Pandukht

Раздан МАДОЯН Блажен, кто верует… Эта история имеет свою длинную предысторию. Все началось с того злополучно-счастливого года – 1829-ого – когда Российская империя в очередной войне с империей Оттоманской освободила Джавахк. Край вошел в состав России. Никаких национально-территориальных образований типа республик, краев и областей тогда, естественно, и в помине не было – это не могло привидеться русским чиновникам и в ночном кошмаре, хотя сейчас становится понятным, что уже тогда они старались раздробить национальные территории по разным губерниям во избежание в будущем каких-либо сепаратистских поползновений со стороны туземцев. Благая, как тогда были уверены, идея обернулась кошмаром для всех, кого это так или иначе коснулось. Чаша сия не миновала и Джавахк. Он попал в состав сначала Кутаисской, а затем – Тифлисской губернии, что дало возможность грузинам обьявить его исконно грузинской землей, на которой она, грузинская нация, сформировалась, откуда есть пошла. Правда, тут неувязка выходит потому, что, во-первых, вплоть до недавнего грузины клялись-божились, что пошли они из Картли, потому и картвелы, во-вторых, упоминая о прародине Джавахке в составе царства «Тао-Кларджети» они, скорее всего по спесивости своей, не сообразили, что имена царей Тао-Кларджети, которых они называют, почему-то армянские – Смбат и Гурген. Иноземцам, конечно, что так, что этак, но вопрос остается. В 1918-1920 гг. край, входивший в состав Александропольской губернии Армянской республики, был оккупирован, в числе прочих территорий, Турцией, обьявившей Армении войну и требовавшей Джавахк в качестве связующего моста между турками анатолийскими и закавказскими. Тогда совместными усилиями турки и грузины погубили ( голодом, холодом и в концлагерях) половину населения – 50 тысяч из 100 тысяч. Пока суд да дело, Закавказье стало советским и с подачи наркомнаца И. Джугашвили (Сталина) ровно через два дня после аналогичного решения по Карабаху в пользу Азербайджана край передали Грузии. На протесты армянского населения, составлявшего 95%, (остальные были русские) большевики наплевали. Надо было успокоить сердечных друзей турок, с которыми они тогда крутили любовь, заодно и Сталин, воспользовавшись моментом, порадел родным человечкам. Сказать, что при Советской власти край процветал под сенью Грузии, значит сильно погрешить против истины. В братской многонациональной Грузии армяне считались кем-то вроде белых негров. Им, как неграм в США до десегрегации, запрещалось садиться в головные вагоны поездов, можно было только в последний, если хочешь доехать, конечно. При отце народов Джавахк платил налоги в двойном размере – за себя и за того парня-грузина, который жил в Горийском и Зугдидском районах, «осчастлививших» человечество И. Сталиным и Л. Берией. Но армян хотя бы не убивали – и на том спасибо; но чтобы дать должность, или народного артиста – боже упаси: для этого надо было поменять пятую графу в паспорте. Так С. Закарян стал С. Закариадзе, все армянское село Хизабавра в одночасье записали грузинами (список можно продолжать долго...). Справедливости ради надо сказать, что так относились не к одним только армянам: к мегрелам, сванам, абхазам, осетинам отношение было не лучше. С тех пор в Мегрелии ходит горькая шутка про мегрелов, которые живут на свете только 16 лет – от рождения до совершеннолетия. Паспорта получают уже грузины. Жизнь между тем продолжалась. Развалился Союз и солагерники разбежались, постаравшись прихватить от общего когда-то пирога куски побольше, пока, по выражению Л. Кравчука, клятые москали не одумались. Клятый москаль Б. Ельцин не просыхал и накуролесил, даря направо и налево не своей кровью завоеванные земли: Крым - Украине, Карабах и Нахиджеван – туркам, Абхазию, пол-Осетии, Джавахк, Мегрелию, Сванетию – Грузии. Получившая вожделенную независимость Грузия стала жить своим домом и перво-наперво обьявила: «Грузия – для грузин. Негрузины, либо убирайтесь, либо становитесь грузинами». Негрузинам – абхазам, осетинам и прочему народу убираться было некуда. Грузия развязала с ними три войны, все три бездарно проиграла и для удовлетворения оскорбленного самолюбия решила отыграться на слабом звене – Джавахке. Армении деваться некуда, ее коммуникации все проходят через Грузию, она связана Карабахской проблемой – смолчит. Республика Армения действительно молчит, зато не молчит Джавахк. После независимости что только не делала с ним Грузия, как только не пробовала выжить армян – все без толку. Сначала потребовала вывести российскую военную базу, располагавшуюся здесь уже 200 лет. Народ запротестовал, что, во-первых, база защищает от турок, и, во-вторых, дает работу. Грузны поклялись мамой, что и от турок защитят, и работой обеспечат, и границу охранять будут, и грузинский гарнизон не введут - а это самая страшная клятва на Кавказе. От турок защищать не стали, поскольку с турками сами неразлейвода; через границу не ходит только ленивый, скотокрадство со стороны турок стало национальным бедствием; работой не обеспечили; обещанные закупки картофеля для армии оказались блефом: армии как таковой нет, имеющийся личный состав на подножном корму, и вообще, заявил М. Саакашвили, «мы обьявили тендер и заграничная картошка оказалась дешевле. Рыночные отношения, батонебо». Опустевшие русские казармы тем времен под шумок заселили грузинским спецназом, тоже так, на всякий случай. Продуктопроводы из Азербайджана в Турцию провели в обход Джавахка; хоть и длиннее и труднее, зато на стройке работали грузины с турками, а не армяне. Жаль, железную дорогу в обход Джавахка провести оказалось технически и географически невозможно, но и тут грузины исхитрились: дорогу строят турки, они привезли своих рабочих, мы ни при чем. Зато с каждым годом все сложнее и труднее пересечь армянскую границу. Оформление документов на армянской стороне занимает 10-15 минут, на грузинской – 10 часов – то оформляющий вышел, то компьютер завис, то электричество пропало, то связи нету… А за медпомощью квалифицированной ехать надо в хоть и соседний райцентр, но в Армению, а если человек помирает?... Вот был случай: шестилетнего ребенка из села Пока везли в больницу в Ашоцк (Армения). Грузинские пограничники отказались пропускать – паспорта нету у пацана, а ну как шпион... Не получивший медпомощи ребенок умер в 10 км от спасительной больницы. Обезумевший отец достал где-то автомат, пошел на грузинских пог(р)анцов – посадили на десять лет. Отца - не пог(р)анцов! Грузинские власти творят в Джавахке что хотят: вот арестовали руководителей армянских общественных организаций по обвинению в шпионаже. Ну курам на смех: какие, откуда у грузин секреты? Все их секреты давно в интернете на бесплатных сайтах висят. Зато молодежь обезглавить можно, людей запугать. Во время августовской авантюры грузины в передовых колоннах, говорят, послали мегрелов, своих приберегли. Армяне тогда отказались быть пушечным мясом для грузин; сейчас М. Саакашвили, забывший, как ел свой галстук и бегал от воображаемых русских самолетов, хочет взять реванш в этом году и уже объявил тотальную мобилизацию... армян в Джавахке. Если осетин с абхазами победить не удастся – хоть их руками армян перебьет. А просвещенная высоколобая Европа не нарадуется на новоиспеченную демократию и молодых демократов: ай да сукины сыны, но ведь свои же сукины сыны, а значит, им можно. Не выполняют взятых при приеме в Совет Европы обязательств? Так ведь молодая демократия, простительно. В стране культ Сталина? А это обычаи такие кавказские – старших уважают. Национальная нетерпимость? И это пройдет, как только в стране одни грузины останутся. Зато у них везде над своим флагом флаги ЕС, США и НАТО полощутся. А как же! Европа ведь с Грузии начиналась, европейцы родом из Грузии, и в США штат Джорджия есть, значит, и в НАТО им быть положено по происхождению своему благородному. Они ведь рыцари Кавказа. С большой дороги.

Марина ГРИГОРЯН ТУРЕЦКИЙ ШАНСОН В последнее время имя великого шансонье Шарля Азнавура часто мелькает в азербайджанской прессе, причем в достаточно интересных ракурсах. Тамошние журналисты весьма озаботились сообщением о том, что Азнавур может стать послом Армении в Швейцарии. Во всяком случае эта новость обсуждалась в Баку куда более активно, нежели в Ереване. И когда первоначально появилось сообщение об отказе певца занять дипломатический пост, это было воспринято в Азербайджане с нескрываемой радостью и облегчением. Более того, известные своей патологической армянофобией писаки впали в непонятный экстаз и по стародавней привычке начали строить вокруг этого свои маразматические умозаключения. Особо отличилась Тофигаханум Касымова из газеты "Эхо", более известная публике под партийной кличкой Нурани. Ее бурный и, честно говоря, несколько непонятный восторг по поводу отказа Азнавура был настолько велик, что и без того болезненная фантазия ханумки возросла до размеров очевидного раздвоения личности и она возбужденно начала приписывать французскому шансонье собственные мысли и воспоминания. Во всяком случае именно об этом свидетельствует опубликованная пару недель назад статья "Азнавур выбирает свободу", где Тофига вспомнила, кажется, все известные ей факты из новейшей истории Армении, почему-то пришпандорив к своим измышлениям имя великого артиста. Вначале Тофига решила пофарисействовать и заявила, что, дескать, "честно говоря, больше всего хотелось бы, чтобы армянский народ ассоциировался прежде всего с Шарлем Азнавуром и Константином Орбеляном, а не с Монте Мелконяном или Андраником". Столь трогательная "забота" об армянском народе может вызвать разве что столь же "честный" совет подумать лучше о том, с каким именем ассоциируется ее собственный народ и ассоциируется ли с кем-нибудь вообще? Выбор, честно говоря, настолько скуден, что, кроме "будапештского маньяка" Сафарова да выдающегося советского партийного и государственного деятеля генерала КГБ Алиева, на ум никто не приходит. Что же касается армянского народа, то уж никак не больным на голову тофигам решать, кто может его представлять. Дальше – больше. Касымова распаляется до того, что глубокомысленно изрекает многочисленные версии того, почему, мол, Азнавур отказался стать послом. Версия первая: "Шарль Азнавур просто поостерегся выступать в роли официального представителя нынешнего режима в Ереване". Версия вторая: "Главное в другом: дистанцироваться от официального Еревана Шарль Азнавур начал еще до событий 1-2 марта". Дальше следует оговорка: "Пока что неизвестно, знает ли шансонье о том, что центр его имени в грузинской Джавахетии занимался провоцированием политического сепаратизма среди местных армян, и если да, то как он к этому относится. Но известно, что уже в минувшем году Азнавур отказался от поездки в Нагорный Карабах - говорили и о состоянии здоровья, и плотном графике, но сведущие люди подчеркивали: дело не только в этом". Нет никаких сомнений, что первое и единственное в данном случае место в списке "сведущих людей" занимает сама Дофи,.. простите, Тофига, спектр журналистских интересов которой настолько широк, что она может с одинаковым "успехом" писать и об "армянском терроризме" (излюбленная тема), и об "армянской истории", и о французском полке времен Великой Отечественной "Нормандия-Неман", и о кулинарных изысках разных народов, и о древнеиндейских племенах, и еще о многом-многом другом. С одной оговоркой: если она столь же "сведуща" во всем остальном так же, как в армянской истории, то горе и французским авиаторам, и индейским племенам... Вернемся, однако, к Шарлю Азнавуру. Версия "не знаю какая по счету": Азнавур отказался стать послом в Швейцарии, потому что помнил о трагическом случае в ереванском кафе "Поплавок". Но и это еще не все. Тофига превосходит самое себя, когда выдает следующее: "Может быть, свою роль сыграл тот факт, что еще в ранней юности Шарль Азнавур, тогда еще Шанур Азнавурян, понял: соотечественники могут не только выражать восторги, но и при случае нехило "подставить". Откуда ей известно, что именно в юности понял Азнавур, спросит любой здравомыслящий человек. А вот откуда: оказывается, именно соотечественники-армяне помешали в свое время отцу великого шансонье Мише Азнавуру стать владельцем сети ресторанов в Париже. Остается предположить, что "сведущая" буквально во всем Тофига-Нурани лично была не только свидетелем, но и летописцем событий середины прошлого века во Франции. К сожалению, писучая ханумка хранила гордое молчание, когда спустя пару дней стало известно о том, что Азнавур все-таки принял предложение президента Армении и согласился занять пост посла в Швейцарии. Эта новость, видимо, не пробудила в ней ни далеких воспоминаний о бесплодной молодости, ни мучительных предположений о том, почему он все-таки согласился. А вот другие азербайджанские журналисты, как выяснилось, затаили обиду на певца и через несколько дней "отомстили", выдав информацию весьма странного характера. Так, на новостном сайте day.az 15 февраля появилась новость под заголовком : "Шарль Азнавур: "Я не собирал деньги для покупки оружия армянам для войны с азербайджанцами". Со ссылкой на турецкую газету "Хюрриет" сообщалось, что в Турции изданы воспоминания великого артиста под названием "Дни минувшие" и что "певец отмечает в своих мемуарах, что его родители, подвергшиеся депортации в 1915 году, никогда не испытывали чувства ненависти и вражды к туркам. "Никогда не был свидетелем проявления враждебности моих родителей к современной Турции, они никогда не прививали мне чувства ненависти к турецкой нации" - цитируют якобы Азнавура авторы сообщения. И продолжают: "Ш. Азнавур также опроверг информацию о том, что оказывал материальную помощь армянам в ходе нагорно-карабахского конфликта, и подчеркнул, что никогда не участвовал в церемониях 24 апреля". Ей-богу, турецкой газете, а вслед за ней и бакинским подголоскам оставалось лишь добавить, что, дескать, "Шарль Азнавур не признает Геноцид армян". Оставим в стороне вопрос о том, насколько эта информация соответствует действительности, – и не только в силу застарелой привычки азеро-турецкой прессы врать и выдавать желаемое за действительное. Удивиться отсутствию у нормального человека чувства вражды и ненависти к другой нации могут только люди, сами безнадежно зараженные этим смертельным вирусом. А уж вопрос – почему, собственно, Азнавур должен был "собирать деньги для покупки оружия" в годы Карабахской войны? - мог возникнуть только в воспаленном воображении азербайджанских журналистов. И только патологически больные ненавистью люди могут поразиться тому, что человек, чьи предки стали жертвами Геноцида, оказался настолько велик духом и здоров нравственно, что нашел в себе силы не ненавидеть и не испытывать вражды. "Самый великий армянин столетия", возможно, потому и достиг вершин духовности искусства, что сумел подавить в себе разрушающее чувство ненависти и злобы, пропагандируя своим творчеством и общественной деятельностью иные, общечеловеческие ценности. Но именно этого авторы "сенсационного" сообщения и не в состоянии понять – потому и удивляются. Собственно, Шарль Азнавур вряд ли нуждается в оправдании или защите от мелкотравчатых писак типа тофиг-нурани. Поэтому хотелось бы дать "удивленным" и "сведущим" один совет: посмотрите фильм Атома Эгояна "Арарат", в котором Шарль Азнавур играет одну из главных ролей. И задумайтесь над вопросом, которым задается его герой и который, собственно, и составляет глубинную суть этого фильма: "Почему они нас так ненавидят?" Речь, естественно, о турках...

В Турции осквернено армянское кладбище На армянском кладбище в Стамбуле в микрорайоне Эдирнегабу совершен очередной акт вандализма. Неизвестные лица разрушили 8 надгробных камней и склепный камень. Руководство кладбища сообщило по поводу случившегося в полицию Эйуба. Как сообщает «Ноян Тапан», аналогичное происшествие случилось на кладбище Эдирнегабу в конце октября 2008 года. Тогда неизвестные лица разрушили 12 склепных камней.

Ходят очень нехорошие слухи, что стороны согласовали вопросы: за передачу армянам Норашена наши передадут Грузии две церкви в северной части Армении, одна из них - Хучапаванк.

Шестой случай с начала года. По моим подсчетам.

Из воспоминаний поэта Романоса Саакяна Карен Демирчян очень любил Шираза и ценил его. Узнав о том, что Шираза в бессознательном состоянии увезли в больницу, он, оставив все дела, тотчас же отправился туда. Он делал все возможное для спасения поэта, в частности пригласил особую группу врачей из знаменитой Кремлевской больницы. Медики больше суток боролись за жизнь Шираза, но, к сожалению, не смогли ничего сделать. Все это время Демирчян не покидал больницы. Несколько месяцев спустя после смерти Шираза одна из медсестер рассказала очень трогательную историю. Часа за два до кончины Шираз пришел в себя и, узнав Демирчяна, хриплым голосом в свойственной ему манере произнес: — Это ты, царь?.. И закрыл глаза. Демирчян, чувствуя, что у Шираза начинается агония, со слезами на глазах отошел и закурил, еле сдерживая слезы. По рассказу медсестры, весь медперсонал больницы, собравшийся в коридоре, был поражен и взволнован видом Демирчяна. Через два часа Шираз скончался. Это было 14 марта 1984 года. Спустя месяц, 27 апреля, ему исполнилось бы 70 лет. Похороны Шираза приняли всенародный характер, в них участвовало около миллиона человек. Я сам видел, как Карен Демирчян нес гроб с телом Шираза, вместе с народом пешком провожая его от здания Оперы до Пантеона в парке имени Комитаса. Демирчян был по-человечески потрясен кончиной гениального поэта.. Уход великих — тяжелая потеря, и это всенародное горе Демирчян переживал как свое личное. *** Секретарь ЦК КП Армении Яков Заробян в праздничные дни всегда шел на центральную площадь пешком, вместе с народом. В день празднования Первомая Заробян увидел Шираза, стоявшего в одиночестве на углу улицы Амиряна. Он подошел к нему, тепло поздоровался и спросил: — Шираз, ты чего один стоишь, почему не идешь на площадь? — Лев всегда гуляет один, это волки ходят стаями, — ответствовал поэт. Заробян рассмеялся и... примкнул к участникам праздничного шествия. *** Однажды Шираз, Сурен Агабабян и Сурен Штикян беседовали у родника-памятника "Саят-Нова". Подойдя к Ширазу, я передал ему книгу, которую он просил принести. Шираз, который, как правило, обращался ко всем со словом "лис", сказал мне: — Как дела, могучий лис? Агабабян, улыбаясь, спросил Шираза: — А почему могучий? — Ты что, не знаешь, что по-гречески "Романос" означает могучий? — удивился Шираз. В это время Шираза окружила стайка девчат: — Здравствуйте, Варпет, мы вас очень любим... — Как тебя зовут? — спросил он одну из девушек. — Рубина. — А тебя? — спросил он другую. — Огита. — А говорили, что меня очень любите... Девчата, пристыженные, молниеносно сбежали. *** До Шираза дошли слухи, что сатирик Горизон (Грант Казарян) пародирует его. Причем говорили, что он часто повторяет этот номер в своем репертуаре. Однажды мы встретили Шираза возле его дома. Нансен Микаелян прямо на ходу прочитал несколько пародий, все весело посмеялись. А когда кто-то из ребят напомнил о Горизоне, Шираз ко всеобщему удивлению сказал: — Эй, Нансен, мне бы хотелось поглядеть выступление Горизона. В восемь часов мы проводили Шираза к Дому работников искусства, где должно было состояться выступление Гранта Казаряна. Тайком от Гранта мы устроились в ложе и стали наблюдать. Шираз, поглядев на свою "копию", казалось, был приятно удивлен, однако все время что-то бурчал себе под нос. После выступления мы незаметно выскользнули из зала. По дороге домой Шираз воодушевленно говорил на самые разные темы. О Гранте — ни слова. Нансен не выдержал: — Шираз джан, как тебе понравилось исполнение Горизона? Шираз неожиданно расхохотался, затем хрипловатым голосом произнес: — Да разве это Шираз? Сумасшедшинки нет и в помине... *** Шираза народ очень любил, однако властям не особенно нравилось подобное положение вещей. Как-то раз мы с Ширазом встретились на площади. Он надписал и подарил мне свою новую книгу. В книжном магазине №1, что на площади, собралось довольно много поклонников поэта, и все просили его надписать книжку. Одному из работников Мясникянского райкома не понравилось это стихийное "сборище", и он приказным тоном распорядился: — Шираз, раздавай свои автографы на улице. Шираз, надписывая книги на улице, шутил: — Люди, вы поняли, почему меня попросили выйти? Просто до них дошел смысл моих басен. Затем, обернувшись ко мне, произнес: — Слушай, говорят, Горизон работает недалеко от Мясникянского райкома. Ты, как увидишь его, шепни, чтобы не очень-то старался меня изображать, а то, глядишь, и его станут преследовать...

"И тебе, Шираз, дам слово, иди и говори, что хочешь" Поэзия Ованеса Шираза, вобравшая в себя вековую боль и страдания армянского народа, его глубокую неизбывную тоску о "потерянном рае" — Эргир, — покинутых родных местах, поэзия, воспевшая величавый Арарат, развалины Ани, лучезарную синеву озера Ван — все то, что так близко нам и в то же время недосягаемо, — всегда оказывала большое эмоциональное воздействие на все армянство, стала неотъемлемой частью его исторического сознания. Сам Шираз, взбалмошный, неуправляемый и непредсказуемый, всегда доставлял беспокойство руководству. Центральные власти, считая его ярым носителем националистических идей, не выпускали из поля зрения и старались, как могли — официально и неофициально, — держать в стороне, сдерживать его. Ему не давали возможности для публичных выступлений, сравнительно мало печатали, подвергали жесткой цензуре. С приходом Карена для Шираза многое изменилось... На заседании, посвященном столетию Аветика Исаакяна, Шираз неожиданно подошел к Карену и обиженно сказал: — Кому попало даешь слово, а мне — нет? — Почему не даю? — ответил Карен. — И тебе, Шираз, дам слово, иди и говори, что хочешь. — Мне слово?! — искренне изумился Шираз, явно не ожидая такого поворота. Это было, вероятно, первое его официальное публичное выступление — не на улице перед спонтанно собравшимся народом, не в узком кругу, а в зале перед многочисленной аудиторией и в торжественной обстановке. После выступления, лукаво посмотрев на Карена, Шираз спросил: "Ну как?" Вопрос означал — не выдал ли я чего лишнего, недозволенного? Карен рассмеялся — с этого дня начались их дружеские, по-человечески добрые и теплые отношения. Карен дал Ширазу номера своих прямых телефонов, чтобы тот мог при необходимости связаться с ним непосредственно. А вообще-то он где-то относился к Ширазу как к большому, беспомощному, капризному, но в то же время чрезвычайно талантливому ребенку. Ситуация вскоре резко изменилась. При Карене Шираза начали больше печатать, относиться более бережно. Именно в это время Шираз стал лауреатом Государственной премии республики (1975 г.) и премии имени О. Туманяна (1982 г.). Мало кому известно, что действующий ныне в Гюмри дом-музей Шираза начинался еще при Карене. В дополнение к принятому в 1984 году решению Бюро ЦК КП Армении "Об увековечении памяти поэта О. Шираза" в ноябре 1985 года было вынесено решение о создании дома-музея, ремонте и благоустройстве помещения, отведенного под него. Так как родной дом поэта не сохранился, подобрали один из старых домов, причем так, чтобы музеи великих гюмрийцев Шираза и Исаакяна, оказались рядом на одной улице. 13-и проживающим в нем семьям выделили новые квартиры. И уж точно никто (кроме тогдашнего руководства республики) не знает о том, что Карен хотел представить Шираза вместе с Гоар Гаспарян к званию Героя Социалистического Труда. Об этом свидетельствует запись в его рабочем дневнике: 1 февраля 1984 г. Зимянин М. В. (секретарь ЦК КПСС) — о присвоении звания Героя Соц. Труда Ширазу — сказал, чтобы мы представили справку о его творчестве и согласовали вопрос с т. Черненко, после чего будет рассмотрено. 2 февраля 1984 г. Черненко К. У. (генеральный секретарь ЦК КПСС) (беседа 40 мин.) — О присвоении писателям и работникам искусств звания Героя Соц. Труда — поддержал (говорил об О. Ширазе, затем о С. Ханзадяне, Г. Гаспарян). О. Шираз, конечно, вполне заслуживал звания как всенародно признанный, истинно национальный поэт, но Карен кроме прочего хотел этим оградить его от разных неприятностей и давления, хотел обеспечить беспокойному Ширазу спокойную жизнь. Не успел. Шираз, к великому сожалению, умер 14 марта 1984 года, за несколько дней до выхода указа. К званию Героя был представлен и Серо Ханзадян, который тоже нуждался в подобной защите. Москва настроилась против писателя после его известного письма Л. Брежневу по вопросу Карабаха, в котором, осуждая поведение и высказывания тогдашнего руководства НК и Азербайджана, Ханзадян просил генсека решить наконец карабахский вопрос, чтобы исконно армянская земля была присоединена к Матери-Армении. Это письмо наделало много шума, привлекло внимание и КГБ, и даже международной общественности, поскольку Ханзадян направил также письмо в ЦК компартий Ирака и Индии, в которых осуждал их за неправильное освещение проблемы Карабаха. Остается только удивляться, как в подобной ситуации Карен Демирчян рискнул не только представить Серо Ханзадяна к званию Героя, но и добился этого. Возвращаясь к Ованесу Ширазу, отмечу, что он тоже высоко ценил, уважал Карена и как руководителя, и как человека. Как вспоминает бывший первый секретарь Ленинаканского горкома Донара Арутюнян, во время празднования юбилея А. Исаакяна в Гюмри Шираз в своем выступлении сказал: "Когда автоколонна сына Сероба въехала в Гюмри, мне показалось, что это мой отец (так он называл Исаакяна) со своим караваном верблюдов вернулся к родному очагу. Армянский народ должен гордиться тем, что в лице Карена Демирчяна имеет такого красивого, знающего, любящего литературу и искусство руководителя". Шираз воодушевленно следил за деятельностью Карена и нередко участвовал в мероприятиях в связи с открытием новых объектов. Карен со смехом рассказывал, какой необычный разговор состоялся между ним и Ширазом в день открытия Ереванского метро, точнее — в основном в своем духе говорил Шираз. Я процитирую дословно этот разговор, который также приводит в своей книге "Отец, грустная, грустная Венеция" сын поэта Сипан. "В комнате мы были одни. Отец взял железную трубку, набрал номер — и женский голос: — Кто это? — Не знаешь кто? Я, кто еще может быть? Карена Серобовича прошу. Через полминуты трубку взял Демирчян: — Привет Карену Серобовичу. Свет очам нашим, Ереван тоже заимел метро. Хорошее, патриотическое дело ты сделал, только чего-то не хватает. — Чего, Шираз джан? — А того, что дорога коротка. Хорошенько подумай, чтоб удлинить ее, чтобы здесь, в Ереване, сели и поехали в Гюмри, оттуда взяли да поехали в Ани, оттуда в Ван, Карс и Эрзрум, оттуда к Шапин-Гараисар Андраника, а оттуда к Сипан-леру. Глядишь, поехали к Масису и вернулись, к Ванскому озеру и вернулись, поехали и вернулись. Поехали и... не вернулись. Остались там. В трубке раздался смех Демирчяна". ...Похороны Шираза прошли торжественно и многолюдно. Море людей съехалось со всех концов Армении, из самых отдаленных районов, приехали и из диаспоры. Казалось, вся нация провожала любимого поэта. Его пронесли на руках до самого Пантеона, а молодые девушки и парни осыпали всю дорогу цветами. Словно живой Шираз сошел к народу, шагая вместе с ним, украшая свой последний путь любимыми полевыми цветами и завещая живым любить Родину и радоваться жизни. Не было никаких эксцессов, чего так опасались в центре, хотя и похороны вылились во впечатляющую демонстрацию национального единства. Необъятная боль утраты коснулась каждого, независимо от общественного положения, и сплотила всех. В благодарственном письме сестра Шираза Гоар написала: "Боготворимый мной тов.Демирчян! Не знаю, какими словами выразить мне Вам свое признание за теплое патриотическое отношение, проявленное к моему Ширазу, всеми любимому моему брату, равному Масису... Эта невиданная и неслыханная церемония похорон даже в необъятном нашем горе наполнила гордостью наши сердца благодаря Вам, высоко ценящему искусство. Мой брат был достоин этого". Карен с особым вниманием относился во всему, что касалось поэта. Еще при жизни Шираза ему как отцу многодетного семейства была предоставлена дополнительная квартира. После смерти Шираза Карен продолжал заботиться о его семье. Детям было выделено пособие, созданы условия (в том числе и бытовые) для спокойного продолжения учебы. Позже, в начале 90-х годов, когда Карен был уже директором "Армэлектромаша", он взял шефство над школой, носящей имя поэта. Помимо выделенных детям стипендий в эти тяжелые годы завод нередко оказывал школе и единовременную материальную помощь. Дети Шираза, несмотря на молодость, сумели увидеть и оценить не просто личное отношение Карена Демирчяна к их семье, но и достоинства его как руководителя и человека. "Карену Серобовичу Демирчяну. Самому светлому руководителю-армянину среди живущих в наших воспоминаниях и в нашей действительности с низким поклоном Сипан Шираз. 1994 г. Ереван". Это написано человеком, выросшим в семье, где не принято было угодничать и возносить сильных мира сего, где высшей ценностью в человеке считалось его умение служить национальным интересам. Римма ДЕМИРЧЯН Новое время

Меняется все – и времена, и нравы Труднее всего меняются нравы. Но и на это всегда остается надежда. В эти дни в Карабахе проходят различные мероприятия в память первого председателя Верховного совета НКР Артура Мкртчяна. Стартом для начала мероприятий стал день его рождения, 16 февраля. В этот день ему исполнилось бы 50 лет. Трагически погибшего в 1992 году в свои тридцать три года этого деятеля в народе величают не иначе, как «наш первый президент». На этот раз со всей серьезностью к памяти Артура Мкртчяна подошли и власти НКР. Была разработана целая программа мероприятий на три месяца – февраль, март, апрель. Кроме Степанакерта мероприятия будут проводить во всех районах НКР, в том числе, в родном селе Артура - Ухтадзор Гадрутского района. В школах в течение трех месяцев будут проводиться «открытые уроки» памяти Артура Мкртчяна. СМИ Карабаха будут освещать все мероприятия. Подготовлен документальный фильм и даже планируется презентация книги Владимира Арутюняна, которая так и названа - «Артур Мкртчян». Намечается издание авторских этнографических трудов. Даже будет открыт музей Артура Мкртчяна. Все же началось с того, что утром 16 февраля народ и руководители НКР возложили цветы к могиле Артура Мкртчяна на Степанакертском Мемориальном комплексе. Открылась выставка, посвященная первому председателю ВС НКР. Далее - вечер памяти при присутствии президента и его окружения, на котором друзья и соратники рассказали о жизни и деятельности столь дорогого им Артура. Артур Мкртчян был председателем Верховного Совета НКР всего несколько месяцев. Но это тот единственный случай, когда руководителя избрала всенародная любовь. Имя Артура тесно связано с началом Карабахского движения. По рассказам гадрутцев, именно Артур произвел переворот в их душах и мыслях. А мартунинцы помнят и рассказывают, что его выступление в их районе во время выборов в депутаты Верховного совета СССР в 1989 году затмило всех остальных кандидатов своей искренностью. Как видно, слова: «Ты тот, кого мы ждали» - сложились для таких людей, как Артур. Печально только то, что эта всенародная любовь не уберегла Артура Мкртчяна. И не только не уберегла, но и зародила какое-то «странное» к нему отношение. Много лет 16 февраля отмечали только родные и оставшиеся в живых самые близкие друзья. А периодически посещающие его могилу руководящие мужи, судя по всему, исполняли этот «обряд» лишь только потому, что невозможно было стереть имя Артура Мкртчяна из истории Карабаха. Видимо по этой причине мероприятия нынешнего 2009 года так сильно отразились на всем обществе. Ведь было принято решение отметить 50-летие по всем правилам государственной жизни. А на правительственном уровне этот день отмечают впервые. Неизвестно, кому пришла в голову такая идея, но ясно одно - времена меняются. Может быть, возникла необходимость внедрить в общество память о настоящем, исключительном государственном деятеле? Или власти поняли, что продолжать игнорировать уважение народа к Артуру Мкртчяну просто нецелесообразно? Так или иначе, уже за эти несколько дней об Артуре было сказано много хороших и добрых слов. Было заметно даже то, что многие с особой гордостью подчеркивают былую свою близость с ним, или даже - что были знакомы с ним. Невольно снова вспоминаешь крылатые слова поэта: «Иди умри - тогда и полюблю тебя». Слова словами, но все же должно прийти и время разгадки многих страниц периода Карабахской войны. Избранный в период разрастания военных действий первый председатель Верховного совета НКР Артур Мкртчян 14 апреля 1992 года погиб в собственной квартире от выстрела огнестрельного оружия. Все обстоятельства его гибели так и не стали достоянием общественности. Принято считать эти обстоятельства невыясненными. Знакомые с историей становления государственности в Нагорном Карабахе деятели утверждают, что это смерть произошла в сложных политических условиях. Что же произошло в те суровые годы? В наши дни, когда говоришь с людьми об Артуре Мкртчяне, невольно задаешься вопросом – почему так получилось? Неужели его друзья и соратники так и не выяснили причины происшедшего? А у народа Карабаха на все свое мнение. Ленора Аршакян вспоминает те дни: - Страху тогда было… После убийства мы боялись в слух произносить его имя. Людей пытались уверить, что было самоубийство. Но мы считали, что это вранье – Артура убили. Пенсионер Виген Саркисян говорит, что Артур погиб из-за своей принципиальности и уважения к народу. Он призывал придерживаться порядочности в политике -- за это и поплатился. Тогда, в трудные девяностые годы всем было ясно – Карабах чем-то кому-то не угодил в политической игре. И народ шушукался – Артура убили! - Ну да. Я вспоминаю те времена – война, политические распри в Армении… и я думаю, что отстранение Артура Мкртчяна было выгодно тогдашним правящим партиям. Артур был таким верным народу Карабаха. Мы любили и верили ему, – говорит педагог Левон Гаранян. Подобная уверенность, которую выражали в разговорах многие – не случайна. Большинство людей в Карабаха уверены, что политика – это занятие для тщеславных людей. Убежденно говорят, что в политику идут люди, которым хочется власти и наживы. И что честный и порядочный человек не будет заниматься политикой. Но многие также уверенно твердят, что в начале Карабахского движения большинство лидеров не думали о наживе. Ситуация была другая. Тогда всех объединял только один вопрос – будущее Карабаха. Тогда, 20 лет назад, было ясно, где черное и где белое. Что плохо, а что хорошо. И люди относились друг к другу по иному – открыто и искренне. Так говорят сегодня. Может поэтому имя Артура Мкртчяна осталось в памяти карабахцев в качестве символа честности и патриотизма. Как видно, недавняя история всегда становится частью личности каждого ее участника. И, не случайно, что человек желает сохранить в своей памяти только лучшие воспоминая об этой истории. Каждый понимает и то, что сегодня бессмысленно, да и бесполезно искать виноватых. Ясно лишь одно - человека нет в живых. И единственное, что остается – это сохранить память о нем. Положительно уже то, что это начинают понимать все. Алвард Григорян

Левон МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН Один народ – два экспансионистских государства Недавний лидер Туркмении – Сапармурад Ниязов – более известный как Туркменбаши, в своей знаменитой книге «Рухнаме», характеризуя отношения туркменского и турецкого народов, использовал выражение «Один народ – два государства». Туркменбаши имел в виду, что и туркмены и турки сформировались от одних и тех же забайкальских огузских племен белобаранников и чернобаранников. Данное историко-семантическое изречение Туркменбаши понравилось Гейдару Алиеву, который использовал его в Турции (без указания на первоисточник), имея в виду азербайджанцев и турок. Интересно, что оба они – Туркменбаши и Алиев – были правы, ибо три этих народа действительно имеют единые корни. Правда, отношения между Азербайджаном и Турцией гораздо более «родственны», чем их отношения с Туркменией, но это имеет свои меркантильные объяснения. Такие, например, как спорные нефтяные месторождения на границе между Туркменией и Азербайджаном. Но это уже нюансы тюркского мира. В самом деле, нынешнее руководство Азербайджана и Турции проводит даже не согласованную, а единую внешнюю политику. Совсем как в 1918-20 годах, когда оба этих государства – Азербайджан и Турция – помогали друг другу выжить. Необходимо отдать им должное: в те годы подобная политика являлась чуть ли не единственной возможностью выжить, как для новорожденного Азербайджана, так и для одряхлевшей в бесконечных многовековых войнах Турции. Сегодня ситуация, на первый взгляд, иная: ни Азербайджану, ни Турции, как реально существующим государственным образованиям, гибель не грозит. В действительности, однако, впечатление это обманчиво. Оба этих государства переживают далеко не лучшие времена в своей истории. И оба они загнаны в существующие реалии собственной экспансионистской политикой. Как внешней, так и внутренней. На сторонний взгляд это, возможно, и малозаметно, однако в Анкаре хорошо понимают: Турция начинает уступать позиции в длящемся уже не одно десятилетие противостоянии с населяющими юго-восток государства курдами. Проблема для Турции заключается главным образом в том, что родоплеменная история курдов заканчивается. Начинается процесс образования курдской нации – могильщика турецкого государства, и зарождение общекурдских партий тому подтверждение. Процесс этот естественный, однако его ускорение обусловлено двумя факторами: созданием на севере Ирака курдского государственного образования и сильнейшим давлением, испытываемым курдами со стороны официальной Анкары. При этом, два этих фактора взаимозависимы: чем больше укрепляется иракский Курдистан, тем больше давит Турция на собственных граждан курдского происхождения. И, наоборот, чем больше Анкара давит на курдов Турции, тем больше они уверяются в необходимости создания общего с курдами Ирака государства. Давление Анкары на религиозные и этнические меньшинства Турции – шиитов, алевитов, армян, евреев, арабов – так же не способствует укреплению государства, однако на данном этапе истории являются менее дестабилизирующим фактором. Ситуация в Азербайджане отличается от турецкой. Если главная опасность для Турции заключается в противостоянии двух крупнейших этносов государства, то основная угроза Азербайджану исходит от его же внешней политики. В частности, от стремления, во всяком случае, декларируемого, оккупировать Нагорно-Карабахскую Республику. В самом деле, в Азербайджане также существуют межэтнические противоречия, корни которых уходят в недалекую историю. Коренные народы Азербайджана – лезгины, аварцы, талыши и другие – испытывают этнический дискомфорт от сознания ущербности собственного положения на своей же родине. Однако накал противостояния между ними и закавказскими тюрками в значительной мере регулируется региональными державами и является конфликтогенным лишь в потенции. Совершенно иное значение для Баку имеет нагорно-карабахский конфликт. Идеологическая риторика Азербайджана, целенаправленно культивируемая армянофобия, загоняют это государство в тупик неминуемого военного противостояния с армянским народом. В этих условиях актуализируются и внутренние проблемы, ибо военные успехи НКР с очевидной необходимостью приведут к восстанию коренных народов Азербайджана. И вновь взаимозависимая ситуация: чем больше Азербайджан отвлекается на НКР, тем более крепнут позиции живущих в государстве коренных народов. И, наоборот, чем сильнее противостояние с коренными народами, тем прочнее позиция НКР. Сложившиеся условия стали причиной консолидированной политики Турции и Азербайджана. Консолидированной настолько, что очевидным образом размываются границы государственного суверенитета. Так, азербайджанские масс-медиа с непонятным восторгом цитируют турецкого депутата парламента Онура Оймена: «Азербайджан и Карабах – это как ваша, так и наша земля» или «Проблемы Азербайджана - это внутренние проблемы Турции». В Азербайджане считают нормальным риторический вопрос турецкого депутата: «Как можно строить отношения с Арменией, которая изгнала с родных земель наших сограждан?» Задаться над вопросом – «Как могут граждане Азербайджана быть «согражданами» турецкого депутата?» - недосуг. Большая политика требует больших жертв. Другой турецкий депутат – Рашад Догру – сентиментальничает: «Карабах – это древняя тюркская территория, предавать ее, значит предавать память своих отцов и дедов». А советник премьер-министра Турции Гейбулла Гейбуллаев заверяет азербайджанских журналистов: «Устранение условий вопроса нагорно-карабахской проблемы во время переговоров по восстановлению отношений между официальной Анкарой и Арменией невозможно». Напомним, «условием», о котором говорит Гейбуллаев, является вывод армянских войск из Карабаха, и предоставление Азербайджану возможности безнаказанно вырезать население НКР. В свою очередь, Азербайджан также воспринимает проблемы Турции как свои собственные. Так, комментируя возложения венка на Мемориале Геноцида армян в Османской Турции главой МИД Грузии, азербайджанский политолог Ильгар Мамедов сообщает, что официальный Баку «негативно воспринял данный шаг Вашадзе». Он же уверяет, что в ближайшее время азербайджанские власти выскажут своим грузинским коллегам то, что «думают по этому поводу». В Баку прекрасно понимают: признание мировым сообществом Геноцида армян лишит Турцию возможности оказывать Азербайджану действенную помощь в противостоянии с НКР. В Анкаре не менее прекрасно понимают: ослабление позиций Азербайджана, федерализация или упразднение этого государства лишит Турцию единственного в регионе союзника. Отсюда и неприкрытая согласованность в политике Турции и Азербайджана. Однако подобная взаимодополняемость (или взаимозаменямость) вряд ли способна остановить агонию двух этих государств. Сегодня можно уверенно заявить: ни у Азербайджана, ни у Турции нет гарантированного будущего. Как только мировой кризис, названный премьер-министром Армении Т. Саркисяном «хаосом и созданием нового мира» доберется до курдонаселенных регионов Турции (а это неизбежно), как в этом государстве начнется восстание, по сравнению с которым все предыдущие вооруженные выступления курдов покажутся войной оловянных солдатиков. С другой стороны, любая неудачная попытка (а удачная невозможна изначально) Азербайджана захватить Карабах станет сигналом для восстания коренных в этой республике народов. Мир меняется. Ялтинские и Хельсинкские соглашения остаются в прошлом, и сегодня уделом многих государств, в том числе Азербайджана и Турции, остается борьба за выживание.

А кстати, Вы не в курсе, почему убрали?

Вот именно поэтому Алдамов и перевел стрелки на армян.

Джованни Гуайта "1700 лет верности. История Армении и ее Церкви" Главы из книги Час пик 9/22 апреля 1918 года Закавказский сейм, не намеренный признавать Брест-Литовский договор, принял постановление об отделении от Советской России и создании независимой Закавказской республики. Ее немедленно признала Турция. Новое государство первым делом попыталось прийти к соглашению с Турцией, и в качестве жеста доброй воли и готовности к диалогу глава правительства, грузин А.Чхенкели, приказал войскам генерала Назарбекяна оставить Карс и сдать туркам эту крепость, имевшую важнейшее значение для контроля над регионом. Назарбекян скрепя сердце повиновался. Однако, невзирая на этот жест, турки предъявили такие территориальные претензии, что все переговоры были прекращены. Хотя Турция признала Закавказье в качестве суверенного государства, в мае 1918 года турецкие войска двинулись на Ереван и 15 мая захватили Александрополь. Союз трех закавказских стран проявит здесь свою непрочность: грузины считают, что лучше сдаться или попробовать каким-то образом договориться с турками, а азербайджанцы готовы примкнуть к захватчику. Таким образом, не рассчитывая больше на защиту со стороны российских войск, армяне, покинутые грузинами и азербайджанцами, сами начинают оборонять свою землю. Турки, уже захватившие Карс и Александрополь, наверняка думали уничтожить армян за несколько дней; к тому же им помогала знаменитая “Дикая дивизия”, состоявшая из азербайджанских мусульман-фундаменталистов. Армянская церковь призывает своих верующих встать на защиту родины. Добровольческие отряды, сражавшиеся в составе российских войск, реорганизуются в регулярную армию, которой будут командовать генералы Назарбекян, Силикян и Дро. Военные вожди тоже обращаются к нации с воззванием, в котором призывают всех не жалеть сил, вдохновляясь примером Вардана и его воинов в Аварайрской битве. Действительно, картина этой борьбы, которую армяне впервые с XIY века вновь ведут под своим национальным знаменем, напоминает сцену Аварайра. Вместе с народом и солдатами на защиту отечества встают и служители Церкви, включая высших иерархов: архиепископ Гарегин Овсепян, который впоследствии будет католикосом Киликии (1943-1952), садится на коня и с крестом в руке ведет за собой войско. За несколько дней до столкновения у Сардарапата генерал Силикян советует католикосу Геворгу Y из предосторожности оставить Эчмиадзин и на некоторое время укрыться вблизи озера Севан; но католикос отвечает ему, что если армянские силы не смогут защитить священное место, он это сделает один, закрыв своим телом вход в тысячелетний собор. Так, с 21 по 28 мая ополчение из солдат, священников, крестьян, молодых людей и подростков, разделившись на три фронта, противостоит четырем дивизиям турецкой армии, рвущимся к Еревану. Остановив их у Караклиса и Баш-Апарана, армяне наносят им тяжелое поражение у Сардарапата (24 мая) и в результате этой битвы спасают свою столицу. Как раз 25 мая 1918 года Закавказское правительство перестает существовать. Дело в том, что немцы, встревоженные усилением турок в Закавказье (чему, впрочем, они сами были причиной), предлагают Грузии покинуть Сейм и стать независимым государством под их защитой, что грузины и делают 26 мая. 27 мая Азербайджан, получивший от Турции обещания военной поддержки для освобождения Баку от коммуны, которую создали русские и армянские коммунисты, тоже выходит из Сейма и провозглашает себя независимой республикой. Таким образом, 28 мая Армения оказывается в одиночестве и в силу самого этого факта становится независимой республикой. В этот момент с целью продолжить поход на Баку, а затем на Персию турки неожиданно предлагают мир новому армянскому государству. По договору от 4 июня 1918 года, подписанному в Батуми, Армения получает лишь клочок земли в 12000 кв. км, наиболее засушливые места в районе Севана и немного земли у Еревана; остальная часть русской Армении поделена между турками и азербайджанцами. Но благодаря этому нечаянному миру страна может перевести дух. Таким образом, совершенно неожиданно и в силу стечения обстоятельств — победы Сардарапата, срочной надобности турецких войск попасть в Персию и роспуска Закавказского сейма — возрождается независимое Армянское государство, первое вновь возникшее на Армянском нагорье после заката государства Багратуни в середине XI века. Но долгожданная независимость Армении, о которой мечтали целые поколения ее сынов, явилась в час в высшей степени неподходящий. То был один из наиболее трагичных моментов ее истории, и армяне, конечно, больше нуждались в защите, чем в автономии. Условия жизни во вновь созданной республике крайне тяжелые: Армения не имеет ресурсов, никогда не была автономной, она заполнена тысячами беженцев, которые спаслись от геноцида (от 300000 до 450000, из них 40000 живут на улицах Еревана). Потеряв все, они теперь всего ждут от молодой республики. Новое государство — малонаселенное и только благодаря большому числу беженцев насчитывает 3 миллиона жителей, которые составляют лишь небольшую часть собственного народа, гораздо более многочисленного за его пределами. Города с наибольшим числом армян и важнейшие культурные центры (Тифлис, Константинополь) расположены за границей, точно так же как и торговые центры армян и их значительные капиталовложения (в Баку и Батуми); Ереван — всего лишь небольшой провинциальный город с пыльными немощеными улицами, где в 1914 году, до геноцида и последующего массового притока беженцев, насчитывалось только 30000 жителей, едва составляющих десятую часть армянской общины Тифлиса. У государства нет ни опыта независимости, ни традиции республиканского правления, ни законов, ни конституции, ни законодательных, ни исполнительных, ни судебных органов. Правительство все еще находится в Тифлисе, за пределами новой страны; в Ереване функции президента исполняет министр внутренних дел Арам Манукян, возглавлявший восстание в Ване, а функции парламента — ассамблея, состоящая в основном из дашнаков и именуемая хорурд. Мир с турками явно временный, а сильное исламское меньшинство (300000) представляет серьезную угрозу внутри самой страны, тем более что турки, оставляя области русской Армении, раздавали оружие местному исламскому населению (туркам, татарам и курдам), которое ведет партизанскую войну. Отношения с другими вновь созданными закавказскими республиками непростые. У крохотной Армении нет никакого выхода к морю, а грузины (единственные соседи-христиане) задерживают две трети гуманитарной помощи из США под предлогом ремонта железнодорожной ветки, ведущей в Армению. Пока Грузия блокирует железную дорогу, Азербайджан, в отношениях с которым по-прежнему остаются нерешенными вопросы о Карабахе, Нахичеване и Зангезуре, оказывает давление на Армению, прекращая поставки нефти. Кроме того, Армения не может не учитывать того факта, что дипломатическая напряженность с Грузией и Азербайджаном немедленно сказывается на жизни весьма многочисленных армянских общин в этих странах. Но самый большой враг молодой республики — бедность. Война заставила закрыть фабрики, свела к минимуму сельскохозяйственное производство, перерезала пути сообщения, уничтожила транспортные средства. Страна практически не получала никакой помощи из-за границы. Население голодало, в стране свирепствовали эпидемии тифа и холеры, было очень много бездомных. Первая зима 1918-1919 годов выдалась особенно суровой и затяжной, от холода, голода и эпидемий умерли около 200000 человек, или пятая часть населения. В Турции с окончанием мировой войны и перемирием, подписанным в Мудросе (31 октября 1918), заканчивается и правление младотурок, чьи вожди в большинстве своем находят убежище в Германии. В ноябре 1918 года турки возвращают Армении 10000 кв. км в районе Александрополя. Между тем грузины заняли Ахалкалак, и в конце года две армии, армянская и грузинская, вступают в стычки по поводу границы, пока англичанам не удается их примирить. В это время на многих армян в Грузии обрушиваются репрессии: аресты, обыски, закрытие армянских газет. Чтобы уменьшить в столице число армян и русских, которые составляли явное большинство, грузинское правительство в начале 1919 года высылает 4000 армян в Кутаиси; наконец, многие грузинские армяне переезжают в Республику Армения. К тому же в сентябре уже пришли трагические известия об истреблении армян в Баку. Потеря независимости 29 ноября в Армении проходят демонстрации против правительства дашнаков, организованные Ревкомом, который в одностороннем порядке вновь провозглашает Армению социалистической республикой. Тогда Легран сообщает армянскому правительству, что решение об установлении в Армении советской власти теперь необратимо, и рекомендует, чтобы республика немедленно разорвала всякие отношения с капиталистическими странами и добровольно присоединилась к рабоче-крестьянским массам России. Таким образом, 2 декабря дашнакское правительство сдается и подписывает с советскими русскими договор: Армения становится социалистической, а Россия обязуется защищать целостность ее территории по состоянию, предшествовавшему вторжению турок; Легран заверяет, что министры уходящего в отставку правительства и партия дашнаков не подвергнутся никаким преследованиям. После подписания договора правительство уходит в отставку, передавая власть Революционному комитету из армянских коммунистов, которым еще предстоит приехать из Баку; в их отсутствие командование принимает генерал Дро. Но турки не останавливаются даже при известии о том, что в Армении теперь советская власть, и грозят продолжить наступление, если Хатисян в Александрополе сейчас же не примет предложенные ими мирные условия. Однако Хатисян представлял уже не существовавшее правительство; все же, проконсультировавшись по телефону с Дро, вскоре после полуночи того самого 2 декабря он подписал мир с турками. По этому соглашению, Армения отказывалась от введения в действие положений Севрского договора и от провинций Карса и Ардагана, которые русские освободили еще в 1878 году, и признавала границы по Брест-Литовскому договору. 4 декабря Революционный комитет прибывает в Ереван и берет власть. Два дня спустя 11-я армия под командованием Орджоникидзе, Кирова и Микояна вступает в город. Едва обосновавшись, большевики заявляют о непризнании александропольского договора, так как он подписан дашнакским представителем; турки же считают, что соглашения остаются в силе. Между тем 30 ноября, то есть через день после одностороннего провозглашения Армении социалистической республикой, Революционный комитет Советского Азербайджана послал новому армянскому коммунистическому "правительству" приветственную телеграмму, в которой заявил об отказе от всяких притязаний на Нахичеван, Зангезур и Нагорный Карабах, объявляя их армянскими территориями: "Рабоче-Крестьянское правительство Азербайджана, получив от имени восставших крестьян радостную весть о провозглашении Армении Социалистической Советской Республикой, приветствует победу братского народа. С сегодняшнего дня объявляются ликвидированными споры о границах между Арменией и Азербайджаном. Нагорный Карабах, Зангезур и Нахичевань считаются частью Армянской Социалистической Республики. Да здравствует братство и союз рабочих и крестьян Советской Армении и Азербайджана!" 2 декабря Орджоникидзе телеграммой сообщил об этом решении азербайджанского правительства Ленину и Сталину: "Передайте товарищам Ленину и Сталину следующее: "Только что получено сообщение из Эривани, что в Эривани провозглашена Советская власть (...) Азербайджан вчера уже декларировал в пользу Советской Армении передачу Нахичевани, Зангезура и Нагорного Карабаха". 4 декабря текст этого сообщения был опубликован в "Правде" рядом со статьей Сталина под заголовком "Да здравствует Советская Армения", где говорится: "1 декабря Советский Азербайджан добровольно отказывается от спорных провинций и декларирует передачу Советской Армении Зангезура, Нахичевани, Нагорного Карабаха". Но проявление такой щедрости будет недолгим. На самом деле тексты телеграммы Азербайджанского Ревкома и сообщения Орджоникидзе Ленину и Сталину были заранее подготовлены в Москве. Однако Азербайджанский Ревком не хотел признавать то, что написали в Москве о Нагорном Карабахе, и председатель Нариманов 1 декабря обнародовал другое заявление, которое на следующий день было опубликовано в бакинской газете "Коммунист". В нем говорилось, что "территории Зангезурского и Нахичеванского уездов являются нераздельной частью Советской Армении, а трудовому крестьянству Нагорного Карабаха предоставляется полное право самоопределения, все военные действия в пределах Зангезура приостанавливаются, а войска Советского Азербайджана выводятся". В Ереване же пока было известно только о приписываемой Азербайджанскому Ревкому телеграмме от 30 ноября, с помощью которой оказалась достигнутой цель, ради которой ее сочинили Ленин, Сталин и Орджоникидзе, а именно: повлиять на решение армянского правительства, которое действительно 2 декабря сложило свои полномочия. Новая коммунистическая власть Армении сразу стала крайне непопулярной. Своим первым декретом 6 декабря новое правительство учредило ЧК. Молодые большевики, прибывшие из Баку, не стали считаться с гарантиями, данными Леграном: они арестовали многих дашнаков, ряд представителей интеллигенции и членов прежнего правительства и объявили о действии в Армении законов Советской России. В конце января коммунистическое правительство приказало всем армейским офицерам, которых насчитывалось около тысячи, прибыть в здание бывшего парламента для регистрации документов. Офицеров, среди которых было много героев битвы при Сардарапате и сам Дро, предательски арестовали. Одних (около пятидесяти человек) тут же расстреляли; других депортировали в Россию, и им пришлось пешком преодолевать Севанский перевал в самое холодное зимнее время, без всякого снаряжения, в той же одежде, в какой они прибыли по повестке. Оставшихся некоторое время спустя "устранили" в самой Армении: их зарубили топорами в подвалах ЧК. Эти и другие эпизоды террора привели к тому, что менее чем через три месяца после установления большевистской власти народное недовольство в Армении стало всеобщим. Как только 11-я армия отвлеклась на захват Грузии, 18 февраля 1921 года восставшие во главе с Врацяном свергли коммунистов и восстановили дашнакское правительство. Новая власть сразу же послала телеграмму Ленину, сообщая ему о беззакониях коммунистов в Армении и заявляя, что народное восстание никоим образом не является мятежом против советской власти. Поэт Ованес Туманян, пользовавшийся большим моральным авторитетом, специально отправляется в Ереван, чтобы лично ознакомиться с ситуацией. 24 марта он пишет Орджоникидзе, что в Армении массы рабочих и крестьян сталкиваются с коммунистами. Очевидно, народным массам большевики предпочитают своих товарищей. Таким образом, возвратившись после победоносной кампании советизации Грузии, Красная армия вновь овладевает Ереваном и 2 апреля 1921 года восстанавливает советскую власть. Врацян и его правительство бегут в Зангезур, где с декабря 1920 года существует независимая Армянская республика Сюник, созданная генералом, поэтом и публицистом Гарегином Нжде. С 1918 года ему удавалось сохранять эту расположенную между Турцией и Азербайджаном область свободной от всех захватчиков: турок, азербайджанцев и коммунистов. Но Зангезур будет взят Красной армией в середине июля, и дашнакам придется искать убежище в Персии. Симон Врацян умрет гораздо позднее в Ливане. Гарегин Нжде будет арестован в конце второй мировой войны в Болгарии и перевезен в СССР, где после 11 лет заключения он умрет в мрачных застенках владимирской тюрьмы в 1955 году. С восстановлением большевистской власти в Ереване в середине 1921 года весь Кавказ оказывается вовлеченным в орбиту Советской России. Раздел Армении и конец армянской мечты 20 ноября 1920 года, буквально одновременно с резней, устроенной турецкими войсками в Армении, и за несколько дней до вторжения в страну Красной армии, американский президент Вильсон опубликовал свой проект урегулирования Кавказского региона, в котором Армения была представлена в очень широких границах. В действительности размеры молодой Советской Армении будут зависеть от политических игр, абсолютно не связанных с интересами самих армян: в очередной раз за свою историю страна будет поделена между двумя сильными соседями, на этот раз между новой Турцией кемалистов и молодым Советским государством. В самом деле, 16 марта 1921 года кемалисты и большевики отменили все прежние соглашения и определили границы закавказских государств в договоре "о дружбе и братстве", подписанном в Москве. Полная незаконность этого договора очевидна. Во-первых, в 1921 году Мустафа Кемаль никоим образом не представлял турецкое государство, официально еще находившееся под властью последнего султана, Мухаммеда VI-го. Кемаль будет выбран президентом только в 1923 году. Во-вторых, у Москвы не было никакого права (даже по советскому закону) определять границы республик, которые она сама называла независимыми. Наконец, 16 марта коммунисты вовсе не стояли у власти в Армении, где около сорока дней существовало, как мы видели, дашнакское правительство. Но ни большевиков, ни кемалистов не беспокоила законность их действий. "Дружба и братство", о которых заявляли обе стороны, получили вполне реальное воплощение и были скреплены щедрыми подарками: Москва предоставила турецким товарищам безвозмездную помощь в размере 10 миллионов рублей золотом и значительную партию вооружения. Эти дарения в виде денег и оружия, начавшиеся уже летом 1920 года, будут продолжаться, постоянно увеличиваясь, вплоть до 1922 года; в эти самые годы, как известно, миллионы русских крестьян умирали от голода. У кемалистов же был свой способ проявления "дружбы и братства" по отношению к армянам. Как раз тогда, когда в Москве разрабатывался договор, 6 марта турецкие войска вторглись в Ахалкалакскую область, где в 1918 году жертвами младотурок уже стали 40 тысяч человек. Всего за 10 дней, то есть до подписания московского договора, они уничтожили более 10 тысяч армян. Через несколько месяцев, в октябре 1921 года, Москва заставит представителей трех закавказских республик утвердить в Карсе соглашения о "дружбе и братстве", поставив подписи под окончательным договором с турками. Отныне западная граница Армении будет проходить по реке Аракс, таким образом, Армения теряет гору Арарат, древнюю столицу Ани, области Карса и Ардагана; кроме того, Советская Россия обязуется превратить Нахичеван в азербайджанский протекторат, что позволяет туркам иметь коридор, связывающий их с азербайджанскими братьями. Между тем 4 июля 1921 года кавказское отделение (Кавбюро) компартии заявило о праве карабахских армян самим выбирать свою судьбу. На следующий день то же собрание под давлением Сталина, представлявшего Ленина и Троцкого, решило, что город Ахалкалак (населенный на 72% армянами) отходит к Грузии, а Нагорный Карабах (94% армян) — к Азербайджану. В течение всей советской эпохи Нагорный Карабах будет территорией, произвольно присоединенной к Азербайджану, а армянское население будет явно и неявно подвергаться беззаконию, унижению и дискриминации. Таким образом, начало большевистского правления оказывается фатальным для Армении — она становится самой маленькой из республик СССР. Такое решение полностью противоречило действиям, которые сама Россия предприняла за век до этого. Действительно, когда в 1828 году русские освободили от турок Восточную Армению, присоединив ее к Российской империи, в качестве армянских территорий они взяли и Карабах, и Нахичеван. Итак, начиная с этого момента и вплоть до последнего десятилетия ХХ века у Армении будут три удела жизни, и все три мучительные: Восточная Армения под бременем большевистской диктатуры; Западная Армения без армян как провинция современной Турции; рассеянные по всему миру западные армяне без Армении. Разделение, проведенное большевиками и кемалистами, будет де-факто признано мировыми державами на разных конференциях: в Лондоне в феврале 1921 года, в Париже в марте 1922 года и в Лозанне в ноябре 1922 года. Международный баланс сил изменился: союзники более заинтересованы в сближении с новой Турцией, и действительно, в 1923 году они заключают мир с Кемалем. Франция уже отказалась от протектората над Киликией, американцы отвергли порученную им Лигой наций роль попечителей над армянскими провинциями Турции. Короче говоря, никто не заинтересован вновь поднимать сложный Армянский вопрос. Особенно советские руководители, которые боятся националистических претензий армян в СССР. В результате разные договоры не только не отражают интересы армян, но и само слово "Армения" в них вообще не фигурирует: Армянский вопрос решен так, словно армян вовсе не существует. Таким образом, открывающаяся в Лозанне 13 ноября 1922 года конференция, которая ставит окончательную точку в нерешенных вопросах между Турцией и государствами — победителями в первой мировой войне, означает для армян погребение их прав. Две армянские делегации напоминают собранию, что в данный момент 700000 армян, избежавших геноцида, не имеют земли, что более 73000 армянских женщин и детей еще находятся в турецких гаремах и сиротских приютах, что 150000 константинопольских армян и, может быть, столько же рассеянных по Турции еще находятся под угрозой смерти и с ужасом узнали о только что совершенных (в период до октября) зверствах в Смирне... Но эти сообщения никак не влияют на ход переговоров. Когда армяне поднимают эти вопросы, турецкий делегат Исмет Иненю с негодованием демонстративно покидает зал заседания. Армения, так же как Курдистан и Восточная Фракия, остается под турецким суверенитетом, и Армянский вопрос входит в акты конференции в качестве "нерешенного". В действительности на Лозаннской конференции отстаивались интересы экономические: те, кто уже извлек огромные выгоды из разваливающейся Османской империи, теперь хотят добиться от новой Турции возобновления горнорудных, нефтяных, железнодорожных концессий... Для этих экономических групп интересы армян, небольшого народа, ничтожной горстки выживших в пустыне людей, не значат ничего. С другой стороны, если международная обстановка изменилась — изменилась и сама Восточная Армения: скорость, с какой разворачивались непредсказуемые события последних лет, начиная с 1917 года, привела к состоянию дезориентации. За слишком короткий промежуток времени страна пережила череду разных правительств и политических систем, бессчетное число раз меняла границы, провела две войны с турками, объединялась с другими кавказскими странами и отделялась от них, бывала автономной и оккупированной, отделялась от Советской России и аннексировалась... Таким образом, в эти стремительные дни, когда Красная армия вступает на армянскую территорию и в Армении устанавливается советская власть, народ разобщен в своем отношении к большевикам: разве русские не наши освободители и братья? И разве коммунисты не отстаивают права народов, социальную справедливость, разве они не поддерживают борьбу угнетенных?..

Весь офф-топ с кочевым "архитектором" перенесен сюда: http://forum.hayastan.com/index.php?s=&amp...st&p=863308

test

Глава чеченской диаспоры в Грузии Хизри Алдамов: Тбилиси перед угрозой новой войны. Теперь с Арменией "Руководство Грузии должно на время оставить разговоры о вступлении в НАТО, ибо на данном этапе альянс не готов принять в свои ряды Грузию. Данный вопрос должен быть перенесен на 2-3 года, а за этот период Тбилиси должен начать переговоры с Россией, ибо никто не знает, какие проблемы Москва еще может создать Грузии. Возможно, провокация будет исходить от Армении, которой Россия передала вооружение. Данное оружие вполне может быть использовано против Грузии. Ситуация постепенно накаляется в Джавахети и вполне возможно, что Россия устроит в данном регионе провокацию, что поставит Тбилиси перед угрозой новой войны". Ахали таоба

Армянский гроссмейстер Левон Аронян в четвертом туре международного шахматного супертурнира «Линарес-2009» одержал победу над кубинским гроссмейстером Лейнером Домингесом, от кого потерпел свое единственное поражение на шахматном супертурнире «Corus Chess» в прошлом месяце. Аронян, играя белыми, в упорной борьбе сумел довести партию до победы, заставив Домингеса сдаться на 92 ходу партии. Отметим, что в четырех турах армянский гроссмейстер одержал победы над чемпионом мира Анандом и Домингесом и разошелся миром с норвежцем Карлсеном и азербайджанским шахматистом Раджабовым. Российский гроссмейстер Александр Грищук, в свою очередь, черными победил Теймура Раджабова и после четырех туров продолжает возглавлять турнирную таблицу вместе с Ароняном. 23 февраля для участников шахматного супертурнира в Линаресе выходной. На следующий день, 24 февраля, в 5 туре Аронян померится силами с китайским шахматистом Ваном Юэ. Результаты 4 тура. Левон Аронян (Армения) - Лейнер Домингес (Куба) – 1:0 Теймур Раджабов (Азербайджан) - Александр Грищук (Россия) – 0:1 Вишванатан Ананд (Индия) - Ван Юэ (Китай) – 1:0 Магнус Карлсен (Голандия) -Василий Иванчук (Украина) - 0,5:0,5 Положение после 4 туров. Аронян, Грищук - по 3; Ананд - 2,5; Карлсен, Иванчук - по 2; Домингес - 1,5; Раджабов, Ван Юэ - по 1. Пары 5 тура. Грищук - Карлсен, Ван Юэ - Аронян, Иванчук - Ананд, Домингес - Раджабов.

Эдуард Сергеевич Багдасарян У Эдуарда Сергеевича Багдасаряна есть карта СССР, где обозначены всего его гастрольные поездки. Его голос звучал по всему Союзу - от бухты Провидения до самой южной точки страны. «Я пел везде, и всегда меня встречали овациями. Но самыми дорогими для меня остаются гастроли в Магадане, где я познакомился с Вадимом Козиным. У моей тети было несколько патефонных пластинок с записями Козина, я их знал наизусть. Я его обожал с детства. Представьте мое состояние, когда я с ним увиделся в Магадане. Это был 1967 год. Как я удивился, когда мне сказали, что в зале сидит Козин. Выйдя на сцену я низко поклонился своему кумиру и посвятил ему один из армянских романсов. После концерта Козин пришел за кулисы, обнял, поблагодарил за концерт и пригласил к себе. Он мне тогда записал 7 романсов на стометровую бобину и я ее все время слушал. Это для меня реликвия. Я специально старался устроить гастроли в Магадан, чтобы повстречаться с Козиным. Тогда он и сказал: «Будете петь романсы, не пойте оперным голосом, больше простоты, задушевности, искренности. Я знаю, что у вас получится». С тех пор Эдуард Сергеевич в свои концертные программы включает старинные романсы. Он с удивительной теплотой вспоминает аккомпаниатора – Ольгу Николаевну Вагенгейм и ее супруга Федора Михайловича Федорова. Он рассказывает о своей творческой жизни с неистребимым – это после стольких–то лет, бакинским акцентом, и я все время ловлю себя на мысли, что скоро уйдет и это поколение, а нам останутся только воспоминания. Наверное, именно поэтому захотелось встретиться, поговорить, написать об этом удивительном человеке, теноре, которому до сих пор нет равных на армянской сцене. В данном случае слова автора-журналиста просто неуместны и лучше всего – пусть рассказывает сам Эдуард Сергеевич. Добавлю только, что его помним как одного из ведущих солистов Ереванского оперного театра, где он исполнял ведущие партии и создал образы Ленского в опере «Евгений Онегин», герцога в «Риголетто», Фауста, Альфреда в «Травиате» и многих других. Одновременно - несравненное исполнение русских романсов. Судьба? И вообще, верит ли Эдуард Багдасарян в судьбу? - Судьба во всем большую роль играет и от судьбы далеко не уйдешь, Она тобою всюду управляет, куда велит – покорно ты идешь. Родился я в 1928 году в Туркменистане, в городе Мары, куда мои родители переехали к брату отца. Отцу моему, простому труженику, рабочему-штукатуру и маме, домохозяйке, музыкальный мир был не особенно знаком. В 1931 году наша семья обосновалась в Баку. Пение увлекало меня с детства. Папа хвастал моими способностями перед гостями, поднимал меня на стул и велел петь. И стоя на стуле по стойке смирно, руки по швам, я пронзительно пел: «Дан приказ ему на Запад, ей в другую сторону, уходили комсомольцы на гражданскую войну». Потом уже узнал, что обладаю детским дискантом с пленительным тембром. Наделенный отличным слухом, я мечтал об учебе на скрипке, это до сих пор осталось мечтой. В 1941 году отец и брат ушли на фронт. Чтобы поддержать материально семью, я оставил учебу в школе и поступил в механическую мастерскую по ремонту бытовой техники. По окончании войны, окончив курсы шоферов, днем я работал водителем грузовика, а вечером учился в школе рабочей молодежи. Как-то, возвращаясь с товарищами со школы, ребята попросили меня спеть что-нибудь. А петь для меня было одно удовольствие. Во весь голос я запел арию Кер-оглы из одноименной оперы Узеира Гаджибекова. Впереди шла женщина, часто оглядываясь, потом подошла ко мне и спросила: «Молодой человек, вы что, у нас учитесь?». «Где это у вас?» - переспросили друзья. «В консерватории или музучилище», - ответила она. Когда незнакомка представилась Койкеб-ханум и пригласила меня на прослушивание в консерваторию, я обомлел. Мой друг Юлий Метт на другой день силком потащил меня туда в измазанной рабочей одежде. Вахтерша консерватории была предупреждена, меня ждали... Койкеб-ханум, радостно встретив нас, провела в особый класс с роялем и, не скрывая волнения, представила меня статной женщине лет семидесяти, Маргарите Александровне Колотовой. «Я все же привела его», - сказала она и удалилась. Я стоял растерянный, как вдруг Колотова спросила: «Вы музыке учились, ноты знаете?». «Нет», - ответил я. Она сыграла трезвучие, я бегло взял все три ноты. Это же трезвучие она взяла на тон выше, еще и еще выше, проверяя диапазон в высоком регистре. Внезапно прервав игру, спросила, сколько мне лет и, услышав, что 19, выбежала из класса. От неожиданности меня как будто приковали к роялю, я потерял чувство времени. Вдруг в класс вошли семь представительных особ с Койкеб-ханум и Колотовой, которая вновь села за рояль и обратилась к одному из них: «Послушайте, Николай Семенович, девятнадцатилетний тенор». Я тут же намотал себе на ус - оказывается я - тенор. Предложенные трезвучия я брал все выше и выше. В просторном классе мой голос звучал звонко и вольно. Но когда мне предложили спеть какую-нибудь песню, я растерялся – репертуар мой состоял в основном из блатных песен. «О Колыме им спеть, что ли», - мучительно думал я. И вдруг как осенило, и я спросил: «А армянскую песню спеть можно?». И голос зазвучал протяжно, свободно, а в верхних регистрах потрясающе, будто в окнах зазвенели стекла: «Աշխարհումս ախ չիմ քաշի» Саят-Новы. Тогда я и не знал, чья это песня. Один из экзаменаторов, это был Николай Семенович Чумаков, не скрывая своего волнения, подошел ко мне, протянул руку и сказал: «Мы очень признательны вам, что пришли. Стране нужны голоса. Мы сделаем все для того, чтобы вы учились у нас. Какое у вас образование? Ах, семь классов? Как жаль». Мгновенно вмешалась Койкеб-ханум: «Учебу он продолжит в моей музыкальной десятилетке и одновременно будет определен на подготовительный факультет консерватории». Решение было принято, слово у Койкеб-ханум веское, она была любимой ученицей ректора консерватории Узеира Гаджибекова, и ей не терпелось похвастаться перед ним своей находкой. Позднее я выяснил, как такие именитые преподаватели оказались в Баку. Весь профессорско-преподавательский состав Ленинградской консерватории с началом войны был эвакуирован в Закавказье и Среднюю Азию. Многие их них так и прижились на новых местах. Они воспитали немало выдающихся имен. На всю жизнь остались в памяти мои почтенные экзаменаторы и преподаватели: Койкеб-ханум Сафаралиева - профессор консерватории по классу фортепиано и директор музыкальной школы-десятилетки, Николай Семенович Чумаков - декан, завкафедрой теоретического факультета, Маргарита Александровна Колотова - профессор, завкафедрой вокального факультета и другие. Мне, абсолютному профану, чужаку в музыкальном мире, с большим трудом давалась учеба в десятилетке. На счастье, меня определили в класс вокала Сусанны Аркадьевны Микаелян, которая училась у знаменитой итальянской певицы Эверарди. От нее я узнал азы итальянского бельканто. В то время в оперном классе консерватории ставили оперу «Евгений Онегин». И вот накануне премьеры, а роли исполняли только студенты - у исполнителя партии Трике «Ви роза, ви роза» почему-то обрывался голос. Тогда исполнитель партии Онегина предложил режиссеру постановки Книжникову прослушать меня. Пропел я арию лихо, да еще на высокой ноте сделал фермато. «Успех будете иметь. Учите партию, через два дня генеральная репетиция с оркестром на сцене оперного театра», - сказал Книжников. От волнения во время репетиций я забывал слова. Но премьера удалась на славу, со сложными фразировками и фермато. Спето было безукоризненно. Мое первое крещение на оперной сцене состоялось. На фуршете после спектакля дирижер Трахимович сказал: «Будь я Петром Ильичем Чайковским, оперу «Евгений Онегин» я бы назвал «Мсье Трике». Мою мысль сегодня подтвердил наш молодой певец Эдик Багдасаров». В сентябре 1949 года я стал студентом консерватории по классу вокала. Вскоре успех привел меня в Азгосэстраду, где я стал солистом. С четвертого курса моя популярность в Баку стала расти. Помимо сольных выступлений я стал солистом Эстрадного оркестра Азербайджана под руководством Александра Горбатых. А в 1953 году в Ереване состоялось торжественное открытие Большого концертного зала Армфилармонии, на которое были приглашены концертные коллективы из Грузии и Азербайджана. В Ереван я приехал в составе Эстрадного оркестра Азербайджана. Программа завершалась моим выступлением. Тогда я впервые в жизни услышал свою фамилию со сцены – не Багдасаров, а Багдасарян. Честно говоря, я приехал не на гастроли, а с сокровенным желанием пройти прослушивание в Ереванском оперном театре. Приехал с сопроводительным письмом от замечательной пианистки, моего концертмейстера Вардануш Александровны Каламкаровой к композитору Анушавану Григорьевичу Тер-Гевондяну с просьбой помочь мне. Анушаван Григорьевич сразу вспомнил ее: «А, Вардануш, девочка моя. Как она там?» Прочитав письмо, он шутливо сказал мне: «Помочь устроить прослушивание в театре настолько легко, насколько вам трудно это представить». Он тут же позвонил главному дирижеру и художественному руководителю театра Михаилу Арсеньевичу Тавризяну и договорился. Мы с дочерью Анушавана Григорьевича Еленой, которая работала в филармонии концертмейстером, подготовили несколько романсов и арий. На следующий день на прослушивании у Тавризяна я исполнил арию Вертера, арию Ленского и романс Сергея Рахманинова «Здесь хорошо». После прослушивания Михаил Арсеньевич сказал: «Спасибо, что обратились к нам. Заканчивайте консерваторию и приезжайте в Ереван. Мы же обратимся в министерство культуры Азербайджана с просьбой, чтобы по окончании консерватории вас направили в Ереванский оперный театр». Все получилось как нельзя лучше. С 1 сентября 1954 года я был зачислен солистом в труппу Ереванского оперного театра. В 1956 году в Москве должна была состояться декада армянского искусства. Я должен был петь арию Ленского в опере «Евгений Онегин». В начале 1955 года я спел партию Ленского на премьере в Ереване. Однако показ на декаде был заменен «Пиковой дамой» и, как выяснилось, об это очень сожалели. В конце 1954 года я познакомился с Константином Орбеляном и предложил ему организовать на армянском радио эстрадный квинтет. Идея ему очень понравилась, и после совещания с главным редактором радиокомитета начались репетиции: Андраник Пилосян (кларнет), Александр Шахбазов (гитара), Давид Захарян (аккордеон), Наполеон Кюркчян (контрабас) и сам Орбелян за роялем. Солистом был я один. Буквально с первой же трансляции нашего концерта квинтет обрел популярность. Эстрадная жизнь республики ожила, композиторы стали предлагать нам свои новые песни. «Песню первой любви» Арно Бабаджаняна мы записали намного раньше фильма. Артемий Сергеевич Айвазян предложил мне свои песни «Заро», «Южная ночь», «Зухра», «Гюльнара»... Эдгар Оганесян, не очень друживший с эстрадой, специально для меня написал песню «Дорожная». С нами сотрудничала целая плеяда молодых композиторов-песенников: Алеша Аджемян, Эдуард Абрамян, Эдуард Багдасарян и другие. Тогда мне было все по плечу, я легко переключался от оперы к эстраде. Репертуар мой пополнялся и быстро рос, я легко переходил от классики к эстраде, от народных песен к неаполитанским. И тогда, и сейчас я считаю - профессиональный певец должен уметь петь все! Тем более, если это позволяют его вокальные данные. К новой декаде армянского искусства в Москве оперный театр готовился с большой тщательностью. Открывали декаду оперой «Давид-Бек», где я исполнял с хором партию молодого воина, написанную сыном Армена Тиграняна Вартаном Тиграняном специально для меня. Опера имела огромный успех. Публика неоднократно вызывала на сцену весь творческий коллектив спектакля. И когда, наконец, вышел на сцену дирижер Михаил Тавризян, из-за кулис он прямиком подошел ко мне и, пожимая руку, взволнованным голосом выразил свой восторг: «Эдик-джан, Вы сегодня превзошли мои ожидания. Вы заметили, с каким восторгом вам рукоплескала публика?» Увлеченный зрелищем, стоя за пультом, я подумал, не повторить ли арию еще раз. На следующий день газета «Правда» в передовой статье о Днях культуры Армении написала: «…Невозможно не отметить великолепное исполнение песни молодого воина талантливым певцом Эдуардом Багдасаряном». А на заключительном концерте я спел арию Ленского. На генеральной репетиции в Большом театре в ложе сидел главный дирижер Александр Мелик-Пашаев. Во время перерыва он пригласил меня к себе в ложу и тактично посоветовал: «Эдик-джан, верхнее фа-диез на слова «Златые дни» чуть-чуть прикрой». Я принял его предложение и когда вновь спел, он, широко улыбаясь, издали одобрительно кивнул. На заключительном концерте арию Ленского я пел на авансцене, перед закрытым занавесом, и меня трижды вызывали на поклон. По случаю закрытия декады был дан банкет в «Метрополе». Вдруг к нам подходит наш режиссер, говорит, что меня хотят видеть и направляет к столу, где сидели члены правительства Армении с Иваном Сергеевичем Козловским, который сказал: «Ах это вы Ленский? Молодчина, у вас очень правильно поставлен голос и звуковедение, вы будете долго петь, запомните мои слова». И по сей день я часто вспоминаю пророческие слова великого маэстро. А ведь я до сих пор пою. 1957 год. Всемирный фестиваль молодежи и студентов. На конкурсе вокалистов я завоевал серебряную медаль, хотя, как мне намекали, заслуживал золотую. Ее получил Артур Айдинян. В начале 1958 года сбылась наконец моя мечта – я исполнил партию Фауста. Режиссером-постановщиком был Армен Карпович Гулакян. На каждой репетиции он до мелочей отрабатывал сценическое действо. Партия Фауста стала для меня самой любимой. Неспроста свою старшую дочь, родившуюся в том году, я назвал Маргаритой. Время было благодатным. Продолжались мои эстрадные концерты и сольные выступления. Особо мне хотелось бы отметить гастроли армянского симфонического оркестра под управлением Михаила Малунцяна по Украине и по волжским городам. В концертах принимали участие Гоар Гаспарян, Арно Бабаджанян, скрипач Акоп Варданян и я. Газеты пестрели фотографиями наших выступлений и прекрасными отзывами. В 1964 году меня вызвали в министерство культуры к начальнику управления музыкальных учреждений Акопу Сергеевичу Ханджяну. У него сидел директор филармонии Георгий Асатрян. И Ханджян говорит: «Необходимо создать еще один эстрадный коллектив под руководством Артемия Айвазяна, помимо существующего оркестра Константина Орбеляна. Ведущего солиста нового коллектива под условным названием «Под небом Армении» пока нет, и мы хотим, чтобы ты взял на себя второе отделение. А в опере будешь петь после каждой гастрольной поездки». Первый концерт был в Луганске и только тогда я понял, что такое грандиозный успех. На нас обрушился буквально шквал аплодисментов. А еще 2 месяца я ездил по Чукотке с концертами. Я очень благодарен фирме «Мелодия» и зам. гл. редактора Карине Симонян. С ее помощью я записал несколько романсов. Было это в 1976 году. Последняя работа – «Ноктюрн» Арно Бабаджаняна со словами Лианы Бурназян. В проекте – диск с ее стихами, называется «Грезы». Сейчас я работаю над CD «Песни Артемия Айвазяна исполняет Эдуард Багдасарян». Эдуард Сергеевич может рассказывать бесконечно, за долгую сценическую жизнь он повидал немало, работал со многими выдающимися музыкантами, которые вписали поистине золотые страницы в развитие армянской музыкальной культуры. Его архив тянет на книгу о целой эпохе, эпохе рассвета оперного искусства, становления армянского джаза, эстрады и, конечно же, эпохи высокой культуры исполнения романса, как русского, неаполитанского, цыганского, так и нашего, армянского. Он по сей день продолжает петь, выпускает CD, их уже 7. В ближайших планах еще три. «И если когда-нибудь кто-то приобретет хотя бы один из моих дисков, благодарите не меня, а предпринимателя, дорогого мне человека Карена Ивановича Багдасарова», - сказал на прощание Эдуард Багдасарян. Карине Тер-Саакян Фото из личного архива Э. Багдасаряна hayastan.com

Обыкновенная очередная цуска. Дерьмо с нее УЖЕ прет, несмотря на все самолюбование. Пусть пока пасется, раз всем нравится.

Стараемся по мере возможности.

Почему-то никому в голову не приходит, что это может быть очередное каспийское вранье. На сайте певицы нет ни единого слова о ее всеобъемлющем "покаянии". http://www.klel.ru/

Уважаемые участники дискуссии. Просьба придерживаться темы. Офф-топ будет удален.

А пока геяз отдыхает, милости прошу на Стихи.ру. Машенька и страна азеров Друзья, знакомьтесь, поэтесса, доктор исторических наук Мария Кондински. А вот такие термоядерные штуки выходят из-под ее пера. Это Машина проза: -Гагик-джан, давай ловить эту «рыбку» по-армянски. -Это как, Ашотик? – удивленно спросил Гагик. -Сначала, мы присоединим это волшебное озеро к Великой Армении, объявив его своей территорией, затем проведем выборы Президента озера. -Ашот ты в своем уме? Это тебе не Карабах. Это озеро! Поймали Ашот и Гагик русскую русалочку и стали её пугать. - А что вы хотите, черножопые? А в Карабах не хотите? stihi.ru/2008/04/21/1342 А это, стало быть Машенькины стишки: А населяли Атропат в то время кадусии, маги каспии, муги, и было среди них племя азери, с которого и начался процесс формирования единого азербайджанского народа в 4 веке, до нашей эры, какого точно года, история сказать не может, быть может, память предков, что дремлет в нас, вспомнить нам поможет, чем занималось население племен Атропатены? stihi.ru/2007/11/11/1863 Албан Рим покорить не смог! Пусть будет это и для тех урок Кто землю нашу захватить желает, Тот в той земле и сам сгниёт! stihi.ru/2007/10/25/1836 Богатая страна, страна огней Азербайджан Бытует мнение, что в далёком прошлом Здесь племя ас-эров, асеров обитало Страной азеров был Азер-бай-джан! Тогда же стали строить храмы Азеркешесб атешкедеса, И в жертву приносить баранов Чтобы задобрить небеса. stihi.ru/2007/10/25/1841 Ну и на десерт - любовная лирика от Машеньки: Займусь с тобой любовью Собачьей!.. со спины – Предательски!.. Не скрою, В том нет твоей вины... stihi.ru/2008/07/16/3336 Мужчина Настоящий - Мешает член стоящий. Мелькают попы, лица Вот водки бы напиться. stihi.ru/2008/04/17/3551 Ты меня попроси - не смогу я тебе отказать Ты меня попроси - я могу стрЕптиз показать Только ты не попросишь - это тебе ни к чему Что, мой милый, не стоит у тебя? Почему? stihi.ru/2008/03/10/2680 http://pandukht.livejournal.com/19249.html

В ходе подавления огня, открытого с позиций азербайджанской армии близ села Гараханбейли Физулинского района, от пулевой раны скончался азербайджанский военнослужащий Джавид Сулейманов, призванный на службу Огузским военным комиссариатом. ---------------------------------------------- В субботу, в ходе подавления огня, открытого подразделениями азербайджанской армии в направлении села Талыш Мартакертского района НКР, получил ранение азербайджанский военнослужащий Хафиз Алирза оглу Азадов, 1989 года рождения. Азадов, призванный на действительную военную службу военным комиссариатом Имишлинского района, был отправлен в госпиталь, где и скончался.