tut kto-to gavaril chto budto russkiye pamagali nam. Smatrite statyu is Zerkalo, tam ix bivshiy minister oboroni (1993-1994)gavarit. Eto tot minister, pri katorom azer Horadiz nazad atvayevali. Eto xaroshaya statya. Eto pakazivauet chto vsyo eto "russkaya" pomosh Armenii, eto cuzh sabacya. smatrite asobenno Bold shasti
Экс-министр обороны Азербайджана Мамедрафи Мамедов уверен, что прекращение огня было в то время единственно верным решением
М.МАМЕДОВ,
Дж.СУМЕРИНЛИ
В одном из июньских номеров нашей газеты был опубликован материал, в котором в краткой форме была дана характеристика деятельности министров обороны Азербайджана, руководивших военным ведомством с 1991 года по настоящее время. Занимавший должность министра обороны с сентября 1993-го по февраль 1995 года, Мамедрафи Мамедов выразил несогласие с некоторыми пунктами статьи и изъявил готовность изложить свою позицию. Отметим, что М.Мамедов ныне проживает в Москве, куда и отправились наши корреспонденты, чтобы побеседовать с генералом.- К моменту вашего назначения на пост министра обороны в сентябре 1993 года армянские вооруженные формирования захватили не только нагорную часть Карабаха, но и прилегающие районы. Как вы считаете, почему руководство страны остановило свой выбор на вас, когда принимало решение о назначении руководителя оборонного ведомства страны?
- Я не могу сказать, каковы были предпосылки моего назначения на пост министра обороны. Могу лишь рассказать, как это произошло.
20 августа меня пригласил посол Азербайджана в России Рамиз Ризаев и передал, что со мной хочет встретиться президент Гейдар Алиев. В это время я занимал должность заместителя начальника Академии генерального штаба ВС России. Через несколько дней я приехал в Баку и встретился с президентом страны, который напрямую спросил:"Справитесь ли вы с обязанностями министра обороны Азербайджана?". Мой ответ был однозначен: "Справлюсь, безусловно". Вы можете спросить у меня: "А с чего это вы взяли, что справитесь?"
- Именно этот вопрос мы и хотели задать.
- Прослужив в Вооруженных силах бывшего Советского Союза 33 календарных года, пройдя боевой путь в Афганистане и приняв активное участие в создании национальной армии этой страны, я накопил, как военачальник, определенный опыт. Прибавьте к этому тактико-стратегическую подготовку, которую я прошел на должностях заместителя командующих армий. В последующем, когда я был замначальником Академии генерального штаба, то в течение четырех лет читал лекции по различным направлениям военного строительства. То есть послужной список позволял мне заявить о готовности выполнить волю народа и президента.
- Вы оставили "теплое место" заместителя начальника Академии генерального штаба России и дали согласие руководить министерством обороны страны, терпящей поражение в войне. Не слишком ли тяжелую ношу взвалили вы на себя?
- Вы совершенно правы. Но я ведь азербайджанец. Я родился в Азербайджане, отец и мать мои - азербайджанцы. Как я мог спокойно взирать на беды своего народа? У меня душа болела каждый раз, когда доходили вести о потерях в войне. Я и сегодня готов, если это будет необходимо, выполнить волю президента.
Через две недели я приступил к своим обязанностям. Во время беседы с Гейдаром Алиевым я сообщил ему, что состою на действительной военной службе в Российской армии. Он позвонил президенту России Борису Ельцину и с ним решил вопрос моей работы в Баку. - Какой вы застали армию, когда вступили на должность министра обороны Азербайджана?
- Не хочу обидеть нашу армию, но я не заметил, чтобы в Азербайджане в то время существовали вооруженные силы. Здесь царствовали разброд и шатание. Каждый район имел свой батальон. Так называемые солдаты ходили необутыми, неодетыми. Когда проверял наличие военнослужащих в частях, то обнаруживалось отсутствие 30% и более личного состава. Я не нашел в Министерстве обороны какие-нибудь разработки, касающиеся строительства армии. - С чего вы начали свою работу на должности министра обороны Азербайджана?
- У меня есть многолетняя привычка - начинать работу на новом месте с изучения личных дел своих подчиненных. Не стало исключением это и в Баку. Трое суток я изучал эти дела. Скажу честно - передо мной открылась мрачная картина. При таком руководстве ВС дисциплины в армии, успеха в боевых действиях нельзя было добиться.
После изучения руководящего состава Минобороны я начал знакомство с состоянием вооружения и боевой техники армии. Затем меня интересовали наличие и уровень подготовки специалистов, которым предстояло работать с этой техникой. После этого начались учебная работа, войсковая полевая выучка, стали проводиться командно-штабные учения и т.д. Не было недели, чтоб я не выезжал в войсковые части, лично не контролировал ход боевой подготовки. Всем этим лично занимался. Об этом говорят и документы Минобороны.
Вы, уважаемые журналисты, пишете, что при моем руководстве Минобороны в армии чувствовалась нехватка вооружения. Тогда я задаю вам встречный вопрос: как можно в отсутствие вооружения продвинуться вперед на 25 км и освободить ранее захваченные неприятелем населенные пункты?
- Что, по-вашему мнению, явилось причиной потери Нагорного Карабаха и прилегающих районов? Неужели армянская армия была сильнее азербайджанской?
- Вы можете так ставить вопрос. Но я с вами несогласен: в войне всегда побеждает сильнейший. В том состоянии, в котором находилась азербайджанская армия в то время, она не могла победить. Я не нашел в Минобороны ни одного боевого документа, ни одной карты боевых действий, ни одной схемы оперативного построения войск, которые могли бы пролить свет на их работу.
- В вашу бытность министром обороны страны 31 октября 1993 года был оккупирован еще один прилегающий к Нагорному Карабаху район - Зангиланский. Что явилось причиной падения Зангилана?
- В конце сентября я поехал в Зангиланский район. Изучая на месте обстановку, пришел к выводу о нехватке техники и вооружения. Напомню, что к тому моменту все окружающие Зангилан районы были под оккупацией. Армяне всегда искали момент для захвата этого района. И, когда предоставился такой случай, они оккупировали Зангилан. Замечу, что наши войска в тот момент не были готовы к ведению наступательных боев. Однако руководство страны сделало все, чтобы защитить район.
- И все же, как получилось, что и Зангилан пал?
- Ответ ищите в истории войн, например, второй мировой. Хочу сказать, что население Зангилана и других районов должно было не убегать с родных мест, а оставаться и вести партизанскую войну.
- Есть мнение, что потери районов - это результат предательства, а не поражения в ходе боевых действий. Что вы скажете на сей счет?
- Что касается других районов, я не знаю, а на счет Зангиланского скажу, что такие утверждения данного района не касаются. А то, что народ покидал свои насиженные места, это есть "опыт" ранее оккупированных районов. Свое негативное воздействие оказали и так называемые ранние поражения азербайджанской армии. Каждый район, каждый глава администрации создавал себе батальон. "Это мой батальон, и без моего разрешения он никуда поедет", - примерно так говорили местные власти. Не "районные армии", а единые вооруженные силы должен был иметь Азербайджан. И я несогласен с мнением, что одной из причин поражения в войне с Арменией явилось расформирование воинских подразделений, созданных политическими группировками на местах. После расформирования "частных" батальонов и "перемешивания" их личного состава, т.е. пресечения создания воинских подразделений по территориальному принципу, мы не потеряли ни одного квадратного метра земли.
- В конце 1993 года начались наступательные действия азербайджанских вооруженных сил...
- Задача у нас была одна - освободить от армян захваченные территории. В первую очередь мы планировали продвинуться километров на пятьдесят и, освободив Агдамский и Физулинский районы, выравнять линию фронта. Почему не смогли достичь поставленной цели? Причина проста - не хватило сил. К тому же, продвинувшись на 25 км в Горадизском и Бейляганском направлениях, солдаты и офицеры начали покидать позиции, и мы вынуждены были остановиться.
- Почему началось дезертирство в армии?
- Потому что среди солдат начали сеять панику. Я не знаю, кто распространял слухи, но солдаты стали покидать позиции. - А чем объяснить неудачу в Кяльбаджарском направлении?
- Переходить в наступление в зимнее время в горном районе Кяльбаджар - это уму непостижимо. В январе 1994 года я был на Муровдаге, на самой вершине. Вокруг снег, непроходимые дороги. Как можно вести в такой местности боевые действия? Я выступил против данной операции. Однако некоторые руководители сумели убедить Совет обороны в успехе наступления на Кяльбаджар.
- А кто именно?
- Я сейчас не хочу называть их имен. Я в присутствии многих лиц заявил на Совете обороны, что операция обречена на провал. Но мои доводы не были приняты во внимание.
- Некоторые военные, находившиеся в то время на высоких командных должностях в армии, и сегодня утверждают, что наступательные операции начала 1994 года могли завершиться успехом, но, по их словам, поступила директива сверху не только приостановить наступление, но и перейти к жесткой обороне. Такого рода указания исходили от вас?
- Нет, немножко не так. Военный человек, знающий толк в военном искусстве и военной тактике, если видит, что боевые действия буксуют, войска отступают в отдельных направлениях, никогда не скажет: "Вперед, наступайте". Не бывает так. В этом случае надо переходить к жесткой обороне. Именно так я и поступил. Действуй я иначе - мы имели бы худшие результаты. Кстати говоря, в этой связи имели место еще и некоторые другие моменты, касались они межгосударственных отношений, но говорить об этом я не считаю нужным.
- Кто руководил подразделениями в ходе Кяльбаджарской наступательной операции и каковы были потери азербайджанской стороны?
- Каковы были потери, сказать затрудняюсь - просто не помню точное число, но поверьте, у меня болит и будет болеть душа до конца жизни за погибших солдат и офицеров, прослуживших под моим руководством. Операцией руководил, если можно так сказать, основным "заводилой" был Али Омаров, в ту пору генеральный прокурор республики, имевший прямой выход на президента страны. Он утверждал, что ничего не стоит взять Кяльбаджар.
- Как же так получается, господин генерал? Люди, далекие от армии, оказывают влияние на принятие решений по сугубо военным вопросам. Это не делает чести министру обороны.
- Безусловно. Я всячески стремился не допускать вмешательства в дела армии посторонних лиц. Представьте ситуацию - звонит глава районной администрации президенту страны и говорит: "Мне надо взять такую-то высоту, там-то закрепить оборону". Такие вещи неприемлемы для военных людей. Мои попытки урезонить таких глав местной власти успеха не имели.
- Известно, что вы имели и сохранили хорошие отношения с российской военной элитой. Ощутили ли вы поддержку с их стороны, будучи министром обороны?
- Мне была оказана большая помощь в работе со стороны российских военных. Только не спрашивайте меня каким образом. Ответить на такой вопрос я не могу.
- Но Россия оказывала военную помощь Армении.
- Это больше политика, чем военная помощь. Россия строила отношения и с нами, и с Арменией. Однако не следует забывать, что Россия и тогда, и сейчас имеет большие возможности, чтобы повлиять на урегулирование армяно-азербайджанского конфликта.
- Не следует ли из сказанного, что Азербайджан не сумел использовать в необходимой степени военное сотрудничество с Россией для разрешения конфликта?
- Вопрос очень скользкий...
- Вы вправе не отвечать.
- Нет, почему же, я отвечу, но в иной интерпретации. Быть полтора года министром обороны, восстановить в вооруженных силах единоначалие, освободить от оккупации 25 км земли и приостановить ведение боевых действий - разве это мало? В таком случае у меня возникает вопрос: "А что сделано за те почти 10 лет, которых меня там нет?"
- Хотим затронуть вопрос договоренности между Арменией и Азербайджаном о прекращения огня, достигнутый 12 мая 1994 года. Какова ваша оценка этого факта, если учесть, что соглашение по сей день в республике воспринимается неоднозначно?
- На этот вопрос отвечу так. Мы вели боевые действия, остановились, перешли к обороне и, следовательно, противник решил, что мы бессильны наступать и может принять решение о контрнаступлении. А чтобы этого не произошло, надо было достичь соглашения о прекращении огня. - Эта идея принадлежала вам?
- Нет, она принадлежала главе государства. Он, как Главнокомандующий Вооруженными силами Азербайджана, вникал во все тонкости военного дела. Мне было поручено проведение мероприятий, связанных с достижением договоренностей.
- Вы утверждаете, что прекращение огня было единственно правильным решением?
- Не только утверждаю, но и готов доказать на любом уровне правильность выбора. Почему? Наша задача состояла не только в достижении прекращения огня. Оно нужно было для проведения массы мероприятий по укреплению мощи вооруженных сил страны. Необходимо было готовить армию к тому, чтобы отвоевать захваченные территории. По моему мнению, одного года кропотливой работы было достаточно, чтобы начать выполнение поставленной задачи по освобождению территорий. Но учтите, что и противник не горел желанием вести боевые действия. Хочу сказать, что возвращения захваченных земель можно было добиться и другим, невоенным путем. Однако, чтобы противник считался с тобой, надо иметь мощную армию.
- Не хотите ли вы сказать, что уже в 1994 году были условия для невоенного разрешения конфликта?
- Да, были. Предметом тогдашних переговоров было освобождение шести оккупированных районов, кроме Шуши и Лачина. Это было в феврале 1994 года. Тогда в Москве с участием министра обороны России прошла встреча министров обороны противоборствующих сторон. Был составлен протокол о намерениях, который подписали я и министр обороны Армении. Согласно документу, армяне в течение одного месяца освобождали Агдам и Физули, затем в течение трех месяцев - еще четыре района. Предметом же переговоров сторон становились Шуша и Лачин и статус Нагорного Карабаха. Я доложил о результатах встречи Гейдару Алиеву. По неизвестным мне причинам этот план не осуществился.
- Можно ли сказать, что азербайджанская армия при министре Мамедрафи Мамедове стала сильнее? К тому же, после освобождения от занимаемой должности в ваш адрес раздавались упреки, суть которых сводилась к тому, что вы приобретали для армии устаревшее вооружение, т.е. не нужную по сути технику?
- После освобождения от должности человека можно упрекнуть во всем. Что касается приобретения техники и вооружения, замечу, что уже ко времени моего назначения были заключены контракты на поставку того или иного вооружения и техники. При мне она начала поступать. Этой техникой воевали раньше, воюют и сейчас. Поэтому надо было закупать то вооружение, которым могли пользоваться наши солдаты и офицеры.
- Факт вашего освобождения от должности бурно обсуждался некоторыми депутатами парламента. Вас даже обвиняли в финансовых злоупотреблениях.
- Я со всей ответственностью заявляю вам - в мое время Вооруженные силы Азербайджана ни одной копейки самостоятельно никуда не расходовали. Все контракты на приобретение вооружения рассматривали у президента страны, обсуждали и утверждали. После поступления вооружения в страну банк производил оплату. Так что про Мамедова можно говорить все, что угодно, мол, пятиэтажную дачу построил, самолетом в Москву кирпичи и песок возил. Дело в том, что я не имею возможности подать в суд на этих людей. Если и подам в суд, то не уверен, что его выиграю - я не должностное лицо.
А насчет дачи вот что скажу - в 1956 году мои тесть и теща купили в деревне домик. Только в 1989 году, когда перевелся на службу в академию, я обустроил дачу. Вы не увидите там ни одного бакинского кирпича и ни пылинки бакинского песка.
- А как произошло освобождение вас от должности?
- Вопрос немножко сложный, но тайны здесь нет никакой. В некоторых кадровых вопросах глава государства не соглашался со мной. Скажу прямо - видя такое положение дел, я написал рапорт с просьбой освободить меня от занимаемой должности. Дважды Гейдар Алиев отказывался удовлетворить эту просьбу. Лишь после третьего обращения он пригласил меня и сообщил, что принял решение удовлетворить мою просьбу.
- Не думаете ли, что все сделанное вами за полтора года ушло впустую?
- Я жалею, что пытался свою кадровую политику навязывать президенту. Почему? У меня менталитет немножко другой, я прослужил в Вооруженных силах Советского Союза, а тут - Азербайджанская национальная армия, ситуация иная.
Я не воспринимал всерьез интриги, которые велись вокруг меня, поскольку президент Гейдар Алиев очень доверительно относился ко мне. Но, видимо, в какой-то момент некоторые "шептуны" сумели подорвать это доверие. Если бы я принимал участие во всех подковерных играх, то я по сей день оставался бы на посту министра обороны.
Однако я считаю, за полтора года я сделал для Азербайджана столько, что не сделано и не будет сделано долгие годы. Я работал во благо Азербайджана, а не для кого-то конкретно. С другой стороны, эти полтора года я проработал под руководством Гейдара Алиева. Я горжусь этим. Он был великим человеком, гением, я считаю его наставником своим, я многому у него научился. Не знаю как с другими, но он всегда находил время принять меня, выслушать и дать совет. Я счастлив, что мне довелось работать с таким руководителем, как Гейдар Алиев.
- На минуту представим себе, что вы остались министром. Решили бы вы карабахский конфликт или он остался бы в законсервированном состоянии как сейчас?
- Моя совесть не позволила бы оставить конфликт в законсервированном состоянии, потому что прекращение огня нужно было для осуществления мер для окончательного решения вопроса.
Однако и сейчас не поздно решить карабахский вопрос. Имейте в виду, что в настоящее время Азербайджаном руководит сын Гейдара Алиева - Ильхам Алиев. Я уверен, что он получил все положительное, что было у отца. Я думаю, Ильхам Алиев заинтересован в том, чтобы поставленные Гейдаром Алиевым задачи были успешно решены.
- А чувствуете ли в себе силу или ответственность принять участие в этом процессе?
- Есть хорошая поговорка - "На ошибках учатся". Я не могу сказать, что был идеальным человеком. Как и все, я тоже совершал ошибки. Но не такие, о которых писала ваша газета. Однако, возвращаясь к вашему вопросу, отмечу, что как любой азербайджанец, я готов сделать все для освобождения захваченных территорий. Если мои знания и опыт будут востребованы, если глава государства сочтет нужным привлечь меня к этой работе, то я, не раздумывая, соглашусь на деятельность под его руководством.
- В последнее время весьма актуален вопрос размещения в Азербайджане американских военных баз. Как вы к этому относитесь?
- Пусть меня осуждают люди, которые в политике разбираются больше. Мое личное мнение таково - сегодня Азербайджану базы США не нужны. Я убежден: если американские военные базы будут размещены в республике, то о возвращении оккупированных земель речи не может быть. О сотрудничестве можно будет говорить лишь после освобождения захваченных земель.
