Работы Давида Мартиросяна

[Pandukht]

Давид Мартиросян

Ванская операция: миф или реальность?

Первая мировая война 1914-1918 гг., ставшая определенным рубежом в мировой истории, имела судьбоносные последствия для многих стран. Однако в этом ряду особняком стоит история армянского народа. В силу сложившихся обстоятельств судьба одного из древнейших народов мира, оказалась в центре противоречий и противоборств наиболее могущественных держав в конце XIX - начале XX вв. Армянский вопрос - термин, включавший в себя целый комплекс проблем, получил в годы Первой мировой войны свое разрешение, обернувшись катастрофой для армянского народа. Эти события, получившие в большинстве стран мира точное определение - геноцид, всегда будут укором тем политикам, которые, прикрываясь государственными интересами, стремятся оправдать свою ненависть к другим народам, религии и культуре, вставая на путь массовых убийств. Вместе с тем, выводы которые следует сделать на этом трагическом примере, не менее поучительны. Главным из них является тот факт, что в любые смутные времена народ любой страны должен, прежде всего, рассчитывать на свои собственные силы, а уже потом на помощь извне. И таким примером, ставшим для армянского народа синонимом отчаянного героизма, является самооборона города Ван. Находящийся на территории современной Турции, он весной 1915 г. неожиданно оказался центром вооруженного сопротивления армянского населения одноименного Ванского вилайета (Васпуракан).

Стараниями журналистов, историков и просто современников, эти события обрели мифологический характер. В советской армянской историографии утвердилось мнение о том что, царский наместник и одновременно главнокомандующий Кавказской армией генерал-адъютант граф И. И. Воронцов-Дашков, узнав об армянском восстании в Ване, немедленно распорядился направить на помощь отдельный отряд. Турецкие историки, то ли ограниченные в фактах, то ли вовсе не желавшие их замечать, сделали другой вывод. Они, основываясь на турецких документах и выборочных фактах и цитатах из отдельных трудов, бескомпромиссно заявляют, что восстание ванских армян было скоординировано с наступлением русских войск, т. е. являлось частью некого плана, а вовсе не борьбой за собственную жизнь (самообороной). Архивные документы опровергают оба варианта трактовки этих трагических событий.

Часть 1. Причины и этапы конфликта

Что же представлял собой Ван в начале XX века? Это был провинциальный город в восточной части Османской империи, на восточном берегу озера Ван, через который проходил древний торговый путь в Иран (Персию). Состоял он из двух районов - собственно «город» и «Айгестан» (делился на семь кварталов).

«Город» располагался на болотистом берегу озера у подножья высокой скалы, на вершине которой находилась древняя крепость. В нём находились правительственные учреждения: суд, казармы, банк, акцизное управление, почта, телеграф и старый рынок. «Айгестан» - восточная часть города, в которой проживала большая часть (36 из 40 тыс.) ванцев - занимал большую территорию, и представлял собой непрерывный ряд каменных двух-трех этажных домов с садами.

Как в «городе», так и в «Айгестане» армянское и мусульманское население проживало в отдельных кварталах, более или менее разграниченных друг с другом. В промежутке между «городом» и «Айгестаном» тянулись улицы разрушенного в ходе армянских погромов 1896 г. квартала Хайкаванк. Именно поэтому Ван как бы ушел в предместье, но центром его деловой жизни продолжал оставаться «город». По данным на 1914 г. в Ване насчитывалось немногим более 40 тыс. жителей (22 тыс. армян и 18 тыс. мусульман)¹.

Конфликт, ставший причиной восстания ванских армян, нарастал постепенно. С началом Первой мировой войны и вступлением в нее Османской империи² ближайший к городу театр военных действий протянулся вдоль всей русско-турецкой (частично и турецко-персидской) границы. Ван, являвшийся не только административным центром крупной провинции, но и местом постоянной дислокации 33-й пехотной дивизии XI-го армейского корпуса 3-й турецкой армии, превратился в тыловой военный район. Как следствие, население провинции вынуждено было нести все тяготы такого «соседства». Для нужд турецкой армии продукты и товары реквизировались без какого-либо учета и компенсации. За первые четыре месяца войны у армянского населения Ванского вилайета было отнято продуктов, скота, товаров на сумму 90 тыс. лир золотом. В денежном эквиваленте это в пять раз превосходило сумму военного налога, предусмотренного для всей провинции³.

Однако наибольшей проблемой стал призыв на военную службу христианского населения. Дело в том, что до 1909 г. всеобщая воинская повинность на немусульман не распространялась и заменялась особым налогом-откупом («бедели-аскерийе»). По этому поводу известный знаток Турции А. Н. Мандельштам писал: «Реформа, конечно, вполне «оттоманская». Но она не пришлась по вкусу ни туркам, ни христианам. Первые слишком привыкли смотреть на свое войско как на носителя чисто мусульманского духа и опасались, не без оснований, ослабления его боевой силы; вторые без энтузиазма шли под знамёна турок, в которых продолжали видеть своих угнетателей. Создалось крайне ложное положение»⁴.

Суть этого «ложного положения» заключалась в том, что христиане призывного возраста (от 20 до 45 лет) в своём подавляющем большинстве не горели желанием, оставив свои семьи и бросив все дела, сражаться за чуждые им интересы только лишь потому, что они волей судьбы оказались оттоманскими подданными. К примеру, с началом боевых действий на Кавказском (русско-турецком) фронте в Ванском вилайете сложилась следующая ситуация: «Дезертирство стало безудержным; против него были объявлены самые суровые меры. Но это уже никого не пугало, так как растерявшиеся власти только угрожали, не имея сил действительно карать. Создалось положение, при котором дезертиры открыто разгуливали по улицам, торговали в лавках, работали в мастерских, а правительственные агенты проходили мимо, как бы не замечая их»⁵.

В Стамбуле прекрасно понимали, что насильно заставить служить большую часть данной категории военнообязанных не получится, и в то же время оставлять их в районах компактного проживания христианского меньшинства (прежде всего армянского), с точки зрения властей, также было опасно. Выходом из этой ситуации стал новый статус, которым в начале 1915 г. наделили армянских солдат в турецкой армии. Американский посол в Турции Г. Моргентау описывал его так: «До этого времени большинство из них было строевиками, но теперь у них отобрали оружие, и они были превращены в рабочих. Эти бывшие солдаты теперь обнаружили, что вместо того, чтобы служить своей стране в качестве артиллеристов и кавалеристов, они стали дорожными рабочими и вьючными животными»⁶.

Речь идет о формировании отдельных рабочих батальонов, куда направлялись военнообязанные армяне, вынужденные служить в ротах дорожного строительства («амалие-табури») и ротах перевозок («хамал-табури»). Казалось бы, всё логично и правильно. Если армяне не хотят воевать против единоверцев, то пусть они исполняют малопрестижные обязанности, связанные с обслуживанием боевых частей турецкой армии. Однако условия, в которых оказались те, кто находился в подобных частях, не позволяют говорить об этом как о службе. Со слов Г. Моргентау, отношение турок к армянам из рабочих батальонов было следующим: «На их спины наваливались поставки всех видов для армии и, шатаясь от тяжести груза, подгоняемые плётками и штыками турок, они должны были, превозмогая усталость, с трудом тащиться в горы Кавказа... Им давали только отбросы пищи; если они от слабости не могли подняться, то их притеснители задерживались, конечно, только для того, чтобы украсть принадлежащие им вещи - даже одежду. Если кому-либо из отставших в пути солдат удавалось добраться до места назначения, то их не убивали только в редких случаях. Чаще всего армянских солдат убивали значительно раньше, и стало обычной практикой хладнокровно расстреливать их»⁷.

Естественно, что слухи о подобном «отношении» стали молниеносно распространяться по всей стране, являясь предупреждением тем, кто только собирался на службу, и тем, кто дезертировал ранее. Если армяне и так не очень охотно шли в армию, то по мере усиления репрессий они имели все основания скрываться от призыва.

Применительно к Ванскому вилайету положение зимой 1914/1915 гг. обострилось настолько, что армянское население провинции, защищая свою жизнь и имущество, начинает оказывать вооруженное сопротивление произволу и бесчинствам. В январе-феврале 1915 г. происходят вооруженные стычки в селах уездов Адильджеваз (Алджаваз), Арджиш, Шатах и Тимар. В одном заявлении, направленном в те дни из Вана центральному правительству от имени армянского населения провинции, говорилось: «Беззакония чиновников безопасности, в особенности жандармов, являются одной из главных и исторических причин нашего недовольства правительством. Эти должностные лица, собрав темных, фанатичных, враждебных армянскому народу и зачастую с преступным прошлым элементов, приобрели разнузданные права в момент призыва в армию... Совершенные ими убийства под предлогом преследования дезертиров, их взяточничество не является секретом более ни для кого... Власти так и не пожелали... рассмотреть случаи законной самообороны, явившиеся следствием невыносимых безобразий»⁸.

Как отмечал современник тех событий, французский журналист Анри Барби⁹, наместник Вана и командующий османскими войсками на турецко-персидской границе Джевдет-бей, являвшийся шурином Энвер-паши, не прилагал никаких усилий для успокоения населения вверенной ему провинции, «...напротив, злоупотребляя этим вопросом, он стремился своей непримиримостью возбудить общественное мнение армян, надеясь довести до восстания, которое должно было стать поводом для резни»¹⁰.

В конечном итоге, все так и получилось. В начале марта 1915 г. неподалеку от селения Байрак произошло довольно значительное даже по меркам провинции вооруженное столкновение между карательной ротой жандармов и армянским отрядом самообороны (летучая дружина Мисака). Попав в засаду и потеряв до 40 человек убитыми, жандармы отступили, доложив о случившемся в Ван. Не имея возможности усилить жандармов дополнительными частями, заместитель губернатора провинции (сам Джевдет-бей находился в это время в городе Башкале) направил туда переговорщиков из числа уважаемых армянских лидеров в сопровождении начальника ванской полиции, которым удалось «мирно» разрешить конфликт, договорившись о возвращении жандармов в Ван и «роспуске» армянского отряда самообороны¹¹.

Этот, во многом показательный случай стал первым с начала войны, когда армянскому отряду самообороны удалось нанести поражение целой роте жандармов¹². Осознав всю опасность ситуации, 17 (30) марта¹³ 1915 г. в Ван возвращается Джевдет-бей с отрядом из нескольких сотен конных и пеших воинов (лазы, черкесы и курды), а следом прибывает пехотный батальон¹⁴. Первым делом Джевдет-бей объявил тотальную мобилизацию всего боеспособного мужского населения города и в ультимативной форме потребовал организовать сбор 4 тыс. резервистов. Таким образом, армяне, составлявшие большинство населения Вана, должны были предоставить не менее половины от заявленного количества. Однако, учитывая напряжённую ситуацию в провинции и отношение к армянским солдатам в армии, это распоряжение тут же было расценено, как попытка формально законным путем ослабить возможности самообороны ванских армян в случае возникновения очередного конфликта. В то же время армянские лидеры, опасавшиеся прямого столкновения, обратились к Джевдет-бею с просьбой мобилизовать не более 500 армян, а за остальных взять откуп («бедели-аскерийе»)¹⁵.

Пока шли напряжённые переговоры, тревожные вести поступили из округа Шатах (в 80 км южнее Вана). Здесь 31 (13 апреля) марта 1915 г. жандармы под надуманным предлогом арестовали школьного учителя Осепа Чаполяна, члена местного подкомитета партии «Дашнакцутюн», и одного из лидеров шатахских армян. Весть о его задержании мгновенно разнеслась по всему округу и после отказа властей освободить арестованного, привела к вооружённому столкновению шатахских армян с жандармерией и иррегулярными курдскими формированиями.

Получив известия о восстании шатахских армян, Джевдет-бей повёл себя крайне миролюбиво и предложил послать из Вана в Шатах смешанную примирительную комиссию. В неё вошли от армян Ишхан (Никогайос Микаелян), от властей - начальник ванской полиции. Как оказалось, ванский наместник не нуждался в мирном разрешении очередного конфликта, а наоборот, стремился придать ему необратимый характер. Это стало ясно после того, как выехавшую из Вана комиссию в селении Хирдж 4 (17) апреля 1915 г. догнали черкесы, посланные Джевдет-беем, и хладнокровно расстреляли Ишхана и трёх его товарищей¹⁶.

После этого ванский наместник, стремясь использовать фактор внезапности, решил ликвидировать остальных, наиболее опасных с его точки зрения, лидеров ванских армян. Для этого он утром 5 (18) апреля 1915 г. пригласил к себе Врамяна (Оник Дердзакян) и Арама (Арам Манукян). Первый, понадеявшись на свой статус депутата османского парламента, поехал к Джевдет-бею и был арестован, а второй под благовидным предлогом уклонился от встречи. Следом были вызваны епархиальный начальник (епископ) Езник и несколько армянских купцов, переговорив с которыми наместник подтвердил факт убийства Ишхана и ареста Врамяна и заявил, что разрывает все отношения с партией «Дашнакцутюн» и требует провести на следующий день манифестацию армянского населения в поддержку действий правительства.

Езник и купцы вернулись в «Айгестан», где созвали совещание в церкви Норашен. Все участники совещания (30-35 человек) высказались против каких-либо действий в поддержку властей, пока не будет освобожден Врамян. Получив ответ, Джевдет-бей, отказавшись от дальнейших переговоров, ультимативно пригрозил жесточайшим наказанием за неповиновение. Предвидя дальнейшее обострение обстановки, лидеры ванских армян в тот же день сформировали руководящий орган¹⁷ для организации самообороны на случай вооруженного конфликта. То, что эти действия не были излишними, стало ясно 6 (19) апреля 1915 г., когда из армянских кварталов Айгестана были сняты полицейские посты, охранявшие иностранные миссии, и спешно выехали все жившие там мусульмане. Вслед за этим по распоряжению Джевдет-бея армянские кварталы, как в «городе», так и в «Айгестане», были окружены войсками. Этим было положено начало самообороне, в трактовке одних, или восстанию, по мнению других.

Часть 2. Осада

Первое, о чем необходимо упомянуть для правильного понимания ситуации, это тот факт, что оборона Вана представляла собой два эпизода. Вышеупомянутые географические особенности «города» и «Айгестана» привели к тому, что в момент конфликта армянские кварталы этих районов оказались изолированными друг от друга и на протяжении всей осады оборонялись самостоятельно. При этом каждый из районов имел свои особенности. «Город» с его двухтысячным армянским населением и двухкилометровой оборонительной линией располагал 171 защитником¹⁸. В их распоряжении оказались 160 винтовок разных систем (30 тыс. патронов), 90 десятизарядных пистолетов Маузер (15 тыс. патронов) и 120 револьверов других систем (60 тыс. патронов)¹⁹. Таким образом, при ограниченности боеспособных людских ресурсов, этот район имел избыток оружия и, самое главное, большой запас боеприпасов.

«Айгестан», где постоянно проживали более 20 тыс. ванских армян, оказался в обратной ситуации. Согласно спискам, составленным 30 апреля (13 мая) 1915 г., район располагал 1065 винтовками и револьверами разных систем (от 90 до 132 патронов)²⁰. При этом зарегистрированных защитников было 1120 человек²¹.

Отличительной особенностью данного района стала организация обеспечения его защитников всем необходимым для обороны. Были сформированы мастерские по ремонту оружия, изготовлению боеприпасов, самодельных ручных бомб, команды каменщиков и землекопов (восстанавливали разрушенные укрепления и позиции), санитарно-медицинский отряд, комитет по оказанию помощи пришлым беженцам и т. д. Все эти меры позволили чётко определить обязанности всех защитников, включая женщин и детей и, тем самым, максимально эффективно использовать весь потенциал обороны.

Ещё одним до конца не проясненным моментом в истории осады Вана является вопрос о количестве и вооружении турецких войск. Согласно мемуарам служившего в турецкой армии офицера-наемника Р. де Ногалеса (венесуэлец), волею судьбы ставшего участником осады Вана, состав частей был следующим: с запада и юго-запада находились три батальона добровольцев и отряд конных жандармов под командованием капитанов Салах-эд-Дина и Хаккы-эфенди и добровольцы-черкесы во главе с Киямбулат-беем. С востока и юго-востока расположились части, подчинявшиеся майору Ахмед-бею. «У него были почти все регулярные войска и несколько батальонов добровольцев»²². Резервными частями, расквартированными в казармах жандармерии (на юго-востоке) и состоявшими из пехоты и кавалерии, командовал майор Бурхан-эд-дин. «Помимо этого контингента в моём распоряжении были два батальона добровольцев присланных подполковником Сулейман-беем и тысяча двести - тысяча триста курдов…»²³.

Важнейшая роль в осаде армянских кварталов отводилась артиллерии, которая состояла из орудий двух типов. Первая группа это пушки старых образцов, находившиеся в крепости на вершине скалы, надвисавшей над «городом». После осады там были обнаружены 26 медных пушек и 3 тыс. пудов пороха²⁴. Эти пушки, по словам Р. де Ногалеса, оказались очень эффективными, так как выпущенные ими ядра крушили толстые глинобитные стены зданий в «городе», обрушивая этаж за этажом. Вторая группа орудий была придана конным и пехотным частям, участвовавшим в осаде. Точных данных об их типе и количестве нет, так как Р. де Ногалес упоминает лишь о нескольких современных орудиях и о «... двух с половиной батареях пушек с менталетами»²⁵.

В мемуарах очевидцев и современников, архивных документах, газетных публикациях, трудах исследователей минимальная численность задействованных в осаде турецких войск определяется в 6 тыс. человек, а максимальная в 18 тыс. человек. Если верхняя граница оценки численности не выдерживает никакой критики, то нижняя выглядит вполне правдоподобно. К примеру, Арам Манукян, давая интервью в 1916 г., заявил, что ванским армянам противостояли 8 тыс. вооружённых врагов²⁶. Если же говорить о данных турецкой стороны, то согласно Р. де Ногалесу в распоряжении ванского наместника в начале осады были от 10 до 12 тыс. человек²⁷. При этом необходимо акцентировать внимание на том, что всё вышесказанное относится к первым дням противостояния, так как по мере продолжения осады «добровольцы» и курды массово дезертировали, не говоря уже о низких боевых качествах наспех сформированных батальонов и частей.

В качестве пояснения к приведенным им количественным данным Р. де Ногалес отмечает, что неоднократно упоминаемые им «добровольцы» были «...уроженцами города Ван и его окрестностей и, взявшись за оружие, оставили семьи в лежащих по соседству загородных домах и мусульманских деревушках»²⁸. Речь, таким образом, идёт о срочно мобилизованных местных ополченцах, главным образом, старших возрастов (старше 40 лет).

Боевые действия в Ване начались 7 (20) апреля 1915 г. с инцидента на окраине района «Айгестан». Существует несколько версий этого сюжета, но, согласно мемуарам находившегося на месте событий американского миссионера и врача К. Ашера, все началось следующим образом: «В течение ночи турецкие солдаты заняли линию рвов перед армянским кварталом Айгестан (городские сады). Двое из них схватили красивую молодую женщину, одну из наших прежних приютских девушек, бежавшую с ее детьми в город из Шушанц (пригородное село - Д. М.). Два армянина, бросившихся на освобождение женщины, были обстреляны турецкими солдатами и убиты. Все это произошло перед зданием немецкого приюта для сирот, о чём свидетельствовали Herr и Frau Sporri»²⁹.

Эта перестрелка став своего рода сигналом, постепенно перекинулась на другие участки по всему периметру позиций и в вялотекущем виде продолжилась до позднего вечера. В полдень к ней присоединилась турецкая артиллерия, подвергнувшая обстрелу как «Айгестан», так и «город». Важно отметить, что на протяжении всей осады артиллерия была, пожалуй, главным аргументом турецкой стороны ввиду низких боевых качеств задействованных войск. Вместе с тем, эффект ее применения был не очень высоким, что было связано с особенностями обороняющихся районов. В «Айгестане» с его укрытыми деревьями частными домами, которые находились на значительном удалении друг от друга, обстрел всей площади района не наносил обороне существенного вреда. Куда более действенным был прицельный артиллерийский огонь по отдельным опорным пунктам (домам). Но в таких случаях, в зависимости от важности их либо за ночь в той или иной мере восстанавливали специальные команды, либо оставляли и отходили на следующий рубеж. Положительно оценивая проделанную защитниками «Айгестана» фортификационную работу, Р. де Нодалес отмечает: «Помимо этих оборонительных сооружений, способных с честью выдержать огонь нашей артиллерии, они наскоро соорудили около восьмидесяти небольших укреплений (блокгаузов). Они позволяли им контролировать ситуацию во всей долине»³⁰. В «городе» с его узкими и извилистыми улочками, пересекаемыми многочисленными канавами, для прицельного обстрела были доступны лишь отдельные дома по периметру обороны. Однако в этом случае скученность строений, наоборот, давала положительный для обороняющихся эффект, позволяя использовать одно полуразрушенное здание как заслон для следующего. В результате, как только мы отвоёвывали у них какую-нибудь позицию, они просовывали пистолеты в мгновенно сделанные новые отверстия и сеяли среди нас смерть прежде, чем мы успевали понять, что происходит»³¹.

Начавшаяся 7 (20) апреля 1915 г. и продолжавшаяся на протяжении 27 дней осада армянских кварталов Вана, несмотря на весь свой драматизм, имела характер локальных стычек, а не штурма в классическом определении этого термина. Чтобы это понять, достаточно ознакомиться с постоянно издававшимися в «Айгестане» типографским способом листовками, которые печатались на протяжении всей осады. В них были отражены успехи защитников на разных участках по всей линии обороны. На примере информации за 7 (20) и 8 (21) апреля можно представить общий характер противостояния:

«7 (20) апреля № 1

На женщин, шедших из Схкя в город, напали аскеры. Мы открыли по ним огонь, убили 3 аскеров, угнали 2 мула.

Убит один турок на Хач-Погоце, другой на Урбат ару.

№ 2 (того же дня)

Убит один турок на улице Айиг-Оглы.

Убили 2 турок у позиции в доме Тер-Тумасяна.

Убит один аскер на площади Арарац.

На той же площади убит один милли (курд-доброволец - Д. М.).

Мы осадили казармы Хамуд-ага.

В этом районе убили одного черкеса, захватили его винтовку.

Захватили телеграфную станцию на Хач-Погоце.

№ 3 (того же дня)

Турецкое население не участвует в действиях.

По позиции в доме Саак-бея противник открыл сильный артиллерийский огонь, разрушил возведенную нами стену. На помощь нашим пришли с соседних позиций, убили четырех артиллеристов и вынудили вывезти пушку.

На Хач-Погоце турки сожгли свои позиции и ушли. Из позиции в доме Апо мы убили турка. Мы сняли турецкий флаг с крыши дома католических сестер.

У дверей казармы Хамуд-ага убили турка.

В Хач-Погоце убили 3 милли.

8 (21) апреля, без №

Ночная пальба имела целью напугать нас. Мы не понесли никаких потерь, не покинули ни одной позиции. Сохраняйте спокойствие и хладнокровие.

№ 4 (того же дня)

Из позиции в доме Шарояна мы убили двух артиллеристов.

Убили одного милли на кровле казармы Хамуд-ага.

Сожгли позиции противника в доме Лолоянца.

Из позиций в домах Шахпандарянца и Тогоянца мы убили 8 аскеров и 2 артиллеристов.

Из дома Налбандянца убили одного милли.

Убили еще одного артиллериста у казармы Хамуд-ага. Из позиций Арараце убили 2 аскеров.

№ 5 (того же дня)

Из дома Тер-Акопянца убили одного муллу и одного милли.

Близ казармы Хаджи-Бекри убили курда погонщика и двух волов, навьюченных оружием; другого курда ранили.

В Теза-Керизе убили одного артиллериста.

Перед домом католических отцов убили турка; другого убили на Хач-Погоце. Убили двух артиллеристов у пушки, поставленной в квартале католических отцов.

№ 6 (того же дня)

Из позиций в доме Шарояна мы убили 6 милли.

В Теза-Керизе убили трех аскеров.

В Арароце убили одного милли.

Из позиции в доме Налбандяна убили 3 аскеров.

В 1/2 часа вечера (по турецкому счету, то есть 1/2 часа спустя после заката) противник перешел в наступление по всей линии от Сахак-бея до Хач-Погоца с целью доставить помощь жандармам в доме английского консульства. Мы отбили нападение, убили 6 аскеров. В 2 часа вечера мы сожгли дом английского консульства; сколько погибло в этом доме жандармов от наших пуль и от пожара, еще не выяснено»³².

Безусловно, в отдельные дни противостояние приобретало характер масштабного и кровопролитного боя, не всегда завершавшегося в пользу армянских защитников, но в целом войска Джевдет-бея не проявляли особого стремления любой ценой достичь поставленной командованием задачи. Это хорошо видно на одном очевидном факте. Почему, обладая многократным перевесом в силах и средствах (артиллерия), турки почти за месяц противостояния не смогли ликвидировать изолированный очаг сопротивления в районе «город»? Да, армянские защитники этого района, имея оружие и боеприпасы, сражались отчаянно, зная, что погибают за свои семьи. Но что смогли бы сделать каких-то две сотни против тысяч при должном усердии со стороны последних.

Тут не последнюю роль сыграли два фактора. Во-первых, качество турецких отрядов. Как уже отмечалось ранее, в своем подавляющем большинстве это были иррегулярные формирования, состоявшие из турок, курдов и черкесов, способных «блестяще» расправляться с безоружным населением пригородных армянских сел, но абсолютно не готовых воевать с укрепившимся и боеспособным противником. Во-вторых, влияние, которое оказывали успехи русских войск на численность и моральный дух находившихся под командованием Джевдет-бея отрядов. Признает этот факт и Р. де Ногалес, который в воспоминаниях, датированных 17 (30) апреля 1915 г., приводит следующую информацию: «Эта неопределённость нависла над нами как дамоклов меч и оказывала на курдских командиров пагубное воздействие. Курды толпами покидали нас и отправлялись спасать от возможного нападения московитов свои семьи и стада. То же самое происходило и среди наших турецких волонтёров. Видя, что отток курдов увеличивается, они в свою очередь начали беспокоиться - и не без основания - за судьбы своих родных и близких»³³.

Наряду с перспективой физического уничтожения, на 10-12 день противостояния армянское население «Айгестана» столкнулось с угрозой массового голода. Помимо неготовности к длительной осаде, катастрофическое ухудшение продовольственной ситуации имело изощренный искусственный характер. Столкнувшийся с ожесточенным сопротивлением и получавший неблагоприятные известия с фронта Джевдет-бей решил, помимо грубой силы, прибегнуть к более тонкой игре жизнями армянского населения Ванского вилайета. По его приказу жандармы и приданные им отряды «добровольцев», расправляясь с мужским армянским населением, женщин и детей насильно сгоняли в «Айгестан», где их, естественно, принимали. В результате они, наряду с укрывшимися ранее в «Айгестане» семьями из окружавших Ван сел, как минимум удвоили население района³⁴.

В этой связи руководству обороной пришлось даже прибегнуть к силовому сдерживанию части беженцев в селениях на горе Вараг (Шушанц, Сурп-Григор, Дарман, монастырь Вараг), где еще имелся хлеб. Там скопилось до 5 тыс. человек под охраной 300-400 вооруженных мужчин. Однако 21 апреля (4 мая) 1915 г. турецкие отряды, усиленные прибывшим из г. Хасанкале жандармским батальоном «Эрзерум», начали активные действия на этом участке и под угрозой уничтожения вынудили все находившееся здесь армянское население 22 апреля (5 мая) 1915 г. покинуть села и спуститься в «Айгестан».

Продовольственный кризис стал настолько весомым фактором, что, фактически, превратился во внутреннего врага. Стали происходить грабежи и стычки из-за продуктов, грозившие вызвать разлад среди защитников³⁵. В этой, казавшейся безвыходной ситуации, руководители обороны, стремясь использовать любой шанс, при посредничестве европейских миссионеров и дипломатов пошли даже на переговоры с Джевдет-беем. Однако, соглашаясь покинуть город и уйти в направлении турецко-персидской границы (навстречу русским войскам), они потребовали, чтобы ванский наместник гарантировал безопасность лично, став временным заложником. На это Джевдет-бей разумеется не пошел, так как «...всем было известно, что Джевдет желал и добивался одного - заставить армян покинуть город Ван и уничтожить их по дороге»³⁶.

В эти критические для армянских защитников Вана дни появились слухи о приближении к городу русских войск. Вскоре обозначились и первые видимые признаки того, что помощь близка. С 27 апреля (10 мая) 1915 г. в турецких кварталах города начались массовые перемещения людей и груженных домашним скарбом повозок в направлении селения Аванц (пристань на берегу озера Ван), еще больший по численности поток направился по дороге вдоль южного берега озера на запад. Вечером 1 (14) мая 1915 г. из здания американской миссии в «Айгестане», находившегося на возвышенности, заметили необычную активность на пристани. Со слов доктора К. Ашера, они «...увидели несколько судов, плывущих из Вана, а субботним утром еще намного больше, всего около сорока. Что могло это значить? Мы знали, что Джевдет захватил всю армянскую грузовую перевозку (принадлежавшую армянским судовладельцам - М. Д.); то ли он посылал в Битлис за дополнительным количеством войск или для пополнения боеприпасов? Или это турки отсылали своих женщин и детей? Армянские лидеры, спешно прибывшие в наши дома, изучили этот небольшой флот через наш полевой бинокль, обсуждая возможные варианты»³⁷.

Исход мусульманского населения продолжался до 3 (16) мая 1915 г., и объяснение этому могло быть только одно: к городу подходят русские войска, но до конца в это обстоятельство, казавшееся в тот момент чудом, ванским армянам верилось с трудом.

Часть 3. Ванская операция?

Несмотря на то, что Джевдет-бею не удалось застать врасплох ванских армян, последние прекрасно понимали, что рано или поздно возможности их самообороны иссякнут, и тогда пощады не будет. Единственным шансом на спасение была помощь со стороны русской Кавказской армии, а точнее ее левофлангового IV-го Кавказского Армейского корпуса генерал-лейтенанта П. И. Огановского. Но как сообщить и, самое главное, убедить русское командование в том, что помощь армянским защитникам Вана отвечает интересам России? Фактически это было малореально, так как речь шла об организации и проведении специальной операции на значительном удалении от тех линий соприкосновений, которые сложились к апрелю 1915 г. на южном участке (левом фланге) Кавказского фронта. Рисковать войсками только лишь ради спасения христианского населения провинциального турецкого города, русское командование, конечно же, не стало. Видимо понимая, что полагаться на скорый приход русских войск не стоит, руководители ванских армян решили прибегнуть к помощи иностранных миссионеров и дипломатов, остававшихся, несмотря на риск для своих жизней, в «Айгестане» на протяжении всей осады. Особые надежды возлагались на миссионеров нейтральных Соединенных Штатов Америки, которые, в свою очередь, не желая быть бессильными свидетелями ожидавшей ванских армян ужасающей резни, сделали попытку спасти их. Для этого, неделю спустя после начала осады, они передали двенадцати добровольцам послания следующего содержания³⁸:

«Ван, 27 апреля 1915.

Американскому или любому иностранному консулу. Внутренние беспорядки в Ване. Правительство угрожает бомбардировать американскую миссию. Сообщите американскому правительству, жизни американцев в опасности. (Подписались) C. D. Ussher. E. A. Yarrow. Наградите курьера».

Таким образом, рассчитывая на то, что посыльные, покинув Ван, смогут передать сообщения по назначению, американские миссионеры полагались на самую решительную реакцию своего правительства.

Согласно документам штаба IV-го Кавказского Армейского корпуса, часть курьеров выполнила поставленную им задачу. В донесении начальника штаба Азербайджанского отряда полковника Д. И. Андриевского от 22 апреля (5 мая) 1915 г. сообщалось: «Нашим сторожевым охранением задержаны три гонца-армянина, посланные из Вана главарем повстанцев Арамом со срочным донесением на имя американского или другого какого-либо консула... Помимо этого гонцы принесли письмо на имя Андраника извещающее, что уже пятнадцать дней идет бой между армянами и турками»³⁹.

Однако все эти усилия, по большому счету, не имели значения. Во-первых, известия об армянском восстании в Ване командование IV-го Кавказского Армейского корпуса получило ещё 14 (27) апреля 1915 г. от азербайджанского епархиального начальника епископа Нерсеса (из г. Маку), который сообщил следующее: «Сегодня прибыли 260 армян из Вана и Абаги, по их словам, поголовная резня началась по всем селениям 8 апреля, а с 10 апреля беспрерывно идут бои между курдами и турками с десятью тысячами армян в Ване. Единственная надежда на Ваше Превосходительство. Умоляю Вас освободить Ван, где пятый день идёт бой...»⁴⁰.

Эта информация и последующие заверения генерала П. И. Огановского, а также штаба Кавказской армии о том, что меры принимаются, совпали по времени с завершением переформирования и направлением на передовые позиции расквартированных в Эривани (Ереване) и окрестных селениях 2, 3 и 4-й армянских добровольческих дружин. Эти дружины, именуемые в совокупности армянским Араратским отрядом (около 2 тыс. человек), были включены в состав Баязетского отряда генерал-майора А. М. Николаева, куда и выдвинулись 15 (28) апреля 1915 года⁴¹.

Во-вторых, военные действия на левом фланге Кавказской армии (правом турецком) начались по инициативе турецкой стороны. Весеннюю компанию на этом участке фронта открыли 16 (29) апреля 1915 г. турецкие части под командованием полковника Халил-бея, которые, совершенно неожиданно для русского командования, атаковали неподалеку от г. Дильман (территория формально нейтральной Персии) части одноименного (Дильманского) отряда (8 1/2 батальона пехоты, 1-я армянская добровольческая дружина Андраника, 12 сотен конницы и 6 горных орудий) под командованием генерал-лейтенанта Ф. И. Назарбекова. В ходе боев, продолжавшихся до 18 апреля (1 мая) 1915 г., сводная дивизия (7, 9 и 44-й пехотные полки) Халил-бея и приданные ей жандармские и курдские части потерпели поражение и отступили на турецкую территорию. После того, как информация о боях и, самое главное, о силах противника попала в полевой штаб Кавказской армии (город Карс), было решено провести масштабную операцию по полному разгрому отряда Халил-бея. В ней были задействованы все отряды на левом крыле Кавказской армии, целью одной части которых было не дать туркам отступить на юг, а другой - на запад. Одним из таких отрядов, привлеченных командованием к операции по окружению дивизии Халил-бея, стал Баязетский отряд. Его командиру генерал-майору А. М. Николаеву поступил приказ: «Подготовьтесь к походу через Тапаризский перевал не позже двадцать первого числа. Двадцатого прибудет к вам конно-горная батарея. Армянские дружины двадцать первого»⁴².

Таким образом, начавшееся 7 (20) апреля 1915 г. восстание (самооборона) ванских армян не имело никакого отношения к планам русского командования. Интерес к Вану как стратегически важному пункту на пути из Персии вглубь турецкой территории появился в полевом штабе Кавказской армии только после обнаружения отряда Халил-бея. Один из наиболее удобных путей его отступления в западном направлении пролегал как раз через Ван, о чем русское командование знало и приняло соответствующие меры. Одной из таких мер и являлось выдвижение Баязетского отряда через Тапаризский перевал. Отряд состоял из Закаспийской отдельной казачьей бригады (1-й Таманский и 1-й Кавказский казачьи полки с 4-й Кубанской казачьей батареей), трех армянских добровольческих дружин: 2-й - Дро, 3-й - Амазаспа и 4-й - Кери, 2-й Кавказской конно-горной батареи (4 орудия) и ряда мелких вспомогательных частей. Его задачей было «нависать» с севера над путями отхода отряда Халил-бея, создавая, тем самым, угрозу его охвата.

23 апреля (6 мая) 1915 г. Баязетский отряд в трех колоннах с большим трудом преодолел занесенный снегом Тапаризский перевал. В последующие несколько дней были заняты несколько брошенных курдами сел, и к 30 апреля (13 мая) 1915 г. отряд сосредоточился у северных склонов Бегрикалинского ущелья. В журнале военных действий за тот день имеется запись: «...передовые части выдвинуты на шесть верст вперед. Ночь спокойно. В долине найдено много трупов вырезанных армян»⁴³.

Только после успешного продвижения Баязетского и других действующих в ближайших районах отрядов, а также после выяснения того, что преследуемая дивизия Халил-бея избежала окружения и ушла на юг к г. Мосулу, штаб IV-го Кавказского Армейского корпуса решает направить войска для оказания помощи армянским защитникам Вана. 1 (13) мая 1915 г. генерал А. М. Николаев получает от начальника штаба корпуса приказ: «Как известно Вашему Превосходительству, отряд генерал-лейтенанта Абациева 28 апреля занял Мелязгерт и слишком выдвинулся вперед. Ему предписано, во что бы то ни стало удерживать Мелязгерт и этим прекратить возможность подхода подкреплений от Эрзерума войскам, оперирующим под Ваном. Вам же предписываю по прочном занятии Бегри-Кала организовать немедленно отряд для овладения городом Ваном в составе: трех армянских дружин, одного полка казаков с пулеметами по Вашему выбору и двух конно-горных орудий. Этот отряд должен действовать быстро в непосредственной связи с отрядами, выделенными от генерала Трухина и генерала Чернозубова. Все эти три отряда будут подчинены Вашему Превосходительству...»⁴⁴.

Получив указания, генерал А. М. Николаев 2 (15) мая 1915 г. выдвинул в направлении с. Арджиш и г. Ван два отряда (колонны), которым противостояли довольно многочисленные (до 3 тыс. человек) курдские отряды. Однако остановить казаков и армянских добровольцев, усиленных артиллерией и пулеметами, курды долины Сор (два селения) не смогли и к 8 часам вечера 3 (16) мая 1915 г. были оттеснены на заснеженные вершины ближайших горных массивов. До Вана оставалось не более 15-20 верст. Согласно отчету генерала А. М. Николаева, события на ванском направлении в последующие дни развивались так: «... 4 мая начальник отряда⁴⁵ получил от господина Вартана⁴⁶полное отчаяния донесение о положении ванских жителей с просьбой идти выручить их. Я, хотя имел категорическое приказание остановиться в Бегри-Кале, тем не менее, имея ввиду важную цель освободить Ван и, к тому же, получив в это время сведение, что мои разъезды вошли в связь с разъездами полковника Рафаловича в Арджише, решил идти на Ван, сообщив об этом по телеграфу командиру корпуса. Пятого я выступил и дошел до Джаника, где отдал распоряжение о движении на Ван с утра шестого тремя колоннами армянских дружин... Пятого в 8 часов вечера приехали ко мне две депутации из Вана и доложили, что турки сняли осаду 4 мая и все удалились...»⁴⁷.

Вечером 5 (18) мая 1915 г. в Ван вступили передовые конные части Араратского отряда (конница Хечо), а на следующий день и остальные армянские дружины с казаками Закаспийской бригады. Благодарные ванские армяне устроили торжественный прием своим освободителям, очень подробно и красочно описанный очевидцем событий Ф. И. Елисеевым⁴⁸. Выступивший с приветственными словами Арам Манукян попросил с разрешения генерала А. М. Николаева отправить императору Николаю II-му телеграмму очень символического содержания: «В день рождения Вашего Величества (6 мая по старому стилю - Д. М.), совпадающий с днем вступления Ваших Войск в столицу Армении, желая величия и победы России, мы, представители национальной Армении, просим принять и нас под Ваше покровительство. И пусть в роскошном и многообразном букете цветов Великой Российской Империи маленькой благоухающей фиалкой будет жить автономная Армения»⁴⁹.

На этом фактически и завершилась ванская эпопея, объединившая в себе два эпизода - самооборону ванских армян и помощь им со стороны русской армии, которая, вопреки установившейся в отечественной историографии традиции, не имела, конечно, масштабов армейской операции. Оставив глубокий след в памяти армянского народа как пример самоотверженности и героизма и как напоминание о несбывшихся надеждах на спокойную и достойную жизнь во враждебном окружении, ванские события подтвердили и известную аксиому: побеждает сильнейший.

На тот момент сильнее оказались ванские армяне. Но сила у защитников Вана и пришедших в город русских войск не означала жестокость. Возможно, некоторым это будет трудно понять и неприятно узнать, но факт есть факт...

Спешно покинувшие Ван турки оставили в городе массу женщин и детей. Казалось бы, до прихода русских войск армянские повстанцы должны были бы поступить с ними так, как их мужья, братья и сыновья поступали с армянами. Однако этого не случилось. Женщины и дети были переданы под охрану русских военных властей, свидетельством тому служат следующие документы:

« Получена - 20 мая 1915 г. Телеграмма из Вана в Игдырь. Командиру IV-го Кавказского корпуса. № 63. Подана - 19 мая⁵⁰.

В Ване имеется около тысячи турецких женщин и детей, часть которых приютила Американская миссия, а другую часть поместил я в помещение германского благотворительного общества на попечении города. Выпроводить не имею средств, так как расстояние до турецких линий больше шестидесяти верст горными тропами. (...) Николаев⁵¹»⁵².

Дальнейшая судьба женщин и детей была вполне удовлетворительной: «Телеграмма в Покровительство и Ван. Генералу Николаеву. № 5753. Получена 20 мая. Заботу находящихся Ване турецких женщин и детей берет на себя Земский Союз, куда выезжает графиня Толстая. Генерал Огановский⁵³»⁵⁴. Такова правда источников, которые, конечно, никого и ни в чем не убедят, но правда от этого не перестанет быть правдой.

---------------------------------------------------------

Список ссылок:

¹ См.: Оборона Вана. 7 апреля - 4 мая 1915 г. М., 1917, с. 27

² После рейда турецкого флота, обстрелявшего 16 (29) октября 1914 г. ряд черноморских портов, Россия расторгла дипломатические отношения с Османской империей, а 20 октября (2 ноября) 1914 г. последовал манифест императора Николая II-го о войне с Турцией. Вскоре войну Османской империи объявили союзники России: 5 (18) ноября - Великобритания и 6 (19) ноября - Франция.

³ См.: Киракосян Дж. Западная Армения в годы Первой мировой войны. Ереван, 1971, с. 271

⁴ Мандельштам А. Н. Младотурецкая держава. Историко-политический очерк. М., 1915, с. 22

⁵ См.: Оборона Вана. 7 апреля - 4 мая 1915 г. М., 1917, с. 12

⁶ Morgenthau Henry. Ambassador Morgenthau's story. Garden City - New York, 1918, р. 302

⁷ Ibid

⁸ Цит. по: Киракосян Д. С. Западная Армения в годы Первой мировой войны. Ереван, 1971, с. 271

⁹ Анри Барби - французский журналист. В качестве корреспондента парижской газеты «Le Journal» был в Западной Армении и Месопотамии, где ему довелось стать очевидцем тех трагических событий, о которых он пишет в своих корреспонденциях. Книга Анри Барби вышла в свет в Париже в 1917 году под заглавием: Henry Barby. Au pays de l'epouvente. L'Armenie martyre. С этого издания и была переведена на русский язык в 1919 г. и на армянский - в 1920 году.

¹⁰ Там же, с. 272

¹¹ См.: Оборона Вана. 7 апреля - 4 мая 1915 г. М., 1917, с. 22

¹² Цит. по: Киракосян Д. С. Западная Армения в годы Первой мировой войны. Ереван, 1971, с. 271

¹³ Анри Барби - французский журналист. В качестве корреспондента парижской газеты «Le Journal» был в Западной Армении и Месопотамии, где ему довелось стать очевидцем тех трагических событий, о которых он пишет в своих корреспонденциях. Книга Анри Барби вышла в свет в Париже в 1917 году под заглавием: Henry Barby. Au pays de l'epouvente. L'Armenie martyre. С этого издания и была переведена на русский язык в 1919 г. и на армянский - в 1920 году.

¹⁴ Там же, с. 272

¹⁵ См.: Оборона Вана. 7 апреля - 4 мая 1915 г. М., 1917, с. 22

¹⁶ См.: Геноцид армян в Османской империи: Сборник документов и материалов / Под ред. М. Г. Нерсисяна. Ереван, 1983, с. 286

¹⁷ Через несколько дней он был реорганизован. В окончательном варианте в него вошли Арам Манукян, Гикор Булгараци, Аракел-ага, Фанос Терлемезян и Арменак Екорян.

¹⁸ См.: Мурадян А. Апрельско-майская героическая оборона.., с. 156

¹⁹ См.: Оборона Вана.., с. 29

²⁰ Там же

²¹ Мурадян А. Указ. соч., с. 156

²² Цит. по: де Ногалес Р. Четыре года под полумесяцем. М., 2005, с. 64

²³ Цит. по: де Ногалес Р. Четыре года под полумесяцем. М., 2005, с. 64

²⁴ Российский государственный военно-исторический архив (далее РГВИА), ф. 2300, оп. 1, д. 670, л. 51

²⁵ Там же. Менталет - щит или тур больших размеров.

²⁶ Закавказская речь. № 125. 5 июня 1916 г., с. 3

²⁷ См.: де Ногалес Р. Четыре года под полумесяцем, с. 64

²⁸ Цит. по: там же, с. 68

²⁹ Цит. по: Ussher Clarence D., Knapp Green H. An American physician in Turkey. Boston - New York, 1917, р. 247

³⁰ Цит. по: де Ногалес Р. Четыре года под полумесяцем, с. 59

³¹ Цит. по: де Ногалес Р. Четыре года под полумесяцем, с. 59

³² См.: Оборона Вана. 7 апреля - 4 мая 1915 г. М., 1917, сс. 34-36

³³ Цит. по: де Ногалес Р. Четыре года под полумесяцем, с. 73

³⁴ См.: Оборона Вана.., с. 42

³⁵ Там же, с. 42-43

³⁶ Цит. по: де Ногалес Р. Четыре года под полумесяцем, с. 73-74

³⁷ Цит. по: Ussher Clarence D., Knapp Green H. An American physician.., р. 276-277

³⁸ Ibid, р. 274

³⁹ РГВИА, ф. 2300, оп. 1, д. 709, л. 300-301

⁴⁰ Там же, д. 521, л. 177-178

⁴¹ РГВИА, ф. 2300, оп.1, д. 521, л. 180

⁴² Там же, д. 670, оп. 1, л. 41

⁴³ РГВИА, ф. 2300, оп. 1, д. 670, оп. 1, л. 45

⁴⁴ Там же, д. 702, оп. 1, л. 342-342 об.

⁴⁵ Согласно пояснениям генерала Николаева (РГВИА, ф. 2300, оп. 1, д. 745, л. 2), командиры армянских дружин назначались начальниками колонн только тогда, когда в эти колонны не входили армейские части, даже если по численности дружины были в разы больше. Таким образом, здесь говориться о неустановленном русском офицере, которому официально подчинялись армянские добровольцы.

⁴⁶ Речь идет о командире Араратского отряда. Дело в том, что в кульминационный момент боев под Сарыкамышем (декабрь 1914 г.) весь резерв армянских дружин, находившийся в Тифлисе, был спешно отправлен в Александрополь для последующего участия в боях с турками, прорвавшимися в тыл Кавказской армии. Однако участвовать в боях им не довелось и после перевода в Эривань они получили обозначение - 5-я армянская резервная дружина. В апреле 1915 г. при формировании Араратского отряда личный состав этой дружины в виду его малочисленности был придан 2-й, 3-й и 4-й дружинам, а командир расформированной 5-й дружины Вартан был назначен командиром объединенного отряда. Кроме того, канцелярия 5-й дружины была переименована в штаб армянского Араратского отряда.

⁴⁷ РГВИА, ф. 2300, оп. 1, д. 745, л. 2

⁴⁸ См.: Елисеев Ф. И. Казаки на Кавказском фронте. 1914-1917: Записки полковника Кубанского казачьего войска в тринадцати брошюрах-тетрадях. М., 2001, с. 96-98

⁴⁹ Цит. по: Елисеев Ф. И. Казаки на Кавказском фронте.., с. 97

⁵⁰ Все даты в телеграммах даны по старому стилю

⁵¹ Генерал-майор А. М. Николаев - командир Баязетского отряда, вступившего 5 (18) мая 1915 г. в спешке покинутый турецкими войсками и населением город Ван

⁵² РГВИА, ф. 2300, оп. 1, д. 523, л. 449-449об.

⁵³ Командир IV-го Кавказского армейского корпуса генерал-лейтенант П. И. Огановский

⁵⁴ РГВИА, ф. 2300, оп. 1, д. 523, л. 448.

Edited May 11, 2009 by Pandukht

[Ghazaryan]

Может быть у кого-то возникают при прочтении этих материалов такие-же чувства, как и у меня. Появляется дикое желание оказаться в те времена и в тех местах, оборонять вместе с теми армянами Ван...

[SamvelT]

Может быть у кого-то возникают при прочтении этих материалов такие-же чувства, как и у меня. Появляется дикое желание оказаться в те времена и в тех местах, оборонять вместе с теми армянами Ван...

[Gorec]

Может быть у кого-то возникают при прочтении этих материалов такие-же чувства, как и у меня. Появляется дикое желание оказаться в те времена и в тех местах, оборонять вместе с теми армянами Ван...

[Pandukht]

Давид Мартиросян

Трагедия батумских армян: просто «резня» или предвестник армянского геноцида?

Первая мировая война, всколыхнувшая в августе 1914 года европейский континент, отдалась эхом во многих уголках планеты. Ближний Восток с его многочисленными проблемами не остался в стороне и также оказался втянут в это противостояние. 16 (29) октября 1914 года черноморский рейд германо-турецкой эскадры контр-адмирала В. Сушона, возвестил миру о вступлении в свою последнюю войну ещё одного игрока - Османской империи. Территориальные аппетиты потерявших чувство меры лидеров[1] младотурок (тур. Jöntürkler) простирались настолько далеко в глубь Российской империи, что они, забыв все предыдущие уроки истории, решились на конфликт с северным соседом. В результате Закавказье вновь становится ареной противостояния двух непримиримых противников.

При изучении событий на Кавказском (русско-турецком) фронте Первой мировой войны, мое внимание привлек тот факт, что вне рамок научного анализа кампании конца 1914 г. - начала 1915 г. оказались драматические события, происходившие в Батумской области (крайнее правое крыло фронта). Фактически на протяжении без малого 100 лет, прошедших с тех пор, кроме отрывочных сведений, которые можно почерпнуть из трудов военных историков Е. В. Масловского и Н. Г. Корсуна[2], занимавшихся изучением армейских операций Кавказской армии (фронта), никаких исследований в этом направлении не велось. И это очень странно, учитывая тот факт, что оба упомянутых автора на страницах своих монографий характеризуют события в Батумской области одной фразой - аджарское восстание. К примеру, Н. Г. Корсун писал следующее: «Наступление турок в пересеченном горном Чорохском районе сопровождалось общим восстанием аджарского населения южной части Батумской области против русских царских властей»[3].

Применительно к событиям, именуемым в большинстве цивилизованных стран мира, как армянский геноцид, эта тема имеет непосредственное отношение по ряду причин. Во-первых, следствием турецко-аджарского мятежа стала массовая насильственная смерть значительной части армянского населения Батумской области Российской империи. Зверства мятежников не были вызваны какими-либо агрессивными действиями со стороны батумских армян. Их уничтожили именно по национальному признаку. Во-вторых, активное и непосредственное участие в этих преступлениях, принимали члены турецкой так называемой «Специальной организации» (тур. Teşkilat-ı Mahsûsa). Турецкие военные историки не стесняются упоминаний о действиях этой организации и даже на страницах официальных трудов описывают ее «успехи» в войне с Россией.

Именно прояснению вышеназванного эпизода из истории Кавказского фронта Первой мировой войны и посвящена данная статья, в рамках которой, на основе главным образом архивных документов, делаются также выводы о причастности полувоенных турецких формирований к этническим чисткам, осуществлявшимся на территории Батумской области Российской империи.

Аджария, аджарцы и Батумская область

Для того чтобы разобраться в исследуемой теме, необходимо для начала выяснить, кто такие аджарцы, кратко описав и историю вхождения населенных ими территорий в состав Российской империи. Дореволюционные энциклопедические словари начала XX века, содержат крайне скупые сведения по данному вопросу. Так, «Новый энциклопедический словарь» упоминает только исследуемую территорию и указывает следующее: «Аджария - живописная горная страна в Закавказье, по течению реки Аджарис-цхали, правому притоку р. Чорох; входит в состав Батумского округа, Батумской области; населена грузинами-мусульманами. Через Аджарию идет почтовая дорога из Батума в Ахалцых»[4]. В свою очередь «Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат», характеризуя население исследуемого региона, отмечает: «Аджарцы - кавказское племя, принадлежащее к грузинской подгруппе картвельской группы, численностью около 60 000 человек, живут в Батумской области и Артвинском (так в тексте. - Д. М.) округе»[5].

Итак, из этих двух пояснений узнаем, что Аджария в научных представлениях начала XX века это:

1) историческое название региона в Закавказье, населенного грузинами-мусульманами (60 тыс. человек);

2) территориально охватывает Батумский округ Батумской области.

Таким образом, географически определив изучаемый регион и установив его этническую составляющую, вкратце исследуем и историю его присоединения к Российской империи в рамках Батумской области.

Территории, образовывавшие Батумскую область, вошли в состав Российской империи по результатам Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Статья LVIII Берлинского трактата гласит: «Блистательная Порта уступает Российской империи в Азии территории Ардагана, Карса и Батума, с портом последнего...»[6]. 28 (10 сентября) августа 1878 года русские войска заняли Батум (Батуми), и территория Лазистанского санджака Трапезондского вилайета Османской империи стала Батумской областью Российской империи в составе трех округов: Батумского, Аджарского и Артвинского[7].

По Константинопольскому мирному трактату 27 января (8 февраля) 1879 года жителям присоединенных областей (Батумской и Карсской) было предоставлено право в течение трех лет (срок был продлен до 1 января 1884 г.), выбрать подданство одной из сторон с правом продажи своей недвижимости в случае переселения в Турцию[8].

В этот период население области, испытавшее на себе все тяготы войны и столкнувшееся с массовым голодом, начинает переселяться в пределы Османской империи. Согласно официальным данным, указанным в исследовании полковника В. Я. Лисовского, в течение льготного срока покинули Батумскую область около 38 тыс. человек. Автор также отмечает, что: «Среди них проповедь магометанского духовенства о необходимости переселения и заманчивые обещания подкупленных агентов производили наибольшее действие. Таким образом, из ущелий, лежащих к северу от Батума, выселилось около 2/3 населения, из Гонии и Нижней Аджары - несколько менее 1/2. Некоторые селения Кинтришского и Мачахельского ущелий лишились 9/10 жителей; иные совершенно опустели. Наименьшее число переселенцев дали Шавшет, Ардануч и Верхняя Аджара: будучи более богаты пахотной землей и находясь вдали от театра войны, они не подверглись всем ужасам голода; кроме того, проповедь о переселении, гремевшая в окрестностях Батума, едва до них достигла и то через вторые и третьи руки»[9].

В окончательном виде к 1884 году из 105,5 тыс. жителей области грузин-мусульман насчитывалось 47,5 тыс. человек обоего пола (45 тыс. аджарцев и около 2 тыс. лазов), этнических турок (османлисов) - около 34 тыс., армян (католиков и армяно-григориан) - около 9,5 тыс., русских - около 6 тыс., греков - менее 4 тыс. и т. д.[10] Как самостоятельная административно-территориальная единица область просуществовала около четырех лет и 12 (24) июня 1883 года постановлением Государственного совета Российской империи включена в состав Кутаисской губернии. Существовавшее областное управление было упразднено, а вместо прежних трех округов образованы два новых - Батумский и Артвинский, которые и вошли в состав Кутаисской губернии[11].

К этому времени основные этнические группы населения территориально расселялись следующим образом:

1. Грузины-мусульмане (аджарцы и лазы) занимали весь Батумский округ и высокогорные ущелья Артвинского округа.

2. Остальная территория Артвинского округа, то есть «собственно Шавшет, весь Арданучский участок и южная часть Артвинского населена турками. Кроме того, они же населяют Гонию, некоторые прибрежные селения Кинтришского участка и отчасти г. Батум, где их считается почти 3 т. душ»[12].

3. Немногочисленное сельское армянское население, проживало преимущественно в южной части области. «В Шавшете армяне населяют сс. Цхикиур и Окробакет и два поселка селений Самджеля и Маманелиса, которые называют «рабатами»; в Арданучском участке - местечко Ардануч, с. Танзот и с. Эни-рабат; в Кинтришском участке они встречаются только в немногих селениях, где ведут торговлю»[13].

Кроме того, армяне составляли 4/5 населения г. Артвин и 1/10 населения г. Батум, где армянскую колонию сформировал главным образом «пришлый» элемент, переселившийся туда уже после присоединения к России[14].

Со временем выявились различного рода неудобства присоединения вышеуказанных округов к Кутаисской губернии. Вместо предполагавшейся экономии средств на управленческих мероприятиях казна стала нести дополнительные траты, превосходившие прежние расходы. Поэтому, согласно решению Государственного совета от 17 (30) марта 1903 года с 1 (13) июня того же года Батумский и Артвинский округа были выделены из состава Кутаисской губернии, вновь образовав Батумскую область. Административным центром вполне естественно стал Батум (Батуми), как и вся область перешедший под управление военного губернатора[15].

К началу Первой мировой войны, согласно данным уже упоминавшегося «Энциклопедического словаря Русского библиографического института Гранат», население округов Батумской области по национальному составу распределялось следующим образом:

1. Батумский округ – «...преобладают грузины, составляющие 63,9%; остальное население состоит главным образом из русских (10,1%), армян (8,1%), греков (5,3%) и турок (3,6 %)»[16]. Все население округа оценивалось в 96,5 тыс. человек (по данным на 1908 год).

2. Артвинский округ – «преобладают турки - 73,9%, армян - 14%, грузин - 9,8 %, русских - всего 2%»[17]. Численность населения округа - 62,8 тыс. человек.

Турецко-аджарский мятеж

После вышеупомянутого рейда германо-турецкого флота царская Россия немедленно расторгла дипломатические отношения с Османской империей, а 20 октября (2 ноября) 1914 года последовал манифест императора Николая II-го о войне с Турцией[18].

Несмотря на столь стремительное развитие событий, неожиданностью для командования Кавказского военного округа они не стали. Мобилизация и сосредоточение войск вдоль русско-турецкой границы были проведены заблаговременно. Более того, узнав об обстреле черноморских портов и получив соответствующее разрешение, кавказский наместник генерал-адъютант, генерал от кавалерии И. И. Воронцов-Дашков[19], отдал 18 (31) октября 1914 года приказ о переходе государственной границы и наступлении вглубь турецкой территории[20].

Так выглядела ситуация применительно к Кавказской армии в целом. Относительно же Батумской области ситуация развивалась иначе. Во-первых, Михайловская крепость[21] была объявлена на военном положении еще 13 (26) июля 1914 года, то есть до начала войны с Турцией[22]. В пределах крепостного района оказались город Батум (Батуми) и следующие сельские общины Батумского округа:

1) Гонийского участка - общества Гонийское и Эргинское;

2) Кинтришского участка - общества Ахалшенское, Соук-Суйское, Коронис-Цхальское, Махиджаурское, Орта-Батумское и Дид-Джамское[23].

Во-вторых, существовал особый (местный) план действий, основанный на специфике района. Суть этого плана отражена в документе под названием «Инструкция начальнику Чорохского отряда на случай войны с Турцией». Вариант инструкции, датированный 1906 годом и не подвергавшийся существенным коррективам вплоть до начала Первой мировой войны, содержал следующую информацию: «Страна эта, ни по физическим своим свойствам, ни по стратегическому значению, по всей вероятности, не сделается театром серьезных военных операций. Отсутствие в ней важных пунктов, овладение которыми принесло бы нашему противнику существенные выгоды, дислокация сил его, бедность в путях сообщения, дикий характер природы и, наконец, отсутствие хороших путей на турецкой территории, ведущих в долину Чороха и к гор. Арданучу, делают маловероятным наступление более или менее значительных сил турок в наши пределы в этом месте границы. Но можно с уверенностью сказать, что они не преминут воспользоваться расположением к себе мусульманского населения округов Батумского и Артвинского и постараются поднять его против нас, чтобы причинить нам затруднения на этом второстепенном театре военных действий и, тем самым, отвлечь хотя бы часть сил с главного - Карсского театра или оказать содействие противнику, оперирующему против Михайловской крепости...»[24].

Как следует из вышеприведенной предвоенной информации, командование Кавказского военного округа считало данный район второстепенным и предполагало ограничиться формированием и сосредоточением на территории Батумской области одного Чорохского отряда. Основной обязанностью его начальника являлись противодействие возможному восстанию (мятежу) мусульманского населения области и поддержка гарнизона Михайловской крепости. Максимум, чего опасалось русское командование в случае ухудшения обстановки, это необходимость дополнительного усиления Чорохского отряда за счет войск главного (Карсского) направления.

Вместе с тем военный губернатор области генерал-майор Б. С. Романько-Романовский, по долгу службу лучше разбиравшийся в специфике местных реалий, подготовил и отправил 31 июля (13 августа) 1914 года кавказскому наместнику И. И. Воронцову-Дашкову свой план действий на случай войны с Турцией. Выразив уверенность в лояльности мусульманского населения, он вместе с тем отметил: «Вышесказанное, тем не менее, не дает еще основания считать, что все будет также продолжаться и далее, и потому я обязываюсь представить Вашему Сиятельству на благоусмотрение нижеследующие ходатайства и соображения мои в целях обеспечения спокойствия среди мусульманского населения области и обеспечения христианского населения на случай осложнений с Турцией:

1) Об указании Чорохскому отряду, если бы он получил распоряжение отходить к Батуму, прикрыть отъезд и отход христианского населения области, составляющего в массе своей армян и об обеспечении этому населению возможности пройти через крепостной район, найдя в таком убежище, или пройти далее вглубь, ибо другого пути у этого населения может и не оказаться, в случае, если вся область будет охвачена волнением мусульманского населения...»[25].

Подобная постановка вопроса была вызвана тем, что основу Чорохского отряда должен был составить 1-й Кубанский пластунский батальон, местом постоянной дислокации которого в мирное время являлся г. Артвин. Этот административный и экономический центр одноименного округа имел особый для данного региона национально-религиозный состав. Более 80% его жителей составляли армяне (6442 человека), исповедовавшие, в большинстве своем, католицизм[26]. В связи с этим, рекомендации военного губернатора полностью отражали возможную перспективу, при которой, в случае отступления пластунов[27], г. Артвин и армянские села Артвинского округа оказывались бы брошенными на произвол судьбы со всеми вытекающими отсюда для них последствиями. Как ни печально, но генерал-майор Романько-Романовский оказался провидцем, так как дальнейшие события подтвердили всю обоснованность его предположений.

С началом военных действий малочисленный Чорохский отряд[28] под руководством полковника Г. Н. Расторгуева (командир 1-го Кубанского пластунского батальона), столкнувшись с активными действиями турецких частей (пограничники и жандармы) и, как и ожидалось, восстанием местного мусульманского населения, не нашел в себе сил что-либо им противопоставить. С согласия коменданта Михайловской крепости генерал-майора А. Я. Ельшина, полковник Г. Н. Расторгуев приказал 5 (18) ноября 1914 года оставить г. Артвин и отступать в сторону Батума (Батуми).

По поводу этих событий начальник Михайловской крепостной жандармской команды подполковник Н. Мартынов в своем докладе от 15 (28) декабря 1914 года на имя помощника кавказского наместника по гражданской части Н. Л. Петерсона написал: «Жители, узнав о поспешном отходе войск, оставили в свою очередь город и с 3-х часов ночи, кто в чем был - все бежали без оглядки в Батум, боясь резни. Беглецы двигались пешком, в линейках, фургонах. Из Батума навстречу выехали фаэтоны, повозки и набивали их женщинами и детьми. Многие женщины падали, беременные рожали на шоссе под проливным дождем и тут же умирали...»[29]. Фактически к середине ноября 1914 года под контроль мятежников и содействовавших им турецких пограничников и жандармов перешла вся Батумская область за исключением Михайловской крепости (крепостного района) и Верхне-Аджарского участка Батумского округа.

Teşkilat-ı Mahsûsa

Вооруженный мятеж, охвативший населенную русскоподданными мусульманами Батумскую область, имел множество специфических особенностей. Наиболее неприятным моментом для царской администрации явился, конечно же, факт скоординированного и массового характера вспыхнувшего мятежа. Как следствие, все планы, разрабатывавшиеся в мирное время, оказались не соответствующими реальному положению дел. К тому же исполнители этих планов показали в военном отношении свою полную профнепригодность. В частности, как следует из документов, начальник Чорохского отряда полковник Г. Н. Расторгуев даже не попытался активными действиями своих, пусть и малочисленных, но при этом регулярных частей (батальон пластунов и кадровые пограничники) остудить пыл противника. В результате из всего армянского населения Артвинского округа удалось спастись бегством только лишь большей части горожан Артвина. Что пришлось при этом пережить остальной части армянского населения, российское общество узнает позже, когда турецкие армейские части и иррегулярные формирования вместе с мятежниками будут разгромлены и изгнаны из пределов Батумской области. На проходивших в Батуми в 1915-1916 гг. заседаниях военно-полевых судов свидетели обвинения по делам взятых в плен местных мусульман приведут в своих показаниях шокирующие факты, объяснить которые как некий фактор, сопутствующий любой войне, язык не повернется. Чтобы не быть голословным, приведу выдержки из показаний свидетелей по делу Османа Ахмед-оглы (30 лет, турок, русскоподданный), жителя селения Танзот Арданучского участка Артвинского округа.

1. Во вводной части обвинительного акта содержатся следующие данные:

«Когда в ноябре месяце 1914 года турецкие четники прибыли в селение Танзот Арданучского участка, к ним примкнул в числе других своих односельцев - русскоподданных мусульман и сын местного старосты Осман Ахмед оглы, который записался в четники, получил от них винтовку и ею вооружился; по словам свидетельницы Майрам Сакоян, названный Осман был главарем местных четников и был одним из деятельных участников происшедших затем в том селении убийств и грабежей армянского населения, где тогда было убито четниками, по показанию свидетеля Сулеймана Рашид оглы, 150 человек. Убийство и резня армян того селения были произведены в ночь на 15 ноября 1914 года, а с вечера всех взрослых мужчин армян собрали партиями, якобы для переписи, и затем ночью они все были убиты...»[30].

2. Из протокола дознания Сулеймана Решид оглы (60 лет, крестьянин с. Танзот Арданучского участка Артвинского округа):

«После занятия Ардануча четниками имам нашего селения Молла Ахмед Афар-оглы, Мухтар Ахмед Мехмед-оглы и старшина Танзотского сельского округа Осман Ага Эзир-оглы тотчас же отправились в Ардануч, вооружились ружьями и присоединились к четникам... Кроме того, к четникам присоединились сыновья Мухтара - Осман Ахмед-оглы и Пейлюль Ахмед-оглы, а также объездчик Мухомед (так в документе - Д. М.) Гуссейн-оглы... Все они ушли в Турцию. В ту ночь, когда произошла резня в Ардануче, началась резня и у нас. Всего было убито около 150 человек. В ночь резни четырем армянам, из которых я знаю Саркиса Кюрды-оглы и Акопа Крикорова, удалось спрятаться, но через два дня Осман Ахмед-оглы разыскал их и собственноручно убил...»[31].

3. Из протокола дознания Вейселя Махмуд-оглы (житель с. Танзот Арданучского участка Артвинского округа):

«По вступлении в Ардануч четников к ним тотчас же примкнули имам Молла Ахмед Афир-оглы, Мухтар Ахмед Мехмед-оглы и старшина Танзотского сельского округа Осман Эзир Ага-оглы. Они первыми поехали в Ардануч и на следующий день вернулись оттуда, вооруженные ружьями, полученными ими от турецких четников. Спустя день после их возвращения в Танзот, к ним прибыла первая партия четников в количестве, кажется, 20 человек. Потом стали прибывать все новые и новые партии, причем одни уходили, а другие приходили. В общем, набралось свыше 100 человек. Имам, Мухтер (так в документе - Д. М.) и старшина Осман-ага стали уговаривать молодежь записываться в четники. Многие послушались их и, получив от четников ружья, примкнули к ним...»[32].

4. Из протокола дознания Петроса Туманова Вартаняна (40 лет, крестьянин с. Танзот Арданучского участка Артвинского округа):

«Когда четники вступили в Ардануч, старшина Танзотского сельского округа Осман Ага совместно с имамом нашего селения Молла Ахмедом и Мухтаром Ахмед Мехмед-оглы отправились к ним, записались в четники и получили от них оружие. Затем, под влиянием их уговоров, почти все молодые танзотцы ходили в Ардануч записываться в четники, но из них турецкие четники выбрали лишь человек 40-50, приняли их и вооружили - остальных же забраковали как неготовых к службе... Все эти лица уходили куда-то с четниками и через некоторое время вновь возвращались в селение... По слухам многие из них ходили далее под Ардаган...»[33].

Вышеприведенные данные - это всего лишь малая часть документов, позволяющих раскрыть и уточнить детали исследуемых трагических событий. Однако даже их вдумчивый анализ позволяет выявить очень важные детали. К примеру:

а) в показаниях всех свидетелей фигурируют некие турецкие четники (тур. çete - отряд, группа), которые, установив контроль над частью территории Батумской области, приступили к формированию из местных мусульман вспомогательных отрядов;

б) активное участие в организации этих отрядов играла местная (туземная) власть в лице духовенства и выборного сельского начальства. Они вербовали мусульманскую молодежь и вооружали ее оружием, полученным от турецких четников;

в) массовая насильственная казнь мужского армянского населения с. Танзот и аналогичные преступления в местечке Ардануч были совершены после того, как турецкие четники оккупировали эту территорию. Более того, в показаниях Сулеймана Решид-оглы сказано, что: «В ту ночь, когда произошла резня в Ардануче, началась резня и у нас...»[34]. Это говорит о том, что убийства имели скоординированный, а не спонтанный характер.

Все эти факты и следующие из них выводы требовали привлечения турецких данных, в первую очередь, для выяснения состава и принадлежности турецких четников, действовавших как профессиональные диверсанты на территории противника. После ознакомления с исследованием «Операции 3-й армии на турецком Кавказском фронте Первой мировой войны» (издание турецкого Генштаба), мною найдены искомые сведения. Оказалось, что единственной полувоенной структурой, действовавшей в Батумской области, являлась организация Teşkilat-ı Mahsûsa. Полувоенная она в том смысле, что была создана по инициативе центрального комитета партии «Единение и прогресс» (тур. İttihat ve Terakki) совместно с Военным министерством в последние дни скоротечной Второй Балканской войны (29 июня - 10 августа 1913 г.). Подробности этого этапа истории организации достаточно детально описаны в мемуарах А. Джемаль-паши[35] в разделе под названием «Временное правительство в Западной Фракии»[36].

По сути, это были отряды исламской милиции, состоявшие из идейных пантюркистов и панисламистов. Формально они не являлись ни солдатами, ни жандармами, ни полицейскими. В упомянутом мною турецком военно-историческом исследовании описывается участие этих «патриотов» в оккупации Батумской области и называются их идейные лидеры и командиры. Так, Риза-бей командовал отрядами на приморском участке, Бахаэддин Шакир-бей - в районе Артвина и Якуб Джемиль-бей, имевший в подчинении 450 членов организации, действовал вместе с прибывшим из Стамбула 8-м пехотным полком в направлении г. Ардаган[37]. Относительно Риза-бея удалось установить только то, что он родился в Батуми и в 1930-х годах являлся членом турецкого парламента. А вот двое других - это личности примечательные и более «известные». Не вдаваясь в детали их биографий, скажу только, что Бахаэддин Шакир-бей и Якуб Джемиль-бей, спустя несколько месяцев после описываемых событий, стали активными участниками Армянского геноцида на территории Западной Армении, в процессе которого руководили внесудебными казнями.

Таким образом, свой первый кровавый опыт эти палачи армянского народа приобрели именно в ходе событий, именуемых Аджарским восстанием. Прямых доказательств против них нет, но сопоставление фактов наводит на мысль о том, что массовые казни христианского населения Батумской области являлись спланированными акциями. Местные мусульмане, поддавшись пропаганде иллюзорных идей пантюркизма и панисламизма, не имевших в своей основе ничего, кроме ненависти, стали смертоносным орудием в руках лидеров организации Teşkilat-ı Mahsûsa. Трагический результат этих событий фактически стал первым актом драмы, известной впоследствии как Армянский геноцид.

---------------------------------------------------------

[1] К 1914 году власть в Османской империи сосредоточилась в руках младотурецких лидеров во главе с Энвер-пашой, Талаат-пашой и Джемаль-пашой.

[2] Масловский Е. В. Мировая война на Кавказском фронте 1914-1917 гг. Париж, 1933; Корсун Н. Г. Сарыкамышская операция на Кавказском фронте мировой войны в 1914-1915 году. М., 1937; Его же. Первая мировая война на Кавказском фронте. Оперативно-стратегический очерк. М., 1946.

[3] См.: Корсун Н. Г. Сарыкамышская операция... c. 16.

[4] Новый энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. Т. 1.Спб.-Пг., 1911-1916, c. 467.

[5] Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. Изд. 7-е. Т. 1, c. 426. В этом случае качество пояснения оставляет желать лучшего, хотя бы на основе того, что составители по какой-то причине разделили понятия Батумская область и Артвинский округ. Чтобы понять всю абсурдность этого разделения, достаточно взглянуть на карту Российской империи начала XX века, где чeтко отмечено, что Батумская область состояла из Артвинского и Батумского округов.

[6] См.: Сборник договоров России с другими государствами, 1856-1917. М., 1952, c. 204.

[7] См.: Веру И. А. Батум и его окрестности. Путеводитель по Батуму. Справочный отдел. Адреса и объявления. Батум, 1910, c. 23.

[8] Там же, c. 21.

[9] См.: Лисовский В. Я. Чорохский край (военно-статистический очерк). Вып. 1. Тифлис, 1887, c. 38-39. Около 4 тыс. переселенцев (махаджиров) впоследствии вернулись обратно.

[10] См.: Лисовский В. Я. Чорохский край.., c. 51.

[11] См.: Обзор Батумской области за 1910 год. Батум, 1912, c. 1.

[12] См.: Лисовский В. Я. Указ. соч., c. 53.

[13] Там же.

[14] Там же.

[15] См.: Обзор Батумской области.., c. 2.

[16] Энциклопедический словарь Русского библиографического института. Т. 5, c. 99.

[17] Там же. Т. 3, c. 572.

[18] См.: Масловский Е. В. Мировая война на Кавказском фронте.., c. 20-21.

[19] Воронцов-Дашков Илларион Иванович (1837-1916) − граф, генерал-адъютант, генерал от кавалерии. Участник Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. В 1881-1897 гг. − министр императорского двора и уделов. В 1905-1915 гг. − наместник царя на Кавказе и командующий Кавказским военным округом. В годы Первой мировой войны командующий Кавказской армией. После ухода в отставку (1915) со всех военных постов и до смерти оставался членом Государственного совета.

[20] Российский государственный военно-исторический архив (далее РГВИА), ф. 2100, оп. 1, д. 713, л. 3.

[21] После присоединения Батумской области к Российской империи начались работы по созданию в районе Батума и его окрестностей долговременных укреплений. К 1887 г. укрепления образовали пограничную приморскую крепость, названную Михайловской. Общее управление крепостью осуществлял комендант. По отношению к расположенным в пределах крепости (крепостного района) войскам он исполнял обязанности начальника гарнизона.

[22] Это было связано с мобилизационными мероприятиями применительно к европейскому театру военных действий, так как ни о какой войне с Османской империей на тот момент не было и речи.

[23] РГВИА, ф. 2100, оп. 1, д. 727, л. 32.

[24] Там же, л. 236-237.

[25] Там же, л. 156-156 об.

[26] См.: Веру И. А. Батум и его окрестности.., c. 104.

[27] Пластуны (т. е. лежащие пластом) - личный состав пеших команд и частей Кубанского, Донского и Терского казачьих войск.

[28] 4 пешие сотни 1-го Кубанского пластунского батальона, 1 конная и 3 пешие сотни пограничников. Общая численность не более 1,5 тыс. человек.

[29] РГВИА, ф. 13138, оп. 1, д. 54, л. 2 об.

[30] Там же, д. 770, л. 3.

[31] Там же, л. 66.

[32] Там же, л. 66 об.

[33] Там же, л. 66 об - 67.

[34] Ахмед Джемаль-паша (1872-1922) - турецкий военный и государственный деятель, один из лидеров партии «Единение и прогресс». «Младший партнер» Энвер-паши и Талаат-паши по триумвирату. В годы Первой мировой войны занимал посты морского министра и командующего 4-й турецкой армией (Сирийско-Палестинский фронт).

[35] См.: Джемаль-паша. Записки 1913-1919 гг. / пер. с англ. Тифлис, 1923, с. 39-41.

[36] Birinci Dünya Harbinde Türk Kafkas Cephesi 3 ncü Ordu Harekâti [Cilt II, Birinci Kitap]. Ankara: Genelkurmay Basim Evi, 1993, s. 601-602.

Автор настоящей статьи: Мартиросян Давид Георгиевич - кандидат исторических наук, Москва.

Edited December 19, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

На

карте к предыдущей статье оранжевым отмечено расселение аджарцев, серым - турок, розовым - армян, темно-зеленым - абхазцев, светло-зеленым - лазов.