СОВРЕМЕННЫЕ ГРУЗИНСКО-АРМЯНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ.
Проблема современных грузинско-армянских политических отношений не может далее рассматриваться локально, принимая во внимание только частные факторы и условия. Южный Кавказ приобрел важное геополитическое и геостратегическое значение, что не может не отразиться на судьбе государств и народов региона и их взаимоотношениях. Настоящий период межгосударственных отношений (особенно в пределах одного региона) характеризуется выступлением геополитических и международных факторов, как наиболее важных и определяющих. Грузино-армянские отношения отличаются многовековым сотрудничеством и партнерством и одновременно множеством различных проблем. Данные проблемы практически никогда не приводили к серьезным конфликтам, так как воспринимались грузинским и армянским народами, как приоритетные на фоне других проблем и конфликтов, касающихся их судьбы и существования.
Факторы и условия развития грузино-армянских отношений. Важной проблемой грузинско-армянских отношений представляется длительное отсутствие независимой государственности. Парадоксальным является то, грузины и армяне, живущие веками рядом, не всегда имели непосредственных политических отношений, а их отношения в политической сфере опосредовались различными империями и политическими системами. В условиях господства Российской и советской империй грузинско-армянских политических отношений не существовало, так отсутствовали субъекты данных отношений. Длительное время поддерживалась иллюзия того, что различные экономические, общественные и культурные отношения и есть политические, хотя на самом деле данные отношения едва ли выходили за рамки быта. Отношения между грузинским и армянским народами складывались в рамках и в русле имперской политики, в лучшем случае отчасти или косвенно отражающих национальные интересы обоих народов. Отсутствие политической субъектности обусловило важную роль интеллектуалов, которые пытались заменить политиков и сами выступали в роли политиков и общественных деятелей. Именно интеллектуалы, в подавляющей мере представляющие провинциальные круги, не отличающиеся профессиональной подготовкой и моральными качествами, создали грандиозную, практически беспрецедентную «модель» истории и общественного развития своих народов. За редким исключением, данные умозрительные «концепции» основывались даже не прагматических интересах, а на банальной фальсификации истории и реальных актуальных событий, что может быть объяснено индивидуальной ущербностью и комплексом неполноценности. Это привело к тому, что народы и общества руководствовались мифами, что представляется весьма опасным для Кавказского региона. На крутых поворотах истории данные мифы неизменно оказывали плохие услуги народам. Возникающие реалии диктовали свои условия существования, что нередко оборачивалось драматическими ситуациями и трагедиями.
Не менее важной проблемой являлись в единовременных различиях в уровне пассионарности грузин и армян, что сказывалось на процессы национально-освободительной борьбы, на политические процессы и экономическом развитии. Помимо различий в пассинарности двух народов, немаловажное значение имели различия в пассинарности между этническими и региональными группами.
12 летнее относительное существование Грузии и Армении, в условиях общественных свобод (хотя имеющие во многом формальный характер) как никакой иной период двух последних столетий оказало позитивное влияние на установление устойчивых, нормальных и главное - политических отношений между грузинами и армянами. Актуальные политические элиты все более ощущают ответственность и серьезность всех направлений внешнеполитической деятельности, в том числе в отношениях Грузия - Армения. При желании, в отношениях между Грузией и Арменией можно обнаружить не менее сложные и конфликтные проблемы, чем в отношениях Армения - Азербайджан или Грузия - Абхазия. На протяжении первого периода суверенного существования имелись инциденты и общественные конфликты, происходящие на территории Грузии, так как непосредственное общение людей происходит, по известным причинам, в Грузии. В настоящее время сохраняется много проблем социально-политического характера, связанных с положением армянского населения в Грузии. Вместе с тем, в отличие от периода 1918 - 20 годов, не произошло какого либо вооруженного конфликта между Грузией и Арменией, а также на локальном, региональном уровне. Имея в виду, что не только на Кавказе в целом и в отдельных грузино-населенных регионах Грузии имеют место довольно серьезные проблемы, грузинско-армянские отношения представляются «уникальными». Для этого имеются объективные условия, которые вполне адекватно воспринимается общественным сознанием.
Важной перспективой развития отношений между Грузией и Арменией является трансформация или фокусирование отношений между данными двумя нациями в политическую сферу. Внедрение политических идей в массовое сознание обеих народов и обществ предполагает поставку определенных задач и понимание путей их решения. Политизация отношений не означает игнорирования роли и значимости бытовых, культурных и экономических отношений. Политика предполагает ответственность и субъектность в отношениях, когда Грузия и Армения означают государства и правительства, а не безликие образы индивидумов.
Несмотря на то, что Грузия и Армения пытаются сотрудничать с соседними исламскими державами, соответственно с Турцией и Ираном, обе страны остаются «островами» христианства, причем Восточного христианства в окружении исламских государств и народов. Грузия все более становиться военно-политическим партнером Турции, а Армения установив отношения стратегического сотрудничества с Ираном, имеет хорошие, обязующие отношения с арабскими и центрально-азиатскими государствами. Но в регионе пока не сложились идиллические отношения между исламом и христианством. Северо-кавказский фактор, связанный с исламским вектором политического развития оказал определенное воздействие не только на Грузию, но и на Армению. Исламский фактор, так или иначе, присутствует в самой Грузии, а Азербайджан не отказывается от намерений представить карабахский конфликт, как меж-религиозный. Новый этап усиления пантюркистской и неоосманской экспансии, несомненно начавшийся после событий «11 сентября», не может не оказать влияния на развитие ситуация в Кавказско-каспийском регионе. В Армении никогда не питали иллюзий относительно данных перспектив. Врядли какие либо иллюзии имеются в Грузии. Но Грузия пытается решить многие экономические и внешнеполитические проблемы, при участии Турции, в условиях резкой грузинско-российской конфронтации. Данную противоречивую ситуацию прогнозировал и хорошо представлял первый демократически избранный президент Грузии Звиад Гамсахурдиа. З.Гамсахурдиа не имел опыта административной деятельности и видимо был «интеллектуально неустойчивым человеком», однако придерживался традиционных взглядов на историю и проблемы безопасности Грузии.
Грузины и армяне характеризуются, примерно, равнозначным демографическим потенциалом. Не существует обоюдной опасности демографической экспансии, которая в СССР и на постсоветском пространстве стала причиной меж-этнических конфликтов и конфронтации. В Грузии, где происходит некоторое сокращение абсолютной и относительной численности армян и других этнических сообществ, видимо со временем будет установлен определенный этно-демографический баланс, который не представит опасности грузинской государственности.
Рыночные условия экономической деятельности, определенные относительные свободы, несмотря на кардинальное снижение социальных стандартов, предоставляют примерно равные условия для предпринимательства, организации национальной жизни. Важное значение для стабильности ситуации в Грузии и особенно в армяно-населенных районах имеют разнообразные связи армянского населения с Арменией и армянской диаспорой. администрация продолжает испытывать опасения в части развития экономических и культурных связей Джавахка - Джавахетии с Арменией. Это находит отражение в соответствующих решениях администрации, главным образом в части сооружения коммуникаций. За последние 4 года, вследствие определенных причин экономическое положение в Армении оказалось более предпочтительным, нежели в Грузии, что обусловило экономическую ориентацию армянского населения Юга Грузии к Армении, хотя аналогичная ориентация имеет место в отношение России, Турции и любой другой страны, где существуют более лучшие экономические условия. В Армении происходило более эффективное накопление основного капитала, придавалось приоритетное значение развитию реального сектора экономики и повышению разнообразия промышленного производства. В экономических процессах Армении принимает участие армянская диаспора, тогда, как данный фактор практически отсутствует в Грузии. Несколько более убедительная стабильность в Армении также оказывает влияние на различия в экономическом положении двух стран. Грузинская элита чрезвычайно большие надежды связывала с транзитно-сервисными функциями, что пока не оправданы, а также пытаясь сделать ставку на проведение либеральных реформ, грузинское правительство не уделяло должного внимания роли государства в поощрении развития промышленности. Большое значение имело и то, что в последние периоды существования советской системы в Армении более активно и широко создавались жизнеспособные производства, ориентированные на внешнего потребителя, а также энергетика.
Вместе с тем, материально-ресурсная база Грузии и Армении (совместно с Нагорно-карабахской республикой) примерно равнозначна, что не обусловит то, что оба государства, после преодоления Грузией периода экономического застоя, длительное время будут находиться в примерно одной группе стран по уровню развития. Возможно в ближайшее десятилетие по данным показателям Армении будет опережать Грузию на 20 - 25%. Армения обречена формировать «обрабатывающую модель» экономики, а в Грузии несомненно приоритетными станет аграрно-промышленный и транзитно-сервисный сектор. Однако Армения и Грузия весьма заинтересованы в развитии экономики друг друга, так как одна страна является наиболее доступным и удобным рынком для другой. В Грузии активно создаются клановые формы экономической деятельности, что в условиях данный страны предполагают преимущества администрации, в которой, естественно, ведущие позиции занимают этнические грузины. Но не это является главным препятствием интеграции армянских предпринимателей в экономическую жизнь Грузии, а общее политическое и общественное положение в стране. В Армении также имеются клановые формы экономической деятельности и олигархические группы в Армении более влиятельны, чем в Грузии (по причинам большей концентрации капитала), но, при этом, отсутствуют этнические и регионалистские «ограничители» в условиях практически мононациональной страны. В условиях частичной блокады Армении со стороны Турции и Азербайджана, Армения заинтересована не только в доступности грузинских коммуникаций, но и в грузинском рынке. Пока непосредственный экспортный потенциал Армении больше по объемам, чем - Грузии. Но Грузия обладает значительными реэкспортными ресурсами, в которых заинтересована Армения. Таким образом, экономическая сфера наиболее благоприятная для развития грузинско-армянских отношений.
Достигнутые успехи в обретении независимости Грузией и Арменией сопровождались интергацией двух стран в различные политические, военные и экономические содружества и объединения. Грузия предпочла путь однонаправленной интеграции с Западным сообществом - Европейскими структурами и НАТО, что было вызвано не только с конфронтацией с Россией, но и глубокими представлениями грузинского общества (прежде всего элитой) о приобретении государственной независимости, формирования гражданского общества и достижении экономического благополучия с тесным и практически безальтернативным сотрудничеством с Западом. Это привело к ускоренному развитию отношений с НАТО и с США, что становится гарантией безопасности Грузии и устойчивости нынешнего правящего режима, представляющего собой команду национальной бюрократии и прагматиков. В Грузии интеллектуалы, политики и профессиональные обозреватели склоны рассматривать внешнеполитические ориентации Армении, как также однонаправленные. При этом любые отношения с Россией рассматриваются, как вассальные. Наряду с этим, полная зависимость режима Э.Шеварднадзе от США рассматривается, как признак политической респектабельности и успеха. Легко представить, как такое понимание реалий будет вскоре спроецировано на турецко-грузинские отношения. Следует отметить, что несмотря на усиление дистанцированности Грузии от России, на протяжении всего времени пребывания команды Э.Шеварднадзе у власти, она неоднократно допускала назначения на важные государственные посты, с учетом интересов России и надежд на улучшение отношений с ней. В Армении, как при правлении президенте Л.Тер-Петросяне, так и при президенте Р.Кочаряне совершенно исключена практика служебных назначений, с учетом «российского фактора». Это неизменно относится к постам премьер-министра, министра обороны и министра иностранных дел.
Армения никогда не ограничивала свои отношения с Западным сообществом, с которым так или иначе имеет более широкие и традиционные отношения в Новое время, нежели Грузия или Азербайджан, имея в виду, что Армянские вопрос, как международный был создан на Берлинской конференции 1878 года. В Армении более, чем скептически относятся к блоку НАТО, который ассоциируется с Западным сообществом. При этом, в Армении и армянской диаспоре склонны не рассматривать НАТО, как представителя всего Запада, а скорее Европы. Понятие Запад в национальном сознании армян в целом связывается с Европой, к которой имеется большое недоверие и даже почти ироничное отношение. Единственным серьезным партнером на Западе для Армении представляются только США, где проживает почти двухмиллионная армянская община, имеются политические армянские организации. От помощи США зависит успешное решение многих социальных проблем в Армении. США играют важную роль в сдерживании возможной агрессии Турции против Армении. Именно США после первой мировой войны попытались создать объединенное армянское государство. В обоих мировых войнах приняло участие более 35 тысяч американских армян. Армения имеет военно-политическое соглашение с США и пытается продемонстрировать эффективное использование военно-техническую помощь США. Одновременно США все более дистанцируются в своей военной политике от НАТО, особенно в региональной политике. НАТО пока не собирается серьезно обозначить свое военное присутствие в Южном Кавказе, а пытается возложить проблемы безопасности на сами государства региона. Об участии НАТО в решение проблем безопасности государств Южного Кавказа пока говорить не приходится. Создаваемые Европейские силы быстрого реагирования (европейские вооруженные силы) тем более не имеют намерений принять участие в операциях в Южном Кавказе. Максимум, где могут быть использованы Европейские силы это Алжир, Западная Африка или Восточный Тимор. Даже участие европейцев в военных операциях на Ближнем Востоке является проблематичным. Однако угроза, которая пред ставля ет, например, Россия для Грузии никак не вмещается в ту категорию угроз, которые исходят по отношению к Армении от Турции. Грузия несомненно получила большую военно-техническую помощь от США и европейских государств, а также Турция, чем Армения. Это относится, так же, и к программе «Партнерство во имя мира», а также в части участия в военных учениях. Однако, даже учитывая уже реализованные программы, пока, что сделаны первые шаги в реконструкции вооруженных сил государств Южного Кавказа, при участии НАТО. Возможно Армении удастся стать лидером в регионе в части военного сотрудничества с США и НАТО.
Пока Армения формирует свою систему безопасности в рамках «Договора коллективной безопасности». Этот договор представляет собой евразийское геополитическое объединение, которое заинтересовано не в обороне от США и Западного сообщества, а от региональных противников. При этом, наиболее «актуализированным» и реальным противником является Турция. Следует отметить, что формирование системы безопасности Арменией вовсе не адекватно строительству вооруженных сил. Соседним с Арменией государствам присуще преувеличивать роль России в строительстве армянских вооруженных сил, учитывая и то, что армянские вооруженные силы состоят из двух компонентов - вооруженных сил Республики Армении и Нагорно-Карабахской Республики. Нагорно-Карабахская Республика не является участником «Договора о коллективной безопасности» и не имеет военно-политический договор с Россией.
Усиление сотрудничества США и России может привести к нивелированию многих представлений о противниках и стратегических задачах. Пока американо-российское сотрудничество акцентируется в глобальной ракетно-ядерной сфере. В региональной политике, пока, продолжается соперничество, что видимо продолжится не просто продолжительное время, а в той или иной мере будет иметь место всегда. Но и в региональной политике возможно тесное сотрудничество перед лицом реальных угроз. В этом случае, Армения также становится частью общей системы безопасности. Однако уже сейчас американцы пытаясь обнаружить направления сотрудничества с государствами Южного Кавказа и Центральной Азии, рассматривают вооруженные силы Армению, как элемент региональной стабильности сейчас и «резерв» американской стратегии в будущем, когда Турция может предъявить свои претензии на большую роль в Евразии, что приведет к неподконтрольности этой региональной макродержавы. Одновременно и перед Грузией стоят задачи дальнейшего осмысления своего международного положения. Грузия, связывающая большие надежды на коммуникационные проекты и развитие инфраструктурной сферы регионального и межрегионального значения не может продолжать находиться в режиме длительной конфронтации с Россией.
США не рассматривают абхазскую или карабахскую проблему, как «самоцелевые». Американцы считают, что в Южном Кавказе существуют две проблемы, ограничивающие их стратегию - российско-грузинская и турецко-армянская, а также нарастает ирано-азербайджанская проблема. Для судеб Южного Кавказа большое значение будет иметь решение геоэкономических проблем США, Великобритании, России, Турции и Ирана. Если американо-российское сотрудничество включит и геоэкономическую сферу, и Россия примет участие в коммуникационных и энергетических проектах США и Великобритании, что приведет к деполитизации данных проектов, в том числе таких, как «Евразийский коридор» и «Баку - Джейхан», иные проблемы будут решаться практически в ином, более заинтересованном режиме. Нет уверенности, что данная перспектива достаточна благоприятна для государств Южного Кавказа, но ясно то, что Грузия и Армения не окажутся на противоположных сторонах геостратегического барьера.
Тем не менее, данные радужные перспективы всего лишь предположительны, а на самом деле, пока в Южном Кавказе, или вернее, в Кавказско-Каспийском регионе продолжают формироваться по меньшей мере два военно-политических блока. И это представляется главной проблемой в грузино-армянских отношениях. То есть, говоря образно, обе страны вновь оказались в некой системе политических отношений, уже не одной, а «нескольких» империй или в зоне притяжений различных геополитических «полюсов». То есть, в результате интеграции Грузии и Армении в крупные геополитические системы, они ограничили свой суверенитет и их отношения вновь опосредованы данными системами. Это малоприятное обстоятельство для двух столь духовно близких народов и стран. В определенном смысле здесь видится некая фатальность. Оба народа внесли значительный вклад в развитие европейской христианской цивилизации, в формирование Российской евразийской империи, в защите ее от врагов с Запада и Востока. Сотни тысяч грузин и армян приняли участие в обоих мировых войнах, понеся большие потери, чем большие европейские государства. К сожалению, Западное сообщество и Россия продолжают рассматривать Грузию и Армению, как маргинальные страны, выполняющие в истории ограниченные, более чем подчиненные функции и задачи. Вместе с тем, именно в маргинальных зонах христианской цивилизации сохранены духовность, оригинальность мышления, острота и неравнодушие в восприятии мировых событий. Данные маргинальные зоны стали источниками интересных идей в науке и искусстве. При этом, эти два народа несмотря на тяжелые испытания не стали реликтами этногенеза, а являются жизнеспособными нациям.
Военно-политические альянсы. После распада СССР в регионе «Большого Ближнего Востока» продолжается процесс формирования политических и военно-политических блоков и пока не сложился даже относительный баланс сил. В условиях отсутствия баланса сил, ведущие государства региона предпринимают попытки форсировать события, обеспечить себе более предпочтительное место, что предполагает создание новых региональных альянсов. Это представляется нелегкой задачей, так как целый ряд государств региона достигли уровня региональных макродержав, претендуют на доминирующее влияние не только регион, но и на более обширные пространства. Ирак делает ставку на пан-арабский национализм, Иран - на пан-иранизм и влияние в исламском мире, Турция и Израиль - на преобладающее влияние в Центральной Евразии. Все более важную роль в регионе играет Саудовская Аравия. Россия утратившая свои основные позиции в регионе, пытается восстановить свое влияние путем стратегического сотрудничества с Ираном и Ираком, а также сохраняя свои позиции в Южном Кавказе. Южный Кавказ так и стал полноценной частью региона «Большого Ближнего Востока», так как в этом не заинтересованы, ни США, ни Россия, ни Турция, ни Иран. В этом также не заинтересованы, пока, арабские государства. Южный Кавказ остается в значительной мере геополитически изолированным регионом, что позволяет более эффективно управлять им.
Уже стали банальными известные геостратегические конструкции: Турция -Израиль - Азербайджан - Грузия (а также Иордания и Эфиопия); Иран - Ирак - Сирия - Ливан - Греция - Кипр - Армения (возможно Туркменистан и Таджикистан). Наряду с данными конструкциями, рассматриваются и паралелльные: ГУАМ, геоэкономическая связка Иран - Греция - Армения и другие. Вместе с тем, данные конструкции достаточно длительное время не находят реального развития. Даже наиболее продвинутый альянс Израиль - Турция далек до военного и политического оформления и представляет собой, скорее, рабочий вариант будущего альянса. Ни Турция, ни Израиль не стремятся разделить между собой проблемы друг друга. Другие предполагаемые альянсы представляются более, чем гипотетические. Это объясняется, наличием значительных противоречий между предполагаемыми партнерами. Особенно сильны противоречия между Ираном и ведущими арабскими государствами. Иран стремиться привлечь Ирак и Сирию к созданию регионального военно-политического блока. В последнее время авторитет Ирана в арабском мире весьма повысился. Однако иракско-иранские отношения далеко не урегулированы. Несмотря на развитие российско-иранских отношений, прежде всего, в военной сфере, между Россией и Ираном сохраняются серьезные разногласия по весьма важным вопросам. Отношениям между данными государствами присущи частные «провалы» и несогласованность. Над данными региональными проблемами нависает наиболее принципиальная проблема - опасения и нежелание США видеть создание в регионе новых альянсов, что привело бы к неуправляемости регионом. Следует отметить, что, если ранее США ограничивали формирование израильско-турецкого альянса и надеялись на создание единого политического пространства на Ближнем Востоке, то после провала процесса урегулирования палестинского конфликта (сентябрь 2000 - январь 2001 гг.), США сами инициируют ускорение данного проекта, что предполагает и их участие в альянсе. США понимают, что на Ближнем Востоке и в Центральной Евразии нет предпосылок и условий для формирования единого про-американского политического пространства и совершенно бессмысленно ограничивать и тормозить создание мощного альянса, опираясь на который можно попытаться, если не управлять, то контролировать столь обширные регионы.
Если Армения не может игнорировать реальные проекты, направленные на обеспечение ее национальной безопасности и активно поддерживает разнонаправленные инициативы по геоэкономическому и военному сотрудничеству в регионе, то Грузия принимает возможность сотрудничества исключительно при условии ее про-американского характера. Геоэкономические «треугольники» Иран - Армения - Греция и Иран - Армения - Туркменистан представляются важными для экономического развития и экономической безопасности Армении. Данное сотрудничество, а также рынки Ближнего Востока и Центральной Азии вполне достаточны для развития многих отраслей промышленности Армении, хотя главным экономическим партнером Армении является «Европейский союз» (свыше 51% внешнеэкономической деятельности). Грузия длительное время практически демонстративно дистанцировалась от сотрудничества с Ираном и арабскими государствами, рассчитывая на помощь Израиля и Турции. Помимо чисто политических факторов, важную роль в этом играло и то, что производственный и экспортный потенциал Грузии продолжает оставаться на низком уровне, а главные статьи экспорта (вино и виноматериалы, спирт, плоды и продукты суб-тропического земледелия) ориентированы на российские рынки и рынки СНГ. Интересы Армении на Ближнем Востоке и в Центральной Азии определяются, также, наличием армянских общин.
В целом формирование политических и военно-политических альянсов в регионе «Большого Ближнего Востока» происходит крайне медленно и неэффективно. Даже декларированный, как геоэкономический, но несомненно являющийся политическим, блок ГУУАМ, который инициирован и поддерживается, как США, так и ведущими европейскими государствами, продемонстрировал совершенную несостоятельность идеи создания такого регионального объединения государств. Провал данного проекта объясняется следующими факторами. ГУУАМ не имел лидера, которым могла бы стать Турция, но данное решение так и не было принято из-за опасений возрастания конфронтации с Россией и Ираном. Участники ГУУАМ представляли собой слабые государства, а слабые государства не могли создать прочный и сильных блок. Участники ГУУАМ имели весьма не соответствующие цели и задачи. Грузия и Азербайджан были заинтересованы в милитаризации блока и привлечения Украины и Узбекистана в решение их проблем с Абхазией и с Нагорно-Карабахской республикой, а также в получении вооружения от Украины. Однако Украина и Узбекистан не собираются участвовать в столь сомнительных операциях, будучи заинтересованными в получении энергоресурсов и доступа к коммуникациям. Наряду с этим, например Украина, Молдова и Грузия заинтересованы в различных направлениях транспортировки каспийской нефти. ГУУАМ переживает внешнее давление со стороны России, Ирана, и если бы блок получил развитие, то и Китай присоединился бы к данному давлению. Некоторое, хотя и второстепенное значение имела и демонстративная изоляция Армении, что не могло устраивать и тем более одобрено американцами и европейцами. Большинство центрально-азиатских государств не проявили заинтересованность в участии в данном блоке. Таким образом, даже наиболее оформленный официальными соглашениями блок не получил развития и не стал базой для развертывания регионального военно-политического блока девиантного по отношению к НАТО. По замыслу США и европейцев, которые считают крайне проблематичным и нежелательным включение в НАТО государств Центральной Евразии, Украины и Молдовы, ГУУАМ должен был выполнять не только геоэкономические, но и оборонные функции, поддерживая стабильность и обеспечивая безопасность в регионах.
Вследствие турецко-азербайджанской пропаганды, создалось впечатление, что Армения занимает почти иррациональную позицию и враждебно рассматривает формирование ГУУАМ. На самом деле Армения была весьма заинтересована в экономической составляющей ГУУАМ, но всегда считала эту организацию политически несостоятельной. При этом именно от Грузии поступили предложения об определенной форме участия Армении в развитии данного блока. Роль Грузии в обеспечении доступа Армении к региональным коммуникациям стала очевидной. Армения, чьи отношения с Турцией и особенно с Азербайджаном далеки от урегулирования, заинтересована в развитии в Грузии транзитно-сервисной и коммуникационной инфраструктуры, развития в этой соседней стране условий для широкого экономического сотрудничества, в том числе экономического посредничества. Экономические интересы диктуют свои условия политического поведения. В настоящее время, по разным оценкам, товарооборот между Арменией и Турцией (которые не имеют дипломатических отношений) достигает 60 - 80 млн. долл., и даже 160 млн.долл.. Имеются и неофициальные торговые отношения между Арменией и Азербайджаном, достигающих 40 млн. долл. (импорт нефтепродуктов и хлопкового волокна и экспорт электротехники, продукции легкой и пищевой промышленности). Практически все эти потоки товаров осуществляются через территорию Грузии и Иран. В настоящее время коммуникационная инфраструктура в Грузии не достаточна развита, особенно в направлении Армении и Северного Кавказа, инвестиции осуществляются в основном в «широтном направлении» (Восток - Запад). Основные автомобильные дороги, связывающие Армению с Грузией находятся в аварийном состоянии. Режим прохождения грузов и пассажиров по автодорогам Грузии далек от правового. По оценкам, товарооборот между Турцией и Арменией может достигать 450 млн. долл. В Турции и Армении имеется большая заинтересованность во взаимном развитии экономических связей. Однако в Армении имеется и понимание определенных задач в сфере безопасности, в том числе экономической безопасности в условиях расширения экономических связей с Турцией. Имеются следующие опасения: наполнение армянского рынка дешевыми турецкими товарами; прохождением по территории Армении многих тысяч грузовых автомашин из Турции; участие турецкого капитала в приобретении ряда предприятий Армении; нахождением на территории Армении множества граждан Турции, что может быть связано с разведывательной деятельностью. Все эти проблемы были бы легко решаемы при наличии достаточных материальных ресурсов у Армении. В Турции, наряду с продолжающейся анти-армянской пропагандой и усилением анти-армянской политики Турции на международной арене, практически существует про-армянское лобби, причины и факторы появления которого пока не совсем ясны. Однако Турция не может игнорировать интересы своего ближайшего стратегического союзника - Азербайджана, который ревностно следит за формированием турецко-армянских отношений. Экономический и политический кризис в Турции, связанный также с рассеиванием геополитических иллюзий, приведет скорее не к ограничению ее внешней политики, а напротив - к наращиванию региональной экономической и политической экспансии. Это, прежде всего, касается Южного Кавказа и Центральной Азии, а также Каспийского моря. Турция несомненно предпримет усилия по формированию региональных геоэкономических и военно-политических альянсов. Это приведет к противодействию, в котором примет участие и Армения. Данная перспектива не может рассматриваться благоприятной для развития грузинско-армянских отношений. Возникает вопрос - станет ли глобальная геополитическая ситуация решающей для развития отношений между Грузией и Арменией.
Если ГУУАМ и получит развитие, то только не при политических акцентах, и тем более не военных. Излишняя политизация какого либо регионального и тем более межрегионального проекта требует определенного уровня экономического развития, оборонных возможностей, уровня государственной организованности. Государствам, которые не решили вопросы внутриполитической и социально-экономической стабильности противопоказано создание «самостоятельных» военно-политических блоков. Характерно, что Узбекистан - наиболее сильное и организованное государство из числа участников данного блока, поставил под сомнение целесообразность своего участия в ГУУАМ именно в период тесного военно-политического сотрудничества с США.
Геоэкономические проекты в регионе Ближнего Востока и Центральной Евразии весьма политизированы и иногда выступают, как основные инструментарии политики различных держав. Грузия всегда была заинтересована в политизации данных проектов и вносила дополнительные политические акценты в любой коммуникационный проект. Для Грузии это представлялось практически безальтернативным направлением укрепления своей независимости, в обеспечении поддержки ее со стороны Западного сообщества, прежде всего США. Коммуникационные проекты стали наиболее важными политическими ресурсами Грузии в последние годы. Использование Россией своих энергетических и энерго-транспортных возможностей для усиления своего влияния в Азербайджане, в Турции, в Казахстане и Туркменистане привело к некоторому снижению значимости «грузинских маршрутов» транспортировки энергоресурсов, а также стало серьезнымм фактором давления на Грузию. Однако еще большая утрата политических ресурсов Грузией может произойти в результате предполагаемых американо-российских договоренностей по добыче и транспортировке углеводородов и по проблемам борьбы с терроризмом и экстремизмом в Кавказском и Центрально-азиатском регионе.
Армения, напротив, заинтересована в деполитизации геоэкономических и коммуникационных проектах, в развитии не однонаправленных, а диверсифицированных коммуникаций. Эти стремления Армении воспринимаются и вполне одобрены США и Европейским содружеством. Следует отметить, что и Турция выражает заинтересованность в подключении Армении к общерегиональным коммуникационным проектам, преследуя не только экономические, но стратегические цели. Турция настаивает на организации функционировании определенных коммуникационных направлений, прежде всего Карс - Нахичеван - Мегри - Баку, что обеспечит Турции решение глобальной геостратегической задачи. Иран крайне отрицательно и даже враждебно относиться к данному проекту. Россия, ранее молчаливо неодобряющая данный проект, теперь не может выступать против проектов, которые поддерживают США и допускает функционирование данного транспортного направления, при условии, если она сама будет обеспечивать безопасность в этом под-регионе. Во всяком случае, интересы Турции предполагают деблокирование Армении, и все более склона рассматривать данный вопрос без условий урегулирования карабахской проблемы. Практически единственной страной, заинтересованной в продолжении блокады Армении, является Азербайджан. Армения заинтересована в деполитизации транспортного направления Карс - Нахичеван - Мегри - Баку, что может привести к негативной реакции со стороны Ирана, вплоть до закрытия границ с Арменией. В настоящее время Армения и Иран заняты решением проблем, связанных с сооружением газопровода Тавриз - Мегри, что имеет для Армении несравнимо большее значение, чем разблокирование любого из транспортных направлений. Пока Армению удовлетворяет пропускная способность грузинских и иранских коммуникаций, а также режимы и условия пользования данными коммуникациями. В случае реализации «большого проекта» по траспортировке иранского газа в Европу, несомненно соответствующий газопровод пройдет по территории Армении и Грузии, являясь альтернативным источником газа для обоих государств, в связи с тем, что для Ирана является неприемлемым транспортировка газа через Турцию или Азербайджан.
Несмотря на, получившее в последние годы, развитие «блочного» мышления в рассматриваемых регионах, процессы формирования региональных альянсов достаточно заторможены. Ряд государств, которые действительно заинтересованы в формировании альянсов, предпочитают не форсировать события (Иран и Сирия), другие - пытаются создать более предпочтительные блоковые конструкции и предпринимают активные действия на нескольких направлениях (Греция, Армения, Турция). Имеется пример того, как ряд государств пытаются совместить трудносовместимое в части политических, оборонных и экономических приоритетов. Турция и Израиль, достигшие высокого уровня военно-политического сотрудничества видят смысл в дальнейшем развитии альянса лишь при участии США. Практически ни одна элитарная политическая группа в регионе не может достаточно определенно спрогнозировать дальнейший ход событий и на основе этого принять принципиальные решения о развитии альянсов и «блоковых связок». Важным фактором медленного развертывания формирования региональных альянсов является то, что после распада СССР, макродержавы региона - Турция и Иран пересмотрели возможные угрозы, а Турция, Саудовская Аравия и Пакистан рассматривают Россию, как объект собственной экспансии и агрессии. Это обстоятельство в значительной мере влияет на сохранение надежд большинством стран региона обеспечить национальную безопасность собственными силами, самостоятельно. Отношения с США также приводит эти страны к пониманию узости возможных вариантов во внешней политике и в сфере безопасности. Многие «малые» и «средние» государства региона не видят альтернативы обеспечения своей безопасности сотрудничеству с США. Кроме того, даже создаваемые альянсы носят весьма аморфный характер, не предусматривают подписание конкретных и определенных договоров. Государства региона, пока, предпочитают развитие частного сотрудничества, не усложняя и отягощая себя обязательствами политического и военного характера.
В связи с данными обстоятельствами, вряд ли перед Грузией и Арменией встанут непреодолимые и даже серьезные барьеры на пути к взаимному сотрудничеству, которое будет удовлетворять регион в целом, а также США и Россию в геоэкономической сфере. Иного характера грузинско-армянского сотрудничества не предвидится, если иметь в виду развитие про-американских или про-российских проектов. Грузия, как более активный участник развития проектов «Евразийского коридора» и формирующейся системы сотрудничества с Западным сообществом, на основе практического опыта убедилась, что проблемы, возникающие с Арменией в политической и экономической сфере не более значимы и не более принципиальны, нежели ее проблемы с Азербайджаном, Турцией и другими государствами региона.
Вместе с тем, именно в сфере формирования региональных альянсов имеются серьезные опасности в отношение срывов грузинско-армянского сотрудничества, в условиях, когда Турция может проводить экспансионистскую политику в регионе. Это касается, прежде всего, турецко-грузинского и турецко-азербайджанско-грузинского военного сотрудничества. Если проекты создания ГУУАМ и «Евразийского коридора» предполагали создание воинских формирований локального характера, то такие задачи, как развертывание американской стратегии в Центральной Евразии предполагает более масштабное военное сотрудничество. До событий «11 сентября» США были готовы снизить уровень своего политического присутствия и ответственности за безопасность Центральной Азии. По оценке американских аналитиков, США так и не обозначили свое присутствие в этом регионе. В отношение Южного Кавказа и Каспийского моря США и до «11 сентября» пытались нарастить свое присутствие, но только политическое и экономическое. Кавказско-Каспийский регион представлялся американцам, как более доступный и необходимый регион. События «11 сентября» показали, что США не могут контролировать Центральную Евразию, да и Южную Азию без постоянного военного присутствия. Существующие военные базы США и Великобритании достаточно удалены и уязвимы, при целях в Центральной Евразии (включая Афганистан). При этом, характерно, что США осуществляют свои планы по военному присутствию в данных регионах без НАТО, принимая практически независимые от своих европейских партнеров решения. В рамках данных планов, США ускорили осуществление геополитической концепции «треугольника», включающего Россия - Турцию - Иран, как конкурентов в Центральной Евразии. Обеспечивая определенную напряженность внутри данного треугольника, США могли бы в значительной мере контролировать важнейшие процессы. Некоторые робкие попытки американцев урегулировать отношения с Ираном завершились провалом, а сотрудничество с Россией требует длительного времени и затрат значительных политических ресурсов. Перед США стоит задача добиться сотрудничества с Россией и Ираном, в том числе в энергетической сфере, занимая в регионе более предпочтительные позиции. США намерены контролировать большую часть каспийской нефти, а также газа. При этом, если ранее США больше интересовались стоимостными моментами, то теперь США заинтересованы именно в доступе к источникам нефти для собственных нужд. В этих целях, США приняли решение поддержать Турцию в ее намерениях создать обширное про-турецкое политическое и экономическое пространство.
Следует отметить, что на протяжении последних 10 лет Турция без особого успеха пыталась реализовать эти планы. Достигнутые результаты довольно скромны, что обусловлено отсутствием у Турции необходимых инвестиционных, товарных и технологических возможностей. Однако ключевым фактором провала турецких планов в Центральной Евразии явился отсутствие подлинной поддержки США, которые видимо опасались чрезмерно быстрого и бесконтрольного создания «турецкой империи». После атаки США со стороны исламских радикалов и усилением проблем американской экономики, американцы приняли решение поддержать Турцию, как своего уникального и пока безальтернативного союзника на Ближнем Востоке и в Центральной Евразии. Данные планы совпали с беспримерным экономическим кризисом в Турции, который связан не только с несбалансированностью экономики страны в целом, а также с геоэкономическими факторами - необоснованностью приоритетного внедрения Турции на рынки Центральной Евразии. Тем не менее, Турция активно задействована в осуществлении планов ее военного присутствия в Грузии и в Азербайджане. В этой части, США и Турция не чуждаются вместиться в программы НАТО, но Турция все больше заявляет о своих самостоятельных целях и задачах в Южном Кавказе. Как известно, Турции и Азербайджану не удалось сформировать единый политический фронт тюркоязычных государств против Армении. Ни одно из государств Центральной Азии не захотело даже фрагментарно осудить Армению. Напротив - Армения является союзником Казахстана, Киргизстана, а также Таджикистана по «Договору о коллективной безопасности» и имеет хорошие отношения с республиками Северного Кавказа. Но наиболее эффективным партнером Турции и Азербайджана против Армении может стать Грузия.
В настоящее время политическое и военное руководство Грузии заявляет о том, что ее сотрудничество с Турцией не принесет ущерба Армении. В последнее время Грузия и Армения осуществили шаги по развитию сотрудничеству в военной сфере и в сфере безопасности. Однако в Армении нет иллюзий в части турецкого военного присутствия в Южном Кавказе. Это стало важнейшим дестабилизирующим фактором в регионе. В принципе создается тупиковая ситуация, когда Армения пытаясь укрепить военные связи с США и НАТО, приступит к новому этапу в наращивании военного сотрудничества в Россией. Несмотря на попытки России урегулировать все имеющиеся проблемы с Турцией, связать Турцию военными поставками и поставками природного газа, вряд ли Россия обладает политическими ресурсами для оказания необходимого давления на нее по вопросам наращивания турецкого военного присутствия в Южном Кавказе. Следует отметить, что, если ранее США и НАТО не допускала одновременного присутствия воинских контингентов в Грузии в условиях наличия российских военных баз, то теперь этот «комплекс» преодолен. Иран воспринимает турецкое военное присутствие в Южном Кавказе, практически, также, как и Армения. И если, оба государства пока ограничивали свое сотрудничество политическими и экономическими отношениями, то теперь появились серьезные признаки начала иранско-армянского т возможно иранско-армянско-греческого военного сотрудничества. Весьма внимательно следят за развитием процессов военного противостояния в Южном Кавказе и Каспийском море арабские государства.
Идеи пантюркизма в Турции становятся все более популярными. Наряду с пантюркизмом получили развитие идеи неоосманизма, предполагающие включение в орбиту турецкой стратегии исламских и неисламских стран, находящихся ранее в составе Османской империи. Эти идеи несомненно поддерживаются европейцами, которые хотели бы отвлечь Турцию от идеи включения в ЕвроСоюз. Такие страны, как Албания, Босния, Македония, Грузия, Абхазия рассматриваются в Анкаре, как «зоны» ее влияния. Грузия характеризующаяся слабым администрированием, расстроенной экономикой заинтересована в экономической и политической поддержке Турции. Пытаясь преодолеть зависимость от России, она несомненно окажется в зависимости от Турции. Ни одно из противостоящих Турции в регионе государств, не станет тормозить принятие соответствующих решений. Попытки США урегулировать турецко-армянские отношения на основе политической прагматики обречены на неудачу. Дело не в исторических проблемах. Турция вынуждена будет и далее односторонне поддерживать Азербайджан, чья политика является основным препятствием в части урегулирования турецко-армянских отношений. Южный Кавказ включается в долговременное «новое» военно-политическое противостояние, что ускорит создание военно-политических блоков. Однако осложнение грузинско-армянских отношений опять же может быть вызвано не созданием блоков, а исключительно в результате турецкого военного присутствия в Грузии.
Армения, как и Россия и Иран заинтересованы в утверждении нейтрального статуса Грузии. Врядли в настоящих международных условиях нейтральный статус может означать отсутствие активной внешней политики для государства, находящегося в достаточно сложных геополитических условиях. Нейтральный статус также предполагает активные отношения с региональными государствами, с Европой и США. Однако позитивный нейтралитет позволил бы Грузии найти более эффективные и надежные пути обеспечения национальной безопасности. У Грузии нет принципиальных проблем с соседними государствами, кроме России. Грузия рассматривает себя, как ключевую страну в коммуникационных проектах. Грузия располагает многими внутренними политическими проблемами, которые требуют дружественных внешних отношений. Будучи сильным и эффективным государством, с боеспособной армией и самодостаточной экономикой, Грузия была сама не заинтересована в наращивании турецкого влияния. Грузия представляет опасность не, как сильное государство, а как слабое государство, каким оно сейчас является. Пока грузинско-армянские отношения сохраняют значительный политический и морально-нравственный потенциал и турецкое военное присутствие в Грузии незначительно, что позволяет развитие данных отношений. Но так или иначе, следует ожидать возникновения многих проблем в отношениях между Грузией и Арменией, связанных именно с турецким фактором. Во многом перспектива зависит от позиции США и НАТО, которые в настоящее время решили «подарить» Южный Кавказ Турции, то есть «подарить» то, что им не принадлежит. Многое также будет зависеть от взглядов грузинского общества. Рассматривая отрицательно наличие российских баз, в Грузии пока позитивно рассматривают турецкое военное присутствие.
Международная конференция в Баку по проекту "TRACECA", в которой участвовали представители 32 государств и 13 международных организаций, явилась важнейшим этапом геостратегического и геоэкономического проникновения западных держав во внутренние регионы Евразии,что станет реализацией вековой мечты западных политиков и стратегов. Вместе с тем, цели и задачи западных держав неоднозначны. Если державы англо-атлантического блока стремятся преодолеть значимость сибирского маршрута и сохранить контроль над важнейшими мировыми коммуникациями, то державы евроатлантизма и континентальной Европы, стремятся к созданию новых независимых от традиционного «английского морского пути» в Переднюю, Южную и Восточную Азию. Закавказье же обеими этими блоками рассматривается, как единный коммуникационный коридор, в котором не должно быть исключений, так как эти исключения ставят под сомнение безопасность данных проектов. Поэтому в последние годы Армения все настойчивей привлекается к участию в данных проектах. Запад пытается убедить руководство Азербайджана и Турции, что изолированная Армения более неуязвима и неуправляема для них, нежели Армения интегрированная в геоэкономические проекты региона. Есть достаточно признаков, что Азербайджан все более склонен экспериментировать по проблеме вовлечения Армении в экономическое поле региона.
Однако значимость Армении в данных геоэкономических и коммуникационных проектах не сводится к обеспечению безопасности по поводу нивелирования существующего военно-политического конфликта, но и к достижению большего разнообразия в данной геостратегии. Запад, как англо-саксонский, так и европейско-континентальный прекрасно осознает, что внешняя политика Турции все больше приобретает самостоятельность и «автономность». Реализация данных проектов как ни что другое способствует достижению Турцией ее целей. А участие в них Азербайджана, как одной из ключевых стран региона превращает Турцию в «дирижера» данных проектов. Это не может отвечать интересам западных держав и они, естественно, постараются разнообразить данные коммуникационные проекты. По мере наращивания данных проектов будет возрастать интерес Армении со стороны США. Для контроля над турецкими стратегиями на Востоке США все больше будут нуждаться в Армении и, возможно, в других странах. (Более того, можно предположить, что по мере возрастания самостоятельности Турции для США возрастает значения отношений с Ираном). В связи с этими же факторами возрастает значение Грузии, роль которой в геостратегическом положении Армении двояка. С одной стороны Турция пытается осуществить геостратегический обход Армении, а с другой теряется значимость для США таких проектов, как «изъятие» у Армении Мегринского «клина». ( В последнее время Западным сообществом предлагается Армении создать «институциональные коридоры» для свободного и практически неподконтрольного для нее транспортного сообщения между Турцией и Азербайджана, как политическую базу для урегулирования отношений между этими странами и Арменией.)
В данных новых политических условиях Армения в значительной мере теряет свою геостратегическую ценность для России и Ирана, которые должны будут активизировать свою политику в отношении курдов и Анатолии в целом. Тем более, что Грузия и дальше останется большой проблемой для России. Если даже предположить, что в Грузии будет изменен политический режим и страна предпочтет более пророссийскую внешнюю политику, то и тогда геоэкономические и коммуникационные проекты будут чрезвычайно важны для Грузии. Не располагая крупными ресурсами универсальных ресурсов, Грузия может надеяться на доходы, получаемые от использования ее коммуникаций. Россия не в состоянии в ближайшее время компенсировать Грузии данные доходы, объем которых может составить через 5 - 7 лет 100 - 120 млн. долл., а возможно и больше. Конечно сохранение присутствия в Грузии российских войск создаст возможность геостратегического контроля России над данными коммуникациями. Но это небольшое утешение, так как во-первых, ресурсы Евразии все равно достанутся Западу, а пророссийская ориентация Грузии при доминировании Запада в экономической сфере выглядит весьма сомнительно.
Турция и Грузия всерьез взялись за сооружение железнодорожной магистрали Карс - Ахалкалаки. Тендер объявлен Грузией еще в ноябре 1997 года, в котором по грузинскому участку Ахалкалаки - Карцахи участвуют 12 строительных организаций из Германии, США, России, Турции, Норвегии. Первоначально предполагается сооружение одноколейной железной дороги, которая в отличие от предыдущего участка Марабда - Ахалкалаки и Ахалдаба - Тбилиси, имеющей тупиковое значение и 3-ю техническую категорию, станет первым этапом двухколейной дороги 1-ой технической категории при пропускной способности 50 млн.тонн грузов. Турция уже выделила кредит в 110 млн. долл. Грузии для сооружения грузинского участка, протяженностью 32 км (60 млн.долл. и реабилитации участка Ахалдаба - Ахалкалаки (40-50млн.долл.). Затраты на сооружение турецкого участка Карс - Карцахи втрое превосходят затраты на грузинский участок. При успешном ходе строительства данная дорога может быть построена за 2 года.
При данной пропускной способности в 50 млн. тонн и, учитывая пропускную способность азербайджанской железной дороги, через Закавказье может транспортироваться большая часть грузов Средней Азии и других регионов в западном направлении.
Как известно, Карская область рассматривалась российской стратегией, как плацдарм для дальнейшего наступления на Анатолию и барьер для обороны Закавказья. В советский период Карская область имела тупиковое значение, что и обусловило ее экономическую отсталость. В новых условиях Карская область вновь приобретает важное геостратегическое значение для Турции и других держав, плацдарма для экспансии на Восток. Реанимация российской стратегии, связанная с ожидаемыми изменениями в государственном устройстве России и приходом к власти иных политиков, безусловно отразится на событиях вокруг Карской области и Восточной Анатолии вообще. Можно предположить, что действия курдских повстанцев будут перенесены в Карскую область и в ближайшие регионы. Учитывая, что данная железная магистраль пройдет через Джавахк, данный регион надолго станет в поле внимания российских военных. Все это дает основания осмыслить внешнюю политику Армении и ее участие в различных региональных политических блоках.
Не исключено, что Россия будет интересоваться и политико-юридическими основаниями пребывания Карской области в пределах Турции. Вообще, прецедент Карской области станет серьезным уроком для русских вообще, наряду с другими уроками истории, имея в виду Крым и многое другое. Главный вывод, который можно сделать в Москве по данному поводу это то, что Армения должна иметь выход по крайней мере к Черному морю. Только это обеспечит безопасность самой России в ближайшие десятилетия. Точно так же, как и Иран заинтересован в выходе Армении к Каспийскому морю. То, что сейчас кажется немыслимой фантазией, завтра может стать реальной политикой. Остается лишь обсудить вопрос - насколько это было бы выгодно США и отвечать их геостратегическим интересам. Так ли выгоден США геостратегический обход Армении, который сейчас осуществляется под их патронажем в обозримой перспективе.
Внутриполитические и общественные факторы. В Грузии и в Армении сложилась, в целом, благоприятная ситуация и сформировались позитивные общественные настроения относительно грузино-армянских политических отношений. В Армении по существу отсутствуют какие либо анти-грузинские настроения. Ни одна из политических партий и группировок в Армении не выдвигает политических проектов, могущих нанести ущерб грузинской государственности. Армения заинтересована в обеспечении политической и социальной стабильности в Грузии, в разблокировании «сухумского» транспортного направления, в создании механизмов урегулировании культурно-социальных проблем армянского населения Грузии, которое достигает 8% от ее населения. Вместе с тем Армения рассматривает наличие российских военных баз в Грузии, как фактор противостоящий Турции, что никак не может восприниматься в Грузии, как позитивная для нее позиция соседнего государства. Армения также опасается возобновления военных действий в зоне грузино-абхазского противостояния, что ставит под угрозу армянское население Абхазии и вовлечет ее в данный вооруженный конфликт.
Политическое руководство Грузии также пытается обеспечить постоянный политический диалог с Арменией на различных уровнях: правительств, парламентов и местной администрации в целях не допустить усиления проблемных моментов.
Весьма важное значение имеет также позиции и взгляды политических партий Грузии. Перед грузинским истеблишментом стоят иные приоритетные и труднорешаемые внешнеполитические проблемы, но отношения с Арменией практически постоянно обсуждаются в парламентских и партийно-политических кругах, а также в СМИ. В целом ведущие политические партии Грузии достаточно конструктивно рассматривают возможности решения возникающих вопросов с Арменией. Это касается, как правых (как правило безальтернативно ориентированных на Запад) партий, так и левых партий. В большинства из данных партий - «Национал-демократической», «Народной», «Республиканской», «Лейбористской», «Социалистической», блока «Возрождения», «Промышленность спасет Грузию» и других накоплен немалый опыт отношений с политическими партиями и парламентариями Армении. По общему признанию парламентские связи имеют важное значение и носят конструктивный, деловой характер. Ряд грузинских партий позитивно настроены в части вовлечения армянского населения Грузии в общегрузинскую политическую и общественную жизнь. В армяно-населенных районах Южной Грузии и в Тбилиси армянское население, несмотря на некоторые категоричные оценки, не столь однозначно голосуют за правящую партию «Союз граждан», как принято считать. Много голосов армянских избирателей отдается двум умеренно-левым партиям - «Лейбористской» и «Социалистической», а также «Национально-демократической». Некоторое влияние на армян Грузии имеет блок «Возрождение». Благодаря деятельности умеренно-левых партий в Грузии постепенно меняется предвзятое отношение грузин к традиционной армянской партии - Армянской Революционной Федерации «Дашнакцутюн», к некоторым традиционным политическим идеям в Армении.
Имеются партии (в основном немногочисленные), которые практически не скрывая свое резко отрицательное отношение к политике Армении, но тем не менее не демонстрирующие своего отношения публично. Наиболее негативную роль играют политические группировки и их СМИ, принадлежащие к категории «дикого», местечкового национализма. В выступлениях и публикациях данных групп и деятелей в отношение Армении и армян можно обнаружить высказывания схожие с тезисами, господствующими в Германии в 30-тых годах. Однако уже стало очевидным, что данные группы остаются маргинальными и не имеют шансов на приобретение лучших позиций в политике и обществе. Следует отметить, что в грузинском обществе усиливается понимание, что на национальной политической арене Грузии не может иметь места политический экстремизм, иррациональный этнический национализм или различные этно-фобии. Консолидация грузинского общества и грузинской нации возможно вокруг идеи создания сильного, демократического государства, а не на базе этнического национализма государство-образующего народа. Такие попытки в ряде Новых независимых государств неизменно приводили к подрыву самой государственности.
В настоящее время складывается новая ситуация в Грузии, связанная с формированием баланса политических сил. Происходит перемена политического спектра, что можно рассматривать предвестником новой фазы углубления государственного и политического кризиса в стране. В данных условиях, Э.Шеварднадзе уже не может ограничиться использованием абхазского фактора в политической борьбе. Данный фактор постепенно перестал работать, как рычаг во внутриполитической ситуации, так как попытки использовать его на международной арене исчерпаны. Э.Шеварднадзе пытается использовать анти-российский фактор, который играет более важную международную роль в регионе Южного Кавказа. Э.Шеварднадзе считает, что Россия сама своей политикой приведет к усилению вмешательства Западного сообщества в ситуацию в Грузии. Однако это предположение явно не оправдано, так как США и особенно европейцы не желают, при данных обстоятельствах, демонстрировать усиление вмешательства в российско-грузинские отношения. Сложившаяся ситуация - напротив еще более усложняет положение, оказывает воздействие на полное разложение грузинского государства, администрации и общественно-политических отношений. Ведущие политические группировки Грузии фактически приступили к выработке новой политики в отношение Запада и России, отдавая предпочтение компромиссным идеям и задачам. При этом, данными группировками практически игнорируется какая либо позиция президента, которого буквально все считают политически недееспособным. Следует отметить, что в последнее время еще более повысился рейтинг «Социалистической» и «Лейбористской» партий Грузии и их лидеров, во многом благодаря тому, что они в условиях совершенной дикой анти-российской пропаганде властей и правых сил страны, сумели выдвинуть ряд предложений по нормализации отношений с Россией. Не будет преувеличением сказать, что в рамках «Батумского альянса» председатель «Социалистической партии» и вице-спикер Национального собрания Вахтанг Рчеулишвили практически занял место лидера, которое формально принадлежит Аслану Абашидзе - руководителю Аджарии. До подлинного лидерства в «Батумском альянсе» видимо дело не дойдет, так как этого не допустят не только сторонники А.Абашидзе, но и другие лидеры альянса, но Вахтанг Рчеулишвили теперь может претендовать на роль лидера лево-центристской оппозиции. Лидер «Лейбористской партии» Шалва Нателашвили также приобретает возрастающую популярность и по рейтингу идет наравне с В.Рчеулишвили. Оба лидера находятся в дружественных, тесных отношениях, они обоюдно пользуются уважением в обоих партиях. Сейчас уже практически сложился альянс трех партий: «Социалистической», «Лейбористской», «Промышленность спасет Грузию», а также других небольших партий. Имея в виду, что лидер партии «Промышленность спасет Грузию» ментально не соответствует на роль общенационального лидера и не стремится к этому, Ш.Нателашвили и В.Рчеулишвили имеют практически одинаковые шансы стать лидерами этого «тройственного» альянса. В городах и сельских районах Западной Грузии, в большинстве городов Восточной Грузии, в рабочих районах Тбилиси, Рустави и Кутаиси эти три партии лидируют в части политического влияния. Этого не могут понимать американцы и уже установили («вторичным образом») связи с этими партиями. По деятельности американцев в Грузии имеется следующая информация. Бывший посол США в Грузии Филипп Римлер ушел с данного поста на «Белом коне» (с большим успехом), что отразилось на его неформальном положении в ГосДепе. Он практически стал одним из политических проектировщиков по Южному Кавказу. Однако в последнее время американцы (вероятно это связано с деятельностью нового посла) попытались пересмотреть свои успехи и результаты политического процесса в Грузии. Практически ни одна из политических программ США в Грузии не выполнена соответствующим образом. Ни экономические, ни военно-политические программы не привели к укреплению нынешнего правящего режима в стране. В настоящее время у американцев нет определенных, достаточно разработанных рекомендаций по Грузии. Имеются рекомендации устранить Э.Шеварднадзе от власти («отказаться от услуг») и сделать ставку на «молодых реформаторов» во главе с З. Жвания. Вместе с тем, американцы весьма осторожно относиться к «молодым реформаторам» и предпочитают выжидать, что соответствует политической стилистике республиканской администрации в СНГ в части внутренней политики государств. Следует отметить, что пока американцы продолжают поддерживать режим Э.Шеварднадзе и принимать его предложения в части внутренней политики. Это означает, что под протеже президента подразумеваются Важа Лордкипанидзе и нанешний премьер Автандил Джорбенадзе. Последний совершенно не обладает популярностью, его практически не знает широкая общественность. Пока нет никаких оснований серьезно считать премьера претендентом на президентский пост. Это просто несерьезно, если иметь в виду присущий для Э.Шеварднадзе стиль интриг, шантажа и политических спекуляций. У А.Джорбенадзе имеется одно важное преимущество. Он является выдвиженцем племяника Э.Шеварднадзе - Нугзара Шеварднадзе и представляет из себя авантюриста, чего нельзя сказать о Важе Лордкипанидзе, придерживающегося более цивильному стилю.
Следует отметить, что после раскола правящей партии «Союз граждан» и утраты ею парламентского большинства, в Грузии активно происходят процессы формирования нового баланса политических сил. Пока рано говорить о новой расстановке сил в Грузии. Характерно следующее. Э.Шеварднадзе не стремиться активно вмешиваться в процесс формирования новых политических сил. Его заботит собственная перспектива и спокойное будущее его семьи. В связи с этим, необходимо отметить следующее. Репрессии против Э.Шеварднадзе и его семьи, учитывая традиции грузинского общества, могут возникнуть по инициативе только двух группировок - коммунистической партии и группировок «молодых реформаторов», но не со стороны З.Жвании, а М. Саакашвили или Г. Барамидзе (да и это сомнительно, такие нации, как грузины или армяне отходчивы). Поэтому в условиях столь высокой неопределенности, Э.Шеварднадзе предпочитает выжидать и высматривать наиболее для себя политическую группировку. Среди наиболее приемлемой - представляются правые прагматики, включающие предпринимателей, бывших аппаратчиков, представителей правоохранительных органов, ангажированных американцами и немцами. В отличие от Г.Алиева у Э.Шеварднадзе нет больших проблем с «будущим». Он более здоров, его семья морально более здорова и клан верен ему. Однако самое важное то, что у него имеется уверенность в политическом убежище в Германии, как «разрушителю» Берлинской стены. Политические группировки «молодых реформаторов», особен
