Адана. Год 1909. Прелюдия к катастрофе

[Pandukht]

Генеральной репетицией катастрофы 1915-го, некой пробой сил стала резня 1909 года в Киликии, в городе Адане и его окрестностях. К этому времени в Киликии проживали чуть менее 300 тысяч армян. Это была единственная область Малой Азии, где христианское население составляло большинство. Киликийские армяне особенно раздражали турецкую буржуазию, которая не выдерживала живой конкуренции. Высшей турецкой власти мерещилось даже восстановление армянского Киликийского государства. Очевидно, это и было главной причиной задуманного локального истребления армян Киликии. Вначале армян обвинили, что они в Аджине припасли оружие и готовятся напасть на турок Аданы. Потом пошла череда провокаций, муллы начали озвучивать призывы "Гявуры — змеи. Пока мы, мусульмане, не размозжим им головы — не успокоимся. Вскоре чернь, в том числе более 500 преступников, выпущенных из тюрем, "ограбила" военный склад. Резня началась 1 апреля 1909 года.

Людей убивали на улицах, в домах, в магазинах. Помещения разграблялись и предавались огню. Армяне оказывали сопротивление, но силы были слишком неравны. Параллельно с Аданой начался разгром и армянских сел вокруг города. Кровопролитие продолжалось три дня, потом несколько успокоилось. В город прибыли войска якобы для восстановления порядка, но 12 апреля начался второй вал более масштабной резни при непосредственном участии регулярных войск.

Людей не просто убивали, а пытали и истязали самыми жестокими и изуверскими способами. Через три дня резня прекратилась. 19 апреля на заседании турецкого парламента обсуждался вопрос "погромов" в Адане. Вскоре эту позорную страницу турецкой истории успешно закрыли, закамуфлировав пустыми словами и обещаниями. Никто из организаторов и палачей не был привлечен к ответственности...

Летом 1909 года русский генерал-майор Юденич (временно исполняющий обязанности начальника штаба российской армии в Грузии) пишет: "Складывается такое впечатление, что это армяне уничтожили 30 тысяч безоружных мусульман и сейчас их наказывают. Армянских свидетелей шантажируют, следственная комиссия им не верит, магометанин во время очной ставки с христианином всегда остается правым".

Всего в несколько апрельских дней 1909 года были убиты около 30 тысяч армян, из коих двадцать тысяч в вилайете Адана, в городе и армянских селах. Только в Адане было сожжено почти 1200 домов, 6 церквей, 16 школ, более пятисот магазинов и т. д. По приблизительным подсчетам стоимость движимого и недвижимого имущества, потерянного армянами, составила около 100 миллионов турецких золотых лир.

После резни в Адане ряд армянских деятелей получили угрожающие письма. "Мы советуем больше не говорить об армянских преобразованиях... дело осложнится, и мы уничтожим вас — от мала до велика. Последние погромы покажутся вам благом..." Свое обещание они выполнили через шесть лет.

На фоне последующих событий резню в Киликии мы несколько подзабыли, хотя она аргумент весьма серьезный. Ведь если геноцид 1915 года турки оправдывают Первой мировой войной, то в 1909-ом никаких военных действий не было вообще.

Edited March 22, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

отец Иоанн Марк

История моей жизни

отрывки из книги

ДАЧА В АДЖИНЕ

Родился я 26 января 1899 года в Киликии, в городе Османе, где отец мой был пастором евангельской церкви. В тот же год он переехал в Каре-Базары и начал там пасторское служение. Мои первые смутные воспоминания начинаются с двухлетнего возраста. Помню, однажды вечером мама одела меня в пижаму, приготовляя ко сну, но я никак не желал идти в кровать, так как знал, что к нам приедут гости и, значит, я лишусь лакомств и фруктов, которыми их будут угощать. Видя мое сопротивление, мать уложила меня спать. Я рассердился, встал, вышел на балкон и лег там на полу, лицом вниз. Мать снова отнесла меня на кровать.

Когда я и в третий раз сделал то же, мать громко сказала:

— Если хочешь простудиться и умереть, можешь оставаться на балконе.

Мать ушла. Умирать я, конечно, не хотел, но мне стало холодно, а гордость не позволяла мне самому встать и лечь в постель. И я подумал: если мать еще раз придет за мной, я больше не вернусь на балкон. Но она не приходила. И я пошел на хитрость: начал умышленно храпеть, притворившись спящим. Мать решила, что я действительно уснул, подошла тихо ко мне, осторожно взяла на руки и отнесла на кровать.

А я про себя смеялся, что так хитро вышел из трудного положения. Мать не могла представить, что ее двухлетний сынишка уже способен обманывать. Но такова греховная природа человека. Не случайно псалмопевец Давид произнес слова: “Во грехах родила меня мать моя...”

Летом мы часто приезжали в город Аджин, на родину моего отца. У нас была там прекрасная дача. Помню, как умерла там моя младшая сестра, по этому случаю собралось много народа, и одна девушка носила меня на руках и, плачущего, успокаивала.

Вспоминаю еше одну поездку на дачу. Лил сильный дождь, мы промокли насквозь. Ехали на лошадях до местности, которая называлась Сахал Тутан (хватающий за бороду). Там часто разбойники нападали на людей и грабили их, но нас Бог хранил. В пути мать рассказала нам, детям, об одном храбром водителе каравана по имени Назар. Он долго боролся с напавшим черкесским разбойником, но в конце концов тот вонзил в живот Назара кинжал, и тот умер.

Этот рассказ меня очень огорчил, и я думал, что если бы был взрослым, то не успокоился бы до тех пор, пока не нашел этого разбойника и не отомстил за Назара.

Я помню также и тот молитвенный дом, где часто проповедовал мой отец, в городе Хаджет, и ту семью, которая пригласила нас к себе в гости. Перед началом обеда невестка с прикрытым лицом подошла к отцу, сняла его носки, вымыла ему ноги и надела новые носки. Это был добрый старый обычай, сохранившийся еще в семьях города Аджин.

Запомнились и красивые виноградники с громадными гроздьями. Туда мы ездили к друзьям отца, они угощали нас хлебом, сыром, виноградом и холодной водой из источника. Природа в тех местах очаровательна. Когда мы возвращались из Аджина караваном на лошадях по каменистой дороге через лес до города Сие, я не отводил глаз от роскошных деревьев, лужаек, равнин и думал: “Как красиво все устроено на земле!”

ВОСПОМИНАНИЯ О КАРЕ-БАЗАРЕ

Каре-Базар в те времена был маленьким городком в Киликии, населенным армянами и турками. Армяне жили в отдельной части города очень дружно. К нам почти каждый вечер и даже ночью без приглашения приходили гости.

В праздничные дни близкие родственники и друзья посещали друг друга с утра до поздней ночи, угощались сладостями, и нас, детей, это очень радовало.

В ночь перед Рождеством дети ходили по домам и пели рождественские песни. За это они получали вознаграждение: фрукты, сладости, а иногда и деньги. А в рождественское утро все шли в церковь еще при свете свечей. Дети с нетерпением ожидали Рождества, одевались в новую одежду и спешили в церковь, чтобы петь там праздничные хоралы.

В нашей евангельской церкви сбор пожертвований по случаю праздников производили дети. В это время они пели по-турецки короткую песню, повторяя ее несколько раз. В переводе на русский она звучала так: “Пусть падают, падают лепты во славу Иисуса Спасителя”.

Однажды на Пасху дошла очередь и до меня собирать пожертвования. Мне было около четырех лет. Когда я с пением шел по рядам с тарелкой, заметил богатого человека — он был единственным в городке торговцем солью — и, подойдя к нему, я изменил слова и пропел: “Пусть падают, падают золотые монеты во славу Иисуса Спасителя”. Купец понял, что песня обращена к нему. Он вытащил из кошелька золотую монету и положил ее на тарелку. Моей радости не было предела.

Пасхальный праздник продолжался три дня. После утреннего богослужения нищим раздавали обеды, катали яркие крашеные яички. Иногда, чтобы доставить удовольствие публике, молодые люди устраивали состязания по борьбе.

Недалеко от города протекала река Саврын с кристально чистой водой. Шестилетним мальчиком я часто ходил с отцом за водой, а позднее привозил воду на осле самостоятельно, и это доставляло мне истинно детскую радость. Я охотно ухаживал за ослом и лошадью, любил их и долго плакал, когда наша лошадь сдохла.

В то время жены из бедных семей стирали на берегу реки белье и там же сушили. Молодые женщины покрывали свои лица паранджой и не разговаривали с мужчинами, даже со свекрами, а на их вопросы отвечали кивком головы. Все их поручения выполняли беспрекословно. Таков был обычай, и он свято соблюдался.

Однажды к нам в гости пришла семья, и среди них была молодая женщина. Отец попросил ее принести воды. Она принесла, он выпил, поблагодарил и сказал женщине:

— Скажи “на здоровье”.

Она движением головы ответила отрицательно.

Отец несколько раз повторил просьбу, но та каждый раз качала головой. Отец возвратил ей стакан, и женщина, опустив голову, удалилась. Я с любопытством наблюдал за ними и понял, что моему отцу не нравились традиции, унижающие женское достоинство.

Армянская семейная жизнь в те времена была исключительно высокоморальна. Об изменах и разводах не могло быть и речи. Юноши и девушки до бракосочетания не осмеливались даже смотреть в лицо друг другу. Понятно, что из таких семей происходили честные и нравственные люди.

НАША СЕМЬЯ

Мой отец Маркар Галустян обратился к Господу в юношеском возрасте и перенес гонение за веру. После окончания Библейской школы в Мараше он женился на девушке по имени Турчи Элважян, а позже служил пастором в Хасане, затем в Каре-Базаре. Он был истинным христианином и образцовым отцом. Несмотря на маленькое жалованье, мог кормить и одевать свою семью.

Мы ежедневно утром и вечером имели короткие семейные молитвенные собрания и воспитывались для благочестивой жизни. Отец учил нас любить друг друга, почитать старших, подчиняться им. Отец никогда не вступал в спор с матерью, она почитала его подобно библейским женщинам.

В то же время я был очень шаловливым ребенком и потому чаще, чем другие, бывал наказан. Но каждый раз, совершив тот или иной плохой поступок, я тяготился совестью и часто унывал. Мой старший брат не имел особой страсти к учению и предпочел обучиться сапожному ремеслу. А старшая сестра Огнив из-за слабого зрения не могла продолжить образование и помогала матери по дому. Гулица и Елена, младшие сестры, после окончания городской школы продолжали образование в американской школе для девочек в городе Адане.

В середине лета мать отправилась в Мараш, чтобы увидеться с родителями, братом и сестрами. Отец не хотел ее отпускать — мать была беременна, — но, уступив просьбам, нанял лошадь и отправил ее вместе со мной.

Родные, которые давно нас не видели, встретили с радостью, но, увы, радость была недолгой. Вскоре мама заболела, слегла в постель и уже больше не вставала до самой смерти. Ее отправили в больницу. Главный врач, близкий друг отца, сделал ей операцию, но напрасно. Через два года она умерла, и я остался сиротой в городе Мараше. Дедушка и бабушка, а также тетя заботились обо мне, любили меня, но материнской любви заменить они не могли. По окончании лета отец увез меня в Каре-Базар.

Я был обрадован, увидев знакомый город, но в то же время сердце наполнялось скорбью. После похорон матери наш дом опустел и стал для меня пустыней. Тоска не проходила.

Отцу посоветовали жениться. После смерти матери прошел год. Однажды отец собрал детей и спросил каждого: “Хотел ли бы ты, чтобы я привел новую маму?” Все отвечали: “да”. Когда очередь дошла до меня, я смело сказал: “нет”. Все удивились, отец смутился моим неожиданным ответом, но ничего не ответил. Теперь я представляю его смущение и боль души в то время.

Вскоре после этой беседы отец поехал на евангельский съезд в город Адана и женился там на вдове.

ПОГРОМ 1909 ГОДА

Это было в субботу. Я работал у брата. Недалеко от нас находилась базарная площадь. Нашими соседями-лавочниками были два турка. Во время обеда я пошел домой, принес обед для себя и для брата. После обеда я приступил к работе, но в это время соработник брата попросил меня пойти к нему домой и отвезти на осле мешок зерна на мельницу. Я с удовольствием согласился. Но как только вышел из мастерской, услышал выстрелы на площади и крики: “Татун! Татун!” (“Лови! Лови!”). Из любопытства я побежал в сторону крика, но на пути встретил знакомого молодого человека, с двухлетним братишкой бежавшего навстречу.

— Что случилось? — спросил я его.

— Спасайся! Резня!

Я видел, как армяне с ужасом на лицах бежали в сторону нашей улицы, а за ними гнались турки с обнаженными кинжалами.

Вместе с молодым армянином мы добежали до нашей улицы, бросились во двор одного богача-армянина и остановились, прислушиваясь к душераздирающим крикам. Позднее я узнал, что турки зарезали отца этого молодого человека, а сам он чудом спасся бегством.

Я прибежал домой. Мачеха гладила белье, не зная, что творится на улице. Рассказал ей, что турки могут ворваться к нам. Мачеха вынула из сундука хранившиеся там деньги, взяла младшего брата, мы побежали к церкви и закрылись там на замок. Было очень страшно и тревожно.

Рядом с нашим домом жила большая семья, четверо женатых братьев. Двоих не было дома, двое других, имея оружие, охраняли дом. Когда настал вечер, они пригласили нас под свою защиту.

Напротив нашего дома жил богатый портной. Он строил рядом новый дом, с ним были мастера и работники, молодые армяне. Хозяин вооружил их и приготовился к самообороне. Там же собрались ближайшие соседи. Ночью они перевели нас к себе, считая, что у них более безопасно. Окна дома смотрели на площадь, что облегчало наблюдение за турками. Третья сторона дома выходила на двухэтажный дом богатого турка, где тоже сидели вооруженные люди и время от времени перестреливались с нами. Два дня прошли спокойно. Мы не выходили из дома. Но на третий день турки прибегли к хитрости. После обеденной молитвы они вышли из мечети большой толпой, остановились против нашего дома и начали кричать:

— Хорошая новость. Вы получили прощение султана, поэтому мы не будем нападать на вас. Если вы принимаете прощение, то повесьте белый флаг.

Люди по наивности поверили туркам и вывесили белый флаг. Те тут же окружили дом, начали биться в двери. Прощение и заключение мира были лишь уловкой. Турки стали ломать двери, наши выстрелили залпом и убили нескольких погромщиков.

В момент перестрелки комната наполнилась дымом. Я начал просить мать уйти из дома. Сестра Гулица одела меня в женское платье, повязала платком, как девочку, и мы вышли. Женщин турки в тот момент еще не убивали. Так как улица была наполнена вооруженными людьми, мы вышли через сад и остановились у дома знакомого турка. Увидев нас издали, турки, размахивая оружием, закричали:

“Женщины, идите сюда, вам опасность не грозит”. Мы молча прошли сквозь их ряды. Я был самым последним. Вдруг один высокий араб схватил меня и сказал: “Это мальчик!” Он тут же хотел пристрелить меня, но в этот момент подошел турок, вырвал меня из его рук и повел к себе домой.

Это был Мамед-ага, которому я давал лекарство в аптеке. В пути я сказал ему:

— Мамед-ага, ты помнишь, как я давал тебе лекарство, а теперь ты хочешь убить меня?

— Нет, мальчик, я хочу спасти тебя от неминуемой смерти.

Он привел нас в свой дом, принес хлеб и сыр, велел не выглядывать на улицу и не выходить со двора.

У Мамед-аги мы пробыли около часа. Там я преклонил колени и молился: “Господи, если ты избавишь меня от рук турок, я буду служить тебе всю жизнь”. А в это время жены Мамед-аги поставили условие моей мачехе и сестрам и еще одной женщине: “Если вы примете магометанство, мы накормим вас и спасем от гибели”. Мачеха и сестры безбоязненно ответили, что они не могут отречься от Христа, если даже им угрожает смерть. А другая женщина от страха приняла предложение турчанок, и ее покормили.

Мамед-ага позаботился, чтобы нас перевели на французскую фабрику. Пришли жандармы и повели нас под охраной на фабрику, которая была под опекой правительства. На этот раз я не укрывал себя покрывалом, но был в женском платье. По дороге жандарм сказал мне:

— Девочка, пройди на ту сторону.

Я был рад, что меня снова приняли за девочку.

НА ФРАНЦУЗСКОЙ ФАБРИКЕ

На фабрике было два отделения: первое — ткацкое, второе — мукомольное. Хозяином этой фабрики был француз. Он был добрым человеком, приютил у себя сирот и вдов и, хоть и скудно, кормил нас во время резни, которая продолжалась почти три недели.

На фабрике собралось более двухсот человек, но мы жили как одна семья — в любви и согласии. Горе сплотило людей.

На фабрику привели раненую армянку, жену того портного, в доме которого мы прятались два дня. Она рассказала, что турки, окружив дом, подожгли его, а выбегающих из дома расстреливали и резали без разбора. Она смогла выползти из горящего дома и упала без сознания. Ее подобрали жандармы и привели на фабрику едва живую, обгоревшую.

За три недели почти все армяне-мужчины в городе были убиты, а многие женщины изнасилованы.

В то время мне было трудно разобраться, что происходит, чтобы видеть Божье предопределение в отношении меня и нашей семьи. Позже, размышляя обо всем происходившем во время резни, я увидел руку Божию, три раза избавившую меня от смерти.

В тот же день привели на фабрику знакомого аптекаря, раненного в голову. Он рассказал о мученической смерти моего отца, и каждое его слово осталось в памяти до сего дня.

Перед началом резни отец и 12 членов церковного комитета собрались в аптеке для обсуждения вопроса о предстоящем церковном съезде. Как только началась резня, мой отец вместе с церковным комитетом пошли к городскому голове, чтобы ходатайствовать о прекращении злодеяний. Отец осмелился взяться за это дело, так как градоначальник его уважал и даже за несколько дней до резни приходил к отцу поздравить его с днем Пасхи. Он сказал отцу, что не может остановить погромы, так как приказ пришел от самого султана. Единственным путем спасения от смерти могло быть принятие магометанства. Впрочем, это и было, кажется, главной целью погрома. Отец решительно отклонил это предложение и сказал, что он не может отречься от своего Спасителя.

После этого градоначальник передал делегацию в руки головорезов. Они выстроили в один ряд 10 человек и одного за другим умертвили путем отсечения головы. Когда очередь дошла до моего отца, он попросил, чтобы ему дали время для молитвы. Получив разрешение, он преклонил колени и сказал: “Господи, прости им, ибо не знают, что делают. А я предаю душу в Твои руки”.

Когда отец закончил молитву, турки ему, связанному, отрубили голову.

Затем очередь дошла до аптекаря. Вдохновленный смелостью и молитвой моего отца, он тоже решил принять смерть, но не отрекаться от Господа. Палач взмахнул мечом, но в эту минуту подбежал другой турок и, вырвав у палача меч, крикнул:

— Что ты делаешь? Это же не армянин, а грек!

И он тут же обвязал аптекарю голову красной тряпкой (в отличие от армян грекам было приказано повязывать голову красной тряпкой). Так аптекарь оказался на французской фабрике.

После этих ужасных событий к нам прибыли миссионерки, и нас группами повезли в Адану. Моих сестер поместили в приюте для девочек, а меня взял к себе дядя Арменак.

К тому времени мой дедушка уже умер, а дядя был женат и имел двух дочерей. Все они любили меня. Я много времени проводил с дядей в его винограднике и старательно помогал ему при сборе винограда.

В ГОРОДЕ МЕРСИН

Вскоре среди армян разнесся слух, что турецкое правительство намерено устроить новую резню и что английские и французские корабли посланы к городскому причалу в Мерсин для защиты армян. Армяне начали спешно перебираться туда.

Во избежание грозящей опасности мы с сестрой также решила ехать в Мерсин. Прибыв в Мерсин, я встретил на станции молодого армянина. Он оказался земляком, хорошо знавшим моего отца, и предложил остановиться на его квартире. Гостиницы в это время были переполнены беженцами.

Рано утром я решил пойти на поиски работы, чтобы не быть обузой этому человеку. В городе я встретил друга детства. Встреча была неожиданной и радостной. В тот же день я устроился помощником официанта в кафе.

В то время мне было 13 лет, и несмотря на безработицу, я всегда находил работу. Я работал в кафе несколько месяцев, но как только опасность погрома миновала и беженцы начали возвращаться в Адану, я также вернулся в город, к которому уже привык.

---------------------------------------------------------

Автор книги “История моей жизни” - священник Иоанн Марк (Галустян). Он прожил долгую жизнь, был свидетелем резни 1909 года и прошел через нелегкие испытания по городам и весям Турции, Кавказа, России (включая Колымский край, где провел в лагерях шесть лет), Польши, Германии, Ливана, Америки. Он до последнего дня — умер в 1987 году — оставался верен Спасителю и своему народу.

[Kars]

Вот почтовая открытка, которой турки поздравляли друг друга:

[Pandukht]

Adana, 1909: Armenian refugees near the city limits (рhotograph SGF).

[Pandukht]

Adana, 1909: detail of the five-ravaged Armenian quarter near the American Mission (CPA, coll. Michel Paboudjian).

[Asatryan]

Резня армян 1909 года в Адане - классический пример прелюдии геноцида

01.04.2009 Резня армян 1909 года в Адане - классический пример прелюдии геноцида (похожий пример, Хрустальная ночь – Kristallnacht по отношению к Холокосту). Этот пример примечателен многими аспектами. Об этом корреспонденту заявил историк-востоковед Сурен Манукян.

«Так, население Аданы возможно больше всего воодушевилось обещаниями “Свободы, равенства и братства”, провозглашенными новыми властями Османской империи за год до событий и требовало равноправия и доступа на государственную службу. Практически, все авторы отмечают, что между армянами и турками Аданского региона царила атмосфера доброжелательности и этот район смог благодаря этому избежать абдул-гамидовских погромов. И тем более неожиданным был удар, нанесенный по армянам Аданы. Именно в городе Адана и окрестных селах были апробированы методы, которые были применены затем во время геноцида 1915-23 гг. Тут было применено разжигание ненависти религиозными лозунгами борьбы с неверными и насилие “контролируемой толпы” (все мусульманское население носило тюрбаны — опознавательный знак, позволявший не спутать их с христианами). В планомерном уничтожении армянского квартала участвовали армейские силы (младотурецкие «конституционные» войска, призванные из Румелии, чтобы обеспечить порядок в городе, но перешедшие на сторону погромщиков)», - отметил он.

По мнению Манукяна, сразу после Аданской резни начался и процесс отрицания.

«После событий младотурками была предпринята попытка свалить ответственность погромов на политического противника - Абдул-Гамида, а также приравнять жертву и преступника (было арестовано 362 человека, из них всего 149 мусульман и 213 христиан).

Именно это можно считать главным итогом Аданской резни – безнаказанность. 28 мая (10 июня) казнены были 9 мусульман и 6 армян. Казненные мусульмане принадлежали к простонародию, и ни один из нотаблей, истинных виновников смут, не был привлечен к ответственности. Между тем вся вина казненных армян в том, что они защищались от нападений. В итоге главные виновники резни остались безнаказанными. В частности, вали Аданы Джевад-паша отделался тем, что был смещен с занимаемой должности.

Безнаказанность преступников и непоследовательность великих держав, создала стойкое восприятие того, что после этой резни убийство армянина дозволено и ненаказуемо. В 1915-23 гг. это стоило жизни полутора миллионам армян», - подчеркнул Манукян.

1 апреля 1909 года началась резня армян Аданского вилайета, что в Киликии, некогда крупном городе армянского царства Киликия. Около 30 тысяч армян были вырезаны турками. Резня началась 1ого числа и продолжалась до 4ого. 12ого числа регулярные войска вошли в город и резня возобновилась. И это через год после того, как армяне поддержали младотурок во время революции в надежде, что новое руководство хоть как-то изменить невыносимое положение армян в Западной Армении.

[Pandukht]

Арис КАЗИНЯН

АПРЕЛЬСКИЙ СНЕГ

В течение тысячелетий армяне воспевали весну. С прошлого века весна оплакивается. Ровно 100 лет назад наступил "черный апрель" армянской истории. Позже этот месяц будет еще не раз напоминать о себе новыми изуверствами, в последний раз в 1992 году - в Мараге. Впрочем, новыми их не назовешь: все они родом из Аданы…

1 апреля 1909 года в киликийском небе светило ласковое южное солнце. Армянское население цветущего города воспевало последнюю весну. Внешне ничто не предвещало катастрофы. Молодое турецкое правительство обещало народам Блистательной много разных свобод, и народы охотно верили этим обещаниям. В апреле нельзя не верить…

Особенно когда Энвер и Талаат посещают армянские церкви, школы, кладбища, отдают дань памяти гайдукам, погибшим в борьбе против ненавистного султана, не скупятся на высокопарные слова об армяно-турецкой солидарности. И даже у скептиков была своя апрельская вера: "хуже, чем при Абдул-Гамиде, быть не может в любом случае".

Ближе к полудню наступило затмение: позже кто-то из представителей иностранных миссий скажет: "полумесяц затмил солнце". Кто-то назовет это явление "затмением разума". Некоторые очевидцы событий лишатся рассудка. Другие оставят воспоминания…

"Мы слышали душераздирающие крики, вой несчастных армян, которым вспарывают животы, которых подвергают пыткам, - вспоминала католическая миссионерка, сестра Мария-София. - Они поднимались на террасы, взбирались по столбам на балконы, которые походили на висящие гроздья людей. У нас на глазах пули настигали этих бедных людей".

"Турки сразу не убивали мужчин, и пока эти последние плавали в крови, их жены подвергались насилию у них же на глазах", - с ужасом признавалась мадам Доти-Вили (супруга английского консула в Мерсине).

"Женщины, дети, девочки были обесчещены, повешены на деревьях, размозжены о скалы, - вспоминал отец Иосиф, настоятель миссии Кармов. - Если ожерелье женщины легко не снималось, ударами ножа отрубали голову. Чтобы получить серьги, отрывали уши, а чтобы взять браслеты - отрубали руки девочкам и приканчивали их на руках у матерей".

Католический миссионер отец Ригаль стал свидетелем того, как "одному тертеру (священнику) с целью заставить его стать вероотступником выкололи глаза обоюдоострой черкесской саблей, которую поворачивали в окровавленных орбитах так, как буравят сверлом кусок дерева. Этой же саблей ему отрезали язык и выбили зубы".

Приведенные цитаты внешне напоминают свидетельские показания на суде, но это, конечно, не так. Разбирательства носили формальный характер и надругались над правосудием. Об этом писал в своем рапорте на имя генерал-майора Николая Юденича прибывший из Аданы титулярный советник Шелковников: "Настоящие виновники и убийцы - власти и македонские (младотурецкие) войска - и не думают скрываться, им незачем, так как они же являются членами военных судов и следственных комиссий, и они же ныне охраняют порядок в стране, где ими же перебито до 25-30 тысяч человек христиан. То, что совершается в военных судах, особенно в Адане, под именем правосудия, является злейшей над ним насмешкой…

Получается такое впечатление, как будто бы армяне вырезали 30 тысяч безоружных мусульман и теперь их за это наказывают…"

В апреле 1909 года армянское население Киликии было истреблено в три этапа. Истреблено в традициях султанской политики жесточайших преследований, однако с применением более изощренных форм пыток и надругательств. Западные миссионеры – очевидцы событий - признавались, что ничего подобного "мир еще не видел".

С целью организации резни башибузукам было выдано большое количество оружия и боеприпасов, вил и топоров. В первые апрельские дни армяне еще оказывали какое-то стихийное сопротивление местным властям, жандармерии и черни. В редких случаях и на очень короткое время удавалось даже брать под свой контроль ситуацию в том или ином городском квартале. Со второго этапа резни, и особенно после ввода в Адану новых подразделений младотурецких войск, сопротивление в городе было окончательно сломлено.

Из депеши посла в Константинополе Зиновьева на имя министра иностранных дел России Чарыкова от 18 апреля 1909 года: "…неистовства мусульман в Аданском вилайете дошли до чудовищных размеров. Число погибших христиан, в особенности армян, доходит до 15 тысяч человек… Город Адана более не существует…

Примеру аданских мусульман последовали мусульмане в Тарсусе… За сим беспорядки распространились и на соседние местности… В Кырк Хане перерезано было 50 семейств армян, а в Паясе выпущены были на свободу содержавшиеся в местной тюрьме 500 арестантов, которые не замедлили принять участие в неистовствах".

Из сводки "Тифлисских ведомостей" (1909 г., №93): "В Константинополе вечерние газеты печатают описания избиений в Адане… поражающие ужасными подробностями. По исчислению газет, убито более 35 тысяч человек, сожжено несколько десятков деревень. Адана совершенно выгорела".

В течение только одной апрельской недели было сожжено и уничтожено: в Адане - 1190 армянских домов (зданий), 5 школ, 6 церквей и весь армянский рынок; в Тарсоне - 800 домов, церковь и 2 школы; в Гасан-Бейлике- 416 домов, две церкви и школа; в Бахче -115 домов, церковь и школа; в Лапажлы -120 домов, церковь и школа; в Инджирлике – 145 дома, церковь и школа; в Османие - 200 домов, церковь и школа.

Во многих киликийских деревнях не осталось ни одного уцелевшего дома и церкви. В некоторых деревнях, как, например, в Кенесе, ни одному человеку не удалось спастись. Общая численность жертв апрельской резни превысила 30 тысяч.

Адана без армян: 100 лет одиночества

В апреле 1909 года на киликийском побережье Средиземного моря была осуществлена чудовищная резня армянского населения, жертвами которой только в одном Аданском вилайете стали более 30 тысяч наших соотечественников. Эти события вскрыли сущность младотурецкой политики, которая, если и отличалась от фантазий кровавого султана Абдул-Гамида II-го, то лишь применением более изощренных форм пыток и надругательств. Английский автор Бенсон назовет резню в Адане "экспериментальной" в политике младотурок. По его мнению, апробацию проходили не только свежие способы "медленного умерщвления", но и определенные внешнеполитические разработки относительно того, как мировое сообщество будет реагировать на уничтожение нетитульных народов Османской империи. Сразу после Аданы резне подверглись греки, халдеи, ассирийцы, болгары, арабы…

Ровно 100 лет назад представляющие мировое сообщество политические структуры не пресекли зачатки того, что потом должно было развиться в полномасштабный проект по ликвидации отдельно взятого народа на его автохтонной территории. В течение целого месяца младотурки безнаказанно уничтожали армянское население Аданы, Аджна, Сиса, Шейх-Мурата, Зейтуна, но никто, ни одна страна, ни одна организация не помешали этой изуверской потехе. Армяне, конечно же, пытались защищаться и какое-то время даже неплохо защищались, однако стихийная самооборона в горах или в городских кварталах не может поддерживаться бесконечно долго.

Резня в Адане рассматривается многими современными учеными (в том числе зарубежными) как предвосхищение армянского Геноцида или как его отдельный этап. Справедливо отмечается, что она нивелировала разницу между политикой жесточайших преследований кровавого султана и соответствующими подходами младотурок. Считается, что последние были фактическими продолжателями дела Абдул-Гамида II-го. Однако несколько иным было восприятие непосредственных очевидцев событий: их шокировали не столько масштабность и организованность погромов, сколько придуманные и совершенно новые способы пыток и убийств.

"Палачи жонглировали недавно отрезанными головами армян и даже на глазах у родителей подкидывали маленьких детей и ловили их на кончики своего тесака, - с ужасом вспоминал французский миссионер отец Бенуа. - Армян привязывали за обе ноги вниз головой и разрубали топором, как туши на бойне. Других привязывали к деревянной кровати и поджигали ее; многие были пригвождены живыми к полу, к дверям, к столам. Совершаются и чудовищные шутки, зловещие забавы. Хватают армянина, связывают и на его неподвижных коленях разрезают на куски или распиливают его детей".

Корреспондент "Нью-Йорк Геральд" Г. Гиббонс писал: "Со всех сторон слышались крики: "Режьте, режьте гяуров" - крики настолько зверские, что порой они заглушали ружейные выстрелы. По всему городу шла погоня за людьми, натиск на обезумевший от ужаса народ.

Мужчины, женщины, дети бежали со всех сторон, растерянные, без всякой цели, ударялись о стены, падали, как пораженные молнией. Их убивали не только выстрелами из ружей, но и ударами ножей, дубинами, топорами, камнями. Вот толпа из 30- 40 разбойников ожесточенно нападает на одну лишь жертву: на одном ребенке видны следы более 50 сабельных и ножевых ударов. Воинские части действуют заодно с чернью…"

Известный французский журналист, автор книги "Армяне и младотурки" А. Адоссидес отмечал: "То, что вообще поражает в событиях, происходящих в Киликии, - это та жестокость и тот невероятный цинизм, с каким уничтожается целый народ...

Некоторые жертвы подвергаются целому ряду пыток, производящихся с таким безупречным искусством, чтобы дольше продлить жизнь мученика и тем самым продлить свое удовольствие: их калечат медленно, размеренно, выдергивая у них ногти, ломая им пальцы, татуируя тело раскаленным железом, снимают с черепа скальп, под конец его превращают в кашу, которую бросают на корм собакам. У других ломают понемногу кости, иных распинают или зажигают, как факел. Вокруг жертвы собираются толпы людей, которые развлекаются при виде этого зрелища и рукоплещут при каждом движении пытаемого.

Порой это жуткие мерзости, оргии садистов. У армянина отрезают конечности, затем его заставляют жевать куски собственной плоти. Удушают женщин, набивая им в рот плоть их же детей. Другим вспарывают живот и в зияющую рану проталкивают четвертованное тельце ребенка, которого те недавно несли на руках…"

"По моему внутреннему ощущению, киликийские события 1909 года не относились к категории усмирения "непослушных народов" или подавления восстаний, - вспоминал один из очевидцев этого кошмара, которому ранее доводилось быть свидетелем армянских погромов. - Они выдавливали и отчуждали все человеческое, убивали человеческое не только вокруг себя, но и в себе. Политический подтекст, который был очевиден даже при жесточайшем подавлении сипайского движения или во время ранних армянских погромов, здесь отчетливо не просматривался и, вероятно, скрывался глубоко. Внешне все походило на забаву".

Исследование вопросов истории базируется на определенных механизмах, призванных зафиксировать наличие причинно-следственных связей между теми или иными событиями. Здесь не может быть места "второстепенным деталям", ибо в мелочах и скрывается суть. До настоящего времени Аданская резня не изучена в той предметной степени, чтобы убедительно и компетентно объяснить описанную очевидцами каждую "мелочь". В частности, чем был обусловлен принципиально "иной почерк" погромов, кому он принадлежал, кто был истинным виновником резни, откуда она направлялась?

Изучение этих вопросов крайне важно. Конечно, всегда нужно знать и повторять, что младотурки стали фактическими продолжателями низложенного ими же Абдул-Гамида II-го. Утверждение справедливое, но оно в большей степени национальное ощущение, а не геноцидоведение. Важно исследовать все оттенки и мелочи. Вполне возможно, что младотурки были принципиально новой силой, которая в своей политике не столько продолжала традицию армянских гонений ненавистного султана, сколько опиралась на нее. В этом отношении киликийские погромы представляются ключом к дешифровке мотивов трагедии 1915 года. Именно тот, кто направлял Аданскую резню, и стал шестью годами позже организатором полномасштабного Геноцида армян.

Edited April 3, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

Киликийские погромы 1909 года обозначили принципиально новый этап в процессе преследований армянского населения Османской империи. Мировые державы оказались неспособными приостановить апрельскую резню, однако журналисты и аккредитованные в Порте дипломаты периодически описывали эти события. Это нашло отражение в циркулярах и депешах, многочисленных публикациях и кратких сводках. Отдельные выдержки из документации того кошмарного времени мы уже представляли нашему читателю.

Моделирование Геноцида

"Организаторами резни были младотурецкие лидеры, которые на аданских событиях хотели разом добиться двух результатов: во-первых, свалить всю за них ответственность на Абдул-Гамида и тем самым лишить его европейских симпатий и привлечь их на свою сторону и, во-вторых, ослабить беспокойный армянский элемент в Аданском вилайете". Подобная оценка событиям дана уже в рапорте генерал-майора Николая Юденича; в том же рапорте читаем: "Турок, назови его "старым" или "молодым", из религиозной ненависти или политических видов останется все тем же фанатиком".

Тем не менее очевидцы событий и некоторые исследователи уже тогда обратили внимание на принципиально новый почерк гонений и надругательств и, исходя из имеющихся в их распоряжении фактов, попытались ответить на главный вопрос: кто стоял за резней армян, какая структура направляла чернь и руководила погромами?

Именно тогда и появились первые версии о том, что за киликийскими событиями стояли сионистские силы. Степень участия представителей сионистских кругов преподносилась разными источниками по-разному, причем в отдельных публикациях говорилось об их руководящей роли.

В советский период подобные материалы (российские и западные) не перепечатывались, но ссылка на них допускалась. В частности, Дж. Киракосян в своих исследованиях часто ссылался на такие публикации. В монографии "Младотурки перед судом истории" он, представляя резню армян в Адане, пишет: "Из некоторых источников явствует, что в ее планировании участвовали также салоникские сионисты" (источники указаны автором в примечаниях).

Важно отметить, что под дореволюционными материалами подписывались не армяне, а нейтральные репортеры, хотя следует признать, что публиковались подобные статьи в антантовских печатных изданиях. Из армянских источников к этому вопросу обращался Сапах Гулян - идеолог партии "Гнчак", который в 1916 году писал: "Из полученного нами подробного описания событий было видно, что устроителями резни в Адане, ее движущими силами и исполнителями были известные иттихадисты и их клубы".

Под клубами подразумевались функционирующие в Салониках еврейские организации типа масонской ложи "Возрожденная Македония" или секты "денме", откуда и вышли главари младотурецкого переворота. Показательно, что и в некоторых российских источниках (генерал Юденич, титулярный советник Шелковников) младотурки именуются "македонянами".

Об этом находим сведения в уже упомянутой монографии "Младотурки перед судом истории": "За Аданской резней стали готовить новые избиения в других местах. Так, из Салоник было дано указание иттихадской организации в Амасии - организовать нападение на армян. Турецкая чернь, возбужденная словно мановением руки, собралась на рынке, заполнила улицы".

Отметим, что сразу после киликийской резни турецкий парламент под давлением депутатов-армян (Зограба и Вардгеса) принял решение о проведении официального расследования. В немалой степени такая готовность обуславливалась стремлением локализовать вопрос в узких рамках, сделать его "внутренним делом империи". С другой стороны, необходимо было продемонстрировать мировому сообществу способность новых властей открыто и самостоятельно решать важнейшие вопросы внутреннего устройства, в первую очередь "национальные", которые справедливо назывались "ахиллесовой пятой Высокой порты".

Двум депутатам, Акопу Папикяну и Юсуфу Кемалю, было поручено провести расследование на месте. Стоит ли говорить о том, что между ними разгорелся конфликт, в результате чего Папикян заявил о своем решении "изучить вопрос самостоятельно и довести расследование до конца". Три недели он провел в Адане, естественно, под зорким оком полиции и муниципальных властей и, судя по всему, собрал какие-то важные сведения, так как по возвращении в Стамбул представил свои предварительные выводы армянским кругам. В первых числах августа ему предстояло выступить на заседании парламента, однако 1 августа Папикян внезапно умер. Расследование было приостановлено.

Таким образом, выявление обстоятельств аданской резни перешло из правовой сферы в область исторической науки и стало ее достоянием. Это огромная ответственность, так как именно в киликийских событиях 100-летней давности и нужно искать ключи к более адекватному пониманию последующего полномасштабного Геноцида. Ведь резня в Адане как раз и являлась его моделью с сохранением всех основных форм и характеристик.

Edited April 4, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

An Armenian peasant, who was the only survivor from his family, with the skull of his son in his hand

На сайте музея Геноцида - фотографии Аданской резни 1909 г.

http://www.genocide-museum.am/eng/online_exhibition_7.php

[Pandukht]

Арман Акопян

О чем молчит Адана

Современная Адана является одним из интенсивно развивающихся городов Турции. Вряд ли его нынешние жители знают истинную историю города, который был одним из главных населенных пунктов Киликии и до 1930-х годов играл исключительную роль в жизни армян Киликии. Даже после резни, погромов, депортаций и попыток окончательно избавиться от армянского наследия в Адане и почти во всех регионах некогда могущественной Армянской Киликии чувствуется армянский след.

Как и в других крупных городах, в Адане также действовали армянские учебные и религиозные заведения. Вместе с Мерсином и Тарсоном Адана была одним из ключевых городов региона, поэтому в городе было сосредоточено множество образовательных учреждений. В Адане издавались армянские газеты. При Армянской Апостольской Церкви действовали три гимназии. Было два высших учебных армянских заведения. Функционировали также католические и протестантские армянские заведения, которые считались лучшими не только в Киликии, но и в регионе Алеппо. Западные миссионеры особо активно распространяли свою деятельность в Адане, поэтому в городе было несколько армяно-французских и армяно-английских учебных заведений. Местная армянская молодежь, кроме турецкого, свободно владела также французским и английским языками. Гостиницы и банки, а также множество предприятий принадлежали местным армянам. В городе печатались армянские газеты «Адана», «Киликия», «Айи дзайн», «Таврос» и другие, которые финансировались местными меценатами и армянскими благотворительными организациями.

До чудовищной резни армян в Адане 1909 г. в городе проживало 45.000 человек, из которых 13.500 были армяне, остальные турки, арабы (мусульмане и христиане), греки, ассирийцы, евреи, черкесы, курды, а также левантинцы. Армяне проживали в центральных кварталах города, на юге и западе Аданы. Местное армянское население делилось на последователей Армянской Апостольской Церкви, а также на католиков и протестантов. Армяне – католики и протестанты имели по одной церкви и были в тесных отношениях с местным левантинским населением, особенно с французами и генуэзцами. Армянская Апостольская Церковь имела 4 церкви: Минаса, Амберда, Святой Богородицы и Степаноса. Во времена правления Абдула Гамида, как и во времена республиканской Турции, на государственном уровне делалось все, чтобы изменить этнодемографическую картину Киликии и, в частности, Аданы. Основным мусульманским элементом в городе были туркмены и юрюки, которые вели полукочевой образ жизни, а также османский клан Рамазан оглу, представители которого занимали высокие должности в городе. Однако для того, чтобы изменить этнический и религиозный облик Аданы, из различных регионов Османской империи были переселены балканские турки, а также кретанские исламизированные греки, число которых преобладало в некоторых кварталах города. Кроме того, османское правительство в Адану переселяло черкесов, чеченцев, дагестанцев и абхазов, которые селились на окраинах города, в районах, где основным населением были армяне. В результате государственной политики часть местного армянского населения, подвергаясь гонениям со стороны пришлых турецкоподданных, была вынуждена переселяться вглубь страны и даже мигрировать в США и Западную Европу. Но даже после продолжительного оттока армян из города Адана все еще была армянской, до кровавой резни 1909 г, когда было убито свыше 10.000 армян. В городе было сожжено 1200 армянских домов (из 2000), 6 церквей, 16 школ и образовательных учреждений. До сих пор эксперты не могут оценить реальную потерю армянского капитала города. Сотни бездомных армян искали убежище в окрестностях города. Местным армянам лишь в трех кварталах удалось организовать самооборону. О том, что резня армян и погромы носили организованный характер, свидетельствуют сотни архивных документов того времени. Западные миссионеры, дипломаты и журналисты стали свидетелями чудовищной резни армян в Адане. Некоторые из них были настолько шокированы происходящим, что покинули город в надежде донести до мировой общественности информацию о событиях в Адане. Российский посол в Константинополе Зиновьев писал о том, что мирное армянское население было истреблено зверским образом. Французский католический миссионер отец Бенуа с ужасом вспоминал резню и погромы армян, составляя хронологию событий.

Корреспондент «Нью-Йорк Геральд» Г. Гиббонс писал о главном лозунге убийц, которые кричали: «Режьте, режьте этих гяуров».

Кроме армян, была убита часть местных христиан – арабов, ассирийцев и греков. Полностью были уничтожены христианские кварталы Аданы - Эрсел, Джамуз, Мемерли, Идадие, Шабание, район католической церкви латинского обряда. Удивительно, но на глазах мировой общественности того времени младотурки в течение целого месяца безнаказанно уничтожали армянское население, и ни одна страна не осудила эти события. Английский журналист Бенсон находил прямую связь между событиями в Адане и геноцидом 1915 г., отмечая, что события в Адане были вестником будущего геноцида и что младотурки в вопросе уничтожения армян вели «экспериментальную политику».

Так или иначе, турецкое правительство добилось ожидаемого результата. Обессиленное армянское население пыталось либо покинуть регион, либо, оставаясь на родине, чувствовало себя полностью чужим. Турки после этих событий стали особо агрессивно относиться к христианам в целом. Руководителями городского совета были назначены представители османских турок, которые стали этническим большинством после истребления армян 1909 г. Армяне Аданы пытались восстановить армянские кварталы города, но геноцид 1915 г. окончательно разрушил их надежды. После геноцида армян 1915 г. от рук младотурок погибло большинство армянского населения города. Как и во всех регионах Анатолии и Западной Армении, параллельно с убийствами и депортациями были исламизированы значительные группы армянского населения. В Киликии исламизированные группы армян сохранились в Зейтуне, Мараше, Тарсоне и Адане. После провозглашения Турецкой Республики и во времена правления Ататюрка положение выживших армян Турции оставалось сложным. Ататюрк и его предшественники пытались окончательно вытеснить армянский элемент из Турции.

Примечательно, но турецкая разведка того времени (1937-1959) имела сведения о том, что во всех провинциях Турецкой Республики сохранились этнические армяне, в том числе последователи Армянской Апостольской Церкви, скрытые армяне (криптоармяне), исламизированные армяне (курдизированные, арабизированные, тюркизированные), а также армяне, выжившие с народом заза в районе Дерсима. В последующие годы турецкая внешняя разведка продолжила выявлять места проживания вышеназванных армянских групп. В 1970-х гг. правительство Турции переселяет сюда тюркские группы из Афганистана, Китая и Индии.

Ныне Адана – один из самых густонаселенных городов Турции. В городе проживает 1.572.000 человек. Город разделен на 5 крупных районов, где живут представители нескольких этнических групп. Исламизированные греки острова Крит, туркмены и собственно турки составляют большинство населения двух районов города. Восточная часть заселена арабами (район Юрегир). В городе появилась крупная курдская община. В Адане поселились так называемые цыгане - сонос, остальные этнические группы живут разбросанно. Что касается армян Аданы, то последователей Армянской Апостольской Церкви в городе нет. Многочисленные источники сообщают о том, что среди арабов-алевитов и курдов Аданы имеются армянские семьи, которые тайно исповедуют христианство. По данным протестантских организаций Турции, многие из протестантов города также имеют армянское происхождение. Две армянские старые церкви превращены в мечети. В армянской церкви расположен также Центральный банк Аданы. Другая армянская церковь обслуживает членов католической общины города. Часть города сохранила старые армянские постройки, и время здесь словно замерло в ожидании правосудия.

К сожалению, армянская резня в Адане до сих пор не изучена в достаточной степени. И, наконец, как воспринимает армянство события в Адане сто лет спустя? Адана пока молчит.

Edited January 9, 2010 by Pandukht

[Pandukht]

Новый свет на старый ужас – и по-прежнему нет справедливости

В среду утром, 14 апреля 1909 г., британский вице-консул майор Чарльз Даути-Уайли отправился в турецкий город Адана, получив письмо от своего драгомана – турецкого переводчика, человека по имени Трипани,– который сообщил, что "в этом городе царит очень опасная атмосфера, свободно высказываются угрозы, было несколько убийств..." Даути-Уайли отправился на следующем поезде, отметив в своей депеше в Министерство иностранных дел в Лондоне: "Так мало я ожидал, что резня неизбежна, что я взял с собой свою жену".

Можно только представить реакцию доброй дамы, когда "примерно в двух станциях от Аданы мы увидели мертвое тело... Чем ближе мы подъезжали к Адане, тем больше тел видели, и пока я сопровождал жену в дом г-на Трипани... два или три человека были убиты под самым носом у турецкого караульного..."

В депешах Даути-Уайли, отправленных в течение последующих четырех дней, находим подробный доклад о начале современного Холокоста армян – не резни и бойни, массовых изнасилований и маршей смерти, в которых османские турки убили полтора миллиона армян в 1915 г., а массовых убийств до 30 000 армян на юге Турции шестью годами ранее, – "пробного прогона", хотя и очень кровавого, для осуществления последующего Геноцида армян. "Я надел мундир, пошел к стражнику и строго напомнил офицеру о его долге предотвратить убийство", – написал Даути-Уайли. Собрав нескольких османских солдат, пришедших с неохотой, чтобы поддержать его, наш вице-консул "маршировал по городу под трубный звук... Мы очищали улицы, иногда бросаясь в штыки, а иногда стреляя над головами толпы".

Ах, это были дни! Письма Даути-Уайли, у которого позднее было неоконченное дело с Гертрудой Белл до его смерти в Галлиполи, являются, по сути, отчетом о героизме (я в долгу перед исследователем Мисаком Келечяном, нашедшим их в Британском национальном архиве), так как вице-консул спас многочисленных британских подданных и защитил несколько сотен армянских беженцев. Пытаясь спасти их жизни, вице-консул попал под снайперский огонь из мечети. Турки обвинили армян в массовых убийствах, утверждая, что они вооружились и планировали создать армянское княжество на турецкой земле, – убийцы имеют привычку обвинять жертв в их же смерти (например, мусульманские жертвы Боснийской войны, палестинские жертвы среди гражданского населения в Газе в 2008–2009 гг. и т. д.), однако Даути-Уайли, хотя и признал, что один армянин застрелил двух турок, подозревал, что насилие включало "какие-то секретные приготовления с турецкой стороны".

Из 2000 погибших в Адане 1400 были армянами. Турецкие власти предположительно повесили девять турок за их участие в резне. Вот вам и справедливость. Отметив, что многие из убитых были брошены в реки, британский вице-консул заключил в дальнейшей депеше, отправленной в Лондон, что "в деревнях, хотя точное число пока не может быть установлено, потери... могут быть оценены между 15 и 25 тыс.; среди них очень мало людей, если таковые имеются, могут быть мусульманами. Во многих случаях женщины, даже маленькие дети были убиты вместе с мужчинами".

Ровно через две недели после того, как Даути-Уайли получил письмо от своего драгомана, журналист The New York Times в Адане сообщил, что в вилайете (провинции) города было убито до 30 тыс. армян. И Турция, как она это делает в отношении гибели 1,5 миллиона армян, до сих пор отрицает – наряду с Великобританией, США, нужно ли добавить остальных? – что это был Геноцид. Я раньше указывал, что даже в 1930-х гг. Черчилль упомянул о Холокосте армян. Теперь же появилось доказательство того, что геноцид 1909 г., не говоря уже о более поздней резне 1915 г., был известен как Холокост – правильно с большой буквы – до Первой мировой войны.

Музей Геноцида армян в Ереване недавно обнаружил и опубликовал книгу очевидца Дакетта Ферримана об убийствах 1909 г., которая первоначально была озаглавлена "Младотурки и правда о Холокосте в Адане в Малой Азии". The New York Times, по сути, писала о "другом армянском Холокосте" после кровопролития 1895 г., но Дакетт Ферриман собрал имена жертв, даты, детали отдельных убийств, статистику о сиротах, вдовах, разрушенных деревнях, фотографии и информацию о военизированных формированиях: как и турецкие власти в 1915 г. и нацисты, убийцы в 1909 г. использовали "специальные подразделения" для убийства и изнасилования – и для массового изнасилования женщин.

По чрезвычайному везению книга Дакетта Ферримана совпадает с публикацией в Бейруте на следующей неделе мемуаров Акопа Арсеняна, пережившего Холокост армян 1915 г., чьи рукописные дневники были недавно переведены на английский язык его внучкой Ардой Экмекджи. Что делает эту работу примечательной, так это то, что Арсеняны составляли самую верхушку среднего класса. На своем смертном пути в северную Сирию они смогли короткое время путешествовать по железной дороге, в первом классе. "Они везли нас к нашим могилам на наши собственные деньги",– писал Акоп. В других случаях, по-прежнему платя за билеты на поезд, они были размещены в крытые вагоны, 45 человек на вагон, в нацистском стиле. Есть свидетельства о том, что турки закапывали армян, не удосужившись убедиться в том, что жертвы мертвы. Как и многие евреи на пути к смерти во время второго Холокоста ХХ века, Акоп "задавался вопросом, неужели мы были такой ужасной нацией, что Бог решил... проявить свой гнев и наказать нас..."

Есть хорошие турки в этих рассказах – и в 1909 г., и в 1915 г., – но есть и много преступников. И опять же нет справедливости для армян. Мало кто из турецких военных преступников был повешен. Один из худших, Талаат-паша, был убит в Берлине в 1921 г. в бенладеновском стиле: его застрелила армянская группа мести под названием "Немезис". Большинство же не получило по заслугам, даже не представ перед судом, как Демьянюк, в пожилом возрасте. Все они теперь мертвы. "Война не закончится, пока истина не станет известной", – заявило ливанское гуманитарное агентство четыре года назад. И это все, что осталось, за что нужно бороться. За признание того, что эти преступления имели место на самом деле. Справедливость – странная штука.

Роберт Фиск, 22 сентября 2011г.