Статьи Игоря Мурадяна

[Pandukht]

Война на два фронта

Турецкий фактор становится все более важным в политической ситуации в Южном Кавказе. Ни Россия, ни США не заинтересованы в усилении позиций Турции ни в этом, ни в каком-либо ином регионе. Но США и Россия пытаются играть свои игры с Турцией, с намерениями сделать турецкий фактор ресурсом своей политики, при этом, понимая, что Турция - достаточно крупное и сильное государство, и играть на ее тактике и стратегии стало бессмысленным.

Единственным адекватным направлением американской и российской политики в отношении Турции является «сдерживание» ее экспансии и стратегической перспективе. Вместе с тем, США допускают новые инициативы Турции, которые могли бы привести к столкновению ее с Россией в более конфронтационном режиме, а Россия продолжает играть игры с самой Турцией, надеясь, что в перспективе Турция по-прежнему будет считаться с ее интересами. Пока Россия и США уверены, что Турцию удается удерживать под контролем на кавказском направлении, но это иллюзия.

Турция понимает, что главной ставкой ее геополитики является Ближний Восток, где и решится вопрос неоосманизма, и предпочитает не входить в конфронтацию с рядом государств по поводу своих амбиций на Кавказе. Возможно, эта ситуация продлится довольно долго, если ближневосточная игра втянет Турцию в более длительные политические маневры, но можно и допустить, что турецкие усилия на Кавказе станут более упорными. Так или иначе, Азербайджан не может быть удовлетворенным политикой Турции, и, помимо публичных пассажей, Азербайджан предъявляет своему главному партнеру более существенные претензии.

Что это означает в смысле рисков возобновления военных действий? Азербайджан понял, что в ближайшее время из Анкары не поступит сигнала или санкции о начале войны с Арменией. Скорее всего, турецкие военные рассматривают вторую карабахскую войну как бесперспективную и понимают, что как бы ни началась и не велась новая война на начальном этапе, она вряд ли будет ограничена локальной зоной. Перед Азербайджаном стоит выбор: либо согласиться на существенные уступки в переговорах, которые означают утрату нагорной части карабахской провинции, либо решиться на возобновление военных действий без должного согласования с Турцией. То есть, это означает ни что иное, как втягивание в войну различных государств.

В целом, это полностью соответствует национальным интересам не только Азербайджана, но и Грузии. Оба эти государства возлагают надежды на кардинальные изменения в геополитической ситуации, что станет возможным только в результате большой региональной войны. Поэтому со временем и, быть может, скорее, чем может показаться, Грузия и Азербайджан придут к соглашению о развязывании большой войны в регионе, с прицелом на вовлечение в войну Турции, США и НАТО. Все это настолько маловероятно, что рассуждения такого рода обречены на неудачу, но все зависит от логики рассуждений и от представлений о здравом смысле. Этот сценарий - только один из возможных в части солидарных действий Грузии и Азербайджана против Армении. Но сейчас вопрос больше не об Азербайджане, а о Грузии, которая уже продемонстрировала способность идти ва-банк в условиях подавляющей поддержки авантюрных действий политического руководства со стороны общества.

Безусловно, Грузия хотела бы военного поражения Армении в войне с Азербайджаном, при надеждах, что Россия вмешается в эту войну. Соучастие России, несомненно, приведет к началу боевых действий со стороны Турции, и остается только шаг до вовлечения в войну США и НАТО. Конечно, это не означает прямого военного столкновения России с США и НАТО, но Грузия надеется на ввод войск НАТО в регион Южного Кавказа и создание новой ситуации. Поэтому Грузия должна сделать все возможное для блокирования Армении с возникновением войны с Азербайджаном, если даже имеется риск вовлечения ее в военные действия. При этом, ни у кого не остается сомнений, что при возобновлении войны между Арменией и Азербайджаном Грузия попытается осуществить этническую чистку армянского населения в армянонаселенных районах, депортацию армянского населения за пределы Грузии. Во всяком случае, стало очевидным, что Грузия пропустит азербайджанские войска по своей территории для нанесения удара по Армении. Это, несомненно приведет к армяно-грузинской войне.

Грузинские лидеры, возможно, догадываются, что политическое руководство Армении глубоко сожалеет, что оставалось безучастным во время грузино-российской войны, когда Армения вела себя предательским образом к своему союзнику России и наблюдала, как Грузия проводит геноцидные действия в отношении осетинского населения. Сами пережившие геноцид армяне так и не решились защитить осетин в час жестокого испытания. Такое бессмысленное и постыдное поведение Армении привело к утрате ею и без того не очень важных политических позиций в регионе. Летом 2008 года возникла реальная ситуация кардинального изменения геополитической ситуации в Южном Кавказе, и в рамках более обширного пространства.

Следует отметить, что ни один из государственных документов Грузии не предполагает ни на одном направлении применение военной силы в решении отношений с соседями. Данные подходы в военном строительстве Грузии предполагают решение задач решения проблем с соседними государствами – Россией, Турцией, Арменией, Азербайджаном - исключительно политическими методами и не включают военные способы. Таким образом, вооруженные силы Грузии не призваны решать военные задачи в решении проблем с соседними государствами. Однако, для нынешнего грузинского руководства и, скорее всего, для более широких общественных и политических кругов данные документы не имеют никакого значения. В условиях, если Россия откажется от поддержки и прикрытия Абхазии и Южной Осетии, грузинские вооруженные силы должны быть готовыми решить данные проблемы военным способом. Считается, что предполагаемая численность и состав вооруженных сил позволит решить данные проблемы территориальной целостности. В круги грузинских армейских офицеров и в среду депутатов Национального собрания Грузии проникают сведения, исходящие от министерства обороны страны о возможном пересмотре военной доктрины и задачах, которые могут быть поставлены перед вооруженными силами. Речь идет о пересмотре предполагаемой перспективной численности, структуре и задачах вооруженных сил.

Имеется информация о том, что инициатива по созданию более значительных вооруженных сил Грузии выдвинута президентом и министром обороны страны во время визита в США, что было, якобы, поддержано руководством Пентагона (однако это не подтверждается). До сих пор, видимо, имели место только переговоры на определенную тему. О рассмотрении данной инициативы в Госдепе или в Совете Безопасности информации нет. Руководители экономического блока правительства Грузии считают данные планы нереальными, если они основываются только на средствах государственного бюджета. Данные планы могут быть реализованы только при внешней военной помощи, которая пока ставится под сомнение.

Но, тем не менее, руководители Грузии продолжают милитаризацию страны. Следует отметить, что в Плане индивидуальной работы Грузии с НАТО нет данных намерений. В данном плане предусматривается создание вооруженных сил более скромных величин. Вооруженные силы Грузии имеют задачи защиты национальной территории, госграницы и воздушного пространства, при приоритетах обеспечения безопасности коммуникаций международного значения. Имеется мнение, что инициатива политического руководства Грузии относительно военного строительства в более значительных величинах обусловлена руководством Пентагона. Во-первых, можно предположить, что грузинским вооруженным силам будут приданы другие, более существенные задачи. Во-вторых, это соответствует политическим амбициям грузинских лидеров. В-третьих, эти инициативы могут быть связаны с задачами гонки вооружений в Южном Кавказе и в Восточной Европе в целом.

Имеется версия, что данная инициатива связана со стремлением США нивелировать нормативы и принципы ДОВСЕ, создать новые оборонные реалии в Восточной Европе, что также связано с планами передислокации американских войск в Европе. В Национальном собрании Грузии депутатами, относящиеся к умеренной оппозиции, выражаются мнения о том, что данная инициатива связана с желанием увеличения незаконных доходов военного командования. Посредством данных планов и задач министерство обороны Грузии пытается увеличить военный бюджет и улучшить положение военнослужащих. Возможно, инициативы Грузии в части военного строительства вызваны тем, что соседние государства – Армения и Азербайджан - намерены еще более усилить свои военные потенциалы, что приводит к серьезному отрыву их от Грузии в военной сфере. Допустимо, что были учтены все данные факторы совместно. Насколько США подразумевают наступательные задачи грузинских вооруженных сил, сказать сложно. Во всяком случае, США выражают не заинтересованность вовлечения Грузии в войну любого формата. Но гонка вооружений имеет свою логику и закономерности развития как процесса. И Армения более не может игнорировать вероятность войны на два фронта.

Сооружение коммуникационной инфраструктуры на иранском направлении хотя и успешно осуществляется, но далеко не завершено. Иран намерен оказать разнонаправленную помощь Армении в случае войны с Азербайджаном и содействия ему Турции, и не вызывает сомнений, что иранское руководство рассматривает эти предполагаемые действия в отношении Армении как часть своей стратегии. Тем не менее, в ближайшие два–три года, значение грузинских коммуникаций для обороны и жизнедеятельности Армении сохранится. Армения не может спокойно наблюдать, как Грузия готовится к осуществлению своих намерений, во время армяно-азербайджанской войны. Военные приготовления Армении на грузинском направлении явно не достаточны и нуждаются не только в значительных дополнениях, но и в пересмотре самой концепции.

Война на два фронта не фантазия, это вполне допустимые ожидания, и задача Армении - не просто подготовиться к такой версии войны, а предотвратить такой сценарий, убедив Грузию, что она потерпит окончательную национальную катастрофу, нанеся ущерб обороне и безопасности Армении. Невозможно силами четырех бригад и несколькими артиллерийскими батареями прикрывать грузинское направление. Здесь нужны более существенные силы, которые могли бы выполнить оборонные и в результаты политические задачи, без учета каких-либо действий союзников. Говоря кратко, необходимо разработать совершенно иные планы вероятной войны с Грузией как с союзником Азербайджана.

Данные превентивные действия Армении, несомненно, имеют гуманистическое содержание, так как направлены, прежде всего, на предупреждение агрессивных намерений Грузии. В условиях всевозможных обсуждений (серьезных и не очень) по вопросу о создании народного ополчения представляется более чем возможной организация от 10 до 20 батальонов из числа выходцев из Грузии, прежде всего, из Джавахка, на основе специальных контрактов. Если речь идет о привлечении армян Северного Кавказа в вооруженные силы Армении, было бы разумным базировать эти силы непосредственно в этом регионе, на одном–двух направлениях, которые могли бы отреагировать на агрессивные действия Грузии против Армении. Грузинское направление должно включать также мобильные части, которые призваны не допустить враждебные действия грузинских властей в отношении местного армянского населения в Грузии, в случае войны.

Война с Грузией не имеет смысла, если не удастся взять под контроль коммуникации, причем, всех видов, вплоть до черноморских портов. Это неоднозначная задача, включающая создание профессиональных групп, которые могли бы обеспечить функционирование газопровода, железных дорог, морских портов, аэродромов, транспортных узлов и узлов связи, местные хранилища топлива и подвижного состава. В ходе военных действий и оккупации грузинской территории здесь должна функционировать некоторая, хотя бы ограниченная, организационная система, в функции которой входило бы установление контактов с местным населением.

На грузинском направлении имеются многие политические и пропагандистские задачи, которые никем не решаются. Это, прежде всего, поддержание отношений с политически активными группами и со всем грузинским обществом, которому необходимо разъяснить, насколько опасны возможные намерения Грузии, даже в рамках сценария войны Армении на два фронта. Решение таких задач вполне возможно. Грузинское общество, в целом, не заинтересовано ни в какой войне, даже решение проблем Абхазии и Южной Осетии не рассматривается в ракурсе военных действий. Вместе с тем, нынешние грузинские элиты, не только актуальные власти, но и всевозможные «политические проектанты» эпикурейского толка, вполне допускают «указать место армянам», и воспользоваться грызней между армянами и азербайджанцами, чтобы решить навсегда вопрос джавахских армян и вообще армян в Грузии.

Нынешней правящей команде в Грузии терять нечего и это они очень хорошо понимают. Обеспечивать в дальнейшем актуальность нынешней геостратегической, а вернее транзитно-сервисной функции в режиме фактического мирного сосуществования невозможно, хотя внешние партнеры Грузии совершенно не заинтересованы в каком-либо военном конфликте, связанном с Грузией. Грузия более, чем Азербайджан склонна позитивно реагировать на реальное противостояние, на очевидные оборонные возможности вероятного противника, так как Азербайджан все еще не ощутил подлинного военного поражения. Поэтому превентивные меры все более эффективны, чем выполнение военных задач «вдогонку» уже свершившимся событиям.

В настоящее время между Грузией и Азербайджаном нет предметных и более-менее официальных договоренностей по поводу вероятной войны с Арменией. Скорее всего, Грузия не пойдет на достижение таких договоренностей с Азербайджаном, без определенного участия Турции. Но и участие Турции в данных соглашениях может одновременно и напугать, и насторожить Грузию, которая вряд ли захочет включиться вполне в орбиту турецко-азербайджанского альянса. Как бы ни декларировали грузины дружбу с турками, они опасаются Турции, и понимают, что рано или поздно, оставаясь в нынешнем геополитическом положении, Грузия будет включена в зону преимущественного контроля Турции, так как это содержит доктрина неоосманизма. Грузины будут выжидать, нанося максимальный ущерб Армении, надеясь, что забудется со временем, а если армяне потерпят поражение, предпочтут задействовать свои вооруженные силы, возможно, надеясь сторговать что-либо с Россией. Поэтому у Грузии не должно быть никаких иллюзий на этот счет, причем, необходимо уже сейчас продемонстрировать ей, подготовленность Армении. Все это сложная задача, но вполне выполнимая.

[Pandukht]

Возможен ли альянс США и Ирана

Идея о преодолении американо-иранских противоречий не нова, и время от времени она всплывает в публикациях некоторых оригинальных авторов. При этом, иранские авторы, работающие в странах Запада, как правило, менее радикальны в рассуждениях на эту тему, нежели – американские. Сейчас, когда Большой Ближний Восток охватила цепная волна революций, рассуждения на тему американо-иранского сближения выступают как вполне актуальная тема. Американцы и иранцы давно приглядываются к долгосрочным интересам друг друга, и инициативы по «сближению» могут возникнуть очень неожиданно и для Западного сообщества, и для стран Востока. Какие же есть аргументы и ожидания в части нахождения США и Ираном взаимоприемлемого диалога?

Прежде всего, нужно рассмотреть то, что уже произошло в выяснении взаимных интересов за последние десять лет.

Парадоксально, но иранцы были вовсе не в восторге от событий «11 сентября», так как поняли, что лидерство в исламском мире могут захватить совершенно неприемлемые для Ирана транснациональные организации или иные ведущие исламские государства. Иранцы очень быстро отреагировали и заняли позицию, глубоко враждебную «Аль-Кайде» и другим аналогичным по формату и стилистике исламским организациям. Этот сюжет настолько сложен и разнообразен, что ему можно было бы посвятить большую аналитическую работу, но факт заключается в том, что США и Иран оказались в единой плоскости интересов, и поняли это очень хорошо. Возможно, именно поэтому администрация Дж. Буша «отменила» намерения нанесения удара по Ирану осенью – зимой 2001 года. Американцы всегда подозревали, что Иран - это не законченная история для развертывания стратегии США, и ожидания, которые связываются с этой страной, далеко не исчерпаны.

Следует отметить еще одно весьма важное обстоятельство. США, практически, отказались от серьезной подрывной работы в отношении этнических и конфессиональных групп в Иране. Это обстоятельство как-то занавешено в аналитических комментариях, но это еще предстоит разобрать. Аналитики, которые имели возможность работать непосредственно в США, могли бы подтвердить, что накануне войны в Ираке американские политические проектанты нисколько не обращали внимания на совершенные очевидности возможных последствий предстоящей, тогда, войны. Речь шла о таких вещах, как свержение садамовского и талибанского режимов, как злейших врагов Ирана. И, наконец, нынешняя администрация США вполне убедительно подала сигналы Ирану, что боевых ударов против него не будет, что, наряду с другими шагами политики Б. Обамы, стало фактором небывалого расстройства взаимопонимания со стороны Израиля.

Политика в отношении Ирана привела к тому, что на арене «иранской игры» развернуты всевозможные спекуляции со стороны крупных и небольших государств, включая ведущие государства Европы, Россию, Китай, арабские государства и Турцию. При этом, в изоляции оказывается не только Иран, но и сами США, которые становятся объектами спекуляций. В Вашингтоне понимают, что это не может продолжаться бесконечно, и наверняка разработка о сближении с Ираном уже имеется.

Очень важным представляется то, к чему приведут революции в арабских государствах. После некоторой растерянности, возможно, жесткой и более-менее упорной борьбы, арабские государства станут менее зависимыми и попытаются решить противоречия между собой. Возможно, все арабские государства или блок некоторых арабских государств создадут некий альянс, который, сохраняя и развивая отношения с Западным сообществом, станут более независимыми от США и от крупных региональных неарабских государств. Возможно, будет разработана концепция парирования претензий как США, так и Ирана, а также Турции. В арабских странах весьма значителен проамериканский потенциал, который, безусловно, будет работать довольно эффективно, но, в результате, как и в нынешних революционных процессах, в будущем именно проамериканский общественно-политический потенциал приведет к формированию и усилению арабского «полюса», которого до сих пор не сложилось.

В этом случае Иран представляется важным фактором давления на арабские государства и сдерживания арабского «великодержавия». В не меньшей степени Иран нужен США в выстраивании отношений с Турцией. Нужно понимать, что, как бы ни были сильны амбиции Ирана, он находится в глубокой стратегической обороне, тогда как Турция развертывает свою региональную экспансию. США, практически, построили систему сдерживания Ирана и убедились, что это удается вполне успешно и довольно просто. Сдерживание Турции для США - это совершенно иная проблема, которая потребует не просто больших затрат политических и экономических ресурсов, но и перестройку огромной межрегиональной системы безопасности. В отношении Ирана американцы, в любом случае, мало что теряют, а в отношении Турции американцам есть что терять. Иран не может претендовать на некое достаточно обширное этноконфессиональное пространство, где сможет установить свой контроль. Турция претендует на интеграцию евразийского и неосманского пространства под своим главенством, и выдвигает откровенные имперские амбиции. Кроме того, США и Европа прекрасно понимают, что кемалистский период турецкой истории имел место лишь в качестве эксперимента, в условиях довольно слабой и небогатой Турции. Турция пытается развернуть свои перспективы на основе нового вида олигархической диктатуры, наступательного типа, а не исламской демократии. Иран предложил миру свое видение демократии, которая воплощает две составляющие: цивилизационно не опасный ирано-шиитский республиканизм и принципиально оборонительную геополитическую доктрину.

Великобритания очень хорошо понимает, что Западное сообщество совершило много глупостей в отношении арабского мира и пошло на непростительное число уступок для Турции, чтобы надеяться на стратегическое партнерство с ними в будущем. В отношении Ирана также было совершенно достаточно недружелюбных действий, но именно Иран может стать наиболее надежным партнером Запада, перед лицом все еще не осмысленных угроз в Азии. Британские политики и политические проектанты всегда пытались установить с Ираном партнерские отношения и тем самым проводить более операционно-маневренную политику как на «классическом» Ближнем Востоке, так и в отношении Турции, Пакистана и Центральной Азии, а в более отдаленной перспективе - и в отношении Китая.

Иран, несомненно, достаточно подробно рассматривается в глобальном геополитическом аспекте в англо-саксонском мире, и нет сомнений, что в настоящее время США и Великобритании рассчитывают на партнерство с Ираном в ближайшие 25 лет. Пока Великобритания вынуждена признать полное банкротство своей политики в отношении Ирана, и это во многом связано с сутью британской политики как таковой. Великобритания не в состоянии проводить политику многопланового сотрудничества, она пытается выстроить в Азии фрагменты своего присутствия и влияния. Британская политика не имеет достаточных ресурсов для оказания влияния на крупные государства, она вынуждена ограничить свои амбиции формированием «малых площадок» влияния, строить на континенте всего лишь «каналы», «переходы», «мосты» и «обходы» геополитического и геоэкономического свойства. Британское влияние на Иран оказалось равным нулю, и это приводит целый ряд британских политиков и дипломатов в Анкару, включая Д. Камерона, который посетил Турцию в июле 2010 года, на фоне провала британской политики в отношении Ирана.

США, представляющие собой державу с совершенно иными намерениями и задачами, нежели Великобритания, хотя, ощущают себя белее чем некомфортно в отдалении от береговых линий океанов, но вынуждены заниматься глобальной геополитикой в целях сдерживания тех ли иных своих противников и угроз. США ставят задачу обрести более надежные позиции в Южной и Центральной Азии, то есть, в двух регионах, которые объективно становятся массивами, противостоящими глобальной китайской экспансии. Китай вполне уверенно выстроил свои отношения с государствами Центральной Азии и Пакистаном, делая упор на усиление своего присутствия в Афганистане. Положение в Пакистане и в Афганистане представляется безнадежным, и пока США всего лишь сдерживают угрозы, но никак не способны ликвидировать их. США оказались в большой зависимости от Турции, России и Пакистана в части коммуникационных связей с Афганистаном, и не находят альтернативных маршрутов. Все эти три государства «хорошо устроились» и занимают весьма выгодную для себя позицию, в связи с проблемами США в Афганистане и в окружающих его странах.

По большому счету, главные угрозы, исходящие из Афганистана направлены именно на Иран, который, также предпринимает усилия по нивелированию этих угроз. Иран развернул усилия по созданию буферных зон, разделяющих свою территорию и пространство, где доминируют структуры Талибана, поддерживая, например, власти в Герате, которые сотрудничают с США и НАТО. США, наблюдая за этими усилиями Ирана, никак не чинят ему препятствия, понимая позитивность иранской политики в Афганистане. Иран ставит целью объединение трех иранских государств, включая Афганистан и Таджикистан, в некий блок партнеров, который призван исключить агрессию и деструктивность, что также воспринимается США вовсе не враждебным образом.

США понимают, что любой тактический успех в этом обширном регионе будет обречен на временное значение и провал в конечном счете, если не будет поддержан крупным континентальным государством. Пакистан и Афганистан глубоко враждебны друг к другу. Между ними нет даже сколько-нибудь подтвержденной государственной границы, большая часть пуштунского населения, которое является государствообразующим в Афганистане, проживает в Пакистане, составляя довольно беспокойное и активное этнического меньшинство. Несомненно то, что пуштуны рано или поздно выдвинут более определенные требования, что ускорит распад Пакистана, который ожидается и Индией, и Ираном, и Западным сообществом. Многочисленное белуджское население более склонно к солидарности с пуштунами, нежели к Пакистанскому государству. Но, даже не в этом дело.

На обширном пространстве между Ираном и Индией существующие государства не адекватны, и эта ситуация представляет огромную угрозу в Азии. Наиболее уязвимы государства Центральной Азии и Индия, которые все более испытывают эти угрозы. Практически, только Иран способен принять участие в конструировании новой геополитической ситуации, то есть, в видоизменении конфигурации границ, совместно с США, возможно, с Индией и Китаем. В любом случае, роль Ирана будет более чем значимой. Когда выяснились более определенные сведения о наличии атомного оружия у Пакистана, Иран оказался очень обеспокоенным, и эти опасения возрастают со временем, и собственно иранский ядерный проект представляется инструментом сдерживания не в отношении Западного сообщества, а, прежде всего, Пакистана.

Ирак стал величайшим испытанием для США, и совершено не понятно, к чему приведут эти события. Революционные события в арабских странах, конечно же, будут способствовать вначале попыткам арабов удержать Ирак от распада, но, видимо, очень скоро, арабские партнеры предпочтут распад Ирака и создание ряда государств по этно-конфессиональному признаку. Главной задачей арабских государств станет сдерживание влияния Ирана и Турции на Ближнем Востоке. Несомненно, Иран и Турция станут вести борьбу за влияние в Ираке, что станет главной ареной противостояния трех силовых центров – арабского блока, Турции и Ирана. Кого изберут при этом США в качестве партнера в этой геополитической игре? Арабы будут поддерживать ровные отношения с США, но уже на определенной дистанции, которая будет увеличиваться. В арабском мире, скорее, будет более приемлемой политика и ценности Европы, с ее социальными приоритетами, нежели США. Турция попытается воспользоваться этим для усиления своего влияния. Именно Турция с ее декларативными имперскими доктринами, станет более опасным фактором для США, чем Иран, чьи амбиции более ограничены и, скорее направлены на противостоянии Турции, чем арабским государствам.

В результате, так называемый «шиитский пояс», включающий сам Иран, а также Южный Ирак, Сирию и Ливан, станет главным балансиром в регионе и препятствием экспансии Турции в арабском мире. Возможно, США предпочтут оказать поддержку шиитскому альянсу и стать инициатором дистанцирования суннитского и шиитского обществ и государств в исторической перспективе. Во всяком случае, это подает надежды США продолжать крупную региональную игру, которую вести все сложнее.

Один из важных аспектов, вернее, ареной, где возможны сближение позиций США и Ирана, - это политика и интересы России. Ведущие европейские государства привлекли администрацию Д. Медведева к солидарной деятельности в отношении Ирана, когда Россия сделала вид, что эта конфигурация политических отношений, то есть, возможность отыграться на Иране, явилось очень полезным для реализации ее целей. В самой России «иранская тема» продолжает оставаться дискуссионной, и к ней апеллируют не только противники Д. Медведева, но и представители заинтересованных компаний, а также важная часть аналитического сообщества в Москве. В настоящее время вопрос стоит таким образом: какой «центр силы» сумеет воспользоваться интересами и положением России в реализации своих подходов и приемов в части блокирования и давления на Иран. Западное сообщество ощутило в полной мере, насколько сильны могут быть позиции Запада в отношении Ирана, если Россия «привязана» к его стратегии и участвует, по крайней мере, в тактических ходах в иранском направлении.

В настоящее время в регионе «Большого Ближнего Востока» происходит дипломатическое противоборство между США и Ираном по проблеме формирования блокады Ирана, которая, по замыслам США, должна носить транспортный, экономический и функциональный характер. В связи с данными задачами происходили визиты в регион министра обороны США Роберта Гейтса, который побывал в Кувейте, Саудовской Аравии, Эмиратах, Афганистане и совершенно предметно обсуждал с лидерами этих стран возможность блокирования Ирана. Одновременно Иран пытается разрешить спорные вопросы с соседними государствами, чтобы не допустить формирование данной блокады. Например, Иран заключил соглашения с Кувейтом, Катаром и Бахрейном о неиспользовании территории данных государств для нападения со стороны третьих стран. Иран стремиться поскорее решить проблемы Каспийского моря, договариваясь с Прикаспийскими государствами о нерешенных проблемах. В Центральной Азии Иран пытается заинтересовать Туркменистан и Казахстан в развитии отношений, сооружении новых коммуникаций, чтобы предотвратить участие их в возможной блокаде. В отношении Армении Иран достиг соглашения о введении правил исключения таможенных ставок в торговле. Кроме того, Иран имеет специальный договор с Арменией о недопущении участия в блокаде друг друга. На фоне данных процессов следует отметить интерес Ирана к возможности присоединения России к формированию блокады Ирана. Главной ставкой в этой борьбе является Россия.

[Pandukht]

Почему сдали бин Ладена

Осама бин Ладен не мог скрываться ни в одном из арабских государств, так как все арабские государства находятся в режиме определенных договоренностей с США и их партнерами. Другие исламские государства всегда рассматривали бин Ладена как нечто чуждое и весьма опасное явление с точки зрения их интересов. Иран и шиитские общины различных стран принципиально рассматривают Аль-Каеду как враждебную себе инициативу и проект.

Лидера Аль-Каеды сдали пакистанцы, в нужное время и при нужных обстоятельствах, так как этот проект стал угрожающим для Пакистана как целостного и более-менее стабильного государства. Одной из целей Пакистана является обеспечение контроля над всеми исламскими движениями и группами, и Аль-Каеда уже стала вполне контролируемой, а бин Ладен давно перестал быть действенным лидером этой ассоциации и утратил все свои позиции. Он перестал быть нужным Пакистану и многим своим партнерам в Афганистане.

Его ликвидация также говорит о попытках пакистанской военной элиты сохранить свое государство и ответить на самые опасные вопросы о будущем Пакистана. США, видимо, пока не планируют фрагментацию Пакистана и предпринимают попытку, все же, сохранить целостность Пакистана, но, тем не менее, понимают, что раздел Пакистан может стать неминуем так же, как и раздел Афганистана, потому что ныне существующая геополитическая конфигурация в Южной Азии, которая создана Великобританией, давно не работает и не жизнеспособна. Ликвидация бин Ладена - это один из элементов попытки договоренностей между пакистанцами и американцами. Угроза фрагментации Пакистана несколько отдалена, но не отвергнута как геополитическая идея.

Нужно принять во внимание, что радикальные исламские движения уходят на убыль, и это происходит намного скорее, чем предполагалось американскими и британскими экспертами. Исламский радикализм утрачивает потенциал, и лидеры соответствующих движений начали поиск своего персонального будущего. Напряженность в отдельных регионах сохранится, например, на Северном Кавказе, что имеет исключительно антироссийское значение. Исламские движения не сумели выдвинуть инициативы в период революций в арабских странах в 2011 году, что говорит о глубоком кризисе в данном движении. В связи с этим, можно подозревать, что бин Ладена сдали не только пакистанцы, но и его ближайшие друзья и соратники. Процесс «прием – сдачи» уже произошел, и теперь следует ожидать выхода на арену других исламских движений и групп, менее радикальных, более интеллектуальных и политичных. Арена для них расчищена, время не ждет. Скорее всего, стремление этноисламских обществ к сбалансированию приведет, наряду с социальными протестными революциями, также к коррекции в геополитических конструкциях, к перекройке государственных границ и к созданию новых государств. Все, что создавали в последние 200 лет в евразийской геополитике Великобритания и Россия, будет пересмотрено.

[Pandukht]

Армения как консалтинг

В мировой политике всегда важную роль играли советники, и от места и роли советников можно было судить о сущности и свойствах власти, правительства, политическом классе. Есть нации, в том числе и очень крупные нации и государства, которые не очень-то нуждаются в политических советниках. Это объясняется не только отсутствием политической культуры и политико-технологического опыта, но и достаточно сложных задач стратегического и прочего характера.

В ХХ веке «институт советников» постепенно трансформировался в структуры политического анализа, различные исследовательские учреждения, так называемые «мозговые центры». Как известно, такие учреждения, распространенные, главным образом, в странах Западного сообщества, представляют собой некие корпорации, характеризующиеся политико-идеологической направленностью, оказывающие огромное влияние на политические процессы, принятие решений, формирование кадров правительства, прежде всего, в сфере внешней политики и безопасности. Вместе с тем, сфера политической аналитики сама по себе является ареной довольно ожесточенной борьбы, когда исследовательские институты и центры стали субъектами политической дискуссии.

В настоящее время, в мире имеется только одно государство, где политическая аналитика является «интеллектуальной индустрией», где идеи, проекты и инициативы поставлены на поток - это, конечно же, США. В Великобритании также существует давно созданная аналитическая школа, но в этой стране наблюдается «кризис жанра», и вообще, поставлено под сомнение существование аналитического сообщества как такового. В современной Великобритании политическая аналитика представляет собой, скорее, рафинированный «ремесленнический цех». Во Франции аналитические силы весьма существенны, но чрезмерно подчинены правительству, что ограничивает их возможности. В Германии для формирования политической аналитики понадобится еще 15–20 лет, и нет уверенности, что нечто получится в этом закомплексованном обществе.

В России все еще продолжают существовать «призраки» институтов академического характера, покоящихся на руинах некогда раздутых исследовательских достижений. Всевозможные попытки создать в Москве аналитические центры заканчивались фиаско, и инициаторы становились посмешищем. За исключением двух–трех талантливых аналитиков все остальные - это участники гонок за бюджетными и иными средствами и готовые на любые услуги, кому угодно. Нечто напоминающее Германию происходит в аналитической сфере Японии, и только Китай сделал очень серьезные заявки на выстраивание интересных аналитических ресурсов. Наряду с аналитическими возможностями в крупных странах Запада, возникают очень интересные аналитические группы в ряде исламских стран, например, в Турции, Иране, Египте, и некоторые аналитики и политологи из арабских и других исламских государств заняли интересные позиции в ведущих институтах и центрах государств Запада. Немало таковых и из числа выходцев из Китая, китайской диаспоры, из Японии и Индии.

Нужно сказать, что в ведущих европейских государствах, прежде всего, в Великобритании и во Франции, аналитическая сфера переживает кризис, так как, если ранее политические лидеры и иные политики не считали себя «вполне образованными людьми» и не видели никакой опасности со стороны крупных аналитиков, как инициаторов различных идей, то в настоящее время политики настолько «образованы», что им представляется весьма нежелательным соучастие в политических разработках аналитиков. Аналитики и всевозможные политические комментаторы, в век глобальной информационной сети стали серьезными конкурентами актуальным политикам.

Примечательно, что в странах Восточной и Юго-Восточной Европы не может быть речи ни о каком серьезном участии аналитиков в разработке политических решений и вообще в политическом проектировании. Однако, если в иных регионах эта ситуация сложилась, в значительной мере, спонтанно и, быть может, только отчасти внедрялась политическими кругами, то в Восточной и Юго-Восточной Европе политические круги очень быстро поняли, что аналитика может представить большую опасность для них, их власти и благополучию. В малых и больших странах этого обширного и разнообразного региона политический анализ возможен исключительно при наличии работы на внешние заказы, вернее, центры сбора и обработки информации, расположенные в крупных и ведущих государствах. Определенные фонды и институты США, Великобритании и Германии, отчасти Швеции и других стран Запада создали определенные более-менее благоприятные условия для развития политической аналитики, но, в сущности, в столь ограниченном формате, что не было никаких надежд на развертывание аналитической сферы в странах этого региона на более-менее солидной основе.

Правительства и политические круги в странах Южного Кавказа заинтересованы в развитии исключительно сферы информационной пропаганды, с расчетом на внутреннюю и внешнюю арену, что связано с намерением укреплением власти, преодоления враждебной пропаганды. Тратятся немалые средства, прежде всего, в Азербайджане и в Грузии на проведение массированной и разнонаправленной пропаганды, что стало просто определенной «психоинформационной» клиникой, которая все еще ожидает распознания и квалификации. В Армении в гораздо меньшей мере уделяют внимание такого рода деятельности, что, быть может, характеризует армянские власти как более разборчивых функционеров, понимающих значимость пропаганды в современном мире.

Было бы излишним давать оценки современной информационной сети, но нужно только отметить, что потоки информации сами пожирают и гасят себя, сами становятся инициирующей силой, которая генерирует встречные и альтернативные потоки, которые возникают в меньшей мере со стороны противника. Любая пропаганда становится антипропагандой, любые аргументы оборачиваются антиаргументами, и только подлинные интересы различных субъектов политики продолжают работать адекватным образом. Если иметь в виду пропаганду Азербайджана, то не нужно было подробно анализировать этот феномен современной дегенеративной информационной культуры, чтобы утверждать, насколько усилия Азербайджана бесполезны и тщетны. Пропаганда для Азербайджана выступает в качестве сублимативного феномена, только и всего. В Грузии официальная и неофициальная пропаганда носит более скромный характер, но во многом она напоминает приемы и цели азербайджанской пропаганды.

Но почему Армения не столь активна во внешней пропаганде? Скорее всего, армяне ощущают себя увереннее, возможно, они излишне самоуверенны, но основная причина в том, что все еще не сложилась практика отмывания денег в сфере информации и пропаганды. Вместе с тем, имеется нечто обобщающее, что-то вроде общего знаменателя во внешней политике Грузии, Армении, Азербайджана, а также, других южно-кавказских государств, независимо от их величины, пространства и населения. Данные государства оказались неспособными проводить более-менее эффективную, понятную внешнюю политику. Было бы странным, если б имеющиеся в этих странах внешнеполитические ведомства, включающие представимых и менее сокрытых конкретных людей, были бы способны проводить внешнюю политику.

Государства региона, как ни странно, пытались проводить не что иное, как «реальную политику», то есть, основываясь на тех ресурсах, которыми они обладают, надеясь, что эта ресурсная база позволит им стать партнерами мировых центров силы. Грузия базировалась на своей транзитно-сервисной функции, надеясь, что этот ресурс достаточен для оказания ей поддержки в решении ее проблем. Азербайджан сделал ставку на нефтяные ресурсы, возможно на «расово-лингвистическую» общность с Турцией. Армения не имела никаких оснований для поддержки извне и делает ставку на балансе сил в регионе и в мире. Дело в том, что все эти базовые установки несостоятельны, и не имеют никаких оснований. И транзитные функции, и нефть, и баланс сил - это очень важные компоненты, но их недостаточно для решения проблем этих стран.

Было бы понятно, если бы руководители этих стран учитывали эти факторы как весьма важные, но делать ставку на эти факторы просто смешно, что и приводило либо к катастрофическим последствиям, либо, как минимум, к большим разочарованиям. В определенной мере лидеры и политики стран Южного Кавказа оказались в плену собственной и внешней пропаганды, а также оказались под «обаянием» политиков крупных держав, которых считали более чем надежными партнерами, надеясь на их возможности.

Характерно то, что данные установки во внешней политике кавказских государств остаются в силе. Проблема этих стран в том, что в них отсутствует политическая аналитика, существующая в динамичном, интерактивном режиме. Есть некоторый диалоговый режим, в котором субъектами являются небольшой круг людей в этих странах и второстепенные функционеры в ведущих государствах, преимущественно, Запада и России. Сформировались довольно «герметичные» системы общения и принятия решений, и, как ни странно, усиливается фобия в отношении аналитического процесса, который, так или иначе, происходит в неком автономном, индифферентном режиме. Представляет интерес то, что власти южно-кавказских государств, в довольно системном режиме, пользовались информационными услугами криминальных этнических групп, находящихся в соответствующих диаспорах. То есть, для нынешних элит криминальные группы представляются более компетентными в плане политической информации, чем аналитики.

Тем не менее, армянская действительность проявила инициативы, и в диаспоре возникли иные, достаточно креативные группы людей, занимающихся, с различной системностью, сбором и анализом политической информации, с целью оказания влияния на политические процессы внутри Армении и на внешней арене. Еще 10 лет назад этим пытались заниматься люди, имеющие мало общего с политикой и не имеющие должного гуманитарного образования. Они понимали свои возможности и не поднимали планку задачи слишком высоко. Затем возникли люди нового поколения, нашедшие поддержку состоятельных людей, разочаровавшихся в традиционных армянских структурах в диаспоре. В определенном смысле, эти люди даже не принадлежат к армянской диаспоре в социальном смысле, и некоторые являются детьми от смешанных браков. В настоящее время они успели организовать неформальные структуры, обладающие довольной ценной политической, а иногда и технико-технологической и оборонной информацией, которая является для них базой для поддержания их финансового состояния.

К настоящему времени разработаны подходы и приемы передачи данной информации государственным структурам ряда стран. В отличие от идеалистов, которые социализировались в Советской Армении, они получили и образование и восприняли системы работы в образовательных учреждениях Запада, и очень быстро поняли суть, пороки и преимущества армянского общества, прежде всего, в Армении. Они не испытывают никаких иллюзий и не пытаются взять на себя большую ответственность, чем это оправдано нынешними реалиями. Однако, их некоторое влияние на принятие решений в ведущих государствах Запада и России очевидно. Международное сообщество, а также отдельные крупные и не очень крупные государства в настоящее время как никогда нуждаются в политической аналитике и в информации.

Нынешние события в различных регионах, прежде всего, на Ближнем Востоке, в очередной раз явственно продемонстрировали, что аналитические учреждения «первой категории» в странах Запада и тем более России не в состоянии ни спрогнозировать, ни тем более предложить рекомендации. Американское аналитическое сообщество оказалось, в значительной мере в замешательстве, а ведущие эксперты по Ближнему Востоку способны говорить просто, глупости, тем самым ставя по угрозу принятие решений и, в конечном счете, национальную безопасность США. Было бы оправданным ожидать, что в ближайшее время в аналитическом сообществе США, не говоря уже о Великобритании, должны произойти кадровые «чистки», и на место этому «болоту» придут более творческие люди из нового поколения, какими полны американские университеты. В данной ситуации мировые центры силы нуждаются в адекватном политическом анализе, и эту задачу нужно выполнить усилиями армянских структур, и не будет преувеличения и сарказма в том, если сказать, что «больше некому». Мышление интеллектуалов целого ряда стран Восточной Европы и других регионов не обладает необходимыми характеристиками, оно обладает слабыми комбинаторными способностями, оно достаточно детерминировано. Политических аналитиков мире не более, чем «звезд» Голливуда, и это естественно, так как это не специальность, а образ мышления. Видимо, нужно ощутить подлинный, высокий маргиналитет на крайних позициях мысленного ряда, чтобы понять, как будет продвигаться мировое политическое развитие. Ряд обществ, несмотря на высокий уровень образования, оказался в интеллектуальном и творческом тупике и не способно создать чего-либо локомотивного и неординарного, поэтому и нуждается в потоке иммигрантов. В лучшем случае, имеет место копирование либо образцов прошлого, либо совершается постыдный плагиат из других культур.

Нынешняя Армения и армянское общество входят в новую стадию внедрения примитивных форм политического и экономического устройства. Любая попытка интеграции интеллектуальных групп в современное армянское общество завершится фиаско. Армения все еще движется по пути политического существования методами «проб и ошибок», что представляется слишком большой роскошью. Вместе с тем, вступают в жизнь новые поколения, отвергающие имитацию культуры и совести, возникает новая грубая и примитивная, но, несомненно, жизнеспособная культура и истинная национальная система ценностей. Но все это в будущем, не в очень далеком, но будущем. Армения пусть живет своей жизнью, ничего с ней не случится. Теперь пришло время этнических, а быть может, псевдоэтнических систем, способных выполнять задачи вне армянской реальности. Все иные попытки станут просто потерей времени.

Многие народы, даже и те, которые накопили в истории немало интересного, будут хвататься за «соломинку» своих давно отживших и мертвых культур и утратят даже то немногое, что имеют. У нас есть шанс, и мы им воспользуемся в полной мере. Первые шаги уже сделаны, и они вполне успешны, но нужно постоянно создавать новые структуры и не мешать друг другу, потому что всем нашим людям хватит места под армянским солнцем.

[Pandukht]

Очередная русская «свинья»

По имеющимся сведениям, в России представители ФСБ предъявляют претензии редактору армянской газеты «Еркрамас» Тиграну Тавадяну по поводу статьи в данной газете о новом турецко-русском договоре 16 марта 2011 года. У Тиграна Тавадяна отнят паспорт, и ему угрожают выдворением из России. Уверен, что армянское масс-медийное сообщество отреагирует на это событие. Не реагировать на это обстоятельство невозможно.

[Pandukht]

Антиармянские акции в России?

В Москве нарочито распространяется информация, что готовится антипрезидентская акция армян, инициаторами которой являются некоторые русские политики, в том числе Константин Затулин, а также некоторые армянские деятели, которые, якобы, щедро профинансировали эту акцию. В связи с этим происходит блокирование сайтов и телефонов армянских изданий и общественных организаций, а также церквей.

Отдельные армянские общественные деятели предупреждены со стороны органов государственной безопасности России о возможном их участии в антипрезидентской акции. Особенно явственно это происходит в Москве и на Северном Кавказе. Вполне возможно ожидать целенаправленные антиармянские акции в городах России.

[Pandukht]

Что задумали русские?

Кажется, у Сергея Довлатова есть такой образ: «Семитский профиль петуха смотрел на антисемитскую морду свиньи». Образ, конечно не очень кошерный, но позволяет представить антологию проблемы, то есть, в данном случае – противостояние американцев и русских, при всех признаках, сомнениях, амбициях и взаимосвязи.

«Перегрузка» постепенно из плохой и совершенно неосмысленной стратегии превращается в комедийный фарс, повторенный на все возможные лады, с нескрываемой иронией. Сейчас, когда к власти продвигается истинные хозяева Америки – политики от Республиканской партии, Россия оказывается в цейтноте, когда вынуждена форсировать решения некоторых старых и новых проблем. Действия Д.Медведева напоминают подготовку к более сложным временам на международной арене, когда станут более чем неопределенными отношения и с США и с Европой, а теперь уже и с Китаем.

Оставшись в глубоком одиночестве в клубе крупных держав, Россия возлагает надежды на европейских партнеров, которые ведут более многоплановую игру и вряд ли станут в среднесрочной перспективе удобными партнерами для нее. Россия пришла к нынешнему положению в состоянии глубокого политического и социального кризиса, лишенная какой-либо долгосрочной доктрины, когда внешняя и внутренняя политика оказалась в руках мелких, ни к чему не способных самомнительных временщиков, пытающихся изолировать, а затем окончательно смести с дороги В. Путина и тех немногих, кто имеет представления о задачах и проблемах. В действительности Россия сейчас не может предложить Западу ничего существенного в сфере внешней политики, и может только предложить приобретения тех или иных видов военной и гражданской техники, а также поставки энергоресурсов. Но этого не достаточно для развертывания большой политики, это всего лишь внешние условия партнерства.

Чтобы претендовать на роль партнера Запада, Россия должна идти на уступки, причем, стратегические уступки. В связи с этим в Москве развернута пропаганда, направленная на переосмысление понятий и критериев «стратегий», то есть, по существу, определению приоритетов во внешней политике и в сфере безопасности. То есть, происходит поиск «смыслов», причем, обществу навязываются совершенно новое видение ценности и значимости стратегии. Нужно сказать, что само российское общество вполне готово к такой подспудной кампании, и нет нужды организовывать дискуссию, так как совершенно отсутствует сопротивление данным целям, просто происходит внедрение в массовое сознание новых представлений о национальных интересах России.

Современной российской элите будущая Россия видится «Большой Канадой» или «Большой Швецией», то есть, подразумевается модель богатой, экономически благополучной страны, с огромными природными ресурсами, при сильном сокращении населения и ограниченных внешнеполитических амбициях. Данная идеология (которую даже и идеологией назвать нельзя, а, скорее, мечтой крупной и мелкой буржуазии) обусловлена утратой русской нацией способности и стремления к сохранению прежних имперских позиций, допускающей «объективное сокращение амбиций». Богатеющей невероятным образом российской элите совершенно не понятны задачи и проблемы России в региональной политике, в украинском, балтийском, черноморском, кавказском и центрально-азиатском направлениях. В Москве понимают, что отстаивание позиций даже в ближних регионах потребует огромных затрат, которые стали бы непреодолимым ограничителем в благополучном развитии страны, и ничего не принесли бы ни политической, ни экономической элитам. Данным имущим группам людей совершенно не нужны ни многомиллионные общественные кластеры (пенсионеры, дети и молодое поколение), ни научные и творческие кадры, ни вооруженные силы. Их интересуют только группы людей, которые необходимы для эксплуатации природных ресурсов, создания комфортных условий и подчиненных властям в определенном контексте.

Все большее число экспертов, политологов, аналитиков в Москве приходят к выводу, что важнейшим ограничителем в развертывании успешной политики в отношениях с Западом являются регионы, куда Россия так безуспешно пытается вмешаться и внедриться. Присутствие России, практически, отсутствует в важнейших регионах Азии и Европы, катастрофически ослабло на Ближнем Востоке, в Южной и Юго-Восточной Азии, центральная Европа остается более чем проблематичной для России, а попытки обрести позиции в Латинской Америке стали просто смехотворными. По существу, провалился альянс с Китаем, и перед Россией стала проблема формирования отношений с этой гигантской страной, которая осуществляет экспансию в Евразии. Следует отметить, что сторонники внешнеполитического изоляционизма России опираются на достаточно обоснованные доводы и аргументы.

В результате грузино-российского вооруженного конфликта Россия получила шанс обрести новые позиции в Черноморско-Кавказском регионе и вообще на Южном стратегическом направлении, что могло повлиять на ситуацию в Украине, Балканах и в Центральной Азии, и, главное «уточнить» отношения с Турцией и Ираном. Вместе с тем, выяснилось, что такие проблемы, как Абхазия и Южная Осетия, столь естественные и гармоничные для российских интересов, оказались непосильными для конкретных московских политиков. Невероятно быстро в Москве пришли к выводу, что эти проблемы ни к чему России, они привносят чрезмерно большие неприятности в отношениях с Западом и станут в будущем постоянной головной болью для апостолов российского прагматизма.

В настоящее время, нет никаких сомнений, что Москва отказалась от продолжения начатого процесса международного признания Абхазии и Южной Осетии. Стало понятно, что ничто иное столь не благоприятно для американцев и европейцев в отношениях с Россией, как грузинский вопрос. Не неся никакой серьезной ответственности по поводу грузинского вопроса, Западное сообщество получило значительные преимущества в диалоге с Россией. США и Европа вовсе не намерены выдвинуть перед Россией какие-либо серьезные требования по этому поводу, но продолжают муссировать грузинской вопрос на международной арене. На Западе даже личные проблемы М. Саакашвили пытаются приписать Москве, и вообще, навязать России весь комплекс грузинских внутренних и внешних проблем, что вообще является комедийным представлением.

Казалось бы, именно эта ситуация могла стать «находкой» для России, если б она имела действительные имперские амбиции или хотя бы политическое достоинство, когда Россия, по существу, владеет мощным политическим рычагом в межрегиональном формате. Но для такого развертывания событий требуется иная политическая элита, понимающая значение стратегии для своей страны. Мелкие временщики просто не способны на какие-либо долгосрочные планы и проведение последовательной политики. Как в песне Городецкого «Снег над Канадой кружится …. Так похоже на Россию, но это не Россия».

В Абхазии и в Южной Осетии весьма близки к пониманию перспективы, но, к сожалению, не обладают достаточной информацией о происходящем в Москве. А что же происходит в Москве? Пока ничего особенного. Имеют место попытки понять, каким образом «сбросить» проблему Абхазии и Южной Осетии, по существу, получены сигналы о разработке резервных вариантов сдачи двух новых государств. Это дело, конечно, сложное, не простое, но для русских нет ничего невозможного. Произошло интересное явление, когда наиболее консервативные и современные, либеральные политические круги сошлись во мнении о необходимости вернуть Абхазию и Южную Осетию прежним хозяевам. Это довольно странное явление, но, в сущности, вполне понятное, если иметь в виду, что в российской политике традиционно существует «идеология сдачи» партнеров. В данной ситуации этим двум республикам следует обдумать свое положение и, возможно, признать решение о скором вступлении Абхазии в состав Российской Федерации, а Южной Осетии воссоединиться с Северной Осетией, то есть, отказаться от суверенитета.

В Москве сложилось твердое убеждение, что возникла возможность решить карабахский вопрос в полном соответствии с интересами России, а значит, и интересами Азербайджана, и тем самым окончательно вытеснить США из данной зоны сложной проблемы. При этом, в Москве прекрасно понимают, что любое решение карабахской проблемы по русскому сценарию, так или иначе, приведет к полной утрате Южного Кавказа для России. В настоящее время проблема ограничения американского политического присутствия в Южном Кавказе является лишь некой прелюдией к политике глобальной уступки США, в перспективе - снятию основных аспектов конфронтации русских с американцами.

Так называемые стратегические отношения между Россией и Арменией стали просто профанацией, дешевым спектаклем, с участием высших должностных лиц. США и Европа примут эту «жертву» России только в одном случае – если сдачей армянских интересов Россия продемонстрирует готовность выполнить услугу Западу, то есть, снять серьезную проблему безопасности в Южном Кавказе, после чего, через некоторое время, регион подпадает под полный контроль американцев. Иной сценарий, то есть, предполагающий сохранение в регионе российского влияния, американцев не устраивает, и вряд ли они готовы в столь жесткой форме пожертвовать Арменией ради неопределенных целей. Таким образом, российская политика «сдачи» выглядит весьма двусмысленной с точки зрения США. К этому стоит добавить и то, что в нынешней ситуации и, по всей вероятности, в ближайшие годы, тем более, при смене власти в Вашингтоне, занятость американцами вопросами Южного Кавказа останется незначительной.

Возникает вопрос, как относятся мировые «центры силы» к карабахской проблеме и к возможности второй карабахской войны, так как этот вопрос также относится к нынешней политике России в регионе. Россия и Западное сообщество демонстрируют, вроде бы, идентичный подход к этому вопросу, то есть, всячески подталкивают Азербайджан к новой войне, но различны ли их цели? Если Россия стремится откровенно шантажировать Армению и тем самым принудить ее к уступкам, то Запад надеется на то, что развитие столь опасных событий покажет неспособность России контролировать ситуацию и вести какие-либо результативные переговоры между сторонами конфликта. Американские и европейские эксперты, которые все еще сохранили интерес к Кавказу, понимают, что Россия хотела бы сыграть двойную игру, то есть, продемонстрировать способность проводить конструктивную политику, в угоду Западу, и одновременно сохранить свое влияние в регионе. Этого никто России не позволит, никто не предоставит ей возможность проводить столь сомнительную политику.

Таким образом, рассматривая политику России в Южном Кавказе, можно отметить, что она даже не способна сдать своих «друзей», так как это не вмещается в интересы тех, кого Россия стремиться заполучить в качестве партнеров на Западе. Политика России в регионе Южного Кавказа представляется недееспособной, выглядит весьма противоречивой и приведет к созданию здесь постоянного очага противления российскому влиянию. Кроме того, имеется тенденция интеграции проблем Южного и Северного Кавказа, в негативном для России смысле.

Центральная Азия сейчас является наиболее интегрированным в российские интересы регионом, где разворачиваются и уже находятся на высоком уровне развития региональные организационные структуры под эгидой России. Однако, США вполне осмысленно оставили Центральную Азию без должного политического и экономического присутствия, чтобы столкнуть интересы России и Китая. Собственно, это и происходит, в условиях, когда Москва не способна должным образом заинтересовать не только Узбекистан и Туркменистан, но и Казахстан и Киргизстан. Усилия России в этом регионе весьма благоприятны для США, так как политика России, хотя бы в некоторой мере, сдерживает Китай. Но выясняется, что Россия не решается на более решительные шаги по абсорбции Центральной Азии, что позволило бы ограничить позиции не только США, но и Китая. Китай становится серьезным конкурентом России, и она не готова и не демонстрирует желания создать барьеры в этой экспансии. Происходит та же политика сдачи, причем, при соблюдении институциональных основ сотрудничества. Главное то, что Москва все еще не понимает перспектив, с которыми она столкнется в связи с подпаданием Центральной Азии под «мягкий» диктат Китая, который обеспечит региону стабильность, безопасность, ну а затем и полное подчинение.

После многолетних конфронтационных отношений с Украиной Россия столкнулась с невозможностью создания альянса с этой крупнейшей православной и славянской страной. Украина демонстрирует классическую, хотя и не очень успешную разностороннюю политику, и дает понять Москве, что нынешний уровень отношений - это предел того, на что может рассчитывать Россия. В Москве поняли достаточно предельно, что задача выстраивания с Украиной близких партнерских отношений, в особенности, в цивилизационном контексте требует огромных материальных затрат, что совершенно не приемлемо для российской элиты и общества в целом. В нынешней России никто не собирается нести материальные жертвы ради неопределенных перспектив в отношениях с Россией. Практически аналогичная ситуация складывается в отношениях с Белоруссией, в несколько ином смысловом содержании.

Все это очень напоминает новую доктрину во внешней политике России, которая тесно и логически связана с внутренней, социальной политикой. Россия стремится к обособлению в Евразии и пытается любой ценой интегрироваться в Западное сообщество. Даже апологеты Евразийской доктрины вынуждены согласиться с тем, что слова В. Путина «Россия – страна Евразийская» так и остались ничего не значащими и не содержащими в реальной политике. При стольких романтических мечтаниях и широкой пропаганде евразийских целей и задач Россия оказалась не только безразличной и равнодушной к имперской сущности, но и весьма радикально повернулась к совершенно иному историческому вектору – обособлению от Евразии.

Представляется весьма трудной задачей определение второго этапа «обособления», тем более, что нельзя утверждать, что политическая борьба в Москве исчерпана. Однако, понятно то, что «обособление», несомненно, имеет второй этап, и он будет иметь более кардинальное значение для судеб российского государства и нации. Этот второй этап можно обозначить как изоляцию, и это судьба всех бывших имперских наций, уставших от истории. На первых этапах русское общество ожидает при этом некоторое экономическое благополучие, но очень скоро от модели «Канады» и «Швеции» останутся только фарс и обидные воспоминания, так как русская нация окончательно утратит контроль на ресурсами своей страны. Во внешней политике Россия, скорее всего, будет лишь успевать регулировать свои отношения с Китаем, Пакистаном, Ираном и Турцией.

Не стоит забывать о некоторых этнических и региональных группах в России, которые на фоне общероссийской вялости и расхлябанности, будучи исторически не в самых лучших отношениях с русскими, предпочтут единство и прогнозируемость, нежели постепенное исключение российской доминанты в Евразии. Это довольно динамичные группы, и, возможно, их деятельность замедлит реализацию обособленности России, но насколько хватит этих сил?

«Петух» и «свинья» смотрят друг на друга и не могут понять, как они дошли до жизни такой. «Свинья» оказалась между «кошером» и «халялем» и продолжают делать вид, что все еще имеет выбор.

[Pandukht]

Предупреждение Азербайджану

По поводу заявления «трех президентов» можно только сказать, что имело место предупреждение Азербайджану по поводу угроз о возобновлении войны. Сейчас в экспертных кругах США и Европы все больше предпочитают говорить о возможности случайного возобновления войны, а вернее, «начале войны в условиях резкого нагнетания напряженности». Ранее таких оценок не было, сейчас это подробно обсуждается, хотя в этой подробности не очень много деталей и конкретности.

Скорее всего, основные источники информации для Западного сообщества и России, то есть, посольства, все больше сообщают в свои столицы о возрастании вероятности случайного возобновления войны. По нашему мнению, этот анализ не очень обоснован, и данные предположения стоятся по правилам «страховки» со стороны дипломатов и разведывательных структур. Во всяком случае, до правительств великих держав доведено определенное беспокойство, и реакция поступила, а именно - данное заявление «большой тройки».

Видимо, одновременно, имеет место и желание оказать давление на Армению, по поводу уступок с ее стороны в переговорах, но главным мотивом является предупреждение в адрес Азербайджана. Конечно, Западное сообщество хотело бы продемонстрировать России ее неспособность управлять процессом урегулирования, и для Запада было бы идеальным выдвинуть некоторые претензии России, если она будет не состоянии предотвратить небольшой военный конфликт в карабахской зоне, но все три державы не заинтересованы в некой большой войне. Такова простая логика сложной политики.

[Pandukht]

Информация для грузинской СНБ

В представлениях грузинских политиков и функционеров принадлежность к армянской нации означает принадлежность к российским спецслужбам. Вместе с тем, именно грузины всегда были склоны служить в таких структурах России, и сейчас русские не имеют никаких проблем с привлечением новых источников информации в Грузии. Более того, таковыми являются и многие грузинские политики, и обычные граждане. Можно было бы помочь грузинским спецслужбам и сообщить им координаты некоторых сотрудников ФСБ в Грузии: Георгий (Артик) – 855 538 462, Скорпион – 893 316 110, Тема – 897 890 028, Макс – 899 545 709, Вечо – 893 408 627, Сосо – 657 326 667, Ника – 858 901 044, Георгий – 896 456 242, Миша – 899 545 709, Сосо (Делон) – 893 313 663, Давид – 879 200 626, Гия – 874 230 202, Нико – 895 954 436, Гия – 857 328 166.

Если есть необходимость, можно назвать имена и координаты еще двух десятков агентов ФСБ в Грузии. Возможно, эту беседу можно будет продолжить.

[Pandukht]

Новая компонента в Карабахе

Отдельные инициативы, исходящие от Европейского сообщества по карабахской проблеме, создают впечатление о возникновении неких новых реалий, связанных с данной проблемой, с процессом ее урегулирования. Действительно, расширение состава Европейского союза и НАТО приводит к возникновению новых политических амбиций и конкретных задач Европейского союза, связанных с приближением европейского политического пространства к Черному морю и Южному Кавказу. Вместе с тем, данные инициативы Европейского сообщества, направленные на урегулирование локальных конфликтов в Восточной Европе, представляют собой во многом формальные акции, отражающие, скорее, механику развития Европейского сообщества, нежели актуальные задачи, основанные на серьезных интересах ведущих европейских государств. Рассмотрим основные моменты европейской политики и европейских интересов, связанных с Восточной Европой и в частности с Южным Кавказом.

В международных отношениях нарастает проблема субъектности европейской внешней политики. События в процессе обсуждения европейской Конституции, Лиссабонского протокола, вопросов о порядке согласования функционирования структур представительной и исполнительной властей Европейского союза, а также противоречивость в позициях европейских государств в отношении деятельной коалиции в Ираке демонстрируют, что европейцы не только не могут придти к единому мнению во внешней политике, но и в какой-то время смирились с этим, избегая усугубления данной проблемы. Вместе с тем, общеевропейская позиция в какой-то мере, так или иначе, выражается в политике ведущих европейских государств – Франции, Германии, Великобритании и отчасти Италии. По признанию ведущих европейских политологов, видимо, данная «большая четверка» и в дальнейшем будет определять европейскую внешнюю политику, если можно так назвать определенную более-менее обобщенную европейскую позицию.

Вместе с тем, находясь в тесном экономическом и военно-политическом союзе, ведущие европейские государства занимают достаточно противоречивые позиции в отношении политики США, однако их позиции во многом схожи в части региональной политики: Балкан, Палестины, Северной Африки, России, Турции, Ирана, Китая и других стран и регионов. Таким образом, можно с большой достоверностью предположить, что ведущие европейские государства занимают примерно схожую позицию в отношении Южного Кавказа и проблем Восточной Европы.

Но, при данной относительно схожей позиции, европейские державы практически уже реализовали свои интересы в Южном Кавказе. Политика Великобритании, направленная на обеспечение политической поддержки своих нефтяных компаний, выглядит вполне успешно. Нефтяные проекты успешно реализуются, и нет никаких оснований утверждать, что данным проектам что-либо угрожает. Великобритания проводит в Южном Кавказе чрезвычайно осторожную политику, избегает вмешательства в проблемы, не затрагивающие ее геоэкономические интересы. Интересы Франции связаны с чисто геополитическими амбициями и стремлением продемонстрировать США альтернативное политическое присутствие. Интересы Германии в Южном Кавказе связаны с долгосрочной политикой, связанной с конструированием глобальной континентальной сферы своего экономического и политического влияния – задача, которая лишь через 10–15 лет затронет регион Южного Кавказа. Можно вполне допустить, что ведущие европейские державы придут к некой единой позиции по Южному Кавказу, но данная позиция, несомненно, будет основываться не на эфемерных европейских ценностях, а на конкретных интересах трех-четырех ведущих европейских государств. Хотя, в целом, по проблемам Восточной Европы, в особенности по Украине, стратегии Германии, Франции и Великобритании работают как враждебные друг другу.

Намерения ведущих европейских государств в отношении очагов этно-политических конфликтов тесно связаны с американо-европейскими договоренностями. В связи с расширением НАТО и Европейского Союза европейцы вынуждены принять во внимание необходимость обеспечить урегулирование проблем в Южном Кавказе, как в наиболее близкорасположенном регионе и рассматривающемся как часть Европы. Европейские структуры приняли решение об участии в урегулировании конфликтов в Южном Кавказе. По свидетельству ведущих экспертов Центра европейских реформ Клауса Бекера и Стивена Эвертса (Лондон), а также ведущих британских военных экспертов Криса Доннолли и Чарлза Блонди, Европейский союз, видимо, никогда не будет в состоянии вырабатывать и проводить внешнюю политику. Данный евро-скептицизм, безусловно, обоснован, в том числе, и тем, что Франция, Германия, при поддержке ряда государств Европы, проводят внешнюю политику, выдаваемую за общеевропейскую. На самом деле происходит выработка и реализация политики континентальных государств.

В определенной мере ведущие европейские государства устраивает отсутствие практики и институционнальных основ европейской внешней политики, так как значительная часть членов ЕвроСоюза примеряют свои внешнеполитические интересы с США. Следует принять во внимание, что в начале 2000-х годов, в связи с завершением формирования конструкции европейских вооруженных сил, ведущие европейские государства-участники европейской оборонной инициативы и США пришли к согласованию о разделении геополитических зон влияния. Располагая данными негласными договоренностями с США, ведущие европейские государства имеют намерения применить европейские вооруженные силы в урегулировании региональных конфликтов. В этом заключаются следующие интересы: по мнению французских политиков и военных, европейские вооруженные силы не могут полноценно состояться, если они не участвуют в операциях; французские политики пытаются ускорить раздел геополитических зон влияния с США; французские политики пытаются ускорить дистанцирование ЕвроСоюза от США, в том числе привязать Великобританию на европейскую политику; британские политики стремятся усилить активность своей политики в различных регионах, путем проведения локальных военных операций, с опорой на британские военные базы, что соответствует амбициям британских военных; британские политики и военные в новых политических реалиях стремятся продемонстрировать США возможности их страны на европейской политической арене; германские политики имеют вполне конкретные геополитические задачи, включающие усиление германских позиций на Балканах, что является приоритетом германской внешней политики; германские политические круги пытаются закрепить влияние Германии в Центральной и Восточной Европе, что предполагает наличие реальных европейских вооруженных сил и институциональных основ их действия; Италия (также, как Испания) весьма заинтересована в наличии мобильных европейских вооруженных сил в противостоянии арабскому политическому экстремизму. Создание в 2009 году в ОАЭ французской военной базы, то есть, на территории, которая никогда не входила в зону французского влияния, говорит о принципиальной перестановки стратегий стран Запада.

Ведущие европейские государства заинтересованы в участии своих вооруженных сил в урегулировании этно-политических конфликтов на Балканах, в Южном Кавказе и в Палестине, однако не в качестве сил, проводящих боевые операции, а в качестве миротворческих сил. Данные положения имеют место в уставных документах европейской оборонной инициативы. Однако, именно имеющиеся договоренности с США ускорили стремление европейцев применить свои оборонные возможности в этом направлении.

Участие вооруженных сил европейцев в какой-либо боевой операции или в операции силового принуждения по-прежнему остается неприемлемым для европейских политиков. Вместе с тем, данная позиция несколько дифференцируется по регионам. В отношении Западной и Центральной Африки европейцы считают вполне приемлемым применение своих вооруженных сил в предотвращении или в приостановке вооруженных конфликтов, а также в предотвращении геноцидных действий. Вместе с тем, европейцы не допускают применения способов силового принуждения в Южном Кавказе. Это не вызывает сомнений. Однако, именно в связи с этим структуры Европейского союза пытаются активизировать усилия по урегулированию этно-политических конфликтов в Южном Кавказе, включая нагорно-карабахский и абхазский. Знаковые переговоры 2008 года в Вашингтоне Дж. Буша и Н. Саркози создал новые подходы, но и посеяли новые сомнения в развитии трансатлантических отношениях. Франция, как локомотив Европы, пытается обозначить свои позиции в НАТО, но вместе с тем, выдвигает свои условия. Так или иначе, механика политики такова, что, не приобретя новые стратегические позиции, Европа не может претендовать на роль полноценного центра силы. Афганистан, конечно же, стал важнейшей ареной «самоутверждения» европейцев, но важной представляется роль европейцев и в зонах региональных, этно-политических конфликтов.

В настоящее время одним из основных направлений применения европейских вооруженных сил является Косово. Европейские политики не очень охотно, но солидаризовались с США и Великобританией в части признания политической независимости Косово, за что выступали правые политики в этих странах. Это не может устраивать вполне Францию, Германию и большинство европейских государств. Поэтому в Косово сочетаются различные интересы европейцев: недопущение возникновения албанского суверенного государства; вытеснение США с Балкан; применение и утверждение европейских вооруженных сил; закрепление практики реального применения европейских вооруженных сил в очагах конфликтов. Многих европейских политиков привлекает в этой позиции сочетание целей по провалу американской (в определенной степени американо-британской) политики и утверждение принципов европейской политики. Становится совершенно ясно, что если США пытаются создать новые государственные образования в очагах конфликтов и тем самым обеспечить стабильность в регионах в рамках принципов «реальной политики», то европейцы пытаются сохранить формальные государственные границы, что, несомненно, становится фактором продолжения конфронтации. В этих условиях, применение европейских вооруженных сил предполагается только после применения методов политического и экономического принуждения.

Данные намерения уже достаточно четко выражены в отношения нагорно-карабахского конфликта и являются опасными для сохранения стабильности в регионе Южного Кавказа. Следует отметить следующее. Практически все британские эксперты по проблемам европейской и региональной безопасности категорически отвергают возможность участия европейских вооруженных сил, а также НАТО в применении силового принуждения, а также в миротворческих мероприятиях в Южном Кавказе и Центральной Азии. При этом, они ссылаются на совершенную невозможность применения существующих политических процедур по выработке соответствующих решений. Таким образом, в политике ведущих европейских государств наблюдается непоследовательность, несогласованность и отсутствие понимания реальной перспективы. В связи с этим, возникает вопрос об адекватной оценке данных намерений европейцев. По нашему мнению, европейские политические круги имеют данные намерения и амбициозные планы, но их реализация представляется крайне проблематичной.

Политика США в отношении европейской оборонной инициативы носит противоречивый и двоякий характер. Пытаясь направить европейские вооруженные силы на обеспечение безопасности в Кавказско-Каспийском и в Центрально-азиатском регионах (а также в Западной и в Центральной Африке и в других регионах, возможно и в Палестине), США пытаются продемонстрировать военную и политическую несостоятельность европейских вооруженных сил, которые нуждаются в поддержке США. США определили свою позицию в отношении непризнанных государств как дифференцированную и в целом позитивную. Политика США и Великобритании направлена на утверждение суверенитета Косово и ее полной политической независимости как модели развития процесса урегулирования непризнанных государств. Непризнанные государства все более становятся субъектами геополитики и важными элементами региональных систем безопасности. Заинтересованность США в существовании непризнанных государств заключается не только в стремлении сохранить региональную стабильность и в последовательном признании ситуации де-факто, но и в использовании данных территорий в своих стратегических интересах в среднесрочной перспективе.

Таким образом, «непризнанные государства» - Тайвань, Республика Северного Кипра, страны Южного Кавказа, Албанская область Косово, Иракский Курдистан, Арабская автономия в Палестине - стали субъектами международных отношений, приобрели политическую перспективу и получили признание на право строить и развивать гражданское общество, обеспечить своим народам равные права в международном контексте, воспользоваться преимуществами международного экономического и политического сотрудничества. Примечательно, что США не пытаются монополизировать свои позиции в процессе признания и создания новых государств. США пытаются снять с себя часть ответственности по данной проблеме и навязать европейцам заранее нерешаемую проблему. При этом, видимо с подачи США значительную активность проявляет Великобритания.

Из сказанного допустимо сделать следующие выводы.

1. Европейское сообщество пытается продемонстрировать способность урегулировать локальные региональные конфликты в противовес политике США, которые объективно заинтересованы в существовании непризнанных государств и придании им определенного международного статуса.

2. Позиции ведущих европейских государств и США в отношении локальных региональных конфликтов сходятся, практически, только в части обоюдного желания вытеснить Россию, прежде всего, ее вооруженных сил, из данных регионов.

3. Ведущие европейские государства, которые и в дальнейшем будут определять европейскую политику, не имеют серьезных интересов в Южном Кавказе, а имеющиеся незначительные интересы в основном реализованы и защищены.

4. Европейские политические инициативы не содержат реалистических предложений по урегулированию карабахской и других схожих проблем, они отражают, скорее, надуманные идеи отдельных некомпетентных аналитиков и политологов, которые выполняют платные разработки.

5. Европейское сообщество не способно использовать европейские вооруженные силы в применении силовых способов принуждения в отношении очагов конфликтов в Восточной Европе. Это невозможно ни по концептуальным, ни по процедурным, ни по политическим причинам.

6. Армения заинтересована в возникновении нового сильного участника процессов в Южном Кавказе в лице Европейского Союза и прежде всего, Франко-германского тандема, но, при этом, США должны оставаться основным проектировщиком этих процессов, так как может возникнуть угроза солидаризации ЕвроСоюза и России по проблемам решения региональных конфликтов.

[Pandukht]

Европа и безопасность на Южном Кавказе

В западном сообществе сложились две концепции в части обеспечения безопасности в регионе Южного Кавказа. Сформировался глобальный подход – с включением стран региона в НАТО и ЕвроСоюз, и локальный, предполагающий создание региональных или же межрегиональных политических и геоэкономических, но военизированных блоков.

Ведущие европейские государства не могли оставаться безучастными к процессу расширения НАТО и стремились продемонстрировать свою готовность патронировать ряд государств в процессе их интеграции и вступления в НАТО. Вместе с тем, не имея определенных намерений в отношении стран Восточной Европы, три ведущие европейские державы не сумели дать им конкретные предложения по осуществлению «патронажа». Франция (во время визита Ж.Ширака в Румынию) пообещала кооптировать Румынию в НАТО. Германия с некоторым энтузиазмом восприняла вступление в НАТО Польши, Чехии и Венгрии, обеспечив себе не только союзнические отношения с ближайшими восточными соседями, но и свое политическое влияние. Великобритания никогда не была заинтересована в расширении состава НАТО, но была вынуждена согласится с принятием «тройки» стран Центральной Европы в альянс.

Данный «неполноценный патронаж» стал выгодным для США, которые использовали «обещания» французов и немцев претендентам на вступление НАТО для принципиального решения. Однако, оказавшись в орбите НАТО, государства Центральной и в целом Восточной Европы стали не «приватными» партнерами Франции или Германии, а партнерами США. Данные государства еще до вступления в НАТО используются американцами в диалоге с европейцами. Можно предположить, что чисто военная роль государств Восточной Европы в перспективе усилится. В отличие от стран Западной Европы, пассионарность восточно-европейских этносов значительно выше, и, будучи частью христианской цивилизации, эти страны смогут стать поставщиками добровольцев для военных операций НАТО. Как известно, ряд руководителей данных стран – Грузии, Азербайджана и теперь уже и Армении - предложили создать небольшие миротворческие контингенты с помощью стран НАТО. Не желая участвовать в акции НАТО относительно православной Сербии, Армения приняла решение создать миротворческий батальон под эгидой и при помощи Греции, для использования альянсом.

Несмотря на ограниченность европейских планов по формированию корпуса быстрого реагирования и вообще достаточно медленное продвижение Западной Европы к политической самостоятельности, США могут оказаться перед неожиданными решениями европейцев в будущем и стремятся расширить европейский мир, привязать к «обособленной респектабельной Европе» новых участников, с надеждой оказывать с их помощью влияние на Европейский Союз. Вместе с тем данные надежды могут оказаться тщетными. Из уже вступивших и наиболее реальных претендентов на включение в НАТО, Польша, Чехия, Словакия, Словения, Болгария и Македония являются славянскими государствами и два из них – православными. В данных государствах весьма сильны про-европейские ориентации, стремление стать полноценными европейскими странами, приобщиться к европейским, во многом социально-направленным моделям капитализма. В данных странах традиционно сильны социалистические представления о справедливости и левые политические партии, которые уже нашли «точки опоры» в лице социал-демократических и лейбористских и иных левых партий в Западной Европе. Определенную роль играют и некоторые пророссийские симпатии, особенно на Балканах. (Например, при принятии решений НАТО о проведении военной операции в Югославии, в Чехии возникли определенные протесты, причем, исходившие не от левых, а от либеральных кругов.) Все это может представить серьезную проблему для НАТО и политики США в будущем, когда, достигнув экономических и политических успехов, страны Восточной Европы все более будут ощущать свои права как европейские нации. Германия и Франция также будут предпринимать усилия для вовлечения их в русло своих интересов. (Несомненно, полную лояльность к США сохранят три государства Балтии, возможно, в значительной мере Польша). Исходя из данных предположений, США должны быть заинтересованы в разноускоренной интеграции стран Восточной Европы в НАТО и в Европейский Союз. Хотя это имеет смысл только в среднесрочной перспективе.

Германия не имела особых обязательств перед странами Восточной Европы по вопросу об их вступлении в НАТО и удовлетворена принятием в альянс первой «тройки». Реальная роль в повышении обороноспособности Германии будет уготована германо-датско-польской армейской группировке на Балтийском море. Для данного этапа развития германской политики ситуация, сложившаяся на ее восточных границах, вполне удовлетворяет ее, и дальнейшее расширение НАТО на Восток может вовлечь Германию в осуществление задач, которые противоречат ее интересам на Востоке. Стратегические интересы Германии на Востоке включают не повышение ее влияния в странах Балтии, которые уже сейчас стали ее экономической провинцией, а установление доверительных отношений с Россией, вовлечение России в европейскую политику и приближение к более предметному рассмотрению вопроса Калининградской области.

Германия имеет некоторые политические обязательства перед Словенией, но никак не перед государствами Балтии. Германия наиболее критически относится к приему в НАТО государств Южного Кавказа, но позиция Германии не ограничивается данным отношением к южно-кавказским государствам. В данном случае Германия пытается ограничить ускоренное расширение НАТО, так как ее волнует вовлечение в конфронтационные отношения с Россией и в некоторые конфликтные зоны. В целом, Германия солидаризируется с Францией по частным и наиболее принципиальным отношениям в рамках альянса. Но, в отличие от Франции, Германии угрожает оказаться в позиции стороны, выступающей против интеграции «Большой Европы». Франция выполнила свои обязательства перед рядом новых членов НАТО и своей политической активностью способна компенсировать те или иные «изъяны» в отношении стран Восточной Европы.

Франция, претендующая на роль европейского лидера, понимает, что без активного участия в столь актуальном аспекте, как расширение НАТО, рискует утратить политические позиции. Франция давно лоббирует вступление Румынии в НАТО. Румыния также получит поддержку от других латинских государств Южной Европы – Италии, Испании и Португалии, видимо, заинтересованных в усилении латинского элемента в НАТО. Но в отношении Южного Кавказа нет серьезных ожиданий в части «политических проигрышей» Франции. Ближайший партнер Франции в регионе – Армения не стремится в скором времени включиться в НАТО, то есть, по Армении нет проблем. Азербайджан имеет свою своеобразную позицию и также не может предъявлять свои претензии к Франции по проблемам интеграции в НАТО. Что касается Грузии, то Франция эту страну рассматривает как марионетку США, и совершенно не заинтересована в приеме ее в НАТО. «Растяжка» с вступлением Грузии в НАТО является эффективным приемом французской политики, но в режиме «политического торга» с США. Во многом этот вопрос будет зависеть от отношений Франции и Великобритании, они обе готовы вступить в игровые отношения с США.

Великобритания проявляет наименьший энтузиазм по поводу расширения состава НАТО. Великобритания не имеет стратегических интересов на тех или иных континентальных направлениях в Европе. Ее интересует европейская политика в целом, сохранение баланса сил на континенте и возможность эффективного влияния на принятие решений в Европейском Союзе. Расширение состава НАТО может привести к усилению Германии или Франции на континенте, а также усилит позиции США. Расширение НАТО приведет к увеличению военных затрат, что более всего волнует правительство и общество Великобритании. Кроме того, отношения с Россией для Великобритании также являются важным политическим направлением. Экс-премьер Великобритании Т.Блэр, избрав наиболее благоприятный момент в период обсуждения вопроса о расширении НАТО, поддержал позицию США и выступил за расширение состава альянса. Вместе с тем, Великобритания считает, что между принятием в альянс первой «тройки» и дальнейшим этапом расширения НАТО должна быть пауза, когда будет возможно рассмотреть и обсудить результаты первого этапа расширения НАТО. Великобритания занимала аналогичную позицию и в дальнейшем, продолжая идти в русле американской политики и без особого желания одобряла прием в НАТО стран Балтии и Балкан. Нет сомнений в том, что Великобритания не станет чинить препятствий в приеме в НАТО государств Южного Кавказа.

В настоящее время трудно сказать, существует ли завершенная и целостная политика НАТО в отношении Южного Кавказа. В целом, создается впечатление, что размышления стратегов НАТО в отношении Южного Кавказа происходят в интерактивном режиме. В ходе данного планирования учитываются результаты текущих шагов политиков Западных государств и НАТО, значение уже накопленного опыта и реакцию в трех странах Южного Кавказа. В настоящее время Западное сообщество имеет некоторый опыт интеграции южно-кавказских государств, имея в виду принятие их в Совет Европы, причем, в следующей последовательности – сначала Грузию, а затем Армению и Азербайджан. Данная модель, учитывающая политическую проблематичность в регионе, может быть применена и в части интеграции данных государств в НАТО. Во всяком случае, включение южно-кавказских государств в НАТО представляется гораздо более проблематичным, нежели государств Центральной Европы и Балкан.

Ведущие заинтересованные державы рассматривают проблемы безопасности в регионе Южного Кавказа (как и других регионов) в русле отстаивания своих национальных интересов. Это относится, прежде всего, к США, России, Европейскому сообществу и его ведущим государствам, Турции и Ирану. С самого начала достижения независимости Грузией, Арменией, Азербайджаном, а также рядом непризнанных государств, США и Россия пытались рассматривать Южный Кавказ как геостратегически единый регион, в котором проблемы безопасности должны решаться системно, в рамках определенных стандартов, что призвано обеспечить управляемость политических процессов и региона в целом. Впоследствии Европейское сообщество, ведущие державы которого пытались определить государства и геоэкономические сферы влияния в Южном Кавказе, также пытались применить некие универсальные методы управления и решения проблем безопасности.

Турция и Иран не располагали необходимыми политическими ресурсами, соответствующим политическим менталитетом, а также не были заинтересованы в проведении универсалистской политики в Южном Кавказе, с народами и государствами которого имели давние и труднопреодолимые проблемы. Однако и державы Запада, и Россия, и южные соседи региона были заинтересованы в сохранении Южного Кавказа как целостного геополитического пространства, так как понимали, что «политический» разрыв данного небольшого, но важного пространства приведет к возникновению серьезных проблем для них. Грузия, Армения и Азербайджан были заинтересованы в интеграции в международные политические, экономические и военные организации, что способствовало утверждению их суверенитета. Однако, если Грузия и Азербайджан были заинтересованы в применении универсалистских подходов, предполагающих принцип «сохранения территориальной целостности», то Армения, возникновение которой как современного государства связано с идеей объединения исторической Родины, пыталась утвердить подходы, исходя из специфики исторической и политической ситуации. Вместе с тем, Армении удалось вполне успешно интегрироваться в международные структуры. Более того, в отличие от Грузии и Азербайджана, которые избрали в основном западную политическую ориентацию, Армения вела свою игру и сумела, помимо сближения с Западом, установить весьма тесные отношения с Ираном, Китаем, арабскими государствами, активно участвуя в политических и геоэкономических проектах. Участие Армении в проевразийском Договоре коллективной безопасности и военно-политический союз с Россией способствует не только безопасности Армении, но и стабильности всего Южного Кавказа. Учитывая то, что более 1,6 млн. армян являются законопослушными и лояльными гражданами США, и от деятельности армяно-американской общины во многом зависит политическое и экономическое благополучие Армении, любое правительство Армении будет стремиться установить партнерские отношения с США, что пока остается проблематичным, в связи с отношениями Армении с Россией и Ираном.

Ни России, ни Западному сообществу не удалось привести Южный Кавказ к «однородному» состоянию, что было совершенно невозможно. Не сумели это сделать и США, которые «разочарованы» в политике ОБСЕ и Европейского сообщества и пытаются стать «локомотивом» всех без исключения политических процессов в Южном Кавказе. Администрация Дж.Буша предложила новый политический стиль, прежде всего в отношении регионов. Если администрация Б.Клинтона пыталась сформировать системы региональных отношений, обеспечивающих мирное сосуществование, то реалисты из правого крыла Республиканской партии и команды Дж.Буша были заинтересованы не в политико-идеологических интерпретациях урегулирования региональных конфликтов, а в обеспечении реальной безопасности для осуществления геоэкономических проектов США. Это ярко проявилось на примере палестинской проблемы и в части провала попыток урегулирования карабахской проблемы на этапе, который можно условно назвать «Ки-Уэст». Американцы имели достаточно времени и возможности по анализу карабахской проблемы и уверены в том, что карабахская проблема не является помехой и не создает реальные риски для реализации энерго-коммуникационных проектов.

Политическое руководство НКР имеет регулярные отношения с американскими, российскими, иранскими и европейскими политиками, а США предоставляет НКР ежегодную правительственную помощь. Главной внешнеполитической задачей НКР является утверждение политических оценок относительно того, что небольшой, но эффективный военно-политический потенциал «второй армянской республики» практически является важным элементом стабильности, баланса сил и безопасности в Южном Кавказе, как важного условия развития геоэкономических проектов.

Южный Кавказ активно вовлекается в процессы формирования региональных геоэкономических и военно-политических альянсов, что становится решающей характеристикой обозримой перспективы в данном регионе. Пока противоречия и конфронтация в регионе и к окружающем мире настолько высока, что остановить процессы создания альянсов (причем, весьма неожиданных) не удастся. «Малые» и «средние» государства более всех заинтересованы данном «блокировании». Если ранее США пытались не допустить создания альянсов в регионе «Большого Ближнего Востока», опасаясь усиления неуправляемости, то теперь они положительно рассматривают создание «осевого» альянса Израиль – Турция, с различными девиациями, включая Иорданию, Грузию и Азербайджан.

Готовность Турции «повторить» свой геостратегический прыжок в Центральную Азию вновь окажется неудачной, что станет отправной точкой переосмысления некоторых направлений политики США. Несмотря на кажущиеся глобальные планы США в Центральной Евразии, их политика все же носит ситуационный характер. Следует отметить, что, начиная с 1999 года и вплоть до событий «11 сентября» США нацелились на свертывание своего присутствия в Центральной Азии (снижение уровня ответственности за безопасность региона) и были готовы принять аналогичное решение по Южному Кавказу. Энергетическая и политическая ситуация в мире, борьба между различными политическими группировками в США привели к переоценке приоритетов и пересмотру внешней политики. Вместе с тем, США не намерены включаться в решение «дополнительных» региональных проблем и наживать себе новых врагов. Наоборот, США, например, стремятся к нормализации отношений с Ираном, и в этом случае заметно снизится роль Турции в региональной стратегической «связке».

Перспективы развития партнерских отношений между США и Арменией во многом зависят от приобретения нового содержания американо-российских отношений. Нефтяные и инвестиционные компании США, отчасти военные и военно-промышленный комплекс заинтересованы в переосмыслении американо-российского сотрудничества. В этом заинтересованы такие государства, как Великобритания.

В Армении имеются общественные и политические группировки, которым представляется, что форсированная нормализация армяно-турецких отношений приведет к улучшению экономического положения в Армении и к политическому успеху данных группировок. Конечно, США рассматривают в качестве ключевых региональных проблем не абхазскую или карабахскую, а российско-грузинские и турецко-армянские отношения. Однако Турция явно не заинтересована в нормализации отношений с Арменией, так как использует армяно-российское и армяно-иранское сотрудничество как аргумент в части угрозы безопасности Турции, что важно для получения американской помощи.

Армянский политический фактор постепенно трансформировался в то, что Армения стала важным фактором в регионе. Наступает продолжительный период конфронтации на «Большом Ближнем Востоке», в которую вовлечены все мировые геополитические «полюса». Армении предстоит доказать свое право оставаться субъектом региональной политики, но уже не в рамках Южного Кавказа, а гораздо большего пространства. Эта ситуация подает надежды, а больше иллюзии многим политическим элитам региона. Но иллюзии, как принято, рассеиваются, и останется признать не только право человека на свободу, но и наций. На предложение о том, что хорошо бы объявить Южный Кавказ «нейтральным» регионом, Пол Гобл отметил, что «нейтральный» тоже означает конфронтацию, не лучше ли применить определение «пацифистский».

Edited June 1, 2011 by Pandukht

[Pandukht]

Визит геополитического смысла

Визит президента Ирана Махмуда Ахмадинежада совершается в условиях напряженности, которая сложилась в обеих странах, и поэтому комментаторы и наблюдатели склонны привязывать этот визит к внутренним проблемам. В действительности данный визит имеет особое значение именно в геополитическом смысле. В последние годы на фоне снижения активности США в регионе Южного Кавказа Турция и Россия все активнее демонстрируют намерения установить между собой отношения, напоминающие альянс. Во всяком случае помимо публичных договоренностей Москва и Анкара достигли некоторых и неоткрытых договоренностей. Это уже стало предметом профессиональной специальной дискуссии в среде аналитического сообщества США и Европы наряду с другими аспектами "турецкой темы", включающей прежде всего Ближний Восток, а также Кавказ и Балканы.

Ранее Турция потерпела серьезные геополитические поражения в Центральной Азии и на Балканах, сейчас идет борьба за приобретение ею новых позиций на Ближнем Востоке, где делается главная ставка доктрины неоосманизма. Но Турции необходимы надежные тылы в Евразии, что может обеспечить ей только Россия. Несомненно, между Россией и Турцией имеются договоренности по Кавказу и по Черному морю, и Турция понимает, что навсегда "закрыть" Армянский вопрос может помочь Россия. Американцы - и политики, и эксперты - утверждают, что США готовы решительно отреагировать на возможное возникновение реальной угрозы в регионе, что уже выглядит весьма сомнительным.

В то же время между Турцией и Ираном так и не получилось "медового месяца", поскольку ни западное сообщество, ни Иран не пожелали увидеть Турцию в роли стратегического посредника между ними. Из трех "углов" стратегического "треугольника" - Турция, Россия, Иран - именно Тегеран оказался в наихудшем положении. США не торопятся противостоять экспансии Турции, надеясь, что это приведет к ее столкновению с ведущими региональными государствами, и поэтому положение Ирана несколько ухудшилось. При этом налицо целый ряд серьезных проблем в отношениях между Ираном и Турцией на арене Ближнего Востока, причем эти противоречия носят долговременный стратегический характер. Это проблемы Сирии и Ирака, а также противостояние суннитов и шиитов в ряде мест.

В данной ситуации, а также принимая во внимание и главную внешнюю угрозу - попытки экономически, технологически и коммуникационно блокировать Иран со стороны коалиции и ее партнеров в регионе, Иран не может безучастно относиться к событиям и нарастающим рискам в соседних с ним регионах. В Тегеране рассматривают Армению как естественного и достаточно надежного партнера, причем Армения интересна и как страна, располагающая довольно развернутыми отношениями с Западом и Россией. В условиях небывалого сближения Турции и России, на фоне игнорирования национальных интересов Армении и Ирана, сотрудничества России с Турцией и Азербайджаном в военно-технической сферах Армения и Иран проявляют тягу друг к другу и стремление установить более тесные отношения.

Что касается внутренних аспектов, то Иран заинтересован в поддержке команды В. Путина и любой ценой готов приложить свои усилия по нивелированию фактора Д. Медведева. При этом интересы Ирана, несомненно, сочетаются с интересами Армении. Сейчас, когда выясняется, что западное сообщество, прежде всего США, так и не сделало ставку на Д. Медведева, а всего лишь выразило свое "предпочтение", заинтересованные государства более решительно готовы поддержать В. Путина для недопущения возвращения России к прежним ущербным временам. В целом Иран мог бы решительнее развертывать "новую" региональную политику в части формирования новой геополитической ситуации, если бы Армения сумела подать ему определенные сигналы о готовности к сотрудничеству.

Наступил последний этап американо-иранской конфронтации, и оба государства обречены на сближение, как бы это странно ни звучало. В результате геополитика обширного региона переживет принципиальные изменения. США прекрасно понимают, что Иран, конечно же, регионоформирующее государство, но вовсе не агрессивное, и находится в "глубокой обороне", тогда как Турция поэтапно становится проблемой №1 для Америки и многих других государств. Пошаговая политика тоже выглядит неплохо, но настало время серьезного геополитического анализа как базового условия внешней политики.

[Pandukht]

Паниранский альянс

Иран, оказавшись в фактической, хотя и частичной геополитической и геоэкономической блокаде, как никогда заинтересован в сотрудничестве с Арменией по ряду направлений, что включает и вопросы региональной безопасности. В иранской стратегии Армения рассмотрена как часть объективно складывающегося альянса, который противостоит намерениям других государств региона. При этом, Иран интересует и то обстоятельство, что Армения располагает достаточно развернутыми отношениями с Западным сообществом и Россией. Вместе с тем, Армения должна понимать, что отношения с Ираном, так или иначе, приводит ее к положению страны, которая, со временем, окажется партнером всего иранского мира.

Специалисты по творчеству великих поэтов и мыслителей Востока отмечают, что, в сущности, Иран и Туран представляют собой не только этнополитические данности, но две политические, идеологические и мировоззренческие противоположности. Вряд ли это так однозначно, видимо, имеется множество подводных течений и не всегда публичных представлений по поводу этих двух цивилизационных «тектонических плит», и, наряду с противоречиями, Иран и Туран во многом совпадают по многим этническим, политическим, геополитическим и религиозным параметрам.

Так или иначе, не будет большой неточностью утверждать, что такое течение, как паниранизм, возник не в вакууме и не является «вещью в себе», а онтологически связан со своим антиподом – пантюркизмом. При этом, не только на протяжении ХХ века, но и многие века именно иранская идея находилась в «обороне» (иногда в «глубокой обороне»), тогда как пантюркизм, в той или иной форме, наступал и продолжает наступать.

Представляет интерес то, что, по подобию пантюркизма, который возник и инициирован на периферии тюркского мира, паниранизм, скорее всего, возник в некоторых провинциях современного Ирана, возможно в Гиляне, Мазендаране или Лористане. Это вполне естественно, так как любая великая идея требует «тишины» и «неторопливого осмысления». Нынешние адепты или сторонники идеи паниранизма утверждают, что данная идея время от времени возникала в различных углах иранского мира, но, как и пантюркизм, оформилась в цивилизационную и геополитическую доктрину только в результате очевидной модернизации иранского общества, которая, несомненно, произошла в 20 веке.

В отличие от пантюркистской доктрины, паниранским идеям длительное время не хватало энтузиазма ее носителей, понимания политических и социальных перспектив современного Ирана и иранских народов в различных регионах.

Внешняя политика Исламской Республики Иран во многом разнообразна, разнонаправлена и применяет различные приемы и подходы, направленные на усиление влияния Ирана и на обеспечения национальной безопасности, включая различные ставки на конфессиональные и этнические группы и общины. В суннитских тюркоязычных и арабских регионах Иран не имел больших шансов приобрести новые позиции, но во внешней политике Ирана просматривается некий синтез иранизма и шиизма, и, в сущности, иранская революция была ирано-шиитской, со всеми особенностями, свойственные этой цивилизации, иранизму и шиизму.

Пантюркизм также предпочитает этнорелигиозный синтез тюркизма и ислама, но ирано-шиитская доктрина гораздо более идеологизирована и эмоционально более напряжена. За последнее десятилетие иранская внешняя политика стала более сдержано относиться к реализации глобальных планов в масштабах всего исламского мира и более сконцентрирована на задачах усиления и приобретения новых позиций в преимущественно шиитских и иранских странах. Для Ирана такие государства, как Ливан и Сирия - важнейшие партнеры в шиитском «поясе», от положения которых во многом зависит безопасность Ирана и геоэкономические перспективы в Западном направлении.

Политическая практика показала, что арабские шиитские общины в большей мере опираются в своей политике на Иран, нежели на арабские государства. Однако, на Западном направлении одной из наиболее неприятных проблем для Ирана являются амбиции курдов, которые в подавляющей части сунниты, и их политические структуры в сильной мере связаны с США и Европой, а также с Израилем. Курды, как иранский народ, так и не стали партнером Ирана, и вряд ли это произойдет в перспективе. Иранцы утратили практически все позиции в курдских регионах Ирака, и в значительной мере и в Турции. Но иранцы настроены оптимистично и рассматривают политическую перспективу курдов как не очень благоприятную. Если даже в Северном Ираке будет создано международно-признанное курдское государство, оно окажется в известной мере изолированным и блокированным со стороны Турции, Ирака и Сирии.

Во всяком случае, без опоры на Иран курдское государство будет ощущать себя неуютно. Вместе с тем, курдский мир слишком велик и сложен, чтобы надеяться на его включение или тесную интеграцию с Ираном. Скорее всего, еще очень длительное время будут иметь место конфликт между курдами и Ираном. На территории Ирана проживают до 6 млн. курдов, и эта проблема еще впереди. Следует отметить, что рассмотрение курдов как партнера иранского мира происходит только в кругах сторонников паниранизма, которые несколько дистанцированы от иранского официоза.

На протяжении веков большой проблемой для безопасности Ирана является Афганистан, который, несмотря на множество внутренних и внешних проблем, длительное время выдвигает серьезные внешнеполитические амбиции. Афганские элиты, как принимающие радикальные исламские доктрины, как и придерживающиеся умеренных взглядов, очень убедительно и твердо идентифицируют себя как важную и даже центральную составляющую иранского мира. Еще десятилетие назад режим талибов непосредственно угрожал агрессией Ирану, что вынудило Иран мобилизовать и сконцентрировать на афганской границе значительный воинский контингент. Однако, после нивелирования власти талибов, после операции США и НАТО, Иран провел широкую работу по ориентированию отдельных провинций и всего Афганистана в свою сторону, что означало ни что иное, как усиление ираноцентризма.

В особенности, иранские усилия оказались последовательными и системными в провинции Герат, где иранцы продемонстрировали свои способности по интеграции столь важной афганской провинции. Причем, это происходило при доминировании американцев и их партнеров в Афганистане. Политические и общественные элиты Афганистана понимают, что присутствие войск коалиции рано или поздно будет ограничено или вообще будет свернуто. Афганистану предстоит вполне самостоятельно предстать не только перед лицом внутренних угроз, но и оказаться перед внешними вызовами.

Главной опасностью для Афганистана в будущем является, конечно же, Пакистан, с которым до сих пор нет утвержденной государственной границы, и на территории которого проживает две трети численности пуштунов – государствообразующего народа в Афганистане. Пакистан находится на грани политического и территориально-государственного раскола. Ведущие государства Евразии, ни Китай, ни Индия, ни Россия не готовы и не испытывают желания предложить Афганистану поддержку и гарантии безопасности. Западное сообщество вряд ли, захочет в очередной раз вторгаться в эти регионы. На севере от Афганистана расположены довольно слабые государства, не могущие также оказать какой-либо действенной помощи. Остается одно близкородственное государство, которое могло бы, хотя бы стать надежным партнером для Афганистана, - это Иран, и афганские элиты не могут ни заметить это.

Иран обладает в Афганистане, по крайней мере, двумя надежными партнерами, - это персоязычные таджики и хазарейцы-шииты, которые расселены в стратегически важных регионах страны. Иран надеется на скорый вывод из Афганистана американских войск и постепенное нивелирование в стране власти, зависимой от Запада. Но, одновременно, иранцы не могут не опасаться последующих, возможно, очень опасных событий, когда к власти могут придти некоторые группы, ненавидящие Иран, а таковых в Афганистане немало. Судя по тому, как активны в Центральной Азии, в том числе, в Афганистане израильтяне, можно предположить, что иранцам есть чего опасаться.

Иран пытается включить Афганистан в совершенно новые для него линии поведения, как участника альянса трех иранских государств – Ирана, Таджикистана и Афганистана. В последние 2–3 года Иран в особенности активен в этом направлении, пытаясь работать не только в политической, но и в экономической сфере, вовлекая оба государства «Восточного Ирана» в общие экономические интересы. К Северу от Гиндукуша успехи Ирана очевидны - здесь распространены иранские товары и услуги, создана определенная образовательная и культурная инфраструктура про-иранской направленности, несмотря на несовпадение представлений суннитов и шиитов. К югу от этой линии успехи Ирана менее значимы, и во многих районах присутствие Ирана вообще не наблюдается.

Но главным успехом иранской политики в Афганистане стали новые, более тесные отношения с «центральными властями», что ранее было весьма проблематичным, с учетом прежних давних враждебных отношений. Конечно, без понимания афганским правительством реальной перспективы и ожидаемых процессов в регионе такое сближение было бы невозможным. Очень важно то, что Иран поддерживает целостность Афганистана, хотя многие эксперты предполагали, что Иран однозначно поддержит афганских таджиков, занимающих важное политическое и региональное положение в Афганистане, и, по мере развития событий, предпочтет поддержать таджикский «автономизм». Но таджикские лидеры не увидели благоприятной перспективы в создании отдельного таджикского государства на северо-востоке и на севере Афганистана, не располагающего никакими реальными ресурсами для нормального существования.

Иран, опираясь на таджиков и хазарейцев, всегда может обладать рычагами влияния в Афганистане, и вовсе не заинтересован во фрагментации Афганистана. Возможно, стратегической целью Ирана в отношении Южной Азии является ослабление и этно-политическое размежевание Пакистана - как основного соперника и непредсказуемого соседа на Востоке. И в связи с этим Иран также заинтересован в нахождении Афганистана в орбите своей политики, как важнейшего участника во фрагментации Пакистана, который в Тегеране всегда считали временно существующим государством, и ставшего особенно опасным после овладения атомным оружием.

Таджикистан, как новое государство в Центральноазиатском регионе, не имеет внешнеполитического опыта, и государства региона, не имея опыта общения с ним, пытаются отнестись к нему с осторожностью, с учетом существования в этой стране потенциала острого гражданского противостояния. Однако, Иран с самого начала развала СССР относится к Таджикистану как близкородственному государству, и сыграл большую роль в преодолении внутриполитического и военного противостояния. Не будет преувеличением утверждать, что иранская политика явилась одним из важных факторов сохранения таджикского государства, что соответствовало интересам США, России и Китая.

В 90-х годах было понятным, что лидеры Узбекистана имеют намерения либо инкорпорировать Таджикистан, либо привести его в зависимое положение. Тогда Узбекистан не поддержало ни одно государство ни региона, ни внешнего мира, но стало понятно, что Таджикистан нуждается в «патронаже» в лице сильного партнера, которыми выступают Россия и Иран, но роль Ирана становится все более значительной. Иран постоянно стремится обрести в Таджикистане новые позиции в ключевых отраслях экономики, в том числе, играть более важную роль в гидроэнергетике и в водоиспользовании, что становится причиной острого противостояния в регионе Центральной Азии.

Таджикистан в советское время представлял собой наименее русифицированную и советизированную республику, с наиболее патриархальным и религиозным населением. Одновременно, таджикская нация все еще продолжает формироваться, и в этой стране сильны региональные различия, что также предполагает необходимость сильной внешней политической и экономической поддержки. Несмотря на то, что политический вектор в Таджикистане предполагал исламскую составляющую, здесь с большим опасением и недоверием относились к Ирану, хотя и происходили дружелюбные переговоры и общение. На протяжении многих лет, после обретения независимости, на Таджикистан оказывалось сильное давление по вопросам его сближения с Ираном, против чего выступали практически все внешние участники игры в Центральной Азии. Тем не менее, сейчас Иран и Таджикистан вышли на новые позиции сотрудничества и подписали договора, которые по характеру и содержанию можно отнести к стратегическим.

Можно предположить, что развитие иранско-таджикских отношений является важным фактором сближения Ирана с Афганистаном и Таджикистана с Афганистаном, то есть, укрепления «иранской тройки». Вместе с тем, Иран весьма заинтересован в использовании месторождений урана в Таджикистане, которые по разным оценкам составляют не менее 13–15% мировых запасов. «Урановая тема», видимо, станет приоритетной в развитии иранско-таджикских отношений.

Паниранский альянс, который, видимо, будет провозглашен в более официальной форме через несколько лет, станет важнейшим фактором в геополитике Центральной и Южной Азии, привнесет большую стабильность и уверенность этих и других стран перед лицом различных вызовов. Если данный альянс продемонстрирует стабильность и позитивное влияние на ситуацию в регионе, то США, Россия и Китай, а также Индия и ЕвроСоюз будут заинтересованы в укрепление позиций «иранской тройки». Вместе с тем, многое будет зависеть от двух обстоятельств: создание и функционирование энергетических коммуникаций; отношения с Китаем. Именно от этих обстоятельств будет зависеть отношение США к данному альянсу.

США могут игнорировать многие амбиции и устремления данных иранских государств, но глобальная задача сдерживания экспансии Китая остается, и от этой задачи будет зависеть многое в регионе долгие годы. Между тем, Иран, как и прежде, будет пытаться не допустить или ограничить транспортировку каспийских и центральноазиатских энергоресурсов в западном направлении, а также установить с Китаем более тесные и обязывающие отношения. Поэтому, видимо, формирование паниранского альянса будет включать много проблем, и США не станут благодушно наблюдать за его созданием.

Важным является вопрос об отношениях между Турцией и Ираном по поводу формирования паниранского альянса, и отношение к этой инициативе государств Центральной Азии. Турция попытается продемонстрировать свою позицию к попыткам включить Таджикистан в новые стратегические отношения с иранскими государствами, так как это, так или иначе, приведет к некоторым нарушениям регионального баланса сил. Скорее всего, Иран и Турция найдут возможности уравновесить эту ситуацию, и нужно отметить, что между этими двумя государствами имеется богатый опыт отношений и договоренностей по поводу проблем в Южном Кавказе, Центральной Азии, и Ближнего Востока.

В несколько более неприятном положении окажется Узбекистан, который рассматривает эти тенденции как нежелательные, оказывающие влияние на весь регион Центральной Азии. В ситуации, когда Казахстан и Кыргызстан, в рамках своей многовекторной политики, все более интегрируются с Россией, а Туркменистан продолжает отстаивать свой нейтральный статус, Узбекистан не может надеяться на статус региональной макродержавы, когда Таджикистан более убедительно выходит из-под его влияния.

Пока данный альянс недостаточно сформирован, Иран не имеет возможности перейти ко второму этапу формирования паниранской доктрины, что включает вовлечение в орбиту иранского влияния «непредставленные» иранские и шиитские народы, чьи ареалы расселения распространены в Южном Кавказе, в Ираке и в зоне Персидского залива, а также в Пакистане.

[Pandukht]

Иран и США обречены на сближение

Визит президента Ирана Ахмадинежада совершается в условиях напряженности, которая сложилась в обеих странах, и поэтому комментаторы и наблюдатели склоны «привязывать» этот визит к внутренним проблемам. В действительности, данный визит имеет особое значение именно в геополитическом смысле.

В последние годы, на фоне снижения активности США в регионе Южного Кавказа, Турция и Россия демонстрируют все больше намерений установить между собой отношения, напоминающие альянс. Во всяком случае, помимо договоренностей публичной политики, Москва и Анкара достигли некоторых и не открытых договоренностей. Это уже стало предметом профессиональной, специальной дискуссии в среде аналитического сообщества США и Европы, наряду с другими аспектами «турецкой темы», включающей, прежде всего, Ближний Восток, а также Кавказ и Балканы.

Турция ранее потерпела серьезные геополитические поражения в Центральной Азии и на Балканах, сейчас происходит борьба за обретение ею новых позиций на Ближнем Востоке, где делается главная ставка на доктрину неоосманизма. Но Турция необходимы надежные тылы в Евразии, и их может обеспечить ей только Россия. Несомненно, между Россией и Турцией имеются договоренности по Кавказу и по Черному морю, и Турция понимает, что «закрыть» навсегда армянский вопрос может помочь ей Россия.

Американцы, как политики, так и эксперты, утверждают, что США готовы решительно отреагировать на возможное возникновение реальной угрозы в регионе, что уже стало весьма сомнительным. Одновременно, между Турцией и Ираном так и не получилось «медового месяца», так как ни Западное сообщество, ни Иран не пожелали увидеть Турцию в роли стратегического посредника между ними.

Из трех «углов» стратегического «треугольника» - Турция, Россия, Иран - именно Тегеран оказался в наихудшем положении. США не торопятся противостоять экспансии Турции, надеясь, что это приведет к столкновению ее с ведущими региональными государствами, и поэтому положение Ирана стало не очень благоприятным. При этом, имеется целый ряд серьезных проблем в отношениях между Ираном и Турцией на арене Ближнего Востока, причем, эти противоречия носят долговременный, стратегический характер. Это и проблемы Сирии и Ирака, а также вопросы противостояния суннитов и шиитов в ряде мест.

В данной ситуации, а также принимая во внимание и главную внешнюю угрозу – попытки экономически, технологически и коммуникационно блокировать Иран со стороны коалиции и ее партнеров в регионе, Иран не может безучастно относиться к событиям и нарастающим рискам в соседних с ним регионах.

В Тегеране рассматривают Армению как естественного и достаточно надежного партнера, причем, Армения интересна и как страна, располагающая довольно развернутыми отношениями с Западном и Россией. В условиях небывалого сближения Турции и России, всяческого игнорирования Россией национальных интересов Армении и Ирана, сотрудничества России в военно-технической сферах с Турцией и Азербайджаном, Армения и Иран проявляют тягу друг к другу и стремление установить более тесные отношения.

Что касается внутренних аспектов, то Иран заинтересован в поддержке команды В.Путина в Москве, и любой ценой готов внести свои усилия по нивелированию Д.Медведева. При этом, интересы Ирана, несомненно, сочетаются с интересами Армении. Сейчас, когда выясняется, что Западное сообщество, прежде всего, США так и не сделало ставку на Д.Медведева, а всего лишь выразили свое «предпочтение», заинтересованные государства более решительно готовы поддержать В.Путина, для недопущения возвращения России к прежним ущербным временам.

В целом, Иран мог бы быть более решителен в развертывании «новой» региональной политики в части формирования новой геополитической ситуации, если бы Армения сумела подать ему определенные сигналы о готовности к сотрудничеству. Нужно понимать, что наблюдается последний этап американо-иранской конфронтации, и оба государства обречены на сближение, как бы это странно ни звучало. В результате чего геополитика обширного региона переживет принципиальные изменения. США прекрасно понимают, что Иран, конечно же, регионоформирующее государство, но вовсе не агрессивное, и находится в «глубокой обороне», тогда как Турция поэтапно становится проблемой №1 для США и многих других государств. Пошаговая политика тоже выглядит неплохо, но настало время серьезного геополитического анализа, как базового условия внешней политики.

[Pandukht]

Иран будет решать проблему границ не с Арменией

Махмуд Ахмединеджад намеревался посетить Армению, чтобы подчеркнуть и определить с будущим ирано-армянских отношений, которые, так или иначе, обретают стратегический характер, что предполагают долговременные экономические отношения и регулярные отношения в сфере международной политики, обороны и безопасности.

В Иране имеется мнение, что развитие отношений с Арменией запаздывает, уже не отражает тех задач, которые встают перед данными государствами. В Тегеране складывается убеждение, что нужно ускорить развитие отношений с Арменией и с другими соседними государствами Ближнего Востока и Центральной Азии, обретение Ираном новых позиций в сопряженных регионах, в условиях ускоренного развития турецко-российских отношений, что в перспективе, безусловно, приведет к вытеснению Ирана с без того не очень предпочтительных позиций, прежде всего, в Южном Кавказе. Однако, либо Совет национальной безопасности Ирана недостаточно разработал содержание и возможные сценарии данного визита, либо, напротив, иранцы предпочли развернуть заведомо разработанный сценарий развития отношений и личных контактов лидеров.

Иран обнаружил, что Армения имеет серьезные намерения пойти на реализацию Мадридских принципов, то есть на территориальные уступки. Возникает вопрос – о каких стратегических отношениях между Ираном и Арменией может идти речь, если протяженность границы между странами ограничится 44 километрами, когда будут утрачены нынешние позиции на Араксе. В этом случае Ирану незачем решать вопросы безопасности своих северных позиций с Арменией, эти вопросы ему придется решать с Азербайджаном. Армения, вмещающаяся в радиусе 1000 метров от Оперы, Госуниверситета и Матенадарана, не нужна ни Ирану, ни какому другому партнеру.

Что касается перспективы, то ее не может быть, в позитивном смысле, пока Иран не выяснил геополитические амбиции самой Армении, ее намерения в урегулирования карабахской проблемы. Что бы ни говорили иранские политики и дипломаты, нужно понимать, что перед Ираном стоит непреходящая задача ликвидировать или заметно трансформировать нынешнее Азербайджанское государство. Иранцы могут выжидать и готовиться к решающим ударам по «вечным противникам». Ирану нужны партнеры и союзники, а не участники процессов урегулирования, который приведет к национальной катастрофе Армении и нанесет тяжелейший удар по Ирану.

Проблема в том, что иранцы все еще не видят в Армении актуальной политической элитной группы, которая могла бы осуществлять внешнюю политику в стратегическом формате. Иранские политики и эксперты, которые преимущественно работают в США и в Европе, в последнее время стали более открытыми для общения и предпочитают оценивать результативность ирано-армянских отношений за 20 лет на 10–15 %. В части ожиданий в самой Армении иранцы могут лишь надеяться на что-то, напоминающее государственный, вернее, военный переворот. В Тегеране, видимо, пришли к выводу, что формат стратегических отношений с Арменией должен быть отложен. Пока Иран и Армения будут заполнять то содержание, которое предполагают уже имеющиеся договоренности. Возможно, визит М. Ахмединаджада вскоре и состоится, но будет ли он носить характер стратегического значения?

[Pandukht]

Россия и Турция лишают армян этногражданства

Армяне Краснодарского края – предмет российско-турецких соглашений

Мне пришлось наблюдать и осмысливать события, происходящие в Сочи, в связи с демонтажем памятника генералу Андранику Озаняну, с самого начала, то есть с 27 мая 2011 года. Мои друзья сообщали мне первичную информацию практически каждые два часа. Благодаря этим людям, данную информацию удалось распространить уже ночью 27 мая.

На поверхности - требование властей города Сочи о демонтаже памятника в связи с отсутствием документов и официального решения об установлении памятника. Вместе с тем, нельзя было не обратить внимание на то, что о намерении установить памятник в Волконке очень хорошо было известно городским властям и местным органам безопасности. Возникает подозрение, что власти ожидали того момента, когда памятник уже был установлен, и небольшая площадка вокруг него была приведена в порядок.

По словам инициаторов установки памятника, городские власти откровенно заявляли, что памятник следует снести, потому что Турция угрожает прекратить свое участие в сооружении Олимпийских объектов в Сочи. Эту информацию мы попытались проверить, и выяснилось, что в этом сообщении нет никакого преувеличения и, тем более, надуманности. В последующие дни власти города Сочи по-прежнему обосновывали свое решение именно этим обстоятельством.

Выясняется также и то, что между консульством Турции и властями города Сочи происходили беседы на данную тему неоднократно. По некоторым сведениям, встречи между консулом Турции в Новороссийске Йавузом Кюльем и мэром Сочи происходили как в Сочи, так и в Новороссийске.

Информация о том, что на встрече с Пахомовым говорилось о недопущении установки памятника, имеется из двух независимых источников, и оба они – сотрудники администрации среднего звена. По их словам, нота МИД была направлена в МИД РФ. Именно после этого визита началось давление из администрации на сочинских армянских активистов, а до этой встречи памятник Андранику даже был в программе кинофестиваля “Кунаки”, организуемого администрацией Лазаревского района. При этом консул Армении в этом регионе буквально расписался в своей недееспособности.

Вкратце информация об интересе генконсульства Турции к «армянской теме» в Краснодарском крае.

Генеральное консульство Турции в г. Новороссийске - Адрес: 353907, г. Новороссийск, ул. Свободы, 73, Тел.: +7 (8617) 64-59-79, 64-59-52, Факс: +7 (8617) 61-39-00

Имя нынешнего генконсула - Йавуз Кюль, назначен он относительно недавно:

http://www.vestikavkaza.ru/news/politika/d...atia/26490.html

До него генконсулом был черкес по национальности:

http://www.itar-tasskuban.ru/news/article?...ochi&i=4212

Новое здание генконсульства было открыто в 2006 г.:

http://www.regnum.ru/news/683131.html

Само генконсульство, как дипучреждение, было открыто в начале 2005 года:

http://www.euroestate.ru/news-420.htm

Одним из последних контактов армян с генконсульством было ДТП, которое «армянские казаки» в Новороссийске пытались представить как покушение на них со стороны Турции, но всерьез это никто не воспринял:

http://www.yerkramas.org/2011/02/09/konsul...-svyashhennika/

В связи с деятельностью генконсульства нужно заметить, что параллельно с его открытием была замечена активизация антиармянской активности определенных групп неформального (не входящего в госреестр) казачества, скинхедских группировок, различных славянских языческих движений. Также с первого же года открытия генконсульство Турции проводит мониторинг деятельности армянских организаций, в частности, проявляет активность в противодействии организуемым армянскими организациями акциям, связанным с Днем памяти жертв Геноцида.

Так, еще в 2005 году генконсульство и посольство Турции пытались помешать проведению в Кубанском государственном университете (КубГУ) научной конференции по теме геноцида армян, направив письма протеста в адрес ректора КубГУ. В тот год цели они не достигли, и конференция была проведена. В дальнейшем генконсульству удалось в один из дней памяти заблокировать показ документального фильма о Геноциде на краснодарском телевидении (хотя показ фильма был заблаговременно оплачен армянской общиной) и параллельно пустить в эфир на краевом телевидении 24 апреля рекламный фильм об отдыхе русских детей из малообеспеченных семей на курортах Турции.

Можно сделать вывод, что усиливающееся с каждым годом давление на армянских активистов в канун 24 апреля связано с деятельностью генконсульства Турции. Результатом этой деятельности становится постепенное изменение отношения чиновников краевой и городской администрации к мероприятиям армянских организаций, проводимым 24 апреля. Так, если еще лет 5-6 назад в административных структурах Краснодара и края чиновники, ответственные за связи с национальными диаспорами, не отрицали факт того, что Россия официально признала и осудила Геноцид армян, то в последние 2-3 года армянским активистам открыто заявляют, что Россия геноцид не признавала, так как Заявление Госдумы не было подписано (завизировано) президентом России. В связи с этим армянским активистам предлагают не упоминать Россию в числе стран, признавших Геноцид. Так, если 5-6 лет назад представители краснодарской городской и краевой администраций (чиновники среднего звена) приходили на традиционный митинг 24 апреля и выступали со словами сочувствия, то последние несколько лет те же сотрудники приходят как наблюдатели и даже пытаются требовать убрать транспаранты со словами осуждения Турции как страны, совершившей геноцид.

Представляет интерес то, какие имеются тенденции в отношении властей Краснодарского края к армянскому населению. Армян фактически принуждают менять фамилии как условие карьерного роста. Приведем несколько примеров:

- Первый руководитель регионального отделения Союза Армян России по Краснодарскому краю, председатель Епархиального Совета Юга России Армянской Апостольской Церкви, бывший кандидат в губернаторы Краснодарского края Мартирос Оганесян поменял себе и детям фамилию на Оганин. Цель – получить должность главного врача города Новороссийск.

- Сын председателя местного отделения САР Адлерского района Сочи Илларион Варваштян поменял фамилию на Варов. Цель – карьера в органах внутренних дел и в спорте. Был чемпионом мира по кикбоксингу - http://www.kp.ru/daily/23365/32289/. Интересно, что в этой ссылке фамилия его отца также указана как Варов, хотя в Сочи он представляется как Варваштян.

- Крупный российский предприниматель, совладелец крупной розничной сети «Магнит», Президент ФК «Краснодар» Сергей Галицкий – настоящая фамилия Арутюнян. Взял фамилию жены. Цель – успех в бизнесе. Кстати, выходец из все того же Лазаревского района Сочи.

- Один из инициаторов установки памятника Андранику в Сочи – Бениамин Чолакян. Его сын поменял фамилию на Бениаминов. Цель – карьера в органах внутренних дел.

Называть менее известных людей, поменявших фамилии, не стоит, но можно привести варианты изменения фамилий: Устян – Устинов, Оганесян – Огоньков, Даниелян – Данилов, Тертерян – Попов, Овсепян – Осипов, Габриелян - Гаврилов и т. д.

Таким образом, происходит «обычная» дискриминация. Но в данном случае с «памятником» нас интересует даже не это. Видимо все же имеется согласованная политика между Турцией и Россией по некоторым этническим темам и, прежде всего, по «армянской теме». Мнение европейских и российских экспертов относительно того, что формирование альянса между Турцией и Россией невозможно, возможно стало либо несколько устаревшим, либо данная проблема приобретает новое содержание. Скорее всего турецко-российские отношения стали настолько тесными и согласованными, что Турция теперь имеет возможность вмешиваться во внутренние дела России.

Хорошо известно, что встречи и согласования между руководителями специальных служб Турции и России всегда имели место. Осенью 1994 года, то есть перед вводом российских войск в Чечню в Анкаре состоялась принципиальная встреча руководителей ФСБ и СВР, то есть С. Степашина и Е. Примакова с их турецкими коллегами, когда были согласованы многие вопросы, в том числе, невмешательства России в курдскую проблему, а Турции - в чеченские события. Кстати Россия вполне выполнила свои обязательства, а Турция нет. В настоящее время отчетливо проявляется взаимная заинтересованность Турции и России по лишению армян Краснодарского края и, возможно, других регионов России их этногражданских прав.

Вполне возможно ожидать, что вскоре признание Государственной Думой геноцида армян 1915 года будет поставлено под сомнение. Турецкие и азербайджанские организации в Москве ведут работу с депутатами Государственной Думы по отмене принятого российским парламентом заявления о признании геноцида. И эта работа находит понимание со стороны многих депутатов. Вообще российские дипломаты ведут себя таким образом в определенных обстоятельствах, словно данного заявления вообще не было. Как известно, не так давно посол России в Анкаре уже поставил под сомнение это заявление Государственной Думы.

Сейчас проводится очень интересная работа по выяснению непубличных договоренностей и согласований между Турцией и Россией по ряду геополитических проблем в Черноморско-Кавказском регионе и, прежде всего, по проблемам, связанным с Арменией. Собственно, ни Турция, ни Россия уже не пытаются скрыть, каковы их приоритеты и каковы намерения в этом регионе. На протяжении нескольких предстоящих месяцев эта тема будет находить отражение в публикациях, отражающих различные аспекты турецко-российских отношений. Эта тема, несомненно, станет одной из самых обсуждаемых в Армении и в диаспоре. Над Арменией нависла чудовищная угроза, и наступило время, когда придется принимать очень важные решения.

Тем не менее, армяне Краснодарского края, прежде всего, армяне-амшены не намерены подчиняться этой нарочитой дискриминации и готовятся установить памятник Андранику Озаняну не только в Сочи, но и в ряде других регионов юга России.

Edited June 8, 2011 by Pandukht

[Pandukht]

Результаты футбольной политики

Может создастся впечатление, что процесс урегулирования турецко-армянских отношений исчерпан или, во всяком случае, завершилась некая «конструктивная» часть этого процесса. Возможно, завершилась активная стадия переговоров, но данный процесс не начинался для того, чтобы завершиться так скоро.

Нужно понимать, что «армянский вопрос» - это не только некий операционный инструментарий в международной политике, но и геополитический фактор в сложном раскладе региональной политики, а геополитические факторы не относятся к числу исчерпываемых в ближней перспективе. Нет никаких сомнений, что в 2009 происходили события первой части сценария вовлечения Турции в достаточно напряженные отношения с международным сообществом, с целью сдерживания ее политической и экономической экспансии. Одним из существенных и ощутимых результатов данного процесса стало то, какие выводы из всех этих событий сделало армянское общество. К сожалению, эти выводы никак нельзя назвать политически выверенными и содержательными.

Большую часть протяженности этого процесса в Армении восприняли как непосредственные отношения между Турцией и Арменией и никак не в формате сценария, предложенного внешними политическими проектантами. Конечно, роль внешних акторов всегда приводилась и отмечалась во внутренней армянской дискуссии, но проблема была и остается в том, что совершенно не определены и не поняты истинные цели инициаторов данного сценария. Интересы центров силы Западного сообщества в формате армянской дискуссии сведены к неким третьестепенным задачам или к довольно архаичным представлениям, прежде всего, к стремлению западных держав дистанцировать Армению от России, с помощью Турции, что является просто недомыслием, или относится к подчиненным целям. Попытаемся привести наиболее явственные результаты завершенного (футбольного) этапа процесса урегулирования турецко-армянских отношений.

«Армянский вопрос» на турецкой политической арене вышел из латентного положения и стал публично обсуждаться, практически, всем турецким обществом. Данная проблема стала предметом актуальной политической дискуссии в Турции, в которой более чем активно участвуют ведущие политических партии и группировки, используя это обстоятельство в политической борьбе. При этом, видимо, «армянский вопрос» в дискуссии станет вполне «самодостаточным», то есть он будет обсуждаться уже вне зависимости от внешних вызовов и инициатив внешних политических сил. Помимо политических партий и организаций, лояльных турецкому государству и политическому режиму, «армянский вопрос» стал и будет все более задействованным в оппозиционных кругах, и, что в особенности важно, этническими и религиозными движениями различного характера и направленности. Многие политические лидеры и партии понимают, что отсутствие данной дискуссии может привести к актуализации данного вопроса, что нанесет ущерб стабильности и устойчивости турецкой государственности. Но в большей части эта дискуссия используется в борьбе за власть. Данная дискуссия только началась, и довольно сложно предсказать, как она будет развертываться в будущем, но совершенно ясно то, что в турецком обществе может возникнуть заинтересованность в развертывании этой дискуссии, не только исходя из мотивов борьбы за власть.

В результате данного процесса относительно «стабильные» и прогнозируемые отношения между Турцией и Арменией стали гораздо более напряженными, что отразилось и на ситуации в Южном Кавказе. Угрозы со стороны Турции в отношении Армении возросли и стали более предметными, возникла новая ситуация, отражающая новый этап изоляции и блокирования Турции, утраты ею многих надежд на распространение своего влияния в регионе Южного Кавказа. Многие усилия Турции по формированию нового, приемлемого для международного сообщества имиджа, что являлось смыслом и целью правящего режима, оказались тщетными, и Турция предстала как довольно агрессивное государство. «Армянский фактор», после двадцатилетнего периода умеренного международного обсуждения, стал темой дискуссии во многих государствах, которые заинтересованы в сдерживании Турции. Турции предстоят новые и длительные усилия для преодоления данного неблагоприятного имиджа, что подаст надежды на обретение каких-то позиций в процессе европейской интеграции.

Несмотря на многочисленные завершения турецких политиков в преданности союзническим отношениям с Азербайджаном, в отношениях между двумя близкородственными странами создан прецедент демонстрации различий в интересах, что имело место и ранее. Турция отнеслась к интересам Азербайджана как к «остаточной» проблеме, и в Баку прекрасно поняли те пределы, до которых Турция готова отстаивать азербайджанские интересы. Принимая во внимание определенную ментальность этих народов, их память будет работать с учетом этого прецедента. Нужно отметить, что в Баку также не обнаружили должного возмущения и сопротивления политических сил в Турции в связи с готовностью ее нынешних лидеров проигнорировать своего ближайшего союзника. Понято, также и то, что ссылки турок на карабахскую проблему, как препятствие в урегулировании отношений с Арменией, не имеют ничего общего с подлинными интересами Азербайджана, а являются всего лишь отговоркой в диалоге Анкары с США и европейскими государствами, от которых турки ожидают заверений в нивелировании «армянского фактора» давления и контроля. На фоне данных событий Азербайджан пытается придти к определенным соглашениям с Россией, что означает усиление недоверия не только к американцам и европейцам, но и к Турции. Таким образом, результатом процесса турецко-армянского урегулирования стало дистанцирование Азербайджана от Турции, и насколько продлится это положение, какой характер обретут азербайджано-турецкие отношения, сказать также трудно.

Усиление напряженности в турецко-армянских отношениях, несмотря на некоторые стандартные предположения о большей «привязке» Армении к России, приведет к иным и более важным результатам – России придется большее внимание уделить безопасности своего единственного союзника в Южном Кавказе, и это, так или иначе, внесет напряженность в турецко-российские отношения. Турция и Россия постоянно демонстрируют взаимное стремление к сотрудничеству, и даже говориться о неком сотрудничестве стратегического характера, но на деле обе страны и, в особенности, Россия к Турции, относятся с большой настороженностью. Россия продолжает рассматривать региональную политику Турции как содержащую угрозы и риски, а Турция опасается определенной солидарности России с европейскими государствами и даже с США в части сдерживания турецкой экспансии. Было бы логично предполагать, что Турция обвинит в срыве своих планов по усилению влияния на Кавказе вовсе не Запад, а Россию, хотя оснований для этого явно недостаточно. Как ни странно, урегулирование турецко-армянских отношений привело бы к улучшению отношений между Турцией и Россией, независимо от того, по инициативе кого и по чьим сценариям происходило это урегулирование. Срыв данного процесса, так или иначе, приведет к усилению напряженности в регионе Южного Кавказа.

Одним из направлений политической экспансии Турции является Ближний Восток, и Анкара изыскивает всевозможные рычаги давления на арабские государства, с целью утвердить свое влияние в регионе. Наряду с Ираком, важнейшим направлением усилий Турции на Ближнем Востоке является ее участие в урегулировании сирийско-израильских отношений. Сдерживание экспансии Турции на Ближнем Востоке предполагает также срыв усилий и значимости Турции в урегулировании ближневосточного конфликта. Манипулировать Сирией становится все сложнее, и наилучшим способом срыва этого сценария является инициация конфликта между Израилем и Турцией. Армянская тема занимает в данном случае значимое место в управлении поведения Турции, учитывая вес и интересы еврейских кругов в США. Еврейские круги весьма озадачены и раздражены поведением Турции, и вместе с тем, опасаются еще большего отдаления Турции от Израиля. Поэтому, в Вашингтоне сложилась игровая ситуация, когда друзья Израиля обретают новые рычаги давления на Турцию, в результате новых реалий и обстоятельств, в части обсуждения в Конгрессе и вообще в американском обществе армянской темы.

Был ли Израиль действительно заинтересован в участии Турции в урегулировании израильско-сирийских отношений, это остается под вопросом. Вряд ли Израиль, учитывая его историческую стратегию, ждет от Турции позитивных для себя результатов, и израильские политики готовы обнаружить обстоятельства, когда смогли бы снизить роль Турции на Ближнем Востоке, тем более, что арабские государства вовсе не стремятся к возвращению Турции в регион. В Израиле не могут не понимать, что Турция приходит на Ближний Восток вовсе не для того, чтобы помочь Израилю осуществить его намерения. Вместе с тем, Турция нужна Израилю во многих функциональных направлениях, и задача состоит в том, чтобы удержать Турцию на определенном, оптимальном расстоянии от себя и от Ближнего Востока. Еврейские круги никак не могут влиять на формат европейской интеграции Турции, чтобы вести с ней необходимый диалог, тогда, как армянская тема более чем благоприятна для выстраивания многосложной политики. Перед Израилем теперь стоят новые задачи, быть может, более сложные, чем когда-либо, и «армянский фактор» не может быть проигнорирован ни Израилем, ни какой-то другой страной Ближнего Востока. При этом, отношения между США и Израилем не столь идеалистичны, как это может показаться, и данная ситуация представляется весьма удобной для коррекции поведения Израиля со стороны старшего партнера.

Сложившая ситуация, так или иначе, приведшая к большей изоляции и блокированию Турции, прежде всего, со стороны Западного сообщества, параллельно приведет вовсе не к сближению Турции с ведущими державами Ближнего и Среднего Востока, а к приобретению этими государствами более предпочтительных позиций в отношениях с ней. Прежде всего, речь идет об Иране, который никогда не станет рассматривать Турцию как надежного партнера, а только как ведущего регионального соперника. Турция продолжает занимать более выгодные и предпочтительные позиции в сравнении с Ираном, и это положение сохранится еще достаточно долго, поэтому Иран продолжает опасаться Турции как сильной военной и экономической державы. Кроме того, далеко еще не исчерпан фактор членства Турции в НАТО и в нахождении на ее территории ключевых военных баз США.

Иран всегда ревностно относился к тесным отношениям Турции с Западным сообществом и с радостью воспринимал любые моменты, свидетельствующие о дистанции Анкары от западных партнеров. В настоящее время к опасениям по поводу сотрудничества Турции с Западом добавились некоторые опасения роста влияния Турции на Россию и на Ближнем Востоке. Если с интегрированной с Западом Турцией Иран вынужден был вести диалог более сдержанно, то теперь, в условиях значительного ухудшения турецко-европейских и турецко-американских отношений, Иран почувствовал себя в более предпочтительном положении. Если ведущие арабские государства не демонстрируют достаточно явственно удовлетворение по поводу снижения рейтинга Турции на Западе, то иранская политика демонстрирует это без скрываемых благоприятных ожиданий. Не менее заинтересована в изоляции и в усилении внешней зависимости Турции и Россия, которая пытается выстроить условия сырьевой, энергетической и рыночной зависимости Турции, когда она в большей мере будет интегрирована в евразийские реалии.

Вместе с тем, наиболее важным обстоятельством, которое обретает «новое дыхание» в условиях развертывания «армянского фактора», является европейская политика США. Как известно, длительное время США и Европа находились в некоторой конфронтации по поводу дискуссии о месте и роли Турции в Европейском Союзе. США, совместно с Великобританией, проводили политику продавливания членства Турции в Европейском Союзе, что всегда использовалось довольно эффективным образом для оказания влияния и давления на Европу, прежде всего, на ее ведущие государства. Тем не менее, в недрах американского аналитического сообщества, а также и в актуальных политических кругах со временем росло понимание того, что эта политика не приводит ни к чему позитивному для США, и пора завершать этот сценарий, который успешно выполнил свою задачу и исчерпан как внешнеполитический технологический прием.

Уже во времена администрации Дж. Буша, когда американцы осуществляли нарочитое и демонстративное игнорирование Турции, идея о прекращении политики проталкивания Турции в Европейский Союз все более становилась принятой в Вашингтоне. Но в администрации Дж. Буша не нашлось достаточной готовности, чтобы внести принципиальные коррективы в это внешнеполитическое направление. После фрагментарного и чисто пропагандистского заявления Б. Обамы о необходимости приема Турции в ЕС, сделанного в апреле 2009 года в Константинополе, США окончательно сделали выводы о необходимости солидарных действий американцев и европейцев в блокировании Турции, в совместном проведении политики ее сдерживания.

В настоящее время нет никаких сомнений, что проблема приема Турции в ЕС полностью исключена из инструментальных составляющих американской политики. В связи с этим можно говорить о «заговоре» по умолчанию между американцами и европейцами, для чего необходимо использовать все факторы, прежде всего, «армянский фактор». Для европейской политики «армянский фактор» является испытанным и надежным инструментарием, который всегда использовался безотказно. Но в нынешних международных условиях выясняется, что ни США, ни ЕС не в состоянии воспользоваться «армянским фактором» достаточно эффективно и должным образом. Несомненно, США и ЕС развернут армянскую тему самым невероятным образом, и Армения должна быть более внимательной и осторожной, так как ни один из двух центров силы Западного мира не давал никаких гарантий безопасности и не обещал определенной экономической или военной помощи.

Тем не менее, Армения может рассчитывать на некоторую поддержку Западного сообщества, и она уже получила некоторую, хотя и ограниченную помощь. Ни США, ни ЕвроСоюз не заинтересованы ни в экономическом, ни в военном ослаблении Армении, что, конечно же, скажется на более умеренном отношении Запада к карабахской проблеме. По нашему мнению, несмотря на интеллектуальную и операционную ограниченность внешней политики Армении, вследствие благоприятного развертывания международной ситуации можно надеяться на практическое блокирование процесса карабахского урегулирования, чем необходимо воспользоваться. Если вспомнить о карабахской теме, то хотелось бы сказать нечто образное. Лидеры мирового «карательного похода» находятся в глубоком кризисе, растерянности и выглядят весьма расхлябано. Если армяне будут твердо стоять на своей земле, никто и ничто не сможет отнять у нас даже горсть земли.

[Pandukht]

Война периода постмодерна

Я уже говорил, что многие эксперты стран Западного сообщества стали утверждать, что возросли риски случайного возобновления войны. Мне удалось за последние месяцы провести своеобразный мониторинг мнений и оценок, опросив несколько десятков экспертов Европы и США, которые в какой-то мере имеют представление о создавшейся ситуации и вообще о проблемах Южного Кавказа. Это позволило мне убедиться в том, что подавляющая часть экспертов не имеют каких-либо самостоятельных мнений и оценок по поводу возможности возобновления войны. Создается впечатление, что данные оценки являются всего лишь повторениями мнений двух–трех мозговых центров в Вашингтоне и в Лондоне, которые и навязали свои мнения западному экспертному сообществу. Что касается российских экспертов, то, за исключением двух экспертов, имеющих свое персональное мнение, имеет место тусклое повторение уже распространенных на Западе оценок.

Возникает вопрос, на чем основаны данные оценки, допускающие возможность случайного возобновления войны? Мне представляется, что ответ на этот вопрос очень прост, и вполне понятны мотивы. Мировые центры силы понимают, что карабахская проблема не имеет политического решения, и ожидания урегулирования на основе так называемых Мадридских принципов просто смешны. Тем не менее, некоторым топ-менеджерам мировой политики все-таки хочется продемонстрировать или проиллюстрировать определенные обстоятельства и реалии, связанные с карабахской проблемой. Это может быть достигнуто только способом военных действий или, вернее, «малой, управляемой войны», где бы в неприкасаемости остались энергетические коммуникации и нефтегазовые промыслы, в которые вложены 50 млрд. долл. Одновременно не хотелось расписываться в недееспособности, и было бы хорошо сбросить ответственность за возобновление войны на фактор случайности.

При этом, имеются надежды, что проблема может быть решена в результате «безрезультатной» войны и при условии недопущения решающей или определяющей роли России в урегулировании. Нужно отметить, что мир давно перешел в историческую стадию постмодернизма, и этот период требует новых форм войны, которые рассматриваются как «игры», как способы решения заранее согласованных проблем. Имеется цель трансформировать карабахский конфликт в формат войны эпохи постмодерна. Если быть более внимательными к событиям последних двух десятилетий, то можно выяснить многие примеры войн постмодерна.

В данном случае также решаются вопросы ослабления роли в регионе Турции и России, которые демонстрируют совместно, без активного участия других акторов, намерение решить данную проблему и вообще решать проблемы Черноморско-Кавказского региона. Как и ранее, можно быть уверенными, что вторая карабахская война невозможна без соответствующего решения Анкары и подачи сигналов в адрес Баку. Это может произойти, если Турция окажется в более убедительной геополитической блокаде и изоляции, к чему и приходит мировая политика. Но сейчас ожидать таких решений Турции все еще не приходится, несмотря на радикальные позиции ее лидеров. Поэтому заинтересованные группы хотели бы нивелировать системные факторы возобновления карабахской войны, которые одновременно выступают как факторы сдерживания.

Итак, видимо, имеется сценарий «случайного» возобновления войны, и Армении было бы лучше принять этот сценарий, чем план медленного вымирания в результате попыток навязывания ей капитуляции. В данном случае война - это не самое худшее и, быть может, кто-то из топ-менеджеров и прав - это способ решения проблемы, и не одной. Можно предложить тем, кто заинтересовался моделями войн постмодерна, найти литературу на эту тему, если таковая найдется.

[Pandukht]

Армения и армяне России попадут под «колеса» турецко-российского сближения

- Господин И. Мурадян, Ваши статьи на тему российско-армянских и российско-турецких отношений получили большой отклик, и не всегда позитивный. Не могли бы Вы более подробно изложить Ваше мнение о возможных последствиях для Армении развития отношений между Россией и Турцией.

- Об откликах я имею представления и вижу совершенно различные оценки, но, пока, видимо, нет полного понимания проблемы. Хотелось отметить, что в ближайшие три месяца, как я надеюсь, будут опубликованы 25 моих статей в газете «Иратес де-факто» и на сайте «Лрагир» на тему отношений с Турцией США, России, Ирана, ведущих европейских государств, государств регионов, окружающих Турцию. Это результат моих исследований, проведенных в течение последних 24 месяцев в Вашингтоне, Москве, Париже, Лондоне, Брюсселе, Брюсселе, Тегеране, Софии и в других местах. Проведен обширный мониторинг, с участием более 200 экспертов, политиков и ведущих функционеров данных стран, которые непосредственно занимаются данными темами. Надеюсь, что данные публикации вызовут интерес и некоторую дискуссию. Отвечая на конкретный вопрос, могу сказать следующее.

На протяжении 20 лет Россия пытается выстроить более-менее стабильные и предсказуемые отношения с Западным сообществом, что так и не привело к решению наиболее важных вопросов. США и ведущие европейские государства пытаются удерживать Россию на определенной дистанции, то есть, оказывать на нее необходимое влияние, интегрировать ее в свои задачи, но на положении «подчиненного» государства, принимающего правила игры, либо навязанные ей, либо предложенные ей на не очень понятных основаниях. Команда нынешнего президента России сдала уже многие позиции, но так и не получила должного ответа. Надежды на стратегический альянс с Китаем также не состоялись, и, возможно, отношения между Китаем и Россией не будут развиваться в предполагаемом формате. Кстати, это не стало неожиданностью для американцев и европейцев.

Как ни странно, но, заявляя о тех или иных направлениях развития отношений с Россией, США не торопятся договариваться по проблемам ни ПРО, ни по регионам. Даже в нынешний период заметного снижения активности США во внутренних регионах Евразии американцы демонстрируют неизменность своих целей и интересов. Государства, образующие огромный массив от Балтийского моря до Черного, демонстрируют свою перманентную враждебность в отношении России, здесь разыгрывается долговременная игра сооружения барьера между Россией и Германией и вообще Западной Европой.

Российское руководство до крайности испортило отношения с Ираном, не получив ничего взамен существенного. Россия по-прежнему не сумела решить многие принципиальные вопросы национальной безопасности. Нужно сказать, в умелых руках этот аргумент может стать весьма весомым и обоснованным в сфере предвыборной пропаганды в России. Д.Медведев и его новоявленная команда «прилипал» и «перебежчиков» не сумела-таки обеспечить решение ряда наиболее приоритетных проблем безопасности. Поэтому, независимо от политических предпочтений президента России, Москва пытается заручиться поддержкой Турции, чьи проблемы во многом схожи с российскими проблемами, в том числе, в сфере безопасности и отношений с Западом, и в регионах. Трудно сейчас, найти две другие крупные державы Евразии, чьи интересы настолько сочетаются и насколько возможно достигнуть общих, взаимовыгодных решений. Сейчас создается впечатление, что политики Турции и России являются сочетанием и дополнением друг друга.

Российские политики и политические разработчики до сих пор находятся под сильным впечатлением от позиции, которую заняла Турция в момент войны в Осетии. Несмотря на то, что прецеденты такого поведения и мотивации Турции уже имели место в отношении военной операции США в Ираке, но Черное море и Кавказ – это очень конкретно для России, очень чувствительный регион, и Турция получила главный приз в связи со своими действиями от России. Турция необходима России не только как удобный экономический и политический партнер, а в качестве стратегического партнера для обретения предпочтительных позиций в диалоге с США, Европой и НАТО. Нужно сказать, что в отношениях с Турцией заинтересованы широкие предпринимательские круги и чиновники России, то есть административная и бизнес-элиты. От экономических отношений с Турцией зависит благополучие многочисленных администраторов как в Москве, так и в отдельных регионах России.

В настоящее время отношения между Турцией и Россией обрели новое содержание, дипломаты обеих стран стали обсуждать очень многие проблемы, которые ранее оставались в тени, в том числе и очень деликатные темы, касающихся государств Черноморско-Кавказского и Центрально-Азиатского регионов. Имеется достоверная информация о том, какое место в турецко-российских отношениях занимает Южный Кавказ, в том числе Армения. Совершенно понятно, что национальные интересы Армении стали предметом политического торга между Турцией и Россией. Именно Россия стала инициатором включения Турции в процесс обсуждения карабахской проблемы, и этот режим участия Турции вполне устраивает Россию. Россия очень хорошо понимала, что «футбольная дипломатия» приведет к усилению ее позиций на Кавказе, понимала, с чем выйдет Армения из этого навязанного ей процесса. Россия имеет цели уравнять свои отношения со своим «союзником» Арменией и Азербайджаном, чья политика непосредственно направлена против интересов России.

Но, так или иначе, Россия остается в значительном проигрыше. Она не сумела решить проблемы в отношениях с Азербайджаном и все еще не определись в отношениях с Турцией, которые могли бы обрести обязывающий и стратегический характер. Тем не менее, процесс сближения России с Турцией продолжается, и это, так или иначе, сказывается на положении не только Армении, но и армянского населения в России. Несомненно, между официальными властями Турции и России имеется взаимопонимание по поводу ограничения общественной жизни армян на Северном Кавказе. Российские общенациональные и региональные элиты сейчас таковы, что Армения и армяне России непременно попадут под «колеса» турецко-российского сближения.

Главной угрозой для Армении остается новая карабахская война, в условиях, когда Турция и Россия не заинтересованы в военном и политическом успехе Армении, а Западное сообщество стало заинтересованным в развертывании региональной войны в Южном Кавказе для дезорганизации ожидаемого турецко-российского альянса и усиления своего присутствия и влияния в регионе.

С началом «холодной войны» завершился период политического модерна, в том числе в сфере мирового противостояния. Сейчас, с разрушением двуполярной системы и возникновением многополюсной мировой системы, наступила эпоха постмодерна, когда на смену геополитики пришла геоэкономика, со своими мотивациями. Наступило время более-менее управляемых матричных войн, имеющих, в любом случае, локальный характер. Ни глобальная система безопасности, ни отдельные крупные государства не в состоянии вести глобальные войны, и проблемы геоэкономики и безопасности решаются локальными войнами. Для целей таких войн совершенно неприемлема национально-освободительная война, и продавливаются сценарии матричных войн эпохи постмодерна. В конкретном случае, преследуется цель военного и политического разгрома и достижение полной управляемости Азербайджана, который стал нежелательным на политической карте мира. Одновременно решается вопрос недопущения сближения Турции и России.

Системная война в карабахской провинции может начаться только по сигналу из Анкары, когда выясниться, что США и их партнеры в Европе и на Ближнем Востоке перешли к новому этапу блокирования Турции. Но системная война не устраивает мировых топ-менеджеров, потому что системная война означает усиление роли Турции и России, которые санкционируют и остановят эту войну.

Но здесь возникает одно обстоятельство: Россия будет вынуждена встать на сторону и поддержать Запад, при любых целях и задачах. Иначе ей не удержать ситуацию, и она просто выйдет из числа держав, принимающих решения. Нужна совершенно другая ситуация, когда возникнет апелляция и имитация «легитимной случайности», как главного «фактора» войны эпохи постмодерна. Что же делать, при этом, Армении? Выход очень прост – дезорганизовать эти планы и воспользоваться благоприятными обстоятельствами в своих интересах. Кстати, матричная война на Кавказе может привести к устранению от власти Д.Медведева и его команды. Если у русской нации нет духовных и физических сил смести нынешнюю элиту, это сделают другие нации, хотя бы ценой больших жертв. Растерянная и капитулирующая Россия опускается на колени перед османами, кто же поднимет Россию с колен?

Некоторые люди армянской национальности вполне понимают, и оказывают помощь в осмыслении этой ситуации и перспективы, хотя они не являются «армянскими деятелями» и никак не интегрированы в армянские общественные и политические круги. Это говорит о том, что армяне, как индивидуумы, успешно могут понять такого рода сценарии. Поэтому, данная версия получила признание и доказательную базу, с помощью также и этих людей. В связи с этим, вопли, которые раздаются со страниц армянских СМИ, в особенности, электронных СМИ, можно объяснить только крайней ограниченностью и примитивным мышлением авторов. Это не ново и имело место всегда. Как известно, армянские общественные и официальные круги вполне поддержали безобразные действия властей города Сочи по сносу памятника Андранику Озаняну. Это свидетельство полного падения армянской элиты. Они так рассуждают и выступают, как будто все мы умерли, а ведь не все мы умерли. С нами наши великие предки и большие задачи, а кто за ними – мерзкие толстосумы, кормящие их дешевой похлебкой.

[Pandukht]

Мадридские принципы - национальная катастрофа

Интервью с политологом Игорем Мурадяном

Нахождение компромисса между Азербайджаном и Арменией в вопросе Нагорного Карабаха

- Господин Мурадян, считаете ли вы, что процесс урегулирования карабахской проблемы вступил в решающую стадию, как можно охарактеризовать нынешний этап переговоров и каковы ожидания?

- Ничего неожиданного и непредвиденного не происходит. Армению ведут к капитуляции, чтобы дезорганизовать те процессы, которые способствуют сближению России и Турции. США и Европа не хотели бы допустить вытеснения их позиций из Черного моря и Кавказа, и делают попытки подвести Армению и Азербайджан к дистанцированию, соответственно, от России и Турции. Вместе с тем, в любой версии развития событий теперь допускается национальная катастрофа для Армении, что выражается в Мадридских принципах. Ранее этого не было, но подписание Арменией Цюрихских соглашений убедило великие державы, что армянское руководство готово на любое соглашение и на любые условия. Однако, имеются еще более важные базовые основания.

Прежде всего, нужно заметить, что если 15 лет назад Нагорно-Карабахская Республика имела наиболее предпочтительные политические позиции в сравнении с рядом государств, называемых «самопровозглашенными», то сейчас, НКР выглядит наиболее непризнанным и наиболее нелегитимным из данных государств. Это произошло потому, что политическое руководство Армении на протяжении этого периода последовательно выполняло различные условия внешних сторон, кульминацией чего явилось согласие с Мадридскими принципами, которые в любом формате и в любой версии являются национальной катастрофой.

НКР ни на шаг не продвинулась к признанию своей независимости и утратила исторически ценное время, прежние позиции, приобретенные в результате первой карабахской войны. Различные политически активные группы в НКР были нивелированы, настроены конформистски, и пока нет надежд на изменение общественных настроений. Наряду с этим, положение НКР стало наиболее уязвимым, и, в отличие от других «самопровозглашенных», осталось в положении вялотекущей войны.

Политика Армении продолжает осуществляться в рамках внешних правил и требований, при этом, считается, что тактика оттягивания войны принесет преимущества, но только не понятно, в какой сфере преимущества. В обмен на земли и возращение беженцев противника мы получаем некий референдум, который сам по себе ликвидирует все, что связанно с созданием Нагорно-Карабахской Республики и многих других политических решений. Этот референдум - просто блеф и идиотизм, которым оперируют великие державы. В самом безвыходном положении оказался человек, который называет себя карабахским президентом, который, согласно сценарию, должен выполнить наиболее отвратительные задачи.

Видимо, настало время, когда карабахские власти могли бы вспомнить, как сделали ручной партию «Дашнакцутюн», и запрещали спонсорам общественных организаций поддерживать их. На кого же сейчас им опираться. Но, так или иначе, окажутся армянские офицеры, которым суждено отвести войска на более чем ущербные позиции. Женщины им будут плевать в лицо на улице, мужчины называть общепризнанными обозначениями, а их дети навсегда станут детьми предателей.

Что касается более конкретных, а не политико-эмоциональных оценок, то Азербайджану сейчас незачем идти на некие «результаты» в переговорах. Азербайджанские лидеры понимают, что их «привязывают» к определенному новому длительному процессу, когда они станут, безусловно, подчиняться внешним факторам, хотя только по общим внешним политическим вопросам. Они поняли, что армянская нация проиграла карабахскую историю, и навсегда, но азербайджанцы хотели бы обрести большее и установить в будущем контроль над всем Южным Кавказом, и «ощущают» в себе силы и возможности. Азербайджан должен будет заплатить за это очень дорого, но он согласен платить.

К этому состоянию привела его политика великих держав, которые не переставали повторять о «территориальной целостности» и прочей чепухе, которая базируется на армянской крови. Сейчас наступил момент, когда уже никакие переговоры, никакие аргументы и пропаганда не имеют никакого значения. Было бы хорошо, если бы президент Армении наконец-то подписал капитуляцию, при полной его поддержке со стороны компании его оппонента-компаньона - первого президента, по крайней мере, наступила бы развязка. Для президента и его окружения складывается весьма благоприятная ситуация, когда мнение и позиция властей полностью совпадает с позицией актуальной оппозиции.

Когда-нибудь, и возможно, очень скоро, армяне поймут, что война была для них не самым худшим выбором. Главным историческим упущением для Армении стал бы отказ от перспективы уничтожить Азербайджанскую государственность, по крайней мере, в ее нынешней конфигурации. Сейчас настало наиболее удобное время для войны. Политическое руководство Азербайджана продолжает блефовать и боится войны. Азербайджанские генералы и подавляющая часть офицерского корпуса в еще большей мере опасаются войны и не имеют должных предположений о возможной войне. Генералы неоднократно задавались вопросом, а что, собственно, означает для них война с Арменией. Нет ни одного примера ролевой игры, проводимой в штабах некоторых государств, которые продемонстрировали бы возможный успех Азербайджана в будущей войне.

- Насколько крупные государства, США, Россия и Франция заинтересованы в войне, какова будет их реакция?

- Западное сообщество, прежде всего, США, весьма озабочены выдвижением Азербайджаном внешнеполитических амбиций, и беспокойство возникает не в связи с непосредственно азербайджанскими фокусами, а тем, что этим может воспользоваться Турция. США и их партнеры проводят политику сдерживания Турции, и считают крайне нежелательным любые попытки и успехи Турции в осуществлении региональной экспансии. Наряду с этим, возрастают опасения по поводу сближения Турции и России. Американцы и европейцы хотели бы не допустить такого хода событий, и стремятся ограничить позиции Турции в регионах, в том числе, в успешном сотрудничестве Турции и России.

Наилучшим выходом была бы управляемая региональная война, позволяющая дезорганизовать планы Турции и России в Черноморско-Кавказском регионе. При этом, не может быть сомнений, что США и Европа хотели бы добиться весьма показательных результатов, то есть, путем военного поражения Азербайджана привести это государство к «порядку» и сбить гонор с Азербайджана, который более чем раздражает их. После данного исхода можно будет говорить о послушном выполнении Азербайджаном его обязательства по транспортировке газа в западном направлении. Самое циничное то, что США и Великобритания надеются, что в этой ситуации, как и в момент войны в Осетии, Россия соблюдет их интересы и станет гарантом неприкосновенности нефте- и газопроводов.

В данной ситуации Западное сообщество надеется на скорое возобновление войны после принятия Мадридских принципов, а Россия надеется на удержание ситуации под контролем и сохранение контроля над Арменией и Азербайджаном. Ни одна из сторон, при этом, не уверена в адекватном продолжении процессов, и великие державы допускают более сложные и не совсем благоприятные для них исходы.

Вместе с тем, как бы ни складывались процессы и события, имеются два государства, которые не хотели бы исчерпания карабахской проблемы, ослабления Армении и ее вооруженных сил - это США и Иран. Россия преследует цель полного исчерпания карабахской темы, депортации армян из карабахской провинции и постепенного лишения Армении суверенной государственности. Политическое руководство Армении готово принять любую версию, надеясь что «обойдется». Не обойдется.

- Насколько заинтересована в войне Россия?

- Ни США, ни европейцы не имеют таких обязательств на Южном Кавказе, какие имеет Россия. Всевозможными договорами она втянула себя в весьма уязвимое положение, поэтому Россия в меньшей степени допускает возобновление военных действий. Но, если русские будут уверены, что война не перекинется на территорию Армении, то они предпочли бы серьезное поражение Армении, что позволило бы им выдать такой исход как свою «работу и заявить Азербайджану о данной своей позиции. Но, это в идеале. Такой исход войны приведет к тому или иному вмешательству США и НАТО, что может перечеркнуть нынешние согласования в рамках Минской группы и вывести регион в принципиально новую ситуацию.

- Может ли произойти возобновление военных действий нынешним летом?

- Нет, этим летом война не начнется. Во-первых, Азербайджан все еще не готов к войне, он должен решить еще многие проблемы военно-технического характера. Во-вторых, придется еще согласовывать эти намерения с Турцией, а в Анкаре не до войны, там свои проблемы, для Анкары будущая война становится аргументом и возможностью для политического маневра, а иначе сказать, для шантажа, и турки не намерены лишать себя такого политического ресурса. И наконец, в-третьих, Азербайджан все еще верит в политическую удачу, и имеет для этого немало оснований. Азербайджан избрал тактику вялотекущей войны, и это его устраивает. Он выигрывает эту войну, это однозначно. Армяне так и не ответили на такую тактику должным образом.

- Вы считаете, что внешние стороны предполагают войну, но насколько это соответствует интересам Армении, и вы не видите другого способа решения карабахской проблемы?

- Я имею в виду, что внешние факторы допускают войну, при некоторых обстоятельствах. Россия, при этом, достигает цели установления контроля над регионом. США пытаются привести Азербайджан к состоянию полной покорности, когда военный транзит будет вполне обусловлен, а полное исчерпание резервов нефти и газа будет достигнуто не через 35 – 40 лет, а через 15 – 20 лет. Кроме того, в результате войны могут быть дезорганизованы планы Турции и России по сближению и военно-политическому сотрудничеству в Черноморско-Кавказском регионе и в других направлениях. Армения имеет немалые возможности переиграть даже столь могущественных внешних факторов, как это произошло в период первой карабахской войны. Для этого имеются все возможности. Нам хотят навязать войну стиля и формата постмодерна, а мы должны продолжить национально-освободительную войну.

[Pandukht]

Конец российского этапа армянской истории

Стало более чем очевидным, что Россия поставила Азербайджану средства ПВО ракеты S-300. Вы не так давно бурно возмущались по этому поводу и обвиняли других армянских экспертов в защите действий России по поставке вооружений Азербайджану. Чем вызвано Ваше молчание сейчас, когда окончательно выяснилось, что S-300 находятся на вооружении Азербайджана?

Это вопрос в эти дни мне задают многие и из Армении, и из-за рубежа. Прежде всего, нужно отметить, что данная продажная позиция 14 армянских экспертов стала важной поддержкой проституционной политики России. Руководство Армении также не сделало ничего для предотвращения этой сделки, получив взамен от России хлам 30-летней давности. Но молчание вызвано тем, что аналогичным образом было бы бессмысленно возмущаться в случае поставок вооружений Азербайджаном Турцией, Украиной, Израилем. У нас не было военных договоров и обязательств с этими странами, поэтому и не протестовали. Теперь выяснилось, что Россия относится к такому же ряду государств и ничем не отличается от них в части своей внешнеполитической позиции.

Российский этап армянской истории завершен, и нужно понимать, что нужно выстраивать иную позицию. Я бы сказал, что последние 16 лет в отношениях с Россией принесли много хорошего и полезного, но это завершилось. Во внешней политике крутые повороты совершаются не в один день, а становятся результатами длительной, последовательной политики, которой у Армении, на протяжении этих лет, не было. В результате своей близорукой политики Д. Медведев оказался высмеян, и не только американцами. Политика «равноудаленности» России привела к очередному плевку со стороны и Турции и Азербайджана. Не сумев, на протяжении десятков лет, установить с Турцией более-менее партнерские отношения, русские политики попытались сделать это тогда, когда Турция усилилась как никогда. Ставка на то, что Турция станет более безопасной и стремящейся к партнерству с Россией, став более независимой от Запада, стала идеей фикс в Москве, но в действительности выглядит детской игрой.

Это, конечно же, не могли не понимать политики и интегрированные эксперты в Москве, но видимо, кто-то весьма заинтересован в провале турецкого направления российской внешней политики.

Провал попыток Москвы занять «особое» место в региональной политике означает сигнал об очередном этапе экспансии США в регионы Евразии, и России вновь придется потесниться. Создается впечатление, что Д. Медведева просто кинули - то ли со Смоленской площади, а то и теми, кто поближе. Это очень может быть, принимая во внимание характер и направленность интриг и борьбы в политической элите России. Но усиливается уверенность в том, что Д. Медведев своим позерством и стремлением понравиться Западу только ускорил кризис во внешней политике России, который назревал давно, как только завершились сценарии «цветных революций» и наступил период выжидания США перед новым рывком в региональной политике.

Так или иначе, очень скоро выяснится очень многое в международной политике. Если администрация Б. Обамы не примет инициативы более реалистичных политиков в Вашингтоне, главным образом, от Республиканской партии, США претерпят новый этап своего падения, а это совершенно недопустимо. Подойдя к этому этапу международной политики, Россия растеряла всех своих партнеров и союзников. Не было в истории такого периода, когда армяне работали бы против России, даже при меркантильных мотивах, сейчас это происходит. «Просто приходят и предлагают как-то навредить России, причем, без корыстных побуждений, что называется на идейной почве. Причем, это происходит, когда евреи перестали быть лояльными интересам англосаксов, по «понятным причинам». Что в этом хорошего, да ничего, поэтому и говорим об этом. Довольно часто политические цели не содержат ничего рационального, и в политике не больше логики, чем в бытовом поведении людей.

[Pandukht]

Армения должна воспользоваться ситуацией

На протяжении 20 лет Россия пытается выстроить более-менее стабильные и предсказуемые отношения с Западным сообществом, что так и не привело к решению наиболее важных вопросов. США и ведущие европейские государства пытаются удерживать Россию на определенной дистанции, то есть, оказывать на нее необходимое влияние, интегрировать ее в свои задачи, но на положении «подчиненного» государства, принимающего правила игры, либо навязанные ей, либо предложенные ей на не очень понятных основаниях. Команда нынешнего президента России сдала уже многие позиции, но так и не получила должного ответа. Надежды на стратегический альянс с Китаем также не состоялись, и, возможно, отношения между Китаем и Россией не будут развиваться в предполагаемом формате. Кстати, это не стало неожиданностью для американцев и европейцев.

Как ни странно, но, заявляя о тех или иных направлениях развития отношений с Россией, США не торопятся договариваться ни по проблемам ПРО, ни по регионам. Даже в нынешний период заметного снижения активности США во внутренних регионах Евразии американцы демонстрируют неизменность своих целей и интересов. Государства, образующие огромный массив от Балтийского моря до Черного, демонстрируют свою перманентную враждебность в отношении России, здесь разыгрывается долговременная игра по сооружению барьера между Россией и Германией и вообще Западной Европой.

Российское руководство до крайности испортило отношения с Ираном, не получив взамен ничего существенного. Россия по-прежнему не сумела решить многие принципиальные вопросы национальной безопасности. Нужно сказать, в умелых руках этот аргумент может стать весьма весомым и обоснованным в сфере предвыборной пропаганды в России. Д.Медведев и его новоявленная команда «прилипал» и «перебежчиков» не сумела-таки обеспечить решение ряда наиболее приоритетных проблем безопасности. Поэтому, независимо от политических предпочтений президента России, Москва пытается заручиться поддержкой Турции, чьи проблемы во многом схожи с российскими проблемами, в том числе, в сфере безопасности и отношений с Западом, и в регионах. Трудно сейчас найти две другие крупные державы Евразии, чьи интересы настолько сочетаются и насколько возможно достигнуть общих, взаимовыгодных решений. Сейчас создается впечатление, что политики Турции и России являются сочетанием и дополнением друг друга.

Российские политики и политические разработчики до сих пор находятся под сильным впечатлением от позиции, которую заняла Турция в момент войны в Осетии. Несмотря на то, что прецеденты такого поведения и мотивации Турции уже имели место в отношении военной операции США в Ираке, но Черное море и Кавказ - это очень конкретно для России, очень чувствительный регион, и Турция получила главный приз от России в связи со своими действиями. Турция необходима России не только как удобный экономический и политический партнер, но и в качестве стратегического партнера для обретения предпочтительных позиций в диалоге с США, Европой и НАТО. Нужно сказать, что в отношениях с Турцией заинтересованы широкие предпринимательские круги и чиновники России, то есть административная и деловая элиты. От экономических отношений с Турцией зависит благополучие многочисленных администраторов как в Москве, так и в отдельных регионах России.

В настоящее время отношения между Турцией и Россией обрели новое содержание, дипломаты обеих стран стали обсуждать очень многие проблемы, которые ранее оставались в тени, в том числе и очень деликатные темы, касающиеся государств Черноморско-Кавказского и Центрально-Азиатского регионов. Имеется достоверная информация о том, какое место в турецко-российских отношениях занимает Южный Кавказ, в том числе Армения. Совершенно понятно, что национальные интересы Армении стали предметом политического торга между Турцией и Россией. Именно Россия стала инициатором включения Турции в процесс обсуждения карабахской проблемы, и этот режим участия Турции вполне устраивает Россию. Россия очень хорошо понимала, что «футбольная дипломатия» приведет к усилению ее позиций на Кавказе, понимала, с чем выйдет Армения из этого навязанного ей процесса. Россия имеет цели уравнять свои отношения со своим «союзником» Арменией и Азербайджаном, чья политика непосредственно направлена против интересов России.

Но, так или иначе, Россия остается в значительном проигрыше. Она не сумела решить проблемы в отношениях с Азербайджаном и все еще не определилась в отношениях с Турцией, которые могли бы обрести обязывающий и стратегический характер. Тем не менее, процесс сближения России с Турцией продолжается, и это, так или иначе, сказывается на положении не только Армении, но и армянского населения в России. Несомненно, между официальными властями Турции и России имеется взаимопонимание по поводу ограничения общественной жизни армян на Северном Кавказе. Российские общенациональные и региональные элиты сейчас таковы, что Армения и армяне России непременно попадут под «колеса» турецко-российского сближения.

Главной угрозой для Армении остается новая карабахская война, в условиях, когда Турция и Россия не заинтересованы в военном и политическом успехе Армении, а Западное сообщество стало заинтересованным в развертывании региональной войны в Южном Кавказе для дезорганизации ожидаемого турецко-российского альянса и усиления своего присутствия и влияния в регионе.

С началом «холодной войны» завершился период политического модерна, в том числе в сфере мирового противостояния. Сейчас, с разрушением двуполярной системы и возникновением многополюсной мировой системы, наступила эпоха постмодерна, когда на смену геополитике пришла геоэкономика, со своими мотивациями. Наступило время более-менее управляемых матричных войн, имеющих, в любом случае, локальный характер. Ни глобальная система безопасности, ни отдельные крупные государства не в состоянии вести глобальные войны, и проблемы геоэкономики и безопасности решаются локальными войнами. Для целей таких войн совершенно неприемлема национально-освободительная война, и продавливаются сценарии матричных войн эпохи постмодерна. В конкретном случае, преследуется цель военного и политического разгрома и достижение полной управляемости Азербайджана, который стал нежелательным на политической карте мира. Одновременно решается вопрос недопущения сближения Турции и России.

Системная война в карабахской провинции может начаться только по сигналу из Анкары, когда выяснится, что США и их партнеры в Европе и на Ближнем Востоке перешли к новому этапу блокирования Турции. Но системная война не устраивает мировых топ-менеджеров, потому что системная война означает усиление роли Турции и России, которые санкционируют и остановят эту войну.

Но здесь возникает одно обстоятельство: Россия будет вынуждена встать на сторону и поддержать Запад, при любых целях и задачах. Иначе ей не удержать ситуацию, и она просто выйдет из числа держав, принимающих решения. Нужна совершенно другая ситуация, когда возникнет апелляция и имитация «легитимной случайности», как главного «фактора» войны эпохи постмодерна.

Что же делать, при этом, Армении? Выход очень прост – дезорганизовать эти планы и воспользоваться благоприятными обстоятельствами в своих интересах. Кстати, матричная война на Кавказе может привести к устранению от власти Д.Медведева и его команды. Если у русской нации нет духовных и физических сил смести нынешнюю элиту, это сделают другие нации, хотя бы ценой больших жертв. Растерянная и капитулирующая Россия опускается на колени перед османами, кто же поднимет Россию с колен?

[Pandukht]

Американо-турецкие отношения и Черноморско-Кавказский регион

Черноморско-Кавказский регион является ключевым для развертывания отношений Россия – США – Европа – Турция, и, по значимости влияния США на Евразию, занимает приоритетное место, а по степени влияния на Турцию и процессам, касающихся Турции, данный регион равен Ближнему Востоку.

Проблемы, возникшие в Черном море во время грузино-российского конфликта, имели для США не меньшее значение, нежели события 2003 года, когда Турция не пропустила американские войска в Северный Ирак. Данные события повлияли на некоторые корректировки американских военно-стратегических планов в бассейне Черного моря. Солидарность Турции и России по поводу действий и намерений США в Черном море привело к отказу от имеющихся планов уже при администрации Дж. Буша, которой оставалось функционировать несколько недель. Министр обороны США в сентябре 2008 года докладывал в Совете Национальной Безопасности о необходимости пересмотреть намерения в этом направлении и подготовить предложения по новым планам, предпочитая выбрать усиление других направлений. Это повлияло на планы США в отношении укрепления базирования в Болгарии и Румынии, планы по созданию трех военных баз в Грузии с общей численностью 5000 человек личного состава, и максимальное «заполнение» схемы военной помощи Грузии были пересмотрены, а фактически оказались отброшенными.

Более того, со временем, уже при администрации Б. Обамы, в Пентагоне провели несколько разборов вопросов Черного моря и пришли к выводу, что Черное море не является перспективным в плане стратегических инициатив является, и представляется невозможным обеспечить силам США в Черном море достаточный оперативный подход. Дальнейшие события, имея в виду изменения отношений в Европе и в США к режиму М. Саакашвили, поражение националистов в Украине, привели американцев к пониманию тщетности рассмотрения планов по усилению военного присутствия в этом регионе. На этот счет имеются, практически, однозначные оценки американских экспертов, что на настоящем этапе США отказались не только от планов создания военных баз в Болгарии, Румынии и Грузии, но и от усиления военного присутствия в каком-либо формате, вообще.

С этими оценками полностью солидарны многие эксперты США, то есть - военных баз США в Черном море и в Южном Кавказе не будет никогда. По их мнению, дело не в политике той или иной администрации, а в отсутствии сейчас и в будущем геостратегических условий, так как Россия и Турция практически идентично восприняли эти планы США как враждебные. Продолжение этой политики США привело бы к серьезному кризису, равному Карибскому. Министр обороны Р. Гейтс, который всегда с сомнением относился к планам США в Черном море и на Кавказе, и рассматривал их как излишне амбициозные, не приносящие никакой пользы, был достаточно удовлетворен, когда администрация спокойно и уверенно приняла решение об отказе от этих планов.

Нужно также отметить, что военно-морское командование США с самого начала с сомнениями воспринимало планы наращивания военного присутствия в Черном море. Военно-морское командование не понимало целей и задачи, которые преследовали эти планы. Различные мнения относительно того, что невозможность контролировать ситуацию в Евразии, в том числе энергетические коммуникации, без убедительного присутствия в Черном море, стали несодержательными, так как США уже в последние годы президентства Дж. Буша, практически, пересмотрели задачи и приоритеты в Евразии, когда происходило фокусирование на Афганистане. По оценке Пола Сандерса (Центр Р. Никсона), можно согласиться с оценками того, что значение Кавказа заметно снизилось в политике США, и ожидания относительно того, что значение Кавказа будет на уровне значимости для США региона Центральной Азии, не подтвердились.

Выяснилось, что Центральная Азия, сопряженная с проблемами не только Афганистана, но и Индии и Китая, оказалась гораздо более значимой, чем Кавказ. Кавказу, практически, отведены две далеко не ключевые функции – военный транзит и энергокоммуникационный транзит. В настоящее время, в связи с возникновением новых коммуникационных возможностей для выполнения задач США и НАТО по Афганистану, значение Кавказа довольно быстро упало. По мнению эксперта, если бы Россия ранее предложила свои услуги по обеспечению коммуникаций с Афганистаном, значение Кавказа снизилось бы гораздо раньше. Сейчас, когда Россия не пытается чинить препятствия в доступе США и НАТО к Афганистану, значение кавказских, а вместе с ними и черноморских коммуникаций стало минимальным.

По мнению Пола Сандерса, в политической литературе обычно большее значение уделяется противоречиям США и Турции на Ближнем Востоке, но в действительности подлинный принципиальный конфликт между ними произошел по поводу интересов Турции в Черном море – Кавказе – Центральной Азии. В этих регионах Турция так и не сумела укрепиться и склонна обвинять в этом США, которые не поддержали Турцию в реализации амбициозных планов. События по поводу ограничений прохождения американских кораблей через Черноморские проливы стали основополагающими в развертывании политики США в Евразии, где уже нет места Турции. Если даже в иных регионах, например, на Ближнем Востоке, турки и американцы найдут общие интересы, то в Евразии эти интересы очень трудно будет обнаружить.

Самое большее, что может ожидать Турция от отношения США к ее интересам в Евразии, прежде всего, в Черноморско-Кавказском регионе и в Центральной Азии, это отсутствие откровенной враждебности со стороны США. Пол Сандерс, относящийся к числу аналитиков-реалистов, настаивает на том, что со стороны США было бы разумным не пытаться сдерживать экспансию Турции в Евразии, чтобы столкнуть ее с Россией и с другими, менее значительными государствами Евразии. Если американцы попытаются осуществлять опеку и противодействовать усилиям Турции, это только обрадует Россию и обеспечит ей более предпочтительные условия.

Марта Брил Олсот (Martha Brill Olcott), Фредерик Стар (Dr. S. Frederick Starr), Сванте Корнелл (Dr. Svante E. Cornell) – наиболее известные исследователи по Центральной Азии и Кавказу, давние консультанты администрации, предпочли рассматривать политику США в этих регионах с точки зрения аппаратных особенностей и субъективных моментов в деятельности администрации. По их мнению, нужно давно разделить планы США по Кавказу и Центральной Азии, и в реальности такое разделение произошло в рамках политических разработок еще два – три года назад. Центральная Азия, как внешнеполитическое направление, актуально и еще долго сохранит актуальность для политики США, хотя бы потому, что этот регион связан с задачами по Китаю. Деактуализация Кавказа была ожидаемой и объясняется не только военно-стратегическими задачами, которые, во многом исчерпаны или пересмотрены.

Кавказ лишился и другого важного обстоятельства – заинтересованности в нем ведущих нефтяных компаний, прежде всего, «Бритиш Петролеум». В настоящее время, помимо завершения в регионе основных нефтяных и газовых проектов, в администрации США произошли важные изменения во взглядах на роль и интересы нефтяных компаний. Б. Обама лично не расположен воспринимать лоббинг нефтяных компаний как «руководство к действию». Эти настроения разделяют и руководители ключевых ведомств США, например, шеф ЦРУ. Таким образом, «Кавказ утратил внешних спонсоров» и пытается обнаружить этого спонсора, но пока тщетно. Не приходится удивляться: Грузия и Азербайджан, столь много поработавшие с нефтяными компаниями и администрациями Б. Клинтона и Дж. Буша по поводу создания Кавказско-Каспийского энергетического комплекса, весьма разочарованы в политике США, в угасании интереса администрации и истеблишмента к нуждам и проблемам этих двух кавказских государств.

Гарет Дженкинс (Gareth Jenkins), Стивен Пайфер (Steven Pifer), Януш Бугарский (Janusz Bugajski) считают, что снижение внимания и интереса США к Кавказу, определяется не только геополитическими факторами и изменениями роли региона на фоне новых проблем, но и ролью России, необходимостью, которая возникает у администрации США в сотрудничестве с Россией. В администрации считают, что политические претензии США в регионе Кавказа совершенно не значимы в сравнении с теми услугами, которые может предоставить Россия. Никто не может обвинить США в «предательстве» государств Южного Кавказа. США весьма внимательно наблюдают за попытками Турции и Азербайджана нанести политический и военный ущерб Армении, хотя Армения входит в ОДКБ и связана с Россией военным договором. США продолжают осуществлять финансовую и военно-техническую помощь Грузии, всячески способствует поддержанию стабильности в этой стране. Азербайджан продолжает получать большие доходы от экспорта нефти, что стало возможным благодаря затратной и долголетней политике США. Но США не могут удовлетворить те требования, которые предъявляют кавказские государства – немедленно признать геноцид армян 1915 года, вернуть Грузии и Азербайджану контроль над утраченными территориями. США не собираются превращать эти вопросы в ключевые в своей внешней политике. США поддерживают процессы урегулирования конфликтов, но не более того.

Эксперты, которые принадлежат к лагерю республиканцев, Януш Бугарский (Janusz Bugajski) и, в особенности, Дэвид Крамер (David J. Kramer), несколько иначе рассматривают проблему заинтересованности США в регионе Кавказа. Они связывают утрату интереса США к Кавказу, прежде всего, не с исчерпанием каких-то геополитических задач и проблем, связанных с нефтью, а с общей концепцией внешней политики США. Данные эксперты утверждают, что администрация проводит политику приоритетов, чрезмерно сузив интересы во внешней политике, сконцентрировавшись на Афганистане и Китае, забыв даже про Ирак. Но решение проблем глобальной безопасности, решение экономических проблем связаны с многими внешнеполитическими проблемами, прежде всего, региональными проблемами. Данная политика несостоятельна и не отвечает интересам США.

В администрации Б. Обамы пытаются разъяснить трансформации во внешней политике США принципами приоритетов, но в действительности администрация увлеклась изоляционизмом и пытается сбросить с США ряд важнейших проблем, которые существуют в мире. В администрации много говорят о необходимости «перегрузки» отношений с Россией и стратегии сдерживания Китая. Но ничего, кроме слов, не наблюдается. Просто, Б. Обама пытается «отсидеться» определенное время и дождаться разрешения ряда конфликтов и проблем без участия США. Это очень опасная политика и может потребовать в будущем больших затрат и возникновения более серьезных угроз.

В отношении турецкой политики на Кавказе США вполне сформировали свои подходы и приемы и достаточно много излагали это в публичном контексте, если иметь в виду, что данные материалы можно рассматривать не в непосредственном виде, а в аналитической форме. Вполне очевидно, что усиление роли Турции на Кавказе никак не соответствует интересам США, которые не хотели бы иметь какие-либо препятствия в осуществлении своей политики. А Турция продемонстрировала вовсе не союзнические отношения с США в данном регионе. США давно рассматривали свое военно-политическое присутствие в Грузии, в том числе, возможное базирование, как альтернативу своему военному базированию в Турции. Турция всегда настороженно воспринимала намерения США создать военные базы в Грузии.

В отношении Азербайджана США также не допускали создания беспроблемных отношений Азербайджана с Турцией и, тем более, создание альянса. Вместе с тем, США не понимали, каким образом можно дистанцировать Азербайджан от Турции, и, возможно, поддерживая «правящую семью» в Азербайджане, имели в виду, поддерживая ее самостоятельность, не допускать чрезмерного влияния Турции на Азербайджан. Процесс урегулирования турецко-армянских отношений, инициированный США, привел к обидам Азербайджана на Турцию. Политика США привела к тому, что Турция, используя Азербайджан как резервный вариант в переговорах с Арменией, продемонстрировала ему, насколько она безразлична к судьбе своего ближайшего союзника. США, так или иначе, добились много в дистанцировании Азербайджана от Турции, создав прецедент регионального скандала.

Администрация Дж. Буша проводила достаточно последовательную политику ограничения влияния Турции на Кавказе, так как имела намерения расчистить стратегический коридор для обеспечения военного базирования и для решения других стратегических задач. Эксперты подчеркивают принципиальное различие между политикой Дж. Буша и Б. Обамы в части реакции на региональную политику Турции. Нельзя сказать, что политика Дж. Буша была довольно подробной и включала изощренные способы, но она предполагала решение проблем Грузии и Азербайджана без какого-либо участия Турции. Важнейшие вопросы защиты Кавказско-Каспийской энергетической системы США решали без турецкого участия, опираясь на сотрудничество с двумя кавказскими государствами.

Б. Обама, не располагая планами стратегического характера в Южном Кавказе и в Черном море, лишь выполняет прежние ответственные задачи по соблюдению безопасности этих государств, что не может быть отнесено к стратегическим задачам. Поэтому, тактика администрации Б. Обамы заключается не в сдерживании влияния Турции прежними способами управления процессами в регионе, а, скорее – не чинить препятствий попыткам Турции приобрести новые позиции в регионе. Данная тактика, несомненно, направлена на ожидания столкновения интересов Турции и России, чьи интересы весьма противоречивы. Как и в отношении Ближнего Востока, политика США в Черном море и Южном Кавказе предполагает столкновение Турции со своими противниками, причем, не только с крупными державами, такими, как Россия и Иран. Ни Грузия, ни Украина, ни Армения не могут равнодушно наблюдать за усилением турецкой экспансии в геополитическом и геоэкономическом плане.

Грузия чувствовала себя в безопасности в отношении Турции, только находясь под защитой США. В не меньшей мере и Азербайджан ощущал свою безопасность, находясь под прикрытием США и Турции одновременно. Для Армении, практически, не было альтернативы, кроме как идти в орбите российской политики, однако и она пользовалась определенной поддержкой США. Демонстративное ослабление внимания США к Южному Кавказу и Черному морю, скорее всего, приведет Грузию, Армению и Азербайджан к поиску новых отношений с США, по различным причинам, но угроза со стороны Турции коснется Грузии и Армении. Иран уже проявляет беспокойство из-за активизации Турции на Кавказе, но главной силой противостоянии Турции останется Россия. Таким образом, запуск региона Кавказа в свободное плавание вовлечет государства региона, в том числе Россию и Турцию к усилению противостояния и возможно, к конфронтации.

Представляет интерес информация о том, что посетивший Азербайджан несколько лет назад глава центрального командования США Чак Уорлд в беседе с военным командованием Азербайджана довел до их сведения, что имитационные военные игры, проведенные в Пентагоне, демонстрируют, что в при всех вариант военных действий между Азербайджаном и Арменией у Азербайджана нет никаких шансов на успех.

Важное значение имеют оценки американских экспертов - Фиона Хилл (Fiona Hill), Джеймс Коллинз (James F. Collins), тесно связанных с государственными структурами. Фиона Хилл – высокопоставленный консультант правительства США по проблемам Евразии, включая Турцию и Кавказ, работала на высокой должности в Национальном совете по разведке. Зено Баран находилась в составе группы разработчиков турецкого и кавказского направлений политики США в администрации Дж. Буша. Джеймс Коллинз – бывший посол США в России, занимается вопросам России и Евразии, хорошо осведомлен в проблемах Турции, ее отношений с США и Россией, ее региональной политики.

По оценке Фионы Хилл, Турция переживает важный этап в своей истории, пытаясь сформировать вокруг себя обширную зону влияния, экономического и политического сотрудничества, исключая проблемы на своих границах и в соседних регионах. Турция приобрела большой экономический потенциал и стремится стать лидером бывшего оттоманского пространства. Она не скрывает своих намерений, и пока государства регионов не видят в этих устремлениях большой опасности и, наоборот, пытаются обрести некоторые преимущества, получить доступ к турецкому рынку и инвестиции. Балканы разорены и испытывают огромные трудности, и, не получив должной помощи от ЕвроСоюза, хотели бы установить взаимовыгодные отношения с Турцией.

Новая турецкая буржуазия, так называемые «анатолийские тигры» весьма успешно осваивают рынки и экономические реалии, не только на Ближнем Востоке, но и в Юго-восточной Европе. В этих странах имеются антитурецкие силы, которые опасаются усиления влияния Турции и проводят политику противостояния ей. Но эти силы не очень влиятельны и в основном ориентируются на антиамериканизм. Государства Южного Кавказа также заинтересованы в развитии отношений с Турцией и идут на многие уступки ради получения экономических выгод. Говорить о некой экспансии и попытках установить влияние в регионах неуместно или, по крайней мере, не отражает реальности.

Прежде, когда политика администрации была более активной и стояли задачи более широкого военного присутствия, а также под влиянием возникших проблем в Ираке и в Черном море, США не были заинтересованы и несколько опасались усиления турецкого влияния, что могло стать препятствием для осуществления американской стратегии. Это привело к тому, что Турция попыталась объединить усилия с Россией и противодействовать американской политике. Сейчас, когда приоритеты внешней политики США изменились, бессмысленно противостоять Турции в распространении ее влияния. Если рассматривать эту политику Турции в фокусе безопасности, то этим должны быть озабочены, прежде всего, государства данных регионов. Часть этих государств стали членами НАТО и ЕвроСоюза и чувствуют свою безопасность, другие располагают значительными вооруженными силами, и, наконец третьи, как Армения, связаны оборонными обязательствами с Россией.

Эксперт отметила, что пока нет сигналов из регионов относительно реальных угроз, исходящих от Турции. Вместе с тем, Фиона Хилл отмечает, что США внимательно наблюдают за политикой Турции и, конечно же, рассматривают ее региональную политику как часть возможных препятствий своей политики. США понимают, что чрезмерное усиление Турции может привести к ее попыткам занять новые позиции и навязать странам свою волю по ряду вопросов. США готовы предпринять самые радикальные действия, если возникнут проблемы в данных регионах, но сейчас нельзя считать, что такие угрозы реальны. По мнению Фионы Хилл, Турция однажды уже пыталась совершить скачок в своей геополитике и установить влияние в Центральной Азии, что завершилось провалом, из-за отсутствия у Турции необходимых экономических ресурсов.

Никто не может утверждать, что сейчас Турция обладает ресурсами, позволяющими ей установить влияние в соседних регионах. Экономическое положение Турции хорошо известно, оно более проблематично, чем может представиться. Турция требует значительной помощи от международных финансовых организаций, но не получила их. Ни США, ни Европейских Союз не собираются предоставлять Турции столь значительной финансовой помощи, в условиях, когда остаются невыясненными внешнеполитические и внутриполитические цели этой страны, не понятна, какова перспектива правящих кругов Турции.

Посол Джеймс Коллинз выступает критиком политики администрации Дж. Буша, но и не одобряет внешнюю политику Б. Обамы. Дж. Коллинз считает, что Б. Обама практически сдает позиции, которые обрели США за последние два десятилетия. По его мнению, прежние планы США в регионах приостановлены, но не забыты. По его утверждению, на деле ничего не говорит, что США сворачивают или ослабляют свое влияние и присутствие на Кавказе. Уменьшено внимание к Кавказу, но регион не брошен на произвол судьбы. Во всех ключевых структурах США имеются люди, понимающие значимость региональной политики и рассматривающие нынешнюю ситуацию как некоторую паузу, когда предстоит решить окончательно проблемы Ирака и Афганистана, а также развернуть политику по сдерживанию Китая.

Интересы США в Евразии также остаются значительными, и отношения с Россией все еще недостаточно сбалансированы. Посол высказался относительно создания военных баз в Южном Кавказе, как о планах, которые не исключаются полностью. США затратили чрезвычайно много, и нужно сказать, что политика Дж. Буша имела гораздо большую преемственность по отношению к политике Б. Клинтона, что говорит о стратегической значимости прежних решений. По мнению Дж. Коллинза, всевозможные разговоры о пересмотре внешней политики США и перемене приоритетов - полная чепуха. Перед США по-прежнему стоят вопросы сдерживания Китая, решение проблем исламского радикализма, контроля над нефтяными ресурсами, упрочения НАТО и развития Трансатлантических отношений, создание альянса с демократическими государства Дальнего Востока, создания альянса с Индией, особое значение имеет проблема Ирана.

В связи с этими задачами, перед США стоят проблемы урегулирования отношений с Россией и Турцией. Все будет зависеть от амбиций этих стран, от стремления России и Турции ориентироваться либо на Азию, либо на Европу. От этого, во многом, будет зависеть политика США в отношении этих стран.

[Pandukht]

Отвечать придется мальчикам на передовой

Нынешний очередной этап так называемого «урегулирования» интересен тем, что как никогда высвечивают цели и сторон конфликта, и внешних сторон.

Азербайджан стоит перед довольно сложной проблемой дальнейшего применения тактики давления и шантажа. Данная тактика не может быть признана ни эффективной, ни результативной. Но все карты раскрыты, и как быть дальше? Исчерпание приемов давления может привести только к одному - полномасштабной войне, что означало бы разрушение азербайджанской государственности, уничтожение азербайджанских вооруженных сил, и, скорее всего, огромные жертвы среди гражданского населения, а также уничтожение энергетической инфраструктуры. Поэтому Азербайджан, почувствовав, что его политика давления и шантажа находит понимание различных государств, готов применить более жесткие способы, надеясь избежать большой войны, пока не получит соответствующие гарантии успеха и поддержки извне.

Турция становится все более близка к заинтересованности в возобновлении военных действий, но, конечно же, по определенному сценарию, то есть, матричной, управляемой войны, хотя совершенно понятно, что в Анкаре не уверены в возможности реализации именно данной модели ведения войны, и она продолжает опасаться быть втянутой во вторую карабахскую войну. Турция все-таки ближе к опасениям и нежеланию войны, иначе могла бы пойти на риск подать сигналы Азербайджану о начале войны.

США как никогда серьезно озабочены возможностью начала войны, так как это совершенно не вписывается в их стратегию, если иметь в виду развертывание системной региональной войны. Но американцы просто уже не скрывают желания наказать Азербайджан за строптивость и глупейшее высокомерие, и наказать его может только армянская армия. Матричная, управляемая война была бы просто находкой для американцев, так это позволит дезорганизовать развертывание турецко-российского альянса, продемонстрировать неспособность и Турции, и России дирижировать ситуацией и, тем более, разруливать критические моменты в регионе, а также вовлечь НАТО и ЕС в процессы в Южном Кавказе и в Черном море, одновременно блокировать Иран с северного направления. Ни кто иной, и только США будут управлять регионом на «макроуровне». Нужно было внимательнее читать публикации некоторых армянских политологов (действительно политологов, а не «адвокатов» руководителей и их мнимых партнеров в Москве), и тогда было бы понято, что пауза в политике США в различных регионах означала всего лишь снижение активности, а вовсе не отказ от присутствия и стратегических задач.

Европейцы откровенно насмехались над Грузией, представив ее как крайне неудачный американский эксперимент, и продолжают цинично наблюдать за событиями в регионе. Тем не менее, европейцы могли бы принять более активное участие в судьбе региона, но только в рамках деятельности НАТО.

Иран достаточно взволнован, испытывает серьезные опасения по поводу возможного катастрофического изменения ситуации в карабахской зоне и готов предложить Армении много политических и экономических ресурсов, но, конечно, взамен на более определенную и понятную позицию. Вроде бы Армения просигналила Ирану о своих истинных намерениях, и Иран готов поверить в это, но внешние обстоятельства настолько выглядят угрожающими, что в Тегеране продолжают сомневаться в намерениях Армении. Иран хотел бы решать вопросы только с Арменией, так как решение аналогичных проблем с другими партнерами просто невозможно, таковых нет и не будет. События в Ираке, Афганистане, Сирии и в Южном Кавказе говорят о том, что Иран близок к решению вопроса по пересмотру геополитической конфигурации, нет иных путей решениях проблем национальной безопасности.

Россия ведет себя как никогда омерзительно, пытаясь одновременно создать имидж своему руководству в глазах Запада и умиротворить Турцию и Азербайджан, буквально ползая на коленях и перед Западом, и перед своими новыми «стратегическими» партнерами в оригинальных кепках. Москва осознала всеми фибрами приближение момента истины, когда всем станет понятно, что никакой она не гегемон и не центр силы и, конечно, же, не способна урегулировать такого рода конфликты. Нынешняя Россия - это ослабленное и униженное в очередной раз региональное государство, не способное понять, что как американцы кинули ее в грузино-осетинском конфликте, так кинут и в карабахском.

Россия очень надеялась на шанс проскочить в паузе, которую сделали американцы в Черноморско-Кавказском конфликте. Но пауза оказалась весьма условной и, видимо, начался новый этап американской экспансии в регионе, но уже в других условиях баланса сил. Скорее всего, до возникновения «Третьей силы» в регионе еще далеко, но на то и американцы, чтобы позволить себе удовольствие понаблюдать в свободном режиме каникул, кто и как будет дергаться в регионе. «Третья сила» - это не прием против только России, когда только против России - это иначе называется. «Третья сила» - это когда два противника – Россия и Турция. Эта же «Третья сила» означает ни что иное, как консервацию всех возможных актуальных конфликтов и возникновение новых, все еще не актуализированных конфликтов, в том числе и этнополитических, причем, на всем Кавказе и Черном море.

Объективно интересы США и Ирана сближаются, и если на Ближнем Востоке США выступили против шиитского пояса для сблалансирования ситуации, то в ближайшее время США, как и Европа, станут демонстрировать свою заинтересованность в укреплении шиитского альянса. В этом плане Южный Кавказ в определенном смысле интегрируется с Ближним Востоком через главную «завязку», то есть Иран.

На фоне всех этих довольно масштабных событий позиция Армении выглядит более чем местечковой. Армения, оказавшись в оправдывающемся положении, пытается спрятаться за спинами своих карабахских вассалов, а также за позицией националистов, которых уже два десятилетия вытесняют даже не на позиции маргиналитета, а за пределы этой позиции, то есть, в положение партизан. Но эта апелляция настолько запоздалая и настолько неправдоподобная, что этому никто и нигде не поверит. Как говорилось и раньше, отвечать придется не лидерам комических политических партий и не руководителям страны, а мальчикам на передовой линии.

Поэтому не нужно усугублять положение страны, и если Армения хочет обеспечить безопасность будущим поколениям, то нынешние должны попытаться уничтожить Азербайджан как государство и этническое сообщество. Для этого сложились благоприятные условия. Другого шанса может и не быть. Что касается нынешних очередных президентских командировок, то все закончилось не начавшись.

[Pandukht]

Третья сила в регионе

Нужно понимать, что такие события, как казанская встреча, не оказывают кардинального влияния на развертывание процессов в регионе, хотя на рассмотрение карабахской проблемы она оказала существенное воздействие. Великие державы поняли, что их попытки свернуть сценарии имитации процесса переговоров и попытаться заменить его реальным процессом, не привели ни к чему, кроме как к усилению напряженности и усилению угрозы возобновления войны.

Политика трех центров силы привела к разнузданности в позиции Азербайджана и усилению ощущения безнаказанности у азербайджанских политиков. Вечное выдвижение и оправдание столь нелегитимного принципа, как «территориальная целостность», в применении к любой ситуации привела к неограниченной гонке вооружений в регионе и к нарастанию угроз в отношении интересов всех без исключения внешних заинтересованных сторон. Кроме того, внешние стороны и субъекты конфликта убедились, что политика России, которая получила большую степень свободы за прошедшие три года, привела к дискредитации ее внешней политики в регионах и к откровенному высмеиванию ее подходов.

Теперь великие державы пытаются «залатать прорехи» и предупредить Азербайджан о том, что развязывание войны неприемлемо в любом случае. Это пытаются внушить министру иностранных дел Азербайджана в Вашингтоне и в Москве.

В Баку происходят довольно странные события. Азербайджанские генералы не испытывают энтузиазма по поводу возможной войны, так как понимают, что для завершения ее подготовки необходимо до 7–10 лет, да и вообще, кому-кому, а генералам война не нужна. Но вот политики и, в большей мере, функционеры команды И. Алиева постоянно внушают ему о возможности достижения успеха во второй карабахской войне.

Имеется весьма проверенная информация, что это происходит в рамках внутриполитических интриг и, вполне возможно, даже в команде президента есть люди, стремящиеся избавиться от него посредством войны, конечно же понимая, что война, развязанная в нынешней, крайне неблагоприятной для Азербайджана ситуации, приведет к жестокому поражению Азербайджана.

Данные «настроения», а, вернее, инициативы алиевского окружения уже переданы, в той или иной степени, зарубежным дипломатам, экспертам и другим наблюдателям. Эту ситуацию лучше всего понимают американцы, и наиболее худшим образом, русские. Сейчас И. Алиев понимает, что он очень высоко поднял планку обещаний, но, как и М. Саакашвили, столкнулся с необходимостью применения военных действий.

Ситуация настолько серьезная, что даже американцы, заинтересованные в наказании И. Алиева и в явном провале его авантюристических планов, понимают, что война может стать неминуемой в нынешних условиях возникновения новых центров политической активности внутри Азербайджана.

Однако имеется еще один и, быть может, более важный фактор возобновления войны - это позиция Турции. Западные державы и Россия совершенно не допускают возможности непосредственного участия Турции в данной войне и вообще применения силовых способов в Южном Кавказе. Предположим, это так и есть, хотя в последнее время Турция применила силовые приемы в соседних регионах без каких-либо согласований с НАТО.

Скорее всего, данные мнения базируются на формальном понимании дела и на привычных представлениях Западных политиков о Турции, которая поступит так, как ей представляется целесообразным, и ни НАТО, ни США уже не являются сдерживающим фактором для нее, даже принимая во внимание крайнюю противоречивость в отношениях Турции с Западным сообществом. Но Запад имеет такую «установку» ожиданий и, видимо, это придется принять во внимание странами Южного Кавказа и России.

Вместе с тем, видимо, произошло достаточно важное событие – США приступили к развертыванию своей геостратегии в Черноморско-Кавказском регионе, а также в Центральной Азии, и в рамках этой политики США удалось о чем-то принципиальном договориться с Турцией. Это несомненно приведет к некоторой дистанции Турции и России, а также к полному и длительному вытеснению России из Азербайджана, что подтверждает наши прежние догадки о провале российской политики в отношении и Турции.

Вполне понятно, что команда Д. Медведева - это не люди комбинационных действий, и в МИДе России президент России не всегда находит понимание своих замыслов ни в западном, ни в восточном направлениях. В создавшейся ситуации, когда, быть может, Турция, так, как и Россия претерпели в отношениях с Западом и с внешним миром вообще довольно крупные неудачи, возможно, Турция пришла к своей резервном задаче – подталкиванию Азербайджана к возобновлению военных действий, конечно же, без ее непосредственного участия. Причем Турцию не интересует «успех» или «поражение» Азербайджана, ее интересует продемонстрировать свою доминирующую роль в регионе, где именно с ее подачи могут начинаться и завершаться войны. Как и в части процесса урегулирования турецко-армянских отношений, Азербайджан играет роль резервного варианта для турецкой политики. Сочетание «внутриазербайджанского» и «турецкого регионального» факторов в части возможного возобновления войны - это очень много.

Вместе с тем, США активно разрабатывают версию завершения функционального разделения ролей для государств Южного Кавказа. Грузия, утратившая свои функции партнера, стала всего лишь транзитной страной, примирившейся с утратой территорий; Армения более не рассматривается исключительно как партнер России, а стала одним из важным факторов сдерживания экспансии Турции в американской региональной политике, а также балансира в регионе; Азербайджан утратил роль стратегической «нефтяной бочки» и транзитного государства в части нефти и газа и обретает в политике США функции базирования вооруженных сил. Все это в совокупности может называться заявкой на возникновение «Третьей силы» в Черном море и в Южном Кавказе.