Статьи Игоря Мурадяна

[Pandukht]

Большая игра в Месопотамии

С очень близкой от нас страной Месопотамией Армения была связана с самого начала своего возникновения, и недавние подвижки в развитии отношений Ирака и Армении несомненно станут важным направлением нашей внешней политики. Ирак пытается вернуться в ряд суверенных государств и играть более важную роль на Ближнем Востоке, как это имело место в предыдущие десятилетия.

В арабском мире долгое время было четыре лидера – Египет, Сирия, Ирак и Саудовская Аравия. В настоящее время первые три государства подвергнуты смертельной опасности - в смысле существования как суверенных государств и, тем более, в роли лидеров с претензиями на роль региональной макродержавы.

Арабский мир в целом геополитически, и с точки зрения более-менее влиятельных центров силы, несомненно дезорганизован и нуждается в пересмотре внутриарабских и внешних отношений. Это хорошо понимают и вполне осмыслили арабские политики и эксперты, которые, быть может, впервые в новейшей истории пытаются преодолеть локальные амбиции и выработать солидарные решения в условиях столь серьезной опасности.

Война с Израилем, гражданская война в Ливане, ирано-иракская война, агрессия со стороны Ирака в отношении Кувейта и военная операция США в отношении Ирака не могут сравниться по степени угроз с теми «революционными» событиями, которые происходят в арабских странах. В данной ситуации все стали понимать и очень предметно ощущать, что столь сокрушительное политическое ослабление арабского мира произошло, начиная с ликвидации Ирака как суверенного государства, и арабам не вернуть свои прежние (хотя и не очень сильные) позиции без восстановления суверенитета иракского государства.

Иракская элита, вследствие ряда исторических и социально-политических причин, всегда была амбициозной, и Багдад рассматривался, наряду с Каиром, как несомненный политический центр арабского мира.

Не вызывает сомнений то, что сразу после завершения первой стадии войны в Ираке американские эксперты не вполне ясно представляли себе будущее этой страны, и главное: удастся ли сохранить ее государственно-территориальное единство. В 2005 – 2008 годах американцы довольно часто заявляли, что Ирак может сохранить свое единство при внешней поддержке, но при этом ощущалась неуверенность и довольно слабая аргументация.

Понятно, что США не хотели бы демонстрировать арабам, что их внешнее вмешательство привело к расколу государства. После 2008 года стали более детально разрабатываться схемы будущего Ирака, имея в виду децентрализованную федерацию или создание трех государств, связанных унией или определенными обязательствами. Вместе с тем, политика Б. Обамы «сброса» ответственности на партнеров и противников, прежде всего, на Ближнем Востоке, обусловила меньшее вмешательство в иракскую ситуацию, и все три ведущие общины страны стали размышлять над политической перспективой окончательного обособления.

Вместе с тем, если курдское государственное образование практически уже обособилось от страны, то шиитская и суннитская общины стали неожиданно проявлять интерес к совместному политическому и государственному сосуществованию. Вполне возможно, играют роль такие факторы, как продолжительное существование в едином и централизованном государстве, экономические факторы и моменты национальной и общиной безопасности.

Можно допустить, и это в какой-то мере подтверждают арабские эксперты (в том числе, и те, что базируются в Европе и в США), что ведущие суннитские арабские государства убедили иракских суннитских лидеров в необходимости преодолеть раскол. Кроме того, нынешнее иракское руководство, в котором доминируют шииты, продемонстрировало способность успешного развития отношений с арабскими государства, с западным сообществом, Ираном и Россией.

Вместе с тем, над Ираком нависли новые угрозы, связанные с образованием курдского «пояса», а также с экспансией Турции. Ирак является основной геоэкономической и геополитической целью Турции, что связано, прежде всего, с наличием огромного экономического потенциала, а также с необходимостью присутствия в этой стране для недопущения утверждения курдской государственности и влияния Ирана.

Турция и Иракский Курдистан пытаются продемонстрировать сближение и взаимопонимание, что не может не раздражать Багдад, который после непродолжительных иллюзий в отношении Турции как партнера, ощутил всю опасность турецкой региональной экспансии.

США и их ведущие партнеры - Великобритания и Франция одновременно поддерживают сопротивление Ирака турецкой экспансии и пытаются создать на севере страны независимый от Багдада, то есть, от шиитской общины и вообще от арабской политики, источник нефти, который носил бы глобальный характер. В значительной мере независимость данного источника нефти связана с «обходами» турецких маршрутов транспортировки нефти, Ормузского пролива и Суэцкого канала с выходом энергокоммуникаций на сирийско-ливанское побережье Средиземного моря.

Иран не скрывает своих намерений поддержать шиитов в сопротивлении влиянию США и Запада, арабских государств, а также Турции. Таким образом, возникла долговременная игровая ситуация, рассчитанная на десятилетия, то есть на срок исчерпания большей части запасов нефти в Северном Ираке.

В данных условиях Багдаду необходимо расширять свои международные отношения, включая государства «второго круга», то есть более отдаленные от Ирака, но расположенные в рамках Большого Ближнего Востока. В связи с этим, Армения, конечно же, рассматривается Ираком как страна, имеющая дружественные отношения с Россией и США, с западными соседями Ирака – Сирией и Ливаном, стратегические отношения с шиитским Ираном, а также с курдами.

Ирак для Армении - это государство с большим экономическим потенциалом, чьи нефтяные ресурсы уже нивелировали значение нефти Каспийского региона, имеющее взаимные претензии с Турцией и стратегически важные отношения с Ираном. Ирак находится в 10–12 часах езды от территории Армении, в двух часах полета, и Иран всегда будет способствовать транспортному сообщению между Ираком и Арменией. Возможно, взаимный интерес между данными государствами будет усилен вследствие развития «курдского проекта» и возникновения нового формата курдской государственности. Так или иначе, Иракский Курдистан находится в политическом, правовом и экономическом «поле» Ирака, и отношения с Северным Ираком обусловлены отношениями с Багдадом. Иракский Курдистан продолжает ощущать угрозы со стороны Турции и, помимо США, реальным защитником и провайдером безопасности курдов продолжает оставаться Ирак.

Edited November 26, 2012 by Pandukht

[Pandukht]

Недостигнутые цели Великобритании в отношении Ирана

Великобритания проводила длительное время политику лавирования между США и Ираном, пытаясь установить с Ираном особые отношения, которые позволили бы занять ключевое место в Европе и в западном сообществе по проблемам отношений с Ираном. Данная концепция была разработана министром иностранных дел Великобритании Джеком Стро, который считал, что реализация данной идеи является традиционной для британской внешней политики.

В сфере британского истеблишмента, то есть в политических кругах, достаточно много влиятельных политиков как от лейбористкой, так и от консервативной партии поддержали данную концепцию. Данный политический курс поддержали также ведущие нефтяные, газовые, инвестиционные компании, которые лоббировали восстановление дипломатических отношений с Ираном.

В определенные моменты администрация Дж. Буша критиковала политику Великобритании, которая пыталась возглавить большую европейскую «тройку», то есть Францию и Германию, в целях усиления влияния на Иран. Вместе с тем, Великобритания достаточно быстро поняла, что данная политика не может быть реализована, так как со стороны Ирана не последовали шаги и предложения по установлению более близких отношений с Великобританией.

В Лондоне стараются обосновать изменение курса в отношении Ирана тем, что руководители Ирана проводят довольно жесткий курс и высказываются в отношении Израиля, но в действительности причины изменения британской политики заключаются в том, что Иран не пожелал установления особых отношений с Великобританией.

Министр иностранных дел в кабинете лейбористов Дэвид Милибанд являлся категорическим противником курса, направленного на установление особых отношений с Ираном, предпочитая более жесткую политику давления на Иран. Смена кабинета и приход к власти консерваторов пока не обозначили новые подходы Великобритании в отношении Ирана. Видимо, подходы, разработанные предыдущими политиками, остаются актуальными.

Лондону в нынешний период глобального экономического кризиса все более проблематично осуществлять динамичную политику в отношении Ирана, но в настоящее время Великобритания является лидером в осуществлении политики усиления давления на Иран среди европейских государств. Великобритания весьма критически отнеслась к попыткам администрации Б. Обамы к смягчению политики в отношении Ирана, к более сдержанному отношению к Ирану, в том числе, к его попыткам разрабатывать ядерную программу. Эта позиция США ничего не принесет в части интересов Великобритании и только вытеснит Великобританию из числа государств, которые могли бы оказывать особое влияние на Иран и реализовывать ее интересы в экономической сфере.

Великобритания проводит последовательную политику в отношении Франции и Германии и пытается с их помощью оказать давление на Россию и Китай в отношении Ирана. Нужно отметить, что в последнее время позиция Великобритании в отношении Ирана не критикуется со стороны Франции и Германии, как это было в прошлом, так как обе эти страны понимают, что Великобритания утратила какое-либо влияние на Иран, а также на европейские структуры по проблемам Ирана. Великобритания теперь не настолько опасна для Франции и Германии, так как она не является конкурентом для них в части Ирана.

В какой-то мере Франция и Германия дождались того положения, когда Великобритания утратила последние рычаги влияния не только в Иране, но и на Ближнем Востоке, и обе европейские державы теперь могут более свободно и эффективно разворачивать свои планы в этом регионе.

В Министерстве иностранных дел Великобритании считают, что Франция и Германия не станут усиливать влияние на Иран и не одобрят санкции против Ирана. Оба эти государства располагают значительными экономическими и финансовыми интересами в Иране, являются ведущими поставщиками промышленной продукции, лицензий на производство промышленной продукции. Франция и Германия, а также их европейские партнеры, прежде всего, Италия заинтересованы в развитии экономических отношений с Ираном, и в целом, несмотря на более жесткое отношение к Ирану, европейцы не поддерживают идею о санкциях в отношении Ирана.

В политических кругах Великобритании имеется информация, что в отношениях между Францией и Россией, а также между Францией и Китаем важное место занимает вопрос о санкциях, и стороны больше сходятся во мнении, что введение санкций в отношении Ирана нецелесообразно. Британцы считают, что Франция играет в не совсем честную игру и пытается занять в отношениях с Ираном то же место, какое пыталась занять ранее Великобритания. То есть, Франция пытается занять особое место в отношениях с Ираном и стать посредником между Ираном и западным сообществом. Вместе с тем, в данном случае позиции Франции более сильны, так как она пытается выступать в этой роли не одна, а совместно с Германией и другими государствами Европейского Союза, согласуя свои позиции с Италией, Испанией и другими государствами.

США во многом растеряны из-за событий в Афганистане и не могут сейчас выработать более-менее определенную политику в отношении Ирана. США не могут скоординировать свою политику в европейском, евразийском, ближневосточном и китайском направлениях. Ни один вопрос американской политики не может быть решен, имеются большие проблемы в отношениях с государствами-членами НАТО, совершенно непонятны ни для США, ни для стран НАТО перспективы в Афганистане.

Имеется мнение, что пока не решены основные проблемы в Афганистане, США и их партнеры не могут принимать решения в отношении Ирана, в том числе, по вопросам нанесения боевых ударов по Ирану. Тем не менее, данные удары запланированы и вполне возможны.

Для нанесения ударов по Ирану нет никаких военно-технических проблем. Пентагон давно разработал два варианта нанесения ударов, один ограниченный, другой – более массированный, но проблема не в технических вопросах, а в политических решениях. США продолжают возражать против участия Израиля в нанесении ударов по Ирану, предпочитая не привлекать партнеров для выполнения этой задачи. Великобритания, несмотря на более жесткую позицию, не может согласиться на нанесение боевых ударов по Ирану, но в случае полного срыва процесса переговоров с Ираном и возникновения реальной угрозы появления у Ирана атомного боевого заряда, Великобритания может подержать это решение США по Ирану.

В настоящее время имеется проблема, связанная с деятельностью британской внешней разведки, которая два года назад предоставила правительству США информацию о состоянии дел по разработке ядерной программы Ирана. В 2007 году британская внешняя разведка утверждала, что Иран все еще очень далек от получения необходимых материалов для создания атомного оружия, и то, что Иран не обладает альтернативными мощностями по обогащению урана. В дальнейшем выяснилось, что Иран более близок к получению атомного оружия и у него имеются альтернативные мощности. В связи с данной ошибкой США не могут более доверять британской разведке, и ЦРУ утверждает, что источниками информации британской разведки являются документы, которые получены от российской разведки. Это вызвало большой скандал, и ЦРУ заявило, что настало время пересмотреть договор о сотрудничестве между США и Великобританией в сфере разведки.

Иран постоянно обвиняет Великобританию в осуществлении подрывной деятельности против Ирана, в организации протестных акций и антиправительственных мероприятий. Вместе с тем, британские возможности в Иране крайне ограничены, любое появление сотрудников британского посольства на улицах Тегерана и контакты с иранскими гражданами приводят к аресту этих граждан. Влияние Великобритании на политический класс и на оппозиционные силы в Иране является легендой, и для таких утверждений нет никаких оснований.

После исламской революции в Иране был нанесен невосполнимый удар британской разведывательной сети и вообще британской креатуре в Иране. Этот ущерб так и не был восполнен. В Великобритании открыто функционирует радикальная левая иранская организация «Муджахедин халк». Создалось впечатление, что данная организация действует под контролем британского правительства. Можно было понять, что Великобритания стремится создать на своей территории значительный центр иранской оппозиции, причем самого радикального характера. Это весьма характерно для Великобритании, и отмечается в части других оппозиционных движений различных исламских государств.

Британские политические аналитические круги неоднократно отмечали, что Барак Обама является молодым и неопытным политиком, который не способен сформировать политику США в различных направлениях. Британская политика пытается представить политику американского президента как незрелую и неэффективную. В особенности это относится к иранскому направлению политики Б. Обамы, которая поручена в Вашингтоне функционерам, которые должны были бы заниматься проблемами, связанными с Ираном.

Прежде всего, обращается внимание на неопытность и непонимание многих проблем и задач Х. Клинтон. По оценке британских экспертов, в Государственном департаменте и в Совете безопасности США нет достаточно новых идей и верного видения проблем Ирана. Государственный департамент не представляет собой ту команду, которая была бы способна решить пять или шесть ведущих проблем Ближнего Востока.

США в настоящее время оставили без внимания Ирак и стали заниматься в Афганистане проблемами политического устройства страны, которые американцы не решат. По мнению МИД Великобритании, американцы делают вид, что они усилили координацию вопросов по Ирану со своими партнерами в Европе, но в действительности, как и при Дж. Буше, нет никакого принципиального изменения в координации вопросов с европейцами. Таким образом, из данного рассуждения можно сделать вывод о том, что британцы хотели бы дискредитировать нынешнюю политику США в части политики на Ближнем Востоке, Иране и Афганистане.

Британцы обеспокоены тем, что отказ США от радикальных подходов в отношении Ирана, отсутствие недостаточной жесткости команды Б. Обамы и, одновременно, инициативы Франции и Германии, которые уже поддержала Россия, приведут США к пониманию возможностей решения иранской проблемы европейцами, что отведет Лондону менее значимую роль, и не только в иранском направлении. Великобритания не хотела бы отказаться от стратегии занять место «ключевого» посредника между Ираном и западным сообществом, что являлось ее целью долгие годы.

С приходом к власти консерваторов, британская политика пытается вовлечь Турцию в решение вопросов по Ирану, причем имеются признаки того, что британцы пытаются в ближайшее время играть роль посредника между Турцией и США, возможно, Турцией и Израилем. Во время визита премьер-министра Дэвида Камерона в Анкару британский премьер, традиционно для британских политиков, продолжал настаивать на вступлении Турции в Европейский Союз.

Турецкая тема в британской политике всегда была весьма многосложной, с турецким направлением связываются многие британские интересы на Ближнем Востоке и в Евразии. Британцев очень интересуют отношения между Турцией и Ираном, что связано с вопросами посреднических усилий Турции, касающихся отношений Запада с Ираном. Участие Турции может привести к тем или иным проблемам в положении позиции западных государств, так как со временем Турция займет более важное положение в регионе и станет влиять на Иран с позиции более сильного и независимого от Запада государства.

Можно было понять, что британцы и европейцы считают, что необходимо провалить или блокировать участие Турции в отношениях с Ираном и не допустить сближение Турции и Ирана сейчас и в перспективе. Проблема турецко-иранских отношений вовсе не ограничивается вопросами иранской ядерной программы, а включает и проблемы транспорта газа. Американцы и британцы считают, что NABUCСO все больше приобретает значение проекта европейского значения и не отвечает интересам США и Великобритании. Создается впечатление, что данный проект рассматривается американцами и британцами как фактор зависимости Европы от них, и участие Ирана в этом проекте, тем более, Турции - как транзитной страны, может стать весьма неприемлемым для США и Великобритании, которые теряют контроль над проектом.

В 2009 году состоялась поездка министра иностранных дел Дэвида Милибанда в Москву. До этого глава МИД Великобритании не был в Москве пять лет. С данным визитом в Лондоне связывали вопросы, касающиеся функционирования крупного британского бизнеса в России, прежде всего, компании ТНК – БиПи, а также вопросы, связанные с Ираном. Лондон, в данном случае, пытался сблизить позицию России с позицией Запада по Ирану и добиться того, чтобы Великобритания играла более важную роль в политике Запада по Ирану.

В МИД Великобритании считали, что нынешнее экономическое и политическое положение России весьма сложное, и Россия может пойти на серьезные уступки по иранской проблеме. Это говорит о том, что Лондон очень заинтересован в обсуждении иранских проблем. Совершенно очевидно, что Великобритания заинтересована не только в оказании давления на Иран с помощью России, но и, напротив, путем обсуждения проблем Ирана оказать давление на Россию. Это беспроигрышная игра для Лондона и, видимо, эта политика согласована с США.

Следует отметить следующее обстоятельство. Имеет ли место договоренность между Великобританией, Францией и Германией по согласованию политики в отношении России по иранской проблеме? Можно сделать вывод, что, несмотря на то, что Франция и Германия пытаются сохранить независимость от США и Великобритании по иранской проблеме, они допускают некоторое согласование в части оказания давления на Россию по задачам в отношении Ирана.

Три ведущих государства Европы тесно объединились по вопросу давления на Россию, и нет никаких принципиальных разногласий по иранской теме. Вместе с тем, создается иное впечатление, а именно то, что данные согласования по России не очень тесные. Более того, нет сомнений в том, что Великобритания сама не очень хотела бы того, чтобы Франция и Германия могли оказывать давление на Россию. Великобритания хотела бы, чтобы именно она сама, а не другая держава могла оказывать давление на Россию, а, вернее, играть более важную роль в формировании европейской позиции в отношении Ирана. Цели не достигнуты, но политические усилия продолжаются.

[Pandukht]

США-Турция: очередная попытка договориться

Сообщается, что вторично избранный президент США Б. Обама намерен вскоре посетить Турцию и, видимо, по региональным проблемам. Данный визит несомненно является некой кульминацией довольно длительных переговоров между США и Турцией, которые происходили на различных уровнях. В данном случае дело даже не в региональных проблемах, речь идет, конечно, о решении принципиальных вопросов, определении места и роли Турции в стратегии и в долгосрочных намерениях США.

Эта проблема включает многие другие вопросы: выяснение отношений между Турцией и НАТО, которые, несмотря на внешнюю деликатность, стали носить кризисный характер; определение места и роли Турции на Ближнем Востоке, значение тех или иных региональных проблем в американо-турецких взаимоотношениях; позиции Турции в отношении Ирана и Израиля; возможно, евразийская политика Турции; позиции и оценки США в отношении «европейского проекта», в отношении Кипра.

При этом вполне возможно и обсуждение армянской и карабахской темы. Перед Турцией встала угроза нового системного экономического кризиса, который будет носить характер невозврата кредитов, что может зачеркнуть многое из того, что достигнуто за истекшее десятилетие. Поэтому Турция становится все уступчивее, не забыв кризиса 1999 года, когда США и международные финансовые организации не оказали ей помощи.

В результате политики США в стиле «сброса» ответственности на своих партнеров и контрпартнеров, Турция, после всевозможных имперских заявлений, оказалась в достаточно высокой зависимости от США, причем на различных региональных направлениях. То есть произошло прямо противоположное тому, к чему так отчаянно стремилась Турция – к независимости от США.

Турция жестко блокирована и изолирована (что на протяжении многих лет предполагали маргинальные аналитики), и настало время американцам дожать Анкару, потребовать то, что соответствует их представлениям о порядке в регионе.

Вместе с тем, было бы наивно ожидать «капитуляции» Турции и, скорее всего, США и Турция попытаются договориться о неком компромиссе или о чем-то, похожем на компромисс. Вряд ли Б. Обама предпочтет изменить своему «изоляционистскому» курсу и предложить Турции большее участие в решении ее проблем, что означает, ни много ни мало, поддержку региональной экспансии Анкары.

Можно допустить, что Турция вынуждена будет частично согласиться на главное требование США – осуществлять регулярные консультации по крупным и менее значимым проблемам в регионах. Наряду с желанием США завершить проблемный период в отношениях с Турцией, американцы уже обрели значительный опыт охлаждения и ухудшения в отношениях с Турцией.

Наряду с урегулированием отношений с Турцией, США предстоит позаботиться о комфортном существовании Израиля, а также, что, быть может, более сложная задача – выстроить практически заново отношения с арабскими государствами, прежде всего, с Египтом и Ираком. Арабские государства, в условиях усиления претензий Египта и Ирака, конечно же, предъявят свои претензии к США, в том числе, и по вопросам региональных амбиций Турции.

США не удалось применить практику договоренностей, например, только с Саудовской Аравией по поводу общих арабских проблем. Однако же более важной проблемой для ближневосточной политики США представляется задействовать Турцию в иранском направлении.

На настоящий момент Анкаре очень хочется выяснить отношения с США и преимущественно их урегулировать. Но это означало бы практический отказ от своих экспансионистских амбиций. Достаточно показательно выяснено то, что США не могут допустить возникновение в регионе Большого Ближнего Востока вполне самостоятельного центра силы.

В любом случае компромисс будет весьма относительным и недолговечным. Тем более, что ни европейские, ни ближневосточные государства вовсе не заинтересованы в урегулировании турецко-американских отношений.

Edited November 14, 2012 by Pandukht

[Pandukht]

Проигрывает ли Америка?

Проигрывает ли Америка? Этот вопрос равнозначен тому, «проигрывает ли империя». Империи проигрывали не раз в истории и успешно разрушались, может быть, поэтому американцы так не любят, когда их страну называют империей. Так или иначе, политика крупных держав и небольших стран имеет принципиальные отличия в смысле различных представлений о «проигрыше» и «выигрыше».

Глобальная политика, если она на самом деле имеет глобальный характер, не проигрывает никогда, и фиаско наступает, когда мировые центры силы, по тем или иным причинам, отказываются от проведения глобальной политики. Современная региональная политика так напоминает глобальную, что порой возникают иллюзии по поводу характера проводимой политики.

Несмотря на множество саркастических формулировок относительно того, что монополярный мир не состоялся, в настоящее время США продолжают упорную борьбу за монополию в глобальной политике, и даже Китай все еще остается только региональной макродержавой, правда, наращивающей свои позиции по всему миру. По оценке экспертов, близких к сфере высоких технологий, Китаю на протяжении текущего столетия не удастся даже приблизиться к США по техническому и технологическому уровню, не говоря уже о социальных стандартах.

Глобальная политика не проигрывает, потому что представляет собой систему сообщающихся сосудов, как в политике, так и в экономике. Кроме того, экономическая и политическая система США достаточно диверсифицирована, и когда проигрывает одна группировка, несомненно, выигрывает другая. И хотя двухпартийная система в США сформировалась в иную эпоху, она весьма адекватна и вполне соответствует глобальной политике.

Как ни странно, но глобализация приняла столь гипертрофированные формы и последствия, что сами США проявляют опасения и пытаются ограничить развитие данной мировой тенденции. В сущности, глобализма никогда не существовало и он уже не возникнет, так как мировые центры силы близки к решениям по введению легитимной регламентации потребления мировых ресурсов (вполне понятно, что это всего лишь рассуждения комментатора-маргинала).

Видимо, все-таки американцы на этот раз рассчитали свои силы, то есть буквально подсчитали свои возможности бухгалтерским образом. Говорят, что Ф. Митттеран заявлял, что он «последний президент, следующие будут бухгалтерами». Действительно, настало время заново считать и считать детализировано.

Здесь возникает другой вопрос: кто и в каких условиях проигрывает больше, в наступлении или в обороне? Администрация Дж. Буша убедительно продемонстрировала, что в политике США нет «золотой середины», то есть когда неоконсерваторы предпочли стратегию «наступления», они в действительности избрали не наступление, а «агрессию».

Что избрал Б. Обама? Он и его команда настаивают на том, что они предпочли «наступление», а не «агрессию», но при этом возникла другая крайность – происходит замета понятий и реальности, то есть вместо «наступления» (которое не «агрессия») получается «оборона», причем весьма «глухая оборона», что по оценкам консервативных и республиканских кругов является «капитуляцией».

Но совместима ли позиция «обороны», не говоря уже о «капитуляции», с глобальной политикой как атрибута империи? Было бы глупо утверждать, что сейчас кто-то знает более-менее определенный ответ на этот вопрос, да и ответы на многие другие вопросы. Понятно, что Б. Обама получил одобрение своей политики, в том числе, и со стороны весьма респектабельных кругов, того, что принято называть средним классом, и даже со стороны части традиционно прореспубликански настроенных интеллектуалов.

На повестке для в США стоит много вопросов, касающихся позиций в регионах. В целом имеет место дискуссия относительно того, нужно ли кардинально пересмотреть интересы США на Ближнем Востоке, вернее, на «Большом Ближнем Востоке», то есть в наиболее сложном и проблематичном суперрегионе. Большая и нарастающая дискуссия происходит и в отношении Китая и соседних с ним регионов.

США «уходят» из Европы, возможно, и из Ближнего Востока, но и приближение к Азиатско-Тихоокеанскому региону происходит в весьма сдержанном режиме, хотя, конечно, в этом направлении совершаются реальные масштабные шаги.

Россия окончательно перестала рассматриваться как противник, и об этом заявляют различные политические круги в США. Из нынешней России просто невозможно сделать противника и, тем более, врага. Попытка республиканцев пустить в оборот формулировку «геополитический противник номер один» стала просто неудачной предвыборной уткой. Хотя именно от России и ее партнеров будет многое зависит в успехе или неудачах планов США в Евразии и, в какой-то мере, на Ближнем Востоке.

Перед Россией стоит выбор: либо соучаствовать в политике западного сообщества в регионах и, тем самым, занять более безопасное для себя место, либо оказаться в маргинальном и даже изолированном состоянии. В настоящее время Россия вполне осознала и осмыслила данную перспективу, но, видимо, все еще не готова к подобным решениям.

На период президентства Б. Обамы приходится решение задач, касающихся того, как США должны относиться к прежним функциям глобальной державы. В связи с этим допустимо утверждать, что Б. Обама, хотя и очень «ущербная» политическая персона на американской политической арене, но вовсе не случайная.

Нынешний период для ряда регионов может ознаменоваться нарастанием хаоса и брутальности, что будет сознательно допускаться американцами. Поэтому и русские, и многие другие страны и народы с некоторой ностальгией будут вспоминать время Дж. Буша, то есть время, когда США наступали, но наступали весьма селективно, и те, кого это не касалось, не беспокоились относительно своей безопасности.

[Pandukht]

Решение, которое устроит многих

Вполне понятно, что международное сообщество, возглавляемое США, поставило самые серьезные ограничители в развитии ядерного оружия Ираном. Причины «официальной фобии» Запада в части возможного приобретения Ираном ядерного оружия, выражаясь деликатно, остаются невыясненными. Несмотря на практически доказанные обстоятельства относительно того, что Иран все еще не готов и, видимо, не собирается создать «бомбу», он остается мишенью для всего мира. Вместе с тем, Иран по-прежнему не застрахован от масштабной атаки обычными и ядерными средствам и не может ощущать себя в безопасности.

Представляет интерес предложение о договоренности между Ираном и Арменией по передаче Армении иранских достижений по созданию ядерного оружия. Данная договоренность может предполагать, что Армения может применить данное оружие в случае катастрофических ожиданий для себя и для самого Ирана. Для этих целей Армения могла бы решить вопросы средств доставки.

Конечно, данная формулировка весьма расплывчата, но при развитии диалога по этому поводу можно было бы более четко и ответственно определить обязательства и различные условия. Тем самым Армения сыграет большую роль в снятии проблем «фобий» для международного сообщества, и Иран также отчасти решит проблемы глобального блокирования и гарантий национальной безопасности.

Данное предложение является развитием несомненно ценных инициатив видного армянского политика Ашота Манучаряна. В связи с этим было бы целесообразным создание общественного комитета по вопросам ядерного оружия.

[Pandukht]

В поисках второго Израиля

Правильнее было бы назвать этот текст «В поисках очередного Израиля», однако вряд ли в регионе «Большого Ближнего Востока» удалось сформировать даже «второй» Израиль, поэтому очередность в данном случае соблюдена.

«Израиль», то есть, модель Израиля - несомненно британская модель, но тающие силы Британской империи в свое время так и не позволили реализовать эту модель в рамках схемы мультипликативного управления регионом. В сущности, и США так не сумели в полной мере воспользоваться данной моделью, так как американское общество не могло принять жертвоприношение Израиля в русле региональной стратегии.

Так или иначе, Израиль давно из провайдера успешной стратегии стал банальным потребителем элементарной безопасности. США не могут смириться с чудовищным вакуумом в регионе, который образовался в результате перераспределения и изменения балансов сил.

Имеется достаточно много признаков того, что США нуждаются и приступили к реализации планов по созданию «малых площадок», опираясь на которые можно было бы проводить дальнейшую региональную и более масштабную политику. Однако имеется не меньше признаков актуализации вопроса «что такое «малая площадка», какими параметрами должна обладать страна, из которой можно сформировать «малую площадку?».

Совершенно понятно, что данной «сети» геополитических точек явно недостаточно для действенного контроля над Ближним Востоком. Необходимо как минимум одно государство, способное выполнять роль не «малой площадки», а именно «второго Израиля», по крайней мере, в регионе «Благодатного полумесяца». При этом такое государство, как Ливан, с его моделью «Венеции», совершенно не подходит этим планам.

Сирия - вот страна, за которую несколько десятилетий происходит упорная геополитическая борьба мировых и региональных центров силы. Сирия, ставшая модернизированным обществом в эпоху постмодерна, призвана стать вполне самостоятельным партнером в оказании влияния на весь регион, сдерживая экспансию Турции и Ирана, выступая в паре с Ираком в осуществлении этих же целей и задач и, вместе с тем, парируя претензии Саудовской Аравии и ее сателлитов из стран Персидского залива.

Возможно создание сильной «связки» из трех или четырех государств – Еигипта, Сирии, Иордании и Ливана - как наиболее вестернизированных и секулярных стран со значительным присутствием христианских общин, а также различных исламских или субисламских сект. В этой конструкции Сирия естественно призвана играть роль «краеугольного камня», связующего звена данной конструкции. При этом Сирии придается также важнейшая транзитная функция транспортировки нефти Ирака и, возможно, других стран, в обход крайне уязвимых маршрутов, то есть Турции, Ормузского и Баб-эль-Мандебского проливов, а также Суэцкого канала (кстати, это вполне соответствует и интересам Ирана).

Развертывающийся сценарий в Сирии до сих представляется загадочным, вернее, не отвечающим декларативной политике западного сообщества. Можно допустить, что сирийский сценарий представляется калькой модели «Гавра». Как известно, во время Второй мировой войны У. Черчилль предпринял десантную операцию в Гавре, чтобы доказать, что высадка в Нормандии невозможна. Не является ли политическая и военная операция в Сирии попыткой продемонстрировать, что масштабные операции на Ближнем Востоке бессмысленны?

Сирия обладает огромным опытом и потенциалом в части военного строительства, внешней политики и государственного администрирования, в том числе, и политики сосуществования различных этнорелигиозных общин. Зачем же разрушать этот опыт и эту страну, речь идет только о ее модернизации.

При этом в качестве партнеров в Египте и Сирии избраны «Братья-мусульмане», наиболее преданные и адекватные общественно-политических группы в арабском мире в отношении западного сообщества. Находясь в плену современной пропаганды, иногда многие забывают, что «Братья-мусульмане» были сформированы в начале ХХ века под влиянием и при непосредственном участии выдающихся европейских мыслителей-традиционистов. В настоящее время в позиции и политике «Братьев-мусульман» многое остается невыясненным и непонятным и, главное, публичная политическая сфера не посвящена в то, каковы связи и отношения «Братьев-мусульман» с европейскими и американскими политическими клубами.

Интересно то, что некоторые исламские политологи весьма настороженно относятся к тенденциям «национализации» отдельных отделений «Братьев-мусульман». «Братья» находятся у власти в Египте, и что изменилось в политике этой ведущей стране арабского мира? Наряду с этим, хорошо бы разобраться, в чем суть взаимных претензий Запада и Ирана? Быть может, события в Сирии дадут ответы на этот вопросы.

[Pandukht]

Против кого Турция использует азербайджанский ресурс

Турецкая политическая элита, причем, всех направлений, в значительной мере растеряна, и в стране нарастает политическая дискуссия по многим вопросам внешней и внутренней политики. Все еще нет ответов на вопросы об отношениях с США, НАТО и ведущими европейскими государствами. Более чем проблематичными стали вопросы по проблемам региональной политики.

Рассматривая материалы турецких, иранских, болгарских и греческих экспертов, которым присуще более предметное изложение мыслей, чем у их коллег в Европе и в Америке, можно отметить некоторую неожиданность в их восприятии событий в отношении Турции. Отмечаются попытки политического класса Турции сделать паузу в развертывании внешней политики, примерить свои политические и экономические ресурсы к поставленным задачам.

Наряду с этим, видимо, Тайип Эрдоган понимает, что любая пауза будет работать не на него, и пытается имитировать активность, а, вернее, продолжение заявленного внешнеполитического курса. Но сейчас все понимают, что внешняя политика Турции потерпела жестокое фиаско, и понадобится немало времени, чтобы компенсировать невероятный морально-политический ущерб, возникший в результате совершенно неоправданных расчетов.

Нет никаких пока надежд на новое осмысление возникшей ситуации. Так или иначе, в Турции назревает уже новая дискуссия по различным вопросам, и если данная дискуссия совпадет во времени с назревающим экономическим кризисом, то это может привести к серьезному внутриполитическому кризису.

Оказавшись в столь сложном положении сильнейшей зависимости от США и НАТО, Турция не состоянии уделить большое внимание потребностям Азербайджана во внешней политике. Предполагалось, что, оказавшись в состоянии блокирования и изоляции, Турция предпримет сценарий развертывания «азербайджанского ресурса» в своей внешней политике, как это происходило в период «урегулирования» турецко-армянских отношений. Вроде бы этого не происходит.

Хотя, как посмотреть на это. Мы привыкли рассматривать применение «азербайджанского ресурса» в направлении Армении, однако этот ресурс используется турками в направлении России, Ирана и, возможно, Израиля. В определенном смысле, «азербайджанский ресурс» может использоваться Анкарой в любом направлении, в том числе, Европы и США, дело лишь в емкости и действенности данного ресурса в определенном направлении.

[Pandukht]

Надежда Турции

У каждой страны и народа, а также политического класса есть надежды, совокупность ожиданий по поводу политических и экономических перспектив. Настоящее время для Турции явно не отличается периодом надежд.

Американцы, при всей несостоятельности и недееспособности соответствующих функционеров нынешней администрации, сумели привести Турцию к состоянию полного и безоговорочного подчинения. Правда, нужно сказать, что данное подчинение представляется состоянием крайне озлобленного и весьма ненадежного партнера.

Но турки не таковы, чтобы сдаваться при первом же поражении, хотя и весьма сокрушительном. Нужно понимать, что турки всегда возвращаются к старым, забытым всеми идеям и целям. Не только турки, но и многие другие амбициозные нации в регионе считают, что США уже в какой-то мере сбрасывают с себя ответственность и, прежде всего, по проблемам Ближнего Востока.

Эксперты турецкого происхождения, работающие в «мозговых» центрах стран западного сообщества, активно размышляют на эту тему, и параллельно им размышляют их коллеги арабского, иранского и греческого происхождения. Эта тема становится весьма актуальной и востребованной для многих участников аналитического сообщества (за исключением штатных аналитиков, работающих в посольствах США в странах региона, в том числе, и в посольстве США в Армении).

Так или иначе, в Анкаре связывают будущее своей геополитики и региональной политики со свертыванием позиций и присутствия США на Ближнем Востоке. Было бы весьма несерьезным подозревать США в возможном скором «уходе» из Ближнего Востока. США все еще имеют в регионе актуальные задачи и планируют различные действия по перебалансировке и переформатированию региона. Это задача достаточно масштабная и сложная, но американцы стараются осуществить эти планы без каких-либо существенных материальных затрат (конечно, в относительном представлении).

[Pandukht]

Тех, кто устал, надо проводить в тюрьму

Между Россией и Арменией сложились достаточно дискуссионные отношения, которые, так или иначе, приведут к более серьезным противоречиям и проблемам. В нынешней обстановке недосказанности и взаимной подозрительности и сомнений невозможно далее пытаться выстраивать партнерские отношения.

Российско-армянские отношения часто называют стратегическими, но надо иметь в виду, что, помимо «объемных» показателей и договорной базы, стратегические отношения предполагают также и взаимное доверие. Нет не только доверия, но и понимания политических приоритетов друг друга. Нужно ли при этом усугублять данное, уже хронически утвердившееся положение и, тем самым, радовать наших врагов?

Русские и армяне общаются буквально на всех уровнях политики и быта, но придавать этому решающее значение было бы признаком обывательского мышления. Самое лучшее, что могут предложить официальные и неофициальные контактеры, - это глупое, совершенно не содержательное застолье и тусовочный вариант политики, дипломатии, общественных связей.

Нельзя сказать, что люди, занимающиеся заполнением «бытовой глупостью», плохие люди. Вовсе нет, это очень даже доброжелательные люди, правда, привыкшие к комфорту. Когда между Россией и Арменией произойдет катастрофический обвал в отношениях, никто не вспомнит и не найдет этих тусовочных деятелей.

Совершенно понятно, что национальные интересы России и Армении в определенных направлениях не совпадают, и при этом на официальном уровне данные проблемы не обсуждены, и нет намерений их обсуждать.

Как известно, между Россией и Польшей сформированы определенные линии взаимоотношений, в которые вовлечены многие слои общества, церкви и интеллектуалов. Несмотря на четыре десятилетия «партнерских» отношений между Польшей и Россией, в коммунистический период обе страны и нации вышли в «свободное плаванье» в состоянии взаимной озлобленности и ненависти.

Конечно, конкретные форматы несовместимы и несочетаемы, и польско-российская проблема имеет более чем европейское значение, а российско-армянские отношения пока имеют локальное (региональное) значение, но в геополитике часто возникают весьма неприятные и опасные тенденции. Поэтому следовало бы в подражание уникальному опыту польско-российского примирения приступить к выяснению проблем отношений между Арменией и Россией, причем исключительно в политическом смысле (например, такой диалог неоднократно предлагали армянским организациям курдские политические деятели).

Какова же цель? Главная цель – перейти от «братских» отношений, которые стали более чем опасными и сомнительными, к политическим отношениям.

Вместе с тем, создается впечатление, что кто-то совершенно в этом не заинтересован и всячески торпедирует подобные инициативы. Содержится ли здесь личный эгоистический меркантильный интерес или имеет место стратегический расчет? В этом также хорошо бы разобраться. Возможно, все выглядит более чем банальным образом.

Как высказался один московский политолог, интегрированный в государственные сферы, «мы устали, мы хотим спать». Ну, если кто-кто действительно устал и хотел бы поспать, тогда о чем же говорить? В столь масштабной и разнообразной стране, как Россия, весьма разнообразные условия и люди, и если кто-то «устал», то их нужно проводить либо на пенсию, либо в тюрьму, и позволить занять их место другим людям, которые еще не устали.

В актуальный период не устают только в одном деле - в соревновании в алчности. Поэтому причина отсутствия политики в российско-армянских отношениях - в противоречиях между личными, групповыми и национальными интересами России.

[Pandukht]

Крымско-татарская проблема

Международное значение Крымско-татарской проблемы

Крымско-татарская проблема более 20 лет находится в фокусе международного внимания, но вряд ли ее можно отнести к ряду проблем, которые активно обсуждаются в международных организациях и со стороны государств Запада. Это во многом объясняется тем, что многие вопросы репатриации и преодоления результатов репрессий решены или решаются, заинтересованные государства не стремятся актуализировать мотивы конфликтности и создать дополнительную конфронтацию.

Основные страны, являющиеся заинтересованными сторонами, скорее всего, занимают выжидательную позицию, изучая и внимательно наблюдая за происходящими процессами. Во всяком случае, в отличие от других этнополитических конфликтов на постсоветском пространстве, по проблеме крымских татар не создана международная институция, а данная проблема в основном решается в рамках украинского государства.

Тем не менее, международные организации уделяют внимание данной проблеме, и возникли признаки того, что США и Европейский Союз в последнее время уделяют большее внимание крымско-татарской проблеме. В 2004 году Европейский парламент признал актом геноцида депортацию в 1944 году только чеченцев. Это решение не касается крымских татар и других депортированных сталинским режимом народов - в частности, осетин, армян, греков, немцев, болгар и других - только потому, что они молчат.

То есть, этим самым было отмечено, что признание геноцида крымских татар может иметь столь серьезное последствие, как выдвижение требования по компенсации не только к России, но и к Украине, которая может предстать перед проблемой, которую не способна решить, и могут возникнуть угрозы территориальной целостности страны. В настоящее время ЕС и США понимают, что, так или иначе, придется рассматривать эту проблему как политическую, но, все же, пытаются избежать этой перспективы, осмыслив обстоятельства и оценивая, насколько это станет проблемой для России или Украины.

Крымско-татарский вопрос в принятом режиме рассмотрения находится во внимании ОБСЕ и, соответственно, Верховного комиссара по национальным меньшинствам. ОБСЕ и ООН по соответствующим правилам работают не только с правительством Украины и властями Крыма, но и с общественными и политическими организациями Украины, в том числе, с татарскими. До недавнего времени ведущие державы Запада не уделяли какого-либо должного внимания крымско-татарской проблеме, хотя всегда отмечалась активность разведывательных служб, которые широко прибегали к услугам различных сотрудников СМИ, общественных и иных неправительственных структур для сбора информации и организации агентурной сети в Крыму.

Но в действительности участие данных международных организаций во многом остается формальным, так как не предполагает задействования конкретной, определенной группы, а осуществляется в режиме наблюдения и разработок некоторых рапортов. Конкретно крымско-татарской проблемой занимаются Верховный комиссар ООН по беженцам и Верховный комиссар по национальным меньшинствам ОБСЕ, то есть не специально сформированные, а регулярные структуры. Обе структуры до недавнего времени занимались изучением проблемы, задействовали различных экспертов для разработок отдельных предложений по решению конфликта в целом и конфликтных ситуаций. В рамках деятельности данных структур организовывались неофициальные и массовые диалоги, симпозиумы, лагеря для встреч и диалогов между заинтересованными сторонами.

В последние годы ОБСЕ предпочитает изменить форматы и способы решения проблемы, свертывая способы эпизодического и фрагментарного вмешательства в происходящие процессы, и приступая к формированию парадигмы долгосрочного рассмотрения проблемы, длительного присутствия миссий в регионе на основании мандата и роли Верховного комиссара, когда государства обязаны соответствующим образом реагировать на рекомендации и предложения.

Верховный комиссар по национальным меньшинствам уполномочен проводить локальные миссии и участвовать в профилактической дипломатии среди участников диалогов на различных стадиях напряженности и конфронтации. Верховный комиссар сосредоточен на том, чтобы нивелировать опасения относительно всех сторон конфликта, но он не занимается определением и интерпретацией определенных прав и не выступает в качестве арбитража. Например, аппарат Верховного комиссара по национальным меньшинствам ОБСЕ Макса дер Стойла заявил сторонам конфликта в Крыму, что он не выступает в роли защитника меньшинств, аналогично функции международного омбудсмена или исследователя прав человека ОБСЕ.

В дополнение к полученной непосредственной информации от сторон конфликта, Верховный комиссар стремится продвинуть диалог, доверие и сотрудничество между ними. Верховный комиссар, например, консультируется с Председателем Конгресса производственных профсоюзов США по поводу его планов посетить Крым и Украину, и придерживается конфиденциальности при проведении предварительных переговоров в аналогичных случаях. Верховный комиссар стремится привлечь к рассмотрению проблем Крыма различные крупные общественные, профессиональные и политические организации, обладающие международным авторитетом, а также некоторые материальные средства для оказания содействия в проведении конкретных мероприятий.

В настоящее время ОБСЕ практически уполномочило Верховного комиссара по национальным меньшинствам применить «формальную программу раннего действия» в отношении Крыма, но до настоящего время какой-либо целостной, системной программы не применяется. Верховный комиссар проводит профилактическую дипломатию, предполагающую три принципиальных составляющих: беспристрастность, конфиденциальность, сотрудничество, но именно эти принципы приводят к низкой эффективности работы ОБСЕ. В результате все стороны конфликта в Крыму признают, что деятельность ОБСЕ практически не ощущается и воспринимается как внешнее наблюдение без действенного вмешательства.

ОБСЕ действительно не в состоянии решать вопросы этнополитических конфликтов, предложить эффективные способы решения. Деятельность ОБСЕ сосредоточена не на правах, а на политике. Вместе с тем, общественные и политические организации крымских татар акцентируют внимание не на политических, а на правовых основаниях, пытаясь реализовать свои права в рамках международного права, выдвигая вполне приемлемые требования: признание геноцида крымских татар в 1944 году и создание автономии в Крыму. Эти требования вполне приемлемы юридически, но вовсе не приемлемы политически для заинтересованных сторон.

Офис по правам человека ООН в последние годы предложил некоторые формулировки для оценок ситуации в Крыму, прежде всего, по положению крымских татар. Упоминаний проблемы крымских татар весьма немного, и они носят исключительно характер оценок по вопросам прав человека и, отчасти, этнических меньшинств. Данные оценки совершенно лишены политического подтекста, совершенно не освещаются вопросы автономии и иные вопросы, связанные с политическими проблемами крымских татар и вообще Крымского региона.

В целом, ООН констатирует, что Украина не выполнила многих обязательств, в том числе, по представлению крымским татарам земельных участков, они не обеспечены жильем, культурно-образовательной и коммуникационной инфраструктурой. Татары все еще испытывают дискриминацию в форме необъективных оценок, которые имеют место в учебной и политической литературе и СМИ, в том, что касается исторического прошлого и тех событий, которые произошли в советское время.

Вместе с тем, ООН никак не отмечает то, что проблемы крымских татар не сравнимы с проблемами других этносов, и принимает формулировки «конфликт». Приводимые ниже материалы показывают суть позиции ООН по проблемам крымских татар. Обращает внимание и то, что отражение проблемы в этих материалах практически не включает роль России и Турции. Таким образом, материалы ООН вмещаются в обычные рапорты по вопросам этнических меньшинств и определяют государством-участником только Украину.

Возможные перспективы политики Турции в отношении Крыма

Во внутренней политической жизни Турции имеются некоторые закрытые темы, которые не придаются публичности, но, тем не менее, являются предметом очень серьезной дискуссии, которая оказывает влияние на развитие политических процессов, обретение или утрату политических позиций тех или иных политических партий. Одной из таких тем, конечно же, является внешняя политика и безопасность, которые становятся время от времени основой аргументной базой в данной дискуссии.

Правящая в настоящее время партия «Справедливость», считающаяся умеренно-исламской партией, как правило, выдвигает претензии к своим оппонентам в том, что они ранее и в настоящее время не проявляют должного внимания к внешней политике, которая испытывала при их правящих кабинетах провалы и тупиковые ситуации. Нынешняя правящая партия утверждает, что, при вполне приемлемых стратегических планах и доктринах, их оппоненты так и не сумели развернуть реализацию этих задач и привели Турцию к двусмысленному положению. Они обвиняют своих политических противников в неспособности достичь ощутимых результатов ни в Евразии, ни в Европе.

В ответ на это правительство обвиняется в неумении урегулировать отношения с США и преодолеть препятствия в интеграции в Европейский Союз. Данные взаимные претензии привели к устойчивой дискуссии, которая стала достоянием если не общества в целом, то, во всяком случае, широких общественно-политических кругов. Партия «Справедливость» стремится активизировать внешнюю политику при задачах повысить популярность правительства среди сторонников секуляризма. Но, вместе с тем, имеются и более принципиальные основания, связанные с тем, что лидеры партии «Справедливость» гораздо более идеологизированы и стремятся внести в турецкую историю свой ощутимый вклад.

Данные условия во многом обусловили активизацию внешней политики и, в особенности, региональной политики. Важным направлением в региональной политике стало Черное море и Крым. Несомненно, правительство Турции в последние годы детализировало цели и задачи в отношении Крыма, который сейчас рассматривается не столько как этнополитическая, сколько стратегическая проблема. Задачи Турции в Крыму приведут к выработке политики, которая направлена на всестороннее ослабление Украины, ограничение ее интеграции в ЕС и НАТО, рассмотрение Украины как «пограничного», возможно, нейтрального государства, сильно зависимого от внешнего экономического партнерства, от импорта энергетических ресурсов, не располагающего современными, боеспособными вооруженными силами.

Турция не заинтересована и в развитии военного и политического сотрудничества Украины с США, а также в утверждении присутствия НАТО в Черном море. В связи с этим Турция заинтересована в определенном развитии отношений с Россией. В настоящее время Турция и крымско-татарское общество убедились, что усиление Украины обусловит всяческое противодействие формированию в Крыму крымско-татарской государственности, решению проблем расселения татар и становлению их как государствообразующего этноса в Крыму.

Поэтому Турция скорее предпочтет раскачивать украинскую ситуацию с помощью Крыма, препятствовать применению украинскими властями мероприятий в отношении свертывания планов крымских татар. В связи с этим Турция может поддержать намерения России максимально дистанцировать Крым от Украины, создать общинное государственное устройство, включающее три принципиальные общины – русскую, украинскую и крымско-татарскую.

При этом рассмотрение интересов и конкретных задач США и Турции в регионах показывает, что именно в этом аспекте содержатся наибольшие противоречия и происходит их усиление. Крымская проблема выступает как типичная региональная проблема, на которую «привязаны» влиятельные державы. США пытаются не допустить международного признания и фокусирования на данной проблеме как на конфликте, и даже вопросы прав человека преподносятся весьма «приглушенно», так как этим могла бы воспользоваться Россия (такая же политика проводится США и ЕС в отношении прав этнических меньшинств в странах Балтии).

Но в демонстрации крымской проблемы как конфликта заинтересована не только Россия, но и Турция. Этого уже достаточно для усиления турецко-американских противоречий по поводу Крыма. В данном представлении крымской проблемы заинтересованы и европейцы, так как Европейский Союз повсеместно проводит политику гашения конфликтов. ЕС с большим опасением рассматривает крымскую проблему, которая может привести Украину к множеству территориальных и этнорегиональных проблем, что стало бы буквально катастрофой для Европейского Сообщества. Поэтому имеют место и противоречия между Турцией и Европой по поводу Крыма.

Следует отметить, что и американцы, и европейцы хорошо осведомлены и понимают цели Турции в Крыму, что никак не может отвечать интересам Запада, который стремится ограничить геополитические амбиции этой страны и не допустить создания «турецкой империи» в любом формате и содержании. После пережитых трудных годов системного экономического кризиса, Турция готова начать масштабную экономическую экспансию в соседние регионы, в том числе, и в Крым.

Для Турции характерно декларирование фантастических инвестиций и намерений в различных странах и регионах, что происходит в политико-пропагандистских целях. Но, возможно, в отношении ближних регионов Турция уже готова к такой экспансии, что может привести к созданию совершенно новой геоэкономической ситуации господства Турции в Черноморском, Кавказском и Балканском регионах.

Нужно отметить, что с Крымом связаны не только прагматические геополитические цели, но и довольно много эмоций и иррациональное восприятие исторического реванша. Это отличает Крым от других регионов, в том числе, Кавказа и Центральной Азии, где не имело место длительное господство Турции в прошлом. В отличие от кавказских диаспор, которые ни в Турции, ни на Ближнем Востоке не играют какой-либо существенной роли, потомки выходцев из Крыма, проживающие в Турции, сильно интегрированы в турецкое общество, представлены блестящей, хорошо образованной и подготовленной интеллигенцией, присутствуют в правительстве, парламенте и вооруженных силах, спецслужбах. Потомки крымских татар в Турции оказывают несравненно большее влияние на турецкую политику, нежели выходцы с Кавказа. Это важный фактор политики Турции.

С точки зрения интересов России, Турция и Украина имеют практически аналогичное значение в плане безопасности. Украинский национализм уже внес заметный вклад в ослабление позиций России в Европе и в Черноморском регионе. Поэтому России предстоит проводить сбалансированную политику в бассейне Черного моря, не допуская чрезмерного усиления Турции и Украины.

В настоящее время можно использовать отношения с Турцией для нанесения удара по позициям Украины и ее западных партнеров. В связи с этим представляется интересным разработка сценариев усиления антиукраинского вектора крымско-татарской проблемы, вследствие чего можно допустить, что в происходящей борьбе в Крыму может быть создано государственное образование с преобладанием русского этнического населения и солидарного с ним русско-украинского маргинального этноса.

Затем можно перейти к всяческому вытеснению из Крыма крымских татар, перехватывая инициативы в расселении и в экономике. Таким образом, Россия сейчас заинтересована в усилении конфронтации и напряженности в Крыму, что противоречит интересам США, ЕС и НАТО.

[Pandukht]

Америку подвела демократия

В последние годы в Иране электоральное соотношение сторонников реформ и их противников (конечно, очень условно) составляет 35% к 65%. Сторонников реформ в стране более 12 – 15 млн. человек, но противников вдвое больше. В этом можно убедиться, наблюдая миллионные шествия на улицах Тегерана и демонстрации противников реформ.

Со сторонниками реформ все понятно: это люди, которых поддерживает западное сообщество, а как же быть с противниками? Ведь это тоже люди, и демократия предполагает и их мнение и голоса.

Кто победил в Америке на президентских выборах в ноябре 2012 года - вопрос деликатный и дискуссионный, так же, как кто побеждал на последних президентских и парламентских выборах в Иране. Но совершенно понятно, что избранный президент США вовсе не отражает настроений и убеждений десятков миллионов американцев - тех, кто составляет фундамент американской нации. Это нонсенс, и просто так, формально, «перешагнуть» через это обстоятельство не удастся.

«Фундаменталисты» традиционной Америки выступали не только против избранного президента, но и против десятков миллионов своих сограждан. Создается впечатление, что за Б. Обаму голосовали некие второсортные американцы, большей частью население прибрежных мегаполисов, где распространен странный образ жизни, основанный на социальных пособиях и программах.

В некоторых штатах предприняты инициативы по сепаратизму, отделению от США. Конечно, это, скорее, пока только протест, но в истории США таких прецедентов было совсем немного. «Белая протестантская» Америка не собирается подчиняться «всевозможным выскочкам и узурпаторам» государственной власти.

Можно даже предположить, что над жизнью политических руководителей страны нависла смертельная опасность. Вполне возможно повторение «опыта» устранения Джона Кеннеди. Все это может привести не только к политическому кризису в США, но и во всем мире, и мало кто в современном мире заинтересован в этом.

Важным аргументом противников Б. Обамы является то, что практически вся Европа и Россия, а также исламский и латинский миры, Китай, крайне довольны и не скрывают восторга не столько от победы демократов, сколько от поражения республиканцев в США. Даже правые политические силы в Германии и в других странах Европы весьма удовлетворены этим. Пожалуй, только британские консерваторы недовольны победой Б. Обамы, да и то выражают свое недовольство сдержанным образом.

Проблема еще и в том, что, подвергая сомнению внешнеполитическую парадигму Демократической партии, команда Б. Обамы пытается предать забвению традиции активной внешней политики, в том числе, и силовых приемов данной партии. В период первого президентского срока внешняя политика Б. Обамы на поверку представляла собой очень плохую редакцию внешней политики второго президентского срока Дж. Буша. То есть все выглядело терпимо, хотя и весьма печально.

Теперь, видимо, пришло время попыток «тотальной капитуляции» США и «сброса» ответственности за глобальные и региональные проблемы. Политические элиты небольших государств, расположенных в «поясе» геополитического напряжения, видимо, не в состоянии понять, чем это чревато для их стран, некоторым из которых угрожает утрата фактического и формального суверенитета. США предпочтут входить в сделки и в компромиссные отношения с мировыми центрами силы.

Конечно, американцам не позволят сильно расслабиться и вполне реализовать взгляды и намерения команды Б. Обамы. Любая администрация США будет вынуждена продолжать и наращивать усилия в китайском направлении, сдерживать некоторые вызовы в пространстве от Магриба до Индии. Но эта политика требует совершенно иного энтузиазма и понимания политики, а также готовности осуществлять затраты экономических, политических и военных ресурсов.

[Pandukht]

Армении нужно выдвигать перед НАТО свои инициативы

Тема «НАТО в Южном Кавказе» становится все более предметнее и содержательнее, но до реального присутствия НАТО все еще далеко.

В Москве продолжают опасаться чего-то все еще не совсем осмысленного, а конкретнее, - совершения альянсом некоего скачка в усилении присутствия в данном регионе. Безусловно, русские обладают большими возможностями, информационными и политическими ресурсами для понимания того, что в действительности может произойти в региональной политике НАТО.

Представляет интерес то, что в настоящее время, даже после известных решений, принятых на последних саммитах НАТО, в штабах альянса не совсем понимают, что означает постановка вопроса «региональная политика НАТО». От одних экспертов, настроенных более консервативно (главным образом, англо-саксонских), можно услышать, что альянс не проводит региональную политику, которую проводят государства-члены НАТО. Эксперты континентальных государств-членов альянса считают, что, напротив, НАТО, так или иначе, вынуждено формировать свою региональную политику.

Скорее всего, дело обстоит следующим образом: имея идентичные задачи, но различные цели, государства «континента» и «океана» хотели бы перевести на себя центр тяжести формирования региональной политики НАТО.

В настоящее время альянс осторожно и умеренным образом реагирует на вызовы, возникающие в Южном Кавказе, что вполне сопряжено с политикой НАТО в других регионах. Именно по проблемам регионов возникают наиболее сложные проблемы и противоречия между государствами-членами НАТО.

Несмотря на некоторые «вдохновляющие» высказывания (даже не заявления), НАТО не торопится утвердить свое реальное военное присутствие в Южном Кавказе и в Каспийском море. Пока имеет место тактика «поддержки» государств региона.

Если верить СМИ, то представители НАТО обеспокоены угрозами в отношении энергетического комплекса в Азербайджане, Грузии и Турции, и якобы начинаются размышления о способах защиты нефтяных промыслов и нефтепроводов. Наряду с воплями Азербайджана, конечно же, важную роль в этих размышлениях играет Турция, и обе страны рассматривают это как повод вовлечения НАТО в решение своих проблем. При этом, конечно же, Азербайджан, прежде всего, подразумевает под угрозами не Иран, а Армению.

Но как бы ни были сдержаны высказывания функционеров НАТО, альянсу придется как-то реагировать на эти обстоятельства. Возможно, данные «вызовы» станут поводом для вмешательства НАТО в регион в том или ином формате.

Наблюдая за данной ситуацией, Армения не может не реагировать должным образом на эти побуждения. Армения заявила, что имеет долгосрочные намерения сотрудничества с НАТО, и ее «права» в альянсе не должны игнорироваться, Азербайджан же при данных обстоятельствах не должен иметь приоритетные позиции.

Армения обладает существенными факторами в направлении отстаивания своих позиций в НАТО. Если функции Азербайджана имеют тенденции к стационарности, что связано со снижением значения нефтяного «проекта» и с выводом войск коалиции из Афганистана, то роль Армении, хотя и не вполне определена, но, все-таки, имеет более динамичное значение, так как ее роль в политике и стратегии «сдерживания» экспансии Турции, дистанцирования Турции и Азербайджана, а также связывающего звена между НАТО и ОДКБ, непрерывно возрастает.

Несмотря на то, что Армения стала более активной в отношении с НАТО, альянс ожидает от нее более предметных предложений и инициатив. Это необходимо НАТО не только для развертывания своей политики в регионе Южного Кавказа, но и осуществления более сложной игры при различных участниках.

Политика Турции все более становится фактором усиления противоречий в НАТО, и рассмотрение отношений Турции и НАТО как контрпартнерских вполне обосновано уже сейчас.

Россия, перед которой стоит задача сочетания атлантических и евразийских интересов, могла бы способствовать политике Армении в направлении НАТО, и это тоже уже невозможно рассматривать как фантазии и противоречие. Политическое и военное руководство Армении не может не воспользоваться реальными возможностями в работе с НАТО для обеспечения национальной безопасности. Следует от восприятия внешних инициатив (пусть даже весьма позитивных для нашей страны) перейти к нашим инициативам.

[Pandukht]

Истинный евразийский выбор

Евразийская идея всегда была выбором, еще со времен, когда Россия приступила к вытеснению кочевников из «Великой степи», а, возможно, и ранее, когда перед Русью стояла проблема: вокруг какой столицы объединять русские земли – Вильнюса, Казани или Москвы.

Хотя евразийский выбор никогда не заключался только в рамках геополитики, но и по поводу политико-идеологических проблем. Те, кто рассматривают евразийскую идею как некую упрощенную схему решения проблем, обречены на смешное, маргинальное положение. Ставка гораздо весомее, чем могут предполагать тусовочные евразийцы. «Выбор», как таковой, делается вовсе не в сакральных углах Евразии, хотя и «углы» занимают весьма важное положение в общем раскладе игры.

Евразийский выбор в актуальном аспекте означает выбор самой России, и связан он уже не с метафизической Евразией, а с ведущими мировыми игроками: с кем быть и в какой роли – с Китаем или с Атлантикой, или выбрать многостороннюю ориентацию.

Американцев никогда не волновало развитие российско-китайских отношений, которые, по их мнению, подвержены волнообразности и никогда не достигнут достаточной завершенности и доверительности, так как между Россией и Китаем всегда будут в наличии серьезные противоречия. Доктрина глобального сдерживания Китая, разработанная при Дж. Буше, а, возможно, и ранее, успешно перешла по наследству администрации Б. Обамы, и имеет сейчас надпартийное, непреходящее значение для политики и национальных интересов США.

В настоящее время США и их евроатлантические партнеры весьма заинтересованы в России, а также в структуре ОДКБ. Несомненно Евроатлантическое сообщество хотело бы привлечь ОДКБ на свою сторону, а затем и полностью абсорбировать. Будет ли это означать подчинение ОДКБ атлантическому альянсу, или предстоят равноправные партнерские отношения, что вполне зависит от участников ОДКБ? Идти на конфронтацию с Китаем или продолжать наращивать потенциал ШОС? Или же вопрос стоит несколько иначе, или и вовсе иначе, а именно: соблюдать баланс в отношениях.

Кстати, для такого перебора вариантов России необходима более определенная субъектность Евразии. Без данной выверенной и легитимной субъектности трудно планировать долгосрочную политику в рамках метафизической и реальной Евразии, при том, что эти две Евразии время от времени будут меняться местами.

В любом случае даже после вывода войск коалиции из Афганистана (что не до конца выяснено) роль Черноморско-Кавказского и Каспийско-Центральноазиатского регионов будет сохранена в стратегии и геополитике США и НАТО. При этом в это внешнеполитическое направление Запада будут либо вовлечены, либо, напротив, исключены различные государства регионов.

Так или иначе, Турция не может быть допущена к числу активных участников данной стратегии при столь ненадежном и сомнительном поведении этого государства, которое ставит в тупик многих политиков и политических разработчиков в США, Европе и непосредственно в НАТО. США и НАТО, конечно же, примут любые сервисные функции Турции, но именно сервисные, а не партнерские, когда Анкара будет стремиться к неэквивалентному политическому торгу.

Всевозможные попытки уравнять или поставить в одну плоскость Турцию и Россию в текстуальных инсинуациях политологов США и Европы не имеют ничего общего с реальностью. Турция, несмотря на десятки лет партнерства с атлантическим альянсом, никак не может рассматриваться в той роли, в какой сейчас может выступать Россия – стратегический противник НАТО.

Многое изменилось, и изменилось кардинальным образом. Турция – противник НАТО и США. Россия – потенциальный союзник. Все остальное на грани фола и всего лишь бессмысленные разговоры. Будущее мирового сообщества во многом зависит от того, какой вариант сотрудничества выберет Россия в Евразии, то есть каким станет евразийский выбор.

Здесь также вырисовываются роль и значение Ирана, перед которым также стоит перспектива необходимости выбора. Значение игры усиливается, до развязки и принципиальных договоренностей далеко, и есть время для предприятия должных инициатив всеми участниками евразийской и ближневосточной политики, даже очень небольшими государствами.

Edited November 26, 2012 by Pandukht

[Pandukht]

Политтехнологии и «грузинский проект»

За последние два десятилетия в США, Великобритании и в других странах Запада получили образование и прошли подготовку по различным социальным дисциплинам не только дети из богатых семей, стремящихся прочно связать свою жизнь с зарубежными перспективами, но и молодые люди, получившие образование и специальную подготовку на стипендии российских разведывательных служб и других государственных структур, также имеющих специальный политический профиль. Это оказало большое влияние на постепенное внедрение данных кадров в сферу разработок и принятия решений.

Политическое руководство России обращает большое внимание на так называемую «зону национальных интересов» России, то есть сопредельные страны и регионы, и поощряет разработку проектов подрывного и политико-диверсионного характера, что весьма распространено и имеет большой опыт в западных государствах. Важное место при этом занимает грузинское направление, тем более, что сама Грузия также проводит активные разработки антироссийского характера, имеет для этого весьма значительные внебюджетные фонды.

За последние 4 года в Москве стали применяться различные социально-политические технологии, имеющие целью и задачи подготовки рекомендаций осуществления и проведения политических и экономических диверсий в отношении Грузии. Понятно, что, в данном случае, одним из наиболее эффективных мероприятий является использование столь уязвимой данности для Грузии, как миграция и вытекающие обстоятельства.

В Грузии, отчасти в силу объективных причин, но, главным образом, вследствие политики ее основных внешних партнеров, сформировалась транзитно-сервисная модель экономики, что привело к низкому уровню развития промышленности и сельского хозяйства. Грузинский экспорт испытывает острый структурный дефицит, как и промышленность в целом. В экспорте преобладает реэкспорт, а собственное производство занимает в экспорте незначительное место: ферросплавы (12,9 %), лом черных металлов (7,8 %), медная руда и концентраты (6,4 %), виноматериалы (7,2%), а также небольшие объемы стальных труб, цитрусов, пищевых консервов.

Основными торговыми партнерами Грузии в 2007 году являлись: Турция (14% оборота), Украина (10,4%), Россия (9,8%). На долю стран СНГ в 2007 году пришлось 36% (2,32 млрд. долл.) всего внешнеторгового оборота Грузии. Совокупный внешний долг Грузии по состоянию на начало 2012 года составил 11,4 млрд. долл. (18,9 млрд. лари). Соотношение внешнего долга Грузии к ВВП в период 2012 года включительно составляло 76,7%. В последние годы объем внешних инвестиций стабилизировался на уровне 500 – 600 млн. долл. в год.

Есть многие позитивные моменты в развитии Грузии, но экономика не получила нужной динамики, способной значительно сократить безработицу, которая по официальным оценкам составляет 15%, а в действительности не менее 35%, не считая огромную скрытую безработицу в сельским хозяйстве.

Как и в других странах постсоветского мира, важным способом выживания населения остается экономическая эмиграция, главным образом, в Россию. Важнейшим источником доходов населения Грузии стали трансферты от экономических мигрантов, работающих в России и в других странах. В 2006 году денежные переводы, осуществленные в Грузию из-за рубежа, составили около 480 – 490 млн. долл., в том числе, из России – 320 – 330 млн. долл. или 67 – 68%, а также из США – до 48 – 50 млн. долл., Греции – 12 – 13 млн. долл. Из данных сумм до 65 – 70% составляют частные трансферты. То есть не менее 200 млн. долл. еще в 2006 году составляли частные переводы из России. По оценкам, общие суммы частных переводов (включая не только банковские) из России составляли около 300 млн. долл.

Объем денежных переводов в Грузию из-за рубежа по официальным банковским каналам за 2003—2011 годы возрос почти в 6,5 раз, и если в 2003 году он составлял 197 млн. долл., то в 2011 году — 1,27 млрд. долл. По различным оценкам (в их числе исследования Всемирного банка за 2007 год) по небанковским каналам от мигрантов в Грузию поступает примерно столько же, сколько официально, то есть общий объем частных переводов составляет от 2,0 до 2,5 млрд. долл. Более половины трансфертов мигрантов приходится на Россию, что объясняется наличием в России самой большой грузинской диаспоры. В последние годы за счет роста трансфертов мигрантов возросла доля денежных переводов по отношению к ВВП Грузии, которая составила до 9%, тогда как в предыдущие года она не превышала 5-6%.

Рассматривая в более подробном разрезе политику США и Европы в отношении Грузии, можно придти к выводу, что транзитно-сервисная модель была привита Грузии, хотя и с учетом характера и предпочтений ее общества, но по конкретному плану превращения страны в полигон для реализации геостратегических планов. Развитие в Грузии отраслей промышленности, так или иначе, привело бы ее к вовлечению в отношения с Россией и зависимость от нее. Но это никак не вмещалось в логику и намерения западного сообщества, рассматривающего Грузию исключительно как «коридор» при антироссийских позициях элиты и общества. В настоящее время Россия пытается воспользоваться теми уязвимыми моментами в грузинской реальности, которая была создана именно в противовес российским интересам.

Приведем примерные планы российских разработчиков в отношении Грузии.

Данные потоки денег трудноуправляемы, юридически не вполне законы. Но можно попытаться применить политические решение. Например, грузинские банки, как резиденты, так и не резиденты, должны будут пользоваться корреспондентскими счетами в определенных банках, которые взимают более высокие комиссионные. Хотя это будет выглядеть вопиющим образом с точки зрения общественной морали, но уровень данных комиссионных может составить не менее 20%.

Наряду с данными мерами, можно установить лимит перевозок денег частными лицами из России в Грузию на границе. Данные условия можно попытаться обосновать высокой задолженностью Грузии, которая составляет свыше 147 млн. долл., а также общим высоким уровнем внешнего долга Грузии – 1,0 млрд. долл., что ставит под сомнение ее способность успешно обслужить данную задолженность. Кроме того, Грузия осуществляет шаги по дискриминации российских военнослужащих и других российских граждан, а также российские военные грузы, что практически остается без ответных мер.

Рассмотрение возможности комплексного применения мер экономической дискриминации в отношении Грузии приводит к выводам, что отдельные меры не могут иметь эффективного значения. Поэтому Россия может рассмотреть возможность законодательного введения санкций против тех или иных государств. Только так может быть обеспечена легитимность данной политики.

Как известно, США довольно широко проводят политику санкций в отношении ряда государств. Санкции являются международно признанной мерой воздействия в сфере внешней политики, хотя могут подвергнуться политическому и общественному осуждению. Применив санкции, на данном примере Россия может продемонстрировать возможные последствия для отдельных государств, проводящих враждебную политику в отношении России.

Процессы, происходящие в Евразии, в том числе, откровенно антироссийская позиция ряда государств, так или иначе, приведут Россию к необходимости применения таких мер, как санкции. Данные государства давно переступили черту, за которой ставится под сомнение безопасность России. США на такие шаги отвечают довольно жестко, применяя не только санкции, но и боевые действия. Внутри страны данные санкции безусловно будут поддержаны политическими кругами и широкими слоями общества.

Вместе с тем, было бы нецелесообразным ограничивать пребывание граждан Грузии в России. По различным сведениям в России проживает от 700 тысяч до 1,0 млн. граждан Грузии, из которых 80 – 85% составляют этнические грузины. Это составляет не менее 20 – 22% от численности населения Грузии (4360 тысяч по переписи 2002 года) или до 35 – 40% трудоспособного населения. В интересах России абсорбировать грузин, максимально вписать их в российскую реальность.

Грузины не отличаются высоким демографическим потенциалом, по уровню рождаемости они уступают даже русским и другим народам России, им не свойственна демографическая экспансия, они не претендуют на политические позиции в обществе, в социальной среде они занимают определенные ниши, которые не дают возможности оказывать влияние на общественную жизнь. Грузины, проживающие в России, в основном ориентированы на широкий диалог их страны с Россией, на урегулирование отношений.

Кроме того, грузины, как большинство народов Северного Кавказа, подвержены довольно быстрой ассимиляции. Проживая за рубежом, грузины с трудом создают церкви и школы, зачастую пытаются вырваться из своего этнического круга и скорее интегрироваться в иную этническую и лингвистическую среду. В прошлые эпохи, на протяжении XVIII – ХХ веков тысячи грузинских семей растворились в российской, иранской, турецкой среде, не оставив следа от этничности.

Возвращение данного контингента в Грузию несомненно приведет к улучшению внутренней экономической конъюнктуры, увеличит варианты развития экономики, увеличит объемы внутренних инвестиций, придаст национальной экономике новую динамику. Кроме того, могут расширяться возможности рекрутирования в вооруженные силы. Нужно понимать, что значительная часть грузин, проживающих в России, относится к среднему классу, обладает определенным состоянием, что повлияет на развитие бизнеса в Грузии.

Было бы целесообразно не допускать распыления грузин на территории России и, как других иммигрантов, сосредоточить в регионе Москвы, где они могут оставаться под контролем и не представлять социальной и политической угрозы. Следует отметить, что пребывание значительной части грузинского населения вне пределов Родины приведет к еще большему сокращению рождаемости. В совокупности экономические и социально-демографические факторы приведут либо к стабилизации, либо к некоторому абсолютному уменьшению грузинского населения на уровне 3800 – 3900 тысяч.

В настоящее время в Грузии проживает не более 2700 – 2800 тысяч этнических грузин, а за исключением мингрелов, сванов и аджарцев-мусульман, непосредственно грузины составляют не более 2000 тысяч. Столь незначительная численность государствообразующего этноса не дает возможности добиться успешного государственного строительства, организации вооруженных сил, эффективного администрирования.

Было бы разумным улучшить правовое и социальное положение грузин в России, но ограничить возможности по их участию в экономической жизни Грузии, в том числе, в осуществлении частных трансфертов. Наиболее эффективным элементом политики нанесения экономического ущерба Грузии является ее депопулизация.

После определенного выжидания российские политические проектанты вновь вернулись к вопросам сепаратизма, и в их кабинетах рисуются всевозможные карты будущего, где возникает мегрельское государство, объединенное с абхазскими и сванскими землями. В последние 2 – 3 года отдельные российские эксперты выдвинули предложение поощрять претензии Турции на Аджарию, выдвижение вопроса турок-месхетинцев и усиление влияния России на тюркоязычное население Нижнего Картли с дальнейшей сепаратизацией этого региона.

Одновременно рассматривается совершенно другая политика, то есть, напротив – предоставление грузинскому населению максимально благоприятного режима селиться в России при принятии определенных условий, например, отказа от грузинского гражданства. Это может привести к переселению в Россию до 2,0 млн. человек из Грузии, что поставит под сомнение возможность существования грузинского государства как вполне суверенного.

Аналогичная политика проводится и в отношении Армении, так как Грузия и Армения рассматриваются в Москве как два возможных сценария вовлечения в состав российской государственности. При этом армянское население является более организованным и дееспособным, еще может несколько десятилетий сохранить в России свою самоидентичность. Грузины лишены таких качеств и будут ассимилированы уже во время жизни второго поколения эмигрантов.

В Москве хорошо изучили социальные и экономические условия и перспективы в Грузии и поняли, что страна не способна решить свои проблемы ни «самостоятельно», ни «при масштабной внешней помощи». Грузия остается тразитно-сервисной страной, что, так или иначе, приведет к состоянию, когда политика, в особенности внешняя политика, перестанет быть какой-либо ценностью и средой интересов ее общества.

Российские политтехнологи считают, что грузинское общество уже сейчас изрядно устало от политики и не видит в ней никакого смысла, и согласится на внешнее «крышевание», если Грузии при этом будет обеспечена безопасность и внешние атрибуты национальной власти. В рапортах российских проектантов уже имелись выводы о том, что в Грузии не могут состояться боеспособные вооруженные силы, так как общество не рассматривает их как ценность и необходимость. Обращается внимание, что в настоящее время грузинское общество утрачивает интерес к проблемам Абхазии и Южной Осетии, и эти вопросы поднимаются исключительно как рычаг пропаганды в русле внутренней политики. При этом приводятся многочисленные оценки грузинских экспертов, а также характер выдвигаемых лозунгов и требований в периоды выборных кампаний.

Представляет интерес то, что в разработке данных проектов в отношении Грузии участвуют далеко не только представители «национально-консервативных» структур России, но и совершенно новые специалисты, во многом либерального и прозападного направления. Было бы вернее сказать, что происходит слияние интересов различных идеологических групп интеллектуалов в России на основе сочетания экономических интересов олигархических групп. Замечено участие в данных разработках экспертов еврейского происхождения, «привязанных» как на российскую реальность, так и представляющих довольно солидные и хорошо известные проектантские центры США и Европы.

В настоящее время отношения России и Израиля стали невероятно тесными, подняты на уровень регулярных политических консультаций, тесного сотрудничества разведывательных служб, и данные отношения очевидно можно назвать стратегическими. Израиль готов и, видимо, уже достаточно последовательно и системно осуществляет сервис в интересах России по большому кругу интеллектуальных, информационно-разведывательных, высокотехнологичных, финансово-консультационных и политико-технологических задач.

Израиль - это тот политический центр мира, который способен убедить США в возможности пожертвовать интересами Грузии в обмен на определенные услуги и сотрудничество с Россией. Не исключено, что в определенной мере такая работа уже ведется. Нужно признать, что имеющиеся некоторые факты и обстоятельства не могут считаться достаточными для этого утверждения, но отдельные признаки имеются.

Армянские круги в США уже имели возможность зафиксировать отдельные мнения и оценки от леволиберальных кругов в Вашингтоне и в других интеллектуальных центрах США, которые тесно связаны с еврейскими и израильскими интересами относительно излишне дорогостоящего проекта, который называется «грузинским». Действительно, «грузинский проект» стал весьма дорогостоящим и нерентабельным, и его придется рано или поздно свернуть. В США и Израиле, а также в ведущих европейских государствах, Грузия, как и весь регион Южного Кавказа, рассматривается в рамках политического торга с Россией, который растянулся на неоправданно длительное время, и пришло время определяться.

Российско-израильский альянс, нацеленный на ликвидацию грузинского суверенитета и дегрузинизацию Грузии, в конечном счете представляет огромную опасность и для Армении. Поэтому нужно отслеживать и реагировать на данные процессы, тем более, что Грузия продемонстрировала, что ее политика содержит преимущественно эпатажные моменты, и она не способна отразить реальные угрозы и риски без непосредственной и очень мощной поддержки извне, как это имело место в последние годы.

Edited November 26, 2012 by Pandukht

[Pandukht]

Политика США в отношении Турции и России

Администрация США и аналитическое сообщество, интегрированное в государственные структуры, пытаются отвести дискуссии по «турецкой теме» на не самое важное место в сфере политических обсуждений публичного характера, но в действительности ключевые ведомства США осуществляют достаточно глубокие разработки по проблеме Турции.

Такая тактика имеет определенное значение и обусловлена намерениями не превращать турецкую проблему в одну из приоритетных во внешней политике США, испытывая надежды, что возможны ожидания в части изменений во власти и в политике Турции. Если этого не произойдет, и политика Турции будет представлять реальные угрозы для США, то Вашингтон предпримет радикальные действия. В этом заключается основная постановка проблемы по Турции, и США планируют иные сопряженные планы, исходя из данной предпосылки. Принимая во внимание данные предпосылки, допустимо спроецировать схему будущего развертывания событий на политику России и попытаться выработать общие рекомендации по проблемам региональной безопасности.

В США разрабатываются различные по направленности планы в части осуществления политики сдерживания Турции, которые определенное время будут находиться в резерве внешней политики. В настоящее время США не будут препятствовать расширению влияния Турции в регионах, так как не хотели бы обострять отношения с ней, но главной причиной такой позиции является то, что США пытаются убедиться в неизбежном противодействии государств регионов экспансии Турции.

На наш взгляд, этот вывод, сделанный в результате исследований, представляется достаточно проверенным и выверенным в результате сравнения различных оценок и мнений по различным вопросам. Возможно, в конкретных документах и исследованиях непубличного характера этот вывод и рекомендации выглядят иным образом, но, по сути, данный вывод представляется вполне адекватным имеющимся планам США.

В планах США государства регионов подразделены на три группы: находящиеся в обороне и проводящие пассивную внешнюю политику; экспансионистские государства; государства, ведущие активную внешнюю политику, но не пытающиеся осуществлять экспансию. Турцию американцы относят к экспансионистскому типу государств (причем, ни Россия, ни Иран к таковым не относятся, согласно данным дефинициям).

США, несомненно, испытывают надежды на возможное усиление противостояния Турции с ключевыми соседними и другими государствами регионов: Ираком, Сирией, Египтом, Ираном, Грецией, Болгарией, Сербией, Украиной, Грузией и, конечно же, Россией, с которой консолидирована Армения. Конфронтация Турции с Россией является важной ставкой во внешней политике всего западного сообщества.

Сценарии, которые в той или иной мере вырисовываются в ходе наших исследований, предполагают, что Турция и Россия, а также Турция и Иран, как крупнейшие государства Черноморско-Кавказско-Каспийского и Ближневосточного регионов, не могут пойти на уступки в геополитической игре и, по крайней мере, Россия и Иран станут противостоять турецкой экспансии. Другие, более значительные государства, так или иначе, противодействуя усилению влияния Турции, станут опираться либо на НАТО, либо на США или Россию.

Создается впечатление, что американцам не терпится убедиться в правоте своих прогнозов и выступить в роли арбитра в этой региональной игре. Но данные сценарии были бы не полными, если не принять во внимание надежды США на усиление конфронтации между Европейским Союзом (прежде всего, Францией и Германией) и Турцией. Европейско-турецкая конфронтация - это главная ставка в политике США, и заявления американских политиков относительно необходимости вступления Турции в ЕвроСоюз стали лишь детонатором в подготовке кризиса в отношениях между Турцией и ЕвроСоюзом. США внимательно следят за сближением ЕвроСоюза (прежде всего, Франции, Германии) и России и понимают, что позиция России в отношении Турции станет во многом сочетаться с европейской политикой.

Таким образом, если Россия не станет противостоять экспансии Турции, она остается в ущербе и утратит некоторые позиции в регионах. Если, напротив, Россия станет противостоять натиску Турции, то будет реализовываться американский сценарий. При этом такое же противостояние будут осуществлять и другие государства. В связи этим России необходимо проводить политику, которая не привела бы к конфронтации с Турцией и, вместе с тем, не привела бы к геополитическим и геоэкономическим уступкам.

Одним из фундаментальных направлений российской внешней политики является укрепление отношений с ведущими европейскими государствами, прежде всего, Францией, Германией, Италией, а также менее крупными государствами – Австрией, Бельгией, Болгарией и Грецией, которые давно сформировали европейскую позицию в отношении России и Турции. Данные государства имеют давний опыт выстраивания взвешенной, сбалансированной политики в отношении Турции, и их роль в рассмотрении западным сообществом в Турции все более стала основополагающей.

Россия могла бы стать солидарной с этой политикой, так как это сделает политику самой России более легитимной и приемлемой для Запада, и в своих отношениях с Турцией Россия не окажется в позиции маргинальной страны, которая проводит оторванную от Запада региональную политику. Это необходимо не столь для нынешнего периода, сколько для ближней и среднесрочной перспективы, когда между Турцией и различными центрами силы неизбежно произойдет глобальный политический конфликт.

При этом Россия не должна отстаивать позицию европейцев в части приема Турции в ЕвроСоюз и не включаться в общую европейскую дискуссию относительно Турции. Присоединившись к позиции европейских государств по вопросу об Иране, Россия не оставила сомнений в том, что ее позиция легитимна с точки зрения международных интересов. Аналогичным образом вполне приемлемо для России поступать в отношении Турции.

В какой-то мере Россия уже совершила первые шаги на пути развития сотрудничества с Германией, Францией и другими европейскими государствами. Данное направление внешней политики России приведет к полному урегулированию отношений с государствами Центральной Европы – Польшей, Чехией, Румынией и Болгарией.

Рассматривая проблемы Турции в рамках другого исследования, мы пришли к выводу, что со временем данные государства также будут противиться экспансии Турции и рассматривать Россию как силу, которая, наряду с ЕС, ограничит влияние Турции в Юго-Восточной и Центральной Европе. При этом нужно понимать, что проблемы, связанные с политикой Турции, так или иначе, возникнут на Балканах, на Кавказе и в Центральной Азии, и Россия, будучи в большей мере интегрированной с ЕС, получила бы возможность проводить политику в отношении Турции, исходя из европейских представлений о безопасности.

В связи с этим России было бы целесообразным разработать согласованные подходы в сфере региональной безопасности как с Европейским Союзом, так и с ведущими европейскими государствами в рамках «европейского клуба больших государств». Нужно допустить, что при этом европейцы хотели бы переориентации Турции с Запада на Восток, в евразийских направлениях, чтобы в какой-то мере снять проблему приема ее в ЕвроСоюз. Поэтому России необходимо навязать европейцам рассмотрение проблем Турции не в рамках Евразии, а в русле европейской региональной политики, в которой принимала бы участие Россия.

Сооружая энергетические коммуникации через территорию Турции, Россия ставит под угрозу будущее своей энергетической политики. Даже США и Великобритания кардинально пересмотрели значимость Кавказско-Каспийских энергокоммуникаций в связи с тем, что одной из причин являются турецкие маршруты, которые стали основными в транспортировке каспийских энергоресурсов. Россия обладает многими возможностями в диверсификации транспортировки нефти и газа и не нуждается в турецких маршрутах, которые не только американцы, но и европейцы рассматривают как нежелательные.

Важнейшим шагом в вытеснении позиций США в Черном море и в обеспечении безопасности в регионе являются договоренности между Россией и Турцией по силам, находящимся в этом бассейне, которые бы имели самостоятельное значение и не вполне были бы связаны с ДОВСЕ и планами НАТО. Данный двухсторонний договор стал бы тормозом в развертывании в Черном море сил США и НАТО. Кроме того, данный договор мог бы включать различные вопросы по конфликтам и порядку рассмотрения тех или иных проблем безопасности.

Представляется весьма опасным вмешательство России в курдскую и иракскую проблемы, которые в любой момент могут стать рычагами политики США и привести к конфронтации между Россией и Турцией, а также между Россией и Ираном. Помимо курдской проблемы, попытки России продемонстрировать стремление в поддержке Израиля, или в поддержке Сирии в ее отношениях с Турцией, и вообще какое-либо вмешательство России, которое станет препятствием в усилении влияния Турции на Ближнем Востоке, станет причиной конфликта с ней.

Если Балканы, Черное море и Кавказ – это регионы соперничества Турции и России, и политика сдерживания Турции со стороны России имеет логику и смысл, то Ближний Восток - это регион, где интересы США и Турции уже столкнулись и будут еще более входить в серьезные противоречия.

США конечно же предпримут большие усилия, чтобы не допустить заключения такого договора между Турцией и Россией, так как это будет означать совершенно недопустимую для них перспективу – разделение сфер влияния в Черноморско-Кавказском и в других регионах. США начнут вовлекать государства региона в политику, противодействующую этим намерениям России и Турции и, тем самым, войдут в конфронтацию с Турцией. При этом возникнет и кризисная ситуация в НАТО.

Пойдет ли Турция на подписание такого договора с Россией, весьма сомнительно, но только в определенных условиях, когда она еще будет иметь надежды на приобретение той зоны влияния, на которую надеется. Когда выяснится, что такой перспективы нет, Турция вынуждена будет согласиться на такой договор с Россией, так как к тому времени кардинально изменятся ее отношения с США и с Европой и, одновременно, ее евразийский тыл останется без прикрытия.

В ближайшей и в среднесрочной перспективе США не собираются предпринимать ничего решительного и обстоятельного в части урегулирования конфликтов на Кавказе. Например, по карабахской проблеме США намерены предоставить Турции и Азербайджану возможность решить этот вопрос без их активного участия, чтобы продемонстрировать бессмысленность их политических усилий. То есть США категорически отказались входить в отношения с Турцией по поводу карабахской и другим конфликтным проблемам Кавказа, но, несомненно, хотели бы усиления конфронтации между Турцией и Россией на Кавказе. США лишь будут противиться, если карабахскую проблему станут решать без их участия. Поэтому попытки России решить карабахскую проблему в рамках отношений с Турцией и Азербайджаном были бы необоснованными с точки зрения позиции Армении, которая хорошо понимает политику США и пытается оказывать на них некоторое воздействие с помощью армянской общины.

В настоящее время те подразделения Государственного департамента, которые призваны заниматься региональной политикой в пространстве от Черного моря до Центральной Азии, практически заняты этими проблемами отчасти. Главными задачами, которые оказались в центре внимания этих подразделений, являются проблемы конфликтов и конфронтации. Пока США ведут себя довольно сдержанно в отношении Крыма, Черного моря, Кавказа и Центральной Азии, но при этом создается новый багаж рычагов и методов воздействия, которые могли бы привести к столкновению Турции и России.

При рассмотрении тех разработок, которые имеют место в различных аналитических центрах США, можно придти к выводу о том, что они находятся в резерве, и приготовлены, главным образом, с учетом возможной политики сдерживания Турции. В этих условиях в интересах России было бы «замораживание» всех кризисных и конфликтных очагов, которые могли бы стать причиной для усиления конфронтации с Турцией. Например, предполагается усиление активности Турции в регионах с тюркским населением - Южная Грузия, Крым, Северный Кавказ, Бессарабия. В особенности для США интерес представляет Крым с его этнополитическими проблемами.

Длительное время с середины 90-тых годов США пытались обеспечить напряженное положение в «треугольнике» Турция – Иран – Россия, но этого им так и не удалось. Сейчас, когда российско-иранские отношения ухудшились, а турецко-иранские отношения, в какой-то мере, улучшились и стали более доверительными, предыдущие намерения США стали более реальными.

Одним из наиболее неблагоприятных перспектив для интересов России на южном стратегическом направлении стало бы создание некоего «блока», включая Турцию и Иран, направленного против России. Пока такого развертывания событий не происходит, так как Иран пытается вести себя корректно в отношении России, но вполне понятно, что Турция с интересом воспримет еще большее ухудшение российско-иранских отношений. После долгого ожидания США практически добились ощутимого успеха в ухудшении российско-иранских отношений и надеются на развитие этого негативного процесса.

Согласование отношений между Турцией и Ираном без согласований в России и, в особенности, попытки активизировать действия этого «блока» в региональной политике, несомненно приведет к резкому ухудшению позиций России на огромном пространстве, чем воспользуется Турция. Это станет тем, о чем столько времени мечтали американцы, то есть о высоком уровне напряженности в данном «треугольнике», причем в наихудшем положении окажется Россия.

В отношении Ирана нужно сказать, что в США все больше возникает идей и проектов по улучшению отношений с Ираном, что, наряду с решением общих проблем в американо-иранских отношениях, имеет значение и в связи со снижением роли Турции для стратегических задач США. Этим, кстати, озабочены и еврейские организации в США, которые понимают цели этих проектов и разработок, когда улучшение американо-иранских отношений приведет к снижению роли Турции, и в связи с этим может оказаться под сомнением и безопасность Израиля.

Иран всегда представлялся США как будущий партнер и союзник, с помощью которого решаются многие проблемы в регионах. Это имеет основание, так как США и Иран располагают многими общими интересами. В этом случае Россия окажется в не очень предпочтительном положении, в особенности, если и отношения между США и Турцией ухудшатся. Иран сейчас оказался в очень сложной ситуации и может пойти на серьезные уступки западному сообществу, когда России не будет места в этой игре, или ее роль станет незавидной.

[Pandukht]

Претензии России

На вопрос «Как вы воспринимаете регулярные поставки вооружений Азербайджану Россией, в том числе, и современных видов вооружений?», ряд ведущих российских экспертов, занимающихся южным направлением и военным анализом, ответили однозначно: «Нормально».

России очень хотелось бы, чтобы поставки вооружений Азербайджану воспринимались как часть политического замысла. Однако никого невозможно переубедить в том, что речь идет, прежде всего, о меркантильных интересах. Сам вопрос по этому поводу вызывает у русских если не возмущение, то удивление.

Но недоверие и сомнения в российско-армянских отношениях вызваны далеко не только странным, с точки зрения военного партнера, поведением России по военному усилению Азербайджана. Российских политиков совершенно не интересует мнение Армении и армян по этому поводу, для Москвы позиция армянского народа выражена в чтиве группы политических дегенератов, публикующих книги о неком евразийском союзе в суперобложке, а также статьях в тенденциозных сайтах.

Причина этого безобразия только в самих армянах, в армянских политиках, которые довели армяно-российские отношения до совершенно абсурдного предела «братских» тусовок. Какое государство станет проводить в отношении Армении политику, если объявляется, что политика бессмысленна, когда имеют место «братские» отношения.

Первая попытка армянского политического руководства перейти от «братства» к политике вызвала не просто возмущение, а оценки политики Армении как «предательства». В Москве объединили воедино три обстоятельства, имеющие отношение к отсутствию «лояльности» Армении: сотрудничество с НАТО и Европейским союзом, сомнения по поводу евразийского союза, нежелание привода к власти политиков и неполитиков, отражающих интересы России.

Возможно, со временем возникнут другие обстоятельства в российско-армянских отношениях, о которых нетрудно предположить. Россию весьма беспокоит не столько стремление Армении к сотрудничеству с ЕС и НАТО, сколько намерения Евроатлантического сообщества в отношении Армении и, конечно же, Россия обладает большими информационными возможностями и пониманием стратегической перспективы.

Казалось бы, ЕС и НАТО преследуют крупные неприятности, и обе глобальные структуры оказались в довольно сложных условиях, и именно в этот период атлантисты обратили внимание на Армению. Вместе с тем, по отдельным оценкам, именно обиды по поводу евразийского союза имеют более важное, приоритетное значение, нежели курс на ЕС и НАТО, так как именно данный, все еще не выясненный, проект касается личных амбиций президента России.

К этому нужно добавить различные лоббинговые усилия по поводу дистанцирования России и Армении, что также невозможно сбрасывать со счетов. Нужно сказать, что это дискуссия не одного сезона, и на повестке дня - серьезный разрыв отношений, которые принято называть стратегическими.

Кстати, наиболее серьезные российские партнеры подвергают сомнению, а, в отдельных случаях, отрицают стратегический характер российско-армянских отношений. Что же случилось с «братством»? В настоящее время между Россией и Арменией, видимо, будет создана группа по рассмотрению проблем. Возможно, это начало урегулирования, а, возможно, и начало усугубления проблем.

[Pandukht]

Армяно-азербайджанский конфликт в политике Турции

Американцы всегда с большим опасением рассматривали влияние Турции в Азербайджане. Столь важный источник нефти и газа, а также транзитная страна не должна была находиться под сильным влиянием Турции. Хотя и западное сообщество декларативно приветствовало распространение на мусульманские страны Евразии светской политической модели Турции, все же Турция рассматривалась как азиатская страна, и ее чрезмерное влияние на Азербайджан было нежелательным.

Американцы и европейцы желали видеть Азербайджан как сильно вестернизированную страну, где ислам имел бы формальное значение. Азербайджан представляется как сильно иранизированная, хотя и тюрколингвистическая страна, имеющая длинную историю атеизма, глубокую традицию светского советского общества с относительно немногочисленным населением, что позволит без больших проблем интегрировать данную страну в Европейское политическое, социальное и экономическое пространство.

Только лишь в связи с этими факторами Запад не стремился поддержать турецкие усилия по абсорбции Азербайджана. Однако на Западе всегда имелись опасения, что Турция попытается ассоциировать Азербайджан и превратить его в формальное, подчиненное государственное образование, где бы позиции американцев и ведущих европейских государств определялись бы Анкарой.

Американский тезис о необходимости поддержки независимости государств Центральной Азии и Кавказа означал не только независимость от России, но и от других держав, прежде всего, Турции. В связи с этим Запад поддержал правящий режим Г. Алиева в Азербайджане, который не стремился подчинить страну Турции, а рассматривал ее только как дружественную, союзную страну. Наряду с этим, задачи Турции по предоставлению масштабной военной и внешнеполитической помощи Азербайджану, включая задачи в рамках НАТО, всячески одобрялись и поддерживались США.

Нужно отметить, что тесное сотрудничество Турции и Азербайджана в военной сфере позитивно рассматривались США, также исходя из решения проблем безопасности в связи с реальной угрозой, которая исходила от Ирана. США, не развернув в необходимой мере свое военное присутствие в регионе Южного Кавказа, с помощью Турции решали часть задач по обеспечению безопасности энергокоммуникаций.

США никак не демонстрировали свои опасения в части турецко-азербайджанского сотрудничества, но довольно критически относились к вмешательству Турции во внутриполитические процессы в Азербайджане. США выразили свою позицию в отношении событий, когда Турция пыталась поддержать партию «Мусават» как более протурецкую, предпринимала попытки устранения от власти клана Алиевых.

США, наряду с Россией, сыграли решающую роль в сдерживании Турции во время карабахского конфликта в 1992 – 1993 годах. Американские эксперты считают, что одной из задач США является удержание военной поддержки Турции Азербайджану в рамках программ НАТО, хотя этого не удается. США совершенно не заинтересованы в усилении влияния Турции в Азербайджане и, прежде всего, в оборонной сфере. США заинтересованы в самостоятельности принятия решений в Азербайджане не только по отношению к России, но и к Турции.

Одной из важных задач США в Южном Кавказе явился вывод Армении из-под влияния России, в связи с чем урегулирование отношений между Арменией и Турцией стало одной из приоритетных политических инициатив США в регионе. Наряду с проблемой урегулирования, США на разных этапах развертывания их политики в регионе пытались решить проблему разблокирования турецко-армянской границы и организовать сообщение между Арменией и Азербайджаном, включая разблокирование Мегринского «коридора».

Вскоре после кризиса в американо-турецких отношениях, возникшего в 2003 году, США в значительной мере изменили свою позицию в части турецко-армянских отношений. Практически США не настаивают и, наоборот, никак не проявляют интереса к разблокированию Мегринского «коридора». США, не обнаружив возможности вывода Армении из-под влияния России путем урегулирования турецко-армянских проблем, приступили к реализации новых подходов, усиливая Армению, оказывая ей политическую и экономическую помощь.

США, так или иначе, используют «армянский фактор» в диалоге с Турцией. США все больше заинтересованы в предоставлении Армении военной помощи, наряду с Россией. Однако до настоящего времени США предоставляли Азербайджану военную помощь, не сопоставимую с помощью Армении. Тем не менее, предоставленная США экономическая помощь Армении в рамках проекта «Вызовы тысячелетия» в объеме 235 миллионов долларов, означает не что иное, как усиление не только ее экономического, но военного потенциала в условиях, когда Азербайджан существенно увеличивает свой военный бюджет. Кроме того, ежегодная помощь США Армении вдвое превышает помощь Азербайджану.

Турция понимает, что США разработали подходы в решении вопроса о признании геноцида армян в 1915 году. Президент США подпишет указ о признании событий 1915 года как геноцида после того, как это будет воспринято гражданским обществом США, включая штаты, крупные неправительственные организации, университетский мир, Конгресс. До данного события Турция должна решить свои проблемы с Арменией, прежде всего, принудить ее признать границы 1921 года.

Данная политика предполагает создание новой конфигурации региональных коммуникаций, экономические отношения, дислокацию вооруженных сил, геополитическое блокирование Армении, в результате чего она должна стать безмолвным сателлитом Турции или вообще прекратить существование как государство и нация.

США поняли, что Турция не может быть партнером ни для одного из заинтересованных государств, тем более, для небольших государств. Это новая позиция США во многом объясняется позицией Турции в отношении США. Вместе с тем, если США несут ответственность за стабильность и безопасность в Южном Кавказе, им придется, прежде всего, рассмотреть проблему безопасности Армении. Но решение этой задачи не может быть осуществлено в рамках урегулирования турецко-армянских отношений.

США должны либо допустить отношения стратегического партнерства между Арменией и Россией, Арменией и Ираном, либо превратить Армению во «второй Израиль», предоставив ей самое современное вооружение и гарантии безопасности.

Карабахская проблема не имеет для Турции никакого стратегического значения, имеет место только эмоциональная оценка, связанная с ущемлением Азербайджана, обид его общества, реакцией некоторых кругов в Турции, выступающих с радикальных позиций. Для Турции имеют значение только те внешнеполитические проблемы, которые связаны с ее безопасностью и успешным экономическим развитием.

Турция всегда опасалась быть вовлеченной в карабахский конфликт и, тем самым, войти в конфронтацию не только с Россией и Ираном, но и с США и ЕвроСоюзом. Турция имеет задачи быть принятой в ЕС, установить долгосрочные отношения стратегического характера со странами Ближнего Востока и Центральной Азии, стать международным узлом энергокоммуникаций, занять новые позиции на рынках Азии, Африки и Европы, достичь нового уровня в техническом и технологическом развитии.

Одной из важнейших проблем Турции является модернизация вооруженных сил, принятие на вооружение принципиально новых видов вооружений, что зависит от отношений с США и ведущими европейскими государствами и Израилем. Нет сомнений, что в Анкаре опасаются добавить к кипрской и курдской проблемам еще и карабахскую. Турция также опасается того, что недавние инициативы США и России приведут к большей зависимости Турции от их влияния, и приведут к тому, что она станет объектом политического торга в американо-российском диалоге.

Турция достаточно убедительно продемонстрировала, что она способна осуществить военное вторжение в те регионы, откуда исходит реальная угроза ее безопасности. Несомненно то, что зона карабахского конфликта, находящаяся под жестким контролем США и России, не представляет угрозы для интересов Турции. Тем не менее, это не означает, что Турция не располагает планами по карабахской проблеме.

Турция выработала свою принципиальную позицию по карабахской проблеме еще в конце 90-х годов, и С. Демирель представил эту позицию Г. Алиеву весной 1998 года во время его пребывания на лечении в клинике Гюльхане в Анкаре. Два маститых политика, занимающих прагматические позиции, вполне поняли друг друга. С. Демирель пояснил Г. Алиеву, что радикальные методы, включая принуждение Армении военными способами, совершенно неприемлемы и ни к чему не приведут, что подтверждает реакция России и США на намерения Турции военного вмешательства в конфликт в 1992 году.

Накануне воздушного удара Турции по Армении советник президента США по национальной безопасности Брент Скроуфт имел телефонный разговор с начальником Генерального штаба Турции, секретарем Совета безопасности, и объяснил ему, что «не сможет оградить Турцию от русских ракет». Кроме того, у руководства Турции не вызывает сомнений, что в случае проведения наземной военной операции против Армении, США нанесут удары по скоплениям турецкой боевой техники у границ с Арменией.

Это не пустые слова. В результате Турция вряд ли достигнет желаемых целей, но окажется в иной, более сложной внешнеполитической ситуации, а по существу, в изоляции.

Внутренняя политическая ситуация в Турции также не является аргументом для осуществления такого рода военной операции. Данные действия, возможно, поддержат радикальные и иные националистические круги, но вряд ли такая политика будет поддержана наиболее респектабельными кругами и группами общества. Турция, несмотря на новые тенденции во внутренней и внешней политике, остается приверженной своей стратегии, отличаясь преемственностью и последовательностью во внешней политике.

Несомненно, что, отрицая военные способы, С. Демирель имел в виду нечто иное, что могло бы представить Турцию как серьезное государство, способное решать и такие проблемы в исторической перспективе. У турецких политиков нет сомнений, что будущее Евразии и Ближнего Востока связано с турецким великодержавием и ослаблением в этих регионах влияния США, России и ведущих европейских государств. Если даже Турция не имеет рекомендаций в решении карабахской проблемы в ближней перспективе, то она, конечно же, имеет в виду более длительные планы господства в соседних регионах.

Но дело в том, что Турция предполагает решение этой проблемы и вообще судьбы Армении в более обозримой перспективе. Турция выстраивает свою долгосрочную политику на Кавказе, в других регионах, с учетом экономической, культурно-социальной, политической ориентации данных стран на нее, хотя и, все еще, не располагает потенциалом, который необходим для того, чтобы претендовать на роль региональной макродержавы.

Турция понимает, что не может претендовать на эту роль, пока региональные коммуникации не будут ориентированы на нее. Геоэкономика является важнейшей составляющей политики Турции, от чего зависит ее первенство в региональной гонке за влияние. Приоритетными соперниками и конкурентами Турции в этой гонке являются Россия и Иран, а также США, которые выступают как претенденты на господствующую силу в регионах Евразии и иных регионах.

Армения ни в одной из возможных схем развертывания турецкой стратегии не может являться партнером и представляет собой, в лучшем случае, ненужный элемент в региональном политическом раскладе. В период очередного этапа «урегулирования» карабахской проблемы в 2008 – 2009 годах Турция вполне ощутила опасность вовлечения в те или иные версии решения этой проблемы. Более того, не только карабахская проблема, но и турецко-армянские отношения воспринимаются Турцией как арена вовлечения ее в весьма опасные перспективы «привязки» к политике США или России, да еще с участием Европейского Союза.

И Армения, и карабахская тема для Турции являются одним и тем же способом усиления ее внешней зависимости. Турция воспринимает Армению так же, как и столетие, назад, когда «армянский фактор» был поводом для вмешательства в ее дела со стороны тех же держав, которые и сейчас пытаются манипулировать поведением Анкары.

Вместе с тем, Турция не может допустить военного поражения Азербайджана, потому что, тем самым, она рискует утратить свой авторитет в регионе и в мире. Являясь одним из сдерживающих факторов в части намерений Азербайджана развязать военные акции, Турция уделяет большое внимание укреплению его обороноспособности, однако эти усилия скорее направлены не на достижение безусловного военного успеха, а недопущение явного военного поражения Азербайджана, а также того, чтобы иметь возможность не вмешиваться непосредственно в возможный военный конфликт.

Данная позиция и задачи Турции вполне вписываются в ее обязательства перед НАТО и США, да и вообще воспринимаются ее западными партнерами как допустимые. Тогда как США совершенно неприкрыто инициируют гонку вооружений в Южном Кавказе, имея в виду усиление обороноспособности Грузии и Азербайджана, а также подавая сигналы Армении о возможном более широком военном сотрудничестве, а также, в условиях тех или иных мероприятий по усилению ОДБК, военное сотрудничество между Турцией и Азербайджаном воспринимается вполне «гармонично» и естественно.

На протяжении 1997 – 1998 годов происходили очень важные контакты между политическими руководителями Турции и Азербайджана, в результате которых были выработаны принципы отношений между двумя странами. Турция и Азербайджан заявили о намерении создать в перспективе конфедерацию, при которой оба государства остаются субъектами международного права, но интегрируют усилия по развитию экономической, политической и военной систем.

С самого начала США отнеслись без энтузиазма к данным намерениям. США заинтересованы в некотором ограничении влияния Турции в Кавказско-Каспийском бассейне. США считают, что Турция располагает многими возможностями в развитии отношений с Азербайджаном без осуществления планов создания конфедерации. Однако возможности США не безграничны. США понимают, что Азербайджан имеет для Турции иное значение, нежели Центральная Азия.

Пока что в экспертом сообществе и в международном общественном мнении сохраняются иллюзии, что турки Турции и Азербайджанской республики являются единым этносом, с единым языком, ценностями и взаимопритяжением. Поэтому США не пытались настаивать на срыве данных планов, возлагая надежды на наличие местных интересов у Азербайджана и его политической элиты. В составе конфедерации азербайджанская элита утратит свое влияние и значимость в собственной стране. США заинтересованы в наличии многих субъектов в регионе, чем единой «новой» империи с большими амбициями.

[Pandukht]

Кто спасет Россию

Почему не состоялся русский политический национализм? Этот вопрос впервые я задал Игорю Ростиславовичу Шафаревичу, а затем десятку русских апологетов патриотизма, традиционализма и национализма. Размышления происходили в какой угодно зоне, только не в зоне упадка национально-политических сил.

Сейчас многим сомневающимся стало понятно, что если бы с русским национализмом было все в порядке, Советский Союз до сих пор существовал бы. Всевозможные волеизъявления радикальных групп (вернее, радикально-хулиганствующих банд) в России представляют собой что угодно, только не проявления национализма, так как политический национализм - это глубоко осмысленная гуманистическая идея.

Политический национализм крупного народа, так или иначе, со временем, на определенном этапе трансформируется в имперскую доктрину. Насколько известно, серьезные академические этно-социальные исследования в России пришли к тому, что Россия унаследовала имперское прошлое и огромное пространство, которые утратили свою ценность и значение для русского народа и общества. Данное состояние нации, которая владеет ядерным потенциалом, представляется довольно опасным.

Россия испытывает традиционные и совершенно новые внешние угрозы, но главная угроза для страны вовсе не в этом, а в глубокой экономизации национального сознания, что доведено до абсурда и мыслимых пределов. Внешняя политика России сполна подчинена задачам зарабатывания денег, причем эта идея поддерживается всеми группами населения и общества. В России в действительности не существует политической элиты, а только экономическая, включая высшие эшелоны власти.

Беда наступает не тогда, когда отсутствует действенная оппозиция, а когда нет критиков власти внутри самой власти. В такой стране, как Россия, со столь давними воинскими традициями, так и не произошло каких-либо возмущений по поводу столь вопиющего унижения вооруженных сил. По уровню коррупции Россия стоит на уровне наиболее отсталых стран.

В данных условиях политическое руководство и политический класс, а также более-менее политически подготовленное общество не в состоянии воспринимать своих внешних партнеров как партнеров. Любой успех партнеров в экономике или во внешней политике, и даже в военном строительстве, воспринимается в Москве весьма враждебно или недружелюбно. Россия лишена действительных партнеров и союзников, потому что они постоянно находятся в ожидании очередных претензий в части усечения суверенитета.

Проблема еще и в том, для чего России ограничивать суверенитет своих партнеров. Трудно представить, что Россия заинтересована в наращивании многих миллионов потребителей своих ресурсов по «внутренним ценам». Российской элите не нужен и свой «паспортизированный» народ, так зачем же ей еще дополнительные миллионы? Ответ довольно прост. Никто подкармливать дополнительные миллионы потребителей не собирается. Речь идет исключительно о задачах демонстрации внешнеполитического псевдоуспеха, и ничего иного, кроме выдвижения претензий к участникам СНГ и ОДКБ, не придумано.

Именно в связи с данными задачами и выдвинута никем не объяснимая и несерьезная идея Евразийского союза. Разваливающаяся страна стремится создать децентрализованную, совершенно неадекватную империю. Кто развалил и продолжает разваливать Россию? Кто угодно, только не националисты, которые оказались в положении сектантов и отверженных со стороны больших социальных групп российского общества.

Сильной нации в современном мире нужна не декоративная империя, а четко выстроенные партнеры, которые связаны с Россией обязывающими отношениями и позитивными ожиданиями. В настоящее время России, как никогда, необходимы «внутренние союзники», то есть партнеры в лице других этносов, которые исторически тесно связаны с Россией. Этот «союз» необходим, потому что если Россия рухнет, произойдет очередная глобальная геополитическая катастрофа.

Российская бюрократия не в состоянии конкурировать на «внутренней арене» с иноэтничными участниками российского общественно-политического процесса. Именно поэтому и выпущены на улицы всевозможные хулиганствующие банды «радикалов» с признаками олигофрении на лицах.

Россию все одно придется спасать, но кому? Если «спасать» придется западному сообществу, то в результате будет уже другая Россия, или же она будет называться, например, Евразийским союзом. «Великий народ отличается от «просто» народа тем, что точно знает, кто враг, а кто друг». Пока же от России ожидается глупейшее давление и шантаж в плане принуждения Армении отказаться от проатлантическо-европейского курса, присоединиться к евразийскому проекту, а также, по возможности, продемонстрировать лояльное России правительство. Вот и вся имперская идея. Чем все завершится?

[Pandukht]

Новая игра вокруг Абхазии

Не вызывает сомнений, что Грузия и Россия заинтересованы в деблокировании абхазского участка железной дороги. Для Грузии это означало бы усиление ее значения как транзитной страны и получение дополнительных доходов. Для России это стало бы важным фактором усиления ее позиций в Южном Кавказе, а также и в отношении Ирана и других государств Передней Азии, где сосредоточено до 20 млн. тонн грузов, которые предназначены для транспортировки в северо-западном европейском направлении.

Однако стороны не торопятся с принятием решений, предпочитая «сбросить» ответственность на Абхазию, которая испытывает опасения по поводу экспансии Грузии на ее территорию, принимая во внимание многочисленное грузинское население в юго-восточной части этой маленькой республики.

Москва разыгрывает спектакль по поводу опасений Абхазии и, так же, как и в Грузии предпочитает выжидать, понимая, что все еще начинается. Предстоит достаточно длительный политический торг. Никто не хочет проигрывать и никто не хотел бы выглядеть в качестве деструктивного актора.

В Москве уже «мобилизованы» политические эксперты, которые при идентичных мотивах приводят различные аргументы, чтобы вовлечь в эту игру и Армению, причем на самых ущербных для нее условиях. Армению пытаются представить как инициатора весьма опасного проекта для Абхазии, не принимающую в расчет интересы России.

Конечно, все это представляется версией, «шитой белыми нитками», но правдоподобностью данной версии никто особо не озабочен. Данная позиция выглядит настолько антиармянской, что возникает подозрение в приложении азербайджанских денег, что вполне возможно. Но учитывая высокую степень интегрированности данных экспертов, их «затейливость» можно объяснить и исключительно служебными задачами.

Фальшивость приводимой аргументации в особенности выявляется, когда имеешь возможность сравнить приводимые доводы по поводу якобы негативной позиции российских военных и действительным мнением военных кругов. Говорится, что военные выступают против деблокирования данного транспортного направления в связи с «борьбой с оборотом наркотиков» и «появлением грузинских террористических и диверсионных групп в Абхазии».

В оперативном смысле это полная чепуха, что подтверждают в Москве военные эксперты. Нельзя утверждать, что в Генеральном штабе России имеются сколько-нибудь разработанные взгляды по данной задаче, но то, что российские военные считают данную перспективу усилением позиций России в регионе, очевидно, и говорится довольно внятно. То, что в Москве «одна рука не знает, что делает другая», хорошо и давно известная данность.

Американские дипломаты в Москве уже дали понять российским экспертам-американистам, что США не имеют намерений чинить препятствия деблокированию данного транспортного направления. Кстати, армянские лоббисты в Вашингтоне могли бы подтвердить данную позицию США и постараться укрепить эту позицию. Это уже стало бы «армянским ресурсом» в реализации данного проекта.

Со своей стороны Грузия могла бы убедить Европейский Союз выделить средства для реабилитации данного участка железнодорожного сообщения. Если Грузия действительно озабочена своим суверенитетом, она не может допустить турецко-азербайджанского диктата, тем более в связи с проблемами, не касающимися ни турок, ни азербайджанцев.

Конечно, последнее слово за Абхазией, и эта республика уже успела убедительно продемонстрировать свою настойчивость и принципиальность по поводу укрепления своего суверенитета. Но железнодорожный транзит и транспортные услуги – фактор именно укрепления абхазского суверенитета, а не наоборот. Так или иначе, решающее значение имела бы солидарность России и США по поводу решения данной проблемы.

Поэтому Армения не должна излишне прислушиваться к мнению «посланцев тьмы», а продолжать работать в этом направлении. Данное транспортное направление будет открыто быстрее, чем это кажется «логически мыслящим наблюдателям».