Воспоминания свидетеля геноцида армян

[andrej1804]

Дживан Аристакесян, являясь свидетелем геноцида армян, оставил ценные

воспоминания об ужасных событиях тех дней.

Семья Аристакесянов ищет человека, который помог бы им осуществить

набор текста, перевести в цифровой формат дневниковые тетради Дживана

Аристакесяна. Воспоминания написаны на армянском языке. Материальное

вознаграждение гарантируется.

Связаться с семьей Аристакесянов для уточнения условий работы можно по

адресу [email protected] .

[andrej1804]

Вот отрывок из воспоминаний Дживана Аристакесяна.

Одна из женщин запричитала - "нас бросили сюда, должны поджечь". Вдруг слышится крик обезумевшего, сошедшего с ума. В самом деле, должны были поджечь, но Али Осман ага попросил этого не делать - сенник прилегал к стене его дома. Даже с оружием противостоял. Узнав эту весть, женщины бормочут "будь благословен". Прижался не знаю к кому. Страхи ужас испарились, осталась только дрожь. Еще живы несколько сосунков. Начинают плакать.

-- Умертви, не давай ему плакать, шепчут рядом другие, - откроют наше убежище.

У меня до сих пор в ушах голоса женщин, шепчущих проклятья "Турок - чтоб весь огонь мира обрушился на твою голову, чтоб в твоем ребенке плясал ад. Бог, умри на месте, стань долей молнии". Рассветет, или мы навсегда в мире тьму? Спим мы или нет? Задыхаемся или дышим? Мы не знаем. Мы были уже не в состоянии о чем либо думать. Наверно, потому и не помню, в какой день, в какой час, каким образом нас вынули из этой живой могилы и отвели, бросили к тете Воски "в находящийся в центре деревни большой тонратун (помещение с тониром, коптильня, пекарня) варжапета (учителя) Хачатура". Только помню, что во время перемещения мы увидели труп сумасшедшего Мисака лежащий уже нескольких дней, зарезанные трупы членов семью дхольщика Егии, другие ужасные зрелища.

-- Мисак, Манук, Манч, - и я с плачем закрываю глаза.

Спим мы или просыпаемся, воскресаем ли? Не знаю. Как во сне до моего сознания доходят чьи-то слова: "Армазан, пойди, приведи его, пусть он умрет на наших руках". Как сумела Армазан пройти сквозь оцепление, и привести с помощью курдского пастуха умирающего Манука - не могу сказать, не видел. Я увидел в тот момент, когда Манук, порубленный, с раздробленными костями, валялся без сознания в собственной крови. Манука в числе старших парней увели к скалам в овраге, там изрубили, порезали и бросили умирать в ямы. Манука в самом начале ударили ножом в спину, потом избили железными прутами и бросили вниз. Остальных, изрубленных завалили на него. Тем не менее, Манук не умер, а потерял сознание. Ночью открыл глаза, и понял, что лежит под трупами. На него снизошли проблески памяти. Он постарался прикрыть раны одеждой, выбраться, и побрести к деревне. Дошел до порога их соседа, курдского пастуха. Курдский пастух, сосед дедушки Мартироса, услышал ночью, как кто-то царапается в дверь, осторожно открыл дверь, и увидел лежащего на пороге в крови Манука. Посылаем весть, чтобы его забрали. Его привели, и вот он трепыхается, лежа в крови. До сих пор у меня перед глазами зрелище лежащего в крови Манука. Как мне забыть все это, Мадат?

На третий день стало ясно, что резать будут всех - по домам, по семьям, по родам. Организованно, последовательно, по спискам, уничтожали. Прятаться было уже невозможно - деревня находилась в крепком оцеплении. То утро должно было стать последним для нашего рода, наша очередь - мы должны были погибнуть. Мы были последними детьми. Пришли забрать всех нас троих. Прочли по списку "Торгом, Мадат, Дживан". Бабушка Змо обняла меня за ноги. "Куда вы их ведете, аман, они же маленькие, меня заберите". Мать Армазан облизывала клинки - помешалась.

"Сейчас умерщвлять не будем, - ответил ей аскяр, - их хочет видеть дьякон. Отведем, покажем и приведем обратно". Я и Мадат ничего не понимали, спешили поскорее выйти из этого места скорби и разрушения, из этой живой могилы. Торгом отставал, но его подтащили к нам. Выяснилось, что мой Тацу и другие дедушки еще не убиты. Их собрали возле дома Грбича. Оттуда поведут резать. Там дед и пожелал узнать, живы ли мы? Умолил, уговорил охранявшего аскяра, дал ему последнее золото из своих карманов, чтобы увидеть в последний раз внуков. Все остальное золото - килограммами - он успел поспешно зарыть во дворе нашего дома. Не успел никому указать то место. А теперь я не хочу говорить - если оно до сих пор не найдено, пусть во век его никто не найдет.

Мы шли, плача, друг за другом. Этот вооруженный аскяр повел нас на "черкесскую" крышу дома Грбича. Вдруг м увидели, как внизу выводят остальных дедушек. Когда мой дед увидел нас, в его глазах блеснула надежда, губы и руки задрожали. Он уже не имел человеческого облика - превратился в бесформенную глыбу. Мы были на крыше, он - внизу. Потом отвернулся, не смог смотреть на нас, схватился за стену, чтобы не упасть. Потом подошел и прошептал: "ложитесь, вытяните вниз руки, я их поцелую". Как мы не свешивались - он не дотянулся, было слишком высоко. Поспешно, он забрался на камень, и еле-еле дотянулся до наших рук. По одной потрогал, погладил. Он что-то положил в мою ладонь. Аскяр решил, что это золото, подошел проверить.

-- Это малюсенький ножик, - сказал Тацу - умаляю, не отнимаю, пусть у него останется, это мой Дживаник, сирота Ерзнки, - сказал, и рухнул.

-- Как будто он спасется, а ты еще печешься, что бы ножик спасти, Айда! Двигайся!

И его потащили, смешали с остальными. Нам разрешили смотреть им вслед. Мы плакали. Под наблюдением аскяров они перешли на ту сторону бревенчатого моста. По ту сторону бил ключ. По одному подошли они к роднику и смочили губы, беря по горсти воды, как последнее прощанье с родиной.

[andrej1804]

Вот страница рукописи.

Edited December 22, 2006 by andrej1804

[Frezy_Grant]

Это читать невозможно...

[andrej1804]

Сорри, забыл указать. Семья Аристакесянов сейчас проживает в Москве.

[Hawk]

как-будто автоматический "перевод"

нужен редактор (или журналист)

[Frezy_Grant]

как-будто автоматический "перевод"

нужен редактор (или журналист)

Честно говоря, я имела в виду, что трудно читать это без эмоций.

Это просто ужасно, ведь это про нас, про наших родных...

[Hawk]

Честно говоря, я имела в виду, что трудно читать это без эмоций.

Это просто ужасно, ведь это про нас, про наших родных...

[andrej1804]

Фотография воспитанников приюта-школы Саака Месропяна в Трабзоне. Точкой помечен Дживан Аристакесян.

Մենք հայ որբ ենք, որբությունը դուք գիտեք

Նույն հայ սրտի լեզուն միթե՞ դուք չունեք

Նկարվում եք, որբ հայության հիշատակ

թե չհիշեք մեզ ձեր հիմն ազգով նահատակ

Среди лиц, запечатленных на фотографии, есть: миссионеры Милине и ...... Степлтыны из near east reelite, господин Аарон (директор), господин Амаяк -Шемс (учитель математики, с Кавказа), господин Вардан (учитель физкультуры, Болгария), госпожа Сирануш (или Фируш) (учительница труда), господин Гурген (учитель армянского языка и литературы), отец Гарегин (стал епископом Трабзонским), господин Григор (брат отца Гарегина, учитель рисования), дяда Амбардзум (завхоз и охраник), а также воспитанники Асатур, Масис (кличка "тафлак"), Мисак (потом выгнали за воровство), Арменак (из Баберда, нашёл клад на територи приюта), Гево (из Олты), Аветис (из Ерзынка), Гевонд(кличка "фешмак", мать работала в приюте), Оник (кличка "кент"), Петрос (кличка "карч"), Аво, Мушег и Вазген (из Карса, турецкие имена Шаки и Эhмед), Нвард, Зефюр, Беркр.

Права на фотографию принадлежат семье Аристакесянов.

[Argishti]

Пусть эти топики прочтут те , кто думает что между Арменией и Турцией должны быть добрососедские отношиния.

Отношения должны быть добрососедскими, но только после признание Турцией геноцыда армян.

[rstaki]

Пусть эти топики прочтут те , кто думает что между Арменией и Турцией должны быть добрососедские отношиния.

Отношения должны быть добрососедскими, но только после признание Турцией геноцыда армян.

я не понял про какие добрососедские отношиния ты говоришь

[Argishti]

Я имел в виду например торговые отношения с турками.

[rstaki]

Я имел в виду например торговые отношения с турками.

а почему топики?

[Elena]

Ужасно, больно и обидно. Читаю это и ненавижу их...

Мой дед и бабушка тоже с Трабзона

Ёмурский район, деревня малая Самаракса

[koglian]

Быть может, ничто бы не сплотило так армян, как боль и память о жертвах Геноцида. Мы слишком дорогой ценой заплатили в то время за нашу слабость, за неспособность дать нужный отпор тогдашней Турции. Но, как бы то ни было, нам надо пропитываться не ненавистью, разъедающей наши души, а крепостью духа, духом единения и ещё бОльшей сплочённости и ответственности друг перед другом. Наша память и наша боль слишком уж велики для того, чтобы даже на минуту забывать о нашем единстве и его великом значении как целой нации, так и для каждого из нас в отдельности.

Царство Небесное всем жертвам!

Да хранит нас всех Господь!

[rstaki]

Ужасно, больно и обидно. Читаю это и ненавижу их...

Мой дед и бабушка тоже с Трабзона

Ёмурский район, деревня малая Самаракса

привет с новом годом

а ты не кого не узнала но фото?

[Gnel]

<H3 style="MARGIN: auto 0cm">и ещё немного из одной книги:

ТУРОК, ОН И ЕСТЬ ТУРОК</H3>.......Воспользовавшись отъездом Натальи, Вардан взялся систематизировать собранные им за восемь лет дополнительные материалы и, может быть, написать хотя бы еще одну главу диссертации. Чтобы обосновать заголовок “Турок, он и есть турок”, автор книги приведёт отдельные выписки из этих материалов. Они свидетельствуют о подлинном лице нации, стремящейся при покровительстве тех же великих держав стать сегодня равноправным членом европейского сообщества. Выписки приводятся в хронологическом порядке.

1. Резня в селе Гелиегузан, середина августа 1893 года.

“Много молодых людей были связаны по рукам и ногам, положены в ряд, покрыты хворостом и сожжены живыми. Другие были схвачены и изрублены на куски”.

2. Резня в селе Талворик, конец августа 1893 года.

“Детей ставили в ряд друг за другом и стреляли в один из концов ряда, очевидно, чтобы узнать, сколько человек можно убить одной пулей. Малолетние и грудные дети клались один на другого и головы отрубались. Солдаты окружали дома, поджигали их и штыками заставляли людей возвращаться в пламя, когда те пытались выбежать из него. Пока шла расправа в деревне, в церковь было приведено до 600 женщин. 50 из них, наиболее красивых, вывели, а всех остальных оставили на произвол войска и курдов. Они были изнасилованы и потом перебиты.”

3. Резня в Шабин-Карахисаре, ноябрь 1894 года.

“Тягчайшие преследования обрушились преимущественно на три категории населения: интеллигенцию, молодежь, торговцев или капиталистов. Им отказывали в пище, стегали хлыстом, терзали тело щипцами, подвергали пыткам, распяв на кресте, или обливали горячей водой, душили, насиловали и т. д.”

4. Резня в Сасуне, январь 1895 года.

“Каждый день группы разбежавшихся жителей приходили и предавали себя в руки командующего офицера. Приблизительно через два часа после захода солнца пленников, собравшихся таким образом в течение дня, выводили в соседнюю долину, и воздух оглашался их раздирающими душу криками”.

5. Резня в Муше, февраль 1895 года.

“Офицер выделял из крестьян группы от 10 до 20 человек и отдавал приказ: “Убейте их и бросьте в яму”. Солдаты убивали крестьян штыками, бросая трупы в ямы в низу уступа. Так делалось каждую ночь в течение довольно продолжительного времени; иногда убивали до 300 или 400 человек за одну ночь”.

6. Резня в селе Гелиегузан, март 1895 года.

“Два солдата, увидев беременную женщину, держали пари: один заявил, что ребенок, которого она носила в чреве, – мальчик, другой сказал, что девочка. Они вскрыли ей живот и вынули ребенка, которого проткнули на груди матери”.

7. Зверства в деревне Андреас, август 1895 года.

“Мусульмане убили армянина по имени Саак Айвазян; там же убили другого армянина, Саака Карабеяна, и сбросили его с вершины скалы, известной под названием Шемше; в той же деревне восемнадцатилетний турок Мехмед, сын дервиша Кара-бал-оглы, ударом кинжала убил армянского мальчика Азарика, четырнадцати лет от роду” .

8. Резня в Марзване, ноябрь 1895 года.

“Как только кончилась полуденная молитва, многочисленные турки, вооруженные кинжалами, штыками и топорами, вышли из мечетей, к ним присоединились воинские части, а также жители ближайших турецких деревень. Вся эта толпа внезапно напала на рынок и под оглушительные звуки фанфар сметала всё на своем пути, убивая каждого армянина без разбора возраста и пола”. И далее: “... По подсчетам армян-могильщиков убито 80 мужчин, 13 детей и 5 женщин. В это число не входят убитые вне черты города: на полях, в садах, в турецких селах. Их число, по имеющимся сведениям, значительно больше. В настоящее время раненых около 500 человек, большинство из них находится в тяжелом состоянии, ежедневно умирает от 4 до 6 человек”.

9. Резня в деревне Дадем, декабрь 1895 года.

“В этой деревне вожак Хаджи Бего проявил чудовищную жестокость: он заставил разрезать на четыре части одну женщину и повесить куски ее тела на столбах для всеобщего обозрения; по приказу этого палача другая женщина была раздета догола и проведена обнаженной по деревне. Говорят, что он убил своими собственными руками около ста человек. Селение совершенно разграблено, погромщики унесли все, вплоть до строительных лесов, дверных запоров и т. д.”

10. Резня в деревне Соганлу Бейбурдской казы, декабрь 1895 года.

“Были изнасилованы молодые армянки, убиты и затем голыми и обагренными кровью брошены повсюду; грудные дети их были умерщвлены отрезанием головы, руки и ноги; некоторые же из них, будучи еще живыми, уперлись об обледеневшие груди своих матерей, высасывая с ужасными криками их обагренные кровью и засохшие груди”.

11. Резня в Урфе, январь 1896 года.

“Армянская церковь, где укрылось более 2500 человек, главным образом женщин, детей и стариков, была облита керосином и подожжена. За исключением пятидесяти лиц, которым удалось вовремя выбраться на крышу, все остальные погибли. В подвалах церкви задохнулось 400 человек”.

12. Избиение армян в Кесарии, февраль 1896 года.

“Согласно списку армянского католического епископа убитых армян 359, раненых – около 400, похищенных девиц – до 60, разграбленных домов – 500, лавок – до 200, сожженных домов – 27”.

13. Резня в деревне Гандзак Ванского вилайета, март 1896 года.

“ В деревне Гандзак некто Али-бек и Надыр-оглу бросили в глубокую яму до 20 детей и 10 старух и побивали камнями этих несчастных до тех пор, пока яма не наполнилась камнями и дня два еще оттуда потом доносились стоны брошенных”.

14. Резня в Константинополе, август 1896 года.

“Убито за два дня более 5500 беззащитных армян. Резня не производила бы, кажется, такого вдвойне ужасного впечатления, будь она не здесь, в столице, в присутствии властей, а где-нибудь в глуши, в каком-нибудь захолустном городишке. Это не была стычка, подавление восстания, а просто какое-то отвратительное, массовое убийство, охота на человека”.

Систематизировав записи, Вардан пожалел, что показал Наталье некоторые из десятков писем малоазиатских армян, изданных в Париже в 1896 году и переведенных им на русский язык по поручению посла Нелидова. Мысль об издании этих писем принадлежала европейским армянам, желавшим познакомить Европу с истинным положением вещей в Западной Армении. Теперь, после отъезда жены, Вардан осознал, что на ее решение рожать четвертого ребенка только в России повлияли среди прочего и эти письма. Особенно подействовал на Наталью следующий отрывок:

“Вот что пишет свидетель резни в Урфе: “Армяне не знали, что делать, у них не было даже перочинного ножа для защиты (всё оружие власти отобрали раньше), они плакали, прятались, молили Бога сжалиться над ними. Турки разбивали двери лопатами и входили в дома, убивая и изрезывая на куски всех, кого встречали, молодых, стариков, мужчин, женщин.

Нельзя ни перечесть, ни описать их бесстыдства и чудовищные вещи, которые они совершали. Они опозорили большое количество женщин и девиц на глазах их отцов и мужей, отрывали у опозоренных груди, четвертовали и убивали их, продолжительно и страшно мучая. С утонченной жестокостью они резали сначала детей, а потом уже родителей, тешась тем, что истязуемые молили поскорее покончить с собою. Были звери, которые удовлетворяли свою страсть над трупами девиц, наложивших на себя руки, чтобы избежать позора. Армяне пытались сопротивляться, но их усилия слабы против потока неприятелей, со всех сторон нападавших на них. Сопротивление это только продолжило избиение, так как мусульманам, несмотря на их количество, понадобилось много времени для истребления массы армян. Бойня прекратилась только с наступлением ночи. Солдаты еще продолжали осаду домов, но толпа, утомленная и пресыщенная истреблением, отхлынула...

Сотни армянских жен и девиц были опозорены в эту ночь в мусульманских жилищах. В воскресенье утром снова послышался звук трубы, и толпа, возвратившись в армянский квартал, снова принялась за резню. В этот день кровь текла ручьями, окрашивая улицы и дома, и ниоткуда никакой помощи, никакой жалости. Матери бросались к ногам убийц, кидавшихся на их детей, сестер, братьев, мужей, отдавали убийцам всё золото, которое имели, всё свое имущество, прося пощадить жизнь близких; но звери топтали бедных женщин и, ходя по их телам, перерезывали членов их семейств.

В полдень толпа собралась перед собором, в котором пытались спастись до 3000 армян. Через полчаса двери были разбиты, нападающие ворвались туда и решили, что им пришлось бы потратить много времени, если б они захотели убивать армян поодиночке. Последние скопились в храме в таком количестве, что давили друг на друга, дети умирали от удушья. Тогда нападающим пришла страшная мысль. Во дворе собора стояло до пятидесяти сосудов с керосином. Турки разлили керосин по церкви и подожгли ее, и через немного времени в огне сгорело до 3000 несчастных. Те, кто пытался бежать, безжалостно убивались озверевшей толпой. Из всей массы армян спасся только один человек, раненный в нескольких местах, пролежавший три дня под трупами.

Архиепископ Хорен Мхитарян видел все это ужасное зрелище с крыши своего дома. Он был настолько потрясен увиденным, что в отчаянии с плачем ушел в свою комнату, перерезал себе вены и, обмакнув перо в свою кровь, написал письмо мутесаррифу (уездному начальнику). “Вы уничтожили мой народ; мне, его пастырю, нельзя оставаться на этом свете, я пойду за ним. Вы причина этих насилий и этих строк, написанных кровью, и, так как никто не хочет на этом свете защитить мой народ, я поручаю его Богу, заступнику невинных”. Архиепископ пользовался уважением у турок за свою честность и ученость. Мутесарриф, прочитав это письмо, несколько смутился и по совету влиятельных людей отправил врачей к архиепископу. Последним удалось спасти его. Архиепископ жив до сих пор, хотя и слаб.

Число убитых доходит до 10 000 человек. Ежедневно умирает от 25 до 30 человек, тяжело раненных и изувеченных. Ничего не осталось, ни народа, ни пастыря; из восьми священников уцелел только один, протестантский викарий изрезан на куски. Остающиеся в живых находятся в крайней нужде, а палачи еще не насытились”.

В переведенных Варданом письмах были и такие, где упоминались мотивы совершенных преступлений и назывались фамилии их организаторов. Вот строки из еще одного письма:

“Чтобы хоть несколько оправдать разгром, а равным образом сильнее возбудить местное население против армян, власти делали попытки до, во время и после избиения обвинить армян в ряде преступлений и представить их провокаторами. Обвинение в восстании было пущено в ход властями в Урфе. В Трапезунде бегущим армянам турки кричали “сдавайтесь”, как будто те были повстанцами. В Урфе же турки распространили слух, что армяне хотели напасть на мусульманский квартал, но это им не удалось. Жандарм Габгар сознался, что выстрелы, которые были слышимы ночью в Урфе, производились турками, но их хотят приписать армянам; в Порту была послана телеграмма с уведомлением, что армяне разрушили мечети и избили тысячу мусульман. В Трапезунде власти распространяли слух о том, что армяне хотят в союзе с англичанами разрушить династию Османа и уничтожить магометанство; в будущую пятницу здешние армяне с оружием в руках нападут на мечети и перережут мусульман; мы должны опередить этих неверных собак, чтобы не быть ими истребленными. В призывах к избиению, отпускаемых по инициативе властей, говорилось, что настоящей целью разгрома было истребление армян, грабежи же играли второстепенную роль. В Муше, например, одно официальное лицо так высказалось в присутствии большого числа курдов и армян: “Курды действовали дурно. Мы им дали приказание уничтожить армян, они же скорее грабили, чем убивали”. В Балу муфтий и вожаки движения кричали нападающим: “Главным образом убивайте и не теряйте времени на грабеж”; в Эрзынгенде высшие чиновники кричали толпе: “Режьте гяуров, не бойтесь ничего”. В Арабкире еще до избиения глашатаи прогуливались по деревням, крича: “Дети Магомета должны исполнить свой долг – истребить всех армян, ограбить и сжечь их дома; ни один армянин не должен уйти живым”. В Урфе Гассан-паша приказывал толпе: “Идите, дети мои, у вас в распоряжении 48 часов, вырежьте всех гяуров, и их богатства будут принадлежать вам”; такие же приказы отдавал своим подчиненным стоявший здесь офицер. Подобным же образом власти возбуждали толпу в Трапезунде, в Сгерде, в Палу”.

Ну как тут не вспомнить погромы армян, имевшие место в советском Азербайджане через девяносто лет после описываемых событий? Резня в Сумгаите, в Кировабаде, в Баку, издание материалов с показаниями свидетелей этих событий, нелепые попытки властей уравнять действия преступников с ответными действиями их жертв – не это ли результат политики всепрощения и вседозволенности, проводившейся партийной номенклатурой ради мифической “дружбы народов СССР”. Безнаказанность организаторов резни 1890-х годов породила через двадцать лет уничтожение полутора миллионов.

Чем закончить эту главу? Вынужден воспользоваться восклицанием, вычитанным в одной из публикаций: “Турок, он и есть турок! Его девиз – убить-нахапать-завладеть”...........

и ещё из той же книги:

.....Вардан пришел к убеждению, что выжить, полнокровно, по-человечески жить и процветать способна только нравственно развитая и развивающаяся раса. Тех же, кому не дано развиваться морально, преследуют всяческие несчастья, более того, они обречены на вымирание.

[Gnel]

Прошу обратить внимание на годы, это ведь далеко ещё не 1915.

[Marat the Armenian]

"И возопили они громким голосом, говоря: "Доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?"

И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время..."

(Откровение 6:10,11)

Душа моя болит, и сердце мое плачет...

НИКОГДА НЕ ЗАБУДЕМ! НИКОГДА НЕ ПРОСТИМ!

[Elena]

привет с новом годом

а ты не кого не узнала но фото?

к сожалению нет

но очень хотела

просто у меня нет настолько стархы фотографий...

почитайте вот это

Очевидец Айк Кочьян-это мой дедушка-один их немногих спасшихся в Трапезунде

http://www.mashtots.ru/st_30.htm