интервью В.Мартиросяна

[MANYS]

ВАГРАМ МАРТИРОСЯН, Армения

Я РАД СЛУЧАЮ БЫТЬ ПРЕДСТАВЛЕННЫМ ВАМ...

Интервью азербайджанской газете "Сенет"

- Ваш роман печатается в газете "Сенет" (Искусство) и это первый роман современной армянской литературы, который выходит в Азербайджане после длительного перерыва. По Вашему мнению, достоин ли Ваш роман быть первым в представлении современной армянской литературы? Как близко стоит этот роман к литературному процессу в современной Армении?

- Вопрос поставлен так, что провоцирует на амбициозный ответ. Я так и отвечу – да. Раз уж я сам вынужден характеризовать мое произведение, то продолжу, что тема романа – наши дни, стиль подачи материала – неординарный, язык – нормально-разговорный, а не вычурно-литературный, который давно морально износился. Главное действующее лицо “Оползней” не интеллигент, беконечно копающийся в своем внутреннем мире, то есть обычный герой армянской литературы последних десятилетий, а циничный псевдо-интеллигент – псевдо-бизнесмен, полуграмотный парень с высшим образованием, который курсирует между застольем и сауной, вращается в кругу стереотипов – будь они лисностные или национальные. Тип, каких серийно выпускало советское общество. Это лицо всего моего поколения, не считая тех, кто сознается, что является испорченным напитком советского разлива, а значит как-то борется с этим.

С начала появления романа у нас стало больше писателей, пытающихся писать нормальным языком и не на выдуманные темы – ведь наша изумительная действительность это сокровище для прозаика. Роман был опубликован в конце 2000 года и стал перовй книгой, которая продавалась в магазинах не по 2-3 в год, а в сотнях экземплярах за месяц, то есть стала бестселлером местного масштаба. К сожалению, по читаемости роман “Оползни” по сей день остается почти исключением в Армении. Другие писатели и издательские структуры очень мало делают для возвращения “утерянного читателя”.

- Что Вы можете сказать о современной литературной жизни в Армении? Как Вы и другие писатели, поэты Армении относитесь к постмодернизму?

- Литературная жизнь (или имитация жизни) по-прежнему течет вокруг Союза писателей. Для большинства сп-овских писателей (у меня самого нет желания вступить в СП) постмодернизм это ругательство. Именно в этом духе их критики отзывались о литературном журнале "Бнагир" (Оригинал), который я создал вместе с Виолет Григорян в 2001 году. Этот интернет-журнал, имеющий всего 99 печатных копий и очень интенсивную посещаемость. Вокруг него сплотились и модернисты, и постмодернисты, и вытесненные за узкие рамки традиционных литературных изданий писатели. По-моему наших авторов объединяет слово "нон-конформисты". Сами же они, совсем недавно познакомившиеся со словом постмодернизм, вскоре начали шарахаться от него, как от… устаревшего. Я сам не боюсь считаться приверженцем постмодернизма. Конечно, я имею свои "отклонения", но постмодернизм и не обладает такой четкой атрибутикой, чтобы сковывать меня – это больше мировоззрение декунструкции мира, чем какой-то объязательный арсенал. Отмежевание от постмодернизма никого не спасло, сегодня у нас опять все как-то сникли, опять воцарилась апатия, и оживший было читатель заснул.

- Что должен передавать современный писатель своему читателю или вообще должен ли он что-нибудь передать?

- Конечно должен передать – свою систему ценностей. Но не навязывая их, а всего лишь рассказывая занимательную историю, как это делали литераторы испокон веков. Он должен передать свою искренность, азарт, вовлечь читателя в свою игру. Это конечно не означает, что какой-нибудь чиновник или нувориш-дурак может потребовать от писателя: покажи чему конкретно учит твоя литература моих недоносков. В этом смысле писатель никому ничего не должен – он же уже не "государственный писатель", как в советское время.

- У политолога Степана Григоряна есть такая интересная мысль: "азербайджанцы и армяне когда-нибудь решат карабахский конфликт, но спор о долме продолжится до бесконечности". С точки зрения писателя, что лежит в основе конфликта между нашими народами? Что, по вашему мнению, люди искусства и литературы смогут делать для урегулирования конфликтов?

- Вопрос о долме, как особенно острый, я комментировать не буду. Что касается нашего конфликта, я думаю, что его решению мешает разное толкование истории. Я предложил в одной из своих статей, чтобы армянские и азербайджанские ученные издали совместную книгу, может даже учебник, которая называлась бы "Вся правда о Нагорном Карабахе – на самом деле". Ведь в Армении, я уверен – в Азербайджане также была опубликована и переиздана "Вся правда о Нагорном Карабахе". Ну нужна еще реальная готовность жить по-соседски, а не одурачивать друг друга или устрашать мускулами. Ведь если даже будет достигнут компромисс между нами как врагами, война все равно вспыхнет опять.

- В Азербайджане армянская литература ассоциируется с Зорием Балаяном. Как Вы относитесь к его творчеству? Какие идеи доминируют в сегодняшней армянской культуре и мировоззрении: философия романа "Очаг" или…?

- В советское время, когда националистские идеи защищали наши народы от русификации, я был националистом. Сейчас, в независимой Армении, я против такого патриотизма, который строится на ненависти к другим. Я – за осознание наших недостатков и их исправление, я – за толерантность к другим. В Армении немало таких писателей, для которых азербайджанец или весь азербайджанский народ не может быть сам по себе плохим. Что касается Зория Балаяна, к его взглядам я отношусь с вышеизложенных принципов. К тому же он скорее публицист, чем писатель, тем самым не имеет влияния на литературные процессы.

- Немного о Вашем творчестве. Как идут дела в сфере выхода в мировой книжный рынок ваших и других армянских произведений литературы?

- Неважно.Хотя мой первый роман, то есть "Оползни", сразу стали переводить на иностранные языки, постепенно оказалось, что переводы недостаточно хороши. И вообще очень мало профессиональных переводчиков с армянского в загранице. Почему говорю – в загранице, потому что здешние наши переводчики не годятся там: они не знакомы с издателями и их никто не знает. Издание моих произведений стало затормаживаться из-за подобных проблем. С недавних пор у меня есть наконец литературный агент, который и будет заниматься этими проблемами.

- На каком уровне Вы знакомы с азербайджанской литературой? Каких наших современных авторов Вы читаете и Ваше мнение о них.

- На очень плохом уровне. Пару лет тому назад мне в руки попал сборник рассказов писателей Южного Кавказа "Время жить". Не скрою, в первую очередь прочел азербайджанских писателей Фахри Угурлу, Эльчина Гусейнбейли и Рафига Таги. Запомнилась фраза Фахри Угурлу: "зоопарковые браконьеры – джигиты высоких кресел", трезвый гротеск рассказ Рафига Таги "Любящие классический стиль". Я знаком также с одним интересным эссе Сеймура Байджана и хотел бы прочесть его роман. Но главное, я намерен в сотрудничестве с коллегами из соседних с нами стран создать общекавказский интернет-портал. Армянские и азербайджанские писатели там могут познакомиться с творчеством друг друга. Также и читатели. Тогда пусть все, перед тем как что-то начнут писать и тем более печатать, представят себе, что это скоро прочтут по другую сторону "баррикады". Это напомнит, что цель литературы не хорохоривание у себя во дворе, "героизм внутреннего пользования", а драма современного человека, его сложная адаптация с окружающим миром, которая схожа в своих проявлениях если не во всем мире, то хотя бы на огромном пространстве, именуемом теоретиками постсоветским, постколониальным.

- Что бы Вы хотели сказать азербайджанским читателям Мартиросяна?

- Я рад случаю быть представленным вам. Писатель по своему познает мир (даже философы вынуждены обращаться к созданным ими образам и моделям). Надеюсь, что мой роман доставил вам читательское удовольствие, и в какой-то степени помог лучше познать окружающую нас новую действительность. До новых встреч!

http://southcaucasus.com/index.php?page=publications&id=281

[SAS]

ВАГРАМ МАРТИРОСЯН, Армения

Я РАД СЛУЧАЮ БЫТЬ ПРЕДСТАВЛЕННЫМ ВАМ...

Интервью азербайджанской газете "Сенет"

- Ваш роман печатается в газете "Сенет" (Искусство) и это первый роман современной армянской литературы, который выходит в Азербайджане после длительного перерыва. По Вашему мнению, достоин ли Ваш роман быть первым в представлении современной армянской литературы? Как близко стоит этот роман к литературному процессу в современной Армении?

- Вопрос поставлен так, что провоцирует на амбициозный ответ. Я так и отвечу – да. Раз уж я сам вынужден характеризовать мое произведение, то продолжу, что тема романа – наши дни, стиль подачи материала – неординарный, язык – нормально-разговорный, а не вычурно-литературный, который давно морально износился. Главное действующее лицо “Оползней” не интеллигент, беконечно копающийся в своем внутреннем мире, то есть обычный герой армянской литературы последних десятилетий, а циничный псевдо-интеллигент – псевдо-бизнесмен, полуграмотный парень с высшим образованием, который курсирует между застольем и сауной, вращается в кругу стереотипов – будь они лисностные или национальные. Тип, каких серийно выпускало советское общество. Это лицо всего моего поколения, не считая тех, кто сознается, что является испорченным напитком советского разлива, а значит как-то борется с этим.

С начала появления романа у нас стало больше писателей, пытающихся писать нормальным языком и не на выдуманные темы – ведь наша изумительная действительность это сокровище для прозаика.

Ահա Մարտիրոսյանի պատմվածքներից մեկը: Ներվալի բանաստեղծության համար(на нормально-разговорном языке)՝ բեսամթ մերսի:Ըստ իս, համը հանել է՝ այդ «մի երկու բառն» էլ չպիտի փոխեր:

Խախտումը

Ես քնած էի խոր: Ոչ թե «խորը քնած էի», այլ հենց «քնած էի խոր»: Համենայն դեպս, այդպես պատասխանեցի ընկերներիցս մեկին, երբ հարցրեց, թե ինչ եմ անում, որովհետեւ արտահայտությունը իմ ամենասիրած մի բանաստեղծությունից էր, որն ուսանող ժամանակ էի անգիր սովորել ու աղջիկների մոտ արտասանում էի: Վաղուց առիթ չէր եղել, որ վերհիշեի «Քրիստոսը Ձիթենյաց լեռան վրա» վերնագրով սոնետը, բայց մի-երկու բառի տարբերությամբ, կարծես, սա էր.

Ու երբ որդին աստըծո, լեռան վրա Ձիթենյաց,

Բանաստեղծի իր վտիտ բազուկները պարզած վեր՝

Խորասուզվեց լիովին վշտերի մեջ ու զգաց,

Թե իր դեմ դավ են նյութել երախտամոռ ընկերներ,

Իջավ ներքեւ՝ նրանց մոտ, ով սպասում էր իրեն,

Երազելով դառնալ մոգ եւ մարգարե ու արքա,

Սակայն նրանք, կարկամած, քնում էին տարորեն.

Եվ սկսեց նա գոչել. «Աստված չկա՜, ո՛չ, չկա՜»:

Նրանք քնում էին խոր: «Բարեկամներ, ձեզ նոր լուր...

Ես արնոտ եմ, ցավատանջ, ոտքից-գլուխ ջարդուփշուր,

Քանզի անհուն երկնքին դիպավ ճակատըս այսօր:

Ձեզ խաբե՜լ եմ, եղբայրնե՛ր: Վիհ է, վիհ է, խորխորատ:

Ա՜հ, թափուր է աստծուց սեղանն, ուր զոհ եմ անպարտ...

Աստված չկա, չիք աստված...»: Նրանք քնու՜մ էին խոր:

Բանաստեղծության հեղինակն էր Ժերար դը Ներվալը, եւ, ում որ կհետաքրքրի՝ գործը հայերեն լույս է տեսել 1976-ին՝ «Ֆրանսիական քնարերգության ծաղկաքաղ» ժողովածուի մեջ:

Ուրեմն, մեր տուն մարդն առանց զանգելու եկել էր, որ ասի, թե մոտիկ սրճարանում նստած են, արդեն մարտ ամիսն է, գարուն է, տաք՝ ես էլ դուրս գամ-միանամ իրենց: Ես պատասխանեցի՝ «քնած էի խոր», չնայած հնարավոր է, որ շատ խորն էլ քնած չէի, քանի որ ցերեկը հազվադեպ եմ խորը քնում՝ փողոցի ու ներսի ձայների պատճառով: Հետո ասացի՝ հա՛, լավ, ու նա թողեց գնաց:

Դե, ճիշտ է, իհարկե, որ աղմուկը խանգարել էր, որ «քնեի խոր», բայց լավ քնաթաթախ էի, շարժվում էի դանդաղ ու որոշ բաներ անում էի երկու անգամ: Օրինակ. երկու անգամ մտա լողասենյակ ու առանց լվացվելու դուրս եկա: Կամ գնացի միջանցք, որ կոշիկ հագնեմ, բայց մոռացա, հետ եկա սենյակ: Իսկ շարֆս, փնտրում էի, պարզ է՝ առանց հիշելու, թե ինչ եմ անում:

Մի խոսքով, դուրս գալու պատրաստվեցի քունը գլուխը մարդու պես, բայց քանի որ տեղից դանդաղաշարժ եմ, երեւի՝ մի բան էլ դանդաղ: Դռան մոտ էի, երբ զանգ եկավ, խոսեցի, հետո էլ ես մի-երկու տեղ զանգեցի, ու երբ ոտքս տնից դուրս էի դնում, անցել էր մի ժամ քսան րոպե:

Շա՞տ է, թե՞՝ չէ: Հաշվի պետք է առնել, որ սրճարանում էին, փողոցում չէին ու մենակ չէին՝ մի քանի հոգով էին: Բայց վատ կողմն էլ կար՝ սրճարանը բացօթյա էր, իսկ մարտի առաջին օրերին, ինչ էլ որ ասեն, բացօթյա սրճարանը նստելու տեղ չի:

Բայց դա պատճառ չէր, որ անեին այն, ինչ որ արել էին. դա պատճառ չէր, որ ցերեկվա ժամը երեքին սրճարանը հավաքեին: Այգում, որտեղ սրճարանն էր, սեղան-աթոռների հետքն էլ չկար, եւ ոչ էլ մարդ կար, որ հարցուփորձ անեի: Չնայած, հնարավոր է, որ սրճարանը ձմեռվանից հետո դեռ չէր էլ բացվել:

Պարզ է, որ իրենց արածը բանի նման չէր, բայց ես էլ ուշացել էի համարյա ժամուկես:

«Գիտե՞ք, չէ՞, ոնց եղավ, որ չեկա սրճարան ձեզ հանդիպելու: Դե, քնաթաթախ էի, տեսար, դանդաղ էի շարժվում: Բայց որ զգացի՝ ուշանում եմ, սկսեցի շտապել: Բայց շտապելուց ճիշտ տեղում պետք է շտապես: Ես ստորգետնյա անցում չմտա, այլ որոշեցի վերեւով անցնել: Այդ մասում էլ, հետիոտնի անցում ընդհանրապես չկա, մեքենաներն ընթացքը չեն դանդաղեցնում ու մայթին շատ մոտ են շրջադարձ անում:

Դե, ես հենց խախտում արեցի՝ ոտքս դրեցի փողոց, ինձ մեքենան խփեց: Բայց լավ էր, որ տակը չգցեց, ընկա մյուս կողմը: Բայց թե գլուխս ուժեղ խփեցի ասֆալտին, ու ինձ ուղեղի ցնցումով տարան հիվանդանոց»:

Բայց ի՜նչ նողկալի բան պետք է լինի գլխով ասֆալտին խփվելը: Չարժեր, չարժեր, թյու՜, չարժեր, որ ուշանալուս համար դա պատճառ բռնեի:

02.03.01

Եթե որևէ մեկն ինձ բացատրի այս «Խախտման» նպատակը, նրա գեղարվեստական,գեղագիտական,գաղափարական արժեքը՝ ցմահ իրեն պարտական կմնամ:Գուցե ես իսկապե՞ս վաղուց ի վեր է ինչ խախտված եմ, բթացել եմ ու ոչինչ չեմ զգում ու հասկանում:

Edited June 6, 2006 by SAS

[MANYS]

K sojeleniyu ya ne znayu armyanskiy yazik