Pandukht

А молодец Октай! Чего воровать по крупицам? Тырить Гандзасар, пионерить Низами, лямзить Мхитара Гоша? Переть - так сразу все скопом. И Армению, и Иран. Пожалуй, переведу статью и выставлю на парсоязычном форуме - пусть читают.

Окрестности села Брнакот (родина историка Николая Адонца) - прекрасные многоцветные альпийские луга, снег, который спускаясь с вершин гор, лежит до конца лета, чистый воздух высокогорья - суровая и простая природа армянского Зангезура. Альпийские луга Брнакота

Nazel-jan, проник-то он как раз сюда и, я уже говорил, что именно оттуда.

Если ехать из Еревана в Горис, после поворота на Сисиан будет вправо небольшая дорога в Нораван (не путать с Нораванком), там указателя нету, так что знают только местные. Так вот если ехать по этой дороге, проехать Нораван - упрешься в развилку: налево будет дорога в Лцен, а на право собственно в Сисиан через Агиту. Но если оставить машину, подняться пешком прямо, перейти мусульманское кладбище - взору откроется удивительное место. В этом месте река Воротан делает изгиб в ущелье. Сколько раз я здесь был - в этом месте в любую погоду и летом и зимой над рекой висит облако низкого тумана. Всегда! Полюбуйтесь и вы на эту суровую красоту. А заодно вспомните грецкий орех и черешню!

Хачатрян Арамаис Александрович Родился 10 мая 1969 года в Сумгаите. Арамаису было восемнадцать лет, когда довелось стать свидетелем ужасных сумгаитских погромов. Перед его глазами толпы потерявших человеческое обличье извергов рубили и терзали безоружных людей, сжигали на кострах, насиловали девочек и женщин...Тяжело вспоминать, рассказывать, жить с этим. Родителей не было дома, когда какой-то турок вломился в их квартиру и швырнул топор в беззащитного юношу. Арамаис не растерялся, мгновенно поднял топор с пола и с силой опустил на голову незванному гостю. Больше ничего не помнил. Пришел в себя на железнодорожном вокзале в толпе испуганных, ничего не понимающих в происходящем людей. Тронулся поезд и Арамаис запрыгнул в случайный вагон, набитый чудом спасшимися армянами. Было не до расспросов. Каждый остался наедине со своим горем и болью. Арамаис, опустив голову, думал о родителях. Спаслись ли, если спаслись, где их искать? На вокзале в Баку была небольшая передышка. Еще сутки - и беженцы прибыли в Капан. Здесь и нашел он своих родителей, здесь и решили обустраиваться. Арамаис был принять на работу в ОВД Капана. Два года прослужил здесь, пока война не постучалась в Капанское приграничье. Из азерского Ахкенда сыпался огненный град на мирные улицы Капана. По сообщениям из села Сюник, автодорога тоже находилась под огнем турецких орудий. Наше орудие располагалось на одной из безымянных высот. Была получена радиограмма, что на точке заканчиваются снаряды. Во дворе военкомиссариата была готова к отправке боевая машина, груженая снарядами. В числе девяти добровольцев, вызвавшихся доставить груз до места назначения, был и Арамаис Хачатрян. Боевая машина неслась вперед под непрекращающимся огнем азерских орудий. И когда до высоты оставалось совсем близко, вражеский снаряд пробил боковую часть боевой машины. Раздался взрыв. Вместе с ребятами погиб и Арамаис Хачатрян. Это случилось 25 апреля 1992 года.

Nazel-jan, ссылка не работает.

А не настало ли время отведать вкуснейших экологически чистых татевских раков? Татевские раки!!!

Сбор туты в Зангезуре

Гастон Леру "Две пушки"/окончание/ Татарин, посланный от Французского акционерного общества в Биби-Эйбат, услышав выстрел, сообщил, что в него стреляли с завода, принадлежащего этому обществу. Комиссар полиции Биби-Эйбата (пристав) засадил в тюрьму всех находившихся там русских и теперь грозит французскому инженеру пригнать к стенам завода две пушки. -Что? - протестует инженер,- вам недостаточно случая с домом английского консула? -Господин,- отвечает комиссар полиции,- это я должен удивляться, что этот случай вас ничему не научил! Мы осмелились, не имея на то оснований, открыть огонь по дому человека, представляющего интересы англичан! Неужели вы думаете, что у нас не хватит решимости обстрелять ваш дом? Что может значить ваше уверение, что вы не стреляли, вы, который никого не представляете! Мы становимся свидетелями всевозможных сцен. Одна из них происходит у комиссара. Продолжает действовать договоренность о недопустимости убийств и разбоя во время пребывания наместника. Телефонный звонок нарушает тишину кабинета. Комиссар обращается к секретарю: - Подойдите к телефону! Секретарь склоняется к аппарату. - Что? Режут? Режут? Что я должен сделать? Комиссар: - Режут в то самое время, когда наместник в Баку? Скажите ему, что это неправда! Через несколько мгновений новый звонок. Звонит корреспондент, секретарь повторяет его слова: - Алло, алло! Через полчаса меня подожгут! Комиссар кидается к аппарату: - Откуда ты это знаешь? Он вешает трубку... Но я еще не кончил рассказывать о двух пушках. Послушайте продолжение этой истории. Из дома, расположенного неподалеку от дома датчанина Зейца, населенного англичанами и евреями, раздается выстрел. В доме Тагиева (это самый богатый татарин, его состояние оценивается в сто миллионов рублей) решают, что им угрожает непосредственная опасность. Звонят в полицию и сообщают, что стреляли по дому Тагиева. Тотчас же появляются две пушки под начальством пристава и устанавливаются недалеко от дома Дильдарова. Следите внимательно за моим рассказом. Итак, четыре дома и две пушки: дом 1 - дом, из которого стреляли (можете о нем забыть, его не буду беспокоить), дом 2 - дом Тагиева, по которому стреляли (тоже можете забыть, больше не выстрелят), дома 3 и 4 - дома Зейца и Дильдарова. Пушки находятся между этими двумя домами. Кто-то случайно обронил: "Стреляли из дома Зейца", - и бесследно исчез. Этого было достаточно! Огонь! Пушки палят по дому Зейца и вслед за этим полиция его занимает. Сюрприз! Дом, густо населенный в мирное время, опустел во время беспорядков. Не найдя в доме живой души, пристав обращает свой гнев на дом Дильдарова и подает знак навести на него орудия. Ведь нужно же, в конце концов, доказать, что откуда-то стреляли! И разве есть какие-нибудь доказательства, что не из дома Дильдарова? И, по приказу пристава, пушки готовы прогреметь, снова прогреметь этой ночью в Баку... Господин Дильдаров бросается к артиллеристам, умоляет их, офицера, пристава, пощадить его. Наконец, пристав соглашается: - Дайте мне (под видом штрафа) две тысячи рублей, и я не буду обстреливать ваш дом! - Но у меня нет при себе таких денег! - восклицает господин Дильдаров. - Подпишите чек! - хладнокровно отвечает пристав. - Как вы предусмотрительны! - благодарит господин Дильдаров пристава и увлекает его в свой кабинет. Через пять минут квартальный комиссар полиции выходит от него с чеком на две тысячи рублей сроком на шесть месяцев в кармане... и пусть кто-нибудь попробует мне сказать, что это неправда. На этой обетованной земле можно без всякого риска за пять рублей уговорить кого-нибудь убить господина, который вам мешает, а за двадцать пять рублей можно спокойно убедить комиссара полиции освободить убийцу (у меня есть доказательства). Вот почему в этом краю так легко живется. Вот почему здесь царит полная анархия. Слабость и продажность администрации сделали нереальным установление мира, и правительство не нашло лучшего решения острого конфликта между армянами и татарами, как официально позволить им вооружиться друг против друга. Если вы спросите меня, увидим ли мы снова эту страшную бойню, то я вам отвечу: наверняка! Введением штрафов за убийство для той и другой стороны (Акционерное Общество Взаимного Истребления), созданием системы, которая так нравится наместнику, невозможно остановить эти ужасы. Необходима сильная администрация, четко организованная и справедливая. Но, увы! Нет никаких оснований думать, что такая администрация появится в Баку раньше, чем в других местах. 11 октября 1905

Друзья, насладитесь видами нашего величественного Зангезура! Суровая и величественная природа древнего Сисакана

Гастон Леру "Две пушки" Баку 28 сентября 1905 "Пушка снова громыхала прошлой ночью в Баку". Скорбная фраза, напоминающая о страшной, слепой и безжалостной бойне, о резне и разрушении. Командующий казаками на Кавказе генерал-майор, удивленный тем, что я еду в Баку лишь с тростью, непрестанно повторял на протяжении последних километров нашего пути, пока поезд, наконец, не въехал на вокзал фатального города: "Пушка грохотала, пушка грохочет..." Увы! Я пропустил это, мне не пришлось услышать грохота бакинских пушек! То ли я слишком поздно приехал, то ли слишком рано выехал. Когда я вернулся, пушки уже молчали. Жаль! Я видел ружья, штыки, ятаганы, я даже видел удары ножом, но я не слышал пушечных залпов, залпов двух пушек. Утешусь ли я? Нет, конечно. Перестрелка трагична, канонада весела. А ведь всегда жалеешь, когда упускаешь случай посмеяться. Эти две пушки никого не убили, зато они всех насмешили. Царь телеграфировал: "Надо принять энергичные меры!" Тогда бакинский губернатор вытащил эти две пушки. Армянам и татарам не оставалось ничего другого, как успокоиться. Как только ситуация в Балаханах утихомирилась, а вернее, когда уже нечего было грабить и поджигать, две пушки двинулись в направлении татарской деревни под высоким начальством генерала Светлова. Деревенские старосты сломя голову бросились на зов генерала, обратившегося к ним со следующими словами: "Господа, вы виноваты в убийствах и поджогах. Вы сами это хорошо знаете. Ясно, что вы и награбили, и я надеюсь, что вы как честные люди вернете украденное!" Поразительное явление, но эти "честные" татары, в страхе убегавшие от пушечных затворов, когда те палили по зданию Союза нефтяников, где находились армяне, хладнокровно посмотрели на жерла пушек генерала Светлова и... не вернули ничего. Когда генерал кончил говорить, пушки удалились: они, видимо, считали, что короткая речь их командира не нуждается в эффектном сопровождении. Не думайте, что две бакинские пушки вообще не стреляют. Они стреляют, и их тут же убирают. Но забавнее всего, когда они стреляют и их оставляют. "Я буду вынужден открыть огонь по каждому дому, из которого раздастся стрельба", - заявил бакинский губернатор. Едва он произнес эти слова, как над его ухом прогремел выстрел. То есть не просто выстрелили, а выстрелили по дому губернатора. Кто-то входит и говорит: "По дому губернатора выстрелили из дома Араникянца". Вперед, две пушки! Пушки покарают! Их наводят на дом Араникянца, где живет господин Мекарт, поверенный в делах англичан. Сейчас там собралась целая группа иностранцев, главным образом, англичан, в том числе и дамы, прохлаждающиеся на балконе. Они не без интереса наблюдают за маневрами двух пушек. Неожиданно пушки останавливаются, и в тот же момент, вы уже догадываетесь, что происходит? Да, раздается залп! Дамы убегают от смертельных "поцелуев" шрапнели, и они, конечно, правы. Обезумевшие служащие спешат в дальние комнаты, но там их встречает выстроившийся у стены отряд казаков, готовый открыть по ним огонь. В это время какому-то здравомыслящему человеку удается втолковать губернатору, что у англичан не могло быть никаких оснований обстреливать его дом, что произошло недоразумение и дело может принять серьезный оборот. Отдается приказ немедленно прекратить огонь - и как раз вовремя. Я еще никогда не видел такого изрешеченного дома. В то же время пушки не убили никого, они лишь позабавили. В конечном счете, эти две пушки обладали, по-видимому, чувством высокой ответственности и потому не стреляли ни в татар, ни в армян. Они были заняты только иностранцами, которых сначала напугали, а затем развеселили. продолжение следует...

Дуринян Карен Ваghинакович Родился 3 марта 1970 года в Капане. Тяжело говорить об этом талантливом художнике и поэте, который стал известным лишь после своей трагической гибели. Карен Дуринян с малых лет любил рисовать. Сейчас в их доме хранятся работы тех лет и удивляют всех, а произведения школьных лет уже выдают в нем талант настоящего художника. Позже начал писать стихи - их мотивами были первая любовь, патриотизм, любовь к своему народу. Окончил городскую среднюю школу №2, после работал на заводе "Электрон". Отсюда ушел на военную службу и после вновь вернулся на свой завод. С 1990 года служил в ОВД Капана. В 1992 году для города наступили скорбные дни. Вражеские орудия обстреливали Капан, сея разрушения и смерть. А Карен уже был в рядах защитников города. Был получен приказ доставить снаряды для орудия, действовавшего на одной из Капанских высот. Девять храбрых ребят взяли на себя выполнение этого приказа, и одним из них был Карен Дуринян. Груженая снарядами боевая машина двинулась вперед. Турецкие орудия начали поливать огнем эту движущуюся мишень, и один из вражеских снарядов пробил боковую часть боевой машины. Чудовищный взрыв потряс капанские ущелья. Карен погиб во время выполнения боевого задания. Это случилось 25 апреля 1992 года. Одно утешенье осталось нам всем: посмертно на читательский стол лег сборник его стихотворений под названием "Анаварт ерк". Он погиб, ушел от нас с огнем в сердце, оставив нам "Неоконченную песню" и свои чудесные рисунки. Вечная слава армянским героям!

Наш уважаемый Мамикон. Жаль перестал появляться здесь...

Moein_Lahzeh_ha.mp3

Ой, журнал, гей, журнал!

С 25 по 31 января 1984 года в Париже, во Дворце правосудия, проходил судебный процесс над четырьмя членами АСАЛА, захватившими осенью 1981-го турецкое консульство во французской столице. На имя суда поступили многочисленные письма. Вот одно из них - письмо Анри Вернея - кинорежиссера, видного деятеля культуры армянской диаспоры: Я являюсь одним из уцелевших от первого геноцида нынешнего века. Было убито полтора миллиона человек только потому, что один народ решил уничтожить другой, возведя резню в ранг "государственной политики". В 1915 году еще не было крематориев. Тогда ограничивались тем, что выстраивали жертвы в длинные колонны депортируемых и душили их в пути. Часть моей семьи была в составе этих караванов смерти. Европа в то время находилась в состоянии войны с Германией. Рассказы об истреблении армян в изобилии поступали от очевидцев, самих немцев - союзников Турции. Они направлялись их консулами и послами, находящимися на месте событий. Книги Моргентау, посла США в Константинополе, Голубая книга, представленная лордом Брайсом британскому парламенту, доклады доктора Ниепажа, доктора Лепсиуса, Штюрмера - все они были в ужасе от жестокостей, методически организуемых тогдашним турецким правительством. Бальфур, Ллойд-Джордж, Аристид Бриан, Мильеран, Жорж Клемансо, Раймон Пуанкаре, премьер-министры, председатели Совета Министров, президенты республик - вся Европа обеспечивала своей поддержкой "доблестную маленькую Армению, народ-мученик". Перед конференцией мира, 17 июня 1919 года, великий везирь Дамад Ферид-паша объявил от имени Турции, что он отвергает "мысль скрывать преступления, которые могут потрясти навсегда человеческую совесть от ужасов". А после этого начался долгий период забытья. В течение десятилетий я видел этих армян, по крайней мере тех из них, кто уцелел, рассеянных по всему свету, рыдающих кровавыми слезами, обращающихся мирно ко всеобщей совести с тем, чтобы справедливость была восстановлена. Я видел детей вчерашних палачей, детей того, которого во всех книгах по истории называют "Кровавым султаном", потому что кровь не высыхала на его руках, я видел их детей, поощряемых безразличием всего мира, за работой по возведению обширного плана фальсификации истории. Этим людям забвения всего мира было недостаточно. Им нужно было сверх того стереть в большой книге народов мира слова, которые осуждают их. К счастью, открытие Гутенберга опередило их, а все книги мира нельзя сжечь. В 1971 году перед Комиссией по правам человека ООН турецкий представитель предложил заменить слово "геноцид" на "прискорбные события". Предложение было отклонено 15 голосами против одного. В течение девяти лет от комиссии до подкомиссии, от торга до шантажа, от установки ракет до борьбы против забвения преступлений в 1979 году - геноцид превратился в официальной документации в проступок третьестепенной важности. Туда, где нужна была мудрость канцлера Брандта, который преклонил колени перед жертвами варшавского гетто, послали мелких фокусников, жонглирующих словами. Двойная культура - армянская и французская - сделали из меня человека, подверженного крайнему гневу при виде несправедливости, но биологически ненавидящего терроризм во всех его формах. Увы, гнев проявляется в разных формах. Некоторые могут укрощать его, другие - нет. Есть гнев, который поднимается изнутри человека и переходит в насилие, ибо не остается другого выхода. Есть гнев, который вдохновлял все Французское сопротивление в период оккупации. И, наконец, есть гнев тех, кто в один из кошмарных вечеров услышали песню смерти трех тысяч армян, запертых в кафедральном соборе Урфы и сожженных живьем в один из прекрасных весенних дней. Весь мир знает, как проходят судебные процессы в Турции. Но ведь в данном случае мы находимся во Франции, где правосудие зиждется на справедливости. Оно сумеет добраться до корней зла... и, возможно, понять боль этих наследников первой трагедии нашего века.

Аванесян Феликс Беникович Родился 6 марта 1970 года в Капане. Окончил школу, параллельно получив первый разряд по борьбе и первый разряд по плаванию. Отслужил два года в армии, затем работал токарем на Капанском приборостроительном заводе. С началом боевых действий в приграничье, записался в Капанскую военроту. Был отличным артиллеристом и пулеметчиком. Наступили тяжелые дни. Азеры душили Капан бесконечными обстрелами. На позициях защитников города, на одной из безымянных высот, находилось наше тяжелое орудие. Возникла необходимость собрать группу храбрецов, которые смогут доставить к орудию боеприпасы. И вот боевая машина, нагруженная снарядами, с девятью бойцами, в числе которых был и Феликс, отправилась в путь. Однако нужно было преодолеть участок дороги, находившийся под огнем врага. Другого пути не было. Турки заметили машину и открыли по ней огонь. Водитель сделал несколько зигзагов, уворачиваясь от огня, но когда уже приближались к высоте, один из вражеских снарядов пробил бок боевой машины. От страшного взрыва содрогнулись Капанские ущелья. Так погибли Феликс Аванесян и его товарищи. Это случилось 25 апреля 1992 года.

Честно говоря, тема создавалась мною, чтобы узнать мнение АРМЯН по этому вопросу. Вряд ли апшеронские или агдамские турки могут что-либо чувствовать в данной теме.

Гастон Леру "Беспорядки на Кавказе" Баку, 25 сентября 1905 По правде говоря, я сам не верил, когда рассказывал вам, что наместник увез лишь иллюзию мира. Обольщенный новизной системы, которая к тому же ограждала от неприятностей администрацию, в этот момент он верил, что татаро-армянская проблема была отрегулирована. Однако не только не состоялись задуманные религиозные процессии, которые должны были объединить две стороны и вылиться в огромную манифестацию согласия, но и знаменитый договор не был подписан, и сейчас даже выясняется, что стороны отказываются подписаться под той системой, которую я вам описал в предыдущей депеше. Вы помните, что речь шла о двухстороннем обязательстве, согласно которому пострадавшая сторона получает определенную сумму денег от своих врагов в случае грабежа, пожара или убийства. Из-за татар создалось затруднительное положение, возмущенные армяне ни о чем слушать не желали. Татары отстаивали право не платить за убийство, считая, что кровь ничего не стоит. Были и другие препятствия на пути реализации этой диковинной системы, и все вместе привело к тому, что уже нет никакой надежды увидеть сколько-нибудь продолжительный мир, даже если он официально будет заключен. Самые здравомыслящие люди, так же как и самые фантастические умы, лишь улыбаются при упоминании о концепции этого "Акционерного Общества Взаимного Истребления". Была назначена сумма в два миллиона рублей, и этот капитал уже вложен, но договорились, что если этих денег окажется недостаточно (на год) для возмещения ущерба за разбой, то будет объявлен дополнительный сбор средств. Касса будет пополняться по мере пролития крови. Новости последнего часа не позволяют сомневаться в том, что этот фантастический компромисс будет окончательно подписан. Пока часть армян и татар продолжает верить в необходимость подписания договора, убийцы торопятся совершить свои последние злодейства. Вчера вечером и сегодня мы насчитали еще несколько поспешных убийств, в числе которых извозчик и его клиент, исчезнувшие невесть куда и оставившие кровавые следы на сиденьях коляски.

Алавердян Гагик Володяевич Родился 8 июля 1967 года в Севакаре. Окончил восьмилетнюю сельскую школу, Капанское профессионально-техническое училище №61, был призван в армию. Два раза его родители получали благодарственные письма за отличную службу сына-танкиста от командования воинской части. После увольнения из рядов ВС работал на Капанском заводе "Электрон". Отработал два года и был призван Капанским военным комиссариатом на службу. Ему было доверено танковым экипажем защищать участок автодороги Горис-Капан от посягательств врага, и он, танкист-севакарец, с честью выполнял свой долг на этом участке. Участвовал в боях и на других направлениях и всегда с победой возвращался в свою часть. Он неколебимо стоял на защите родной земли; стоял и в тот день, когда у села Сюник, выпущенный из расположившейся на другом берегу реки азерской огневой точки снаряд, пробил боковую часть его танка. Вспыхнула огромным факелом боевая машина... Это случилось 25 апреля 1992 года.

Похороны Монте

Уважаемые участники и гости форума! К сожалению, первые мои посты в этой теме исчезли вместе с фотографиями и отсканированными материалами. Поэтому сейчас я буду восстанавливать эти исчезнувшие посты, и только потом выставлять новые. Еще ко всем большая просьба. Кто имеет какие-то материалы, заметки, информацию не только о командирах, но и простых солдатах Арцахской войны, огромная просьба поделиться этой информацией со всеми. Особенно обращаюсь к участникам боевых действий. Любые материалы, фотографии, лица, все будет интересно и послужит важному делу увековечивания светлой памяти наших героев. Пожалуйста, подключайтесь!

Гастон Леру "Ситуация в Баку" /окончание/ Бесценное богатство уничтожено, тысячи граждан убиты, а те, которые спасли себе жизнь, потеряли все. Три четверти рабочих, оставшись без работы и без средств, бродят и еще многие месяцы будут бродить по улицам, выпрашивая хлеба. Не только никто не наказан за вчерашние дела, но и не предусмотрены меры наказания на завтра, а между тем банды, которые все разграбили и в адрес которых не было сказано ни одного неодобрительного слова, и, раз уж им так все дешево обошлось, готовые начать сначала, могут разрастись; к ним скоро присоединятся двадцать тысяч рабочих, которых еще долгое время будет невозможно обеспечить рабочими местами. Кратковременная передышка, которую мы сейчас переживаем, увы, никого не вводит в заблуждение. Но люди доброй воли, вложившие свои капиталы, свой труд и свой ум, решили все бросить, если условия немедленно не изменятся, и отправиться испытывать судьбу в другом месте. Ошибочно думать, что нескольких дополнительных, присланных сюда отрядов будет достаточно, чтобы прекратить экономические конфликты. Эта иллюзия культивируется, к сожалению, в высших сферах; я это обнаружил, встретившись с главной персоной города, генерал-губернатором Фадеевым, который принял меня сегодня утром. Его Превосходительство считает, что все идет хорошо и можно поздравить себя с заключением мира. Он считает, что тех отрядов, которыми он располагает, вполне достаточно, чтобы противостоять любому неожиданно возникшему осложнению! Ему очень хотелось, чтобы я узнал мнение наместника по этому вопросу. Оно простое. Баку находится во власти двух сил: одной материальной, создаваемой татарами, точнее их руками, другой моральной, создаваемой армянами благодаря их способности к делам и их капиталам. Эти две силы, характеризуемые различными религиями, разделяющими их, никогда не договорятся и не поймут друг друга. Надо отказаться от идеи исторического сближения, но долг правительства состоит в том, чтобы противостоять гибельному столкновению этих двух энергий. К сожалению, имеется и третья сила - революционеры, строящие свою политику на противоречиях этих народов и не упускающие случая создать те самые конфликты, которых власти стараются избежать. Эта третья сила действует с помощью коварства и террора, а также и клеветы. Она провоцирует социально неустойчивые элементы, извлекая свой интерес везде, где царит беспорядок и анархия. - Что касается меня, - говорит губернатор, - то вы видите, каково мое положение: я стремлюсь всеми силами к уважению прав всех, но татары говорят, что я получил 150 000 рублей от армян, а армяне говорят, что я получил 150 000 рублей от татар. В итоге получается 300 000 рублей, в то время как я не получал ничего, можете мне поверить. - Революционные комитеты посылают мне прокламации и личные угрозы, приказывают разрешить забастовку, ссылаясь на права рабочих. Теперь вы можете оценить мою ситуацию: армяне и татары жалуются, что сталкиваются с тысячами трудностей. Хорошо! А я что, почиваю на ложе из роз? 24 сентября 1905 г.

"Да, я против насилия, но если кроме насилия нет другого способа заставить признать факты, то тогда полностью понимаю этих молодых людей, которые, доведенные до крайности, действуют. Я сожалею, но не могу их осудить". /из интервью Шарля Азнавура газете "Монд"/ "Подчеркивая исключительную негодность этого действия, я выделяю мотивацию и специфическую подоплеку армянского терроризма, его отличие от известных форм терроризма интернационального". /Карл Паллингер, видный австрийский социалист/ "Мир глух к армянскому вопросу. Чтобы взбудоражить мировое общественное мнение, оставалось лишь одно средство - оружие..." / из газеты "Экспресс"/ "Несомненно, Постоянный трибунал не стал бы обсуждать проблему без существования десятилетней армянской борьбы /выделено мною/. Это - положительная сторона этой борьбы". /Франсуа Риго, председатель Постоянного трибунала народов/ "Терроризм достиг положительных результатов. Он пробил стену молчания и заставил заговорить Запад об армянском вопросе... С другой стороны, терроризм настраивает против себя общественное мнение... Терроризм был средством, а не самоцелью". /Ив Тернон/ "Посеешь ветер, пожнешь бурю. Есть терроризм индивидуальный, а есть еще терроризм, возведенный в ранг государственной политики. Первое порождено вторым. Определения разные. И мотивация. А так - одно стоит на плечах другого. Индивидуальный террор лишь надстройка на базисе государственного террора и попустительства... Поймем эту истину - поймем и вытекающие из нее последствия. Горькие, страшные, но, увы, подчиненные логике ожесточенного и изверившегося в человеческой справедливости сердца". /Иосиф Вердиян, спецкорр ТАСС/