Маршалы из Чардахлу

[Кир]

РОДИНА КРАСНЫХ ВОЛКОДАВОВ

“Из воинов Чардахлы впору делать полк смертников”, — говорили в военкомате

Высокогорное село Чардахлы, что в Нижнем Карабахе, — единственное в своем роде. Оно дало миру маршала Ивана Баграмяна и маршала бронетанковых войск Амазаспа Бабаджаняна, 12 генералов и 7 Героев Советского Союза. Каждый пятый житель села, ушедший на войну, занял высшие командные должности, каждый второй был награжден орденами и медалями.

Жители села до сих пор считают маршала Баграмяна “советским человеком”, а преклоняются перед маршалом Бабаджаняном, которого соседи называли “каллягез” — “отчаянным до сумасшествия”, в военной школе — “Чуто” — “Малышом”, а немцы — “Черной Пантерой”.

Наш специальный корреспондент встретилась с жителями села Чардахлы и узнала уникальные, малоизвестные факты из жизни именитых земляков.

“Чанлыбел” — “Туманная гора”

Чертыхаясь и проклиная все на свете, наш проводник Славик везет нас к границе. На нейтральной территории — у знаменитого рынка Садахло, где каждый вторник собираются оптовики трех государств — Армении, Грузии и Азербайджана, он притормаживает и еще раз переспрашивает: “Вы точно хотите попасть в Чардахлы?” Услышав утвердительный ответ, вздыхает и идет искать авторитета Петроса, “держащего рынок” на армянской стороне.

Уникальное высокогорное армянское село в результате карабахского конфликта осталось на территории Азербайджана. Чтобы попасть в Чардахлы, нам нужно будет пересечь две границы — с Грузией и Азербайджаном.

— Какие такие транзитные визы?! — кричит, жестикулируя, синий от черной щетины Петрос. — Сам по Грузии провезу, мою машину в округе все знают. А дальше сдам Таиру — моему деловому партнеру на азербайджанской стороне. Там его машину все знают!

Выруливая на дорогу к Марнеули, Петрос объясняет:

— Вы не одни туда–сюда колесите. Азербайджанские и армянские группировки давно наладили бизнес по переправке на территории своих стран надгробных плит усопших родственников. Армянские беженцы из Азербайджана и азербайджанцы, жившие в Армении, через посредников за значительные суммы перевозят останки через Грузию и южные регионы России. Каждый год могилы азербайджанцев в Нагорном Карабахе редеют. То же самое происходит с армянскими могилами в опустевших армянских деревнях в Азербайджане...

Через два с половиной часа мы без приключений подъезжаем к Красному мосту — пропускному пункту на границе Грузии с Азербайджаном, где на обочине нас дожидается “десятка” с тонированными стеклами. Проехав без остановки по “зеленому коридору”, мы мчимся по территории Азербайджана в сторону Шамхора.

Необъемных размеров азербайджанец Таир, показывая на дорожный указатель “Чанлыбел”, переводит: “Туманная гора”. Это и есть бывшее армянское село Чардахлы. Таир ставит условие: “Хотите вернуться назад — из машины не выходить! Чужакам здесь очень опасно”.

Медленно мы катим по центральной сельской улице. Она похожа на магистраль. По обе стороны дороги — добротные двухэтажные дома, на входе — массивные железные ворота.

— Это все от армян осталось, — весело объясняет Таир. — Село–то было “маршальским” — все им в руки само текло!

Проезжаем мимо здания музея, посвященного памяти двух маршалов. Облицовка со стен вся ободрана.

— Здесь одно время была чайхана, — говорит Таир. — Теперь здание музея пустует.

Проезжая мимо армянского кладбища, видим: могильные кресты и плиты все перевернуты.

— Ни одного армянина в селе сейчас нет! — подводит итог наш проводник. — 170 армянских семей из Чардахлы переселились в приграничный Зорокан.

“Наши предки жили в окружении окопов”

Въезжая в Зорокан, видим на стенде из металлических прутьев портреты маршалов и генералов, уроженцев Чардахлы. Совсем рядом — гряда снежных гор. За ними — Азербайджан, откуда мы вернулись.

— Чардахлы издавна было армянским селом, — говорит руководитель общины Юрий Манасян, названный русским именем в честь первого космонавта. — И мы, и наши предки жили в окружении турок (так местные называют азербайджанцев). Жили патриархально, замкнуто. Бабушка рассказывала, что турки нападали на наше село постоянно. Окрестности деревни до революции были окружены окопами. На высокой горе стоял каменный крест — хачкар — и колокол 46 пудов, извещавший о нападении. В царскую армию азербайджанцев не брали — они считались неспособными к военной службе, занимались тем, что пасли скот, воровали его и у армян, и друг у друга. Наши старики шутили: “Социализм пришел на радость азербайджанцам”. Пятнадцать лет минуло, как родины не видим. Все осталось там, — машет он рукой в сторону границы.

В одном из дворов старуха прямо в воздухе раскатывает тесто для лаваша — подбрасывает лист вверх и ловит его протянутыми руками. Движения ее — плавные и быстрые, осторожные и самоуверенные — кажутся красивым древним танцем — одних лет с печеным хлебом.

— Наши деды и отцы росли в изолированной среде, — говорит председатель общины. — С детства им внушали: мужчина должен защищать себя, свой род, свой народ. В деревне был культ оружия. В каждом доме были старинные ружья, шашки, сабли. Каждый мальчишка уже в семилетнем возрасте мастерил себе самострел и выходил с подростками пасти скот. Соседи из окружающих азербайджанских сел только и ждали случая, чтобы отбить от нашего стада овцу-другую, а самих пастухов-армян — избить. Нашим сельчанам во враждебном окружении нужно было выживать. Однажды будущий маршал, а тогда четырнадцатилетний Иван Баграмян подрался на пастбище со здоровым взрослым мужчиной из соседнего села — с синяками остался, но в схватке выстоял. Старики потом шутили: “Через ту драку и стал дважды Героем Советского Союза”.

В деревне Чардахлы все были сильными: и мужчины, и быки, и собаки. Во дворе церкви у нас каждые выходные проходили состязания по борьбе. Мужчины устраивали в горном ручье запруды и купались круглый год. Каждый хозяин считал своим долгов держать в хлеву норовистого быка, который мог бы на горной тропе потеснить соседского рогатого задиру. И еще: почти в каждом доме были могучие пастушьи собаки — знаменитые красные волкодавы. Эти собаки, размером с двух овец, могли выйти победителями в схватке с медведем. Еще в советское время в Чардахлы устраивали собачьи бои.

— Из 1250 человек, ушедших в 41–м из села на фронт, двое стали маршалами, двенадцать — генералами, семь — Героями Советского Союза, каждый пятый занял высокие командные должности, каждый второй был награжден орденами и медалями. В военкомате говорили: “Из воинов Чардахлы впору делать полк смертников”. Наши земляки стояли насмерть. Перед боем чардахлинцы надевали на плечи и спину скрученный белый саван в виде креста. Шли на верную смерть — защищать свою землю. Каждый хотел, чтобы его род им гордился.

“Немцы называли Бабаджаняна Черной Пантерой”

Кругом — каменные луга, каменные степи… Ветер несет по улице каменную пыль.

— В Чардахлы — Нижнем Карабахе — земля была золотая, — говорит председатель общины. — Без полива огромный урожай картошки давала. Деревья вековые росли. Две огромные чинары были своеобразными воротами в село. Около деревьев-исполинов назначали свидания, встречали всех приезжающих в Чардахлы.

— Про Баграмяна старики говорили: “Он советский человек, политик”, больше в селе уважали Бабаджаняна, считали его рыцарем, — говорит старейший учитель села Арустам Карапетян. — Когда пас скот в приграничных районах Амазапс Бабаджанян, об этом знали все жители окрестных азербайджанских сел и старались держаться от этого “кяллагез” — “отчаянного до сумасшествия” — подальше. Про него говорили: “Сначала бьет, потом “здравствуй” говорит”.

— Дед мне рассказывал, что Бабаджанян вообще очень дерзким был, несправедливость не терпел, обиду не прощал, — рассказывает Юрий. — Однажды на уроке, когда учитель его незаслуженно обидел, он выхватил из сумки… маузер. Оружие у мальчишки из рук выбили, тогда ученик с учителем едва не подрались, их чудом разняли. Подростком Бабаджанян ушел из школы. Спустя годы, приписав себе в документах год, он поступил в Закавказскую военно–пехотную школу. Амазапс был небольшого роста, и в училище его стали звать “Чуто” — “Малыш”. За плечами у него было только пять классов образования, и в первые месяцы учебы он ни разу не ходил в увольнение — занимался и читал, читал все, что попадалось под руку. В конце семестра он стал круглым отличником и лучшим стрелком.

— Земляки преклонялись перед Бабаджаняном, — продолжает старый учитель. — Баграмян все время подчеркивал: “Истинный герой — Бабаджанян! Все свои награды он завоевал в боях!” В селе знали, что у Бабаджаняна были переломаны все ребра. Ha танке он передвигался, только высунувшись по пояс из люка. Он участвовал в Курской битве, его танки с ходу на плотах первыми форсировали Днестр. За быстроту маневров и отчаянную смелость немцы прозвали его Черной Пантерой. О его жестокости ходили легенды. Однажды, освобождая Венгрию, в кабак, где собрались местные полицаи — пособники фашистов, — он подкатил на танке, пробил стволом окно и не раздумывая выстрелил.

— Старики рассказывали, что после войны по распоряжению Бабаджаняна колхозные поля Чардахлы пахали танки, — говорит председатель общины. — Оба маршала помогали колхозу, доставали технику, машины. Нашу деревню иначе как “маршальской” и не называли.

— Когда Бабаджанян приезжал в деревню и видел, что жители села копали картошку, он снимал мундир, засучивал рукава и молча брал в руки лопату, — вспоминает учитель Карапетян. — Две девчонки не успевали за ним складывать в корзины выкопанную картошку. А он возвращался — проверял, чтобы ни одного клубня в земле не осталось. При этом повторял: “Работаешь в поле — не бойся навоза, воюешь — не бойся смерти”.

А потом все гости и жители села собирались в огромном клубе. В зале на 700 человек накрывали столы, выставляли бутылки с водкой и с крепчайшим домашним самогоном, который местные жители называли “ишак олдирян” — “ишачья смерть”. Когда Баграмяну попала рюмка с самогоном, он ее только пригубил и выпалил: “Что вы пьете?!”, а Бабаджанян — из уважения к землякам — выпил весь стакан залпом. Оказавшись в родной деревне, маршалы расслаблялись, с удовольствием говорили на родном наречии, рассказывали неприличные анекдоты. Когда веселье было в самом разгаре — посылали адъютантов за своими друзьями, и даже недругами детства в соседние села.

— После угощения женщины и дети шли домой, а мужчины собирались в школе, — вспоминает Арустам Карапетян, бывший в то время молодым учителем. — Бабаджанян садился за свою парту и говорил: “Задавайте жизненные вопросы!” Когда к нему обращались: “Товарищ маршал!”, он перебивал: “Говорите Амаз или дядя Амаз!”

На шее у него крепилась трубка, мы знали, что в 56–м, во время подавления восстания в Будапеште, ему перебило осколком трахею. Он, как всегда, ехал на танке, по пояс высунувшись из машины.

— О непредсказуемости маршала ходили легенды. Когда он командовал войсками Одесского военного округа, после обильного застолья, он на истребителе-спарке пересек границу Турции, — рассказывает Ваграм Карапетян. — В наушниках звучало: “Товарищ командующий, вы нарушили государственную границу!” А Бабаджанян, сделав еще несколько кругов над чужой территорией, повернул обратно. Со стороны Турции последовал официальный протест, маршал отделался 18 сутками домашнего ареста.

— Мой отец был уверен, что непредсказуемого и отчаянного главного маршала бронетанковых войск Бабаджаняна в конце октября 77-го года убили, — говорит председатель общины. — У нас в деревне много слухов ходило о готовящемся военном перевороте в середине семидесятых годов. О тайном заговоре генералов.

“У Баграмяна было два приемных сына”

— А про Баграмяна никто лучше пастуха Геворга вам не расскажет, — говорят в один голос жители села. — Его отец с маршалом дружил.

87-летнего Геворга приветствуем у наскоро сложенной каменной печи под открытым небом. Ходит он, громко ступая тяжелыми сапогами. И говорит он, как ходит, медленно, тяжело, четко выговаривая каждое слово:

— Мало кто знает, что в 38-м будущий маршал был уволен из армии как родственник врага народа. Не упомянул об этом Баграмян и в своих мемуарах. В 37-м году был репрессирован его брат, работавший в Баку в транспортной отрасли. И Иван Христофорович как мог пытался его защитить и оправдать. А через год он не нашел своей фамилии в списках выпускников Академии Генштаба, хотя экзамены сдал на “отлично”. Маршал рассказывал отцу, что никаких пособий или помощи в трудоустройстве ему тогда не оказали. У будущего маршала даже не было гражданской одежды — настолько скромно они жили с женой. И когда нужно было сфотографироваться для получения гражданского паспорта, Иван Христофорович вынужден был взять у своей жены Тамары ее демисезонное пальто. Более полугода они прожили в нищете, и Баграмян решился на отчаянный шаг. Вместе с одним полковником, тоже незаслуженно уволенным из армии, он попытался прорваться в Кремль на прием к наркому обороны Ворошилову. Им отказали. Тогда в знак протеста они уселись прямо у Спасской башни… На следующий день после встречи с Ворошиловым оба полковника были восстановлены в армии.

Разрезая на дольки каменную красно-оранжевую хурму, старик Геворг продолжает:

— На протяжении всей своей жизни Иван Христофорович был предан одной женщине — своей жене Тамаре. Он влюбился в красавицу горянку, когда ему не было и 20 лет. Но оказалось, что она уже была помолвлена с другим парнем — армянином. А в горах все следуют законам предков. Влюбленным пришлось расстаться без каких-либо надежд на будущее. Но от судьбы, видно, не уйдешь. Брак Тамары оказался недолгим: ее муж погиб на фронте. Когда Иван узнал об этом и приехал в село к любимой, она была уже на последнем месяце беременности. Несмотря на это, они поженились, а родившегося вскоре сына, которого назвали Мовсесом, Иван всю жизнь считал родным.

У костра мы едим прочесноченный суп — хаш. В жирный бульон хозяин крошит кинзу, сухой лаваш и продолжает рассказывать:

— Романтические отношения с женой у маршала сохранились и в преклонном возрасте. Внучка — Карина — рассказывала, что Иван Христофорович, уходя на работу, оставлял для бабушки записки с признанием в любви. Когда его дорогой Тамары не стало, “железный” маршал впервые в жизни заплакал. После похорон он перебрался жить на дачу. Ему хотелось тишины, простой деревенской жизни, как в детстве в селе Чардахлы.

Когда в сельсовете узнали, что прославленный земляк остался один, попросили школьного завхоза, мастера на все руки, поехать в Москву к маршалу — помочь ему по хозяйству. Он прожил у Ивана Христофоровича около восьми лет. Вместе они обновляли сад и лес на большом участке в четыре гектара. За эти годы они превратили садовый участок в настоящий оазис. Каждый год осенью маршал отправлял огромную грузовую машину яблок в детский дом.

В лунном свете у овец — виноградно-стеклянные глаза и человеческий профиль. Тысячелетиями пастухи смотрели на овец, овцы смотрели на пастухов, вот они и стали похожи. Доставая из дорожной сумки гирлянды чурчхелы, старик Геворг вспоминает забавный случай:

— Маршал был выдержанным человеком, почти никогда не горячился. Отец рассказал мне, как однажды домработница готовила для маршала парадный мундир. Будучи заместителем министра обороны, он должен был находиться на трибуне Мавзолея. Домработница переусердствовала — прожгла дыру под рукавом с левой стороны кителя. Вся в слезах, дрожа от страха, она предстала с мундиром перед маршалом. Когда Иван Христофорович увидел следы глажки, он на мгновение остолбенел, а потом стал успокаивать перепуганную девушку: “Ничего страшного. Значит, на параде не буду поднимать левую руку”. Так и простоял в этом кителе на трибуне Мавзолея. Хорошо, что дырка была слева, и правой рукой можно было отдавать честь.

Иван Христофорович всегда помнил, что он армянин. Школьный завхоз вспоминал, что маршал мастерски готовил шашлыки. Всех, кто приезжал к нему в гости, он непременно угощал своим фирменным блюдом. При этом маршал всегда сам покупал баранину и мариновал ее. К шашлыкам подавались только армянские коньяки и вина. Когда они стали дефицитом, ему привозили их из Армении.

Новые Чардахлы

В доме председателя общины Юрия Манасяна нас угощают водкой “Маршал”. Смуглолицая хозяйка незаметно скользит вдоль стола, выставляя бастурму, маринованную цветную капусту, огненную зеленую фасоль.

— В 88-м, как только мы ушли из села, засохли две наши знаменитые чинары, и турки их спалили в печах, — говорит глава общины. — Полноводным потоком покорежило шестиметровый каменный мост через ручей. Варвары снесли памятник — Родину-мать с мечом, а в музее маршалов устроили кафе...

Свою родину, которая осталась в другом государстве, жители села не видят. Только самые смелые охотники, стреляя зайцев, добираются в окрестности села через горы.

— Недавно один наш земляк, живущий ныне в Рязани, откладывая два года пенсию, нанял машину, чтобы ему привезли из его сада землю, — рассказывает председатель общины. — Старик хотел на чужбине лечь в могилу в родную землю...

— У нас деревня беженцев, — говорит председатель общины. — Закон позволяет нашим призывникам не служить в армии. И мать, и отец, и сам юноша должны в письменном виде дать согласие на службу. За 15 лет, что мы живем в Зорокане, не было ни одного случая, чтобы мальчишку не пустили служить в армию. Мы своих призывников провожаем до военкомата с оркестром. При этом плачущих мам вы не увидите. Муж запрещает жене, провожая сына в армию, лить слезы. Юноша стал мужчиной и идет защищать свою землю.

Первое, что мы увидели, приехав в Армению, был камень. Не синева Севана, не персиковые сады, не виноградники Араратской долины, а камень выразил характер и душу армянского народа. И жители села Чардахлы — тому подтверждение.

"Московский Комсомолец" от 15.12.2004

Светлана САМОДЕЛОВА, Ярослав РОЩУПКИН. Москва—Ереван—Нагорный Карабах

[ARAMIS]

[_Ashot_]

И мастеровые тоже хорошие, знаю так как видел их работу идеальную.

[Гераци]

Дорогой Ашот, большое спасибо за прекрасную статью!

[Frezy_Grant]

Замечательная статья.

[ARAMIS]

Иногда полезно покапатся в наших архивах, если вы заметили ета статья 2004 года,

я толко поставил смаилик и статю стали читать

На самом деле отличная статья и надо чтоба ее читали

[ДАВИД]

А я видел Баграмяна живем у нас,в Кировакане,куда он приехал в пансионат.

Я был маленьким,но уже знал,кто такой Баграмян.Отец постарался,что бы я всех наших Маршалов и героев знал.Жутко гордился перед всеми,что он мне по голове погладил!!!

Есть классная книга.Называется "Советакан банаки хай горцичнерэ".

Там про всех наших написано.И про маршалов,и про 150 генералов и про 106 Героев!!!

[Гераци]

А я видел Баграмяна живем у нас,в Кировакане,куда он приехал в пансионат.

Я был маленьким,но уже знал,кто такой Баграмян.Отец постарался,что бы я всех наших Маршалов и героев знал.Жутко гордился перед всеми,что он мне по голове погладил!!!

Есть классная книга.Называется "Советакан банаки хай горцичнерэ".

Там про всех наших написано.И про маршалов,и про 150 генералов и про 106 Героев!!!

В это героическое село в 1987 году прибыл секретарь Асадов, угрожал жителям, а потом устроил столкновение с милицией-турками.

Но это ему даром не прошло, в 1991 году он очень быстро "приземлился" в Арцахе, вместе с обломками вертолета!

[Frezy_Grant]

В это героическое село в 1987 году прибыл секретарь Асадов, угрожал жителям, а потом устроил столкновение с милицией-турками.

Но это ему даром не прошло, в 1991 году он очень быстро "приземлился" в Арцахе, вместе с обломками вертолета!

Награда нашла своего "героя"! :lol:

[Pandukht]

Мой отец спас жизнь будущего маршала

Зовут меня Киров Оганесович Кушкян. Имя дали в честь С. М. Кирова, погибшего в год моего рождения. По профессии я летчик, командир авиалайнера ТУ-154. Летал до 1996 года, бывал в разных переделках за 44 года полетов. Теперь на пенсии. Но не обо мне речь. Хотелось бы сказать несколько слов об отце – Ованесе Кушкяне - и о его встрече с другим Ованесом – Баграмяном.

Корни нашего рода из Сасуна, восходят к Серобу, который, спасаясь от турецких погромов, бежал в Восточную Армению, поселился на плоскогорье Ширака в селе Паник. Он стал родоначальником фамилии Кушкян. Отец мой Ованес Серобович был землепашцем, в годы Первой мировой войны его призвали в армию. Боевое крещение он получил под городом Ржевом, потом – ранение, лечение в госпитале и направление на Турецкий фронт.

Туда же после окончания юнкерского училища в 1916 году направили командиром взвода Ованеса Баграмяна. Русская армия вела успешные наступательные бои. Во время очередной передышки стороны укрепляли временные позиции. Кушкян, увидев, что турки собираются обстрелять посты русских, предупредил Баграмяна, стоявшего на земляном валу. Тот сказал, что закрепит последний камень и спустится в окоп. Началась стрельба. Кушкян, не мешкая, потянул вниз за ноги командира взвода, стащил в окоп и прикрыл своим телом. Начали рваться снаряды. Обоих Ованесов засыпало землей, но осколки снарядов миновали их. После обстрела Баграмян сказал бойцу, что оформит необходимые наградные документы для представления его к Георгиевскому кресту за спасение жизни командира...

Потом война разбросала фронтовиков. Но они оба тем не менее приняли участие в Сардарапатской битве. В советское время Кушкян служил в милиции, потом стал первым председателем колхоза в родном селе, заложил сад, который до сих пор служит людям. С Баграмяном они больше не виделись.

Мне как-то довелось встретиться с Иваном Христофоровичем в 1966 году в Баку. Я показал фото отца. Он сразу вспомнил давний эпизод, сказав: «Я его тогда представил к Георгию... Но, видимо, революция помешала...»Мой отец спас жизнь будущего маршала

Зовут меня Киров Оганесович Кушкян. Имя дали в честь С. М. Кирова, погибшего в год моего рождения. По профессии я летчик, командир авиалайнера ТУ-154. Летал до 1996 года, бывал в разных переделках за 44 года полетов. Теперь на пенсии. Но не обо мне речь. Хотелось бы сказать несколько слов об отце – Ованесе Кушкяне - и о его встрече с другим Ованесом – Баграмяном.

Корни нашего рода из Сасуна, восходят к Серобу, который, спасаясь от турецких погромов, бежал в Восточную Армению, поселился на плоскогорье Ширака в селе Паник. Он стал родоначальником фамилии Кушкян. Отец мой Ованес Серобович был землепашцем, в годы Первой мировой войны его призвали в армию. Боевое крещение он получил под городом Ржевом, потом – ранение, лечение в госпитале и направление на Турецкий фронт.

Туда же после окончания юнкерского училища в 1916 году направили командиром взвода Ованеса Баграмяна. Русская армия вела успешные наступательные бои. Во время очередной передышки стороны укрепляли временные позиции. Кушкян, увидев, что турки собираются обстрелять посты русских, предупредил Баграмяна, стоявшего на земляном валу. Тот сказал, что закрепит последний камень и спустится в окоп. Началась стрельба. Кушкян, не мешкая, потянул вниз за ноги командира взвода, стащил в окоп и прикрыл своим телом. Начали рваться снаряды. Обоих Ованесов засыпало землей, но осколки снарядов миновали их. После обстрела Баграмян сказал бойцу, что оформит необходимые наградные документы для представления его к Георгиевскому кресту за спасение жизни командира...

Потом война разбросала фронтовиков. Но они оба тем не менее приняли участие в Сардарапатской битве. В советское время Кушкян служил в милиции, потом стал первым председателем колхоза в родном селе, заложил сад, который до сих пор служит людям. С Баграмяном они больше не виделись.

Мне как-то довелось встретиться с Иваном Христофоровичем в 1966 году в Баку. Я показал фото отца. Он сразу вспомнил давний эпизод, сказав: «Я его тогда представил к Георгию... Но, видимо, революция помешала...»

Edited December 1, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

Сопровождая маршала

Мне посчастливилось быть земляком Баграмяна, и учился я, Владимир Степанян, в той же школе в Кировабаде, которую когда-то окончил Иван Христофорович.

В 1971 году, когда я был секретарем Кировабадского горкома партии, Баграмян приехал погостить, и мне было поручено сопровождать его в поездках по городу и району. Первым долгом маршал поклонился могиле отца, где на черном мраморе было начертано: «Дорогому отцу от вечно благодарного сына». Несмотря на искренние протесты служителя кладбища, маршал силком вручил ему деньги за уход за могилой.

Потом в новой хлебопекарне маршала угостили свежеиспеченным хлебом с чаем. Директор попросил Баграмяна сделать запись в книге почетных гостей. Жаль, что я не переписал ее или не сфотографировал для истории. Помню лишь, что маршал подчеркнул: хлеб на Кавказе – это не только еда, но и символ дружбы.

Он посетил родную школу, библиотеку, расспрашивал, каковы взаимоотношения армян и азербайджанцев, высказал озабоченность, что армян в Кировабаде становится все меньше.

Конечно, маршал не оставил без внимания воинскую часть, особо поинтересовался бытовыми условиями солдат, пообедал с ними в столовой. После части мы заехали в локомотивное депо, где работал отец маршала. Там его ждал сюрприз. Старый рабочий рассказал об отце Баграмяна, своем наставнике мастере Хачатуре, и чувствовалось, как дороги эти слова сыну...

Еще запомнилась такая деталь. Перед отъездом Баграмян побывал на ковровом комбинате, и после этого, уже в кабинете первого секретаря горкома, руководство города преподнесло ему в подарок ковер. После небольшой паузы Баграмян сказал буквально следующее:

- Друзья, спасибо за прием, но скажите честно, этот ковер привезли со склада комбината? Если да, то очень прошу, отвезите обратно. Я буду себя неловко чувствовать...

Мы принялись дружно убеждать его, что ковер действительно куплен в магазине. Кстати, до этого мы дарили ковры разным деятелям государства, представителям искусства и литературы. Но ни один из них не задавал подобных вопросов.

Иван Христофорович был человеком иного калибра, иных нравственных качеств. Мое, хотя и краткое, общение с ним убедило меня в высокой степени интеллигентности маршала, не частом у военных качестве. А его высокая образованность, человеколюбие и теплота стали уроками на всю жизнь.

Edited December 1, 2009 by Pandukht

[Pandukht]

Незабываемые встречи с маршалом И. Х. Баграмяном

Ко дню рождения великого полководца

Отец Ивана (Ованеса) Христофоровича Баграмяна был железнодорожником, поэтому, естественно, семья жила в районе железнодорожного вокзала города Гянджи (Кировабад). Иван Христофорович родился в селе Чардахлу Шамхорского района, а в школу ходил уже живя в Гяндже.

Я тоже вырос в районе вокзала и учился в той же школе. Мне преподавала в начальных классах учительница Елена Константиновна Иванова, которая была первой учительницей Баграмяна. После окончания Великой Отечественной войны он приехал в Кировабад, посетил свою школу и, конечно, встретился со своей первой учительницей, которая была в восторге от встречи со своим знаменитым учеником. Тогда я впервые увидел Ивана Христофоровича.

Потом, будучи секретарем Кировабадского городского комитета партии, мне в 1971 году посчастливилось тесно пообщаться с Иваном Христофоровичем, когда он приехал в Кировабад. Я сопровождал Баграмяна во время его поездок по городу, встреч с коллективами предприятий, посещении войсковой части.

Первым делом он отправился на могилу своего отца. Отец маршала похоронен на армянском кладбище, на самом почетном месте у входа на кладбище. Надгробный камень - из черного мрамора с надписью: «Дорогому отцу от вечно благодарного сына».

Такая деталь. После возложения цветов Иван Христофорович спросил, кто охранник кладбища, и когда охранник подошел, он отвел его в сторону и положил ему в карман деньги. Тот, конечно, искренне отказывался взять, но Баграмян настоял на своем. Я подумал: несмотря на то что он более полувека не живет на Кавказе, кавказское в нем сохранилось.

В новой хлебопекарне Ивана Христофоровича угостили прямо у тонира чаем с горячим хлебом, выпеченным по традиционной кавказской технологии. Потом ему показали полностью механизированное производство того же хлеба-матнакаша. По завершении осмотра директор пекарни попросил Баграмяна расписаться в Книге почетных гостей. Баграмян не был готов к этому, немного подумав, попросил нас, сопровождающих, оставить его одного в кабинете директора.

Я очень сожалею, что не сфотографировал его рукопись. Если очень коротко передать тему записи, то примерно так: «Для нас, кавказцев, хлеб - не только ценный пищевой продукт, но и символ дружбы. На Кавказе не говорят - пойдем пообедаем, а говорят - пойдем хлеб поедим, и совместная трапеза воспринимается как фактор скрепления дружбы».

Разве я смогу передать весь текст, как он был написан? Прочитав запись, я убедился, что свои мемуары Баграмян писал сам лично, без чьей-либо помощи, в отличие от известных нам мемуаристов. На обед в гостевой дом горкома партии мы поехали только вдвоем, остальная свита оставила нас.

Разве я мог когда-нибудь подумать, что могу встретиться лицом к лицу с известнейшей личностью, прославленным полководцем Великой Отечественной войны, с моим соотечественником Иваном Христофоровичем Баграмяном? Конечно я был в восторге от общения с ним и невольно завороженно следил за каждым его жестом, движением и восхищался им.

Иван Христофорович просмотрел небольшую библиотеку, потом спросил, каковы взаимоотношения в городе армян с азербайджанцами и, с неподдельным вниманием прослушав мой ответ, высказал озабоченность тем, что армян в Кировабаде становится все меньше.

На второй день Иван Христофорович посетил войсковую часть. Здесь он главное внимание уделил состоянию бытовых условий отдыха личного состава. После продолжительной беседы с группой офицеров он вместе с командиром части прошел в столовую и пообедал вместе с солдатами.

После войсковой части мы отправились в локомотивное депо. Узнав о том, что маршал Баграмян приедет в депо, преклонного возраста бывший железнодорожник тоже пришел и в беседе с Иваном Христофоровичем он очень тепло отозвался о своем наставнике мастере Хачатуре - отце Ивана Христофоровича. Баграмян был весьма польщен его отзывом о своем отце.

У Ивана Христофоровича Баграмяна во всех его действиях, высказываниях проявлялись высокая порядочность, интеллигентность, высокая образованность и культура.

Короткое, но довольно близкое общение с моим великим соотечественником Иваном Христофоровичем Баграмяном оставило у меня неизгладимое впечатление и восхищение и до сих пор остается самым памятным и знаменательным событием в моей жизни.

Владимир Степанян, бывший второй секретарь Кировабадского горкома

[Pandukht]

Сколько верст "до Берлина"

К 105-летию со дня рождения Героя Советского Союза, Главного маршала бронетанковых войск СССР Амазаспа Хачатуровича Бабаджаняна

Радуйтесь солнцу, свежему ветру, любите жизнь, творите добро.

В мире нынче мир.

А. Х. Бабаджанян

Среди выдающихся полководцев советской эпохи имя Амазаспа Хачатуровича Бабаджаняна, одного из двух главных маршалов бронетанковых войск СССР, среди свыше двадцати славных танковых военачальников занимает достойное место в истории военного искусства по подготовке и проведению войсковых операций на театрах военных действий Второй мировой войны.

Амазасп Бабаджанян родился 18 февраля 1906 г. в армянском селе Чардахлы Северного равнинного Арцаха в бедной многодетной крестьянской семье. В годы войны это небольшое село призвало в ряды Красной Армии свыше 1250 воинов, четверть которых погибла на полях сражений. Уроженцами Чардахлы являются 2 маршала, 2 генерала, один адмирал, 3 полковника и более 160 офицеров.

Летом 1925 г. Амазасп зачисляется в Закавказскую военно-пехотную школу Тифлиса. По окончании школы, в 1929 г., назначается командиром взвода 4-го Кавказского полка, с октября 1938 г. переводится в Ленинградский военный округ на должность помощника командира 2-го зенитно-пулеметного полка.

С ноября 1939 г. по март 1940 г. А. Бабаджанян участвовал в Советско-финской войне. Он показал себя умелым и мужественным офицером при ведении боевых действий в особо сложных зимних условиях. В одном из боев получил ранение, однако не покинул поле боя и продолжал находиться в боевом строю.

Отечественную войну А. Бабаджанян встретил в штабе 19-й армии И. С. Конева старшим помощником начальника оперативного отдела, расположенного в Ростове-на-Дону. После многочисленных рапортов он назначается командиром 395 полка 127 стрелковой дивизии. И уже 8 сентября 1941 г. в ходе кровопролитных боев с участием его полка был полностью ликвидирован очень опасный Ельнинский выступ, являющийся составной частью Смоленского сражения. После этой операции 127-я дивизия и 395 полк первыми в Красной Армии были переименованы в гвардейские. Этим актом были признаны заслуги 395-го полка и лично А. Бабаджаняна как его командира.

В сентябре 1942 г. после успешного завершения учебы в академии им. М. В. Фрунзе его назначают командиром 3-й механизированной бригады 3-го механизированного корпуса генерала М. Катукова.Так пехотинец стал танкистом. Да еще каким! По его просьбе его заместитель по технической части ежедневно занимался с ним изучением устройства и эксплуатации танка. И уже в ноябре 1942 г. бригада получила свое первое боевое крещение в районе Ржева.

Героически сражались воины бригады на Орловско-Курской дуге летом 1943 г. На обоянском направлении бригада А. Бабаджаняна сорвала попытки немцев прорваться к Курску. За стойкость и героизм бригада была преобразована в 20-ю гвардейскую.

Механизированная бригада А. Бабаджаняна особо отличилась в ходе Проскуровско-Черновицкой операции. Воины бригады совместно с другими частями 1-го Украинского фронта прорвали оборону противника и в период с 22 по 24 марта 1944г.освободили города Украины: Чертков, Трембовля, Копычинцы и Залещики. Приказом И. Сталина 20-й гвардейской механизированной бригаде было присвоено наименование "Залещицкая", войскам объявлена благодарность и 24 марта в Москве был дан салют 20-ю артиллерийскими залпами из 224-х орудий. За умелое руководство боевыми действиями частей бригады, успешное форсирование в числе первых реки Днестр и личное мужество Указом Президиума ВС СССР от 26.04.1944 г. гвардии полковнику А. Х. Бабаджаняну присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (№2077).

В одном из боев на Сандомирском плацдарме 19 августа 1944 г. А. Бабаджанян был ранен в голову, вследствие чего временно не мог говорить, но продолжал командовать бригадой до конца боя. После отправки в госпиталь выяснилось, что он тяжело ранен в область трахеи и требовалась немедленная сложная хирургическая операция, которую блестяще провел лично главный хирург 1-го Украинского фронта генерал–лейтенант медицинской службы, профессор Михаил Ахутин.

После возвращения из госпиталя А. Бабаджанян принял командование 11-м гвардейском танковым корпусом, с которым прошел славный боевой и тернистый путь, участвуя в Львовско–Сандомирской, Висло–Одерской, Восточно–Померанской и Берлинской операциях, освобождал города Ловин, Ленчица, Гнезен, Познань, Шифельбайн, Путциг, Лобес, Кольберг, Гдыня, Кепеник. Части корпуса в числе первых прорвали вражескую оборону, ворвались на улицы Берлина. За образцовое выполнение боевых заданий в Берлинской операции А. Бабаджанян был представлен к награждению второй медалью "Золотая Звезда". Но Сталин счел целесообразным наградить его орденом Суворова I степени и присвоить звание генерал–майора (11.07.1945 г.).

В послевоенный период, после окончания в 1949 г. Военной академии Генерального штаба, А. Бабаджанян занимает высокие должности в ВС СССР: начальник штаба армии, командующий армией, с 1950 по 1959 гг. – 1-й заместитель командующего войсками Прикарпатского военного округа, с 1959 по 1967 гг. – командующий войсками Одесского военного округа, с 1967 по 1969 гг.- начальник Военной академии бронетанковых войск , с мая 1969 г. – начальник танковых войск Советской Армии. В 1975 г. А. Бабаджаняну присваивается высокое воинское звание Главного маршала бронетанковых войск.

Родина высоко оценила заслуги прославленного военачальника. Он был удостоен высокого воинского звания Героя Советского Союза, награжден четырьмя орденами Ленина и Красного Знамени, орденом Октябрьской Революции, орденом Суворова I и II, а также Кутузова I степени, орденом Отечественной войны I степени, двумя орденами Красной Звезды, орденом "За службу Родине в ВС СССР" III степени, двумя орденами Польши и многочисленными медалями. Эти награды по праву украшали грудь отважного полководца бронетанковых войск.

Именем А. Х. Бабаджаняна названа площадь в Москве, расположенная на слиянии проспекта Жукова и улицы Мневники. Вот так подросток из далекого горного армянского села нашел достойное признание народа огромной страны. Он был похоронен в Москве, которую защищал в те суровые и лихие военные годы. На полях блокнота пленного офицера германской армии, сражавшегося под Смоленском, осталась запись, сделанная рукой Бабаджаняна: "Не увидите вы Москвы. Придет день - и мы спросим, сколько верст осталось до Берлина".

В Одессе по инициативе армянской общины создано "Общество памяти им. А. Х. Бабаджаняна" и открыт музей при школе №16, расположенной в районе штаба Одесского военного округа, которым командовал наш отважный соотечественник. Память о А. Х. Бабаджаняне чтут и в Армении. Постановлением Совета Министров Армении еще в 1979 г. Ереванской образцовой объединенной технической школе ДОСААФ присвоено имя А. Х. Бабаджаняна, на территории школы установлен бронзовый бюст полководца. Этим же постановлением одна из улиц Еревана (бывшая ул. Проектная, участка Аван-3) названа именем А. Бабаджаняна.

Скончался Главный маршал бронетанковых войск А. Х. Бабаджанян 1 ноября 1977 г. в Москве, похоронен 4 ноября 1977 г. на Новодевичьем кладбище (участок 7, ряд 14, могила 12).

Михаил Степанян, заместитель председателя Совета объединения ветеранов Армении, бывший начальник Ереванской образцовой объединенной технической школы ДОСААФ им. Главного маршала бронетанковых войск А. Х. Бабаджаняна, полковник в отставке