Александр Сергеевич Пушкин

[Nazel]

А завтра,между прочим,день рождения великого поэта.Поэтому поздравляю всех его почитателей.

[Nazel]

Простишь ли мне ревнивые мечты,

Моей любви безумное волненье?

Ты мне верна: зачем же любишь ты

Всегда пугать мое воображенье?

Окружена поклонников толпой,

Зачем для всех казаться хочешь милой,

И всех дарит надеждою пустой

Твой чудный взор, то нежный, то унылый?

Мной овладев, мне разум омрачив,

Уверена в любви моей несчастной,

Не видишь ты, когда, в толпе их страстной,

Беседы чужд, один и молчалив,

Терзаюсь я досадой одинокой;

Ни слова мне, ни взгляда... друг жестокий!

Хочу ль бежать,- с боязнью и мольбой

Твои глаза не следуют за мной.

Заводит ли красавица другая

Двусмысленный со мною разговор,-

Спокойна ты; веселый твой укор

Меня мертвит, любви не выражая.

Скажи еще: соперник вечный мой,

Наедине застав меня с тобой,

Зачем тебя приветствует лукаво?..

Что ж он тебе? Скажи, какое право

Имеет он бледнеть и ревновать?..

В нескромный час меж вечера и света,

Без матери, одна, полуодета,

Зачем его должна ты принимать?..

Но я любим... Наедине со мною

Ты так нежна! Лобзания твои

Так пламенны! Слова твоей любви

Так искренно полны твоей душою!

Тебе смешны мучения мои;

Но я любим, тебя я понимаю.

Мой милый друг, не мучь меня, молю:

Не знаешь ты, как сильно я люблю,

Не знаешь ты, как тяжко я страдаю.

Edited June 5, 2008 by Nazel

[KNYAZ]

СКАЗКА О ЦАРЕ САЛТАНЕ,

О СЫНЕ ЕГО СЛАВНОМ И МОГУЧЕМ БОГАТЫРЕ

КНЯЗЕ ГВИДОНЕ САЛТАНОВИЧЕ

И О ПРЕКРАСНОЙ ЦАРЕВНЕ ЛЕБЕДИ.

Три девицы под окном

Пряли поздно вечерком.

"Кабы я была царица, -

Говорит одна девица, -

То на весь крещеный мир

Приготовила б я пир".

"Кабы я была царица, -

Говорит ее сестрица, -

То на весь бы мир одна

Наткала я полотна".

"Кабы я была царица, -

Третья молвила сестрица, -

Я б для батюшки-царя

Родила богатыря".

Только вымолвить успела,

Дверь тихонько заскрыпела,

И в светлицу входит царь,

Стороны той государь.

Во всё время разговора

Он стоял позадь забора;

Речь последней по всему

Полюбилася ему.

"Здравствуй, красная девица, -

Говорит он, - будь царица

И роди богатыря

Мне к исходу сентября.

Вы ж, голубушки-сестрицы,

Выбирайтесь из светлицы,

Поезжайте вслед за мной,

Вслед за мной и за сестрой:

Будь одна из вас ткачиха,

А другая повариха".

В сени вышел царь-отец.

Все пустились во дворец.

Царь недолго собирался:

В тот же вечер обвенчался.

Царь Салтан за пир честной

Сел с царицей молодой;

А потом честные гости

На кровать слоновой кости

Положили молодых

И оставили одних.

В кухне злится повариха,

Плачет у станка ткачиха,

И завидуют оне

Государевой жене.

А царица молодая,

Дела вдаль не отлагая,

С первой ночи понесла.

В те-поры война была.

Царь Салтан, с женой простяся,

На добра-коня садяся,

Ей наказывал себя

Поберечь, его любя.

Между тем, как он далёко

Бьется долго и жестоко,

Наступает срок родин;

Сына бог им дал в аршин,

И царица над ребенком

Как орлица над орленком;

Шлет с письмом она гонца,

Чтоб обрадовать отца.

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой,

Извести ее хотят,

Перенять гонца велят;

Сами шлют гонца другого

Вот с чем от слова до слова:

"Родила царица в ночь

Не то сына, не то дочь;

Не мышонка, не лягушку,

А неведому зверюшку".

Как услышал царь-отец,

Что донес ему гонец,

В гневе начал он чудесить

И гонца хотел повесить;

Но, смягчившись на сей раз,

Дал гонцу такой приказ:

"Ждать царева возвращенья

Для законного решенья".

Едет с грамотой гонец,

И приехал наконец.

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой,

Обобрать его велят;

Допьяна гонца поят

И в суму его пустую

Суют грамоту другую -

И привез гонец хмельной

В тот же день приказ такой:

"Царь велит своим боярам,

Времени не тратя даром,

И царицу и приплод

Тайно бросить в бездну вод".

Делать нечего: бояре,

Потужив о государе

И царице молодой,

В спальню к ней пришли толпой.

Объявили царску волю -

Ей и сыну злую долю,

Прочитали вслух указ,

И царицу в тот же час

В бочку с сыном посадили,

Засмолили, покатили

И пустили в Окиян -

Так велел-де царь Салтан.

В синем небе звезды блещут,

В синем море волны хлещут;

Туча по небу идет,

Бочка по морю плывет.

Словно горькая вдовица,

Плачет, бьется в ней царица;

И растет ребенок там

Не по дням, а по часам.

День прошел, царица вопит...

А дитя волну торопит:

"Ты, волна моя, волна!

Ты гульлива и вольна;

Плещешь ты, куда захочешь,

Ты морские камни точишь,

Топишь берег ты земли,

Подымаешь корабли -

Не губи ты нашу душу:

Выплесни ты нас на сушу!"

И послушалась волна:

Тут же на берег она

Бочку вынесла легонько

И отхлынула тихонько.

Мать с младенцем спасена;

Землю чувствует она.

Но из бочки кто их вынет?

Бог не уж то их покинет?

Сын на ножки поднялся,

В дно головкой уперся,

Понатужился немножко:

"Как бы здесь на двор окошко

Нам проделать?" - молвил он,

Вышиб дно и вышел вон.

Мать и сын теперь на воле;

Видят холм в широком поле,

Море синее кругом,

Дуб зеленый над холмом.

Сын подумал: добрый ужин

Был бы нам однако нужен.

Ломит он у дуба сук

И в тугой сгибает лук,

Со креста снурок шелковый

Натянул на лук дубовый,

Тонку тросточку сломил,

Стрелкой легкой завострил

И пошел на край долины

У моря искать дичины.

К морю лишь подходит он,

Вот и слышит будто стон...

Видно на море не тихо;

Смотрит - видит дело лихо:

Бьется лебедь средь зыбей,

Коршун носится над ней;

Та бедняжка так и плещет,

Воду вкруг мутит и хлещет...

Тот уж когти распустил,

Клёв кровавый навострил...

Но как раз стрела запела,

В шею коршуна задела -

Коршун в море кровь пролил,

Лук царевич опустил;

Смотрит: коршун в море тонет

И не птичьим криком стонет,

Лебедь около плывет,

Злого коршуна клюет,

Гибель близкую торопит,

Бьет крылом и в море топит -

И царевичу потом

Молвит русским языком:

"Ты, царевич, мой спаситель,

Мой могучий избавитель,

Не тужи, что за меня

Есть не будешь ты три дня,

Что стрела пропала в море;

Это горе - всё не горе.

Отплачу тебе добром,

Сослужу тебе потом:

Ты не лебедь ведь избавил,

Девицу в живых оставил;

Ты не коршуна убил,

Чародея подстрелил.

Ввек тебя я не забуду:

Ты найдешь меня повсюду

А теперь ты воротись,

Не горюй и спать ложись".

Улетела лебедь-птица,

А царевич и царица,

Целый день проведши так,

Лечь решились на тощак. -

Вот открыл царевич очи;

Отрясая грезы ночи

И дивясь, перед собой

Видит город он большой,

Стены с частыми зубцами,

И за белыми стенами

Блещут маковки церквей

И святых монастырей. -

Он скорей царицу будит;

Та как ахнет!... "То ли будет? -

Говорит он, - вижу я:

Лебедь тешится моя".

Мать и сын идут ко граду.

Лишь ступили за ограду,

Оглушительный трезвон

Поднялся со всех сторон:

К ним народ навстречу валит,

Хор церковный бога хвалит;

В колымагах золотых

Пышный двор встречает их;

Все их громко величают

И царевича венчают

Княжей шапкой, и главой

Возглашают над собой -

И среди своей столицы,

С разрешения царицы,

В тот же день стал княжить он

И нарекся: князь Гвидон.

Ветер на море гуляет

И кораблик подгоняет;

Он бежит себе в волнах

На раздутых парусах.

Корабельщики дивятся,

На кораблике толпятся,

На знакомом острову

Чудо видят наяву:

Город новый златоглавый,

Пристань с крепкою заставой -

Пушки с пристани палят,

Кораблю пристать велят.

Пристают к заставе гости;

Князь Гвидон зовет их в гости,

Их он кормит и поит

И ответ держать велит:

"Чем вы, гости, торг ведете

И куда теперь плывете?"

Корабельщики в ответ;

"Мы объехали весь свет,

Торговали соболями,

Чернобурыми лисами;

А теперь нам вышел срок,

Едем прямо на восток,

Мимо острова Буяна,

В царство славного Салтана..."

Князь им вымолвил тогда:

"Добрый путь вам, господа,

По морю по окияну

К славному царю Салтану;

От меня ему поклон".

Гости в путь, а князь Гвидон

С берега душой печальной

Провожает бег их дальный;

Глядь - поверх текучих вод

Лебедь белая плывет.

"Здравствуй, князь ты мой прекрасный!

Что ты тих, как день ненастный?

Опечалился чему?" -

Говорит она ему.

Князь печально отвечает:

"Грусть-тоска меня съедает,

Одолела молодца:

Видеть я б хотел отца".

Лебедь князю: "Вот в чем горе!

Ну, послушай: хочешь в море

Полететь за кораблем?

Будь же, князь, ты комаром".

И крылами замахала,

Воду с шумом расплескала

И обрызгала его

С головы до ног - всего.

Тут он в точку уменьшился,

Комаром оборотился,

Полетел и запищал,

Судно на море догнал,

Потихоньку опустился

На корабль - и в щель забился.

Ветер весело шумит,

Судно весело бежит

Мимо острова Буяна,

К царству славного Салтана,

И желанная страна

Вот уж издали видна.-

Вот на берег вышли гости;

Царь Салтан зовет их в гости;

И за ними во дворец

Полетел наш удалец.

Видит: весь сияя в злате,

Царь Салтан сидит в палате

На престоле и в венце

С грустной думой на лице;

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой,

Около царя сидят

И в глаза ему глядят.

Царь Салтан гостей сажает

За свой стол и вопрошает:

"Ой вы, гости-господа,

Долго ль ездили? куда?

Ладно ль за морем, иль худо?

И какое в свете чудо?"

Корабельщики в ответ:

"Мы объехали весь свет;

За морем житье нехудо,

В свете ж вот какое чудо:

В море остров был крутой,

Не привальный, не жилой;

Он лежал пустой равниной;

Рос на нем дубок единый;

А теперь стоит на нем

Новый город со дворцом,

С златоглавыми церквами,

С теремами и садами,

А сидит в нем князь Гвидон;

Он прислал тебе поклон".

Царь Салтан дивится чуду;

Молвит он: "Коль жив я буду,

Чудный остров навещу,

У Гвидона погощу".

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой,

Не хотят его пустить

Чудный остров навестить.

"Уж диковинка, ну право, -

Подмигнув другим лукаво,

Повариха говорит: -

Город у моря стоит!

Знайте, вот что не безделка:

Ель в лесу, под елью белка,

Белка песенки поет

И орешки всё грызет,

А орешки не простые,

Всё скорлупки золотые,

Ядра - чистый изумруд;

Вот что чудом-то зовут".

Чуду царь Салтан дивится,

А комар-то злится, злится -

И впился комар как раз

Тетке прямо в правый глаз.

Повариха побледнела,

Обмерла и окривела.

Слуги, сватья и сестра

С криком ловят комара

"Распроклятая ты мошка!

Мы тебя!..." А он в окошко,

Да спокойно в свой удел

Через море полетел.

Снова князь у моря ходит,

С синя моря глаз не сводит;

Глядь - поверх текучих вод

Лебедь белая плывет.

"Здравствуй, князь ты мой прекрасный!

Что ж ты тих, как день ненастный?

Опечалился чему?" -

Говорит она ему.

Князь Гвидон ей отвечает:

"Грусть-тоска меня съедает;

Чудо чудное завесть

Мне б хотелось. Где-то есть

Ель в лесу, под елью белка;

Диво, право, не безделка -

Белка песенки поет,

Да орешки всё грызет,

А орешки не простые,

Всё скорлупки золотые,

Ядра - чистый изумруд;

Но, быть может, люди врут".

Князю лебедь отвечает:

"Свет о белке правду бает;

Это чудо знаю я;

Полно, князь, душа моя,

Не печалься; рада службу

Оказать тебе я в дружбу".

С ободренною душой

Князь пошел себе домой;

Лишь ступил на двор широкой -

Что ж? под елкою высокой,

Видит, белочка при всех

Золотой грызет орех,

Изумрудец вынимает,

А скорлупку собирает,

Кучки равные кладет,

И с присвисточкой поет

При честном при всем народе:

Во саду ли, в огороде.

Изумился князь Гвидон.

"Ну, спасибо, - молвил он: -

Ай да лебедь - дай ей боже,

Что и мне, веселье то же".

Князь для белочки потом

Выстроил хрустальный дом,

Караул к нему приставил

И притом дьяка заставил

Строгий счет орехам весть.

Князю прибыль, белке честь.

Ветер по морю гуляет

И кораблик подгоняет;

Он бежит себе в волнах

На поднятых парусах

Мимо острова крутого,

Мимо города большого;

Пушки с пристани палят,

Кораблю пристать велят.

Пристают к заставе гости;

Князь Гвидон зовет их в гости,

Их и кормит и поит

И ответ держать велит:

"Чем вы, гости, торг ведете

И куда теперь плывете?"

Корабельщики в ответ:

"Мы объехали весь свет

Торговали мы конями,

Всё донскими жеребцами,

А теперь нам вышел срок -

И лежит нам путь далек:

Мимо острова Буяна,

В царство славного Салтана..."

Говорит им князь тогда:

"Добрый путь вам, господа,

По морю по окияну

К славному царю Салтану;

Да скажите: князь Гвидон

Шлет царю-де свой поклон".

Гости князю поклонились,

Вышли вон и в путь пустились.

К морю князь - а лебедь там

Уж гуляет по волнам.

Молит князь: душа-де просит,

Так и тянет и уносит...

Вот опять она его

Вмиг обрызгала всего:

В муху князь оборотился,

Полетел и опустился

Между моря и небес

На корабль - и в щель залез.

Ветер весело шумит,

Судно весело бежит

Мимо острова Буяна,

В царство славного Салтана -

И желанная страна

Вот уж издали видна;

Вот на берег вышли гости;

Царь Салтан зовет их в гости,

И за ними во дворец

Полетел наш удалец.

Видит: весь сияя в злате,

Царь Салтан сидит в палате

На престоле и в венце,

С грустной думой на лице.

А ткачиха с Бабарихой

Да с кривою поварихой

Около царя сидят,

Злыми жабами глядят.

Царь Салтан гостей сажает

За свой стол и вопрошает:

"Ой вы, гости-господа,

Долго ль ездили? куда?

Ладно ль за морем, иль худо,

И какое в свете чудо?"

Корабельщики в ответ:

"Мы объехали весь свет;

За морем житье нехудо;

В свете ж вот какое чудо:

Остров на море лежит,

Град на острове стоит.

С златоглавыми церквами,

С теремами да садами;

Ель растет перед дворцом,

А под ней хрустальный дом;

Белка там живет ручная,

Да затейница какая!

Белка песенки поет,

Да орешки всё грызет,

А орешки не простые,

Всё скорлупки золотые,

Ядра - чистый изумруд;

Слуги белку стерегут,

Служат ей прислугой разной -

И приставлен дьяк приказный

Строгий счет орехам весть;

Отдает ей войско честь;

Из скорлупок льют монету,

Да пускают в ход по свету;

Девки сыплют изумруд

В кладовые, да подспуд;

Все в том острове богаты,

Изоб нет, везде палаты;

А сидит в нем князь Гвидон;

Он прислал тебе поклон".

Царь Салтан дивится чуду.

"Если только жив я буду,

Чудный остров навещу,

У Гвидона погощу".

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой,

Не хотят его пустить

Чудный остров навестить.

Усмехнувшись исподтиха,

Говорит царю ткачиха:

"Что тут дивного? ну, вот!

Белка камушки грызет,

Мечет золото и в груды

Загребает изумруды;

Этим нас не удивишь,

Правду ль, нет ли говоришь.

В свете есть иное диво:

Море вздуется бурливо,

Закипит, подымет вой,

Хлынет на берег пустой,

Разольется в шумном беге,

И очутятся на бреге,

В чешуе, как жар горя,

Тридцать три богатыря,

Все красавцы удалые,

Великаны молодые,

Все равны, как на подбор,

С ними дядька Черномор,

Это диво, так уж диво,

Можно молвить справедливо!"

Гости умные молчат,

Спорить с нею не хотят.

Диву царь Салтан дивится,

А Гвидон-то злится, злится....

Зажужжал он и как раз

Тетке сел на левый глаз,

И ткачиха побледнела:

"Ай!" и тут же окривела;

Все кричат: "Лови, лови,

Да дави ее, дави....

Вот ужо! постой немножко,

Погоди...." А князь в окошко,

Да спокойно в свой удел

Через море прилетел.

Князь у синя моря ходит,

С синя моря глаз не сводит;

Глядь - поверх текучих вод

Лебедь белая плывет.

"Здравствуй, князь ты мой прекрасный!

Что ты тих, как день ненастный!

Опечалился чему?" -

Говорит она ему.

Князь Гвидон ей отвечает:

"Грусть-тоска меня съедает -

Диво б дивное хотел

Перенесть я в мой удел".

- "А какое ж это диво?"

- "Где-то вздуется бурливо

Окиян, подымет вой,

Хлынет на берег пустой,

Расплеснется в шумном беге,

И очутятся на бреге,

В чешуе, как жар горя,

Тридцать три богатыря,

Все красавцы молодые,

Великаны удалые,

Все равны, как на подбор,

С ними дядька Черномор".

Князю лебедь отвечает:

"Вот что, князь, тебя смущает?

Не тужи, душа моя,

Это чудо знаю я.

Эти витязи морские

Мне ведь братья все родные.

Не печалься же, ступай,

В гости братцев поджидай".

Князь пошел, забывши горе,

Сел на башню, и на море

Стал глядеть он; море вдруг

Всколыхалося вокруг,

Расплескалось в шумном беге

И оставило на бреге

Тридцать три богатыря;

В чешуе, как жар горя,

Идут витязи четами,

И блистая сединами

Дядька впереди идeт

И ко граду их ведет.

С башни князь Гвидон сбегает,

Дорогих гостей встречает;

Второпях народ бежит;

Дядька князю говорит:

"Лебедь нас к тебе послала

И наказом наказала

Славный город твой хранить

И дозором обходить.

Мы отныне ежеденно

Вместе будем непременно

У высоких стен твоих

Выходить из вод морских,

Так увидимся мы вскоре,

А теперь пора нам в море;

Тяжек воздух нам земли".

Все потом домой ушли.

Ветер по морю гуляет

И кораблик подгоняет;

Он бежит себе в волнах

На поднятых парусах

Мимо острова крутого,

Мимо города большого;

Пушки с пристани палят

Кораблю пристать велят.

Пристают к заставе гости.

Князь Гвидон зовет их в гости,

Их и кормит и поит

И ответ держать велит:

"Чем вы, гости, торг ведете?

И куда теперь плывете?"

Корабельщики в ответ:

"Мы объехали весь свет;

Торговали мы булатом,

Чистым серебром и златом,

И теперь нам вышел срок;

А лежит нам путь далек,

Мимо острова Буяна

В царство славного Салтана".

Говорит им князь тогда:

"Добрый путь вам, господа,

По морю по окияну

К славному царю Салтану.

Да скажите ж: князь Гвидон

Шлет-де свой царю поклон".

Гости князю поклонились.

Вышли вон и в путь пустились.

К морю князь, а лебедь там

Уж гуляет по волнам.

Князь опять: душа-де просит...

Так и тянет и уносит...

И опять она его

Вмиг обрызгала всего.

Тут он очень уменьшился,

Шмелем князь оборотился,

Полетел и зажужжал;

Судно на море догнал,

Потихоньку опустился

На корму - и в щель забился.

Ветер весело шумит,

Судно весело бежит

Мимо острова Буяна,

В царство славного Салтана,

И желанная страна

Вот уж издали видна.

Вот на берег вышли гости.

Царь Салтан зовет их в гости,

И за ними во дворец

Полетел наш удалец.

Видит, весь сияя в злате,

Царь Салтан сидит в палате

На престоле и в венце,

С грустной думой на лице.

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой,

Около царя сидят -

Четырьмя все три глядят.

Царь Салтан гостей сажает

За свой стол и вопрошает:

"Ой вы, гости-господа,

Долго ль ездили? куда?

Ладно ль за морем иль худо?

И какое в свете чудо?"

Корабельщики в ответ:

"Мы объехали весь свет;

За морем житье нехудо;

В свете ж вот какое чудо:

Остров на море лежит,

Град на острове стоит,

Каждый день идет там диво:

Море вздуется бурливо,

Закипит, подымет вой,

Хлынет на берег пустой,

Расплеснётся в скором беге -

И останутся на бреге

Тридцать три богатыря,

В чешуе златой горя,

Все красавцы молодые,

Великаны удалые,

Все равны, как на подбор;

Старый дядька Черномор

С ними из моря выходит

И попарно их выводит,

Чтобы остров тот хранить

И дозором обходить -

И той стражи нет надежней,

Ни храбрее, ни прилежней.

А сидит там князь Гвидон;

Он прислал тебе поклон".

Царь Салтан дивится чуду.

"Коли жив я только буду,

Чудный остров навещу

И у князя погощу".

Повариха и ткачиха

Ни гугу - но Бабариха

Усмехнувшись говорит:

"Кто нас этим удивит?

Люди из моря выходят

И себе дозором бродят!

Правду ль бают или лгут,

Дива я не вижу тут.

В свете есть такие ль дива?

Вот идет молва правдива:

За морем царевна есть,

Что не можно глаз отвесть;

Днем свет божий затмевает,

Ночью землю освещает,

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит.

А сама-то величава,

Выплывает, будто пава;

А как речь-то говорит,

Словно реченька журчит.

Молвить можно справедливо,

Это диво, так уж диво".

Гости умные молчат:

Спорить с бабой не хотят.

Чуду царь Салтан дивится -

А царевич хоть и злится,

Но жалеет он очей

Старой бабушки своей;

Он над ней жужжит, кружится -

Прямо на нос к ней садится

Нос ужалил богатырь;

На носу вскочил волдырь.

И опять пошла тревога:

"Помогите, ради бога!

Караул! лови, лови,

Да дави его, дави....

Вот ужо! пожди немножко,

Погоди!..." А шмель в око

Да спокойно в свой удел

Через море полетел.

Князь у синя моря ходит,

С синя моря глаз не сводит;

Глядь - поверх текучих вод

Лебедь белая плывет.

"Здравствуй, князь ты мой прекрасный!

Что ж ты тих, как день ненастный?

Опечалился чему?" -

Говорит она ему.

Князь Гвидон ей отвечает:

"Грусть-тоска меня съедает;

Люди женятся; гляжу,

Неженат лишь я хожу".

- "А кого же на примете

Ты имеешь?" - "Да на свете,

Говорят, царевна есть,

Что не можно глаз отвесть.

Днем свет божий затмевает,

Ночью землю освещает -

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит.

А сама-то величава,

Выступает, будто пава;

Сладку речь-то говорит,

Будто реченька журчит.

Только, полно, правда ль это?"

Князь со страхом ждет ответа.

Лебедь белая молчит

И подумав говорит;

"Да! такая есть девица.

Но жена не рукавица:

С белой ручки не стряхнешь,

Да за пояс не заткнешь.

Услужу тебе советом -

Слушай: обо всем об этом

Пораздумай ты путем,

Не раскаяться б потом".

Князь пред нею стал божиться,

Что пора ему жениться,

Что об этом обо всем

Передумал он путем;

Что готов душою страстной

За царевною прекрасной

Он пешком итти отсель.

Хоть за тридевять земель.

Лебедь тут, вздохнув глубоко,

Молвила: "Зачем далёко?

Знай, близка судьба твоя,

Ведь царевна эта - я".

Тут она, взмахнув крылами,

Полетела над волнами

И на берег с высоты

Опустилася в кусты,

Встрепенулась, отряхнулась

И царевной обернулась:

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит;

А сама-то величава,

Выступает, будто пава;

А как речь-то говорит,

Словно реченька журчит.

Князь царевну обнимает,

К белой груди прижимает

И ведет ее скорей

К милой матушке своей.

Князь ей в ноги, умоляя:

"Государыня-родная!

Выбрал я жену себе,

Дочь послушную тебе.

Просим оба разрешенья,

Твоего благословенья:

Ты детей благослови

Жить в совете и любви".

Над главою их покорной

Мать с иконой чудотворной

Слезы льет и говорит:

"Бог вас, дети, наградит".

Князь не долго собирался,

На царевне обвенчался;

Стали жить да поживать,

Да приплода поджидать.

Ветер по морю гуляет

И кораблик подгоняет;

Он бежит себе в волнах

На раздутых парусах

Мимо острова крутого,

Мимо города большого;

Пушки с пристани палят,

Кораблю пристать велят.

Пристают к заставе гости.

Князь Гвидон зовет их в гости,

Он их кормит и поит

И ответ держать велит:

"Чем вы, гости, торг ведете

И куда теперь плывете?"

Корабельщики в ответ:

"Мы объехали весь свет,

Торговали мы не даром

Неуказанным товаром;

А лежит нам путь далек:

Восвояси на восток,

Мимо острова Буяна,

В царство славного Салтана".

Князь им вымолвил тогда:

"Добрый путь вам, господа,

По морю по окияну

К славному царю Салтану;

Да напомните ему,

Государю своему:

К нам он в гости обещался,

А доселе не собрался -

Шлю ему я свой поклон".

Гости в путь, а князь Гвидон

Дома на сей раз остался

И с женою не расстался.

Ветер весело шумит,

Судно весело бежит

Мимо острова Буяна,

К царству славного Салтана,

И знакомая страна

Вот уж издали видна.

Вот на берег вышли гости.

Царь Салтан зовет их в гости.

Гости видят: во дворце

Царь сидит в своем венце,

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой,

Около царя сидят,

Четырьмя все три глядят.

Царь Салтан гостей сажает

За свой стол и вопрошает:

"Ой вы, гости-господа,

Долго ль ездили? куда?

Ладно ль за морем, иль худо?

И какое в свете чудо?"

Корабельщики в ответ:

"Мы объехали весь свет;

За морем житье нехудо,

В свете ж вот какое чудо:

Остров на море лежит,

Град на острове стоит,

С златоглавыми церквами,

С теремами и садами;

Ель растет перед дворцом,

А под ней хрустальный дом;

Белка в нем живет ручная,

Да чудесница какая!

Белка песенки поет,

Да орешки всё грызет;

А орешки не простые,

Скорлупы-то золотые,

Ядра - чистый изумруд

Белку холят, берегут.

Там еще другое диво:

Море вздуется бурливо:

Закипит, подымет вой,

Хлынет на берег пустой,

Расплеснется в скором беге,

И очутятся на бреге,

В чешуе, как жар горя,

Тридцать три богатыря,

Все красавцы удалые,

Великаны молодые,

Все равны, как на подбор -

С ними дядька Черномор.

И той стражи нет надежней,

Ни храбрее, ни прилежней.

А у князя женка есть,

Что не можно глаз отвесть:

Днем свет божий затмевает,

Ночью землю освещает;

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит.

Князь Гвидон тот город правит,

Всяк его усердно славит;

Он прислал тебе поклон,

Да тебе пеняет он:

К нам-де в гости обещался

А доселе не собрался".

Тут уж царь не утерпел,

Снарядить он флот велел.

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой,

Не хотят царя пустить

Чудный остров навестить.

Но Салтан им не внимает

И как раз их унимает:

"Что я? царь или дитя? -

Говорит он не шутя: -

Нынче ж еду!" - Тут он топнул,

Вышел вон и дверью хлопнул.

Под окном Гвидон сидит,

Молча на море глядит:

Не шумит оно, не хлещет,

Лишь едва, едва трепещет,

И в лазоревой дали

Показались корабли:

По равнинам окияна

Едет флот царя Салтана.

Князь Гвидон тогда вскочил,

Громогласно возопил:

"Матушка моя родная!

Ты, княгиня молодая!

Посмотрите вы туда:

Едет батюшка сюда".

Флот уж к острову подходит.

Князь Гвидон трубу наводит:

Царь на палубе стоит

И в трубу на них глядит;

С ним ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой;

Удивляются оне

Незнакомой стороне.

Разом пушки запалили;

В колокольнях зазвонили;

К морю сам идет Гвидон;

Там царя встречает он

С поварихой и ткачихой,

С сватьей бабой Бабарихой;

В город он повел царя,

Ничего не говоря.

Все теперь идут в палаты;

У ворот блистают латы,

И стоят в глазах царя

Тридцать три богатыря,

Все красавцы молодые,

Великаны удалые,

Все равны, как на подбор,

С ними дядька Черномор.

Царь ступил на двор широкой:

Там под елкою высокой

Белка песенку поет,

Золотой орех грызет,

Изумрудец вынимает

И в мешечек опускает;

И засеян двор большой

Золотою скорлупой.

Гости дале - торопливо

Смотрят - что ж? княгиня-диво:

Под косой луна блестит,

А во лбу звезда горит;

А сама-то величава,

Выступает, будто пава,

И свекровь свою ведет.

Царь глядит - и узнает...

В нем взыграло ретивое!

"Что я вижу? что такое?

Как!" - и дух в нем занялся...

Царь слезами залился,

Обнимает он царицу

И сынка и молодицу,

И садятся все за стол;

И веселый пир пошел.

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой,

Разбежались по углам;

Их нашли насилу там.

Тут во всем они признались,

Повинились, разрыдались;

Царь для радости такой

Отпустил всех трех домой.

День прошел - царя Салтана

Уложили спать вполпьяна.

Я там был; мед, пиво пил -

И усы лишь обмочил.

[Ghazaryan]

А завтра,между прочим,день рождения великого поэта.Поэтому поздравляю всех его почитателей.

Почитательница ты наша, а правда, что Великий поэт был извращенец? Ну, гулял с кем попало, с чей женой попало, часто посещал публичные дома? А еще говорят, что у него было 150 внебрачных детей, правда тут многие категорически не соглашаются, говорят всего 40. А его жена, оказывается, была красавицей, да такой, что сам ЦАРЬ(!) любил проводить с ней время(тискал ее, брал за сиськи, гладил попу, а потом закрывались в комнату и никто ничего не видел, только слышали).

Edited June 5, 2008 by Ghazaryan

[Ghazaryan]

Все, конечно, помнят чудное мгновение, когда перед Пушкиным явилась Анна Керн, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты, но, кажется, только филологи-русисты точно знают содержание письма, написанного Пушкиным как раз после упомянутого явления, а, в частности, ту самую знаменитую фразу, которая уже более известна широкому кругу читателей: «Вчера ко мне приезжала Анна Керн, и с Божьей помощью я её Если Вы видите это сообщение, значит кто то пытался Вас оскорбить. Просьба сообщить нам об этом http://forum.hayastan.com/index.php?act=report&t=34878». Разница, как вы понимаете, вполне реальная, и особенно явно дисгармонирует с тем светлым образом, навязанным нам учителями литературы. Но их можно понять: если они будут цитировать письма Пушкина, а не его стихи, то их карьера на этом скоро закончится.

[Nazel]

Все, конечно, помнят чудное мгновение, когда перед Пушкиным явилась Анна Керн, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты, но, кажется, только филологи-русисты точно знают содержание письма, написанного Пушкиным как раз после упомянутого явления, а, в частности, ту самую знаменитую фразу, которая уже более известна широкому кругу читателей: «Вчера ко мне приезжала Анна Керн, и с Божьей помощью я её Если Вы видите это сообщение, значит кто то пытался Вас оскорбить. Просьба сообщить нам об этом http://forum.hayastan.com/index.php?act=report&t=34878». Разница, как вы понимаете, вполне реальная, и особенно явно дисгармонирует с тем светлым образом, навязанным нам учителями литературы. Но их можно понять: если они будут цитировать письма Пушкина, а не его стихи, то их карьера на этом скоро закончится.

Ну,читали,ну и что,неужели от этого стихи стали хуже?Почему обязательно добавлять ложку дегтя?А если бы он написал занимался любовью-рзаница большая была бы?С Гончаровой он тоже много чего делал,а какие стихи!!!!!

[Ghazaryan]

Ну,читали,ну и что,неужели от этого стихи стали хуже?Почему обязательно добавлять ложку дегтя?А если бы он написал занимался любовью-рзаница большая была бы?С Гончаровой он тоже много чего делал,а какие стихи!!!!!

С Гончаровой пол Питера много чего делал.

Как говорила Анна Ахматова,

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда...

[Nazel]

С Гончаровой пол Питера много чего делал.

Как говорила Анна Ахматова,

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда...

Вот и давайте читать стихи,а не ворошить чужое грязное белье.

[Tereza]

Вот и давайте читать стихи,а не ворошить чужое грязное белье.

Давайте...

Не дай мне бог сойти с ума.

Нет, легче посох и сума;

Нет, легче труд и глад.

Не то, чтоб разумом моим

Я дорожил; не то, чтоб с ним

Расстаться был не рад:

Когда б оставили меня

На воле, как бы резво я

Пустился в темный лес!

Я пел бы в пламенном бреду,

Я забывался бы в чаду

Нестройных, чудных грез.

И я б заслушивался волн,

И я глядел бы, счастья полн,

В пустые небеса;

И силен, волен был бы я,

Как вихорь, роющий поля,

Ломающий леса.

Да вот беда: сойди с ума,

И страшен будешь как чума,

Как раз тебя запрут,

Посадят на цепь дурака

И сквозь решетку как зверка

Дразнить тебя придут.

А ночью слышать буду я

Не голос яркий соловья,

Не шум глухой дубров —

А крик товарищей моих,

Да брань смотрителей ночных,

Да визг, да звон оков.

[Tereza]

* * *

Я думал, сердце позабыло

Способность легкую страдать,

Я говорил: тому, что было,

Уж не бывать! уж не бывать!

Прошли восторги, и печали,

И легковерные мечты...

Но вот опять затрепетали

Пред мощной властью красоты.

[Kars]

Ну,читали,ну и что,неужели от этого стихи стали хуже?Почему обязательно добавлять ложку дегтя?А если бы он написал занимался любовью-рзаница большая была бы?С Гончаровой он тоже много чего делал,а какие стихи!!!!!

Чайковский был гомосексуалистом.

Зато какую музыку сотворил!

[Bagirka]

Вообще я ситчаю, что если человек поэт, то мы должны воспринимать лишь его стихи и ничего более, и если композитор - то сответственно. М не лично в падлу лезть в чужую жизнь, а тем более, распространять злобные сплетни тех времен. У Лермонтова есть прекрасное описание и ситуации, и тех людей кто травил бедного Пушкина такими сплетнями. А письма их друг другу (Натали и Пушкина) никто тут, конечно, не сичтает нужным цитировать, потому там видите ли самая настоящая искренняя и верная любовь, а не пошлости, не так ли.

Пушкин - прежде всего поэт, а что он делал - не наше собачье дело, - ангелов тут вроде нет.

[Ghazaryan]

Вообще я ситчаю, что если человек поэт, то мы должны воспринимать лишь его стихи и ничего более, и если композитор - то сответственно. М не лично в падлу лезть в чужую жизнь, а тем более, распространять злобные сплетни тех времен. У Лермонтова есть прекрасное описание и ситуации, и тех людей кто травил бедного Пушкина такими сплетнями. А письма их друг другу (Натали и Пушкина) никто тут, конечно, не сичтает нужным цитировать, потому там видите ли самая настоящая искренняя и верная любовь, а не пошлости, не так ли.

Пушкин - прежде всего поэт, а что он делал - не наше собачье дело, - ангелов тут вроде нет.

Ну почему же, тема называется "АСП" но никак не "творчество АСП". То есть логичнее всего, здесь речь должна идти о данном небезызвестном нам человеке, в том числе и о его биографии, нравах и морали, похождениях... Если я скажу, что у данного типа, о ком идет речь, был пёс, которого он звал "армяшка", то я опять-же буду в самую тему. Другое дело если кто-то и знать не хочет об этом, но, думаю, право одного писать правду - выше права другого в не желании ее видеть и осознавать.

[Bagirka]

Ну почему же, тема называется "АСП" но никак не "творчество АСП". То есть логичнее всего, здесь речь должна идти о данном небезызвестном нам человеке, в том числе и о его биографии, нравах и морали, похождениях... Если я скажу, что у данного типа, о ком идет речь, был пёс, которого он звал "армяшка", то я опять-же буду в самую тему. Другое дело если кто-то и знать не хочет об этом, но, думаю, право одного писать правду - выше права другого в не желании ее видеть и осознавать.

Похождений и псов было много у многих по всему миру, а знаем мы его не за похождения (и уж точно не за псов), а за творчество. Без его поэзии вряд ли бы вообще появилась такая тема. А обязывать всех и вся ходить по струнке по нашему усмотрению по-моему, нелогично. В конце концов у Пушкина были и друг степей калмык, и башка с широких плеч у татарина и мноооого прочего, зато про армян - как про крутых любовников, отбивающих его любимую гречанку или гуманных НЕгорцев, не кидающихся без разбору на кого попало.

Так вот, личная жизнь любого человека священна, тем более, когда точно знаешь, что этот человек погиб жертвой грязных сплетен, и мы недосчитались неизвестного множества его произведений.

[Ghazaryan]

После прочтения этой "баллады" Пушкина мой матерный запас удвоился

Edited June 8, 2008 by Kars

[Harib]

И просто ли испить

Такую чашу -

Подругой гения

Вдруг стать в осьмнадцать лет?

Наталья Николаевна, Наташа!

И после смерти

Вам покоя нет!

………………

…………………

…………………

Но повторять наветы

Нам негоже.

Забыли мы,

Что, уходя с земли,

Поэт просил

Наташу не тревожить,-

Оставим же в покое

Натали...

Юлия Друнина

[Ghazaryan]

После прочтения этой "баллады" Пушкина мой матерный запас удвоился

Карс, я считаю, что если уж мы взялись говорить об этом человеке и о его творчестве, то мы не должны показывать его исключительно с лучшей стороны, а показывать только таким, каким он был на самом деле, со всей широтой как его творчества, так и жизни. Что касается нецензурной брани, которой была напичкана его баллада, то я поставил исключительно ссылку, а не скопировал непосредственно на форум, при этом ясно предупредил о содержании там мата, так что не желающие это читать не стали бы читать, а те, кто хотят, то какая проблема? Что по Вашему тогда свобода?

[Kars]

Карс, я считаю, что если уж мы взялись говорить об этом человеке и о его творчестве, то мы не должны показывать его исключительно с лучшей стороны, а показывать только таким, каким он был на самом деле, со всей широтой как его творчества, так и жизни. Что касается нецензурной брани, которой была напичкана его баллада, то я поставил исключительно ссылку, а не скопировал непосредственно на форум, при этом ясно предупредил о содержании там мата, так что не желающие это читать не стали бы читать, а те, кто хотят, то какая проблема? Что по Вашему тогда свобода?

Уважаемый Ghazaryan, это уже было слишком, по-моему. Писать открытым текстом или давать ссылку - то же самое.

Не надо забывать, что на форуме очень много слишком молодых форумчаников.

Что по Вашему тогда свобода?

Полную свободу слова на этом форуме никто не гарантировал.

В любом случае, ведь можно продолжать тему и обсуждать Пушкина с его творчеством и без этой поэмы и без прочих эксцессов, не так ли?

[Ghazaryan]

Уважаемый Ghazaryan, это уже было слишком, по-моему. Писать открытым текстом или давать ссылку - то же самое.

Не надо забывать, что на форуме очень много слишком молодых форумчаников.

Полную свободу слова на этом форуме никто не гарантировал.

В любом случае, ведь можно продолжать тему и обсуждать Пушкина с его творчеством и без этой поэмы и без прочих эксцессов, не так ли?

Пожалуй Вы правы Карс

[Harib]

После прочтения этой "баллады" Пушкина мой матерный запас удвоился

Елена Габова, писатель:

- Уже будучи зрелым, А.Пушкин искал и уничтожал найденные экземпляры своей «Гаврилиады». Значит, он не хотел, чтобы его «ошибки молодости» попадались на глаза читателям. Нашим классикам тоже были присущи человеческие слабости и ошибки. И никто не вправе их осуждать.

[Ghazaryan]

Елена Габова, писатель:

- Уже будучи зрелым, А.Пушкин искал и уничтожал найденные экземпляры своей «Гаврилиады». Значит, он не хотел, чтобы его «ошибки молодости» попадались на глаза читателям. Нашим классикам тоже были присущи человеческие слабости и ошибки. И никто не вправе их осуждать.

Если можно восхвалять за талант, то можно и осуждать за пошлость, извращенный образ жизни и дешевую дискриминацию целой нации(нас, армян), ибо в противном случае, не устаю повторять, получается не адекватное суждение о человеке и о его творчестве, а дешевое однобокое восхваление. Все вполне логично, когда этим занимаются русские, ибо им выгодно как можно больше возвышать своего поэта, прикрывая его минусы, но когда этим дешевым восхвалением уже всем известного поэта занимаются сами армяне, при этом не замечая его худшие стороны, одна из которых непосредственно касается прямого и гнусного оскорбления армян, то это просто глупо и неуважительно по отношения к собственному чувству достоинства. Тут хорошо говорит одна армянская поговорка: Թքեն երեսիդ կասես անձրևա գալիս։

Edited June 9, 2008 by Ghazaryan