Хочу предложить вашему вниманию очень спорную, местами слабо подкрепленную историческими фактами, а местами откровенно тенденциозную, и вместе с тем очень интересную на мой взгляд статью с karabakh-open-а:
О событиях, происходивших в Карабахе 90 лет назад.
90 лет назад в регионе происходили события, имевшие катастрофические последствия для Карабаха. Летописцы считают, что нынешнее положение является прямым следствием ошибок и нерешительности руководителей тех времен.
Представляем фрагмент из книги Баграта Улубабяна "Арцахская борьба за существование" (Ереван, 1994).
"Во второй половине августа была осуществлена военная операция с целью открыть дорогу. К сожалению, участвовавшие в операции зангезурцы, встретив ожесточенное сопротивление к западу от Забуха, отступили, сочтя дальнейшее продвижение бессмысленным. А арцахцы, достигшие частичных успехов под Тту джуром и Бердадзором (Каладарас), были не в силах сопротивляться новым турко-татарским силам и вынуждены были отступить к Шуши. С ними в город пришли 5 тыс. жителей бердаздорских сел, захваченных турками, и примерно столько же западноармянских беженцев, несколько дней назад прибывших туда из Зангезура.
Неудача армянских сил воодушевила османские и татарские войска. И они стали готовиться к новым наступательным действиям.
Дело в том, что появление Андраника в Зангезуре, молва о непобедимости полководца и его войска - плюс традиционная ратная слава арцахцев и зангезурцев оказывали сдерживающее воздействие на противника.
И действительно, разве отряда Андраника, состоящего из трех с половиной тысяч отборных, доблестных и опытных солдат, и Арцаха с Зангезуром, имевших возможность поставить под боевые знамена 30-40 тыс. человек, умеющих воевать в недоступных горах, было не достаточно, чтобы остановить натиск татар и турок?
Думал ли об этом Андраник, пытался ли предпринять какие-то шаги? К сожалению, для положительного ответа на этот вопрос нет никаких оснований. Полководец превратил в крепость для своего войска Зангезур, который по Батумскому договору не был изъят из состава Армянской Республики, но и не подчинялся ей. Пытался ли Андраник установить здесь свою влсть, учредить какой-либо национальный управленческий орган, который мог бы самостоятельно или под руководством республиканской власти координировать жизнедеятельность края и направить ее на мирный путь творческого созидания?
К сожалению, и этот вопрос не имеет положительного ответа.
Конечно, с высоты лет легко искать положительные или отрицательные ответы на вопросы, которые, кстати, тоже можно выбирать. Особенно, что касается Андраника. А он тогда имел важную задачу – продемонстрировтаь сначала германским, а потом и английским войскам, что не то что не является ставленником Армянской Республики в Зангезуре, не то, что избрал Зангезур как пристанище для своего войска, чтобы причинять вред живущему по соседству татарскому населению или препятстсовать «миротворческим», «дисциплинарным» действиям османских эмиссаров, как называли себя в своих пасквилях турки и татары, а потому, что у него не было иного выхода – ибо, согласно турецко-армянскому соглашению, на территории Армянской Республики его войско должно было быть разоружено, а это было бы смертельно для 15-20 тыс. армянских беженцев, оказавшихся под его эгидой. Одним словом, вместо того, чтобы устанавливать власть и говорить с оккупантами с высоты своей силы и доблести, он был вынужден отвечать на клевету и противостять интригам.
Эту неисполненную роль спустя два года возьмет на себя Гарегин Нжде – новый хозяин духа Андраника и один из благороднейших героев нового времени.
Но это уже тема для другого разговора.
Нерешительность Андраника и военные неудачи арцахцев под Забухом позволили противнику предъявлять властям Арцаха угрозы и требования. В начале сентября 1918 года турецкий «комендант» Агдама обратился к карабахским армянам с требованием «положить конец безвластию, отозвать направленные в Каладарас соединения и признать власть Азербайджанской Республики», - сообщает тогдашний управляющий военными делами Арцаха, отмечая при этом, что это было первое наглое требование османов. (1. 29)
Командир турецкого войска Джамил Джаид-бей больше всего был, конечно, обеспокоен связями Арцаха с Зангезуром, где тогда находился Андраник. Поэтому и требовал «по-дружески» «держаться подальше от Андраника». (2. 29).
Арцахские армяне оказались в тяжелой ситуации. Необходимо было созвать Советы, проверить силы, сверить возможности – чтобы быть готовыми к ожидавшимся штормам.
А это значило, что предстаивтели областного крестьянства должны были опять собраться на Совет. И он был созван в первой половине сентября (3. 29), при участии 200 делегатов. Были обсуждены отчет народного правительства, вопрос восстановления Каладараса-Бердадзора и возвращения туда населения и подготовка к противостоянию турецкой экспансии. Было обращено внимание на «вызывающие» действия турецкий «комендантов»: необходима была крайняя бдительность, чтобы не оказаться в западне, иначе каждый шаг мог привести к кровопролитию.
Давид Ананун вспоминает, что на съезде было решено назвать арцахское руководство Армянским народным советом Арцаха.
Для окончательного решения вопроса Бердадзора было решено начать переговоры с Джамил Джаид-беем, была избрана делегация в составе 5 человек (Даниел Аракелян -председатель, Айрапет Мусаелян, Ашот Мелик-Осипян, Аршавир Камалян, Герасим Мелик-Шахназарян – градоначальник Шуши).
По свидетельству Г (А). Тумяна, после трех заседаний 16 сентября съезд был закрыт, чтобы делегаты быстрее добрались до места и приступили к делу.
Пока делегация добралась до Агдама, чтобы начать переговоры с Джамил Джаид-беем, там уже стало известно о падении демократического правительства Баку и вступлении туда турецких войск. Было также известно, что в Баку начались армянские погромы и трехдневное татаро-турецкое «пиршество» (15-17 сентября), жертвами которого стали около 30 тыс. армян.
Вместо гостеприимного приема Джамил Джиад-бей бросил в лицо делегации: не захотел Карабах подчиниться Азербайджану, вот вам, довольствуйтесь ответом. И это только начало, знайте...
Затем он написал «петицию» арцахским армянам. Там было коротко и ясно написано – сдать оружие и объявить о подчинении Азербайджану.
Эту петицию предстояло донести до Арцаха Даниелу Аракеляну и Айрапету Мусаеляну. Остальные трое (Ашот Мелик-Осипян, Аршавир Камалян и Герасим Мелик-Шахназарян) были оставлены в Агдаме в качестве заложников и могли быть отпущены на свободу только в случае выполнения требований петиции. (2, 30).
Именно в эти дни в Агдаме объявился Нури-паша – командующий турецкой армией, праздновавшей победу в Баку. Вместе с ним в Баку прибыли 2 полка известной Галипольской дивизии. (3. 30).
Когда Аракелян и Мусаелян добрались до Шуши и рассказали Армянскому совету Шуши о том, что произошло с ними в Агдаме, часть делегатов Второго съезда была еще здесь. Исполненные ненависти, делегаты решительно заявили, что они и все арцахское армянство считают угрозы турок пустыми словами и имеют на это только один ответ – мы будем воевать за нашу свободу и самоопределение до последнего духа и последней капли крови. Но при этом они так и не дали конкретного ответа и не потребовали у агдамских турок освободить троих заложников.
А в Агдаме уже властвовал Нури-паша, который привез с собой из Гандзака двоих влиятельных людей - представителя местного армянского правительства Сергея Тер-Исраеляна и некоего архимандрита Левона. Перед ними была поставлена задача не поднимать оружия против турок-татар, а решать все вопросы в плоскости взаимоуступок, «дабы не подвергать опасности жизни армян в Гандзаке и горных районах вокруг него». (1. 31).
25 сентября заложники и представители Гандзака добрались до Шуши, где за день до этого был получен ультиматум Нури-паши арцахцам.
Турецкий полководец, видимо, имел короткую память: он забыл о сардарапатском уроке и говорил с высоты победителя.
Оригинал ультиматума не сохранился, однако, по воспоминаниям армянского военачальника Г. (А) Тумяна, «во-первых, в наглых и самоуверенных тонах заявлялось, что после взятия Баку турецкое командование направило войска в Карабах и обращается к карабахцам с требованием разоружиться, признать власть Азербайджана и дать турецко-азербайджанским войскам пройти в Шуши».
Для ответа на ультиматум было дано 24 часа. В случае отрицательного ответа, говорил с угрозой паша, турецкие и азербайджанские войска могут начать военные действия. Ультиматут заканчивался следующими словами: « Карабахцы, если вы все же решили воевать с нами, отведите в горы женщин, детей и стариков, чтобы мы имели дело только с теми, кто воюет».
Какое великодушие! Оно могло бы украсить любого воина, но только не турка.
Армяне знали, что обещания повернуть турко-татарские войска после взятия Баку в Арцах – не просто слова: с пограничных постов ежедневно приходили сообщения о том, что в Агдаме и Тартаре, близ Карягино и Мугана наблюдаются скопления войск. Но они могли достичь Шуши только через Аскеранское ущелье, а ущелье было надежно заблокировано арцахскими войсками.
Арцахцы знали также, что Нури-паша вынашивал планы после взятия Шуши собрать под своими знаменами обитавших в приграничных районах Армении своих сородичей и осуществить наступление на Зангезур и Каралагяз. Этот план имел для них такую важность, что они вернулись к нему в 1919 году, «когда в Закавказье заседали представители нефтяной Антанты во главе с английскими оккупантами». (1, 32).
Арцахский народный совет уже успел ответить Нури-паше, что правом дать ответ на ультиматум обладает только общий съезд армянства области и, не ожидая указаний, созвал третий чрезвычайный съезд, пригласив из каждого села по два делегата.
27 сентября в Шуши собрались более 600 делегатов – все при оружии.
Организаторы съезда начали волноваться из-за того, что в зале реального училища собралось столько вооруженных людей, и вернули половину делегатов на места, дав указания надежно оборонять собственные села.
Протоколы этого, а также последующих съездов сгорели в пламени Шушинского пожара в марте 1920 года. Именно в этом причина того, что исследователи, основываясь на чьих-то воспоминаниях или обсуждениях, публиковали взаимоисключающие сведения - недостоверные и не всегда вероятные. Например, говоря о решении второго съезда, отмечают, что делегаты приняли пораженческую позицию и сочли возможным временное или условное нахождение области под юрисдикцией Азербайджана. (2, 31). Г. Таманян, который был очевидцем событий и самым доверенным рассказчиком, утверждает, что съезд отказал не только в требовании открыть путь татаро-турецким войскам в Шуши, но и подчиниться власти Азербайджана.
Если бы турки получили положительный ответ на свой ультиматум, они тихо и мирно вошли бы в Шуши и спокойно властвовали. Между тем, даже тем, кто утверждает обратное, известно, что турки, после нескольких неудачных попыток пробиться в направлении Тартара и Карягино 30 сентября, начали обстрел из дальнобойных орудий, установленных в Агдаме, нанеся разрушительный удар по селам Нахиджеваник и Варазабуйн, Храморт и Ханабад, Даграв и Кятук Аскеранского района.
Только после этого армяне дали согласие на то, чтобы один турецкий отряд (из 1000 солдат) прошел в Шуши и расквартировался в турецком квартале.
Тукрки вошли в Шуши через 14 ней после ультиматума Нури-паши. Этого времени было достаточно для организации обороны районов и координации работы в Шуши.
Нарушив договоренность, в Шуши вошли более 2 тысяч солдат, которые разместились в удобных помещениях армянского квартала (Реальное училище и Приходская школа, Средняя школа для девиц, старая русская казарма и др.). (1, 32)
Видимо, туркам казалось, что как только они войдут в Шуши, они станут хозяевами Арцаха. Но они так и не смогли установить связи с селами. Наоборот, именно с постов, установленных в селах, контролировался каждый шаг турок, а диверсионные группы доходили до самых стен крепости, ввергая турок в панику. (2, 32)
Турки полагали, что вхождение в Шуши автоматически сделает их властителями хотя бы Шушинского уезда, в который входил также Сюник-Зангезур. Поэтому и постарались убрать единственное обстоятельство, мешавшее им исполнить вожделенную мечту, - они издали указ о том, чтобы Андраник со своим войском удалился из Зангезура.
В ответ на это требование Андраник объявил мобилизацию и начал готовить людей к самооброне.
Обманутые турки организовали в городе аресты армянских руководителей и влиятельных интеллигентов, а затем установили виселицы в армянской и турецкой частях города. Армян вешали за хранение оружия, татар – за недисциплинированность. А затем, чтобы оправдать свое присутствие, потребовали у армян «послать в села людей и убедить их признать власть Азербайджана. Но направленные в провинции армянские священники едва унесли ноги от взбушевавшегося люда». (3, 32)
Во второй половине октября турецкое командование решает порвать веревку вокруг собственной шеи в самом тонком месте: от имени паши Карягино Дизакскому гавару дается указание признать власть Азербайджана. Командующий дизакскими войсками Артем Лалаян направляет турецкому коменданту категорический ответ. В нем говорится, что Дизакский гавар так же мал, как и соблазнителен, но он никогда не склонял голову перед иностранными завоевателями, еще в средневековые времена, когда ишхан Есаи Абу-Мусе разбил наголову при крепости Гтич войска кровожадного турецкого полководца Буги. А если хотите проверить крепость нашего слова, попробуйте прийти к нам с оружием.
Видимо, это мятежное письмо возымело на карагинского пашу одурманивающее воздействие. Он решил разрушить до основания Дизакский гавар и потребовал для этих целей войска из Шушинского гарнизона. Отряд из 400 отборных солдат должен был в то время выйти из Шуши и вдоль реки Варанда пойти на Дизак. Лалаян узнал о продвижении отряда и приказал встретить его группе своих опытных воинов за пределами Дизака. Отрядом руководил молодой парень из Кемрякуча Асланик, который вместе со своими ребятами залег в засаду близ села Мсмна, и когда турки пытались пройти через нижнее ущелье, разбил их – до последнего солдата.
Видимо, кому-то все-таки удалось выжить, потому что уже на следующий день, 29 октября, в Шуше Джамил Джаид-бей требовал, чтобы армяне послали людей в Варанду и вернули «утерянную» пушку и пулеметы.
По словам управляющего войсками, доблестные воины Варанды и Дизака вернули засланных к ним лиц со связанными руками, угрожая, что так поступят со всеми незванными гостями.
Разгром при Мсмне стал началом более ощутимых неудач для турок. Правда, они заполнили Шушинскую тюрьму отличившимися хоть в чем-то армянами, бросили в застенки даже председателя армянского правительства Егише Ишханяна, юриста Степана Мандиняна и ряд ругих замечательных людей, которых они опасались. В Карабах был выписан и назначен гаварапетом Карабаха курдский врач Хосров-бек Султанов, в помощники которому был дан армянин. Но какой армянин считался с этой должностью? Они признавали только избранное ими самими национальное правительство, которому и доверяли свои требования и чаяния.
В конце октября 1918 года стало известно, что Турция потерпела сокрушительное поражение в Междуречье, на Ближнем Востоке и Балканах и должна вывести свои войска из Закавказья и других стран.
30 октября было заключено Мадросское перемирие, которым Англия вынуждала потерпевшую поражение Турцию к крупным уступкам.
Внедрившиеся в самое сердце Арцаха турки делали вид, что ничего страшного не произошло. Они молча выводили войска, оставляя вместо них сколоченные наспех в последние дни из местных турок «обученные» отряды. Безусловно, они надеялись вместе с ними и с их помощью осуществить свои захватнические планы. Именно поэтому некоторые из турецких командиров, в частности, Нури-паша, Халил-паша и Кязим-паша, остались в Азербайджане и приступили к новому делу, которое было продолжением старого и несло в себе то же арменоненавистническое содержание.
Могло ли армянское правительство воспользоваться ситуацией и ввести свои войска в Арцах? Конечно, могло и именно так оно и должно было сделать. Но для разработки и осуществления подобного шага необходима была чрезвычайная гибкость, умение оценить реалии и получить от них максимум выгоды, которого, к сожалению, наше правительство не имело. Зато этими умениями, да еще другими – хитростью, мастерством добиваться своего с помощью взяток и иных средств, обладал противник, которым являлась Азербайджанская мусаватистская республика.
Армянская Республика не смогла воспользоваться также существованием Андраника и его войска. В свое время в Баку армяне договорились с турками, что никогда не будут иметь ничего общего с Андраником и его войском и, наоборот, будут держать его подальше от Армении. И действительно, даже в тот момент они не имели ни явных, ни тайных связей с Андраником, который стоял тогда в Зангезуре. Между тем, при наличии той самой гибкой политики именно с помощью Андраника можно было решить проблемы, о которых они, вроде бы, не имели права забывать.
В конце 1918 года у полководца Андраника были и возможности, и решение ввести свои войска в Арцах. Как показал опыт Зангезура, это стало бы решительным шагом на пути к самоопределению республики, который мог бы решить проблему, навсегда лишив противную сторону шансов на претензии к краю.
Но Зоравара обманули антиармянские обстоятельства. Он был обманут, и, увы, судьбоносный шаг не последовал. И именно по этой причине для Арцаха-Карабаха начался новый этап истории, полный испытаний и трагических событий, на последней странице которой, казалось, уже не будет слов о спасении.
Участник событий и занимавший передовые позиции в дашнакском движении Егише Ишханян рассказывает, что уже в начале октября 1918 года Дизак, Варанда, Хачен и Джраберд уже имели свои регулярные воинские соединения, поддерживали между собой ежедневную связь и в конце октября смогли убедить зоравара Андраника ввести свои войска в Арцах и объединенными усилиями вышвырнуть из Шуши угнездившихся там турецко-татарских захватчиков и навсегда решить вопрос возвращения края его законному хозяину – Армении. (1, 36).
Мы можем доверять современникам и участникам событий, которые писали, что когда Андраник ввел свои войска в Зангезур и «подпортил» аппетиты турецко-татарских оккупантов, и когда в Арцахе все еще шла война не на жизнь, а на смерть против интриг тех же турок и татар, арцахское армянство обратилось к Зоравару и сообщило, что основные соединения османских и мусаватистских войск покидают границы Арцаха, и наступил самый удобный момент для того, чтобы Зоравар ввел свои войска в Карабах, присоединил его к Сюник-Зангезуру и защитил этот край «от захватнических посягательств Азербайджана». (2, 36). Даже отмечалось, что для этого не понадобятся военные действия и жертвы. Достаточно будет присутствия Зоравора и его славного войска, а воевать и победить смогут и сами арцахцы...
Повторилась история 200-летней давности. Тогда Арцах-Карабах ожидал помощи от русских, просто их поддерживающего присутствия, чтобы самому столкнуться с турецкими и персидскими захватчиками и обеспечить свою свободу. В своих письмах мелики Арцаха и католикос Есаи Гасан-Джалалян писали – Всемогущий царь, в нашем краю достаточно материальных и военных ресурсов, чтобы противостоять врагу, от тебя ожидаем два-три отряда, чтобы они увидели - и у нас есть в мире поддержка, надежда и опора...
Напрасное ожидание, ибо Швеция неождиданно восстала против российского великодержавия, и Петр Великий вынужден был направить свои войска против шведов, отложив вопросы Закавказья на более благоприятные времена.
И вот в Карабахе развернулась схнахская (партизанская) борьба, которая, хотя и не привела к независимости, то хотя бы убедила двух мощных противников – Персию и Турцию – в том, что эта горная страна никогда не преклонит колени... И Турция на долгие годы отказалась от всяческих претензий в отношении Арцаха, а Иран через Надир-шаха подружился с армянскими меликами и стал рассматривать их как союзников.
Что могло стать концом новых испытаний? Какие плоды могла дать ожидавшаяся помощь не просто от русского самодержца, а от кровного родственника? Тем более, что врагом сейчас был не двуглавый дракон – в образе турецкий и персидских войск, а турецко-азербайджанские банды, которые угнездились в сердце Арцаха- Шуши и соседних татаронаселенных районах?
Андраник согласился выступить походом в Арцах и тут же выслал гонцов с поручениями к провинциальным отрядам быть готовыми к выступлению.
Под командованием Зоравара Андраника было достатчно крупное войско. Во время предыдущей войны, как сообщают хроникеры армянского фронта, его войско состояло из более чем 3,5 тыс. отборных ополченцев. А после Батумского соглашения у него было «300 пехотинцев, 700 конных воинов, 150 канониров, 60 пулеметчиков, 1 полевое и 3 горных орудия..» (1, 37). Как бы ни сократилось войско Андраника в испытаниях на пути в Зангезур, оно было достаточно крупным, чтобы ввергнуть в панику азербайджанскую сторону.
Узнав о походе Андраника, арцахские гавары воспряли и были готовы к решительным действиям. А в Шуши и в соседних турконаселенных селах началась паника. Очевидец свидетельствует: «Большинство татар в Шуши перевозили свое имущество на каретах и фаэтонах в Евлах, чтобы убраться подальше от грядущего бедствия». (2, 37).
Андраник наметил начало похода на 5 ноября (1918 г.). Даже взял в помощники карабахца – капитана Степана Саркисяна, известного в местной прессе под псевдонимом «Стесар», хорошо знающего местность и вообще довольно умного молодого человека.
Заранее было обговорено, чтобы отряды Варанды и Дизака заняли предгорья Дизапайта и Кирса, окрестности Тту джура, чтобы не дать шушинским туркам создать в этих частях воинские скопления. Этот приказ Зоравара был по-разному воспринят на местах. Дизакский отряд тут же взял под контроль платформы гор Дизапайт и Кирс: взяв турецкое село Мусулманлар, обеспечил безопасность большей части дороги Горис-Шуши. Отряд Варанды залег в селе Карин так, а командир войска Сократ-бек Мелик-Шахназарян послал к Андранику гонца с просьбой отложить наступление на 10 дней.
Есть мнение, что этому новому сородичу предателя Родины Мелик-Шахназара Второго необходимо было 10 дней, чтобы начать переговоры с турками и вынудить их к контрдействиям (1, 38). Однако один из влиятельных людей и арцахских руководителей того времени, известный дашнакский деятель Егише Ишханян опровергает это мнение, доказывая, что Сократ-бек был патриотом и что о предстоящем походе Андраника турок предупредил его сородич Герасим-ага Мелик-Шахназарян – градоначальник Шуши.
Как бы то ни было, в ответственный для Арцах-Карабаха момент род Мелика Шахназара вновь дал миру человека, коварство которого должно было еще раз покрыть край кровавым саваном, который будет обжигать Арцах годы и десятилетия.
Спустя 10 дней, 15 ноября, войско Андраника начинает поход в Шуши, уже понимая, что зря потеряло время, и теперь придется на всем пути зачищать дорогу от пограничных отрядов азербайджанцев и турецких бандформирований. Уже в первые дни в ущелье Забуха, у селения Авдаллари (в последующем Лачин) удалось сломить сопротивление врага, правда, ценой потери помощника Степана Саркисяна. Уже добрались до местечка, называемого Тас верст, осталось подняться до Тту джура и прямиком прийти в Шуши, когда старик-армянин из села Арар, еде переводя дыхание, подбежал к Зоравару и вручил ему депешу руководителя английской миссии в Азербайджане, генерала Томсона. Выяснилось, что в Шуши узнали от Герасима-ага Мелик-Шахназаряна о походе Андраника, сообщили в Баку, и оттуда уже руководство обратилось к генералу Томсону, чтобы тот остановил продвижение.
В депеше Томсона была «выражена озабоченность в связи с действиями армян, которые, якобы, «имеют негативное воздействие на Ай дат, вопрос которого в мирном порядке решается в Европе». За сим следовала угроза: «Если кто-то откажется исполнять этот приказ, будет считаться врагом Британской империи и будет иметь дело со мной» (2, 38).
Андраник был вынужден остановить продвижение и закрепиться на занятых позициях, пока ситуация не прояснится и не будут определены дальнейшие шаги. Вскоре в Шуши прибывают двое эмиссаров Томсона (английский капитан Голдсмит и французский капитан Касфилд) (1, 39), перед которыми была поставлена задача встретиться с Андраником и убедить его покинуть пределы Арцаха. Сопровождал и переводил для офицеров армянский врач Арташес Гянджецян, который, втайне от Томсона, вез с собой письмо комитета «Апараж» с просьбой не обращать внимания на угрозы Томсона и его гонцов и в обязательном порядке вступить в Арцах, который находится в бедственном положении и ожидает любимого полководца.
Очевидцы рассказывают, что присутствовавшие во время беседы армяне настоятельно просили Андраника продолжить путь и принять участие в спасении армян, оказавшихся беззащитными под натиском турок. Один из командиров Шушинского полка – Овак Степанян, который помогал занезурскому полководцу во всем, даже по-братски поделился привезенным из Тифлиса вооружением и сейчас вел на защиту ребежей родины собранный под народными знаменами свой полк, в своих очень полезных и честных воспоминаниях пишет: «Покойный А. Ширинян, как и автор этих срок, сам - лично или посредством Егише Кажуни и врача Рубена Тер-Степаняна - долго пытались убедить Андраника в том, чтобы он не совершал историческую ошибку, чтобы не поворачивал с пути, а вступил в Шуши, тем более, что сопротивление ослабло. Таким образом Андраник мог поставить всех перед свершившимся фактом и раз и навсегда решить вопрос как Шуши, так и всего Карабаха.
Но Андраник не послушал нас, остался неумолим, ибо была «альтернатива» исторической ошибке. Поскольку в депеше Томсона говорилось: «Если вы не послушаетесь и продвинетесь вперед, это отрицательно отразится на Армянском вопросе, которым сейчас занимается Парижский конгресс...».
Как только мы ни пытались его убедить, что эти строки отредактированы в мусаватистских кругах...
Карабах или Армянский вопрос – вот перед каким жестоким выбором был поставлен герой, и он совершил ошибку, которая имела страшные и неисправимые последствия...» (2, 39).
Подобные комментарии дают многие участники событий, даже переводчик Гянджецян, который не только передал Андранику специальное письмо-приглашение ЦК «Апаража», но и от своего имени утверждал, что если войко повернет вспять, это ввергнет арцахских армян в пучину тяжелых испытаний. Но Зоравар был неумолим.
Имел ли право Зоравар доверять словам членов английской миссии и отвергать просьбу всего армянства?
До исследуемого момента представители Великобритании своим участием в рассмотрении Армянского вопрсоа дали не один повод для того, чтобы сомневаться в них. Андраник не мог не знать об этом. Но, к сожалению, на сей раз он поверил Томсону. Не просто поверил, но и использовал весь свой авторитет, чтобы убедить население Зангезура и Арцаха подчиниться требованиям депеши. Сохранился следующий изданный генералом приказ, который подтверждает эти печальные обстоятельства:
«Приказ
Начальника Особой армянской ударной воинской части
Генерала Андраника
командирам и армянскому населению Варанды, Дизака, Хачена и Дживаншира
Сразу по получении данного приказа прекратить все боевые действия против турок и татар. Союзники требуют беспрекословно прекратить все боевые действия. У меня были английский и французский капитаны, которые сообщили, что уже решено не допустить войны на Кавказе. Турецкие войска должны уйти. Баку и Батум находятся в руках англичан, и они уже продвигаются к Тифлису. Все вопросы должны быть решены на миротворческом конгрессе. Во врученном мне лично англичанами письме главнокомандующий английскими войсками Томсон предупреждает, что все враждебные действия могут негативно отразиться на решении Армянского вопроса.
Генерал-майор АНДРАНИК»
«Карабах или Армянский вопрос» - в этом ли была причина того, что арцахцев оставили без помощи? Если да, то что выиграл Армянский вопрос от обещанной Томсоном Парижской мирной конференции, на которую даже не пригласили предстаивтелей Армении и которая, затянувшись почти на год (1919), даже не обратилась к армянскому вопросу?
Для объяснения и извинения роковой ошибки Андраника мемуаристы пытаются найти те или иные основания.
Например, говорят, что если бы ни письмо самозваного «главнокомандующего» Арцаха Сократ-бека и его сородича, мэра Шуши Герасима-ага с просьбой отложить поход на 10 дней, письмо Томсона застало бы Андраника не в ущелье Забуха, а у Тту джура, в 15-18 км от Шуши, и тогда он не повернул бы назад.
Но действительно бы не повернул?
Вспоминают также и о том, что вместе с войском полководца в поход вышла и большая группа беженцев из Западной Армении, заботу о которых Андраник взял полностью на себя, не доверяя даже правительству новосозданного государства. И вроде бы, английская миссия поставила перед ним задачу – если подчинишься нашим приказам, мы предоставим беженцам финансовую помощь и решим вопросы их содержания. И на самом деле – эмиссары Томсона повезли с собой в Баку двух уполномоченных Андарника, и через них в Зангезур было направлено 2 миллиона рублей.
Но все это - второстепенные доводы, направленные на то, чтобы смягчить горечь роковой ошибки великого армянского полководца и народного героя. А суть состоит в том, что в самый судьбоносный момент он не прислушался к зову арцахских армян о помощи, не вошел в Шуши и не встал на защиту прав коренного армянского населения края. И это при том, что под депешей Томсона стояла подпись одного из руководителей мусаватистов – А. Хан-Хойского, что безусловно означало, что на тот момент английское представительство действует в союзе с мусаватистами и под их диктовку. Было очевидно, что томсоны и пришедшие им на смену шателворты служат мусаватистским интересам и делают все, чтобы надеть на Арцах ярмо мусаватистского Азербайджана.
Это не было тайной в ноябре 1918 года, а в последующем стало абсолютно очевидно.
Представители Томсона договорились с Андраником, что границы Зангезура, то есть Армянской Республики, проходят по течению реки Акару. Это был старинный рубеж между Большим Сюник-Зангезуром и Арцахом. К западу от Акару, в местности Гаджи-самлу (в последующем – Лачинский район) мусульман вообще не осталось. Они захватили с собой даже живущих к востоку курдов и унесли ноги от войска Андраника, поселившись в мусульманонаселенных районах Равнинного Карабаха.
Источники достоверно свидетельствуют о том, что армяне по отношению к ним ничего плохого не делали, они сами, наверное, зная о варварствах, учиненных азербайджанцами в отношении армян в Баку, Гандзаке и иных местах, сочли, что лучше убежать, дабы не стать мишенью армянской мести. Однако, под диктовку мусаватистов, Томсон пишет Андранику о каких-то продвижениях армян и советует избегать антитатарских мероприятий. Совершенно ясно, что азербайджанская сторона специально распространяла ужасные вести, припысывая сверешнные варварства армянским бандам, чтобы предварить готовящиеся и вскоре начавшиеся «контрдействия» против армян.
После отступления Андраника ставший под патронажем англичан генерал-губернатором Шуши Хосров-бек Султанов вновь населил оставленные села своими сородичами, организовал со стороны Дизака погромы армянского населения прилегающих к Сюнику сел Арар, Спитакашен и Петросашен, обеспечив тем самым окончательное разделение Зангезура и Арцаха. И вот так, средь бела дня, на глазах Республики Армения и, особенно, все еще властвовавшего в Зангезуре Андраника, было уничтожено последнее звено связующей Зангезур с Арцахом цепи. Следствием этого стало то, что границы Армении стали проходить по селам Хознавар, Хнацох, Тех, Корнидзор и Хндзореск. (1, 42)
Для того, чтобы вернуть Андраника в Горис, Томсон и покровительствуемые им мусаватисты проявили достаточно уступчивости, они не только отпустили 2 миллиона рублей для армянских беженцев, но даже дали согласие на то, чтобы арцахский или Шушинский полк вернулся на Родину.
Было достигнуто соглашение о том, что отряды этого полка вернуться в родные места и будут защищать самобытность родины, пока Парижская конференция решит «армянский вопрос и его составляющие...»
Но едва полк к середине декабря добрался до Шуши, агенты Султанова и представители английской миссии вынудили армянских солдат разоружиться и сдать оружие и боеприпасы им. (2, 42,
С декабря 1918, после ухода османских турок, в Азербадйжане и на всем Кавказе господствовало победившее представительство Великобритании под руководством того же генерала Томсона. Но для арцахских армян ничего не изменилось, более того, ситуация ухудшилась: если раньше люди были вооружены и могли открыто встать на защиту своей независимости, то теперь руки их были связаны контролем со стороны англичан и пустыми обещаниями. Эта политика связала руки армян и выпустила на них татаро-азербайджанское осиное гнездо.
Англичане вошли в Арцах как представители великой, мощной и справедливой победившей нации. Но их приход был ознаменован событием, которое можно охарактеризовать как грабеж. По этому поводу местные власти сообщили, что в Шуши вошли 50 английских солдат (вначале), «которые потребовали от каждой семьи по 10 пудов овса или пшеницы, три овцы или, вместо этого, муку в соответствующем объеме». (1, 43).
Если это требовалось от каждой семьи в области, нетрудно представить, с какими драконовскими аппетитами вошли в Арцах сыны Альбиона, если только от жителей Шуши, то тоже нетрудно определить их поведение... Тем более, если учесть, что вначале количество этих англичан составляло всего полсотни, зато при отъезде только 398 солдат составил отряд Мак-Мозна (2, 42). И это все за 6 месяцев – с 18 декабря 1918 года и до 12 июня 1919.
Влиятельный английский деятель, член Палаты общин Бекстон еще накануне Первой мировой, видимо, чтобы правильно сориентировать армян, в беседе с Ованнесом Туманяном предупреждал, что «англичане имеют большие интересы, связанные с мусульманским миром, и ни за что не верьте, что англичане могут встать на защиту армян».
Однако, ближе к окончанию войны, Англия и союзники объявили армян малыми союзниками, и этот неблаговидный обман не позволил армянам усвоить коварные антиармянские уроки, преподнесенные англичанами и их союзниками во время войны, чтобы хотя бы после войны не возлагать надежд на «справедливость» англичан. Руководство Республики Армения, а в Арцахе – и того паче, верили, что пришедшие после турок в Закавказье англичане будут служить совести и справделивости, а это значило, что они будут содействовать воссоединению с Арменией пояса, включающего Зангезур, Арцах и Нахиджеван, чтобы съежившиеся на части араратской страны армяне вздохнули свободно.
Но англичане пришли в Арцах через Баку. Да если бы и не через Баку, азербайджанцы обязательно нашли бы англичан и употребили бы все свое умение убеждать, чтобы достичь своей цели. Именно в этом причина того, что англичане, уже при входе в Баку, считали решенным вопрос пояса Арцах-Зангезур-Нахиджеван - и для местных, и для пришлых, и оставалось только склонить к этому армян.
Английское представительство (сначала в составе 50 человек) вошло в Арцах 18 декабря 1918 года. И именно после этого, во второй половине того же декабря и в следующем январе, возглавившие спрятавшиеся в Агдаме, Карягино, Тартаре, Джабраиле и других приграничных с Арцахом районах азербайджанские банды турецкие офицеры нанесли значительный человеческий и материальный урон армянским населенным пунктам. В книге Г(А). Тумяна обо все этом пишется в подробностях и перечисляются пострадавшие армянские села (Сос, Мачкалашен, Арпагядук, Тезхараб, Хцаберд, Хандзадзор, Спитакашен, Петросашен, Гарагшлаг, Дудукчи, Чартар), нанесенныый им ущерб и потери. (2, 44).
Тумян является очевидцем и летописцем всего этого. Вот что он пишет: «Протесты армян против набегов азербайджанских и татарских объединенных вооруженных сил не удостаивались даже малейшего внимания со стороны английского командования. Генерал Томсон не предпринимал никаких мер, чтобы потребовать у руководства Азербайджана прекратить убийства армян и набеги на армянские села. Между тем, любая умышленная и ложная жалоба, направленная против армян со стороны азербайджанцев, рассматривалась со всей скрупулезностью, и для того же английского командования становилась поводом для угроз в адрес армян». (3, 44).
15 января 1919 года правительство Азербайджана, естественно, не без согласия генерала Томсона, назначило генерал-губернатором Шуши врача Хосров-бека Султанова, который ранее был известен арцахским армянам как организатор антиармянских погромов и являлся агентом младотурок в Закавказье (4, 44).
Арцах восстал против этой явно дикой сделки. 26 января министр иностранных дел Республики Армения Сиракан Тигранян направялет ноту протеста правительству Азербайджана: как генерал-губернатором независимого армянского края может стать представитель Азербайджана, по какому праву?.. Правительство Азербайджана сочло эту ноту посягательством на международный авторитет Азербайджана и попыткой «вмешательства во внтуренние дела страны».
В то же время в Ереване получают письмо генерала Томсона, в котором тот фактически отвечает на протест Тиграняна. В нем пишется: «Доктор Султанов едет в Шуши как губернатор Зангезурского, Шушинского и Карабахского районов. Он делает это без всяких претензий к будущей администрации Азербайджана. Он едет туда только для того, чтобы обеспечить закон и порядок». (1, 45).
Вот так – цинично, нагло и вульгарно: погромщик армян должен установить в армянских районах закон и порядок.
И опорой в этом деле должна служить ему английская миссия во главе с майором Мак-Мозном, который сразу после приезда Султанова издал приказ о том, что «все приказы и поручения генерал-губернатора и руководимых им органом должны беспрекословно выполняться населением. Любое сопротивление будет категорически пресекаться британским командованием». (2, 45).
Между тем, в тот же период генерал Корри, член британской делегации, сделал на Парижской конференции заявление о том, что пока спорный вопрос Нагорного Карабаха не будет решен на Парижской конференции, там должен править армянский Национальный совет, и именно он должен решать все вопросы, касающиеся области» (3, 45).
Английская миссия вступила в борьбу с легитимным народным правительством области, его Национальным советом и другими местными органами сразу по вступлении в Шуши. А назначение Султанова придало этой борьбе остроты и коварства.
А один из британских командиров, безо всякого стыда, заявил, что «английское командование, принимая легитимную власть генерал-губернатора и содействуя укреплению и распространению этой влсти, оказывало огромную поддержку мусаватистскому правительству Азербайджана в вопросе Нагорного Карабаха». (1, 46)
Такие заявления делаются, как правило, чтобы «оплатить» полученный аванс или озвучить требование об оплате. Оба метода были очень типичными для взаимоотношений англичан и Азербайджана.
Правой рукой Мак-Мозна (или Мак-Мозона, Мак-Мосена) был некий русский, Масленников – бывший офицер татарской Дикой дивизии, который, якобы, являлся переводчиком английской миссии, а на деле был агентом и провокатором антиармянских актов на службе мусаватистов. Его влияние выросло после того, как он сумел собрать вокруг себя продажных подонков из числа армян (Сократ-бек Мелик-Шахназарян, начальник милиции Микаелян и др.) (2, 16).
15 января Армянский национальный совет Арцаха представил Бакинскому армянскому национальному совету (а также правительству Республики Армения) обширный доклад, в котором попытася представить бедствия, к которым привело захватническое господство англичан. О том, что арцахское армянство оказалось отрованным как от Армении, так и от всего внешнего мира. О том, что заблокированы все дороги (Евлах-Забух-Горис), нет телеграфной связи, и даже тропинки через ущелья и леса заблокированы мусаватистскими бандами. О том, что бакинские газеты публикуют ложные статьи о каких-то ожидаемых бунтах арцахских армян, «и мы не имеем возможности опровергнуть эти слухи, поскольку телеграфы находятся в руках турок, и наши протесты не доходят до адресата.
... До сегодняшнего дня мы защищали сами себя от турецкий войск и местных мусульман и осуществляли самоуправление, не ожидая помощи из вне. Целый год мы терпели тысячи лишений, но никому не позволили посягнуть на нашу свободу и независимость.
...Дабы наше нынешнее состояние было более ясным, считаем важным сообщить, что начиная с 5 января азербайджанские войска, оставшиеся в Карабахе турецкие аскеры и разного рода мусульманские группировки сформировали в Агдаме военный штаб под командованием турецких офицеров, выписали большое количество боеприпасов, орудий, пулеметов, несколько тысяч человек направили в Забухское ущелье и, заняв Аскеран, ввели войска в Степанакерт.
Становится очевидным, что нас окружают и спереди, и с тыла... А мы, в точности исполняя требования английской миссии, не предпринимаем никаких мер, чтобы предотвратить это, иными словами, мы своими руками копаем могилу для армян Карабаха». (1, 47).
В середине февраля 1919 года в зале Приходской школы Шуши состоялся четвертый съезд Арцахского армянства. (2, 47). Он должен был дать ответ на категорическое требование англичан и Султанова о принятии юрисдикции Азербайджана, а также определить меры, которые обеспечат независимость и самостоятельное существование области.
