Tereza

Женевьева. Я вам не помешала? Блэз и Мари отскакивают друг от друга. Мари. Мы прощались, мадам. Женевьева. Вы уезжаете? Мари. Да, мадам. (Уходит, заплакав.) Женевьева. Ты чем-то расстроен? Блэз. Ну ты даешь! Из-за тебя я влип в самую невероятную историю в моей жизни. А ты исчезаешь на два дня и возвращаешься с сияющей улыбкой. (Передразнивает ее.) Деньги принесла? Женевьева. Какие деньги? Блэз. Как какие? Которые я должен положить в банк, которые должны покрыть чек, который мне пришлось подписать, поскольку тебе пришла в голову нелепейшая идея женить меня на этой идиотке. Женевьева. Дорогой, ради твоей же пользы. Блэз. Я тебе благодарен, конечно, но тем не менее хотел бы знать, принесла ли ты деньги. Женевьева. Нет, а что? Блэз. В конце концов, кто задумал снять эту квартиру – ты или я? А разве не ты обещала за нее заплатить? Ради моей же пользы, я понимаю, но в тюрьму-то кто сядет – я! Женевьева. Ты всегда делаешь из мухи слона. Блэз. Послушай, Женевьева… Женевьева. Клебер мне сказал, что у него сейчас подвернулось очень крупное дело, и поэтому нет наличных денег. Но, послушай, ты со мной даже не поздоровался! Блэз. Женевьева… Женевьева. Прелестно! Я застаю тебя целующим горничную, ты со мной даже не здороваешься, и – мало того – имеешь наглость устраивать мне сцену! Кому рассказать – не поверят! Блэз. Женевьева, золотко мое, умоляю тебя, соберись с мыслями и пойми меня: я выписал чек… Женевьева. Необеспеченный, ты мне уже сказал, я не смогла достать денег, я тебе повторяю, тебя посадят в тюрьму, это без сомнения, так что ты от меня хочешь?! Блэз. Ну, ты меня поражаешь! Женевьева. Хорошо, а ты в это время что делал? Блэз. Что я делал? Женевьева. Да. Картину закончил? Блэз. Какую картину? Женевьева. Клебер мне сказал, что заказал тебе обнаженную за двести тысяч франков вместо четырехсот тысяч, как ты берешь обычно. Блэз. Я вижу, тебе с ним весело! Женевьева. Так где картина? Блэз. Представь себе, я ее даже не начал! Женевьева. Браво! Вот умно! Может, поделишься со мной, вследствие каких соображений? Блэз. За всю жизнь я не продал ни одной картины, ты меня не убедишь, что у Карлье хватит ума отвалить мне двести тысяч франков! Женевьева. Вот почему ты неудачник! Слишком много рассуждаешь! (Выдвигает мольберт на середину комнаты и ставит на него чистый холст на подрамнике.) Принимайся немедленно за работу. Блэз. Послушай, Женевьева… Женевьева (раскладывая принадлежности для живописи). Подумать только – подписать пустой чек он может, а намалевать пустяковую картинку – нет! Блэз. Женевьева, я тебе объясню… Женевьева. В другой раз. Не теряй ни минуты. За работу! (Смотрит на часы.) А мне надо бежать. Блэз. А позировать мне ты не будешь? Женевьева. Ты думаешь, у меня есть на это время? Сегодня снимают новую коллекцию, я и так опоздала, и все из-за тебя. Ох, будет скандал! Блэз. Как же я напишу обнаженную – без натурщицы? Женевьева. Ты уже взрослый, соображай. Ну, я пошла. Блэз. А как с чеком? Женевьева. Сегодня четверг, будем надеяться, что до понедельника его не предъявят, а за это время что-нибудь придумаем. Блэз. А если предъявят? Женевьева. Если предъявят раньше, ты сядешь в тюрьму, это дело решенное, но внуши себе, что не предъявят. (Обнимает его за шею.) Ну, улыбнись же! Вуаля! Блэз. Мне бы твой характер!… Во всяком случае, я позвонил в мой отель и предупредил, что меня можно найти здесь, если будут спрашивать из Лионского кредита. Женевьева. Видишь, приходят же тебе в голову иногда полезные мысли! Тогда сейчас же звони и Клеберу. Скажи ему, что очень хочешь его видеть, и объяви, что картина будет обязательно закончена сегодня к вечеру. Блэз. Но… Женевьева. До свидания, мой котик... И не расстраивайся, брось! Если чек придет раньше, рассчитывай на меня… (Быстро целует его.) Я буду носить тебе передачи. (Выходит.) Блэз (начинает готовить краски и кисти). Обнаженную! Писать обнаженную, чтобы оплатить поездку в горы идиотке, которую я и знать не хочу! Писать обнаженную для человека, который ничего не понимает в живописи!… Кроме того, черт!… Не могу я писать обнаженную без натурщицы. (Махнув рукой, ложится на диван.)

Блэз. Я не могу. Мари, вынужден объявить вам печальную новость: я больше не могу пользоваться вашими услугами. Мари. Вы меня прогоняете? Блэз. Я вас не прогоняю, но обстоятельства вынуждают меня с вами расстаться. Мари. А я только что написала тете, что устроилась на хорошее место!… И потом, мне здесь так нравилось… Блэз. Мне тоже, но я скоро должен буду вернуться в свою гостиницу… Мари. Что же теперь со мной будет? Блэз. Дам вам один совет – возвращайтесь в Плуклевен-Мозедек... :lol: Тем более. Жизнь там здоровая и на свежем воздухе. Мари. Вам хорошо рассуждать! Мне грустно с вами расставаться. Блэз. Поверьте, Мари, мне тоже. Мари. Когда мне уходить? Блэз. Зачем тянуть, уезжайте сейчас же. Если хотите, я провожу вас на вокзал. Мари. Не беспокойтесь. Дойду одна. Блэз. Как хотите. Мари. Нелепая шутка – жизнь! Блэз. Не огорчайтесь, бывают и хорошие минуты! Мари. Поцелуемся на прощанье? Блэз. Конечно, Мари. Они целуются, и входит Женевьева...

Здравствуйте уважаемый dandurov! Спасибо! Здравствуйте уважаемый Searcher! Уважаемый Searcher, в данном случае «я», «ты», «снежинки» - предполагается, как многовариантное единство целостного состояния… Алгоритм один и тот же… Люди – мы все похожи… но все абсолютно разные, но, на глубинном уровне мы все представляем одну единую систему, т.е. «То», которое проявляет себя потоком бесконечновариантных состояний «я» в форме людей… Человек это состояние "я" имеющую форму. Форма – устойчивое состояние. Согласна."Кувшин" - форма. Разумеется. Все зависит от того, что мы считаем совершенством. Мне кажется совершенство – динамика, непрерывность… Срок существования вещь относительная. Любая система обладает ограниченным существованием… Время рождения, и переход в другое состояние, строго определенное количество времени, потому, что, система имеет форму. Потому, что роза, как и любое проявление Мироздания, имеет форму. Каждая форма, как вариант состояния имеет предел существования своих возможностей в процессе существования и взаимодействия с другими формами. Т.е. форма – это предел определенных возможностей. Человек тоже имеет форму. В каждом человеке потенциально заключены все формы целостного состояния, которое проявляет себя в виде этого человека, в определенной точке системы координат, в определенное время. Мироздание проявлят себя по одному и тому же алгоритму. В случае с «тучкой» происходит аналогичное… Она также имеет свойство исчезнуть, либо совершенно плавно течь в другую «тучу», но рано или поздно, когда возникает точка , которая становиться абсолютно не равновесным, и возникает формирования «снежинки» (дождь, снег, град), т.е. бесформенная структура проявляет себя как кристаллическая структура (потоком «снежинки») – а потому, «снежинка» не часть, а грань этой системы. Тоже самое «я» не часть, а грань «То»… Неудовлетворенность... вполне нормальное состояние в результате разделения. Вот и замечательно – Грань... «То» - не проявленная форма всех вариантов Мироздания, которая проявляется здесь и сейчас… Это состояние проявляет себя бесконечномерным, бесконечновариантным потоком состояний Мироздания.

АКТ ВТОРОЙ При поднятии занавеса на сцене Мари мажет красками холст... Звучит веселая музыка... Мари очень забавляет ее занятие. У нее получается нечто похожее на абстрактную живопись. Звонок в дверь. Мари снимает картину с мольберта, быстро ставит ее к стене рядом с другими картинами, вытирает руки и идет открывать дверь...

Другая сцена... Карлье. Мсье д'Амбрие, примите мои извинения. И не беспокойтесь, я все улажу. Но, пока здесь нет моей жены, я хочу спросить вас – не написали бы вы для меня обнаженную женщину? Что-нибудь действительно стоящее, но, пожалуйста, в каком-нибудь одном направлении – вертикальном или горизонтальном, это уже на ваш вкус. И как будущему тестю с маленькой скидочкой. (Толкает его локтем и подмигивает.) Двести тысяч, а?… Тогда по рукам!… Только сделайте поскорее. До скорого, старина, ожидаю картину. Со своей стороны обещаю немедленно уладить этот маленький инцидент… Иду, Сабина!… Насчет моей жены не волнуйтесь… Я вам потом объясню! (Жестом показывает, что она немного сумасшедшая, и выходит.)

Другая сцена... Карлье (выпив глоток кофе, внезапно восклицает). Мсье д'Амбрие! Блэз вздрагивает. Извините, что я вас перебиваю, но я должен сообщить вам – и вы, наверно, удивитесь, и все удивятся – кофе великолепный! Блэз (оторопело). Не может быть! Карлье. Да! Мадам Карлье (энергично). Поскольку мой муж завязал разговор… При ее словах Блэз тоже вздрагивает. …уместно, мсье д'Амбрие, перейти к проблеме, ради которой мы сюда пришли. Блэз. Какой проблеме? Мадам Карлье. Как какой? (Указывает на дочь.) Блэз. Ах да! Разумеется! Вы, без сомнения, имеете в виду вашу дочь? Карлье (во время разговора ходит по комнате, осматривая ее). У вас прелестная квартирка! Блэз. Да, я живу здесь уже пятнадцать лет… то есть, пять, я хотел сказать… Карлье (рассматривая картины). Это ваши произведения? Блэз. Некоторые из них. И должен вам сказать, что это не лучшие, лучшие продаются еще на корню! Мадам Карлье. Клебер! Дай мне вставить слово! Карлье (созерцая картину на мольберте). Мне эта очень нравится. Блэз (заметив, что картина стоит вверх ногами, переставляет ее). Простите! На ней стал смутно различим какой-то пейзаж. Карлье. В том положении она мне больше нравилась. Блэз. Своеобразие моей живописи в том, что она четырех измерений. Когда надоедает смотреть в одном направлении – можно перевесить. По настроению. Вот, например, смотрите – эта. Ниагарский водопад. (Переворачивает картину.) А так – Эйфелева башня. (Еще раз поворачивает.) Большие Бульвары в пять часов утра. (Держит картину наклонно.) И, наконец, башня в Пизе. Карлье. Прекрасная мысль! И особенно с коммерческой точки зрения! Вы продаете много картин? Блэз. Я не хочу наводнять ими рынок, это снизило бы цены; три картины в месяц мне хватает, чтобы жить широко… не позволяя себе, естественно, безумной роскоши. Карлье. Вы их дорого продаете? Блэз. По четыре сотни. Карлье. Это не… Мадам Карлье (повелительно). Клебер! Карлье. Сабина? Мадам Карлье. Ты мне дашь говорить, да или нет? Карлье. Говори, Сабина, говори! (Блэзу.) Не женщина, а сорока! Блэз. Да, я уже заметил. Мадам Карлье. Так вот. Лаура. Мама, я хочу есть. Мадам Карлье. Ты – закрой рот. Блэз. Вы, может быть, хотите торта? Мадам Карлье. У нас в семье тортов с кремом не едят. Блэз. Подумайте, как не повезло! О! Постойте, кажется, в буфете в столовой, я заметил, есть плитка шоколада. Можно вам предложить? (Направляется к столовой.) Мадам Карлье. На мою долю тоже захватите. Блэз. Сейчас посмотрю. (Выходит.) Карлье (бросается к двери в столовую). И для меня, раз уж вы за ним пошли. Мадам Карлье. Странный молодой человек. Карлье. Мне кажется, Сабина, еще рано делать окончательные выводы. Мадам Карлье. Однако что значили слова горничной о том, что он все время целовался с какой-то дамой? Появляется Мари, чтобы унести поднос с кофе. Карлье. Итак, моя крошка, ваша мать ошпарила себе ноги… Мари. Мсье, я – круглая сирота! (Уходит с подносом, провожаемая удивленным взглядом Карлье.) Мадам Карлье. Что касается телефонного звонка так называемого мсье Дюваля, которого он назвал «моя любовь», одно из двух: либо это женщина… либо мужчина. Карлье. Разумеется. Мадам Карлье. В том или в другом случае это недопустимо!… Звонит телефон. …Постой минутку, я сейчас выведу его на чистую воду! (Снимает трубку.) Карлье (неодобрительно). Ну, Сабина! Мадам Карлье. Нет, мадам, я не ваш котенок! Блэз (возвращаясь). Вот, великолепный молочный шоколад! Мадам Карлье. Мсье д'Амбрие, вас к телефону. (Протягивает ему трубку.) Блэз. Это опять, должно быть, заказчик… Алло?… А, здравствуйте, господин министр… Мадам Карлье (встает). Вы много знали министров, которые бы щебетали женским голосом: «мой котенок»? Блэз. Господин министр назвал меня женским голосом «Мой котенок?» Это какое-то недоразумение! Мадам Карлье. Все это – недоразумение. Вставай, Клебер, пошли! Карлье. Сабина, хватит! В конце концов, я здесь командую. Мсье д'Амбрие уже в том возрасте, когда можно иметь любовниц. Не собираемся же мы выдавать нашу дочь замуж за девственника. Лаура громко хохочет. Ты – закрой рот. Мадам Карлье. Если этот господин хоть на минуту надеется получить руку нашей Лаурочки, я требую, чтобы он немедленно порвал эти связи. Лаура. Мама, я есть хочу! Мадам Карлье. Оставишь ты нас в покое или нет? Итак, я говорила, что вы своим поведением чуть было не расстроили наших планов, не правда ли, Клебер? Карлье. Сабина… Мадам Карлье. Прошу тебя, не перебивай. Ну, мсье, что же вы решили? Блэз. Я, мадам… мне… Звонит телефон. Мадам Карлье. Это, наверно, опять она, ну-ка я ей отвечу… Алло?… Кого?… Мадам Ариану Кларенс? Нет, мадам, вы, так же как и я, отлично знаете, что никакая Ариана Кларенс по этому телефону не проживала и не проживает! Здесь живет господин д'Амбрие, который, имею честь сообщить вам, решил жениться на моей дочери… О! Что она говорит! Клебер! (Вешает трубку.) Эта тварь кричит, что у меня не все дома! Пойдем, моя девочка, мы ни минуты больше здесь не останемся! Клебер, пошли. (Выходит и тянет за руку дочь.)

Другая сцена... А в это время звонит телефон. Мари снимает трубку. Мари. Алло?… Простите, кто говорит?… Как, как?… Сейчас пойду узнаю. (Блэзу.) Там какая-то дама, которая говорит, что ее зовут мсье Дюпон! (Разражается громким смехом.) Блэз (вне себя). Если вы немедленно не уберетесь на кухню, я вас вышвырну за дверь! Мари выходит. Блэз (идет к телефону). Что это значит в конце концов?! Алло?… Да, это я… Нет, меня нет дома. (Вешает трубку.) Ни минуты покоя! О! Что же я смотрю! Прошу вас, садитесь!

Другая сцена... Проходите, прошу вас! Но семейство застыло на месте и ошеломленно смотрит на Блэза. Мадам Карлье даже достала свой лорнет. (Внезапно вспоминает о своем виде.) Ах, вас удивляет мой вид!… Все проще простого! У меня на брюках было пятно… А представьте себе, мой камердинер внезапно уехал на похороны матери… умершей тоже внезапно… А моя кухарка… ошпарила себе ноги, опрокинув огромную кастрюлю… Тоже внезапно!… (Вопит в направлении кухни.) Ну, Мари, где брюки? (Хватает картину и прикрывает ею ноги.) Это дочь моей кухарки, она немного с приветом… Кроме того, потрясена тем, что мать ошпарилась… Но, в конце концов, еще счастье, что она есть, иначе я должен был бы принимать вас один. Представляете мое положение?! Семейство Карлье смотрит на Блэза все более обеспокоенно. Кажется вот - вот все в порядке! Из кухни доносится голос Мари, распевающей марш... "Aux armes citoyens, Formez vos bataillons. Marchons՜՜՜՜՜ Marchons՜՜՜՜՜ Qu'un sang impur Abreuve nos sillons!"... Блез. Прошу вас еще раз меня извинить, но мне нужно пойти в кухню и посмотреть, что делает «обслуживающий персонал». (Выскакивает из комнаты.)

Другая сцена... Звонит телефон. Блэз (входя). Иду, иду, сейчас! (Он завернулся в шотландский шарф, и кажется, будто он в шотландской юбке. Снимает трубку.) Алло?… Кто говорит?… Кто, кто?… Ах, это ты, дорогая. Зря стараешься, они еще не пришли. В этот момент появляются мсье, мадам и мадемуазель Карлье. Мари. Блэз! К вам гости! Блэз (поворачивается и видит семейство Карлье). Мсье Карлье! Какая приятная неожиданность!… Заметьте, я вас ждал, но… (Быстро вешает телефонную трубку. Забыв про свой вид, бросается навстречу пришедшим.) Как вы поживаете? (Жмет руку Карлье.) Мадам, мое почтение. (Почтительно наклоняется к руке мадам Карлье.) Мадемуазель, я в восторге, что вижу вас. (Пожимает ей руку. Дальше рядом с Лаурой стоит Мари. В порыве жмет руку и ей.) Мадемуазель… (Спохватившись.) Ваше место на кухне! Мари. Хорошо, Блэз. Блэз. Что это за манеры называть меня «Блэз»! Зовите меня «мсье»! Mapи. Вы мне сами сказали не называть себя «мсье». Блэз. А-а! Простите, пожалуйста! Я сказал вам, чтобы вы не называли меня «мсье Блэз»! Мари. А я поняла, что вы сказали, чтобы я вас не называла «мсье». Блэз. Ничего подобного! Ничего подобного! ( Семейству.) Вот что я ей дословно сказал… (Осознав ситуацию, меняет тон.) Прошу извинить ее! Она еще ничего не умеет! (Знаками показывает Мари, чтобы она убиралась.) Иногда мне приходится делать ей выговоры! (Опять делает знаки Мари.) Пока что, прошу вас, раздевайтесь. (Помогает семейству снять пальто.) Мари уходит.

Другая сцена... Мари. Вы так и не дочитали письма моей тети! Блэз. Не обижайтесь, но разговор о вашей тете мы отложим до лучших времен!Скажите мне – вы по телефону умеете разговаривать? Мари. А чего тут уметь? Блэз. Проверим. Вот телефон, он звонит, вы что делаете? Мари. Снимаю трубку. Блэз. Давайте снимайте трубку, как будто он в самом деле звонит. Мари снимает трубку и прикладывает ее к уху. Вас спрашивают: «Скажите, пожалуйста, мсье д'Амбрие дома?» Что вы отвечаете? Мари. Отвечаю, что да! Блэз. А вот как раз и нет! Мари. Тогда говорю «нет». Блэз. И опять не так. Мари. Попробуй пойми вас! Блэз. Есть люди, для которых я дома, есть люди, для которых нет. Мари. Да, но я-то как догадаюсь? Блэз. Вот потому-то вы и должны сначала спросить: «Простите, а кто его просит?» И, если вы сразу как следует не расслышите, попросите повторять до тех пор, пока не станет ясно. Затем вы говорите: «Пойду узнаю». Мари. Не глупо. Блэз (берет телефон из рук Мари и вешает трубку). Начнем еще раз… Дзынь! Мари (снимает трубку). Алло! Блэз (зажимает себе двумя пальцами нос, чтобы говорить гнусаво). Позовите, пожалуйста, мсье д'Амбрие! Мари разражается громким смехом. Нечего смеяться, мне не до смеха! Поскольку вы ничего не умеете, я вынужден учить вас с азов. Начали? (Снова забирает у нее аппарат и вешает трубку.) Мари. Начали! Блэз. Дзынь! Мари (снимает трубку). Алло! Блэз (зажимая себе нос). Позовите, пожалуйста, мсье д'Амбрие! Мари. Простите, а кто его просит? Блэз (нормальным голосом). Отлично… (Зажимает нос.) Мсье Тартампьон. Мари. Мсье какой? Блэз. Тартампьон. Мари. Как-как? Блэз (нормальным голосом орет со всей мочи). Тартампьон! Мари (отодвигает трубку от уха, как если бы звук шел из нее. Затем зажимает себе нос и отвечает). Пойду узнаю. (Изо всех сил старается не рассмеяться.) Блэз. Повторяю вам, ничего смешного нет! Теперь идите передайте мне. Мари. Это куда? Блэз. Скажем, я в столовой. Мари (направляется к столовой). Мсье Тартампьон у телефона! Блэз (втягиваясь в игру). Алло?… (Осознает ситуацию и вешает трубку.) Ну что ж, пожалуй, ясно. Подойдите поближе, я еще раз на вас посмотрю. Мари подходит (вскрикивает). О, мсье Блэз! Блэз. Что еще? Мари. Пятно на брюках! Блэз. Только этого не хватало! Что же делать? Мари. Я сейчас отчищу. Снимайте скорее! Смущенный Блэз скрывается в библиотеку. Голос Блэза. А вы это умеете? Мари. Мне ли не уметь! В Плувенезе как только тетечка находила пятно, она мне сразу говорила… Голос Блэза. Нате! И поскорей! (Из-за двери протягивает ей брюки.) Мари. Сейчас, сейчас, мсье Блэз! Голос Блэза (яростно). И не называйте меня все время «мсье Блэз». Сколько можно! В конце концов!

Другая сцена... Блэз. Женевьева… Создалась ситуация, которую моя бедная мать назвала бы возмутительной. Жизненные обстоятельства вынуждают нас иногда совершать поступки, несовместимые с моралью, и вследствие этого… Женевьева. Послушай, мальчик мой, сейчас двенадцать дня, а подобную философию я могу выслушивать не раньше двенадцати ночи, да и то со стаканом виски в руках. Блэз. Но посуди сама, моя козочка, вдумайся: ты говоришь, что любишь меня, а хочешь, чтобы я женился на дочери твоего любовника, причем ты по-прежнему останешься моей любовницей. Что ж в таком случае аморально, если не это?! Женевьева. Еще раз повторяю тебе, что он мне не любовник. Но, учитывая, что мы вдвоем не можем существовать ни на мои заработки манекенщицы, ни на доходы от твоих картин, которые не продаются, я вынуждена… Блэз. А щетки? Женевьева. О чем ты говоришь? Пока что ты продал только три. Блэз. Лиха беда – начало! Женевьева. Во всяком случае, продавец половых щеток – это не профессия! Уж хоть бы пылесосы продавал! И потом, подумай сам – ты меня все время упрекаешь, что я говорю тебе о нем… Блэз. О ком – о нем?

Другая сцена... Женевьева. Кто это особа? Блэз. Прислуга. Мари. Здравствуйте, мадам. Блэз. Пойдите в столовую и накройте стол на четыре персоны. Туда. Все что нужно – в буфете: тарелки, рюмки… Вы умеете накрывать на стол по крайней мере? Мари. Неужели! (Выходит.) Женевьева. Это же комедия! Ты что, не объяснил в бюро, что тебе нужен метрдотель, и очень внушительный? Блэз . Конечно, объяснил! Но теперь людям что ни объясняй, они ничего не понимают.

Красиво и оригинально обставленная современная гостиная в Париже... Имеются три двери, ведущие в спальню, библиотеку и большой встроенный платяной шкаф... Мари. Мсье Блэз д'Амбрие? Блэз. Да, а в чем дело? Мари. Меня прислали из бюро по найму как прислугу для черной работы. Блэз (у него перехватывает дыхание). Что? Мари (говорит очень громко, так как ей кажется, что он глухой). Меня прислали из бюро по найму… Блэз. Да, я слышу, я не глухой! Но я просил совсем не то! Мари (печально). Каждый раз одно и то же! Куда я ни прихожу, мне говорят: «Но мы просили совсем другое!» Никогда мне не устроиться на работу. Блэз. Устроитесь, устроитесь, не отчаивайтесь! У меня совсем особый случай. Мне нужно, чтобы человек производил приличное впечатление. (Реакция Мари...) То есть, я хочу сказать, чтобы умел обслуживать за столом, понимаете? Мари. Но я умею! Блэз. Вы уже где-то работали, у вас есть рекомендации? Мари. Нет, но у моей тети я делала по дому все. Блэз. Вы, конечно, из деревни? Мари. Как вы догадались мсье? Блэз. Да так. Мари. Я из Плувенеза-Моедэка. Блэз. Откуда? Мари. Плувенез-Моедэк, в Бретани. Блэз. Да-да, понимаю… Послушайте, мадемуазель, мне очень жаль, но у меня нет времени на ваше обучение... Я вынужден позвонить в бюро по найму и заявить, что я просил совсем не то!!! Мари (собирается взять чемодан и сумку, но передумывает). У меня в сумке письмо от тети. Блэз. Как мило! Мари. Она сказала мне, чтобы я отдала его тому, кто меня возьмет на работу. (Протягивает ему письмо.) Блэз. Ну-ка… (Читает). «Мадам…» Мари (сдерживается, чтобы не расхохотаться). Тетечка думала, что я устроюсь к даме! Блэз (читает). «Вверяю вам судьбу моей внучатой племянницы, которая еще ничего не умеет!» Да! Повезло!…

Тадаси Судзуки: Театр - это секта и политика Японский режиссер размышляет о Чехове, русской душе и переустройстве Японии... Тадаси Судзуки и его Центр исполнительских искусств Сидзуока (Япония) показали свою версию чеховского "Иванова", одну из самых парадоксальных постановок чеховских пьес ("РГ" писала о ней 1 июля 2005 г.). Судзуки не впервые обращается к творчеству русского драматурга. Несколько лет назад он поставил "Чеховиану" и "Вишневый сад". По завершении турне Тадаси Судзуки ответил на вопросы нашего корреспондента. Российская газета: Ваши актеры двигаются с четкостью механизмов, сосредоточенно и совершенно. Кажется, что в вашем театре все эмоции находятся под тотальным контролем. Может ли человек стать идеальной машиной, о которой вы мечтаете? Тадаси Судзуки: Может, я не совсем понимаю, что вы вкладываете в слово "машина", но хороший актер в самом деле должен контролировать свои действия. Это такие же хорошие профессионалы, как спортсмены. Ведь человек любой профессии должен быть профессионалом - то есть тем, кто не зависит от случайных настроений, физического состояния, ситуаций, кто в любое время может сконцентрироваться и выполнить свою работу. В этом смысле мои актеры проявляют максимум возможностей. Но я отношусь к ним как к художникам, которым необходимо время для репетиций, медитаций и отдыха. Поэтому они не очень много играют - от 50 до 60 дней в году. Наш театр не является репертуарным. Оклад актеров гарантирован, и он очень неплохой. Именно поэтому они могут сосредоточиваться на повышении своего уровня и выделять много энергии на самосовершенствование и тренинг. РГ: Вы боялись привезти Чехова в Россию? Судзуки: Когда показываешь спектакль в чужой стране, это связано с огромным волнением. Но это не боязнь. В этом смысле я никогда не боюсь оскорбить какого-то великого автора, потому что все мои спектакли - это спектакли Судзуки. И "Иванов" - тоже не Чехов, а Судзуки. Я прибег к помощи Чехова для того, чтобы направить зрителю свое собственное послание. Конечно, мне было интересно, как отреагируют соотечественники Чехова. Но это не самое важное: ведь и в моем "Короле Лире" ничего общего с английским реалистическим театром нет. Роль и значение иностранного художника заключаются в том, насколько он может повернуть ваше сознание, дать новый импульс. В моем случае - это ни в коем случае не надругательство над Чеховым, которого я очень уважаю как личность и как писателя. РГ: Часто Чехова ставят очень сентиментально, но нельзя забывать, что он, возможно, самый жестокий русский автор, почти самурай, который в ситуации опасности прямо, жестко оценивает реальность: ему необходим молниеносный диагноз, ему не до сантиментов. Как вы оцениваете самурайские способности Чехова? Судзуки: Я c вами согласен. Именно хладнокровие Чехова, жесткий взгляд врача особенно ясно проявились в "Иванове". Вообще, если говорить о его подходе к людям, мне кажется, что он не испытывал симпатии ни к одному действующему лицу. РГ: К рефлексии Иванова и других чеховских героев вы относитесь с большой иронией. Русский углубленный психологизм вам, кажется, совсем чужд. Судзуки: Можно сказать и так. И все же утонченная рефлексия необходима человеку. Самое важное - есть ли у твоей души определенная цель. Что касается Иванова, то это человек, который, имея бесконечно утонченную душу, потерял цель и погрузился в бездну. Человек не может жить только философствованием, рафинированными переживаниями, ему нужна реальная цель. Об этом не уставал говорить Чехов. У него речь идет именно о том, как может быть раздроблен человек, насколько утратить цельность. Если нет цели, то происходит распад, невозможность встречи с миром. В конечном счете в "Иванове" речь идет о том, что все мы, если теряем цель - независимо от того, испытывает кто-нибудь душевные муки или нет, - оказываемся в корзине. И видите, как это смешно, - хотел сказать Чехов. Жить без цели смешно, так же, как и жить с глупой целью. Это, мне кажется, общая ситуация и для Японии, и для России. Самой ясной целью современного общества является зарабатывание денег. По крайней мере, Япония превращается в такой мир. РГ: Русский театр находится сегодня именно в такой ситуации. Судзуки: Да, и большинство театральных трупп четко заявляют, что их цель - зарабатывание денег. А если у театра иная цель, то его называют религиозной сектой. Сложно сегодня увидеть, какая цель является адекватной или оптимальной. Поэтому театр - это модель мира. Кроме того, все мы, думаю, и в России, переживаем культурное влияние Америки. РГ: Насколько возможно существование театра, который отрицает идею тотального рынка? Ваш театр - пример удивительного баланса между тем, что вы называете сектой, и успешным функционированием. Можно ли этот опыт повторить? Судзуки: Для того чтобы такое было осуществимо, необходимо, чтобы заметные люди в политике, экономике и культуре могли на равных общаться. Мы хорошо общались долгие годы, и у нас сложилась ситуация консенсуса, когда наша театральная деятельность стала играть заметную роль в жизни общества. И в этом смысле мы достаточно редкий пример успешной деятельности театральной труппы даже в масштабах всего мира. Люди из мира политики часто присутствуют на представлениях нашей труппы, в то время как контроля со стороны государства не существует. Даже американец Боб Уилсон или Юрий Петрович Любимов говорят, как уникально у нас все сложилось в этом смысле. Но рынок есть рынок. Он диктует все. И потому, чтобы театр моего типа успешно функционировал, необходимо понимание со стороны политических руководителей, чиновников. РГ: Видимо, это область вашего особого интереса - взаимодействие театра с политикой? Судзуки: Во времена революций и перемен театральное искусство очень активно - вы это знаете лучше меня. В общественной атмосфере витает идея того, что люди театра могут менять мир. Можно ли в дальнейшем без революционных потрясений создать такую ситуацию, в которой люди искусства на равных с политиками могли бы менять мир? Вот именно это я и предложил: менять институты общества посредством театра. В свое время мои идеи были поддержаны людьми из мира политики. Они относятся ко мне не как к человеку театра, а как к кому-то, кто имеет ясные представления о необходимых переменах. В любом случае я хочу изменить Японию. РГ: И как же, если не секрет? Судзуки: Я создал общую платформу для людей театра и политики, региональной экономики. Именно поэтому многие так и говорят: он вообще не театральный человек, а глава политической или религиозной секты. Собрал вокруг себя людей и обманывает. Масштаб театрального режиссера определяется тем, насколько он, не будучи ни тем ни другим, способен соединить в себе качества того и другого. РГ: Как же должна меняться Япония, на ваш взгляд? Судзуки: И в России, и в Японии у каждого региона есть свои традиции. Их нужно заново понять и развить - эти региональные особенности. Япония ведь крайне успешная социалистическая страна, и потому все концентрируется вокруг одного города. А нам нужно добиться большей децентрализации. Поэтому я уже давно не ставлю в Токио, а ставлю по всей стране. РГ: Вы так ясно диагностируете болезни современного мира. Какой процент здоровья ему отпущен? Судзуки: Здоровья не существует. Здоровье - это цель, к которой мы стремимся. Доказательством здоровья является то, насколько ясно человек может диагностировать свою болезнь. Принято считать, что есть здоровое состояние, а есть отклонение от него. На самом деле мы просто всю жизнь пытаемся понять, что есть здоровье, приблизиться к нему. Это процесс освобождения от того, что ты считаешь болезнью. Как Чехов - капля за каплей выдавливать из себя раба. Ошибочно считать, что человек родился изначально здоровым, а потом заболевает. Мы родились в месте, которое называется лечебница или больница. С самого рождения человек должен думать о том, как убежать из этой лечебницы. В противном случае ему остается вернуться в состояние дикого животного. Сейчас, правда, и дикие животные под влиянием человеческого общества заболевают. РГ: Вы вообще религиозный человек? Судзуки: (смеется) В Японии, когда видят, сколько театральных зданий я построил, говорят: "Ну, он, конечно, политик, и все это - за счет его политических связей". Когда я провожу тренинг, говорят: "Нет, все-таки, он гуру, настоящий театральный человек". Пользуясь вашим образом в начале беседы, можно сказать: я просто провожу тренинг по созданию машин. Алена Карась "Российская газета"

Удачи!

Дорогой и любимый Армен Бабкенович! Tankagin yev sireli Armen Babkenich! Танкагин ев сирэли Армен Бабкенич! Я горжусь, что живу с тобой в одном городе, хожу по одним и тем же улицам, ем ту же еду, дышу тем же воздухом и смотрю те же новости по телевизору. Es hpart em, vor bnakvum em nuyn qaxaqum – vortex du, qaylum nuyn poxocnerov, chashakum nuyn kerakurneric, shnchum nuyn odn, u ditum nuyn norutyunnern herustatesutyamb. Ес hпарт эм, вор, бнаквум эм нуйн кахакум – вортэх ду, кайлум нуйн похоцнэров, чашакум нуйн кэракурнэриц, шнчум нуйн одов, у дитум нуйн норутюннэрн hэрустатэсуцямб. Ты выручаешь в самых трудных ситуациях, на тебя всегда можно положиться. Du prkum es amenacanr vichakneric, kez kareli e misht vstahel. Ду пркум эс амэнацанр вичакнэриц, кэз карели э мишт встаhэл. Ты - друг. Du inker es. Ду ынкэр эс. Чтобы не оставить друга в беде ты снимешь с себя последнюю рубашку, и даже галстук. Hanun inkerojd prkutyan du, patrast es zohaberelu verjin vernashapikd, nuynisk poxkapd. hанун ынкэроджд пркуцян, ду, патраст эс зоhабэрэлу верчин вернашапикд, нуйниск похкапд. Тебе нравятся хорошие вещи, хорошие машины и самые лучшие женщины. Qez dur en galis tankagin irer, lav avtomekenaner yev gexecik u amenalav kanayq. Кэз дур эн галис танкагин ирэр, лав автомэкэнанэр, ев гэхэцик у амэналав канайк. И, поверь, у тебя все это есть. Yev havata, ayd amenic du unes. Ев hавата, айд амэниц ду унэс. Твоя Ольга - красавица и молодец, поцелуй ее сейчас, если понимаешь, что я говорю. Kecce qo gexeckuhi Olgan - hamburir nran henc hima, yete inc haskacar. Кэццэ ко гэхэцкуhи Ольган – hамбурир нран hэнц hима, етэ инц hаскацар. Твоей бараньей ногой покорено много женских сердец и мужских желудков. Qo xorovac vochxari budov, du haxtaharel es shat kananc srter, yev txamardkanc stamoksner. Ко хоровац вочхари будов, ду hахтаhарэл эс шат кананц сртэр, ев тхамардканц стамокснэр. А какой ты делаешь спас - это же можно сойти с ума. Isk inch spas es patrastum – xelagarvel kareli e. Иск инч спас эс патрастум – хэлагарвэл карэли э. Желаю тебе поскорее уже построить дом на живописном берегу, так как я и все наши друзья в этом заинтересованы - ты же сделаешь там мангал с вертелом для бараньей ноги? Cankanum em qez, arag avartes qo tan shinararutyune, gexatesil apin, kani vor, yes yev mer bolor inkernere dranum shahagrgrvac enq – che vor manxal piti dnes, yev vochxari bud xoroves? Цанканум эм кез, араг авартэс ко тан шинараруцюнэ, гэхатэсил апин, кани вор, ес ев мэр болор ынкэрнэрэ дранум шаhагргрвац энк – чэ вор манхал пити днэс, ев вочхари буд хоровэс. Желаю тебе долголетия, здоровья, семейного счастья. Cankanum em yerkar kyanq qez, aroxjutyun, entanekan erjankutyun. Цанканум эм еркар кянк кэз, арохджуцюн, энтанэкан ерджанкуцюн. Успехов в твоем сложном и суматошном бизнесе. Hajoxutyun qo bard u xrtin biznessin. hачохуцюн ко бард у хртин бизнессин. И, напоследок, самое главное... Yev verjum, amenakarevore… Ев вэрчум, амэнакарэворэ… Будь уже, в конце концов, пунктуален... De verjapes, darcir punctual… Дэ вэрчапэс, дарцир пунктуал… Прости меня за мой армянский, надеюсь, ты хотя бы через слово что-нибудь понял. Nerir hayerenis hamar, husov em, gone mi ban haskacar. Нэрир hаерэнис hамар, hусов эм гонэ ми бан hаскацар. Если да, то кивни два раза. Yete ayo, apa glxov hakir yerku angam. Ете айо, апа глхов hакир ерку ангам. Целую, вечно спорящий с тобой, Масленкин. Hamburum em, haverzh qez het vichox Maslenkin. hамбурум эм, hавэрж кэз hэт вичох Масленкин.

(: WowIAmWow ! Возможно и этот день наступит!

И так Дамы и Господа! Хочу заметить, что французские комедии по пьесе прославленного комедиографа Клод Манье – всегда о любви… Действие спектакля происходит в Париже – городе художников и поэтов, городе-празднике и городе, наполненном любовью… Здесь живет молодой художник Блез д'Амбрие, у которого, разумеется для подобных пьес, нет денег… Жизненные обстоятельства вынуждают его совершать сумасшедшие и непредсказуемые поступки. По совету своей возлюбленной, манекенщицы Женевьевы (Анжела Казарян), он решает жениться на не очень умной дочери богатого бизнесмена Лауре Карлье… семье которой очень хочется быть аристократами. А Блэз д’Амбрие принадлежит именно к этой части общества. Блэз соглашается на эту авантюру… а проблема еще, в том, что у него даже нет собственной квартиры, и для приема гостей, ее проходиться снимать... Они снимают шикарную квартиру в престижном районе, и сегодня вечером семья Карлье приходит на обед….. Блезу необходимо произвести впечатление на ее родителей... Из бюро по найму вызывается солидный метрдотель для обслуживания обеда. Но вместо метрдотеля приходит странноватая молоденькая провинциалка Мари, которая не знает, ни как стол накрыть, ни как отвечать на телефонные звонки... и заказанную курицу не доставили вовремя... а постоянно приходящие счета разоряют Блеза. События развиваются бурно и стремительно… Выясняется, что отец Лауры Клебер Карлье, роль которого сыграл Роберт Акопян, является любовником подруги Блеза Женевьевы. В определенный момент бизнесмен заводит роман с прекрасной испанкой Пепитой (Лейла Мкртчян) и назначает ей свидание ни где-нибудь, а в квартире Блеза. В итоге получается полная неразбериха – к Блезу, у которого работает Мари, приходит Женевьева с определенными намерениями. Следом врывается знойная испанка, за ней – Клебер Карлье. Внезапно появляется взбалмошная хозяйка квартиры, Лаура Карлье в специфической одежде и ее матушка (Элеонора Оганян). Дамы идут в наступление, а в это время цветет кактус Мари… И бедный Блез, в конце концов, понимает, что только искренняя любовь – единственная и безусловная ценность в жизни…

Об этом ничего не сказали, пока... Как только, так сразу напишу!

Здравствуйте уважаемый Searcher… С Вашего позволения я продолжу это потрясающее миро-воззрение... «Я есть Он»; «Он это другое я»; «Ты это я»; «Ты это мое другое я»... « Я есть То» - абсолютно согласна! И если Вы не против, я вернусь к пространству той реальности, которую я назвала «тучкой» - к форме, которая не имеет форму, т.е. к пространству, « То» - мало понимаемой человеком истины, как некая система (бесформенная), которая проявляет себя бесконечновариантным потоком состояний… «я» - «снежинки», это формы, которые содержит характеристики всего пространства «То» - «тучки», которая выразила себя через эту форму «я» - «снежинки»… Через этот срез реальности произошло самовыражение всей системы… Абсолютно верно, в каждой «я» - упакована вся система «То», а каждая «я» является не частью, а гранью «То»…

Как известно, в перечень документов, необходимых для приобретения гражданства РФ по ст. 14 ч. 4, входит заявление об отказе от имеющегося гражданства, которая оформляется у нотариуса. Сегодня в представительстве консульства РА в РФ, было сказано, что граждане РА, при оформлении приобретения гражданства РФ, не теряют гражданство РА, и паспорта также не сдают.

Поздравляю с Великим удовольствием!

Հայրս ասում էր` գիշատիչների ոհմակից փրկություն կա, մարդկանց ոհմակրց` ոչ:Հիմա նոր - նոր եմ կռահում, և հաճախակի հիշում նրա ասածները: Եվ մի բան էլ, որ պարզապես համոզված եմ` վախեցնում են նրան, ումից ավելի շատ են վախենում:

Kars անշուշտ երջանկություն եմ ցանկանում... վստահ եմ, որ երիտասարդների նորաստեղծ ընտանիքը կլինի ամուր և աննկուն... իսկ Ձեզ և Ձեր տիկնոջը ցանկանում եմ լիարժեք վայելել` թոռնիկներով հպարտանալու բերկրանք:

Уважаемый Adabas. Конфликты налицо… Язык не поворачивается, но, по этим признакам остается определить политику, как осознанную и последовательную линию по демонтажу армянского народа… Процесс запущен, и мне кажется, теперь уже, для закреплении «перманентного комплекса жертвы», от которого будет очень трудно, а может быть невозможно, избавиться и выжить в данном геополитическом положении … Это опасный признак, и весьма и весьма проблематично… Что делать?