Работа над этой непростой темой началась еще в прошлом году, в ходе диалога с известным итальянским ученым, специалистом по истории и богословию Восточных Церквей Джованни Гуайтой (к сожалению, г-н Гуайта не смог участвовать в диалоге в том объеме, в каком ему хотелось). Почему редакция журнала сочла эту тему актуальной? Возможно, в ближайшей исторической перспективе речь пойдет о новой для Армянской Апостольской Церкви (ААЦ) и значительной части ее паствы оси референции.
Термин «ось референции» означает то внешнее, актуально-значимое, соотносимое, с чем в первую очередь сравнивают себя отдельная личность или сообщество. Самоидентификация есть в первую очередь отличение себя от «другого», «иного». В меняющемся мире она происходит непрерывно — в том числе через конфликт или сотрудничество, через полемический диалог, через осмысление сходства и различий с референтным объектом. Контакты с другими Церквями, часто обладавшими неизмеримо большими ресурсами в материальной и властной сферах, играли немаловажную роль в истории ААЦ. Референтная ось несколько раз меняла свое направление. Достаточно рано объектом референции стало византийское православие, затем с началом крестовых походов и упадком Византийской империи после некоторого промежуточного периода ось референции оказалось направленной на Рим. Во второй половине XIX века с активизацией протестантского миссионерства и протестантских образовательных учреждений именно протестантизм на короткое время стал самым актуальным объектом референции.
После Геноцида начался новый промежуточный период, который продолжается до сих пор. С оформлением Спюрка в качестве новой армянской реальности проблемы сосуществования на территории иных господствующих христианских исповеданий становятся для диаспорных армян все актуальнее. В первую очередь на оси референции вырисовывается православие, теперь не в византийском, а в русском его варианте. Не только потому что армянская диаспора в России резко выросла и стала крупнейшей. Сама Русская Православная Церковь (РПЦ) после 70 с лишним лет пребывания под безбожной властью активно вернулась в жизнь России. При этом Православная Церковь интерпретируется здесь как та самая Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь, о которой провозвещалось в Священном Писании и от которой позднее отпали иные Церкви. Одновременно православие трактуется не только как вера русского народа, но и как русская вера — тем самым на новом уровне, с использованием современных информационных технологий и совокупной мощи средств массовой информации возрождаются концепции Святой Руси, Народа-богоносца и пр. Это достаточно новая реальность для ААЦ в России, для верующих армян и для тех, кто считает христианство важной составляющей своей армянской идентичности.
К. Агекян: В современном мире, где нас ежедневно пронизывают потоки информации, люди часто не имеют возможности составить глубокое, развернутое представление даже о самых важных вещах. Многое воспринимается в первую очередь через этикетки, ярлыки, маркеры, наименования, основные определения — в наше время они приобретают особенно большое значение.
Хотелось бы поговорить о том, как Армянскую Церковь воспринимают извне и в самом Армянском мире.
На Западе все Восточные Церкви, в том числе Армянскую Апостольскую, несмотря на различия в догматике, часто объединяют названием «orthodox» — «ортодоксальные». На русский это слово традиционно переводится как «православные». Однако термин “ортодоксальные”, как его понимают на Западе, гораздо шире термина “православные”, как его понимают в России. Нужно отметить, что Армянская Апостольская Церковь действительно считает себя aoOO???e (православной), однако вовсе не в смысле сходства с вероучением Русской или Греческой Церкви.
Дж. Гуайта: По этому поводу бытует огромное количество предрассудков как у русских, так и у армян, мало кто правильно ориентируется в вопросе и подходит к нему научно. Да, слово «orthodoxia» на греческом, а также на других европейских языках шире, чем «православие» по-русски. Кроме того, это слово на русском, как и в других языках, имеет и чисто богословское значение, и более широкое, культурно-историческое.
Как говорил мой соотечественник Пиранделло, «только люди наполняют слова смыслом». Поэтому надо действительно договориться о том, что понимать под тем или иным словом. Изначально существовало греческое слово «ортодоксия», которое вошло без изменения и в западноевропейские языки. Буквально оно означает «правильная доктрина», то есть правильное содержание веры. Когда в славянском «ортодоксия» переводится как «православие», смысл становится гораздо шире, включая в себя не только вероисповедание, но и духовную жизнь, молитву, общение с Богом, вплоть до мельчайших подробностей, в том числе правило, как осенять себя крестом. В своем оригинальном виде слово «ортодоксальность» есть и в русском языке, но применяется оно к любой идеологии, любой религии, кроме православия. Например, по-русски можно сказать ортодоксальный марксист, ортодоксальный иудей и т. д.
Если смотреть с точки зрения сугубо богословской, слава Богу, в ХХ веке была окончательно выяснена христологическая позиция армянской и других дохалкидонских церквей. Совместные комиссии богословов из православных и восточных церквей вместе пришли к выводу, что те христиане, которые в 451 году не участвовали в Халкидонском Соборе или позже отказались принимать его определения, на самом деле исповедовали и исповедуют ту же самую веру в Иисуса Христа — настоящего Бога и настоящего человека, — что и православные и католики. Разница только в том, что одна и та же вера выражена различными богословскими формулировками. Надо отметить, что в ХХ веке к этому «выводу» впервые пришли только «православные» (греки, русские и т. д.), так как армяне в течение всей своей истории пытались объяснить другим христианам (Константинополю и Риму), что у них одна и та же вера во Христа. Особенно много стараний приложили Нерсес Шнорали и Нерсес Ламбронаци, но были и другие видные деятели ААЦ до и после них. Различия же в обрядах, традициях, церковном устройстве и т. д. никак не означают разницу в вере.
Поэтому, с богословской точки зрения армяне являются православными . Как Вы отметили, одно из самоназваний Армянской Апостольской Церкви переводится как «православная». Ввиду невежества в богословских вопросах, которое нас окружает, лично мне кажется более чем важным сегодня в России подчеркивать тот факт, что армяне — православные и имеют полное право так себя называть. Другое, самое употребляемое и, пожалуй, самое главное самоназвание армянской церкви — «Апостольская». Это определение очень важно, оно указывает не только на основание ААЦ апостолами, но и на то, что она не теряла ни апостольского духа (в смысле евангелизации, миссии и т. д.), ни апостольской веры . Последнее утверждение как раз указывает на ее «право-славие». По-русски лучше всего называть Армянскую Церковь «Апостольской», но никак нельзя армянам отказаться от своей «православности».
К. Агекян: Не возьмусь судить в целом, но в современную эпоху для армян не характерно дистанцирование от других христианских исповеданий. Армянин может зайти и в православную церковь, и в католическую. Одна из поверхностных причин состоит в том, что в диаспоре армяне не всегда и не везде жили компактно, не всегда и не везде имели по месту жительства армянскую церковь (хотя даже небольшая община старалась как можно быстрее обзавестись церковью и получить священника).
В условиях четкой национальной и вероисповедной самоидентификации чувство общности со всем христианским миром можно только приветствовать. К сожалению, в теперешних условиях оно оказывается одной из движущих сил ассимиляции. Особенно серьезна эта проблема для диаспоры в странах бывшего СССР. 70 лет разрыва с религиозной традицией под жестким контролем тоталитарной системы дали результат: основная масса людей, посещающих теперь церкви, имеют самое смутное представление даже об основах веры, которое благополучно сосуществует со множеством языческих суеверий. В России многие армяне не чувствуют особой разницы между Армянской Апостольской и Русской Православной Церквями — они готовы крестить в православных церквях детей, совершать другие обряды (притом что сама Православная Церковь сегодня не прилагает усилий к привлечению армянского населения и не поощряет этот процесс). В то же время, несмотря на замечательные взаимоотношения в подлинно христианском духе между высшей иерархией ААЦ и РПЦ, на уровне рядового православного священства доминирует отношение к армянам как к еретикам-монофизитам. Такое отношение, конечно, нужно менять, однако нежелательна и другая крайность — размывание границ. Если бы среди диаспоры в православных странах закрепилось определение Армянской Церкви как православной, результатом стали бы только утрата традиций и ускорение ассимиляции.
Дж. Гуайта: Исходя из достижений совместной богословской комиссии между православными и восточными церквями, современные богословы говорят о двух семьях Православных Церквей: Восточных Православных Церквях и Православных Церквях Византийско-славянской традиции.
Если же мы берем слово «православные» в широком, культурологическом, историческом, значении, то здесь, конечно, разговор совсем другой. Армянская Церковь имеет свою специфическую историю, свой быт, свои обряды, традиции и т. д., которые значительно отличают ее от церквей Византийской традиции. Армянская Церковь, особенно в православных странах, должна дорожить всем этим, чтобы не растворяться. Это как раз зависит только от армян. И тем не менее с полной уверенностью она должна заявлять о своем православии. Отказаться от этого из-за боязни ассимиляции или по любым политическим и другим причинам — то же самое, что признать себя еретиками, то же самое, что отрекаться от веры. Единство веры не ведет к нивелированию и ассимиляции. Наш общий христианский долг в век глобализации — показать миру, что единство никак не означает однообразие; мы, христиане, можем на деле явить нашим современникам другую модель единства, которая подразумевает многообразие. Ведь образец христианского единства в самом Боге, которого мы исповедуем Триединым.
К. Агекян: Вы приравниваете неупотребление на практике наименования «православный» к признанию себя еретиками. Но ведь Католическую Церковь в России не называют «православной». Соответственно, не называют «православными» католиков, и они себя таковыми не называют. Тем не менее сегодня это не означает приравнивания католицизма к ереси даже в рамках византийско-славянского православного мировоззрения. Введенное в обиход в Российской империи именование ААЦ «григорианской» (в среде российских армян до сих пор неизжитое) в самом деле могло звучать для стороннего человека как название секты. Ведь именно секты и ереси называются по именам их основателей и первых проповедников — аполлинаризм, юлианство, евтихианство. Римско-католическую Церковь, опирающуюся на авторитет Св. Петра, не называют Петровской, и в названии Грузинской Православной Церкви не используется имя Св. Нины, несмотря на почитание ее как основательницы. Сейчас в русском языке окончательно утверждается правильное именование — «Апостольская», и все вопросы по поводу ереси должны быть автоматически сняты, ибо таковая не могла исходить от Апостолов. Вы говорите, что различия в обрядах, традициях, церковном устройстве и т. д. никак не означают принципиальную разницу в вере. Но тогда и различие в именовании Церкви тем более не указывает на такую разницу.
Дж. Гуайта: Что означает слово «католический», которое на русском языке иногда используется в более традиционном варианте — «кафолический»? Оно означает «Вселенская Церковь». Но не в том смысле, что Церковь присутствует во всем мире, как, например «Кока-Кола». Смысл здесь другой: при каждом богослужении, когда служит епископ, там, в этом месте, находится и вся Церковь. То есть речь идет не о географическом распространении, как теперь часто понимают, а совершенно наоборот. Здесь опять надо исходить из слов Иисуса Христа: «Где двое или трое собраны во Имя Мое, тем Я посреди них». Если термин «кафоличность» понимать в этом изначальном смысле, он совпадает с термином «православие». Такое присутствие и есть правильная доктрина и правильная «слава». Многие отцы первых веков, например, Киприан Карфагенский, употребляют слово «кафоличность», «кафолике» как раз в смысле «ортодоксальный», то есть «исповедующий правильную веру». В этом смысле термины «католичность» и «православие» по значению де-факто совпадают. Мало того, РПЦ официально называется Русская Кафолическая Православная Церковь, и в документах XIX века вы найдете это название, которое сейчас употребляется редко. Старообрядцы до сих называют себя Русская Кафолическая Православная Церковь старого обряда. Не «католическая», поскольку это слово сейчас отождествляется с Западной, Латинской Церковью, а «кафолическая». Опять-таки важно, в каком смысле понимать слово. Все Православные Церкви называют себя кафолическими в традиционном понимании.
К. Агекян: А разве не случайно они теперь редко употребляют это именование? Разве не для того, чтобы дистанцироваться от католицизма, исключить для своей паствы возможность стирания границы?
Дж. Гуайта: Возможно, здесь есть и политический момент...
Что касается общности Католической, Православных и Древневосточных Церквей, апостольская преемственность — действительно очень важный момент. Мы исповедуем именно ту же веру, что и наши отцы. Епископ, который служит сегодня, получил рукоположение от епископа, чье рукоположение восходит по цепочке непосредственно до самих Апостолов. В этом смысле мы не можем считать, например, протестантов православными, потому что у них нет епископата как такового. Кроме того, Католическая, Православные и Древневосточные Церкви, в том числе Армянская, в отличие от всех протестантских церквей, верят в евхаристию. Если чисто теоретически излагать веру, различия между католицизмом, византийско-славянским православием и Армянской Церковью минимальные, общность составляет, условно говоря, 98 или 99 процентов. По отношению к протестантам такого сказать нельзя, здесь разница фундаментальна. Хотя все христиане, в том числе большинство сектантов, верят, что Иисус Христос — Сын Божий, что Он человек и Бог, и это тоже не так мало.
К. Агекян: Важно самоощущение верующих. Еще раз повторю мысль, с которой начал. Большинство людей по разным причинам воспринимают глубокие и сложные вещи через внешние, отчасти формальные, зато легко усваиваемые атрибуты. Например, дата празднования Пасхи. В этом году произошло редчайшее событие — совпала дата празднования Пасхи в ААЦ и РПЦ. Но уже следующей весной эти даты снова разойдутся, два с лишним миллиона армян в России услышат по телевизору, прочтут в газетах: православные всего мира празднуют Пасху. Что они должны ощущать, если не празднуют этот важнейший христианский праздник вместе с большинством?
Либо спокойную уверенность — в Армянской Апостольской Церкви, особенной, уникальной по своему вероучению и традициям, принято праздновать Пасху неделей раньше. Либо ущербность, если им внушить представление об Армянской Церкви как об одной из православных: почему все вокруг празднуют, кроме нас? Если «нас» абсолютное меньшинство, наверное, у нас что-то неправильно? Это неизбежное ощущение меньшинства, если оно не в состоянии четкими, однозначными, важными маркерами отделить себя от большинства. Результат — прогрессирующая ущербность и рост тенденций к ассимиляции с большинством.
Дж. Гуайта: Не все подробности, детали обязательно важны для определения православия. Даже Православные Церкви Византийско-славянской традиции — Греческая, Русская, Сербская, Болгарская, Румынская — довольно сильно отличаются друг от друга по традициям, иконографии, церковному быту. Например, большинство Православных Церквей уже перешло на новый стиль, то есть на григорианский календарь. Вы говорите, что армяне празднуют Пасху или Рождество не в один день с православными. Но это с русскими православными — например, румыны или греческая церковь в Константинополе тоже празднуют не так, как русские. В России об этом мало говорят и мало знают за пределами церковных кругов, потому и можно в средствах масс-медиа встретить утверждения, что праздник отмечает весь православный мир.
Даже в самом тексте литургии есть важные различия — если взять литургию Иоанна Златоуста, которую чаще всего служат в православных церквях Византийско-славянской традиции. Например, румыны и русские служат ее по-разному. С другой стороны, в очень существенные моменты богослужения, во время евхаристического канона есть молитва, которую читают румыны, русские и сербы, но не читают греки.
И все же эти различия не мешают православным ощущать свое единство. Не только православный мирянин может причащаться в храме другой православной Церкви, но и священнослужители могут сослужить, то есть вести вместе службу. Таким образом, есть полное общение в таинствах, то есть наивысшая близость, несмотря на упомянутые различия. Некоторые вещи имеют отношение к сущности веры, другие не могут повлиять на единство Церквей. Традиции, безусловно, надо хранить и соблюдать, но они не играют важнейшую роль.
К. Агекян: Не надо забывать, что в подавляющем большинстве армянская интеллектуальная элита в диаспоре — вовсе не недавние эмигранты, а люди, которые родились, получали образование, сделали научную карьеру за пределами Армении. Армянским языком они часто не владеют или владеют на уровне обыденного общения. Знания об армянской вере, истории, культуре такие люди могли получить только из вторых рук. Это особенно характерно для диаспоры на постсоветском пространстве — в отличие от Ближнего Востока, Западной Европы, США на территории СССР Армянская Церковь (как и другие Церкви) не могла свободно действовать, не разрешалась здесь также деятельность армянских партий и общественных организаций национального толка. В итоге до сегодняшнего дня многие авторы статей в армянской русскоязычной прессе, авторы книг об Армении на русском языке черпают информацию из русскоязычных же источников, создавая тем самым порочный круг. Сколько раз мне доводилось читать в самых разных армянских периодических изданиях России о нашей Церкви как о «григорианской» и «монофизитской». В свежеизданном чрезвычайно объемном труде по истории и культуре армян, который вышел под грифом Российской академии наук, армянский автор из Москвы пишет следующее: «Если вначале Армянская церковь была едина с восточноправославной Греческой церковью, то впоследствии, главным образом из-за постоянных политических и идеологических притязаний Византии, отошла от нее и стала придерживаться монофиситского направления, которое отличается от православия в решении христологического вопроса о соединении двух, божественного и человеческого, естеств во Христе».
Термины «монофизитство» и «диофизитство» изначально появились для характеристики еретических доктрин и такими остаются по сей день. Поэтому приведенная характеристика равносильна обвинению в ереси, причем игнорирует тот факт, что Армянская Церковь с самого начала осудила и отвергла эту ересь. Поинтересовавшись в примечании, откуда автор черпает информацию, мы находим ссылку на Православную Энциклопедию 2001 года издания. Интересно, что завтра неармянские исследователи, в свою очередь, будут ссылаться на вышеупомянутую объемистую монографию: вот, армянские ученые сами причисляют свою Церковь к монофизистской. Можно ли вообразить, чтобы русский человек, пишущий обзорный труд об истории и культуре России, черпал информацию о православии из Католической или Протестантской Энциклопедии? Вопрос, по-моему, риторический. В нашем случае это не вина конкретного автора, а неизбежные последствия существования народа в диаспоре.
Таким образом, в случае армян России, Украины и т. д. мы имеем, с одной стороны, паству, крайне нуждающуюся в катехизации, то есть в научении основам вероисповедания ААЦ, с другой — отчужденную от корней интеллигенцию, которая сама же первая по неведению часто распространяет вредные заблуждения.
В связи с этим хотел бы вернуться к дате празднования Пасхи и к замечанию уважаемого Джованни Гуайты, что общность веры важнее, чем разница традиций. Кажется, спорить здесь не о чем. Но вспомним недавнее событие: наконец, день празднования Пасхи епархией ААЦ в России был приведен в соответствие с общим порядком, установленным Католикосатом всех армян. Напомню, что разница возникла в мрачные для ААЦ и других Церквей годы, когда новое большевистское государство всеми силами стремилось ослабить и искоренить веру. В октябре 1923 года по кондаку католикоса Геворга Армянская Апостольская Церковь переходит на новый календарный стиль. Несмотря на повторный кондак, в следующем году епархии ААЦ в России и Грузии по-прежнему отказываются перейти на новый календарь, объясняя это тем, что Церкви России и Грузии вернулись к старому летоисчислению. В докладной записке 1926 года архиепископа Хорена Мурадбегяна (будущего католикоса) сложившаяся в ААЦ ситуация характеризуется как «признак распада Церкви». Однако ненормальное положение вещей, тем не менее, закрепилось более чем на 80 лет. Вот одно из посланий на интернет-форуме по вопросам веры, открытом о. Гевондом из Иерусалимского армянского патриархата (о. Гевонд принял участие во второй части нашего разговора о вере и национальной идентичности — см. статью “Христианское и национальное” в следующем номере журнала. — Прим. ред.):
«Отец Гевонд, в этом (2006. — Прим. ред.) году в Москве создалась какая-то путаница с празднованием Пасхи. Каждый год ее справляли вместе с православными, и паства к этому уже привыкла и постилась по православному календарю. А в этом году вдруг все изменилось, и Пасху отметили 16 апреля, а потом еще раз (!) уже сегодня... Мне кажется это не совсем правильным, возникает путаница: у одних Масленица, другие уже постятся, у одних Пасха, у других — Вербное воскресение, у одних уже праздник, яйца-куличи, у других — Страстная неделя... Я не очень хорошо знаю историю того, как возникли разногласия в церковных календарях, но, по-моему, это было больше политическим решением, актуальным на тот исторический момент. Сейчас, как мне кажется, все изменилось, и такие разночтения только вносят неудобства. Скажите, пожалуйста, в Церкви сейчас не стоит вопрос о решении этой проблемы? Вроде верим в Единого Бога, в одного и того же Христа, а Рождение и Воскрешение его отмечаем в разные дни... Разве это правильно? А конкретно по поводу Пасхи мое мнение, что она тогда, когда в Иерусалиме сходит благодатный огонь, и мне жаль, что ААЦ празднует ее в другой день».
Очень характерный пример, который позволяет ясно представить дальнейшую эволюцию паствы ААЦ в диаспоре при тесном сближении христиан различных исповеданий. В Вашем, уважаемый г-н Гуайта, тезисе — «Традиции, безусловно, надо хранить и соблюдать, но они не играют важнейшую роль» — вторая часть, к несчастью, неизбежно приведет к нарушению первой. И утратит свои традиции именно меньшинство. Меньшинству по сравнению с большинством приходится прилагать гораздо большие усилия для сохранения своих традиций. А зачем их прилагать, если не традиции главное? Зачем тратить на эти усилия часть своей жизни, особенно в современном мире, где дефицит времени — одна из главных характеристик человеческого существования? Возможно, уважаемая отправительница письма и не пользуется литературой РПЦ, но, живя в России, она находится под воздействием светской масс-медиа, в частности, того неуместного ажиотажа, который каждый раз поднимается совершенно нецерковными людьми по поводу «благодатного огня» по принципам «раскрутки» проекта шоу-бизнеса (Здесь не место обсуждать саму традиционную церемонию в Иерусалиме, роль в ней армянского духовенства.) Даже если исключить из письма последнюю фразу, общее отношение автора все равно ясно, и оно никак не противоречит естественному ходу событий, логике вещей. Если различия и разночтения не имеют первостепенного значения, они будут нивелироваться исключительно в пользу большинства. Нетрудно предсказать последствия для ААЦ и Армянства движения к единству всех христиан, к их общению в таинствах и т. д. ААЦ практически исчезнет в диаспоре, где проживает большая часть армянского народа. Учтем, что ААЦ обычно чуть ли не единственная ниточка, на которой держится в диаспоре армянская идентичность...
Еще одна цитата: «Христианство оно и есть христианство, если бы все христиане объединились, было бы прекрасно. Ну какая разница обычному верующему, каким образом в Христе сочетаются божественная и человеческая сущности, от Отца исходит Св. Дух, или и от Отца, и от Сына? Кто может знать истину? Я христианка, и все, меня мало интересуют догматические проблемы. Пусть потеряем мы свое национальное, национальность для меня второстепенный или даже третьестепенный вопрос. Мы должны почитать своих святых, должны их знать и поминать в литургии, на этом наша “национальность” должна окончиться. А разве не лучше всем христианам объединиться, вместе молиться одному Богу, вместе праздновать Воскресение Христа, вместе радоваться? Разве эта молитва не лучше одиночной — конфессиональной молитвы?»
И дальше важное прибавление: «Славить Господа можно на любом языке, на каком удобнее...» Вот оно, ключевое слово — удобнее. Речь идет вовсе не о глубоком познании разных вероисповедных традиций, их сравнении и осознанном выборе в пользу одной или другой. Речь идет об упрощенной до предела вере, смутном веровании в нечто неопределенно-духовное, связанное с крестом, свечками, запахом ладана, нормами морали и праздничными днями. В прошлом, когда весь уклад жизни был основан на вере и пропитан ею, когда вера была единственной составляющей духовного мира простых людей, поверхностное ее понимание не могло иметь таких последствий, как сегодня. Сегодня, в глобализированном, насыщенном информацией мире, поверхностное христианство достаточно образованных людей ведет к чисто потребительскому отношению к вере. Сознательно или подсознательно они воспринимают ее как некий продукт, удовлетворяющий определенные потребности, — как «веру-light» по аналогии с «Coca-Cola light». Они видят христианство в разных «упаковках», но больших различий на «вид» и «запах» не замечают — так зачем идти куда-то в дальний конец «гипермаркета», когда тот же «продукт» можно без проблем взять «у кассы»? Прошу прощения за цинизм сравнения, но такая метафора, мне кажется, точно отражает суть.
«Славить Господа можно на любом языке, на каком удобнее...» В диаспоре всегда удобнее не на армянском, а на языке большинства, не в армянской церкви, а в церкви господствующей конфессии. Ведь не идет такой человек в России в католическую церковь, а во Франции — в православную. И не призывает окружающее большинство точно так же отвергнуть свои национальные вероисповедные традиции. Он делает свой выбор прежде всего во имя собственного комфорта, из желания пристроиться к большинству, а уже потом подводит под это красивое идейное основание.
И бесполезно объяснять участнице форума даже такую очевидную вещь, что разница между Церквями подобна разнице между матерями — своей и чужой. Удобство перевесит все, и человек красиво оправдает для себя свой выбор благостной картиной желаемого единства всех христиан. Но будут и другие случаи — ключевой принцип «выбирать как удобнее», «быть с большинством» никогда не ограничивается одной сферой. Завтра некое меньшинство начнут третировать и преследовать — такой человек красиво обоснует для себя, почему это правильно, и присоединится к общей травле. Многое дурное и просто преступное в человеческой истории стало возможным только потому, что людям удобнее было с большинством, удобнее было плыть по течению, двигаться по пути наименьшего сопротивления.
Совсем недавно по интересующей нас проблематике высказался глава отдела внешних церковных связей ААЦ архиепископ Езник Петросян «На высшем уровне отношения (между ААЦ и РПЦ. — Прим. ред.) — лучше не бывает, но на уровне священников и паствы возникают многие проблемы, особенно что касается так называемого монофизитства Армянской Церкви: мы не можем принимать причастие вместе, что создает проблемы для простых верующих». Митрополит Кирилл на это ответил, что «уровень отношений между Русской и Армянской Церквями сегодня — очень высокий», а проблема «недопущения к причастию» — не российско-армянская, а общая «проблема отношений ориентальных (Восточных) и Православных Церквей».
Хорошо понимаю митрополита Кирилла, но не могу понять, зачем нашей Церкви, исстари причащающей пресным хлебом и неразбавленным вином, беспокоиться по поводу того, что верующие армяне не имеют возможности в нарушение традиций предков причащаться квасным хлебом и разбавленным вином? Да, Армянская Церковь не считает другие формы причастия ложными и недействительными, но, смею думать, ей не должно быть безразлично, как причащаются ее чада. Хорошо ли, если они в таком важном вопросе будут массово нарушать тысячелетнюю традицию?
Говоря о проблемах, архиепископ Езник Петросян уточнил, что в России проживают два с половиной миллиона армян — не меньше чем в самой Армении. Допустим, РПЦ проявит «толерантность» и разрешит совместное причащение. Через какое-то количество лет новое поколение такой «паствы ААЦ», привыкшее посещать православные церкви, заглянув с кратким визитом на родину предков будет удивляться тому, что увидит в Армении. «Как-то непонятно вы причащаетесь, мы к этому не привыкли. А правильно ли так причащаться, можно ли? А почему иконостаса в церкви нет?» Такой человек неминуемо скажет «ваша церковь», но не назовет «своей» церковь, где ему многое будет непривычно.
В чем же проблемы простых верующих? Большинство армян проживают в крупных городах. Я не рассматриваю тот случай, когда человеку лень добираться на другой конец города в армянскую церковь, проще зайти в ближайшую. Тут комментариев не требуется. Но есть и те, кто живет в небольших городах, в поселках. Нет по месту жительства армянской церкви? Слишком мало армян, неоткуда взять средства на строительство? Можно построить хотя бы крохотную часовню — временную, деревянную ради дешевизны. Я не слышал, чтобы где-то местные власти ставили бы в таком деле палки в колеса. Если людей действительно глубоко волнует невозможность причащаться, кому-то из молодежи стоит поучаствовать в строительстве, сведя затраты к минимуму. В крайнем случае можно арендовать помещение, пусть даже комнату. Вопрос с присылкой священника тоже разрешим, если предпринимать постоянные усилия. Общеизвестна практика регулярного объезда священником населенных пунктов некоторого района. Время от времени верующие и сами могли бы наведываться в ближайшую армянскую церковь в более крупном городе по соседству — было бы желание.
Но к чему все это, когда рядом красивая, просторная, отремонтированная православная церковь? Какая разница? Пусть только допускают к причастию, не заставляют перекрещиваться, чтобы испытывать полный внутренний комфорт: с одной стороны, никаких хлопот со строительством, с другой — не отличаешься от большинства, такой же, как все, с третьей — формально не отказался, не отрекся от своего армянства. Удобный, напрашивающийся путь. У каждого человека хватает слабостей, и не все в диаспоре готовы нести груз своей непохожести на других. Только зачем ААЦ ратовать за такую беспроблемность? В чем будет выражаться связь таких людей с родной Церковью? Только в том, что они не перекрестились в РПЦ или другой Церкви? На одном из своих интернет-форумов по религиозной проблематике о. Гевонд пояснил, что после Геноцида, когда выросла численность диаспоры, когда армяне-беженцы оказались в самых удаленных уголках земли, ААЦ благословила свою паству, дабы она не отрывалась от Христовой Церкви и Св. Таинств, ходить в православные церкви, при отсутствии таковых — в католические и т. д. Но ведь сейчас другое время — за границу попадают не чудом выжившие беженцы, лишенные всяких средств к существованию. Да и ААЦ сейчас в неизмеримо более благоприятном положении, чем тогда, после страшного удара, нанесенного ей в годы Геноцида, когда ей приходилось тратить все оставшиеся человеческие и материальные ресурсы на поддержание физического существования тысяч и тысяч сирот и обездоленных. Что мешает сейчас строить по типовому проекту небольшие армянские часовни там, где нет возможности или необходимости строить полноценную церковь?
Почему в диаспоре армяне лучше всего сохранились в исламских странах — Ливане, Сирии, Иране и др., где есть резкая граница между Армянской Апостольской Церковью и господствующей религией? Почему в Польше, где в 1630 году была принята Уния с католицизмом, огромная и уважаемая армянская община, тем не менее, ассимилировалась почти полностью?
Дж. Гуайта: Польша — это исключение, и это ошибка католиков. Было очень сильное давление на Армянскую Церковь в Польше и на верующих армян. Католики действовали очень жестко, им просто не хватило мудрости понять, что не нужно стремиться к полному включению армян в свою Церковь. Сегодня Католическая Церковь все больше и больше приходит к выводу, что единство с другими Церквями вовсе не означает подчинения единому центру.
В лоне Армянской Апостольской Церкви были деятели, которые признавали авторитет Римского престола. Были католикосы, которые безо всякого давления и даже не всегда исходя из политических интересов писали, что признают кафедру Святого Петра как первенствующую по чести. Внутри Армянской Церкви были разные позиции, и это очень важно. Уже после того как католики организовали в начале XVIII века отдельную параллельную иерархию Армяно-католической Церкви, прежние взаимоотношения прервались. Сегодня есть разные мнения о том, насколько правильным был этот шаг со стороны католиков. Такой убежденный католик и патриот Армении, как основатель ордена мхитаристов Мхитар Себастаци, прекрасно знакомый с первым армяно-католическим патриархом Абраамом Арцивяном, тем не менее, считал создание параллельной иерархии ненужным, о чем свидетельствует его переписка с папой.
В свое время Армянская Церковь не ассимилировалась с католической или православной именно потому, что считалась «еретической». Божий промысел — благодаря этому недоразумению Армянская Церковь существует до сих пор, и это не последняя причина сохранения в том числе и армянской культуры. Сегодня уже никто не требует полного слияния, сегодня речь идет только о сближении Церквей, в первую очередь тех, которые сохранили непрерывную Апостольскую традицию. Поэтому нужно объяснять молодежи, новому поколению — исповедание одной и той же веры не означает, что мы должны ассимилироваться.
Каждая Церковь должна внутри себя объяснить верующим: вот чего мы достигли в отношениях с другими Церквями. Часто официальное решение принималось, но не претворялось в жизнь. Вы говорите, что если будет принято общение в таинствах с православными, то верующие армяне в Греции и славянских странах будут ходить в православные Церкви и в конечном итоге Армянская Церковь в православных странах, в том числе в России, будет поглощена господствующей. Да, такая опасность существует. Но на сегодняшний день она мне кажется не очень большой. Возможно, изоляция Армянской Церкви долго помогала ей сохраняться. Но сейчас времена изменились.
К. Агекян: Есть вещи, так сказать, арифметически неизбежные. Да, сейчас ни католики, ни православные не заинтересованы в прозелитизме в армянской среде, в отличие от сектантов всех мастей. Да, в самом общем виде идеи экуменизма замечательны и благородны. Но все упирается в практические последствия. Для сторонников примата общехристианской любви проблемы армянской идентичности — смехотворно малая величина по сравнению со светлым будущим единения и братства всего христианского мира.
Еще раз хочу уточнить, что для недиаспорных народов отсутствие собственного исповедания и догматики, литургии на своем языке, как правило, не представляет большой угрозы идентичности. Православная вера стала национальным знаменем для сербов, как католическая — для поляков. Но для армян, огромная доля которых сегодня живет в диаспоре, утратила родной язык, имеет слабые связи с национальной культурой, размывание религиозных традиций и нивелирование отличительных черт догматики чревато окончательным растворением и исчезновением большей части народа, которое метко названо «белым геноцидом».
История Армянской Церкви — не только столетия религиозных преследований и притеснений иноверных нехристианских властей, но и столетия давления со стороны иерархии более могущественных Церквей, попыток административно подчинить, заставить отказаться от своей догматики, обрядности. Сегодня всем христианам необходимо жить в уважении и любви друг к другу. Но нельзя переступить через полторы тысячи лет отстаивания Армянской Церковью своей уникальности. Если бы армянские богословы в большинстве своем всего лишь доказывали православным или католикам совпадение их богословия с богословием Армянской Церкви, последней давно бы не существовало с учетом отсутствия политического бытия Армении. Все же армянские богословы и иерархи в подавляющем большинстве своем отстаивали древнюю армянскую традицию.
Кстати, сегодня в мире практически нет православных армян-халкидонитов, хотя остались армяне-католики и армяне-протестанты. Просто обращение определенных групп армян в православие началось гораздо раньше, и результат уже налицо. Православные армяне стали со временем либо византийцами, либо грузинами, либо мусульманами. Последнее особенно важно и поучительно — отказавшись от собственной традиции, они недостаточно глубоко усвоили чужую и утратили внутреннюю стойкость приверженности к христианству. Конечно, под угрозой смерти в ислам переходили и прихожане Апостольской Церкви, но не так массово.
Говоря об экуменизме, нужно не забывать, что в православной среде, в отличие от католической, его идеи далеко не так популярны. В частности, сегодняшние православные, за исключением горстки ученых богословов, не готовы признать даже относительное православие армян — в этом согласны и пастыри, и паства. Простых же армян, живущих сейчас в России, эпитет «православие» может совершенно сбить с толку. Завтра такой человек, считая себя православным, зайдет в русскую православную церковь и перекрестится по-армянски, слева направо. Как это будет воспринято окружающими? Пришел, а креститься не умеет. Православные крестятся не так. Если верующий армянин попробует спорить, ему с полным основанием скажут: тебе или нам виднее, как крестятся православные?
Дж. Гуайта: Есть заповедь Иисуса Христа «Да любите друг друга, как Я возлюбил вас», и есть Его молитва, одна из самых последних в Его земной жизни, перед арестом. «Да будут все едины, как Ты Отче во мне и Я в Тебе, так и они будут едины в нас». Что это означает? Нужно ли понимать это единство как однообразие? Я считаю — нет. Христианство может показать нашему миру, где единство понимается именно как глобализация, что единство не нужно понимать как один большой «Макдональдс». Единство — это стремление к общей цели при уважении различий. Единства и не было никогда в истории Церкви. Например, в ходе диалога между православными и католиками обе стороны часто говорят, имея в виду раскол XI века: в первом тысячелетии мы были едины. Ничего подобного. Были и ссоры и конфликты. Если взять Армянскую Церковь и другие древневосточные православные Церкви, можно ли сказать, что до Халкидонского собора, до 451 года все христианские Церкви были едины? Тоже нет. Уже тогда существовали разные традиции, притом разница была существенной.
К. Агекян: Еще раз повторю очевидную для меня мысль: огромную долю сегодняшней паствы составляют полуязычники, которые воспринимают веру на уровне способа креститься, даты праздников, других обычаев, имея крайне слабое представление об основах веры. Для богословов действительно не слишком принципиально, как крестится человек. Но для рядовых прихожан — это самое принципиальное.
Дж. Гуайта: Почему одни крестятся «неправильно», а другие «правильно»? Исходя из того что люди так плохо ориентируются в вопросах веры, Церковь, кажется, могла бы все упростить. Например, Православной Церкви во избежание путаницы лучше отказаться от именования «кафолическая». И Армянской Церкви тоже не стоит использовать термин «православие» во избежание неправильного понимания и угрозы ассимиляции паствы.
К. Агекян: Есть ведь наименование «Апостольская». Не является ли оно, так же как и наименования «Католическая» или «Православная», удостоверением нерушимости традиции, гарантией ортодоксии?
Дж. Гуайта: Конечно. Когда Вы говорите «Апостольская Церковь», имеется в виду не только то, что она согласно традиции была основана апостолами Фаддеем и Варфоломеем, но и то, что она до сих пор, в XXI веке, исповедует ту же веру, что и Апостолы. «Апостолос» по-гречески — тот, кто проповедует. И это говорит о том, что в XXI веке ААЦ не исчерпала свою миссию, она по-прежнему проповедует. Конечно, наименование «Апостольская» подразумевает ортодоксальность, православие и даже католичество.
Вообще христианская вера очень сложная, парадоксальная вещь. Но разве могли когда-то христианские иерархи принять из-за этого упрощенный вариант веры, догматики, доступный всей пастве? Слава Богу, Церковь не стала этого делать. Определение каждой Церкви — вещь сложная. Но ведь не может Церковь погрешить против истины на том основании, что ее сложно объяснить народу. Поэтому, мне кажется, Армянская Церковь должна воспитывать своих верующих, объясняя им, что мы и есть православные. Но это не означает, что мы должны быть похожими на русских или греков в том, как мы крестимся, когда празднуем Рождество и Воскресение. Тем более что на самом деле древнейшая традиция празднования Рождества не у византийского православия, не у католиков, а именно у армян. Сегодня, в XXI веке, литургисты всех Церквей в этом согласны друг с другом. Скорее всего, самая древняя традиция состояла в том, чтобы праздновать Богоявление и Рождество вместе — 6 января, как сейчас у армян, а уже Иоанн Златоуст решил изменить дату Рождества, чтобы праздновать его вместе с католической Церковью.
Это как музыка: начинающий музыкант не в состоянии не только стать Бетховеном, но даже исполнять его произведения. Но мы не можем отказаться от всего гениального, что сложно для понимания. Богословие действительно трудно. Но как раз поэтому богословы и иерархи Церкви должны доступным языком объяснять народу, во что мы верим.
По-моему, будет правильным, чтобы Армянская Апостольская Церковь объясняла своим прихожанам, что мы и есть православные. Сохраняя свои традиции, мы по существу исповедуем ту же веру, что и русские, греки и даже католики. Желательно, чтобы то же самое сделали католики, и очень желательно, чтобы сделали русские. Чтобы в высших учебных заведениях Русской Православной Церкви преподаватели, наконец, начали объяснять, что армяне никак не еретики, а православные.
К. Агекян: Если упрощать незачем, тогда не стоит говорить об одной и то же вере, ибо это очевидное и крайнее упрощение. Например, важную роль играет признаваемый нашей Церковью, в отличие от католиков и православных, догмат нетленности тела Христова...
Конкретный пример из жизни. Один мой друг-армянин рассказывал, что раньше русские друзья часто приглашали его крестным. Но совсем недавно православный священник, узнав, что он армянин, отказался допустить его в качестве крестного — только при условии, что он перекрестится в православие. О таких же фактах последнее время приходилось слышать от людей из разных мест. Идет, наоборот, откат назад от прежнего отношения к армянам. Между высокими иерархами ААЦ и РПЦ отношения самые лучшие, но есть мощное отторжение на остальных уровнях Православной Церкви. Не хочу идеализировать армянских священников, но у них подобного не встретишь.
Тут как раз простые люди попадают в сложное положение. Нужно сказать, что мой друг не осознавал себя именно православным. Он осознавал себя прежде всего христианином, прихожанином Армянской Апостольской Церкви и считал, что, как христианин, по-братски может быть крестником. А если бы он вдобавок считал себя православным и был бы при этом отторгнут православным батюшкой? Тогда он посчитал бы себя каким-то неправильным православным, если православное большинство его отвергает. Мне кажется, нельзя недооценивать роль большинства, поскольку человеку свойственно инстинктивно ориентироваться на него и адаптироваться к нему.
Вы говорите: кому-то дано понять все тонкости, кому-то — не дано. Но тех, кому не дано, тех, чей образ жизни не оставляет им времени познать тонкости веры, — подавляющее большинство. А ведь Церковь призвана служить людям. Растолковать два значения слова «православие», объяснить человеку, что в этом смысле он православный, а этом смысле — нет. Это немногим проще, чем объяснить основы теории относительности. Как и какими силами организовать для огромной армянской диаспоры такие «курсы повышения квалификации»? Наверное, точность формулировок и определений лучше все-таки оставить богословской науке, а прихожане должны иметь простые и ясные критерии как различия, так и сходства исповеданий.
Если в России армяне часто сталкиваются с этнической дискриминацией, зачем подталкивать их туда, где они могут натолкнуться еще и на дискриминацию религиозную? Живя в диаспоре, они должны точно знать, что будут своими не в ближайшем православном храме, а в храме именно Армянской Апостольской Церкви — надо отправляться в этот храм или строить его, если в городе такового нет. (Это, по-моему, вполне устроит и православных.) Возвращаясь к определениям: ведь о том, что Православная Церковь называет себя еще и «кафолической» (фактически «католической»), рядовые русские прихожане реально не знают. Опять-таки здесь угроза стирания границ в глазах прихожан и постепенного растворения более малого и частного — в данном случае православия в католицизме как всеобщей, всемирной Церкви.
Дж. Гуайта: В данный момент простой батюшка сам не знает, может ли быть армянин крестным отцом православного. Допустим, в православной церкви совершается брак армянина с русской женщиной или армянки с русским. Священник может сказать — нужно перекреститься, то есть креститься заново. Это просто бред. Все-таки есть официальный документ, который он может прочесть. Но, к сожалению, очень многие не знают истинного положения дел, в том числе священнослужители — надо исходить из этой реальности. Вот документы официального диалога между Православными и Восточно-Православными Церквями, которые называют себя «представителями двух семей Православных Церквей». «Те из нас, кто говорят о двух природах Христа, тем самым вовсе не отвергают их нераздельного и неразлучного единства. Те же, кто говорят о единой Богочеловеческой природе Христа, тем самым не отвергают продолжающегося динамического неизменного неслитного присутствия во Христе Божественной и человеческой природы». Фактически именно об этом и писал в XII веке византийским грекам Нерсес Шнорали: когда мы, армяне, говорим о единой природе, мы вовсе не имеем в виду, что Христос только Бог или только человек, а имеем в виду, что Он Богочеловек, когда вы говорите о двойственной природе Христа, вы не имеете в виду их полное разделение. К сожалению, ничего из этого не вышло, поскольку со стороны греков не нашлось таких же открытых для диалога людей. Слава Богу, в наше время мы постепенно к этому приходим.
К. Агекян: Документы официального диалога существуют сами по себе, в отрыве от реальной практики. У меня складывается впечатление, что о них действительно мало кому известно в самой Церкви. Либо же диалог ведется в иной плоскости, не пересекающейся с повседневной церковной жизнью. У большинства логика простая: на Халкидонском соборе были осуждены монофизиты — если Армянская Церковь не признает его решений, значит, она монофизитская.
Дж. Гуайта: Когда после падения советской власти государство стало возвращать храмы Церкви, нужно было откуда-то взять кадры в нужном количестве. Могли ли эти кадры оказаться достаточно подготовленными? Кроме этого, многое в сегодняшней РПЦ идет от советского времени. Прошел слишком малый срок, а в Церкви ничего не делается быстро. Я думаю, со временем отношение рядовых священников к другим христианам, в том числе к армянам, изменится в лучшую сторону.
Есть документы диалога, которые я уже процитировал. Однако нужны официальные решения Церквей: те, кого ранее ошибочно называли монофизитами, на самом деле не еретики, а православные, как и мы, настолько, что мы можем вместе сослужить, хотя имеем и будем иметь разные традиции. Но для этого иерархи Православных Церквей Византийско-славянской традиции должны собраться вместе, а для них крайне трудно договориться между собой по любым, даже мелким, вопросам, трудно даже просто встретиться, решить, кто где будет сидеть за одним столом. Со стороны Древневосточных Православных Церквей тоже должна быть определенность. Если общность с православными должна иметь условием признание Халкидонского и других последующих соборов, такая общность нам не нужна, ибо наши Св. отцы так не делали.
К. Агекян: Безусловно, в рамках армянского языка слово « aoOO???e » должно оставаться по-прежнему. Мы, естественно, не можем отказаться от этого традиционного определения, эквивалентного греческому термину «ортодоксия» и русскому термину «православие». Что касается рамок русского языка, где слова наполняют смыслом все же не армяне, а русские, инициатива должна принадлежать РПЦ. Пусть РПЦ, как господствующая в России, сама, если пожелает, начнет в повседневной своей практике широко применять слово «православие» или гораздо лучше — «древневосточное православие» к армянам со всеми вытекающими последствиями.
Форсировать этот процесс армянам, по-моему, незачем. На сегодняшний день в России Армянская Церковь вполне может удовлетвориться самоназванием «Апостольская», которое, с одной стороны, подразумевает и кафоличность, и православие, с другой — служит четким определителем именно Армянской Церкви. Вряд ли мнение об Армянской Церкви как о еретической является проблемой Армянской Церкви и требует от нее каких-то особых усилий. Наша Церковь столько вынесла за свою историю, что и это она как-нибудь переживет. Ошибочное мнение — проблема тех, кто ошибается.
Я был свидетелем споров и дискуссий на тему: православна ли Армянская Церковь между одинаково компетентными или одинаково некомпетентными людьми. Важно, на чьей территории и на каком языке ведутся эти разговоры — ведь даже у форума, существующего в виртуальном пространстве, есть вполне реальные администраторы, модераторы и пр. Участвуя в таких дискуссиях на «чужой территории» и не на армянском языке, многие армяне, сами того не замечая, попадают в положение защищающихся, оправдывающихся — они защищают свою веру и свою Церковь от возводимых на нее обвинений, но тем самым уже косвенно признают «юрисдикцию» неармянского «суда», его верховный авторитет. Станут ли католики или православные (интеллектуалы, рядовые верующие, священники) доказывать армянам отсутствие ереси в своей Церкви и своей вере? У них нет в этом потребности, они вполне самодостаточны. Вот и армянам следует быть самодостаточными, особенно с учетом своего наследства — 1700-летнего христианства в национальном масштабе. Проблема в том, что в силу человеческой природы любое меньшинство так или иначе сталкивается с обвинениями большинства по поводу самых разных вещей — бытовой и социальной морали, расовой неполноценности, ложности верований и ценностей. Нет и не будет другого, такого же удобного для большинства, способа самовозвеличения. Отдавая себе в этом отчет, не нужно никому ничего доказывать. Быть твердым в вере и традициях, не отдавать их на поругание, отвергать обвинения, но не «свидетельствовать» перед «судьями», доказывая свое «соответствие». Конечно, легче сказать это, чем сделать, особенно в тех условиях, когда наши соседи-противники на разных уровнях и разными методами систематически распространяют дезинформацию с целью опорочить армянский народ в целом. Если говорить об особенностях сегодняшней России, здесь полным ходом идет естественный процесс новой постсоветской самоидентификации русского народа, проводятся резкие разграничительные линии «свое-чужое» и первое активно превозносится свое в ущерб второму. В этой ситуации армянская терпимость по отношению к другим христианским исповеданиям часто воспринимается как неуверенность в истинности собственного. На краснодарском интернет-портале «Маштоц» о вере и своем пути к ней размышляет Варвара Маркарян, кстати, крестившаяся в конце 70-х годов в православной церкви Краснодара и недавно посетившая паломницей Иерусалим: «Сам иерусалимский служитель армянского прихода при Храме Господнем, Самвел, исповедал меня, и когда я сказала, что крещена в русской церкви, для него это было неважно. «Ничего-ничего, для армянской церкви это не имеет значения, — подтвердил он мое убеждение. — Наши церкви все христианские — и Византийская, от которой образована была русская православная церковь, относится к древним восточным церквям, там нет каких-то идеологических противоречий, есть обрядовые некоторые разночтения». В Иерусалиме я жила в одной комнате с русской девушкой, и когда я пришла из армянского прихода, а она из русского, я ей сказала «Христос воскрес». А она боялась, не осквернилась ли она после этого?»
Таких резко контрастных примеров можно привести очень много. Конечно, мы имеем дело с тенденциями и неправомерно утверждать что-либо обо всем священстве или всей пастве. В любом случае это не упрек и не укор, а просто констатация разницы исторического пути обществ, Церквей, разница в теперешнем местонахождении на своем историческом пути.
Повторю, что армянам и ААЦ с любой точки зрения незачем добиваться в России православного «статуса». Если когда-нибудь слово «православные» начнет применяться к армянам по инициативе самой РПЦ, тогда одновременно должно быть признано православие и католиков и подтверждена общность Церквей Апостольской Традиции. Это предотвратило бы поглощение в рамках России армянского меньшинства подавляющим православным большинством и не позволило бы политикам использовать армян в противостоянии между Востоком и Западом.
Вообще, армянам очень важно быть равноудаленными от таких мировых религиозных центров, как Москва и Рим, сближаться с теми и другими ровно в той мере, в какой они сами сближаются друг с другом. Армянам крайне важно не противопоставлять себя ни Западу, ссылаясь на традиционные связи с Россией, ни России, ссылаясь на такие же традиционные связи с Западом, которые, по понятным причинам, не слишком хорошо известны в среде русскоязычных армян.
Дж. Гуайта: Вы опасаетесь, что армян могут под флагом православия оторвать от Запада и использовать против него? Но может ведь произойти и обратное. Как раз в Армянской Церкви нет таких узких гипернационалистических настроений, какие, увы, встречаются в Русской. Ваш опыт жизни в диаспоре этому порукой. Даже в советское время в Эчмиадзине не было мракобесия. В этом смысле я не исключаю, что как раз Армянская Церковь могла бы повлиять на других православных. Указанная Вами опасность — вопрос очень важный. Я, безусловно, отдаю себе отчет в том, что в сегодняшней РПЦ преобладают националистические, фундаменталистские силы. И тем не менее я уверен, что мы в конце концов поймем: православные Византийско-славянской традиции, древневосточные православные и католики — на самом деле одна общность. Их объединяет очень много по сравнению даже с самой консервативной из протестантских Церквей.
К. Агекян: Есть необходимость в одном слове, которое объединяло бы указанные Вами Церкви и служило бы ясным указанием для рядовых верующих. Возможно, таким словом могло бы послужить наименование Церкви Апостольской Традиции.
Дж. Гуайта: Это было бы действительно правильно, потому что именно эти Церкви сохранили Апостольскую преемственность. Мне кажется, что все три термина равнозначны. Все Церкви, о которых мы сегодня говорили как о единой общности, можно с полным правом называть Католическими (Кафолическими), Православными и Апостольскими.
Хочу добавить, что все-таки христиане должны объединяться не против кого-то. Достигнув единства, мы должны вместе вести диалог с протестантами. Мы живем в мире настолько секуляризированном, что всех христиан, в том числе и протестантов, объединяет очень многое. Таково было, кстати, мнение покойного Гарегина I: христиане обязаны вести диалог не только между собой, но и с представителями иных религий, с атеистами. Церковь — живое присутствие Иисуса Христа, а Он со всеми разговаривал до конца своей земной жизни. Он разговаривал с Пилатом, который был не просто неверующим человеком, но самим воплощением коррупции, как мы теперь знаем из истории. И тем не менее Христос вел с ним разговор в некотором смысле богословский. Таким образом, найдя общий язык друг с другом, христиане потом должны сообща найти общий язык со всеми.
(Продолжение темы в следующем номере в статье “Христианское и национальное”.)
