Юбилей любимой дочери Армении

[Karmir]

Перепечатано из газеты "Ноев ковчег" (http://www.noev-kovcheg.ru/article.asp?n=72&a=33)

Юбилей любимой дочери Армении

Много горя принес прошлый век Армении, и самым большим горем был Геноцид. И словно стараясь утешить наш народ, Мать-природа подарила нам плеяду выдающихся личностей, которые прославили нашу Родину. Особое место среди них занимает Сильва Капутикян. В этом году Армения отмечает юбилей своей великой дочери. Любящая и любимая дочь Армении, ее заботливая мать, неукротимая защитница интересов родного народа — Сильва Капутикян.

Мое знакомство с Сильвой Капутикян началось в январе 1998 года, когда тикин Анаит Туманян сказала:

— Сильва приехала в Москву. Сейчас она в Переделкино, я хочу навестить ее. Ты можешь сопроводить меня, заодно познакомишься с ней?

Кто же откажется от такого предложения?

По мере приближения к Переделкино, к Дому творчества писателей, я чувствовал, как с каждой минутой меня все сильнее охватывает волнение. Шутка ли, я еду в гости к великому поэту Армении.

Наконец, мы стоим у порога ее комнаты. Стучим. Дверь открывается, и появляется она.

— А-а, Анаит, джан! Заходите, — и с широкой улыбкой приглашает нас войти.

Я стою и смотрю, как две старые знакомые — армянский поэт и достойная внучка поэта всех армян Ованеса Туманяна обнимаются и приветствуют друг друга. Тикин Анаит представляет меня, и от скованности, охватившей меня, скоро не остается и следа.

Каждая встреча с Сильвой Капутикян в Москве и Ереване была для меня праздником. С такими чувствами странник возвращается после долгих лет разлуки на родину. Так оно и было, наверно, ведь Сильва Капутикян давно стала частью Армении.

Я помню встречи наедине, которые иногда затягивались часами. Мы медленно шагали по тихим аллеям переделкинского парка. В парке никто не мешал нашей беседе. Мы говорили обо всем, но больше всего о судьбе нашего народа. Я понимал, что каждый час и минута общения с Сильвой Капутикян — это щедрый подарок, дарованный мне судьбой. В такие минуты в моей душе боролись два чувства. С одной стороны, я хотел пробыть с ней как можно дольше, с другой, я думал, что у тикин Сильвы наверняка есть дела поважнее, чем прогулки и беседы со мной. Мне кажется, она хорошо понимала мои переживания. Однажды, во время очередной встречи в Переделкино, я признался ей: знаю, что «краду» Ваше драгоценное время, но расставаться не хочется. Она посмеялась:

— Я тебя понимаю. Так знай же, что ты бываешь со мной больше всех!

Теплым сентябрьским днем 1998 года я снова был в Переделкино. Тикин Сильва сказала:

— Меня пригласили в Дом-музей Булата Окуджавы на встречу с любителями литературы. Скоро за мной должны приехать, если хочешь, поедем вместе, думаю, тебе будет интересно.

Поехали. Народу в музее было много. После ознакомления с музеем начались воспоминания об Окуджаве. Аудитория внимательно слушала выступление Капутикян. Когда она закончила, женщина из аудитории попросила ее прочитать какое-нибудь стихотворение.

— А что бы вы хотели, чтобы я прочитала?

Женщина назвала стихотворение.

Капутикян на минуту задумалась и стала читать, но в одном месте остановилась, и пока она старалась вспомнить, та женщина подсказала ей, и все кончилось благополучно.

— Ваша подсказка — лучшая оценка моего творчества, ведь это стихотворение я написала давно, — с признательностью сказала поэт.

Иногда я спрашиваю себя, в чем причина всенародной славы Сильвы Капутикян? Где бы она ни появилась, она становится душой общества.

Сильва Капутикян пишет для всех возрастов, пишет талантливо, гениально. У почитателей ее творчества могут быть разные мнения по поводу той или иной стороны ее творчества. На мой взгляд, самая мощная и звонкая струна ее лиры — патриотизм.

Аветик Исаакян говорил, что стихотворение «Слово сыну» (написанное в 1944 г.) способно сохранить наш народ в течение 50 лет. С тех пор прошло 60 лет, а стихотворение декламируется по сей день. Значит, Варпет был более, чем прав. И так можно сказать не только о «Слове сыну». Многие патриотические стихотворения Сильвы Капутикян написаны с таким избытком чувств, что кажется, сердце поэта не выдержало бы такого напряжения, если бы она их не написала.

Конечно, тема любви к родине в армянской литературе не нова. Но в творчестве Капутикян мы чувствуем особую тревогу за наш язык — основу существования народа. Эта тревога сближает Сильву Капутикян с Хачатуром Абовяном. Великий просветитель говорил:

«Ах, язык, язык! Если бы не было языка, на что бы был похож человек? Язык и вера скрепляют народ, объединяют его. Перемени свой язык, отступись от своей веры, — и что же? Скажешь ли ты сам тогда, к какому народу принадлежишь?»

Со времен Абовяна прошло более полутораста лет, и Капутикян снова выражает беспокойство по поводу сохранения родного языка: «Я не завидую великим народам, их силе и богатству, я завидую их матерям и поэтам, у которых нет тревоги за будущее своего языка». Эта тревога особенно часто звучит в ее выступлениях последних лет, в годы, когда Армения обрела независимость. Мысль о том, что в независимой Армении армянский язык находится под угрозой, на первый взгляд кажется неверной. Но в условиях массовой эмиграции и пресловутой глобализации эта угроза реальна как никогда.

Еще до обретения Арменией независимости Капутикян видела то, чего многие не замечали, старалась помочь своей стране. Она призывает себя и свой народ ориентироваться на подлинные ценности, в трудные дни не сбиться с верного пути:

В душе своей,

ношею долга согбенной,

Мне б точку опоры найти!

В сплошной толкотне

мне бы прочную пристань,

Пройдя сквозь заторы, найти.

Мне встретить бы

мудрого старца из сказки,

Чтоб был Туманяну сродни,

И путь на распутье

помог бы мне верный

Средь всякого вздора найти.

(1984, пер. Е. Николаевской)

Характерно, что метафорическим критерием истинности является в этом призыве образ Туманяна. Душевное родство Капутикян и Туманяна началось давно. Еще в 1936 г. юный поэт, принимая боль Гикора как свою, посвящает ему маленькое и трогательное стихотворение. С годами это родство усилилось. Девочка, которая хотела поделиться своим куском хлеба с голодным Гикором, выросла и стала всенародным поэтом с острым восприятием народной беды и стремлением помочь людям. В одном из последних стихотворений («Чтобы жила долго», 2002 г.), принимая с благодарностью пожелания друзей жить долго и радостно, Капутикян говорит, что не может спокойно жить, когда вокруг так много полуголодных стариков и нищих детей-попрошаек. Но несмотря на все трудности, она по-прежнему призывает свой народ не падать духом и, сознавая свою роль в современной истории армянского народа и поддерживаемая духом своих великих предков, непоколебимо декламирует:

Ты стисни зубы,

только слез перед всеми

Не проливай —

ты не имеешь права.

Пускай ты обескровлен,

Но оружья ты не сдавай —

ты не имеешь права.

Поэт армянский,

что бы ни случилось,

Пускай в бою

падет последний воин,

Не усомнись

в бессмертии народа,

Не забывай —

ты не имеешь права!

(1982 г. Пер Е. Николаевской)

Мы хорошо усвоили этот самый важный урок, преподанный нам нашими великими — армянский народ бессмертен!

Руслан Мискарян

Москва

[Pandukht]

Помимо всего прочего выдающаяся армянская поэтесса была и активным общественным деятелем, стояла у истоков современного этапа Арцахского движения. Предлагаю вниманию уважаемых форумджан и всех, кто интересуется Карабахской проблемой, открытое письмо поэтессы, которое в свое время вызвало широкий общественный резонанс. В инете я этого письма не обнаружил.

[Pandukht]

Открытое письмо

С. С. Аверинцеву, В. В. Иванову,

В. А. Каверину, М. А. Ульянову,

всем честным деятелям науки, культуры, печати

Дорогие друзья! С огромным вниманием прочли мы опубликованное в «Известиях» за 25 марта Ваше письмо, почувствовали охватившую Вас тревогу по поводу дошедших из далекого далека событий - в Нагорном Карабахе, Армении и Азербайджане - поистине из далекого далека! Наши средства массовой информации, в особенности программа центрального телеви­дения «Время», газета «Правда», некоторые тенденциозные публикации и материалы прочих органов печати в таком искаженном виде пред­ставляли происходящее, что, несомненно, нужно было быть слишком проницательным, имеющим собственный взгляд на вещи (что в полной мере относится и к Вам), чтобы в плотной, мастерски сотканной заве­се публикаций узреть более или менее реальное положение вещей и в какой-то степени приблизиться к истине. Нам понятны Ваши гуман­ные помыслы - в равной степени успокоить два народа, будто подняв­шихся друг против друга, благодарны за Ваши чисто человеческие побуждения, однако, позвольте мне заметить, что именно это «в равной степени», в котором повинны не вы, а все та же хитроумная дымовая завеса ослабила силу воздействия на нас вашего обращения, и что даже Вы, весьма уважаемые, обладающие высокими добродетелями люди, оказались не в силах исцелить наши раны. Слишком глубоко на­несенное нам оскорбление, беспредельны наши разочарование и подав­ленность, и я даже не знаю, как скоро и каким образом сможем мы об­рести свой душевный покой и возвратиться к самим себе.

Дорогие друзья!

Вот уже два месяца длятся бурные страсти вокруг Карабаха, и я помимо своей воли попала в Бермудский треугольник этих собы­тий, и вот, на исходе всех физических и душевных сил я покинула на несколько дней Ереван и, уединившись в одном из пансионатов близ Бюраканской обсерватории, пытаюсь сосредоточиться, перебрать в памя­ти и, по возможности, осмыслить события происшедших недель, пытаясь найти форму, чтобы передать бумаге всё почувствованное и пережитое и, тем самым, может быть освободить душу от накопившейся горечи и смятения.

Однако кому писать? Как найти точного адресата? Писать ли Михаилу Сергеевичу Горбачеву, которого и без того завалили поступающими от разных людей, научных и творческих коллективов, заводов и колхозов Армении, тысячами писем и телеграмм с выражением обиды, недоумения и надежд?

Я вместе с публицистом Зорием Балаяном была у него в самый разгар ереванских митингов, почувствовала его уважение к нашему народу, поверила его доброжелательности, искренности обращения к двум народам. Однако, к сожалению, развитие последующих событий ли­шает меня возможности до конца понять и правильно оценить эту доброжелательность.

Писать ли Президиуму Верховного Совета, его членам, избираемым по бюллетеню, на котором указано «одного оставить, прочих зачеркнуть», по выборной системе, так напоминающей возможность Адама в выборе жены? «Правде», программе «Время», стоящим за их спиной, диктующим им верхам? Нет, слово мое слишком полно боли и слишком свято, чтобы адресовать его к этим окаменевшим в «каменном веке» брежневщины функционерам-тугодумам.

И вот я решила написать Вам, дорогие друзья, и через Вас обра­титься ко всем честным людям, деятелям науки и культуры, в надежде, что Вы поймете, и кто знает, может быть поможете нам выйти из этого духовного лабиринта. И если письмо мое получится несколько длинным, острым в выражениях, несвободным от эмоций, объявленных в эти дни чуть ли не диссиденткой (тем не менее, я не боюсь употребить это слово), прошу простить, может быть со временем пройдет настроение, а пока крик души трудно втиснуть в рамки благоразумия...

На Театральной площади в Ереване во время одного из митингов, когда я в конце своего выступления сама пыталась призвать взволнованных людей к благоразумию и терпеливо ждать справедливого решения вопроса, стоящий в первых рядах молодой человек, со сведенным от напряжения лицом, крикнул мне: «С четвертого века набираемся терпения, сколько же нам еще терпеть?!».

Видит Бог, терпение армянского народа длится столетия, мы пришли к Октябрьской революции через геноцид 1915 года, потеряв половину своего народа, большую часть своих исконных земель, раскинутыми по всему свету, раздавленными физически и духовно, но будто мало всего этого: после установления Советской власти в Армении, от оставшегося нам сиротского удела были отрезаны Нахичеван и Нагорный Карабах. И вот, сохранившаяся более или менее единой часть раздробленного народа тоже была поделена надвое.

Действие, выходящее за пределы всякой логики, справедливости, начисто лишенное исторических, географических и демографических ар­гументов, которое долгие годы оставалось необъяснимым, становится понятным сейчас, когда открылась дьявольская многоликость Сталина.

Ведь еще 30 декабря 1920 года председателем ревкома Азербайджана Наримановым была оглашена декларация ревкома о передаче спорных территорий Зангезура, Нахичевана и Карабаха Армянской республике. И именно по приезде Сталина в Закавказье, 5 июля 1921 года пересматривается это решение, и по настоянию отказавшегося уже от своих слов Нариманова Карабах с Нахичеваном вводятся в состав Азербайджана. Азербайджанские ученые считают, что это было сделано с согласия Ленина, приводя в доказательство слова вождя «...считаться с мнением Нариманова». Однако вспомним ориентацию Советской России в те годы в отношении кемалистской Турции, когда Ленин, поверив «революционным устремлениям» Кемаля Ататюрка, оказывал моральную и материальную по­мощь Кемалю в надежде, что в скором времени в Турции установится социалистический строй. Именно этой надеждой продиктован совет Ле­нина считаться с мнением Нариманова, что означало считаться с инте­ресами «революционной Турции». Прибавим сюда еще и вероломные на­уськивания Сталина на армянский народ, вводящие Ленина в заблуждение умозаключения, и станет понятным сожаление вождя, отраженное в записях от 29 февраля 1922 года, когда он был уже смертельно болен: «Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался доста­точно энергично и достаточно резко в пресловутый вопрос об автономизации... Вопрос миновал меня совершенно... Я думаю, что тут сыграли ро­ковую роль торопливость и администраторское увлечение Сталина, а так­же его озлобление. Озлобление вообще играет в политике обычно самую худшую роль...» (В. И. Ленин. Сочинения. 4 издание, том 36, стр.553-559)

На фоне обнажающихся, скрытых в прошлом ошибок и намечающейся сегодня тенденции их исправления, воодушевленное идеями перестройки, демократизации и гласности, армянское население Карабаха, составлявшее в 1920 году 93%, а сегодня - 75%, вновь выразило неоднократно изъявля­емое и в истоке своем задушенное в прошлом желание воссоединиться с Арменией, уверенное в том, что на этот раз оно будет исполнено.

Длящееся вот уже 60 лет брожение в Карабахе, азербайджанцы при­писывали, да и сегодня приписывают интеллигенции Армении, в особенности писателям. Но мы должны с угрызением совести и сожалением констати­ровать, что долгие годы оставались в стороне от тревог Карабаха, во-первых, чтобы сохранить хотя бы «внешнюю оболочку», раззваниваемую под барабанный стук застойных лет дружбы двух народов, а во-вторых, мало­душно опасаясь, как бы нам вдруг не приписали вышеуказанных обвинений...

Необходимо, чтобы все раз и навсегда поняли, что недовольство карабахцев разжигают не люди со стороны, не разные «радиоголоса» и иностранная агентура, а они вызваны несправедливостью 1921 года, пос­тоянным присутствием ее последствий в душе каждого карабахца. Несправедливость, которая, как постоянный источник инфекции, беспре­рывно отравляет организм, дает нежелательные явления, а именно: с одной стороны - это обида и горечь за насильственное отторжение от родного народа и необратимое стремление быть воссоединенным с ним, смятение, отчаянные порывы; с другой стороны - упорные нелепые попытки любым способом разрубить, всячески разорвать духовную связь карабахцев с Арменией, вплоть до последовательных препятствий в установ­лении линии телевизионных передач из Еревана, столь же упорные и нелепые попытки отрицать историческую принадлежность армянам древ­него, исконно армянского края Арцах, лишь после нашествия татаро-мон­гольских племен в 1388 году переименованного в Карабах, всеми допу­стимыми способами доказать аборигенность азербайджанцев в Карабахе и, что самое гротескное, настаивать, убеждать карабахских армян, что они не кто иные, как принявшие христианство албанцы-азербайджанцы, и крайне глупо с их стороны так яростно отказываться от счастья при­надлежать могущественной турецкой расе... Ко всему этому присово­купляется постоянное экономическое, административное и нравственное давление на армянское население, репрессии, азербайджанизация области, преследующие ту же цель - депортировать армян с их искон­ных земель, заставить эмигрировать в Среднюю Азию, Россию, Армению, как это было сделано в Нахичеване, армянское население которого, составлявшее в 1920 году 40%, сегодня достигает едва 1-2%.

Именно это состояние вновь подняло на ноги армян Карабаха, ко­торые после официального обращения к руководству СССР, направили нам, народу Армении, многочисленные письма и призывы поддержать их. И на этот раз с нашей стороны было бы подлым предательством и по­стыдной трусостью не отозваться на зов о помощи.

Вот, дорогие друзья, краткая история карабахского конфликта, которая упрямо скрывается от советского народа, а наша пропаганда, вводя в заблуждение неосведомленных советских людей, политической недальновидностью сводит дело к традиционным столкновениям между двумя соседними народами, будто представление события в таком свете более приемлемо для нашей страны, гордящейся содружеством на­родов, чем тот факт, что находящаяся в одной из советских республик армянская национальная область изъявила желание войти в состав армянской, также советской, республики.

Кто мог предположить, что очень естественное и понятное требо­вание, поднятое карабахцами, по поводу которого в предыдущие месяцы направлялось в Москву множество писем и обращений (под одним из них стоит и моя подпись) встретит со стороны руководства нашей партии столь последовательное непонимание. Может быть карабахцы поспешили в своих действиях, может быть нужно было повременить, пока в стране укрепится перестройка, и руководящие органы научатся слышать голоса, идущие снизу, как говорится, «научатся демократии»? В таком случае, если центральное руководство считало, что в настоящий момент невозможно решить карабахский вопрос, то оно могло бы спокойно, не затрагивая национального достоинства народа, по-человечески, как это было сделано в обращении М. С. Горбачева от 26 февраля, объяснить карабахцам несвоевременность предъявленного ими требования, пообещать им, что вопрос будет рассмотрен, и они, как и все предыдущие 68 лет, ста­ли бы терпеливо ждать высшего решения. Однако, свершилась, ведущая за собой горькие последствия, ошибка: было принято слишком поспешное решение Политбюро ЦК КПСС от 21 февраля, в котором всенародное пра­ведное движение в Карабахе и Армении было квалифицировано как спровоцированное группой экстремистов-националистов нарушение обществен­ного порядка. Именно по этой причине - крайне несправедливой, не счи­тающейся с внутренним миром народа, явно однобокой оценки - в Кара­бахе и в Ереване начались всеобщие недовольства и волнения, митинги и забастовки. Вследствие этой же однобокой оценки в Азербайджане были санкционированы и пущены в ход все антикарабахские, антиармян­ские силы, начиная с радио и телевидения до газет и журналов, до кро­вавого Сумгаита, который явился таким же духовным Чернобылем в нацио­нальных отношениях, черной былью в истории Советского общества. Эта, по всем признакам тщательно организованная резня, длившаяся более трех дней, странным образом не встретившая никаких преград со стороны местных правоохранительных органов, является не только позором Азер­байджана, но и всего Советского Союза, позором стоящего на пороге XXI века человечества, создающего космические корабли и тончайшие кибернетические устройства,

Особо хочу подчеркнуть, что в растущих изо дня в день волнениях в Карабахе и Армении (насчитывающих в первые дни 2-8 тысяч, а к концу 700 тысяч человек в ереванских митингах) есть значительный вклад и всесоюзной телевизионной программы «Время», которая своей становящейся изо дня в день более бесцеремонной и однобокой информацией, будто задалася целью вывести из равновесия наш народ, толкнуть его на нежелательные действия. Но если этого не удалось достичь в Ереване, то эта односторонность, покровительствуемая какими-то неведомыми закулисными силами, предоставила Азербайджану полное право действовать свободно и безнаказанно и, тем самым, толкнуть к Сумгаиту. Эта же односторонность избаловала и распустила азербайджанцев, проживающих не только в самом Азербайджане, но и их соотечественников в Армении, которые сейчас (я уверена и в будущем) идут на всякого рода провока­ции , шантажируют руководство тем, что в случае, если их желания не бу­дут исполнены, они также последуют примеру своих соотечественников...

И наши районные власти в страхе, как бы не вызвать гнев «вековых братьев», готовы покорно выполнять все их прихоти, вплоть до того, что посылают машины в Грузию, чтобы доставить на праздничные столы по поводу «байрама» яблоки и цитрусовые. Неужели не ясно, что подо­бными унизительными, раздражающими достоинство местных армян уступ­ками, тем более, если они станут постоянными, не добьешься истинной дружбы народов.

Однако, все формы предвзятости, проявленные до 21 марта, будь то программа «Время» или другие дезинформирующие публикации центральной печати, являлись лишь детскими забавами, тоненькими ручей­ками по сравнению с лавиной лжи и брани, обрушенной на нас 21 марта газетой «Правда» в статье «Эмоции и разум». Наверно, будущие вре­мена выяснят кем, и в каких целях была организована эта статья, но, независимо от этого, мы решительно заявляем - эта статья учинила нашему народу душевный Сумгаит, который изрубил не тело наше, а ду­шу, искромсал, растоптал нас морально. Нужно быть начисто лишенным способности, а точнее желания вникнуть в глубину происходящего, чтобы вылить столько грязи и осквернить наши семидневные митинги-демон­страции, во время которых наш народ будто бы пробудился, возродился вновь, очистил с себя тину и плесень застойных лет, приобретенные временно свойства - эгоизм, стяжательство, национальное и социальное безразличие - и встал перед своей судьбой, перед своей великой исто­рией с высоко поднятой головой, встал гордо, слитно, величаво, встал, как подобает древнему народу, восстановившему утраченное свидетель­ство о библейском своем начале.

Как было понять заказникам статьи «Эмоции и разум», что этот многотысячный люд - интеллигенцию, рабочих, тружеников села - под­няла с мест и привела в столицу не только проблема Нагорного Кара­баха; гены исторической памяти забродили в душе каждого из них, в них была и трагедия 1915 года, боль и гнев потомков тех, чьи отцы и деды были истреблены и растерзаны 70 лет назад, тоска по оставленным за Араксом родным местам, как свет далекой, давно по­гасшей звезды, зовущей к единению, чтобы, уповая друг на друга, друг в друге обрести утерянное. В них была неудовлетворенность тем, что советское правительство в должной мере не стоит за армянским народом в защите его прав в Организации Объединенных Наций, где вот уже 20 лет обсуждается и не находит своего окончательного решения вопрос - считать Турцию виновной в учиненном над армянами первом геноциде XX века. Было и недовольство тем, что в республике продол­жается состояние запущенности, коррупция, взяточничество, бюрократия и произвол, что Армения и ее столица задыхаются от хлоропрена и других токсичных газов, в десятки раз превышающих допустимые нормы, что продолжает угрожающее существование расположенная близ Ерева­на, в сейсмическом поясе, над бассейном питьевой воды, атомная эле­ктростанция.

Все это, взятое вместе, и было в душах участников многодневных митингов в городе Ереване, что и выплеснулось по поводу Карабаха и чему идущие наперекор перестройке авторы статьи «Эмоции и разум» своим заскорузлым мышлением не смогли дать иного определения, как приписать всему этому «антисоциалистический душок», и это в том случае, когда М. С. Горбачев во время своего пребывания в Югославии заявил, что волнения вокруг Нагорного Карабаха не имеют ни антисо­циалистического, ни антисоветского характера и что «речь шла в этом регионе о том, что есть вопросы культурного, этнического характера».

Нужно было быть лишенным элементарного такта, толики культуры, уважения к другому народу, чтобы инстинктивную самоорганизованность 700 тысяч собравшихся на улицах и площадях Еревана людей, их сдержанность, самообладание, готовность обеспечить часами стоящих на но­гах людей водой и хлебом, оказать обессиленным пожилым скорую по­мощь, это беспримерное проявление солидарности людей земли подверг­нуть осмеянию, издевательству, обвиняя нас в заранее «организованной организованности», подготовленными месяцы и даже годы назад комите­тами и бог весть какими еще заокеанскими агентами, и чтобы все это вместе взятое, это высокое выражение народного духа цинично посчитать «уличной демократией»? В таком случае, как называть ежедневно показываемые по телевидению, одобряемые нами демонстрации пале­стинцев и ирландцев? Так же «уличной демократией»? А что касается комитетов «Карабах», то они были вызваны к жизни, организованы народной стихией, и они же, в свою очередь, организовали эту стихию. Это была взаимная связь, питающая друг друга, и благодаря этой связи во время многотысячных шествий и митингов не было сломано ни одного деревца, не было произнесено ни одного грубого слова, не произошло ни одного акта общественного беспорядка. Эти комитеты «Карабах» были выражением так часто склоняемого в дни перестройки нового мышления и социальной активности масс, и хотя противостоящие пере­стройке силы опорочили и официально распустили их, они, эти комитеты, останутся как первые образцы народоуправления, они оставят след в обществе и продолжат свое, преобразующее психологию людей, воздей­ствие.

Только преследующие определенные цели чиновные мужи и их при­спешники могли поставить на равные чаши весов погромщиков, решающих вопросы путем Сумгаита, и нас, мирно вышедших на демонстрации в Карабахе и Ереване, при этом с особой осторожностью щадить первых и под­вергать постоянному унижению в печати и по телевидению тех, которые ответили на бойню и кровопролитие своим способом, как подобает народу, имеющему свои критерии жизнестойкости и противостояния злу, тех, которые 8 марта шли на Цицернакаберд к памятнику жертвам геноцида, мудрым народный инстинктом поняв, что Сумгаит - это продолжение 24 апреля 1915 года. Шли тысячи женщин, детей, затем и мужчины, чтобы склонить головы перед памятью новых жертв: скромных рабочих семей, погибших в своих квартирах, за столом, перед телевизором, опозоренных женщин и девушек, перед памятью вставших на их защиту убитых светло­лицых солдат, перед памятью тех азербайджанцев, которые остались верны высокому назначению быть человеком и ценой жизни пытались спасти своих соседей-армян. Еще долго будут отдаваться в нашей памяти шаги тех, кто молча, погрузившись в себя, поднимался по ведущей в гору из­вилистой дорожке. Всенародная скорбь и протест были в отзвуках этих шагов, проверенная веками великая мудрость обратить бессилие в му­жество, найти в отчаянии силы, суметь прорваться из кольца неспра­ведливостей к высшей справедливости.

Всесоюзная пресса, телевидение, их шефы остались глухи и немы к отголоскам этих шагов, и слава богу, мы благодарны за это глубоко, ибо не имеющие себе подобия проявления горя и траура нашего на­рода они могли тоже осквернить, как было осквернено все, что в честном обществе с истинной демократией и гласностью воспринималось бы как подвиг духа и души. Этим чиновным соглядатаям было доступ­ней и, скажем прямо, сподручней услышать, как на собрании 19 марта в Доме кино двое-трое разгоряченных молодых людей, потерявших от бес­конечных оскорблений и издевок контроль над собой, призывали пере­дать дело о сумгаитской резне в международный суд, поскольку совет­ское правительство скрывает ее истинные масштабы, объявить Армению, в случае нерешения карабахской проблемы, «беспартийной республикой», призывали к другим отчаянным шагам.

Я могу бесплатно предоставить столь приверженной делу государственной безопасности редакции еще более увесистые, подходящие для особого досье сведения такого же характера. 23 марта 1988 года все мы, в Армении и Нагорном Карабахе, не по отдельности, каждый в своем доме, а собравшись группой у кого-нибудь на квартире (у нас вот уже два месяца никто не может оставаться один в своем доме), затаив дыхание, ждали решения Президиума Верховного Совета в надежде услышать радостную весть. Я тоже была в доме одних моих знакомых, когда диктор программы «Время» суровым голосом объявил решение Пре­зидиума оставить все как есть и, более того, когда верховные прави­тели республик прокурорским тоном начали грозить пальцем и без того забившейся в угол и вдруг осмелившейся не покориться сиротке-Арме­нии, нас будто всех облили холодной водой. После нескольких секунд оцепенения взорвались негодующие голоса. Более всех возмущалась молодежь. Дочь хозяйки дома, искусствовед по профессии, хрупкая, крикнула почти дрожащим от возмущения голосом: «Если так, то я тоже най­ду оружие, я тоже научусь резать детей, видимо с убийцами считаются больше, чем с нами». Ее перебил молодой человек: «Давайте обратимся к Турции, скажем, что каемся в своей приверженности к России, что мы впредь...» Но кто-то не дал ему договорить: «Тогда как мы посмотрим в лицо Арарату?» Все будто сразу отрезвели, опомнились, у некоторых на глазах появились слезы, слезы отчаяния и безысходности: «Нет, этому не бывать, обратимся лучше к Канаде, Австралии, попросим выде­лить землю и всем народом переедем туда, мы видим, что здесь нас хо­тят растоптать как нацию, до конца». И еще один стенающий голос про­звучал: «Да, переедем, но кому мы оставим наши храмы, наши хачкары, наш Ереван?..»

Вы можете представить себе, уважаемый Сергей Сергеевич, Вячеслав Всеволодович, Вениамин Александрович, Михаил Александрович, что слова эти «да, переедем...» были мои, именно мои?.. Вот такие слова может заставить произнести минута безысходности, заставить восстать против себя самой, против своей сущности, против веков…

Описала я нашу реакцию на решение Верховного Совета и подумала, вдруг эти выражения попадут в руки разных «овчаренко», нет, я не боюсь, что эти слова будут приписаны проверенному по словарю Ожегова «подстрекательству» со стороны «западных голосов» или станут жаре­ными сведениями для заготовок еще одной разгромной статьи, я боюсь того, с какой усмешкой воспримут они и посчитают старомодной сентиментальностью слова «кому мы оставим наши храмы, наши хачкары, наш Ереван», «...тогда как мы посмотрим в лицо Арарату?» Однако почему, по какому предписанию я все-таки должна думать, как отзовутся эти слова в них? Кто дал им право, этим новоявленным молодчикам-газетчи­кам и прочим размахивать клинком свое перо над дошедшим из антич­ных времен до нынешних дней народом, который привык свою совесть и дела выносить только на суд своей священной горы, и кто позволил им делать все это от имени социализма, перестройки и демократии, от имени Ленина, который в последних своих записях наказывал, что нуж­но быть осторожным и тактичным в отношении национальных чувств малочисленных народов!

Дорогие друзья! В эти дни мы получаем много писем со словами поддержки и причастности от друзей разных национальностей: Михаи­ла Дудина, Валентина Распутина, Андрея Битова, Михаила Матусовского, Фазиля Искандера, Станислава Рассадина, Михаила Лотника и от многих других известных и неизвестных людей. «Верха» Армении, озабоченные то ли тем, чтобы удержать скрипящие на всю страну свои кресла, то ли тем, чтобы «не раздувать страстей», не разрешают публикацию этих писем. Я нахожу, что неуемная осторожность руководителей наносит ущерб истинной дружбе народов, ведь публикация писем и телеграмм помогла бы ощущающему себя столь одиноко сейчас нашему народу лег­че дышать.

Edited September 3, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

(продолжение)

Я хочу привести текст телеграммы, полученной из Новосибирска:

«26 марта в нашем педагогическом институте состоялась встреча с вы­пускниками-филологами. Это учителя сельских и городских школ Новосибирской области, они поручили мне передать вам восхищение вашим мужеством. С болью в сердце узнали о событиях в Нагорном Карабахе. Отчетливо сознаем свою личную ответственность за все, что происхо­дит в нашей стране. Представить себе не можем Советский Союз без братского армянского народа, чья многовековая культура есть неотъ­емлемая часть советской многонациональной культуры, часть нашего личного богатства. Желаем всему армянскому народу терпения, мужества, стойкости, выдержки. Веруем в лучшее, в здравый смысл, веруем в культуру, чей утверждающий голос должен быть услышан. Мы с вами на вечные времена. По поручению студентов, учителей, преподавателей

Эльвира Горюхина».

Нельзя без волнения читать эти строки и при этом не заметить следующую неизвестно из-за какой очередной дезинформации появившуюся трогательную фразу: «представить себе не можем Советский Союз без братского армянского народа».

Не беспокойтесь, дорогие новосибирцы, мы не выйдем из состава Советского Союза, тем более, что некуда идти, за нашей спиной Турция, не скрывающая скрежета своих зубов Турция. Мы три века подряд обращали свой взор на север, на Россию, смотрели с надеждой на спасение, с любовью и преданностью, однако, видимо, политика с любовью менее счи­тается, чем с ненавистью, не случайно турецкая газета «Хурриет» за 11 марта, комментируя события в Карабахе, в статье «Советский чело­век и национализм» пишет: «...советские армяне по сравнению с совет­скими азербайджанцами с гораздо большей готовностью жертвовали со­бой во имя коммунизма, однако Кремль, изучая события, происшедшие меж­ду армянами и азербайджанцами, учитывал не только вес турок-азеров, но и вес всех турок. Действительно, в СССР число турок достигает 50 миллионов. Перед лицом этой огромной турецкой массы, какова бы ни была ценность армян в глазах КПСС, они в расчетах Кремля не будут иметь ценности турок». Нам, армянам, остается вспомнить давнее армян­ское высказывание: «Турок сам проклят, но слова его правдивы».

Если действительно самодовольные выводы газеты «Хурриет» прав­дивы, то все же хотелось бы понять, насколько выгодно фактору, имену­емому политикой, забывать, что царское правительство всегда стреми­лось заселять свои границы армянами, зная об их безоговорочной преданности России, и сейчас, с удивительной недальновидностью не только не беспокоиться, что армянское население на южных границах столь по­редело, но и способствовать отчуждению армян по отношению к России? Неужели после событий в Венгрии, Чехословакии, Польше и после ряда других неразумных шагов брежневщины, на фоне растущей недоброжела­тельности к русским, нисколь не существенно и в преданных глазах армян также породить тени недоверия...

Здесь бы хотелось мне привести несколько строк из другого придающего нам силы письма, которое прислала нам из Москвы этнопсихо­лог, кандидат исторических наук Галина Васильевна Старовойтова: «Не каждому доводится стать свидетелем того, как народ встает лицом к лицу со своей историей. Какой бы исход не получили события дальше, они уже состоялись, и народ выйдет из них не таким, каким был прежде».

Поистине, после двухмесячных борений, испытывающих силы челове­ческой души, мы вышли «уже не такими, как были прежде», мы вышли где-то другими, более зрелыми.

Горько досталась нам эта зрелость - ценой крушения великой веры, крушения, которое в какой-то мере напоминает 9 января 1905 года. Мы, сначала народ Карабаха, а затем и Армении, пошли к «Зимнему двор­цу» - на площадь Ленина в Степанакерте и на Театральную площадь в Ереване, уверовав в то, что центральная власть поймет нас и пойдет нам навстречу. Мы шли с лозунгами доверия к стране социализма, рус­скому народу, к перестройке, с портретами Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева. Но в нас «открыли огонь», «открыли огонь» выше­упомянутыми несправедливыми решениями Политбюро и Президиума Вер­ховного Совета, развернутой средствами массовой информации лживой, очернительной пропагандой с нескрываемым благоволением к азербай­джанской стороне, открыли огонь Сумгаитом.

Кто они, открывшие огонь, мы не можем понять, точнее, нам слишком тяжело понимать, неужели действительно, считающиеся с соотношением 3-х и 50-ти миллионов, начисто чуждые идее социальной и национальной справедливости, «глобальные» политики? Или те, унаследовавшие само­державные устремления царской империи, современные, говоря словами Ленина, «российские держиморды», которых вначале удивила, потом обозлила, а затем напугала дерзость малочисленного народа, осмелившегося так единоверно выразить свои чаяния? Или, наконец, может быть, враги перестройки, которые поспешили политическим, моральным и администра­тивным давлением задушить едва взошедшие ростки демократии и глас­ности, а именно - решения сессии облисполкома и партийного пленума Карабаха, являющиеся официальными подтверждениями волеизъявления народа, а затем вставшие в защиту Карабаха ереванские митинги? И, тем самым, антиперестроечные силы пожелали дать прежде всего урок всем народам Советского Союза, а заодно и показать, к чему могут привести провозглашенные перестройкой свободы...

Так или иначе, по нам, мирно вышедшим на улицы, был открыт расстрелявший нас морально огонь, и мы уже не народ 8-го, а народ 10-го января, созревший за один день народ.

Я бы не сказала, что нашему народу пойдет на благо такая зре­лость. Нет, скорее наоборот. Но она, эта горькая зрелость, заставит нас более трезво смотреть на действительность, опираться на свои внутренние силы, на свою стойкость, не предаваться иллюзиям, не строить на песке дом своего будущего, заставит зарубежных армян не служить после этого советским посольствам с такой отдачей и приверженностью, создавая вокруг Советского Союза постоянную атмосферу доброжелательности и симпатии, заставит не очень-то связывать свои надежды с Советским Союзом, с Советской Арменией, особенно с окончательным ре­шением армянского вопроса в связи с признанием геноцида и земель­ных претензий к Турции, заставит их действовать самостоятельно, напрячь свою мысль на поиски новых, более надежных путей сохранения нации.

Эта горькая зрелость, вызванная бесцеремонным жестким ответом на нашу открытость и доверчивость, многих из нас толкнет не только к душевному подполью, внутреннему отчаянию и отчуждению, внутренней эмиграции, но и катастрофически ускорит реальную эмиграцию за ру­беж, в Америку, а те из нас, кто самым суровым образом осуждал оста­вляющих Родину, отныне не смогут остановить их. Зачем принуждать лю­дей и впредь быть раздавленными под колесами не внушающей ни малей­шей надежды перестроиться бюрократической машины? Ведь не каждый согласится во имя идеала сохранить Родину стать сторожем отечестве­нных памятников, Звартноца и Эчмиадзина, согласится растить детей под отравленным хлоропреном небом, подвергать их смертоносному излу­чению грозящей взорваться в любую минуту атомной станции.

Увы, этой внутренней и внешней эмиграции не воспрепятствуешь ни роспуском комитетов «Карабах», ни гонениями райкомов и горкомов, ни грохотом проносящихся над Ереваном грозных военных вертолетов, которые народ с горькой иронией прозвал «первыми ласточками перестройки», ни заполнением ереванских площадей и улиц русскими миловидными солдатами, которых, кстати, мы ждали триста лет, и которым наши девушки по старой инерции дарили цветы…

Однако оставим Театральную площадь Еревана и перенесемся в Карабах, который является настоящими театральными подмостками разыгравшейся по всей стране драмы и где, полагаю, переходит из рук в руки решение ЦК КПСС и Совета Министров о социально-экономических и куль­турных преобразованиях области.

Наверно, поставившие свои подписи под постановлением уважае­мые товарищи М. С. Горбачев и Н. И. Рыжков удивлены, что людей Нагорного Карабаха не радуют весьма щедрые обещания этого постановления и они продолжают стоять на своем требовании об отделении от Азербайджана.

Мне бы очень хотелось, чтобы вы, уважаемые авторы статьи, напечатанной в «Известиях», увидели видеокадры, запечатлевшие события в Ка­рабахе. В этих кадрах потрясение вызывают не автомашины и ларьки, вдребезги разнесенные азербайджанцами сопредельного с Карабахом Агдамского района, и даже не душераздирающий вид избитых, покалеченных, забинтованных и загипсованных армян в больницах, а состояние собравшихся на квадратной площади Степанакерта. Человек, если в груди у него сердце, а не аппарат, свойственный «аппаратчику», не может без содрогания смотреть на этих людей, которые, точно попав в квадратную клетку, с разрывающимися сердцами бьются об решетки, непрерывно скандируя : «Ар-ме-ни-я! Ар-ме-ни-я!» Они - гордые, веками не покоренные, прославленные своей храбростью карабахцы, давшие стране четырех маршалов, 20 Героев Советского Союза, 44 тысячи бойцов Великой Отечественной войны, в наш век были доведены до этого состояния…

И вот им вместо Армении подают «социально-экономические пре­образования», да и то, поручив их внедрение разным министерствам и учреждениям Азербайджана. Карабахцам известна цена таких преобразований. Ведь уже который раз столь красивые на бумаге, сулящие рай­скую жизнь решения, хитрыми руками таких «внедрителей» давали обрат­ный результат: служили средством еще более интенсивной азербайджанизации области.

Спасибо партии и правительству за расширение жилплощадей, от­крытие новых школ, проведение новых дорог, но в Карабахе и без того не нуждаются в новых квартирах, потому что во-первых, нет естественного прироста населения и, самое главное, многие карабахцы, не вынеся национального и морального гнета, покинули свои дома и подались в другие края. Больше, чем просторные квартиры, карабахцам нужен простор для свободного дыхания, пристойное для человека существование. Они не хотят пусть даже обильную и сытую пищу принимать сквозь решет­ки клетки. Им не нужны деньги, пусть даже 400 миллионов, из той руки, которая, выпустив когти, готова вонзиться в них, если Москва хоть на время отведет свой усмиряющий и бдительный взгляд. Они знают, что скоро, очень скоро, задействовав пункт решения Верховного Совета СССР, призывающий к ответственности нарушителей порядка, реализуя угрозы газеты «Бакинский рабочий» о строжайшем наказании виновни­ков «карабахских беспорядков», сидящие в Баку главные и неглавные прокуроры и иже с ними, прикрывшись лозунгами о братской дружбе, с рвением, упиваясь, начнут расправу с членами комитета «Крунк», со всем армянством Карабаха, этими непокоренными спартаковцами, которые дер­знули восстать против современных «крассов»: алиевых и багировых... И на фоне позорного замалчивания сумгаитских событий, громогласно воспетая рифмованными и нерифмованными панегириками, превращенная в легенду Хуринам Аббасова, которая, следуя своему родовому обычаю, бросила головной платок, чтобы остановить погромщиков-агдамцев, на­бросившихся на армян, вряд ли сумеет во время этой расправы образу­мить государственных мужей, алчущих мести...

Вот почему бьются о решетку клетки карабахцы, почему так настойчиво стремятся воссоединиться со своим народом, и нужно быть не только душевно, но и политически глухим, чтобы простертые к матери руки ребенка и материнское стремление к своему ребенку обозвать «территориальными притязаниями» или, как выразились 250 ученых Азер­байджана в телеграмме, отправленной Виктору Амбарцумяну, желанием «оторвать лакомый кусок от пирога Азербайджана».

Ради бога, нам не нужен этот «лакомый кусок», мы привыкли жить на менее чем 30-ти тысячах квадратных километров каменистой земли, однако жить честно и благородно и, воссоединив 4,5 тысячи квадрат­ных карабахских километров, мы все равно Китаем не станем.

Мы так устали, и сейчас всё вокруг нам кажется таким бессмысленным, к тому же считаем ниже своего достоинства ввязываться в спор для доказательства подтвержденных мировой наукой исторических истин, что поверьте, уважаемые адресаты, мы были бы бесконечно при­знательны всем тем, кто не шантажом, репрессиями, нахрапом, а спокойно, научно обоснованными фактами докажет нам с достоверностью, что Ка­рабах никогда не был исконно армянской землей, что создатель армян­ской письменности Месроп Маштоц еще в V веке в Карабахе, называвшем­ся тогда Арцах, не открыл первых армянских школ, что шедевр армян­ской архитектуры XII века храм Гандзасар и сотни других памятников и хачкаров Карабаха, вошедшие в самые разные мировые научные иссле­дования, альбомы и энциклопедии, создали не армяне, а албанцы-азербай­джанцы, что оставившие нам в наследство свои знаменитые труды на армянском историографы Киракос Гандзакеци, Мовсес Каланкатваци, Мхитар Гош и даже сотворивший акростих по буквам армянского алфавита Давит Кертох - также албанцы-азербайджанцы, и что-де ворвавшиеся с огнем и мечом в Карабах и уничтожившие албанские культурные цен­ности варвары-армяне сожгли оригиналы трудов вышеназванных истори­ков, предварительно переведя их на армянский язык...

Я не хочу перечислять подобные абсурды, лишь повторю, что бу­дем бесконечно признательны всем тем, кто докажут нам это, к нашей беде вовсе недоказуемое, и мы, успокоившись и присмирев, будем жить себе без этих унизительных споров и душевных терзаний. И пусть вас не удивит, уважаемые друзья, если мы выскажем еще одно, на первый взгляд странное желание, которое возникло в нас только в эти дни: хоть бы Карабах оказался по ту сторону границы, в Турции, рядом с полоненными нашими краями: Васпураканом, Мушем, Битлисом, Эрзерумом и остальными. Ведь в этом случае не было бы так дорого стоящего нашего заблуждения, что посредством обращений и подписей, взывая к Конституции страны, возможно воссоединение Нагорного Карабаха с Советской Арменией... Не было бы взаимной холодности и отчуждения между нами и азербайджанцами-коллегами, с которыми мы были друзья­ми, пожимали друг другу руки в дни съездов и юбилеев, произносили слова о братстве и дружбе...

Ведь Назим Хикмет и я были давнишними друзьями; хотя остав­шиеся по ту сторону границы наши захваченные земли и осиротевшие памятники всегда были во мне, при каждой встрече у нас вошло в при­вычку дружески обниматься, как брат с сестрой, и каждый раз я на мгновение отстранялась и полусерьезно-полушутя повторяла: «Земли! Сначала верните наши земли, потом обнимемся». Всегда улыбчивый, яснолицый Хикмет отвечал: «Будет революция, вернем непременно...»

Откуда было знать большому гуманисту и коммунисту, что в ком­мунистической стране, воспетой им и нами, спустя 70 лет после победы желанной революции должно произойти новое применение 15-го года, ценой лжи и насилия будут полонены не только чужие земли и памятни­ки, но и человек, живой человек, и что его, Хикмета, соплеменники-писатели и деятели культуры с достойной сожаления легкостью предадут заб­вению слова Энгельса: «Не может быть свободным тот народ, который уг­нетает другие народы...»

Дорогие товарищи!

Все мы знаем и без устали повторяем в наших книгах, стихах, со сцены, что самое дорогое для человека - свобода, человеческое достоинство, чувство самоуважения, все мы возмущаемся и кричим о Сумгаите; Сумгаит - это физическое уничтожение человека, примитив, классическая форма существования и «национальный идеал» того пле­мени, о котором строка из стихотворения «Греческий мальчик», написан­ного Виктором Гюго еще 150 лет тому назад: «Здесь турок прошел - по­всюду смерть и руины». Эта фраза стала крылатой во всем мире, и по­сле слов «здесь турок прошел» не требуется никаких объяснений.

Для нашего общества - общества, ищущего новые, более гуманные пути для человеческого бытия, не менее позорны изощренные, искусно замаскированные лозунги о дружбе, формы неволи, когда человек не хочет, а его принуждают жить под ненавистной властью жестоких наместников-инородцев, в вечной зависимости от их произвола, это антигуман­но, античеловечно. Об этом все мы, будь то армяне, русские, украинцы или другие, должны кричать, протестовать во весь голос, если мы дейст­вительно приверженцы высоких идеалов. А если унизительное положение, в котором находятся люди Карабаха, предусматривается конституцией - будь то сталинская или брежневская, - то следует изменить эту кон­ституцию. Конституция для человека, а не человек для конституции!

Именно поэтому, увидев, что все призывы и просьбы Карабаха и Армении о воссоединении автономной области с Армянской республикой остаются без последствий, мы обращаемся к вам, друзья, братья, служители искусства, науки и культуры, люди, в которых неусыпен голос со­вести великой России: помогите Нагорному Карабаху, поднимите свой голос в защиту этих многострадальных трудовых людей, достойных вся­ческого уважения свободолюбцев, а если воссоединение Нагорно-Карабахской области с Арменией невозможно, пусть введут ее в состав России, пусть особым статусом прикрепят ее к Верховному Совету СССР, пусть предоставят ей возможность называться автономной республикой и, тем самим, хотя бы частично создадут для нее право жить и трудиться самостоятельно.

А что касается нас, народа Армении, всего армянского народа, то мы привыкли легко верить и тяжело обманываться. У нас на этот счет вековой иммунитет, и мы медленно, с надрывом, с трудом и на этот раз возьмем себя в руки, соберемся с силами.

Поверим ли мы вновь в перестройку - это еще неизвестно. Это покажет дальнейшая жизнь, известно лишь одно - мы призовем наш ты­сячелетний неиссякаемый духовный потенциал и продолжим жить.

Мы в своей истории имеем трагически светлую дату - 451 год. Это год битвы на Аварайрском поле, где в сражении с численно намного превосходящей персидской армией армяне потерпели жестокое пораже­ние. Пал полководец Вардан Мамиконян. Пали все его воины. Но эта битва за родную землю и веру вошла в нашу летопись под названием, пусть это вас не удивляет, праздника Вардананцев. Вот уже на протя­жении 1500 лет ежегодно, в пятницу второй недели февраля, под купо­лами армянских церквей торжественными литургиями отмечается эта дата - как праздник духа и веры, как память о сложивших голову в Аварайрской битве бессмертном Вардане и его соратниках.

И вот наше великое поражение помогло нам побеждать, как бы ни ославляли и ни принижали нас большие и малые, местные и немест­ные верховоды, тем не менее мы, преисполненные величия, семидневные порывы наших тревог и волнений, 7ОО-тысячную демонстрацию ереванцев и пришедшие пешком со всех концов Армении колонны, всенациональный отклик армян, живущих во всех частях света - этот незабываемый день 27 февраля 1988 года считаем одним из звездных часов нашей много­вековой истории, считаем победой духа, эта победа поможет нам жить, надеяться, созидать!

Нам помогут люди с чистой совестью всего мира и страны Со­ветов, какой бы нации они не принадлежали, их понимание и сердечность, поможет дело и имя истинного русского интеллигента Валерия Брюсова, который в 1916 году, желая духовно поддержать переживший геноцид народ, собрал его поэтическое наследство, являющееся «свидетельством о благородстве» и, издав антологию «Поэзия Армении», завершил предисловие к ней и сегодня так актуально звучащими строками: «Сквозь черные тучи, столько раз заволакивавшие горизонт армянской истории, сквозь грозную и душную мглу, столько раз застилавшую жизнь армян­ского народа, победно пробивались и сияют поныне - огненные лучи его поэзии. Это сияние кажется нам лучшим объектом и для историчес­ких судеб Армении в будущем...»

Да, тот народ, который умеет обращать поражение в победу, ко­торый устами своего гениального Нарекаци с всепрощением, достойным богов, умеет от­пускать грехи всему человечеству, умеет, прорубив скалы Гехарда, в подземной тьме пробить дорогу к небу, к свету - этот народ будет жить.

Он сам отвоевал себе право на жизнь...

Сильва Капутикян

5 апреля 1988 г.

Edited September 3, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

Текст выступления Сильвы Капутикян по ереванскому телевидению 21 сентября 1988 года

Эти события имели место не в результате экстремистских и националистических проявлений, а в результате несправедливого положения, которое сложилось с 5 июля 1921 года. Тогда в результате несправедливого решения неотъемлемая часть армянской земли и прилегающие к ней территории были введены в состав Азербайджанской республики. И здесь с того момента создалось противоречивое положение: сыновья одного народа, история одного народа, сам народ, говорящий на одном и том же языке, живущий одними и теми же чаяниями, живущий так рядом, так близко, оказался отдаленным друг от друга.

А сейчас, когда в стране создана возможность для откровенного и душевного разговора, под воздействием перестройки народ Карабаха встал на ноги и захотел во весь голос сказать о своем естественном требовании, суть которого заключается в присоединении Нагорного Карабаха к своей родной земле - к Советской Армении.

Мы сказали товарищу Горбачеву о том, что если вопрос Нагорного Карабаха останется таким нерешенным, каким он остается на протяжении 60 лет, это может привести к дальнейшей активизации «черных сил», ухудшению обстановки, нанесет моральный, психологический, территориальный и экономический ущерб.

Мои дорогие сыновья, дочери, внуки и внучки, братья и сестры, мои сверстники и те, кто старше меня. События последних 10-15 дней дали нам очень многое. Мы почувствовали, что мощным патриотическим выступлением в какой-то степени мы смогли искупить свою вину перед братьями - жителями Нагорного Карабаха, которые на протяжении многих лет оставались неуслышанными в их многочисленных письмах, жалобах. Мы не хотели вмешиваться во внутренние дела нашей соседней республики. Мы понимали, что наше вмешательство в трагедию, в проблему наших братьев может быть воспринято как чувство национализма. Мы старались не замечать те муки, которые испытывали наши братья в Карабахе, при этом внутренне переживая все происходящее. Но некоторые ученые и руководители Азербайджана недооценили наше великодушие и решительно продолжали свое дело, пытаясь добиться, чтобы население Нагорного Карабаха покинуло исконно свои древние земли и уехало в Среднюю Азию, Россию, с тем, чтобы добиться значительного уменьшения здесь численности армянского населения.

Словом, они хотели добиться того, чего добились в Нахичевани, где в 20-х годах почти половину населения составляли армяне, а сейчас они составляют лишь 1- 2 процента, остались всего в одной-двух деревнях.

Что касается карабахцев, то из-за них армянский народ не сдался. Принятые меры не дали ожидаемых результатов, что вызвало еще большее недовольство всех граждан, соотечественников. В эти дни своими действиями мы выражаем свое горе, душевную боль, голос крови и свое восхищение поистине героическому карабахскому народу, о чем мы сообщили во время встречи.

Но кроме побед, итогом которых является захват земли, чьего-то богатства, существуют еще и психологические победы. В эти дни мы достигли именно такой победы. Эта душевная энергия не пропала даром, а вновь показала, что в нашем народе еще сохраняется голос против несправедливости. И этот голос более чем 3 тысячи лет идет с нами, передаваясь из поколения в поколение. И он каждый раз показывает, что мы являемся наследниками великого народа. Именно этот голос мобилизовал нас, выстроил нас в ряд.

Уважаемая молодежь! Я выражаю вам сердечную благодарность армянского писателя, армянской интеллигенции, дорогие молодые соотечественники, за ваши честные требования и выступления. Даст бог и мы в это верим, что героические выступления, ваши благородные убеждения претворятся в жизнь. Мы в это верим и сделаем все, чтобы этот огонь не угасал.

Edited September 4, 2009 by Pandukht