских кварталов. Соединившись, армянские подразделения 25 - 27 сентября двинулись вглубь города - прямо из села Яштуха и в обход, по улице Чанба вдоль реки Беслетка. Именно армяне первыми вышли к зданию Совмина, ставшему символом власти над столицей. Армянские бойцы взяли здесь 25 пленных. После того как Совмин был взят и сгорел в пожаре, грузинская армия в Сухуме прекратила сопротивление.

Войска Шеварднадзе бежали на восток, но отдельные грузинские отряды продолжали обороняться; абхазам пришлось выдержать несколько сражений во время дальнейшего наступления. Абхазское командование, развернув наступление на главном направлении, поручило батальону Вагаршака Косяна занять армянские села Гульрипшского района, и он отправил по разным направлениям отдельные роты и взводы, которые в кратчайший срок освободили все населенные пункты, где жили армяне. Снова собравшись в селе Пшап под Гульрипшем, Армянский батальон двинулся дальше - к реке Ингур.

После победы над грузинской армией военно-стратегическое положение Абхазии было следующим. Абхазы разгромили и изгнали правительственную армию Грузии, которая в беспорядке бежала по морю, через леса и высокогорное Кодорское ущелье, побросав большую часть оружия и военной техники. Грузины вынуждены были отступить до самого Кутаиси, поскольку свергнутый президент Звиад Гамсахурдия поднял мятеж в Мегрелии и 2 октября 1993 года начал наступление с целью свержения Эдуарда Шеварднадзе. Абхазы де-факто заключили союз со звиадистами, хотя последние недавно (еще в сентябре 1993 года) принимали участие в боевых действиях против них. Но абхазы не доверяли новым союзникам и на реке Ингур держали значительную группировку войск.

Армянскому батальону вновь был доверен ответственный участок границы - 22 дня он простоял в селе Ганмухури, расположенном в устье Ингура, на абхазской (т.е. западной) стороне. Административно это село не входило в состав Абхазской АССР; позднее, став независимой республикой, абхазы отказались от контроля над Ганмухури, но пока что они предпочитали удерживать всю линию реки Ингур, не зная, чего ждать от новых союзников.

Звиадисты не предали абхазов, однако вскоре они были разгромлены. Грузинская армия в значительной степени утратила боеспособность и ограничивалась обстрелами ингурской границы, но главная опасность сохранялась в тылу. Верхняя и средняя части Кодора оставались под контролем грузин и сванов - самого воинственного из грузинских субэтносов. Сваны еще владели селом Лата, окруженным почти неприступными горами; подступить к нему можно было только через два автомобильных туннеля, защищавшихся сильными грузинскими отрядами. Кодорское ущелье административно входило в Гульрипшский район Абхазии. Армяне после войны составляли здесь до половины населения, и, естественно, что именно батальону имени Баграмяна было в итоге поручено защищать Гульрипш - в случае контрнаступления из ущелья. Батальон пополнился местными армянами, которые во время войны немало натерпелись от террора грузинских и сванских боевиков. Правда, боевым опытом сухумские и гульрипшские армяне, особенно на первых порах, уступали гагринцам, составлявшим костяк Армянского батальона. Однако боевой дух был высок, абхазы без колебаний доверили армянам этот участок - по сути, самый рискованный разумеется, абхазский министр обороны - кабардинец Султан Сосналиев - осуществлял общее руководство. В конце октября 1993 года президент Абхазии Владислав Ардзинба отдал приказ о взятии под контроль Кодорского ущелья. Однако выполнение этого приказа затянулось. Абхазская армия продвигалась в горы медленно, занимая село за селом, иногда отступая и вновь возвращаясь на прежние рубежи. С ноября 1993 года местом дислокации Армянского батальона стало горное село Цебельда к северо-востоку от Гульрипша.

Лишь после тяжелой зимы, в марте 1994 года, началась операция по взятию села Лата. Фактически действовали две группировки: основной удар - лобовой атакой - наносили отряды, наступавшие от Цебельды вдоль правого берега реки Кодор, здесь воевал и Армянский батальон совместно с другими подразделениями абхазской армии. Со стороны Очамчиры им оказал поддержку большой абхазский отряд, вышедший из села Аймара и переваливший через Панайский хребет. Эта одновременная атака с двух направлений - через два туннеля и через высокие горы - позволила взять казавшуюся неприступной Лату за один день и почти без потерь. В Армянском батальоне убитых не было; после взятия Латы грузины были оттеснены в верховье реки Кодор - эту часть ущелья они удерживали еще четырнадцать лет.

Владислав Ардзинба так и не отдал приказа о штурме верхней части Кодорского ущелья, желая избежать тяжелых потерь. Соглашение о вводе миротворческих сил в зону грузино-абхазского противостояния - на реку Ингур и в Кодорское ущелье - было подписано 14 мая 1994 года, но до размещения миротворцев (в середине лета) столкновения продолжались. Армянский батальон на этом заключительном этапе противостояния (с 22 апреля) возглавил еще один известный армянский военачальник - Сергей Матосян. Он был единственным армянином, который в течение всей войны командовал абхазскими отрядами (в частности, 2-м мотострелковым батальоном 1-й бригады на Гумистинском фронте). На этом последнем этапе (до 20 июля 1994 года) батальону имени Баграмяна пришлось несколько раз вступать в серьезные бои.

Самой опасной была попытка наступления, предпринятая грузинами 24-25 мая, когда они после массированной артиллерийской подготовки попытались захватить Армянский батальон врасплох, осуществив обходной маневр через село Квабчара, по горным хребтам. Однако они были обнаружены и после упорного контактного боя отброшены назад в горы. Потери Армянского батальона составили на этот раз 6 человек убитыми и 11 ранеными. После этого боя местные сванские формирования уже ни разу не смогли создать реальной опасности для республики.

Фактически до прихода в ущелье миротворцев многие гульрипшские армяне по очереди поднимались в горы и несли боевое дежурство. После прихода российских частей личный состав батальона имени Баграмяна сдал оружие, резервисты разошлись по домам, но история батальона не закончилась. Каждый раз, когда Абхазии угрожало новое вторжение, бойцы Армянского батальона собирались вместе и становились на защиту республики. Армянский батальон как боевая единица принимал участие в кампаниях 1998, 2001 и 2008 гг., особенно активную роль он сыграл в 2001 году, когда снова потребовалось защищать Гульрипшский район - на этот раз от формирований чеченского боевика Руслана Гелаева.

Трудно установить точное число армян, воевавших в обоих армянских батальонах в 1992-1993 гг. (было немало людей, которые вступали в батальон позже), но можно с уверенностью сказать, что принимало участие в боевых действиях не менее тысячи представителей армянской общины. Двадцать армян получили высшую воинскую награду - звание Героя Абхазии, больше двухсот погибли во время войны. Армянская община внесла весомый вклад в борьбу за независимость Республики Абхазия. Армянам, живущим в Абхазии, есть что вспомнить и есть чем гордиться.

[Pandukht]

Интервью с командиром армянского батальона им. И. Х. Баграмяна

Вагарш у нас - детей войны - ассоциировался с боевыми легендами, с древними армянскими эпосами, в которых отцы снимали со стен мечи и уходили защищать свои семьи. Я не видел Вагарша уже более 10 лет, с того дня, как провожал батальон в последний бой за нашу столицу. Они уходили от здания строившейся армянской церкви, от древнего святого хачкара на святое дело.

Вагарш (Вагаршак Арамович Косян) действительно легендарный человек. Ему доверили сложную задачу - объединить разрозненные армянские подразделения в одну организованную силу. Ему это удалось! Вагарш собрал вокруг себя действительно могучую силу, наводившую ужас на врага.

Лаврентий Амшенци: Правда ли то, что армяне взяли в руки оружие лишь в феврале – марте 1993 года?

Вагаршак Косян: Объективные предпосылки к созданию армянского воинского подразделения сложились намного раньше, чем он де-факто был создан. Фактически подразделение было создано раньше! Во всех [армянских] селах были созданы группы самообороны и они входили в разные подразделения абхазской армии. Так сложилось, что тяга друг к другу и понимание того, что слаженность под единым началом послужат на пользу…

Л. А.: Вы говорите о понимании необходимости создания мононационального подразделения?

В. К.: Нет! Подразделение не было мононациональным, но подавляющее большинство бойцов были армяне. Скорее всего основной фактор - это единоязычие и то, что села стояли рядом… Таким образом, взаимодействие этих подразделений было делом само собой разумеющимся. Если какой-то диверсант появлялся, марш надо было совершить преследуя противника, то объективно получалось, что армянские группы самообороны были слажены. И время показало, что в таком составе – не в виде отдельных групп, а в виде единого подразделения группа будет действовать эффективнее. Сначала были созданы роты – гагрская рота из совхоза “Сихарули”, потом наша мехадырская рота…

Л. А.: Когда это произошло?

В. К.: Точные даты я назвать не смогу, но наша рота сложилась в ноябре или декабре…

Л. А.: Уже после гагрских событий?

В. К.: Да. После освобождения Гагры, Цандрипша сложились роты. Мехадырская рота подчинялась первому гагрскому батальону, командиром был Чанба Гена, “сихарульская” рота тоже подчинялась одному из гагрских батальонов. Большое подразделение складывалось из взвода в селе Сальме. Получилось так, что они выросли из взводов, людей много пришло вооруженных и стремящихся вооружиться и участвовать в войне. И гагрский батальон, который по структуре был в три – четыре роты, уже не мог раздуваться – людей было слишком много. Для нормального управления подразделением получился перебор, и надо было его уже дробить. В этом смысле созрело Министерство обороны, Верховный Совет, так и был создан армянский батальон. Вышел указ Верховного Совета и приказ министра обороны о создании. Причины объективные: население приняло массовое участие в сопротивлении агрессии. К этому моменту растерянность и непонимание прошли, те кто хотел убежать, - убежали, остальные поняли, что надо участвовать... У кого-то родители пострадали в Сухуме… У нас же было не только местное население цандрипшской зоны и гагрской зоны. К нам приходили и сухумчане, и лабрцы, с Арагича, Шаумяна, с Мерхеули… Из всех концов Абхазии… Все, кто слышали о существовании армянских подразделений, все начали примыкать к нам. Таким образом, объективные причины перенасыщенности подразделений личным составом и слаженности единоязычного населения стали предпосылками для создания армянского батальона. У нас не только армяне были, но и другие национальности! Немало абхазов было, были русские, немец был, даже азербайджанец был… Я не говорю уже о том, что грузины были… …Грузины, менгрелы… Мононациональным наше подразделение назвать нельзя! Это в народе его называют “армянским”, но он назывался отдельным мотострелковым батальоном имени Ивана Христофоровича Баграмяна. В прямом смысле армянским его назвать нельзя, это был многонациональный коллектив.

Л. А.: В чем причины того, что армянское население относительно благополучного Гагрского района приняло участие в боевых действиях? Подчеркиваю, не в политическом противостоянии, а именно в боевых действиях! Это ведь означает, что армянское население осознанно пошло на участие в кровопролитии?!

В. К.: Да… Что касается меня, то я с первого дня участвовал и принимал участие в гагрских событиях… После того, как грузинская армия взяла Гагру, я жил в своей деревне на фактически полулегальном положении. Некоторую часть времени проводил в лесу, некоторую часть – дома, но особо показываться не мог нигде, так как, чем черт не шутит, могли заложить. Тем более, что в первые дни нас грузины видели… я им не попался по счастливой случайности! И я был такой не один… Вообще, до взятия грузинами Гагры к администрации много армян приходило, кто-то с оружием приходил, кто-то без оружия… У тех, кто шел с оружием, были одностволки и двустволки, а с бекасином много не навоюешь! Противник был вооружен до зубов… А уйдя в деревню, находясь в оккупации, потихоньку готовил вначале родственников, затем однофамильцев–мужчин. Затем привлекались и другие ребята… единомышленники, так скажем… А первую боевую акцию мы совершили в период боев в Гаграх. Акция была с потерей для противника… В это время к нам в село пришла женщина–родственница… Хотя мы тут все родственники… Женщина была из Лабры. Она рассказала, что сотворили с ней грузины… Ее посадили на табуретку без дна и снизу палили паяльной лампой! Моя троюродная сестра ее обмывала, купала, потом вышла вся в слезах, рассказала, что с женщиной сотворили… Нас собралось человек двадцать. Я ребятам сказал, что если мы мужчины, то нужно мстить за это! У бедной женщины никого мужчин не было, кто бы отомстил, и плевок был сделан нам в душу. Как можно было так поступить с беззащитной женщиной? Там были и другие истории… Она рассказывала, как заставили стариков вырыть яму, и чтобы их не закопали, женщины голыми должны были танцевать вокруг этой ямы. Потом после войны это все подтвердилось, я этих всех людей видел и видел воочию эту яму, где танцевали женщины… Чуть ли не танец живота заставляли танцевать под дулами автоматов этих зверей! В тот же вечер, как эта женщина пришла, мы собрались, избрали командира группы… Волею обстоятельств им оказался я. И в этот вечер я дал устный приказ о ликвидации групп противника в нашем селе. В селе было 12 человек гвардейцев и два мхедрионовца. По иронии судьбы мхедрионовцы находились в том же доме, в котором были мы. Они пришли в этот дом вечером хозяевами, расположились. Хозяин нам стразу доложил… А гвардейцы в лесочке остановились… Оказалось, что гвардейцы хотели перебежать в Россию. Я дал команду ликвидировать! Мы разделились на группы, должны были уничтожить этих двух мхедрионовцев ночью… Я с тремя, скажем так, однополчанами должен был ликвидировать двоих, а родного брата своего я отправил на ликвидацию этих гвардейцев. Он вызвался быть их якобы проводником, а мы должны были устроить засаду, вооруженные уже оружием этих мхедрионовцев. Часов в десять вечера мы ликвидировали мхедрионовцев… Отличился у нас Карен, который просто зашел в комнату и застрелил их. Мы вооружились и должны были пойти на исходную позицию, чтобы когда утром гвардейцы пойдут, устроить засаду. При этом шестеро из них были без оружия… бросили на санатории “Украина”… Мы этих шестерых днем отправили в соседнее село Мехадыр, где их задержали, а остальные вооруженные должны были вторым этапом идти. Ребята вышли на исходную, устроили засаду… У нас в селе была пилорама, там жил Текнеджян, он у нас был связным… Я с ним отправил еще одного связного для того, чтобы узнать, какова обстановка… Он сам выбегает часа через три и говорит: “Успокойся, все нормально, держи себя в руках”. А приказ был такой: если кто-то сорвет операцию, то его мы ликвидируем. Буду я – никаких проблем это не должно было составить! Смотрю, брат выскакивает весь желтый, я на него: “Что ты наделал, почему ты здесь, а не среди этих гвардейцев?!” Меня успокоили… Оказалось, что брат подумал про себя, что утром завяжется бой обязательно, и какой-нибудь неумный и в него может выстрелить. Он сделал вот что: он напоил этих гвардейцев, взял с собой чачи, анаши… и лег спать, чтобы на утро провести их… При этом приметил, у кого из них автомат не так лежал, проснулся где-то в двенадцать часов ночи и грохнул всех шестерых их же оружием. Взял четыре автомата и пришел к нам. Утром мы пошли, остальное добрали, этих гвардейцев закопали там… Утром часам к четырем мы уже имели восемь автоматов, кучу гранат, патроны, и были хорошей вооруженной группой. Дальше больше…

Л. А.: Того, что было дальше, мы еще коснемся. И все таки хотел бы уточнить ваше мнение… По какой причине с самого начала армяне поддерживали абхазскую сторону?! Были среди армян те немногие, кто воевал на грузинской стороне и кое-кто сегодня живет в Гаграх… И все же по какой причине армяне поддерживали в массе своей абхазскую сторону?

В. К.: Корни наших отношений к коренному народу… Таких братских отношений лежат глубоко. Дело в том, что наши деды и прадеды, приехав сюда в Абхазию, были приняты коренным населением. Грузины не принимали… Под любым предлогом наших предков выселяли, вытесняли либо в Россию, либо вообще топили в море… Поэтому до начала военных действий большую пропагандистскую работу провело общество “Маштоц”, лично Чакрян Арсен, Косян Аведис – по алахадзыхской и по гантиадской зоне. Они проповедовали то, что мы, живя на этой земле, должны быть благодарны за своих дедов и прадедов, которые были приняты и фактически обрели вторую Родину. Они были не просто приняты, но еще и наделены землей, семенами, тягловой силой. Из Турции люди ехали нищие на лодках и плотах. Поэтому историческая память потомков должна была сохранить благодарность к этому народу, к этой земле, и тут позиции другой, я думаю, не должно было быть! Только несведущий в истории армянства человек способен был поднять руку против или даже промолчать, уйти в сторону… Моральная сторона была однозначной! Мы обязаны были быть благодарны за наших предков. Армянская позиция, проповедуемая спюрком, всеми армянами, которые живут на других территориях, такова, что армяне всегда становились на ту сторону, которая была права. Позиция армянства такова, что если ты живешь на этой земле, то обязан ее защитить, и все невзгоды, которые преследуют эту землю, ты должен перенести вместе с ней. Это наше кредо проповедует и сегодня общество “Маштоц”. Равняясь на это кредо мы и делали свое дело.

Л. А.: Я своими глазами видел, какова была дисциплина в армянском батальоне. Дисциплина была достаточно жесткая, и спуску не давали никому! Подразделение было настроено исключительно на боевое применение, чем оно и отличалось о некоторых подобных… За счет чего удалось достигнуть такого беспрецедентного уровня дисциплины?

В. К.: Я не хочу разделять различные подразделения и обсуждать их. Отдельный мотострелковый батальон имени Баграмяна - составная часть вооруженных сил Абхазии.

По поводу дисциплины, то смешно сказать, но вот карабахцы, представители которых были здесь, сказали, что у вас дисциплина никудышная. Да, может быть по сравнению со всей армией мы несколько выделялись, но мне трудно говорить о жестокости дисциплины либо о ее жесткости. Война требует того! Если хочешь выжить, нужно выполнять приказы! Даже если приказы неправильные, а подразделение выполняет их слажено, все равно может достигаться желаемый результат. Даже если командир по какой-то причине ошибся, слаженное, дисциплинированное подразделение несет меньшие потери. Это аксиома! Дисциплина достигалась у нас разными способами. Во всех подразделениях от взвода и выше были особисты, назовем их так. Они профессиональной подготовки особой не имели…

Л. А.: Особисты были характерны только для вашего подразделения?

В. К.: Я не могу сказать за другие подразделения, но у нас такое было. Я это оговаривал с комбригом. Противников не нашлось! Для усиления дисциплины мы готовы были идти на все. Так у нас появился особый отдел, и туда мы ставили людей, которые по физическим данным не могли возглавить другие подразделения, но по своим прочим качествам они подходили. В особый отдел мы собирали офицеров запаса или новых офицеров уже абхазской армии. Особый отдел сыграл важную роль в поддержании дисциплины в батальоне. У нас разбирался каждый негативный случай, каждый негативный случай получал огласку и обсуждался. В подразделении действовала служба по работе с личным составом – комиссарская служба.

Л. А.: Обе службы работали параллельно?

В. К.: Да! И особый отдел, и комиссарская служба, и командиры непосредственно, работали с личным составом параллельно. У нас часто были офицерские собрания, на которых обсуждались все ошибки, какими бы они ни были: поведение солдат или боевые неудачи. Обсуждалось все, и делались конкретные выводы. У нас были профессиональные офицеры – офицеры советской армии. По этому мне в этом смысле было легко. Все, что я не знал, я на ходу мог обратиться за помощью и всегда ее получал.

Кроме работы служб у нас была введена система наказаний. У нас была своя батальонная гауптвахта и провинившийся, будь он офицер или простой солдат, попадал на эту гауптвахту и выполнял там самую черновую работу. Если на боевых позициях идет бой и в это время кто-то паникует и ведет агитацию паническую, то командир роты мог по законам военного времени…

Л. А.: Факты были?

В. К.: Слава Богу нет!

Л. А.: Приказы были письменными?

В. К.: Обязательно! И все они фиксировались в журнале приказов. У командиров рот был мой приказ и они расписывались в том, что приказ доведен до личного состава. Приказ был таков, что за распространение наркотиков, за прочую деятельность в боевой обстановке и за мародерство применить высшую меру наказания.

На боевых позициях и здесь, в месте дислокации, мы отрабатывали патрульно-постовую службу, что тоже было элементом поддержания дисциплины. Вырабатывалась целая система паролей, особенно в ночное время суток. Некоторые по забывчивости либо по иным причинам забывали пароли, не отвечали. И были у нас два случая, когда два человека погибли. Сосед соседа фактически убил.

Л. А.: Первый полноценный бой армянского батальона был 15 –16 марта…

В. К.: Нет! 15 – 16 марта у нас действовала только штурмовая рота в составе штурмовой бригады на верхнеэшерском направлении. Их было всего 53 человека во главе с Дашьян Левоном. Воевали красиво, воевали хорошо. Этот бой был нашей первой ласточкой, когда армянское подразделение себя сумело проявить в полной мере.

Л. А.: Общее число бойцов в батальоне в то время было какое?

В. К.: До пятисот человек…

Л. А: Это было полноценное, полнокровное подразделение. Потому что мы помним, что у нас батальонами назывались подразделения и сорок, и пятьдесят человек.

В. К.: У нас было штатное расписание, подготовленное министерством обороны, и по нему мы набирали людей. За время боев у нас на позициях побывало раза в три больше людей. Подразделение было все же добровольческим, брали мы туда не двадцатилетних… и пятидесятилетние были и старше… У кого-то здоровье подводило, кто-то по личным причинам уходил в тыл… получалось так, что приходит человек, повоюет два – три месяца, потом заболел или в семье что-то случилось, и на месяц ушел.

Л. А.: Как на работу ходили…

В. К.: В принципе, да… Хотя эта ситуация дисциплину несколько нарушала! Но состояние населения было таковым, что приходилось с таким положением вещей мириться. Людям элементарно надо было кормить семьи! Получалось, что человек месяц – два воевал, потом сдавал оружие, шел помогать семье, работал, потом снова возвращался в подразделение.

ЛА: Значит, впервые батальон заявил о себе в марте?

В. К.: Не батальон – добровольческая штурмовая рота из 53 человек. Все были добровольцами! Они шли под именем батальона, но все же это была рота. До этого наши части и в январском наступлении участвовали, но тогда батальона еще не было.

Л. А.: Помните фразу министра обороны о том, что если бы все действовали, как лучшие, то Сухум был бы взят в марте? Было мнение такое, что когда говорили о лучших, то говорили о бойцах армянского батальона…

ВК: Я не думаю, что это так…

Л. А.: Вы скромничаете, а я слышал эту же фразу именно о ваших бойцах! Не надо скромничать!

В. К.: Понимаете… Мы наступали! В марте мы наступали… Дух был, и другие подразделения воевали не хуже! Может быть не лучше, но точно не хуже. Единственная наша проблема в то время заключалась в слаженности действий. Не было у нас слаженности! Не было высших командиров, не было опыта большой фронтовой операции. Мы же армию создавали на ходу, на ходу обучались. Обучались той же слаженности… Как оркестр, где каждый инструмент играет одну симфонию. Но такой слаженности в короткие сроки нам добиться не удалось. Время показало, что именно из-за неслаженности действий бой не оказался завершен таким образом, каким хотелось бы. А дух наш так и не был сломлен – мы наступали!

Л. А.: То есть, в принципе, неудача этого наступления не повлияла на решимость освободить Абхазию? Я не зря спрашиваю! Наши оппоненты часто говорят о том, что после мартовского наступления в рядах абхазской армии царила паника, части были разгромлены и бежали, и грузинская армия могла чуть ли не пройти без боя до Псоу.

ВК: Это смехотворные высказывания! Местное население – сухумчане нам рассказывали, что если бы прессинг продлился еще хотя бы пару часов, то город был бы взят. Враг уже начинал бежать, и город был почти пуст. Увы… Я еще раз повторю, что из-за неслаженности действий наступательный порыв был сорван. В марте мы были очень хорошо подготовлены технически, вооружены тоже были хорошо. Но части шли, как говорится, кто в лес, кто по дрова… Действия не были отлажены, фланги не были сработаны… Не было налажено взаимодействие. Если бы с взаимодействием было бы все нормально, то положению грузин я бы не позавидовал! Это уже потом проводились учения, маневры по отработке тактики наступательных действий, взаимодействия, а тут у нас не было просто времени подготовиться. А насчет того, что мы были деморализованы… Представьте себе, вы деретесь и уже одерживаете верх, но у вас не хватает дыхания для последнего удара. Мы не чувствовали себя побитыми, дух был! Мы наступали, был дух охотника, драчуна… Сейчас, когда грузины уже отдышались от всего этого и душа из пяток обратно вернулась, они могут такие вещи говорить, что мы были деморализованы и прочее… Да! Потери были горькие! Более 300 человек мы потеряли по всей бригаде, была куча раненых, но деморализации не было! Наоборот… Те, кто вернулись тогда, говорили, что им бы еще одну такую же роту в поддержку, чтобы вовремя раненых вынести и заменить в строю штурмовавших ребят, то мы бы дальше пошли. Речь об этом. Надо было немного поддержки ребятам! Чуть-чуть не хватило дыхания…

Л. А.: Какая история у этой знаменитой красной ленточки в погоне бойцов армянского батальона?

В. К.: История очень интересная. Перед сентябрьским наступлением я вызвал комиссара батальона и своего ординарца и сказал им, что у нас должны быть знаки отличия. Но об этом знаке знаешь ты и мой ординарец. Ни я, ни кто другой в подразделении и за его пределами знать больше о нем не должны. Если кто узнает, то горе комиссару и ординарцу. Тем более, враг не должен знать! Было перемирие, люди ходили в ту и другую сторону, могли пойти и сказать, что армяне идут с такими-то знаками отличия. За полчаса до наступления, когда я готовился сесть в “бобик”, мне принесли и повязали красный бантик. Комиссар говорил, что, мол, всех вас в пионеры приму! Хотя потом я узнал, что на восточном фронте у некоторых подразделений тоже были красные ленточки.

Л. А.: У десанта, который высаживался в Тамыше, тоже, кажется, были красные ленточки…

В. К.: С нашей ситуацией это никак не связано. Этот момент отрабатывали комиссар и ординарец, они пронаблюдали за другими подразделениями и за полчаса до времени “Ч” наш батальон получил красные ленточки. Так что история такая…

Л. А.: Какую роль во время войны сыграла или не сыграла Армения, Нагорный Карабах, может быть какая-нибудь диаспора в судьбе армянского батальона?

В. К.: Говорить о помощи Армении или Нагорного Карабаха я думаю не следует по многим причинам. Да, действительно, какая-то помощь поступала, но говорить об этом мы не будем. Это дело политическое… Да, морально Армения с нами, морально Нагорный Карабах с нами, но у них своих проблем хватает, и вмешивать их в нашу с грузинами разборку не следует. И так им там туго… Диаспора помогала очень сильно! Российская диаспора поставляла питание, обмундирование, у нас была бухгалтерия своя, и помощь российской диаспоры была значительной! И из ближнего и дальнего зарубежья диаспора помогала… Не будем уточнять откуда, но армянская диаспора нам помогала!

Л. А.: Вернемся к 1993 году. На утверждения грузинской стороны о том, что армяне взяли в руки оружие в тот момент, когда якобы было понятно, что перевес сил на абхазской стороне, вы ответили. Очень неприятная тема для армян Абхазии – события, происходившие уже после освобождения Сухума. Некоторые грузины прямо обвиняют ваших людей – бойцов армянского батальона в уничтожении грузинского населения города.

В. К.: Кошмар!

Л. А.: Да! При этом оппоненты ссылаются на якобы существующие видеоматериалы. Дело в том, что я знаю, кто снимал армянский батальон, и на этих кадрах есть часы боев, но нет и секунды зверств. Был ли еще человек, который мог подобное снять?

В. К.: Вы говорите про Майромяна? Да, он один снимал…

Я вам скажу одно: то, что мы защищали мирное население, и это однозначно! Тут независимо даже он грузин, абхаз, армянин, русский… мы с гражданским населением не воевали! Гражданское население во время непосредственного боевого контакта страдало, это безусловно. Страдали и грузины, и армяне, и абхазы… Страдали все, кто там жил! Люди страдали и от нас, и от грузин. Во время боя разобраться, в кого стреляешь, невсегда получается. Снаряд летит и не разбирает национальности, фамилии, рода и племени. Война есть война! Не мы ее начинали и, я думаю, что в том, что страдает во время боя мирное население, виноваты обе стороны. Я не знаю таких случаев, чтобы мирное население собирали и целенаправленно уничтожали.

Л. А.: Можно остановиться на этой теме подробнее?

В. К.: Подробнее? Ну, к примеру, когда мы уже пришли на вокзал, начальник тыла обратился ко мне с информацией о том, что к нам в руки попали склады с продовольствием – мукой, сахаром и прочим… Я не могу точно сказать, сколько там тонн продовольствия было, но наш начальник тыла Сергей Зебелян обратился ко мне с вопросом, что делать с запасами. Я подозвал особиста своего – Гунба Игоря, и им обоим приказал собрать местное население, которое практически голодало, и все это было роздано гражданскому населению. Я видел очередь… Мне некогда было самому заниматься этим вопросом, так как мы занимались последующими боевыми операциями, а очередь огромную эту я видел. Хотите второй пример? Во время боя Рогонян Ваган вывел человек сто мирных жителей из-под обстрела. Я не могу сказать, кто были они по национальности, но такой случай был. Мирных жителей переправили через Гумисту в Эшеру, и я сам видел этот караван людей. Опять говорю, мне этим заниматься было некогда. Когда сказали, что скопление людей там… Они могли попасть и под наш огонь, и под грузинский, и вот Рогонян Ваган, фактически рискуя своим подразделением, вывел этот караван людей числом около ста человек по объездной дороге на гумистинский мост, и их отправили в тыл. Скорее всего, там были и грузины, хотя мы не разбирались… Это было гражданское население с детьми, стариками, женщинами, и группа вывела их из-под огня.

Л. А.: Есть такие рассказы, не знаю, насколько они правдивые, что комбат армянского батальона, передвигаясь по Сухуму, встретил бойцов с красными лентами и узнал, что они не бойцы армянского батальона, которые себя только выдавали за бойцов “Баграмяна”. Было такое?

В. К.: Да! Было такое, и неоднократно, и не только по городу Сухуму, но и по Гульрипшскому району, и по Очамчирскому. Это некоторые мародеры цепляли ленточки… Был случай, когда тот же Ваган Рогонян останавливает машину, там сидят люди, задаем вопрос: кто такие. Тот отвечает, что он из армянского батальона. Ну, Ваган спрашивает его: кто же там командир, расскажи… А я стою тут же рядом. Мой ординарец стоит и командир взвода… Он называет мое имя, утверждает, что он чуть ли не мой родственник. Мы его не убили, но пару раз прикладом по спине он получил.

Л. А.: И вот из таких моментов складывается негативная картинка. Я понимаю, что батальон потом был переброшен в Гали и там воевал, а что творилось сзади под прикрытием его имени?

В. К.: Ну, что сказать? Дело в том, что всегда существуют первые эшелоны, вторые, третьи… Это на любой войне так, и если грузины говорят об этом, то можно противопоставить то же самое. Любая война - это грязь! Есть люди воюющие, которые на передовой и заняты войной. Бойцу некогда заниматься грабежом, некогда занимать дома, некогда тащить телевизоры и холодильники… И грузины сами об этом хорошо знают! Некоторые из их бойцов воевали, а другие в тылу занимались грабежами..

Л. А.: Официальная Грузия сегодня говорит не о грузино-абхазском конфликте, а о грузино-российском конфликте. Понятно, что проиграть малому народу войну стыдно! Теперь ходят разговоры о том, что это русские воевали, русские самолеты бомбили, а абхазская сторона шла, как вы говорите, вторым и третьим эшелоном… Говорят о сотнях погибших российских десантников во время штурма города…

В. К.: Смешно! В нашем подразделение добровольцев… казаков…

Л. А.: Русских?

В. К.: Да! Русских было у нас человек пятнадцать. Из них человек семь - восемь погибло. Люди были беспокойные, лазили в погреба, принимали… Русские ребята - хорошие бойцы, но любят поквасить! Пришлось их остановить, чтобы потом не сказали, что мы русских вперед кидали, а сами за их спинами скрывались. Однажды пришлось силой тащить в укромное место, чтобы они отоспались. Но это были далеко не спецназовцы, а простые ребята-добровольцы со всех концов России. Но то, что какие-то десантники за нас воевали… извините, подвиньтесь! Нам никакие спецназовцы не приходили и не помогали. Исключено!

При взятии Совмина нам в подкрепление придали 32 кабардинца – кабардинский взвод. Очень достойно ребята воевали!

Л. А.: Это была разведгруппа?

В. К.: Нет! Их в усиление нам придали… В усиление пехоты… В разведчиках мы не нуждались. У нас была своя разведгруппа. В принципе, в городе разведгруппа нам не понадобилась. Я их использовал просто как пехоту. В подразделениях было очень много людей, которые отлично знали город, и разведка нам не понадобилась.

Л. А.: Теперь самое неприятное! Я недавно был в Сухуме и попросил показать мне маршрут, которым пробивался армянский батальон. Так вот, мой гид показал мне этот маршрут и с ужасом рассказывал о том, что армяне использовали огнеметы и сожгли все. Сказал, что там, где прошел армянский батальон, даже живой кошки не осталось!

В. К.: На этот вопрос я уже ответил. Разрушений там, где мы прошли, не больше, чем в других районах… Ранцевых огнеметов у нас не было. У нас были “шмели”… Если противник сидел в доме, то, конечно, он уничтожался! Да, от действия “шмеля” загорается дом и падают стены, но сказать, что мы целенаправленно уничтожали дома, нельзя. Мы действительно наводили ужас на врага… Один раз против нас было брошено спецподразделение грузинской армии в Нижних Яштухах. Где-то полтора дня мы не могли пройти вперед. Мы их держали в полукольце… Там есть недостроенная поликлиника… Полтора дня их долбили, в полукольце держали, но пройти не могли. И тогда мы применили хитрость. Мы заправили гранатометные снаряды Би-58 – это химикат для поливки мандарин.

Л. А.: Такое возможно?

В. К.: При умении безусловно! Мы их просто обманули… На одном участке я поставил до 20 гранатометов и “шмелей”, ПТУР был… И в одном месте мы все это выстрелили. Шум был, конечно, страшнейший! По нашим данным грузин там было человек 150. Они были в полукольце, но место для отступления я им оставил, чтобы уменьшить свои потери. Так вот, когда мы эту операцию провели, а было это уже под вечер… Уже сумерки были… И нам повезло, они просто сбежали оттуда! Утром я пустил туда разведчиков, и там уже никого не было. А на следующее утро грузинское радио сообщило, что абхазская сторона применила химическое оружие, хотя были применены химикаты сельхозназначения.

Горели дома? Безусловно, на нашем участке несколько домов и сгорело, но это не были специальные поджоги. Вечером, когда войска отмечают линию обороны, стреляют трассерами… В этом случае, если трассер попадет в занавеску, – пожар обеспечен. Я совершенно недавно был на местах боев и думаю, что ужасы сильно преувеличены. Как обычно, когда прошли бои…

Л. А.: Потом вас перебросили в Кодорское ущелье?

В. К.: Это уже после того, как мы на Ингур вышли. Мы были в Отобая, а затем нас перебросили в Кодорское ущелье.

Л. А.: Тоннели вы брали?

В. К.: И тоннели, и Лату…

Л. А.: Каковы были потери батальона в Кодоре?

В. К.: На латском направлении у нас на самом деле были потери. Они почти сравнимы с потерями, которые были при освобождении города Сухум. 4 человека мы потеряли, когда проводили разведку боем. Это была разведгруппа, их вычислили, и ребята бились до последнего. Мы прощупывали передний край, и разведгруппа углубилась в расположение противника, и мы потеряли с ними связь. Что-то случилось с рацией… Хотя я видел, как они вели больше суток бой, но живыми никто не вышел. Мы их потом уже на Ингуре обменяли… Один был латский… Можно было пойти на помощь, но мы плохо знали местность, да еще и без связи идти на помощь я не рискнул. Пришлось, увы, пожертвовать ими… Свою задачу эта разведгруппа не выполнила… Но геройски погибли! Отбивались долго, и у сванов тоже жертвы были большие. Потом уже после взятия Латы я расспрашивал местных жителей… Потом еще 12 человек потеряли по глупости. Ребята сели на “бобик” и заехали за линию фронта, машина наскочила на мину, и все погибли.

Л. А.: То есть в результате непосредственного контакта погибло только четверо?

В. К.: Да!

Л. А.: А с кем в Сванетии столкнулись? Я так понимаю, что армия грузинская была уже деморализована и бежала?

В. К.: Да, в Лате была оборона. И взятие Латы - это не только наша заслуга. Там огромную работу провел Джикирба Рауф – командир бригады нашего направления. Во взятии Латы огромную роль сыграла восточная группа войск. Практически с первого артналета все огневые точки противника были уничтожены. Поэтому при взятии Латы мы прошли фактически парадным маршем, у нас потерь не было. Эти потери были уже потом. Был один ранен – на мину наступил, да и то на свою. И у востчоников тоже потерь не было! Мне трудно говорить об организованном сопротивлении сванов. Единственное, что я слышал, когда находился в КШМ-ке у комбрига и уже отдал команду идти вперед, это сваны кричали по рации: “Братья- абхазы, остановите армян и чеченцев, мы с вами договоримся!” Это я слышал. Так что об организованном сопротивлении сванов речь не идет. Возможно, они организованно бежали, хотя и это подтвердить не могу, так как все свои орудия и боеприпасы они бросили. Мы тогда две “шилки” взяли, минометы, несколько пушек, танк… Наши ребята трупы из этого танка вытащили и поехали на их же танке. Короче, они все побросали и ушли.

Л. А.: А правда, что вы в Сухуме подбили лично два танка?!

В. К.: Это миф! Один танк подбил Маркарян Геворг, второй - Гунба Игорь ПТУР-ом вывел из строя, и еще две БМП подбили. Я никогда в танк не стрелял лично, да это и не мое дело было. Ни разу такого не было, чтобы я с гранатометом в руках оказался напротив танка.

Л. А.: А по какой причине Кодорское ущелье не взяли до конца?

В. К.: После взятия Латы можно было через пару дней брать. Кстати, мы почти это сделали. Мы сначала остановились на Максимовке, это Верхняя Лата, затем провели разведку и прошли к населенному пункту Копчара… Никакого труда взять Кодор не составляло, видимо, вмешалась политика, а мы выполняли приказы! Проблем взять Ажару и дойти до Сакена не было никаких.

Л. А.: Помните, в июле было заключено соглашение о прекращении огня и выводе грузинских войск? Как оно соблюдалось сторонами? Была ли грузинская техника выведена? Когда 16 сентября вы начали операцию по освобождению Сухума, вы почувствовали, что техники стало меньше?

В. К.: Нет, конечно! На второй же день Рогонян Ваган из зенитки подбил МТЛБ, которая, к сожалению, сгорела.

Л. А.: То есть технику грузины не вывели?

В. К.: Нет! Откуда бы взялись те три танка, которые мы подбили и захватили? Просто они оттянули технику немного назад с фронта. Помните, тут Шойгу был с наблюдателями? Мы свои войска отвели, бронетехнику отвели… А они и не собирались этого делать. Мы же за ними наблюдали! Ночью приходили танки на позиции, а под утро уходили. Опытные бойцы знают, где тарахтит трактор, а где танк, и какой дымок пускает танк или БМП, а какой - трактор!

Л. А.: То есть вы столкнулись с организованной обороной?

В. К.: Конечно! Единственное, что наступательный порыв был настолько сильным, что в первые часы мы их смяли, и наши позиции перемешались, и артиллерия их работать просто не смогла. Нам в этом смысле повезло! Хотя артиллерия у них была очень сильной и работала очень грамотно. Возможно по той причине, что у них в Тбилиси училище есть…

А в этот момент они не знали даже, где передний край, и во избежание обстрела своих они в первые часы артиллерию по наступающим не применили – били в основном по тылам, откуда шло подкрепление. По этой причине у нас потери были минимальные, хотя мы и наступали! Бои были контактные, иногда доходило до рукопашных боев…

Ну и наступательный порыв у нас был очень сильным. Мы для себя решили: или прорвемся или не вернемся! У нас перед наступлением было офицерское собрание. Нам уже осточертело сидеть в окопах, и дух солдат был настолько на подъеме, что мы чувствовали, что в любом случае мы победим! Мы были уверены, что этот крупный бой будет у нас последним. Ведь на штурм от всего подразделения шла только половина – двести семьдесят с лишним человек. Это были особо отобранные люди! То есть пошли люди, которые решили, что ничего им не мешает… Ни живот не болит, ничего! Мы друг другу дали слово, что мы вот так вот организовано, плечом к плечу пройдем! А потом подошло еще в два раза больше людей, но это уже на втором этапе…

Первым всегда трудно! Психологический барьер перейти… У нас уже начиналась окопная болезнь, мы больше трех месяцев сидели в окопах, это когда идишь за бруствером и ловишь врага на мушку. А тут надо было встать и идти грудью под пули. Вот тут и показала ситуация, у кого стальная пружина внутри. Ну и другой момент: вся армия на тот момент была уже слаженной, было налажено взаимодействие частей и подразделений, не теряли соседей, не путали фланги, связь работала, как часы во всех подразделениях, снабжение боеприпасами работало, санитарный взвод работал, и убитых и раненых быстро выносили. Вчерашние учителя, колхозники научились воевать! В этом порыве невозможно было проиграть! Раненые и те шли вперед и отказывались уходить в тыл.

Л. А.: Правда ли то, что под конец войны против нас воевали в основном местные грузины, а вся остальная грузинская армия ушла?

В. К.: Не знаю… Не могу сказать…

Л. А.: Но вы же проводили радиоразведку? С кем приходилось сталкиваться?

В. К.: Не могу сказать… Не знаю… Единственное, что могу вспомнить, это то, что когда мы стояли на Гумисте, то против нас действовали два батальона гвардии Каркарашвили…

Л. А.: Это национальная гвардия?

В. К.: Да, это национальная гвардия, и их по какой-то причине кидали только против нас. Когда мы имитировали атаку, из полка Каркарашвили их кидали против нас. Может, после того, как в мартовской операции наши ребята показали себя, пройдя по их позициям и не оставив камня на камне.

А когда брали Шрому, то против нас бросили уже три батальона этого полка национальной гвардии!

Л. А.: Против одного батальона они бросили три батальона?

В. К.: Да, против нас бросили полк! Это, конечно, заставляет гордиться своими бойцами… Приятно!

Меня в тот день контузило… Мы проводили имитацию атаки, и я на НП засекал огневые точки. Буквально каждый мандариновый корень на той стороне в нас стрелял! Вот этой имитацией атаки мы оттянули на себя три батальона противника, и была взята Шрома. Комбриг Килба уже после взятия Шромы во время разборов нам сказал, что мы выполнили задачу блестяще, оттянули на себя три батальона Каркарашвили. Более того, мы у них и радиоигру выиграли и провели имитацию атаки по всем канонам советской воинской школы – подразделения в наступлении. Противник был в ужасе, мне так кажется, так как все у них стреляло… Все дома на наших передних позициях грузины расколотили артиллерией, минометами… Даже я был в таком укромном месте – на НП, все равно умудрились меня контузить! Я два дня желтый ходил…

Л. А.: Насколько обоснованным было участие армянского подразделения в войне под армянским государственным флагом?

В. К.: Обоснования не было! Армяне захотели армянский флаг повесить, кто бы нам это смог запретить сделать? Кстати, у нас был и абхазский флаг – флаг части! Чеченцы под чеченским флагом были… Хотя мы - сугубо армейское подразделение вооруженных сил Абхазии… Ну, хотели армяне под армянским флагом ходить, никто не был против. Грузины задавали этот вопрос армянскому руководству, говорили о том, что армянские войска воюют под армянским флагом. Им ответили, что не могут запретить кому-то там носить армянский флаг… Здесь никому и в голову не приходило сказать что-то типа "уберите это флаг"!

Л. А.: В вашем подразделении воевали, грубо говоря, простые крестьяне – люди от сохи. Получается ли, что при некоторой подготовке крестьянин воюет неплохо?

В. К.: Ген воинственности достался нам от предков. Крестьянин хорош тем, что он не вникает в вопросы большой политики, не разглагольствует. Если крестьянин знает, что его землю отнимают, если он это почувствовал всей душой, то кому угодно глотку он перегрызет. Человек, оставивший мотыгу, страшен! Помните понятие “дубина народной войны”?

Я больше чем уверен, что если бы грузины защищали бы свою землю где-нибудь в Кахетии, то их крестьяне воевали бы ничуть не хуже. Но грузинскому парню из Тбилиси воевать здесь было не за что, он не хотел умирать на абхазской земле. По этой причине они и проигрывали в моральном отношении в первую очередь.

Л. А.: Вам как командиру лучше других видно было, как в боевой обстановке действуют крестьяне и интеллигенты?

В. К.: Хотя я и сказал, что крестьяне воевали лучше, безоговорочно выполняют команды, но, безусловно, почти весь офицерский состав был набран из представителей интеллигенции. И среди интеллигенции и среди крестьян есть и храбрые и менее храбрые… То, что под пули полез - это уже показатель! Были из крестьян самородки – командиры подразделений и офицеры. Мне трудно делить на интеллигентов и крестьян. Легче поделить на городских жителей и сельских. Городские более склонны к философствованию, к обсуждению команд. А в боевой обстановке приказ надо не обсуждать, а выполнять! Когда есть время, можно и обсудить, но когда идет бой, то обсуждать нельзя. Обсуждение приказов чревато последствиями, промедление смерти подобно. Крестьянский сын в этой ситуации не задумывается… В этой ситуации крестьянин менее подвержен эмоциям и менее подвержен философствованию. В такой ситуации крестьянин предпочтительнее…

Л. А.: Как вы оцениваете сегодняшнее положение армянской диаспоры Абхазии? Складывается ощущение, что община как-то слабо участвует в политической жизни страны.

В. К.: Дело в том, что армянская община у нас разная. Она характеризуется некоторым расслоением по принципу так называемого “разделения труда”. Община менее активна сегодня по той причине, что исторический момент таков, что боевые действия закончились, люди заняты бизнесом, в политических органах и в различных властных структурах мы представлены достаточно, и нет ущемления интересов членов общины. Может, на некотором бытовом уровне ущемление и присутствует, но оно не обошло стороной и самих абхазов. А ущемления прав и свобод нет!

Л. А.: То есть, вы считаете, что исчезла угроза и, благодаря этому, снизилась активность?

В. К.: Совершенно верно!

Л. А.: Но последние события, которые имели место весной…

В. К.: Вы говорите об “Амцахара”?

Л. А.: Я говорю о напряженности внутренней обстановке в Абхазии. Бурлила вся страна!

В. К.: Вы знаете Конституцию Абхазии. Речь идет о предстоящих выборах Президента. Я стою на следующей позиции: раз президентом может быть гражданин исключительно абхазской национальности, наше дело проявить свою позицию в тот момент, когда будут проходить выборы. К этому мы обязательно будем готовить всю нашу общину, проведем определенную работу, выберем себе кандидата и его поддержим.

Л. А.: А почему диаспора соглашается с неконституционной статьей, которая противоречит статье, в которой говорится о том, что Абхазия – демократическое государство!?

В. К.: Абхазия находится в такой ситуации, что, на мой взгляд, абхазский этнос должен сам начертать свою судьбу. Абхазский этнос имеет такое право! Это освобождает нас от моральной ответственности за некоторые ошибки, которые могут носить исторический характер. Абхазскому народу мы поможем всегда! Абхазский народ должен сам себе определить путь! А насчет статьи в конституции, то ее обязательно изменят...

Л. А.: Спасибо большое, Вагаршак Арамович! Удачи и успехова Вам! С наступающим праздником!