Bigoss

А возможно и нет, ведь Польша ведет себя согласно известной пословице "в каждой бочке затычка" позиционируя себя "Великой Европейской Державой", не понимая что в реальности её мнение ни кого в мире не интересует. Да и мало ли что считают польские власти, Армении от этого "не холодно, не жарко".

Добро пожаловать. Мы вас уже заждались. Это вам. :flower: :flower:

Абсолютно с тобой согласен, аналогично мыслим, мы мужчины собственники и порой даже легкий флирт наших половинок заставляет нас сильно ревновать, просто некоторые этого не показыват, а кто-то очень бурно реагирует.

:lol:

Можно и так если все будут не против, но для начала нужно определить кто придет на встречу.

Начни с "того" закочишь "этим" а можно упоминуть и про "ТО", но (лучше не стоит ) вот глядишь картина и прояснится.

Тем более в певый раз. В буднии дни неудобно, завтра надо идти на работу, все будут спешить.

А ты уверен что нам армянам пару часов хватит ?

Браки у армян обычно заключались очень рано, девушкам, которых выдавали замуж, как правило, было 12—16 лет. Хотя Армянская церковь, установившим для жителей Кавказского края возраст для жениха 16 лет, а для невесты — 14 лет, в крестьянском быту, по свидетельствам очевидцев, нередко встречались браки, заключенные и в более раннем возрасте, например, между 13—14-летним юношей и 11—13-летней девушкой. Девушка 17 лет и выше, по взгляду многих поселян, считается старой девой». Таких девушек называли таны мнацац (букв. «оставшаяся дома»). В то же время мужчины, по сведениям Н.И.Григорова, «вступают в брак по большей части не раньше 24 и не позже 28 лет». Несколько другой брачный возраст был принят у ахалцихских армян: для юношей от 14 до 20 лет, для девушек от 12 до 18 лет; «в двадцать лет девушка считается уже перезрелой -апцац». Прежнее представление о минимальном брачном возрасте девушки характеризует шутливая армянская поговорка: «Если девушку ударить шапкой и она не упадет, значит, время выдавать ее замуж». В сельском быту наблюдались случаи, когда разница в возрасте между будущими супругами была весьма велика: например, девушку в 12—15 лет выдавали замуж за 30-летнего мужчину либо 13—15-летнего юношу женили на 18—19-летней девушке, а иногда и на 25—30-летней женщине. Подобные браки заключались главным образом по экономическим причинам и в народе не одобрялись. Большинство же браков были такими, в которых муж был старше жены на несколько лет. У ванских армян, например, была принята разница в возрасте не более 5—10 лет. Начиная с 20-х годов средний брачный возраст и мужчин и женщин постепенно увеличивался. Изучение динамики брачного возраста сельски армян начиная с послевоенного 1946 г. показало, что если в этом году преобладающим у мужчин был брачный возраст 19-26 лет с несколько большим удельным весом браков в 19-22 года, а у женщин 19-22 года при сравнительно большой доле (свыше 20%) ранних браков в 18 лет и моложе, то к 1956 г. наблюдалось заметное повышение брачного возраста и у мух-чин и у женщин: почти 90% мужчин зарегистрировали свой брак в возраст 23-27 лет и несколько старше и свыше 80% женщин - в возрасте 18-24 лет. Эта же тенденция оставалась характерной для мужчин и в 1966 г, когда более половины их вступили в брак в возрасте 27 лет и старше. Среди женщин в 1966г. при сохранявшемся преобладании браков в 19-26 ли (свыше 60%) несколько увеличилась доля как ранних (до 19 лет), так и поздних (27 лет и старше) браков. Начиная с 1970 г. наблюдается общая тенденция снижения преобладающего брачного возраста: у мужчин за счет уменьшения удельного веса браков в возрасте 27 лет и старше и некоторой увеличения браков, зарегистрированных в 19-22 года; у женщин за счет сокращения удельного веса браков в 23 года и старше и увеличения браков в 19-22 года. Таким образом, в 70-е годы преобладающим брачным возрастом становится у мужчин возраст 23-26 лет, у женщин - 19-22 года; именно такими вступили в брак около половины мужчин и более половины женщин. С конца 70-х - начала 80-х годов преобладающим брачным возрастом у армян стал как в городе, так и на селе у мужчин возраст 22-24 года, у женщин - 18-21. Однако если в городе в этом возрасте зарегистрировали свой первый брак, например, в 1979 г. 37% мужчин и 52,3% женщин, то на селе-соответственно 72,1 и 64,8%. Эта разница объясняется тем, что в городе молодежь после окончания средней школы обычно продолжает учебу в техникумах или вузах и семью создает уже после окончания учебы. Кроме того, вопрос о вступлении в брак современная городская молодежь решает более самостоятельно, обычно связывая супружество с необходимостью взаимной любви и общности интересов. Сельские жители часто стараются женить сына сразу после службы в армии, а дочь выдать замуж после окончания средней школы. Та же тенденция в изменении преобладающего брачного возраста прослеживалась в 60—80-е годы среди карабахских армян. Наблюдения показали, что у армян еще в 60-70-е годы, в первую очередь в селах, считалось, что для создания новой семьи достаточно ритуала традиционной свадьбы, без юридического оформления брака. В таких семьях брак регистрировали уже после рождения первого ребенка. Поэтому фактический брачный возраст часто был на 1-2 года ниже, чем это показывает статистика. Поскольку брак регистрировался после создания семьи, эта процедура регистрации проходила формально и буднично. Если же супруги оказывались бездетными, то они так и не оформляли свой брак юридически. В прошлом у армян, как и у других народов Кавказа, был широко распространен сговор между родителями относительно обручения младенцев или малолетних детей, а иногда даже еще неродившихся детей. Особено частым было так называемое люлечное обручение — оророци ншанадрутьюн, оророци хаз. В знак свершения уговора отец мальчика делал на люльке девочки отметку, а иногда перекладину люльки трижды перевязывали хлопчатобумажными нитками, вешали на люльку кусочек серебра или золота, серебряную монету. Такая форма обручения была вызвана главным образом желанием обеих сторон путем будущего брака детей установить тесные родственные отношения. К сговору прибегали и в том случае, если дети в семье умирали: полагали, что счастье ребенка из благополучной семьи «перейдет» на обрученного и он останется жить. Однако эта часто практиковавшаяся в народе и допускаемая обычным правом традиция входила в противоречие с нормами армянского церкви, которые запрещали обручение и брак малолетних. «Никто не вправе венчать детей, пока они не достигнут возраста, когда познают собственные желания. Священника, дерзнувшего венчать, лишить священнического сана и подвергнуть штрафу в пользу церкви в размере драхм», - гласит одна из статей средневекового судебника Мхитара Гоша. И далее: если молодые люди «обвенчаны в детском возрасте и по достжении совершеннолетия не пожелают быть супругами, то пусть невольное них венчание не служит препятствием ко вступлению в брак с другими ». В народе же считалось недопустимым, чтобы такой брак не состоиться. С течением времени, однако, обычай «люлечного обручения» стал исчезать и к концу прошлого столетия пропал из обихода армян. Брак считался нерушимым; разводы были чрезвычайной редкостью. Но в ряде случаев развод разрешался: если, например, степень родства супругов была ближе дозволенной обычным правом; в случае неверности одного из супругов.

А может быть ты сам такую тему откроешь ?

А потом надо будет выбрать кафе где можно будет посидеть.

Надо определить место встречи, какие будут предложения ?

Добро пожаловать.

КРЕСТ НА ДВЕРИ События конца февраля 1988 года в 200 тысячном Сумгаите, слывшем в советском Азербайджане интернациональным городом, потрясли мировую общественность своей дикостью и жестокостью. Зараженные вирусом национализма толпы азербайджанцев врывались в дома проживавших здесь армян, убивали их с садистской жестокостью - палками, камнями, железными прутьями, сжигали своих жертв, вспарывали беременным животы... Милиция спокойно взирала на творившееся, а врачи в больницах отказывали раненым в помощи... Рассказывает очевидец страшных событий февраля 1988 года, беженец из Сумгаита Карен Матевосян. "Мы жили в пятиэтажном доме, расположенном почти в центре города. 27 февраля около 3 часов дня, услышав шум с улицы и выглянув в окно, я увидел приближающуюся толпу. Мы всей семьей вышли на балкон, посмотреть, что происходит. Впереди толпы, в которой были как взрослые, так и дети, шла голая женщина. Ее сзади подгоняли тычками и ударами ног, били камнями. Женщина танцевала, и невозможно было понять, заставляли ее это делать или она лишилась разума. Впоследствии мы узнали, что эту молодую армянку, оглушив ударом по голове чем-то тяжелым ее мужа, стащили за волосы во двор. Женщину вели на поляну, которая находилась позади нашего дома. Из чайханы, мимо которой проходила толпа, выходили молодые и пожилые мыжчины и выплескивали на жертву горячий чай. Я велел членам моей семьи войти в дом, а сам продолжал наблюдать за происходящим. Приведя женщину на поляну, толпа (около 100 человек) стала бить ее, колоть ножами и другими острыми предметами, тушить на ее теле сигареты. Ударяли камнями по голове. Она падала, ее поднимали и снова били камнями. Кто-то отрезал женщине ухо, потом грудь. Ее, уже мертвую, продолжали тыкать ножами. Потом люди из толпы стали звать прохожих посмотреть на обезображенный труп. Затем принесли бензин, залили им труп и подожгли. Через некоторое время подъехала какая-то машина, и толпа рассеялась. Я понял, что они не разошлись, а направились в другое место, где шли погромы. Только после этого в сопровождении БТРа приехала машина "скорой помощи" и забрала полуобгоревший труп". По убеждению Карена Матевосяна, армянские погромы в Сумгаите носили организованный характкр и совершались с ведома и при участии местных властей. "Ночью 25 февраля к нам во двор заехала белая "Волга". Из нее вышли несколько незнакомых молодых мужчин. Из обрывков доносившегося до меня разговора и по жестам я понял, что они обсуждают план предстоящего дела и уточняют кое-какие моменты. Потом они разошлись по нескольким подъездам и, вернувшись спустя некоторое время, сели в машину и уехали. Днем 26-го февраля в дверь к нам позвонили. Это был монтер-азербайджанец, пришедший по вызову. Между делом он посоветовал матери не сразу открывать на звонок. На вопрос "почему?" ничего определенного не ответил. Уже после всего случившегося, в первой декаде марта, монтер явился снова. Мать стала упрекать его в том, что он знал что-то, но не сказал. "Я что, враг себе? Я же предупредил вас",- ответил он. Позже уже всплыли наружу факты, подтверждавшие, что сумгаитские погромы тщательно планировались: в паспортном столе городского отдела внутренних дел уточнялись адреса армян, крестом отмечались двери армянских квартир, отключались телефоны, к армянским кварталам заранее подвозились булыжники и специально изготовленные на заводах пики, которые впоследствии использовались в качестве орудия убийств. "Еще не осознавая до конца происходящее, утром 27 февраля я отправился на работу - в местный трубопрокатный завод, - продолжает Карен Матевосян - По пути увидел разбитой мастерскую знакомого армянина, промышлявшего изделиями из гипса. Я не придал этому особого значения, равно как и тому, что не встретил ни одного армянина, хотя в нашем цеху работали в основном армяне. У ворот же завода стояло руководство. Я поздоровался, хотел пройти, но меня остановили. "Ты зачем пришел? Ты что, не понимаешь, что в городе убивают армян?" Я по наивности ответил: "То есть как убивают? Что нет властей, нет закона?" Ко мне приставили азербайджанца и велели ему проводить меня до дома. В это время в городе творились массовые беспорядки. В сторону завода шла толпа. Когда она приблизилась, я разобрал выкрики: "Долой армян, смерть армянам". Нам удалось пройти мимо, не привлекая к себе внимания. В центре города другая толпа переворачивала троллейбус, который подожгли, бросив в него бутылку с зажигательной смесью. Мой попутчик посоветовал опустить голову, чтобы никто из возможных знакомых в толпе не узнал меня, и громко говорить на азербайджанском. Дойдя домой, я, сильно беспокоясь за членов нашей семьи (9 человек), позвонил в милицию. Меня успокоили, сказав, что принимаются соответствующие меры. Однако, вскоре наш телефон отключили. Мы поняли, что остались один на один с разъяренными толпами, стали доставать топоры и другие подручные средства, пригодные для защиты. Больше всего беспокоился за женскую половину - мать, жену и сестру. Мы с отцом готовы были до последнего защищать их. Думали, что если уж суждено случиться беде, то пусть после нас, чтобы пытки и издевательства совершались не на наших глазах. Надежды почти не оставалось никакой...". Лишь чудо спасло семью Матевосянов от той страшной участи, которая постигла десятки других армянских семей Сумгаита. "В те дни многие азербайджанские семьи укрывали у себя армян - соседей, друзей, знакомых. Наши соседи, с которыми мы жили рядом почти 40 лет, нас к себе не позвали. Но когда толпа стала громить армянские квартиры уже в доме напротив, отец с матерью постучались к соседям, попросив принять хотя бы детей. Те поначалу отказывали, говоря, что сами боятся. Но отец не дал закрыть перед собой дверь, и мы вошли к ним. С балкона я увидел, что толпа направляется к нашему дому. Вскоре часть ее ворвалась и в наш подъезд. Мы все уже готовились к тому, что застав нашу квартиру пустой, станут вламываться в дверь к соседям. Но тут произошло неожиданное - во двор заехали два бронетранспортера и два "Урала". Из последних стали выпрыгивать солдаты и вылавливать погромщиков по всем подъездам. На счастье, около нашего дома располагался госбанк, и оперативность военных, по всей видимости, этим и объясняется - им показалось, что толпа нападает на банк". 29 февраля военные установили контроль над городом. Армян эвакуировали в здание горисполкома и Дом культуры, оцепив все подступы к ним. "Два дня практически не ели и не пили. В помещениях была жуткая духота и антисанитария. Умер грудной ребенок. Начиналась эпидемия. Мы все еще не верили в спасение и ждали смерти, - продолжает Карен Матевосян. - На пятый день пришел комендант города, генерал-лейтенант Краев и предложил переехать в загородные пансионы, где, по его словам, также была гарантирована безопасность, а условия были намного лучше. Поначалу мы к этому отнеслись с большим недоверием, сомневаясь в безопасности. Но одна из семей согласилась поехать, и вскоре глава семьи вернулся и убедил остальных ехать, подтвердив слова генерала. 8 марта Краев приехал снова и сообщил, что город очищен от погромщиков, но после всего случившегося он не советовал бы армянам дальше здесь жить. На следующий день мы приехали домой, и стали собирать вещи. А в конце марта переехали всей семьей в Степанакерт, где до сих пор и живем". По сей день событиям в Сумгаите не дана должная оценка. Официальные органы СССР поспешили наложить табу на тему "Сумгаит", искусственно расчленив массовую бойню армян на отдельные преступления и квалифицировав их как стихийно совершенные действия толпой хулиганов. Иными словами, по ветру был пущен сотворенный геноцид, а его организаторы и исполнители были выгорожены на официальном уровне. http://karabakhlive.com/index.php?name=New...cle&sid=542

Прочитай пост №24

Всем привет ! Я предлагаю устроить встречу в Москве, высказывайте свои предложения, где, когда ?

Весна, солнышко пора любви, вся природа оживает, а по нашему разделу "Любовь и Романтика" этого не видно, где же ваша активность друзья ? Мне очень приятно что благодаря НАШИМ совместным усилиям уважаемые форумджане - раздел заметно активизируется, но этого недостаточно, НАДО БЫТЬ АКТИВНЕЕ ! ! ! Жду ваших инициатив, дерзайте !

А чего нам бояться Самик ? Имеются тысячи документов подтверждащих ваши злодеяние а у вас, только слова и угрозы.

По просьбе автора (Анаит) я удалил старую тему, это новая, похожая, к сожалению не получилось перенести сюда ваши посты из старой темы, приношу свои извинения.

ЭПИЛОГ История Гандзака, волею судьбы оказавшегося в орбите Арцах(карабах)ского движения, весьма поучительна. Начнем с того, что жители города не склонились перед занесенным над ними ятаганом, а сумели организовать достойную оборону своих домов. Конечно, этому способствовало и наличие компактного массива армянского населения в Гандзаке. Но мы убеждены, что не это явилось главным фактором стойкости жителей города. В конце-концов, почти треть коренного населения города проживала в “азербайджанской” части Гандзака, однако армянам удалось практически без потерь спасти их жизни. Ведь если не считать абсолютно беспомощных престарелых, подло замученных и убитых в лесах Аджикенда, то ноябрьско-декабрьское соотношение жертв азербайджанских - 27 и армянских - 3 не может не вызывать восхищенного удивления. И это при переполненных беженцами кварталах, при большой кучности армянского населения. В Гандзаке, кроме “своих” беженцев из левобережья, поселков КирАЗ и Гюлистан, нашли спасение армянские беженцы из райцентров Ханлар и Дашкесан, городов Мингечаур и Барда, и даже группа беженцев из Баку. Нам кажется, что причина невероятной стойкости армян Гандзака кроется в другом - чувстве хозяина родной земли. Да, гандзакцы находились на Родине, и сознание этого факта придавало им силы и уверенности, помогло с достоинством выйти из трудного положения. О гандзакцах можно сказать, что они потеряли все, кроме чести. Сегодня, оглядываясь на события семилетней давности, отчетливо осознается невозможность в то время сохранить город. Землетрясение в Армении лишь ускорило неминуемую гибель. Уж очень далеко находился Гандзак от Армении и Арцаха. Практически, это был армянский анклав со своими селами на армянской земле, окруженный количественно во много раз превосходящими азербайджанскими силами. Гандзакцы убеждены: город покинут временно, и им или их потомкам еще предстоит вновь водрузить у себя на родине разрушенный памятник маршалу О. Баграмяну, восстановить барельеф писателя-гуманиста X. Абовяна, памятник А. Акопяну. Да и просто строить дома на земле, где тысячелетиями жили, строили и, в конце-концов, становились частицей этой земли их предки. Это случится обязательно. Уверенность гандзакцев зиждется на вере в свою землю, которая отторгнет пришельцев так же, как она отторгнула их из Карвачара и Шуши, Кашатага, долины реки Акара... Читатель, наверное, помнит недоумение бывшего госсекретаря Азербайджана Лалы Шовкет Гаджиевой. “Свыше ста дней мы бомбили Степанакерт, но они не покинули свой город. А вы бежите, когда армяне находятся в 15-20 километрах от вас”, - укоряла она скучившихся на берегу Аракса азербайджанцев из Физулинского района. Не смогла или не захотела понять высокопоставленная дама силы родной земли, придающей мощь и уверенность, заставляющей презирать смерть. Именно сила родной земли, мы нисколько в этом не сомневаемся, рано или поздно поможет гандзакцам вернуться к родным местам, и вновь зазвонит колокол армянской церкви святого Григора Лусаворича, призывая к себе богомольцев и ... молодых, ищущих семейного счастья гандзакцев. Источник: Левон Мелик-Шахназарян "Гандзак. Неутраченный мир", 1995 год, ноябрь. http://www.armenianhouse.org/mshakhnazarya...ru/gandzak.html

КАТАСТРОФА Самым тяжелым, вне всякого сомнения, днем в эти и без того тяжелые времена стало для гандзакцев 7-е декабря. Всеармянская трагедия, имевшая место в Шираке и Лори, унесшая жизни десятков тысяч армян и оставившая без крова сотни тысяч, обернулась катастрофой для армянского населения Гандзака. Узнавшие о страшном землетрясении из информационной программы “Время” гандзакцы, презрев комендантский час, стихийно кинулись к площади у церкви. К боли за общеармянское горе прибавилась у гандзакцев и страшная тревога за многих сотен и тысяч своих женщин и детей, эвакуированных именно в будущую зону землетрясения. Пожалуй, впервые с 21 ноября армянское население города превратилось в стенающую и плачущую толпу. К площади с разных сторон двинулись две колонны автомобилей: армянские легковушки, собравшиеся мчаться в Армению, и груженные солдатами военные “Уралы”, прибывшие... арестовать “нарушителей” комендантского часа. Стон и плач, бряцание щитов у солдат, возгласы боли и отчаяния, клацанье затворов автоматов, гул моторов БТР и сигналы клаксонов легковых автомобилей... В любой момент могла пролиться кровь невинных людей, твердо вознамерившихся уехать туда, где подземная стихия разрушила все и вся, унесла жизни многих тысяч соотечественников, в том числе, возможно, их детей. Несколько членов комитета “Гандзак” подошли к высокому, широкоплечему полковнику и попросили его сделать все возможное, чтобы люди могли доехать до Армении. Вполне благожелательно выслушав просьбу, понимая всю трагичность ситуации, он тут же, при армянских активистах, связался по рации с комендантом, генералом Омельченко, и попытался объяснить ситуацию... - “Перестреляй их к.... матери”, - послышался в ответ пропитый голос “пьяного генерала”. Полковник растерянно умолк, отключил рацию и сам выругался в адрес Омельченко: “Мать твою... Пьяный подонок. Ничего человеческого в этой пропитой харе”. - “Я вас прошу, ребята, - обратился он к армянам, - сделайте что-нибудь, верните людей в дома. Не дай Бог, сейчас сюда приедет пьяный ублюдок. Утром, как только прекратится действие комендантского часа, я проконтролирую безопасность дороги. А сейчас я бессилен”. Понимая, что иного выхода нет, ребята из комитета направились к народу с целью уговорить их разойтись по домам, чтобы собраться вновь к шести часам утра. Пожалуй, впервые с начала противостояния люди не слушали своих защитников. Никакие доводы не действовали на помраченные от горя рассудки. И тогда один из членов комитета “Гандзак” в прямом смысле встал на колени перед собственным народом: “Остановитесь, братья и сестры. Положитесь на милосердие Божье и вверьте на одну эту ночь судьбу детей своих в Его руки. Возможно, что ваша помощь действительно необходима вашим детям, но если вы сегодня погибнете, то вы никогда уже не сможете помочь им. А дорога в Армению ночью, среди тысяч и тысяч опасностей, неминуемо приведет к смерти. Смерти от рук азербайджанцев и солдат. Ради ваших же детей, ради возможности помочь им, останьтесь. Останьтесь до утра”. Речь, произнесенная с бронемашины, произвела действие на людей, они замолчали, напряженно, трудно. Еще слышались отдельные протестующие возгласы, но необходимое общее молчание и согласие было достигнуто. Вскоре жители города стали расходиться по домам, и лишь самые упрямые и нетерпеливые остались дожидаться утра во дворе церкви. Чтобы закончить с этим эпизодом, добавим, что большая колонна автомобилей, выехавшая утром из Гандзака, благополучно доехала до разрушенной и окаменевшей от горя Армении. Русский полковник свое слово сдержал. Напомним, что в первый вечер трагедии, 7 декабря, в Гандзаке даже представить не могли истинных масштабов бедствия. Последующие теле-радио-репортажи из Армении, рассказывавшие о невиданной трагедии, стали причиной отъезда из Гандзака еще нескольких автоколонн. С горечью приходится писать о том, что под обломками разрушенных от землетрясения домов в Армении погибли и некоторые эвакуированные гандзакцы, в том числе и дети. Так, 7 декабря в Армении погибли сын и дочь Геворкова Сергея, одного их храбрых защитников Гандзака, неоднократно выезжавшего в ночные рейды для спасения оставшихся на левом берегу армянских детей. Оставшиеся в осажденном городе жители собирали деньги для оказания помощи пострадавшим соотечественникам в Армении. Нелишним будет сказать, что собранные средства отказались принять в азербайджанском телеграфе. Лишь с помощью военных удалось добиться перевода денег в Армению, на всемирно известный счет. Здесь хотелось бы сообщить еще об одном факте, красноречиво свидетельствующем о чувствах всех армян, находившихся в Гандзаке. Читатель наверняка помнит о бакинских беженцах, вызволенных из азербайджанского окружения. Все они получили от комитета “Гандзак”, кроме медицинской, также и финансовую помощь. В дни сбора средств для пострадавших от землетрясения беженцы из Баку целиком вернули деньги, полученные на собственные нужды. Никакие уговоры, никакие увещевания не смогли отговорить их. “В Армении люди находятся в гораздо худшем состоянии. А здесь мы накормлены и обогреты”, - твердо заявили они. Немало денег для оказания помощи пострадавшим от землетрясения соотечественникам внесли также и “внутригородские” беженцы. Некоторые финансовые возможности у комитета “Гандзак” образовались в результате добровольных пожертвований жителей города. Кроме того, в Гандзак дважды доставлялись значительные суммы, собранные по инициативе гандзакцев Шахназаряна Гамлета и Бабаяна Геннадия среди армянской общины Пятигорска. Естественно, что и Гамлет, и Геннадий внесли в фонд крупные суммы и из собственных средств. Землетрясение, разрушившее многие города и села Армении, сильно потрясло Гандзак. Город покинули тысячи его защитников, поспешившие на помощь своим родным и близким. Оставшиеся, пользуясь тем, что армяно-азербайджанские баталии постепенно сошли на нет, принялись распродавать дома многочисленным покупателям как из самого Гандзака, так и из числа покинувших Армению азербайджанцев. Последние надежды на примирение с азербайджанцами у наиболее миролюбиво настроенных армян Гандзака развеялись 10 декабря 1988 года, в день общесоюзного траура по жертвам землетрясения в Армении. В этот день потрясенные армяне Гандзака стали очевидцами праздника, с большим размахом и помпой проводимого на левобережье Гандзака. Громкая музыка с использованием мощных электроусилителей, воздушные шарики всех цветов, взлетавшие в морозное небо, осветительные ракеты, прорезавшие небо, - все это явилось аккомпанементом абсолютного расхождения двух разных народов. А в это же время в армянских кварталах, во дворе церкви проводился траурный митинг оставшегося армянского населения Гандзака. Объективности ради надо сказать, что после седьмого декабря в Гандзаке надолго прекратились массовые набеги погромщиков с левобережья. Военные наконец-то продемонстрировали, что им под силу наглухо закрыть для погромщиков все возможные въезды в армянские кварталы. Покупатели-азербайджанцы теперь уже спокойно расхаживали по армянским кварталам, торгуясь с хозяевами приглянувшихся им домов. А дома продавали все... Древний армянский город азербайджанизировался прямо на глазах у тех, кто еще не продал свой дом и не воспользовался одним из тех многочисленных автомашин для перевозки мебели, что приехали из Грузии. Третья сторона, сохраняя нейтралитет, грела руки на беде соседей, заламывая несусветные цены за перевозку в Армению домашней утвари покидающих город армян. А в это время новые хозяева домов сносили виноградники, обрамлявшие вход в почти каждый армянский дом Гандзака, заменяя его ядовито-желтым гнутым шифером какого-то иностранного производства. Наиболее богатые азербайджанцы полностью сносили купленные по дешевке армянские дома и возводили на старом фундаменте новые строения, стилизованные под азербайджанское понятие о красоте. Однако даже сильно упавшие цены на дома, видимо, не устраивали многих азербайджанцев, не сумевших разжиться на грабежах. Именно стремление еще более сбить цены подвигло азербайджанских погромщиков вновь напасть на теперь уже практически обезлюдевший город. В конце августа и в сентябре 1989 года азербайджанцы предприняли несколько таких атак, однако, потеряв двух человек убитыми (одного от рук армян, другого убили военнослужащие), прекратили набеги. Собственно нападать уже было не на кого, к середине ноября 1989 года в Гандзаке армян не осталось. Впрочем, это не совсем правильно, вернее, совсем неправильно. В городе остались 12 армян, несчастные обитатели Дома престарелых. Их судьба печальна и ужасна. Летом 1990 года расчлененные трупы несчастных были обнаружены в общей могиле, неподалеку от курортного местечка Аджикенд, вблизи Гандзака. К сожалению, армяне города не знали о том, что в гандзакском Доме престарелых есть армяне. Видимо, отсутствие традиции сдавать престарелых родителей на опеку государства привело к тому, что дети несчастных погибших тщательно скрывали этот факт от родичей и соседей. В Гандзаке, оставшемся без строителя-армянина, произошли крупные изменения. В городе практически не функционируют Авиамастерские и Приборостроительный завод. Свернуты работы на Алюминиевом заводе. Законсервировано строительство завода по сборке автомобилей. Было бы удивительно, если бы этого не произошло, ибо главной движущей силой экономики города являлись мастеровые армянской и русской национальности. Сегодня в городе практически не осталось также и русских жителей, сполна убедившихся на себе в прославленном “гостеприимстве и благодарности” азербайджанского народа.

ЭВАКУАЦИЯ Как уже было сказано, вооруженные подразделения МО и МВД СССР прикрыли возможные входы в армянские кварталы Гандзака, но время от времени пропускали толпы азербайджанских башибузуков. Трудно сегодня судить, почему так получалось? Войска ли действительно были плохо организованы, или это было заранее продуманным планом? Возможна и самая прозаичная причина - подкуп военнослужащих. Во всяком случае, посты самообороны армянского населения Гандзака были необходимы, так как не раз исправляли, и с гораздо большей решимостью, огрехи профессиональной армии. В практически ежедневных столкновениях азербайджанцы несли немалые потери (забегая вперед скажем, что, по данным армянской стороны, подтвержденным со стороны военных, поддерживающих дружеские отношения с армянами, азербайджанских погромщиков в описываемые дни было уничтожено 27 человек, большей частью - армянами). Однако в последние дни ноября войска приступили к выполнению далеко не свойственной им задачи - эвакуации населения, проводимой под руководством коменданта Гандзака генерала Омельченко. Первым комендантом города был генерал-лейтенант П.П. Полех. Видимо, из-за “излишней” добросердечности по отношению к армянам он был заменен на генерал-майора Омельченко. Добавим еще, что сменивший во второй половине декабря генерала Омельченко на посту коменданта полковник Коробко был в спешном порядке избран членом бюро горкома компартии Азербайджана. Одним - деньги и спиртное, другим борзые щенки, третьим - должности. Испытанное средство подкупа сработало и в случае с Коробко, начисто игнорировавшем обращения и претензии армянского населения Гандзака. А пока в городе вовсю хозяйничал вечно пьяный Омельченко. По армянским кварталам Гандзака разъезжала военная бронемашина с установленным на ней громкоговорителем, по которому сообщалось, что в здании городского штаба гражданской обороны по ул. Шаумяна начато составление списков желающих выехать в Армению. Одновременно, в “частных беседах”, военнослужащие сообщали жителям, что “на днях” их вывезут из Гандзака. С другой стороны, вокруг города, и армяне об этом знали, большими таборами расположились покинувшие Армению азербайджанцы, с вожделением взиравшие на армянские дома Гандзака. Новоприбывшие “еразы” (ереванские азербайджанцы), как их сразу же прозвали местные азеры, уже присоединились к ордам погромщиков. Среди армян Гандзака началось брожение умов, и на совете комитета “Гандзак” было решено, в целях упорядочения эвакуации, организовать вывоз в Армению, в первую очередь, детей и женщин. Люди потянулись на улицу Шаумяна, где велась запись в очередь желающих покинуть город детей и женщин. Однако очень скоро выяснилось, что азербайджанские власти города не довольствовались простой эвакуацией, - им еще были нужны добротные дома армян. Создав, искусственно, у армянских матерей комплекс человека в очереди, которому может “не достаться”, власти города вместе с записью на выезд, стали требовать у людей расписки, по которым они соглашались продавать свои дома городским властям, сообщали, что “вывезли” все свое имущество и не имеют к руководству города никаких претензий. По сути, начинался грабеж на государственном уровне. Люди, мечтающие о спасении детей, согласны были подписать что угодно, чем и пользовались городские “боссы”. И тогда в происходящее решительно вмешался комитет “Гандзак”, который приступил к разъяснению среди населения всей подноготной эвакуации. Разъяснения и уговоры сделали свое дело: люди перестали писать расписки. Но... прекратилась и эвакуация. У армян характер оказался крепче, и через двое суток эвакуация началась вновь, чему, думаем, способствовал отважный поступок молодого гандзакца Михаила Бадаляна. Выполняя задание комитета “Гандзак”, он, под видом испуганного отца, мечтающего, о спасении детей, вошел в здание штаба гражданской обороны с просьбой эвакуировать своих малышей. Ему, естественно, предложили написать злополучную расписку, и Миша согласился. Он действительно написал требуемое и, проследив, куда ее положили, находясь в окружении азербайджанской милиции и советских солдат, схватил все (!) расписки, выбил окно и выпрыгнул во двор. Погнавшиеся за ним военные вмиг были разбросаны страховавшими Мишу ребятами, и ему удалось благополучно уйти от погони. А в это же время другая группа армянских ребят, воспользовавшись общим замешательством и тем, что в комнате, где хранились расписки, никого не осталось, ворвалась в помещение и забрала оттуда все бумаги. (Расписки по сей день хранятся в Обществе армянских беженцев “Агазанг” в Ереване). К сожалению, военные той же ночью арестовали дома М. Бадаляна, который был передан в руки азербайджанских властей. Другие арестованные видели потом отважного юношу в гандзакскои тюрьме, истерзанного, окровавленного, но не сломленного. Поступок этого парня впоследствии помог, многим сотням армянских семей Гандзака продать свои дома по сносным ценам. И если сегодня беженцы из Гандзака считаются в Армении наиболее благополучным контингентом из общего числа прибывших из Азербайджана, то огромная заслуга в этом принадлежит Михаилу Бадаляну, который и сам живет в Армении. Его, кстати, нередко можно было видеть и в НКР, куда он добровольно прибыл, чтобы с оружием в руках защищать свободу и независимость молодого армянского государства. А эвакуация детей и женщин продолжалась. Расписок уже не требовали, но и особого рвения азербайджанские власти не проявляли. Убавило им пыла и то обстоятельство, что мужчины город не покидали. Тогда было объявлено, что гандзакцы могут сформировать колонну из собственных автомашин и под охраной военных доехать до границы с Арменией. Но и это “великодушное” предложение не нашло ожидаемого азербайджанцами отклика у гандзакцев. Ну а вертолеты (один-два рейса в день) продолжали перевозить детей. К началу декабря у гандзакцев начались новые трудности: питание и снабжение водой. Магазины в армянских кварталах с первого дня противостояния лишились снабжения, а огромные массы беженцев с левобережья “помогли” быстро уничтожить запасы продовольствия, заготовленного на зиму армянскими хозяйками. Власти города перекрыли и снабжение армянских кварталов водой, что, естественно, сказывалось тяжелее, чем отсутствие хлеба. Надо сказать, что и до описываемых событий снабжение Гандзака водой было очень плохое - 1 час в сутки. Армяне зачастую не получали и этой мизерной порции. Казавшаяся сложной проблема воды была решена на удивление легко. Собравшийся за город отряд молодых армян, численностью примерно в 200 человек, не нашел у водораспределительной станции никого. Вода побежала в дома, чтобы больше не прерываться. Видимо, здесь сработала неорганизованность у азербайджанцев, которые, перекрыв воду, решили, что это навсегда. Возможно, конечно, и другое объяснение: в армянском квартале Красное село был естественный и достаточно обильный источник воды - кяхриз. Смерть от недостатка воды армянам не грозила в любом случае, что, естественно, знали власти города. Потому, наверное, и не было баталий за воду. Совершенно другая ситуация сложилась со снабжением армянских кварталов продуктами питания. Когда члены комитета “Гандзак” обратились к коменданту особого района генералу Омельченко с просьбой оказать содействие в снабжении армянских кварталов продуктами питания, то в ответ услышали буквально следующее: “Задача военных заключается в обеспечении безопасности населения и пресечении массовых беспорядков. Все остальные вопросы в нашу компетенцию не входят”. В этой, казалось, трудноразрешимой ситуации на помощь гандзакцам пришли соотечественники из Арцаха и армянских сел Ханларского и Дашкесанского районов. Кажется, первой пробилась в осажденный город автоколонна из Степанакерта. Преподаватель Степанакертского института Григорий Афанасян, облачившись в военную форму, провел машину по опасному маршруту и доставил в Гандзак необходимые продукты питания. А потом потянулись машины из Геташена, Бананца, Азата, Камо, Зурнабада, Мирзика, Дашкесана - других окрестных сел. Из Арцах(карабах)а помощь приходила еще под командованием другого “советского офицера”, директора Степанакертского стадиона Размика Петросяна. Вместе с запасами самих гандзакцев этого хватало, не шиковать, конечно, но все же, как говорится, жить стало веселей. Город превращался в одну большую семью. Нельзя утверждать, что осажденная “семья” оказалась без уродов. Были и такие. Думается, о них вспомнят другие авторы. Мы попробуем обойтись без них, отметим лишь, что отступниками оказались, как правило, люди, облеченные полномочиями городской администрации. С начала декабря полегче стало и с обороной армянских кварталов. Вернее, практически прекратились нападения азербайджанских погромщиков. Убедившись в тщетности овладеть городом приступом, они перешли на тактику внезапных уколов и отступлений. Особенно пострадали те армяне, которые, обманувшись некоторым спокойствием, отваживались на вылазку в азербайджанонаселенные кварталы, в основном, в сбербанки, для снятия вкладов. И лишь на пятачке, широко известном под названием “Ехеци тюр”, практически ежедневно происходили короткие, но ожесточенные схватки. Воспользовавшись затишьем, военный комендант города, генерал Омельченко, попытался запретить митинги армян, ежедневно проводимые во дворе армянской церкви. Солдафон худших традиции Советской Армии, генерал, которого армянам так и не довелось увидеть в трезвом виде, целенаправленно проводил в Гандзаке антиармянскую политику. Объективности ради и к чести многих подчиненных ему солдат и офицеров, надо сказать, что многие его приказы откровенно не выполнялись. “Пьяный генерал”, как его прозвали жители города, задался целью пресечь также и деятельность комитета “Гандзак”. Он предлагал им, кстати, зарегистрировавшим список своих членов в военной комендатуре, покинуть город, обещая при этом пособить в перевозке их имущества и всей домашней утвари. В противном случае, как неоднократно грозил представитель организационно-инструкторского отдела МВД СССР подполковник Красавин, все члены “разжигающего межнациональную рознь” комитета будут арестованы. К чести ребят надо сказать, что никто из них не согласился на провокационное предложение, могущее ввергнуть в панику население города. Мешали ребята из комитета “Гандзак” официальным и военным властям Гандзака также тем, что, поддерживая круглосуточную связь с постоянным представительством Армении в Москве, передавали туда полный отчет о происходящих в городе событиях, тем самым лишая военных возможности безнаказанного уничтожения города. Действия комитета “Гандзак” одновременно и ошеломляли своей отважной дерзостью, и поражали, особенно азербайджанцев, своим человеколюбием. Два характерных примера. 4-го декабря в штаб комитета позвонил один из советских офицеров и сообщил, что в зале ожидания городского железнодорожного вокзала находятся беженцы из Баку, попытавшиеся на поезде доехать до Армении. Поезд, добравшийся до Казаха, был возвращен обратно и людей высадили в Гандзаке, где их с трудом защищают солдаты. Мгновенно созданная ударная группа выехала из армянских кварталов, пересекла всю “азербайджанскую часть” города и, ворвавшись на вокзал и пользуясь неожиданностью вторжения, отбила неудачливых путешественников. Их оказалось 26 человек, из которых лишь трое были мужчинами, да и то почтенного возраста. Основной контингент спасенных от верной смерти составляли женщины и дети. В другом случае, во время одного из кратких затиший, охрана увидела плачущую девчушку лет шести, которая шла в направлении армянских кварталов. Ребенок не знал ни одного слова по-армянски. Выяснилось, что ее мать - армянка, а отец -азербайджанец, в котором вдруг воспылали националистические чувства и он не захотел больше кормить “армянского выродка”. О судьбе матери на сегодня ничего не известно, а вот девочка, накормленная и обогретая, уже через пару недель болтала на армянском языке. Так и жила в штабе, пока, в середине декабря, не была эвакуирована в Армению.

СЛЕДСТВЕННЫЙ ИЗОЛЯТОР В ГАНДЗАКЕ О пленных (арестованными их назвать никак не получается) армянах, попавших в СИЗО Гандзака, речь особая, вернее, об издевательствах и избиениях, которым они подвергались в этом мрачном помещении. Армяне в СИЗО попадали, как уже было сказано, с “помощью” прибывших в город военнослужащих (как, наверное, легко догадаться, азербайджанским милиционерам вход в армянские кварталы был закрыт постами самообороны). Основная масса арестованных были обыкновенными рабочими или служащими, оказавшимися по разным причинам во дворе или на улице в период действия комендантского часа. Здесь интересен тот факт, что военные отлавливали одиночек, а вот посты самообороны трогать остерегались. Задержанные армяне, все без исключения, получали административное наказание в виде лишения свободы на 30 суток, о чем им сообщали уже в СИЗО, на четвертый или пятый день задержания. Раньше сообщать было невозможно, ибо получивший “административное” наказание должен был прийти в себя после первого знакомства с тюремными костоломами. Собственно, о нравах, царящих в гандзакском СИЗО, армяне уже знали по судьбе одного несчастного армянина-шамхорца, который, защищая свою семью от погромщиков, выстрелил в толпу из охотничьего ружья и убил одного из нападавших. Его (пусть читатель простит, что фамилия, этого армянина умалчивается) арестовали и привезли в СИЗО Гандзака. После жесточайшего избиения со стороны работников СИЗО, его бросили в камеру к азербайджанским уголовникам. Человек подвергался насилованию, его силой кормили калом, вырывали ногти рук и ног и т.д. После того, как фантазия ублюдков в одной камере истощалась его, истерзанного и полуживого, переводили в другую, аналогичную камеру, где пытки продолжались. Наверняка жизнь человека, постоявшего за честь своей семьи, закончилась бы в страшных мучениях, если бы на его счастье СИЗО не посетила следственная группа Прокуратуры СССР. Увидев умирающего, с выбитыми зубами, переломанными ребрами, с явными признаками внутреннего кровотечения, следователи распорядились о переводе несчастного в госпиталь. Но и там его мучения не прекратились. Азербайджанские повара отказывались кормить “убийцу”, врачи его не лечили, а санитары считали своим долгом избивать больного каждые несколько часов. О страданиях бывшего жителя Шамхора армянам сообщил служивший в госпитале хирург Арзуманян Нвер, который и предложил свои услуги в деле спасения полуживого человека. Была разработана целая операция, которая, к счастью, завершилась успешно. Жизнь несчастного была спасена, а Нвер, который, естественно, уже не мог работать в госпитале, продолжал свою врачебную деятельность в больнице при церкви. Справедливости ради скажем, что страдания армянина-шамхорца даже для СИЗО Гандзака явились исключительным явлением. “Обычная” процедура заключения армян под стражу проходила следующим образом. Арестованного, после предварительного жестокого избиения, раздевали догола и помещали в камеру с выбитыми стеклами в окнах (напомним, на дворе ноябрь-декабрь). Не довольствуясь этим, примерно каждый час на бетонный пол в камере выливали несколько ведер воды. Продержав в импровизированной “холодной” ночь, вконец замерзшего узника еще раз жестоко избивали и, наконец, возвратив одежду, помещали в общую камеру, где уже больше не трогали. Исключение составил лишь М. Бадалян, о котором еще будет сказано. Таким образом, следственный изолятор Гандзака, построенный в середине 19-го века и, по всей видимости, призванный служить для изоляции от общества опасных преступников, стал местом каторги для армян Гандзака. Но вернемся к происходящим за стенами этого мрачного заведения событиям в Гандзаке.

Нам наоборот, очень выгодно чтобы этот процесс начался ибо вы тогда пожате всему миру свое настоящее лицо без всяких прикрас и фактически сами себя потопите оказавший по уши в де....ме, но вы же на это не пойдете так как для вас это будет "смерти подобно", то есть ПОЛНАЯ ДИСКРИДИТАЦИЯ Турции как государства. Вы готовы ответить за свои слова ? Если готовы, то приведите ФАКТЫ, если не готовы, то нам с вами не о чем говорить, будет и так всё понятно. И надо это сделать как можно скорее.