Spezzatura

Отрицавшего Холокост священника оштрафовали на 10 тысяч евро Немецкий суд признал британского священника Ричарда Вильямсона виновным в разжигании расовой ненависти, сообщает AFP. За высказывания, связанные с отрицанием Холокоста, епископа оштрафовали на 10 тысяч евро. Сам Вильямсон 14 апреля заявил, что не будет присутствовать на судебном заседании, где рассматривается его дело. Поводом для судебного разбирательства стали высказывания священника, сделанные в январе 2009 года в Регенсбурге на семинаре священнослужителей Братства Святого Пия. В интервью шведскому телеканалу Ричард Вильямсон заявил, что число уничтоженных нацистами евреев составляет 200-300 тысяч. При этом никто из них не погиб в газовых камерах. Прокуратура Регенсбурга обвинила Вильямсона в разжигании расовой ненависти и обязала его выплатить штраф в размере 12 тысяч евро. Священник обжаловал это решение, в связи с чем дело перешло в суд. Накануне заседания стало известно, что католическое братство Святого Пия запретило Вильямсону любые публичные выступления. В случае нарушения приказа священнику грозит исключение из братства. Помимо этого Ричарду Вильямсону запретили давать публичные интервью на темы, не связанные с вопросами веры. Также от священника потребовали прекратить всю деятельность в интернете. Несмотря на запреты и судебный иск Вильямсон не отказался от своих убеждений. При этом он принес извинения за свои высказывания в интервью шведскому телеканалу. В результате Холокоста было уничтожено около шести миллионов евреев. В ряде стран отрицание Холокоста является уголовным преступлением. _http://www.lenta.ru/news/2010/04/16/holocaust/_

На отрицавшего Холокост священника наложили обет молчания Католическое братство Святого Пия запретило своему члену британскому священнику Ричарду Вильямсону любые публичные выступления в связи с его нашумевшими высказываниями, связанными с отрицанием Холокоста, сообщает издание Zeit. В случае нарушения "настоятельного приказа" вышестоящих ему грозит исключение. Непосредственной причиной для такого шага со стороны руководителей братства стал судебный процесс по делу Вильямсона, который должен начаться 16 апреля в немецком Регенсбурге. 14 апреля Вильямсон через своего адвоката сообщил, что не явится на процесс, однако причин не назвал. Между тем, как стало известно изданию Zeit, еще в начале марта генеральный секретарь братства Святого Пия, отец Кристиан Тувено (Christian Thouvenot) послал Ричарду Вильямсону от имени настоятеля братства письмо, в котором "настоятельно советовал" ему не приезжать на процесс в Регенсбурге. Кроме того, в указанном письме Вильямсону запрещалось давать публичные интервью на какие-либо темы, кроме тех, что непосредственно связаны с вопросами веры. Однако даже для этих интервью священник должен в будущем обращаться за разрешением к руководству братства. Братство Святого Пия также потребовало от Вильямсона прекратить какую-либо деятельность в интернете, закрыть свой домашний сайт и не вести блога. "Настоятель требует, чтобы вы прекратили общение по интернету, будь то в блоге, на форуме или на сайте", - говорится в письме. Более того, от Ричарда Вильямсона потребовали сменить адрес электронной почты и впредь пользоваться новым, который ему предоставит руководство братства. Вероятно, что интернет-запрет для Вильямсона связан с появившейся в немецких СМИ информацией, что, даже попав под осуждение Ватикана за свои высказывания об отрицании Холокоста, британский священник не только не отказался от своих взглядов, но и продолжал их пропагандировать. В распоряжение Spiegel, в частности, попала недавняя электронная переписка Вильямсона, в которой он утверждал, что "смерть шести миллионов в газовых камерах является грандиозной ложью". Напомним, что в январе 2009 года Ричард Вильямсон, находившийся в Регенсбурге на семинаре священнослужителей Братства Святого Пия, заявил в интервью одному из шведских телеканалов, что число уничтоженных нацистами евреев составляет не шесть миллионов, а 200-300 тысяч. При этом, по мнению Вильямсона, ни один из них якобы не погиб в газовых камерах. Дело получило широкий резонанс. Прокуратура наложила на священника штраф в размере 12 тысяч евро по обвинению в разжигании межнациональной розни, однако он обжаловал это решение, и, таким образом, дело попало в суд Регенсбурга. _http://www.lenta.ru/news/2010/04/15/verbot/_

Меня больше умилил Синагогский муниципалитет откуда происходил покойный Ибрагим.

Так я вообще против открытия. А то сейчас начнут ваши гагаши из "старинного азербайджанского города" Игдир грузовики с хияр/помидорам гонять в Ереван. Нам ваших гразов и барыг из "старинного азербайджанского города" Табриз хватает.

Так Ильюша 100 раз уже заявлял что открытие границы это дело 2-х стран. А наследующий день Ганирушка отправлялась в Анкару с целью устроить в турецком парламенте очередной шахсей вахсейный стриптиз. (Ганирушка та что с 0лтайским фейсом)

Сколько хотели бы Вы исламскиx республик ? Сколько Вы думаете мировые потребности? Распространение демократии через мусульманский мир как, очень много просвещенных людей говорят, что они желают сделать — должно конечно увеличить иx число. Все же энтузиасты того, чтобы привить демократию на всем протяжении планеты также имеют тенденцию быть людьми, которые не любят исламские республики и бесконечно предупреждают об их вероятном использовании для террора. Как же мы должны понять это противоречие? Мы еще раз находимся в царстве двоемыслия, постоянном результате догмы? Если так, действительно ли догма опасная? Я посетил в последние несколько лет страны, где демократия, если освобождено, одобрит политический Ислам. Воображаемая Революция Кедра в Ливане получила сентиментальную похвалу от Западных комментаторов. Был даже разговор о нефальсифицированных выборах в Египте, где Братство мусульманин будет наиболее вероятным бенефициарием принципа большинства. Что касается палестинского юридического лица, сердитые ирредентисты Хамаса несомненно выиграли демократическое соревнование, и их контроль Сектора Газа - ясное выражение желания людей. Соединенные Штаты действительно хотели государство мусульманина-шиита в Ираке? Тогда был Пакистан, где Западные идеалисты поощряли возвращение образованной в Оксфорде Беназир Бхатто и ее мужа, несмотря на их прошлые отказы в правительстве, и приветствовали удаление военного тирана Первеза Мушаррэфа. Госпожа Бхатто была грязно убита, инцидент, который подчеркнул неустойчивость той несчастной страны. Но эксперимент в демократии продолжался, и Пакистан кипел с Исламским восстанием. По историческим причинам у этого есть специальная армейская единица, обучаемая установить государственные перевороты, и есть немного сомнения, что, если Исламисты выходят из-под контроля, что единица сделает свою обязанность снова, по-видимому к облегчению всех противников Islamofascism-хотя, они могут держать свою радость к себе, потому что результат конечно не будет демократичен. Возможно самый интересный из всех, это было модным в течение некоторого времени, в продвинутых кругах внешней политики, чтобы одобрить марш демократии в Турции, которую многие симулируют, более или менее европейская нация из-за ее готовности сотрудничать в Западных союзах, таких как НАТО. Неловко, бенефициарии этой американской и европейской благосклонности не совсем, что выбрали бы неоконсерваторы. Они - Сторона Закона и Правосудия (ее турецкие инициалы - AK), чьи лидеры - бойцы Исламиста Суннита. Но мы, как предполагается, не упоминаем это. AK и его лидера, Эрдогэна, неизменно хвалят господствующие СМИ и Западные политические деятели для их воображаемой умерености и экономической компетентности. Компетентность реальна, по крайней мере в сравнении с теми, кто был прежде, но умереность - другой вопрос. Турецкое членство в европейском союзе — с возможностью больших субсидий и более легким перемещением турецких рабочих, долго свисал перед турецким государством как его награда за становление более демократичным и больше в согласии с культурой в области прав человека ЕС. Этот процесс много лет был модной темой среди продвинутых мыслителей в Турции, Европе, и Соединенных Штатах. Те же самые люди решительно сожалеют кое о чем зловещем, известном как “Deep State,” термин для светского военного турецкого образования, которое несколько раз свергло демократические правительства в современной Турции, два из них просто некомпетентный и непопулярный, один тревожно антисветский. Последний из них — известный как “постсовременный удачный ход” из-за его бескровности — имел место только 13 лет назад, когда Исламистское правительство Necmettin Erbakan было вынуждено уступить власть и его запрещенной Стороны Благосостояния. Erdogan был тогда членом той стороны, и его поддержка по ее причине привела к его заключению. Он несомненно не забыл, и кажется маловероятным, что он простил. Один из эффектов флирта с ЕС был давлением на это Deep state, чтобы ограничить себя. Это - фактически, старое турецкое военное учреждение, настроенное Mustafa Kemal 90 лет назад, нацеленный на выполнение к Исламу в Турции в значительной степени, что неоконсерваторы хотели бы сделать к Исламу, всюду-вызывают это из политической жизни и делают это подвластным светскому правительству. Именно эта сила и власть держали Турцию на стороне Запада во время холодной войны и с тех пор препятствовали тому, чтобы это проскользнуло в воинственный промусульманский лагерь на Ближнем Востоке. Но его сырые, деспотические методы не могут быть поддержаны согласно тонким правилам современной европейской демократии. Kemal и Сталин - единственные современные правители, которые поработили воинственный политический Ислам, представили женщин, и управляли муллами. Но их свирепость была бы невозможна теперь. Если есть средний путь между такой репрессией и возвращением Турции к его мусульманскому прошлому, никто еще не нашел это. Если они делают, это может быть несовместимо с верой 21-ого столетия в совершенство демократии и неприкосновенность прав человека. Сообщение турецким вооруженным силам ясно: больше путчи и сделка ЕС выключены. Эта сильная сдержанность на светских генералах очень увеличила уверенность Премьер-министра Эрдогэна, который несколько раз осадил возражения и бормотание от военного лидерства. Есть немного сомнения, что без вмешательства ЕС правительство AK было бы свергаемым некоторое время назад или так ужасно побеждено, что это будет эффективно бессильно. Это - нечетный парадокс: Западное вмешательство в светском мусульманском государстве, приводя к ослаблению светских сил и увеличивающейся власти Исламистской стороны, всех от имени демократии. Это более парадоксально все еще, потому что любовь ЕС к Турции охладилась, и это начинает рассветать на политических деятелях Анкары, что членство ЕС никогда не будет случаться. Эта реализация вероятно прибыла слишком поздно для генералов, теперь столь слабел и изолированный политически, что они найдут очень трудным действовать против Erdogan. Это также дало новый характер правительству Erdogan, которое было одновременно освобождено от двух препятствий. Премьер-министр больше не должен волноваться о светском путче или об ухаживании немусульманского Запада. Благодаря этому мы можем собираться видеть, что Турция подвергается своему самому существенному политическому изменению начиная с краха Османской империи в 1922. Имея — или так прирученное надеждами светские силы Глубокого государства, и оставлявший надежду на принятие как европейская нация, Турция Эрдогэна в другом месте ищет дружбу. И где это могло бы быть? Erdogan может теперь быть украшен Западной похвалой как "умеренный", но в 1998, он был заключен в тюрьму после известного чтения публично стихотворения, большого количества возлюбленного воинственных мусульман, содержа следующий проход: “мечети - наши бараки, купола наши шлемы, минареты наши штыки и верующий наши солдаты...” Начиная с прихода к власти он очень улучшил отношения своей страны с Сирией и выбрал громкую ссору с израильским Президентом Шимоном Пересом, разрушая, что было скорее близким союзом между еврейским государством и Турцией. Он также проходил украдкой к новой дружбе с иранским режимом по соседству, так же, как манипулируемое переизбрание Президента Ахмэдинеджеда имеет чувствующий отвращение все, кто надеялся на свободу в той исламской республике. Но самый захватывающий из всех, и почти незамеченный на Западе, внутренний переход Турции экстраординарный ряд событий, известных как Дело Ergenekon. Слово обращается к долине, потерянной глубоко в Алтайских Горах, возможно происхождение турецкой нации, кто был чудесно выведен серой волчицей. История была много лет фаворитом светских националистов, стремящихся заменять Ислам патриотическим мифом об основании. Но теперь это, как предполагается, (немного как Аль-Каида, возможно) название объединения заговора офицеров, судей, журналистов, профессоров, и реакционных политических организаций. Предполагаемое существование этой темной сети паука атеиста было оправданием за повторные волны арестов, многих из них в 4:30 утром, видных противников Исламизации Турции. Большая часть этой деятельности была по-видимому ответом на попытку Конституционного суда, чтобы объявить вне закона сторону AK. Это было ответом светского государства на усилия AK отменить запрет на женщинах, носящих косынки по государственному помещению. Это по-видимому тривиальное изменение очень важно в стране, где признаки направленные наружу мусульманского пыла были запрещены Mustafa Kemal перед Второй мировой войной в его попытке превратить Турцию в современную нацию, с правовой системой, основанной на Швейцарии, а не на Sharia и с освобожденными женщинами. Теперь, после лет мусульманского подчинения, недавно воинственное Исламское движение видит свой шанс восстановить власть. Заманчиво задаться вопросом, не являются ли эти события версией замедленной съемки Исламской революции, которая охватывала Иран в 1979 — за исключением одного большого различия: Иран никогда не был так пылко мусульманской страной как Турцией. В то время как Иран - в значительной степени светское государство с Исламским правительством, Турция - перемена, тем более, что огромное перемещение набожных сельских Турок в города в преуспевающих послевоенных годах, особенно мегалополис Стамбула, настолько обширного, что это, кажется, простирается навсегда. Смягченный атеизм был всегда популярным в Иране, особенно среди средних классов, и более силен чем после трех десятилетий узкой теократии. Но на недавнем посещении Стамбула и Анкары во время Рамадана, я был поражен уровнем благочестия среди почти всех, которые я встретил. Строго наблюдаемый быстрый было рядом универсально. Старший журналист, у которого я взял интервью, не будет даже пить стакан воды, в то время как мы говорили. Многие даже не глотают их собственную слюну. Улицы, к концу дня, были беспокойно временем как уровнями сахара в крови десятков тысяч водителей, которые постились, так как рассвет упал, и они стали злыми и невезучими. Звонок в молитву, однажды почти выслано из центральной Анкары, современный капитал, преднамеренно выбранный, чтобы быть далеким от минаретов Стамбула, можно было услышать ясно в грандиозном мавзолее Мастэфы Кемэла, главной святыне турецкого атеизма. Дюйм дюймом, светское государство Кемэла под угрозой в такую слабость, которую будет бессильно предотвратить независимо от того, что сторона AK планирует затем. Было бы абсурдно, если бы это не было настолько серьезно. Однажды, обвинительный акт против предполагаемых заговорщиков Ergenekon утверждал, что они встретили Дика Чени, чтобы обсудить свержение правительства Erdogan. Заговор, как предполагалось, создал условия, в которых мог иметь место военный переворот. В последние недели, подобные требования привели к арестам нескольких старших отставных военных начальников, обвиняемых в том, что запланировали путч, в заговоре удивительной, почти ребяческой необработанности, назад в 2003. Я поражен, что это экстраординарное развитие в этой важной стране привлекло такое небольшое внимание. Я могу только завершить, что причина состоит в том, что это случается под флагом демократии и что те, кто мог бы обычно быть заинтересован, пытаются убедить себя, что Erdogan и его сторона AK - Исламская версия христианской Демократии. Большинство его врагов, в конце концов, не традиционно привлекательно-репрессивные государственные актеры, скрытные военные мужчины, реакционные судьи, коррумпированные и некомпетентные политические деятели старой гвардии. Возможно связи с общественностью на этот раз верны, и он действительно предназначает не больше, чем создание мягко Исламистской нации, в которой hijab сосуществует со свободной прессой, терпимостью, и открытым обществом. Я сомневаюсь относительно этого. Процесс, вероятно, прибудет в кризис справедливо скоро, и затем мы будем знать наверняка. Но реальная проблема идет намного глубже и восстановления на демократическом Западе. Если наше желание установить демократию как тест совершенства преуспевает, это обязано в некоторых случаях привести к созданию государств, нам нравятся даже меньше, чем нам понравились они, когда они были деспотичны. Действительно ли возможно, что мы неправильно поняли наши собственные общества и неправильно думали, что осуществление принципа большинства через демократическое голосование ключ было к их успеху? С тех пор, как я наблюдал, что трагикомическое преобразование России от коррумпированного советского государства развратило демократию гангстера, я задался вопросом, освобождают ли выборы действительно весьма столь же, как мы воображаем. Перед этим я заметил любопытный статус Гонконга, до 1997 британская колония с самыми отрывочными созданиями демократии. Все же, особенно приближенный через его границу с китайской Народной республикой, у Гонконга, казалось, было большинство особенностей Западного общества. Его пресса была свободна, его суды, которыми управляют согласно закону, его полицейские были слугами, не наглыми повелителями. Даже теперь, спустя несколько лет после того, как это стало “специальной административной областью” Китая, путешественники из Пекина немедленно чувствуют лифт веса, поскольку поезд передает границу в Ло Ву, и все не просто более чисто, более безопасно, и более современно, но более свободно. Все же это намного менее демократично чем Россия Владимира Путина или Ирак или Иран. Если мы должны были разлить в бутылки вещь, которая делает Гонконг лучше чем Китай, или которая делает страны настолько более свободного Anglosphere и счастливый чем почти любые другие территории на земном шаре, это была бы привычка к проведению регулярных выборов? Или это было бы кое-что более неуловимое, тяжелее чтобы транспортировать и более трудный установить? Демократия фактически сделала Западные нации немного пользы в последние годы. Это не препятствовало им предпринимать глупые войны. Это не ограничило их от убийственных экономических грубых ошибок. Это сделало немного, чтобы уполномочить желание людей меньшей массовой иммиграции или более эффективных школ. Это прежде всего было слабо когда призвано защитить установленные привилегии. Фактически, это часто был враг тех привилегий, поскольку демагоги стремились завоевать массовую поддержку для излишков Гуантанамо, повторного включения в состав пытки, и расширения навязчивого наблюдения. Это - самые привилегии, которые демократия недавно помогла подорвать, которые являются реальным духом Англоговорящего свободного судебного приказа о передаче арестованного в суд наций, теперь чрезвычайно ослабленного; суд присяжных, существенная гарантия против произвольного заключения государственной властью; свобода и плюрализм прессы и СМИ; превосходство закона по власти. Что касается демократии, это только защищает свободу, где это означает, что правительство может быть законно и мирно удалено при выборах. Если нет никакой оппозиционной партии, готовой одурачить правительство, если конгрессы не являются соперничающими, если стороны участвуют в частном согласии и игнорируют проблемы людей, если главное законодательство может быть наложено несмотря на пожелания парламентов и людей Верховными Судами или Судами по правам человека или международными организациями, демократия не составляет в целом много, если то, что Вы действительно хотите, является свободой. Поразительно, что война с террором говорила так настоятельно о демократии и имела так немного, чтобы сказать о свободе. Это должно частично быть то, потому что предполагаемая война потребовала приостановки, даже отмены, многих из правил свободы и потребовала новые отношения между человеком и государством отлично, символизируемым нелогичным преследованием пассажиров авиалинии, схема, главная цель которой, кажется, чтобы приучить так много людей насколько возможно к будущему, в котором они потратят больше своих жизней, приказываемых неоспоримыми государственными функционерами. Другие причины не настолько ясны, но мы наделены правом быть немного подозрительными. Главные особенности современного мира, кажется, нападение на государственный суверенитет, объединенный с увеличением власти государств и наднациональных агентств. Демократические государства, которыми управляют, "цветные" революции — в котором правило толпы повторно крестят “власть людей”, потому что это делает то, что мы хотим это к — являются хорошим способом вмешаться в суверенные государства, не представляясь делать так. evisceration наших собственных привилегий легче, если он сделан под демократическим лейблом и кажется менее существенным, если демократия идентифицирована как главная гарантия наших прав. Те, кто поддержал эти процессы, действительно понимают то, что они делают или являются ими только бездомный utopians, разочарованный во всей их предыдущей тоске к лучшему миру, обольщенному еще одной ложной надеждой, неумышленно помогая самой причине, против которой они утверждают, что были наиболее глубоко? Если это - триумф демократии, они могут держать это. Свобода, намного больше чем демократия, остается нашим самым драгоценным владением, и мы преуспели бы, чтобы удостовериться, что у нас все еще есть достаточно этого, чтобы пойти вокруг дома прежде, чем мы начнем пытаться экспортировать это. __________________________________________

У них и судья и прокурор обычно бывают из одной и той же деревни в Нахцыване. Поэтому ответ - нет. Для их горе журналистов такие "сложные" нюансы не играют роли.

Gazprom-SOCAR gas deal: Should Azerbaijan commit to a long-term contract ? In the last quarter of 2009, State Oil Company of Azerbaijan Republic (SOCAR) and Russian gas giant Gazprom signed a medium-term deal -- in the presence of both Azerbaijani President İlham Aliyev and Russian President Dimitry Medvedev -- to supply Azerbaijani gas to Russia. The contract initially envisioned export of about 500 million cubic meters of gas per year. Gazprom’s Web site said the two companies would conduct joint technical inspections of the 200-kilometer Baku-Novo Filya pipeline, which runs along Azerbaijan’s Caspian coast to the Russian border, and ultimately modernize the pipeline. “Azerbaijani gas will be supplied to Russia along this route,” the company’s Web site reported. A few months later, Gazprom CEO Alexei Miller announced that his company is willing to buy as much Azerbaijani gas as possible. He also mentioned that Gazprom -- the world’s biggest natural gas producer -- will be paying market prices for Azerbaijani gas. SOCAR’s chief, Rovnag Abdullayev, also expressed his company’s interest in increasing the amount of natural gas sold to the Russian side. Since then, Gazprom has tried to push SOCAR for a long-term gas deal. At first it seems like a pretty good deal for Azerbaijan since Azerbaijan lacks a direct gas link to Europe and has been unable to agree with Turkey on terms for the transit of larger planned volumes. A SOCAR-Gazprom deal would be an excellent opportunity for Azerbaijanis to sell their gas at market prices right at the “door” without hassling with transit countries such as Turkey and Georgia or waiting for the implementation of the Nabucco pipeline. Thus, Gazprom’s network is the “optimal” route for gas from Azerbaijan to reach Europe. For diversification of export routes and for certain geopolitical and commercial reasons, Gazprom’s offer requires careful examination and analysis by the Azerbaijani side. As of now, Azerbaijan is capable of carrying out its commitments toward exporting approximately 1 billion cubic meters (bcm) to Russia (the Dagestan region) annually. The second phase of Shah Deniz gas production is expected to add 12 billion to 14 billion cubic meters of annual gas output in three to five years once a market is found and transit for the fuel ensured. Committing all possible gas supply to Gazprom beforehand cannot be viewed as a viable option for Azerbaijan. Azerbaijan may lose its bargaining power Early commitments to Gazprom will decrease Azerbaijan’s bargaining power in terms of pricing. Central Asian gas producers Kazakhstan and Turkmenistan had to sell their natural gas for significantly lower prices compared to world market prices because Gazprom was the only buyer. It was only when China became another possible buyer for Central Asian gas that the Russian company offered fairly good prices to Turkmenistan and Kazakhstan. Along with commercial concerns, geopolitical ramifications of a possible long-term commitment to Gazprom cannot be disregarded. Russia is widely known to use its economic advantage as political leverage in dealing with its neighbors and other countries. In the cold winter of 2009, Russia did not hesitate to cut the gas supply to its consumers in order to push its political agenda forward. Since then, European countries have started looking for alternative natural gas supply routes. Russia’s intransigency forced them to think about their energy security and be cautious in their future dealings with Russia. In line with this new approach, the Nabucco pipeline has been proposed to create another supply route that is projected to bring about 31 bcm of natural gas to Europe. Gazprom applies different pricing approaches to different countries. The price that is given to Armenia -- its closest ally in post-Soviet hinterland -- is much lower than the prices given to Ukraine or Georgia, the latter started to import natural gas from Azerbaijan instead. Thus, it is not that hard to see political motivation in Gazprom’s business. Azerbaijani gas is one of the possible -- maybe the most viable -- sources to fill the Nabucco pipeline, and it is in Azerbaijan’s utmost interest to diversify its natural gas exporting options. Being a major supplier of the Nabucco pipeline would serve Azerbaijan’s interests, and Azerbaijan can play an important role in European energy security. Currently Azerbaijan’s Shah Deniz is the only deposit mature enough to be considered a base for forming contracts for the Nabucco project. Russia with the hand of Gazprom is doing its best to cut the possible supply for Nabucco. It takes all re-export expenses and pledges to pay market prices for all future possible Azerbaijani exportable gas, meaning that to re-export Azerbaijani volumes, Gazprom would need to cut production and exports of Russian gas, its main source of profit. This makes Gazprom’s offer a politically motivated rather than commercially viable deal. If Azerbaijan happens to commit all its future exportable gas to the Russian company, the Nabucco project will receive a fatal blow, and Azerbaijan will become highly dependent on Russia to export its natural gas. This will ultimately enable Russia to gain more leverage in its relations with Azerbaijan, and Russia will hardly hesitate to use this leverage in dictating its political ambitions. ‘Absurd scenarios’ Some argue that Azerbaijan may “bribe” Russia to make her apply pressure on Armenia so that Russia forces the latter to take a more constructive position in peace talks over the Nagorno-Karabakh conflict. This scenario is totally absurd. Although Russia has a great deal of political and economic influence on Armenia, this scenario is unlikely to happen because Russia is not interested in resolving the frozen Nagorno-Karabakh conflict, contrary to official Russian statements and its role as a mediator. Instead she has always used separatist conflicts to overpower post-Soviet countries. On the other hand, Azerbaijan, under the leadership of father Aliyev, pursued a similar purpose while making oil contracts with Western companies. Along with commercial gains, Azerbaijan expected to strengthen its bargaining position against Armenia while trying to become an important partner of the West. The commercial side of the story has played out quite well, and Azerbaijan also bolstered its independence and sovereignty. However, this policy did not produce desired outcomes for Azerbaijan in terms of making Western countries exert more pressure on Armenia. For all these reasons, it would not be wise for Azerbaijan to pursue the same tactic in its dealings with Russia. Azerbaijan has to consider all possible ramifications of signing long-term deals with Gazprom and granting all its possible exportable gas to the Russian company. Azerbaijan should never be willing to experience what Turkmenistan experienced in its dealings with Gazprom. Gazprom’s unilateral reduction -- at short notice -- of the gas that it takes from Turkmenistan showed that Gazprom is far from being reliable and has the potential to carry out irresponsible actions. Along with Gazprom’s credibility, commercial viability and geopolitical implications of the agreement should be carefully analyzed given Gazprom’s stature as a reliable and a credible gas buyer. Having vast natural sources is not enough. The wise management of those sources is much more important. _http://www.todayszaman.com/tz-web/news-207061-109-gazprom-socar-gas-deal-should-azerbaijan-commit-to-a-long-term-contract.html_

Совершенно уместней было бы создать еженедельное юмористическое шоу посвященное пучеглазым олигархам. И материала для такого проекта было бы поле непаханное. Только беда в том что в России вопрос о том что будет по ящику решает уже другая группа пучеглазых. Засим вероятность появления подобного рода проектов отпадает по дефолту. А Равшан и Джумшуд это дешевый и удобный способ выпустить пар недовольства по поводу бардака в стране вообще и балканизации Москвы в частности. Пока Ромка Абрамович заказывает очередную яхту за 400 лимонов, русскому Ивану дают возможность посмеятся над неуклюжими таджиками.

Только потому что Ильюшу оставили сидеть в детской комнате, пока Хусейныч и другие взрослые заперлись в гостиной обсуждать армяно-турецкие дела - Хюриет сделал вывод что амеры пытаются нивелировать азерское давление на турков ? Они там в Хюриете совсем придурочные ?

Та да-да-да-да, Та да-да-да-дааааа

В Вашингтоне состоялась встреча президента Армении Сержа Саргсяна с премьер-министром Турции Реджепом Эрдоганом. Руководители двух стран прибыли в Вашингтон для участия в проходящем здесь саммите по вопросам глобальной ядерной безопасности. Встреча продолжалась 1 час 15 минут. Во встрече Саргсян-Эрдоган принимали участие министр иностранных дел Армении Эдвард Налбандян и министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу. С армянской стороны присутствовал также заместитель руководителя администрации президента Армении Виген Саргсян. По завершении встречи заявлений для прессы сделано не было. Агентство «Анадолу» передает, что на встрече в Вашингтоне президент Армении и премьер-министр Турции детально обсудили письмо Реджепа Эрдогана Сержу Саргсяну, для передачи которого на прошлой неделе в Ереван прибыл специальный посланник Эрдогана, первый заместитель министра иностранных дел Турции Феридун Синирлиоглу. Как сообщает турецкое агентство, «стороны согласились, что министры иностранных дел двух стран должны продолжить изучение данного вопроса». Турецкая газета Sabah сегодня сообщила дополнительные подробности встречи президента Армении Сержа Саргсяна с премьер-министром Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, состоявшейся накануне в Вашингтоне. Согласно турецкому изданию, в частности, Эрдоган сказал Саргсяну, что если в настоящее время армяно-турецкие протоколы будут поставлены на ратификацию в парламенте его страны, то они могут быть отклонены. «Если протоколы будут внесены в повестку дня парламента в то время, как парламенты США и Швеции принимают резолюции по данному вопросу, то они могут быть отклонены, - заявил Эрдоган, добавив, что всем следует воздержаться от заявлений, которые могут нанести вред подписанным между Турцией и Арменией протоколам. Согласно тому же источнику, Серж Саргсян заявил: «Это очень чувствительный этап для нас». «В Анкаре надеются, что эти переговоры реанимируют зашедший в тупик процесс армяно-турецкого примирения», - накануне отметил посол Турции в США Намик Тан. Президент Армении Серж Саргсян, в свою очередь, перед отбытием в Вашингтон заявил, что официальный Ереван почти принял решение относительно процесса, которое, однако, будет оглашено после вашингтонских переговоров. «Самое главное, что у нас почти есть решение. Но пока о нем говорить неправильно. Мы представим наше решение на суд нашей общественности некоторое время спустя, когда полностью убедимся в правильности этого решения», - заявил Серж Саргсян. Относительно этой встречи в воскресенье перед вылетом в Вашингтон с заявлением выступил также премьер-министр Турции Реджеп Эрдоган. Он отметил, что в вопросе урегулирования армяно-турецких отношений Турция продолжает отстаивать ту позицию, которую она выразила в 2005 году в письме, адресованном второму президенту Армении Роберту Кочаряну. «По нашему убеждению, вопросы, относящиеся к событиям 1915 года, должны решаться историческими комиссиями, а не законодательными органами», - подчеркнул премьер-министр Турции. Касаясь резолюции по Геноциду армян, принятой Комитетом по внешним отношениям Палаты представителей Конгресса США, Эрдоган отметил: «Подобные документы нас не обязывают, и позиция Турции в вопросе событий 1915 года является четкой и хорошо известной». В то же время премьер-министр Турции отметил, что напряженность, появившаяся в турецко-американских отношениях после принятия этой резолюции, сейчас ослабла благодаря звучащим в последнее время заверениям американской стороны, а также телефонной беседе, состоявшейся между госсекретарем США и министром иностранных дел Турции. По сообщению турецкой газеты «Заман», в воскресенье в Стамбуле во время пресс-конференции Эрдоган также затронул процесс урегулирования нагорно-карабахского конфликта и подчеркнул, что Турция придает важность достижению прогресса как результату усилий сопредседателей Минской группы ОБСЕ. «Минская тройка должна быть намного более активной, должна приложить усилия, которые дали бы результат», - заявил Эрдоган, отметив, что этот вопрос он обсуждал с лидерами стран-сопредседателей Минской группы, ранее с президентом США Бараком Обамой и президентом России Дмитрием Медведевым, а совсем недавно в ходе своего визита в Париж с президентом Франции Николя Саркози. После встречи с премьер-министром Турции президент Армении направился в Национальный кафедральный собор Вашингтона, чтобы возложить цветы к могиле одного из самых проармянских президентов США, Вудро Вильсона. _http://www.azatutyun.am/content/article/2010161.html_

Анкара и Баку приостановили переговоры о поставках азербайджанского газа в Европу. Reuters отмечает, что переговоры, от которых зависит судьба трубопровода Nabucco, были прерваны из-за попыток Турции нормализовать отношения с Арменией. "Мы не ведем переговоры с Азербайджаном уже от месяца до полутора, главная проблема - политическая", - заявил министр энергетики Турции Танер Йылдыз. Он также отметил, что до сих пор непонятно, принял ли Азербайджан предложение Турции осуществлять транзит газа в Европу по ставкам ниже рыночных. Стороны также не определились с вопросом запланированного на 2014-2016 годы освоения второй фазы крупного газового месторождения Шах-Дениз. Противоречия двух стран играют на руку Москве, поскольку подрывают позиции проекта Nabucco в каспийском регионе. В октябре прошлого года президент Азербайджана Ильхам Алиев заявил, что Турция завела переговоры по газу в тупик, а также пригрозил продать газ России и Ирану. Баку также может присоединиться к проекту газопровода из Туркмении через Узбекистан и Казахстан в Китай, экономика которого требует все больше энергоресурсов. В октябре 2009 года "Газпром" подписал контракт на покупку у Азербайджана до 500 миллионов кубометров газа в 2010 году. Перед самым Новым годом в Госнефтекомпании Азербайджана (ГНКАР) сказали, что стороны договорились удвоить поставки. При этом в договорах "Газпрома" с ГНКАР не была установлена верхняя граница объемов закупки газа. В январе 2010 года "Газпром" заявил, что намерен покупать весь газ, который захочет экспортировать Азербайджан. В Азербайджане "Газпром" также претендует на газ с морского месторождения Шах-Дениз с запасами в 1,3 триллиона кубометров. Это же месторождение в ЕС рассматривают в качестве ресурсной базы для Nabucco. Конкурирующий с российским газопроводом "Южный поток" проект Nabucco управляется консорциумом европейских компаний, включая австрийскую OMV, болгарскую Bulgargaz, турецкую Botas, немецкую RWE, венгерскую MOL и румынскую Transgaz. В отличие от "Южного потока", Nabucco пойдет в обход России. Nabucco должен стать продолжением газопровода Баку-Тбилиси-Эрзурум. Далее он пойдет через Турцию в балканские страны до Австрии. Запуск Nabucco намечен именно на 2014 год. При этом до сих пор непонятно, за счет каких источников будет наполняться газопровод. _http://www.lenta.ru/news/2010/03/23/nabucco/_

Democracy Delusion How many Islamic republics would you like? How many do you think the world needs? Spreading democracy across the Muslim world—as so many enlightened people say they wish to do—should certainly increase the number. Yet the enthusiasts for planting democracy all over the planet also tend to be the people who dislike Islamic republics and warn endlessly about their likely use as bases for terror. How on earth are we to make sense of this contradiction? Are we once again in the realm of doublethink, the invariable result of dogma? If so, is the dogma a dangerous one? I have in the past few years visited several countries where democracy will, if unfettered, favor political Islam. The supposed Cedar Revolution in Lebanon received gushing praise from Western commentators. There was even talk of genuine elections in Egypt, where the Muslim Brotherhood would be the most likely beneficiary of majority rule. As for the Palestinian entity, the angry irredentists of Hamas undoubtedly won the democratic contest, and their control of Gaza is a clear expression of the people’s will. Did the United States really want a Shia Muslim state in Iraq? Then there was Pakistan, where Western idealists encouraged the return of the Oxford-educated Benazir Bhutto and her husband, despite their past failures in government, and applauded the removal of the military tyrant Pervez Musharraf. Mrs. Bhutto was foully murdered, an incident that underlined the instability of that unhappy country. But the experiment in democracy continued, and Pakistan has been seething with Islamic revolt. For historical reasons, it has a special army unit trained to mount coups d’etat, and there is little doubt that if the Islamists get out of control, that unit will do its duty again, presumably to the relief of all opponents of Islamofascism—though they may keep their joy to themselves because the result will certainly not be democratic. Perhaps most interesting of all, it has been fashionable for some time, in advanced foreign-policy circles, to favor the march of democracy in Turkey, which many pretend is a more or less European nation because of its willingness to cooperate in Western alliances such as NATO. Awkwardly, the beneficiaries of this American and European benevolence are not quite what the neoconservatives would have chosen. They are the Law and Justice Party (its Turkish initials are AK), whose leaders are Sunni Islamist militants. But we are not supposed to mention this. The AK and its leader, Recep Tayyip Erdogan, are invariably praised by mainstream media and Western politicians for their supposed moderation and economic competence. The competence is real, at least by comparison with those who have gone before, but the moderation is another matter. Turkish membership in the European Union—with the possibility of large subsidies and easier migration of Turkish workers—has long been dangled in front of the Turkish state as its reward for becoming more democratic and more in tune with the human-rights culture of the EU. This process has for many years been a fashionable cause among advanced thinkers in Turkey, Europe, and the United States. The same people emphatically deplore something sinister known as “the Deep State,” their term for the secular military Turkish establishment, which has several times overthrown democratic governments in modern Turkey—two of them merely incompetent and unpopular, one alarmingly antisecular. The most recent of these—known as “the postmodern coup” because of its bloodlessness—took place just 13 years ago, when the Islamist government of Necmettin Erbakan was forced from office and his Welfare Party banned. Erdogan was then a member of that party, and his support for its cause led to his imprisonment. He has undoubtedly not forgotten, and it seems unlikely that he has forgiven. One of the effects of the flirtation with the EU has been pressure on this Deep State to restrain itself. It is, in fact, the old Turkish military establishment set up by Mustafa Kemal 90 years ago, aimed at doing to Islam in Turkey pretty much what the neoconservatives would like to do to Islam everywhere—force it out of political life and make it subservient to a secular government. It was this force and power that kept Turkey on the side of the West during the Cold War and has since prevented it from slipping into the militant pro-Muslim camp in the Middle East. But its crude, despotic methods cannot be maintained under the delicate rules of modern European democracy. Kemal and Stalin are the only modern rulers who have subjugated militant political Islam, unveiled women, and controlled the mullahs. But their ferocity would be impossible now. If there is a middle way between such repression and the return of Turkey to its Muslim past, nobody has yet found it. If they do, it may be incompatible with the 21st-century belief in the goodness of democracy and the sanctity of human rights. The message to the Turkish military is clear: any more putsches and the EU deal is off. This powerful restraint on the secular generals has greatly increased the confidence of Prime Minister Erdogan, who has several times faced down objections and mutterings from the military leadership. There is little doubt that, without EU intervention, the AK government would have been overthrown some time ago or so badly defeated that it would have been effectively powerless. It is an odd paradox: Western intervention in a secular Muslim state, leading to the weakening of the secular forces and the increasing power of an Islamist party, all in the name of democracy. It is more paradoxical still because the EU’s love for Turkey has cooled, and it is beginning to dawn on Ankara’s politicians that EU membership will never happen. This realization has probably come too late for the generals, now so weakened and isolated politically that they will find it very difficult to act against Erdogan. It has also given a new character to the Erdogan government, which has simultaneously been freed from two obstacles. The prime minister no longer needs to worry about a secular putsch or about wooing the non-Muslim West. Thanks to this, we may be about to see Turkey undergo its most significant political shift since the collapse of the Ottoman Empire in 1922. Having—or so it hopes—tamed the secular forces of the Deep State, and having abandoned hope of acceptance as a European nation, Erdogan’s Turkey is looking elsewhere for friendship. And where might that be? Erdogan may now be garlanded with Western praise as a “moderate,” but in 1998, he was imprisoned after famously reading in public a poem, much beloved of militant Muslims, containing the following passage: “The mosques are our barracks, the domes our helmets, the minarets our bayonets and the faithful our soldiers...” Since coming to power, he has greatly improved his country’s relations with Syria and picked a loud quarrel with Israeli President Shimon Peres, disrupting what had been a rather close alliance between the Jewish state and Turkey. He has also been sidling toward a new friendship with the Iranian regime next door, just as the rigged re-election of President Ahmadinejad has disgusted all who had hoped for freedom in that Islamic Republic. But most fascinating of all, and all but unnoticed in the West, is Turkey’s internal shift—the extraordinary series of events known as the Ergenekon Affair. The word refers to a valley lost deep in the Altai Mountains, supposedly the origin of the Turkish nation, who were miraculously led out by a gray she-wolf. The story was for many years a favorite of secular nationalists seeking to replace Islam with a patriotic founding myth. But now it is supposed (a little like al-Qaeda, perhaps) to be the unifying name of a conspiracy of military officers, judges, journalists, professors, and reactionary political organizations. The alleged existence of this shadowy secularist spider’s web has been the excuse for repeated waves of arrests, many of them at 4:30 in the morning, of prominent opponents of the Islamization of Turkey. Much of this activity was presumably a response to an attempt by the Constitutional Court to outlaw the AK party. This was the secular state’s answer to the AK’s efforts to overturn a ban on women wearing headscarves on state premises. This seemingly trivial change is immensely important in a country where outward signs of Muslim fervor were banned by Mustafa Kemal before World War II in his attempt to turn Turkey into a modern nation, with a legal system based on Switzerland’s rather than on Sharia and with emancipated women. Now, after years of Muslim subjection, the newly militant Islamic movement sees its chance to re-establish power. It is tempting to wonder if these events are not a slow-motion version of the Islamic revolution that engulfed Iran in 1979—except for one great difference: Iran was never as fervently Muslim a country as Turkey. While Iran is a largely secular state with an Islamic government, Turkey is the reverse, especially since the huge migration of devout rural Turks into the cities in the prosperous postwar years, particularly the megalopolis of Istanbul, so vast that it appears to stretch forever. A relaxed secularism was always popular in Iran, especially among the middle classes, and is stronger than ever after three decades of narrow theocracy. But on a recent visit to Istanbul and Ankara during Ramadan, I was struck by the level of piety among almost everyone I met. The strictly observed fast was near universal. A senior journalist whom I interviewed would not even drink a glass of water while we talked. Many do not even swallow their own saliva. The streets, by late afternoon, were worryingly tense as the blood-sugar levels of tens of thousands of drivers who had been fasting since dawn fell and they became bad-tempered and accident-prone. The call to prayer, once all but banished from central Ankara, a modern capital deliberately chosen to be far from the minarets of Istanbul, could be heard clearly at Mustafa Kemal’s grandiose mausoleum, the chief shrine of Turkish secularism. Inch by inch, Kemal’s secular state is being menaced into such weakness that it will be powerless to prevent whatever the AK party is planning next. It would be absurd if it were not so serious. At one stage, an indictment against alleged Ergenekon conspirators claimed that they had met Dick Cheney to discuss overthrowing the Erdogan government. The plot was supposed to have created the conditions in which a military coup could take place. In recent weeks, similar claims have led to the arrests of several senior retired military commanders, accused of having planned a putsch, in a conspiracy of astonishing, almost childish crudity, back in 2003. I am amazed that this extraordinary development in this important country has attracted so little attention. I can only conclude that the reason is that it is happening under the flag of democracy and that those who might normally be concerned are trying to convince themselves that Erdogan and his AK party are an Islamic version of Christian Democracy. Most of his enemies, after all, are not conventionally attractive—repressive state actors, secretive military men, reactionary judges, corrupt and incompetent old guard politicians. Perhaps the public relations are for once true and he really does intend no more than the creation of a mildly Islamist nation in which the hijab coexists with a free press, tolerance, and an open society. I doubt it. The process is likely to come to a crisis fairly soon, and then we shall know for certain. But the real issue goes far deeper and rebounds on the democratic West. If our desire to establish democracy as the test of goodness succeeds, it is bound in some cases to lead to the creation of states we like even less than we liked them when they were despotic. Is it possible that we have misunderstood our own societies and wrongly thought that the exercise of majority rule through democratic vote was the key to their success? Ever since I observed Russia’s tragicomic transformation from corrupt Soviet state to corrupt gangster democracy, I have wondered if elections are really quite as liberating as we imagine. Long before that, I had noticed the curious status of Hong Kong, until 1997 a British colony with the sketchiest makings of democracy. Yet, especially approached across its border with the Chinese People’s Republic, Hong Kong seemed to have most of the characteristics of a Western society. Its press was free, its courts operated under law, its police were servants, not insolent overlords. Even now, some years after it became a “special administrative region” of China, travelers from Peking immediately feel a weight lift as the train passes the frontier at Lo Wu and everything is not merely cleaner, safer, and more modern, but more free. Yet it is much less democratic than Vladimir Putin’s Russia or Iraq or Iran. If we were to bottle the thing that makes Hong Kong better than China, or which makes the countries of the Anglosphere so much more free and happy than almost any other territories on the globe, would it be the habit of holding regular elections? Or would it be something more elusive, harder to transport and more difficult to establish? Democracy has in fact done Western nations few favors in recent years. It has not kept them from embarking on foolish wars. It has not restrained them from suicidal economic blunders. It has done little to empower the people’s desire for less mass immigration or more effective schools. It has above all been feeble when called upon to defend established liberties. In fact, it has often been the enemy of those liberties, as demagogues have sought to win mass support for the excesses of Guantanamo, the reintroduction of torture, and the extension of intrusive surveillance. It is the very liberties that democracy has recently helped to undermine that are the real spirit of the English-speaking free nations—habeas corpus, now hugely weakened; jury trial, the essential safeguard against arbitrary imprisonment by state power; freedom and pluralism of the press and media; the supremacy of law over power. As for democracy, it only defends freedom where it means that a government can be lawfully and peacefully removed at an election. If there is no opposition party ready to take over the government, if congresses are not adversarial, if parties engage in a private consensus and ignore the people’s concerns, if major legislation can be imposed despite the wishes of parliaments and people by Supreme Courts or Human Rights Courts or by international bodies, democracy does not add up to much if what you really want is freedom. It is striking that the war on terror has spoken so strongly about democracy and had so little to say about liberty. This must partly be because the alleged war required a suspension, even abolition, of many of the rules of liberty and demanded a new relationship between the individual and the state—perfectly symbolized by the illogical persecution of airline passengers, a scheme whose chief purpose seems to be to accustom as many people as possible to a future in which they will spend more of their lives being ordered about by unquestionable state functionaries. The other reasons are not so clear, but we are entitled to be a little suspicious. The main characteristics of the modern world seem to be an assault on national sovereignty combined with an increase in the power of states and of supranational agencies. Manipulated democracies, “color” revolutions—in which mob rule is rechristened “people power” because it does what we want it to—are a good way of interfering in sovereign nations without appearing to do so. The evisceration of our own liberties is easier if it is done under a democratic label and seems less significant if democracy is identified as the main safeguard of our rights. Do those who have supported these processes really understand what they are doing or are they just homeless utopians, disappointed in all their previous longings for a better world, seduced by yet another false hope, unintentionally aiding the very cause they claim to be most deeply against? If this is the triumph of democracy, they can keep it. Liberty, far more than democracy, remains our most precious possession, and we would do well to make sure we still have enough of it to go around at home before we start trying to export it. __________________________________________ Peter Hitchens writes for the London Mail on Sunday. His latest book, The Rage Against God, will be published on May 1 by Zondervan. _http://www.thefreelibrary.com/Democracy+delusion:+the+West%27s+interests+aren%27t+always+best+served+by...-a0223151929_

Слухай Дедок, а откуда оригинал инфы то ? Имею ввиду оригинал оригинал. По накалу депрессивности сильно смахивает на еженедельную балду от Вовы Кара-Мурзы на канале бывшего фарцовщика/стукача Гусинского. Передача называется Ужасная Россия. На ней тусуются картавые правозащитники и всяки разные Шендеровичи, Альбацы, Новодворские, Лимоновы и иже сними Пинхасы Бен-Ционы.

Угу. Скоропостижно скончался. От гриппа. Дашнакского. Кстати его антураж загасили там же. Не отходя от кассы. А от шансонеток я ничего другого и не ожидал. Вчера вспоминали про православное брадство и сапоги русским лизали. Сегодня нашли уже новых спонсоров.

Я все это помню ещё по Советской Армении. Ленинаканский клан, Кировабадский клан, Кяварский клан, районые феодалы тогда назывались Секретарями Райкомов. Помню расценки для поступления на Юрфак, Истфак и Востфак ЕГУ. Помню расценки для поступления в Бжишкакан и Нархоз. Помню сколько стоило купить партбилет. Золотую молодежь Еревану помню. Кстати я с сыном ректора мединститута не в одном лей-пеи участвовал. Помню знакомого пацана, сына главы одного из ереванских райотделов милиции ходившего с Браунингом в кармане. Помню когда хароши тха Пайлак в Советском Ереване устроил средь бела дня на дороге перестрелку с другими хароши тхерк тоже как и Пайлак путешевствовавшими на Мерседесе. Помню как покупалось правосудие. Помню как люди носили в черных целофановых пакетах наличные домой разным замам прокуроров. Помню как прорабы продавали со строек на лево цемент и как потом построенные ими дома превращались в прах. Помню как мордастая дочка из одной уважаемой семьи выдавалась за муж за полу-дебильного сына другой уважаемой семьи. Помню традиционно запредельные цены на импорт в Ереване. Ба апэ, срошни поха пэтк ! и т.д. и т.п. Так что когда появится действительно новый материал, не забудьте меня разбудить. Плиз.

@ Ghazaryan Ты бумажки с речами перепутал. Сержик Ужасный™ не отдавал приказа стрелять. Ему тогда для этого не доставало конституционных полномочий. Робик Кровавый™ отдал приказ. А насчет Лиона Петроштейна благодаря усилиям которого страна лешилась своего интеллектуального и финансового костяка который в ужасе бежал куда глаза глядят из паралельного аодовского мира - и без меня было много сказано. Так что в этом плане соглашусь, Лион большой ученый. В армяно-единие он знает толк.

_http://projects.latimes.com/homicide-report/blog/page/1/_

Главный ржач состоит в том что не взирая на спонтанную природу взрыва народного гнева, из-за кулис плавно стали выплывать уже готовые И.О. А погромы и мародерство свалили на власть. Ничего что эта власть сейчас находится в бегах спасая родную мошонку от садовых ножниц толпы. Вспоминается неудавшийся путч Лиона Петроштейна когда разгром магазина Роберто и виноводочных точек Еревана повесили на Робика Кровавого и его вездесущиx провокаторв.

Я представляю себе торнадо вони с Апшерона если это дело материализуется.

Брат президента Армении опроверг сообщения о дебоше в ресторане Брат президента Армении Александр (Сашик) Саргсян опроверг сведения местных СМИ о своем дебоше в ресторане. Об этом "Ленте.ру" рассказала глава управления по связям с общественностью парламента Армении со ссылкой на официальное заявление Саргсяна. Ранее оппозиционная газета "Айкакан жаманак" ("Армянское время") написала, что брат Сержа Саргсяна заказал песню певцу, выступавшему в ресторане, а когда тот заявил, что споет ее позже, "несколько раз выстрелил под ноги" исполнителю. По данным издания, никто не пострадал, а певец продолжил выступление. В официальном заявлении Саргсяна говорится, что эти сведения не соответствуют действительности. Депутат от правящей Республиканской партии заявил, что в течение нескольких последних месяцев не посещал ереванский ресторан "Парвана", о котором шла речь в газете. Кроме того, в последнее время его вообще не было в Армении. Наконец, Александр Саргсян отметил, что не носит при себе оружие, хотя имеет на него разрешение. _http://www.lenta.ru/news/2010/04/06/deny/_

Учите турецкий Турция требует открыть в Германии школы с обучением на турецком языке Конец марта выдался весьма непростым для германо-турецких отношений. На самом высоком уровне разгорелась острая дискуссия по вопросу об учреждении в ФРГ школ с преподаванием на турецком языке для выходцев из Турции. Стороны заняли прямо противоположные позиции. Спор возник буквально накануне визита Ангелы Меркель в Турцию и, судя по всему, не случайно: с помощью турецких школ в Германии Анкара надеется подтолкнуть слишком уж вялотекущий и готовый вконец застопориться процесс интеграции в ЕС. Собственно о детях и их интересах в этой ситуации никто и не думал. Турецкий премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган уже не в первый раз выдвигает идею о создании в ФРГ школ с обучением на турецком языке. Он высказал ее еще в 2008 году, выступая в Кельне перед членами турецкой общины. Премьер даже выразил готовность отправить в ФРГ турецких учителей. Инициатива не вызвала особого понимания и осталась без последствий. Но Эрдоган о ней не забыл и вновь вернулся к данному вопросу в интервью авторитетному немецкому изданию Zeit накануне визита Ангелы Меркель в Турцию. Свою настойчивость он объяснил отеческой заботой о почти трех миллионах выходцах из Турции, которые составляют самую большую диаспору в Германии. Логика Эрдогана проста: раз в Турции есть немецкие школы, где преподавание ведется на немецком языке, то в Германии должны быть турецкие школы с обучением на турецком. Свое требование Эрдоган обосновал языковыми сложностями, с которыми сталкиваются проживающие в Германии турки, дав понять, что власти Германии несут за это свою долю ответственности. "Здесь, в Германии, еще не совсем прочувствовали дух нашего времени. Прежде всего, человек должен хорошо владеть родным языком, то есть турецким, но к сожалению такое происходит все реже", - подытожил Эрдоган. Предложение турецкого премьера вызвало резкую отповедь немецких политиков - как представителей правящих партий, так и членов оппозиции, проявивших в данном вопросе редкостное единодушие. Чтобы не перечислять имена политиков и общественных деятелей, в том числе турецкого происхождения, скажем лишь, что их доводы суммируются в одном: появление в Германии школ с преподаванием на турецком языке будет мешать процессу интеграции выходцев из Турции в немецкое общество. Вместо интеграции это приведет к обособлению и осложнит и без того непростое положение мигрантов. Ангела Меркель заявила, что не видит смысла в предложении Эрдогана. Казалось бы, все более чем ясно, но не для турецкого премьера, который по молодости воспевал в стихах минареты, уподобляя их штыкам воинов. Эрдоган пошел на обострение: буквально за день до намеченного на 29 марта визита канцлера ФРГ в Анкару он, находясь в Ливии, заявил журналистам, что Меркель, очевидно, просто ненавидит Турцию, раз отказывается открывать на территории Германии турецкие школы. История стала активно муссироваться в турецких СМИ, которые отмечали, что скандал грозит серьезно осложнить предстоящие переговоры. Обстановка действительно сложилась нездоровая. Между тем, в ходе двухдневного визита Меркель планировала обсудить куда более важные вопросы, чем эта школьная нелепица: дальнейшие пути сближения Анкары и Брюсселя, альтернативные вступлению Турции в Евросоюз, положение в ближневосточном регионе с учетом событий, происходящих в Иране и Израиле, урегулирование турецко-кипрского конфликта, признание Турцией геноцида армян и примирения между армянами и турками. Кроме того, в ходе визита планировалось обсудить открытие немецко-турецкого университета в Стамбуле. Вероятно, поэтому Меркель в свойственной ей манере постаралась, прилетев в Анкару, сгладить острые углы. После переговоров с Эрдоганом канцлер заявила, что согласна с предложением открыть турецкие школы в Германии. "Поскольку Германия имеет свои школы в других странах, вполне естественно, что Турция может иметь свои школы в Германии", - отметила Меркель, однако поспешила добавить, что это ни в коем случае не должно превратиться в отговорку для школьников турецкого происхождения, не желающих учить немецкий язык. Меркель еще раз обратила внимание, что человек не может жить в Германии без немецкого языка. В целом, по мнению канцлера, в случаях с турецкими школами итогом обучения должно стать двуязычие. Наконец канцлер развеяла опасения турецкого премьера, сказав, что ни о какой беспокоящей его ассимиляции турок в Германии речи не идет, а всего лишь об интеграции. Так что же, получается, Эрдоган добился своего? Скорее, нет. Перекричать фрау Меркель намного проще, чем заставить ее что-то сделать. Недавний пример со спором внутри ЕС по поводу оказания финансовой помощи стоящей на грани дефолта Греции это прекрасно показал. За свою жесткую позицию в этом вопросе Меркель заслужила в СМИ весьма лестное для себя сравнение с "железной Леди" Маргарет Тэтчер и не совсем, может быть, лестное, но не менее значимое сравнений с "железным канцлером" Отто фон Бисмарком. Если она и будет вводить турецкие школы в ФРГ, то в совершенно иной форме, потому что в своем нынешнем виде идея Эрдогана неосуществима, а даже если осуществима, то вредна. Прежде всего, сами аргументы турецкого премьера - раз есть немецкие школы в Турции, значит, должны быть турецкие в Германии - чистая демагогия и не выдерживают никакой критики. Да, в Турции есть немецкие школы, но, как отметил уполномоченный по делам интеграции Гессена Йорг-Уве Хан (Joerg-Uwe Hahn), немецкие школы в Турции предназначены преимущественно для детей дипломатов, которые лишь временно пребывают в стране. В случае с гипотетическими турецкими школами в Германии все будет с точностью до наоборот: школы предназначены для выходцев из Турции, которые, однако, не торопятся возвращаться на родину и намереваются строить свою жизнь в Германии. Представитель немецких социал-демократов психолог Лале Акгюн (Lale Akguen), которая сама выросла в семье выходцев из Турции, заявила, что для детей создание турецких школ будет тупиком. Акгюн признала, что в Турции есть немецкие школы, однако отметила, что их посещает лишь чрезвычайно узкая прослойка детей представителей турецкой элиты, которые намерены приобрести, таким образом, второй или даже третий иностранный язык. Турецкие школы в Германии никогда не будут элитными. Более того, как полагает Акгюн, выпускники таких школ не смогут в итоге поступить ни в немецкие, ни даже в турецкие вузы. Утверждение Эрдогана о том, что турецкие дети в Германии должны прежде всего знать родной язык, по мнению Лале Акгюн, также не выдерживают критики. Прежде всего потому, что в случае с иммигрантами третьего или четвертого поколения вообще сложно определить, какой язык для них является родным. Кроме того, посещение турецких школ неизбежно приведет турецких детей к изоляции, потому что общение со сверстниками происходит в основном в школе, а в этом случае вестись оно будет не на немецком, а на турецком. В итоге, проживая в Германии в изоляции, они будут лишены возможности воспользоваться преимуществами своего местопребывания. В целом инициатива Реджепа Тайипа Эрдогана скорее имеет политические и идеологические обоснования, но не вызвана заботой о выходцах из Турции. Турецкий премьер намерен использовать будущие турецкие школы в Германии и их учеников как своеобразный плацдарм, заняв который, можно будет "подтянуть" Турцию к вступлению в ЕС. Не удивительно, что вместе с предложением об учреждении турецких школ в Германии Эрдоган настаивает на введении двойного немецко-турецкого гражданства и противится тому, чтобы турки, получая немецкое гражданство, отказывались от турецкого паспорта, как это предусмотрено законами ФРГ. В принципе турецкий премьер делает все, чтобы акцентировать и на возможно более долгий срок законсервировать "турецкость" проживающих в ФРГ турок и помешать тому, что он называет ассимиляцией. Эрдогану нужны не немецкие турки, а именно турки в Германии, как предпосылка и стимул для вступления Турции в ЕС. Вся его забота об образовании живущих в ФРГ турок шита белыми нитками, хотя бы потому, что в самой Турции, по некоторым данным, 50 процентов женщин не умеют ни читать, ни писать, не говоря уже о курдах, у которых вообще нет своих школ. Непонятно только, почему Эрдоган решил, что турецкая диаспора в Германии будет служить политическим орудием Анкары в ущерб своим собственным интересам. Примечательно в этой связи интервью, которое дал радио Deutschland Funk немецкий политик турецкого происхождения, член ХДС, Бюлент Арслан (Buelent Arslan). "Вполне естественно, что в интересах Эрдогана как можно дольше поддерживать политическую и эмоциональную привязанность живущих в Германии турок к Турции, - заявил Арслан. - С его точки зрения, это вполне нормально. Только мы, как турки и немцы, живущие в Германии, должны иметь другие интересы. Для нас важнее поддерживать и укреплять нашу связь с Германией". К вопросу о школах Бюлент Арслан добавил: "Нам нужно больше успевающих турецких учеников в немецких школах, а не турецкие школы". Реджепу Тайипу Эрдогану стоило бы прислушаться. _http://www.lenta.ru/articles/2010/03/30/schulen/_