Статьи Игоря Мурадяна

[Pandukht]

«Человек с ружьем» в Армении

Как-то покойный Карен Серопович Демирчян сказал мне: «Самое плохое, что Вы создали, это «человека с ружьем», и это очень опасно». Говоря «Вы», он имел в виду все то, что когда-то называлось «карабахским движением», а под человеком с ружьем – «ребят из ереванских дворов», взявших в руки оружие. «Человек с ружьем» на стыке 80-ых и 90-ых годов в Армении нравился не всем, с ним пришли большие проблемы для многих, в том числе для имущих, накопивших богатства в советские времена. «Человек с ружьем» ставил под сомнение не только комфортное существование благополучных слоев общества, но систему общественных ценностей и приоритетов. Все хорошо помнят, во что иногда трансформировались «самопровозглашенные» фидаины, но именно на этой, новой для обывательской Армении этике, выросла армянская государственность. Любая власть стремится избавиться от феномена партизанского движения как формы общественного сознания и поведения. В Армении довольно быстро расправились с партизанскими отрядами, а затем, уже после карабахской войны было сделано все, чтобы носители этой идеи были дискредитированы, представлены как ущербное поведение, а институт и участники «Еркрапа» преобразованы в иерархию потребителей, занятых мелкими разборами. Тем самым была выполнена задача – нивелирование «человека с ружьем» из сферы политических процессов и общественно-политической дискуссии. Теперь Армения имеет современные и боеспособные вооруженные силы, обороной страны занято второе и третье поколение офицеров, получивших неплохое военное образование. По распространенному мнению, военный цех армянского общества по уровню организованности и адекватности своей социальной функции намного опережает другие профессиональные и общественные группы. В этом плане Армения не столь уж оригинальна, данное несоответствие военного цеха и общества присуще многим государствам. Беда любого государства, когда сфера обороны отстает от общего развития. Армяне выстрадали свою армию, гордятся ею, и военнослужащие пользуются большим уважением и солидарностью всего народа, несмотря на то, что некоторые генералы ведут себя, как владельцы трактиров. Престижной является служба не только в армии, но и в структуре национальной безопасности.

Вместе с тем, возникает вопрос: насколько вооруженные силы могут и должны участвовать в общественной дискуссии и оказывать влияние на принятие судьбоносных политических решений. Имеются две таких возможности: участие военнослужащих в парламентских и президентских выборах; участие представителей министерства обороны и службы национальной безопасности в работе правительства и совета национальной безопасности. Однако, возможность влияния вооруженных сил на политические процессы путем участия в выборах вызывает не только сомнение, но и насмешку. Как приходится голосовать рядовым военнослужащим и офицерам в Армении, хорошо известно. Остается структура совета национальной безопасности, роль которого в политических решениях весьма сомнительна. Нынешний секретарь совета национальной безопасности, уже декларировавший свою позицию по отношению к урегулированию турецко-армянских отношений, не оставляет надежд на сколько-нибудь предметное обсуждение этой проблемы в этой ключевой исполнительной структуре армянской политики. В процессе многомесячного обсуждения в обществе «карабахской проблемы», из представителей вооруженных сил только министр обороны НКР высказался по этому поводу. Вместе с тем, молчаливое пребывание вооруженных сил, вовсе не означает того, что они не имеют своей позиции и мнения. Позиция вооруженных сил Армении и НКР по карабахской проблеме хорошо известна, и именно с учетом этого обстоятельства ряд армянских политиков и политических экспертов предлагают выверенную позицию и предложения. Без учета мнения вооруженных сил любое решение по «турецкой» и «карабахской» темам будут не легитимными, половинчатыми и не убедительными для общества и народа. В «официально» объявленной предстоящей дискуссии по «турецкой» теме, нет и намека на возможность участия в этом военных. По «турецкой» теме, особенно важна позиция и оценки офицеров службы национальной безопасности. В «карабахской теме» более содержательным должно быть мнение армии. Что будет представлять из себя наша армия, если власти сдадут азерам земли Низинного Карабаха? Для чего после этого нужна Армении ее армия? Неужели от всех надежд иметь сильные вооруженные силы останутся лишь воспоминания офицеров армии и службы национальной безопасности, которыми они будут делиться со своими детьми и внуками, через 20 лет, о том, как они сдавали часть нашей Родины?

Нужно перестать делать вид, что участие вооруженных сил в обсуждении и приятии политических решений - это деликатная тема и не соответствует Конституции. Это полная ерунда, и только желание принять неадекватное решение может стать основанием для отторжения данных решений от вооруженных сил. Армянский политический класс и общество должны понять, что попытка устранить вооруженные силы от данных решений приведет к политической катастрофе, разрушению армии и государственности. В данном случае неуместно приводить примеры других государств, где высокая политическая ответственность вооруженных сил закреплена в Конституции и является важнейшим принципом государственного устройства. Даже если предположить, что данные правила и нормативы отражают неполноценность и уязвимость государственности, мы должны признать, что наше государство находится не в том состоянии, чтобы игнорировать возможность возникновения таких ситуаций, когда вмешательство вооруженных сил в политический процесс просто необходимо. Армения находится, и еще длительное время будет находиться в сложном внешнеполитическом и геополитическом положении, и нуждается в различных императивных правилах рассмотрения проблем и принятия решений, в существовании доминант государственности и политических приоритетов. В нынешней ситуации, если принять во внимание, что представляют из себя, например, Национальное собрание или правительство, то просто смешно утверждать, что эти два института имеют право на политические решения, а вооруженные силы – нет. Если армия не будет принимать участие в обсуждении и принятии политических решений в рамках общественной дискуссии и Конституции, она рано или поздно примет участие в процессе принятия решения вне рамок Конституции. В этом нет сомнений даже у самоуверенных армянских «политиков». Немецкий юрист и геополитик Карл Шмид говорил, что «гораздо важнее какое решение принято, чем в то, в каких условиях принималось решение».

В истории немало примеров, когда вмешательство военных в политику не только стало решающим фактором спасения государств от поражений и поглощения, но демократии, над которой нависла опасность. Во время первой мировой войны Францию спасли три генерала – Фош, Клемансо, Жоффр, которые, практически отстранили президента и парламент от принятия решений. Военное командование Чехословацкой республики так и не решились вмешаться в политику, и тем самым обрекло государство на оккупацию в конце 30-ых годов. Вместе с тем, именно военные не допустили включение Болгарии в войну против СССР во время второй мировой войны. Приход к власти У. Черчиля в разгар первой мировой войны явился результатом влияния на короля британских военных, то есть, «бархатным» военным переворотом. Вопреки распространенному мнению, судьба некоторых стран Латинской Америки могла бы быть более плачевной, если бы не роль военных в принятии политических решений. Турецкие военные, по крайней мере, трижды в истории республики, предотвращали отход страны от принципов кемализма, то есть, конституционных основ. Если внимательней рассмотреть политические процессы последних лет в США, то можно заметить, что именно благодаря политике Пентагона не произошло более неразумных событий в американской внешней политике. Деликатное поведение и отстраненность от политики в последние годы израильских военных стало определяющим фактором наступления глубокого политического и социального кризиса в Израиле. Слабость и индифферентность ливанской армии не позволяет обеспечить в этой стране устойчивую стабильность. Отсутствие милитаристских и политических целей и амбиций у грузинских военных определяет кризис грузинской государственности, власть авантюристов и некомпетентной элиты. Принципиальная позиция польских военных и их политического лидера президента Войцеха Ярузельского спасло Польшу от оккупации советскими войсками в 1981 году. Предпочтительные политические позиции военных в самой большой демократии в мире – Индии, обусловило выработку и осуществление новой политической стратегии этого государства, принятие новых приоритетов и новых представлений о региональных интересах. Бунт военных в Испании в 30-ых годах стал началом предотвращения возможного длительного периода нахождения страны в хаосе и социально-политическом кризисе, а также не допустил вовлечение Испании во вторую мировую войну. И наконец, самая оригинальная точка зрения и роли военных в политике – на протяжении десятилетий единственной реальной оппозицией в Советском Союзе были вооруженные силы, с которыми не мог не считаться ни один из советских лидеров. Именно благодаря поддержке военных стало возможным разоблачение культа личности. Мозаика данных прецедентов в мировой истории может распространяться бесконечно.

За последние два года в Армении общественная дискуссия по внутренним вопросам, последовательно перешла во внешнеполитическую. Не любая дискуссия полезна, но для Армении нет выбора и нужно принимать те дискуссионные темы, которые возникли под влиянием сильных внешних вызовов. Данная дискуссия привела не только к активизации общества в целом, но и постепенно выявляет приоритеты, разделив надуманные и реальные проблемы, отметая спекуляции. Стороны дискуссии приводят множество тем и аргументов, при этом избегая упоминать военный фактор. Возможно, люди достаточно уверены в национальных вооруженных силах и в верности союзников и партнеров, и это, конечно же, неплохо. Но подспудно возникает ощущение, что в данной дискуссии кого-то нет, а именно - военных, чье мнение мы так и не выяснили, во всяком случае, публичным образом. Тем не менее, в военных кругах очень активно и вполне профессионально стали обсуждать проблемы внешней политики и безопасности. Но когда мы говорим о военных кругах, то имеем в виду, также, и рядовой состав, то есть, детей нашей нации, которым предстоит защищать страну. Военные находятся не в изоляции, и испытывают феномен общественного влияния на настроения и умозаключения. Фактор позиции военных, так или иначе, оказывает воздействие на поведении политического руководства страны. Пока нет никаких представлений о механизмах реализации территориальных уступок, и визиты президента Армении в НКР привели к пониманию, что решить этот вопрос не просто, и не возможны формальные административные действия. Принимая во внимание настроения, которые имеют место в вооруженных силах, можно отметить следующее. Военные вовсе не индифферентны к политическим событиям и имеют свои оценки по ожиданиям в части проблем карабахского и турецко-армянского урегулирования. Военные ожидали большего от ухода от власти Роберта Кочаряна, не питая к нему никаких симпатий, и не доверяли ему. Нет никаких сомнений, что военные никогда не допускали возвращения к власти Левона Тер-Петросяна, рассматривая его как «врага» вооруженных сил, не больше и не меньше. Военные никогда не рассматривали Сержа Саркисяна как своего лидера и не считали его своим представителем во власти. Политическая элита Армении презираема в военной среде, и военные ожидают тех или иных изменений в вооруженных силах. Нет ответов на многие вопросы ни генералов, ни офицеров, ни рядовых. Нет сомнений в том, что усиливаются противоречия между вооруженными силами и политическим классом в целом, конечно же, включая и актуальное политическое руководство. Более того, все более усиливаются противоречия между армией и администрацией в НКР. Карабахская проблема стала более предметной для размышлений в военных кругах, военные пока не понимают перспектив и возникающих проблем в связи с ожидаемыми изменениями в части турецко-армянских отношений. Но и по этой проблеме рано или поздно возникнут новые задачи для вооруженных сил, что не может не отразиться на позиции военных.

Военные круги ожидают президента-националиста, ожидают правящую политическую партию, которая представляла бы себе национальные интересы, была бы способной не имитировать, а проводить адекватную внешнюю и социальную политику. В подобной ситуации вполне ожидаемо выдвижение такого политика из рядов военных, и общество должно быть готово к этому. «Гражданское общество» Армении не в состоянии выдвинуть такого политика, и должно расплатиться сполна за свою несостоятельность.

Совершенно понятно, что проблема участия вооруженных сил в обсуждении и принятии политических решений важнейшего значения является стыком двух вопросов – принятия принципов и их законодательного закрепления и учета реальной обстановки и условий, в которых находятся Армения и ее общество. Вполне возможно, в вооруженных силах имеются позиция и мнение, которые не совсем, и вовсе не соответствуют представлениям многих политических кругов и слоев общества. Наверняка, позиция военных будет не такой, какова позиция и представления гражданского общества и политического класса, и в ходе дискуссии выяснится, что политические круги оказались не совсем зрелыми и не совсем понимают значение тех или иных намерений. Но в этом случае, когда позиция армии войдет в противоречие с мнением гражданского общества и политического класса, быть может, мнение и оценки военных кругов станут особенно важными, интересными и содержательными.

Но данная проблема имеет еще одну сторону. Вооруженные силы, принимающие участие в обсуждении вопросов и в принятии решений, конечно же, будут более ответственно понимать не только свое значение как важнейшей части политического истеблишмента, но свое непосредственное значение. Кто-то когда-то назвал армян «великой партизанской нацией», что было довольно обидно, если иметь в виду, что у армян есть Родина, небольшая, уязвимая, но Родина. Но до сих пор многие в собственной стране ощущают себя партизанами, потому что понимают, что «человек с ружьем» все еще необходим, несмотря на существование полноценных вооруженных сил. Одной из политических задач армянской армии является окончательное устранение из национального сознания комплекса «партизанской нации».

[Pandukht]

Россия больше не может только наблюдать

Карабахская проблема, как большая пастушья собака, дремала у порога большой политики и никому не мешала ни на Западе, ни на Востоке. Но актуальная российская правящая элита устремилась к новым нефтяным и газовым проектам и, кроме того, ей почудилось, что Турция начинает "новую жизнь", достаточно далеко вырвалась из орбиты американской политики и подает сигналы о возможности создать альянс с ней. "Сдача" карабахской провинции азерам показалась русским вполне выполнимой задачей - в рамках формирования "новых" отношений России с Турцией.

Довольно быстро Турция вошла во вкус карабахской игры, и теперь, несмотря на усилия США, она уже не захочет выйти из этого процесса. Россия даже попыталась инициировать процесс урегулирования армяно-турецких отношений, пытаясь не только "привязать" Турцию к своим интересам, но и вывести или потеснить США из этого процесса. Отношения между США и Турцией, действительно, отличаются от прежних, и американцам сейчас пришлось применить различные усилия для сдерживания амбиций Турции, а американские эксперты уже неоднократно признавали, что просто игнорировать устремления Турции уже невозможно, придется проводить более активную политику.

Но отношения между США и Турцией, то есть, супердержавой и региональной макродержавой, не могут быть однозначными и одномерными, данные отношения включают противоречивые факторы и условия, согласованные действия и противодействия. Поэтому коммерческая ментальность во внешней политике, которую демонстрируют российские политики, не может не привести к обидным и значительным провалам во внешней политике. С самого начала псевдопроцесса, который инициировали русские в урегулировании армяно-турецких отношений, американцы очень хорошо понимали, что для России это всего лишь затравка для создания доверительных отношений с Турцией, а вовсе не стремление действительно примирить Турцию с Арменией. Турки любую инициативу третьей стороны в части урегулирования армяно-турецких отношений неизменно и традиционно воспринимают как вмешательство в их дела, желание осуществлять контроль над турецкой политикой. Поэтому столь форсированное согласование между США и Турцией задач по этой проблеме привело к быстрому развертыванию процесса, который можно наблюдать уже без какого-либо участия России. Ни США, ни Турция не испытывают больших надежд и вовсе не стремятся решить проблемы армяно-турецких отношений, но и американцы и турки весьма желают продемонстрировать России ее несостоятельность в политических процессах на Южном Кавказе. Это стало настолько явственным, настолько провальным для российской политики, что в Москве более не могут делать вид, что поддерживают процесс урегулирования. Несмотря на полное согласование двух вопросов - карабахское и армяно-турецкое урегулирование - с президентом Сержем Саргсяном, Россия совершенно уступила американцам арену, на которой разворачиваются эти процессы. Самый надежный политический ресурс на Южном Кавказе - президент С. Саргсян - невольно оказался проводником американской политики, при достаточном безволии и непонимании азов этого процесса.

Оставаться безучастной дальше Россия не может, но вопрос в том, а как же действовать: не объявлять же на весь мир, что она против процесса урегулирования. Уже сейчас Россия мобилизовала все, что возможно, то есть все информационные, пропагандистские и общественно-политические ресурсы, чтобы дать понять всем в регионе, что она является противницей урегулирования армяно-турецких отношений. Но выясняется, что ресурсы, которыми обладает Россия, весьма незначительны. Понятно, что чем больше российские СМИ будут муссировать этот вопрос, тем больше российская политика будет вызывать подозрения и сомнения. В конце концов, позиция России будет подвергнута суровой критике и осуждению, для чего на Западе имеются все возможности. В завершение выяснится, что последовательным сторонником блокирования процесса армяно-турецкого урегулирования останется одно лишь информационное агентство "Регнум" с созданными этой компашкой дочерними сайтами диверсионно-провокационного характера.

Российская персональная креатура в Армении представляет собой людей довольно своеобразного свойства, которые по своим основным характеристикам легко идентифицируемы. Вот их основные свойства: как правило, это типы болезненно амбициозные; обладающие некоторым состоянием, то есть, не бедные; несмотря на наличие дипломов различного назначения, люди по происхождению провинциального, даже деревенского типа; иногда с явным присутствием клиники в форме определенной мании, например, со склонностью безмерно врать, возвеличивать собственную персону. При этом непременным условием является наличие у них российского гражданства, или, по крайней мере, российского паспорта. Конечно же, такого рода креатура много не сделает, но много и не нужно, нужно только создавать провокационные ситуации и любой ценой отстаивать некие пророссийские тезисы. Но о какой креатуре идет речь, если русские не сумели должным образом задействовать политические возможности президента Армении, который контролирует парламент, политические партии патриотического характера, многие СМИ.

Но что волнует Россию в данном случае? Дело в том, что многие факторы, которые прежде казались существенными, особенно те, что касались европейско-турецких отношений, интересов России в регионах, позиций США в регионах, теперь уже либо не актуальны, либо имеют незначительное влияние. Армения достаточно интегрирована в евразийский политический процесс, включая особые военно-политические отношения с Россией, участие в ОДКБ, и даже такие международные экономические и политические структуры, как Черноморское сотрудничество, предполагают участие и сотрудничество с Россией. Россия является лидером в осуществлении внешних инвестиций в Армению, контролирует энергетику и многие важные промышленные предприятия, значительную часть малого бизнеса. Армения связана с Россией очень прочно, и трудно предположить, что урегулирование армяно-турецких отношений, даже под эгидой США, может привести к серьезным изменениям в армяно-российских отношениях. Во всяком случае, это трудно представимо в нынешней глобальной геополитической ситуации. Конечно, при условии разблокирования армяно-турецкой границы Армения может получить дополнительную степень свободы в пользовании коммуникациями и в отношениях с Россией и Ираном. Но ее внешнеполитические приоритеты останутся прежними. Вполне очевидно, что обеспокоенность России связана с другими обстоятельствами.

Перед США встают новые задачи в регионах Большого Ближнего Востока и Евразии, и они вынуждены выстраивать новые конструкции в международных отношениях. Одной из важных задач является удержание под контролем Турции, что, в свою очередь, связано с использованием турецкого фактора в различных направлениях, но, прежде всего, в направлении Европы. США достаточно давно выстраивают системы рычагов сдерживания турецких амбиций, используя противоречия в отношениях Турции с соседними и иными государствами в соседних регионах. Армянский фактор остается важным, хотя и утрачивает свою значимость, если не произойдет урегулирования армяно-турецких отношений. То есть, статика, которая сложилась в части этой проблемы, отводит армянскому фактору некое второстепенное значение. Армянский фактор необходимо развернуть, реанимировать, и это можно сделать только при условии установления определенных отношений между Турцией и Арменией.

Вместе с тем, Турция в американской политике сама по себе должна выступать в роли фактора влияния и давления, прежде всего, на Евросоюз и ведущие государства Европы. Выступление Барака Обамы в Константинополе в начале апреля 2009 года - это некая заявка или, вернее, попытка выдать подводные течения за честную игру. США делают вид, что с политикой Джорджа Буша покончено, и они стремятся к восстановлению отношений с Турцией на прежних условиях и в прежнем контексте. Но это не более чем весьма неуклюжая попытка предпринять проект по "двойному сдерживанию" Турции и Европы. Во-первых, Турция станет более связана обязательствами по интеграции с Евросоюзом, что постепенно выходит из числа актуальных задач. Во-вторых, ЕС испытает более сильное давление со стороны США по поводу включения в него Турции (то есть, давление, которое, по существу, исчерпано за последние 8 лет). Данный комплекс отношений и проблем стал бы важной частью внешней политики США. Исчерпание или частичное решение армяно-турецких проблем стало бы серьезным аргументом в проталкивании Турции в ЕС, хотя США очень хорошо понимают, что вся эта игра - сплошной блеф и взаимное надувательство.

Решение европейцев относительно невозможности приема Турции в ЕС принято весьма основательным образом, и если даже Турция официально признает геноцид 1915 года, для Франции, Германии и других государств это не имело бы никакого значения, хотя это решение Турции было бы для европейцев крайне нежелательным. Европейское направление было и остается основой внешней политики США, и столь мощный фактор, как Турция, должен быть задействован в полной мере. При этом следует принять во внимание, что в нынешней администрации США, при наличии хороших специалистов по Ближнему Востоку, нет сколько-нибудь серьезных политических проектантов по Турции. Поэтому пока что любые инициативы США по Турции и всем проблемам, связанным с ней, не могут иметь глубокой и всесторонней проработки и носят поверхностный характер, как и по многим другим направлениям во внешней политике Б. Обамы.

Но, при всей данной зыбкой конструкции, лишенной должного обеспечения политическими ресурсами, как в Турции, так и в Армении делается заявка на некий геополитический прорыв со стороны Армении, который может привести к новому положению Армении в регионе. США длительное время относили Армению к разряду государств, находящихся в стратегическом резерве американской внешней политики, и теперь Армения выводится из резерва и превращается в активный аргумент региональной политики. При этом очевидно, что Армения становится элементом не только региональной, но и европейской политики, и оказывается в фокусе международного внимания.

Армяно-турецкие отношения в различной мере, но неизменно системным образом "привязываются" к политике США в отношении России, Ирана, Европы и, возможно, Ближнего Востока. Но главная достигнутая американцами цель будет заключаться в вовлечении самой Турции в определенные правила игры. Это подразумевает подчинение Турции этим правилам и, следовательно, политике США. Двойственная вариативность очевидна. "Закрытая граница" - аргумент давления на Турцию, "открытая граница" - зависимость Турции от правил игры. В любом случае работает проект сдерживания Турции. Конечно же, данное сдерживание предполагает вовсе не только политику Турции в отношении Армении, но, как минимум - всего Южного Кавказа. Турция, получившая поддержку США на европейском направлении, а также в части ее проблем на Ближнем Востоке, станет более сговорчивой в части кипрской и карабахской проблем. Вот когда карабахская провинция официально и окончательно получит международное признание как часть Армении, придет время полного включения Южного Кавказа в зону преимущественного влияния США.

Россия не может примириться ни с тем, что Южный Кавказ ускользает из-под ее влияния, ни с тем, что для Армении имеется заготовка геополитического прорыва. Быть может, второе, то есть вовлечение Армении в чуждую и враждебную для нее международную игру, представляется России наиболее неприятным и ближним по срокам и приоритетности в политике США. Но Россия с ужасом и в растерянности наблюдает, как ее партнеры в Армении, то есть, политические руководители страны все более втягиваются в эти игры и охотно принимают все сигналы и инициативы, которые исходят из Вашингтона. Россия считает, что вложила в Армению слишком много экономических и политических ресурсов, чтобы позволить столь быстро и эффективно свершиться тому, о чем столько десятилетий размышляли ереванские бюджетные интеллигенты в курилках публичных библиотек. Нынешние руководители Армении предпочли довольно ложную игру "вслепую" ради достижения одной цели - наконец оказаться в каком-нибудь международном политическом процессе, ради признания их легитимности и соответствующих рукопожатий. Армянская общественно-политическая мысль потерпела полное фиаско, мыслей просто нет, есть фрагментарный разброд разговоров "в стенку". Что же в таких условиях предпринять России?

Вводить, в той или иной форме, санкции в отношении Армении, к примеру, не подбрасывать кредиты или отключать газ, было бы несерьезным, так как это ставило бы под сомнение позиции самой России. Решение теперь лежит на поверхности - способствовать смене власти. Сейчас, кто бы ни был у руля руководства Арменией, российские интересы будут соблюдаться не худшим образом. Возможна, также, поддержка Левона Тер-Петросяна и его компании. Если Россия осенью 2008 года - зимой 2009 года пыталась совершить геополитический плагиат и занять место и играть роль США в урегулировании карабахской и армяно-турецкой проблем, то очень возможно, что русские попытаются совершить аналогичный ход и во внутренней ситуации в Армении. Стало очевидным, что США не делают ставку на Л. Тер-Петросяна, это для них слишком отыгранный, не работающий, не респектабельный вариант. Многим это стало ясно достаточно давно, но последний год продемонстрировал это гораздо явственнее. США сделали ставку на Раффи Ованнисяна, и его антитурецкие возгласы - это всего лишь элемент приобретения популярности с учетом его участия в президентских выборах. Мне приходилось много лет общаться с американскими экспертами, тесно связанными с администрацией, и мне не пришлось наблюдать убедительную заинтересованность в Л. Тер-Петросяне. А вот относительно того, что власти Армении постоянно давят Р. Ованнисяна, интересовались многие, в том числе, в стенах Госдепартамента. Да и вообще по Р. Ованнисяну в Вашингтоне проводилась серьезная работа. Почему бы в такой ситуации России не проявить интерес к Л. Тер-Петросяну? Если еще принять во внимание, кто, какие "фрукты" занимаются в администрации президента России внешней политикой, можно вполне допустить, что в Москве придут или пришли к мысли о смене политического руководства в Армении. С такими людьми русским стало работать сложно, американцам - неприятно, но легко.

Edited September 28, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

Наконец произошла экзальтация

Какие-либо ожидания относительно того, чтобы получить разъяснения от президента Армении о представлениях в части политики по международному признанию геноцида, исчерпаны. Этот наиболее тяжелый и болезненный вопрос остался без разъяснений. Произнесены слова, за которыми нет ничего, кроме стремления охладить страсти. Совершенно понятно, что, если Армения идет на подписание этих «протоколов», политика по признанию геноцида свертывается и, вообще, завершается. Турция не станет держать границу открытой, если либо Армения, либо диаспора будут продолжать политику «признания». И дело даже не в поведении Армении или Турции, «протоколы» - это вполне определенный сигнал всему миру о том, что Армянский вопрос закрыт. Но, при этом, у президента крайне мало аргументов, то есть, вообще нет, и поэтому выбрасывается козырной аргумент о том, что Армения не может воевать. В данном контексте это означает, что Армения не может воевать никогда и обязана сдавать любые позиции под воздействием внешних требований.

Не где-нибудь, а в США президент Армении заявляет, что он не может позволить, чтобы армянская молодежь гибла за Родину. То есть, 15 лет военного строительства в Армении привели к тому, что армянский президент расписывается в своей неспособности предложить своей стране элементарную безопасность. Практически, это заявление означает капитуляцию. Возникают подозрения, что то же самое он говорил во время встреч с И.Алиевым, а также с посредниками. Причем, ситуацию усугубляет то, что армянский «нахага» говорит это в весьма критической и провальной для него ситуации, находясь в сопровождении не генералов, а известного степанакертского клоуна и ретро-мадмуазель от комсомола. Видимо, эти люди, обладающие высочайшим моральным авторитетом, призваны были подтвердить несостоятельность наших вооруженных сил. Когда количество абсурдных людей становится критическим, абсурд становится национальным свойством.

Если кто-то думает, что в Армении и вне Армении не нашлось экспертов, которые более чем профессионально сделали бы анализ боеспособности наших вооруженных сил, то это ошибка. Такой вполне адекватный анализ делался на разных этапах и в самое последнее время. Для этого использовался фактический материал и оценки, которые предлагали самые компетентные офицеры. При этом, именно с учетом фактора боеспособности удалось выяснить мотивы поведения политического руководства. В распоряжении этих экспертов имеются и не менее квалифицированные оценки вооруженных сил Азербайджана. Об этом не говорилось публично и этот материал никогда не предавался публикации, потому что это совершенно недопустимо. По крайне мере, так казалось ранее, до этой экзальтации армянского «нахаги» в США.

Вооруженные силы Азербайджана так и не сумели приобрести новые качественные оценки после 2003 года. Ни одно учение на уровне полка не продемонстрировало способность осуществлять координацию родов войск, зато показало низкую способность к наступательным действиям, в особенности, при наличии фортификационных сооружений. При этом, ни одно учение не проводилось во вполне корректных условиях, и истинные способности азербайджанских вооруженных сил так никто не выяснил. При проведении командно-штабных учений выясняется, что такая единица, как бригада, не способна адекватно участвовать в операциях. Одно из наиболее компетентных военных учреждений мира, которое каждые два года проводит игры по выяснению вероятных результатов вооруженных конфликтов в Южно-кавказском и других регионах, на протяжении 10 лет предлагает очень нелестные оценки вооруженным силам Азербайджана. Такого же мнения и специалисты генеральных штабов государств, граничащих с Азербайджаном.

Азербайджанский генералитет очень хорошо понимает возможности своих вооруженных сил и не выступает в истеблишменте как некая «партия войны». Есть подозрения, что в Азербайджане вообще нет реальной «партии войны». Мотивации азербайджанского общества крайне неубедительны, и назвать это общество милитаризированным никак невозможно и просто смешно. Азербайджанское командование делает ставку на две составляющие: массированные артиллерийские обстрелы и на бронетанковые силы, которые должны осуществить прорывы обороны противника на двух направлениях – южном, то есть Горадиз – Зангелан – Степанакерт и северном – Мартакерт – Степанакерт, либо частично окружив карабахскую группировку, либо вынудив ее к отступлению. При этом, весьма сомнительно использование боевой авиации. Этот план оценивается как весьма примитивный, не учитывающий возможности противника по подавлению действия артиллерийских систем и уничтожению авиации средствами ПВО. Ставка на прорыв обороны бронетанковыми силами вообще не может рассматриваться как серьезное намерение. По оценкам военных экспертов, которые принимают участие в военных играх, азербайджанские вооруженные силы не имеют шансов на прорыв обороны и, тем более, на овладение инициативой. «Если не случится внешнего вмешательства, и боевые действия будут проходить достаточно интенсивно, через две - три недели азербайджанская армия утратит возможность осуществлять активные маневренные действия».

Конечно, вся эта экзальтация армянского «нахага» рассчитана на совершенно неосведомленных обывателей и конформистов диаспоры. Но истинный адресат - это руководство Азербайджана. Азербайджанский этнос вполне убедительно продемонстрировал и продолжает демонстрировать ментальность дезертиров, причем, это стало обоснованной и оправданной логикой поведения. На протяжении последних 6 лет происходит закупка хлама, называемого вооружениями. Военный бюджет стал важным источником коррупции, воровства и злоупотреблений. Азербайджанские генералы прекрасно понимают, что им придется воевать при помощи заградительных батальонов, как и происходило во время первой карабахской войны. Они и не мечтают захватить Степанакерт, а самое большее - земли Низинного Карабаха. Следует понимать, что после завершения боевых действий в 1994 года Азербайджан никогда не предполагал воевать с Арменией в одиночку, это полнейший блеф. В Азербайджане предполагается исключительно совместная с Турцией атака на Армению, что в нынешних политических условиях представляется абсурдом. Правящий режим Азербайджана представляет собой крайне эгоистичных людей, с психопатическими характеристиками и различными фобиями. Я могу совершенно ответственно заявить следующее. Совет национальной безопасности Ирана обладает вполне убедительной информацией о том, что президент Ильхам Алиев характеризуется весьма тяжелым психиатрическим диагнозом, что вовсе не ново, и с этим хорошо знакомы многие в Азербайджане. И такими дегенератами запугивает диаспору и армянских граждан армянский «нахага».

Проблема «протоколов» заключается вовсе не в том, что говорится, а в том, кто говорит, то есть, не политика, которая делается, а люди, которые делают политику. Это не только армянская проблема, но для армян это представляется все еще непонятой проблемой, в части ее решения.

[Pandukht]

Збигнев Бжезинский: Армения могла бы быть незаменимым партнером и другом США

Даже в самые драматические моменты в отношениях между США и Ираном, когда американские разведывательные службы не могли со всей уверенность утверждать или отрицать наличие в Иране необходимых составляющих для создания атомного оружия, оракул Америки Збигнев Бжезинский (выходец из польской семьи с армянскими корнями) продолжал настаивать на урегулировании американо-иранских отношений как фактора решения многих проблем США на Ближнем Востоке и во Внутренней Евразии и, конечно же, решения проблем в сфере нефти и газа. Данную линию З. Бжезинский проводит на протяжении не менее 20 лет, что вызывало явное недовольство друзей Израиля - США, хотя политолог утверждал, что нормализация отношений с Ираном приведет и к обеспечению безопасности Израиля. Такой политический проектант, как З. Бжезинский, не мог не понимать, что рано или поздно произойдет «провал» в американо-турецких отношениях, но предпочитал не опережать события, хотя, если внимательнее вчитаться в его работы, то можно заметить отсутствие роли и места Турции в выстраивании новой стратегии США на «Евразийских Балканах». Политолога иногда упрекают в том, что он не сумел прогнозировать многие ключевые события, кроме развала СССР, о чем подозревала даже советская интеллигенция, но, видимо, политологи такого уровня вынуждены отказаться от тщеславия быть признанными авторами гениальных прогнозов, так как их высказывания могут заметно скорректировать международную политику. Не отметить и не заметить - это тоже профессиональная работа.

«Я привык, что мои коллеги начинают беседу, чувствуя себя напряженно, но в конце разговора они неизменно ощущают большее понимание и раскованность. Размышляя о странах региона, я никогда не допускал какого-либо выпада по отношению к Армении, и, конечно, не потому, что мои далекие армянские предки добрались когда-то до Польши, а по причине того, что Армения могла бы быть незаменимым партнером и другом США».

Как известно, любая легенда требует подпитки и актуализации, хотя бы в частных беседах, но, нужно признать, что «иранская перспектива» во внешней политике США объясняется, во многом, ожидаемым еще в середине 90-тых годах ухудшением турецко-американских отношений и поиском серьезной альтернативы в регионе «Большого Ближнего Востока». Несомненно, иранская тема интересует не только мэтра американской политологии, но некоторых других актуальных политических проектантов, в связи с задачами решения проблем, связанных с Россией, но именно это направление и обусловливает поиск возможностей найти замену Турции как стратегического союзника в регионе.

В аналитических материалах, публикуемых на сайтах ведущих исследовательских центров и институтов США, в последние месяцы прослеживаются весьма любопытные мысли, которые при первом приближении могут казаться результатом некоторой растерянности. Речь идет о том, что, наряду с «положительным сальдо», с которым США вышли из военного конфликта в Южном Кавказе летом 2008 года, что позволило американцам упрочить свое военное присутствие в Черноморско-Кавказском регионе, имеется пример того, как США были отвлечены от главной геополитической задачи – противостояния Китаю. Эта мысль, не очень убедительно, но все же прослеживается в работах ряда американских политологов, в том числе, тех, кто занимается проблемами Кавказа и Центральной Азии и Ближнего Востока. И это понятно, так как американские специалисты по Китаю вовлечены в решение более узких проблем и не обладают той феноменальной эрудицией и интуицией, которая присуща аналитикам, которые специализируются по данным регионам.

Таким образом, проводиться мысль о том, что в американской политике наблюдается увлечение довольно «выигрышными» темами, которыми являются Центральная Азия и Ближний Восток, что отвлекает усилия и ресурсы США от Китая, тогда как это геополитическое направление, с точки зрения дальней перспективы, является всего лишь подчиненным в выполнении главной цели – сдерживания Китая. В связи с этим, можно придти к выводу, что политика США во Внутренней Евразии связана с более глобальными задачами. Но даже преимущественные позиции во Внутренней Евразии не могут обеспечить создания надежного фронта государств для выполнения этой задачи, и американцам необходим стратегический союз с Индией, как страной, онтологически и экзистенциально противостоящей Китаю. При этом, Индия, по замыслу американских проектировщиков, должна стать «полюсом» притяжения обширных регионов Центральной Азии, предоставляя великой державе Южной Азии свои ресурсы.

В 2006 году Дж. Буш подписал некий документ, содержащий задачи по организации перетока энергетических ресурсов Центральной Азии в Индию. Несмотря на то, что в данном документе отмечается вся Южная Азия, включая Пакистан, как потребитель данных центрально-азиатских ресурсов, но не вызывает сомнений, что истинная цель - это усиление Индии и предотвращение ориентации нефтяных, газовых и других сырьевых ресурсов Центральной Азии на Китай. Пока что данные задачи США успешно провалены, так как коммуникации между Центральной Азией и Индией практически отсутствуют, Афганистан, как транзитная страна – это все еще нонсенс, а Китай, напротив, активно осуществляет транспортировку нефти и газа, и это весьма устраивает Казахстан, Туркменистан и Узбекистан, которые нуждаются в надежных, альтернативных маршрутах экспорта своих энергоресурсов. Уже сейчас данный импорт энергоресурсов привел к заметным последствиям в экономической ситуации в западных провинциях Китая. Это не может не беспокоить США. Возможно, нынешний мировой экономический кризис позволит отложить превращение Китая в еще более могущественную державу лет на 5 – 7, но не более, и в будущем США должны выработать эффективную региональную политику, где проблемы с Россией будут рассматриваться как приложение к генеральной задаче.

Под «занавес программы» администрация Дж. Буша подписывает с Индией договор по проблемам использования атомной энергии и другим проблемам в этом ряду, что, практически, обеспечивает надежную базу для создания американо-индийского альянса стратегического характера. Нужно сказать, что администрация Дж. Буша несколько раз пыталась найти подходы в установлении более доверительных отношений с Китаем, что неизменно оказывалось несостоятельным. «Классическим» примером неготовности США противостоять китайской экспансии и росту его могуществу стал провал «плана» Роберта Зоелика, который был назначен первым заместителем Государственного Секретаря США после переизбрания Дж. Буша президентом на второй срок. Данное назначение было связано непосредственно с выполнением задач по Китаю, и Роберту Зоелику удалось продержаться на этой должности не более шести месяцев. В основе идеи Р. Зоелика лежали намерения не противостоять Китаю, а вовлечь его в решение общемировых проблем, при максимальной солидарности с США. Видимо, США наглухо отказались от этой затеи и пришли к выводу, что только сильное военно-политическое и экономическое противостояние позволит сдерживать Китай. То есть, сделана ставка на геоэкономику, и в этом проекте Иран может иметь заметное участие.

Иран обладает крупнейшими в мире резервами природного газа, и данные резервы все еще являются предметом актуальной геоэкономической игры, хотя проблема использования иранского газа давно обсуждается в мировой политике. Европейцы понимают, что без иранских ресурсов газа им не удастся по-настоящему диверсифицировать поставки этого топлива и снизить зависимость от России. Азербайджанский газ может выполнять только очень локальную и ограниченную роль. Туркменский газ все еще остается сомнительным вариантом, так как за него происходит упорная борьба при участии России и Китая. Несмотря на то, что европейцы без особой охоты соорудили бы газопровод через территорию Турции, недоверие к этой стране как партнеру растет, а объемы иранского газа позволили бы заметно погасить сомнения и риски. Для Турции сооружение газопровода по проекту NABUСCO и, в особенности, транзит иранского газа означали бы закрепление за ней статуса межконтинентального узла транспортировки энергоресурсов. Турция охотно приняла бы участие в разработке иранских газовых месторождений и уже заявила об этих намерениях. Но США категорически выступают против транспортировки иранского газа в Европу и причастности Ирана к проекту NABUСCO. Было бы нелогично организовать катастрофическое падение цен на нефть и одновременно обеспечить Ирану доходы от экспорта газа.

Но возникает вопрос. В современных условиях, когда энергетика оказалась в фокусе мировой политики, иранские запасы газа не могут оставаться незатребованными и не применяться длительное время. Ситуация вынудит решить этот вопрос, и он будет решен, если не при участии США, то другими державами. У США в настоящее время одна задача – не допустить транспортировку иранского газа не только в Европу, но и в Россию и Китай. Поэтому перед новой администрацией США, так или иначе, встанет вопрос: что является менее неприемлемым - допустить транспортировку иранского газа в Европу или в Китай. В связи с этим и станут актуальными идеи З. Бжезинского относительно урегулирования отношений с Ираном. Иран, стремящийся максимально снизить зависимость от экспорта нефти, пытается заменить доходы от экспорта нефти доходами от экспорта газа. Поэтому газовая тема может стать хорошей базой для переговоров и урегулирования американо-иранских отношений. З. Бжезинский и аналитики, сотрудничающие с ним, считают, что транспортировка иранского газа в Европу не нанесет ущерба энергетической безопасности европейских государств, и Иран не сумеет шантажировать Европу, если этот проект будут контролировать США. В данных раскладах и размышлениях имеется один весьма уязвимый момент – возможность консолидации Ирана и России, когда данный газовый шантаж может привести к очень неприятным последствиям. Эта версия подкрепляется попытками России, Ирана и Катара создать газовый «ОПЕК» и во многом контролировать газовый рынок и проекты по транспортировке газа. Рассматривая последние немногочисленные работы американских аналитиков на эту тему, можно заметить некий «китайский фундаментализм», когда все больше геоэкономические проекты мирового значения примеряются на интересы Китая и угрозы, которые исходят для этой державы.

Вместе с тем, имеется «третий» вариант направления иранского газа, - это Индия, которая давно испытывает огромный недостаток в углеводородном сырье. Практически, энергетический фактор стал важнейшим ограничением экономического развития как Индии, как и Китая. Здесь возникают следующие вопросы: насколько США заинтересованы в успешном решении энергетических вопросов европейских государств, особенно Германии и Франции; насколько для США приемлем транзит энергоресурсов через территорию Турции, которая все более становится ненадежной; что для американцев более важно – получение доходов Ираном или успешное развитие Индии и ограничение развития Китая; может ли привести организация транспортировки иранского в Индию к разобщению стран-участниц так называемого газового «ОПЕК», если окажется, что не остается предмета обсуждения выхода на общие рынки. Как видим, возникает игровая ситуация, в которой не может не иметь своих интересов Великобритания. Если спросить экспертов, например, аналитического совета компании «Би-Пи», то, независимо от ответа, можно будет догадаться, что Великобритания вовсе не заинтересована в транспортировке иранского газа ни в Европу, ни в Китай. Но в особенности беспокоит британцев возможность транзита иранского газа в Европу через газотранспортную систему России. Это было бы существенным ударом не только по энергетической, но всей политике Великобритании в Евразии и на Ближнем Востоке. Что касается транспортировки иранского газа в Индию, то Великобритания имеет немало шансов взять под свой контроль этот проект.

Таким образом, «иранский план» З. Бжезинского приобретает совершенно иной диапазон, и задача использовать Иран как инструмент противостояния России становится ограниченной задачей более обширного плана, направленного, в конечном счете, на сдерживание Китая. Конечно, при этом Армения лишается всяких надежд на транзит иранского газа в европейском или российском направлении, хотя запасы газа в Ирана настолько огромные, что можно переиграть кого угодно и обеспечить функционирование не менее двух стратегических направлений транспортировки.

[Pandukht]

Британская внешняя политика

Данная тема настолько обширна и фундаментальна, что пытаться раскрыть ее в одной статье просто смешно. Тем не менее, всегда есть надежды на упрощение политической классики, раскрытие сложной темы британскими приемами метких выражений типа «…нет постоянных врагов – есть постоянные интересы» и тому подобного.

Начиная с 50-х годов, Великобритания находится в поиске своего места и роли в мировой политике, определения приоритетов и стратегий в Европе и в регионах. Завершение холодной войны привело к аналогичным результатам, что и распад Британской империи, то есть, утрате актуальных задач, отсутствию целостного представления о совокупности методов и приемов достижения внешнеполитических целей. Нужно сказать, что современная британская политическая элита во многом находится в растерянности, так как осуществление политики на традиционных направлениях все больше становится невозможным. Великобритания не имеет для этого ни экономических, ни политических, ни военных ресурсов, и наиболее принятым способом отстаивать свои геополитические и геоэкономические интересы стало тесное сотрудничество с США, иногда вопреки собственным представлениям о безопасности и целесообразности. После многовекового соперничества с Францией в сфере военно-морского флота Великобритания была вынуждена была уступить первенство своему старому сопернику. После длительных раздумий, Великобритания отказалась от амбициозной программы развития военно-морского флота, ее военный истеблишмент не понимает, что делать с британскими атомными подводными лодками и вообще с ядерными силами. На ряде международных промышленных выставок можно было заметить, как при богатейших экспозициях германского или французского павильонов Великобритания представлена скромными киосками, подобно небольшим странам Третьего мира. Великобритания за последние три – четыре десятилетия верно и последовательно деиндустриализировалась, и сейчас доля промышленности составляет 7% от ВВП, что, так или иначе, не может не привести к окончательной утрате позиций британского фунта. Традиционные промышленные регионы страны находятся в состоянии глубокого экономического упадка, становясь дотационными и хронически депрессивными. Лондон, хотя и сохраняет свою роль финансового центра мира, все более уступает позиции финансовым центрам Евроcоюза и Азиатско-Тихоокеанского региона.

Многое произошло и в части британской политической ментальности. Британское общество сильно «качнуло влево», традиционно правые и консервативные слои в значительной мере воспринимают левые и либеральные идеи и настроения. В Великобритании, как и в США, происходит политико-идеологическая трансформация, отказ от традиций «аристократизма» и внедрение в сознание элитарных кругов различных идей, пришедших из континентальной Европы и даже Латинской Америки. Параллельно этим тенденциям ослабляются позиции англиканской церкви и вообще протестантской этики, и усиление католицизма. Это можно объяснить ответом на многие социальные и политические вызовы. Находясь в рамках определенной европейской парадигмы, в которой ведущими идеологическими элементами стали французский и германский экзистенциализм, вперемешку с троцкизмом и левым проектом, в целом, британцы, в определенной мере, закомплексованы и пытаются уйти от общепринятой в Европе политико-идеологической дискуссии. Нельзя утверждать, что британцы полностью утратили чувство самосохранения и капитулировали перед европейской «экспансией». Британцы отчаянно сопротивляются, не допуская принятия Европейской конституции, ослабления НАТО и дистанцирования от США. Важным направлением британской политики является противление развитию Европейских вооруженных сил – Европейского корпуса быстрого реагирования, которые Франция и Германия задумали как альтернативу НАТО. Британская позиция по Европейским вооруженным силам состоит в следовании интересам и стратегии США, которые, хотя и выразили свою солидарность инициативе европейцев, но продолжают оказывать сопротивление этой идее, постоянно «обрабатывая» различные европейские государства. Некоторые призывы британских политиков уменьшить британский евроскептицизм и проявить больший интерес к Европейским вооруженным силам воспринимается в Лондоне как некое девиантное поведение.

Политика Тони Блэра была направлена не просто на обеспечение тесной привязки к стратегии США, а реализацию британских интересов в регионах Ближнего Востока, Евразии и Азиатско-Тихоокеанского региона. Тони Блэр, будучи блестящим аналитиком и политическим проектантом, понимал, что политика Дж.Буша дает шанс Великобритании не оказаться в одном ряду с Францией и Германией и не стать зависимой от ЕвроСоюза в ближайшей перспективе. Премьер-министр от Лейбористской партии шел на большой риск и понимал, насколько уязвима политика США в данный исторический период. После 1965 года, когда Гарольд Вильсон заявил о снятии с Великобритании ответственности за безопасность в Персидском заливе и на Ближнем Востоке, Великобритания постепенно, но неумолимо утрачивала позиции в большинстве регионов. Находясь в состоянии окончательной утраты статуса индустриальной державы, Великобритания может удержать свои экономические позиции, только располагая надежным доступом к наиболее востребованным и универсальным природным минеральным и энергетическим ресурсам. Контроль над данными ресурсами, включая драгоценные, цветные и легирующие металлы, редкоземельные и радиоактивные элементы, нефть и газ, позволит Великобритании снимать дифференциальную ренту и получать сверхприбыли в условиях глубокого экономического и финансового кризиса. Решить эту задачу без партнерства с США Великобритания не в состоянии. Подавляющее большинство государств Ближнего Востока, Южной и Центральной Азии, Дальнего Востока и Латинской Америки просто игнорируют ее интересы, предпочитая иных, более динамичных партнеров. Мировой экономический кризис стал началом распада либеральной англо-саксонской экономической модели, которую выпестовала Великобритания на протяжении десятилетий. Нынешнее правительство Гордона Брауна оказалось в труднейшем положении, и, по выражению «Economist», в стране сейчас нет ни одной другой политической группы, способной принять на себя решение возникших проблем.

Тем не менее, Великобритания, после распада советской системы, приобрела новый опыт экспансии в Восточной Европе и в Евразии. Конечно, главные цели так и не были достигнуты, так как Россия оказала этим планам существенное сопротивление. Одновременно, Великобритания не сумела решить более важную задачу – не допустить создания зоны исключительного экономического влияния Германии в Центральной и Восточной Европе. Но более-менее успешно реализовывался «британский балтийский», «британский украинский» и «британский кавказский» проекты, имеющий целью принудить Россию пойти на принципиальные уступки в обеспечении доступа Великобритании к евразийским ресурсам. Великобритания и США упустили исторически ценное для них время восстановления политических и геополитических позиций России, но успели, все же, закрепиться в Евразии, и сейчас контролируют большую часть нефтяных и газовых ресурсов Кавказско-Каспийско-Центрально-Азиатского региона. Восточноевропейское и евразийское направления останутся приоритетными в британской внешней политике, по крайне мере, на протяжении десятилетий.

Проигрыш американской и в особенности британской политики на Ближнем Востоке в результате иракской войны - это только иллюзии политических кругов и комментаторов, находящихся в состоянии профанации. Иракская война стала продолжением иракско-иранской войны и операции «Буря в пустыне», и только в этом контексте нужно рассматривать данные события. В результате этих войн, США и Великобритания приобрели пока что преобладающий контроль над нефтяными ресурсами Ирака, что и являлось генеральной целью войны. Иракская «нефтяная бочка», которую не торопятся разрабатывать, станет гарантией надежных поставок нефти на мировой рынок многие десятилетия. Но решением проблемы «резервов» нефти не исчерпываются задачи США и Великобритании. По существу, на Ближнем Востоке установлен новый порядок, и подавляющая часть стран региона подчинена англо-саксонскому блоку. По существу, не только Ирак, но и весь регион «оккупирован» американцами и британцами.

Перед Великобританией давно стоит вожделенная цель – Иран, то есть приобщение Ирана к британским стратегическим задачам. Великобритания, не имеющая надежд на усиление влияния в арабских странах, в Турции и в Пакистане, пытается сделать «ход конем» и с помощью Ирана обеспечить себе влияние и долговременные позиции в ряде регионов, прежде всего, в Каспийском бассейне, на Кавказе и в Центральной Азии. На рубеже 1990 – 2000 годов многие британские политики и политические проектанты не сомневались в скором успехе британской политики в иранском направлении. Расчет делался на сложное положение Ирана и необходимость поиска иранским руководством путей восстановления отношений с США и Европой, когда Великобритания взяла бы на себя роль посредника. Сейчас, когда западные СМИ приводят слова иранского лидера Али Хаменеи о том, что Великобритания и есть сатана, при этом, забывая о США, нужно вспомнить о выражении покойного Имама Хомейни – «США – большой шайтан, СССР – малый шайтан, но Англия хуже и тех, и других». Иран, действительно, оказался крепким орешком, но вряд ли в Лондоне отказались от планов демонтажа иранского режима, и, конечно же, иранское направление всегда будет приоритетным для британской внешней политики.

Другим важным направлением является Турция, и не исключено, что британцы сыграли определенную роль в попытках Б. Обамы «восстановить» отношения с Турцией. Несмотря на явное стремление США и Великобритании заново установить контроль над Турцией, что выражается в создание системных ограничителей в сдерживании Турции, данное государство всегда рассматривалось Великобританией как противовес экспансии России, рычаг сдерживания российских амбиций на данном важнейшем региональном направлении. Судя по публикациям британских политологов, в Лондоне не очень-то понимают, какие приемы и подходы следует применить в реализации задач по Турции. Британские политологи не скрывают, что столкнулись с новой элитой в Турции, которая стала источником новых вызовов. Прошлый политический багаж британской политики явно не достаточен для проведения эффективной политики в отношении современной Турции. Аналогично созданию германско-российского альянса, британцев весьма беспокоит создание турецко-российского альянса. По оценкам британских экспертов, оба эти альянса пока находятся в виртуальном состоянии и далеки от реального воплощения, но в Лондоне не дремлют и готовы к самым неожиданным поворотам и вызовам. Имеется немало признаков того, что, несмотря на заинтересованность Великобритании в провале российско-турецких энергетических планов, британцы всячески торпедируют и другие энергетические проекты, связанные с усилением роли Турции, как транзитной страны в транспортировке нефти и газа.

Великобритания активно вовлечена в стратегии США по сдерживанию Китая, причем не только в региональных направлениях, но и в функциональном отношении, имея в виду экономическую и финансовую сферу. После передачи Гонконга Китаю, Великобритания получила свободу рук в действиях в отношении Китая и стремится создать множество проблем для Пекина. Особое внимание в Лондоне обращается внимание на задачи по развитию сепаратизма и регионализма в Китае. Великобритания оказывает известное влияние на политическую и экономическую элиту Тайваня и поддерживает движение в Тибете. Большой интерес в Лондоне вызывает все, что связанно с ШОС, так как при условии успешности этого альянса океанические державы утрачивают шансы на усиление своего присутствия в Евразии. В связи с проблемой ШОС, британцы проводят политику с государствами Центральной Азии и Пакистаном, пытаясь противопоставить ШОС иные интересы и стратегические линии поведения. Вместе с тем, все усилия Великобритании по Китаю не могут составить и сотой доли тех усилий, которые применяют США.

В настоящее время британские политики и дипломаты подробно разрабатывают проекты нового «освоения» Африки, и, конечно же, совместно с США. По замыслам американцев и британцев, Африка - это, практически, последняя сырьевая и энергетическая провинция, способная обеспечить Западное сообщество сырьем в XXI веке. Китай и Россия уже приступили к реализации своих проектов по «освоению» Африки и не собираются кому-то уступать свои позиции. В особенности активен Китай, и антикитайская стратегия США и Великобритании, прежде всего, проявляется в Африке.

Другим направлением, где Великобритания обозначила свои интересы, является Арктика. И хотя непосредственно британские усилия в этом направлении не выражены достаточно определенно, совершенно понятно, что за амбициями Канады стоит британская политика. Канада, видимо, рассматривается как основной участник от Британского Содружества в борьбе за ресурсы Арктике.

В целом, можно отметить, что довольно часто Великобритания вынуждена участвовать в некоторых совместных с США проектах формально, рассчитывая на укрепление сотрудничества с ними. Но, как и прежде, главным аргументом британцев в убеждении американцев остаются возможности разведывательной службы Великобритании. Например, по проблеме иранской ядерной программы именно британская служба внешней разведки убедила США, вопреки израильским разведслужбам, в том, что Иран все еще далек от создания атомного оружия и, конечно же, не располагает им. Именно после данной услуги британской разведслужбы последовало заявление Дж. Буша по этой теме в 2008 году.

Нужно отдать должное британской политике, которая готова принять новые вызовы и адекватно реагировать на угрозы, которые возникают в части ослабления влияния Великобритании в Европе и в мире. Как бы ни были экспансивны планы Великобритании, в особенности в ряде регионов, ее политика объективно становится важным противовесом политике иных держав, что уравновешивает ситуацию и дает возможность малым странам регионом находить более-менее самостоятельные решения во внешней политике.

Edited December 30, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

Главный проигрыш армянского руководства

Как бы оценивались проигрыши и ущербные моменты процесса турецко-армянских переговоров, дело не было ощутимо проиграно, пока карабахская тема ни стала предметом обсуждений и размена в этой очень грубой и очевидной игре. Турция пристегнула это тему к своей политике по продавливанию своих условий на Западе как очень удобный отвлекающий маневр. Причем, именно нежелание США и России рассматривать карабахскую тему как условие и аргумент в турецко-армянском урегулировании привело Турцию к пониманию необходимости этой темы в своей нынешней политике. И это вовсе не парадокс, а способ мышления опытных политиков, которые пытаются выдвинуть свою страну на более обширную политическую арену.

Конечно, политика США по сдерживанию внешнеполитических амбиций Турции, продолжается и будет набирать обороты, но эта политика предполагает вовсе не только постоянное ущемление ее интересов, но и предоставление определенных преференций. Дело в том, что, так же, как, и Россия, США не могут «в одиночку» предложить Турции решение карабахской проблемы в том или иной смысловом содержании. Тем более, что Запад и Россия прекрасно понимают, что Турции нужен не «Карабах», а принятие ее условий и гарантии неиспользования «армянского фактора» как способа давления на нее. Если бы политическое руководство Армении было готово абстрагироваться от политического антуража, который постоянно предлагают «большие дяди» в больших столицах, то оно могло бы уверенно игнорировать обсуждение карабахской темы в процессе турецко-армянского урегулирования, без какого-либо ущерба для отечественных интересов. Вместе с тем, трудно представить другое правительство в другой стране, которое могло бы столь автоматически и мультипликативно исполнять малейшие пожелания внешних участников игры.

Последний этап игры характеризовался тем, что президент Серж Саркисян «недостаточно подал сигналы о готовности действовать по карабахской теме» (примерно так). И сигналы стали поступать, что означает добровольное вовлечение Армении в обсуждение карабахской темы в контексте турецко-армянского урегулирования. Это стало подлинным проигрышем, так как создается прецедент легитимности ответственности Турции по карабахской проблеме. Таким образом, в регионе меняется геополитическая ситуация, и нужно принять во внимание, что главные сдерживающие силы турецкой экспансии – США и Россия - не в состоянии противодействовать этому, как и раньше, политическими способами. Это главное, чего пытался добиться Азербайджан долгие годы. Весь этот новый расклад может стать очень опасным. Конечно, есть надежда, что США и Россия попытаются противодействовать этому, но остается фактом то, что, приняв участие в обсуждении карабахской темы, Турция обусловит дополнительную напряженность в отношении Армении, и угрозы в регионе возрастут. Пока карабахская проблема спала, как большая пастушья собака, все было спокойно, независимо от криков и истерик. Теперь собаку разбудили, разбудили не армяне, но армянам почудилось, что они сами пастухи.

[Kars]

Как-то покойный Карен Серопович Демирчян сказал мне: «Самое плохое, что Вы создали, это «человека с ружьем», и это очень опасно». Говоря «Вы», он имел в виду все то, что когда-то называлось «карабахским движением», а под человеком с ружьем – «ребят из ереванских дворов», взявших в руки оружие. «Человек с ружьем» на стыке 80-ых и 90-ых годов в Армении нравился не всем, с ним пришли большие проблемы для многих, [...]

Ммммдааа....

Вызываете приятную (и не всегда очень приятную) ностальгию...

Большое спасибо за эту тему, уважаемый Pandukht!

У меня сохранились фотографии тех времен, о которых пишет Игорь, «на стыке 80-ых и 90-ых годов в Армении», снятые мною в подполье, в самые горячие дни событий. Там я, он, и некоторые другие известные и не очень известные деятели «карабахского движения».

Хотел бы выставить их тут, на форуме. Эти фото имеют определенную историческую ценность, учитывая некоторые факторы, в том числе:

1. Фото исключительно редкие, и уникальные в этой категории

2. Фото были мною вывезены (март 1988) на Запад в исключительных условиях, включая - реальную опасность моей свободе и свободе Игоря (к чему мы были подготовлены, и Игорь может это подтвердить; мы даже обсуждали - что и как будем делать, если или когда нас "повяжут")

3. Фото никогда не были выставлены на Интернете (я - автор и единственный обладатель этих фотографий)

4. И т.д.

Но есть кое-какие проблемы. Во-первых, несмотря на то, что я - единственный обладатель авторских прав, считаю, что выставлять эти фото тут, без его личного согласия, будет неэтичным.

Что думаете?

Дело еще в том, что очень долгое время я с ним не имею никакой связи или отношений (в основном - «благодаря» моему сравнительно долгому отсутствию из Армении). И по кое-каким другим причинам, которые не релевантны в данный момент.

Посоветуйте, пожалуйста.

[Admin]

Ммммдааа....

Вызываете приятную (и не всегда очень приятную) ностальгию...

Большое спасибо за эту тему, уважаемый Pandukht!

У меня сохранились фотографии тех времен, о которых пишет Игорь, «на стыке 80-ых и 90-ых годов в Армении», снятые мною в подполье, в самые горячие дни событий. Там я, он, и некоторые другие известные и не очень известные деятели «карабахского движения».

Хотел бы выставить их тут, на форуме. Эти фото имеют определенную историческую ценность, учитывая некоторые факторы, в том числе:

1. Фото исключительно редкие, и уникальные в этой категории

2. Фото были мною вывезены (март 1988) на Запад в исключительных условиях, включая - реальную опасность моей свободе и свободе Игоря (к чему мы были подготовлены, и Игорь может это подтвердить; мы даже обсуждали - что и как будем делать, если или когда нас "повяжут")

3. Фото никогда не были выставлены на Интернете (я - автор и единственный обладатель этих фотографий)

4. И т.д.

Но есть кое-какие проблемы. Во-первых, несмотря на то, что я - единственный обладатель авторских прав, считаю, что выставлять эти фото тут, без его личного согласия, будет неэтичным.

Что думаете?

Дело еще в том, что очень долгое время я с ним не имею никакой связи или отношений (в основном - «благодаря» моему сравнительно долгому отсутствию из Армении). И по кое-каким другим причинам, которые не релевантны в данный момент.

Посоветуйте, пожалуйста.

На фото есть что-нибудь провокационное?

[Kars]

На фото есть что-нибудь провокационное?

Фотографий немало. Более или менее «провокационными» могут посчитаться те фото, которые носят личный характер (например, у него дома), или на которых рядом с ним находятся люди (известные ), которые, мягко говоря, с ним более "не дружат".

Но всего этого, конечно, можно избежать, и я ни в коем случае не выставлю ничего, что может хоть в малейшей мере быть злоупотреблено, или послужить компроматом. Это - исключено. Меня больше всего волнует вопрос: если просто выставить его фото (скажем - сидит со мной и с другими в подпольной квартире, лица других могу прикрыть) - без его согласия и разрешения - ЭТО ПОСЧИТАЕТСЯ НЕЭТИЧНЫМ?

[Admin]

В принципе можно спросить у него лично, я наверное смогу это устроить, но нужно сначала фото увидеть чтобы ему показать.

[Kars]

В принципе можно спросить у него лично, я наверное смогу это устроить, но нужно сначала фото увидеть чтобы ему показать.

Об этом поговорим, по ЛС.

Кстати, я вспомнил: одну из этих моих фотографий уже печатали, в 88-ом, в армянской прессе Диаспоры. Это еще тогда, когда я тоже был не совсем в своем уме, (то есть - слишком политичиски заряженным, как Inferno сегодня), и писал статьи на всякие табурованные темы. Потом, конечно, вырос из этого. Не буду упоминать по имени некую уважаемую политическую организацию, в центральном органе которой меня тоже публиковали - адабасы и админы меня тут заживо похоронят, если упомяну, но сейчас мы не об этом.

Мы о следующем: эта (как и некоторые другие) фото И. Мурадяна уже была опубликована, и он об этом знает и видел; следовательно, с моей стороны не будет нарушением этики, если я ее тут выставлю. Сейчас так и сделаю. Только одно жаль: не помешало бы, если кто-нибудь поставил на нее логотип Hayastan.com, или что-то в этом роде, ради сохранения авторских прав. Я это не умею делать. Это (как и все остальные) фото никогда не выставлялись в Интернете. (Насколько я знаю, не выставлялись. Такие же фото есть у Игоря, и только у Игоря - я ему их потом передавал).

[Kars]

Вот она (фотография):

Это - на одной из конспиративных квартир в Норкском массиве, если не изменяет память. Где именно - не важно, да и давно не является секретом, так что это можно писать. Если правильно помню, ее всё-равно в течение пары последующих недель КГБ разнюхал и раскопал.

Edited April 11, 2010 by Admin

[Kars]

Кстати, если кого-либо из тех, которые присутствовали на тех встречах (включая ув. Игоря Мурадяна), заинтересует это, прошу сначала связаться со мной по ЛС.

Конфиденциальность, как вы все сами уже увидели , ГАРАНТИРОВАНА!

[Pandukht]

Отличная, абсолютно раритетная, а потому, где лежит рука Игоря Маратовича, еще и знаковая фотография. На эти фото обязательно нужно наложить логотип форума, иначе все, что называется, растащат.

Я тоже попытаюсь заняться организацией того, о чем здесь говорилось.

[Kars]

[...] где лежит рука Игоря Маратовича, еще и знаковая фотография.

[Admin]

Об этом поговорим, по ЛС.

Кстати, я вспомнил: одну из этих моих фотографий уже печатали, в 88-ом, в армянской прессе Диаспоры. Это еще тогда, когда я тоже был не совсем в своем уме, (то есть - слишком политичиски заряженным, как Inferno сегодня), и писал статьи на всякие табурованные темы. Потом, конечно, вырос из этого. Не буду упоминать по имени некую уважаемую политическую организацию, в центральном органе которой меня тоже публиковали - адабасы и админы меня тут заживо похоронят, если упомяну, но сейчас мы не об этом.

Мы о следующем: эта (как и некоторые другие) фото И. Мурадяна уже была опубликована, и он об этом знает и видел; следовательно, с моей стороны не будет нарушением этики, если я ее тут выставлю. Сейчас так и сделаю. Только одно жаль: не помешало бы, если кто-нибудь поставил на нее логотип Hayastan.com, или что-то в этом роде, ради сохранения авторских прав. Я это не умею делать. Это (как и все остальные) фото никогда не выставлялись в Интернете. (Насколько я знаю, не выставлялись. Такие же фото есть у Игоря, и только у Игоря - я ему их потом передавал).

Так?

[Kars]

Так?

Что ты имел ввиду под вопросом «Так?»

Да, это - одна из некоторых фото, которая была напечатана в некоторых армянских газетах, в черно-белом виде. Постараюсь найти хоть одну из них и отсканить. Если удастся найти, - я сохранил копии многих газет с моими статьями, где-то в ящике в гараже лежат. Попросил жену, чтоб показала где, а она:

«А зачем это тебе надо? Опять в твой Карабах намылился»?

Я ей говорю, что «Во-первых, он не "мой", а во-вторых - нет, не намылился», но всё равно отказывается сотрудничать. Может ты ее сам попросишь, Admin джан? Она тебя слушается.

[Admin]

Что ты имел ввиду под вопросом «Так?»

Да, это - одна из некоторых фото, которая была напечатана в некоторых армянских газетах, в черно-белом виде. Постараюсь найти хоть одну из них и отсканить. Если удастся найти, - я сохранил копии многих газет с моими статьями, где-то в ящике в гараже лежат. Попросил жену, чтоб показала где, а она:

«А зачем это тебе надо? Опять в твой Карабах намылился»?

Я ей говорю, что «Во-первых, он не "мой", а во-вторых - нет, не намылился», но всё равно отказывается сотрудничать. Может ты ее сам попросишь, Admin джан? Она тебя слушается.

Я фото отредактировал и добавил надпись "Hayastan.com".

Можешь от моего имени сказать ей все, что посчитаешь нужным для достижения цели

[Kars]

Я фото отредактировал и добавил надпись "Hayastan.com".

Можешь от моего имени сказать ей все, что посчитаешь нужным для достижения цели

Да, я ей передал, обещала помочь в поисках. Там всё верх дном перевернуть надо. Взяла с меня подписку, что никуда не уезжаю

____________________

Фото так намного лучше. Будем использовать этот метод в будущем

[Admin]

Что ты имел ввиду под вопросом «Так?»

Да, это - одна из некоторых фото, которая была напечатана в некоторых армянских газетах, в черно-белом виде. Постараюсь найти хоть одну из них и отсканить. Если удастся найти, - я сохранил копии многих газет с моими статьями, где-то в ящике в гараже лежат. Попросил жену, чтоб показала где, а она:

«А зачем это тебе надо? Опять в твой Карабах намылился»?

Я ей говорю, что «Во-первых, он не "мой", а во-вторых - нет, не намылился», но всё равно отказывается сотрудничать. Может ты ее сам попросишь, Admin джан? Она тебя слушается.

Я смотрю шлейф твоих "грешков" все длиннее день ото дня

Да, я ей передал, обещала помочь в поисках. Там всё верх дном перевернуть надо. Взяла с меня подписку, что никуда не уезжаю

____________________

Фото так намного лучше. Будем использовать этот метод в будущем

Как успехи?

[Pandukht]

Ментальность кавказских азеров

Политическая корректность, как форма общественного сознания и познания, несомненно, представляет собой способ тоталитарного управления политическими процессами. Политкорректность – элемент псевдо-либерального тоталитаризма - представляет собой специфический, профанический способ общения, непригодный для реальных политических исследований и свободной общественной дискуссии. Отрицая политическую корректность, как признак профанации и несвободы, все же, попытаемся придерживаться этого приема в рассмотрении столь деликатной темы, как национальный кризис в конкретной стране.

В 1918 году на территории части Восточной Армении и бывших персидских ханств усилиями Турции и Великобритании была создана Азербайджанская республика, имеющая совершенно очевидную геополитическую функцию. В 1920 году, при участии большевистской России, кемалистской Турции и международных наднациональных центров была создана советская республика Азербайджан, территория которой была расширена за счет Армении и Грузии. Никогда ранее не существовавшая азербайджанская государственность была создана не в результате национально-освободительной борьбы местного мусульманского населения, а в интересах внешних сил, которые сводились к получению нефти и учреждению некого бастиона между Анатолией и Центральными регионами Евразии. Любое искусственное государственное образование может просуществовать некоторое время, но оно обречено на распад и ликвидацию. Так называемая азербайджанская государственность переживает глубокий кризис и существует лишь благодаря внешней политической поддержке. Данное государственное образование переживает также и национальный кризис, который сводится к отсутствию нации как таковой.

Дифференцированная пассионарность. В связи с тем, что азербайджанская национальность официально была признана Советским государством во время переписи населения в 1934 году, сложилось обывательское мнение о том, что «азербайджанцы» - молодой народ. На самом деле этногенез азербайджанцев происходил с участием и преобладанием старых и очень старых племен, многие из которых уже в позднее средневековье являлись реликтами этногенеза. Последний пассионарный толчок данное население пережило вовсе не в 11 веке, с приходом турок-сельджуков, а гораздо ранее - в 8 веке, в связи с арабским завоеванием. Привнесенный в 11 веке в данные области тюркский язык лишь завуалировал разношерстное этническое и лингвистическое происхождение населения данных областей. Нет признаков того, что после 11 века в Куро-Араксинской равнине и в Ширване происходил пассионарный толчок. Данное население, которое представляет собой конгломератив различных племен, проявляет социальную и политическую активность только в результате внешних возбуждений, исходящих из Анатолии, Армении, Грузии, Ирана и России. Возникающие социальные вспышки различных групп пассионариев на некоторое время создают иллюзии активности азербайджанского этноса, но очень быстро гаснут, и подавляющая часть населения оказывается в растерянности, прострации, лишенная подлинных лидеров.

В период Второй мировой войны, в которой азербайджанский этнос принял весьма скромное участие, а также в период распада СССР выяснилось, что наибольшей пассинарностью на территории Советского Азербайджана характеризуются армяне, евреи, лезгины и курды. Наиболее низким уровнем пассионарности характеризуется тюркское население Горного и Предгорного Ширвана, Куро-Араксинской равнины. Относительно высокой пассионарностью обладают азеры Нахиджевана и отчасти области Гянджи. Невысокая пассионарность наблюдается среди талышей и других ираноязычных народов Муганской и Апшеронской провинций. Это отражает исторические условия, когда в формировании мусульманского тюркского населения провинций Восточного Кавказа принимали участие различные племена (курды, дагестанцы, кыпчаги, тюркские племена Северного Ирана, туркмены, иранские народности). Видимо, азеры Нахиджевана и области Гянджи в дальнейшем будут доминировать в азербайджанской политике. Азеры Ширвана и Карабаха не имеют никаких шансов занять заметное место в политическом руководстве. Отмечается, что представители дагестанских народов занимают важное место в вооруженных силах и правоохранительных структурах Азербайджана.

Эта пассионарная фрагментарность не позволяет данному населению сбалансировать свои амбиции и реальные возможности. Дифференцированная или фрагментарная пассионарность представляет собой значительную угрозу этносу, который далек от консолидации и формирования национальной идеи.

Этническая «разорванность». Современная азербайджанская народность не только имеет различные племенные корни, но и в настоящее время состоит из множества (нескольких десятков) племен, этнических групп и вполне самостоятельных этносов. Население Куро-Араксинской равнины, составляющее основу азербайджанской народности, состоит из 30 – 40 племен, имеющих туркменское, хазаро-тюркское, хазаро-иудейское, иранское, курдское, дагестанское происхождение. На юго-востоке Азербайджанской республики проживает давно сформированный с высоким уровнем самосознания талышско-муганский народ, относящийся к наиболее древним и культурным народам иранского мира. Численность данного этноса, по наиболее принятым оценкам, превышает 1,5 млн. человек, что составляет не менее 30% реальной численности населения Азербайджана. Например, население примыкающих к границам Республики Армении районов составляет своеобразный этнос айрумов, имеющий, несомненно, индо-европейское происхождение. Их общая численность составляет не менее 200 тысяч человек, с центром в Гетабеке. Население равнинного Карабаха имеет смешанное греко-персидское и древне-семитское происхождение, чей условный центр находится в городке Агджабеди. Население довольно обширного Курдамирского региона (Восточной части Кура-Араксинской равнины) курдского происхождения. На 60 – 70% курдским является население Нахиджеванской области. Практически весь Горный Ширван населен лезгинским и дагестанским населением (примерно 8 – 9 племен), составляющих не менее 600 – 700 тысяч человек. Население политически важного и густонаселенного Апшеронского региона, в котором расположен Баку, практически на 90% составляют ирано-язычные таты-мусульмане.

Представляет интерес то, что подавляющая часть политической и экономической элиты Азербайджана представляют результаты смешанных браков. Для данных людей интересы Азербайджана не являются ценностью и далеки от их личных и групповых целей. Особенно нелояльны к Азербайджану люди, чьи матери были русские, еврейки, армянки и другие. Однако буквально феноменом в политической жизни Азербайджана выступают курды. Бытующее мнение о том, что так называемый нахиджеванский клан является тюркским, является насмешкой над чувствами населения Азербайджана. Нахиджеванский клан представляет собой крипто-курдский шиитский клан, во главе которого стоят курдские семьи Гейдара Али Рза-оглы Алиева и Расула Гулиева, а также, до 20 курдских семей, не интегрированных в азербайджанскую политику и администрацию. Надо сказать, что и второй президент Азербайджана Абульфаз Эльчибей (Алиев) также был курдского происхождения. Не исключено, что имеет место многонаправленный заговор курдской знати, направленный на последовательное превращение Азербайджана в курдское государство (возможно это «ирано-курдский заговор»). Все чаще поступают сведения о связях Демократической партии Ирака и ее отделений в Иране с определенными кругами в Нахиджеване. По данным азербайджанских экспертов, в Азербайджане проживает до 200 тысяч курдов. Более реально, число курдов достигает 600 тысяч. На протяжении всего советского периода активно ассимилирующиеся курды занимали важные посты в МВД, в КГБ, в прокуратуре, в местных органах власти, в республиканской администрации. После событий 1989 – 1991 годов курды несколько растерялись, но вновь заняли важные позиции в администрации и в политике. Много курдов среди левых и лево-центристских партий Азербайджана, но имеются признаки наличия их и в правой националистической партии «Мусават». Именно данная этническая «разорванность» обусловила клановость в политической и общественной жизни Азербайджана. Клановость и этническая групповщина проявляется в вооруженных силах. В Азербайджане существуют анти-правительственные движения лезгинов, талышей, муганцев, сальянцев, аварцев, курдов, нахиджеванцев и грузин-мусульман.

Национальная идея. Разработки национальной идеи происходили довольно широко в различных странах мира, в том числе, в Новых независимых государствах. Однако в Азербайджане это направление интеллектуальной деятельности не получило развития. Азербайджанцы не относятся к «мессианским» народам, которые не нуждаются в национальной идее, так как получили в свое время послание Господа Бога. В последнее время азербайджанские политологи все же попытались рассмотреть эту проблему, но все свелось к достаточно примитивному варианту – национальной идеей стала нефть. То есть, нефть, как символ богатства, процветания и благополучия. Такой идеи не возникало ни у одного народа нефтеэкспортирующих стран Ближнего Востока. Данное предложение о национальной идее было воспринято в азербайджанском обществе без какого-либо сомнения и вполне позитивно. (То есть - просто и гениально). Столь охотное отрицание иррациональных идей и экономизация этнического сознания говорит об отсутствии важных идеологических элементов в общественной и политической жизни.

Фальсификация, как национальное кредо. В результате имеющейся в советский период практики беспредельного потворства различным историческим и культурным фальсификациям, ряд народов получили возможность создать совершенно ложную, порой клеветническую версию своей истории (вернее, не существующей истории). Исторические и культурные фальсификации стали составной и определяющей частью азербайджанского мировоззрения и этнического сознания. В этом состоянии азербайджанское общество пребывает несколько десятилетий, что нанесло чудовищный ущерб этой народности, сделало ее посмешищем на мировой арене, совершенно девальвировало все то, что действительно принадлежит азербайджанцам. По существу, кочевым племенам, населяющим Куро-Араксинскую равнину, причисляются многие историко-архитектурные и литературные памятники других народов и цивилизаций. Азербайджанская историография, искусство, культура, в целом, созданы на тотальном заимствовании, плагиате и фальсификациях. Данные явления и достижения никогда не воспринимались всерьез в СССР и международной общественностью. Объектами фальсификации и заимствований были достижения армянской и персидской культуры. В Азербайджане присвоены практически все великие иранские поэты (за исключением Хафиза и Саади) – Низами, Хагани, Насими, Физули, Сабир. В условиях закрытости государственных границ, азербайджанский музыкант Узеир Гаджибеков заимствовал, по существу, иранскую музыку, объявив ее азербайджанской. На основе сведений армянской средневековой историографии в Азербайджане создана грандиозная фальсифицированная легенда о Кавказской Албании, которую объявили предшественницей Азербайджана. По существу, все армянские и иранские историко-архитектурные памятники на территории Азербайджанской республики объявлены азербайджанскими. Азербайджанской объявлена также материальная культура, созданная талышским и лезгинским народами. Однако именно эти памятники последовательно уничтожаются в Азербайджане. Это не может не привнести в азербайджанское национальное сознание чувство и даже убежденность в собственной неполноценности и ущербности. В мире информатики все большее количество молодых азербайджанцев приходит к мысли о необходимости пересмотреть образ своей нации и своей страны, которых нет. Тотальная фальсификация и обман не могут выдержать экзамены, которые постоянно предъявляет Интернет. Предки современного населения Ширвана создали немало интересных памятников культуры. Современным азерам нет нужды осуществлять тотальную фальсификацию. Они могут апеллировать к своим истинным культурным ценностям, сохранив здоровую этническую психологию, не выставляя свой народ посмешищем и наследником плагиата. Но проблема в том, что реальная собственная культура не может быть основой претензий на столь обширные территории, которые включены в Азербайджанскую республику.

Эксперты и экскурсоводы в космополитических столицах прошлого – Дамаске, Исфагане, Багдаде, Константинополе, Вене, Петербурге - как должное констатируют причастность многих культур и творческих личностей различных наций к созданию данных историко-архитектурных памятников. Официальная фальсификация возникает, когда этнос оказывается вырванным из своей естественной культурно-исторической общности и ввергается в искусственно созданную данность.

Феномен протурецкой ориентации. «Сборный», маргинальный, сильно иранизированный и руссифицированный этнос, не имеющий более-менее определенного самосознания, пытаются причислить к Анатолийскому миру, состоящему в подавляющей мере из иных этносов. Это, практически, завершилось полным фиаско, так как Турция не выполнила и не собиралась выполнить свой «исторический долг» перед Азербайджаном. На самом деле, нет никакого единого народа, имеющего два государства. Турция, как сильно левантизированная и европеизированная страна, рассматривает Азербайджан как удобную для себя энерго-сырьевую провинцию, не проявляя особой озабоченности к его интересами, одновременно отвергая наличие у Азербайджанской республики сугубо своих национальных интересов. Территории Азербайджанской республики были присоединены к Российской империи как армянские и персидские провинции, где господствовали либо армянские, либо иранские атрибуты культуры и общественной жизни. Долгое время после Гюлистанского и Туркманчайского договоров, русские воспринимали мусульманское население этих областей как персидское и опасались сохранения здесь проперсидской ориентации. Поэтому в официальной российской пропаганде поощрялись такие моменты, как тюркоязычие, анти-персидские настроения, Персия представлялась как слабое, едва существующее государство, и принадлежность к персидскому политико-культурному миру являлось непрестижной.

Таким образом, тюркско-язычное население, находясь в поисках новой политической ориентации, избрало не Россию, а Османскую Турцию. В конце XIX – начале XX веков Турция уже играла важную роль в абсорбции местного мусульманского населения в Восточной части Южного Кавказа и на всем Кавказе. Таким образом, «гениальная» российская геополитика в очередной раз оказалась в западне, которую сама и устроила. Вместе с тем, в Азербайджане приняты не анатолийские, а иранские формы культуры (например, имена и фамилии, музыкальные и литературные формы, формы религиозного сознания, более низкий уровень социальной мобильности, чем у турок Анатолии, формы адата). В культурном отношении Азербайджан представляет собой иранскую провинцию, где сохранилась девиации иранских культурных форм. Данная разорванность между иранской этнической, религиозной и культурной принадлежностью и политической ориентацией также привносит важную дополняющую в национальный кризис азербайджанской народности.

Следует заметить, что в формировании анатолийского этноса и этноса азеров принимали участие, во многом, совершенно разные этнические элементы. Анатолийцы - это, скорее, потомки этносов, составлявших византийский мир. Анатолийцы совершенно не приемлют азеров как своих кровных братьев. Азеры рассматривались Турцией только как повод к вмешательству в Кавказский мир.

[Pandukht]

Проблемы безопасности Кавказа

Ведущие заинтересованные державы рассматривают проблемы безопасности в регионе Южного Кавказа (как и других регионов) в русле отстаивания своих национальных интересов. Это относится, прежде всего, к США, России, Европейскому сообществу и его ведущим государствам, Турции и Ирану. С самого начала достижения независимости Грузией, Арменией, Азербайджаном, а также рядом непризнанных государств, США и Россия пытались рассматривать Южный Кавказ, как геостратегически единый регион, в котором проблемы безопасности должны решаться системно, в рамках определенных стандартов, что призвано обеспечить управляемость политических процессов и региона в целом. Впоследствии Европейское сообщество, ведущие державы которого пытались определить государства и геоэкономические сферы влияния в Южном Кавказе, также пытались применить некие универсальные методы управления и решения проблем безопасности.

Турция и Иран не располагали необходимыми политическими ресурсами, соответствующим политическим менталитетом, а также не были заинтересованы в проведении универсалистской политики в Южном Кавказе, с народами и государствами которого имели давние и труднопреодолимые проблемы. Однако и державы Запада, и Россия, и южные соседи региона были заинтересованы в сохранении Южного Кавказа как целостного геополитического пространства, так как понимали, что «политический» разрыв данного небольшого, но важного пространства приведет к возникновению серьезных проблем для них.

Грузия, Армения и Азербайджан были заинтересованы в интеграции в международные политические, экономические и военные организации, что способствовало утверждению их суверенитета. Однако, если Грузия и Азербайджан были заинтересованы в применении универсалистских подходов, предполагающих принципы «сохранения территориальной целостности», то Армения, возникновение которой как современного государства связано с идеей объединения исторической Родины, пыталась утвердить подходы, исходя из специфики исторической и политической ситуации. Вместе с тем, Армении удалось вполне успешно интегрироваться в международные структуры. Более того, в отличие от Грузии и Азербайджана, которые избрали в основном западную политическую ориентацию, Армения вела свою игру и сумела, помимо сближения с Западом, установить весьма тесные отношения с Ираном, Китаем, арабскими государствами, активно участвуя в политических и геоэкономических проектах. Участие Армении в про-евразийском Договоре коллективной безопасности и военно-политический союз с Россией способствуют не только безопасности Армении, но и стабильности всего Южного Кавказа. Учитывая то, что более 1,6 млн. армян являются законопослушными и лояльными гражданами США, и от деятельности армяно-американской общины во многом зависит политическое и экономическое благополучие Армении, любое правительство Армении будет стремиться установить партнерские отношения с США, что пока остается проблематичным в связи с отношениями Армении с Россией и Ираном.

Ни России, ни Западному сообществу не удалось привести Южный Кавказ к «однородному» состоянию, что было совершенно невозможно. Не сумели это сделать и США, которые «разочарованы» в политике ОБСЕ и Европейского сообщества и пытаются стать «локомотивом» всех без исключения политических процессов в Южном Кавказе. Администрация Дж. Буша предложила новый политический стиль, прежде всего в отношение регионов. Если администрация Б. Клинтона пыталась сформировать системы региональных отношений, обеспечивающих мирное сосуществование, то реалисты из правого крыла Республиканской партии и команды Дж. Буша заинтересованы не в политико-идеологических интерпретациях урегулирования региональных конфликтов, а в обеспечении реальной безопасности для осуществления геоэкономических проектов США. Это ярко проявилось на примере палестинской проблемы и в части провала попыток урегулирования карабахской проблемы на этапе, который можно условно назвать «Ки-Уэст».

Американцы имели достаточно времени и возможности по анализу карабахской проблемы и уверены в том, что карабахская проблема не является помехой и не создает реальные риски для реализации энергокоммуникационных проектов. Политическое руководство НКР имеет регулярные отношения с американскими, российскими, иранскими и европейскими политиками, а США предоставляет НКР ежегодную правительственную помощь. Главной внешнеполитической задачей НКР является утверждение политических оценок относительно того, что небольшой, но эффективный военно-политический потенциал «второй армянской республики» практически является важным элементом стабильности, баланса сил и безопасности в Южном Кавказе - как важное условие развития геоэкономических проектов.

Южный Кавказ активно вовлекается в процессы формирования региональных геоэкономических и военно-политических альянсов, что становится решающей характеристикой обозримой перспективы в данном регионе. Пока уровень противоречий и конфронтации в регионе и к окружающем мире настолько высок, что остановить процессы создания альянсов (причем, весьма неожиданных) не удастся. «Малые» и «средние» государства более всех заинтересованы в данном «блокировании». Если ранее США пытались не допустить создания альянсов в регионе «Большого Ближнего Востока», опасаясь усиления неуправляемости, то теперь они положительно рассматривают создание «осевого» альянса Израиль – Турция, с различными девиациями, включая Иорданию, Грузию и Азербайджан. Готовность Турции «повторить» свой геостратегический прыжок в Центральную Азию вновь окажется неудачной, что станет отправной точкой переосмысления некоторых направлений политики США.

Несмотря на кажущиеся глобальные планы США в Центральной Евразии, их политика все же носит ситуационный характер. Следует отметить, что, начиная с 1999 года и вплоть до событий «11 сентября» США нацелились на свертывание своего присутствия в Центральной Азии (снижение уровня ответственности за безопасность региона) и были готовы принять аналогичное решение по Южному Кавказу. Энергетическая и политическая ситуация в мире, борьба между различными политическими группировками в США привели к переоценке приоритетов и пересмотру внешней политики. Вместе с тем, США не намерены включаться в решение «дополнительных» региональных проблем и наживать себе новых врагов. Наоборот, США, например, стремятся к нормализации отношений с Ираном, и в этом случае заметно снизится роль Турции в региональной стратегической «связке».

Перспективы развития партнерских отношений между США и Арменией во многом зависят от нового содержания американо-российских отношений. Нефтяные и инвестиционные компании США, отчасти военные и военно-промышленный комплекс заинтересованы в переосмыслении американо-российского сотрудничества. В этом заинтересованы такие государства, как Великобритания. Это весьма важно, учитывая, что Республиканская партия США (особенно политический центр власти на Юге США) является традиционным партнером консервативной элиты Великобритании. Например, участие России в сооружении нефтепровода Баку – Джейхан, при транспортировке по нему российской нефти, деполитизирует этот проект и в значительной мере деактуализирует региональные конфликты в Южном Кавказе, как арену для политических манипуляций и политического давления.

В Армении имеются общественные и политические группировки, которым представляется, что форсированная нормализация армяно-турецких отношений приведет к улучшению экономического положения в Армении и к политическому успеху данных группировок. Конечно, США рассматривают в качестве ключевых региональных проблем не абхазскую или карабахскую, а российско-грузинские и турецко-армянские отношения. Однако Турция явно не заинтересована в нормализации отношений с Арменией, так как использует армяно-российские и армяно-иранское сотрудничество, как аргумент в части угрозы безопасности Турции, что важно для получения американской помощи.

Армянский политический фактор постепенно трансформировался в то, что Армения стала важным фактором в регионе. Наступает продолжительный период конфронтации на «Большом Ближнем Востоке», в которую вовлечены все мировые геополитические «полюса». Армении предстоит доказать свое право оставаться субъектом региональной политики, но уже не в рамках Южного Кавказа, а гораздо большего пространства. Эта ситуация подает надежды, а больше иллюзий многим политическим элитам региона. Но иллюзии, как принято, рассеиваются, и останется признать не только право человека на свободу, но и наций. На предложение о том, что хорошо бы объявить Южный Кавказ «нейтральным» регионом, Пол Гобл отметил, что «нейтральный» тоже означает конфронтацию, не лучше применить определение «пацифистский».

Несмотря на важную задачу Европейского сообщества повысить статус Европейского Совета, данная бюрократическая структура продолжает оставаться в качестве консультативно-совещательной организации, пытающейся выполнять функции глобального политического арбитража. Членство в Европейском Совете означает наличие некого сертификата на немаргинальное положение государств, преодолевающих нормативную экзаменационную дистанцию. Одной из основных проблем Европейского Совета, как и всех других европейских структур, является утверждение европейской внешней политики. Это предполагает выполнение не очень амбициозных задач по распространению европейского влияния, прежде всего, на сопряженные регионы и обеспечение внешней безопасности по периметрам «ближнего» и более дальнего окружения. Производными от этой задачи является реализация коммуникационных и других геоэкономических проектов. Не самой последней из данных задач является установление европейского контроля над регионом Южного Кавказа как транзитно-сервисным полигоном. В этой связи возникает игровая ситуация, когда Европейское сообщество отчасти сотрудничает с США, но в значительной мере и противостоит США в политическом, технологическом и идеологическом смысле. Например, в части ситуации в Грузии и Украине, Европейское сообщество, солидаризируясь с США по проблемам радикальных решений и организации государственных переворотов, противостоит США в сфере логики и последовательности демократизации и роли соответствующих нормативов в политике и в функционировании данных режимов. В значительной мере солидарность проявляется и в выполнении задачи по геополитическому окружению и принуждению России определенным целям. Вместе с тем, между США и Европейским сообществом сохраняются и усиливаются основные противоречия, связанные с проблемами трансатлантических отношений. Формирование европейских вооруженных сил, что является составной и теперь уже ведущей локомотивной частью европейской политической парадигмы, нивелирует многие те направления, где пока еще происходит сотрудничество между двумя «полюсами» Западного мира.

По карабахской проблеме американо-европейские отношения сложились следующим образом. Попытка США развернуть так называемое урегулирование карабахской проблемы как средство давления на Россию в режиме американо-российских «ракетных» переговоров завершилась безрезультатно, на что, собственно, рассчитывали США. Администрация Дж. Буша и ненавистные для армянских лоббистских организаций в США так называемые неоконсерваторы предпочли законсервировать карабахскую проблему, дав команду политическим разработчикам предложить подходы в части международного признания как Нагорного Карабаха, так и некоторых других «неподконтрольных территорий».

Дифференцированный подход США в этих вопросах предполагает российский протекторат над Абхазией и Южной Осетией, признание прав иракских курдов, международное признание Албанского Косово и Турецкой республики Северного Кипра, Тайваня, но ликвидацию Приднестровской республики. Данные подходы исходят из логики американской региональной стратегии. Осенью 2002 года США передали инициативу по карабахской проблеме европейцам, предоставив им продемонстрировать свои возможности, что завершилось ничем. Политика Б. Обамы, направленная на использование локальных региональных конфликтов в новых условиях, когда происходят некие ключевые договоренности между США и Россией, имеет в виду не столько ракетные проблемы, а решение проблем регионального влияния. В данных условиях, когда консервативные круги США и Великобритании утвердили независимость Албанского Косово и приступили к рассмотрению перспектив независимости трех государственных образований, составляющих Боснию, европейцы должны продемонстрировать «отличительный» вариант развития процессов в данных конфликтных регионах. Но разработка альтернативной версии - непростая задача, особенно в условиях высокой степени разработок американцами. США не имеют никаких оснований уступать европейцам инициативу по карабахской проблеме, так как деятельность Н. Саркози продемонстрировала, каким образом ЕвроСоюз может сыграть решающую роль в урегулировании или, вернее, гашении российско-грузинского конфликта. Возможно, одной из целей США являлось убеждение ЕвроСоюза в том, что системные решения в части создания условий безопасности в Южном Кавказе невозможны. Система безопасности, спроектированная либо Россией, либо ЕвроСоюзом, не может устраивать США и не отвечает их интересам.

Но слабость европейской позиции в данном случае выражается не в стремлении апеллировать исключительно к пацифистским приемам решения региональных проблем и не исключении решения международных конфликтов военных способом. Слабость европейской позиции выражается в отсутствии европейской внешней политики как таковой. Ни сейчас, ни в среднесрочной перспективе Европейское сообщество не будет проводить внешней политики. Внешнюю политику (в лучшем случае от имени Европы) проводят Франция, Великобритания, Германия и отчасти Италия. Преследуя цель усилить европейскую позицию по отношению к США, данные державы не возражают против того, чтобы бюрократия сообщества проводила бы имитации в части внешней политики. Это все больше игра на публику. Ведущие европейские державы понимают, что излишне «серьезные» инициативы, особенно в регионах, предполагают параллельное обеспечение безопасности, что потребует военно-политического присутствия, что никак не вмещается в цели и задачи европейцев.

Великобритания, ставшая беспримерно активной в НКР, имея в виду финансируемые «Бритиш Петролеум» неправительственные организации типа «Международная тревога» и «LINKS», «Ресурсы примирения», поддерживает переговорный процесс, издавала газету «ДЕМО» и финансировала «Пресс-клуб» в Степанакерте, оплачивала различные поездки и семинары. «Бритиш Петролеум» достаточно долго защищал интересы семьи Г. Алиева по различным вопросам, пытаясь не быть чрезмерно активным непосредственно по карабахскому процессу. Но, видимо, пришло время, и «БиПи» приходится выполнять свои политические обязательства по лоббингу. Выражение одного из политических проектировщиков «БиПи» «Мы не лоббируем Азербайджан, но будем лоббировать, если он об этом нас попросит», означает, что наступило время выполнять обязательства.

Вместе с тем, нельзя утверждать, что Великобритания станет очень рисковать своим имиджем из-за задач по поддержке Азербайджана. В действительности, США и Великобритания уже после начала сооружения нефтепровода «Баку – Тбилиси – Джейхан» утратили прежний интерес к Азербайджану. Это признают представители крупнейших нефтяных консалтингов и эксперты, консультирующие правительства по проблемам региональной безопасности. Британские аналитики считают, что американское военное присутствие в Южном Кавказе, в Каспийском бассейне и в Центральной Азии носит несистемный и временный характер. США не располагают ясными целями и задачами применения своего военного присутствия в этих регионах. Афганская проблема и задача по защите энергокоммуникаций не являются достаточно обоснованными аргументами для сохранения и тем более усиления американского военного присутствия. В частности, компания «БиПи» считает, что американское военное присутствие в Азербайджане не имеет никакого отношения к проблеме защиты нефтепроводов. Британские аналитики считают, что США очень сложно оперировать своим военным присутствием в данных регионах без разработки четких целей и задач. Если этого не произойдет, США придется столкнуться с проблемами в отношениях не только с Россией и Китаем, но с государствами регионов.

Edited May 16, 2010 by Pandukht

[Pandukht]

Военная доктрина Азербайджана

События и процессы 2001-2008 годов продемонстрировали стремление США изменить геополитическую ситуацию в Южном Кавказе и в более обширном пространстве – Кавказско-Каспийском регионе. Этому способствовали активные политические процессы, происходящие в государствах региона, связанные с президентскими и парламентскими выборами, попытками Грузии и Азербайджана урегулировать свои территориальные проблемы, сохраняющимися серьезными социальными и экономическими проблемами, реализацией энерго-коммуникационных проектов. Данная политика США в регионе происходила в условиях незавершенности военно-политических операций в Ираке и в Афганистане, продолжающейся арабо-израильской конфронтации, сохранении проблемы Косово и Боснии, неразрешенности кипрской проблемы, а также локальных конфликтов в Южном Кавказе, возрастания напряженности между США и ведущими европейскими государствами, США и Евросоюзом, США и арабским миром, США и Ираном, США и Россией. Кроме того, впервые за последние десятилетия ухудшились американо-турецкие отношения.

В данных условиях США предприняли попытку кардинального изменения политической ситуации в странах Южного Кавказа, не понимая вполне перспективы, задачи и применяемые способы. Данные планы США весьма противоречивы и сталкиваются с конфронтационными тенденциями в регионе. Политика США не привела к кардинальным изменениям. Государства региона в основном сохранили свои геополитические и политические ориентации и приоритеты. Однако, новым в политической ситуации оказалось то, что в регионе началась гонка вооружений, которая из локальных процессов может очень скоро перейти к развернутому макро-региональному процессу.

Следовательно, данные действия США могут войти в противоречие с их политическими приоритетами в Кавказско-Каспийском регионе – обеспечение стабильности во имя гарантий безопасности для добычи транспортировки углеводородов. В Южном Кавказе началась региональная гонка вооружений при участии США, России, Турции. Это может рассматриваться как важный признак возникновения новой политической ситуации. Очевидно, что США нарочито решили создать диспропорции в региональном оборонном балансе, с целью вовлечения всех государств региона, в том числе и Армении в сферу своего военного влияния. Согласно данной версии, на Азербайджан ложится новая и весьма интересная функция катализатора геополитической переориентации всего региона. В 2007 году И. Алиев объявил об увеличении военного бюджета до 1,0 млрд. долларов, что может привести к образованию новой ситуации в сфере региональной безопасности, а Армении он составляет 250–270 млн. долл., то есть Армения стала аутсайдером в регионе в гонке вооружений. Политическое руководство и военное командование Армении заявляет, что до настоящего время Армения приобрела достаточное количество вооружений, в том числе, некоторые виды, которыми не обладает Азербайджан, что позволяет решать проблемы обороны и безопасности. В 2008 году военные затраты обоих государств чуть выросли, но соотношение сохранилось. В течение 2006 года Азербайджан приобрел новые виды вооружений, в том числе, несколько десятков танков Т-72, более 70 систем залпового огня «Ураган», несколько десятков артсистем. Происходит развитие боевой авиации. Все эти вооружения пока российского производства. Военно-технические отношения с Россией продолжают развиваться. По некоторым данным, Россия поставила Азербайджану ракеты «Точка-У» (хотя русские эксперты утверждают, что эти поставки осуществила Украина из арсенала «советского наследства») и комбинированные миномет-гаубицы «Нона».

Надежды на изменение геополитической ситуации в Южном Кавказе в пользу Азербайджана приводят его руководство к формированию новых взглядов на стратегическую перспективу. В сентябре 2002 года по распоряжению президента Азербайджана Г. Алиева в минобороны Азербайджана создана группа из офицеров, юристов и политологов для создания Оборонной доктрины Азербайджана. Официально этот документ должен называться «Концепцией национальной безопасности». Одновременно аналогичная задача поставлена перед группами независимых экспертов, результаты работы которых должны учитываться при разработке официального документа. На рассмотрение весенней сессии Милли меджлиса 2003 года Г. Алиев в качестве законодательной инициативы представил проект 'Концепции национальной безопасности. Об этом было заявлено главой Парламентской комиссии по вопросам обороны и безопасности, вице-спикером Зияфетом Аскеровым. В апреле 2003 года проект «Концепции национальной безопасности» был представлен парламенту руководителем президентского аппарата Р. Мехтиевым, что вызвало недовольство руководителей Министерства обороны и Министерства национальной безопасности, которые считали, что это их задача. Однако в выступлении Р. Мехтиева был представлен не сам проект, а основные его положения. Проект «Концепции национальной безопасности» в 2003 году не поступил даже в аппарат парламента. В данный пакет вошли законопроекты о нацбезопасности, разведке, контрразведке и другие вопросы. Оглашенный в парламенте перечень – это, скорее, свод некоторых законов, которые регламентируют работу правоохранительных органов.

Вместе с тем, в представленных документах обозначены основные возможные угрозы. Среди возможных противников указываются Россия, Иран, Армения, Туркменистан и Грузия. При этом, Армения указывается как основной противник, представляющей собой актуальную сторону, могущую угрожать Азербайджану военной агрессией. Следует отметить, независимо от готовности пакета данных документов, оборонительная составляющая «Концепции национальной безопасности» была представлена на согласование соответствующим ведомствам. На заседании генералитета Азербайджана министр обороны С. Абиев заявил, что вооруженные силы Азербайджана воспринимают разработанный предварительный документ как основу для военного строительства. По его оценке, в документе отражено все то, что необходимо для развития обороны государства.

Имеются оценки о том, что азербайджанское руководство, практически, отказалось от принятия данного концептуального документа, возможно, по ряду причин. Во-первых, отсутствовали договоренности с США и НАТО по вопросу о разработке данного документа. Во-вторых, И. Алиев, видимо, не хотел брать на себя ответственность и ограничивать себя тем, что ему придется руководствоваться данным директивным документом. В-третьих, в конкретных исторических и политических условиях для азербайджанской элиты остается под сомнением – сумеет ли Азербайджан вернуть контроль над землями карабахской провинции и, следовательно, соответствующие установки стали бы фарсом.

Реконструкция и задействование аэродрома в Даляре было осуществлено при содействии Пентагона в конце 2001 – начале 2002 г. Это было осуществлено в прямой связи с задачами вооруженных сил США в Афганистане. В связи с реконструкцией данного аэродрома МО Армении выдвинуло претензии к МО США, так как данный аэродром может быть эффективно использован ВМС Азербайджаном против Армении и НКР. Данный аэродром находится в менее уязвимом положении, чем аэродром в Гяндже. Американские военные утверждают, что использование Азербайджаном аэродрома в Даляре находится под их контролем, что не соответствует действительности. Не существует ни соответствующего регламента, ни оговоренного порядка взаимодействия США и Азербайджана по этому вопросу.

Азербайджан применяет против НКР тактику «тихой войны», применяя различные диверсионные способы и локальные конфликты, с целью дезорганизовать противника. В этих целях создаются хорошо оснащенные диверсионные группы. Данные диверсионно-разведывательные группы делятся на два вида. Имеются группы чисто разведывательного назначения. Они немногочисленны, преследуют цели проверки подготовленности ВС НКР, способности к обнаружению разведывательных и диверсионных групп. Учитывая большие визуальные возможности военной разведки Азербайджана, хорошую осведомленность относительно размещения и перемещений войск и вооружений, состояния форсификационных сооружений и т. д., задачи данных разведгрупп заключаются в проникновении на территорию НКР и, возможно, РА на глубину не менее 40–100 км, для выяснения состояния коммуникаций, размещения объектов ПВО, хранилищ моторного топлива, размещения артсистем.

Диверсионные группы приданы не отдельным войсковым частям, но и формированиям особого назначения, которые подчиняются непосредственно Генштабу. По имеющимся сведениям, действия диверсионных групп связаны также с задачами Министерства национальной безопасности. Задачей данных групп является осуществление «доктрины», принятой ВС Азербайджана в 1997 году, которая заключается в создании «мертвой зоны» и атмосферы страха в НКР шириной не менее 20–25 км вдоль линии противостояния, где проживает около половины населения НКР. Однако большие потери и низкая результативность привели к решению об ограничении данной диверсионной деятельности. Имеются основания утверждать, что диверсионные группы в настоящее время подчинены выполнению разведывательных задач, хотя непосредственно диверсионная деятельность продолжается.

Данные сведения подтверждают оценки о том, что в Южном Кавказе к началу 2010-х годов сложилось определенное военное равновесие. Те или иные преимущества трех признанных и трех непризнанных южно-кавказских государств в видах вооружений нивелируются другими факторами. Наряду с официальными параметрами, имеются сомнения в действительной численности боевой техники в Азербайджане. Например, некоторое преимущество Азербайджана в ВВС сводится к минимуму ввиду наличия у Армении сильной системы ПВО. По сведениям главного редактора «Military Balance» Кристофера Лэнгтона, только 27 из 48 боевых самолетов в вооруженных силах Азербайджана находятся в надлежащем состоянии. Обращает внимание и то, что после 2000 года Азербайджан указывает численность боевой техники практически в полном соответствии с лимитами, которые предусмотрены в OVSE.

Военные специалисты из Финляндии провели 18-21 марта 2003 года инспекцию Вооруженных Сил Азербайджана. Цель плановой инспекции - проверка соответствия сообщений о военных мероприятиях, проводимых на территории Азербайджана, условиям Венского договора 1999 года по укреплению мер доверия. По неофициальной информации, инспектора посетили военные части и подразделения армии Азербайджана, провели встречи с личным составом, а также проверили различные параметры вооружений и техники. По итогам инспекции составлен отчет о выполнении азербайджанской стороной условий Венского договора. Данная инспекция не привела к разъяснениям ряда вопросов, прежде всего, по количеству танков и легкой бронетехники у Азербайджана. В связи с этим, Армения и НКР продолжают настаивать (в различных форматах внешнеполитических возможностей) на дополнительных проверках.

В начале октября 2003 года руководство НКР сделало заявление о приобретении Азербайджаном 250 танков у Украины. Имелось в виду приобретение в основном танков Т-72, с усовершенствованными системами ведения огня. Вряд ли военное командование Азербайджана приняло решение о списании части танков, так как на предприятиях нефтяного машиностроения организован ремонт танков. Можно предположить, что к 2006 году численность танков в Азербайджане достигала 450. Украина сыграла большую роль в поставках вооружений в Азербайджан, так же, как и в Ирак. Как известно, поставки вооружений Ираку привели к санкциям США по отношению к Украине. За период 2006–2009 годы Азербайджан приобрел большие объемы военной техники, но это не вселило уверенность в боевом успехе у руководства в Баку. Возможно, эта неуверенность отражается и на завершении формирования военной доктрины. Есть признаки того, что после событий августа 2008 года в Южной Осетии в Азербайджане имеет место переосмысление военной доктрины, видимо, при понимании вероятности большой региональной войны, и в Баку были явно не готовы к такому повороту событий.

В настоящее время сложились некоторые оценки американских и британских экспертов по поводу состояния вооруженных сил Азербайджана. В связи с этим представляет интерес оценка Оксаны Антоненко - директора Программы по России и Евразии Международного Института Стратегических Исследований (Лондон), одного из наиболее информированных и интегрированных во властные структуры Европы и США исследовательско-аналитических учреждений Запада. «По мнению экспертов, плохая организация и низкий уровень моральной подготовки азербайджанской армии свидетельствуют об их неспособности к наступательным действиям. Войска Азербайджана более многочисленны, чем вооруженные силы Армении и Нагорного Карабаха. Однако дело не в цифрах. Военной операции в Карабахе будут мешать несколько факторов, в частности, моральное состояние азербайджанской армии». Оксана Антоненко говорит, что в некоторых отношениях вооруженные силы Азербайджана превосходят армянские. Это превосходство, по словам Антоненко, заключается, в том числе, в связях с войсками НАТО, в частности, расквартированных в Турции.

Оксана Антоненко убеждена, что подготовка азербайджанских воинских частей, их тактические и стратегические знания находятся на более высоком уровне, чем в армянских войсках, сформированных по образцу российских вооруженных сил. В то же время, моральное состояние этих хорошо подготовленных солдат находится на низком уровне. По данным Human Rights Watch, более 5000 азербайджанских солдат за последние 15 лет, уже после прекращения огня в 1994 г., умерли в результате избиений, инфекционных заболеваний и недоедания. Призывники живут в плохих условиях: новобранцы регулярно погибают от солнечных ударов летом и обморожений зимой. Плохие условия вызывают протесты военнослужащих. На войне деморализованные солдаты столкнутся с армянскими войсками, боевой дух которых, по словам аналитиков, считается одним из самых высоких в мире. Линия обороны в Нагорном Карабахе хорошо укреплена и имеет развитую тыловую инфраструктуру, на которую дает деньги, в частности, и армянская диаспора. Прорвать такую оборону – трудная задача для армии любой страны.

[Pandukht]

Роль и место Грузии

Взгляд из Вашингтона и Лондона

Роль и место Грузии в нынешнем геополитическом раскладе во многом обусловлены теми корректировками, которые произошли в кавказской политике США и ведущих европейских государств. Исследования этой проблемы показывают, что в настоящее время позиции и США, и ведущих европейских государств во многом совпадают, хотя это верно только в ближней перспективе, и во многом различны, принимая во внимание среднесрочный период в будущем. В данном случае было бы ошибочным утверждать, что цели и приемы в региональной политике США и Европы совпали или стали совпадать. Оба мировых центра силы имеют различные целевые задачи и интересы, и подозревать, что их цели совпали, было бы ошибочным. Что касается Кавказа, то в этом регионе только две державы обладают некими операционными возможностями, и только они могут выдвигать какие-либо инициативы и обеспечивать безопасность региона, исходя из своих представлений о безопасности.

Ни Европа, ни Иран, ни Турция не в состоянии оказывать на регион сколько-нибудь существенное влияние и выстраивать межгосударственные договорные альянсы или достигать соглашения стратегического характера, распространяющиеся на весь регион. В настоящее время в Европе несколько удовлетворены тем, что США демонстрируют более низкую активность на Кавказе, что позволяет европейцам не показывать свою пассивность и отсутствие подлинных интересов. Между США и европейскими государствами существуют весьма формальные соглашения по Кавказу и, по признанию ведущих экспертов, значительный политический материал, который был накоплен в прежние годы в Западном сообществе, по поводу Кавказа практически стал незадействованным. Но даже эти выводы не могут рассматриваться определяющими при рассмотрении политики США и ведущих европейских государств по поводу Кавказа. На протяжении 2000-ых годов европейские политические круги, в том числе и британские, пытаются сформировать более-менее самостоятельную внешнюю политику, что относилось не только к Европейскому Союзу, но и к «непосредственной» политике Франции, Германии и Великобритании, к которым пыталась приобщиться и Италия. В настоящее время между американцами и европейцами сложилась определенная конкурентная практика по поводу Восточной Европы и Евразии, в рамках которых Кавказ рассматривается как вовсе не самый важный, но наиболее проблематичный регион. Европейцы практически не сумели-таки выдвинуть никаких предметных инициатив в отношении Кавказа и выяснили, что они способны более-менее активно демонстрировать свое политическое присутствие на Кавказе только при сотрудничестве с Россией, вовлечением ее в европейский политический и геополитический процесс. Это было продемонстрировано политикой Н. Саркози во время грузинско-российского конфликта и после него, когда Европа и Россия сумели практически впервые отчасти вытеснить США из «кавказского процесса».

Европейцы хотели бы «законсервировать» кавказскую тему, вывести ее из актуальной международной дискуссии и, тем самым, уменьшить влияние США в Восточной Европе, и разыграть эту тему в отношениях с Россией, когда Европа сумела бы без препятствий сама оказывать давление на Россию. Ни одно из ведущих европейских государств не было готово, и сейчас не готово к серьезному рассмотрению кавказской темы, система европейских организаций демонстрируют неадекватность в этом вопросе. Ожидания, связанные с активизацией Европы в регионе, объясняются совершенной политической несостоятельностью политиков и экспертов. Даже столь ограниченная программа, как «Восточное партнерство», содержит типичный европейский геополитический минимализм. Если европейцы и станут способны, или, вернее, приобретут новые амбиции в отношении Кавказа и других регионов Восточной Европы, то только лишь в том случае, если Франция и Германия примут решение распространить свое (а вовсе не европейское) влияние на Восток Европы. Великобритания в значительной мере утратила интерес к Кавказу, исходя из геоэкономических соображений, просто главные задачи были выполнены. Кавказ все еще остается в поле зрения Великобритании, но в связи с общими геополитическими задачами, но уже в значительно менее активной роли. В какой-то мере мотивации политики Великобритании предопределили и политику США в отношении Кавказа.

Политика США в отношении региона Кавказа в настоящее время обусловлена глобальными приоритетами этого государства, к числу которых Кавказ не относится. Всегда были сильные подозрения в том, что Кавказ - это не «самодостаточная» цель во внешней политике США, но еще при администрации Дж. Буша произошла некоторая девальвация значимости Кавказа. Кавказу США сейчас отводят прежние функции, их две: военный транзит; добыча и транспортировка нефти и газа. Все остальные задачи были и остаются соподчиненными. На определенных этапах США пытались вывести государства Кавказа из роли потребителя безопасности и сделать их обеспечивающих безопасность.

Но этого не удалось, страны региона, причем все, попросили не придавать им большего значения, и рассматривать эти страны как «площадки» для развертывания более масштабных стратегий стало невозможным. Вместе с тем, в связи с тем, что США стали иначе рассматривать значимость каспийской нефти, и излишне политизированный нефтепровод Баку – Джейхан перестал быть элементом операционной системы США, а военный транзит получил альтернативные маршруты, эти прежние функции Кавказа все же утратили свою роль. Вопрос о том, при каких условиях, стабилизации или усиления конфронтации роль Кавказа может возрасти, осмысленного ответа пока не имеет. Снижение роли Кавказа пока носит не геополитический, а скорее ситуационный характер, но данная ситуация может приобрести и хронический характер, как это имело место при прежних империях на протяжении десятилетий. Но именно это базовое обстоятельство стало внешним и внутренним условием нынешнего положения государств региона.

Если рассмотреть нынешнее положение Грузии, то оно незавидное, и страна стоит в вопрошающей позе и пытается понять, что ей предстоит услышать из Вашингтона не в режиме формальных комплиментов, а исходя из реальной политики США. Азербайджан, возможно, понял, что США нашли повод для игнорирования его роли в региональной политике, и предоставляют возможность самому выяснять отношения с Арменией при исключении военных способов. Абхазии и Южной Осетии предоставляется возможность укреплять свою государственность в условиях реального игнорирования интересов Грузии со стороны всех мировых и региональных центров силы. Армения и Нагорно-Карабахская республика совершенно не способны осмыслить те преимущества, которые получили вследствие политики США, и продолжают заниматься мелкой возней вместо принятия того вызова, который называется стратегией США по сдерживанию экспансии Турции. Безусловно, можно было бы констатировать то, что в данных условиях Армения оказалась в заметном выигрыше, и благодаря США, могла приобрести более весомую роль в регионе, а, вернее, некоторую функцию сдерживания внешнеполитических амбиций Турции. Но проблема теперь не во внешних факторах, а в политике самой Армении, которая руководствуется совершенно иной логикой. Азербайджан ожидает перспектива продолжения и успешного завершения его функции «нефтяной бочки» при всевозможных реверансах Западного сообщества, но этим история нефтяной мечты и завершится.

В настоящее время экспертное сообщество Запада и России буквально мазохистским образом наблюдает за печальными результатами грузинского «эксперимента», не давая никаких шансов самой Грузии и, тем более, М. Саакашвили. Если даже и были некоторые, пусть маргинальные, внешние факторы, побудившие М. Саакашвили к военным попыткам, никто даже из числа противников этой политики не пытается навязать вину кому-то, кроме М. Саакашвили. Нынешний президент Грузии либо нарочито, либо по недоразумению воспринимает различные ничего не значащие слова в Вашингтоне как нечто важное, принципиальное и пытается пойти по пути многих государств, которые когда были актуальными союзниками США, а затем перестали ими быть не по своей воле. Визит М. Саакашвили в Вашингтон по поводу саммита по нераспространению продемонстрировал весь абсурд того, что называется «стратегическим сотрудничеством». Грузия продолжает получать вооружения и финансовую помощь от США, но происходит это, что называется, в рамках «переходного периода», с учетом того, кто будет у власти в Тбилиси в будущем. Американские эксперты говорят, что ни в одной из столиц Запада не допускают возможности продолжения М. Саакашвили его пребывания у власти после истечения президентского срока, и нынешний период его деятельности вполне соответствует задачам, а, вернее, отсутствию задач США по Кавказу.

США располагают определенными внешнеполитическими приоритетами, это Афганистан и Китай, другие точки на планете, и не собираются дергаться и добавлять себе головной боли из-за транзитных государств. М. Саакашвили правильно оценил ситуацию в Вашингтоне и решил, что Грузии, или, вернее, ему самому необходим лоббинг. Возникает вопрос, почему возникла нужда в лоббировании интересов страны, которая находится в режиме стратегического партнерства с США. И что вообще может дать лоббинг в данном случае, когда интересы и запросы Грузии очень хорошо понятны, известны и изучены, исходя из целей и задач США? Грузия не имеет никакой степени свободы, возможности дефиниций в части политических сил и политических задач. Положение Грузии чрезвычайно определенно и детерминированно, изменить отношение США к Грузии означало бы изменения в стратегии и в приоритетах внешней политики США. Возникает лишь одна догадка, что грузинский лоббинг в Грузии означает ни что иное, как способ отмывания денег. Это тоже известный метод в мировом политическом и экономическом лоббинге.

Вместе с тем, помимо общих геополитических приоритетов, обуславливающих корректировку роли Кавказа и Грузии в мире, имеется определенный ряд обстоятельств, которые запутали ситуацию, но, все-таки, занимают свое важное место в региональной ситуации. Американцев не очень, но в целом устраивает М. Саакашвили на посту грузинского президента, что исключает неожиданности в части внешнеполитических ориентаций, не стабильная, но относительно управляемая ситуация в стране, а также управляемость страной извне. Нынешняя ситуация снимает с США всякую ответственность за утрату Абхазии и Южной Осетии и, тем самым, закрывает дискуссию хотя бы на время. Исключает нестабильность ситуации на трассе нефтепроводов и газопроводов, так как Россия продемонстрировала готовность сотрудничать с США в сфере экономических и военных коммуникаций, и сама заинтересована в нанесении ущерба данным коммуникациям, важным для США. США и Россия вошли в дискуссионный период, когда возникло критическое число факторов, позволяющее надеяться на формирование американо-российского альянса, исходя из ряда проблем. Американцы весьма сомневаются в перспективности развития российско-китайского альянса и надеются на приобщение России к их стратегическим планам.

Становится очевидным, что США готовы платить России, готовы на уступки, которые им ничего не стоят, не содержат ничего существенного для администрации Б. Обамы. Американцы также считают, что антологическая атака исламских государств на Россию не завершена и, более того, она только разворачивается, и России понадобится помощь по многим проблемам безопасности. США наблюдают, как Россия входит в европейское политическое и геоэкономическое «поле» и ощущает себя при этом очень комфортно, и это не может не беспокоить американцев. При этом возникают проблемы в части осмысления национальных интересов России, но нужно иметь в виду, что США обладают огромными пропагандистскими и разведывательными возможностями по направлению российского общества и российской элиты для выбора и определения приоритетов в сфере национальной безопасности. Задача для направления России на осмысление проблем безопасности и приоритетов их решения остается в резерве американской политики. Ни одно государство не в состоянии выполнять такого рода задачи, кроме США. Даже если данная перспектива может быть реализована отчасти, хотя бы в нескольких направлениях международной политики, то судьба Кавказа предрешена.

Это будет означать, что при сохранении США своих минимальных, но безусловных позиций в регионе, Россия останется доминирующей силой на Кавказе. В связи с этим Вашингтону рано или поздно понадобится выработать новую политику, новые подходы в отношении ряда регионов, которые составляют важный «пояс» в Евразии. Сейчас, в отличие от Кавказа, Центральная Азия представляется гораздо более важным регионом для американской стратегии, при этом, видимо, значимость Центральной Азии может быть более значимой в гораздо длительной перспективе. Но и это обстоятельство подвергнется коррекции, и также исходя из отношений США с Китаем и Россией. Представляет интерес то, что те цели, которые были ранее важны для США в части сдерживания России, сохранив свое содержание, стали целями по сдерживанию Китая, например, вопрос о центральноазиатских ресурсах углеводородов.

В политической истории довольно часто происходит так, что после длительной дискуссии принимается модель, которая давно стала банальной, недостаточно обсуждаемой, но суть такого рода моделей в том, что в определенное время они становятся наиболее приемлемыми, потому что компромиссны. В отношении Грузии не ведется какой-либо предметной дискуссии, все, что происходит, - это нескончаемая болтовня по поводу давления или критики России, что уже мало кого волнует. Поэтому можно рассчитывать, что в определенное время два основных актора региональной игры – Россия и США придут к заключению, с которым согласятся в Грузии, по крайней мере те круги, которые относятся к политическому и общественно-активному классу. Речь идет о нейтралитете Грузии в той или иной форме. Грузия получит гарантии безопасности в ее нынешних фактических границах.

Практически это стало приемлемым уже сейчас для прагматиков в Тбилиси. Будет некоторое противление, но оно очень быстро будет свернуто. Нужен ли был грузинскому народу, находящемуся на стадии исторического надлома, или в еще более незавидной стадии, этот многолетний эксперимент в «погоне за самоутверждением в себе», если в результате Грузию ожидало весьма неплохое будущее нейтральной страны, находящейся в беспроблемных отношениях с соседями, в своих нынешних более-менее естественных границах. Если еще Грузия реализует второй проект, заложенный в ее «национальном проекте», подсказанном извне, то есть федерализацию, то наступит полная идиллия.

Настоящая проблема в том, что в Вашингтоне нуждаются в чем-то новом, что до сих пор не имело практического применения, во всяком случае, на Кавказе. Во-первых, по признанию американских экспертов, Кавказ остался без спонсора, в Вашингтоне пока невозможно обнаружить спонсора Кавказа. Различные официальные лица в Государственном департаменте не способны выступить в этой роли, тем более, что нефтяные компании утратили интерес к Кавказу и не выступают в качестве спонсора региона. Второй проблемой является переход к «инициативам с мест», то есть заинтересованные группы и официальные структуры стран Кавказа должны найти в себе готовность разрабатывать и предлагать проекты и решения сами. То есть, видимо, это самое удобное, что может предложить Вашингтон, и возможно, в фаворе и в более предпочтительных условиях окажутся те, кто предложит более эффективное и приемлемое для региональной игры решение. Эти два обстоятельства и есть то новое, что характеризует политику США в отношении Кавказа и, скорее всего, не Грузия станет инициатором данных предложений. В данных условиях Россия имеет все возможности выдать какие-либо предложения за свои.

Edited June 5, 2010 by Pandukht

[Pandukht]

Американо-турецкие отношения

Весной 2006 года состоялись два ключевых события в американо-турецких отношениях: состоялся знаковый визит Госсекретаря Кондолизы Райс в Турцию (апрель) и заседание Американо-турецкого совета (The American-Turkish Council's annual conference, Washington, D.C. March 2006). В ходе визита Райс было принято решение подготовить документ «об общем видении стратегии». В начале апреля новоизбранный президент Барак Обама посетил Турцию, заявив, что США намерены поддержать включение Турции в Евросоюз и готовы продолжить стратегическое сотрудничество с ней.

Данные политические события имели высший представительный уровень, содержали обсуждение кардинальных проблем американо-турецких отношений. По различным оценкам, формально США и Турции удалось достичь важных договоренностей в отношении перспектив развития отношений, но в действительно данные события только усилили противоречия, выявили уязвимые места в отношениях и поставили целый ряд вопросов. Турция продолжает курс на усиление внешнеполитической самостоятельности, что постоянно наталкивается на барьеры, в качестве конкретных задач США в регионе. Данная ситуация достаточно парадоксальна, так как и США, и Турция стремятся преодолеть возникшие проблемы в отношениях между ними, но даже при данных обстоятельствах постоянно возникают новые проблемы, которые обретают системный характер. То есть, данные проблемы возникают из системных условий в политике США и Турции.

Исследования Турции и различной турецкой проблематики США имеют давние традиции, в разное время ими занимались видные американские исследователи и аналитики. В таких ведущих исследовательских учреждениях, как «Центр стратегических и международных исследований», «Вашингтонский институт стратегических исследований», «РЭНД-корпорейшн», «Институт Среднего Востока», Фонд «Наследие», «Центр оборонной информации», «Вашингтонский институт стратегических исследований», а также в ряде университетов существуют либо проекты турецких исследований, либо отдельные темы по Турции. Турецкая тематика регулярно, в различных аспектах, обсуждается в СМИ, на представительных конференциях, в элитарных клубах, публикуется немало книг. Турецкое направление является одним из приоритетных и сложных в разведывательной деятельности. На протяжении нескольких десятилетий Турция, являясь надежным партнером США, не представляла проблем для получения информации, но турецкое общество и политический класс всегда предъявляли США немало сюрпризов.

Разведывательным и аналитическим службам США далеко не всегда удавалось адекватно прогнозировать то, что происходило в общественно-политической жизни Турции. Турция не всегда являлась удобным партнером для США, принимая во внимание курдскую проблему, турецко-греческие отношения, проблему Кипра, амбиции Турции в отношении ряда стран Ближнего Востока – Сирии, Ирака, Ирана, армянский вопрос и другие. Наиболее сложными и неудобными для США являются отношения между Турцией и Европейским Союзом. Но все эти проблемы рассматривались США как вполне терпимые, пока в конце 80-х и начале 90-х годов не выявились новые, неприятные тенденции в политике Турции, особенно, в общественных настроениях в отношении США. Несмотря на не очень хорошие ожидания американцев в части партнерства Турции во время иракской войны 2003 года, отказ Турции пропустить 4 дивизию к иракской границе стал шоком для американского истеблишмента и привел к принципиальному пересмотру отношений с Турцией.

Американские исследователи и аналитики неохотно высказываются по проблеме американо-турецких отношений. Американцы предпочитают не говорить об одном из блоков в их стратегической политике, особенно, принимая во внимание столь долголетнее тесное сотрудничество с геостратегическим партнером в столь проблемном регионе. По высказыванию одного из ведущих американских политологов Энтони Кордесмана (CSIS), «многое, что можно услышать от американских экспертов о Турции, несомненно, правда, но это только часть правды». Данная формулировка во многом отражает положение в американской политологии и аналитике, так как многие американские исследователи на протяжении многих лет тесно связаны с Турцией, прежде всего, с турецким правительством. Даже если данное сотрудничество осталось в прошлом, американские исследователи ощущают ответственность не только за прошлые обязательства, но и за неспособность верно спрогнозировать те процессы и события, которые произошли в Турции.

Большинство американских (как и британских) экспертов не возражают против предложенной им следующей формулировки – «в американо-турецких и турецко-американских отношениях нет глубокого кризиса, данные отношения продолжают оставаться предсказуемыми и ровными, но существующие проблемы имеют тенденцию к усугублению, нет надежд на их скорое решение, что не может позволить США и далее рассматривать Турцию как надежного партнера». Вместе с тем, данная формулировка не совсем адекватна и недостаточно точна, что требует ее расшифровки и развития анализа данных процессов.

По оценке Энтони Кордесмана, для экспертов, представляющих такие регионы, как Кавказ, Ближний Восток, Балканы, Россию, характерно переоценивать роль Турции в американской политике. Турция действительно важная страна для США и продолжает оставаться ведущим партнером США в регионе Ближнего Востока. США связывают с Турцией ряд задач в регионах, окружающих Черное и Каспийское моря, на Ближнем Востоке. Но проблемы, возникающие в отношениях с Турцией, не являются приоритетными во внешней политике США. «Если провести один день в Совете национальной безопасности, то о Турции можно вообще не услышать или услышать наряду с двумя десятками других проблем». По мнению эксперта, Турция хорошо представлена различными программами в ведущих институтах и аналитических центрах, Турция довольно часто упоминается в публикациях, касающихся большого спектра проблем, связанных с рядом регионов и проектов. Все это создает впечатление, что для США Турция является ключевой проблемой. По оценке Энтони Кордесмана, экономические связи и экономические отношения США в Турции незначительны. Энергокоммуникационная конфигурация в регионе, в соответствии с планами США, по существу, завершена. Проекты, которые связаны с Турцией, имеют абсолютное политическое обеспечение. Другие проекты межрегионального значения, планируемые США, в среднесрочной перспективе не предусматриваются. Существующий уровень отношений вполне устраивает США, но не устраивает Турцию. Поэтому со стороны Турции поступают различные предложения и претензии, которые не всегда могут быть приемлемы для США.

Данное мнение разделяют некоторые другие американские эксперты. Вместе с тем, следует принять во внимание, что имеются различные оценки ведущих экспертов, касающихся американо-турецких отношений. Ряд экспертов, например, Вэйн Мерри (E.Wayne Merry), Бюлент Алиреза (Bulent Aliriza), Сонер Кагатай (Soner Cagaty), Джеймс Джатрас (James George Jatras), Фиона Хилл (Fiona Hil), Джон Ситилидис (John Sitilides) и некоторые другие, придерживаются мнения о том, что проблематичность в турецко-американских отношениях возрастает и что данные проблемы, несомненно, носят системный характер. По их оценкам, проблемы нарастали последнее десятилетие, и США не сумели вовремя осмыслить происходящие события, надеясь на своих традиционных партнеров – турецкий генералитет, который сам подвержен новым политическим веяниям. Игнорирование новых тенденций в Турции привело к провалу в американской политике в отношении этой страны, что привело не к коррекции в тактических планах, а к необходимости пересмотра ряда «опорных» партнеров в регионе. Данная группа экспертов считает, что если б даже Турция сохранила лояльность США, в частности, в отношении военной операции в Ираке, все равно произошли бы изменения в американо-турецких отношениях, так как это обусловлено тенденцией спада интереса США к этой ближневосточной державе как региональному партнеру.

В 90-х годах Турция ощутила потерю интереса США к ней, что совпало с нарастающими амбициями Анкары. Другая группа экспертов - Свэнт Корнелл (Svante E. Cornell), Питер Розенблат (Peter R. Rosenblatt), Пол Сандерс (Paul J. Saunders), Джудит Киппер (Judith Kipper), Зейно Баран (Zeyno Baran), Патрик Клаусон (Patrick Clawson), представляющие не только видные исследовательские институты и центры, но и влиятельные политические группировки американского истеблишмента, более оптимистично смотрят на перспективу американо-турецких отношений. По их мнению, несмотря на провал в данных отношениях, обе стороны стремятся стабилизировать отношения, наполнить их новым содержанием и, главное – придти к определенным договоренностям по правилам консультаций и согласованию по вопросам внешней политики. США и Турция понимают, что возвращение к прежним отношениям не будет, и необходимо построить новые отношения. Данные новые отношения должны включать такие вопросы, как региональные направления политики, вооружение и модернизация вооруженных сил, сотрудничество в отношении других партнеров – НАТО и Европейского Союза, по внутренним проблемам Турции и общим проблемам безопасности. По мнению отдельных экспертов, в наибольшей степени заинтересовано в развитии отношений с Турцией оборонное ведомство США, которому необходимо выполнять ряд задач в регионе, что предусматривает сотрудничество с Турцией. (В Пентагоне в значительной мере проблемами Турции был занят предыдущий посол США в Турции Эрик С. Эдельман –заместитель министра обороны по политике, главный советник министра обороны в администрации Дж.Буша. Э. Эдельман заменил на этом посту Дугласа Файта. Он карьерный дипломат, служил послом в Турции с июля 2003 по июнь 2005. До этого работал помощником по национальной безопасности вице-президента Чейни с февраля 2001 по июнь 2003 года.

В Конгрессе Турция крайне непопулярна, а так называемое протурецкое лобби, по существу, распалось. Причем, наиболее рьяные ранее защитники интересов Турции заняли откровенно анти-турецкую позицию. По признанию армянских и греческих лоббистов, блокировать решения Конгресса о поставках вооружений Турции стало менее сложным. В отношении кипрской программы США без больших возражений восприняли позицию руководства Республики Кипр по отношению к инициативам ООН и Европейского сообщества. Обычно в Конгрессе имеется значительная инерция в отношении анти-американских решений, принимаемых странами и международными организациями.

В американской и британской политической литературе проблемы Турции стали рассматриваться как достаточно принципиальные, и, в определенном смысле, Турция по отношению к интересам и политике США стала «Францией» Востока, то есть, будучи союзником США, она стала «камнем на дороге», о который США постоянно спотыкаются. В большинстве данных публикаций содержат определенные клише, системно повторяемые мысли и выводы, при этом, чаще всего отсутствуют содержательные рекомендации и предложения. Большинство экспертов занимают позицию сожаления по поводу происходящих событий и неудач в попытках урегулирования данных отношений. Создается впечатление, что США, в целом, смирились с этим положением и не стремятся применить оригинальные, новые решения и, тем более, принципиально новые инициативы в развертывании политики на Ближнем Востоке или в Евразии, в рамках которой Турция обнаружила бы свое «почетное» место.

США, которые на протяжении десятилетий культивировали пантюркизм как геополитическую и политико-идеологическую доктрину, в начале 90-х годов в значительной мере пересмотрели доктрину пантюркизма, пытаясь представить ее как культурную концепцию. В ряде турецких программ, которые включены в исследовательские планы ведущих аналитических институтов и центров США, пантюркизм выглядит как некие мероприятия, направленные на решение культурных, лингвистических и социальных проблем тюркоязычных стран и народов. Американские эксперты считают, что пантюркизм может быть модернизирован и лишен политических, идеологических и, тем более, расистских элементов. Однако, эти аргументы не всегда выглядят убедительно. Если в Центральной Азии пантюркизм, как геополитическая и идеологическая доктрина Турции, потерпела полное фиаско, так как народы данного региона существенно отличаются от анатолийского культурно-исторического типа, то в Азербайджане доктрина пантюркизма по прежнему популярна, хотя к ней относятся иждивенчески, а политическая ментальность азербайджанского общества во многом имеет подражательный характер в отношении анатолийского социо-культурного и политического типа.

Американцы в своей пропаганде всячески стараются избегать обсуждения и даже упоминания данного понятия. В отношении внешнеполитической ориентации Азербайджана у американских экспертов сложилось два мнения. Одни считают, что имеются две угрозы или, как принято выражаться, неприятные перспективы, что связано с исламским влиянием и с идеями пантюркизма. Другие эксперты считают исламизм и пантюркизм вымышленными угрозами, и азербайджанское общество уже вполне определенно сделало выбор – самая радикальная европеизация, при этом, выброс, как аппендицита, всех нетипичных, азиатских элементов и черт, вместе со многими этно-культурно-религиозными традициями. Оба мнения, несомненно, являются крайними, но азербайджанцы на самом деле будут удивлять мир попытками самой радикальной европеизации, когда исламские и пантюркистские идеи всегда будут в маргинальном состоянии. Турция не имеет существенных проблем в Азербайджане и не нуждается в применении нарочитой пантюркистской пропаганды. Вместе с тем, Турция, ощущая, что пантюркистские идея не воспринимаются США, может использовать ее в качестве контр-аргумента.

Таким образом, пантюркизм это «законсервированная» доктрина, которая может быть успешно актуализирована, что может стать единой целью борьбы для США и России. США и Россия заинтересованы в ослаблении политических и военных отношений Азербайджана с Турцией, хотя, при определенных обстоятельствах, США попытаются привести турецкое влияние в качестве аргумента в диалоге с Россией. Российско-турецкое сближение, которое очень беспокоит США, может привести к временной поддержке военных усилий Турции в Азербайджане. Вместе с тем, любые усилия США вывести Турцию из-под влияния России не исключают, а, напротив подтверждают намерения США проводить политику сдерживания турецких амбиций, прежде всего, в регионах.

P. S. В Вашингтоне развернута довольно широкая дискуссия по турецкой теме, которую инициирует вовсе не администрация или экспертное сообщество США, а сама Турция, ее правительство, с помощью ряда американских экспертов – этнических турок. Ведущий специалист по Турции в США Ян Леззер из Фонда Германа Маршала утверждает, что турки очень хотят выдать данную дискуссию за организованную американцами, но это не так, и администрация вовсе не пытается придать Турции большее значение, чем она из себя представляет. Администрация США приняла тактику не превращать отношения с Турцией в суперважные, и надеется, что внутренняя ситуация в этой стране изменится. Одновременно, США не пытаются предпринять усилия по сдерживанию экспансии Турции в направлении регионов, но только в тактическом формате. США, несомненно, надеются на то, что Турция встретит противодействие со стороны соседей и соперников в регионах, что создаст более благоприятный фон для развертывания американской политики. Но нет сомнений в том, что США уже располагают разработками на случай радикальных действий Турции. Но, это тема для другой статьи.

Edited June 8, 2010 by Pandukht