Jump to content

Путешествие в Западную Армению


Recommended Posts

Уважаемые пользователи,

Предлагаем Вашему вниманию статью "ՃԱՆԱՊԱՐՀՈՐԴՈՒԹՅՈՒՆ ՄԵՐ ԱՐՅԱՆ ՀԵՏԱԳԾՈՎ" о нашем путешествии в Западную Армению,напечатанную в Октябрьском выпуске журнала DeFacto.

Файл в формате PDF.

Для просмотра можно использовать официальную бесплатную программу Acrobat Reader

Просьба комментарии оставлять в этой теме :)

*******************************************************************************

Dear users,

Attached is an article about our pilgrimage to Western Armenia, which was published in DeFact monthly.

The file is in PDF format.

Free viewer maybe download here Acrobat Reader

Please leave yoru comments here :)

Hayastan.com_DeFacto_Article.pdf

Link to post
Share on other sites
  • 1 month later...

Մեծ հաճույքով կարդացի երկու հոդվածներն էլ. :)

Անհամբեր սպասում եմ երրորդին. :yes:

Ինչքան հասկացա Արմեն Հովհաննիսյանը Ադմինն է, ճիշտն ասած ես նրան իրականում մի փոքր ուրիշ ձև էի պատկերացնում. :D Շատ է ինձ հետաքրքրում, ով է Լևոն Դունամալյանը? :hm:

Link to post
Share on other sites
Մեծ հաճույքով կարդացի երկու հոդվածներն էլ. :)

Անհամբեր սպասում եմ երրորդին. :yes:

Ինչքան հասկացա Արմեն Հովհաննիսյանը Ադմինն է, ճիշտն ասած ես նրան իրականում մի փոքր ուրիշ ձև էի պատկերացնում. :D Շատ է ինձ հետաքրքրում, ով է Լևոն Դունամալյանը? :hm:

Erkrord hodvatsy verjinner kani vor nranov verchanume chanaparhordutsyan patmutsyuny.

Da mez haytni Karsn e :)

Link to post
Share on other sites
Erkrord hodvatsy verjinner kani vor nranov verchanume chanaparhordutsyan patmutsyuny.

Ճիշտն ասած կարդալու ժամանակ ինձ թվում էր, թե ես ձեզ հետ եմ. :)

Da mez haytni Karsn e :)

Կարսին տեսա նկարով, մնաց Արամիսին տեսնեմ. :)

Link to post
Share on other sites
V beloi sarochke ya v karichnevoi Kars , v sinnem DRP

http://forum.hayastan.com/index.php?showto...7262&st=375

Ои, Вы похожи актера из вашего аватара. :yes:

А кто такои DRP? Я о нем не слышал.

Link to post
Share on other sites
Ои, Вы похожи актера из вашего аватара. :yes:

А кто такои DRP? Я о нем не слышал.

Он юзер нашего форума, очень хорошии человек, доктор по професии, Drp его ник
Link to post
Share on other sites
  • 4 weeks later...
Скажи Карс, а сколько по деньгам обошлось путешествие на 3их??

Во-первых, да - нас было двое.

А насчет общей стоимости этого удовольствия трудно сказать, никаких (даже приблизительных) цифр нет - мы не подсчитали итоги.

Link to post
Share on other sites
  • 1 month later...
  • 11 months later...
  • 1 month later...

Վանը

Սքանչելի դրախտ Վանը, որտեղ ապրել եմ կյանքիս ամենաերջանիկ պահերը:

Շատ կանացի ձայն է, հաճելի ռոմանս, ինչ-որ մանկական երանգով: Ինչպես վանեցի Արմինե Հայրապետյանն է երեխայի պես Վան տենչում, այդպես էլ ես եմ մանկանում, երբ հիշում եմ Վանում եղած երջանիկ ժամերս:

Վանում մոռանում ես աշխարհն իր շփոթներով, ամեն կողմնակի անէական բան դառնում է մժեղից էլ փոքր և մնում է միայն էականը, դառնում ես երջանիկ ձագ՝ ծնողիդ գրկում: Խոսքերով անհաղորդելի զգացում է:

Մինչ Արևմտյան Հայաստան գնալը չգիտեի, թե Վանն ինձ այդպես պիտի ցնցի, անակնկալ էր:

Մի քանի օր էր Արևմտյան Հայաստանում էի, շա'տ տխուր, բարոյապես բզկտված, ջերմությունս բարձրացել էր, շրթներիս հերպես էր ծաղկել, կզակս կախ ընկած, հազիվ էի ոտքերս առաջ գցում, Էդպես մոտեցա Վանին: Մուշից էինք գալիս, արդեն հեռվից տեսանք, որ Վանն ամպած է, մռայլ, ճանապարհին էլ ուժեղ անձրև-կայծակ էր:

Հասանք տեղ, ու ... ի՜նչ ջերմություն, ի՜նչ ժպիտ ու խինդ, ի՜նչ լույս ցոլաց Վանը երեսներիս... Աշխարհի համար Վանը մնում էր մռայլ, ամպոտ ու անձրևոտ: Բայց մեզ ծնողի պես քնքշանքով գրկեց, ինձ վեր հանեց ոտքի, մեղմ անձրև շաղ տվեց երեսիս, բոլորիս այնպես ողողեց լույսի մեջ, խինդ լցրեց սրտներս ու այդպես, Վանա ծովակի համբույրներով մյուռոնված, ալիքների օրորոցում խաղաղված, գնացինք հայերով նախ Վանի ամրոց, իսկ հետո դեպի իմ հայրենի Իգդիրը:

Կարծում էի, թե գնում եմ գերված Արևմտյան Հայաստան ինձ կարոտած հողիս ուժ տալու (ի՜նչ մեծամտություն), բայց հո'ղն ինձ ուժ տվեց, խելքի բերեց, հավատքիս տալով նոր որակ՝ ճանապարհեց Երևան:

Հիմա առաջարկում եմ այս հաճելի, գողտրիկ ու ջերմ ռոմանսի ուղեկցությամբ նայել լուսանկարները:post-31580-1238744645_thumb.jpg

post-31580-1238744715_thumb.jpg

Остальные великолепные фотографии здесь:

http://satenik.livejournal.com/45881.html

Edited by Pandukht
Link to post
Share on other sites
  • 3 months later...

Артак Вартанян

ЕРКИР МОИМИ ГЛАЗАМИ

post-31580-1246887789.jpg

... Я проснулся на рассвете в карсской гостинице «Темел» и словно вновь очутился в мире снов и удивительных грез. Неужели я и впрямь ночевал в Карсе, в одной из гостиниц родного Карса, по прихоти жестокой судьбы с такой легкостью отчужденного от армянства?..

Накануне, пересекая грузино-турецкую границу, мы, как это ни удивительно, так и не почувствовали, что прибыли в другую страну. Наша группа, состоявшая из армян Диаспоры и Армении, по единодушному мнению, ехала на родину, в родной дом - хоть и плененный-отчужденный, но все-таки родной очаг. До Карса машина мчалась по бесконечным извилистым поворотам покрытого кое-где лесами исторического Тайка. На первой же остановке, где уже сильно чувствовалась близость Карса, я набрал горсть плодов с растущих вдоль обочин кустов карсского шиповника кораллового цвета.

После завтрака бродим по старым кварталам Карса. Повсюду действительно бурное строительство, которое обрело размах в последние годы. Видимо, с целью изменить состав курдского населения города здесь расселяют иммигрировавших азербайджанцев. А очень похожие друг на друга кварталы новостроек поглощают последние образцы выстроенных армянами домов, и без того скудеющих день ото дня...

Вот знаменитая несокрушимая крепость Карса (над ней флаг Ататюрка), откуда открывается знакомая по фотографиям начала прошлого века панорама города: старая мэрия, мост Вартана, церковь Аракелоц, которая внутри уже превращена в мечеть, а сейчас уже и снаружи исламизируется – вся в строительных лесах... Интересно, что сделают со статуями двенадцати апостолов, изваянных вокруг купола?..

Для кого из армян не является мечтой и грезой, тоской и раной Ани?..

Единственный раз я видел развалины Ани почти двадцать пять лет назад - с советской границы. Это был незабываемый весенний день, когда, пробравшись с помощью советских офицеров на нейтральную зону, я прямо-таки обомлел, увидев чудо - нашу тысячелетнюю столицу. Тогда гораздо больше было целых, сохранившихся церквей, и картина была неописуемо потрясающей...

Сегодня я впервые вступаю на заветную землю прославленной столицы. Вот через дверь Аваг (Старшую дверь) входим внутрь полуразрушенных-полувосстановленных могучих стен постройки аж смбатовских времен: мы словно в средневековом европейском городе... Символический миг... Напротив нас граница сегодняшней Армении – противоположный берег Ахуряна, где ясно видны с грохотом работающие в каменоломне машины, даже вьющийся из них дым... Сотовые телефоны работают здесь точно так, как в Армении. Мне хочется позвонить сестре, сказать, что мы только что вошли в Ани, но страшное волнение не дает говорить... И поговорить удается то ли с шестой, то ли с седьмой попытки ... И на этот раз волнуется сестра...

post-31580-1246887821.jpg

Опередив группу, я дохожу до церкви Тиграна Оненца на краю ущелья; турки называют этот разукрашенный фресками храм Нахшлы килиса (Узорная церковь). В полном одиночестве восхищаюсь чудесным строением, немного поблекшими красками сохранившихся наружных фресок и вдруг слышу за стенами турецкий говор. «Наверняка внутри группа азербайджанцев», - думаю я, вспомнив, что недавно точно такая же, как наша, газель, но с азербайджанским флагом остановилась у ворот... Я вхожу, и выясняется, что там находятся турецкие архитекторы, включенные в группу реставраторов этой церкви. Они вежливо отвечают на мое приветствие по-турецки, равнодушно оглядывают мою сорочку с надписью «Армения», приобретенную в Ереване специально для этого путешествия, и продолжают свою работу...

Самым впечатляющим, однако, является Кафедральный собор. Это святилище, которому более тысячи лет, как будто вчера выстроено. Просто изумляешься, каким образом в такие далекие от современных строительных технологий времена нашим златоруким мастерам удавалось строить такие «тысячу лет подающие голос» прочные соборы. В таинственной тишине зажигаем свечи, привезенные из церкви Ахалкалака, потом я пытаюсь вспомнить «Вардананц шаракан» Шнорали, а Астхик подпевает мне.

Астхик по профессии физик. Ровно 21 год назад с группой туристов мы ездили в Нахиджеван, а сегодня по удивительной случайности вместе оказались в Западной Армении. Астхик узнала меня еще во время первого завтрака в гостинице «Берлин» в Гюмри. Вначале я удивился: где мы познакомились с этой женщиной, так похожей на армянку из диаспоры? Но тут же выяснилось, что родилась она в Аштараке, по отцу – ванка, и едет посмотреть именно Ван-Васпуракан...

Всю дорогу по возвращении из Ани и в последующие дни и месяцы меня не покидали сжимающие сердце образы разрушенного и полуразрушенного Ани – покосившийся храм Гагикашен, рассеченная надвое церковь Спасителя, пока еще целая церковь Святого Григора Абугамренц... Покидая древний город, я посылаю моей коллеге, с которой мы обычно поем, когда собираемся компанией, знаменитую песню на слова Ованеса Шираза «Увидеть Ани, потом умереть...», телефонное сообщение: «Увидел Ани, могу умереть...»

Еще не опомнившись после Ани, мчимся в Игдир. Вот прочно прилепившийся к границе Армении Кохбасар, поселение Кохб, на территории которого виден один из двух знаменитых солерудников древней Армении, – с расположенными на косом склоне серо-зеленоватыми скважинами, а плодородное поле Сурмалу - словно близнец Араратской долины...

Обеду в Игдире мешает Рамадан. Руководителю нашей группы Ашоту Согомоняну не советуют останавливаться в этих краях, и мы, так и не увидев Цолокерт, некогда бывший армянским, едем в Баязет. К востоку от города воскресает на горе знаменитый Баязет – историческая крепость Даройнк, немного ниже нее – прославленный дворец Исхак паши, в котором явно воплощены традиции армянской архитектуры...

Солнце уже клонится к закату, когда мы добираемся до водопада Беркри. Восхищаясь водопадом, идем по качающемуся деревянному мосту в открытый ресторан на берегу ущелья. Зажаренная речная форель дополняет бурные впечатления дня, хотя самое впечатляющее еще впереди... В Беркри, который турки называют Мурадие, чувствуется близость Вана, и ощущение скорой встречи уже приятно сжимает наши сердца...

post-31580-1246887857.jpg

Первая встреча с Ванским озером – на закате, у острова Лим. И именно в этот момент из кабины водителя вдруг громко слышится песня «Поеду в мою Киликию», исполняемая так задушевно, с такой жгучей тоской... Девушки плачут навзрыд...

В гаснущих лучах заката озеро наряжается в сиреневые и фиолетовые тона, напротив Сипан – наша легендарная гора, вся доверху укутанная абрикосовыми лучами ванского солнца... Неужели это не сказка, неужели это райская страна Армения?..

Немного погодя мы в городе Ване, в нашей самой древней и самой славной столице. Боже мой, каким родным кажется мне этот впервые увиденный город... Так и хочется весь вечер бродить по улицам... С моими младшими друзьями, горше всех плакавшими по Вану, шагаем по его улицам и не можем насытиться. Нуне - из Гориса, Ануш – из Алаверди, обе - учительницы истории. Они приехали, чтобы своими глазами увидеть безмолвных свидетелей нашей истории и рассказать своим питомцам. Нуне замечает в Ване нечто необычное: по улицам города ходят под руку, почти в обнимку... множество парней.

Оказывается, в Ване живут полмиллиона курдов и около двадцати тысяч «скрытого» омусульманенного армянского населения... Ах, эти ставшие «чужими» ассимилированные армяне... Мы замечаем их почти на каждом шагу... При виде их у меня возникает непонятное, необъяснимое, двойственное чувство... Никогда не подумал бы, что в глазах у встреченных на улице говорящих по-курдски или по-турецки людей я замечу какое-то непонятное близкое родство... Для их родителей и дедов единственной надеждой на спасение было принятие мусульманства. Но удалось ли врагу победить их, уничтожить стремление к свободе, национальную идентичность? Ответы на эти вопросы я частично получу через два дня - в старом квартале Муша... А в этот момент я покупаю для моих родных серебряные украшения в киоске на Хачпохане - главной улице Вана, очкастый рыжий хозяин которого - омусульманенный армянский ремесленник.

post-31580-1246887612.jpg

Ван был для меня особенной мечтой. Может быть, потому, что самые мощные истоки истории нашего народа берут начало именно отсюда – из Тушпы-Тоспа, столицы царства Биайна-Вана? Может, по той причине, что прадед моей бабки с отцовской стороны переехал из Вана в село Хачик Вайоц Дзора, и я почти на четыре процента ванец?.. А может, это рассказы моих любимых учителей Маро и Айрика Мурадянов сделали Ван для меня таким родным и заветным?..

Я был занят этими мыслями, когда встретил в холле гостиницы руководителя группы – доцента кафедры туркологии факультета востоковедения Ереванского государственного университета Ашота Согомоняна, который просил у работника гостиницы карточку «Турксела» для зарядки мобильного телефона.

- У нас только «Курдсел», - шутит сотрудник, курд по национальности с почти армянским именем Разми.

Потом Ашот, ничего не объясняя, стремительно направляется к расположенному через улицу универмагу, увлекая меня за собой. Громадный зал на первом этаже битком набит самыми различными фруктами и овощами. Оказывается, сегодня день рождения Элен, и группа решила преподнести ей сюрприз в честь юбилея - роскошный десертный стол из фруктов и сластей Вана. И вскоре мы отмечаем на верхнем этаже гостиницы день рождения нашей юбилярши самыми прекрасными в мире фруктами - ванским виноградом, ванскими яблоками, инжиром, персиком, айвой, черносливом, другими сладостями Вана и привезенным с собой армянским коньяком. Самым потрясающим из ванских фруктов был золотисто-желтый сладкий виноград сорта «назели» - когда мы слегка приподнимали гроздь, тучные ягодки обрывались и сыпались...

Утром я проснулся в отеле «Шагин» и снова удивился: я в Ване – это ли не чудо?.. И тут мне пришло в голову пошутить - войдя в буфет, обратиться ко всем на ванском диалекте: «Пари лус, ванецинер, техин кяни и?» («Доброе утро, ванцы, сколько сегодня стоит техин?»). «Техином» (желтым) ванцы называют золотой, каждое утро спрашивая друг у друга, каков курс валюты.

Воодушевленный задуманной мною шуткой, сажусь в лифт. На следующем этаже входит 30-35-летний турок, не здоровается, даже смотрит на меня подчеркнуто недружелюбно и поднимается со мной на самый верхний этаж. «Явно азербайджанец», - убежден я. Потом мы одновременно входим в просторный зал буфета. Здесь на удивление пусто. Я просто забыл, что Ашот и Астхик рано утром уехали в находящееся неподалеку от города село Гомс – родину отца Астхик, которое сегодня носит не особенно благозвучное название Оджаклы. А остальные, видимо, запаздывают...

Мнимый азербайджанец берет себе завтрак, краем глаза следит за мной и часто косится на дверь – видимо, он тоже ждет своих. Я сажусь за один из свободных столиков и от нечего делать записываю в блокнот вчерашние впечатления. Наконец приходит его товарищ. Они действительно приветствуют друг друга на хорошо знакомом мне с детства азербайджанском языке и начинают завтракать... Еще несколько минут я продолжаю свои записи, потом спускаюсь в номер, и запоздалую шутку про ванцев и золото удается осуществить только на следующий день.

Сразу после завтрака наша машина берет курс на Варагаванк. Гора Вараг, которая похожа на двухпролетную арку, находится прямо напротив города Вана, на ее склоне издали виден зеленый островок – село Шушанц (сегодня – Едикилиса, «Семь церквей»), где некогда вздымались ввысь семь храмов Варага. Из семи церквей Варагаванка сегодня частично целы только Сурб Геворк и Сурб Аствацацин... Эти спасшиеся памятники-реликвии расположены вблизи дома Махмада - одного из жителей курдонаселенного села, и хозяева заботливо хранят и берегут святыни своих бывших соседей.

- Я решил на будущий год отреставрировать купол, - говорит Махмад.

Его жена, которая продает в притворе церкви связанные и сплетенные ею сувениры, скромно стоит рядом.

Мы решили организовать небольшой сбор пожертвований, чтобы посодействовать охране и ремонту памятника.

- Махмад, ты знаешь, что армяне и курды братья? - говорю ему на прощанье, произнося слово «брат» по-курдски - «брай».

- Братья, я знаю, - отвечает он и протягивает мне руку.

Крепко пожимаю руку нынешнего хранителя Варагаванка, потом машинально протягиваю руку стоявшей рядом с ним жене, слегка взволнованной нашей песней «Аравот лусо». Курдянка, словно пораженная молнией, отступает на несколько шагов, и я, мягко говоря, оказываюсь в очень неудобном положении. Как это я забыл, ведь это же Восток?..

Мы раздаем конфеты окружившим нас детям, число которых мгновенно удваивается. И тут я замечаю, что глаза их имеют какой-то интересный оттенок, то ли серо-сине-зеленоватый, то ли яркий болотный, а маленькие девчушки и мальчики так миловидны и стройны... Интересно, к какому курдскому племени принадлежали их предки и сливались ли с ними некогда армяне?..

post-31580-1246887642.jpg

Из Варагаванка несемся... к Ахтамару! Нет, и это не сон, это явь! Почти вся дорога проходит по берегам озера Ван. Краски озера... Сменяющие друг друга темно-синяя, светлая сине-зеленая, жгуче-яркая бирюзовая, искрящаяся морская зелень, чистейшая голубая, а местами прозрачно-молочная... Игра этих красок сопровождает нас всю дорогу и без конца твердит, что Ван – это не Севан или Капутан, Ван – наше боготворимое священное озеро, что здесь купалась Цовинар – мать богатырей и пила воду, лившуюся в озеро из пресного родника, что здесь останавливалась на ночлег Нар - наша богиня вод и дождей, а может, именно здесь родилась из белоснежной пены морской богиня любви Астхик...

Уже показался остров Ахтамар, похожий на плавающую черепаху (Лим и Ктуц мы уже видели издали, а Артер – немного в глубине). Обрисовывается монастырь Ахтамар, недавно восстановленный на средства турецкого правительства. Мы все свободно умещаемся в моторной лодке, поначалу почему-то показавшейся нам очень маленькой, и плывем к острову. На противоположной стороне высится великолепный Артос – одна из знаменитых вершин Шатахских гор, а Арнос не виден, он в глубине:

На горе Арнос посеян ячмень, ле-ле, ле-ле, ле-ле, джан,

На горе Артос посеян ячмень, ле-ле, ле-ле, ле-ле, джан,

Ячмень отдам за яблоко, ле-ле, ле-ле, ле-ле, джан,

Яблоко пошлю моей любимой, ле-ле, ле-ле, ле-ле, джан...

Артос такой симметричный и красивый – очень похож на трехугольную призму, положенную горизонтально. Элен снимает меня на фоне моей горы-тезки и просит спеть песню про Ахтамар, чтобы записать для живущих в Америке родных. Сразу вспоминаю песню паломников-шатахцев «Еду в Ахтамар», Элен самозабвенно снимает Артос на видеокамеру, а я взволнованно пою...

Сижу в лодке, плыву в Ахтамар,

Принесу жертву в твою честь,

Уй, уй, уй-уй-уй, плыву в Ахтамар,

Принесу жертву в твою честь...

Монастырь Ахтамар, который находится у шеи «плавающей черепахи», уже перед глазами. Когда я вышел из лодки, мне показалось, что я нашел давно потерянного родного человека... И сам не понимая как, склоняюсь перед окаймляющей остров оградой из речного камня и, совсем забыв, где нахожусь, целую камни ограды...

Восстановленный монастырь вблизи неописуем: я вижу собственными глазами знакомый по картинам и альбомам купол, колокольню, несметное множество барельефов и пока еще сохранившиеся фрески... Повсюду удивительная чистота, и заметна забота...

Зажигая свечу, Астхик говорит: «Спой все ванские песни, какие знаешь...» Я, конечно, не отказываюсь, пою «Дле яман» и «Роза раскрылась», «Отец, отец» и «Ах, Васпуракан»... С потолка собора на молящихся словно нисходит какая-то светлая печаль...

Потом происходит невероятное... Я никогда в жизни не ездил на море и вообще не умею плавать (и на Севане никогда не удавалось научиться плавать), и вдруг оказалось, что очень даже хорошо плаваю в Ванском озере... Ко мне присоединяются девочки и водитель Норайр, у которого уже есть большой опыт плавания в Ване. Правда, при заходе в воду я основательно грохнулся на скользких камнях, но соленая вода родного озера проявила заботу, приостановила падение, и я даже царапины, как это ни удивительно, не получил...

На острове мы знакомимся с Невин Ришан - обаятельной художницей, приехавшей из Стамбула, курдянкой по национальности, но армянкой по бабушке. Невин говорит, что она приехала сюда только ради Ахтамара. Я внимательно слушаю ее беседу с Ашотом по-турецки и понимаю, что она из людей, близких к светлой памяти Гранту Динку. Невин хочет и со мной побеседовать, но моего знания турецкого явно недостаточно для разговора.

На обратном пути останавливаемся в ближайшей к порту закусочной. У ее хозяина Ибрагима явно армянские корни, а трое сыновей словно родились в центре Еревана. В кабачке Абрама (с его согласия я так и называю его) сбывается одно из наших желаний, без которого путешествие было бы чуточку ущербным: здесь мы угощаемся знаменитыми ванскими печеным тарехом и жажиком. Рыба эта живет в полусоленых частях озера и не имеет специфически острого рыбного вкуса, а обладает каким-то мягким и пресным вкусом.

Наша следующая остановка – Дверь Мгера. Это Агравакар возле предместья Вана. В вырытой на этих священных утесах двери клинописью Ванского царства запечатлены для вручения векам имена наших старых богов, количество обязательных жертвоприношений... Здесь заперт разочарованный несправедливостью мира Мгер Младший, который каждый год в ночь Вознесения и Вардавара, когда сходятся земля и небо, выезжает из пещеры на своем огненном скакуне, кружит в небе и, убедившись, что мир еще не изменился к лучшему, в отчаянии возвращается в свое жилище. Ванцы назвали эту пещеру Пустырь Зимзима, явственно напоминающее название пещеры Симсим, хорошо знакомой по восточным сказкам...

Молодежному составу группы и Астхик удается добраться до «Двери желаний» – она на очень труднодоступной высоте. Ладонью правой руки они, на удивление глазеющему снизу курдскому «обществу», по очереди ударяют о камень у входа - для исполнения своих заветных желаний...

Наконец добираемся до Ванской крепости. Вся крепость пронизана абрикосово-оранжевыми отблесками заходящего солнца. Через полуразрушенные ворота по извилистым тропкам взбираемся наверх и здесь вновь убеждаемся в том, насколько правы ванцы, когда говорят, что рай – это именно Ван...

Багровеющее солнце Вана заходит за склоны Сипана, и вместе с ним серебристая луна поднимается над вершиной горы Вараг... Можно было только мечтать увидеть подобную картину... В низине – разрушенный кахакамедж Айгестан, а чуть поодаль протянулись Айгестан и Хачпохан со своими многоэтажками и уже горящими огнями...

Пожилые участники группы вместе с Ашотом остались внизу, а для тех, кто поднимается в крепость, Ашот подрядил сопровождать двух парней-курдов. Они переговариваются с нами на английском языке, смешанном с турецким, с большой готовностью помогают нашим девушкам при подъеме и спуске. С воодушевлением рассказывают о могилах по соседству с крепостью, где покоятся останки могущественнейших царей Ванского царства...

Ануш расспрашивает курдских парней по-английски:

- Вы проходите в школе курдский язык?

- Нет, - с подчеркнутым недовольством отвечают они, - только турецкий и английский...

- Ничего, - успокаивает их Ануш, - придет время, когда вы все будете проходить и курдский...

В расположенной у подножия крепости чайной встречаем живую эмблему Вана – ванскую кошку. Один глаз у нее бирюзовый, а другой – медовый... Вдруг хозяйская кошка бегом бросается ко мне и прижимается к ногам с ласковым мурлыканьем...

- И как она догадалась, что я родился в Год Кота и немного ванец? - шучу я...

Интересно, что в Турции ванскую кошку вовсе не называют «кошкой» (на тюркских языках – «пиши»). Возможно, потому, что умеет плавать, да и за другие качества ее отличили от обыкновенных кошек и назвали «ван кедиси», явно сохранив армянское слово «кату».

Уезжая из Вана, я испытывал несказанную боль, словно покидал родной дом... Было раннее утро, мы в последний раз сфотографировались на Площади ванской кошки, расположенной в южной части города, рядом с бело-мраморными кошкой и котенком с разноцветными глазенками, и помчались вдоль южных районов озера. Слева были вершины Рштуника и Шатаха, а Артос, ставший нам таким родным, провожал нас горестным взглядом...

post-31580-1246887526.jpg

В полдень мы уже были в Битлисе (армянском Багеше). Очень своеобразный город Битлис: на самом верху крутого ущелья - старинная городская крепость, а у подножия ограды громоздятся друг на друга дома, построенные жившими когда-то в Битлисе армянами...

В город Муш мы добрались после полудня. Все утро мы мчались по бескрайней Мушской долине... Я опять тайком прослезился, вспомнив строки Мшо Горани:

Там, в Мушской долине, пятьсот сел, говорят,

Вода Меграгета исцеляет всех больных,

Яре-ха, яре-ло, ярим Герани,

Яре-ха, яре-ло, ярим Горани.

Там, в Мушской долине, тысяча студеных родников, говорят,

Вкусней их воды нет воды нигде...

Яре-ха, яре-ло, ярим Горани,

Яре-ха, яре-ло, ярим Горани.

Муш раскинулся на невообразимо красивом склоне у подножия горы Сим. Воздух тих, чист и приятен. Символ города – тюльпан, как в Ване – ванский кот. Гостиница «Гексер» ("Небесная") самая уютная из всех гостиниц за время путешествия.

На улицах Муша так много белокожих, светловолосых людей, похожих на армян, что мы от удивления просто каменеем. По неофициальным данным, почти половина населения этого некогда армянского города с армянским духом – омусульманенные армяне или курды армянского происхождения... Есть и считающие себя армянами «скрытые» христиане – их три тысячи. Говорят, долина Тарона так плотно была заселена армянами, что некоторой их части иногда удавалось избежать выселения и погромов и уцелеть. Ценой их спасения было принятие ислама, а потом - курдского облика...

Более того, известно, что с местными курдами заза, которые держатся обособленно от курдской общины и имеют собственный язык и традиции, сливались многочисленные армяне княжеского и царского рода, и не только в далеком прошлом. В дни всенародного бедствия в начале ХХ века у них скрывались десятки тысяч армян. Спустя несколько месяцев я увижу в доме моего друга в Ереване видеозапись, на которой вместе с Национальным симфоническим оркестром Австрии выступает композитор, музыкант и певец Микаел Аслан - армянин, родившийся в предместье Озат Дерсима, выросший среди заза, и вспомню берлинские концерты Комитаса...

Ближе к закату мы отправились в старый квартал Муша, где армянские дома сохранились почти такими же, какими были сто лет назад. Как только машина притормозила у церкви Богоматери, почти полностью разрушенной, собралась целая толпа детей и взрослых. Кое у кого из детей в руках были кресты, изготовленные из веток ивы. Я подошел к одному из них и, указывая на крест, спросил по-турецки:

- Что это?

- Хач... - ответил он.

Вот это да, значит, и после принятия мусульманства армяне сохранили в быту культ креста...

Двигаясь из армянского квартала в сторону ручья, доходим до того места, где некогда стояла церковь Сурб Марине. Немного поодаль - маленькое здание школы, где когда-то учились многие из наших легендарных гайдуков, и среди них герой эпопеи Хачика Даштенца «Зов пахарей» Махлуто (Зоравар Смбат)... На противоположном склоне горы - следы старого кладбища Муша, где еще видны сдвинутые могильные камни... Господи, сохранилась ли среди этих могильных памятников надгробная плита Геворка Чауша? Едва ли...

Я был занят этими печальными мыслями, когда к нам подошла пожилая женщина в белом головном платке. В зеленоватых глазах были слезы. Она была из рода тех принявших ислам армян Муша, которые непостижимым образом хотят общаться со своими соотечественниками, не зная ни слова по-армянски... Ее звали Парихан. Чуть погодя к нам подошел и внук Парихан – такой похожий на армянского мальчика юноша, мы сфотографировались с ними...

Когда мы добрались до Сулухского моста, находящегося неподалеку от Евфрата-Муша, уже темнело. В полутьме прямо на мосту вместе с Шаке и Ованесом, супругами из Австралии, вспомнили скорбную песню Геворка Чауша:

В тысяча девятьсот седьмом году,

Чудесного мая двадцать седьмого,

День памяти гибели Геворка неутомимого,

Отважного льва-храбреца фидаинов...

Чуть поодаль видны тростники. Может быть, именно там - какое совпадение! – ровно сто лет тому назад смертельно раненный Геворк попросил товарищей оставить его и продолжать борьбу во имя родины:

Последний привет мой - народу армянскому,

Последний поцелуй мой – храбрецу Андранику,

Положите меня здесь, укройте травой,

Идите, друзья, идите с миром...

Ужин был организован в одном из самых респектабельных ресторанов Муша, а в соседнем зале обедал не кто иной, как сам мэр Муша со своей свитой.

- Кстати, многие ключевые должности здесь занимают лица армянского происхождения, а этот бесподобный хлеб испечен в пекарне местного армянина, - объявил Ашот.

post-31580-1246887563.jpg

Действительно, впечатление от мушского хлеба превзошло все наши прежние представления о хлебе. Аромат и вкус свежеиспеченного хлеба, внешне напоминавшего нечто среднее между армянским матнакашем и грузинским пури, был неописуем. Вот вам и хлеб, испеченный армянином в городе Муше из пшеницы Мушской долины...

После ужина меня ждал сюрприз. К Ашоту подошел усатый человек с характерной для сасунца внешностью, поговорил с Ашотом, потом, глядя на меня, подошел и, как старый друг, обнял и назвал свое имя – Гайк. Я понял, что именно он – тот самый знаменитый мушский пекарь, о котором мне рассказывал в Ереване один из моих друзей-сасунцев. Гайк-Гайраттин - омусульманенный родственник моего друга. У его спутника, тоже родственника, были медовые глаза и довольно смуглое лицо, а звали его Сероб-Гайраттин.

«Деду нашему было лет пять или шесть, когда курды спасли его от резни,.. - расскажет потом Сероб. – Деда звали Сепо, бабушку – Нубар...» От отуреченных армян я потом узнал, что в Муше до сих пор хранят личный пистолет Ахпюр-Сероба и владельцы желают передать его Музею истории Армении.

В Муше я приобрел несколько лазерных дисков с курдской музыкой, нашел, наконец, и песни Швана Парвара, в том числе и знаменитый народный роман «Замбилфрош» - о любви продавца корзин и княгини, варианты которого когда-то были известны и среди армян Тарона.

В первое же раннее утро пробуждения в Муше после легкого завтрака спешим на юг - в монастырь Мшо Аракелоц, или Таргманчац - легендарную святую обитель, которую основал сам Григорий Просветитель и которая в средние века стала одним из самых значительных центров армянской культуры и письменности. Здесь вожди армянской национально-освободительной борьбы Геворк Чауш и Андраник Зоравар со своим малочисленным отрядом патриотов почти целый месяц сражались, осажденные, против регулярной османской армии...

Из Мушской долины поднимаемся в село Араг, с которым соседствует знаменитый Бердак, а по ту сторону противоположных гор должны находиться знаменитые Шеник, Семал, Гелиегузан. Машина с «пожилыми» остается у подножия, возле табачного поля, а мы поднимаемся по склону к монастырю. Нас любезно сопровождает Сероб-Гайраттин.

При подъеме вдруг вспоминаю, что монастырь Аракелоц назывался также монастырь Тиринкатар. Вот тебе раз, значит, мы поднимаемся по склону горы Тиринкатар, или Цирнкатар... Снова сон наяву... Значит, немного погодя мы увидим Маратук, а напротив - Сасунские горы...

На территории монастыря, увы, многое не сохранилось... Уцелела лишь маленькая колокольня да алтарь главной церкви... От девяти ажурных хачкаров, сохранявшихся до середины прошлого века, не осталось и следа... Я заметил лишь обломок белого хачкара, вонзившийся в бордюр одного из двух студеных родников... Эта деталь долгие месяцы будет будоражить мою память, особенно когда мой друг историк напомнит, что на территории монастыря некогда покоились останки отца армянской истории Мовсеса Хоренаци, Павстоса Бюзанда, Давида Анахта и многих других великих представителей нашей культуры и письменности...

У монастырского родника я вспомнил моего старшего товарища по этнографическому ансамблю «Акунк» – сасунца Саркиса Багдасаряна, его бесподобный голос и проникнутые ностальгией песни... Я набрал бутылку студеной воды для Саркиса и в этот момент заметил царившую над вершинами рвущихся к небу гор Сасуна... вершину Маратука, нашей горы, где, по преданию, обитали боги. Под обшарпанными стенами полуразрушенного монастыря, защищенные от ветра, мы зажгли свечу и воскурили ладан - в память наших гайдуков, погибших за свободу родины, спели несколько духовных песен и гимн Армении...

Спускаясь, мы набрали на склоне Цирнкатара боярышника - обыкновенного, оранжеватого, и желто-зеленого, цвета айвы... А наверху, на берегу ручья, образовавшегося от слияния двух монастырских родников, мы сфотографировались в обнимку с громадными черепахами, которые были намного крупнее обычных. И еще всю дорогу мы собирали золотистые и серебристые камни с благородным блеском, которые для наших соотечественников с мушскими и сасунскими корнями были самыми заветными памятными дарами.

Следующий день навсегда останется в моей памяти как день Святого Карапета. По дороге в Эрзрум (армянский Карин) проезжаем остальную часть Мушской долины, и перед нами является во всем величии знаменитая гора Карке, на которой высится знакомый по множеству песен и легенд и такой родной монастырь Сурб Карапет.

Святой Карапет – высоко-высоко,

И дороги к нему круты и извилисты,

Много паломников идут к нему,

Всех он наделяет счастьем,

Султан Муша – Святой Карапет...

Поднимаясь по серпантину лесистых склонов Карке, по правую руку видим обильно струящийся родник. Сразу «узнаю» - родник Сероба, здесь часто ночевал и отдыхал после боев великий гайдук...

Святой Карапет – всемогущий монастырь,

Крест золотой, камень зеленый,

Найдется ли тот, кто не знал бы его,

Девятиокий Сурб Карапет,

Султан Муша – Святой Карапет...

Расположение Карке таково, что с удивительной властной величавостью господствует он над Мушской долиной и над всей страной Тарон. Добираемся до верхних склонов горы - и мы на подступах к населенному курдами селу. Но что это?.. Кладка стен некоторых домов местами из гладкотесаного камня, в стены вставлены хачкары, кое-где целые, кое-где обломки... От некогда великолепного храма остались лишь жалкие руины... От алтаря уцелел лишь один фрагмент...

Почти все село собралось вокруг нас. У руин некогда могучего собора подавленно и немного смущенно читаем «Отче наш», зажигаем последние свечки, пьем воду из родника Сурб Карапета... Находящийся возле монастыря родник носил имя Просветителя, когда-то его построил армянский царь Трдат Великий. В его каменном бассейне крещено великое множество армян. Сурб Карапет, который назывался также Глакаванк, или Девятиокий монастырь, был одним из знаменитых центров армянской письменности, считался одним из самых чудодейственных святых мест - исцелял болезни, исполнял самые заветные желания паломников, наделял талантом и другими дарами...

Босоногий, со свечами в руках,

Я дошел до вод реки Мурад,

Исполни мечту мою, тогда я вернусь,

Исполняющий мечты Сурб Карапет,

Султан Муша – Святой Карапет...

Возвращаемся в молчании, лишь тикин Шаке тихонько, почти про себя, напевает:

Возле монастыря Святого Карапета

Был чудный родник,

Кто испил бы глоток воды,

Остудил бы свое сердечко...

Все мы, конечно, испили священной воды, но сердца наши едва ли могли остудиться после всего увиденного...

Я очнулся от тяжелых дум на подступах к провинции Высокий Айк исторической Армении, или страны Карин... Мысленно переношусь в те кошмарные дни весны 1915 года... Здесь, в своей колыбели, депортировался и уничтожался тысячелетиями живший на своей земле древний народ - носитель многотысячелетней цивилизации... Как же было организовано и осуществлено на таком огромном пространстве это уникальное в своем роде ужасающее злодеяние?..

В городе Карине армянского духа, к сожалению, совсем не чувствовалось. Теперь это чужой, восточный город, хаос в котором усугублялся закрытыми в дневные часы по случаю религиозного праздника магазинами и исступленными причитаниями и воплями муэдзинов. Население Карина в равной степени состоит из курдов и турок, и это чувствовалось даже на улицах... В древней части города мы зашли лишь в Каринскую крепость, где на церкви, построенной в духе армянской национальной архитектуры, увидели абсурдную надпись: «Мечеть-церковь»...

Наша встреча с Карином фактически носила мимолетный характер, и вскоре, проехав по горам и плоскогорьям, по полям и ущельям Высокого Айка, мы вернулись в Карс. Самым достопримечательным в пути был семипролетный Пастуший мост на Басенской равнине, сооруженный в месте слияния рек Аракс и Мурц. У моста я сразу вспомнил старейшину армянской журналистики и моего лучшего друга Марго Гукасян: ее родители были из этих краев. В Ереване я подарю ей подобранный на берегу Аракса речной камешек и фото Пастушьего моста крупным планом...

Добравшись вечером в уже знакомый Карс, останавливаемся в доме для гостей Кавказского университета – в одном из новых предместий города. После ужина Ашот знакомит меня с одним из азербайджанских преподавателей университета, сказав, что я его соотечественник.

- Ашот, с каких это пор ты считаешь Нахиджеван Азербайджаном? – шучу я.

Изет родом из Закатал, командирован в Карс бакинским университетом и преподает здесь русский язык. Пока он выражал недовольство созданным между двумя народами водоразделом и интеллигенцией, не предпринимающей двусторонних шагов, к нам присоединился еще один азербайджанский преподаватель русской литературы, который, в отличие от коллеги, имел на удивление русую внешность и был родом из Амасии.

- Фактически в Карсе встретились два человека с общей судьбой, лишенные родного края, - комментирует ситуацию Хуршуд Исаев.

Потом рассказывает о районе, где он родился, вспоминает, что когда-то у него был очень близкий друг в ереванском квартале Ачапняк. Узнав, что я родом из нахиджеванского села Азнаберд, говорит, что два раза был там, видел в центре села церковь, но это было давно, в начале 1990-х годов...

Уже второй раз, просыпаясь ранним утром в Карсе, чувствую вдруг, что в городе, известном своим суровым климатом, уже почти зима. Действительно, чуть позже мы замечаем, что стекла нашей машины заиндевели, хотя на дворе еще только 30 сентября.

Это морозное утро - самое тяжелое за все время путешествия: бесконечно грустно прощаться с родным краем, которого, возможно, больше никогда не увидишь, который всего неделю был рядом с тобой, но веками и тысячелетиями был твоим и все равно будет твоим...

Сентябрь 2007 – февраль 2008, Карс – Ереван

Перевод с армянского – Анаит Хармандарян

Edited by Pandukht
Link to post
Share on other sites

Какой кайф побывать в Западной Армении!

Если дела пойдут нормально, планирую в ближайшем будущем заползти на Арарат, а потом позагорать на берегу Вана.

Кстати, есть желающие - можно организовать группу, как-нибудь :)

Link to post
Share on other sites

О поездке в Дерик

Курды и армяне провинции Мардин

Это статья известного российского ученого-курдоведа, старшего научного сотрудника ИВ РАН Нодара Мосаки. Она опубликована в одном из последних номеров газеты «Свободный Курдистан». Статья была подготовлена по итогам поездки автора в один из районов Турецкого Курдистана и содержит много ценных сведений о местных армянах, не публиковавшихся ни на русском, ни на европейских языках. К большому сожалению местных жителей, сейчас в Дерике проживает всего лишь одна армянская семья.

Представляется, что ситуация в этом городке является типичной для многих уголков Турецкого Курдистана.

...В августе 2008 г. во время посещения Турецкого Курдистана я посетил городок Дерик (Мазидагский Дерик). Это небольшой город в провинции Мардин, игравший однако большую роль в истории курдов и Курдистана, особенно в курдском национально-освободительном движении после Второй мировой войны. Не случайно блестящий знаток северо-курдистанской действительности проф. М. А. Гасратян Дерик упоминал наряду с такими крупными центрами, где действовали влиятельные курдские организации, как Стамбул, Анкара, Измир, Диярбакыр и Ван (Курдское движение в новое и новейшее время. – М., 1987, с. 244). Дерик был одним из центров активности действовавших в 60-х – начале 80-х годах тогда в Турецком Курдистане Демократической партии Турецкого Курдистана (ДПТК), Революционных культурных очаги Востока (DDKO), Революционно-демократических культурных обществ (DDKD), Национальных освободителей Курдистана (KUK).

Дерик традиционно считается одним из центров курдского национализма. Не случайно проучившийся 3 года в дерикском медресе выдающийся курдский поэт ХХ века Джегерхун отмечал, что научился курдскому патриотизму (kurdperwer) в Дерике (всего он прожил в Дерике 6 лет).

По некоторым данным, название этого древнего города, расположенного между горами Манджил, Эрге Баба и Турджел, происходит от курдского слова «церковь». Его население составляет около 20 тысяч человек, почти все из них – курды. Большая часть населения принадлежит к племенам Рута и Абаса, кроме которых в Дерике имеются ряд других племён.

В середине ХХ в. в Дерике проживало много армян (более сотни). Значительная часть Дерика была отстроена именно армянами, которые играли здесь заметную роль в торговле, строительном секторе и ремеслах (кузнецы, портные, сапожники и т. д.). Однако после 70-х годов армяне в связи с ухудшением условий безопасности, вызванных усилением карательных мер турецких властей против курдского национально-освободительного движения, уехали в Мидъят и большей частью в Стамбул, а также в страны Европы. Отъезд армян негативно сказался на экономической активности в городе, что с большим сожалением отмечали местные старейшины. Автору показали закрытые сейчас торговые ряды, расположенные по центральной улице, ранее принадлежавшие преимущественно армянам. Во время нашей поездки в Дерике проживало уже лишь 2 армянские семьи. Глава одной из них, Кево Демирчян, хранитель единственной сохранившейся в Дерике армянской Красной церкви (ra Sor)[1], вскоре умер[2]. Из-за того, что Кево являлся хранителем церкви, многие называли его «последним армянином Дерика».

Проживавшие в Дерике армяне традиционно блестяще владели курдским языком, не хуже, чем курды, и практически были неотличимы от курдов, в чeм убедился автор, посетив мастерскую кузнеца Наифа. Многие дерикские армяне участвовали в курдском освободительном движении в составе курдских организаций. Примечательно, что в Дерике, по свидетельству местных старейшин, были случаи, когда курды записывались армянами, чтобы поехать учиться в Стамбул и продолжать после этого работать в армянских организациях. Местное население, особенно старейшины, хорошо помнившие проживавших в Дерике армян, отзывалось о них с большим уважением, то и дело отмечая, что отъезд армян негативно сказался на жизни города.

Ещё одним фактором ухудшения экономического положения Дерика стало строительство в обход него автодороги, усилившей роль Кызылтепе.

Ранее Дерик был крупным сельскохозяйственным центром. В частности, там выращивали оливки, инжир, виноград.

Во время поездки в Дерик мы посетили известное семейство – Караханов. На окраине города можно наблюдать развалины их имения, а также фамильный склеп. Наиболее известным представителем Караханов, как известно, был Эдип Карахан – один из лидеров курдского движения в Турции в 50-х – начале 70-х годов. Его младший брат, проживающий в Швеции Энвер Карахан, является известным курдским писателем[3].

Выходцем из Дерика был и известный курдский общественный деятель, поэт, писатель и переводчик Кадриджан (1911 – 1972). Одно из его произведений посвящено Дерику (Bihara – «Весна Дерика», Hawar, №13, 1933).

Другое известное семейство Дерика – Ёнены. Иззет Ёнен (Иззет-ага Дерики) был одним из лидеров курдского движения после 40-х годов и ДПТК, неоднократно находился в ссылке в турецких городах Койджегиз (провинция Мугла на Средиземном море), Адана и в Сирии, несколько лет жил у Мустафы Барзани в Южном Курдистане. Известный курдский интеллектуал Фуад Ёнен, будучи одним из первых курдских студентов в Измире, организовывал там в 60–70-х годах ячейки курдских организаций.

Ещё одна известная семья Дерика – Тюрки. Ахмет Тюрк, ещe в 70-х годах дважды избранный в парламент Турции, как известно, является сопредседателем Партии демократического общества (ПДО). Роль А. Тюрка в ПДО не исчерпывается руководством партии. Он, по сути, олицетворяет в ПДО течение курдского национализма. Его дядя Хаджи-Абдул Халим Тюрк в 60-х годах был известным активистом (ДПТК).

В Дерике родился (1959 г.) и современный курдский писатель и переводчик Фырат Джавари.

До последнего времени в Дерике звучала лишь курдская речь, а использование турецкого языка считалось даже постыдным среди жителей города. Однако в последние годы молодёжь, подвергавшаяся сильному ассимиляционному давлению, активно использует и турецкий язык.

Дерик в большинстве своём голосует за ПДО и руководителем местной администрации также является (и во время нашей поездки и по итогам выборов 29 марта 2009 г.) представитель этой партии. Однако, как нам показалось, исходя из недолгого общения с жителями города, в немалой степени голосование за ПДО является протестным, представляя собой нежелание голосовать за турецкие партии.

_______________________

[1] Как пишет Э. Карахан, ранее в Дерике было 7 армянских церквей. Enwer Karahan // www.nefel.com, 08.01.2007. (курд. яз.)

[2] См. по поводу смерти «литературный некролог» Энвера Карахана: Enwer Karahan. Ez ji rik xeyid Kir // www.nefel.com, 10.09.2008. (курд. яз.). См. также «поэтический некролог» Аръена Ари: Arjen Ar. Kir v K. // http://www.diyarname.com/news.asp?Idx=1214. (курд. яз.)

[3] См., например, его ностальгические заметки о Дерике: Enwer Karahan. end dhn menn Drik // www.nefel.com, 27.12.2007. (курд. яз.). Enwer Karahan. end dhn dmenn Drik (daw) // www.nefel.com, 05.01.2008. (курд. яз.)

Link to post
Share on other sites
  • 1 year later...
  • 3 months later...

Армен Галустян: "Это моя земля и земля моих предков..."

Расположившись на веранде дома, который находится на высоте почти полторы тысячи метров и откуда открывается великолепный вид на город Муш и Мушскую долину, купающихся в лучах заходящего дома, беседую с Арменом Галустяном. Армен Галустян – не просто армянин, а коренной житель Муша, где родились и выросли его предки, где родился, вырос и сегодня живёт он сам. У него удивительная судьба, в которой переплелись честь и ненависть, горе и радость, вера и страх, твёрдость характера и сила духа.

К 1915 году род Галустянов насчитывал 889 человек, а выжили в огне Геноцида всего 42. Одним из выживших был дед нашего героя. В 1915 году он учился в монастыре Сурб Карапет и там узнал, что будет резня. Юноша тут же отправляется в Муш, а затем в Сасун, чтобы предупредить родных и близких о надвигающейся беде. Эх, если бы всё было так просто...

События развивались стремительно, турки окружали деревни и города, население которых состояло преимущественно из армян, и уничтожали всех подряд, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков. Люди прятались в горах, заброшенных домах, ущельях и оврагах, убегали в леса, когда видели приближение турецких солдат. Но нужно было как-то добывать пищу и воду, поэтому и приходилось время от времени покидать укрытия. Так прабабушка Армена Галустяна попалась на глаза турков. Не посмотрев, что молодая женщина на 7 месяце беременности, они вспороли ей живот, а затем стали обыскивать окрестности в поисках спрятавшихся людей. Тех, кого находили, тут же расстреливали. Одним из спасшихся оказался дед Армена – 16-летний Абкар. Он долго скрывался в лесу, но всё же поймали и его, но убивать не стали, а отправили вместе с другими 104 подростками и юношами строить мост через реку Мехрагет (Медовая река). Среди плененных оказался и дядя Абкара – Арменак, приехавший погостить к родственникам из Сирии.

Строительство моста продолжалось до глубокой осени. Как-то в разговоре курд-охранник обмолвился, что скоро работы закончатся, и всех расстреляют. Арменак попросил курда отпустить пленников и предложил за каждого выкуп золотом, которое он спрятал. Сделка состоялась, но охранник и не думал никого отпускать и убил дядю. Тогда, поняв, что терять им больше нечего, армянские юноши и подростки убили курда и бежали. В этот раз они нашли прибежище в развалинах Мушской крепости. Питались молодые люди тем, что собирали в полях неубранную пшеницу, мололи зерно и пекли лаваш. Было очень тяжело, продуктов не хватало, а выжить хотел каждый. Дед Армена вместе с родственником решили пойти к знакомым курдам и попросить, чтобы те приютили беглецов. Когда открылась дверь, один из курдов поздоровался, а другой выхватил топор и убил родственника Абкара.

И вновь юноше удалось убежать. Его борьба за выживание продолжались до тех пор, пока он не встретил знакомую своей бабушки – курдку Фатиму. Та сжалилась над несчастным, постригла, переодела его и строго-настрого запретила разговаривать на армянском языке, выдав Абкара за своего дальнего родственника. Так, с весны 1916 года Абкар стал жить в курдской семье и переехал вместе с ней в Тигранакерт, а позже и в родной Муш, где он и встретил свою будущую жену.

Они обосновались в селе недалеко от города, построили дом, и в семье появилось на свет 5 мальчиков и 2 девочки. Жизнь постепенно налаживалась. В 1930 году турецкое правительство разрешает армянам покинуть Турцию и отправиться, куда им хочется. Абкар с семьёй уезжает к родственникам в Сирию, но спустя 4 месяца, не выдержав разлуки с Родиной, возвращается назад. В 1937 году турецкое правительство в очередной раз делает попытку выслать из страны оставшихся в живых армян, но Абкар с семьей остается, несмотря на преследования властей, на запрет говорить на родном языке, на отсутствие возможности обратиться за духовной поддержкой к Богу.

Идут годы, уцелевшие во время резни армяне Турции продолжают оставаться на родной земле, скрывая свое прошлое и растворяясь среди местного населения. Речь идет не о страхе, а об элементарной попытке выжить.

Армен Галустян родился в Муше, где и пошел в 7 лет в самую обычную школу. Однажды, возвращаясь из школы вместе с двумя приятелями, он повстречал пастуха-курда, который набросился на детей с палкой, но одного из них не тронул, сказав, что он курд, а Армен и его приятель – армяне. Мальчик прибежал домой, где родители, дедушка и бабушка и поведали ему историю его семьи.

Шли годы, мушский мальчишка стал взрослым уважаемым мужчиной в своем городе, и уже ни от кого он не скрывал свое происхождение. Естественно, в жены он себе выбрал прекрасную армянскую девушку, которая подарила ему четыре сына и три дочери. Все они отлично разговаривают на родном армянском языке, придерживаются веры предков, традиций и обычаев своего народа. По словам Армена, в Муше и других городах поблизости немало армян, многие из которых и по сей день не афишируют, кто они на самом деле. Ему, как он говорит, скрывать и бояться нечего: «Наша семья пережила столько, что мне не страшно уже ничего, да и другие армяне, видя мое отношение к жизни в Муше и Турции, постепенно становятся более свободными и открытыми. Нас не смогли уничтожить и ассимилировать за сто лет, не получится и сейчас», – с твёрдостью в голосе произнёс Армен.

Над древним Мушем опустилась ночь, а мы еще долго сидели на веранде высоко в горах, наблюдая за морем огней внизу и слушая своего собеседника. Мне передалось его спокойствие, простое и ясное отношение к жизни, уверенность в будущем армян на древней земле Западной Армении. Раздался смех, послышались радостные возбуждённые голоса. Это приехала семья Армена Галустяна, и дети прервали наш разговор, окружив отца. Ещё минуту назад суровый, с какой-то твердостью во взгляде Армен мгновенно изменился в лице, по очереди прижимая к груди каждого ребенка, которые быстро, перебивая друг друга, пытались что-то рассказать отцу, поделиться новостями и просто обнять. Наверное, это и есть лучшее доказательство, что армянская жизнь, судьба и история народа, насильственно уничтожаемая десятилетиями, вопреки всему имеет будущее на этой многострадальной древней земле.

«Здесь жили мои предки, живу я и мои дети, и будут жить мои внуки. Посмотри, ради них я сделаю всё, чтобы мой народ не покинул Муш никогда!» – сказал на прощание Армен Галустян, армянин, чья судьба – судьба его народа, его города, его семьи.

Можно только удивляться смелости и стойкости людей, их желанию оставаться и жить там, откуда их выгоняли, и уважать. Уважать за выбор, за веру, за преданность своим корням. Пока есть такие люди, будет и армянская жизнь на Мушской равнине. Уверен, будет вечно!

Юрий Спектор

(Редакция Diaspora-world.info благодарит Алика Авдаляна, выступившего в качестве переводчика с армянского языка на русский).

diaspora-world.info/index.php?option=com_content&view=article&id=3654%3A-q-q&catid=4%3Alicadiaspory&Itemid=5&lang=ru

Link to post
Share on other sites

Join the conversation

You can post now and register later. If you have an account, sign in now to post with your account.

Guest
Reply to this topic...

×   Pasted as rich text.   Paste as plain text instead

  Only 75 emoji are allowed.

×   Your link has been automatically embedded.   Display as a link instead

×   Your previous content has been restored.   Clear editor

×   You cannot paste images directly. Upload or insert images from URL.

×
×
  • Create New...