Шиитская теократия

[Celtic]

Думаю, что многим нашим форумчанам было бы интересно прочитать след. статью.

Шиитская теократия

Авраам Шмулевич

Исламский Советский Союз

Наш собеседник – молодой российский востоковед-иранист Григорий Коган. Он окончил иранское отделение ИСАА (Институт стран Азии и Африки) при МГУ, но сейчас работает корреспондентом московского информационного агентства Росбизнесконсалтинг, отдела экономики.

Авраам Шмулевич: - Фамилия Коган, видимо, не самая подходящая для российского ираниста. С этим обстоятельством и связано то, что вы нынче работаете журналистом, а не по вашей специальности, востоковедом-иранистом?

Григорий Коган – Отнюдь. Непосредственно по специальности работают менее двадцати процентов выпускников востоковедческих отделений современных российских университетов. Свободных вакансий мало: иногда места в посольствах, в аппарате МИДа, переводчиками в каких то коммерческих структурах – и все. Да и эти возможности – далеко не самые привлекательные. Я проходил преддипломную практику в иранском отделе МИДа и, в принципе, мог бы остаться там работать. Я не сделал это отнюдь не из-за фамилии, а потому что, во-первых, на тот момент там мало платили, по московским меркам в МИДе были просто смешные зарплаты. Во-вторых – это атмосфера госучреждения, скучная не очень осмысленная работа. В лучшем случае люди там пишут какие-то справки по стране, обсуждают какие-то малозначительные вопросы, типа кого именно поздравлять с очередным праздником. Но, что бы заняться и этой работой, надо до неё «расти» несколько лет. Хотя каждый по отдельности человек в этом отделе, отделе Ирана, был очень интересен и симпатичен, когда все вместе – получается отнюдь не то дело, которому хочется посвятить жизнь. Но, если бы я захотел пойти на работу в иранский отдел российского МИДа – фамилия «Коган» не стала бы тут препятствием. Дело в том, что, как сложилось исторически, среди советских и, как следствие, современных российских иранистов было очень много людей с еврейскими фамилиями. И иранское посольство, в рамках пропаганды культуры своей страны, постоянно работает с российскими иранистами, устраивает конференции, приглашает иранистов в Иран, не обращая внимания на их еврейское происхождение.

А.Ш. – «Других иранистов у меня для вас нет», так сказать. То есть за отсутствием выбора им приходится, несмотря на тот антисемитизм и антиизраильскую идеологию, что есть в Иране, закрывать глаза на еврейское происхождение этих ученых?

Г.К. – Дело в том, что антиизраилизм в современном Иране – чисто официальный, это официальная идеология, доставшаяся со времен Хомейни. Да, лозунги «Марг бар Амрика! Марг бар Эсраиль!», то есть «Смерть Америке, смерть Израилю!» никто не снимал. Раньше прибавляли еще «Марг бар Шаурави!» («Смерть Советскому Союзу!»), но тут уж, с исчезновением СССР, призыв оказался выполнен на одну треть. Но это – официальная позиция власти, официально нужно некоторое пугало – ну, вот оно и висит. Но отношение иранцев к Израилю примерно такое же, каким было отношение советских граждан к США: официально Иран и Израиль объявлены противниками, именно поэтому все, что связано с Израилем, любой связанный с ним человек, израильтянин или просто еврей, вызывают интерес. Если же говорить именно об отношении современных иранцев к евреям, то, если это и отношение как к противнику, то, в любом случае, как к уважаемому противнику, противнику, с которым следует считаться. Или же это - отношение к евреям и к Израилю как к возможному союзнику против арабского мира. У интеллигенции, в принципе, отношение к Израилю вообще дружественное, точнее даже сказать – с пониманием.

То, что Иран противопоставляет себя именно арабскому миру, это чувствуется на всех уровнях.

А.Ш. – Что значит «противопоставляет себя арабскому миру»? Иран активно помогает так называемым «палестинцам», Хамасу, «Исламскому джихаду». Недавно израильский премьер-министр заявил, что в 2006 году очень вероятна большая война с окружающими Израиль арабскими странами и стоящему за ними Ираном. Как это согласовывается с тем, что Вы только что сказали?

Г.К. – Давайте на минуту отвлечемся от отношений Иран-Израиль. Так вот, отношения Иран – Арабский мир – это отношения тотальных врагов. Иранское общество можно, с некоторой долей приближения, разделить на две части: люди, которые ностальгируют по великому иранскому прошлому, для которых доисламский Иран является большой ценностью. Собственно, доисламский Иран является очень значимым для всех, но имеется такой слой националистической интеллигенции, которые считают, что у Ирана была великая иранская культура, пришли арабы, принесли чуждый иранцам ислам, в результате их влияния иранская культура сильно изменилась, и надо вернуться к корням. Эта неприязнь свойственна даже очень просвещенным людям. Я могу привести такой пример. В иранской литературе имеется очень значительная фигура: Садег Хедоят, живший в первой половине 20-го века писатель, один из основоположников новой иранской литературы, очень просвещенный человек. Но, при всей его просвещенности, когда в его рассказах речь заходит об арабах, он начинает описывать их в самом черном свете, выискивая только отрицательные стороны, идет описание в духе, можно сказать, самого настоящего антисемитизма. И это, да, именно антисемитизм, только по отношению к арабам. Иранский антисемитизм – он такой.

А.Ш. – То есть, Вы хотите сказать, что в иранском народе широко распространен антисемитизм. Но направлен он не на евреев, а на арабов?

Г.К. – Именно.

Кроме персидских националистов, противопоставляющих себя арабскому миру и исламу, есть и еще одна группа, отрицательно относящаяся к арабам. Это религиозные шииты. Они считают, что арабы – это люди, которые отступили от истинного ислама, потому что они сунниты. Как-то от одного очень религиозного иранца я услышал фразу: «Наш пророк проповедовал среди арабов». Идея тут такая: так же как Иисус был послан не «фарисеям и книжникам, а мытарям и блудницам», так же и Мухаммад был послан арабам, людям низшего порядка по отношению к просвещенным персам. Например, арабы, если отец ждал именно мальчика, закапывали новорожденных девочек в песок. Мухаммад эту практику пресек, в Коране есть много аятов, посвященных именно этой теме, что те, кто убивают новорожденных девочек, будут страшно мучаться на Последнем суде, что эти младенцы воззовут к Аллаху и Аллах покарает их убийц и т.д. У персов до принятия ислама ничего подобного не было, наоборот – это была страна высокой цивилизации. Великий иранский эпос «Шах-Наме», творение великого Фирдоуси – это попытка воссоздать иранское прошлое, ностальгия по доисламскому Ирану. А злодеем, который посягнул на этот великий прекрасный Иран, является именно арабский персонаж - Заххак. Он представлен не просто узурпатором законной власти, но настоящим чудовищем. У него из плеч выросли змеи, которых кормят иранскими юношами, он узурпировал власть, сверг законную династию Киянидов, и так далее и так далее. Показательно и то, что даже после исламизации Ирана иранские правители именовали себя доисламским титулом – шаханшах. и возводили свою родословную к этой династии Киянидов, иначе правитель не считался легитимным.

У иранцев до сих пор сильно чувство ревности по отношению к арабам и сожаление о том, что арабы оказались доминирующими над их высококультурной нацией. Они боятся объединения арабского мира, которое может и поставить под угрозу интересы Ирана.

А.Ш. – А как такое отношение к арабам соотносится с поддержкой, которую Иран оказывает ливанской Хизбалле? Ведь Хизбалла – это этнические арабы.

Г.К. – Тут имеет место поддержка именно шиитов. Ведь ливанские арабы – шииты.

А.Ш. – То есть ливанских шиитов иранцы не рассматривают как арабов? Нет такого презрительного отношения?

Г.К. – Смотря о ком мы говорим. Для религиозного иранского истеблишмента это, в первую очередь, братья-шииты, и неважно, на каком языке они говорят. Для националистической интеллигенции – это, в первую очередь, арабы.

А.Ш. – А на бытовом уровне – каково отношение иранцев к евреям, и каково отношение к арабам?

Г.К. – Евреи – это, конечно, не наши, но они на одном уровне с нами. Араб - это нечто, стоящее ниже нас, такой унтерменш. Вот, например, случай, произошедший с моим преподавателем военной кафедры. На тегеранском базаре у него украли кошелек. Он обратился к иранскому полицейскому и тот, а он понял, что перед ним иностранец, говорит: «Это наверняка сделал араб или афганец. Мы, иранцы, на такое не способны».

А.Ш. – А такого рода кражи в Иране действительно редкая вещь?

Г.К. – Нет, не редкая. Вообще же может быть все, что угодно: бывает, что ты забыл кошелек, и иранец бежит за тобой через весь квартал его вернуть, а бывает, что и очень здорово нагреют. Вообще это иранский национальный спорт – обмануть чужого, иностранца. Так что никогда не знаешь, что проявится. В общем же Иран – совершенно обычная страна, там есть все, как и в других странах, и кражи и даже пьянство.

А.Ш. – Но ведь употребление спиртных напитков – уголовное преступление?

Г.К. – Да. За это полагается сколько-то ударов палками. Но, дело в том, что имеется такое стойкое иранское правило: то, что нельзя официально, можно за взятку. Это было всегда, при всех режимах. Если люди хотят устроить у себя пьянку, они платят сотрудникам из соответствующих органов, полиции или Стражам исламской революции, и их не трогают. Алкоголь можно легко купить из-под полы, как правило, в армянском квартале

А.Ш. – То есть Стражи исламской революции тоже берут взятки?

Г.К. – Мне трудно себе представить иранского чиновника, сотрудника любых официальных органов, который не берет взяток.

Я бы Иран охарактеризовал как «Исламский Советский Союз». То же касается и отношения к женщинам. Многие западные организации обвиняют Иран в дискриминации женщин. Но по сравнению со многими арабскими странами, с которыми и США и ЕС имеют замечательные отношения, Иран – просто феминистское государство. Женщины там работают везде, водят машины, учатся в университетах, заседают в парламенте, служат в полиции. Власти всячески демонстрируют равноправие женщин. Хотя женщины там и вписаны в исламскую традицию, подвергаются некоторым ограничениям, но ограничения эти выражаются, в основном, в обязательном ношении хиджаба, запрете появляться на улице в косметике. На демонстрации выводят женщин в хиджабах и с автоматами. При Хомейни на улицах патрулировали Стражи Исламской революции и задерживали женщин, вышедших на улицу с накрашенными губами. Сейчас же на это часто смотрят сквозь пальцы, на улице даже иногда можно встретить женщину с выбивающейся из под хиджаба челкой или немного накрашенную – но иногда гайки вновь завинчивают, и их начинают задерживать, что бы показать, что правила все еще существуют. При Хомейни вообще действовали многие запреты, которые сейчас, для современного иранца, звучат просто дико. Например, при Хомейни, вскоре после исламской революции, были запрещены шахматы. Сейчас же Иран – довольно сильная шахматная держава, шахматы там традиционно сильны.

Иранские власти уделяют большое внимание повышению уровня образования и интеллектуальной мощи страны. Например, были переведены очень многие американские и даже советские учебники. В сфере точных наук, технологий Иран – весьма сильное государство. Современный режим прагматичен, в первую очередь он заботится о повышении мощи страны, а уж потом – о следовании религиозно-идеологическим догмам.

А.Ш. – Тем не менее, при всем своем плохом отношении к арабам, Иран активно помогает направленному против Израиля арабскому террору. По данным израильской армии, 80-90 % совершаемых в Израиле терактов финансируются и планируются иранскими спецслужбами, Иран обучает и вооружает Хизбаллу. Аятоллы считают, что война с Израилем – в интересах Ирана?

Г.К. – Да. Правящий режим использует войну с Израилем для сплочения нации пред лицом мифического врага.

А.Ш. – То есть Израиль выбран в качестве безобидного объекта для битья? Поскольку аятоллы уверены, что Израиль не предпримет никаких решительных действий, не предпримет ничего для уничтожения иранского режима. Ведь даже арабов Израиль, казалось бы, выиграв все войны, так и не разгромил до конца. А сейчас вообще отвечает на арабский террор заверениями о стремлении к миру – и иранцы решили, что значит, израильтян можно безнаказанно взрывать, используя это в целях укрепления своего режима? Сколько не убивай евреев, они все равно не ответят?

Г.К. – Да. Враждовать с арабами Ирану невыгодно. Иран претендует на лидерство в исламском мире, а нападение на арабскую страну приведет к изоляции Ирана. Кроме того, арабы могут и ответить, сплотиться в единый фронт, а вторая ирано-иракская война Тегерану не нужна, иранцы ею сыты по горло. Относительно США – аятоллы их боятся, и, несмотря на всю традиционную антиамериканскую риторику, хотят наладить какое-то сотрудничество. С Европой Иран сотрудничает давно, Россия – вообще стратегический партнер. Турция – стратегический противник Ирана на протяжении всей истории, что сейчас усугубляется тем, что Иран – религиозное государство, а Турция – подчеркнуто светское. Но Турция – член НАТО, и в военном отношении весьма сильная страна, так что враждебность проявляется только в области внешней политики. Так, в армяно-азербайджанском конфликте Иран занял сторону Армении, несмотря на то, что 25% или даже больше населения Ирана – те, кого мы называем азербайджанцами (в Иране их называют тюрками). Нынешний глава Иранского государства сейед Али Хаменеи тоже тюрк из Мешхеда. Тюрки вообще очень хорошо продвигаются во властные структуры. В очень многих обществах, где сосуществуют тюркские и ирано-язычные элементы, тюрки всегда оказываются наверху, во власти. И тащат за собой своих сродственников, кумовство для них весьма характерно. Так что аятоллы избрали в качестве внешнего врага именно еврейское государства – полагая, что с евреями можно враждовать безнаказанно.

А.Ш. – А каково отношение к евреям в иранской национальной традиции?

Г.К. – Очень разное. С одной стороны, иранские власти очень любят демонстрировать, как они замечательно относятся к представителям религиозных и национальных меньшинств. Ситуация похожа на Советский Союз, где тоже любили демонстрировать дружбу нардов. Так иранцы, например, особенно любят показывать хорошее отношение к армянам, что имеются армянские церкви, школы и т.д. То же и по отношению к евреям – вот, у нас живут евреи, у них есть свой представитель в Меджлисе (Парламенте), имеются синагоги - такая совершенно советская сусальная картинка.

А.Ш. – Притом, что иранские власти любят демонстрировать этих дрессированных евреев, сидящих в Меджлисе, некоторое время назад в Иране прошли, в Исфахане и в других местах, повальные аресты евреев по сфабрикованным обвинениям в шпионаже. Не является ли это свидетельством изменения национальной политики?

Г.К. – На самом деле это – та же самая советская модель: мы демонстрируем внешнему миру хорошее отношение к евреям, но только к тем, кто не выражает симпатий к Израилю. И, чтобы евреи не забывались, мы их время от времени бьем по голове. Кроме того, эти аресты были, в первую очередь, акцией запугивания иранской оппозиции. В иранской политике борются две основные силы: реформистская и консервативная. Реформаторов представлял уже бывший президент Ирана Хатами, его предшественник и проигравший кандидат недавно состоявшихся выборов Рафсанджани. Консервативные силы представляет нынешний глава иранского государства - Вождь исламской революции (рахбар) сейед Али Хаменеи. Вообще, до сих пор на посту президента находились представители более либерального направления. Под контролем консерваторов традиционно находились силовые органы, суды и прокуратура. Но после прошедших в Иране президентских выборов и победы на них мэра Тегерана Ахмадинежада, можно сказать, что все иранские властные структуры оказались в руках консерваторов.

А.Ш. – Либерализм иранских президентов связан и с тем, что Хатами, так же как и занимавший этот пост до него Рафсанджани, являются представителями торговых кланов, ориентированных на экспортную торговлю. А почему силы, проиграли последние выборы?

Г.К. – Этот проигрыш оказался неожиданным как для иранцев, так и для иностранных наблюдателей. Считалось, что реформаторов поддерживают в первую очередь, университеты, молодежь. В последнее время чувствовалась усталость иранского общества от исламского режима. Консерваторы, что бы запугивать своих противников, проводят показательные силовые акции: это может быть арест евреев, может быть – арест независимых журналистов, закрытие какой-то газеты, и т.п. Некоторые наблюдатели из иранской диаспоры отмечают, что иранцы видят в Ахмадинежаде представителя жесткой линии, способного победить коррупцию. В СССР тоже скучали по «твердой руке» Сталина в брежневские времена.

Что же касается традиционного отношения шиитского ислама к иноверцам, то, если брать традиционную шиитскую точку зрения, шиитские богословы всегда были настроены крайне враждебно по отношению к евреям. В иранской истории были страшные гонения на евреев – жестокие погромы, насильственные обращения в ислам, дискриминационные законы, преследования. Все это началось с приходом к власти династии Сефевидов в начале 16 века, династии, которая сформировала шиитский Иран в его нынешнем виде, когда шиизм стал господствующей религией. Тогда было сформировано отношение к евреям и христианам как к людям нечистым.

А.Ш. – Так как эта современная сусальная советского типа картинка согласуется с тем, что сейчас в Иране именно исламский режим?

Г.К. – Сейчас ситуация немного поменялась, сейчас Иранский шиизм несколько модернизировался. Хомейнистский шиизм – он модернизированный, он не совсем такой, что был при Севефидах. Хомейнизм, как это ни странно звучит, суть явление совершенно новое, это вестернизированный ислам. В классическом джафаритском шиизме (тот вариант шиизма, что распространен в Иране), большое место занимает идея ожидания прихода Махди. Это, условно говоря, исламский Мессия, двенадцатый имам. Шииты признают «праведными имамами», то есть законными повелителями правоверных, только потомков Али, зятя и племянника Мухаммада. Только принадлежащий к этому семейству может быть, согласно воззрениям шиитов, имамом, то есть повелителем мусульман. Сунниты же полагают, что править мусульманами, в принципе, может любой правоверный. Считается, что было одиннадцать имамов, то есть законных правителей, а двенадцатый имам, хотя и был рожден, потом был скрыт от глаз людей. Но он может «открыться», вернуться в любую минуту. Это может произойти как сегодня, так и через сто лет, - никто не знает когда именно. Когда скрытый имам придет – настанет полное благоденствие и царство справедливости. Власть шахов считалась временной и шаткой. Но именно вследствие ее временности шаху давались неограниченные полномочия – ведь в любой момент он может уйти, передать власть Махди. Духовенство же занималось богословскими вопросами и особенно не вмешивалось в политику. Хомейни изменил это традиционно сложившееся, положение. Он выдвинул идею, что мусульманские авторитеты обязаны активно вмешиваться в политику. Он утверждал, что следует построить исламское государство, политическая власть в котором должна принадлежать высшему духовному лицу.

Эта концепция явилась ответом на политику вестернизации, проводимой последним шахом Реза Пехлеви. И Хомейни удалось претворить свои идеи в жизнь. Он обладал несомненным талантом политика, умел маневрировать между различными силами, когда он приходил к власти, его поддерживало большинство населения, в том числе и те силы, с которыми он потом расправился. Хомейни в совершенстве владел искусством политического лавирования, хорошо чувствовал, с кем выгодно блокироваться и когда от уже ненужного союзника можно избавиться. При этом он умел оставаться в тени, занимая внешне незначительные посты, формально не претендуя на лидерство – в результате чего к нему обращались как к нейтральной фигуре, которая может разрешить противоречия между враждующими кланами. Хомейни построил ситуацию так, что лидерство ему принесли на блюдечке с голубой каемочкой, его фактически позвали на руководство, к нему обратились, а не он сам кричал, что хочет быть лидером. А дальше уже он действовал очень жестко, зачищая всех реальных и потенциальных противников. Схожими методами действовал и Сталин, он и Хомейни – явления одного порядка. Хомейни также выдвинул идею экспорта исламской революции, согласно его планам, эта революция должна была охватить весь мир, в первую очередь, конечно, исламские страны, а уж затем и все остальные. Хомейни также создавал образ Израиля в качестве врага ислама, что бы сплотить вокруг борьбы с этим врагом вместе Иран и арабские страны. Так, Хомейни выдвинул идею, что Иерусалим – первая кыбла ислама. Кыбла – это направление молитвы, сейчас это – Мекка, но в первые годы существования этого учения мусульмане молились в сторону Иерусалима. Потом сам Мухаммад поменял кыблу, направление молитвы, с Иерусалима на Мекку. И Хомейни выдвинул идею, что, несмотря на то, что Мухаммад в свое время поменял направление молитвы с Иерусалима на Мекку, Иерусалим все равно сохранил некое религиозное значение, раз этот город когда-то был кыблой для мусульман.

Хотя ранее для шиитов Иерусалим некогда не был важен, для них, после Мекки в первую очередь святы города Наджаф и Кербела, места мученической смерти имама Хусейна и сыновей Али. То, что вдруг всплыл Иерусалим, еще и как первая кыбла, которую отменил Мухаммад – это нововведение Хомейни.

А.Ш. – На самом деле, для ислама это весьма опасный ход. Движение можно и продолжить. Аль-Кодс (Иерусалим) – это первая кыбла. А джахилийя – это первая религия. (Джахилийя – так в исламе называют доисламские верования арабов). Тем более, что в Иране до ислама было не язычество, а зороастризм, который самим исламом признается как некая форма монотеизма, пусть и низшая. И, если вдруг наделяется религиозным значением, как бы оправдывается возвращение первой кыблы, отмененной самим Мухаммадом, можно пойти дальше, и оправдать возвращение к первой религии, тем более, что в случае Ирана это будет высокоразвитый и вполне пристойный зороастризм.

Г.К. – Исламские богословы достаточно свободно обращаются с религиозными догмами, приспосабливая их к политической ситуации. Это можно сказать и про суннитов и про шиитов.

А.Ш. – А как относятся к муллам простые иранцы?

Г.К. – В том числе и весьма иронически. Ходит масса анекдотов, встречаются иронические надписи на станах. Например, такая пародия на высказывания Хомейни: «Огурец зеленый! – подпись - Имам Хомейни». Намек на то, что Хомейни говорит банальности, к тому же обыгрывается зеленый цвет ислама. Или есть такая поговорка: «В Индии коровы – святы, а в Иране святые – подобны коровам». Или анекдот про то, как человека поймали за распитием спиртных напитков, привели в орган, который называется «Комитэ» - типа районного комитета Стражей исламской революции, и собираются в наказание выпороть. Он снимает штаны – а у него на заднице вытатуированы портреты вождей, на одной половинке вытатуирован портрет аятоллы Хомейни, на другой – аятоллы Хаменеи, пороть нельзя. Стражи ему говорят: «поворачивайся передом!», а там вытатуировано слово «ордак» - «утка». На вопрос: «Что это означит?», - он объясняет, что это аббревиатура «Молитесь за имама» (Эмам-ра доа конид! - на фарси начальные буквы фразы образуют это слово). Ходит очень много подобных скабрезностей.

А.Ш. – А как вы оцениваете перспективы исламского режима?

Г.К. – Я не вижу причин особенно за него беспокоиться. То, что он не рухнет подобно советскому режиму – это позволяет предположить достаточная прагматичность аятолл, и то, что они в меньшей степени, чем коммунисты, затиранивают экономические свободы. На частную собственность в Иране никто никогда не посягал. Да, были национализированы банки и нефтяные компании, но враждебности к частному предпринимательству там никогда не было, в том числе и при самом Хомейни. Если же режим падет, то ситуация в регионе станет очень опасной. Дело в том, что Иран – многонациональная страна, персов там всего около 50%. 25-30% - тюрки, т.е. азербайджанцы, около 18 – 20% - курды. Остальные - белуджи, луры, бахтияры, туркмены, и т.д. Если рухнет шиитский режим, который весь этот конгломерат как-то сплачивает в единое целое (ведь большинство населения страны шииты), то может вспыхнуть война по национальному признаку, которая неминуемо распространиться и за пределы Ирана, на весь регион.

А.Ш. – Тем не менее, Иран стремится к обладанию ядерным оружием и проводит агрессивную внешнюю политику. Так что и для Израиля, и для других стран региона, таких, как Турция, арабские страны, лучше распад Ирана, чем его существование в качестве ядерной державы.

Г.К. – С одной стороны - да. Но если Иран развалиться и начнется большая ближневосточная свалка – возникнет непредсказуемая ситуация, а непредсказуемость всегда опасна.

А.Ш. –Бывает такая предсказуемость, что хуже любой неопределенности. Смотря что предсказывается: если то, что вам перережут горло – то лучше уж непредсказуемая ситуация.

Г.К. – Я думаю, Израилю нужна большая сильная страна в регионе Среднего Востока, интересы которой расходятся с интересами арабского мира, ведь этими противоречиями можно пользоваться.

А.Ш. – То есть, если бы не стремление режима аятолл к ядерной бомбе и не их поддержка антиизраильского террора – Израиль был бы заинтересован в существовании сильного Ирана, пусть и исламского?

Г.К. – Да.

А.Ш. – Однако, трудно представить, что аятоллы откажутся от этих аспектов своей политики – и, значит, для Израиля все же жизненно важно способствовать падению их режима.

Насколько Шах, идея монархии популярна в самом Иране?

Г.К. Это прошлое. Есть люди, ностальгирующие по шахскому режиму, но никто не верит, что монархию можно вернуть.

А.Ш. – А как вы оцениваете иранскую оппозицию? Например, движение Муджаххедин-е-Хальк? Они ведь выступают за единый Иран.

Г.К. – Захватить власть они могут. А вот удержать – не знаю. Но и шансы свергнуть аятолл у них есть только в том случае, если поступят весьма крупные финансовые вливания со стороны какой-то сверхдержавы, а на сегодняшний день таковой является только США.

А.Ш. – Ну, у Израиля тоже есть деньги. Кроме того, если бы азербайджанское и курдское национальные движения были сильны (а это возможно при условии помощи извне) – они бы смогли погасить в зародыше пламя внутренней иранской войны, и опасности дестабилизации региона не возникло бы. В случае падения власти исламистов возможно представить и превращение Ирана в федерацию. В общем, если бы Израиль проводил не безвольную постсионистскую внешнюю политику – но динамичную и активную гиперсионистскую, у аятолл было бы много поводов для беспокойства, а у Израиля, других стран региона и у иранской оппозиции – большое поле для политического маневра и геополитического творчества.

http://www.livejournal.com/users/avrom/374587.html

[Artsrun]

Благодарю за статью, Celtik. Всегда хотелось понять иранских аятолл, так как с какой стороны ни посмотреть всё одна и та же иррациональность. Значит всё таки "маленький шайтан" был выдуман всего лишь потому, что на "большого шайтана" зубы скалить- духу не хватает.

А я, оказывается, этих персов, всё время переоценивал. Всё несколько проще, чем думалось.

[MiG-35]

Интересная статья… Неожиданные идея: Ирану выгодно быть не столько действительном врагом Израиля, столько всегда демострировать свою вражду к ним… в целях укрепления лидирующей роли в исламском мире…

Пока что действия Ирана действительно этот тезис подтверждают…

[Markos]

Собственно, доисламский Иран является очень значимым для всех, но имеется такой слой националистической интеллигенции, которые считают, что у Ирана была великая иранская культура, пришли арабы, принесли чуждый иранцам ислам, в результате их влияния иранская культура сильно изменилась, и надо вернуться к корням. Эта неприязнь свойственна даже очень просвещенным людям.

Кстати, насчет этого!

Я тоже очень часто встречал такое отношение иранцев к доисламскому Ирану. Знаю лично дюжину иранцев(персов) из Норвегии, они все, почти единогласно об этом говорили.