ГАНДЗАК: НЕУТРАЧЕННЫЙ МИР

[Bigoss]

ГАНДЗАК: НЕУТРАЧЕННЫЙ МИР

Гандзак (Гандзак(гянджа)) - город, расположенный на берегах одноименной реки в Утике. Упоминается в письменных источниках с 9 в. Являлся крупным торговым городом, чему способствовало удачное географическое расположение: перекресток многих азиатских торговых путей. Город неоднократно менял “подданство”, был подвластен Армении, Персии, Грузии. Нередко гандзакские мелики выступали на исторической арене в качестве независимых владельцев. В 1804 г. город заняли русские войска. По договору 1813 г. Гандзак присоединен к России. С 1918 г. Гандзак оказался в составе новосозданной республики Азербайджан.

В начале 20 века в городе функционировали 6 армяно-апостольских церквей, 2 русские православные церкви и 13 мечетей. Большое количество мечетей является следствием одной из догм ислама, которая призывает иметь места для намаза в каждом дворе. Из сохранившихся армянских апостольских церквей наиболее почтенный возраст имеет церковь святого Ованеса Мкртича, на южной стене которой под солнечными часами была высечена надпись, удостоверяющая, что при католикосе Ованесе в 1633 году построена сия церковь святого Ованеса Мкртича (Иоанна Крестителя).

Гандзак необыкновенно красивый город с широкими распланированными улицами, осеняемыми известными на всем Кавказе гандзакскими чинарами. Из-за развесистых многовековых гигантов со стволами в несколько человеческих обхватов выглядывала своеобразная и, до последнего времени, армянская архитектура домов. Дома в Гандзаке были преимущественно двухэтажные, с обязательными арочными воротами, в которых вырезана арочной же формы калитка. Наличие приусадебных двориков также являлось обязательным атрибутом гандзакских домов. В садах росли практически все известные на Кавказе виды фруктов, но особенной славой пользовались гандзакские хурма и гранат.

В семи километрах ниже по течению реки - развалины древнего Гандзака, разрушенного в 1139г. катастрофическим землетрясением. Там все еще заметны многочисленные остатки армянской церковной архитектуры. Во время землетрясения обвалилась гора Алгарак (Кяпаз) и закрыла ущелье, по которой протекала речка. В результате образовались небольшие живописные озера, наиболее известным из которьгх является знаменитый Капутан (Гейгель). В окрестностях города находится мавзолей персидского поэта Шейх-Низама. На восточной окраине города развалины одного из древнейших христианских строений Закавказья - Чолаг.

Еще в начале века из 35000 населения города свыше 50% составляли армяне, остальные - закавказские татары (азербайджанцы), русские, грузины и другие.

На протяжении всей своей истории гандзакцы не раз прославляли свой город самоотверженными боевыми действиями против иноземных захватчиков. Большим уважением в Закавказье пользовалась гандзакская пехота (лучники, а потом, позднее, стрелки).

В начале 20 в. (1904-1905 г.г. и 1918-1920 г.г.) в Гандзаке происходили вооруженные столкновения между армянами и закавказскими татарами, в результате чего городское население разъединилось по обе стороны реки: на правобережье жили армяне, на левом берегу расселились азербайджанцы.

Вооруженные столкновения того времени прославили бывшего полковника царской армии Егора Тер-Аветикяна, впоследствии известного деятеля фидаинского движения в Восточной Армении. Советская власть и сталинская диктатура положили конец открытым межэтническим междоусобицам, но еще в 1961, 1969 и 1972 годах в Гандзаке (Кировабаде) происходили серьезные беспорядки на межнациональной почве.

Поводом для массовых столкновений могли быть как, скажем, обыкновенный футбольный матч, так и более серьезные. Так, в 1969 году в Бананце азербайджанскими районными властями был разрушен памятник, воздвигнутый в память о погибших на фронтах Великой Отечественной войны жителях села...

Ну и для лучшего понимания ситуации добавим, что практически все мальчишки Гандзака учились драться на речке, с представителями другой национальности. Победившая сторона получала возможность спокойно отдыхать и загорать до прихода очередной группы противника.

[Markos]

Бигос, отличная тема!

[Bigoss]

Тема будет обновлена и дополненна новыми материалами.

[MiG-35]

Бигосс джан, меня всегда интересовала фаза, когда Гандзак стал Гянджой! Каким был доисламский Гандзак? Какую долю в населении составляли армяне? Как выглядел этот город?

Это вопросы, ответы на которых очень трудно найти…

[Bigoss]

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Арцах(карабах)ское движение стало катализатором ухудшения отношений между армянами и азербайджанцами в Гандзаке.

Если армянское население города с надеждой обратило взор в сторону заснеженных вершин Арцаха, то азербайджанская часть города, не без подсказки из Баку, решила воспользоваться “удобным” случаем и полностью азербайджанизировать город.

Уже через несколько дней после принятия Областным Советом народных депутатов НКАО решения просить союзные власти о возвращении НКАО в.состав Армении, 28 февраля 1988 г. группа азербайджанской молодежи Гандзака, общим числом до тысячи человек, вторглась в армянские кварталы города.

Вооруженные металлическими прутьями и палками, они прошли по улицам Шаумяна и Октябрьская в сторону армянской церкви сурб Лусаворича (Григория Просветителя), но, встретив достойный отпор, ретировались восвояси. По пути они разбивали окна, забрасывали дома камнями.

В столкновении были пострадавшие, но обошлось без человеческих жертв.

Средства массовой информации Союза тогда обошли абсолютным молчанием инцидент в Гандзаке (Кировабаде). Впоследствии это объяснялось необычайно жестокими событиями в Сумгаите, затмившими остальные конфликты в регионе. Но начало было положено.

В городе с без малого трехсоттысячным населением ситуация была напряженной, атмосфера накалялась. И армяне, и азербайджанцы не могли забыть февральские события, но не в Гандзаке, нет, а в Сумгаите. В Гандзаке появились группки азербайджанской молодежи, которые громко крутили магнитофонные записи, рассказывающие о “подвигах” азербайджанцев в Сумгаите. Армяне в городе ходили пасмурные, постоянно готовые отразить нападение и постоянно желавшие смягчить напряжение.

А вокруг бушевали “события в Нагорном Арцах(карабах)е и вокруг него”.

Необходимо отметить, что к 1988 году армян в Гандзаке оставалось примерно 45 тысяч, из коих компактно, в армянских кварталах, проживало около 32 тысяч. Остальные 13 тысяч жили в других районах города, где азербайджанское население составляло подавляющее большинство.

Еще в начале семидесятых годов армянское население города перевалило за 70 тысяч, но планомерная политика по выживанию армян из Гандзака, начатая при первом секретаре ЦК КП Азербайджана Г. Алиеве, принесла свои плоды. “Сумгаит” также повлиял на отток армянского населения, и к ноябрьским событиям 1988 года их в городе оставалось порядка 35 тысяч человек.

Выживанию подвергались не только армяне Гандзака, но и жители пригородных армянских районов, в особенности Ханларского и Дашкесанского. Так, в 1971 году к Ханларскому району, население которого более чем на 80% состояло из армян, был присоединен Сафаралиевский район Азербайджана, полностью состоящий из азербайджанонаселенных деревень.

Примечательно, что Сафаралиевский район даже не имел границы с Ханларским и находился по другую сторону Гандзака.

Однако такое “укрупнение” района дало возможность заменить первых руководителей на азербайджанцев, проводящих политику национальной дискриминации.

К примеру, уже в 1985 году в старинном армянском селе Браджур (26 бакинских комиссаров) армянское население заставили продать дома, которые были заселены азербайджанцами.

Вообще, Ханларский район, географически расположенный между Арменией и Нагорным Арцах(карабах)ом, видимо, серьезно волновал власти Азербайджана. Еще до присоединения к нему Сафаралиевского района, от Ханларского района было изъято и передано Дашкесанскому крупное армянское село Бапанц с прилегающими армянскими же поселениями.

Армянские деревни, кроме того, лишали возможности торговать на рынке. Если в “доалиевский период” Азербайджана практически из каждой армянской деревни автобусы приезжали прямо на колхозный рынок, а сельчане имели возможность продавать излишки своей продукции, то затем эти маршруты были просто отменены. Армянину из деревни, чтобы доехать до рынка, приходилось трижды пересаживаться на разного вида транспорт, а затем еще километра два нести продукты до рынка, загнанного в дальний угол армянских кварталов.

Излишне говорить, что рынок в “азербайджанской части” города пользовался всеми транспортными и коммуникационными благами.

Армянские деревни начинали чахнуть, а Гандзак перестал получать людскую “подпитку” из окрестных армянских поселений.

В самом городе также проводилась целенаправленная политика по выживанию армянского населения. Выражалось это, например, в закрытии армянского театра или прекращении финансирования на благоустройство армянских кварталов. Армянские кварталы Гандзака были окружены двумя крупными новыми микрорайонами с жителями азербайджанской национальности: КирАЗ и Гюлистан.

При этом надо учесть, что у армян не было ни одного предприятия, практически все места культурно-массового отдыха, лечебные учреждения находились в азербайджанской части города.

Создавалась ситуация, при которой армянская молодежь сразу после окончания школы попадала в зависимость от азербайджанцев города, армянские строители работали на левом берегу реки, армянские служащие по утрам шли на работу через мост...

Немалое значение имело и разбавление армянских кварталов. Из-за отсутствия новостроек “здесь”, армяне справляли новоселье в квартирах “там”, заполучая при этом азербайджанских соседей.

Особенно большой размах “работа” по выживанию армян из Гандзака получила при первом секретаре Кировабадского горкома коммунистической партии Азербайджана Гасане Гасанове, ныне - министре иностранных дел Азербайджана.

Под видом благоустройства города сей партийный деятель покрыл красным кирпичом все стены и фасады домов в центральных районах города, “попутно” азербайджанизировав армянскую архитектуру города.

При Гасанове же, получившем в народе прозвище “кирпич Гасан”, город был разделен на два административных района: Кяпазский и Гянджинский.

Районирование явно далось ему с трудом, ибо задача была поставлена четко: разделить город так, чтобы в обоих районах преобладало азербайджанское население.

Но задача была решена, и не важно, что зачастую жители одной и той же улицы оказывались подчинены разным районным центрам, главное, что и секретари районных комитетов коммунистической партии, и председатели райисполкомов, и, что особенно важно, начальники милиции теперь “по праву” были азербайджанцами.

Армянское население края начало уменьшаться, и к ноябрю 1988 года в Гандзаке армяне составляли лишь одну восьмую часть населения.

Осенью 1988 года в Азербайджане началась истерия по поводу строительства в местности, называемой армянами “Хачин тап”, а азербайджанцами “Топхана” (Нагорный Арцах(карабах), близ города Шуши), кооператива по производству алюминиевых изделий.

Никакие пояснения, что экологии региона ничего не угрожает, т.к. горячие цеха находятся в Армении, а в Хачин тапе предполагается лишь ручная работа, не возымели действия. Азербайджанские ученые наперебой старались перещеголять друг друга в “защите” Хачин тапа.

На голом овечьем выгоне одни “ученые” находили реликтовые леса, другие - “шестикрылых бабочек”. Историки “объясняли” читателям, что Топхана - это азербайджанское Куликово и Бородино вместе взятые. По всему чувствовалось, что народные эмоции искусственно подогреваются. Ожидалось, что эта массированная кампания по нагреванию страстей проводится в преддверии наступления на Арцах(карабах). Но Азербайджан замыслил иное. Борьба за спасение “шестикрылых бабочек” явилась прелюдией к этнической чистке Азербайджана от армянского населения. 21 ноября 1988 года в Азербайджане, во всех без исключения регионах, где проживали армяне, начались массовые погромы.

Запланированность этой акции на самом высшем уровне подтверждает самый простой факт: погромы армян в Нахичевани, Шамхоре, Ханларе, Мингечауре, Дашкесане, Гандзаке, Имишли, Шеки, Исмаиллы и еще в сотнях населенных пунктах Азербайджана начались в одночасье, по приказу из одного и того же центра.

Повсюду толпы опьяненных безнаказанностью, возбужденных алкоголем и наркотиками погромщиков принялись грабить, насиловать, жечь и убивать армян. Гандзак не должен был стать исключением. Но он стал таковым!

Уповая на численное преимущество, азербайджанцы двинулись в сторону армянских кварталов Гандзака. Начало маршрута погромщиков и убийц повторило февральский путь.

Практически не останавливаясь, вандалы двинулись к армянской церкви, настоятель которой, священник тер-Саак, успел запереть изнутри крепкие засовы.

Построенная в середине 19 века церковь святого Просветителя уже в 1905 году достойно выдержала артиллерийский обстрел, так что вооруженные камнями, дубинками и железными прутьями вандалы не могли с ней ничего поделать.

Они лишь успели сорвать с церковных ворот крест, когда опомнившиеся жители квартала ринулись на защиту своей святыни.

Азербайджанцы направились громить дома в сторону Тязя Шена (Красное село), но встретились с другой группой спешащих на помощь защитников. Оборонявшие свои дома от количественно во много раз превосходящих погромщиков армяне прибегли к охотничьим ружьям и ракетницам.

Погромщики в панике бросились бежать по улице Осипяна и лишь затем, изрядно потрепанные, перебрались в “азербайджанскую часть” Гандзака. А защитившие свои дома и святыню мужчины вернулись к церкви.

Крест с церковных ворот был возвращен вечером того же дня, в обмен на задержанных армянами азербайджанских погромщиков.

[Bigoss]

АРМЯНСКАЯ ЦЕРКОВЬ

Строительство ее было начато в 1853 и завершено в 1869 году. В народе ее долгое время называли “новой”. До тех пор, пока она не осталась единственной действующей апостольской церковью в Гандзаке. Великолепное здание, воздвигнутое на четырех колоннах, имело в длину 30,5м, ширина составляла 20м. Высокие и узкие окна, казалось, сами излучали свет. Перед дверьми были небольшие симпатичные паперти. Сама же церковь, вместе с прилегающими школой и двором, была окружена красивой стеной, не столько защищавшей церковь, сколько украшавшей ее общий вид. На куполе этого величественного строения можно было увидеть след от ядра, пущенного закавказскими татарами из пушки в 1905 году с левого берега реки. Ядро не смогло пробить розовый армянский туф, из которого была построена церковь.

Изнутри церковь была украшена великолепными образцами армянской настенной живописи на религиозные темы. Церковь имела как бы внутренний балкон, что придавало ей по-домашнему уютный вид.

Церковь святого Лусаворича играла в Гандзаке совершенно особую роль. Хотя в ней почти каждое воскресенье можно было увидеть обряд венчания, хотя армяне частенько приглашали священника крестить новорожденных, хотя редкие похороны в городе проводились без отпевания, - церковь несла на себе, в первую очередь, тяготы и хлопоты светской жизни.

Утренний звон церковных колоколов звучал как напоминание о продолжающейся жизни.

Церковный двор являлся местом встреч представителей гандзакского светского общества. Мамаши приводили сюда своих повзрослевших дочерей, матери потенциальных женихов с нарочито беспристрастным видом ходили вокруг юных дев. Здесь обменивались сплетнями, здесь заключались сделки, здесь... Словом, жизнь вокруг церкви кипела, церковь была центром армянского Гандзака.

У гандзакцев было еще два места, некогда связанных, с христианством, а потом ставших центром светской жизни. Это уже упоминавшийся Чолаг, куда, как правило, стайки молодежи ходили пешком в воскресные летние дни, и Панд - высокое лысое плато между Геташеном и Восканапатом. Зажечь свечку, совершить ритуальное жертвоприношение, а затем... кому не нравится молодежный пикник на природе? “Панди ореры” - два последних воскресенья августа.

И все же именно церковь была средоточием всего армянского в Гандзаке. Может потому, что туда ходили и зимой, и летом, благо от осадков всегда можно было укрыться в самой церкви, а от палящего солнца - под сенью деревьев во дворике. Да и ходить было близко всем.

Власти Гандзака, не имевшие возможности закрыть церковь, всячески пытались игнорировать ее. Дело доходило до абсурда. На туристской схеме Гандзака, например, изданной в 1984 г. в Москве (!), не удовлетворившись “ликвидацией” всех христианских храмов, составители убрали даже улицу Мясникяна, на которой находится церковь!

На туристской схеме, кстати, отсутствовали и другие памятники христианской архитектуры: уже упоминавшаяся нами армянская церковь св. Ованеса Мкртича (1633г.), русские православные церкви св. св. Кирилла и Мефодия (1872г.), св. Троицы (1905г.) и другие.

Армянская церцовь

Ко всеми любимой церкви Григория Просветителя и вернулись отразившие нападение армянские мужчины. Нет, не гордость за одержанную победу светилась в их глазах, а озабоченность. Все прекрасно понимали, что это только начало. Начало того, чего они так не желали, чего так сильно старались избежать.

К вечеру у церкви появились первые раненые. Как правило, это были люди, бросившие рабочие места, поспешившие домой. Молниеносно распространились слухи о погибших. К несчастью, они подтвердились в районе железнодорожного вокзала был убит молодой армянин Аваков Миша. Азербайджанские вандалы отрезали ему голову. Умерла и одинокая женщина, Мелконян Роза, в дом к которой ворвались погромщики - не выдержало сердце.

В ночь на двадцать второе ноября к церкви стали стекаться беженцы из “азербайджанской части” города. Потрясенные и растерянные, зачастую жестоко избитые многолетними и, казалось, добрыми соседями, они неприкаянно толпились у церкви. Знакомые, родственники, да и просто жители ближайших домов забирали их к себе, устраивали как могли, утешали как могли.

[Bigoss]

ОБОРОНА ГОРОДА

А мужчины... Мужчины организовывались в отряды самообороны.

Уже в первую ночь, на 22 ноября, в армянских кварталах стали стихийно появляться посты самообороны. Собственно, глубоко эшелонированная оборона была не нужна и даже вредна, так как посты по всей длине улицы, имевшей лишь один возможный для противника въезд, раздробляли силы защитников, лишали их возможности отдыха. Но посты, пусть “неправильные”, родились, а вместе с ними “родились” и командиры-лидеры. Им затем понадобится еще несколько дней, чтобы объединиться в комитет самообороны армянского населения Гандзака, фактически взявшего на себя все тяготы по управлению армянской частью города. Но и первые, еще не сорганизовавшиеся защитники, сполна справились со своей задачей.

Утром, 22 ноября, на армянские кварталы города пошли толпы азербайджанцев. Сказалось, наконец, и “политическое градостроительство”, на протяжении почти четверти века проводимое “отцами города”. Азербайджанцы наступали по нескольким направлениям. Невыспавшиеся, уставшие ребята не только отбили все нападения, но и пленили с десяток погромщиков. Началась, иного слова не подобрать, героическая эпопея обороны Гандзака.

Объединенные валы азербайджанских бандитов непрестанно повторяли набеги: сверху, снизу, с фланга, с фронта. Армяне стойко защищались. Руководители отрядов самообороны: Шахназарян Абуль, Матевосян Славик, Дашян Юрий, Захарян Дживан, Саркисян Абрам, Баяндурян Тигран, Шагинян Зармик, Чалабян Семен, Парсегян Владимир, Тонян Самвел, Вартанян Борис и многие-многие другие полностью контролировали армянскую часть города.

Здесь необходимо отступление, на наш взгляд, объясняющее многое.

На протяжении многих десятилетий в Гандзаке существовало скрытое, а порой и явное противостояние между армянами и азербайджанцами. Последствием этого явилось то. что азербайджанское население города воспринимало армянские кварталы как нечто чуждое, непонятное и таинственное. Такое же, кстати, отношение к азербайджанским кварталам было у армян, но в гораздо меньшей степени, так как взрослые армяне, как об этом уже говорилось, были вынуждены ежедневно ходить через реку на работу, службу, учебу, в кинотеатр, наконец. Армяне воспринимали правобережье реки не только как место своего проживания, но и как физическое и духовное убежище от азербайджанцев. И, главное, армяне Гандзака осознавали город и регион, несмотря на агитацию официальной азербайджанской пропаганды и долгие десятилетия пребывания в составе чужой республики, своей Родиной. У армян Гандзака было чувство земли, то самое чувство, которое придавало им силу и уверенность в своей правоте.

В ночь на 23 ноября в Гандзак были введены подразделения советских войск, “для поддержания общественного порядка”. Удивительно странным было командование этих войск и удивительно растерянными выглядели .рядовые солдаты.

Начнем с того, что солдатам не только не объяснили, в какой город они прилетели “наводить порядок”, они даже не знали, на территории какой страны находятся.

- Ребята, а правда, что мы в Афганистане? - спрашивал молоденький русский солдат у армянских парней, несущих дежурство на посту.

Руководство “азербайджанской части” города, или “официальное руководство”, повело новоприбывших в район “наиболее ожесточенных столкновений” на межнациональной почве... абсолютно азербайджано населенный микрорайон Гандзака, Багманляр. Сделано это было далеко не случайно, ибо именно на рассвете 23 ноября должно было произойти решающее сражение. Предполагалось окончательно захватить армянские кварталы города. Но утреннее сражение было пресечено у моста по улице Джапаридзе, сразу же, как только азербайджанские погромщики перешли эту своеобразную демаркационную линию. Драка была тяжелой, с серьезными потерями. Двое из несостоявшихся погромщиков погибли, еще несколько оказались в руках у армян.

Через несколько часов на площади Ленина состоялся многотысячный митинг азербайджанцев, которые требовали смещения руководства города, обвиняя их в допущении в город советских войск. Естественно, главным воззванием было: “Смерть армянам!” На той же площади уже находились подразделения советских войск, охранявшие здание городской администрации.

Когда страсти накалились до предела, на шеренгу солдат неожиданно наехала грузовая машина. Трое из них скончались от тяжелых увечий: русский, украинец и белорус. “Азербайджанский фактор” оказался смертельным не только для армян. Впрочем, тут нет никакого противоречия с логикой, абсолютное неуважение к которой продемонстрировала “Комсомольская правда”. По заметке, опубликованной в этой газете, выходило, что солдаты стояли спиной к ... армянам, прикрывая их от разъяренной толпы азербайджанцев. Внезапно с тыла налетел грузовик...

Нам остается только добавить, что площадь Ленина находится достаточно далеко от реки, практически в центре “азербайджанской части” города.

Кровавый инцидент имел трагические последствия для армян, проживающих на левобережье реки Гандзак, а также в микрорайонах КирАЗ и Гюлистан.

Азербайджанцы двинулись утолять свою ярость на армянах, проживающих среди подавляющего азербайджанского большинства. Именно с 23 по 25 ноября произошли в основном массовые грабежи, избиения и изнасилования армянского населения Гандзака. Жители армянских кварталов, забаррикадировавшиеся для защиты, не обладали достаточными людскими ресурсами для оказания помощи соплеменникам, терпящим бедствие от рук вандалов. На помощь армянам “азербайджанской части” города пришли вооруженные подразделения Советской Армии.

Анализируя задним числом события тех дней в Гандзаке, невольно приходишь к выводу, что задача, поставленная командованием перед солдатами, несла на себе политику двойного стандарта: не допустить массовой гибели населения и способствовать депортации армян из Гандзака.

Но армяне, живущие в азербайджанонаселенных кварталах города, действуя по принципу “на солдата надейся, а сам не плошай”, защищались и сами. И как защищались! Потеряв без малого четыре тысячи квартир со всем имуществом, армяне вышли из окружения, уничтожив при этом свыше 10 погромщиков и не понеся ни одной человеческой потери. Часть из них нашла убежище в войсковых подразделениях, а основная масса добралась до армянских кварталов, где и нашла приют.

В школе, у церкви, была спешно оборудована больница, второй центр медицинской помощи был открыт в клубе армянского микрорайона Красное село (Тязя Шен). В церкви же и клубе были открыты пункты общественного питания, где кормили беженцев из азербайджанонаселенных кварталов. Практически все семьи армянских кварталов сдали свои зимние продовольственные запасы в эти импровизированные столовые. Лекарства и медикаменты для больных и раненых также собирали по домам. В больницах и столовых работали добровольцы, в основном медики и работники системы общественного питания. Особую признательность населения заслужили работавшие не покладая рук врачи Арзуманян Нвер, Оганесян Степан, Касаян Сергей... медсестры Пономарева Анна, Хачатурова Людмила, Альвина...

В эти же дни в городе из числа энтузиастов начала сформировываться группа мужчин, объединившаяся в Комитет по оказанию помощи пострадавшим армянам города - “Гандзак”. Комитет имел два опорных пункта: в церкви св. Григория Просветителя и в клубе при Красном Селе.

Члены комитета, успешно выполнившие задачу по обеспечению беженцев питанием и медицинской помощью, затем блестяще справились с неимоверно трудной задачей по спасению армян, не сумевших выбраться из азербайджанских кварталов и спрятавшихся там, в основном, на чердаках или в подвалах многоэтажных домов. Выясняя местонахождение этих людей, члены комитета “Гандзак” организовывали, вместе с солдатами, ночные рейды в глубь азербайджанских кварталов и доставляли оттуда пострадавших армян, среди которых подавляющее большинство составляли женщины и дети. Тот же комитет “Гандзак” наладил организованное дежурство на постах самообороны, вел переговоры с гражданскими и военными властями города, вместе с мужским населением отражал атаки погромщиков и убийц, допрашивал пленных, проводил ежедневные, митинги среди армянского населения, давая инструкции по дальнейшим действиям...

История обязательно сохранит на своих страницах имена этих людей: Григорий, Левон, Виктор, Алик, Сурен, Камо, Хачик, Валерий, Миша, Нина, Алеша, Рая, Грайр, Тигран... Тяжело писать имя Володи, также члена комитета “Гандзак”, геройски погибшего впоследствии в боях за освобождение оккупированных азербайджанцами сел Мардакертского района Нагорно-Арцах(карабах)ской Республики. Невероятно много было ребят, самоотверженно помогающих комитету во всех его начинаниях. Немалую организационную работу провел и священник армянской церкви Тер-Саак. К сожалению, отправленный в конце ноября по решению комитета “Гандзак” в Ереван, Тер-Саак не нашел возможности вернуться в город.

А оборона города продолжалась.

О двойном стандарте в действиях подразделений Советской Армии и внутренних войск МВД СССР в Гандзаке уже было сказано. Военным, видимо, действительно была поставлена задача по предотвращению массовых столкновений на межнациональной почве. Судить об этом можно хотя бы по тому, что войска на самом деле не раз становились на пути азербайджанских погромщиков, не разрешая им проходить в армянские кварталы. Достаточно терпимо относились военнослужащие и к армянским постам самообороны. В этом вопросе, правда, не обошлось без досадных накладок, но, судя по всему, они носили на себе отпечаток понимания ситуации отдельной личностью в погонах. Был, к примеру, некий узбек - старший лейтенант - который в каждое свое дежурство, казалось, задавался целью арестовать как можно больше армян и сдать их в руки азербайджанской милиции.

В то же время задержанные воинскими патрулями и армянскими постами самообороны и переданные милиции многие азербайджанские погромщики практически сразу выпускались на свободу. Никак “не получалось” арестовать одного из самых опасных преступников - руководителя большого отряда погромщиков, лично совершившего ряд тяжких преступлений (убийство, изнасилования и т. д.) Гусейнова Али, более известного в городе под кличкой “Джпган” Али.

На него был объявлен всесоюзный розыск, хотя доподлинно было известно, что он находится в Гандзаке. Более того, два сотрудника МВД СССР видели Джигана Али в ресторане железнодорожного вокзала. Зная, что он вооружен, офицеры обратились за помощью к сотрудникам транспортной милиции, но те не только не помогли, но и дали знать Джигану об опасности, после чего последний немедленно скрылся. И уж вовсе вопиющим является факт освобождения Джигана Али через час после ареста, когда его, задержанного 27 ноября, передали азербайджанской милиции. Прокурор города Фаталиев впоследствии объяснил сей факт одному из членов комитета “Гандзак” тем, что собравшаяся огромная толпа жителей-азербайджанцев требовала его освобождения. “Мы не могли пойти против воли народа”, - заявил он. Так что, разгуливает сегодня Джиган Али по Гандзаку и вспоминает свои “подвиги”, принесшие ему “горячую любовь” погромщиков.

[Bigoss]

СЛЕДСТВЕННЫЙ ИЗОЛЯТОР В ГАНДЗАКЕ

О пленных (арестованными их назвать никак не получается) армянах, попавших в СИЗО Гандзака, речь особая, вернее, об издевательствах и избиениях, которым они подвергались в этом мрачном помещении.

Армяне в СИЗО попадали, как уже было сказано, с “помощью” прибывших в город военнослужащих (как, наверное, легко догадаться, азербайджанским милиционерам вход в армянские кварталы был закрыт постами самообороны). Основная масса арестованных были обыкновенными рабочими или служащими, оказавшимися по разным причинам во дворе или на улице в период действия комендантского часа. Здесь интересен тот факт, что военные отлавливали одиночек, а вот посты самообороны трогать остерегались. Задержанные армяне, все без исключения, получали административное наказание в виде лишения свободы на 30 суток, о чем им сообщали уже в СИЗО, на четвертый или пятый день задержания. Раньше сообщать было невозможно, ибо получивший “административное” наказание должен был прийти в себя после первого знакомства с тюремными костоломами.

Собственно, о нравах, царящих в гандзакском СИЗО, армяне уже знали по судьбе одного несчастного армянина-шамхорца, который, защищая свою семью от погромщиков, выстрелил в толпу из охотничьего ружья и убил одного из нападавших. Его (пусть читатель простит, что фамилия, этого армянина умалчивается) арестовали и привезли в СИЗО Гандзака. После жесточайшего избиения со стороны работников СИЗО, его бросили в камеру к азербайджанским уголовникам. Человек подвергался насилованию, его силой кормили калом, вырывали ногти рук и ног и т.д. После того, как фантазия ублюдков в одной камере истощалась его, истерзанного и полуживого, переводили в другую, аналогичную камеру, где пытки продолжались. Наверняка жизнь человека, постоявшего за честь своей семьи, закончилась бы в страшных мучениях, если бы на его счастье СИЗО не посетила следственная группа Прокуратуры СССР. Увидев умирающего, с выбитыми зубами, переломанными ребрами, с явными признаками внутреннего кровотечения, следователи распорядились о переводе несчастного в госпиталь. Но и там его мучения не прекратились. Азербайджанские повара отказывались кормить “убийцу”, врачи его не лечили, а санитары считали своим долгом избивать больного каждые несколько часов.

О страданиях бывшего жителя Шамхора армянам сообщил служивший в госпитале хирург Арзуманян Нвер, который и предложил свои услуги в деле спасения полуживого человека. Была разработана целая операция, которая, к счастью, завершилась успешно. Жизнь несчастного была спасена, а Нвер, который, естественно, уже не мог работать в госпитале, продолжал свою врачебную деятельность в больнице при церкви.

Справедливости ради скажем, что страдания армянина-шамхорца даже для СИЗО Гандзака явились исключительным явлением. “Обычная” процедура заключения армян под стражу проходила следующим образом. Арестованного, после предварительного жестокого избиения, раздевали догола и помещали в камеру с выбитыми стеклами в окнах (напомним, на дворе ноябрь-декабрь). Не довольствуясь этим, примерно каждый час на бетонный пол в камере выливали несколько ведер воды. Продержав в импровизированной “холодной” ночь, вконец замерзшего узника еще раз жестоко избивали и, наконец, возвратив одежду, помещали в общую камеру, где уже больше не трогали. Исключение составил лишь М. Бадалян, о котором еще будет сказано.

Таким образом, следственный изолятор Гандзака, построенный в середине 19-го века и, по всей видимости, призванный служить для изоляции от общества опасных преступников, стал местом каторги для армян Гандзака.

Но вернемся к происходящим за стенами этого мрачного заведения событиям в Гандзаке.

[Bigoss]

ЭВАКУАЦИЯ

Как уже было сказано, вооруженные подразделения МО и МВД СССР прикрыли возможные входы в армянские кварталы Гандзака, но время от времени пропускали толпы азербайджанских башибузуков.

Трудно сегодня судить, почему так получалось? Войска ли действительно были плохо организованы, или это было заранее продуманным планом? Возможна и самая прозаичная причина - подкуп военнослужащих. Во всяком случае, посты самообороны армянского населения Гандзака были необходимы, так как не раз исправляли, и с гораздо большей решимостью, огрехи профессиональной армии. В практически ежедневных столкновениях азербайджанцы несли немалые потери (забегая вперед скажем, что, по данным армянской стороны, подтвержденным со стороны военных, поддерживающих дружеские отношения с армянами, азербайджанских погромщиков в описываемые дни было уничтожено 27 человек, большей частью - армянами).

Однако в последние дни ноября войска приступили к выполнению далеко не свойственной им задачи - эвакуации населения, проводимой под руководством коменданта Гандзака генерала Омельченко. Первым комендантом города был генерал-лейтенант П.П. Полех. Видимо, из-за “излишней” добросердечности по отношению к армянам он был заменен на генерал-майора Омельченко. Добавим еще, что сменивший во второй половине декабря генерала Омельченко на посту коменданта полковник Коробко был в спешном порядке избран членом бюро горкома компартии Азербайджана. Одним - деньги и спиртное, другим борзые щенки, третьим - должности. Испытанное средство подкупа сработало и в случае с Коробко, начисто игнорировавшем обращения и претензии армянского населения Гандзака.

А пока в городе вовсю хозяйничал вечно пьяный Омельченко. По армянским кварталам Гандзака разъезжала военная бронемашина с установленным на ней громкоговорителем, по которому сообщалось, что в здании городского штаба гражданской обороны по ул. Шаумяна начато составление списков желающих выехать в Армению. Одновременно, в “частных беседах”, военнослужащие сообщали жителям, что “на днях” их вывезут из Гандзака. С другой стороны, вокруг города, и армяне об этом знали, большими таборами расположились покинувшие Армению азербайджанцы, с вожделением взиравшие на армянские дома Гандзака. Новоприбывшие “еразы” (ереванские азербайджанцы), как их сразу же прозвали местные азеры, уже присоединились к ордам погромщиков.

Среди армян Гандзака началось брожение умов, и на совете комитета “Гандзак” было решено, в целях упорядочения эвакуации, организовать вывоз в Армению, в первую очередь, детей и женщин. Люди потянулись на улицу Шаумяна, где велась запись в очередь желающих покинуть город детей и женщин. Однако очень скоро выяснилось, что азербайджанские власти города не довольствовались простой эвакуацией, - им еще были нужны добротные дома армян. Создав, искусственно, у армянских матерей комплекс человека в очереди, которому может “не достаться”, власти города вместе с записью на выезд, стали требовать у людей расписки, по которым они соглашались продавать свои дома городским властям, сообщали, что “вывезли” все свое имущество и не имеют к руководству города никаких претензий. По сути, начинался грабеж на государственном уровне. Люди, мечтающие о спасении детей, согласны были подписать что угодно, чем и пользовались городские “боссы”. И тогда в происходящее решительно вмешался комитет “Гандзак”, который приступил к разъяснению среди населения всей подноготной эвакуации. Разъяснения и уговоры сделали свое дело: люди перестали писать расписки. Но... прекратилась и эвакуация. У армян характер оказался крепче, и через двое суток эвакуация началась вновь, чему, думаем, способствовал отважный поступок молодого гандзакца Михаила Бадаляна.

Выполняя задание комитета “Гандзак”, он, под видом испуганного отца, мечтающего, о спасении детей, вошел в здание штаба гражданской обороны с просьбой эвакуировать своих малышей. Ему, естественно, предложили написать злополучную расписку, и Миша согласился. Он действительно написал требуемое и, проследив, куда ее положили, находясь в окружении азербайджанской милиции и советских солдат, схватил все (!) расписки, выбил окно и выпрыгнул во двор. Погнавшиеся за ним военные вмиг были разбросаны страховавшими Мишу ребятами, и ему удалось благополучно уйти от погони. А в это же время другая группа армянских ребят, воспользовавшись общим замешательством и тем, что в комнате, где хранились расписки, никого не осталось, ворвалась в помещение и забрала оттуда все бумаги. (Расписки по сей день хранятся в Обществе армянских беженцев “Агазанг” в Ереване).

К сожалению, военные той же ночью арестовали дома М. Бадаляна, который был передан в руки азербайджанских властей. Другие арестованные видели потом отважного юношу в гандзакскои тюрьме, истерзанного, окровавленного, но не сломленного.

Поступок этого парня впоследствии помог, многим сотням армянских семей Гандзака продать свои дома по сносным ценам. И если сегодня беженцы из Гандзака считаются в Армении наиболее благополучным контингентом из общего числа прибывших из Азербайджана, то огромная заслуга в этом принадлежит Михаилу Бадаляну, который и сам живет в Армении. Его, кстати, нередко можно было видеть и в НКР, куда он добровольно прибыл, чтобы с оружием в руках защищать свободу и независимость молодого армянского государства.

А эвакуация детей и женщин продолжалась.

Расписок уже не требовали, но и особого рвения азербайджанские власти не проявляли. Убавило им пыла и то обстоятельство, что мужчины город не покидали. Тогда было объявлено, что гандзакцы могут сформировать колонну из собственных автомашин и под охраной военных доехать до границы с Арменией. Но и это “великодушное” предложение не нашло ожидаемого азербайджанцами отклика у гандзакцев. Ну а вертолеты (один-два рейса в день) продолжали перевозить детей.

К началу декабря у гандзакцев начались новые трудности: питание и снабжение водой. Магазины в армянских кварталах с первого дня противостояния лишились снабжения, а огромные массы беженцев с левобережья “помогли” быстро уничтожить запасы продовольствия, заготовленного на зиму армянскими хозяйками. Власти города перекрыли и снабжение армянских кварталов водой, что, естественно, сказывалось тяжелее, чем отсутствие хлеба. Надо сказать, что и до описываемых событий снабжение Гандзака водой было очень плохое - 1 час в сутки. Армяне зачастую не получали и этой мизерной порции.

Казавшаяся сложной проблема воды была решена на удивление легко. Собравшийся за город отряд молодых армян, численностью примерно в 200 человек, не нашел у водораспределительной станции никого. Вода побежала в дома, чтобы больше не прерываться. Видимо, здесь сработала неорганизованность у азербайджанцев, которые, перекрыв воду, решили, что это навсегда. Возможно, конечно, и другое объяснение: в армянском квартале Красное село был естественный и достаточно обильный источник воды - кяхриз. Смерть от недостатка воды армянам не грозила в любом случае, что, естественно, знали власти города. Потому, наверное, и не было баталий за воду. Совершенно другая ситуация сложилась со снабжением армянских кварталов продуктами питания. Когда члены комитета “Гандзак” обратились к коменданту особого района генералу Омельченко с просьбой оказать содействие в снабжении армянских кварталов продуктами питания, то в ответ услышали буквально следующее: “Задача военных заключается в обеспечении безопасности населения и пресечении массовых беспорядков. Все остальные вопросы в нашу компетенцию не входят”.

В этой, казалось, трудноразрешимой ситуации на помощь гандзакцам пришли соотечественники из Арцаха и армянских сел Ханларского и Дашкесанского районов.

Кажется, первой пробилась в осажденный город автоколонна из Степанакерта. Преподаватель Степанакертского института Григорий Афанасян, облачившись в военную форму, провел машину по опасному маршруту и доставил в Гандзак необходимые продукты питания. А потом потянулись машины из Геташена, Бананца, Азата, Камо, Зурнабада, Мирзика, Дашкесана - других окрестных сел. Из Арцах(карабах)а помощь приходила еще под командованием другого “советского офицера”, директора Степанакертского стадиона Размика Петросяна. Вместе с запасами самих гандзакцев этого хватало, не шиковать, конечно, но все же, как говорится, жить стало веселей. Город превращался в одну большую семью.

Нельзя утверждать, что осажденная “семья” оказалась без уродов. Были и такие. Думается, о них вспомнят другие авторы. Мы попробуем обойтись без них, отметим лишь, что отступниками оказались, как правило, люди, облеченные полномочиями городской администрации.

С начала декабря полегче стало и с обороной армянских кварталов. Вернее, практически прекратились нападения азербайджанских погромщиков. Убедившись в тщетности овладеть городом приступом, они перешли на тактику внезапных уколов и отступлений. Особенно пострадали те армяне, которые, обманувшись некоторым спокойствием, отваживались на вылазку в азербайджанонаселенные кварталы, в основном, в сбербанки, для снятия вкладов. И лишь на пятачке, широко известном под названием “Ехеци тюр”, практически ежедневно происходили короткие, но ожесточенные схватки.

Воспользовавшись затишьем, военный комендант города, генерал Омельченко, попытался запретить митинги армян, ежедневно проводимые во дворе армянской церкви. Солдафон худших традиции Советской Армии, генерал, которого армянам так и не довелось увидеть в трезвом виде, целенаправленно проводил в Гандзаке антиармянскую политику. Объективности ради и к чести многих подчиненных ему солдат и офицеров, надо сказать, что многие его приказы откровенно не выполнялись. “Пьяный генерал”, как его прозвали жители города, задался целью пресечь также и деятельность комитета “Гандзак”. Он предлагал им, кстати, зарегистрировавшим список своих членов в военной комендатуре, покинуть город, обещая при этом пособить в перевозке их имущества и всей домашней утвари. В противном случае, как неоднократно грозил представитель организационно-инструкторского отдела МВД СССР подполковник Красавин, все члены “разжигающего межнациональную рознь” комитета будут арестованы. К чести ребят надо сказать, что никто из них не согласился на провокационное предложение, могущее ввергнуть в панику население города. Мешали ребята из комитета “Гандзак” официальным и военным властям Гандзака также тем, что, поддерживая круглосуточную связь с постоянным представительством Армении в Москве, передавали туда полный отчет о происходящих в городе событиях, тем самым лишая военных возможности безнаказанного уничтожения города.

Действия комитета “Гандзак” одновременно и ошеломляли своей отважной дерзостью, и поражали, особенно азербайджанцев, своим человеколюбием. Два характерных примера.

4-го декабря в штаб комитета позвонил один из советских офицеров и сообщил, что в зале ожидания городского железнодорожного вокзала находятся беженцы из Баку, попытавшиеся на поезде доехать до Армении. Поезд, добравшийся до Казаха, был возвращен обратно и людей высадили в Гандзаке, где их с трудом защищают солдаты. Мгновенно созданная ударная группа выехала из армянских кварталов, пересекла всю “азербайджанскую часть” города и, ворвавшись на вокзал и пользуясь неожиданностью вторжения, отбила неудачливых путешественников. Их оказалось 26 человек, из которых лишь трое были мужчинами, да и то почтенного возраста. Основной контингент спасенных от верной смерти составляли женщины и дети.

В другом случае, во время одного из кратких затиший, охрана увидела плачущую девчушку лет шести, которая шла в направлении армянских кварталов. Ребенок не знал ни одного слова по-армянски. Выяснилось, что ее мать - армянка, а отец -азербайджанец, в котором вдруг воспылали националистические чувства и он не захотел больше кормить “армянского выродка”. О судьбе матери на сегодня ничего не известно, а вот девочка, накормленная и обогретая, уже через пару недель болтала на армянском языке. Так и жила в штабе, пока, в середине декабря, не была эвакуирована в Армению.

[Bigoss]

КАТАСТРОФА

Самым тяжелым, вне всякого сомнения, днем в эти и без того тяжелые времена стало для гандзакцев 7-е декабря. Всеармянская трагедия, имевшая место в Шираке и Лори, унесшая жизни десятков тысяч армян и оставившая без крова сотни тысяч, обернулась катастрофой для армянского населения Гандзака. Узнавшие о страшном землетрясении из информационной программы “Время” гандзакцы, презрев комендантский час, стихийно кинулись к площади у церкви. К боли за общеармянское горе прибавилась у гандзакцев и страшная тревога за многих сотен и тысяч своих женщин и детей, эвакуированных именно в будущую зону землетрясения. Пожалуй, впервые с 21 ноября армянское население города превратилось в стенающую и плачущую толпу. К площади с разных сторон двинулись две колонны автомобилей: армянские легковушки, собравшиеся мчаться в Армению, и груженные солдатами военные “Уралы”, прибывшие... арестовать “нарушителей” комендантского часа.

Стон и плач, бряцание щитов у солдат, возгласы боли и отчаяния, клацанье затворов автоматов, гул моторов БТР и сигналы клаксонов легковых автомобилей... В любой момент могла пролиться кровь невинных людей, твердо вознамерившихся уехать туда, где подземная стихия разрушила все и вся, унесла жизни многих тысяч соотечественников, в том числе, возможно, их детей.

Несколько членов комитета “Гандзак” подошли к высокому, широкоплечему полковнику и попросили его сделать все возможное, чтобы люди могли доехать до Армении. Вполне благожелательно выслушав просьбу, понимая всю трагичность ситуации, он тут же, при армянских активистах, связался по рации с комендантом, генералом Омельченко, и попытался объяснить ситуацию...

- “Перестреляй их к.... матери”, - послышался в ответ пропитый голос “пьяного генерала”.

Полковник растерянно умолк, отключил рацию и сам выругался в адрес Омельченко: “Мать твою... Пьяный подонок. Ничего человеческого в этой пропитой харе”.

- “Я вас прошу, ребята, - обратился он к армянам, - сделайте что-нибудь, верните людей в дома. Не дай Бог, сейчас сюда приедет пьяный ублюдок. Утром, как только прекратится действие комендантского часа, я проконтролирую безопасность дороги. А сейчас я бессилен”.

Понимая, что иного выхода нет, ребята из комитета направились к народу с целью уговорить их разойтись по домам, чтобы собраться вновь к шести часам утра. Пожалуй, впервые с начала противостояния люди не слушали своих защитников. Никакие доводы не действовали на помраченные от горя рассудки. И тогда один из членов комитета “Гандзак” в прямом смысле встал на колени перед собственным народом: “Остановитесь, братья и сестры. Положитесь на милосердие Божье и вверьте на одну эту ночь судьбу детей своих в Его руки. Возможно, что ваша помощь действительно необходима вашим детям, но если вы сегодня погибнете, то вы никогда уже не сможете помочь им. А дорога в Армению ночью, среди тысяч и тысяч опасностей, неминуемо приведет к смерти. Смерти от рук азербайджанцев и солдат. Ради ваших же детей, ради возможности помочь им, останьтесь. Останьтесь до утра”.

Речь, произнесенная с бронемашины, произвела действие на людей, они замолчали, напряженно, трудно. Еще слышались отдельные протестующие возгласы, но необходимое общее молчание и согласие было достигнуто. Вскоре жители города стали расходиться по домам, и лишь самые упрямые и нетерпеливые остались дожидаться утра во дворе церкви.

Чтобы закончить с этим эпизодом, добавим, что большая колонна автомобилей, выехавшая утром из Гандзака, благополучно доехала до разрушенной и окаменевшей от горя Армении. Русский полковник свое слово сдержал.

Напомним, что в первый вечер трагедии, 7 декабря, в Гандзаке даже представить не могли истинных масштабов бедствия. Последующие теле-радио-репортажи из Армении, рассказывавшие о невиданной трагедии, стали причиной отъезда из Гандзака еще нескольких автоколонн. С горечью приходится писать о том, что под обломками разрушенных от землетрясения домов в Армении погибли и некоторые эвакуированные гандзакцы, в том числе и дети. Так, 7 декабря в Армении погибли сын и дочь Геворкова Сергея, одного их храбрых защитников Гандзака, неоднократно выезжавшего в ночные рейды для спасения оставшихся на левом берегу армянских детей.

Оставшиеся в осажденном городе жители собирали деньги для оказания помощи пострадавшим соотечественникам в Армении. Нелишним будет сказать, что собранные средства отказались принять в азербайджанском телеграфе. Лишь с помощью военных удалось добиться перевода денег в Армению, на всемирно известный счет. Здесь хотелось бы сообщить еще об одном факте, красноречиво свидетельствующем о чувствах всех армян, находившихся в Гандзаке. Читатель наверняка помнит о бакинских беженцах, вызволенных из азербайджанского окружения. Все они получили от комитета “Гандзак”, кроме медицинской, также и финансовую помощь. В дни сбора средств для пострадавших от землетрясения беженцы из Баку целиком вернули деньги, полученные на собственные нужды. Никакие уговоры, никакие увещевания не смогли отговорить их. “В Армении люди находятся в гораздо худшем состоянии. А здесь мы накормлены и обогреты”, - твердо заявили они. Немало денег для оказания помощи пострадавшим от землетрясения соотечественникам внесли также и “внутригородские” беженцы. Некоторые финансовые возможности у комитета “Гандзак” образовались в результате добровольных пожертвований жителей города. Кроме того, в Гандзак дважды доставлялись значительные суммы, собранные по инициативе гандзакцев Шахназаряна Гамлета и Бабаяна Геннадия среди армянской общины Пятигорска. Естественно, что и Гамлет, и Геннадий внесли в фонд крупные суммы и из собственных средств.

Землетрясение, разрушившее многие города и села Армении, сильно потрясло Гандзак. Город покинули тысячи его защитников, поспешившие на помощь своим родным и близким. Оставшиеся, пользуясь тем, что армяно-азербайджанские баталии постепенно сошли на нет, принялись распродавать дома многочисленным покупателям как из самого Гандзака, так и из числа покинувших Армению азербайджанцев. Последние надежды на примирение с азербайджанцами у наиболее миролюбиво настроенных армян Гандзака развеялись 10 декабря 1988 года, в день общесоюзного траура по жертвам землетрясения в Армении. В этот день потрясенные армяне Гандзака стали очевидцами праздника, с большим размахом и помпой проводимого на левобережье Гандзака. Громкая музыка с использованием мощных электроусилителей, воздушные шарики всех цветов, взлетавшие в морозное небо, осветительные ракеты, прорезавшие небо, - все это явилось аккомпанементом абсолютного расхождения двух разных народов.

А в это же время в армянских кварталах, во дворе церкви проводился траурный митинг оставшегося армянского населения Гандзака.

Объективности ради надо сказать, что после седьмого декабря в Гандзаке надолго прекратились массовые набеги погромщиков с левобережья. Военные наконец-то продемонстрировали, что им под силу наглухо закрыть для погромщиков все возможные въезды в армянские кварталы. Покупатели-азербайджанцы теперь уже спокойно расхаживали по армянским кварталам, торгуясь с хозяевами приглянувшихся им домов. А дома продавали все...

Древний армянский город азербайджанизировался прямо на глазах у тех, кто еще не продал свой дом и не воспользовался одним из тех многочисленных автомашин для перевозки мебели, что приехали из Грузии. Третья сторона, сохраняя нейтралитет, грела руки на беде соседей, заламывая несусветные цены за перевозку в Армению домашней утвари покидающих город армян. А в это время новые хозяева домов сносили виноградники, обрамлявшие вход в почти каждый армянский дом Гандзака, заменяя его ядовито-желтым гнутым шифером какого-то иностранного производства. Наиболее богатые азербайджанцы полностью сносили купленные по дешевке армянские дома и возводили на старом фундаменте новые строения, стилизованные под азербайджанское понятие о красоте.

Однако даже сильно упавшие цены на дома, видимо, не устраивали многих азербайджанцев, не сумевших разжиться на грабежах. Именно стремление еще более сбить цены подвигло азербайджанских погромщиков вновь напасть на теперь уже практически обезлюдевший город. В конце августа и в сентябре 1989 года азербайджанцы предприняли несколько таких атак, однако, потеряв двух человек убитыми (одного от рук армян, другого убили военнослужащие), прекратили набеги. Собственно нападать уже было не на кого, к середине ноября 1989 года в Гандзаке армян не осталось.

Впрочем, это не совсем правильно, вернее, совсем неправильно. В городе остались 12 армян, несчастные обитатели Дома престарелых. Их судьба печальна и ужасна. Летом 1990 года расчлененные трупы несчастных были обнаружены в общей могиле, неподалеку от курортного местечка Аджикенд, вблизи Гандзака. К сожалению, армяне города не знали о том, что в гандзакском Доме престарелых есть армяне. Видимо, отсутствие традиции сдавать престарелых родителей на опеку государства привело к тому, что дети несчастных погибших тщательно скрывали этот факт от родичей и соседей.

В Гандзаке, оставшемся без строителя-армянина, произошли крупные изменения. В городе практически не функционируют Авиамастерские и Приборостроительный завод. Свернуты работы на Алюминиевом заводе. Законсервировано строительство завода по сборке автомобилей. Было бы удивительно, если бы этого не произошло, ибо главной движущей силой экономики города являлись мастеровые армянской и русской национальности. Сегодня в городе практически не осталось также и русских жителей, сполна убедившихся на себе в прославленном “гостеприимстве и благодарности” азербайджанского народа.

[Bigoss]

ЭПИЛОГ

История Гандзака, волею судьбы оказавшегося в орбите Арцах(карабах)ского движения, весьма поучительна.

Начнем с того, что жители города не склонились перед занесенным над ними ятаганом, а сумели организовать достойную оборону своих домов. Конечно, этому способствовало и наличие компактного массива армянского населения в Гандзаке. Но мы убеждены, что не это явилось главным фактором стойкости жителей города. В конце-концов, почти треть коренного населения города проживала в “азербайджанской” части Гандзака, однако армянам удалось практически без потерь спасти их жизни. Ведь если не считать абсолютно беспомощных престарелых, подло замученных и убитых в лесах Аджикенда, то ноябрьско-декабрьское соотношение жертв азербайджанских - 27 и армянских - 3 не может не вызывать восхищенного удивления.

И это при переполненных беженцами кварталах, при большой кучности армянского населения. В Гандзаке, кроме “своих” беженцев из левобережья, поселков КирАЗ и Гюлистан, нашли спасение армянские беженцы из райцентров Ханлар и Дашкесан, городов Мингечаур и Барда, и даже группа беженцев из Баку.

Нам кажется, что причина невероятной стойкости армян Гандзака кроется в другом - чувстве хозяина родной земли. Да, гандзакцы находились на Родине, и сознание этого факта придавало им силы и уверенности, помогло с достоинством выйти из трудного положения. О гандзакцах можно сказать, что они потеряли все, кроме чести.

Сегодня, оглядываясь на события семилетней давности, отчетливо осознается невозможность в то время сохранить город. Землетрясение в Армении лишь ускорило неминуемую гибель. Уж очень далеко находился Гандзак от Армении и Арцаха. Практически, это был армянский анклав со своими селами на армянской земле, окруженный количественно во много раз превосходящими азербайджанскими силами.

Гандзакцы убеждены: город покинут временно, и им или их потомкам еще предстоит вновь водрузить у себя на родине разрушенный памятник маршалу О. Баграмяну, восстановить барельеф писателя-гуманиста X. Абовяна, памятник А. Акопяну. Да и просто строить дома на земле, где тысячелетиями жили, строили и, в конце-концов, становились частицей этой земли их предки.

Это случится обязательно. Уверенность гандзакцев зиждется на вере в свою землю, которая отторгнет пришельцев так же, как она отторгнула их из Карвачара и Шуши, Кашатага, долины реки Акара...

Читатель, наверное, помнит недоумение бывшего госсекретаря Азербайджана Лалы Шовкет Гаджиевой. “Свыше ста дней мы бомбили Степанакерт, но они не покинули свой город. А вы бежите, когда армяне находятся в 15-20 километрах от вас”, - укоряла она скучившихся на берегу Аракса азербайджанцев из Физулинского района. Не смогла или не захотела понять высокопоставленная дама силы родной земли, придающей мощь и уверенность, заставляющей презирать смерть.

Именно сила родной земли, мы нисколько в этом не сомневаемся, рано или поздно поможет гандзакцам вернуться к родным местам, и вновь зазвонит колокол армянской церкви святого Григора Лусаворича, призывая к себе богомольцев и ... молодых, ищущих семейного счастья гандзакцев.

Источник: Левон Мелик-Шахназарян "Гандзак. Неутраченный мир", 1995 год, ноябрь.

http://www.armenianhouse.org/mshakhnazarya...ru/gandzak.html

[Archi]

Бигосс а вы верите что мы вернемся или вернем Гандзак?

[ДАВИД]

Бигосс а вы верите что мы вернемся или вернем Гандзак?

Не верить можно только в порожение...

[Archi]

Не верить можно только в порожение...

т.е. вернем?

[Pandukht]

20 ЛЕТ ИСХОДУ АРМЯНСТВА ИЗ КИРОВАБАДА

20 лет назад последний армянин покинул Кировабад (Гандзак). Исход 40-тысячного армянского населения с исконно армянской земли Гардмана был санкционирован руководством Страны Советов, лившего воду на мельницу властей Азербайджанской ССР и Турции.

СОТНИ РАЗГРАБЛЕННЫХ ДОМОВ, РАНЕНЫХ И ПРОПАВШИХ БЕЗ ВЕСТИ, 18 УБИТЫХ, В ТОМ ЧИСЛЕ И ЗАЖИВО ПОГРЕБЕННЫЕ СТАРИКИ - пациенты психиатрической больницы - все это стало историей для мировой общественности. Но живет в памяти каждого изгнанника из варварского Азербайджана и взывает к отмщенью. Целые поколения кировабадцев оторвались от родной земли, разбрелись по свету, но связь между ними не прервалась. Где бы ни находились, каждый из них всегда ощущает свою сопричастность с народом, с бывшими соседями и одноклассниками - будь то прямое общение или интернет. По крупицам собирают факты и пишут книгу памяти добровольцы. И если жива память, если человеческие отношения не ослабли, то возвращение не за горами. Если на нашу долю не выпадет, то наши дети и внуки рано или поздно вернут исторические земли Гардмана, древнего Гандзака и других армянских городов и сел.

Edited November 25, 2008 by Pandukht

[Pandukht]

Страна осталась без обитателей своих, и бродили по ней сыны чужие...

Киракос Гандзакеци. XII век.

Бакур Карапетян, Самвел Карапетян

ПРОЛОГ

из книги "Тайны Гандзака (Кировабада) и Северного Арцаха"

В ноябре 1988 г. по Еревану кружили тревожные и противоречивые слухи о ситуации, сложившейся в Гандзаке (Кировабаде). Однако ведущие туда дороги были перекрыты из-за азербайджано-карабахского противостояния, и получить информацию о событиях, происходивших этом городе и окрестных армянских селах, было совершенно невоз­можно.

Рано утром 22 ноября журналисту Бакуру Карапетяну позвонил журналист из Лос-Анджелеса и спросил: «Правда ли, что в Гандзаке уже триста жертв среди армян?". Карапетян ответил, что точный ответ на этот вопрос сможет дать лишь через несколько дней...

Еще после сумгаитских событий, когда в середине марта ему удалось побывать с видеокамерой в этом горо­де, тогда он запечатлел ужасные последствия происшедших там погромов. Спустя два месяца он был в Шуши и сделал съемки разгромленных жилищ тамошних армян. Эти съемки во многом помогли политическим и общественным деятелям в различных странах пра­вильно оценить ситуацию.

Когда в феврале начались карабахские митинги, для того чтобы попасть в Степанакерт, журналисты Бакур Карапетян и Овик Петросян, режиссер Коля Давтян и оператор Гагик Симонян арендовали машину одного азербайджанца из Казаха, успешно добрались до Гандзака, оттуда - в Шаумян и далее в Мартакерт и Степанакерт. Теперь же попасть в Гандзак на автомашине было невозможно. Наученные сумгаитским опытом власти Азербайджана были осторожны и всячески мешали жур­налистам, которые могли стать оче­видцами организуемых погромов.

Повстречав в телестудии началь­ника политотдела размещенного в Армении армейского соединения полковника Михаила Суркова (сде­лавшего впоследствии политичес­кую карьеру), который направлялся на свое очередное телевыступление, Бакур попросил его посодейство­вать в вопросе организации вылета в Кировабад. М. Сурков обещал по­знакомить Бакура с командиром сое­динения генералом Самсоновым, до­бавив, что Бакуру надо будет поста­раться самому убедить генерала.

Генерал-лейтенант В. Самсонов оказался добродушным человеком, однако журналист знал, что для того, чтобы убедить генерала в чем-либо, необходимы будут гиб­кость и дипломатия.

- Я пришел к Вам с одним предложением,- начал Бакур, войдя к Самсонову. - Мне известно, в каком сложном положении оказались Вы в результате кировабадских событий.

- Положение действительно взрывоопасное, - озабоченно отоз­вался генерал. - Народ может и против танков пойти. Просто не знаем, что и делать.

- В городе говорят о погромах и геноциде в Кировабаде. После Сумгаита это никого не удивит. Но я знаю, - добавил журналист, - что в действительности до этого не до­шло. Вот если бы я имел возможность произвести на месте съемки и показать по телевидению, это бы успокоило народ. Только так можно будет предотвратить столкновения с армией. Вы, военные, тоже вышли бы из напряженного состояния. А то, на что же это похоже...

- Вот это да! - у генерала словно камень с души упал. Повер­нувшись вполоборота, он нажал кнопку на пульте и сказал в трубку, - Михаил Семенович, славного парня ты привел ко мне! У него очень интересное предложение... - Изложив предложение и выслушав ответ Суркова, генерал снова обернулся к Бакуру:

- Хорошо, а как сможешь попасть в Кировабад?

- Вертолетом, - ответил Бакур, предварительно договорившийся с аэропортом "Эребуни", где ему ска­зали, что по разрешению военного коменданта они смогут предоставить вертолет и экипаж для полета в Кировабад.

- Военный вертолет я не могу дать, - отрезал генерал.

- Военный и не нужен, - ответил журналист, - но для полета граждан­ского требуется ваше разрешение.

- Что же тут такого, - примири­тельно сказал Самсонов. - Я раз­решаю. Когда полетите?

- Завтра утром.

Генерал снова нажал на кнопку и снова передал инструкцию, разре­шающую вылет гражданского верто­лета в Кировабад.

- Только я просил бы, чтобы со мной был и представитель вашего штаба, - сказал журналист. - Пусть он доложит вам об увиденном.

- Согласен, - воодушевленно отве­тил генерал.

От штаба к группе присоединился подполковник Михаил Ершов. Го­товность вылететь вертолетом в Гандзак выразил один из лучших мастеров телерепортажа оператор Рубен Хачатрян, с которым журна­листы часто делали съемки в горячих точках карабахо-азербайджанского конфликта.

Утром 28 ноября у вертолета со­брался готовый экипаж: командир Юрий Гаспарян, второй пилот Гарник Даниелян и борт-механик Эдуард Арутюнян. С Юрием Бакур Карапетян познакомился еще на строи­тельстве газопровода Уренгой-Ужгород, на трудном горном участ­ке, где трудились работники армян­ского треста "Трансгазстрой". Потом с опытным пилотом встречались в Средней Азии, где он со своим вертолетом снова обслуживал ар­мянских строителей газопровода в тяжелых условиях пустынь Каракум и Кызылкум.

Когда пересекли границу Азербай­джанской ССР, то вдали на возвы­шенности увидели село Арцвашен. Оно напоминало гигантского орла восседавшего на вершине и обоз­ревавшего свои владения. Однако орел не чувствовал, в каком опас­ном окружении он оказался. Арцва­шен был анклавом Арм. ССР на административной территории Азер­байджана. С четырех сторон его охватывали клещами азербайджан­ские села, где предпринималось все, чтобы изгнать из орлиного гнезда его обитателей.

Сможет ли Советская Армения защитить эту свою территорию? Если жители не смогут противо­стоять давлению азербайджанских властей, то она сама собой окажет­ся в составе Азербайджана, подоб­но тому, как это произошло на протяжении веков со всем Арраном. Уже триста лет прошло, как на Куро-Араксинской низменности началась жестокая борьба коренного армян­ского населения с татарскими ко­чевниками за долинные территории. В конце концов армяне вынуждены были оставить свои равнинные се­ления и утвердиться в горах. Однако скотоводческим племенам требовались и горные луга, чтобы сгонять туда летом свои многочисленные стада. Но дело было не только в беспрепятственном перегоне скота в горы... Тюркские племена переместились в долины Карабаха (Арцаха) во второй половине XVIII века /Лео. Собрание сочинений, т. IX, кн. 2. Ереван, 1973, с. 37 (на арм. яз.)/. Ахмед-бек Дживаншир сообщает, что из Грузии и с других мест в Карабах и Гандзак переселились племена: фюсян, карачахлы, джинлы, демирчи-хасанлы, сафикурд, бой-ахмедлы, сагайлы, кенчерлы и другие /Ахмед-бек Дживаншир. О политическом существовании Карабахского ханства с 1747 по 1805 гг. Шуши, 1901, с.11/ . Воодушевляемые поддерж­кой назначенных персидскими властителями править Гандзаком и Шуши мусульманских ханов, эти племена всячески притесняли коренное христианское население, вынуждая его покинуть страну.

И вот власти Советского Азербай­джана, прикрывая свою деятельность фальшивыми лозунгами ин­тернационализма, продолжали направленную на преследование армян политику своих предшественников...

Вскоре показались селения Кедабекского района - территория древ­него армянского Гардманка. Слева, через иллюминаторы вертолета виднеется Чардахлу - родина видных армянских военачальников - маршалов Ованеса Баграмяна и Амазаспа Бабаджаняна, как и других генералов, героев войны. В те дни село было окружено азербайджанскими бо­евиками, которые применяли все виды насилия, чтобы принудить жителей покинуть родное село. Мужчины села решили не сдавать старую армянскую вотчину. Трудно было предвидеть в тот момент, как долго удастся им поддерживать бо­евую славу своих земляков-полко­водцев.

Вдали вычерчивались контуры основанной Тиграном Великим еще в I в. до н. э. крепости Тигранакерт, которая была призвана прикрывать северные границы тогдашней Ве­ликой Армении. Еще одну подобную крепость основал великий армянский царь недалеко от Мартакерта, на горе Ишханасар (Княжеская гора). Горный край сохранил исто­рические названия многих крепос­тей: Чарекаберд, Кархердз, Гардман, Чрагидзор и другие, в тылу которых находили убежище монастыри Чарекаванк, Таргманчац, Хачкап, Легуни и сотни селений со своими церквями и могилами предков.

В древнем Утике и на севере Арцаха было 50 армянских сел, сто­явших плечом к плечу. Словно спло­тившиеся в горах армянского Гандзака, уже двести лет они вели борьбу за свое существование на родной земле, за самобытную нацио­нальную культуру. Организовав погромы 1905-1906 и 1918-1920 гг., татарские лидеры пытались насильс­твенно выдворить из края армян­ское население, что им удалось только частично. Сегодняшние события, которые были непосред­ственным продолжением армянской резни начала века и геноцида армян в Турции, создавали серьезную угро­зу армянским населенным пунктам и их жителям.

Вертолет сделал круг над селени­ем Барум и совершил посадку на широкой площадке. Юра, командир машины, не выключал мотор. Сыпал редкий снег. С разных концов села к вертолету бежали люди. Одна женщина упала на колени и, прос­тирая руки, двигалась к машине. Вертолет был для них как бы по­мощью, ниспосланной небом. Даже мужчины не могли сдерживать слез. Подполковник Ершов, взволнован­ный увиденным, обнимался с сель­чанами. Уже две недели село было блокировано азербайджанскими боевиками и находилось в ожидании, что они вот-вот ворвутся в село и начнут резню. Сельчане, опасаясь ночного нападения боевиков, каж­дую ночь вместе с семьями покидали село, находя убежище в близле­жащем лесу, в селе Старый Барум, который в древних рукописях име­нуется Гарнакер. Древнее село имело хорошую позицию для само­защиты, чем и воспользовались потомки древнего Гарнакера. Рано утром они возвращались обратно. Мужчины достали несколько охот­ничьих ружей и собрали отряд, пытаясь организовать оборону... Заверив сельчан, что вскоре приле­тим обратно и заберем детей и стариков (взять всех вертолет был не в состоянии), снова поднялись в воздух и взяли курс на Кировабад - древний Гандзак.

Между густыми облаками мелькали армянские села: Заглик, Киранц, Барсум, Бананц, Восканапат (Зурнабад), Браджур, Караат (Дашкесан). Вертолет повернул к Ханлару (Еленендорф), оставляя справа горы Ехнасара (Мрав) с вершинами Алхрак (Кяпаз) и Мрав. За горами был армянский Геташен, северный район Арцаха, который в не столь далеком прошлом именовался Гюлистанским меликством.

В Гардманке в течение последних десяти лет вел свои изучения древ­них армянских поселений, храмов, монастырских комплексов, крепос­тей, лaпидaрных надписей иссле­дователь древних памятников Самвел Карапетян, и Бакуру Карапетяну на миг показалось, что он и сейчас там.

Постепенно горы расступились, и показалась долина Куры и Аракса.

Edited November 25, 2008 by Pandukht

[Harib]

Есть особая форма лжи – умалчивание исторических фактов

В книге Кадишева А.Б. Интервенция и гражданская война в Закавказье Воениздат. 1960 в главе, посвященной подавлению мятежа мусаватистов в Гандже в 1920 году, говорится буквально одной строчкой «мятежники были быстро выбиты из армянской части города». О том, что мятежники были быстро выбиты из армянской части города отрядом армянских ополченцев, советский военный историк предпочел промолчать….

[Pandukht]

Harib jan. Это происходит не только в исторических материалах, но даже и в художественной литературе.

Простейший пример. Прочитайте "Хент" Раффи, а потом откройте "Баязет" Пикуля. Сложится ощущение, что дело происходит в Африке, а не в Армении. Ну разве пару раз припоминаются "аборигены". Зато наши армянские спонсоры и продюссеры вложили немалые деньги в экранизацию книги именно Пикуля, а не Раффи.

[Pandukht]

К теме:

Изображения с барельефов Армянского кладбища Гандзака.

[Harib]

Harib jan. Это происходит не только в исторических материалах, но даже и в художественной литературе.

Простейший пример. Прочитайте "Хент" Раффи, а потом откройте "Баязет" Пикуля. Сложится ощущение, что дело происходит в Африке, а не в Армении. Ну разве пару раз припоминаются "аборигены". Зато наши армянские спонсоры и продюссеры вложили немалые деньги в экранизацию книги именно Пикуля, а не Раффи.

Pandukht, романист имеет право на вымысел, он имеет право писать о том, что могло быть. Историк же обязан писать о том, что было.

Что же касается «Баязета» то на его критике отличился историк азербайджанского разлива Рудольф Иванов.

Иванов считает, что и роман и к/ф приукрашивает армян и очерняет азербайджанцев. Так что критиковать ф «Баязет» надо осторожно – чтобы не попасть в одну компанию с Ивановым…

Посмотри

http://www.sknews.ru/2004/v82004/243-ne-is...skie-fakty.html

http://forum.hayastan.com/index.php?showto...20662&st=25

Edited November 25, 2008 by Harib

[Pandukht]

Вы знаете, Harib, все-таки "Баязет" Пикуля - не какой-то особый случай. Очень многие русские авторы выпячивают достижения и героизм своего народа, совершенно игнорируя при этом вклад других в эти же самые победы. Из того, что приходит на память, сходу назову книгу Корсуна "Кавказский фронт первой мировой войны", - из той же плеяды. Хотя автор достаточно подробно описывает весь ход ведения военных компаний.

[Pandukht]

Бакур Карапетян, Самвел Карапетян

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

из книги "Тайны Гандзака (Кировабада) и Северного Арцаха"

И вот, мы снова возвращаемся к последним страницам многовековой истории Гандзака.

Ноябрь 1988 года.

…В далеке на равнине показался Гандзак-Кировабад. Здесь было ясно и солнечно. Сделав круг над правобережным армянским кварталом, вертолет совершил посадку в районе армянского кладбища. Мы выпрыгнули из вертолета и собрались направиться в сторону кладбища, когда заметили, что из квартала, расположенного на противоположной стороне лагуны, к нам устреми­лась большая группа молодых людей. Опасаясь, что это азербайджанцы, и что может произойти столкновение с ними, не дожидаясь их приближения, мы вновь поднялись в воздух. Вертолет стал кружиться над церковью Св. Григория Просветителя. В Ереване нам объяснили знакомые гандзакцы, что самым удобным местом для посадки является площадка перед школой. Пилоты пытались разглядеть с воздуха это место. Наконец, командир Юрий Гаспарян наметил место приземления и направил вертолет на посадку. Журналисты обратили внимание подполковника М. Ершова на то, что в армянском квартале не было видно ни одного военнослужащего и военной техники: оборона района была оставлена на армянское ополчение.

Телеоператор Рубен Хачатрян снимал через иллюминатор вертолета. Возле церкви собралось множество народа. Понимая, что вертолет прибыл из Армении, люди указывали место посадки. Наконец вертолет приземлился. Сотни людей - женщины, старики, дети - спешили к месту посадки. В глазах людей - слезы. Мы быстро соскочили на землю и преду­предили, чтобы люди не подходили к машине, пока не остановятся лопасти винта. Но людское кольцо продолжало сжиматься. Членов нашей съемочной группы прово­жали в район церкви, являющейся в данный момент убежищем для армян. Рассказали, что в этот день был сорван с места бюст уроженца Гандзака, дважды героя Советского Союза маршала И. X. Баграмяна. Погромщики привязали бюст к гру­зовику и напоказ всем таскали по улицам Кировабада.

Мы добрались до церкви. У входа в церковь были расставлены столы, за которыми сидели девушки и записывали данные о прибывших беженцах, многие из которых под­верглись нападению, избиениям и разграблению. Находившееся напротив церкви кирпичное здание бывшей приходской школы в эти дни было превращено в госпиталь, где оказывали помощь пострадавшим от погромов. Их было больше двух­сот. Мы вошли в помещение школы. В первой комнате обратили внима­ние на лежащего в кровати 50-тилетнего Хачатура Монтяна, лицо которого было покрыто рубцами и синяками. Вечером 25-го ноября его жестоко избили в аэропорту просто за то, что он армянин. Врач Степан Оганесян сказал, что за три дня принял 82 человека с различ­ными телесными повреждениями. В основном били по голове. Там были также и изнасилованные дети...

К нам подошла взволнованная женщина с платком на голове.

- Евгения Николаевна Григо­рьева, - представилась она и продол­жила, - работаю на ковровом ком­бинате замфинотделом и главным специалистом. 22-го ноября пошла, как всегда, на работу, и то, что уви­дела, повергло в ужас. Все собра­лись на улице. Я спросила: "Что случилось? Может пожар?". И здесь услышала: "Армяне, убирайтесь!". И это - на 71-м году советской власти! Меня оттолкнули. Демонстрацией азербайджанцев руководил секре­тарь райкома партии Джумшуд Мамедов. Также были заведующие отде­лами горкома Зноби Мозаир, Хошбахт Гусейнов... Они еще с февраля натравили народ на армян, накаляя атмосферу. Меня несколько раз вызывали в горком и упрекали, что муж мой - армянин. Я же - горжусь своим мужем. Он прекрасный работ­ник, имеет 42-хлетний стаж работы в системе министерства обороны. Его фотография вывешена на доске почета в аллее славы. Прошел всю войну. Его тоже прогнали с работы. Я его чудом увела от погромщиков. Всюду грабеж, избиения, насилие, разгром... Уверовали, что русских не тронут, но я вижу, что и их пресле­дуют. Вы бы видели, как эти садисты шли по улицам: в колонну по три, в черной одежде, с металлическими прутьями в руках. На нашей улице убили одного армянина, а дом его сожгли. Многие помогали погромщи­кам: показывали дома и квартиры армян и русских. Я видела этот хаос, этот ужас... На улицах сжигали принадлежащие армянам машины, мебель, выбивали все стекла. Обезу­мевшие жертвы разбегались с моль­бой о спасении, призывая в помощь Бога. Но неоткуда было ждать спасе­ния. Только в этой церкви удалось найти убежище. И я, и муж мой всегда были интернационалистами. За 35 лет совместной жизни ни в чем не попрекнули друг друга. Резне и погромам не должно быть места. Нам дали приют такие же несчастные люди, кое как достали нам питание, помогают, чем могут… Армянские парни защищают нас. Азербайджанское телевидение без конца отравляет, нагнетает и накаляет атмосферу. Бакинские писатели Анар, Вахабзаде зовут на новые "подвиги", заявляют, что они гордятся поступками своей молодежи. Союзное телевидение говорит об армяно-азербайджанских столкновениях в Кировабаде. То есть их ставят на одну доску. Это не верно. Ни один азербайджанский дом не пострадал. Неверно также связывать нас с карабахским вопросом. Мы здесь не организовали митингов, никаких вопросов не поднимали и не делали никаких заявлений о поддержке кого-либо. Для нас главное - дружить со всеми. А сейчас - увезите нас отсюда. Откройте нам дорогу. Жить здесь больше невозможно. Пусть лучше нас убьют на Красной площади, чем оставят здесь...

Из журнала записей Постпредства Армянской ССР в Москве: "В Постпредство позвонил некто Поднарук из газеты "Известия" и заявил, что, как он узнал из авторитетных источников, в армянской церкви никого нет. Всех больных и пострадавших перевезли в госпиталь и в городскую больницу. Он обвинил армян в разжигании и провокации...".

- Я тоже хочу рассказать, - обратилась к нам медсестра Пономарева. Телеоператор Рубен повернул объектив в ее сторону. - Я родилась и жила в этом городе. То, что я увидела за эти несколько дней - ужасно. Где были местные власти? Армянам не оказывалось никакой медицинской помощи. Мы добровольно день и ночь ухаживали за ранеными, обрабатывали раны. Собираем на улицах бинты, спирт. Очень благодарна здешним армянам. Вновь убедилась в высоком достоинстве и культуре армян, которые смогли сплотиться... Но как быть с беженцами, как им питаться? Только на 8-й день погромщики задали издевательский вопрос: "В чем вы нуждаетесь?". А сами не принимают в больницы даже раненых. За все это надо требовать ответа. Кто-то же должен понести наказание. Мы не могли представить подобного вандализма... Двух русских девушек изнасиловали целой группой, а потом растерзали...

Из журнала записей армянского Постпредства в Москве: "Кировабад. Местные власти через военных предъявили армянскому населению ультиматум: немедленно покинуть город, иначе армия не гарантирует защиты. Военный, доставивший ультиматум, советовал согласиться на эвакуацию. Без вести пропало 37 армян, в том числе и дети, а также целая семья из девяти человек..."

Многие гандзакские армяне недоумевали: какая связь между ними и событиями в Карабахе? Взрыв карабахского вопроса во многом связан с шовинистической политикой и пантюркистской идеологией бакинских властей. Руководители Азербайджана по разработанной программе методически душили национальные меньшинства, проживающие в республике: армян, лезгинов, аварцев, талышей, татов, курдов, удин. Непосредственное давление оказывалось на национальные театры, печать, любое проявление национального самосо­знания. Свидетельством тому является особенно усилившаяся в 1970-80 гг. политика отуречивания курдского населения Кельбаджарского, Лачинского, Джебраилского, Кубатлинского и Зангеланского районов. Курдов довели до такой степени, что те не только утратили свой язык и обычаи, но даже сты­дились того, что они курды. Та же участь была уготована большей части талышей, татов, лезгин.

Основная же проблема для пантюркистов состоит в том, что отуречивание территории бывшего Советского Азербайджана невоз­можно без "решения" армянского вопроса. Если на территории так называемой Нахичеванской рес­публики удалось изжить полностью коренной армянский элемент, то этого не удалось осуществить ни в Северном, ни в Южном Карабахе. Численность армянского населения Гандзака за советский период оста­валась прежней: прироста населе­ния не было из-за большого числа армян, вынужденных покидать свой край.

Возбуждение карабахского вопро­са внушало идеологам пантюркизма надежду на обострение ситуации путем непрерывных провокаций и доведения его до такого состояния, чтобы армяне вынуждены были оставить Карабах, Гардманк и дру­гие населенные армянами местности исторической Армении, а также Баку, Гандзак, Сумгаит, Мингечаур и другие города, где процент армян­ского населения был значительным.

Задачам обострения межнацио­нальных отношений служило и заявление первого секретаря ЦК КП Азербайджанской ССР Везирова о решении руководства республики построить новый город в местности Хачин Тап (Топхана) рядом с Шуши. Армянское население, понимая, что это решение направлено на прив­лечение азербайджанских поселен­цев в Нагорный Карабах, само начало застраивать эту местность. Союзные и республиканские средс­тва массовой информации разжигали страсти. И хотя в этой точке со временем все успокоилось, конфликт усилил межнациональную напряженность. Антиармянская по­литика была направлена против армянских селений за пределами Южного Карабаха. В начале ноября 1988 года все армянские села и армянские кварталы в городах были блокированы и в Северном Кара­бахе (Гардманке), и в Шемахе, и в Шеки. Действия разворачивались по одному и тому же сценарию, что доказывает их заблаговременную запрограммированность. Во многих случаях они напоминали события 1905-1906 и 1918-1920 гг., когда тюрки провоцировали резню армян и вытеснение армянского насе­ления.

В Гандзаке нападения азербай­джанцев на армянские кварталы начались утром 22-го ноября. Азер­байджанцы действовали в несколь­ких направлениях. Армяне, заранее заметившие военные приготовления противной стороны, организовали оборонительные точки, несли круг­лосуточное дежурство. Армянские парни держали оборону своих кварталов до подхода 23-го ноября армейских подразделений.

Для азербайджанцев было легче организовать погром армянских семей и квартир в левобережной части города, где армяне составля­ли небольшой процент и проживали разрозненно, среди основной массы азербайджанского населения. Подобно тому, как это имело место в Сумгаите, 23-25 ноября азербай­джанские погромщики разгромили и подожгли в этой части города более тысячи армянских квартир, избили и изнасиловали десятки людей. Армяне из азербайджанской части города нашли убежище в армянском квартале.

Во время антиармянского митинга на площади Ленина возле армейских рядов появился грузовик и задавил трех солдат - русского, украинца и белоруса. Газета "Комсомольская правда" написала, что солдаты стояли в цепи, защищавшей армян от взбесившейся толпы азербай­джанцев, и грузовик наехал на них сзади. Непонятно, какую цель преследовал корреспондент: может, хотел больше драматизировать ситуацию, но на самом деле пло­щадь, где шел митинг, находилась далеко от армянских кварталов.

Армянские добровольцы, теряя силы, ежедневно отражали напа­дения погромщиков, которые все туже сжимали кольцо вокруг армянских кварталов. Гандзакцы сооб­щили о появлении накануне корреспондента "Московских новостей" Андрея Пральникова и фотографа Павла Касина. Пральников был известен как честный и бесстрастный журналист, и эти его качества, естественно, не устраивали азербайджанскую власть, которая предпринимала шаги по "обезвреживанию" корреспондента.

Из еженедельника "Московские новости": "Я был в армянской церкви Кировабада, где сейчас проживают армяне и русские, собравшиеся из других частей города. Я знаю, что настоятель церкви Тер-Саак, чью руку целуют прихожане, в церковном одеянии и с украшенным алмазами крестом в руке, поклонился генералу (журналист имеет в виду коменданта Кировабада — генерал-лейтенанта П. П. Палеха — авт.), который выделил защитников пострадавшим.

Я видел страх в глазах людей, решающихся перейти мост. Перед их взорами в стычке с азербайджанским сбродом первыми пали солдаты. Здесь теперь стоят танки. В мою записную книжку я записал десятки печальных историй последних дней. Десятки имен, за которыми - личная или наша общая трагедия. Извините меня, что не перечисляю их имена. Страница га­зеты очень мала, и главное, она очень легко возгорается... Особенно сейчас".

К нам подошла одна армянка.

- Я Нина - сестра Григора Афанасяна, - представилась она. - Возмож­но, помните меня по Степанакерту. - Не дожидаясь ответа, она стала рассказывать свою историю. - С началом митингов в Степанакерте здесь, в армянской части города, собралась азербайджанская моло­дежь и прошлась по улицам с метал­лическими прутьями в руках, раз­бивая по пути стекла в домах, ма­газинах, школах, оскверняя церков­ные помещения. Городские власти тут же постарались вставить часть стекол, чтобы скрыть следы по­грома. Многие армяне после этого стали продавать свои дома и поки­дать город. Наша семья осталась: здесь могилы всего нашего рода. А 20-го ноября, после выступления по программе "Время" первого сек­ретаря ЦК КП Азербайджана А. Везирова, который призвал народ к сплочению и превращению в единую силу, начался новый этап напря­женности. На следующий день в Кировабаде началась забастовка, участники которой напали на здание Горкома, начали бить стекла. На площади Ленина с подстрекательной речью выступил первый секретарь Горкома Багирли. Мы не знали, что в соседнем квартале Чапарлу начались погромы, но утром 23-го ноября, уходя на работу, на всякий случай прихватила в сумку нож. На работе секретарь парткома Сабир Самедов, увидев меня, сказал со смехом: "Ты еще жива? А говорили, будто тебя тоже избили". Мы с матерью сразу же вернулись домой... Оказалось, что окна нашей квартиры разбиты, а в квартире валяются камни. Отца в бессознательном состоянии уложили у себя соседи. Погромщики нам дали время на сборы до рассвета, после чего мы пытались уйти. На улице стреляли, слышались какие-то кри­ки. Я позвонила в милицию, но никто не появился. Потом ответили, что повсюду идут погромы, и милиция не в состоянии чем-либо помочь. Мать не хотела оставлять квартиру. Отец советовал не выходить, а где-нибудь укрыться. Погромщики группами заходили в дома к армянам, изби­вали хозяев, забирали, что могли, а остальное выкидывали. Два парня набросились на моего отца. "Что вы хотите от него?"- вмешалась я. - Не хотите, чтобы мы здесь жили - дайте уйти". Тогда они начали громить дом моего брата. Нас укрыла соседка-азербайджанка. Погромщики угро­жали, что расправятся с теми, кто будет прятать армян. Мы перешли в дом брата и забаррикадировались. Пришел друг брата и сказал, что возле больницы убили одного армя­нина. Наконец обратились к воен­ным, которые отправили нас в армянский квартал. Возле церкви была организована полевая кухня, и готовили обед, который раздавали всем, кто остался без крова.

- Азербайджанцы говорят, будто с азербайджанскими беженцами из Армении обращались таким же образом, - сказал отец Нины, - но это вранье. Погромы организованы городскими властями. Квартиру моего сына полностью разграбили. Мы собрались в прокуратуру, но бесполезно. Всю жизнь работали, построили дом и в одно мгновенье все потеряли. Прокурор спрашивает с невинным видом: "А вы застра­хованы?" Я ответила: "Разве от межнациональных погромов можно застраховаться?" Азербайджанцы нагло смеялись.

Во время нападений погромщиков на армянский квартал произошли их столкновения с оборонительными постами армян, в результате кото­рых нападавшие хулиганы обрати­лись в бегство, оставив в руках армян несколько пленных. В их числе оказался и преподаватель Кировабадского пединститута, кан­дидат исторических наук Гятим Гулиев. Хотим привести его объяс­нения: "Я оружия в руки не брал, металлическая арматура мне нужна была для самообороны (!). Как историк, я знаю, что земли по правую сторону реки Куры до слияния ее с Араксом являются армянскими, и азербайджан­цы не должны претендовать на них. Я пришел сюда со своими студентами, так как мне за это обещали долж­ность декана. Если бы я отказался, то лишился бы работы. Но я ученый, я не могу драться. Поэтому я только следил за тем, чтобы мои студенты не преступили грань дозволенного (!). Задание я получил лично от второго секретаря горкома партии Дж. Мамедова. Я сообщу имена всех моих студентов, пришедших сюда грабить армянские дома. Я не грабил, я не уб­ивал..." (Л. Мелик—Шахназарян. Гандзак. Неутраченный мир (воспоминания очевидца). Степанакерт, 1996, стр. 56).

Его группа при столкновении с армянами на улице 9 января полу­чила отпор и обратилась в бегство, бросив своего предводителя-преподавателя на произвол судьбы. Лектор-историк сообщил также, что погромщикам запрещено было под­жигать дома армян, так как пре­дусматривается после изгнания армян из города воспользоваться этими жилыми домами.

Мы собирались зайти внутрь цер­кви, когда оператор Рубен вместе с одним местным жителем, задыхаясь, подбежали и сказали, что пилот срочно зовет к вертолету: с левого берега сюда направляется большая группа милиционеров и хочет нас арестовать.

Мы поспешили к вертолету. Масса народа взяла его в тесное кольцо, приблизиться к нему никак не удавалось, не смотря на то, что бойцы самообороны пытались расчистить нам дорогу. С большим трудом мы добрались до машины.

Винты вертолета начали вращаться, когда вдруг раздались крики: "Тер-Саак! Тер-Саак идет!.." Мы сказали пилоту, что надо подождать. Летчики же пытались подняться как можно скорее, потому что их предупредили с гандзакского аэродрома, что надо подождать местный вертолет. Следовало опасаться, что местные власти, узнав о прибытии вертолета из Армении, да еще с съемочной группой, постараются любыми способами его задержать.

Настоятель церкви святого Григория Просветителя Тер-Саак был 30-летним молодым человеком и фактически единственным формальным лидером армянской общины Кировабада. "Ничего опасного нет, - сказал он подойдя. - Снимайте спокойно». Ему ответил Бакур: "...Вертолет могут отобрать". Шум мотора мешал разговору. "Положение очень тяжелое, - согласился Саак. - Громили церкви. Восемнадцать человек изнасиловали 55-летнюю женщину. Так же поступают с русскими женщинами. Есть случаи убийств. Выносить невозможно. Есть только один способ спасти народ: обратиться к Горбачеву. Наше спасение может прийти только через русских. Мы больше никому не верим".

- Милиционеры поджигают наши дома, - раздался голос.

- Надо обратиться к католикосу, - продолжал Тер-Саак, - к русскому патриарху, к христианам всего мира, рассказать, что здесь свирепствуют первобытные варварские нравы, все громят и оскверняют. Армян низвели до положения рабов, хотя мы ни в чем не виноваты.

Лопасти винта завертелись быст­рее. От шума уже невозможно было разобрать слова. Командир просил поспешить, пока не появился азер­байджанский вертолет и не помешал взлету, а там могла подоспеть и азербайджанская милиция, подход которой в это время пытались за­держать армянские оборонительные посты.

- Я пока здесь с моим народом и жду помощи от Армении, - кричал Тер-Саак, пытаясь перекричать треск вертолета. - Верю, что спра­ведливость победит с помощью всевышнего...

Вертолет оторвался от земли. Стараясь не натягивать шнур микро­фона, Бакур вскочил в машину. Молодые бойцы самообороны, взяв­шись за руки, сдерживали толпу, опасаясь, как бы кто-нибудь не попал под удар винта. Набирая высоту, вертолет направился в сторону гор.

Пять минут спустя на "взлетной площадке", откуда поднялся верто­лет, появились милицейские маши­ны, а вскоре в воздухе показались четыре азербайджанских вертолета, которые пытались обнаружить ма­шину из Армении. Не предполагая, что она полетит через горы, азер­байджанцы направились в сторону Казаха.

Ереванский вертолет снова совер­шил посадку в селе Барум. Там тоже собралось много народу. Каждый старался втолкнуть в машину свою жену, мать или ребенка. Экипаж просил поторопиться. Один пожи­лой человек хотел перекричать шум мотора, пытаясь что-то сооб­щить, но ничего не было слышно.

Отец без конца целовал своего ребенка, а потом передал его в машину через головы провожавших. В вертолет набилось около 50 детей со своими матерями и бабушками. Вертолет рванулся вверх. Сумки, корзинки, набитые одеждой узлы, которые не влезли в машину, под­нятым ветром покатило в ущелье. Женщина, которая стоя на коленях, встречала наш вертолет, кинулась за катившимися свертками.

И снова армянские поселения древнего Гардманка чередой при­ближаются, в одно мгновение напо­минают о своем бедственном состо­янии и так же быстро исчезают. Мы знаем, что армянский Геташен ос­тался там, за горами. Это село тоже оказалось в блокаде и единственной связью с остальным миром являются вертолеты и их сомоотверженные пилоты. Геташенцы не в состоянии более помогать гандзакцам.

В село вернулся один из героев Второй мировой войны - кавалер орденов Славы трех степеней, пол­ковник в отставке Исаак Караханян. Он в последние годы был занят сбором народного фольклора. Те­перь вынужденно оставил его и возглавляет оборону села. Геташенцам, несомненно, под силу защита своего села, если советские войска не будут на стороне азербайджан­ских погромщиков.

В Ереване председатель Гостелерадио и полковник Сурков, про­сматривая доставленные кинокад­ры, запретили их демонстрацию.

- Если народ увидит это, то набро­сится на армию, - убежденно ска­зал Сурков.

На самом же деле, просто никто не хотел взять на себя ответствен­ность за это.

Подполковник М. Ершов в своей докладной обрисовал действитель­ное положение в Кировабаде и окружающих районах, также безза­щитность армян. Генерал-лейтенант Самсонов, в свою очередь, доложил командованию округа. Было решено организовать эвакуацию армянского населения с помощью военных вертолетов. Однако это осущест­влялось очень медленно. Собранные для беженцев продукты вскоре кончились. Просить еще откуда-то помощи было бесполезно. Здесь на помощь пришли армяне Карабаха, сами находившиеся в окружении и глухой блокаде. В армянский квар­тал Гандзака прибыла автоколонна с продуктами одетого в военную форму Григора Афанасяна. Следую­щую колонну привел член организа­ции "Крунк", директор степанакерт­ского стадиона Размик Петросян.

Стала известна судьба трех из 37-и человек, пропавших без вести в Гандзаке. Обезображенные тела 70-тилетней Нахшун Атаян, 73-летней Тамары Ханабабян и 60-летней Тамары Григорян были обнаружены в одной из больниц города. 2-го декабря власти вдруг предложили прийти на их похороны некоторым родственникам. По слова Миши Атаяна, их доставили на кладбище в момент, когда тела уже опускали в могилу, так как азербайджанцы не хотели демонстрировать, что жерт­вы были изувечены. По требованию прибывших армян один гроб удалось открыть, и все убедились в садизме погромщиков. В дальнейшем стало известно, что двух других женщин - Тамару Ханбабян и Тамару Григорян привязали к покрышкам грузовика и сожгли.

Впервую очередь, необходимо было вывезти из Кировабада 15 тысяч армянских детей, для чего количество предоставленных самолетов было недостаточно. Чтобы члены семей не теряли друг друга и оставались вместе, и чтобы вообще никто не попал в руки азербайджанцев, военные сопроводили эвакуируемых армян до самого аэропорта. Городские же власти заставляли армян подписывать бумагу, что их никто не притеснял и что они добровольно покидают Азербайджан. Отказывавшихся подписать задерживали и отнимали документы, дающие разрешение на посадку в самолет. Тем самым армянам не оставалось возможности на какие-либо возражения и жалобы. Комендант города генерал Омельченко, сменивший Палеха, имел в народе репутацию пьяницы. Он вообще избегал каких-либо контактов с армянами. Первоначально основная масса эвакуируемых разместилась в Армении, однако происшедшее 7-го декабря в Армении катастрофическое землятрясение заставило многих из них направиться в Нагорный Карабах или за пределы Закавказья.

Этими трагическими событиями закончилась многовековая история армян Гандзака.

Edited November 26, 2008 by Pandukht

[Pandukht]

Аревик ТАМРАЗЯН

20 ЛЕТ СО ДНЯ НЕВОЛЬНОГО ИЗГНАНИЯ…

Февраль… Апрель… Декабрь… Интересно, есть ли в календаре месяц, не имеющий траурного дня для армянского народа? День геноцида, день землетрясения… Одна из траурных дат для армянского народа (около 1000 человек) – 6 декабря 1988 года. В этот день 3 армянские деревни (Калага, Азаишень, Ушталь) Исмаиллинского района Азербайджана были выселены из родных мест.

Указанные армянские деревни находятся на территории, называемой в армянской историографии Бун Ахванк – (собственно, Алуанк, of boon Aghvank) или левобережье среднего потока реки Куры. Эта территория охватывает несколько районов Азербайджана от Закаталы до Шемахи.

Калага, Азаишень, Ушталь находятся на территории нынешнего Исмаиллинского района Азербайджана. До 1918 года на территории этого района находились следующие 24 армянские деревни: Ванкашен, Бзаванд, Калага, Ушталь, Азаишен (Норшен), Покр Гандзак, Норшен, Шукурчи, Кузран, Гирк, Патаклу, Калбанд, Кешхурд, Гандзак, Топишен, Аванашен, Кармахан, Ахбулак, Даймадаг, Заргаран, Каванд, Баглиан и Билистан. Данные деревни образовались в результате переселения беженцев из Карабаха в XIV-XV вв. Спустя четыре столетия, в 1918 году турецкие войска дошли до этих территорий и вместе с азербайджанцами организовали широкомасштабную резню. После чего от сел Бузаванд, Покр Гандзак, Кузран, Патаклу, Кармахан и Даймадаг остались только руины. И больше никто не стал селиться на этом месте. К 1988 году армянскими были всего 6 сел: Ушталь, Азаишен, Гирк, Калбанд, Кешхурд и Гандзак. Смешанный национальный состав имели Ванкашен, Рушан, Калага, Топишен, Аванашен, Заргаран, Каванд. Азербайджанцами и лезгинами были заселены Норшен, Шукурчу, Ахбулаг, Баглиан и Билистан.

Вернемся к нашим трем деревням (колхозу имени Шаумяна). Самой большой из них была Калага, где в 1861 году было 111 армянских домов. В 1865 г. стало 170 домов. В 1883 г. было 1205 жителей. В 1890 г. 298 домов (1591 человек). На первое января 1914 г. 2466 жителей. В 1918 году в июне-июле турецкие войска начали резню и в Калаге. При неравных силах калагинцы смогли героически продержаться сутки. В память павших впоследствии силами жителей деревни был возведен памятник. После установления советской власти калагинцы, часть которых дошла до Астрахани и Армавира, вернулись в родную деревню и начали восстановительные работы. В 1984 году в Калаге было всего 460 армян. Уже в 1865 г. упоминается, что в селе была деревянная церковь с тремя священниками. В октябре 1893 года пожар уничтожил церковь, школу и около 90 домов. Были человеческие жертвы. Восхищает тот факт, что в восстановлении деревни активно участвовали бакинские и тбилисские армяне. Благодаря собранным ими деньгам началось строительство новой каменной церкви, которая сохранилась вплоть до выселения калагинцев в 1988 году. По последним данным эта церковь уже взорвана азербайджанскими вандалами.

Следующая деревня - Азаишен, где в 1861 году было 55 домов, в 1890 – 83 дома (693 человека). На первое января 1914 г. проживало 879 человек. В 1918 году в Азаишене также была резня. Маленькая деревня отчаянно сопротивлялась вооруженным до зубов турецким аскерам. Жители села помнят самоотверженность и героизм Арутюна Оганяна (1892-1976), Григора Манучаряна (1870-1960) и др. В 1984 году в Азаишене было 265 человек. Своеобразной архитектурной ценностью для азаишенцев являются школа, построенная в 1907 году и родник 1908 года. Им уже сто лет.

И, наконец, Ушталь, где в 1861 году было 60 домов. В 1890 году население деревни составляло 1071 человек. На 1 января 1914 года было 1465 человек. Резня 1918 года не обошла стороной и Ушталь. И прямым результатом этого является то, что уже в 1984 году в деревне было всего 294 человека. На территории Уштальского кладбища сохранились более 200 старинных надгробных камней, больший интерес из которых вызывает надгробный камень в виде барана (XVII в).

После сумгаитских событий, осенью 1988 года вместе с другими армянскими деревнями Азербайджана в блокаде оказались и эти 3 деревни. Постоянные перебои с газом и светом, выезды за пределы сел были затруднены. Народ был вынужден принять меры для своей защиты: организовали посты, охраняли подступы к деревням, вооружившись небольшим количеством охотничьих ружей. На всех постах горели костры. Женщины и дети, в целях безопасности, перешли в дома центральной части. Ночью никто не мог проникнуть в охраняемые деревни. Днем сюда приезжали представители районной власти и азербайджанцы из соседних поселений, которые за бесценок скупали у армян скот, мебель… Они не покупали дома, так как были уверены, что все домовладения и так достанутся им. Школы не работали. Местные власти предложили учителям написать заявление об уходе по собственному желанию в обмен на их трудовые книжки. Но педагоги отказались. И уехали без документов. Ученики не сдали армянские учебники в библиотеку, а забрали с собой. Впрочем, многие жители вывозили свои книги наряду с самыми ценными вещами.

Историческая справка. Школы составляли неотъемлимую часть в воспитании армянских детей армянских деревень в Азербайджане. По данным «Бакинского Армянского Человеколюбивого общества» на 6 сентября 1913 года в Калагинской школе было 400 учеников. Она существовала на деньги жителей. В Азаишенской школе, находящейся на государственном попечительстве, было 130 учеников. И 220 учащихся было в деревне Ушталь. Эти школы существовали при церквях, и как во всей армянской истории, армянские священники также здесь сыграли большую роль. Любопытные архивные материалы 1903 и 1905 годов проливают свет на то, как, в частности, калагинцы обращаются с мольбой к самому Католикосу Всех Армян в Эчмиадзин о направлении к ним нового священника вместо умершего. Ибо без священника церковные и школьные дела не ладятся.

Районные власти препятствовали связи с внешним миром. Однако армяне под страхом смерти по ночам добирались до соседней русской станицы Ивановка (где был свой коммутатор) и сообщали родственникам о тяжелом положении, просили о помощи. Сами жители тоже не сидели, сложа руки. Они писали письма-ходатайства в Москву, в Баку, и военную часть Кировабада. В тот год и в Армении, и в Азербайджане было своеобразное двоевластие: наряду с официальными коммунистическими властями республик, потерявшими контроль над ситуацией, фактическая власть была в руках комитета «Карабах» в Армении и «Народного фронта» в Азербайджане. Между ними была своеобразная договорённость: не чинить препятствия «уезжающим». Впоследствии оказалось, что выходцы из Калаги, Азаишена, Ушталя, проживавшие в Армении, круглосуточно дежурили у дверей комитета «Карабах», прося о помощи для односельчан. В начале декабря им предоставили колонну грузовиков и несколько пассажирских автобусов. Народ решил выселяться.

6 декабря 1988 года утром колонна, состоящая из груженых грузовиков, легковых автомобилей и пассажирских автобусов с детьми и женщинами из трех армянских деревень, выехала из родных мест. Люди увозили с собой не только вещи, продукты, у многих, как и у моей матери была горсть земли с могилы родных. Вокруг деревни стояли отряды азербайджанцев на машинах, на тракторах, с тачками в ожидании грабежа. Одновременно с выездом колонны началось мародерство. По пути через 7 километров - русское село Ивановка. С обеих сторон дороги стояли дети, седобородые старики, женщины в белых платочках махали на прощание, подбегали и передавали армянам русские караваи, фрукты, воду и… плакали. Плакали и покидающие свои земли армяне, и - теперь уже единственные христиане на этих территориях – русские… Остальная часть пути (несколько сотен километров) лежала через враждебно настроенные азербайджанские деревни и города. И везде колонну провожали злобными выкриками, камнями, были нападения на колонну, к счастью, обошедшиеся без жертв. Поздней ночью добрались до границ Армении. К сожалению, несколько грузовиков (водители были азербайджанцами) с грузом скрылись. В Иджеване выгрузили вещи прямо на тротуар у поста ГАИ. На родной границе слёзы отчаяния сменились слезами радости, так как многих встречали родственники, жившие в Армении, что не только обрадовало, но и удивило: ведь связь с родными отсутствовала последние 3 недели. Среди встречающих были также местные армяне, предлагавшие соотечественникам пищу и кров, и грузовики из Спитака, которые привезли на границу азербайджанцев и уговаривали соотечественников поехать в их красивый район. Беженцы в Спитак не поехали… Через несколько часов 7 декабря Спитак стал эпицентром крупного землетрясения...

РS. Исмаиллинские армяне, как и многие другие, разбрелись по свету. Живут как в дальнем, так и в ближнем зарубежье: на Украине, в Москве, Ставрополе, Волгограде. Большая часть проживает в Краснодарском крае в городах Краснодар, Кореновск, Гулькевичи, Курганинск. 6 декабря этого года они собираются отметить двадцатую годовщину вынужденного выселения.

Армянская церковь в селе Калага

Памятник жертвам резни в селе Калага

Школа села Азаишен

Общий вид села Азаишен

Общий вид села Ушталь

Edited November 27, 2008 by Pandukht

[PARABELLUM]

...Зато наши армянские спонсоры и продюссеры вложили немалые деньги в экранизацию книги именно Пикуля, а не Раффи.

Hetaqrqir azg enk ,koshkakar kartzes te...

kam struk , sepakan azgi hamar chenk ashkhatum .

Hishetzi mi orinak , dramatune Hayastanum steghtzel e dj'hude isk Osmantzu hamar - hay efendin.

[Pandukht]

Наира Мартиросян

Кировабад

«С турком дружи, но палку из рук не выпускай!»

Кировабад - один из древнейших городов Закавказья. В армянских рукописях V века он называется «армянский город Гандзак». Почти два тысячелетия местное армянское население жило под угрозой физического уничтожения. В ноябре 1988 года азербайджанцам удалось окончательно изгнать армян из этого древнейшего города исторической Армении.

«До 1960-х годов в Гандзаке проживало более 45 тысяч армян, - говорит Джульетта Вердян, исполнительный директор общественной организации беженцев-армян «Аазанг». - Антиармянская политика усилилась с приходом к власти Гейдара Алиева, и если армянин был директором, то превращался в замдиректора, если главным инженером - становился просто инженером... Тогда и начался отток армянского населения, особенно представителей интеллигенции, в Армению».

Река Гянджачай (Гандзак) делит город на две части: в правой части располагались армянские кварталы, в левой - азербайджанские. Азербайджанцы стали селиться в армянской части города при Г. Алиеве, и уже в 1988 году они составляли здесь уже 15 процентов. Армянский и азербайджанский кварталы соединял мостик, но их разделяла застарелая глухая вражда, завуалированная фальшивым советским интернационализмом. Гандзак был вторым по значению промышленным городом Азербайджана - как в свое время Ленинакан в Армении. Армяне Гандзака - будь то в сфере науки, культуры, промышленности, искусства или ремесел - отличались исключительными способностями. После изгнания армян азербайджанцы не зря сетовали: «Золотые головы ушли, пришли золотые зубы...», подразумевая под последними покинувших Армению азербайджанцев, занимавшихся исключительно сельским хозяйством. Однако все крупные предприятия находились в азербайджанской части города, а площадь Ленина всегда украшал большой стенд с фотографиями городов-побратимов - Ленинакана, Кутаиси и Кировабада.

Первые тревожные симптомы проявились именно в Кировабаде. «В 1959-м, после победы футбольной команды «Ленинакан» из Армении над кировабадским «Динамо», азербайджанцы пошли громить армянские дома. Права народная поговорка: с турком дружи, но палку из рук не выпускай!», - рассказывает председатель организации «Аазанг» Гриша Оганезов. «Стадион «Спартак» был расположен в армянском квартале, там же рядом находилась армянская школа имени Абовяна, - дополняет его рассказ о событиях 1959 года Дж. Вердян. - В тот день учеников отправили собирать хлопок. Когда они возвращались, разъяренная толпа, увидев школьников-армян, накинулась на них. Один из азербайджанцев ударил ножом в спину девятиклассника. В кировабадской городской больнице парня не приняли, пришлось отвезти его в Ханлар».

«Гандзак был 100-процентным армянским городом. Турецкие кварталы возникли здесь только после армянских погромов 1905 года. В 1905-м они начались 18 ноября, а в 1988-м - 21ноября», - замечает член «Аазанга» Сергей Еремянц.

Г. Алиев создал в Баку фонд, в который азербайджанские толстосумы в порядке «национальной дани» вносили крупные суммы. По словам С. Еремянца, Алиев благодаря этим средствам еще в 1980-х сумел подкупить многие советские СМИ. Кстати, фонд «Гейдар Алиев» действует до сих пор, щедро финансируя всевозможные лживые публикации азербайджанцев. «Во времена власти Алиева в Азербайджане выходила русскоязычная газета. В одном из ее номеров за 1981 год на странице, посвященной Армении, герб ее умышленно изобразили без горы Масис, а в следующем номере изобразили герб уже без виноградной грозди и колосьев. А власти Армении словно бы ничего не замечали, - говорит гандзакец С. Еремянц: - Когда я работал учителем в одном из сел Ханларского района, со мной приключилась такая история. Азербайджанские школьники написали на классной доске ругательства в адрес армян. Несмотря на все мои требования, они отказались стереть надпись. Я в гневе дал оплеуху одному из учеников. Тут из соседней комнаты пришла учительница математики по имени Зейнаб, являвшаяся руководителем мусаватистской организации села, и сказала мне: «Сергей, армянам пришел конец, скоро мы всех вас вырежем!». Через четыре дня на меня в учительской набросился отец наказанного ученика. «Вот придет время, и мы начнем вас поголовно вырезать - и в Азербайджане, и в Армении!». И уже в 1987-м начались известные события в Чардахлу...»

«Аквариум дружбы»?

В точном соответствии с кровавым сумгаитским сценарием в Гандзаке были отключены электричество и телефоны. При поддержке милиции и учителей азербайджанская молодежь напала на армянский квартал. Первой подверглась нападению квартира Виктора Асряна, отца которого распоясавшаяся толпа жестоко избила.

«Последние 14 лет я работала в интернациональной школе №14 имени Жданова, где было 120 учителей, - рассказывает Дж. Вердян. - После Сумгаита отношения в школе изменились кардинально: все стали враждебно относиться к армянским детям и учителям. Как раз в эти дни азербайджанцы схватили 11-летнего ученика-армянина и впихнули его в валявшуюся на улице трубу. К счастью, крики мальчика услышал живший поблизости парень по имени Андраник и спас ребенка. Тогда же всем стало ясно, что хваленый азербайджанский интернационализм надуман и лжив. Все крупные антиармянские мероприятия проводились в зале нашей школы, а руководил ими начальник внутренних дел Кировабада Мехтиев. Я никогда не забуду сказанные им во всеуслышание слова: «Азербайджан - аквариум дружбы!». «Как же тогда получилось, что в этом аквариуме дружбы 10500 человек набросились на мирный армянский квартал?» - спросила я у него. «Это были хулиганские действия»,- последовал ответ. - «Если в одном городе появляется сразу 10500 хулиганов, то, значит, и мы, педагоги, сильно виноваты в этом»,- парировала я. Именно во время этого собрания нас обязали дать Горбачеву телеграмму с требованием не отдавать Карабах армянам. Велели даже показать квитанцию об отправке телеграммы. «Мы нашу красавицу (имел в виду Карабах) никому не подарим!» - заявил Мехтиев. «Красавица-жена от хорошего мужа никогда не уйдет!» - ответила я».

Межнациональная напряженность в Кировабаде неуклонно росла. «17 ноября на площади Ленина был организован митинг, который продолжался четыре дня, - свидетельствует Г. Оганезов. - Были уточнены адреса всех армян, на их домах нарисованы кресты...»

В эти самые дни в гандзакской церкви Сурб Григор Лусаворич был сформирован комитет самообороны во главе с священником отцом Сааком. На территории храма, действующего с 1856 года, нашли пристанище 650 чудом спасшихся армянских семей, проживавших в азербайджанском квартале. Церковь превратилась в больницу, столовую, гостиницу... Здесь даже родились два младенца. Мальчика назвали Андраник - в честь Полководца. Благодаря отчаянной храбрости армянских парней инициативной группе удалось организовать самооборону, и в первую очередь вывезти из турецкой части армянское население. Эта группа оставалась в Кировабаде вплоть до 1989 года - пока отсюда не уехал последний армянин.

Рассказывает бывшая учительница кировабадской школы Лидия Еремянц: «Придя 21 ноября в школу, я увидела, что барельеф Хачатура Абовяна разбит, а вся учительская разгромлена. Улица Шаумяна, самая большая в Кировабаде, была разрушена от начала и до конца. В учительской армянам велели немедленно разойтись, поскольку на улицах собрались толпы азербайджанцев и с лозунгами «Смерть армянам!» движутся в сторону армянских районов. Я кинулась в детский сад, но оказалось, что ребенка моего там нет - муж, предчувствуя недоброе, взял его с собой на работу. Мы жили в азербайджанской части города. Оставаться там было крайне опасно, и мы пошли к моей матери. Так я и не побывала больше в нашей только что отремонтированной и обставленной квартире, которую потом разграбили. По ночам мы не спали - разжигали огонь в бочках и с ужасом ждали рассвета. Было принято решение эвакуировать в первую очередь женщин и детей. Нас сопроводили до военного аэродрома. Когда прочитали мое имя, вместо меня пролезла какая-то женщина - спастись любой ценой... Как на войне. С двумя детьми и всего одним узелком. Было так страшно... В школе историю армянского народа мы не проходили, но я много слышала о судьбе армян, которые из поколения в поколение возводили дома и лишались их. Все отдали туркам, бросили. Я была оскорблена, рыдала и не могла успокоиться. Была оскорблена тем, что армянин, оказывается, не вправе жить в городе, где родился и вырос... На военном аэродроме нас несколько раз сажали и высаживали из самолета, снова и снова зачитывали списки. Повсюду детский плач, крики... настоящая эвакуация, о которой я знала только по фильмам об Отечественной войне. Когда в иллюминаторе военного самолета показался Ереван, я зарыдала еще сильней. Это было 30ноября 1988 года».

1 декабря газета «Авангард» рассказала о том, как удалось спастись этой молодой женщине.

И 20 лет спустя наши депортированные из Азербайджана соотечественники помнят события тех кошмарных дней. Память эта не сотрется, более того - из дали времен она еще горче...

Edited May 22, 2009 by Pandukht