Статьи Игоря Мурадяна

[Pandukht]

Как рождается заговор

В теории заговоров есть один аспект, который, как правило, игнорируется или относится к необязательным условиям, - это «спонтанность». Сама возможность неопределенности или даже недостаточной осмысленности такого феномена, как политический заговор, не внушает доверия, и это вполне оправдано. Тем не менее, быть может, одним из парадоксов нынешнего информативного мира является нарастание «случайности», или, вернее, «обусловленной случайности» и увеличения места и роли вероятности в глобальной и частной политике.

Несмотря на то, что эти понятия подробно разработаны, как в системном анализе, так и в политологии, вряд ли современные политические элиты принимают в качестве необходимых прогнозов и стратегических планов возникновение спонтанных процессов, которые станут не побочными явлениями в политике, а важнейшими направлениями. События в арабских странах демонстрируют «классику» спонтанности, что все еще не принято очень многими аналитиками, в особенности страдающими концептуализмом и достаточно консервативным мышлением. Но, наряду с данным восприятием, лидирующие аналитические группы в США, Европе, России оказались в растерянности и не способны предложить адекватные рекомендации, а часть политиков ведущих государств предпочитает принимать решения, рассчитанные на «опережение», вытесняя своих конкурентов на международной арене, не осознав до конца, к чему приведет этот разнузданный авантюризм. Но в данном случае речь не о событиях в арабском мире. Вспомним о старушке Евразии.

В 2009 – 2010 годах мне пришлось участвовать в выполнении довольно экзотического проекта по теме «Существует ли заговор между США и Россией, в том числе, в части региональной политики». Тема действительно выглядит так, словно больше делать нечего, но, в действительности, нет ничего фундаментальнее в актуальном политическом анализе, чем рассмотрение возможности заговора между США и Россией по проблемам Евразии, от чего зависит судьба многих больших и малых государств и народов.

Еще до первой половины 2010 года эта тема была настолько сыра и казалась столь беспредметной, что наиболее глубокие политологи и аналитики России затруднялись даже более-менее корректно сформулировать этот вопрос. Слишком большое число политических комментаторов и СМИ заявляли, что «перегрузка», объявленная американскими лидерами, как образное выражение чего-то очень важного в отношениях с Россией, провалилась как идея и не принесла ничего важного в реальные политические процессы. Американские эксперты оказались более подготовленными и заинтересованными в данной теме, но и им не было понятно, о каких субъектах заговора идет речь, то есть подошли к этому вопросу по-американски, практически применяя структурно-функциональный подход. Но, так или иначе, далее рассуждений о загадочных визитах в Москву «серого кардинала» американской администрации Майкла МакФола дело не пошло.

Однако американо-российские отношения продолжают развиваться, и самое интересное то, что у обеих сторон возникают новые интересы по отношению друг к другу, что в игры вступают другие игроки, такие, как Турция, Иран, Пакистан, Китай, а в арабском мире может сформироваться новый центр силы. Наряду с этим происходит катастрофическое ослабление США и неуверенность американских элит, а Россия с трудом удерживает свой статус мировой державы.

США и Россия теряют свои позиции, но отношения между ними настолько сложные, что предполагать форсирование достижения договоренностей невозможно. Нынешний период характеризуется определением общих противников и угроз для США и России, когда обе стороны совершают прикидки, как можно воспользоваться теми или иными преимуществами, выбраться из геополитического «болота» с лучшими результатами для себя и ущербом для другой. Этот период будет достаточно длительным, и понятно, что в этом доигрывании проигрывания в ущербе окажутся и США, и Россия, так как элиты обоих государств все еще не в состоянии оценить риски и угрозы в Евразии, но, скорее всего, это только фраза, а в реальности все очень хорошо понимают суть и перспективы, связанные с угрозами, но поделать ничего не могут.

Хорошо известно, что геостратегией США на протяжении двух десятилетий являлось сдерживание России, что предполагало отстаивание независимого от России положения новых независимых государств. Любое поползновение России усилить свое влияние на данные и другие государств вызывало вполне определенную реакцию США и их партнеров. При этом США пытались воспользоваться возможными взаимными интересами государств Евразии, которые онтологически противостояли России и имеют свои геополитические амбиции. Однако данные планы, несмотря наличие многих благоприятных условий, оказались не только несостоятельными, но и вредными для интересов США, так как в Евразии возникли новые угрозы, которые в большей мере опасны, чем Россия. Первым фактором, который привел США к разочарованию, стала Турция, предпринимающая некий «новый» внешнеполитический курс, затем возник феномен Пакистана, с чем связан комплекс глобальных проблем в Южной и Центральной Азии.

Но главным фактором, который начал переформатировать американскую политику, стал Китай, на сдерживание экспансии которого направлены главные военно-политические ресурсы США. Конечно, ресурсный фактор остается все еще важным в евразийской политике США, но за последние десятилетия произошли многие изменения в технологиях, коммуникациях, в способах получения и использования энергии, во взглядах на ответственность США в части политики и экономики Европы. Все это очень напоминает кардинальное возвращение США к принципам «доисторической классики», то есть к большей самоизолированности в мире. Возможно ли это?

В настоящее время США не спешат развернуть способы противостояния по отношению угроз в Евразии, надеясь на решение этих проблем в результате противоборства региональных макродержав и других менее значимых государств. Например, перед Турцией, ставшей одним из противников США в Передней Азии и на Ближнем Востоке, «открыты» двери во всех направлениях, в том числе, и в евразийском направлении. США вовсе не обязаны нести ответственность за судьбы Евразии, и не в состоянии парировать все угрозы, предпочитая сконцентрироваться на приоритетных направлениях. Внешняя политика США не может представляться идеальной даже для самых горячих патриотов этой страны, тем более, для многих стран и народов, испытывающих внешние угрозы и не обладающих достаточными ресурсами для обеспечения своей безопасности.

Так или иначе, США вступают в новую фазу своей евразийской политики, когда за «достойное место под Солнцем» России предложат восстановление ее влияния в Восточной Европе, на Кавказе и в Центральной Азии. Это будет происходить не в части политического «обмена», а исходя из желания противопоставить Россию евразийским «монстрам». С этими планами вряд ли с охотой согласится Великобритания, ведущий партнер США, но и в Лондоне чрезмерно озабочены усилением влияния Германии в Восточной и Юго-Восточной Европе, и предпочли бы усиление до определенных границ влияния России при перспективах столкновения интересов Германии и России.

Вряд ли США так скоро уступят России влияние в Восточной и Юго-Восточной Европе, в которой переплетены многие интересы, и где государства уже интегрированы в Европейский Союз и в НАТО. А вот Черноморско-Кавказский и Центрально-Азиатский регионы вполне могли бы стать ареной для усиления присутствия России при «санкциях» США, так как в результате вытеснения России из Центральной Азии в этом регионе усилился Китай, а на очереди Кавказ.

Ни США, ни Россия не предпочитают заключать какие-либо масштабные договора, что на международной арене в современном мире выглядело бы чрезмерно вызывающим, но время от времени обе стороны демонстрируют все более важные и принципиальные соглашения по достаточно важным проблемам. Совершенно ясно, что США пересмотрели свои приоритеты в отношении Черного моря и Южного Кавказа, и даже военный транзит рассматривается как не очень важный фактор политического присутствия. Чем больше в регион совершается визитов высокопоставленных функционеров американской администрации, тем более отмечается корректировка планов США.

Нет сомнений, что между США и Россией имеются договоренности по многим проблемам, касающимся всех шести государств Южного Кавказа. Это вовсе не исключает продолжения политических игр между США и Россией, подключение к этим играм других, новых политических ресурсов. Например, и США, и Россия хотели бы провести кавказскую игру таким образом, чтобы максимально воспользоваться поддержкой Турции, перетянуть ее на свою сторону. Но США надеются на то, что Россия проиграет в этой игре, продемонстрирует свою несостоятельность и неспособность решить основные проблемы региона.

Россия полна большего оптимизма, и все-таки стремится воспользоваться шансом для возвращения своих прежних позиций. Для Москвы Кавказ является особым призом, и она готова уступить многое, чтобы, наконец, добиться признания США права на контроль над этим регионом. Пока в Москве рассуждают не образами «шансов», а, напротив, довольно-таки уверены в обретении новых позиций.

Совершенно ясно, что Россия готова вернуть Южную Осетию под контроль Грузии (на Абхазию надежд нет) и изменить положение по поводу карабахской проблемы таким образом, чтобы для Армении это означало бы катастрофу. США не готовы на такую сделку, и понимают, что после развязки трудно будет оперировать своими интересами на Кавказе в ближайшие десятилетия, или вообще никогда. Но все зависит от цены сделки, и ни США, ни Россия не имеют и не предвидят цену и схему возможной сделки.

По проблеме Центральной Азии дела обстоят сложнее. Американцы не представляют осуществления своей стратегии в отношении Китая без сохранения своих позиций в Центральной Азии. Помимо китайской проблемы, Центральная Азия рассматривается как базовое условие для решения проблем Южной Азии, то есть афганско-пакистанской проблемы. На протяжении многих лет США выстраивают свою стратегию в этом направлении, и вряд ли могли бы отказаться от нее.

В Южном Кавказе в некотором смысле игра завершена или оказалась в состоянии затяжной паузы. По проблеме Южного Кавказа решены многие вопросы, если не все на этой стадии. Новых сценариев все еще нет, и нет нужды в этом. США заинтересованы в статус-кво, так как понимают, что любые радикальные изменения приведут к необходимости применить значительные ресурсы для участия. США не хотели бы брать на себя какую-либо ответственность за большую региональную войну, и предполагают сценарий возложения ответственности на Россию. Во всяком случае, такой сценарий может иметь место, если выяснится, что Россия не состоянии удерживать контроль над регионом, а это очень скоро станет очевидным.

США приступили к осуществлению своей евразийской политики в начале 90-х годов без должной подготовки своих вооруженных сил, которые на протяжении десятилетий создавались как силы океанической державы. Американским вооруженным силам весьма сложно осуществлять боевые действия в отдалении от береговых линий океанов. По существу, численность боеспособных вооруженных сил США составляют не более 100 тысяч человек, но сухопутные войска в целом характеризуются многими другими принципиальными проблемами.

Для преобразования вооруженных сил США, с учетом ведения войны в глубине материков, необходимы огромные средства, но дело в том, что ни в одном из публичных официальных документов США нет даже упоминания о намерениях столь кардинальных изменений. США продолжают развивать прежние доктрины, делая ставку на повышение мобильности, применение более современных вооружений и, видимо, продолжают рассматривать свою оборонную доктрину, исходя из наличия сильнейшего флота и авиации, военных баз различного назначения.

НАТО все больше переживает глубокий военно-политический кризис, любая проблема, как политическая, так и оборонная, ставится под сомнение каким-либо государством или группами государств, членами альянса. Становится совершенно ясно, что НАТО как глобальная система безопасности не способна вести военные операции на дальних расстояниях, решая сложные политические проблемы и проблемы безопасности.

Российские вооруженные силы все еще получают не очень высокие оценки, и им далеко до адекватного положения, имея в виду конкретные задачи. Россия не готова к ведению большой войны даже в рамках регионов, и может лишь надеяться на успехи в очень незначительных конфликтах со слабым противником. Созданный по инициативе России региональный оборонный блок ОДКБ все еще далек от боеспособности, от согласованности многих политических и военных проблем и, видимо, обречен на роль локального союза.

Данную ситуацию можно назвать евразийской катастрофой, которая может быть преодолена более активным сотрудничеством США и России, а также государств, которые заинтересованы в отражении экспансий региональных макродержав, стремящихся к масштабным экспансиям. Различные «связки» - США – Иран – Индия, США – Россия – Иран могли бы стать основой новых геополитических конструкций. Однако до этого дело не дойдет, так как имеется слишком много противоречий.

Поэтому между США и Россией, как главными заинтересованными державами, так или иначе, возникнет заговор принципиального значения, который будет лишен формальных договоров специального значения. Данный заговор будет формироваться во многом последовательным образом и со временем станет основой отношений между США и Россией. Главные западные партнеры США в Европе будут вполне удовлетворены данными отношениями, и им будут совершенно безразличны проблемы Восточной Европы и Евразии. Европейский Союз и вообще европейцы продемонстрировали полное безразличие к судьбам этих регионов, и европейская политическая философия постепенно перекочевывает в США.

Чем же будет характерен контроль России над регионами Восточной Европы, Кавказа и Центральной Азии? Пока что Россия демонстрирует себя как государство и общество глубокого демографического, экономического, социально-политического и культурного упадка. Россия терпит кризис, и это надолго, и она не сможет стать сильным государством, обладающим боеспособными вооруженными силами. В контролирующих регионах и странах ожидается полный системный развал, продолжение и возникновение новых конфликтов, отмирание отдельных государств.

Евразию спасут от хаоса и тотальной брутальности последовательные региональные войны, которые, под главенством США и России, при содействии Ирана и Индии, будут вестись с целью радикального изменения государственных границ и создания новых государств. Нынешние государства и границы большей частью являются факторами гибели современных цивилизационных конструкций. Эти державы все еще обладают приоритетами в оборонной сфере и могли бы осуществить эту стратегию. Но эти преимущества будут не всегда.

[Pandukht]

Проблемы с Дагестаном впереди

Возможно, очень скоро европейские структуры проявят системный интерес к проблеме талышей, лезгин и аварцев в Азербайджане. Соответствующие подразделения и отделы аппарата Европейского Союза получили некую экспертную справку, которую, к сожалению, выполняли специалисты, весьма отдаленно знакомые с данной проблемой.

Например, дама из Лондонского университета Африки и Ориенталистики, принимавшая участие в составлении этой справки, специалист всего лишь по этнографическим проблемам Восточного Кавказа, причем преимущественно по вайнахским языкам. Но проблема еще и в том, что в этой работе принимали участие и эксперты русского происхождения, которые настроены как угодно, но только не с позиций критики позиции России.

Тем не менее, «фронт прорван» и, скорее всего, вектор данной возникшей заинтересованности имеет отчасти геополитическое основание. Совершенно понятно, что пока в каком-либо регионе ни возникнет геополитического факторного интереса, никакая этнополитическая и даже этносоциальная проблема не получит признания и отражения в международных кругах. Для продвижения данной проблемы в Европейском Союзе и вообще в европейских структурах, так или иначе, необходим организованный лоббинг, чего пока, к сожалению, нет.

Нужно ли армянским организациям Европы взять на себя выполнение данной задачи в условиях, когда Азербайджан уже проявил активность в сдерживании заинтересованности европейцами данной проблемой? В какой-то мере, данную работу армянские организации начали, но все еще отсутствует концепция, которая нуждается не только в задачах правозащитного характера, но и в учете такого фактора, как геополитические интересы.

Между тем, в настоящее время в Дагестане произошло то, чего ожидали несколько поколений аварских и лезгинских интеллигентов, то есть два этих этнических сообщества сумели преодолеть противоречия и объединиться с целью отстаивания прав данных народов в Азербайджане. Раскол в позициях этих народов всегда умело использовался имперскими чиновниками практически до нынешних дней.

Солидарность аварско-даргинского и лезгино-лакского «полюсов» в Дагестане обусловливает новые условия не только в борьбе против дискриминационной политики Азербайджана, но и в части пересмотра места и роли Дагестана во внутренней и внешней политике России.

Почему бы, например, данным сообществам через депутатов ГосДумы от Дагестана не поставить вопрос о правомерности масштабных и регулярных поставок вооружений Азербайджану, и это только очень частный пример возможной политической активности дагестанцев на российской политической арене.

Наиболее крупной неприятностью для России может стать вопрос о суверенизации Дагестана, то есть отделения от Российской федерации, и переформатирование внутреннего устройства республики. При этом может быть использован не «чеченский путь», а «каталонско-шотландский», то есть путь референдума и правовых возможностей.

Россия слишком в большом долгу перед народами Дагестана, которые в самые угрожающие периоды российской истории оставались лояльными ее интересам, защищали страну, получая взамен только нарекания и страшное социально-экономическое отставание.

На протяжении десятилетий Азербайджан при молчаливом согласии Москвы проводил политику дискриминации и репрессий против дагестанских народов. Так или иначе, проблема «Южного Дагестана» будет интернационализирована и станет рассматриваться в ООН, ОБСЕ, ЕвроСовете, Европарламенте и Еврокомиссии, а также в столицах ведущих государств, в том числе, и исламских.

[Pandukht]

Что делать с Обамой

Вопрос, конечно, интересный, возможно, сложный, но вполне решаемый, если принять во внимание, что в 2015 году история не заканчивается, как это утверждал Френсис Фукуяма.

За последние 30 лет армяне стали политической нацией, вопреки вездесущей армянской ментальности, разъедающей обывательщине и мелкобуржуазной «мечте» и мелочности. Лоббизм существует только в стране или обществе, где имеется весьма серьезная заинтересованность в данном формате и идеологии конкретного лоббизма. И, быть может, это главный вывод, который нужно сделать, предлагая армянским избирателям США на предстоящих президентских выборах.

Англо-саксонская мировая элита при соучастии еврейских кругов все в большей мере пытается воспользоваться амбициями Турции для уничтожения этого государства, во всяком случае, в его нынешнем виде, а также направить ее по заведомо катастрофическим направлениям. США и их партнеры весьма умело привели Турцию к геополитическому тупику, и на следующем этапе ее ожидает катастрофа.

Усилия США по турецко-армянскому «урегулированию», а также в части шантажа и подрыва Турции увенчались успехом, и это поняли все друзья и противники США, пытаясь приобщиться к данной стратегии. Армения крайне заинтересована в сохранении контроля США и НАТО над Турцией, что и происходит и, к сожалению, этим воспользовались все, кроме самой Армении.

Сейчас армянские организации США, а также отдельные персоны, которые призваны контролировать и направлять деятельность армянских организаций, предлагают довольно логичные и абсолютно антиармянские «предположения» в части мотиваций и конкретного поведения армянских избирателей на президентских выборах в США. Имеется в виду, что армяне США все еще не определились в своих симпатиях и интересах и, видимо, будут голосовать совершенно дезорганизовано. Видимо, в этом и заключается директива ФБР или еще какой-либо структуры.

Вместе с тем, остается непонятной позиция ведущих армянских организаций США, которые все еще не выработали своей директивы. Перед «традиционными» армянскими организациями в США предстает перспектива возникновения новых общественно-политических групп в армянской среде, которые потенциально гораздо более обеспечены средствами и чьи позиции более сильны и принципиальны, особенно в молодежных кругах. Вместе с тем, «традиционные» организации накопили огромный опыт и могли бы предложить новую схему армянского движения и лоббизма.

Американская ситуация такова, что незачем искать новые подходы и новые рычаги влияния, они существуют и апробированы: речь идет о преодолении «внесистемности» армянских интересов, что прослеживается с конца XIX века. «Внесистемность» не всегда непродуктивна и контррезультативна, этот путь нужно было пройти, и противники армян никогда не будут иметь такой опыт.

Если речь зашла о противниках, то их проблема не в отсутствии опыта, а в принадлежности к весьма чуждой цивилизации (вопрос не в исламской цивилизации), а в принадлежности к клиническим формам садизма, что признано всеми, в том числе, и исламскими народами.

Преодолима ли армянская «внесистемность»? В Армении и в диаспоре предпринимались попытки выйти из рамок «внесистемности», но на поверку оказалось, что эти люди выразили наиболее безобразные и дегенеративные устремления и амбиции, что едва не привело Армению и армянство к очередной катастрофе. Когда происходит глобальный «драйв», «внесистемность» становится преимуществом. Все еще имеет место необходимость разъяснить все это без излишних определений и терминов.

В нынешней ситуации, когда американское общество разделено не только социально-политически, но и идеологически, и между двумя претендентами все более сокращается гипотетическая сумма избирателей, многое зависит даже от небольшой, но хорошо организованной группы избирателей. Армяне владеют (пока владеют) двумя мощными ресурсами: «США не могут считаться вполне демократической страной, пока не признали геноцид 1915 года»; «Б. Обама и Х. Клинтон – откровенные лицемеры и лжецы, не сдерживающие свои политические обещания». Ни у одной политической группы в США сейчас нет таких аргументов. Кроме того, нынешняя администрация окончательно и несомненно провалила экономическую и внешнюю политику, сделав США посмешищем.

Если республиканцам удастся войти в Белый Дом, то в администрации будут собраны сильные кадры в сфере аналитики, политическом проектировании и принятии решений, специалисты по ключевым регионам и внешнеполитическим направлениям. Присутствие США в регионах будет более убедительным и эффективным и, вместе с тем, не будут совершаться глупости.

Митт Ромни будет президентом, а члены его администрации станут выполнять соответствующие функции. Сейчас очень важно освободиться от услуг одной дамы явно не бальзаковского возраста, с растрепанными волосами, которая превратила Государственный Департамент в ристалище для экспертов пенсионного возраста из Брукингс-института.

Вместе с тем, сейчас совершенно неважно, какую позицию занимает М. Ромни, важно продемонстрировать Б. Обаме, что в американском обществе самые эффективные решения и мотивы поведения могут казаться в первом приближении совершенно иррациональными.

Как же двигаться дальше без этой масштабной акции? При этом вовсе не имеет значения, выиграет ли Б. Обама выборы или нет, гораздо более важно продемонстрировать позицию и умение указать президенту на его политическую ущербность.

Армянской общине США пытаются навязать, что нынешнее положение тупиковое и весьма проигрышное в любом случае. В действительности, положение как нельзя предпочтительное, что обусловлено геополитическими задачами США в ряде регионов. Глубочайшей ошибкой армянских организаций США стало то, что они практически игнорировали геополитику в своей деятельности. Но если сами данные организации не пришли к этому самостоятельно, этому будет способствовать международная политика.

Однако данная «технология» предполагает не только и, возможно, не столько позицию и усилия армянских организаций США, но и политику Армении, которая не может далее «скромно» уходить от темы признания геноцида. При этом было бы неверно относиться к 2015 году как к некому «юбилею». Армяне не имели государственности во время Первой мировой войны, но участвовали в войне на стороне Антанты, однако, в отличии от государств коалиции, проиграли войну. Сейчас армяне имеют государство (и даже два государства) и должны более активно участвовать в стратегиях и геополитике.

[Pandukht]

Альтернативный «коридор»

Россия на протяжении веков сооружала коммуникации евразийского и мирового значения, которые конкурировали с британской глобальной транспортной системой, в том числе, на Ближнем Востоке, на Кавказе и в Центральной Азии, а также на Дальнем Востоке. Весьма важное значение в коммуникационной стратегии в советский период имели речные каналы, включая Волго-Донской канал, решивший многие проблемы транспортного развития в Европейской части СССР. В настоящее время данный канал находится в техническом отношении в архаичном и практически аварийном состоянии, что позволило государствам Центральной Азии проявить интерес к транспортным направлениям Южного Кавказа.

Несмотря на то, что геополитические конкуренты России используют Волго-Донский канал в полной мере, в том числе, в развитии своего присутствия в Каспийском бассейне, Москва продолжает игнорировать значение данного стратегического направления.

Некоторое время назад Азербайджан и Турция стали проявлять инвестиционный интерес к каналу Волга-Дон. Определенные функционеры в Москве то ли не получили ожидаемой взятки, то ли были вынуждены посчитаться с влиянием ответственных политиков, но проект приобретения канала данными двумя государствами был провален до обсуждения.

Вместе с тем, канал Волга – Дон - это один из важнейших элементов альтернативной транспортной системы, в которой заинтересованы Китай, Индия, Иран, государства Центральной Азии, то есть партнеры России. Данная система имеет важнейшее значение для жизнедеятельности Армении, которая могла бы быть крайне заинтересована в реконструкции данного канала и создании условий для функционирования Черноморско-Каспийского направления в целом, в том числе, включая создание Черноморско-Каспийской морской и Дунайской судоходных компаний, в которых Армения имела бы существенное участие.

Армянская диаспора, ищущая место для приложения капитала (примерно до 10 млрд. долл. только на территории России и Украины), могла бы принять активное участие в реализации данного проекта и, прежде всего, в реконструкции канала Волга – Дон. Не исключено, что на очередном повороте геополитических намерений Турция и Азербайджан могут вернуться к данному проекту. Поэтому столь заинтересованное государство, как Иран, могло бы стать важным инициатором данного проекта. Данный проект несомненно имеет не только экономическое, но и стратегическое значение, способное предложить новые альтернативные проекты ряду стратегических партнеров.

[Pandukht]

Армения – проблема для США

Вроде бы, Армения - самое геополитически уязвимое и самое зависимое государство Южного Кавказа, но выстраивать отношения с ней мировым полюсам силы довольно сложно и некомфортно. Казалось, Россия без особого труда строила отношения с Арменией, но выяснилось, что она не строила, а разрушала отношения с нашей страной. В результате успешно проводимой Россией политики «нашим – вашим» в Южном Кавказе и хронического игнорирования интересов Армении, сторонниками сотрудничества с Россией остались несколько безнадежно перекупленных «политиков» и «экспертов».

Так ли армяне возлюбили Америку? Это, действительно, сакраментальный вопрос, и его предпочитают замалчивать, так же, как и вопрос развивающихся отношений с НАТО. Игра в «любишь – не любишь» означает всего лишь попытки армянского общества вступить, наконец-то, в политические отношения с внешним миром.

США время от времени открывают некую виртуальную «книгу жалоб и предложений» и предлагают кавказским политикам оставить в ней свой автограф. Якобы, американцы сделали намек о возможном сооружении нового атомного реактора на атомной электростанции или о каком-то ином варианте относительно развития атомной энергетики в Армении. Все это пока что представляется очень сомнительным, но, так или иначе, американцы не могли начать обсуждение этого вопроса без определенного изучения проблемы.

На протяжении многих лет американские эксперты и политики более-менее регулярно получали обзорные и аналитические записки, в которых была обозначена идея о том, что «в Армении будет иметь влияние то государство, которое соорудит атомную электростанцию». С самого начала обсуждения вопроса о строительстве второй атомной электростанции в Армении было понятно, что Россия всерьез не собирается рассматривать этот проект ни в каком возможном формате.

Вопрос о возможной заинтересованности России в сооружении второй атомной электростанции в Армении был достаточно подробно обсужден в Москве, в общении не только с экспертами политического свойства, но и с администраторами и менеджерами тех государственных и получастных структур России, которые непосредственно связаны с атомными проектами. Нужно отдать должное некоторым русским ответственным функционерам, которые довольно подробно изложили факторы и обстоятельства в связи с данными разговорами «в пользу бедных армян».

Вместе с тем, наряду с очень специальными экономическими и техническими проблемами, которые обсуждались несколько лет, было бы интересно пояснить внешнеполитические и геополитические аспекты. Мой коллега и товарищ, который занимается геоэкономическими проблемами, выразил сомнение по поводу того, что существуют факторы геополитической и геоэкономической заинтересованности России в осуществлении этого проекта. Вторая атомная электростанция в Армении будет означать гораздо большую независимость от России и расширение внешнеполитического маневра.

США и НАТО поняли, что Грузия исчерпала свои стратегические резервы и сделала все, что смогла. Азербайджан - это временно существующее государство, не способное выполнять функции партнерства. Армения, несмотря на многие ущербные моменты в ее положении, обладает теми возможностями и теми интересами, которых нет и не может быть у наших соседей по региону. Армения интересует США и НАТО по ряду причин, о которых мы уже писали. Подчеркнем то, что Армения совмещает задачи «сдерживания» Турции и стратегического партнерства с Россией, в том числе, в структуре ОДКБ, а также находится в более чем тесных отношениях с Ираном, что очень интересует Евроатлантическое сообщество.

Даже российская военная база в Армении рассматривается как фактор преимущества в сотрудничестве Армении с НАТО. Вместе с тем, Армения не может выполнять и развертывать данные функции в данных условиях и самостоятельно решить проблемы развития энергетики и транспорта. Кроме того, более-менее прогнозируемое сейчас развитие отношений с Арменией может быть подорвано вхождением Армении в так называемый Евразийский Союз.

США и Франция не могут этого допустить, что требует быстрого реагирования. США очень многое упустили в своем пребывании в состоянии «тактического прозябания» в регионе. Армения - это тот случай, когда нужно предпринять инициативы, тем более, что у американцев уже есть печальный опыт «демократического шоу» в Грузии.

США и НАТО необходимы сильные факторы для контроля над Турцией в ее региональной политике, а также над Азербайджаном с его идиотскими амбициями. Нужны партнеры, но кто они? Чикагский саммит НАТО выдвинул новые стратегии, но атлантисты вынуждены выдвигать свои планы в очень сдержанной и деликатной форме. В Южном Кавказе придется действовать довольно форсированно, время не ждет. При этом русские эксперты пытаются представить активизацию американцев в Южном Кавказе как реакцию на проблему Ирана, не более того, как попытку запугать южных соседей России иранской войной. Все обстоит несколько иначе.

[Pandukht]

Париж, весна 2012 года: вызов экзальтации

Не секрет, что не только исторические события, но мысли, в том числе, и мысли художников становятся заново осмысленными по прошествии времени. Апрель 2012 года, накануне президентских выборов во Франции. Грандиозная выставка Эдгара Дега в музее дОрсе. Несколько десятков, быть может, более сотни картин, изображающих обнаженную натуру.

«Дега родился 19 июля 1834 года в Париже, в обеспеченной семье аристократического происхождения Огюста де Га и Селестины Мюссон. Он был старшим из пятерых детей. В возрасте 13 лет Эдгар потерял мать, что явилось для него серьезнейшим ударом. Позже, в молодости, под влиянием новых социальных идей, Эдгар изменил свою фамилию с де Га на менее «аристократическую» Дега». Ну этого достаточно, чтобы ощутить эпоху и личность. А если не достаточно, то можно прочитать остальное в Википедии, откуда черпает свои познания вся наша интеллектуальная элита. Э. Дега можно увидеть в самых разных музеях Европы и Северной Америки, но стало понятно, что именно такая волна, океан обнаженной натуры, может не только произвести впечатление, но и отразить идею-вызов, как и у большинства импрессионистов, которые понимали, что подлинная народность в искусстве - это «афиша», именно метафизика «афиши» и способна бросить истинный вызов обществу и всему тому, что находится в некой более обширной зоне, которая находится вне общества.

Мне давно представляется, что менеджеры парижских галерей прекрасно понимают, что и как, и в какой момент подавать публике. Причем это делается настолько умело, что не оставляет сомнений, что все сделано буквально по настроению, вне каких-либо концепций и социального замысла. Такие выставки обычно посещают не туристы, а весьма осмысляющая публика, исключая случайность присутствия, но подчеркивающая случайность «нового» восприятия.

Ну, хорошо, Э. Дега, но причем тут президентские выборы и персоны претендентов на соответствующий пост в государстве? Ничего в нынешней Франции не может быть столь востребованным, как искусство радикального вызова, но не выхолощенного революционной фантасмагорией, а образцов даже где-то рафинированного импрессионизма. И вообще, весь этот пир обнаженной натуры, включая «сериал» балерин, подталкивает к сомнению по поводу того, а являлся ли Э. Дега подлинным импрессионистом, а может быть, его «сериалы» легитимной и лояльной «порнографии» являются ни чем иным, как «манифестом» «дегадизма», бросившего вызов не только искусству и обществу XIX, но и XXI века.

Возможно, вовсе не случайно авторы, пишущие на тему Э. Дега, всегда как-то нарочито подчеркивают буржуазное происхождение художника, и отсутствие банального демократизма, вернее, ложного демократизма, которым «грешили» французские импрессионисты и модернисты. Быть может, я скажу невероятную глупость и поверхностную чушь, но Э. Дега мне представляется Г. Мопассаном в живописи. Я не знаю, как эти два гения относились друг к другу, но, скорее всего, они оба дополняли друг друга в своем нереволюционном вызове, или иначе – «консервативном вызове буржуазности». («Воллару удалось заполучить несколько рисунков для использования их в качестве иллюстраций к «Заведению Телье» Мопассана…») Возможно, германские писатели и художники более отчетливо продемонстрировали это, но разве можно сравнить масштаб германского «интеллектуально-художественного вызова» с французским, который до сих пор не позволяет Европу успокоиться.

Франция не просто оказалась на распутье, она поняла, что ей вновь пришлось столкнуться с призванием возглавить Европу, потому что больше некому. После стольких всевозможных «сожалений» и «вздыханий» по поводу гибели европейского искусства и вообще пост-шпенглеровского манифеста о закате Европы, когда величайшие галереи называют «кладбищем», возникли задачи, которые нужно, которые приходится решать. За несколько последних десятилетий Франция получила достаточно много «новой идейной крови», которая призвана не только спасти саму Францию, но и Европу.

В нынешнем кошмаре псевдолиберализма выяснилось, что старый добрый декаданс оказался весьма позитивным, конечно, в сравнительном контексте, если иметь в виду, что кульминацией упадка оказались не Эмиль Дюркгейм и его последователи-экзистенциалисты, а никто иной, как Андре Глюксман, со всем его маразмом и архаичностью, несмотря на претензии на ревизию постмодерна. Конечно, мы не имеем в виду непосредственно самого Андре, а тех, кто не в состоянии даже сформулировать подобные претензии.

Интерес к нынешней Франции вызван вовсе не наличием какой-либо новой волны или эшелона мыслителей, а тем, что во французской культуре, в особенности, в литературе и живописи пытаются найти ответы на нынешние вызовы. Актуальные французские политики все еще опасаются достаточно четко сформулировать политические приоритеты, и продолжается поиск в проигранном.

Однако, если конкретизировать этот драматический момент, то французские социалисты имели смелость и готовность взять на себя такую неблагодарную задачу, как принять в форме практической политики популистские требования различных социальных групп французского общества. Уже сейчас французы поняли, что, так или иначе, им придется жертвовать материальным благополучием ради безопасности и отстаивания принципов французской культуры.

Такая простая мысль, и оказалась столь сложной для столь политически грамотного народа, как французы. Конечно же, Франция сожалеет по поводу Н. Саркози, потому что проиграла не только меньшая часть нации, а вся нация. Ф. Олланду во многом придется, исправляя ошибки предшественника, а их немало, все-таки догонять и копировать то, что делал Н. Саркози.

Франция предприняла конкретные политические шаги по реализации парадокса, с точки зрения традиционного мышления эпохи Ш. Де Голля, «формирование многовекторной внешней политики по достижению национальной независимости». Произошел перебор партнеров и приоритетов, в том числе, и в Европейском Союзе и в НАТО, а также в регионах и, бросив вызов традиционным партнерам и укрепив отношения с традиционными оппонентами, Франция нисколько не проиграла, а только приобрела новые предпочтительные позиции.

В действительности Н. Саркози вовсе не отвергнут, и это стало понятно уже сейчас, через полгода после выборов, и сейчас его политика рассматривается как первый этап укрепления во Франции политики и идеологии правого консерватизма, причем, не только в экономике, но и в сфере внешней политики. При Н. Саркози многим правоконсервативным политикам во Франции стало понятно, что им либо придется поддержать Н. Саркози, либо самим уйти с политической арены. Так или иначе, США, Великобритания и Германия, а также Россия пришли к выводу, что им придется считаться с той Европой, которая оказалась под обаянием французского правого консерватизма.

Об этом стали серьезно задумываться и государства соседних с Европой регионов. Возможно, временное устранение Н. Саркози стало результатом «заговора» тех сил, которые опасаются усиления Европы и Европейской идеи. Принимали ли участие в этом заговоре те же деньги, которыми подпитывается «Аль-Кайда» и все прочее? У Европы был шанс, он пока утрачен, но не совсем, шанс все еще остается ренальным, и это, прежде всего, поняли сами французы, которые, несомненно, ожидают «второго пришествия» Н. Саркози.

Но что же с Э. Дега, насколько «сериал» обнаженной натуры и его хрупкие, беззащитные балерины способны отвергнуть «Закат Европы». Это совсем не так. Балерины Э. Дега вовсе не призваны спасти Европу, они сами «валькирии», которые стали концентрацией идеи «заката». Но в свое время Э. Дега похоронил раз и навсегда идею порнографической и эротической культуры, выдвинув одухотворенность того, на чем еще много десятилетий будут спекулировать интеллектуалы упадка, поражения, капитуляции, деградации и полного духовного банкротства. Э. Дега раздел и продемонстрировал запредельную экзальтацию, доказав, что нет ничего ограниченного и постыдного в буржуазной морали, если сама правая идея способна отрицать себя, а не хвататься за жалкие крохи проигранной идеи псевдолиберализма.

Скажу довольно странную вещь. Я всегда сожалел, что Мартин Хайдеггер не был французом, но, что есть, то есть. Возможно, данное обстоятельство и привело Ш. Де Голля к мысли об историческом альянсе с Германией, которую подняли из руин не социалисты и либералы, а христианские демократы. Э. Дега, как и Г. Мопассан, предложил изнанку морали, которая не только гибнет, но и способна позволить осознать пути спасения, пути наступления.

Итак, хрупкая «Маленькая четырнадцатилетняя танцовщица» - не что иное, как вызов всему тому, что унизило ее и европейскую культуру, привело ее к катастрофе, но сохранило потенциал для реанимации нового «натиска» правой идеологии, отрицающего буржуазность. Сейчас самое время продемонстрировать, что «правая идея» не только не означает буржуазность, но и отрицает ее.

Э. Дега умер в преклонном возрасте, давно перестав писать, в самый разгар Первой мировой войны, что, быть может, подчеркивает завершенность его назначения, он умер, когда ушла окончательно его эпоха, эпоха одновременно упадка и героизма в искусстве.

[Pandukht]

«Свидетели» российской трагедии

В эпоху глубокого гуманитарно-интеллектуального кризиса западного сообщества Российская академическая наука могла бы занять важные позиции в разработке разных стратегических проектов и задач. Но на определенном периоде она оказалась вытеснена «альтернативной» наукой, которая породила много незавершенных и неоформленных идей, сумела получить значительное финансирование, но так и не смогла занять более-менее регулярные позиции в российском истеблишменте и в политике.

И это легко объяснить, так как если бы ФСБ позволила создание в России задействованных проектных политических центров, то самой специальной службе не осталось бы ни места, ни роли в сфере стратегических разработок и решений.

Российские власти первого эшелона достаточно гуманно относились к политическим разработчикам, но, в сущности, всего лишь не позволили политологам, аналитикам и исследователям не оказаться на «помойке». Рано или поздно интеллектуалы должны были отомстить, и это происходило на разным этапах, различным образом. Часть более-менее подготовленных специалистов поступили на работу к спецслужбам США и Великобритании, в рамках тех или иных учреждений, которые подверглись атакам российскими властями.

Однако оставалась большая часть авторов, претендующих на роль экспертов и разработчиков, которые сумели «продержаться» в университетах и в исследовательских учреждениях, ожидая момента мщения властям. Для мести нужна была инициированная доктрина, и она возникла под видом совершенно непонятной никому Евразийской идеи, или Евразийского проекта. Власти выдвинули эту идею исключительно в форме и с целями пропаганды и демагогии, призванной укрепить позиции политического руководства страны, и не более того.

Власть, конечно же, нуждалась в поддержке и, казалось, «выжидающая» публика припадет к ногам власть имущих в надежде быть наконец-то востребованными. Кое-кто согласился и принял предложения, но, видимо, это оказались малограмотные и неподготовленные специалисты нового, вернее, новейшего поколения, за душой у которых нет ничего, кроме стремления выйти в «дамки» в ускоренном режиме.

Но властей не устраивала поддержка только этих нуворишей от московской шпаны, власти нуждались в поддержке фундаментальных научных кругов. Но этого не происходит и, видимо, не может произойти, так как российская интеллигенция еще раз продемонстрировала всем, что если она не продалась противникам своего отечества, то это не значит, что она пойдет на суперкомпромисс с глупостью и пошлостью.

Евразийская идея - это великая политико-идеологическая и культурно-этическая доктрина, разработанная выдающимися умами России, которая содержит множество идей и мыслей, уложенных в стройное политологическое учение. И даже в таком формате Евразийская идея представлялась нескольким поколениям российских интеллектуалов сомнительной и даже нереальной.

В любом случае, пользоваться фразами и формулировками, выхолощенными из текстов столь высокого уровня, просто несерьезно, чтобы не сказать больше – это постыдная профанация. На смену доктрины «союза земледельцев и кочевников» (конечно же, в метафизическом смысле) пришла фраза «союз меча и орала». Возможно, в распространении этой профанации виновны и хорошо известные апологеты «Неоевразийского проекта» современной России, которые столь поверхностно подошли к трактовке тех или иных реалий.

Например, тезис о том, что Российская и Советская империи были евразийскими, - просто чушь, и невозможно путать Евразию как идею и Евразию как пространство. Хорошо известно, что современные апологеты Евразийства едва не оказались в смешном положении, приняв «долгой полярной ночью Луну за Солнце», или иначе, приняв глубоко левантизированные, разорванные социокультурные феномены за партнеров и даже элементов Евразийского альянса.

Только актуальные внешнеполитические задачи и суровая конкретика вовремя скорректировали намерения «апологетов». А теперь вопрос на засыпку: можно ли предложить альтернативную формулировку тому, что пытаются сейчас назвать Евразийским союзом? Если это возможно, почему бы не предложить более адекватное понятие и название (имя) доктрины?

Почему выбрано именно столь сложное и малопонимаемое современной московской политической элитой понятие? Ответ может быть только один: выбрано красивое и презентабельное название, за которым пытаются спрятаться сами и спрятать свою политическую беспомощность. В связи с этим политическим безобразием нужно отметить, что российская интеллигенция, конечно же, пытающаяся напомнить о своем месте в политической дискуссии, и надеющаяся, что время выжидания завершилось, все-таки руководствуется и мотивируется вовсе не тщеславными настроениями и мелкими обидами, а профессиональной позицией.

В России политическое руководство все еще продолжает оставаться в изоляции в связи с выдвинутой идеей Евразийского Союза. Нужно сказать, что, в какой-то мере, эти взгляды разделяют и различные другие социальные и профессиональные группы, опасающиеся, что в этом сомнительном Евразийском союзе России придется делиться своими ресурсами «по доступным ценам» со своими партнерами. Но это уже более предметный разговор и проблема, от которой не уйти нынешним политикам и функционерам в Москве.

[Pandukht]

Вторая исламская революция

«Революция», какой бы она ни представлялась участникам и внешним наблюдателям, не ограничивается одним этапом и имеет свое «вторичное» продолжение. Исламская или псевдоисламская революция, которая развернута на огромном пространстве, имеет совершенно различные формо-выражения. Создается впечатление некоторой антисистемности как метода внутреннего и внешнего управления. Настало время «великим апостолам восьмиконечной звезды» определиться с целями и подвести итоги первого этапа революции.

«Братья-мусульмане» - очень разнообразная и сложная структура, и какой-либо единой политики данной общемусульманской ассоциации не существует. Имеют место непосредственные и перекрестные стратегии, которые иногда на поверку оказываются вовсе и не стратегиями, а всего-навсего ограниченными во времени и в части политической идеологии тактическими шагами.

Очень скоро выяснилось, что мировые центры силы после первого периода растерянности предприняли довольно мощную альтернативную линию поведения под той же восьмиконечной звездой. Так или иначе, исламская революция подорвана в своей сущности и в своих целях, уступив место задачам некоторой части правой арабской элиты, не оставляющей шансов на левую или леволиберальную перспективу.

«Братья-мусульмане» разобщены и не в состоянии противопоставить что-либо администрирующей арабской аристократии, причем произошло это на всех флангах движения и ассоциации. Вместе с тем, инициативные центры в Каире и в некоторых богатых арабских монархиях все еще продолжают лелеять надежды на усиление мнимой самостоятельности и влияния в регионах и в мире.

В Сирии и Ираке мировые центры силы потерпели полное поражение, и не благодаря, а вопреки партнерству с «Братьями-мусульманами». Нет ни одного факта, который подтверждал бы, что США, Великобритания и Франция стремились бы к усилению своих так называемых партнеров в регионе. Собравшиеся в Каире «великие апостолы» приняли решение продолжить осуществлять утвержденные планы, так как, по крайней мере с точки зрения арабских национальных интересов, они оказались продуктивными.

Турция и Иран в равной мере оказались изолированными на Ближнем Востоке, в экономическом смысле Иран предстал перед катастрофой, а Турцию ожидают еще большие экономические неприятности, что отрицали даже наиболее заинтересованные экономические аналитики в Европе. В определенном смысле арабские государства получили некоторую передышку перед новыми волнами революций. Отдушиной стала Иордания, которая очень скоро будет ликвидирована как государство, во всяком случае, в ее нынешнем виде.

Ненавидящие друг друга лидеры «Братьев-мусульман» с самого начала этих революций понимали, что генеральной целью является изоляция арабского мира путем внутренней постмодернизации, выстраивания нового ряда актуальных противников – Израиль, Иран и Турция – вот основные экзистенциальные противники арабов, а вовсе не западное сообщество.

Сирия и, возможно, Иордания станут последними аренами, где будет похоронена «Аль-Кайда» как основной враг большей части клубов «Братьев-мусульман». Эксперты арабского происхождения, работающие в ведущих центрах анализа и разработок в США и Европе, мобилизованы в части разработок креатических и геополитических технологий.

Наряду с этим имеются признаки того, что предположения и оценки по поводу судьбы Сирии, сделанные в среде армянских аналитиков, вполне подтверждаются. Сирия будет сохранена как единое государство, но представленное как сильно децентрализованная кантональная федерация, то есть, в определенном соответствии с иракской моделью, но с учетом ошибок, совершенных в Ираке.

При этом позиции Турции в регионе Ближнего Востока будут заметно ослаблены, а Ирану, как ни странно, удастся сохранить свои позиции и даже заметно их усилить. Непосредственно арабский мир будут готовить к тому периоду, когда нефть и водные ресурсы будут исчерпаны. Предстоит не менее 50 – 60 лет постмодернизации. Но до этого произойдет второй этап исламской революции в арабском мире, когда политический ислам ожидает «национализация».

Таким образом, в регионе «Большого Ближнего Востока» складывается более чем благоприятная перспектива, необходимо этим воспользоваться, определиться с новыми партнерами и непартнерами.

[Pandukht]

Непубличная политика Баку

В современном мире возможно все что угодно, лишь бы было оплачено. В этом, как никто другой, уверено руководство Азербайджана, и не только руководство. Проплатив и переплатив очень многое, азербайджанцы так и не могут оценить результаты и понять, что вообще следует рассматривать как результат.

Внешняя политика и пропаганда азербайджанцев чрезвычайно дорога, и на их интересы работают очень многие. Время от времени в Баку происходят скандалы и разборы по поводу того, «а за что, собственно, платим деньги». Но маховик затрат раскручен, и остановить это невозможно, тем более, что огромная часть данных средств остается в карманах всей иерархии функционеров.

На данном этапе азербайджанская внешняя политика и пропаганда провалены, хотя операция «будапештская подлость» проведена неплохо, и нечто подобное время от времени будет повторяться. Азербайджану нелегко живется в мире, так как азербайджанец, как и раньше, остается «человеком в кепке и с двусмысленной походкой». Тем не менее, в Баку не знают, что инициировать на следующем этапе, и по-прежнему могут надеяться только на деньги.

Большая озабоченность возникла по проблеме Южного Дагестана, находящегося в административных пределах республики Азербайджан. Сейчас русские развернули бурную деятельность по пересмотру своей позиции и политики по проблеме лезгин, аварцев и других дагестанских народов, оказавшихся в заложниках на своих исконных землях.

За последние месяцы выяснилось, что более полутора сотен агентов Азербайджана, якобы работающих на него не менее 15 лет, в действительности находились вполне под контролем российской контрразведки, а средства, которые азербайджанцы выделяли на их содержание, в какой-то мере оказывались в кассе местных ставок российской спецслужбы.

Если еще 6–7 лет назад Азербайджан выделял на содержание дагестанских общественных активистов на территории республики Дагестан около 15 млн. долларов, то в настоящее время только на содержание своей «креатуры» в Дагестане азербайджанцы тратят до 8–10 млн. долларов. Трудно предположить, сколько средств затрачивается на дагестанском направлении в целом, но сейчас стало понятно, что Баку готов подкупить и откупиться, работая с широкими кругами российских политиков, экспертов и СМИ по этой проблеме.

Лезгинские и аварские активисты располагают информацией и доказательными материалами относительно имеющихся планов проведения этнических чисток в Южном Дагестане. Однако данные активисты до сих пор находятся под сильным «обаянием» надежд на Россию и опасаются афишировать эту информацию, предоставляя ее только русским. При этом не исключено, что посредством некоторых русских политиков и экспертов эта информация оказывается в руках азербайджанцев.

Понятно, что лезгинские и аварские активисты и деятели столкнулись с довольно сложными реалиями, связанными как с недостаточным общественно-политическим потенциалом, так и с негативным опытом отношений с Москвой и Махачкалой. Сейчас ситуация заметно изменилась, но проблемы остаются.

Российская контрразведка провела хорошую работу по ликвидации агентурной сети, которую много лет Азербайджан создавал в Дагестане. Это стало известно благодаря то ли нарочитой утечке, то ли спонтанным потокам информации в московских политических кругах. Это очень важное обстоятельство, так как в условиях крайней бедности местного населения некоторые люди предпочитают сотрудничать с кем угодно ради небольшого вознаграждения. При этом азербайджанцы использовали в качестве своих агентов представителей одной народности против интересов другой.

Следует отметить, что хорошо известная турецкая спецслужба также активно работает как в республике Дагестан, так и в Южном Дагестане. Это иногда приводит к недопониманию между турками и азербайджанцами, так как интересы Турции и Азербайджана имеют заметные различия, в том числе, в северокавказском направлении. Турки всегда стремились и сейчас играют важную роль в раздувании дагестанского исламского движения, хотя и занимают в этой сфере не самые важные позиции. Азербайджан также хотел бы нестабильности в Дагестане, но, в отличии от турок, не хотел бы трансформации этой нестабильности на свою территорию. Однако нет сомнений, что Турция и Азербайджан координируют усилия и сотрудничают в этом направлении.

В российских политических кругах сложились три мнения по поводу проблемы Южного Дагестана. Одним политикам эта проблема глубоко чужда, они считают, что нет никаких надежд на развертывание вопроса на пользу интересам России. Другая «группа» политиков считает, что не стоит распространять данную дискуссию достаточно широко и выводить в публичную сферу, и она должна оставаться в сфере специальных разработок. И, наконец, другие, наиболее авантюристичные политики, понимающие реальные перспективы на Северном и Южном Кавказе, считают, что Азербайджан слишком долго находился в комфортных условиях, благодаря услугам России, и пришло время приступить к фрагментации этого государственного образования, которое само напрашивается на расчленение.

Так или иначе, Азербайджан все больше вынуждают выйти из скорлупы его непубличной политики и реагировать на различные и очень серьезные новые вызовы.

[Pandukht]

Идеологи эпохи Ренессанса

Российская власть, как официоз, так и мощные оппозиционные группы, всегда нуждались в конферансье по типу «утреннего кофе», в узнаваемых и неожиданных, не нуждающихся в шпаргалках и более легитимных, чем Папа Римский.

Помнится, одним из первых понял необходимость такого клоуна Борис Березовский. Параллельно на эту роль претендовал петербургский недоумок Александр Невзоров, но чего-то не хватило, не пришелся ко двору. Имелись и более толковые и изворотливые, например, Евгений Киселев, Сергей Доренко, Александр Проханов, Николай Сванидзе. Все это довольно разные люди, но придерживались одного «золотого» правила – рамок той заявленной эрудиции, на которую могли претендовать, и не лезли в параллельные сферы «суконным рылом в калашный ряд».

Иное дело Мишель Леонтьев, который может поговорить и о московских демонстрациях и митингах, и не менее успешно – о судьбе американского доллара, который он похоронил в 2009 году и объявил законченным к концу того же года. Мишеля Леонтьева никогда не устраивала роль одного из многих, он видел себя только как исключительное явление в российской общественно-политической комментаристике. Более того, он, несомненно, претендует на роль деятеля «эпохи ренессанса», то есть, времен, когда сапожник приходил вечером из мастерской домой и при свече садился писать трактат о смысле жизни, или о чем-то подобном. То есть, М. Леонтьев - человек универсального свойства, и это должны были понять все потребители информации - и сапожники, и авторы трактатов.

Его недавний выпад в адрес Армении - не новое начинание в его деятельности, в свое время от него доставалось многих государствам, чья политика не отвечала взглядам политического руководства России. М. Леонтьев - один из основателей евразийского движения, которое щедро оплачено властями, хотя движение как таковое очень скоро сошло на спад, и лидеры движения так и не были признаны апологетами и проектантами актуальных политических решений.

Ни сам М. Леонтьев, ни, быть может, более амбициозные идеологи евразийства так и не получили сертификата «на доступ к телу». Причина вполне очевидная – паяцы и клоуны призваны сыграть свою весьма ограниченную роль и не могут претендовать на роль политиков, в лучшем случае - только комментаторов. Вместе с тем, М. Леонтьев - вовсе не случайная персона в российской официальной комментаристике, и если он освещает тот или иной вопрос, это означает, что московское руководство чрезвычайно обеспокоено и, возможно, не совсем понимает происходящие события.

Нынешняя политика Армении действительно не совсем понятна Москве, и это не удивительно, так как само армянское политическое руководство столкнулось с довольно странными явлениями и внешними вызовами, которые объясняются не совсем сформированными стратегиями Евроатлантического сообщества. Москва оказалась перед выбором: либо принять инициативы по сотрудничеству с НАТО и США на Ближнем Востоке и в Евразии, либо вновь оказаться в режиме жесткой конфронтации.

Избирая Б. Обаму как более предпочтительного партнера в политике США, Россия, так или иначе, принимает эти инициативы (по умолчанию или нет, но принимает). Поэтому-то и реакция в отношении нового внешнеполитического курса Армении у Москвы не столь жесткая и допускает вариации.

То, что армянское общество 20, 15 и 10 лет назад совершенно профаническим образом отвергло евразийскую идею, уступив свое «естественное место» антологическим противникам, это вопрос другой, хотя и очень обидный. Но время ушло, оставляя напоминание об историческом интеллектуальном проигрыше. Проблема не в том, что Мишель Леонтьев комментирует и без того понятные реалии, а в том, что, как и ранее, так и сейчас, армянский политический класс, а также армянские политические авторы воспринимают внешние вызовы как завершенные ничтожества, не имеющие даже приближенного представления о значении той или иной доктрины.

В Армении не способны ни различить, ни отличить эти самые доктрины и их значимость для нашей страны. Участие Армении в Евразийском или в Неоевразийском проекте имело одно самое важное значение – научиться и реально играть на чужом политическом «поле». Когда-то предлагался проект высшего пилотажа. Вся эта нынешняя мышиная возня демонстрирует, что армянское общество не способно ни осмыслить, ни, тем более, разработать схему и логику своего участия в стратегических проектах. Остается лишь внимательнее всматриваться в происходящие великие события XXI века, а также время от времени читать инсинуации Мишеля Леонтьева.

[Pandukht]

Вспомните про лицо нации

Лицо любой современной нации и государства – общественные туалеты, от числа и стиля которых во многом зависит международный имидж и авторитет общества и правящей элиты. Во многих странах Европейского Союза, несмотря на экономический кризис, муниципальные власти отказались от платы за пользование туалетов.

После многих лет сомнений, размышлений и переживаний, а также консультаций, городские власти Еревана приступили, наконец-то, к созданию общественных туалетов на территории города. Вместе с тем, в Нагорно-Карабахской Республике сложилась принципиальная позиция не только властей, но и гражданского общества по вопросу о создании общественных туалетов. Например, один видный степанакертский политический деятель категорически заявил, что в Степанакерте вообще не нужны туалеты. Что под этим подразумевается, ни выяснить, ни понять не удалось, видимо, вопрос о туалетах в НКР - совершенно сакраментальная категория, и пришельцу этого не понять, как и намерения карабахского руководства.

Большой начальник, возглавляющий туризм в НКР, утверждает и надеется на скорое и бурное развитие туризма, но, как представляется ему при этом, при полном отсутствии общественных туалетов.

В последнее время в НКР происходит развитие социальной и развлекательной инфраструктуры, в том числе, например, активно строятся плавательные бассейны, пользующиеся популярностью, несмотря на весьма высокую входную плату. Но с туалетами дело не двигается. Возможно, было бы целесообразным создание специального фонда для этих целей, исходя из отчислений от платы за пользование бассейнами, казино и ресторанами, а также от доходов от туризма.

Было бы хорошо к 25-летию основания НКР создать в Степанакерте, по крайней мере, пять общественных туалетов, с учетом кардинальной реконструкции туалета в здании автовокзала. Совершенно недопустимое положение с общественными туалетами сложилось в признанном культурно-историческом центре Южного Карабаха Гадруте, где имеется только один туалет сомнительного назначения и без дверей. Этот городок, известный своим славным революционным прошлым, достоин сооружения хотя бы одного туалета.

Один из представителей гражданского общества разработал схему общественных туалетов в Степанакерте и в окрестностях города и даже практически уже заручился поддержкой двух депутатов Национального собрания НКР по вопросам лоббирования данного плана, но вскоре по каким-то невыясненным причинам данные депутаты отказались от лоббинга проекта.

Нужно отметить, что политическая оппозиция НКР, переживающая новый этап идейного подъема, также весьма равнодушно относится к этой проблеме. В условиях, когда НКР вроде бы декларировала намерения добиться признания своего суверенитета и принимает многих политических и общественных деятелей, сенаторов и многих других политически значимых людей, отсутствие туалетов в городе и в зонах посещения историко-архитектурных памятников становится вызовом, который воспринимается то ли как протест, то ли как выражение некой культуры андерграунда.

Конечно, публикации каких-либо планов города, в том числе, перспективного плана дислокации общественных туалетов чревато и может нанести ущерб национальной безопасности, но все-таки на это можно было пойти в целях широкого общественного обсуждения. В конце концов, азербайджанская разведка и пропаганда может оповестить международную общественность о столь странном отношении к туалетам в НКР. Вот это может нанести гораздо больший ущерб национальным интересам.

Есть уверенность, что при столь безразличном отношении к этому вопросу со стороны правительства НКР, эту проблему может обсудить Карабахский парламент, в котором общественный туалет также не отличается какими-либо нормативами. По инициативе парламента НКР в диаспоре может быть также создан фонд в результате спонсорских марафонов при участии традиционных партий армянской диаспоры. Таким образом, положение нелегкое и противоречивое, но все еще имеются надежды на прогресс по этому вопросу. Элита Степанакерта должна понять, что общественные туалеты - это лицо нации.

[Pandukht]

Отношения В. Путин – Т. Эрдоган

В последние годы, по крайней мере, с периода 1999 – 2003 годов в рассмотрении роли и места Турции возникли новые взгляды и оценки и, как ни странно, несмотря на высокую динамику в развитии внешней политики этой страны, данные взгляды и представления не очень подвергаются изменениям, начиная с 2006 года. Эти выводы, которые делаются на основе длительных и детальных наблюдений, сейчас уже вполне объяснимы, так как на мнения и оценки по Турции в мировом масштабе определяющее влияние оказывает только считанное число государств, а также не более десятка мозговых центров в столицах крупнейших государств.

Несмотря на столь сложную политику, как турецкая, в мировых потоках аналитической информации удалось совершенно точно и адекватно сформулировать реальное положение дел и перспектив развертывания турецкой политики в основных и не основных геополитических направлениях. Тем не менее, нужно отметить, что по некоторым проблемам, например, в части экономики, были допущены некоторые ошибки, причем давались чрезмерно оптимистические оценки, тогда как Турция оказалась перед ближайшей перспективой экономического кризиса, причем, типа «избыточных банковских кредитов».

Некоторые неточности и ошибки были допущены и в части внутренних политических процессов, когда «кемализм» был «похоронен» раньше времени, или, вернее, в нынешних процессах не были различены «третьи» общественно-политические пути. Нужно отметить следующее: несмотря на достаточно широкое распространение исследований и анализа по турецкой тематике, ими во многом занимаются либо очень незначительные группы специалистов, зависимых от потребностей правительств данных государств, либо исследовательские программы финансируются турецким правительством или турецкими фондами.

При таком положении дел можно предположить, что гражданские исследовательские учреждения не сыграли большой роли в анализе политики Турции. Скорее всего, эту задачу решили либо группы, сильно связанные с государственными структурами, либо группы анализа специального назначения.

Исходя из сказанного, можно предложить довольно стандартную формулировку турецко-российских отношений, которая распространена не только в столицах западного сообщества и Ближнего Востока, но и в Москве: Турция и Россия стремятся к сотрудничеству, прежде всего, по экономическим вопросам, учитывая ухудшение отношений Турции с Евроатлантическим сообществом, но остерегаются войти в более тесные отношения, и их отношения лишь с большим допущением можно назвать стратегическими, так как сохраняются глубокие и серьезные противоречия и проблемы, прежде всего, по вопросам региональной политики, и ни одна из сторон не готова к уступкам по каким-либо позициям и вопросам в регионах.

Это достаточно емкая формулировка, допускающая различные вариации, но здесь упускается обстоятельство: В. Путин и Т. Эрдоган – во многом схожие по стилистике и политической судьбе деятели, разделяющие многие взгляды и заинтересованные в сотрудничестве.

Однако выяснилось, что имел место некий телефонный разговор, в явно не дипломатическом стиле и режиме и, скорее всего, нечто подобное имело место. Это легко обосновать, так как вокруг Турции создано много конфликтов и кризисных моментов, к которым Россия не может относиться равнодушно. Сирия стала тестом для многих отношений в регионе и в мире, в том числе, и для российско-турецких отношений.

Турция и Россия были подведены к тому уровню конфронтации, который не оставляет сомнений, что позиция Турция не может теперь рассматриваться как в той же степени «независимая», как до сирийского кризиса. Кстати, в турецко-российские отношения все более включается и иракская проблема со многими сюжетами, касающимися интересов арабов, иранцев и курдов.

При этом, как ни странно, просматривается идентичность интересов России и западного сообщества (прежде всего, США и Франции) в части сирийской или, вернее, сирийско-турецкой проблемы, в том смысле, что Россия, так же, как и НАТО, категорически против радикальных действий Турции в отношении Сирии.

Как бы экзотически это ни выглядело сейчас, в самом ближайшем будущем Россия все больше будет включаться в стратегию США по сдерживанию региональной экспансии Турции. Конечно, данная проблема не имеет для США глобального значения, но в плане региональной политики сдерживание Турции давно обрело ключевое значение.

Современная международная политика отличается «легкостью бытия» или готовностью моментально корректировать отношения и контакты, но это вовсе не означает, что государства могут достаточно быстро вносить изменения в свои интересы и региональные позиции. Россия и Турция, конечно же, имеющие много взаимных интересов, предпочтут в будущем продолжать экспериментировать и пытаться выстроить новые отношения. Вместе с тем, пройден весьма принципиальный рубеж, когда выяснились реальные рамки возможных отношений, в том числе и того, что принято называть стратегическими отношениями. Отношения В. Путин – Т. Эрдоган - это очень мало и очень несодержательно, и придется говорить об отношениях Россия – Турция.

[Pandukht]

Что произошло с бакинской нефтью

Великобритания сыграла большую роль в обеспечении стабильности и безопасности в Южном Кавказе и в Каспийском море, став инициатором нефтяных и газовых проектов. Великобритания не может допустить разрушения и уничтожения объектов по добыче и транспортировке нефти и газа, в которые инвестировано 35 – 40 млрд. долл.

Компания «Бритиш Петролеум» (как и компания «Тотал» во Франции) является внешнеполитическим инструментарием британского правительства, которое в своей политике не может не принимать во внимание интересы данной компании. «Бритиш Петролеум» по объему продаж значительно уступает крупнейшим нефтяным компаниям США, но данные американские компании, хотя и являются важным политическим ресурсом США, все-таки не играют столь большой роли в американской внешней политике.

Вместе с тем, «Бритиш Петролеум» - не только внешнеполитический инструмент, но, прежде всего, коммерческая компания, заинтересованная в стратегической безопасности своего бизнеса. «Бритиш Петролеум» является глобальной компанией, обладает огромным опытом работы во многих странах и регионах, в том числе, в сфере разведывательных работ, и определение запасов нефти в геологически не очень сложном Каспийском регионе для данной компании не представляет большой проблемы.

Запасы нефти на месторождениях «Азери-Чыраг-Гюнешли» были довольно детально определены еще в советское время, то есть, в 70 – 80 годах, когда они составили 540 млн. тонн, что и было принято в качестве балансовых запасов к моменту подписания «Контракта века». Контракт на разработку месторождений «Азери», «Чыраг» и глубоководной части «Гюнешли» был подписан 20 сентября 1994 года и вступил в силу 12 декабря. При этом доля компании BP - Amoco составляет 34,1367 %, но этот британско-американский альянс является оператором и практически «дирижером» данного проекта.

Затем запасы данных месторождений были оценены в объеме 940 млн. тонн, как доказанные, а с учетом подтвержденных – 1,03 млрд. тонн. За время эксплуатации в рамках «Контракта века» (с учетом оценок на 2012 год) было добыто 288,5 млн. тонн, или 53,5% от изначально подтвержденных и 30,7% от всех подтвержденных. Добыча нефти в 2009 году составила 40,3 млн. тонн, вместо планируемых 46,8 млн. тонн, в 2010 году прогнозировалось извлечь 42,1 млн. тонн, объем добычи составил 40,6 млн. тонн, в 2011 году при прогнозе 40,2 млн. тонн, реальная добыча составила 36 млн. тонн. В 2012 году, будет добыто 33,0 млн. тонн, при том, что прогнозировалось добыть 35,6 млн тонн.

Азербайджанская сторона вначале объясняла падение добычи нефти эксплуатационными проблемами, но затем выступила с обвинениями в адрес «Бритиш Петролеум», так и не предъявив содержательных претензий к компании по этому поводу. Вместе с тем, если судить по имеющимся запасам и по некоторым плановым намерениям по добыче нефти, спад добычи не должен был быть столь значительным, и тенденция спада должна была быть более «мягкой». Видимо, азербайджанское руководство опасается ситуации, когда спад добычи может быть более значительным, что приведет к кардинальному изменению экономической и социально-политической ситуации в Азербайджане.

Следует также учитывать, что, несмотря на колебания мировых цен на нефть, все-таки прогнозируется продолжение понижения цен, что наряду со столь резким снижением объемов добычи может стать катастрофой для Азербайджана. Развертывание добычи и экспорта природного газа, безусловно, заметно смягчит последствия такой перспективы, но газ - это не нефть в экономическом и в политическом смысле.

В данной ситуации возникают подозрения, что с самого начала осуществления проекта запасы нефти были чрезмерно завышены, что является довольно обычной практикой в деятельности сырьевых компаний, делающих это с целью повышения капитализации предприятия. Кроме того, несмотря на многие старания, так и не удалось обнаружить ни в материалах «Бритиш Петролеум», ни других участвующих компаний, каков уровень извлекаемости запасов нефти на данных месторождениях. Ранее уровень извлекаемости нефти на каспийских месторождениях не превышал 60%.

Если принять во внимание оценки корифеев советской геологической науки, хорошо знакомых с каспийской геологией, именно изначально заявленный объем в 540 млн. тонн или немного более и является реальным объемом извлекаемых запасов нефти. Таким образом, сейчас добыто более половины начальных запасов.

Имеются некоторые оценки британских экспертов в сфере энергетики, что объем добычи нефти может снизиться до 25,0 млн. тонн. Можно подразумевать, что если запасов нефти осталось не более 250 млн. тонн, то срок эксплуатации продлится только 10 лет или около этого. В этом случае разрушается вся схема политической составляющей данного проекта, включающего и нефтепровод Баку – Тбилиси – Джейхан. В этом случае нужно будет транспортировать по данному нефтепроводу либо казахстанскую нефть, которая уже во многом ориентирована на транспортировку в китайском направлении, либо российскую, что, так или иначе, может привести к приобретению данного нефтепровода Россией.

Таким образом, ускоренное исчерпание запасов нефти в азербайджанском секторе Каспия может привести к значительным неприятностям политического характера, если учесть, что Баку – Тбилиси – Джейхан имел, прежде всего, политический характер, и именно поэтому был подержан правительством США. В связи с этим, возможно, разработана стратегия растягивания сроков добычи, и можно допустить, что данная стратегия разработана в самом начале реализации проекта.

Ранее предполагалось, что политическое руководство Азербайджана пытается сохранить запасы нефти для будущих поколений, но нынешняя реакция Баку говорит о том, что таких патриотических намерений нет и не может быть. Лидер Азербайджана ставит однозначную задачу скорейшего исчерпания запасов нефти и газа в целях личного, семейного и кланового обогащения в максимально сжатые сроки.

Таким образом, интересы правящей семьи Азербайджана вступили в противоречия с намерениями не только «Бритиш Петролеум», но политическими интересами США и, возможно, Великобритании. Следует отметить, что «Бритиш Петролеум» время от времени испытывала определенные «инициативы» со стороны Азербайджана в плане возможности лоббирования его интересов. Вместе с тем, представители компании утверждали, что Азербайджан не очень важный партнер, чтобы прилагать специальные усилия для отстаивания его интересов.

Вместе с тем, в 2005 году имелись определенные, но весьма «робкие» попытки пролоббировать интересы Баку в европейских структурах, что завершилось фиаско. Создалось впечатление, что данное фиаско было нарочито спланировано, чтобы продемонстрировать Азербайджану, что данные попытки тщетны и не могут привести к успеху. По оценке некоторых британских экспертов, «Великобритания не может позволить себе предстать лоббистом интересов Азербайджана, это недостойно великой державы».

«Достаточно того, что в Лондоне хорошо представлены интересы семьи Алиевых». Как известно, именно в Лондоне, а не Вашингтоне или в Анкаре находится «лежбище» правящей семьи со всеми атрибутами и авуарами. «Азербайджан разбогател потому, что мы присутствуем там», - утверждает британский эксперт. Так что И. Алиеву будет нелегко вступать в пререкания со своими партнерами, а, по существу, патронами.

[Pandukht]

Россия и Армения как партнеры

Одним из постулатов регионального аспекта современных международных отношений является то, что Россия и Армения – партнеры и даже стратегические партнеры. Это со временем становится предметом обсуждений и некоторых оценок, которые связаны с развитием международной политики, которая имеет сильную динамику в регионах Ближнего Востока, Черноморско-Кавказского и Центрально-Азиатского регионов.

Если размышлять о «партнерстве» и тем более «стратегическом партнерстве», то, прежде всего, нужно отметить, что одним из знаковых отличий нынешнего исторического периода является параллельное нарастание профицита межгосударственных блоков и альянсов и ограниченность сотрудничества в рамках этих же альянсов. Государства, даже имеющие вековой опыт политического и военного сотрудничества, не стремятся разделить со своими партнерами ответственность за различные проблемы.

Прежде всего отмечается, что ведущее государство мира – США постоянно испытывает проблемы по задачам партнерства со стороны различных государств Европы и других регионов. Главной проблемой НАТО является возрастание внутриблоковых противоречий. Аналогичная проблема наблюдается и в ОДКБ, а также в «связках», например, арабских государств.

В европейском и в ближневосточном мирах сложились схожие проблемы в развитии межгосударственного партнерства. Возможно, вовсе не является парадоксальным то, что именно определенный уровень развития глобализации привел к разобщенности. Например, Турция, предложившая свое лидерство многим государствам соседних регионов, столкнулась не только с «неодобрением» США и их европейских партнеров, но практически всех государств Ближнего Востока и Евразии, и это весьма примечательно. Парадокс в том, что Турция, как и Россия, стремится к установлению более тесных и согласованных отношений, но время от времени они «срываются» на «крутых поворотах» международной политики. Это хорошо понимают и вполне адекватно оценивают американские, европейские, иранские, а также арабские политики и эксперты, которые внимательно отслеживают российско-турецкие отношения.

Американцы весьма сомнительно оценивают перспективы развития отношений между Турцией и Россией, понимая значение глубоких противоречий между ними. В настоящее время, когда политика Турции стала одним из важных факторов, а, возможно, и наиболее серьезной причиной кризисных явлений в НАТО, и между Турцией и альянсом отношения со временем все более усложняются, Евроатлантический блок подошел и уже демонстрирует в политике заинтересованность в ОДКБ как противовесе в региональной экспансии Турции.

Не секрет, что формирование ОДКБ как блока, где главенствует Россия, во многом происходило в условиях существования конкретных угроз для государств-участников со стороны крупных соседних государств. Армения рассматривает себя как абсолютно лояльного участника ОДКБ и военно-политических отношений с Россией. Это отмечают практически все эксперты стран Восточной Европы и западного сообщества. Вместе с тем, в политической литературе уже возникла дискуссия по поводу возникновения проблем в армяно-российских отношениях. Не стоит давать оценки политическим позициям и принципиальности участников данной дискуссии, но уйти от обсуждений данной проблемы уже невозможно. При этом обычно приводятся наиболее эпатажные и рельефные моменты в части данной проблемы, между тем, имеются достаточно глубокие причины и факторы.

В армянском обществе сложились довольно стереотипные претензии к России по поводу несправедливого, по мнению армян, проведения границ в Южном Кавказе в 1921 году, по поводу крайне враждебного отношения Москвы к «карабахскому движению» армянского народа, включая и две масштабные военные карательные экспедиции - сначала посредством советской армии при М. Горбачеве, а затем и российской армии при Б. Ельцине против армянского населения Нагорного Карабаха, в результате чего погибло более 1000 армян.

Военная поддержка Армении со стороны России в период «карабахской войны» с Азербайджаном явно преувеличивается, тогда как военная помощь России Азербайджану носила более масштабный характер. Вместе с тем, следует отметить, что в период Карабахской войны Россия, наряду с США, сыграла ключевую роль в сдерживании Турции от непосредственного вмешательства в военные действия. Данное вмешательство стало бы катастрофой не только для Армении, но для всей геополитической конфигурации, в которой заинтересована Россия.

Российская военная база в Армении несомненно является знаковой позицией России по поводу сдерживания амбиций Турции в Южном Кавказе, что со временем стало соответствовать интересам США и НАТО, которые проводят стратегию сдерживания региональной экспансии Турции, несмотря на союзнические отношения с ней. На протяжении многих лет Россия, а также Украина, Белоруссия и другие страны СНГ и ОДКБ являются ведущими поставщиками вооружений Азербайджану, а на Россию приходится до 55% азербайджанского импорта вооружений. Одновременно Россия поставляет вооружения Армении, как принято подразумевать, по «льготным ценам».

До недавнего времени Армения предпочитала «мириться» с практикой военных поставок России Азербайджану, но поставки Азербайджану зенитно-ракетных комплексов С-300 стали кульминацией возмущений не только общественности, но и политического класса и армянских военных. Данное откровение в политике России не стало неожиданностью для отдельных участников аналитического сообщества Армении, которые предупреждали о таком «повороте» событий.

Понятно, что Россия пытается проводить в Южном Кавказе политику «паритетов», тогда как Армения тщетно надеялась на формирование принципов «приоритетов» в российской политике. При этом, предоставляя Азербайджану столь современную военную технику, как С-300, Россия достаточно длительное время проводила «репетицию» данной акции, обнаружив взрыв недовольства в Армении. Москва пыталась представить этот шаг как имеющий политическое значение, не желая демонстрировать меркантильные интересы, но данное обстоятельство было подробно разобрано в политической литературе в Армении, в отличие от России, где данная тема была нарочито погашена.

Вполне понятно, что Россия пытается также абсорбировать Азербайджан, но дальнейшие события продемонстрировали тщетность данных попыток, так как Азербайджан более чем прочно «привязан» к интересам Турции и США.

При тех формальных отношениях партнерства, в каких находятся Россия и Армения, Москва так и не предложила какого-либо режима консультаций по поводу своих отношений с Турцией. Например, США, являясь ближайшим военно-политическим союзником Турции, так или иначе, принимают во внимание интересы Греции и Армении в части поставок вооружений не только Азербайджану, но и Турции. Данные ограничения имеют не универсальное значение, но все-таки такая позиция США имеет место.

В 2011 году игнорирование роли и интересов Армении со стороны России достигло своей кульминации – Россия и Турция подписали новый масштабный политический договор 16 марта, что демонстративно было приурочено к 90-летию Московского договора между Россией и Турцией 1921 года, который армянский народ считает договором о разделе Армении.

Но гораздо более неприятны для Армении попытки России «обменять» интересы армянского народа по поводу позиций в Нагорном Карабахе на расположение Азербайджана. В 2008 – 2010 годах президент Д. Медведев пытался представить российские инициативы по поводу урегулирования карабахской проблемы как некий двухсторонний подход, что в принципе невозможно в нынешней ситуации. Помимо игр с Азербайджаном, на которого и были преимущественно рассчитаны данные инициативы, важное значение в рамках этой темы Москва отводила роли и отношениям с Турцией.

Практически произошло самое неприемлемое, в том числе, и для стратегических интересов России, то есть, выражаясь образно, Россия «за руку привела» Турцию не только в «карабахскую тему», но и на политическую арену Южного Кавказа, чего не допускалось два десятилетия после развала СССР. Дело дошло до предметного обсуждения разделения функциональных зон влияния между Турцией и Россией. Например, Турция предлагала России «заморозить» сооружение железной дороги Ахалкалаки – Карс в обмен на передачу под контроль Азербайджана двух районов в Низиной части Карабаха.

В определенной мере на помощь России пришли США, которые поспешили заявить, что проблемы Южного Кавказа решаются в определенном, принятом формате, и карабахская и турецко-армянская проблемы не могут рассматриваться совместно.

Следует отметить, что довольно длительное время Россия занимала в ООН по отношению к Армении позицию, аналогичную позиции Турции. Лишь в последние годы данное положение изменилось. Все это не могло оставаться без внимания Армении и армянской диаспоры.

Со временем даже наиболее лояльной России части политического класса Армении стало понятным, что между интересами России и Армении сложились значительные противоречия по многим вопросам. Россия никак не заинтересована в укреплении суверенитета Армении, не желая успешности ее внешней политики. Россия, сама одной из первых признав факт геноцида армянского народа в Турции в 1915 году, вовсе не заинтересована в признании геноцида Конгрессом США и другими государствами. Весьма сомнительным, доходящим до подвоха было отношение России к армянскому населению грузинской провинции Джавахк (Самцхе-Джавахетия).

Вполне понятно, что Россия не может игнорировать возрастание роли Турции и наличия высокой платежеспособности Азербайджана, и должна пытаться выстраивать соответствующую политику, связанную с ее интересами. Россия укрепляет свои вооруженные силы, прежде всего, на южном стратегическом направлении, но все более возникает вопрос: способна ли будет Россия в ближайшей перспективе сохранить свою роль гаранта безопасности в данном направлении?

Выясняется, что баланс сил в данном направлении не является решением проблем, России необходимы явные преимущества, но способна ли она сохранить эти преимущества? В данной перспективе опора Армении только на Россию становится сомнительной. Если в настоящее время политические руководители России все еще в какой-то мере ограничены некоторыми стереотипами во внешней политике, в том числе, и в отношениях с Турцией, усиливающаяся новая элита в Москве совершенно индифферентна к понятию «геополитические интересы».

Россия все более отчетливо руководствуется финансовыми мотивами во внешней и внутренней политике, страной управляют корпорации: нефтяные, газовые, энергетические, рыбные, продовольственные, алмазные и золоторудные, алюминиевые и металлургические, а также информационные и информационно-разведывательные, которые обретают все более важное значение. На этом фоне возникают иллюзии, что геополитика России все более становится предметнее, содержательнее и последовательнее. Но на самом деле нынешняя геополитика России чрезвычайно «экономизирована», ограничена и заметно ущербна, по существу обслуживает потребности и экономические интересы элитарных групп, а не гораздо более фундаментальные национальные интересы. Если, например, такое «торговое» государство, как Великобритания, имеет возможность проводить свою геополитику в «волнообразном» режиме, разделяя ответственность с более сильным партнером – США, то Россия не может себе этого позволить, так как уступки и перерывы во внешней политике чреваты принципиальными ущербами.

Нет сомнений в том, что в Черноморско-Кавказском регионе в известной мере изменилась геополитическая ситуация. Несмотря на некоторые оценки относительно того, что США снизили свое внимание к Южному Кавказу, в действительности возник новый формат присутствия США в регионе. После периода некоторого «творческого» экспериментирования американцы «распределили» геополитические функции стран Южного Кавказа: за Грузией закреплены транзитно-сервисные функции, Азербайджан станет местом военного базирования, хотя и в ограниченном масштабе; Армении придается задача участия в стратегии сдерживания Турции и обеспечения баланса расклада сил в Южном Кавказе; видимо, некоторые функции контролируемых кризисов закреплены и за новыми (не вполне признанными) государствами.

США сформировали определенную геополитическую конфигурацию вокруг Турции с участием многих государств, что предполагает блокирование и даже определенную изоляцию давнего союзника американцев и НАТО. События в Сирии и в Ираке убедительно продемонстрировали, что данная стратегия США развернута в полной мере. Позиция и претензии Турции в НАТО стали ведущим фактором кризиса в альянсе, и главной проблемой в отношениях Турция – НАТО стала турецкая региональная политика.

Попытки США урегулировать турецко-армянские отношения представляются ни чем иным, как способом «регламентирования» политики Турции и усиления контроля над ней. Армения имеет значение не только в сдерживании экспансии Турции в направлении Южного Кавказа, но, принимая во внимание весь комплекс «армянского вопроса», прежде всего, подразумевается сдерживание Турции в европейском направлении, то есть, по поводу ее «европейского проекта». В этом заинтересованы также Франция, Германия и, в несколько латентной форме, Великобритания.

Если еще 5 – 6 лет назад Армения рассматривалась в западном сообществе, прежде всего, через призму российской стратегии, а также как некий «резерв» в политике США и НАТО, то сейчас ей придаются довольно «продвинутые» функции, что отразилось в развитии отношений Армении и НАТО. За последние два года отношения Армении и НАТО стали гораздо более содержательными, что отражается и на внутренних процессах в стране.

Американцы понимают, что разрыв армяно-российских отношений приведет к необходимости заменить этот фактор своим непосредственным военным присутствием, что не только затратно, но и приведет к определенному осложнению отношений с Турцией. США никогда не рассматривали Южный Кавказ как регион, где они призваны решать экономические и социальные проблемы. США рассматривают Южный Кавказ как зону обеспечения безопасности и успешного функционирования «транспортно-сервисного коридора», имеющего подчиненное значение в проникновении США в Центральную Азию, где генеральной целью США является глобальное сдерживание Китая на евразийском направлении.

И в этом направлении США и Россия, хотя и косвенно, но обнаружили общие интересы и возможность сотрудничества. В настоящее время США в рамках своей стратегии сдерживания внешнеполитических амбиций Турции пытаются отвлечь ее от задач на Ближнем Востоке и направить ее в Центральную Азию, но минуя Южный Кавказ, что в принципе означает заведомый провал турецкой геополитики в очередной раз. В связи с этим США приближаются в своих целях с Россией, выясняя способность государств Южного Кавказа и Центральной Азии выполнять роль партнеров. В отношении Южного Кавказа американцы выяснили, что государства региона не собираются жертвовать своей безопасностью ради интересов США и НАТО, то есть, проявили хроническое иждивенчество, хотя, возможно, Армения более других заинтересована в реальных шагах по достижению региональной безопасности.

Россия играет важную роль в экономике Армении, российские инвестиции достигли 3,0 млрд. долл., это не так много, но, учитывая ограниченность зарубежных инвестиций в целом, играет важную роль. Вместе с тем, Россия проводила последовательную политику усиления экономической и политической зависимости Армении, в условиях проблем в газоснабжении и энергетике Россия установила контроль над рентабельными объектами энергетики. Россия отказалась от управления атомной электростанцией и, вместе с тем, установила контроль над газопроводом Иран – Армения. Весьма сомнительны шаги России в отношении других энергетических объектов в Армении в будущем. Сейчас Москва настаивает на вхождении Армении в Таможенный союз и в Евразийский Союз, которые совершенно определенно ограничат ее отношения с Европейским Союзом.

Евроатлантическое сообщество имеет определенную логику сотрудничества с Арменией, предполагая, наряду с некоторым ослаблением ее зависимости от России, тесные армяно-российские партнерские отношения. Это совершенно новая логика, но, вместе с тем, предполагает и довольно высокие риски, если не сказать угрозы. Но в нынешней международной ситуации Армения не имеет иного выбора, кроме как реализовать действительную, а не декларативную многовекторную политику, несмотря на ограниченные рамки отношений с Европейским Союзом и НАТО.

Нынешние отношения с данными глобальными структурами не позволяют кардинальным образом воспользоваться преимуществами сотрудничества. Нужно отметить, что Запад, понимая те весьма сложные геополитические и геоэкономические условия, в которых существует Армения, не торопится предоставить ей некоторые реальные преимущества в экономических отношениях, затягивая решение вопросов, которые можно довольно легко решить. Наряду с этим, Запад продолжает «дожимать» Армению в условиях того давления, которое оказывают на нее Турция и Азербайджан, пытаясь добиться больших преимуществ для себя и «застраховаться» от скорее гипотетических неприятностей.

Однако Армении придется пройти этот путь и преодолеть эти проблемы, интегрируясь с западным сообществом. На этом пути ей предстоят многие усилия, которые необходимы для преодоления не только «стандартных» бюрократических препон, но и, возможно, противоречий между европейскими государствами, которые отстаивают национальные интересы, вопреки общеевропейским. В связи с этим Армения не может проводить некую универсальную политику, надеясь только на позицию наднациональных «инстанций» на Западе, придется проводить политику с отдельными государствами, понимая, что некоторые из членов НАТО и Европейского Союза в большей мере, нежели иные страны, заинтересованы в более тесном сотрудничестве с Арменией.

Наряду с заинтересованностью США, ведущие европейские государства разработали более конкретные цели и задачи в отношении Армении. Конечно, лидером в этом проекте выступает Франция, но и Германия вполне солидарна с ней в части «армянского проекта». Франция не обладает и не будет обладать другим близким партнером в Южном Кавказе, кроме Армении, и это хорошо осознают политические и военные круги во Франции. Экономические интересы Франции в Армении невелики, хотя они могли бы быть более обширны. Однако Армения могла бы участвовать в сооружении межрегионального газопровода из Ирана в Европу, который мог бы пролегать по территории Армении, Грузии и по акватории Черного моря (различными способами транспортирования).

Иран располагает огромными запасами газа, и до сих пор не определены перспективы экспорта иранского газа в Европу. Если иметь в виду, что иранский газ, рано или поздно, станет экспортироваться в Европу, то Франция и многие другие государства, прежде всего, Германия и Австрия, будут заинтересованы в транспортировке иранского газа в обход территорий Турции и Азербайджана.

Но вовсе не экономические факторы должны играть определяющую роль в развитии французско-армянских отношений. Армения имеет ряд преимуществ и политических ресурсов, если рассматривать ее как стратегического партнера Франции. Армения – наиболее безопасное государство в Южном Кавказе, в связи с отсутствием внутренних этнических и политических конфликтов, организованной преступности, христианским характером населения. В Армении давно сложилась традиция исторических, культурных и политических связей с Францией, наличие многочисленной армянской общины во Франции. В Армении имеются традиции и большой опыт образования и научно-технических исследований, возможности быстрого освоения современной техники, развития компьютерных технологий.

В Армении при содействии России созданы боеспособные вооруженные силы, в не очень благоприятных условиях, но имеется серьезная мотивация развития вооруженных сил и обороны страны. Во Франции, имея в виду политический класс, политические партии и различные политические, а также военные группы, не станут возражать против намерений формирования стратегических отношений с Арменией, исходя из прагматических соображений, но и в связи с тем, что Франция испытывает определенную ответственность за судьбу восточнохристианских государств и народов, в том числе, и Армении.

Франция сыграла большую роль в урегулировании отношений в Южном Кавказе по поводу грузино-российского военного конфликта, и сумела эффективно представить Европейский Союз в данном геополитическом направлении. Это стало важным обстоятельством и стимулировало заинтересованность Франции в Южном Кавказе. В настоящее время почти все ответственные чиновники Европейского Союза по Южному Кавказу и Восточному партнерству являются представителями Франции.

Франция и Германия во многом совместно определяют свою политику в Восточной и Юго-Восточной Европе, а также согласованно влияют на политику Европейского Союза. В связи с этим, Германия также заинтересована в усилении своего влияния в этом регионе, включая Южный Кавказ. Несомненно, Германия заинтересована в усилении роли Франции в регионе и способствует ее усилиям в этом геополитическом направлении.

Франция и Германия заинтересованы в определенном усилении Армении как факторе противодействия экспансии Турции, в ее экономической и политической независимости от Турции, что также предполагает исключение доминирования американского влияния в регионе, как это представляется европейцам. Франция, а также Германия, находятся в близких политических и экономических отношениях с Россией и заинтересованы в усилении России в Южном Кавказе и в Черном море, но, одновременно, хотели бы недопущения полного господства России в регионе.

Между Францией и Россией не может возникнуть конфронтационных и конкурирующих отношений по поводу влияния в Армении. Кроме того, стратегическое сотрудничество между Францией и Арменией не предполагает того характера отношений, которые сложились между Россией и Арменией в рамках договора о взаимопомощи, и ОДКБ. Россия очень хорошо понимает цели и задачи Франции в отношении Армении и не будет рассматривать данную деятельность как враждебную.

Наряду с иными задачами, ведущие европейские государства рассматривают российско-армянские отношения военно-политического партнерства как фактор сдерживания внешнеполитических амбиций Турции. США по известным причинам выражают это в совершено латентной форме, тогда как цели Франции и Германии становятся более очевидными.

Несомненно то, что Россия не может безучастно наблюдать за стремлением Армении обрести партнера в лице НАТО и интегрироваться в альянс. Армения создала миротворческую бригаду под эгидой НАТО и, видимо, скоро будет создана военная база практически для задач НАТО. Такие ограничения участия государств региона в НАТО, как наличие российских военных баз или нерешенные конфликты, уходят в прошлое. Чикагский саммит НАТО хотя и обнаружил новые проблемы и противоречия внутри альянса, принятые документы означают, что НАТО не может далее выполнять задачи без сотрудничества с новыми партнерами в различных регионах.

Одновременно, Армения продолжает развертывать институциональные и реальные обстоятельства отношений с Россией и ОДКБ, и предстоит приступить к новому этапу внешней политики, когда придется совмещать и решать довольно сложные проблемы. Конечно, роль России в этой ситуации во многом определяющая, и от нее зависит, утратит ли она свои позиции в регионе или, напротив, приобретет новые, связанные, в том числе, с новыми подходами в партнерстве с Арменией.

Новое соглашение о «монопольном» праве ОДКБ, а, вернее, России в части создания военных баз приводит Армению в весьма зависимое состояние, но еще раз подчеркивает неоднонаправленную внешнюю политику, а стремление сейчас и в обозримой перспективе проводить разнонаправленную политику. Данная политика вовсе не усеяна цветами, а, напротив, чревата рисками и даже угрозами, но нет и не может быть иного сценария развития внешней политики.

[Pandukht]

Политика - это просто

Борьба армянского народа за свои права в конце 80-х годов столкнулась с полным игнорированием наших интересов и места в политике. Затем Россия пыталась сделать нашу нацию сообществом вне закона - организовала массированную, грязную пропаганду, посылала танки давить карабахских армян.

Сенат США принял решение в защиту карабахских армян, но американцы длительное время занимали весьма определенную и негативную позицию в отношении Армении и карабахской проблемы. Пентагон всегда занимал жесткую протурецкую позицию. Европейские государства продемонстрировали наиболее лицемерную политику и даже пытались запугивать руководство Армении турецкой агрессией.

Это всего лишь отдельные фрагменты впечатлений и информации, которые очень хорошо известны тем, кто занимал высокие посты в государстве и занимался внешнеполитическими отношениями. Но, быть может, люди, не занимавшие высокие посты, также осведомлены и информированы о том потоке страшной антиармянской работы, которую проводило международное сообщество.

Положение принципиально и ощутимо изменилось: ни о каком карабахском урегулировании уже не идет речи, и карабахская провинция не представляется никому под контролем Азербайджана; ни американцы, ни европейцы не настаивают на уступках в отношении Мегринского коридора, а напротив – не допускают такой возможности; Армения получила очевидные предложения в части тесного сотрудничества с НАТО и рассматривается как весьма «особый» партнер в регионе; Армения получает финансовую и военно-техническую поддержку, причем, видимо, это будет происходить не только со стороны России; далекая от эффективности политическая правящая команда в Армении стала вполне приемлемой для Евроатлантического сообщества.

Вполне понятно, каковы причины данного феномена в международных отношениях. Во-первых, Армения при помощи извне, но при приложении творческих сил, продемонстрировала способность создать боеспособные вооруженные силы, а также определенную социально-экономическую динамику, когда всевозможные неудачи подчеркнули возможность их преодоления. Во-вторых, западное сообщество осуществляет стратегию «мягкого» сдерживания и геополитического блокирования Турции, которая проявляет совершенно недопустимые амбиции в части региональной экспансии, и Армения рассматривается как часть этой стратегии.

При этом вокруг Армении и в отношении нее продолжаются имитационные игры. Примечательно, что Запад продолжает игру по поводу якобы антироссийского содержания сближения Армении с ЕвроСоюзом и НАТО. В действительности все центры силы Запада сходятся к идее абсорбции России и ОДКБ, рассматривая Армению как составляющую этой задачи.

Россия, несмотря на многие истеричные нападки на Армению, наконец-то приступила к проведению в отношении Армении политики (как говорит мой товарищ из славного городка Гюмри), вопреки желанию многих армян продолжать отношения с Россией в стиле банкетов и фуршетов. Что касается ОДКБ, что этот блок недостаточно глобален, чтобы играть совершенно самостоятельную игру, но достаточно масштабен, чтобы игнорировать и изолировать его.

Возможно, в нынешнюю противоречивую и кризисную эпоху «незавершенности» предыдущего глобального стиля, отношение к Армении, в определенной мере, обусловлено бессознательным восприятием ее как «критерия» выживания христианского мира. Однако, прежде всего, Армения интересует Запад как «второй Израиль» в регионе, или, вернее, «третий Израиль», так как «второй Израиль» - Грузия продемонстрировала полное фиаско как стратегический партнер.

Но судьба всевозможных «Израилей» хорошо известна со времен крестовых походов, поэтому сутью стратегической идеи Армении является «реализация страны Наири», в очередной раз, несмотря на многие неудачи и катастрофу. Потому что только национальная сверхидея, как ни странно, привела к новому отношению к ней внешнего мира.

Пора прекратить идиотские размышления о «национальной идее» и понять, что национальная идея - это то, чего добилась хорошего наша страна в годы независимости при всех придурках, хамах и подонках национальной элиты. Армения получила «сертификат» партнера, это произошло, и не нужно чинить препятствия этому, руководствуясь исключительно эгоистическими мотивами.

В мировой политической типологии явный дефицит дефиниций: «лидеры», «партнеры», «сырье». Слава Богу, сырьем мы стать не можем, его нет ни буквально, ни метафизически. Мы – партнеры, и нужно держать удар. Успехов в шахматах и в боксе недостаточно, хорошо бы лучше играть в футбол, иначе могут подумать, что в армянах не достает монофизитской сублимативности. Политика - это просто.

[Pandukht]

Забвение карабахской проблемы

Было бы неверным считать, что в мае 1994 года армянскими вооруженными силами была достигнута некая блестящая победа. Армянская армия сумела уверено сдержать попытки Азербайджана достичь перелома в войне, не оставила ему надежд на приемлемые результаты, когда мог бы быть установлен контроль над значительной частью карабахской провинции.

Говорить о решающей победе армянской стороны было бы чрезмерным и необоснованным. Армия НКР не сумела вернуть Шаумянский район и территории Низинного Карабаха, утратила контроль над важным выступом в Горадизе. Но даже не это говорит о неприемлемости заявлений о победе и военном преобладании к завершению военных действий. Перед армянскими вооруженными силами, видимо, никогда не стояла задача полного уничтожения азербайджанских вооруженных сил и овладения стратегическими территориями на правобережье Куры, что позволило бы достичь совершенно иных результатов в политике.

Азербайджан оказался в критическом положении, и армянское руководство и командование этим не воспользовались. Арменией управляли политики-дилетанты, а командование во многом находилось под контролем случайных, совершенно не профессиональных людей. Нынешняя ситуация во многом стала проекцией с тех событий, но, конечно же, последующие процессы в большей мере предопределили сложившееся положение дел. С 1994 по 2011 годы Армения проводит ущербную внешнюю политику, которая поддерживается большинством официозных и оппозиционных политиков и политических групп, что обусловлено глубоким социальным кризисом.

Главный фактор внешней политики Армении заключается в том, что она всегда была направлена на удовлетворение интересов и безопасности политического руководства и его окружения. Это стало традицией нашей страны, которую постоянно пытаются выдать за политичность и политическую умеренность. Карабахская проблема была просто «спущена с тормозов», то есть Армения заняла выжидательную позицию, предпочитая деликатно отвечать на внешние вызовы, не предпринимая никаких серьезных усилий для продвижения тех или иных задач на международной арене.

Деятельность Армении в части карабахской проблемы была полностью подчинена исключению каких-либо рисков в отношении политического положения и имиджа политических руководителей. Армения отказалась от инициатив по международному признанию НКР, по вовлечению Карабахской республики в различные процессы, происходящие в мире. Политическое руководство в Ереване с самого начала не было настроено и не имело целей добиться международного признания НКР. Всевозможные заявления по поводу данных задач представились просто пустой болтовней и демагогией, рассчитанной на удовлетворение собственного населения, которое вскоре стало вполне отчетливо понимать, что политическое руководство Армении не преследует эти цели.

Признание суверенитета со стороны отдельных государств или международным сообществом в целом, помимо различных условий демократического и правового характера, прежде всего, требует реального существования независимого государства, способного принимать более-менее самостоятельные решения. Можно ли ожидать признания суверенитета территории с определенной популяцией, где существует сильно зависимая от внешних сил администрация, всего лишь администрация, а все без исключения политические институты являются профанацией?

Создана очень удобная для ереванских властей ситуация, хотя это удобство на поверку является ни чем иным, как началом деградации армянской государственности. В этой части политическое руководство Армении пошло на поводу и полностью подчинилось внешним требованиям, которые выдвигались при некоторых намеках о «зачислении» этого послушного поведения в актив армянских руководителей.

Из политического диалога была изъята вся возможная аргументация политического и гуманитарного характера, связанная с вопросами утраченных НКР территорий, беженцев и агрессивной деятельностью Азербайджана. Армения позволила внешним силам сделать из карабахской темы - как важного преимущества - фактор влияния и подавления прав армянского народа.

Армения вошла в переговоры с Турцией, совершенно не понимая и не принимая в расчет истинные цели проектантов этого процесса, не рассчитала даже «вторые ходы», тем самым позволила Турции стать реальным участником карабахского урегулирования и использовать этот вопрос в своих интересах.

Армения, имея резервы времени и множество путей обеспечения оборонной самодостаточности, пришла к положению, когда собственная обороноспособность заменена не совсем понятными отношениями с Россией. Понимая тактику Азербайджана превращения Армении в осажденную крепость, армянское руководство так и не решилось на адекватный упреждающий удар, который привел бы Азербайджан к новым представлениям о перспективах полномасштабной войны.

Практически Азербайджан сорвал прежние договоренности о перемирии и начал вялотекущую войну с целью принуждения Армении к уступкам, что, несомненно, позволило бы ей выйти из переговоров и процесса урегулирования. Но этого не происходит, и нет никаких объяснений перспективы существования и жизнедеятельности в регионе. Практически вторая карабахская война произошла, и Армения уже проиграла эту войну. Армянские танки давно уже должны были стоять у берегов Куры или Каспийского моря, тем самым устраняя катастрофу, и чего ждет армянское руководство и военное командование? Если говорить о перспективе, то можно ожидать только катастрофу.

В мире сложилась весьма благоприятная ситуация в отношении армянских интересов, как по карабахской теме, так и по другим ощутимым вопросам. Очевидно то, что ведущие центры силы - США, Россия, Европа, Иран и другие государства поддерживают и будут поддерживать Армению, которая выведена из «резерва» мировой политики и стала важным фактором сдерживания экспансии Турции.

Турецкая политика становится одной из угроз и неблагоприятных условий развития политических стратегий ведущих государств Запада и Востока. Турция вовлечена в мировую и региональную изоляцию и блокирована при согласовании, по крайней мере, американцев и европейцев, при благоприятных ожиданиях подключения к этому «заговору» России, при позитивном отношении к этой политике Ирана и ведущих арабских государств. Армению проводят через политические рифы, обеспечивая ее жизнедеятельность, ожидая от нее более эффективного государственного функционирования.

Азербайджану дают возможность продемонстрировать свою «уникальную независимость», на самом деле превратив его в «керосиновую бочку», которую каждый раз во время очередного приступа психомоторики бакинского руководства, подводят к реальности большой войны, в которой он утратит гораздо больше, чем территории. Военный разгром и политическое нивелирование Азербайджана остается в планах тех или иных заинтересованных держав, и если даже азербайджанское руководство не вполне понимает это, то на уровне ощущений это все более проникает, по крайней мере, в сознание политического класса, который не находит ответов, которые, вроде бы, должны быть очевидными.

Понимание того, что Азербайджан в его нынешнем виде и в рамках признанных территорий не может существовать достаточно долго, вмещается не только в определенные региональные планы, но и в общую доктрину перекройки границ и сфер влияния. Ряд ведущих государств стали с большей очевидностью понимать, что связывать с Азербайджаном долгосрочные планы является глубокой профанацией. Этому народу суждено потерять не только государственность, но и родину, и рассеяться по огромным пространствам Евразии, будучи обреченным на ассимиляцию и образование ряда субэтносов, подобно половцам.

Азербайджану предстоит выбор: либо смириться с положением страны, не имеющей ни политических, ни территориальных претензий и согласившейся на утрату еще больших территорий, либо стать сателлитом Турции и погибнуть в коллизиях, которые ожидают всевозможные проекты великодержавия, выдвигаемые турецкими элитами.

Вместе с тем, армянский ресурс - на то и ресурс, чтобы быть использованным, причем, нет никаких сомнений в том, что если армянская нация не выдвинет решительных инициатив по активному соучастию в региональных геополитических проектах, то Армения не всегда будет рассматриваться как политический фактор. Иначе не может быть, иначе не бывает в политической истории.

Известное заявление «большой тройки» в отношении карабахской проблемы представляет собой не только пропагандистский акт, не имеющий ничего общего с реальными планами и намерениями США, Франции и России, а также государств, находящихся в их орбите. Данное заявление могло бы быть совершенно иным и не подавать никаких надежд Азербайджану, даже ложных надежд, если бы Армения проводила иную политическую стилистику и более содержательную политику.

Политическое руководство Армении и официальные комментаторы неоднократно заявляли, что для них неприемлем иной вариант решения карабахской проблемы, если НКР не признается независимым государством и не имеет наземной связи с Арменией и международных гарантий безопасности. К этому всегда апеллируют ангажированные эксперты и политики, которые утверждают, что, якобы, Мадридские принципы, разработанные при участии Минской группы ОБСЕ, содержат эти намерения и условия Армении.

Нужно сказать, что этот весьма ограниченный формат существования НКР, который предполагает армянское руководство, вовсе не гарантирует безопасности не только самой НКР, но и Армении. Но даже этот формат совершенно отсутствует и не предполагается Мадридскими принципами ни в какой из известных версий. Не случайно с самого начала переговоров, еще до выработки Мадридских принципов, армянское руководство было в большей степени, чем азербайджанское, заинтересованно в закрытом характере переговоров, что было ничем не обоснованно с точки зрения успешности переговоров и национальных интересов.

Заинтересованные государства не могут прикрыть Армению до той степени, чтобы не допустить тех уступок, на которые идет сама Армения. Если Армения допускает столь существенные уступки, то почему бы США и России не пойти на это? Политическое руководство Армении, проиграв безнадежно политическую и информационную войну и занимая позицию выжидания, надеялось, что сумеет придти к более выгодной позиции и исключить катастрофические условия для страны в результате урегулирования. Но невозможно бесконечно соглашаться с требованиями противника и посредников, ради сохранения имиджа и политического благополучия руководства. Приходит время расплаты. Кто может обоснованно и достаточно очевидно пояснить, что в Мадридских принципах отражает и предполагает условия урегулирования, о которых заявляет руководство Армении?

Возобновление военных действий в том понимании, которое предполагается в принятой политической дискуссии, возможно только в результате совершенно определенной договоренности между Азербайджаном и Турцией, чего в настоящее время быть не может. Турция может быть заинтересована во второй карабахской войне, если она окажется в сильной изоляции и блокирована, и ей потребуется продемонстрировать свою роль в регионе.

Иное дело, что Азербайджан выбрал весьма удобную тактику мелких диверсий и провокаций на линии фронта, что рано или поздно приведет к войне, но уже по инициативе Армении, для которой станет неприемлемым такое положение дел. Стало очевидным, что Азербайджан продолжит эту тактику, надеясь на терпеливость Армении, на ее предпочтения отсидеться за спинами солдат, что она пока так убедительно демонстрирует.

Если Армения не убедится в том, что война для нее - не самое худшее, есть надежды не только на завершение проблемы, но и действительно на победу, на сокрушительное поражение противника. В части возобновления военных действий нет предопределенности, когда политические руководители обеих сторон, катастрофически оторванные от народов, принимают решения без учета национальных интересов. Победит не тот, кто лучше подготовлен к войне в данных условиях, это не самый важный фактор, а тот, кто начнет войну. Кроме того, могут быть две версии войны: когда Турция в ней заинтересована; когда Турция в ней не заинтересована.

Руководство Армении удивительным образом все 20 лет борется с какой-либо инициативой, как в Карабахе, так и в армянской диаспоре. Это нежелание, чтобы армянский народ обладал реальной альтернативой, весьма соответствует руководителям Армении. Вместе с тем, стало очевидно, что перед Арменией стоят более сложные задачи, чем те, которые представляют себе армянские руководители. Перед Арменией стоит задача стать не очень важным, но все-таки субъектом региональной геополитики и ключевым партнером мировых центров силы.

Все это возможно, если «армянская сетевая структура», которая по своим возможностям уже сейчас сильнее, чем отдельные государства, будет реорганизована. «Армянская сетевая структура» стала мишенью для многих крупных государств, которые ставят задачу нивелировать ее или привести в состояние своего партнера. В разведывательных службах ряда государств многие высокопоставленные сотрудники утратили служебную перспективу и признались в фиаско своей работы в результате провала «армянского направления».

Уничтожить или абсорбировать «армянскую сетевую структуру» нелегко, почти невозможно, но, к сожалению, сама армянская действительность все еще не приступила к реорганизации конкретных структур. Не будет преувеличением утверждать, что руководство Армении выступает в роль «партнеров» зарубежных разведывательных служб в части ослабления «армянской сетевой структуры».

Поэтому теряется исторически ценное время, нет понимания новых задач. Но имеются весьма серьезные предпосылки, что новые структуры, которые активно создаются, начнут более широкую и эффективную деятельность. Если даже представить идеальный вариант деятельности руководства Армении, оно не способно выполнить те задачи, которые приведут к преобразованию региона, к ликвидации или к видоизменению некоторых государств.

В настоящее время сближение позиции Армении со стратегией США, а также с наиболее важными геополитическими проблемами Европейского сообщества, привело к пересмотру тех или иных приоритетов и представлений в политике армянского руководства. Что касается карабахской темы, то главной политической новацией стало стремление в части заселения земель нагорного и низинного Карабаха, приобщения этих территорий к экономике и системе жизнеобеспечения Армении.

Если эта тенденция и осуществление конкретных задач получат развитие, то, несомненно, позволит решить главные вопросы самоутверждения НКР. В сущности, достижение независимости НКР менее всего связано с внешним политическим признанием. Более того, постоянные попытки получения международного признания весьма опасны, как с точки зрения стратегии, так и актуальных вопросов безопасности.

Несомненно то, что признание - это естественный процесс, обусловленный реальными результатами развития НКР как государства. Руководство Армении постепенно начинает не опасаться независимости НКР и понимает, что утверждение второго армянского государства становится более важным для устойчивости власти в Республике Армения, нежели подчиненное положение НКР.

Сейчас великие державы пытаются реанимировать международную значимость карабахской проблемы и воспользоваться инициированной ими же гонкой вооружений. Россия полностью проиграла попытки абсорбировать Азербайджан, несмотря на огромные уступки и поставки вооружений. США стремятся усилить напряженность в регионе Южного Кавказа с целью противопоставить интересы и позиции Турции и России. Франция старается интегрировать Армению в структуры Евроатлантизма. Западное сообщество пытается вовлечь Армению в свои планы, вопреки интересам России.

В данных условиях было бы логично рассматривать разжигание войны между Арменией и Азербайджаном как важный фактор геополитической борьбы. Несомненно, в данной ситуации понимать заявления лидеров великих держав как стремление к решению тех или иных аспектов карабахской проблемы было бы наивным и опасным. В настоящее время, как никогда, нельзя рассматривать позиции великих держав как миротворческие. Тем не менее, можно утверждать, что сложилась крайне благоприятная ситуация для Армении, чье геополитическое значение повысилось, и этим необходимо воспользоваться. Нельзя упустить возможность оказаться участником геостратегических планов.

[Pandukht]

Какая Америка нам нужна?

Какая Америка нам нужна? Более глупой постановки вопроса трудно представить, но об этом думают все – британская аристократическая консервативная олигархия, российское правительство, политическое руководство Ирана и Израиля, а также Китай, Турция, Грузия, республика Мали, лидеры курдского движения и все остальные. Все-таки вопрос «какая Америка нам нужна» имеет смысл, потому что придется проводить политику обратной связи, то есть примеряться к тому, что имеет место, и тому, что состоится.

Любое государство имеет определенную степень свободы во внешней политике, а это означает, что «зависимость» от мировых центров силы - это весьма относительное обстоятельство. Вопрос международной зависимости - это наиболее труднотрактуемое явление. Очевидно, что большинство более чем 200 государств в мире, несмотря на скромные военно-экономические потенциалы, функционально существуют «сами по себе», не нуждаясь ни в поддержке своей безопасности, ни внешнеполитических интересов. Например, такие сильные и влиятельные государства, как Турция или Израиль, находятся в довольно значительной внешнеполитической зависимости, что демонстрируют одно за другим десятилетия современной истории.

В нынешних условиях наиболее действенным способом влияния на мировые центры силы или на крупные государства является сотрудничество с ними, то есть участие в тех или иных альянсах, но любое влияние, конечно, весьма относительно.

На грани завершения рейгановской эпохи политологи-маргиналы, весьма поверхностно знающие Америку, попытались разобрать и проанализировать причины и факторы «поляризации» общественно-политической жизни и политики США. Вряд ли данные тезисы можно назвать полноценным политическим анализом, но эти мысли оказались пророческими – в США стало нарастать противостояние правоконсервативной и леволиберальной идеологии, и пиком данного противостояния стал период президентства Б. Клинтона. Даже в условиях столь очевидного усиления данных различий в политической и социальной идеологии, например, российские специалисты из Института США и Канады Академии наук России, а также видные американисты во Франции и в Великобритании, придерживались «осторожной» позиции по поводу нарастания этих различий.

В ноябре 2008 года, когда на президентских выборах победил Б. Обама, улицы Парижа были охвачены таким воодушевлением и восторгом, будто бы Б. Обама стал президентом Франции. Понятно, что все составляющие «левого проекта» в Европе и во многих иных странах воспринимали приход к власти в США Демократической партии и, в особенности, президента с откровенно левыми взглядами, как поддержку мировому леволиберальному процессу.

Характерно то, что приход к власти Б. Обамы заметно разделил и внес элементы разнобоя в правоконсервативный лагерь в Европе, когда часть правоцентристов охотно поддержали демократическую администрацию, так как иначе многие европейские политики и партии в Европе оказались бы в весьма неблагоприятном положении, и не только в части внешней политики.

Конечно, феномен «бушизма», в котором было все, что угодно, только не реальный неоконсерватизм, создал благоприятные условия для победы Б. Обамы, но совершенно понятно, что помимо пресловутого среднего класса и, мягко говоря, менее обеспеченных слоев общества, в США распространились еще и иные определенные слои, которые даже видные американские социологи до сих пор не идентифицировали. США, как и Великобританию, здорово качнуло влево, и с этим невозможно не считаться.

Однако нас должно интересовать в большей мере то, каковы тенденции во внешней политике США, насколько произошла перемена парадигмы, насколько Демократическая партия перестала быть «партией войны», и США идут по пути «самоизоляции». Видный чин в армии США назвал эту ситуацию «self-destructive self-isolation» - «самоубийственная самоизоляция».

Действительно, вся архитектура политики и безопасности США, созданная после Второй мировой войны, предусматривает весьма активную внешнеполитическую военно-политическую экспансию и присутствие. Сброс данных амбиций, так или иначе, приведет к новым кризисам и катастрофическим последствиям в мировой геополитике, которая была создана в свое время во многом как противодействие будущей экспансии США.

Именно в период политики Б. Обамы произошло усиление региональной экспансии Турции, и хотя политика США в части ее блокирования и изоляции оказалась весьма успешной, подходы США предполагали «сброс» большей части ответственности за проведение этой политики на соседей и конкурентов Турции.

США несколько трансформировали характер своего присутствия и свои интересы в Южном Кавказе. Может быть, все это весьма эффективно для интересов США и, возможно, Республиканская администрация проводила бы в отношении Турции схожую политику, но мы заинтересованы в ином политическом стиле, который более присущ республиканцам. Нам нужна не «умная» Америка, нам нужна «амбициозная» Америка, и совершенно понятно, что во времена администрации Дж. Буша Армения ощущала себя более комфортно, хотя, скорее всего, это так и не было осознано и понято армянской политической элитой.

Интересы Армении в связи с политикой США связаны далеко не только с проблемой международного признания геноцида. Совершенно очевидно, что американская элита была очень близка к признанию геноцида, но пришла к консенсусу по этому поводу, что связано с тем, что сейчас Турция оказалась в беспрецедентной зависимости и под контролем США, хотя турки продолжают демонстрировать «независимый» курс.

Американцы без особых затрат политических ресурсов убедили Турцию, что дальнейший «поход» к «независимости» чреват для нее утратой территориальной целостности и многих стратегических преимуществ, а также очередным обвалом ее экономики. Можно уверенно утверждать, что «турецкая дискуссия» в Вашингтоне и «турецкий проект» в целом стали, хотя и латентным, но наиболее успешным во внешней политике администрации Б. Обамы.

При этом несомненно, что «урегулирование» турецко-армянских отношений явилось важным элементом реализации «турецкого проекта». Армения заинтересована в данных тесных конфронтационно-партнерских отношениях между США и Турцией. Вряд ли Армения сумела вполне воспользоваться этим, но можно было ожидать и гораздо больших и более обидных ошибок со стороны армянского руководства. Так или иначе, стоит вопрос о нашей политике.

Вместе с тем, администрация Б. Обамы исчерпала свою политику в отношении Турции, и будет ли возможным и дальнейшее осуществление контроля над ней в данной режиме «мягкого сдерживания», - пока еще вопрос. Кроме того, администрация Б. Обамы совершила кощунственное преступление – прибегла к циничному обману целого народа по столь болезненному вопросу. Поэтому армянские избиратели США должны продемонстрировать свое отношение к данному пошлому отношению, тем более, что геополитика республиканцев, как минимум, не будет менее полезной для интересов их исторической Родины.

[Pandukht]

Россия и Турция против признания НКР

Не в столь забытые времена при обсуждении в ООН и в Совете Европы вопросов, связанных с интересами Армении, Россия неизменно голосовала таким же образом, как и Турция.

Россия и Турция обречены не только на противоречия, но и на очевидную стратегическую конфронтацию, так как в их геополитическом положении если и произошли изменения, то только в направлении усиления конфронтации. Но по «армянской теме» всегда остается согласование и политическая обусловленность в российско-турецких отношениях.

Уже достаточно давно даже «истинные армянские евразийцы» с опытом тусовок в Цахкадзоре и без них, понимают, что признание суверенитета Нагорно-Карабахской Республики противоречит интересам России. При этом речь даже не идет об идентичности позиций России и Турции, имеются в виду более принципиальные, связанные с ее долгосрочными стратегическими задачами, вопросы.

Слова главы российского МИД Сергея Лаврова в момент грузино-осетинского конфликта по поводу того, что «в Нагорном Карабахе другая ситуация», и признание независимости на него не распространяется, сыграли огромную роль не только в становлении общественного мнения в Армении, но и «нового внешнеполитического курса» ее политического руководства.

Сейчас даже куцые поползновения в части международного признания НКР вызывают раздражение и, возможно, опасения России. Дело вовсе не в создании некого прецедента, который может стать ориентиром для российских автономий, а в более актуальной угрозе – утраты инициативы России в региональной политике. Россию устраивает статус-кво в нынешней «карабахской» ситуации только до той черты, пока в данной проблеме сохраняется баланс внешнего участия, и никто из внешних акторов не приобретает преимущественного положения.

Следует отметить, что определенные политические инициативы не всегда бывают возможны, и если утрачено ключевое время, то политика за это жестоко мстит. В 90-х годах политическое руководство Армении прошляпило, а, выражаясь более определенно, отказалось от инициатив по международному признанию НКР. Например, не были приняты инициативы Ирана по признанию НКР со стороны небольших исламских государств, на которые иранцы имели достаточное влияние.

Содержит ли компьютер МИД Армении эту информацию, или она стала достоянием вышедших в тираж политиков, но то, что 90-е годы были более благоприятными в вопросе признания НКР, более чем очевидно и, скорее всего, главным тормозом в осуществлении данных инициатив явилась позиция России.

Но выяснилось, что статус-кво в «карабахской» ситуации интересует Москву вовсе не в рамках тактики по защите армянских интересов, а в части политики по выжиданию удобного момента для сговора с Турцией и Азербайджаном. Нынешнее армянское руководство ощутило это «на своей шкуре», и даже министр иностранных дел Э. Налбандян ощутил, как становятся заложником своих «иллюзий», в ноябре 2008 года, когда президент Д. Медведев лично выступил в роли менеджера по организации данного российско-азербайджанско-турецкого сговора. Провал этих, антиармянских по сути, инициатив России стал одной из серьезных внешнеполитических неудач России.

Даже очень осторожный и непрезентабельный процесс международного признания НКР может стать весьма опасным для России, в первую очередь, по причине того, что США и Франция не собираются чинить препятствия этому и, как минимум, «закроют глаза» на эти события. Но со временем может возникнуть ситуация, когда США и Франция (а также их партнеры) предпочтут воспользоваться процессом признания: отчего же нет, если все происходит безукоризненным образом, не бросая тень на ведущие державы.

В настоящее время «ограниченное признание» новейших независимых государств воспринимается с иронией и насмешками, но к чему могут привести данные прецеденты, трудно сказать сейчас. Возможно, США в той или иной форме одобрят данный процесс в отношении НКР - как противопоставление позиции России по признанию Южной Осетии и Абхазии.

Что же будет предпринимать Россия? Конечно, у столь влиятельной державы политических ресурсов много, но, видимо, наиболее эффективным станет использование внутриполитических ресурсов в Армении, а также выпячивание отсутствия независимого положения административного руководства НКР. Одновременно будут явные попытки принуждения армянских общинных организаций в России предпринять усилия поставить под сомнение целесообразность международного признания НКР. Данную политику России с большой охотой спонсировал бы Азербайджан. В российских СМИ, скорее всего, начнутся попытки дискредитировать НКР как государство, достойное признания.

Поэтому в Степанакерте нужно в срочном режиме проводить демонстративные и реалистичные мероприятия по преодолению нынешнего имиджа. Иначе данная уязвимость и выползет в неурочный момент, причем именно со стороны тех, от которых менее всего ожидается.

[Pandukht]

Турецкое предупреждение НАТО и США

Война в Ираке 2003 года, при всем геополитическом прикрытии, в действительности имела откровенно геоэкономический характер, так как Ирак был призван стать мировым резервуаром нефти, рассчитанной на критическое время, необходимое для создания управляемой термоядерной реакции. Но нынешняя ситуация в Ираке явно упускается из-под контроля, так как «центральное правительство» в Багдаде пытается обеспечить суверенитет страны, и все еще не совсем понятно, проявляются ли при этом общеарабские амбиции или, все-таки, шиитские.

Так или иначе, ведущие державы западного сообщества пытаются создать на севере Ирака, контролируемого курдами, независимый от ОПЕК, от турецких маршрутов и от Ормузского пролива источник нефти на случай, если Южный Ирак, где сосредоточена большая часть иракских нефтяных резервов, выйдет из-под контроля. Именно с этим и связана игра по вовлечению Турции в военные конфликты с «центральным правительством» Ирака, во что будет, несомненно, вовлечен и Иран.

Турция очень хорошо понимает, что ее все больше вовлекают в локальные региональные конфликты, главным образом, пограничного и ближнего трансграничного значения. В связи с этим она подает сигналы НАТО и США о том, что в этом случае она потребует их участия в оказании ей конкретной военной помощи.

Происходящие события в Сирии используются Турцией для выяснения принципиальных отношений с НАТО и США. Уже стало «легитимным» в международной политической дискуссии, что позиция Турция стала важнейшим фактором кризиса в НАТО, и отношения между Анкарой и альянсом содержат много вопросов. Турция предполагала, что ей придется принять определенные условия после переговоров с США на протяжении 2012 года, но, видимо, все-таки надеялась получить более предпочтительные позиции. То есть речь идет не об основном, уже прошедшем этапе конфронтационных отношений между Турцией и США, а о неком постконфронтационном этапе, когда предполагались более согласованные действия и сочетание интересов.

Скорее всего, ничего подобного так и не получилось, и Турцию вовлекают во «вьетнам» в междуречье Тигра и Евфрата, чего она весьма опасается, так как генеральная цель - это перекройка границ в регионе, в том числе, и границ Турции.

Но как совместить цели по созданию резервной «бочки» нефти глобального значения с турецким «вьетнамом»? Возможно, функции «бочки» могут и подождать? Во всяком случае, Турция предупреждает НАТО и США, что если придется воевать, то при их непосредственном участии, то есть «вьетнам» будет для всех.

Но насколько это может напугать западное сообщество, ведь участие НАТО может произойти при соответствующих аргументах и основаниях, связанных с уставными положениями альянса. Будут ли такие основания?

[Pandukht]

Российско-армянский блеф

Россия и Армения имеют фундаментальные политические договора, которые позволяют говорить о наличии отношений стратегического значения. При этом последний из этих договоров, касающийся условий создания военных баз и в какой-то мере ограничивающий армянский суверенитет, подписан в самое последнее время.

Налажены самые широкие политические и общественные отношения на всех уровнях. Продолжается сотрудничество в военной и военно-технической сфере. Но что самое значимое и интересное, это то, что встречи между высшими руководителями России и Армении происходят в весьма конструктивной и теплой атмосфере.

Тем не менее, Москва нарочито ведет информационно-пропагандистскую войну в отношении Армении, которая приобретает взаимный характер, когда используются все возможные аргументы. При этом, если со стороны России данная война ведется при санкции и директивах политического руководства, то руководство Армении всячески пытается нивелировать эту информационную войну и претензии со стороны Москвы.

В Армении парирование российским действиям осуществляется небольшой группой (а, вернее, не группой, а отдельными СМИ и комментаторами) при полном безразличии властей. Нужно также отметить, что в Армении имеется целый ряд «авторов», которые считают возможным регулярно оправдывать самые отвратительные действия Москвы. Данные «авторы» не относятся к числу мужчин, понимающих, что такое настоящий риск в политике и жизни, и пока не понимают, в каком дерьме они уже оказались и что их может ожидать.

Скорее всего, армянское руководство, в определенной мере, приспособилось или адаптировалось к данному давлению России, понимая, что, так или иначе, не удастся выйти на более доверительный диалог с русскими. Возможно, в Ереване ожидают, что мода на антиармянские выпады в Москве пройдет, и ничего особенного в действительности не происходит.

Возможно, излишнее беспокойство не имеет оснований, так как Россия не имеет иной перспективы и других политических и геополитических ресурсов в Южном Кавказе. Может быть, именно понимание этого обстоятельства более всего и раздражает московских политиков и их консультантов.

Вместе с тем, версия о том, что недовольство Москвы связано, главным образом, с психологическими основаниями, не может восприниматься вполне серьезно. Российские аналитики из официальных исследовательских центров и институтов предпринимают усилия деликатного и «научно-образующего» свойства, и пытаются поставить под сомнение стратегический характер российско-армянских отношений. Это вовсе не случайное явление, и связано оно не только с банальным шантажом.

Нынешняя российская политика не представима без участия сильных лоббистских групп и рассмотрения различных критериев в определении приоритетов и национальных интересов, пытаясь сформулировать саму категорию «национальные интересы». Затеянная игра с Арменией имеет далеко не ситуативный или «настроенческий» характер.

Формально претензии России к Армении объясняются «новым внешнеполитическим курсом», который пытается осуществить Армения, то есть сближением с НАТО и Европейским Союзом, а также с ведущими государствами Евроатлантического сообщества (при этом представляет интерес то, что Иран весьма спокойно и даже с определенным интересом относится к сближению Армении с Западом). Между тем, Армения не заявила ни о желании вступить ни в НАТО, ни о членстве в Европейском Союзе, нет такой повестки, и не ожидается.

Конечно, последние решения НАТО подразумевают разнообразие форматов сотрудничества, и может сложиться ситуация, когда ряд государств в различных регионах станут более важными партнерами альянса, чем, например, целая группа государств Балтийско-Черноморского региона, которые практически не внесли ничего существенного в решение задач НАТО.

Россия безусловно обладает несравненно большей информацией, и ее фобии имеют вполне обоснованные основания, и нужно понимать, что перед ней постоянно возникают угрозы по различным направлениям. Но то, что имеет в виду Россия, означает полное свертывание внешней политики Армении, то есть утрату ею суверенитета.

Может ли Армения позволить себе такое положение дел, то есть международное блокирование и изоляцию в условиях столь уязвимого геополитического положения? Но представляется, что и это в действительности не основание для столь массированного давления России. Скорее всего, речь идет о введении некой региональной игры, когда Россия стремится продемонстрировать и убедить Турцию и Азербайджан в том, что Москва всегда готова пожертвовать интересами Армении, которые она не рассматривает как серьезную задачу своей внешней политики.

Главный аргумент данных выводов заключается в том, что Россия не хотела бы быстрого разрешения проблем, хотя это сделать очень легко. В Москве заинтересованы в продолжении «конфликта» и в усилении взаимных претензий. Этот весьма специфичный, но эффективный сценарий. Нужно также принять во внимание, что это соответствует исторической и политической традиции отношения России к Армении, в том числе, и недавней истории.

Однако эти выводы можно воспринимать пока только при первом приближении, имея в виду то, в каком положении оказалась сфера принятия решений по внешней политике России. Совершенно точно то, что в связи с этими и другими обстоятельствами Армении придется пересмотреть конструкцию структур, работающих во внешней политике. Возможно, это произойдет после президентских выборов, которые на этот раз будут иметь уже и геополитическое значение.

[Pandukht]

Новый «проект» по Грузии

У власти в Грузии оказалась настолько разнообразная команда, что говорить о каком-либо четко согласованном, определенном во всех направлениях внешнеполитическом курсе вряд ли возможно. Было бы странным в столь неожиданной, в том числе, и для «победившей» команды ситуации ожидать завершенной внешнеполитической программы, и в выступлениях нового лидера Б. Иванишвили вполне недвусмысленно звучит понимание того, что политика, видимо, будет адаптироваться к создавшимся реалиям.

В сущности, внешняя политика М. Саакашвили перестала существовать, если иметь в виду задачи, которые декларативно продолжал ставить президент. Проблема М. Саакашвили в том, что, если бы даже он решил изменить тональность и стиль своей внешней политики, то вряд ли что-то удалось бы изменить, так как он уже не мог играть роль политика, а только функционера.

Новая команда получила в наследство не только политический тупик, но и многие достижения, если не уходить от сравнения различных времен и ситуаций. По моему твердому убеждению, грузинский народ, а? вернее, этнические грузины должны быть весьма благодарны М. Саакашвили за очень серьезную попытку вывести страну из унизительного и безнадежного социально-политического состояния.

Перед новой командой, прежде всего, стоит задача удержать страну хотя бы на нынешнем уровне социально-экономического развития. Хорошо бы понять, как получилось, что, получив не менее 12,0 млрд. долларов от зарубежных доноров и кредиторов, правительство Грузии даже и не помышляло в какой-то мере придать динамику реальному сектору экономики.

Только после этого анализа и определенных выводов, которые новая команда могла бы разъяснить публично, можно судить о ее понимании путей решения проблем. Это вовсе не техническая аналитическая задача, а концептуальный анализ, результаты которого были бы важны для многих государств Восточной Европы.

Представители новой команды заявляют, что они готовы приступить к налаживанию отношений с Россией и, вместе с тем, продолжить путь интеграции в западное сообщество. Данные заявления сделаны с определенной долей эмоциональности, и вряд ли на их основе можно обсуждать подлинные намерения и, главное, действительные возможности политиков новой команды.

Имея в виду гигантский потенциал, накопленный Грузией в сфере сотрудничества с западным сообществом, можно уверенно утверждать, что ни сама Грузия, ни какая-либо иная страна не может ни игнорировать, ни, тем более, пожертвовать данными позициями. Улучшение отношений с Россией, безусловно, весьма желательно для Грузии, как в экономическом плане, так и в части безопасности. Но это не означает, что Грузия пойдет по пути «взвешивания» «стоимости» сотрудничества с Россией и Западом. Грузинская элита, в том числе, и команда нынешнего президента, имеет в виду, что сочетание сотрудничества с Западом и Россией вполне возможно.

Исходя из данной ситуации, можно предположить, что открытие железнодорожного сообщения в абхазском направлении вполне возможно, так как в нынешнем экономическом положении Грузии необходимы новые транзитные потоки грузов, и ради этого она пытается установить более тесные отношения с Ираном. В любом случае открытие сообщения с Абхазией подает шансы на сближение грузин и абхазов.

Паата Закареишвили имеет имидж искреннего либерала и гуманиста, тесно связан с Республиканской партией Грузии, которая более 15 лет пытается разрабатывать инициативы по Абхазии и Осетии, подразумевая наиболее оригинальные и непопулярные для грузинского общества планы. Одновременно с деятельностью Пааты Закареишвили связана идея репатриации турок-месхетинцев в Самцхе-Джавахетию, которых он называет «грузинами-мусульманами».

Возникает другая проблема: насколько в открытии абхазского направления будут заинтересованы Абхазия и Россия? Для России это предложение, в большей части, приемлемо, так как усиливает ее позиции в Южном Кавказе. Проблема может быть в значительной мере упрощена, если заинтересованные стороны не станут выдвигать амбициозные претензии.

Что касается США, то, возможно, сближение Грузии и России для их стратегии не очень желательная перспектива, но, в сущности, американцы проводят в мире политику «сброса» ответственности на своих партнеров (договорных и фактических), и грузино-российский конфликт давно перестал быть для США продуктивным обстоятельством. США не хотели бы и далее нести ответственность за безопасность Грузии, хотя и в неформальном режиме. США определили формат своих отношений с государствами Южного Кавказа, и в части Грузии их беспокоит только безопасность транзитного коридора, а Россия и в 2008 году и на иных этапах продемонстрировала свою готовность чтить это условие по умолчанию. Более того, Россия сама принимает участие в обеспечении коммуникационных условий для стратегии США, и перекрывать грузинский коридор для нее нет смысла.

Следует также отметить и турецкий фактор, который все более беспокоит и США, и Россию, и Грузию, которые, рано или поздно, придут к солидарности в отношении сдерживания турецкой региональной экспансии. А диверсификация коммуникаций - это наиболее действенное решение в преодолении последствий турецкой экспансии.

Таким образом, складывается ситуация, когда все могут быть довольными и сойтись в общем порыве согласовать интересы. Вопрос в том, какова в этой ситуации должна быть политика Армении, не «благие пожелания», а реальная политика.

[Pandukht]

Радикализация ислама в Турции

Геополитическая доктрина политических центров западного сообщества

В отношении Турции на протяжении десятилетий осуществлялся ряд доктрин подрывного характера: «левый проект», «военно-диктаторский проект», «реформаторский проект», «либеральный проект» и некоторые другие. Уже достаточно много написано и обдумано относительно «кризиса кемализма» (кстати, этот термин, как неоосманизм, инициирован в политической литературе армянскими авторами). Но, в сущности, до сих пор все еще не определены достаточно четко постулаты данного кризисного явления, его факторы, интересы и перспективы.

К сожалению, тюркологи в различных странах предпочитают интерпретировать те или иные процессы в Турции с некоторым запаздыванием. Сейчас стало очевидным, что усиление позиций политического ислама в Турции происходит не только в результате определенных социальных процессов, контрастности и неравномерности развития турецкого общества, формирования различных интересов групп турецкой элиты, но и из-за внешних инициатив.

Турецкое общество, несмотря на размеры страны и экономическую динамику, значительный военных потенциал, всегда было и остается в большой зависимости от внешних политических, пропагандистских, разведывательных и инициатических влияний. Турецкое общество представляет собой раздробленную мозаику противоречивых течений и политических идеологий, которые очень нуждаются во внешней поддержке. Турецкий бизнес также продолжает сильно зависеть от внешних факторов. Общество отличается наличием всевозможных религиозных, политических и этнических сект и орденов, непубличного и не вполне светского характера.

В данных условиях ведущие державы западного сообщества накопили огромный опыт влияния на Турцию. В последнее время, когда Турция стремится к большей внешнеполитической активности, в части влияния на нее используются и некоторые богатые исламские государства, и многие исламские транснациональные организации, которые хорошо представлены в ряде европейских столиц.

Следовало бы заметить, что в Турции происходит не только нарастание влияния политического ислама, но и радикализация исламского вектора развития общества. Данная тенденция, несомненно и весьма очевидно, приводит к возникновению проблем во внешней политике Турции, прежде всего, в отношении соседних государств или государств, расположенных в соседних регионах. Нужно обратить внимание, что практически все внешнеполитические проблемы и неприятности Турции связаны с исламским фактором.

Конечно, в наибольшей мере это ощущается в странах Балканского региона и, например, в Грузии и России, а также в отношении христианских общин в арабских странах. Но именно в отношении ряда исламских государств Турция проявляет нетерпение и пытается играть на опережение, применяя и апеллируя к исламскому фактору.

Даже страны, где ислам конституционно является государственной религией, весьма озадачены политикой Турции, которая пытается стать не только политическим, но и религиозным лидером исламского мира. Ни Саудовскую Аравию и ее сателлитов, ни Иран не могут устраивать эти амбиции Турции, которые в этих странах считают безосновательными и даже смешными.

Наряду с этим, в комментариях и в пропаганде стран западного сообщества в отношении Турции усиление исламского влияния воспринимается довольно сдержано, без каких-либо видимых опасений, и во многих политических текстах просматривается некоторое желаемое ожидание от этой тенденции.

Имеется и иная версия, а именно, что радикальный ислам в Турции призван оказать влияние на исламские страны путем внедрения определенной формы «реформированного» или «европеизированного» ислама, но вопрос в том, какая из версий «первичная» или «вторичная».

В любом случае, Турция проигрывает пока в рамках любой из версий. В настоящее время основная задача доктрины выполнена – Турция довольно жестко столкнулась с противлением ближних и более дальних соседей, в особенности с региональными конкурентами, и так и не сумела добиться ничего существенного в региональной экспансии. Турция оказалась в геополитической блокаде и в стильной изоляции, по существу, на данном этапе доктрина неоосманизма провалена, но, как ни странно, на Западе находятся заинтересованные политические проектанты, имеющие задачу «реанимировать» или, вернее, создать содержательную альтернативу неоосманизму.

Как известно, доктрина пантюркизма реализуются в несколько этапов и придает внешней политике Турции волнообразный характер. Возможно, в Анкаре пытаются придать неоосманизму аналогичные свойства, но это не исключается в определенной заинтересованности Западв в этой доктрине. Скорее всего, скоро станет очевидным то, что политические центры Запада рассматривают неоосманизм, а также радикализацию политического ислама в Турции как способ раздробления и фрагментации страны.

Сейчас, например, помимо курдского фактора в общественной жизни Турции нарастает и алавитский фактор. Алавитская проблема всегда существовала в республиканской Турции, но именно сейчас, при усилении радикализаци политического ислама, она обретает столь острый характер. Радикализация ислама всегда была прежде всего проблемой исламских государств. При этом в жертву всегда приносились христианские общины на Востоке. То есть имеет место не некая политическая новация, а геополитическая классика.

[Pandukht]

Одобрение изоляционизма американцами

Если обратиться к американской истории, то увидим, что изоляционизм - это давняя и «примордиальная» политическая традиция США, с которой они стали расставаться только в начале ХХ века, но понадобилось еще 50 лет, чтобы американцы обрели новую внешнеполитическую традицию. Так называемую доктрину «мягкой силы», которую пытался реализовать Б. Обама во внешней политике.

Это не некая стационарная и окончательная модель его политического стиля. Отказ от активной позиции во внешней политике - это всего лишь начало усиления и углубления политики изоляционизма. В сложившейся в настоящее время политической дискуссии в США так и не было дано аргументированного ответа на вопрос, является ли эта политика эффективной и отвечает ли национальным интересам США. Наиболее активными в данной дискуссии оказались не неоконсерваторы и не рейганисты, а также не представители демократического лагеря.

Наиболее интересными и содержательными оказались оценки экспертов, которые заняты региональной политикой. Это объясняется тем, что данные эксперты наиболее приближены к проблемам региональной безопасности, то есть сфере, в которой наиболее выражены подходы и стиль политики Б. Обамы.

При этом становится неопределенной и ставится под сомнение новая доктрина НАТО, которая принята на саммите альянса в Чикаго в мае 2012 года. Возможно, и данная доктрина, которая предполагает привлечение к задачам НАТО, уже превентивно трансформирована в версию изоляционизма.

Во внешней политике Б. Обама последовательно проводил политику «сброса» ответственности на своих партнеров, которые в различных регионах получили большую степень свободы и очень скоро растерялись, не понимая, что им делать с этой свободой. Политика Б. Обамы изрядно напугала многих партнеров США, которые много лет выстраивали оборонную политику и политику безопасности с учетом поддержки США.

Остаются невыясненными намерения США в отношении Ближнего Востока и Евразии и, что самое важное, какие подходы будут применять США в отношении Китая. Американцы одобрили политику Б. Обамы, она им импонирует, они ощутили определенный комфорт, так как им показалось, что при таких, не очень амбициозных целях и задачах жить безопаснее.

То есть победил вопиющий и очень опасный популизм, напоминающий позицию участников Мюнхенского сговора. Понятно, что и у республиканцев немало сторонников и, безусловно, средний класс большей частью предпочитает республиканцев. Но политика Б. Обамы обусловлена вовсе не мировым кризисом, возникновением иных мировых центров силы или экономическим отставанием. Все это чепуха: США имеют и будут иметь несомненные преимущества по всем позициям на протяжении всего XXI века.

Сравнение валового внутреннего продукта США и Китая - просто глупость, ВВП, как и другие категории - это «идеальные образы». Проблема в самом американском обществе, когда американцы перестают быть американцами в социальном, демографическом, этническом, религиозном и ментальном отношении, что обусловило новые мотивации. Это уже другая Америка.

В американском обществе побеждает левый либерализм, когда на смену «американской мечте» приходит банальный европейский либеральный социализм (или неосоциализм). Именно это стало фактором нарастания настроений и убеждений в рамках изоляционизма. Второй президентский срок Б. Обамы будет характеризоваться «вертепом капитуляции» во внешней политике.

«Спокойные» для многих государств, в том числе, и Армении времена Дж. Буша прошли, и придется внимательнее и осторожнее проводить внешнюю политику в условиях, когда региональные угрозы и риски несомненно возрастут. Вместе с тем, в политическом классе США не все так однозначно, и будет сильнейшее сопротивление данной политике. Данным силам в США нужны партнеры, и не только в самих США.

Начинается очень сложная и жесткая игра, и не исключено, что Б. Обаме и его команде придется уступать и идти на компромиссы, тем более, что в нижней палате Конгресса преобладают республиканцы. Но дело не только в Конгрессе, американское общество все еще обладает значительными политическими ресурсами для сопротивления политике капитулянтства. Придется внимательнее изучать Америку, во многих нюансах, а не замыкаться на привычных маршрутах командировок чиновников.

[Pandukht]

Война между «силами моря» и «силами суши»

После прекращения существования «двуполярного» мира и наступления кризиса НАТО государства различных регионов не торопятся создавать формальные военно-политические блоки. Это связано с рядом причин: принципиальным противлением со стороны США и ведущих государств-членов НАТО, небывалой в истории взаимосвязью и сложностью мировых и региональных геополитических игр, возрастанием материальных затрат на вооружение, способностью большинства государств самостоятельно или с помощью патронирующих держав решать свои проблемы безопасности, изменением целей и задач внешней политики, приоритетами геоэкономических целей и задач.

Однако основной причиной отсутствия стремления создавать договорные блоки и союзы является опасность конфронтационной политики как таковой. Сложившийся порядок в мире пока позволяет (и в ряде случаев вполне успешно) решать спорные вопросы между государствами. Но данные вопросы и проблемы не исчезли, они во многих местах временно законсервированы и ждут своего решения.

Большинство государств, связанных конфликтными ситуациями с другими, испытывают значительные экономические трудности, что постоянно угрожает перерасти в социально-политическую нестабильность. Государства стремятся либо вообще придать забвению часть своих международных проблем либо решать эти проблемы параллельно экономическим, что обусловливает сохранение мира и относительной стабильности.

Обширное пространство, которое З. Бзежинский назвал “Евразийскими Балканами”, является более нестабильным и опасным для поддержания мирового порядка, чем Западная Африка, Ближний Восток или Юго-Восточная Азия. В этом регионе сталкиваются не только экономические и политические интересы, но целые цивилизации, которые не утратили своих амбиций и экспансионистского менталитета.

По запасам минерального и углеводородного сырья, сельскохозяйственного сырьевого потенциала этот регион в значительной мере уступает отдельным государствам Латинской Америки или подрегионам Юго-Восточной Азии или Африки. Этот регион, как сырьевая база, является безальтернативным для Германии и весьма ценным для Франции и других континентальных индустриально развитых государств Европы, а также для Японии, Кореи и Китая. Для Великобритании и особенно для США ресурсы этого региона находятся в транспортной недоступности, их экономическая целесообразность представляется сомнительной, а их конфликтность вообще ставит под сомнение возможность эффективного использования данных ресурсов.

В отличие от других потенциально сырьевых регионов, “Евразийские Балканы” характеризуются высоким уровнем иррационального поведения не только масс населения, но и правящих элит. (Подобно тому, как проблема графа Калиостро в России заключалась в том, что он столкнулся здесь с людьми «иной закалки», европейцы и американцы уяснили, что в данном регионе им предстоит иметь дело с иными характерами. Однако это было понято не сразу.)

Возникает вопрос: каковы наиболее глобальные противоречия в регионе “Евразийских Балкан” и, в том числе, в Южном Кавказе и каковы мотивы данных противоречий?

Постоянно возникающий у исследователей вопрос о том, что является приоритетным для США в данном регионе – экономика или политика - представляется не политическим ребусом, а признаком нерешенности данного вопроса в полной мере для самих американцев. Самое казусное, что может произойти в части данной проблемы, это если выяснится исчерпанность американских целей и задач официальной доктрины США в отношении новых независимых государств.

Официальная доктрина США заключается в поддержании независимости и безопасности данных государств. В политической литературе получила право на существование доминирующая идея, что американская политика в отношении новых независимых государств направлена прежде всего против России, на недопущение реанимации Российско-евразийской империи. Нет сомнений в том, что США ставят перед собой именно эту приоритетную геополитическую цель. Это не скрывается и самими американцами, которые настаивают на сохранении у России имперского политического менталитета и ее стремлении возродить свое безусловное господство над Евразией.

Однако российские политологи, особенно евразийского и “околоевразийского” направления, склоны преподносить эти цели США как некие почти сакральные и имеющие цивилизационные силы. То есть американо-российское геополитическое противостояние представляется как борьба Талассократических сил (сил Моря) с Телурократическими (сил Суши), что вполне адекватно российской духовно-политической традиции, но выглядит совершенно комически-карикатурно для США.

В этой, давно отработанной германскими и российскими геополитиками и политологами концепции, нет ошибочности, предубеждения или тенденциозности. Эта схема исторически проверена и, пожалуй, безальтернативна. Борьба морских держав с континентальными – исторический факт и, видимо, имеет свою сакральную сущность. Но в истории происходит глубокое противоборство не только между морскими и континентальными державами (Рим вел тотальные войны не только с Карфагеном – преемником Финикии, но и с классическими телурократиями – Македонией и Персией).

Имеется конспирологическая версия относительно того, что вся история США - это борьба с Великобританией, хотя эти страны чаще всего выступали союзниками. Противостояние США с Китаем также не вмещается в схему борьбы Моря с Сушей (так как по утверждению самих российских евразийцев, Китай, несмотря на внешние признаки, несомненно талассократическая держава).

Возможно, в будущем, когда схемы и логика мирового противоборства несколько изменятся, будет предложена следующая логика американо-российского противодействия.

Пространство, которое занимает Россия, обусловливает телурократический, евразийский строй государства, безотносительно к этносам и религиям. Совершенно ясно, что классическая талассократическая держава - Турция имеет немалые проблемы с пониманием политических приоритетов исконно евразийских тюркских этносов. Россия как часть европейской культуры, сохраняет свою евразийскую сущность, тогда как многие исламские страны предельно левантизированы и представляют собой “Новые Карфагены”. Любая борьба с Россией, независимо, от кого она исходит, имеет антиконтинентальное направление. То есть все экзистенцианальные противники России имеют антиевразийкую сущность, и такова их политическая и геополитическая логика. Германия и Япония (которые, по утверждению евразийцев, классические телурократические государства) неизменно утрачивали свою антиокеаническую направленность и свои сакральные цели, ведя войны против России.

Внешняя политика США практически никогда не имела и не имеет какой-либо цивилизационной содержательности. Это противоречило бы наиболее европейским и иным традиционным оценкам США как космополитической империи и, тем более, как “Нового Рима”, каким их стремятся представить исламские традиционалисты. Вместе с тем, и с американской политикой происходят странные метаморфозы. Политика США обретает сакральный цивилизационный смысл, когда их противником является Россия или другая континентальная держава, являющаяся носительницей традиционалистской политической идеологии.

Для американцев такие противники весьма неудобны, элиты этих стран представляются непрогнозируемыми, и принимаемые ими решения признаются иррациональными и, таким образом, в особенности опасными. Борьба с идеологиями и идеологизированными режимами является для США наиболее сложным делом (в последнее время в США появились предложения, например, выкупить у Северной Кореи и у других стран с нежелательными режимами средства массового поражения).

Россия принята в элитный клуб наиболее экономически развитых государств. Российские руководители участвуют в принятии наиболее стратегически важных международных решений. Все, и американцы, несмотря на невиданное политико-экономическое ослабление России, внимательно прислушиваются к ее мнению, особенно в конфликтных ситуациях.

Внутриполитические процессы в России привели к вытеснению с актуальной арены трех основных политических сил, которые были неприемлемы для США и Запада – маргинальных левых национал-патриотов, Коммунистической партии социально-ориентированных слоев населения, а также этнонационалистов. Несмотря на то, что радикально-либеральные силы потерпели сокрушительное историческое поражение, что является провалом политики Демократической партии США, в России утвердились перспективы устойчивого овладения властью правыми патриотами, организованными в форме военно-промышленных, энерго-сырьевых и региональных корпораций, а также силовых ведомств.

Американцы не могут не понимать, что в американо-российском противостоянии исключены идеологические элементы. В России формируется правый патриотизм, то есть политическая арена России вскоре будет мало отличаться от традиционной европейской, где левые всегда занимали весомые позиции.

Международные политические тенденции таковы, что политика США в отношении России будет мало отличаться от их политики в отношении Европы или Японии. Будут применяться те же методы по недопущению политической самостоятельности, вытеснениию доллара, будет вестись борьба за интересы американских компаний, за технологические и исследовательские приоритеты.

В связи с этим можно предположить, что постсоветское пространство дифференцируется американцами на две части. Россия представляется американцам вовсе не как сырьевой придаток Запада, как продолжают утверждать российские политологи и СМИ левого фланга, а как новая транзитно-сервисная геоцивилизация, как высокотехнологичная и во многом элитная, но подчиненная США и Западу в части выполнения высокотехнологических и энерго-сырьевых функций.

США не могут рассчитывать на новый виток социальной и экономической деградации России и превращение ее в страну Третьего мира. США ставят перед собой реальные цели. Но именно в данном американском псевдопозитивизме кроется та действительно сакраментальная задача, которую вынуждены решать американцы, претворяя в жизнь «Новый мировой порядок». Российско-православно-евразийская цивилизация должна быть подвергнута цивилизационному транзиту, то есть должна произойти ротация «цивилизационного поля».

Но опять же следует отметить, что данная борьба США против России не носит принципиально особого характера. Аналогичные приемы с различным успехом американцы применяли после Второй мировой войны в Европе, в Японии, а также в отношении Латинской Америки и даже арабского мира. Американцы понимают материалистические преимущества своей цивилизации и стремятся использовать эти преимущества в своей внешней политике.

В отличие от России, в отношении Южного Кавказа и Центральной Азии также предполагается некоторый цивилизационный транзит, то есть создание транзитно-сервисной геоцивилизации, но вовсе не технологического, а сырьевого типа. Для претензий стран этих регионов на статус высокотехнологической транзитно-сервисной геоцивилизации нет оснований. Не исключено, что данные регионы будут выполнять транзитно-сервисные функции не только по отношению к Западу, но и по отношению к России.

Столь противоречивая американская внешняя политика не могла не повлиять на недостаточную определенность целей и задач США на постсоветском пространстве, в том числе, в регионах Южного Кавказа и Центральной Азии. Данная неопределенность и непоследовательность политики США в этих регионах стала не очень важным, но все же используемым аргументом политическими оппонентами правительства Б. Клинтона. Конечно, эти аргументы не равносильны событиям на Балканах и употребляются большей частью в сфере исследовательско-аналитической деятельности. Но, видимо, в элитарных политических сферах примеры неопределенности политики США в регионах Южного Кавказа и Центральной Азии приводятся как весомые аргументы. Это не может не учитываться всеми последующими правительствами США.

Политика США в отношении процессов урегулирования конфликтов в регионе Южного Кавказа стала более сдержанной и осторожной. В политике США все больше прослеживается готовность сотрудничества в регионе с Россией и Ираном. Вместе с тем, США добились доминирования в процессе урегулирования и не утратят этих своих позиций.

Перед США стоят задачи недопущения восстановления влияния и присутствия в регионах Южного Кавказа и Центральной Азии, обеспечения гарантий и безопасности стратегических и иных инвестиций, энергетических и других коммуникаций, политической стабильности. В политике США несомненно будет возрастать значимость геоэкономических проектов, защиты интересов американских компаний, обеспечения эффективности инвестирования. Эти цели и задачи вполне сочетаются с определенными договоренностями с Россией, которые могут быть достигнуты в обозримой перспективе.

Было бы необоснованным утверждать, что между США и Россией можно ожидать глобальных договоренностей о сотрудничестве в Евразии и в данных регионах. Это означало бы не только кардинальный поворот американской политики, но и сдачу американцами своих политических позиций. Следует учитывать, что в данных регионах активно работают не только политические, но и военные программы США. Однако возможны частные договоренности в сфере защиты энергетических и других коммуникаций.

Если внешняя политика США в данных регионах станет более отражать их геоэкономические интересы, то это обусловит снижение уровня конфронтации между США и Россией и между США и Ираном. Можно также предположить, что возрастание значимости геоэкономических факторов в политике США в Южном Кавказе изменит их радикализм в урегулировании военно-политических конфликтов. Это несомненно будет способствовать созданию атмосферы толерантности и конструктивности в политике государств региона.

[Pandukht]

Времена и идеи изменились

В 2006 году мне довелось провести некоторое исследование проблем региональной безопасности в столицах ведущих государств – членов НАТО. Помимо других вопросов, перед экспертами ставился вопрос: «Возможно ли сочетание сотрудничества Армении с ОДКБ и НАТО?». Ответы были практически однообразные и отличались только степенью заинтересованности данных задействованных экспертов, главным образом, работающих в официальных учреждениях.

Имелось в виду, что это если не экстравагантно, то, во всяком случае, не реалистично. Сегодня представитель НАТО в Южном Кавказе Джеймс Аппартурай заявил, что членство Армении в ОДКБ не является препятствием ее сотрудничества с НАТО. Конечно, НАТО интересует не только Армения, а, скорее, сотрудничество с ОДКБ, но именно Армения оказалась участницей ОДКБ, тесно сотрудничающей с НАТО, и в данном случае - примером для разработки новых концептуальных решений.

Несомненно, имело место более чем принципиальное заявление, отражающее актуальную политику НАТО. Все течет, все меняется, - времена и идеи. Проблема лишь в ограниченности и пределах мышления.