Интервью Гранта Тохатяна
Я счастливый человек...
-Грант, вы ведь по профессии педагог. Как получилось, что стали играть в театре?
- Стать актером никогда не было моей мечтой. Все началось с КВНа. Это были 70-ие годы, когда все были помешаны на КВНе. Тогда очень популярной была команда Ары Ернджакяна из Политехнического института. Я поступил в ЕГУ на физмат, потому что там тоже можно было играть в КВН. Вскоре, однако, там закрыли команду, и я поступил в Брюсовский институт, на преподавателя русского языка, потому что желание работать с детьми у меня всегда было.
Уже потом было приглашение в Камерный театр, где я играл до 91 года. В течение пятнадцати лет работал там. Своими руками строили этот театр. Но потом произошла смена поколений, так скажем. Эта как в жизни: дети растут, потом оставляют отчий дом и идут каждый по своей дороге. После нас камерный театр живет своей жизнью.
Когда мы собирались, среди нас почти не было людей с театральным образованием. Только Микаэл Погосян, Виген Чадранян и Женя Подпомогов. Там были музыканты, врачи, лингвисты, историки. Потом только все окончили какие-то театральные курсы. Прошли года, желание играть на сцене оставалось, и в 96 году мой близкий друг Армен Амбарцумян собрал нас с Микаэлом и поставил спектакль “Хатабалада”. Это было первое, “посткамерное”, скажем так, дело.
- Вот вы говорили про КВН. Скажите, а сильно отличается КВН вашей молодости от сегодняшнего?
-Да, сильно. Он соответствует сегодняшнему дню. Тот КВН, который был в 70-ине годы, не мог бы существовать сегодня. Менялось мышление, образ жизни, технологии. Он должен быть таким, какой есть. Хорошо это или плохо, не мне судить. Я должен принимать то, что есть сегодня, потому-то я из другого поколения. Я могу соглашаться с этим или нет, но….то, что так много молодых людей играют в эту игру, это факт. КВН дает творческое начало и жизни, заставляет думать быстро, креативно. Необязательно потом все квншики актерами станут потом в жизни, но то, что этот опыт пригодиться, в этом я уверен.
- Камерный театр после Вашего ухода продолжает идти по тому пути, по которому Вы шли, или у него уже своя дорога?
-Камерный театр создавался под руководством Ары Ернджакяна. Автором большинства пьес так же был он, спектакли создавались общими силами. И тогда, в то время этот театр бил новаторством. Считаю, что история когда-нибудь вернется к этому театру. Тогда там собирались единомышленники, нам было легко работать вместе. Основой нашего театра была тождественность. Между зрителем и актерами. Даже логотип придумали такой, два профиля, между ними знак тождества. До сих пор на сцене я стараюсь оставаться верным этому отношению, стилю. Камерный театр сегодня продолжает этот курс. Менялись актеры, новые имена, у них свои методы воздейства на зрителя, способ передачи информации, но система та же, которую создавал Ара.
-В Армении вы стали известны после выхода фильма “Наш двор”, согласны?
-Нет, не согласен! Потому что тот багаж, который был в камерном театре, никуда не делся. Другое дело, что произошла смена поколений, к сожалению, “революция”, и кое- что забыли. Но ведь до этого 15 лет были аншлаги. Люди старшего возраста все это знают, им не надо этого напоминать. Я считаю, что самое хорошее я сделал именно в театре. И сейчас я всего лишь пытаюсь восстановить все это.
Что касается фильма “Наш Двор”, он мне очень родной. Этот фильм играл огромную роль в то время. Давайте не забудем, когда он вышел, в 96 году, и тогда он как воздух был нужен. Этот фильм привнес чистоту, легкость, возврат к старым дворам, улыбку, шутку. И поэтому, к нему нельзя относиться как к художественному фильму, оценивать, обсуждать. Нет, это другое, это не фильм, а крик души! Не искусство, а политический акт, поэтому он имел такой успех. Ведь нельзя сказать, что тогда снимали фильмы хуже, или актеры там играли плохие. Нет! Просто перед нашим фильмом была поставлена задача, он снимался с конкретной целью, и он выполнил эту задачу. Он как ребенок, который родился и живет своей жизнью. Кто-то до сих пор смотрит, кто-то так и не принял этот фильм. Мы трагедии из этого не делаем!
- А согласны, что вторая, и тем более третья части не имели такого успеха, как первый фильм?
-Это так и должно было быть! Не потому, что сейчас группа была хуже, или не тот сценарий. Нет. Просто в отличие от “Наш Двор 1”, “Наш Двор 2” мы снимали уже как просто юмористический фильм. Задача у него другая была….
- Более коммерческий фильм….
- Да, можно и так сказать. Третий фильм уже ностальгия. После второго фильма мы решили, что все, больше не станем снимать продолжение. Но со всех сторон все спрашивали, когда будет “Наш Двор 3”. Прошло уже 10 лет со дня выхода первой части, вот мы и решили приурочить к этому выход третьего фильма.
- А “Наш Двор” 4 будет?
- Сегодня я с уверенностью вам скажу, что нет. Однако, как говорят «никогда не говори никогда», тут как раз этот принцип работает. Может, мы вернемся к нему через 10 лет, через 5, но, пока что таких планов нет.
-Образ Гранта во всех этих фильмах. Чья это задумка?
- Одежда моя. Вернее только ремень. Я чуть-чуть поднял ремень и все. Он стал совершенно другим человеком. А образ…Вы знаете, раньше во всех дворах такие Гранты были. Такие добрые, отзывчивые, без своей личной жизни, они всегда боролись за правду, ходили в райкомы, когда воду отключали. Некоторые их обзывали кляузниками, некоторые любили, относились хорошо. Он местами интересный, местами жалкий, но очень своеобразный. Может быть, в нем видели частичку самого себя.
- Если кто-то предложит Вам продать одежду Гранта, согласитесь?
- Нет, эта одежда и для меня дорога, она у меня дома. После премьеры «Мер бак-2» предлагали за очень большие деньги продать, но… нет, есть вещи, которые нельзя продавать.
- Поговорим о фильме «Моя большая армянская свадьба», если можно, ведь Вы снимались в этом фильме. О фильме очень противоречивые мнения. Армяне ругают, говорят не армянский какой-то получился.
- Во-первых, начнем с того, что этот фильм не армянский. Ни съемочная группа, ни авторы сценария не были армянами. Это их взгляд, их право и их желание снимать такой фильм.
Меня пригласили там сниматься. Наша компания связана с этим фильмом тем, что часть съемок проходила в Армении. Нас попросили помочь в этом вопросе. Но никак, ни юридически, ни морально не имели право вмешиваться в этот процесс, потому что это не наш фильм. Я имел право, как личность подсказать свое видение режиссеру. Но он отснял тот фильм, который хотел. Отсюда и разные взгляды на этот фильм со стороны армянского и русского зрителя.
- Что Вам ближе - театр или кино?
- Театр однозначно. Я не люблю сниматься в кино. Только смотреть. Участвовать в процессе съемок не люблю.
- Расскажите про Ваш другой проект, про «Айбенаран» Как родилась идея, кто помог осуществить.
«Айбенаран» – самое дорогое из всего того, что я сделал в жизни. Не знаю, сделаю ли что-нибудь лучшее. Для меня, как для личности. Я не говорю про художественную ценность. Он отнимал много времени, средств, потому что создавали его за свои средства. Я и Армен Амбарцумян. А идея появилась у Армена. Он, побывав в Ростове у своего брата, заметил, что его сын не говорит на армянском. Ребенок – армянин и не говорит на армянском. И он решил создать что-то, чтобы дети знали хотя бы буквы армянского алфавита. Да, они живут в другой стране, но должны знать о своих корнях. Вот этому «Айбенаран» обращен, прежде всего, армянским детям спюрка до 7 лет. «Айбенаран» как маленькая энциклопедия. (это что-то вроде детской энциклопедии об Армении).
- И опять вернемся к театру, а именно к спектаклю «Mea culpa».
- “Mea Culpa” если можно так сказать, вторая часть триптиха. Первая была «Хатабаллада», вторая “Mea Culpa”, будет еще третья часть, которую скоро закончим. Идея, в основе которой лежит “Mea Culpa” не может не волновать армянина, где бы он ни жил, и какое бы мышление, социальное положение он ни занимал. Это обращение к прошлому, к нашей истории, которую так никто и до конца не знает. И роль каждого из нас в том, что происходит с нашей Родиной плохое ли или хорошее, без разницы. Я ответственен перед ней, потому что я современник своей Родины. Она была, есть и будет. Страна, республика, жила, живет и будет жить. Другое дело, как каждый из нас может влиять на развитие республики. Отговорки типа во всем виноват президент и т.д. я не принимаю. Потому что когда на улице мусор, это не вина президента. Это моя вина в том, что я мусорю и вина их, что не убирают (того, кто должен убирать, но не убирает). И это каждый из нас должен понимать.
Я счастливый человек, потому что я представляю поколение, у которого было хорошее детство, насколько это было возможно в Советском Союзе. По крайней мере, безоблачно все было. Тогда давно закончилась мировая война, был брежневский застой, и были пионерские лагеря, дома отдыха. Одним словом спокойное детство было. Потом уже, в более зрелом возрасте, когда анализируешь систему, понимаешь, что оно не давало возможности тебе творить, поэтому и разрушился Советский Союз. Вот потому и счастлив я. Сегодня я могу в отличие от других поколений до меня повлиять на развитие своей страны. У меня есть эта возможность. Как я его использую, какое место я займу в создании своей страны – вот это и будет моей виной, которую я должен передать своим детям, а они, в свою очередь, своим. Все зависит от того, что я смогу передать поколениям, чтобы они любили страну так же, как и я. Я побывал во многих странах, видел города намного красивее Еревана, богаче, но Ереван мне ближе, только там я могу творить. Вот каким будет моя страна, об этом и “Mea Culpa”. Темы, которые мы обсуждаем в “Mea Gulpa”, они очень опасны. Это как лезвие, чуть в сторону, и это превращается в цинизм, чуть в другую сторону, и ты в опасном болоте, и оттуда не выберешься. То есть эта боль так должна сидеть в тебе, чтоб ты ходил по лезвию и не поддавался провокациям.
Вопрос земель очень важный. Он волнует всех. И ваше поколение тоже будет волновать.
“Mea Culpa” это диалог со зрителем, и реакция зала очень важна для нас. И мы знали, что в зале здесь могут быт не только армяне, а с ними я бы не хотел говорит о том, о чем там идет речь, это сугубо наше. Грубо говоря, сор из избы не хотелось бы выносить. По этому в переводе чуток по другому, там объясняют каждому свою вину. И эту вину должен чувствовать не только армянин, но и башкир, англичанин, русский, узбек.
Рождался «Mea Culpa» грустно и долго, но уже 5 лет прошло, вот уже скоро третий спектакль должен появиться. Хотелось бы, конечно, чтобы быстрее все случилось, век актера краток, хочется успеть все намеченное. Но и выходить на сцену просто так не хочу. Понимаю, что- то, что мог делать вчера, завтра уже не смогу. Просто так бывают вещи, телешоу, фильмы, но на сцене играть, когда нечего сказать, не вижу смысла.
- Вы говорили про третий спектакль, который скоро выйдет. Расскажите про него, если можно.
- Если «Хатабалада» - это трагедия человека, поэта, который продает свою душу, то “Mea Culpa” про всех нас. Про то, что надо остановиться, придти в себя, третий спектакль история маленькой страны, и не только об Армении. Не хотел бы рассказать подробнее, потому что еще спектакля нет, и смысла нет говорить. Но мы постараемся не разочаровать вас. Как получиться, ответит зритель.
- Грант, в последнее время все пытаются показать, как же плохо все у нас, что наша действительность такая безысходная и т.п., где же тот свет, который выведет нас из болота?
- Я немного не согласен. Я нахожу, что “Mea Culpa” заканчивается очень светло, ОТЧЕ НАШ, тот дом с крестом рушится. И Овсеп вернул долг. Так что не все так грустно там. То же самое «Хатабалада», там снежинками заканчивается все.
Вы знаете, если бы мы с Вами беседовали 10 лет назад, я мог бы 20 часов рассказать как плохо в Армении. И всего 4 часа как хорошо. Сегодня я 10 часов расскажу хорошее, 14 плохое, завтра еще лучше станет, я уверен, я оптимистично смотрю в завтрашний день Армении.
- И на чем же основан Ваш оптимизм?
- Хотя бы на нашей истории. Потому что в этом регионе были многие развитые страны, сильные, цивилизованные, но не все страны до сих пор присутствуют на карте мира, а мы есть, живы. И даже 600 лет не имея государственности, мы сохранили письменность, веру, это очень важно. Сегодня не ценим это, но завтра по-другому будем смотреть. Сегодня в Армении красивое поколение, более свободное, они другие, у них глаза горят. Я одобряю это. И они когда-нибудь станут читать Нарекаци, обязательно, а не только знать будут про него. Не только хвастаться будут, что у нас есть Нарекаци, Кучак, но и читать их будут, в отличие от нас. Вот это дорога на завтра. Свет, его не может не быть.
- А где еще показывали спектакль «Mea Culpa»?
- В Америке. В Москве сыграли сотый спектакль.
- Армяне спюрка и армяне Армении одинаково воспринимают спектакль, одинаково реагируют на него?
- Есть вещи, на которые мы одинаково смотрим, независимо от места жительства, но есть вещи, которые в разных странах по-разному воспринимают.
- А какие планы на будущее есть у Вас?
- Надо закончит девятую часть «Айбенарана», сказку на аудио для детей. Должен закончить третий спектакль. И много других планов, Ереван журнал, проект «Ереван-Москва Транзит», телевизионные программы. Одним словом, много чего, и на Новый Год я загадывал, чтобы хотя бы 30 % задуманного получилось.
- Вы являетесь финансовым директором компании «Шарм». Не мешает ли вам духовная деятельность, так скажем, бизнесу?
Нет, чтобы духовное состоялось, должен быть бизнес. В свое время мы отвыкли от этого. Вот мы спрашиваем, почему у нас нет хорошего кино. Нет людей, которые создавали бы условия для тех, кто может творить хорошее. Сегодня мы делаем и то, и другое. Массовое искусство со многими сложностями связано. Вот у художника свои кисти, холст и краски, и он может годами создавать картину, у музыканта ноты и инструмент. А у меня синтез всего, мне и музыканты нужны, и художники, актеры, режиссер, авторы, я один не могу всего этого делать. Каждый должен делать свое! Это мой проект, я хозяин с Арменом, сейчас говорю как коммерсант. В то же время это проект Ваграма Саакяна. Это спектакль музыкантов, художников, актеров, но в особенности, Армена. Он и автор идеи, и много черновой работы сделал. Вот спектакль в Москве, это же деньги,, гостиницы, билеты, это огромные организационные расходы, кто-то ведь должен этим заниматься. Вот поэтому я и занимаюсь этим.
Айк Залибекян
Специально для www.HayLife.ru
Hrant Toxatyan
