Аварайрская битва - битва за христианство

[Шалапунька]

Да, интересно было почитать. Я тоже теперь мучительно вспоминаю про этот загадочный договор с Римом, когда армяне в 5 в. приняли их изменения ...

Вот вот....

[Guest VladimirAk]

Интересно, все-таки, Апостол Варфоломей проповедовал армянам христианство или обрезание и Закон?

Какой либо историк оставил об этом сведенья, или кому что интересно, то может ему и приписать?

←

Николай уточните источник, плз....а то тут не один я в недоумении

[Guest VladimirAk]

мда, а я вот вчера надеялся.....

[Pandukht]

Праздник Сурб Вардананц

В 428 г. в Армении закончилось время правления царской династии Аршакуни. Перешедшая к Персии часть Армении стала марзпанством, во главе которого был поставлен марзпан князь Васак Сюни. Персидский царь Азкерт, сын Врама, с величайшим рвением занялся распространением своей веры - зороастризма. В 429 г. он издал указ, которым повелевал всем подданным своей империи принять зороастризм. Армянские нахарары во главе со спарапетом Варданом Мамиконяном созывают в Арташате собор, на котором отвергают требование Азкерта и посылают ему такой ответ: «Ничто не может заставить нас отказаться от своей веры - ни ангелы, ни люди, ни меч, ни огонь, ни вода и никакой другой горький удар!» Ответ этот привел Азкерта в ярость, и весной 451 г. персидская армия во главе с полководцем Мушканом Нюсалавуртом вторглась в Армению. Дойдя до Аварайрского поля в области Артаз, она разбила лагерь на берегу реки Тхмут. Численность ее составляла 200 тысяч человек - втрое больше армянского войска. 25 мая две армии приготовились к решительному сражению. Священники благословляли армянских воинов на бой, крестили некрещеных. В этот момент лагерь армян напоминал походную церковь - с купелью, евангелиями, крестами, святыми мощами. Все поклялись на св. Евангелии сражаться до конца.

Во время Аварайрской битвы вместе с рядовыми воинами героически пали спарапет Вардан и семь видных нахараров: Артак Палуни, Хорен Хорхоруни, Амаяк Димаксян, Тачат Гнуни, Ваан Гнуни, Арсен Инцаеци и Гарегин Срвандзтян, а также многие другие из их родов - всего 296 знатных лиц. Впервые в истории Армении родина и вера слились воедино. Несмотря на поражение, благодаря героизму армянских воинов были спасены и сохранены все созданные до этого армянским народом духовные и культурные ценности. Борьба Варданидов сплотила армянский народ, а одержанная ими духовная победа спасла нашу нацию.

Героям-Варданидам Святой Нерсес Шнорали посвятил шаракан «Зрим новое чудо», каждая новая строфа которого начинается именем одного из павших князей. В Аварайрском сражении наряду с воинами участвовали и священники, доказавшие тем самым свою незыблемую преданность и верность Армянской церкви, народу и стране.

Лилит Ованнисян

[Pagan]

Жду не дождусь фильма про эту битву!!!

[Pandukht]

Ким Бакши

Наш мир подобен колесу

(фрагменты из книги)

Свеча - Цорцор

...Мы ехали в Сурб Степаннос по сносной каменной дороге и не задумывались, когда она была проложена. Слайды рассказали нам, как ее прорубали в скалах еще во времена шаха. Строительные работы вели армяне. Взрывы на берегу обеспокоили советских пограничников на той стороне Аракса. Каменные завалы расчищали бульдозеры. И вот первая машина пришла в монастырь...

Мы продолжали слушать рассказы архитектора Варужана Аракеляна, смотреть слайды, и нам открылся неизвестный миру круг армянских храмов в Иране. Иные в заброшенных безлюдных ущельях, иные на крутизне гор, дорог туда, конечно, нет. Надо садиться на ослика — это видно на слайдах — и добираться по овечьим тропкам, продираться сквозь колючие кустарники. Варужан ставит новую партию слайдов, и мы видим, как рабочие под его руководством размечают белой краской камни, из которых сложена армянская церковь, стоящая на берегу небольшой речки. Как они разбирают ее. Как фрагменты с помощью техники поднимают высоко на скалу, под которой стояла церковь. Мы видим, как на новом месте начинается сборка.

— Это Цорцор. Маленькая церковь, которая осталась от знаменитого монастырского комплекса XII-ХIII веков. Будут строить плотину, поднимется водохранилище... Мы буквально остановили занесенный нож бульдозера, еще день-два и храм бы снесли...

Реставрация Цорцора идет почти целиком на деньги армян, в том числе на средства семьи Варужана и ряда армянских организаций. Работами руководит Варужан.

На другой день едем туда. По дороге думаю о Цорцоре. Это был не просто монастырь. В XIV веке это был католический научный центр на Севере Ирана, обитель высшей школы. В это время Рим боролся за влияние в этом регионе, слал проповедников, среди них были выдающиеся ученые — такие как Варфоломей Болонский, Петр Арагонский. Против попыток католиков разрушить армянскую национальную церковь выступил Гладзорский, а потом и Татевский университет. В полемику с Варфоломеем Болонским вступил митрополит Сюника Ованес Орбелян. Да, да, тот самый Иване Орбелян, Иване Орбел, как он сам себя называет.

В Цорцор приехал францисканский монах испанец Фра Понциус, хорошо знавший армянский язык. Вместе с богословом Ованесом Ерзнкаци Фра Понциус осуществил перевод трудов видных деятелей западной философской мысли — таких как Фома Аквинский, а также новейшие сочинения европейских схоластиков. В 1369 году они переводят сочинение Бонавентуры «Житие святого Франциска» из Ассизи, благодаря этому армянский читатель познакомился с одним из самых привлекательных отцов западной церкви.

Идейный глава Цорцора Ованес Ерзнкаци — очень яркая личность. Долгое время его путали с его старшим современником и тезкой по прозвищу Плуз, то есть Синеглазый. Смешивали их поэтическое творчество, приписывали Плузу биографию Ованеса.

Плуз был более крупным поэтом. Благодаря переводу Валерия Брюсова мы знаем его стихотворение:

Наш мир подобен колесу: то вверх, то вниз влечет судьба;

Верх падает, и вновь ему взнестись настанет череда.

Так плотник мастерит равно и колыбели, и гроба.

Приходит сей, уходит тот, а он работает всегда.

Другой Ованес, его стали звать Цорцор Еци, также писал стихи и песни, гандзы (гимны), шараканы (духовные песнопения). Ему принадлежат стихотворение об армянском алфавите, загадки в форме четверостиший. Сначала Ованес был верным проводником идей, которые проповедовали в Гладзорском университете. И ничто не предвещало его будущую страстную полемику с alma mater. Был близок к основателю Университета Есаи Нчеци и даже вместе с ним переписал и проиллюстрировал Библию, которую Гарегин Овсепян назовет шедевром Гладзорской школы миниатюры.

Постепенно Ованес увлекся католицизмом, стал разделять идеи объединения церквей. В 1306 году перебрался в Цорцор. В этом монастыре он написал свои основные философские, лингвистические и литературные произведения. Его «Краткий обзор грамматики» показывает нам незаурядного языковеда, знатока греческого, латинского и персидского языков. Ованес был блестящим полемистом.

...Мы въезжаем в каменную стену, в невидимый издалека разлом. Слева на взгорке лежит село с интересным названием Барон, явно искаженное армянское «парон», «господин». А справа на горе стоит свечка Цорцора. Сначала наш автобус с трудом, натужно буксуя, взбирается до того места, где остановилась белая «Лада» Варужана. Задувает пронзительный ветер из щели в горах. Ее проделала за тысячелетия незаметная ныне речушка, здесь как раз встанет будущая плотина.

Говорят, что речушка — это историческая река Тгмут, естественно, теперь изменившая свое название. Где-то в нижнем ее течении лежит Аварайрское поле. Там, по сведениям армянских историков V века, 26 мая 451 года на смертельный бой сошлись армянское и персидское войска.

Думаю об Аварайрской битве, о том, где она была. К сожалению, никто точно не знает где, идут споры среди ученых. Надо бы побывать в тех местах, ведь мы примерно в том районе, тут должно быть совсем недалеко!.. Хочется самому посмотреть, вдруг да увидим поле Аварайра?..

Церковь поставлена на новом месте, полностью восстановлена и даже то, что было разрушено — купол и часть барабана — достроено. Новое отличается светлым цветом камней от темного и пористого, как пемза, тела старой церкви. Остались мелочи. Вхожу внутрь храма — узкое вытянутое ввысь пространство. Полукруглая апсида алтаря. Сколько монахов могло молиться здесь? Три, самое большее — четыре... Значит, был еще один храм, побольше...

Варужан ведет меня на край обрыва, и я с замирающим от высоты сердцем гляжу на сдвинутые бульдозерами горы земли, на обнажившийся камень. Варужан говорит, что бульдозеры вскрыли коллективную могилу, черепа. А они шли перед бульдозерами, вели раскопки. Нашли остатки жилых помещений монастыря. Две монеты — византийскую и серебряный драм времен Тимура. Это был настоящий подвиг — поднять сюда, на скалу, плиты, арки, кровлю. И потом точно по обмерам все восстановить. И это не напоминало игру в кубики — в одном месте разобрал, в другом сложил. Надо было вести сложные инженерные расчеты, заново бетонировать каменную плоть храма между облицовочными плитами, заново опускать барабан на арки, заново строить купол.

Гляжу на Варужана, его всегда несколько усталое выражение лица сменилось улыбкой. Да, к земным делам настоящего мужчины — посадить дерево, построить дом, вырастить сына — армянин должен прибавить еще одно: восстановить древний храм, спасти его.

А где же то самое место, где стоял монастырь? Снова подхожу к краю скалы. Вижу метров на сто пятьдесят подо мной, узкую площадку на берегу речки. Где-то там были кельи Фра Понциуса и Ованеса Ерзнкаци. Да, в таком отдаленном, глухом месте хорошо было переводить европейских схоластов и мистиков. Спуск от Цорцора в долину был куда легче, ноги сами несли. Внизу Варужан открыл багажник своей «Лады», напоил нас горячим чаем из термоса...

На могиле апостола Фаддея

Проехали Маранд, скучный город с великим прошлым. Очень древний, с преимущественно армянским населением. Епископы Маранда ездили в Сис, столицу Киликийской Армении, встречались с царем и католикосом. Единственная армянская церковь в Маранде ныне лежит в руинах.

Мы едем на Север через проходы в горах и перевалы — путем, которым в мае 451 года шли боевые слоны персов, шла конница, двигалось все огромное войско, чтобы сразиться с объединенными силами армян.

И вот нашли большое поле... Недалеко от деревни Аварайр. Нет такой деревни на карте. Как нет на ней реки Тгмут, которая пересекала Аварайрское поле, как пишет участник сражения историк Егише.

Наши ребята киношники относятся с юмором к моим поискам и надежде обнаружить Аварайр. Каждая новая долинка встречается ими со смехом. Я тоже их бракую, понимаю: нет, не то — слишком узко, не развернуться армиям. У одних армян было 66 тысяч пеших и конных, а у персов и более того — около 200 тысяч.

Наконец Ак-чай сворачивает к городу Зияэддину. Мы поездили немого по его улицам и возвратились на прежнюю дорогу. Неудача!

Теперь надо бы прислушаться к мнению другой группы ученых, которые искали поле сражения еще севернее. Там, где протекает река Кара-су. Между прочим, в этой группе были отцы-мхитаристы из Венеции, в 1848 году они даже опубликовали карту, где указали предполагаемое место сражения.

Но мне дают понять, что время идет, а мы еще не достигли цели нашего путешествия — монастыря Таддейванк. Цель действительно весьма достойная. В Армянской церкви после Эчмидзина это, пожалуй, самое святое место.

Армянская церковь потому называется апостольской, что проповедь христианства вели апостолы Христа. Первым из них в Армению пришел Фаддей. А за ним Варфоломей.

Фаддей начал свою проповедь в Армении, по одной из версий, в 35 году нашей эры. И, по легенде, обратил к вере христовой Сандухт, дочь армянского царя. В ее Житии рассказано о трагическом конце этой первой армянской христианской мученицы. Вскоре наступил черед Фаддея. Посланцы царя настигли его далеко на Востоке страны. В этих местах. Но даже под угрозой смерти он отказался отречься от веры и был казнен в 43 году.

Могила апостола стала местом поклонения. Со временем над ней был воздвигнут монастырь. Уже в V веке отец армянской историографии Мовсес Хоренаци знает Таддейванк («Таддей» = «Фаддей», «ванк» = «монастырь»). Это то самое место, куда мы направляемся.

Наш путь лежит на Север. Небо — бирюза. Тени от мелких облаков пятнают горы. Прошел человек по направлению к глинобитному селу. Стоят, как восклицательные знаки, пирамидальные тополя, стога сена лежат на плоских крышах.

Как в такую даль забрел апостол Фаддей? Значит, в те времена было кому проповедовать... Дорога взбирается до нетронутого снега, испещренного круглыми шапками камней.

И вдруг нам открывается Арарат — большой, румяный. Серые облака полосой скрывают его вершину, две серых облачных полосы лежат и на его розовом теле. Арарат с другой стороны! Не привычный, одиноко и гордо стоящий в долине, а в промежутке меж ближних гор. Мелькнул — и быстро скрылся. Он — как дальний привет всем нам, как зов — возвращайтесь поскорее! И сердце в ответ защемило: а что? Пора бы уж!

Опять горная страна сомкнулась на месте Арарата. Влажная жирная дорога словно поднимается в поднебесье, уходит дальше на Север, туда, где ждет нас Аварайр. Но внезапно мы сворачиваем. Расстилается плоское поле, на нем небольшая часовенка, говорят, в память спутницы апостола Фаддея — девы Сандухт. И очень скоро впереди засветились под солнцем две главы Таддейванка.

Монастырь обнесен стенами, как крепость, стоят круглые невысокие башни, сложенные из крупных камней на растворе. Недалеко от входа минуем несколько курдских хижин. Пасутся индюшки, резко кричат. Курдянка в платье с люрексом раскладывает постиранные штаны на стоге сена, на солнцепеке. И провожает нас долгим запоминающим взглядом.

Две главы монастыря — это два храма, сращенных один с другим. Высокий купол возвышается над новым храмом, XIX века, купол пониже — над самой древней частью монастыря, XII век. В нее можно попасть, только пройдя через новую церковь.

Сначала входишь в первый храм и останавливаешься, замороженный суровым и в то же время грандиозным пространством, которое как-то не угадывается снаружи.

Несколько ступеней ведут во вторую церковь. Ее меньшие размеры если не снимают, то по крайней мере уменьшают подавленность, крест в куполе дает надежду на прощение.

Все пространство вокруг монастыря бывает заполнено палатками, автомобилями. Со всего Ирана и из соседних стран собираются армяне в летние дни престольного праздника Таддейванка.

Но сегодня все тихо, безлюдно. Солнце заливает слегка кремовые, цвета сливок, наружные стены нового храма, их высокие рельефы. Они также сплошь покрывают немного вычурный входной портик.

Иду вдоль стен, рассматриваю рельефы... Георгий Победоносец на коне убивает змия. Ангел летит, зажмурив глаза и опустив ноги. Человек в пасти дракона — как Иона, поглощаемый рыбой. Геральдически изогнулся зверь, напоминающий крылатого льва из украшения хоранов.

Да, да, барельефы Таддейванка — это образы армянских манускриптов, распластанные на стенах храма. И даже, по-моему, можно определить — откуда что взято. Очень похоже на миниатюры Васпураканской школы — эти плоскостные фигуры, круглые лица, узкий разрез глаз, эта наивность и выразительность...

В барельефах Таддейванка вижу и прямое обращение к персидским узорам, плетенкам, которые лентами идут вдоль стен. На них сцены из обыденной жизни: дойка коровы, оседланный конь, образы войны — с обнаженными саблями бросаются друг на друга турецкий воин и западный рыцарь. А вот влюбленные сплелись руками... И все это выглядит новеньким, будто вчера вырезано в податливом камне.

Mы видим результаты реставрации — все обрело первоначальный вид.

...В небольшой темной комнате — могила апостола Фаддея. Если широко открыть ее двустворчатую дверь, видны главы монастыря. Апостол и его монастырь словно заглядывают друг другу в глаза. Говорят, что сюда в 239 году поклониться святыне приходил молодой человек, Григор. Ему была суждена великая миссия — стать Просветителем армянского народа. В 301 году он крестит царя и придворных. Благодаря его вере и подвигу Армения примет христианство как государственную религию.

А в 451 году вместе с полководцем Варданом Мамиконяном и его воинами на Аварайрское поле выйдут священники и монахи — духовные отцы и вдохновители воинства.

Ищу Аварайрское поле

Выезжаем, покидаем Таддейванк. Вместо того чтобы свернуть назад, к Тавризу, шофер направляет автобус дальше на Север. Не могу поверить: неужели мы все-таки сделаем попытку найти Аварайрское поле?.. Но оказывается, горючее на исходе, ищем заправку. Одна деревня сменяется другой, мы поворачиваем туда, сюда — нет газолина. Все ближе желанное село Килисакенди, там, говорят, в окрестностях надо искать поле битвы. А может быть, оно ближе к нам, чем это село, прямо за поворотом?..

Отчаявшись найти горючее, наш шофер останавливается в очередном селе у первых же открытых ворот авторемонтной мастерской. Обращается к симпатичному, улыбчивому турку, который поднялся с табурета при нашем приближении. Между ним и шофером состоялся примерно такой разговор: «Нам нужен газолин. Позарез. Если не дашь, все пойдем к тебе в гости!» — «А раз так, не дам. Добро пожаловать, буду очень рад принять и угостить вас всех...»

Шофер тоже улыбается. Горючее залили, уточняем дорогу. Нужно еще проехать сколько-то километров на Север и свернуть, добраться до основного шоссе. Трогаемся. Я гляжу во все глаза, снова занял место во главе автобуса.

Мы свернули, объезжаем...

— Не переживай так, — говорит Дедо, наш оператор, — хочешь, я найду тебе десяток таких полей?.. Вот смотри...

И, правда — слева открылось огромное поле. Оно простирается до дальних гор, которые охватили его полукольцом. Их длинные вечерние тени уже пересекают землю. Еще несколько минут, и солнце упадет за горную зубчатку. А покамест последние его прощальные лучи красят поле в алый, маков цвет.

И кажется, слышу тяжелую поступь боевых слонов и резкий неприятный звук труб.

Неужели это и впрямь Аварайрское поле? Нет, конечно. А может быть...

Тогда, 26 мая 451 года цвели — полыхали маки, и поле было все кумачевое. Полководец Вардан Мамиконян выстроил свое войско у тех дальних гор и, хотя все уже было распределено и предусмотрено, обратился с последним словом к бойцам. Оно пересказано полностью в книге участника битвы историка Егише «О Вардане и войне армянской». Я передам лишь главный смысл того, что прозвучало тогда на поле: «Осознанная смерть — это бессмертие».

Смерть осознанная — за родину, которая стояла за спиной Вардана Мамиконяна и его воинов, за Армению. Против иноземцев, которые выкорчевывали христианскую веру, оскверняли родную землю армян. За это умереть — бессмертие!

«И с большим ликованием и большой радостью воскликнуло все множество войск: «Да уравняется наша смерть со смертью праведников и пролитие крови нашей с кровью святых мучеников».

Бесчисленные знамена развевались над пешими и конными полками, которые только ждали сигнала великой трубы. Был ясно, что сила персов во многом превышает армянскую.

Что делать в подобных случаях?

Вардан и все его воинство понимали: надо идти вперед и сражаться, пусть даже ценой своих смертей сокрушить мощь персов. И они вступили в неравную битву.

Вот как ее описывает Егише, сознательно подражая библейским образцам:

«...обе стороны распалились и, полные решимости и великой ярости, со звериной силой бросились одна на другую и шум криков обеих сторон создал гром, как между сомкнувшимися тучами, а гул голосов потряс утесы гор. От множества шлемов и от сверкающих доспехов исходили солнечные блики. Также и от великого блеска мечей и от бряцания множеств копий словно (падало) с небес огромное пламя. Кто в силах описать великое смятение от страшных звуков, когда сшибка щитоносцев и завывание лучных тетив оглушали все вокруг!»

Армянский полк перешел реку Тгмут и напал на конницу персов. Шли часы битвы, но ни одна сторона не могла взять верх. Горы трупов преграждали путь сражающимся. И тогда персидский полководец двинул слонов. С каждым шло три тысячи тяжело вооруженных воинов. Они окружили передовой отряд Вардана Мамиконяна. Армяне дрались героически, и все пали святой смертью. Потеряв своего предводителя, армянское войско стало отступать.

«...И до самого захода солнца непрерывно продолжалось это горькое дело, — писал историк. — Цветущие поля — пора была весенняя — оказались залиты обильными потоками крови. При виде нагроможденных трупов павших, от стонов пораженных и выкриков изувеченных, от вида того, как извиваются, ползая, и двигаются раненые, (...) сердце разрывалось и внутренности переворачивались...»

Так как же поступать, когда силе армян противостоит еще большая, огромная сила?

Такой вопрос вставал не раз на протяжении истории, многие страницы которой были написаны кровью армян, павших именно в неравных боях. И каждый раз сердца их обращались к Аварайрской битве. Поражение тех армян породило в потомках не страх, не осторожность. Вардан Мамиконян и его товарищи стали героями на все времена, высоким примером для подражания.

В каком еще народе поражение и смерть будут восприниматься как величайшая победа духа?.. Имя «Аварайр» будет звучать как вдохновляющий призыв боевой трубы.

Что вспомнить из примеров, близких к нашему времени? Героев Муса-Дага? Горстку армян, в разгар геноцида взобравшихся на гору и оттуда воевавших с регулярными частями турецкой армии. Этот подвиг запечатлел австрийский писатель Франц Верфель в книге «40 дней Муса-Дага».

Или героев Карабаха, которые шли на танки, захватывали их, воевали оружием, отнятым у противника. Они, как и герои Аварайра, шли на святую смерть ради родины. Они победили и подвиг их ждет своего Франца Верфеля.

Edited June 13, 2010 by Pandukht

[Nazel]

вот бы нашли.....