Надежда Банчик
МЕЖДУ УНИКАЛЬНОСТЬЮ И УНИВЕРСАЛИЗМОМ:
ЕВРЕЙСКО-АРМЯНСКИЕ ПЕРЕСЕЧЕНИЯ В ПОЛЕ ВЕЧНОЙ ДИЛЕММЫ
/Попытка историко-культурного сопоставления/
Предварительные замечания
Эта статья представляет собой попытку выявления и сопоставления основных "векторов" исторических судеб евреев и армян - народов, обнаруживающих много сходных явлений в истории, культуре, ментальности. Цель статьи - наметить пути к более глубокому компаративному /сравнительному/ и кросс-культурному /выявляющему взаимовлияния в культуре/ изучению этих народов.
Вместе с тем надеюсь, что вопросами и явлениями, показанными в этой статье, заинтересуются не только специалисты. Ибо, как мне представляется, многие евреи хотели бы взглянуть "на себя" как бы со стороны, встретить неожиданные или даже спорные мнения. "Армянской стороне" мои размышления, быть может, окажутся полезными в поисках выхода из глубокого кризиса после трагических событий последних семи лет.
Судьбы обоих народов прошли "красными нитями" /обагренными кровью бесчисленных жертв, принесенных ими на алтарь собственной Веры/ через всю мировую историю; то пересекаясь, то расходясь почти параллельными линиями, они отражаются друг в друге, как в зеркале. Будто бы специально История даровала это зеркало двум столь ярким индивидуальностям, чтобы дать им возможность лучше познать себя. Но не всегда мы смотримся в зеркало. Подчас его бьем, боясь невзначай увидеть в нем себя со стороны. И, как мне представляется, только этим "разбиванием зеркал" можно объяснить, что подчас евреи и армяне, встречаясь лицом к лицу на перекрестках своих путей, не признавали друг друга, не желали замечать своих сходных черт, сталкиваясь в яростном соперничестве - экономической конкуренции, религиозном и политическом противоборстве, а зачастую и в открытом или скрытом своеобразном духовном "состязании" за "монопольное" право считаться "народом Книги" и "народом исключительных страданий". /Спешу успокоить приверженцев идеи "национальной исключительности" каждого из этих народов: сопоставление их не только не уничтожает уникальности каждого, но высвечивает ее глубже и ярче/.
А "сильные мира сего" направляли это соперничество, следуя завету: "Разделяй и властвуй!". Они подчас обращали свой и "народный" гнев против обоих народов, а подчас обвиняли один и оправдывали другой за одни и те же "прегрешения", подспудно ненавидя обоих - за индивидуальность, непохожесть, непокорность.
На пути к сотрудничеству евреев и армян по сей день еще стоит немало преград с обеих сторон. Однако пережитые каждым из этих народов подлинные катастрофы в XX в. обусловили и совершенно иные отношения между ними: "духовное родство оставшихся в живых. Естественная близость и понимание, и взаимное утешение все потерявших, но оставленных Б-гом жить для какой-то Ему лишь ведомой цели.
Это близость и родственность Иова-Иову, притяжение сироты к сироте" /Ю.Карабчиевский. Тоска по Армении // Лит. Армения 1988.- № 7-8/.
Мне довелось неоднократно переживать такие отношения во встречах с Арменией и ее народом. Причем мое "открытие Армении" совершилось в 1982 г., во времена тотального запрета на еврейскую культуру в стране воинствующего пролетарского интернационализма. Впечатление, пережитое тогда, было сродни освобождению из гетто, ибо открывшееся вдруг сходство судеб обоих народов по-новому высветило мне историю моего народа и открыло путь к ее истокам. И поэтому долг велит мне поименно выразить свою признательность людям, встреченным случайно, но без которых, быть может, и не раскрылась бы предо мною одна из глубочайших тайн бытия наций и народов. Это мои теперь уже многолетние друзья Нина Григорян, Седа Багдасарян, Юрий Даниэлян - из Еревана; Лидия Камалян - из Москвы; редактор армяно-еврейского вестника "Ной" в Москве Вардван Варжапетян; сокурсницы по курсам еврейской истории журналистка Зара Назарян и Нателла Мовсисян; моя близкая подруга Карина Мкртчян, выросшая в Ереване и волею семейных обстоятельств переехавшая во Львов.
Об "уроках" исторических путей двух народов - мои размышления. Они не претендуют ни на исчерпывающую полноту, ни на полную беспристрастность. Нельзя объять необъятное. Ограничиваясь лишь духовно-культурными доминантами, я оставляю за пределами размышлений - экономические и, отчасти, социальные. Ограничиваясь лишь самыми главными, на мой взгляд, вехами, заведомо оставляю "за бортом" многие детали и подробности. Наконец, не могу и не хочу хранить эмоциональный нейтралитет, ибо сама принадлежу к еврейскому народу, познала лучшие стороны и черты армянского народа и не могу примириться с совершающимся на моих глазах убийством его -физическим, экономическим, политическим, моральным. Однако в этих отмеченных чертах своих размышлений вижу не только недостатки, но и достоинства. Ибо подчас важнее найти главные "энергетические" узлы, нащупать проблемы, корнями уходящие к истокам, чем "потонуть" в деталях. И, очевидно, иногда эмоционально-пристрастный взгляд бывает предпочтительнее холодной отстраненности, если эмоции заряжены той творческой энергией, которую несут в себе оба народа. "Суди не с ненавистью, а с любовью, если хочешь найти истину" - эти слова замечательного русского юриста Ф.Плевако стали мне руководством в работе. А истина в данном случае не в "голых" фактах истории /хотя старалась ни в чем не грешить против них/. Истина - то, что откристаллизовалось в национальной ментальности, что составило ее основные черты.
И еще должна сделать одно предупреждение. Несмотря на то, что в поле моих размышлений вошли некоторые религиозные факторы, я стою на точке зрения нерелигиозной. Да простят меня те, кому Тору даровал Всевышний, и те, для кого Иисус - Сын Божий! Для меня Тора /Пятикнижие/, и Танах /Ветхий Завет/, и Библия в целом - творения гениальных сынов моего народа, которые были дарованы и соплеменникам, и другим народам. Но и евреям-иудеям, и армянам-христианам, и светским евреям и армянам больше, чем другим народам, путь предначертан Библией. Евреи и армяне -"народы Книги" - в этом состоит суть их родства. Остальное -следствия.
Трагическая разорванность души
Выдающийся еврейский философ XX в. Мартин Бубер глубоко исследовал внутреннюю противоречивость национального сознания, которая разрывала еврейскую душу от истоков и углублялась на всем историческом пути народа. Стремление преодолеть эти разрывы, обрести цельность давало импульсы творческой силе еврейских интеллектуалов, разрешавших противоречия каждый раз в новых формах духовного созидания. Но не схожая ли сила определяла духовное развитие армянского народа? Не подобные ли по сути противоречия столь же трагически разрывали его душу и не то ли же стремление к цельности сообщало ей огромную творческую энергию? Заметно сходство исследований М.Бубера с мотивами гениальной "Книги скорбных песнопений" Григора Нарекаци: та же внутренняя разорванность душ, то же трагическое переживание ее несовершенства, та же отчаянная, неудержимая и неутолимая жажда цельности и гармоничности себя и мира.
Столь разительные аналогии - не только внешние исторические пересечения, но проявления внутренней схожести души - побудили меня внимательнее вглядеться в противоречия, отмеченные М.Бубером и характерные для обоих народов.
В еврейском менталитете они прослеживаются от самых истоков, т.е. от Ветхого Завета /Танаха/.
Само появление Танаха, с начала начал - Торы - было величайшей духовной революцией среди цивилизаций Древнего Ближнего Востока. В признании этого сходятся иудеи, христиане и секулярные исследователи, ибо идея чистого монотеизма и отказ от поклонения родовым богам означали переход от родоплеменного противопоставления "свои" - "чужие" по рождению - к признанию общности всех людей, а заповеди Божественного Закона знаменовали собой начало общечеловеческой морали. Тем самым, казалось бы, мог быть положен конец родоплеменной обособленности и связанным с ней конфликтам, противоречиям и войнам между племенами.
Однако при внимательном чтении Торы и всего Танаха обнаруживается, что противоречия в нем не снимаются, а лишь эволюционируют.
Суть Божественного Закона - в 10 заповедях, дарованных Самим Всевышним Моисею, вождю еврейского народа и его первому духовному наставнику - пророку. Дарованию Закона предшествовала длинная цепь событий: сотворение мира /и человека - как посредника между Создателем и миром/; допотопные коллизии добродетели и греха; потоп и возрождение рода человеческого; вавилонское столпотворение; судьбы патриархов; египетское рабство иудеев - основные звенья этой цепи, через которые проходят, усложняясь и варьируясь в каждом звене, несколько идейно-философских лейтмотивов.
Это, прежде всего, борьба Добра и Зла как универсальных и незыблемых Законов бытия мира и человека /этический смысл/. Вначале этот смысл общечеловечен, люди, воплощающие его, еще не поделены ни на какие группы.
Однако после потопа сыновья Ноя стали родоначальниками разных племен. Здесь вступает новый лейтмотив, новый смысл - этнический: борьба "своего" и "чужого". Причем этнический смысл окрашен этическим истолкованием: поступками Сима и Яфета, с одной стороны, и Хама - с другой.
Так завязывается узел извечной, всеобще-исторической трагической коллизии: этническое начало, обособляющее, отделяющее, консервативное в своей сути, оказывается связанным с этическим началом, не признающим никакого деления людей, стремящимся к универсальности, и столь же консервативным: ведь Добро и Зло - абсолютны.
Вавилонское столпотворение - первый конфликт двух смыслов. Этнический - побеждает.
Египетское рабство /одних ли иудеев?/ и Исход - дальнейшая победная поступь Этнического. Но точно в тот момент, когда казалось, оно должно утвердиться абсолютно и безраздельно, -когда евреи блуждают по пустыне, отрезанные и отрешенные от всего остального мира, предоставленные самим себе, - именно в этот момент вступает снова лейтмотив этического начала: 10 Заповедей универсального Добра-Зла дарованы на вечное хранение Избранному народу.
Попытка примирения двух несовместимых начал мироздания и человечества, предпринятая Создателем, лишь глубже разверзла бездонные глубины этой коллизии.
Так в лейтмотивах-понятиях: Исхода из рабства /т.е. освобождения - процесса и свободы - состояния/. Земли Обетованной /где только и возможно полное осуществление свободы/ и Дарования Декалога /избрания народа для осуществления универсальной цели/ - в этой триаде - столкнулись в трагическом единстве-конфликте два начала: этическое /универсальное/ и этническое /уникальное/. Этот конфликт проходит еще одним сквозным лейтмотивом через весь Танах, достигая кульминации в проповедях Исайи о грядущем Вечном мире.
Но лишь в "финальных" /по логическому, сущностному и эмоциональному развитию/ произведениях Танаха - Иове и Когелете /Экклезиасте/ - этическое, универсальное начало одерживает над этническим всеобъемлющую победу. До такой степени, что сметает все барьеры, разделившие людей /и не только этнические, но и социальные/ и открывает общечеловеческое измерение Бытия, - того самого, что было явлено до потопа. Но теперь в этом бытии открываются, наряду с абсолютами Добра и Зла, еще и другие смыслы.
Смысл Благоденствия и Страдания /Божественного Вознаграждения и Испытания/: спор Человека и Бога, дуэль равных воль /Иов/.
Смысл Жизни и Смерти человека: миг в вечности /Экклезиаст/.
Смысл Жизни и Смерти мира /Экклезиаст/.
Все начала - завершены. Все конфликты - разрешены. Только Всеобщий Мир никак не наступает, а на иудеев накатываются волны вражеских нашествий. Завоеватели не признают этической универсальности в этническом бытии еврейского народа, заповеданной ему Творцом. Более того: чужеземцы и Творца Единого не признают, а продолжают верить в своих богов-кумиров. Нет, еще трагичнее: силой заставляют иудеев принять их веру и отречься от своей.
Сколько ни пытались завоеватели сделать это, столько раз терпели неудачу. Евреи подчас брали кое-что из чужих культур, подчас согласовывали, насколько было возможно, этическое начало Танаха с другими идеологиями, - но никогда не отступали от основ своей религии: монотеизма и Богоизбранности.
Так обнаружилась еще одна, быть может, самая трагическая коллизия: между Идеалом, понятым как Закон-обязательство перед самим Всевышним, - и жизнью, которая не могла вместиться в рамки, поставленные этим Законом. Жизнь то и дело выталкивала Богоизбранный народ за эти рамки: естественными путями /напр., международная торговля, дипломатия, межкультурный обмен, развитие техники и цивилизации/ и насильственными /принуждение к ассимиляции при завоеваниях/.
Очевидно, что огромную, а может, и основную, роль в исторической судьбе евреев сыграло противоречие, с железной необходимостью вытекавшее из всех отмеченных коллизий: между стремлением к миру /шалом/ как высшей духовной ценности Закона - и допустимостью войны с врагами Закона.
Эта дилемма проходит через весь Танах, претерпевая чрезвычайно сложное развитие. Элементарно-категорический запрет на любое кровопролитие, заповеданный Всевышним Ною; еще более категоричное "Не убий!", казалось бы, не оставляют места какому-либо иному толкованию. Но при завоевании Ханаана Всевышний благословляет свой избранный народ на жестокую, истребительную войну с населением Земли Обетованной - и это единственный случай такого отношения Его к кровопролитию; быть может, последний в истории иудеев "откат" к племенным войнам? Ибо дальше следует резкое осуждение Всевышним царя Давида за обилие захватнических войн и восхваление царя Соломона за стремление к мирной политике. И, наконец, кульминация: пророчество Исайи о всеобщем мире. Два противоречащих начала - этническая обособленность народа Израиля и этическая универсальность заповеди "Не убий!" -проходят сложный путь от противоборства к слиянию в идее всеобъемлющего "шалом" /на иврите это слово означает и мир, и целость, неразорванность, и здоровье/, - идее, которую Всевышний несет всему человечеству через посредство Израиля, и в этой сложнейшей этической миссии заключается цель и смысл этнической Богоизбранности еврейского народа.
Так универсализм идеи оказывается противоречиво, трагически связанным с борьбой за "чистоту веры". Антагонизм "свои - чужие" по крови сменяется противопоставлением "свои - чужие" по вере и крови. Этическую ценность /универсальную/ в глазах евреев имел только иудаизм, раз и навсегда дарованный Всевышним в Танахе и поэтому неподвластный изменениям. Кто принимал Его, становился "своим" /напр., моавитянка Руфь/. И хотя Всевышним был дан строжайший запрет не только уничтожать, но и каким-либо образом дискриминировать иноверцев /"пришельцами вы сами были в Египте"/, однако чистота веры была важнейшим идеалом. Поэтому евреи отвечали на любое насилие восстанием, причем при угрозе не только физическому существованию, но и духовной независимости /ярчайший пример - восстание Маккавеев/.
Вместе с тем противоречия, заложенные в философии Танаха, идеологически предопределяли постоянные внутренние конфликты в Иудейском государстве, часто доходившие до расколов, гражданских войн, резких поворотов в политике /раскол на два царства; революционные реформы Эзры и Неемии/. Только частые завоевания древнееврейских государств соседними империями заставляли Богоизбранный народ забывать о внутренних раздорах и сплачиваться воедино ради своей высмей цели: вернуть независимость /это сыграло главную роль в победе Маккавеев/.
Проблема выбора между войной и миром обнажила перед Иудеей всю глубину трагической противоречивости в условиях Римской империи, когда римская верховная власть все более усиливала социально-экономическое и духовное притеснение завоеванных народов, а у самих народов не было шансов победить в восстании. В этих условиях Иудея разделилась на "партии мира" и "партии войны", а также на множество сект, пытавшихся искать выход из сложившихся противоречий. Большинство сект исходило из Танаха, развивая заложенные в нем противоречия. Одна из таких сект /эссеи/ заложила основу, на которой выросло учение Иисуса Христа. Однако в то же время вызревала и другая идея: восстания, пусть и неравного; тем более, что в народе еще жила память о победоносной войне Маккавеев, тоже неравной, но принесшей Иудее независимость.
Очевидно, целый узел противоречивых обстоятельств привел к тому, что Иисус /наряду со многими другими законотолкователями/ и его учение не были приняты народом и верховной властью Иудеи, а "партии войны" возобладали над "партиями мира". Из всего множества обстоятельств, мне представляется, определило ход событий то, что христианство /особенно после реформ апостола Павла/ предложило слишком сильную ломку иудейской традиции, а также очень быстро размыло рамки этнической идентичности, ибо привлекло представителей многих народов, угнетенных империей. Кроме того, очевидно, здесь проявился конфликт идеалистов-интеллектуалов, опередивших свое время, с консерватизмом, с одной стороны, "подавляющего большинства" народа, а с другой стороны, властей, как римских, так и иудейских /а этот конфликт проходит сквозь всю мировую историю/.
Кроме того, политика Рима становилась все более жесткой, что уменьшало возможности компромисса как между Римом и Иудеей, так и между сторонниками войны и мира в Иудее. Вместе с тем разногласия и противоречия между разными партиями оказались непреодолимыми даже пред ликом смертельной опасности, угрожавшей всему народу. Даже в осажденном римлянами Иерусалиме шли раздоры между партиями, не было согласованных действий при его защите, что и предопределило сокрушительное поражение евреев в Иудейской войне.
Однако Иудея еще не была разгромлена окончательно и, так как гнет усилился, через сто лет восстала вновь под руководством Бар-Кохбы. И, хотя поражение на этот раз обернулось полной ликвидацией еврейской автономии, изгнанием народа с его исконной земли, истреблением половины населения Иудеи, разрушением Храма и всего Иерусалима, - героический ореол восставшего народа запечатлелся в его национальном сознании.
Вместе с тем после разгрома всех проявлений государственно-политической жизни Иудеи наступил ее духовно-культурный расцвет. Иудейская ментальность со времен Вавилонского плена настолько ценила Книгу, Божественный Закон, ученость и образование, что положительно восприняла даже непростительный, казалось бы, поступок рб. Иоханана бен Закая, дезертировавшего и добровольно сдавшегося в плен врагу, чтобы в разгар неравной войны со всемогущим Римом получить возможность основать иудейскую академию в г.Явне. И если оценить значение творчества трех поколений мудрецов этой академии среди выжженных руин еврейского государства, то можно увидеть всю глубину и сложность этического выбора между войной народа за Духовную независимость и мирным утверждением этой независимости в творчестве, в духовной культуре.
Исход борьбы, таким образом, не только не разрешил противоречий еврейской души и судьбы, отраженных в Танахе, но развил и углубил их всем трагизмом обстоятельств дальнейшего Хода истории народа. Антагонистичность еврейского мировосприятия отразилась в фундаментальном порождении иудейской духовной культуры после разгрома Иерусалима - в Иерусалимском и Вавилонском Талмудах: оба труда написаны в форме дискуссий и представляют множество мнений, комментирующих эпизоды и положения Торы и отражающих свод научных знаний того времени /по истории, астрономии, медицине, географии, геометрии и другим наукам/.
В галуте, среди "чужих" народов, еврейская душа /изначально, как мы уже выяснили, расколотая внутренней противоречивостью/ вынуждена была разрываться между своим бременем избранничества и чужими условиями жизни, к тому же враждебными, созданными вследствие непонимания и отвержения евреев как обособленной нации. Месть евреям от народов, принявших христианство, была поистине страшной и странной: всевозможные абсурдные мифы-обвинения /кровавый навет и т.п./, дискриминация, погромы, изоляция в гетто... И все испытания имели одну-единственную цель: обратить "жестоковыйный" народ в христианство /этим же народом порожденное!/ или отмежеваться от него, прекратить контакты с ним, а подчас изгнать и истребить.
Однако в эпохи самых диких и жестоких гонений /особенно -во времена крестовых походов и в период ХIV-ХVI вв./ иудеи зачастую принимали мученическую гибель, а подчас кончали самоубийством, но не покорялись насильственной ассимиляции, противопоставляя ей этническую обособленность.
Напротив, в условиях относительной веротерпимости и свободы еврейская культура создавала творения, поднимавшиеся до общечеловеческого уровня, на котором происходили обмены и взаимовлияния культур /например, еврейская культура питала государства Арабского халифата и сама обогащалась их культурными достижениями; активно взаимодействовала с европейским Ренессансом; с голландскими просветителями ХVII в./. Прослеживается основной "вектор" еврейского творчества: в эпохи относительного торжества гуманизма, разума, свободы оно сильнее стремилось к универсалистскому содержанию; а в периоды насилия, фанатизма, гонений в нем преобладали мотивы этнодуховной уникальности и Богоизбранности, которые надлежало сохранить как наивысшую ценность, вопреки любым испытаниям. Конечно развитие еврейской культуры не было столь прямолинейно-полюсным, два начала в ней сталкивались в сложнейших коллизиях. Но "вектор", тенденция) основной смысл развития еврейской культуры прослеживаются довольно четко: от уникальности к универсальности, хотя ни один из этих "полюсов" никогда не выступал "в чистом виде"; их единство неразрывно и соперничество непрерывно.
Этот вектор" еврейской культуры, взаимодействуя с общеисторическими процессами, в конце концов, на рубеже ХVIII-ХIХ вв. привел к тому, что евреи - повсюду в мире! - пройдя долгий путь через дискриминацию, изоляцию /в гетто или ему подобных формах/, преследования, в конце этого пути, кажется, нашли выход из неразрешимых противоречий: они научились объединять или, по крайней мере, сочетать, свой духовный потенциал с соответствующими эпохе общечеловеческими гуманистическими ценностями.
"Будь человеком среди людей - на улице, а евреем - дома" - этот призыв лидеров Гаскалы, прозвучавший в ХVIII в., в эпоху Просвещения, казалось бы, мог разрешить все антагонизмы еврейской души. Но это лишь казалось...
Призыв не был понят и принят всеми евреями, а лишь узким крутом интеллигенции. А в катаклизмах XIX века внутренняя антагонистичность еврейской души обернулась расколом всего, прежде единого, народа - на "религиозных" и "светских", на сионистов, автономистов, "ассимиляторов", социалистов, крупных финансовых и промышленных капиталистов и т.д. Разные группировки ожесточенно боролись между собой, разные идеи ревностно конкурировали, претендуя на "решение еврейского вопроса" - и не ведая, что очень скоро для шести миллионов соплеменников оно наступит "окончательное", единое, неотвратимое, не признающее различий...
От Ветхого Завета к Новому: дальнейшее развитие противоречий
Христианство, приняв в себя Танах /Ветхий Завет/, унаследовало все его противоречия и тоже не разрешило их. Более того: создав Новый Завет /в котором "несть ни эллина, ни иудея", т.е. осуществлен выход за пределы этнического самосознания!/ и усилив акцент на универсальных духовных ценностях /любви, единства человеческого рода, прощении врагов и т.д./, христианство "отменило" Старый Завет с Богоизбранным народом, но не уничтожило идею мессианства и духовной выделенности.
От родоплеменного противопоставления "по крови" и от иудейского противопоставления "по крови и вере /духу/" христианство осуществило переход к противопоставлению "только по духу": якобы стать "своим", достаточно принять крещение, "фактор крови" утрачивал всякое значение.
И здесь снова заявил о себе антагонизм между этнической уникальностью народов, принявших христианство, и этической общечеловечностью этого вероучения. Раскол на множество конфессий стал частичным разрешением дилеммы, так как главные направления христианства остались наднациональными. Эти направления /главным образом, католичество и византийское православие/ стали не только основой культуры европейских государств, но и идеологическим обеспечением имперской завоевательной политики Рима и Византии, обоснованием крестовых походов, инквизиции и т.п. политики. Другие церковные конфессии /Армянская и Грузинская Апостольские церкви, коптская церковь; позднее — кальвинистская и т.п./ стали "национальными" почти в том же смысле, как иудейская - для евреев. "Национальные" церкви не участвовали в имперской политике Ватикана и Византии, а наоборот, подвергались гонениям за инакомыслие и обособленность.
Противоречия, не снятые в процессе развития христианских конфессий, обусловили двойственное отношение христиан к иудеям: почитание как "библейского народа" и враждебность как к "отвергнувшим Христа", которая подкреплялась еще и антииудейскими мифами.
Конфликт между иудеями и христианами, таким образом, развивался по заколдованному кругу: обособленность евреев от окружающего общества и приверженность своей традиции; недовольство окружающего общества; дискриминация и преследования евреев; сопротивление евреев; обособленность; /снова по кругу/.
Евреи и армяне: две попытки ответа на вопросы Вечной Книги
Анализируя развитие отношений между иудеями и христианами /или между евреями и европейскими народами - что не вполне совпадает/ от истока, невозможно пройти мимо Армении как государства, впервые принявшего христианство в качестве государственной и общенациональной религии /в 301 г./ и ставшего как бы мостом между старозаветно-иудейской цивилизацией и антично-языческими культурами Европы и Азии, охваченными Римской империей и создавшими христианскую цивилизацию. /Этот "перекрестов, один из очень важных для более глубокого понимания не только еврейской и армянской истории, но и еврейско-христианских отношений, очень слабо исследован, поэтому рискну высказать лишь некоторые собственные соображения/.
Очевидно, что Армянская св. Апостольская церковь во многих чертах представляет собой как бы переходную форму между "иудейским христианством" и его европейскими, более поздними, модификациями. Бремя национальной миссии /народ, "взявший на себя муки Христа" и заключивший Завет с Ним/; своеобразный мессианизм /нести по всей Земле свет Его учения и свято исполнять Его законы в своей повседневной жизни/; монофизитство; познание Божественных Законов и окружающего мира - как одна из главных целей национального бытия; углубленное внимание к морально-нравственным устоям в повседневной жизни; наконец, исключительная самоотверженность в защите своей веры - все эти особенности, как представляется, способствовали сближению менталитета армян и евреев.
Но, очевидно, предпосылки к такому сближению в эпоху принятия христианства в Армении уже существовали. Так, армяне, как и евреи, имели большие традиции демократического общества, чем соседние государства Древнего Востока. Кроме того, армянский народ сформировался в сходных с иудейскими природных условиях, а исторические пути этих двух народов, особенно в период их древней государственности, на многих этапах были почти синхронными: исход евреев из Египта - племенной союз Хайаса; эпоха судей - племенной союз Наири; объединенное царство - Урарту /наз. еще "страна Арарат"/; ассирийское завоевание обоих народов; кратковременное возрождение; вавилонское завоевание; возрождение; эллинистическое завоевание империей Александра Македонского; почти одновременное восстание, обретение независимости и бурное развитие /царство Хасмонеев - Арташесидов/, римское завоевание /правда, Армения, расколовшись на Великую и Малую и балансируя между Римом и Парфией, сохранила частичную независимость/... В этом очень обобщенном обзоре отчетливо видна доминанта исторического пути обоих народов: стремление к национальной государственности, духовной независимости, протест против любых форм насилия и ассимиляции. Иными словами, евреи и армяне имели в основе мировоззрения идеи и чувства, близкие к современному понятию "национальной идеи". Но в эпоху формирования обоих народов эта идея могла выражаться только через религию, - через веру в Божественное предназначение народа, миссию, ради которой только и стоит свято блюсти Закон и выдерживать любые страдания. Это, очевидно, сильнее всего сближало менталитет армян и евреев и резко отличало их от окружающих народов, образовавших завоевательные полиэтнические империи или находившихся на родоплеменных ступенях развития.
Из ныне живущих наций в этом смысле могут сравниться с евреями и армянами пожалуй, японцы, индийцы, китайцы; но среди "библейских" народов, очевидно, нет ни одного, сформировавшегося в тоже эпохи и сохранившего до наших дней столь страстную приверженность национальной идее. Краткий период завоеваний /Хасмонеи - Тигран II/ лишь показал несоответствие "имперского" пути менталитету обоих народов. Поэтому "библейское" христианство первых апостолов нашло в Армении благодатную почву /хотя утверждалось как государственная религия в острой борьбе с "устаревшими" языческими верованиями/. Вероятно, существенно повлияли на духовность армян также евреи, переселенные в Армению Тиграном II - в Ване и других городах Армении переселенцев из Иудеи было больше, чем армян; Многие евреи приняли христианство вместе с армянами.
Все противоречия Ветхого Завета были унаследованы и углублены армянской культурой, прежде всего, в проблемах морально-этического выбора человека - и тоже не были "полностью" разрешены. Среди многих проблем неразрешенные противоречия между духовно-этническим обособлением и "разрушительными" факторами /как извне, так и изнутри/ сыграли в историческом пути армян почти ту же роль, что и у евреев. Но сильнее всего сблизило ментальность евреев и армян понимание духовной независимости и этнического самосохранения - как самоутверждение и творчество в духовной культуре - после сокрушительного разгрома государства. Восстание против персидских завоевателей в 451 г. /битва Вардана Мамиконяна/ имело такие же последствия, как для евреев - Иудейские войны и восстание Бар-Кохбы. Но именно V век стал "золотым веком" армянской культуры: философии, историографии, религиозной поэзии.
Тогда же гениальный Месроп Маштоц даровал армянскому народу собственный алфавит, ставший, как и у евреев, могучим оружием в борьбе за этнокультурное самосохранение.
Много общего прослеживается в основных "векторах" развития культуры армян и евреев в период арабского завоевания и особенно - в ІХ-ХІІ в. Для еврейской культуры это - испанский "ренессанс", время творчества Маймонида, Иегуды бен Галеви, ибн Габироля, а для Армении - возрождение независимого государства /царства Багратидов - Рубенидов/, эпоха Нарекаци, расцвета рукописной культуры, архитектуры.* Этот период называют "еврейским" и "армянским" Ренессансом не только в смысле национального возрождения и культурного взлета обоих народов, но и в смысле того, что достижения этих культур /наряду с арабской, грузинской, среднеазиатской, а также Киевской Руси/ послужили идейными истоками европейского Возрождения. Однако у обоих народов Ренессанс был вскоре оборван. Изгнание евреев из Испании /1492/ и окончательный разгром всех очагов государственности Армении /даже кратковременного его оплота - царства Киликия, основанного в ХІІ в. в Малой Азии/, учиненный османскими завоевателями /1475 г./, рассеяли большую часть обоих народов по странам Европы и Азии, то сводя, то разводя их на исторических путях народов-изгнанников, купцов, финансистов, строителей и книжников; народов, сыгравших значительную роль в первоначальном накоплении капитала в странах рассеяния. И лишь небольшая часть обоих народов осталась жить на землях предков.
Однако в эпоху господства католического фундаментализма в Европе /IIпол. ХVI-ХVII в./ армян как христиан в странах Западной Европы удалось почти полностью ассимилировать посредством унии с Ватиканом; а все попытки заставить евреев перейти в христианство провалились /даже марраны - евреи Испании, формально принявшие крест по приказу королевы Изабеллы, - тайно продолжали исполнять иудейские обряды/. Это вызвало новые гонения и репрессии носителей "единственно правильной" веры против еврейских общин и изоляцию их в гетто.
Очевидно, вследствие большей "непокорности" евреев, чем армян /что объяснялось большими различиями в религии/, предрассудки против них настолько укоренились среди европейских народов, что не исчезли даже тогда, когда средневековые формы католицизма ушли с исторической арены, а стены гетто рухнули в катаклизмах XIX в. Антисемитизм - движение, основанное на ненависти к евреям не как к национально-религиозной группе, а как "особой расе", не признающее различных ориентаций еврейства, не оставляющее евреям никаких возможностей выбора, - стал преемником фундаменталистских, "инквизиторских", направлений христианства, но при этом довел идею противопоставления "свои-чужие" до ее логического завершения. И в этом, пожалуй, было впервые разрешено противоречие, отраженное в Ветхом Завете и развитое всем последующим ходом истории - противоречие, по сути, между двумя основными тенденциями историко-культурного процесса: к универсализму общечеловеческих духовных ценностей и к национальному самосохранению народов, их уникальности по этническому признаку. Антисемитизм, расизм, национал-экстремизм, объявив свой собственный народ единственным носителем общечеловеческих ценностей, превратили идею мессианства в политику тоталитарно-фашистских режимов и в "науку ненависти" к другим народам, прежде всего, к евреям /которые в идеале стремились всегда соединять свое мессианство с величайшей моральной ответственностью, познанием мира и уважением к нему и к человеку "вообще" и со времен завоевания Ханаана не прибегали к насилию и убийствам во имя своих целей; отвращение к кровопролитию присуще и армянам/.
По международному распространению, по всеобщности, по стойкости и постоянству "расового фактора" антисемитизм действительно не имеет аналогов, и в этом смысле уникальность судьбы евреев несомненна; здесь судьбы евреев и армян расходятся. Конфликт армян с народами мира имеет несколько иной характер: в европейских странах и в США он почти не выражается открыто, о нем "не принято" говорить вслух, но существует /убедительно показывает это У.Сароян/. А XX век показал: то, о чем еврею заявляют открыто, "в лоб", армянам подчас устраивают под маской "сочувствия". В России, где армяне не были ассимилированы, существовала неприязнь; но только в Османской империи пантюркизм довел конфликт с армянами до "окончательного решения" - геноцида.
Словом, сопоставление исторического пути евреев и армян показывает, что их конфликты с другими народами имеют общую основу: противоречивость исторического пути между универсализмом и национализмом; эти конфликты двусторонние, имеют "внешние" и "внутренние" проявления и в своих крайних, предельных выражениях могут разрешиться либо ассимиляцией, либо геноцидом; впрочем, Катастрофа евреев объединила даже эти "полюсы".
Однако между предельными точками история выработала еще один способ разрешения этих противоречий: плюралистическое общество, где свобода каждой личности является одной из главных ценностей. В ряду этих свобод человек обретает право выбирать национально-культурную ориентацию: либо придерживаться своей культурной традиции, даже оставаясь при этом в меньшинстве /как еврейские и армянские общины во всех государствах "свободного мира"/, либо принять культуру большинства, т.е. ассимилироваться, либо совмещать в своем личном духовном мире несколько национальных культур.
Евреи и армяне внесли в формирование плюралистического свободного общества огромный вклад. Идеи либерализма, плюрализма, священной ценности каждой человеческой жизни восходят к ветхозаветному универсализму и особенно развиваются в раннем христианстве /в армянской модификации эти идеи преобладают/.
Общность этих идей в иудаизме и христианстве /по-новому развитая в реформаторских движениях ХVII-ХVIIIв. и современном католицизме/ послужила одним из "краеугольных камней" идеологического фундамента современного свободного мира.
Интеграция армян и евреев в европейское общество на основе либерализма проходила почти идентичным путем: деятели интеллигенции обоих народов восходили из рамок своего национального мировоззрения к восприятию общечеловеческих духовных ценностей как в собственной, так и в господствующей культуре, соединяя в себе несколько национальных духовных миров, открывая связи между ними. В этом было разрешение все того же основного противоречия, поэтому процесс проходил сложно, трудно - но у армян все же несколько легче, чем у евреев, ибо и в этом случае христианское вероисповедание /даже и своеобразное/ уменьшало глубину конфликта, который предстояло преодолеть.
Эти сходства и различия в путях вхождения двух "диаспорных" народов в культуру тех народов, среди которых они жили, предопределили сходства и различия в результатах такого вхождения -основных "векторах" их историко-культурных судеб. Так, оба народа, в общем, стремились восходить от национально-специфического к общечеловеческому. Однако интеграция армян в культуру европейских народов происходила, в основном, в ХVII-ХVIII веках и к концу ХVIIIв., в общем, завершилась; евреи, в основном, начали разрушать духовно-культурное "гетто" во второй половине ХVIIIв. /усилиями Моисея Мендельсона и узкого круга его последователей - Гаскалы, т.е. Просвещения/, кульминация этих интеграционных процессов пришлась на весь XIX и нач. XX в. Кроме того, интеграция армян стала следствием насильственной унии с Ватиканом, что привело к их почти полной ассимиляции /в частности, на всех землях исторической Польши/, а затем уже - к вхождению в среду европейской интеллигенции. Евреи, не меняя религиозной идентичности, проходили сложный путь усвоения общечеловеческих ценностей новой светской культуры; этот процесс сопровождался расколом народа на множество самостоятельных этнодуховных направлений.
Однако наряду с интеграционными процессами у обоих народов развивались движения за восстановление национальных государств. И все направления духовно-политического развития обоих народов были стремлением к разрешению основных противоречий их исторических судеб, предопределенных их менталитетом.
В армянской культуре отчетливо прослеживается тот же "вектор" развития, который определял развитие еврейской культуры: стремление к универсализму в условиях свободы и терпимости - и чрезвычайное усиление мотивов этнокультурной уникальности, повышение их ценности во времена преследований и гонений.
Словом, суть сходства евреев и армян - не столько в конкретных направлениях и явлениях их культуры /здесь между ними обнаруживаются черты и сходные, и различные/, сколько в одном общем вопросе, который ставило перед ними их национальное сознание во все исторические эпохи. Этот вопрос был - как сохранить свою древнюю этническую традицию /заповеданную Богом/, восходящую к общим истокам, в неукротимом потоке истории, который к тому же слишком часто грозил захлестнуть оба народа волнами отвержения, штормами завоеваний, водоворотами катаклизмов. В этом бурном потоке оба народа стремились пронести свои изначальные ценности в чистоте и неизменности, не осознавая в полной мере их глубокой естественной, внутренней противоречивости, а лишь страдая ею, пытаясь найти разрежение и каждый раз убеждаясь, что его - одного, спасительного, раз навсегда приемлемого - не существует, именно эта противоречивость, - никогда не преодолимая окончательно, но допускающая множество вариантов решения, -которая заложена в национальном сознании евреев и армян, быть может, несколько острее и глубже, чем у многих других народов, - обусловила, казалось бы, бесконечное разнообразие черт их национального характера. И все же многообразие характеров каждого из этих народов и явлений их культуры укладывается как бы в некое поле, созданное крайними проявлениями их национальной сущности в сложных, вечно меняющихся обстоятельствах их жизни. Это "поле" простирается от безнадежных, отчаянных восстаний против порабощения - до дипломатичности и умения находить компромиссы; но и до смирения, страха, конформизма; от истовой религиозности до ультрасовременной светскости и почти инстинктивного ощущения ритма, стиля и духовного смысла своей эпохи, умения видеть перспективные направления, "чувства нового"; от национальной замкнутости до почти полной ассимилированости в культурах чуть ли не всех народов мира; от погруженности в философские, этические и естественнонаучные исследования мира - до богатейшего опыта в торговле, организации бизнеса, сельском хозяйстве; наконец от крайнего благородства, чувства справедливости, обостренного восприятия ценности жизни и общечеловеческих идеалов - до самых низких способов приспособленчества, "выживания", не останавливающихся даже перед наживой на горе и страданиях "ближних своих". Все это - поиски выхода из глубоких противоречий, разрывающих еврейскую и армянскую душу изнутри и извне. Зачастую самые противоречивые черти - как, например, торговые и дипломатические способности, точный практический расчет и тонкое поэтическое мировосприятие - сочетаются в одном человеке /значительно чаще, чем это бывает у других народов/.
Эти противоречия сообщают обоим народам сильнейшие импульсы творческой энергии, которые должны быть направлены, в соответствии с национальным сознанием, не только на физическое, но и на духовное самосохранение. Однако так происходит не всегда, ибо выбор способа преодоления внутренних, а особенно - внешних, противоречий на историческом пути слишком часто оборачивался для обоих народов выбором между жизнью и смертью. Среди множества таких противоречий главным был антагонизм общеисторического развития между этической общечеловечностью и этнической уникальностью. Возникнув на очень ранней стадии формирования обоих этносов, он "преследовал" их на всем историческом пути, обостряя их "внешние" и "внутренние" конфликты, обрекая оба народа на вечную неуспокоенность, поиск и духовное творчество, проводя сквозь, кажется, все известные в истории способы физического и духовного уничтожения вплоть до попыток геноцида. Но поиски ответа на этот вопрос, не разрешенный и не разрешимый "окончательно", подняли оба народа над пропастью своих страданий и вывели их к новому, во многом специфическому и очень сходному восприятию мира и себя.
Это "особое национальное мировосприятие" истекает из сферы чувств, ощущений, его невозможно, по-видимому, никогда ни полностью "перевести" на язык логики и разума, ни окончательно избыть. В душе евреев и армян вечно живет память о многовековых преследованиях всего их народа - живет постоянным эмоциональным подтверждением их этнической исключительности; а трагическая судьба обоих народов в XX веке дала этим ощущениям новый мощнейший импульс. Однако столь же эмоционально запечатлелись в душе многих /увы, не всех/ представителей обоих народов передававшиеся из поколения в поколение заповеди этического универсализма, законы, обязывающие творить добро и милосердие.
Эти два сильнейших, тоже контрастных, эмоциональных, “подтекста”, наложившись на достижения еврейской и армянской духовной культуры и на современные общечеловеческие представления, породили у каждого из народов ощущение и утверждение всей своей исторической судьбы как непрерывного конфликта “истории силы” окружающих народов с “историей веры”, носителем которой выступает собственный народ /Э.Беркович. Вера после Катастрофы Израиль. Б-ка Адия, 1989/; Ср.: "Как выжили, как выстоять смогли? Как до сих пор не стерты мы с земли?... Ведь не мечи, а буквы мы ковали... А мир вокруг на силу уповал, он для убийств оружие ковал" /Г.Эмин. Монолог Сиаманто // Лит.Армения. 1988. № 7/.
Еврейская и армянская национальная идея - на пороге XXI века
Может ли такая национальная идея, такое мировосприятие, найти место в созидании духовных ценностей в сегодняшнем и завтрашнем мире ? В аду двух мировых войн все человечество, и прежде всего оба народа, познали поистине беспредельный смертоносный потенциал идей "национальной исключительности" и "национальной вины". Упрощенное понимание и еврейской, и армянской идеи противопоставления "веры" и "силы" способно привести оба народа обратно в духовное "гетто" самоизоляции и отторгнуть их от столбовых дорог мирового историко-культурного процесса. Однако у обоих народов эта национальная идея в XX веке, как бы повторив весь свой тысячелетний путь и пройдя через несравнимо более тяжкие испытания, - одержала победу на всех фронтах.
Ее захлестывала стихия "бессовестной свободы торговли" и безнравственного капитализма /К.Маркс был кое в чем прав!/. Удивительно ли, что многие представители обоих народов, от века занимавшихся торговлей и финансами, ринулись в эту стихию ? Однако все же большинство евреев и армян не поддались ей, а в ряде случаев заставили ее служить благотворительным целям, -противопоставив ей этический смысл собственной культуры.
Национальная идея обоих народов, извечно отверженных и, гонимых, - прошла также испытание наивной мечтой об интернациональном братстве трудящихся, свергнувших гнет капиталистов. Да, и евреи, и армяне участвовали в революциях и карательных органах /а какой народ не был представлен в них?/. Но в большинстве обе нации, вместе с другими народами самоотверженно трудились в "народном" хозяйстве, а также поднимали в СССР общий уровень науки, искусства, образования, обогащая эти сферы этическим смыслом своего духовного наследия, вырванным и вырвавшимся из этнической замкнутости. В обоих ипостасях участия в коммунизме евреи и армяне тоже сходно, несмотря на то, что судьбы их "страна интернационального братства" развела далеко врозь: армянам "даровала" хоть урезанное, но все же национальное, бытие; еврейскую культуру попыталась уничтожить, - но преуспела в этом лишь отчасти. Национальная идея обоих народов оказалась в целом сильнее советского унификаторства.
Но самым страшным было, конечно, столкновение обоих народов - не только их национальных идей, а самих народов! - с воинствующим шовинизмом и расизмом, реализованными в тоталитарных режимах, провозгласивжих "окончательное решение" сначала армянского /младотурецкое государство/, а затем еврейского /Гитлер/ "вопросов". Впервые в истории оба народа оказались на грани полного истребления, причем такими садистскими методами, которые до XX века были немыслимы. Но оба народа в героическом сопротивлении прошли сквозь геноцид и вышли из него морально окрепшими и возвысивжимися над своими палачами.
Удивительно при этом, что столь сходные пути армян и евреев сквозь геноцид оказались вновь разведенными - в этом случае вследствие "маневров" мировой политики. Евреи, ценой неимоверного напряжения сил и неизмеримых жертв возродили из двухтысячелетнего небытия национальное государство - и самим фактом его существования, - с одной стороны, исключительными масштабами страданий и победы над ними, - с другой стороны, заставили весь мир, считающий себя цивилизованным, осознать ужас содеянного и принять меры к предотвращению самой возможности повторения Холокоста /по крайней мере, уже в третьем поколении после него/. В числе таких мер - единогласное, безоговорочное, официальное международное осуждение злодеяний гитлеровского режима и в их числе геноцида евреев и цыган; "денацификация" Германии; материальная компенсация государству Израиль и оставшимся в живых жертвам; моральная реабилитация и эмансипация еврейского народа; беспрепятственное распространение информации о Холокосте и юридический запрет на ее искажение, порочащее святую память о шести миллионах погибших. Правда, признавая эту ситуацию, следует обратить внимание: нормализация отношений между евреями и немцами /а также другими народами Западной Европы/ не наступила сразу после Второй мировой войны, - как это зачастую утверждают, в частности, некоторые армянские деятели, рассматривающие реабилитацию евреев как прецедент. Полная "денацификация" в Германии и других странах началась в 50-х - 60-х годах - в русле сложных процессов, приведших все западные общества к большей демократизации и открытости.
Нормализация отношений с евреями шла в общем русле этих процессов и в духовно-культурном плане представляла собой взаимное переосмысление еврейской национальной идеи еврейским и западно-христианским миром /в православном мире подобные процессы почти не идут, ибо искусственно тормозятся силами, не заинтересованными в развитии истинной православной культуры, единственная попытка движения в этом направлении, предпринятая О.Александром Менем, была трагически оборвана этими силами/.
С христианской стороны переосмысление отношения к еврейскому народу заключалось в официально провозглашенном отказе Католической церкви от возводимой на евреев ответственности за убийство Иисуса Христа /Декларация П Ватиканского собора Nostra aetate: Об отношении Костела к нехристианским религиям", 1965 г./; в признании и усвоении самоценности еврейской национальной идеи /ее этнического и этического смыслов/; в новом осмыслении истоков и их общего значения для христианства, иудаизма, мусульманства.
С еврейской стороны тоже глубоко переосмыслены многие "незыблемые истины": признаны равноценность и равноправие иудаизма и христианства; созданы духовные основы для иудео-христианского диалога.
Буквально на глазах меняется и отношение к Холокосту - все больше внимания уделяется, говоря обобщенно, усвоению его страшных духовно-моральных уроков во всей их сложности, в крупицах добра среди бездны зла; моральному вознаграждению "Праведников народов мира"; усвоению уже не столько этнического, но этического смысла геноцида - вплоть до начавшегося переосмысления уникальности Холокоста в контексте истории XX в.
Только на определенной стадии этих сложных процессов движения еврейского и западно-христианского миров навстречу друг другу, на определенном этапе взаимного переосмысления отношений, впервые за всю историю наметились перспективы полной эмансипации евреев в западном духовном пространстве и самоосвобождения его от антисемитизма. Однако наряду с этими сдвигами на Западе в последнее время активизируются неофашистские и крайне националистические движения; кроме того. Запад не изолирован от остального мира. Поэтому значение участия евреев в противостоянии неофашистским тенденциям на современном этапе возрастает.
Таким образом, евреи, одержав величайшую моральную победу над Холокостом и возродив Израиль, продемонстрировали всему миру неисчерпаемый созидательный потенциал своей национальной идеи в диалектическом единстве ее этнического и этического смыслов. И хотя многие представители еврейского народа по личным качествам не соответствуют этическому смыслу национальной идеи, очевидно, сама идея имеет еще огромные перспективы, как в национальном государстве, так и в мире, в основном признавшем ее духовную ценность.
Мне перспективы еврейской идеи видятся, в частности, в раскрытии ресурсов гуманистической традиции, заложенной в ее этическом начале, обогащенном опытом Холокоста и победы над ним; во взаимодействии с гуманистическими стремлениями человечества; в противостоянии неофашистским движениям, ксенофобии и геноциду, особенно в России и СНГ, где их опасность гораздо выше, чем на Западе ; в утверждении права любого человека и народа на жизнь и свободу как высшей ценности и цели историкоцивилизационного процесса; в глубоком осмыслении библейских истин и основ бытия.
В свете всего, показанного в этой статье, раскрывается глубокий трагизм положения армянского народа в современном мире. Став первой христианской нацией, по сути, открыв остальному миру созидательный потенциал христианства, сохранив его связь с иудейскими истоками, отстояв его в аду геноцида, этот народ оказался отброшенным на дальнюю окраину христианского духовного пространства. Национальная идея, выстраданная армянским народом в смертельных испытаниях, соизмеримых с теми, что выпали евреям /особенно в XX в./ но встречает даже попыток широкого духовного осмысления и применения, а сам народ как бы заточен в незримое "гетто" непризнанного и не осужденного геноцида, неискупленного предательства, разбитой веры в справедливость и гуманность того мира, к которому веками тяготел и частью которого себя считал.
Отношение мира к Армении в период 1988-1990-х еще больше укрепило стены этого "гетто". В жертву безнравственной геополитике в регионе снова принесены святые и законные чаяния армянского народа. И только ли армян ? За непризнанным правом армянского народа на реабилитацию после геноцида проступают контуры трагедии, значение которой выходит далеко и за временные рамки истории столетия, и за пределы этнического бытия одного из народов Земли. Ибо исконные армянские земли, потерянные в геноциде, - это библейские земли. С горы Арарат началось возрождение мира после Всемирного потопа; здесь - запечатленные в Ветхом Завете первоистоки библейских культур: иудаизма, христианства, мусульманства. И армянский народ, искони живший на этой земле, стал как бы хранителем ее библейского сакрального смысла - подобно евреям, в том же смысле неотделимым от Земли Обетованной.
Таким образом, даже краткое ознакомление с еврейско-армянскими историко-культурными пересечениями, особенно с точки зрения национальной идеи /очень схожей у этих народов/, приводит к выводу: подлинное решение и "еврейского", и "армянского" вопросов - т.е. полная эмансипация обоих народов и созидательная реализация их национальной идеи - не исчерпывается ни политическими, ни юридическими средствами /от которых, к тому же, "большая политика" упорно отказывается по отношению к армянам/. "Решение" обоих "вопросов", возможно, найдется лишь в результате дальнейшего глубокого и сложного взаимного переосмысления обеих национальных идей в их этническом и этическом смыслах - в неразрывной связи их с библейским контекстом и с трагическим опытом истории XX века. Некоторые шаги, предпринятые евреями и христианским миром, навстречу друг другу, еще далеко не завершили процесс. Но они открывают перед евреями широкие перспективы применения национальной идеи и в то же время могут служить некоторыми ориентирами для поисков разрежения сходных проблем национального бытия армянского народа.
http://216.239.59.104/search?q=cache:Ts6py...&hl=en&ie=UTF-8
