Pandukht

БОГАТЫРЬУ каждого народа есть своя Библия.У одного она слагалась под звуки тимпана и псалтыря, во время мгновен­ных исканий Творца видимого и невидимого.У другого — под победный гул веселых клинков и бряцание оружия. Армянская Библия писалась кровью и слезами, под испуганный плач де­тей, при зареве горящих сел. В ней только страдания, - горькие повести о по­ругании храмов, об обесчещении жен и дочерей, о мучениях мужей, о разодран­ных надвое детях.На каждой странице — кровь и слезы.Оттого она драгоценна. Она блещет рубинами и алмазами, так как каждая капля крови и слез превратилась в благородный камень. К этим камням, как к святыням, потомки будут прикасаться с благоговением.У каждого народа есть родное сердцу имя. Оно произносится с гордостью и покрывает многие недостатки потомства.Лучшую, многострадальную, но полную великих ожиданий и надежд на свет­лое будущее страницу армянской Библии украшает имя Андраника.Армянский Илья Муромец по силе и духу. Как и тот мужичок, тридцать лет сиднем сидевший, Андраник вышел из родной земли и воплотил в себе из­вечную правду народную.Мир с удивлением взирает на него.Турки — со страхом. Он для них большой страшный зверь, промчавшийся по Турции и оставивший на своем пути только трупы башибузуков.Да, зверь, но с врожденным чувством материнства. Он, как львица за детей своих, боролся за родной народ и оставлял на поле битвы реки турецкой крови, не из чувства кровожадности, а мстя за поруганную Армению, за кровь, проли­тую ею в течение многих веков.При имени Андраника армянин озаряется надеждой. В руках богатыря меч избавления Армении, и рука не дрогнет и не выпустит меча.Богатыри родятся в годину особенно тяжелых испытаний народа, а умира­ют только с памятью об этом народе.Так и имени Андраника суждено существовать вплоть до исчезновения сле­дов воспоминаний об Армении, в истории будущих неведомых народов.В богатыре Армении, как в отшлифованном алмазе, горят яркими красками веками созданные черты народного духа. Все, что есть лучшего в армянском серд­це, все воплощено в образе Андраника. Вокруг его имени сплетаются легенды; его воспевают в воинственных песнях, важнейшие события связываются с ним. Еще при жизни он приобрел вечную славу.За что?За то, что в нем слилась воедино вся Армения.Вся жизнь его — страдание. Вся жизнь его — борьба. Цель всего его суще­ствования — освобождение родного народа. Страдания его закаляли для борь­бы за освобождение.И вот, когда богатырь почувствовал в себе силу, когда осознал, что борьба в выбранный момент должна привести к освобождению — он показал чудеса храбрости и отваги.Меч действительно не выскользнул из рук Андраника. Его крепко держал верховный вождь Армении, волею народа поставленный. Звон его стал разносить­ся по ущельям гор и возбуждал силы в испуганных резнёю беглецах и призывал их к борьбе за близкое освобождение.Андраник свершил богатырское дело, удивив весь мир. Но он не претенду­ет на высокое официальное положение, не ищет прославления своего имени, а только требует, горячо требует внимания цивилизованного мира к истерзанной Армении.Личное «я» славного из сынов Армении прячется за маленькое «я» слугиродного народа.Ничего для себя, но все, что есть — для родной страны и его народа. В ве­ликом мужестве кроется величие духа.Эта черта одна из драгоценнейших армянского народа.— К общему счастью нести свое личное.— В складках величия Армении терять свое «я». Андраник — во Владикавказе. Граждане-армяне чествуют своего вождя.И мы вместе с ними кланяемся дорогому гостю. Приветствуем богатыря. ФЕОДОР СМИРНОВ Газета «Терек» (Владикавказ), 10 августа 1916 г. «Терек» — ежедневная политическая и литературная газета либерального направ­ления. Выходила во Владикавказе с 1906 по 1918 гг. Ее фактиче­ским редактором-издателем были С. И. Казаров и его супруга А. П. Казарова. В 1916—1917 гг. секретарем редакции был С. М. Киров. В эти годы в газете был опубликован ряд статей о резне армян турками, о беженцах-армянах, об Андранике и т. д.

Arit@ da e:

«Андраник вышел из самой глубины деревенской Армении и спаян с нею кровною связью. Он чутко прислушивается к стону страдающего народа и делает свое дело. По существу творит волю выдвинувшего его кресть­янства. И не случайно его решение ра­ботать в согласии с Советской Россией. Это решение рвущегося из вековой каба­лы армянского крестьянства, распознав­шего своих врагов и друзей. Вот поче­му это крупная победа Советской Рос­сии».газета «Известия», № 157, 1918 г.

Рассказывал Мухаммад ибн Ясир аль-Марвази о правителе Персии по имени Халид Хумахравайхи. «Однажды он сидел в рабочем покое и занимался сво­ими счетами и делами, уединившись со своим трудом. Вдруг перед ним появился поэт и нараспев прочитал стихи, в кото­рых он всячески возносил и прославлял его. Когда поэт кон­чил, правитель сказал ему Как ты хорошо сказал! - Затем он обратился к своему писцу и приказал Дай ему десять тысяч дирхемов! - Поэт чуть не запрыгал от радости. Увидев такое его состояние, правитель сказал Я вижу, какое радо­стное действие произвели на тебя мои слова! Награди его двадцатью тысячами дирхемов! - Поэт чуть не вылез из кожи от восторга. Когда правитель увидел, что радость поэта воз­росла вдвое, он сказал Поистине твоя радость растет вместе с моими словами! Дай ему, о такой-то, сорок тысяч! - Поэт чуть не умер от счастья. Придя в себя, поэт сказал Ты, да буду я тебе выкупом, человек щедрый, и я знаю, что всякий раз, как ты замечал, что радость моя увеличивалась, ты увеличивал мне награду. Принять от тебя такую награду мог бы только неблагодарный! - Затем он призвал милость Аллаха на него и вышел». Мухаммад ибн Ясир продолжал так:«И подошел к нему его писец и сказал Слава Аллаху, этот человек был бы доволен, получить от тебя сорок дирхемов, а ты приказываешь выдать ему сорок тысяч!— Горе тебе, - возразил правитель,— ты разве хочешь на самом деле выдать ему что-нибудь?- А разве возможно ослушаться твоего приказа? - спросил писец.- Дурак ты,— сказал правитель, - ведь этот человек порадовал нас словами, и мы его порадовали словами: разве, утверждая, что я краше луны, и сильнее льва, и что мой язык острее меча, и что мой приказ проникает глубже острия копья, он положил мне на руку что-либо такое, что я мог бы отнести к себе домой? Разве мы не знаем, что он лгал? Но он порадовал нас, когда он нам лгал, а мы тоже радуем его словами и приказываем выдать ему награду, хотя это и ложь; таким образом, пусть будет ложь за ложь и слова за слова. Но если же будет ложь за правду, а слова за дело, то это «явный убыток», о котором ты слышал!» /выражение из Корана, ХХХIХ, 17 (15)/.

"Он смотрит на меня искоса, как будто бы я съел еду на двоих, ему же дал съесть еду на одного" (арабская пословица).

Фильм так и называется: "Интервью Андраника азербайджанскому ТВ"... и лично "доктору"...

Вот и я о том же. Суть в том, что храм в разные эпохи служил как халкедонитам, так и григорианам, но и те , и другие, и тем более строители церкви, как и жители региона в целом, были армянами. Надпись на асомтаврули подтверждает не национальную принадлежность строителей храма, а халкедонитское (то есть не григорианское) вероисповедание их. Для халкедонитов было важно подчеркнуть именно это.

Вот здесь все подробно разъяснено (особенно обратите внимание на цитаты, выделенные мною):"...Византийская традиция почитает основателя армянской церкви св. Григория Просветителя и святых Дев Рипсиме и Гаянэ, одновременно расходясь с григорианской церковью в важнейшем вопросе о понимании личности Христа. Размежевание произошло в 5 в., когда в полемике с еретическим несторианством оформилось монофизитское богословие. Его адепты настаивали на единстве личности Христа, основанном на единственности Его божественной природы и умаления человечности. Монофизитство быстро утвердилось среди христиан Сирии и Египта, отказавшихся от общения с православными. Представители армянской церкви не участвовали на IV Вселенском соборе в Халкидоне (451 г.) и не признали халкедонитского определения о «нераздельном и неслиянном» соединении обеих – божественной и человеческой – природ во Христе. В 506 г. на первом Двинском соборе умеренное монофизитское христианство, исповедовавшее «единое существо и единое лицо из двух естеств во едином Иисусе Христе» по воплощении, стало официальным вероучением армянской церкви. Вместе с нею тогда монофизитскую доктрину восприняла и грузинская церковь, но в начале 7 в. она вернулась к православию-халкедонитству. Попытки преодоления раскола повторялись неоднократно, накануне арабского завоевания халкедонитство приняли некоторые католикосы, но помимо армян – подданных Византии лишь часть григорианского епископата и мирян впоследствии воссоединилась с «имперской церковью» Константинополя. Они образовали культуру т. н. армян-халкедонитов, отличавшуюся близостью греческим и грузинским церковным традициям. Византийцы называли их «цатами» или «ивирами», тем самым отождествляя с грузинами и внося путаницу в источники. Православные армяне-халкедониты никогда не составляли большинства населения этой страны. Их епископы в 10–14 вв. находились под юрисдикцией Константинополя и Мцхетского католикосата Грузинской Церкви, в зависимости от сфер влияния этих центров на разные исторические области Армении. Григорианское христианство (армяне не приемлют определения своего вероисповедания как монофизитства) стало выразителем национального самосознания народа" /М.Н. Бутырский "Армения - Россия: диалог культур"/.

Lav pashton e:

Справедливо. Хотя фактов, естественно, не будет. Разве что перепечатка с азерского сайта без авторства и ссылок.P.S. А я все думаю о 17-ти карабахских армянах, спасенных "дохтуром" в 1994 году в Евлахском госпитале.

К числу удивительных историй о людях Мерва относится то, что мы когда-то давно слышали от наших шейхов, а именно: Один человек из жителей Мерва часто, бывало, совер­шал хадж, вел попутно торговлю и останавливался в Ираке у одного человека, который оказывал ему почет и обеспечи­вал его всяким продовольствием. И, бывало, частенько гово­рил он этому иракцу: «О если бы мне увидать тебя в Мерве, чтобы отблагодарить тебя за старую твою милость и за то, что ты вновь делаешь мне много хорошего при всяком моем прибытии. Здесь же да вознаградит тебя Аллах за меня!» Дальше рассказчик продолжал: И встретилось у этого иракца спустя очень долгое время дело в том краю. И дом этого мервца как раз и мог бы облегчить ему тяжести путешествия и одиночество жизни на чужбине. И вот когда он прибыл, то пошел прямо к нему в дорожном одеянии — в чалме, шапке и верхней одежде, чтобы «положить седло свое у него», как и поступает чело­век с тем, кому он верит и с кем дружит. Найдя его в кругу друзей, он бросился к нему и обнял его, однако не видно было, чтобы тот признал его или задал бы ему вопрос, какой задается человеку, с которым раньше встречались. «Может быть, он не узнает меня,— подумал иракец,— из-за покры­вала?» Сбросил он тогда с головы покрывало свое и обра­тился к нему. Тот же все никак его не узнавал. «Может быть, это происходит из-за чалмы?» — подумал он, и сорвал он ее с головы, назвал себя и опять обратился к нему. И увидел, что тот еще менее признает его. «Так может быть,— подумал он,— это из-за шапки?» И увидел мервец, что ему уже не за что зацепиться, чтобы дальше пренебрегать гостем и умыш­ленно не узнавать его, и сказал: «Агар аз пуст барун бийаи нешенастам». Перевод этих слов с языка фарси такой: «Если ты и из кожи своей вылезешь, я не узнаю тебя!»

Худайн ибн аль-Мунзир сказал: «Ты должен добиваться богат­ства и если бы от него в твоем сердце было бы одно созна­ние своего могущества, а в сердце других возникла бы лишь догадка о нем, то уже от этого одного было бы большое сча­стье и огромная польза».

Рассказывал Мусанна ибн Башир: Абу Абдаллах Мервский был самым занятным из всех людей, самым остроумным в ухищрениях скупости и самым лицемерным. Был введен он к Зу-ль-Яминайн Тахиру ибн аль-Хусайну, который знавал его в Хорасане по его взглядам на догматическое богословие. - С какого времени ты живешь в Ираке, о Абу Абдаллах? - спросил он его. - Живу я в Ираке вот уже 20 лет, - ответил тот, - и пощусь все время, вот уже 40 лет. И засмеялся Тахир, и сказал: - Я задал тебе, о Абу Абдаллах, один вопрос, но ты ответил мне на два!

В героической борьбе против много­векового деспотического турецкого ига армянский народ выдвинул целую плея­ду борцов за свое освобождение. Среди них особое место занимает Андраник Озанян (1865—1927). Благодаря личной храбрости, незауряд­ным способностям военачальника Андра­ник быстро стал одним из наиболее лю­бимых народом героев национально-осво­бодительной борьбы. Руководимый им отряд армянских повстанцев одержал немало славных побед над регулярными турецкими войсками. Некоторое время Озанян состоял в рядах партии Дашнакцутюн, но затем отошел от нее. Во время первой Балканской войны Андраник командовал Армянской ротой в составе болгарских войск, сражавшихся против Турции, был отмечен высокими награ­дами Болгарии. С началом первой мировой войны Анд­раник — командир одного из армянских добровольческих отрядов, которые в сос­таве русской армии сражались на Кавказ­ском фронте против турок. Командова­ние фронта неоднократно отмечало успешные боевые действия отряда Андраника; ему было присвоено звание гене­рал-майора. После прекращения военных действий на Кавказском фронте, после­довавшего за подписанием Брестского мира, отряд Андраника отступил к Нахичевану. Нахождение здесь, на Араксе отряда Андраника предотвратило захват Нахичевана турками, стремившимися прорваться к Баку, — форпосту Совет­ской власти в Закавказье. Более того, Андраник объявил Нахичеван неотъем­лемой частью Советской России, напра­вил телеграмму председателю Бакинского Совнаркома С. Г. Шаумяну, выражая готовность оказать помощь Бакинской Коммуне, оборонявшейся от иностран­ных интервентов. Об этой телеграмме С. Г. Шаумян известил В. И. Ленина и одновременно приветствовал народного героя Андраника. Освобождение Западной Армении от турецких захватчиков, вообще решение Армянского вопроса Андраник связы­вал с помощью России. Именно поэто­му он с пониманием воспринял декрет Совнаркома Советской России «О Ту­рецкой Армении», отметив, что «среди всех официальных заявлений относи­тельно Армении большевистский декрет является самым искренним и, возможно, вскоре станет самым крупным фактом» («Айастан», 1 февраля 1918 г.). Доку­ментально известны высказывания Андра­ника относительно политики партии Дашнакцутюн. Несогласие руководства этой партии с Андраником, с его ярко выра­женной прорусской ориентацией приве­ло к тому, что весной 1919 года он рас­пустил свой отряд, а сам эмигрировал за границу — еще до победы Советской власти в Армении. Деятельность Андра­ника за границей, его документально подтвержденные высказывания убеди­тельно свидетельствуют о сочувственном отношении Андраника к Советской Арме­нии, о стремлении оказать помощь род­ному народу. Приветствуя установление Советской власти в Армении, Андраник не порывал связей с республикой, интересовался и вдохновлялся ее успехами. Выражением любви к Родине явился дар Андраника Советской Армении — его сабля-клинок сейчас хранится в Ереване в Государст­венном историческом музее. Умер Андраник в августе 1927 года. Был похоронен в городе Фресно (Кали­форния). Затем в январе 1928 года останки Андраника были перевезены в Па­риж его вдовой и захоронены на кладби­ще Пер-Лашез. В 1965 году Армения широко отмети­ла 100-летие со дня рождения Андрани­ка. На страницах газет и журналов по­явились многочисленные статьи, был составлен сборник документов и мате­риалов о народном герое. Однако в годы застоя публикации об Андранике были приостановлены. Сказывалось влияние сталинских времен, нашлись люди, кле­вещущие на героя и на тех, кто писал о нем. Маршал Советского Союза И. X. Баграмян неоднократно говорил автору этих строк о необходимости восстановить доб­рое имя Андраника, которого он знал как храброго военачальника и последо­вательного поборника русско-армянской дружбы. Я с любовью выполнил этот завет и подготовил к печати монографию об Ан­дранике. ГЕВОРГ ГАРИБДЖАНЯН академик АН Армянской ССР

Vesta-jan! Примите поздравления и от Pandukht-а. Счастья вам и любви.

Ну и что?

Gela прекрасно поработал с ссылками, пытаясь доказать нам то, что и так все знают. А именно: армянские земли в какой-то период истории входили в состав грузинских царств. То есть в принципе никто и не спорит, что армянский Тайк какое-то время побыл грузинским Тао. Ну и что это доказывает? Собственно и вся Грузия какое-то время входила в состав Российской империи, но ведь русские не претендуют на то, чтобы объявить Грузию русской землей. В этих вопросах при постоянной перекройке границ в нашем неспокойном регионе, на первое место выходит национальная принадлежность территорий, а вовсе не государственная. И в этом случае внутренняя установка на огрузинивание армянского Тайка юзера Гелы и иже с ним, по сути ничем не отличается от внутренней установки юзеров Азербайджана в вопросах Нагорного Карабаха. P.S. Выставленные карты нисколько не опровергают того, о чем я сказал выше. Выставьте карту, запечатлевшую Российскую империю, и, согласно логике Гелы и Звиадиста, можно продолжать дискуссию на предмет принадлежности всех этих земель "великому и могучему старшему брату".

Известный современный французский историк, армянка по происхождению, член партии Дашнакцутюн, Анаит Тер-Минасян специализируется по новой и новейшей истории армянского народа. Круг ее интересов широк. Наряду с научно-исследова­тельской деятельностью, она отдала много времени и сил преподаванию в Парижском университете, много лет вела семинар по современной истории армянского народа в высшей школе социальных наук. Анаит Тер-Минасян является автором ряда моногра­фий и множества статей по истории Армении, опубликован­ных за рубежом на французском и английском языках. Так, в 1980 г. вышла в свет ее монография «Нация и ре­лигия». Двумя годами позже в числе ряда зарубежных автори­тетных авторов, представляющих разные страны, Анаит Тер-Минасян приняла участие в создании интереснейшей книги — «История армян», изданной во Франции по ини­циативе ее составителя Жерара Дедеяна. В 1983 году на суд читателей было представлено новое исследование французского историка — «Национализм и социализм в армянском революционном движении» (1887 — 1912 гг.). Последним в этом внушительном книжном перечне занял достойное место труд нескольких лет — «Армянская рес­публика 1918 — 1920 гг. — память века», вышедший в свет в 1989 году. В нем идет речь о деятельности правительства Ар­мянской республики (1918—1920 гг.) в то нелегкое и про­тиворечивое время. На основании глубокого изучения и анализа первоис­точников, а также специальной литературы, автором дана подробная и объективная картина событий сложнейшего периода в истории Армении, того самого, на долю которого пришлось провозглашение столь долгожданной, но такой кратковременной независимости, к которой шел наш народ долгие шесть столетий.

Анаит Тер-Минасян "Большие надежды в трудные времена" Можно задаться вопросом, была ли Армения действующим лицом на международной арене XX века и могла ли она существовать самостоятельно? Препятствия к этому были велики. Истребление армян в 1915 году, армяно-турецкая война 1918 года, борьба за Карабах и Зангезур, мусульманские восстания в Армении приве­ли к постоянным конфлик­там с Азербайджаном. Вско­ре территориальные требова­ния кемалистской Турции, виды Москвы на всю терри­торию Закавказья свели к минимуму шансы на создание независимого Армянского государства, напомнив о том, что геополитический фактор играет здесь определяющую роль. Несмотря на чрезвычайную жизнестойкость, проявленную армянами, несмотря на укрепление национального самосознания, несмотря на огромные жертвы и усилия выдающихся деятелей, проявивших себя в этот период, Армения не могла жить свободно без поддержки извне. Твердая про­западная ориентация армянской дипломатии зиждилась на убеждении, что экономическая и военная помощь одной или нескольких союзных держав была непременным условием для создания объединенной Армении, ее дальнейшей жизнеспособности. Дашнакские руководители не были «предвестниками империализма», в чем их обвиняли, но они совершили ошибку, приняв всерьез Пакт Лиги Наций, которая проповедовала сотрудничество между нациями и поддержание отношений солидарности, завязанных во время войны между союзными и ассоциированными державами. И эта помощь — кроме гуманитарной помощи, давшей возможность спасти сотни тысяч человеческих жизней, — не была оказана. 1 июня 1920 года американский сенат, ссылаясь на финансовую и военную стоимость операции, 52 голосами против 25 отказал в просьбе президента Вильсона принять мандат над Арменией, что заведомо ставило под сомнение проведение в жизнь Севрского договора. Разгром Добровольческой армии в начале 1920 года, смещение Деникина в апреле, оставление Батума союзниками в июле, оставление Крыма Врангелем открывали большевикам дорогу на Кавказ. Глава из книги "Армянская республика 1918 - 1920 гг. - память века". Перевел с французского С.Симонян.

Я обещал песню - держу слово. R.Ghazaryan_1994_Oni_zovutsya_jan_fidayi.mp3 А тема о Роберте Казаряне - с меня.

Анаит Тер-Минасян "Муки эмиграции и ужасы войны" Министерство здравоохра­нения и труда, руководимое А. Бадаляном (врачом, имев­шим женевское образова­ние), с получением в апре­ле 1919 года новых полно­мочий, касающихся репатриа­ции и социального обустрой­ства населения, стало важ­нейшим в республике. На его долю выпало непосильное бремя обеспечения лечением и питанием сотен тысяч ин­валидов. С осени 1918 года по вес­ну 1919 года (до прибытия американской помощи) оно организовывало пункты снаб­жения и раздавало горячую пищу. Точных статистических дан­ных, касающихся армянских беженцев, сконцентрировав­шихся на территории респуб­лики, не было. По прибли­зительным подсчетам, их количество в 1919 году равня­лось 360 тысячам, из коих одну треть составляли армяне с Кавказа, бежавшие из Карса, Нахичевана и Азербайджа­на. Согласно цифрам, представленным Министерством здравоохранения в начале 1920 года, две трети насе­ления (311 тысяч беженцев и 270 тысяч коренных жите­лей) ежедневно получали по­мощь. В 1914 году армянскими беженцами из Турции в коли­честве 50 тысяч человек были забиты случайные бараки в Ереване, в то время как ко­ренное население столицы насчитывало всего 27 тысяч жителей. В Эчмиадзине и в Александрополе их соответ­ственно насчитывалось 30 и 100 тысяч человек. Ослабленное муками эми­грации, холодом и недоеда­нием, потрясенное ужасами войны, население станови­лось жертвой эпидемий ма­лярии, холеры, тифа и грип­па. За пределами республи­ки, как и внутри нее, сироты — скелеты в лохмотьях, вы­зывали всеобщее чувство со­страдания. В самой Армении чиновники, комиссары рай­онов, дашнакские комитеты, ассоциации помощи поддер­живали деятельность мини­стерства по оказанию всяче­ского содействия стражду­щим. Но крайняя бедность в свою очередь породила коррупцию и насилие. Дашнакская пресса разоблачала преступников. Резко осуждала она и ве­ликие державы, не думающие сдержать свои обещания о возвращении территорий и репатриации. Но, как только появилась возможность, армянское на­селение стало предпочитать самую тяжелую работу по­лучению помощи со сторо­ны. Под руководством инже­нера Агумяна и с помощью американцев начали откры­ваться мастерские и цеха по пошиву обуви, одежды, из­готовлению мебели в Ереване, Александрополе, Карсе, дру­гих городах, а также в дерев­нях. Их реконструкция про­водилась под руководством А. Таманяна. Наличие более 40 тысяч сирот стало основной забо­той властей. Молодой респуб­лике так и не удалось дос­тичь поставленной цели — поместить в детские прию­ты всех потерявшихся детей. В них не хвата­ло топлива, одежды, меди­каментов, хлеба. Многие дети продолжали бродяж­ничать, гибли от голода и болезней. Вот почему с вес­ны 1919 года правительство вынуждено было перевести 13 тысяч «своих» сирот в детские американские прию­ты, которые хорошо снабжались, и где выживание детей было гарантировано. В конце 1919 года американцы взяли на себя заботу о 21 тысяче сирот, распределенных в 80 приютах и 26 больницах, расположенных в школах и бараках. Хорошо было поставлено дело также в 16 государственных приютах, основанных Армянским комитетом Москвы. В итоге, всего сделанного оказалось достаточно для того, чтобы правительство после хорошего урожая 1920 ­года пришло к заключению, что армянское население более не нуждается в помощи извне и само в состоянии обеспечивать свои потребности. С 1 января 1921 года Министерство здравоохранения было ликвидировано. И все же в конце 1920 года бедность еще оставалась уделом Армении. Значительные успехи, достигнутые в период независимости, носили скорее моральный, чем материальный характер. Но как отмечал Оливер Вардроп, руководитель миссии, направленной форейн-оффис, армяне были работящими, способными к энергичным усилиям и проявляли несомненные склонности к «свободной политической жизни». Глава из книги "Армянская республика 1918 - 1920 гг. - память века".

Сахл ибн Гарун говорил: - «Душа наша с ясностью разбирается в делах тогда, когда у нас всего достаточно, и мы слепы, когда мы в нужде». Худайн ибн аль-Мунзир сказал: - Я хотел бы иметь зо­лота с гору Оход, и я бы им совсем не пользовался. - Ка­кая же тебе польза от этого? - спросили его. - В множестве тех, кто будет служить мне в надежде на него, - ответил он.

Абу Осман аль-Джахиз говорил: "Задан был вопрос главе мудрецов и лучшему из писателей: - Кто выше: ученые или богатые? - Да, ученые,- ответил тот. - По­чему же ученые приходят к дверям богатых чаще, чем богатые приходят к дверям ученых? - возразили ему. - Потому что ученые знают достоинство богатства, а богатые не ведают достоинства науки, - ответил он".

Вспомнил филера имперской охранки, который лютой ненавистью ненавидел всех инородцев и нацарапал гнусный донос про целый народ. Да уж, о-очень авторитетный специалист, чтобы к месту и не к месту подсовывать его филерскую писанину. Кстати, он бы и про азербайджанцев накалякал, да вот беда - не было в те времена азербайджанцев....