Soghomon

“Я веселый толстый армянин” День рождения и день смерти композитора Микаэла Таривердиева приходятся на пик лета. 15 августа 1931 года и 25 июля 1967-го. Его нельзя назвать просто известным композитором. Его музыка — целая эпоха, культурная летопись огромной страны второй половины 20 века. Таривердиев написал более ста романсов, многие из которых пела Зара Долуханова. Его опера “Кто ты” положила начало эстетике камерного театра Б.Покровского, где уже двадцать лет играют его же “Графа Калиостро”. Он написал музыку и к другим театральным постановкам, еще одну оперу, балет, музыку более чем к 130 фильмам, в частности таким культовым, как “Семнадцать мгновений весны”, “Ирония судьбы, или С легким паром”, “Король-Олень”, “Русский регтайм” — их смотрела вся страна и армянский зритель — тоже. Микаэл Таривердиев никогда не выпячивал своего армянства, не кичился им, он просто был армянином, симпатичным и обаятельным, с древними и прослеживаемыми корнями. Его считали благополучным человеком. Ведь он был награжден двумя госпремиями СССР и восемнадцатью международными, трижды получал кинематографическую “Нику”. Все это так, но многие друзья и близкие считают, что Таривердиева так и не оценили по заслугам. А умер композитор из-за травли. Вспоминать человека вовсе не обязательно в связи с какой-либо круглой датой. Особенно такого яркого (“со звездой”, как говорят армяне) человека. Вот на днях опять прокручивали “Семнадцать мгновений...” — опять была слышна музыка-знак, музыка-символ... Предлагаем читателям воспоминания о композиторе, а также несколько фрагментов из его книги “Я просто живу...”, вышедшей после смерти. ДЕДОВЫ КОРНИ Вспоминает сын Карен Таривердиев, офицер спецназа ГРУ “...Моя бабушка по отцу, Сато Григорьевна Акопова, принадлежала к очень богатому тифлисско-армянскому семейству. Что не помешало ей в годы гражданской войны увлечься большевистской идеей и при грузинских меньшевиках угодить в тюрьму. Дед, папин отец, Леон Навасардович Таривердиев был князь не князь, скажу аккуратнее: из семьи крупных землевладельцев в Нагорном Арцах(карабах)е. И тоже — ирония судьбы! — примкнул к красным, командовал конным полком. Именно этот полк первым ворвался в Тифлис, когда громили меньшевиков, причем сразу же поскакали к тюрьме — освобождать сидящих подпольщиков. По семейному преданию, именно там на шею молодому комполка кинулась прелестная девушка, в которую красный кавалерист немедленно влюбился. Вообще же, первое упоминание о Таривердиевых относится к 1223 году. В битве при Калке на стороне монголов принимала участие тысяча армянских воинов местного князя Тараверды, навербованных в Нагорном Арцах(карабах)е. Тоже интересно, учитывая дедовы корни. После “Бури в пустыне” мне довелось быть в Ираке. На рынке Аль-Рашид забрел в антикварную лавку, наткнулся на древний меч. Действительно древний, я в истории оружия толк знаю. Взял — и поразился, как точно легла рукоять в мою ладонь. Поднял — и не поверишь: явственно услышал в ушах топот копыт, лязг клинков... Ничего случайного в мире нет. Отец был занят самым мирным делом на свете — писал музыку. А я стал офицером. Предки сражались с империей — а я ей преданно служил, советской ли, российской ли... Значит, так надо, да?” И я знаю, что будет в самом конце. Где-то там, наверху, первым, кто меня встретит, окажется отец. “Ну вот, сын, — скажет он, — все больше нас, Таривердиевых, здесь собирается”. И поведет в большую светлую комнату, начнет знакомить с какими-то людьми: это твой прадед, прапрадед... “ОН ПРОСТО УЛЕТЕЛ...” “Микаэл постоянно сталкивался с большими трудностями и конфликтовал с чиновниками, — говорит кинорежиссер Эльдар Рязанов. — Он был чистым романтиком, наивным, очень ранимым, незащищенным и гордым человеком. Я ни разу не слышал от него жалоб. О его болезнях, душевных травмах и ссадинах никто не знал. А ведь у него болело сердце. Каждый творческий человек, естественно, самолюбив, и Таривердиев здесь не исключение. Да, он был упрямым и всегда делал так, как считал нужным. Мы с ним много спорили. Этот музыкант практически никогда не отступал от своих принципов. Его недооценили. Власти ведь обращали внимание только на композиторов, которые шли в ногу с генеральной линией Коммунистической партии”. “Микаэл Леонович был человеком как бы без оболочки, — рассказывает вдова композитора Вера Таривердиева. — Ему приходилось бесконечно страдать от несправедливости, а порой и от предательства. С ним происходили жуткие истории. И хотя внешне удар он держал замечательно, внутри себя сильно переживал, отчего на сердце оставались рубцы. Первое его потрясение связано с событиями вокруг фильма “Семнадцать мгновений весны”. На озвучивание этой картины пробовались несколько певцов. Среди них Мулерман и Магомаев. Муслим Магометович успел даже сделать записи песен. Однако в сериале звучит голос Иосифа Кобзона. А ведь тогда Магомаева считали суперзвездой. Вот он страшно и обиделся на Таривердиева... В версии Иосифа Давыдовича, Муслим Магометович угадал “некоторые свои интонационные нюансы, акценты и динамику — где тише, где “нажать”, где сгустить”. Кобзон же стал все отрицать. И тогда Магомаев сказал: “Ты так же не слушал мою запись, как Таривердиев не слышал “Love story”. Эту странную фразу Магомаев произнес далеко не случайно. Он утверждает, будто бы песня “Я прошу, хоть ненадолго...” мелодически напоминает “Историю любви” Франсиса Лея. А кто-то в этом сходстве увидел даже преступление. ...Музыку к “Семнадцати мгновениям” Микаэл Леонович писал сердцем, не спал много ночей, каждая нота ему давалась огромным трудом, — продолжает свой рассказ Вера Таривердиева. — И вдруг его обвиняют, что он эту мелодию у кого-то заимствовал. Смерть матери, а также вся эта история с “Семнадцатью мгновениями весны” закончилась для него инфарктом. Да, Микаэл Леонович порой поступал резко. Многие упрекали его за плохой характер. Но он всегда был искренен, как ребенок. Это его и губило. Очередной удар судьбы ему уже стоил операции на сердце. Дело в том, что специально для Большого театра Таривердиев написал балет “Девушка и смерть”. И вдруг за два дня до премьеры решением худсовета его снимают. Против композитора выступили прославленные танцовщики Васильев, Максимова, Уланова. Никто из близких и очень влиятельных друзей не заступился. По сути дела они его предали. Микаэл Леонович сильно перенервничал. Состояние с каждым днем ухудшалось. Ему могли помочь только за границей. Правительство Великобритании предложило взять все расходы по лечению на себя. Почему-то Минздрав отказался оформлять документы на выезд. Потребовалось вмешательство очень высоких чиновников. Увы, они подключились слишком поздно — специалисты не рекомендовали Таривердиеву лететь на самолете. Но другого выхода не было. На “скорой помощи” Микаэла Леоновича доставили в Шереметьево и в сопровождении медиков переправили в Лондон. В Королевском госпитале знаменитый английский хирург Терри Льюис буквально вытащил Таривердиева с того света. Он вшил ему в сердце искусственный клапан. Точно в такой же ситуации оказался великий актер Евгений Евстигнеев. Музыкант помог ему попасть к тому же врачу. К сожалению, Евстигнеев умер прямо на операционном столе. И тогда в его смерти обвинили Таривердиева. Началась очередная кампания травли. Этого не выдержал даже искусственный клапан. Когда Микаэлу задавали личные вопросы, он говорил: “Я и есть моя музыка”. А вообще, Микаэл Леонович иногда говорил: “Я веселый толстый армянин”. Он умел шутить, веселиться, жить...” СОЛНЦЕ В ЯНВАРЕ Отрывок из книги воспоминаний “Я просто живу...” ...Так получилось, что мне не пришлось, как моим сверстникам, после учебы зарабатывать на хлеб насущный службой где бы то ни было. Кстати, у меня никогда даже не было трудовой книжки, хотя я всю жизнь вкалывал. Просто уже на третьем курсе были изданы мои первые романсы. На четвертом — случилась моя первая работа в кино. На пятом курсе я уже делал свою первую картину на профессиональной студии — студии имени Горького... Но так как я всегда работал очень быстро, у меня оставалось много времени для работы над тем, что мне хотелось делать. И я всегда параллельно работал над камерной вокальной музыкой, писал оперы, балеты, позже — органные, инструментальные произведения. Хотя я зарабатывал на жизнь именно музыкой к кино. Сказать, что я это делал только для заработка, было бы неправильно. ...Вообще я убежден, что если бы Моцарт жил сегодня, то он непременно писал бы музыку к кино. Я был принят в Союз композиторов в год окончания института, а еще через год — в Союз кинематографистов, сразу после выхода фильма “Человек идет за солнцем”. Я никогда не был богатым еще и потому, что я не писал шлягеров. Тех песен, которые распевались бы в ресторанах. Да и песен-то я никогда не писал. Только для кино. Жить так, как жили другие молодые композиторы, которые поступали в союз и хотели заниматься только творчеством, я тоже не мог. Они были очень завязаны с союзом — получением заказов на симфоническую, квартетную и другую музыку, распределением ее исполнения. Все это было просто напрямую связано с отношением к тебе начальства Союза композиторов... Волею судьбы я был от этого освобожден и мог писать ту музыку, которую я хотел писать. И всегда делал только то, что мне хотелось делать... Так что мой статус был вполне вольным. И это была главная моя удача. ...Сказать, что меня давили политически, было бы неправдой. Кстати, вот потом говорили, что в партию заставляли вступать. Но я точно знаю, что в Союзе композиторов была очередь. Очередь из желающих вступить в партию. И это правда. И не нужно врать. В союзе каждый четверг был политчас, в Большом зале Дома композиторов. И все туда приходили, потому что считалось — не прийти нельзя... За всю мою жизнь я не был там ни разу. И никто ни разу не посмел спросить, почему я там не был... Но зато вокруг меня была создана такая атмосфера, как будто меня вообще не существует. Нет такого человека. Вот был ответ. Не то чтобы давили, убивали, но примерно до конца семидесятых меня не существовало. Я не участвовал ни в бесконечных безразмерных фестивалях “Московская осень”, ни в концертах союза. Гораздо позже меня стали приглашать на какие-то выездные акции... Ту популярность, которая у меня была, я получил не благодаря, а вопреки деятельности союза. Это было такое удушение через подушку, не явное. Это была совершенно другая линия, чем, скажем, со Шнитке. Скандалы, крики, организация официального и общественного мнения — у меня этого не было... Публично со мной не связывались, но любезно делали вид, что меня нет. И меня это вполне устраивало. Я жил своей отдельной жизнью. 1962 г. ...Я стал бояться публики после истории с “Мгновениями весны”. Новая работа, как всегда, началась с телефонного звонка. Звонила Татьяна Лиознова. Просила прочесть сценарий фильма “Семнадцать мгновений весны”. Я подумал, что речь идет об очередном шпионском фильме (а я тогда работал с Вениамином Дорманом над первой серией его “Резидента”). Мне это было не очень интересно, и я, честно говоря, был в нерешительности — делать его или нет. Но когда прочел сценарий, понял, что здесь есть большие возможности для музыки. И стал искать ключ к решению. Если я не нахожу своего решения, то отказываюсь. Как отказался делать с Саввой Кулишом “Мертвый сезон”. И кстати, порекомендовал ему обратиться к Андрею Волконскому. Сейчас я жалею, что не принял предложение Саввы, — фильм получился замечательный. ...Картина была сдана. В Госкино ее приняли замечательно. Но ее плохо приняло Политуправление Вооруженных сил. Военные были оскорблены тем, что по картине якобы получалось, что войну выиграли разведчики, а не военные, да и самой войны в фильме нет. Тогда Лиознова, для того чтобы картину выпустили, что-то подсняла, подставила хронику. Картина вышла. Но в Политуправлении были настолько недовольны, что, когда картину выдвинули на Госпремию СССР, они ее завалили. Картина имела бешеный успех. В том числе и музыка — у меня начался новый наворот известности. Видимо, это плохо перенесли мои коллеги в Союзе композиторов. На фоне оглушительного успеха картины пошла странная волна. Вдруг мне говорят на радио: “Нам звонили из французского посольства, французы протестуют против этого фильма, потому что музыка “Семнадцати мгновений весны” содрана с фильма “История любви” у композитора Лея”. Вдруг звонок из музыкального отдела студии Горького. Туда тоже звонили то ли из французского посольства, то ли из Франции. Поначалу это было смешно, и я смеялся. Вдруг раздался звонок из Союза композиторов: “Приезжайте, пожалуйста”. Я приезжаю. На столе секретарши Хренникова лежит телеграмма, в которой написано буквально следующее: “Поздравляю с успехом моей музыки в вашем фильме. Франсис Лей”. Это было написано по-французски, и тут же приколот листочек с переводом. Что за бред? Какая-то шутка, и я в очередной раз посмеялся. Наверное, я сделал глупость, что оставил этот листочек на столе и ушел. Читали телеграмму все, кому не лень. И вот тут пошел другой наворот. События катились как снежный ком: “Микаэл украл музыку”. “Но, друзья, вы же знаете музыку к этому фильму, сравните!” Может быть, там похож первый интервал, но похож только он, одна интонация в самом начале, но это ничего не означает, тем более что моя музыка написана раньше — фильм же снимался три года, поэтому картина Лея успела выйти раньше. Но дальше — больше, дальше — больше. И я вижу, что мою музыку выкидывают из радиопрограмм, перестают передавать по телевидению. Мои друзья из издательства “Музыка” предлагают напечатать рядом мои ноты и ноты Лея, чтобы было очевидно, что эта музыка ничего общего не имеет. А я тем временем выступаю с концертами, езжу из одного конца страны в другой. И вот среди записок, которые всегда бывают на моих концертах, попадаются такие: “Правда ли, что советское правительство заплатило сто тысяч долларов штрафа за то, что вы украли музыку?” Я отвечаю: “Неправда”. А дальше — больше. Мне просто прохода не давали. Все это продолжалось три месяца. Радость от успеха картины была перечеркнута. А слухи расползались с невероятной стремительностью. И я решил найти Франсиса Лея. Как? Понятия не имею, как его искать. Тогда я решился обратиться во французское посольство и спросить, что означают их звонки? Я позвонил. Попросил советника по культуре. Тот прекрасно говорил по-русски. Предложил мне повидаться. В два часа дня у Союза композиторов. Он подъехал на машине, и я подъехал на машине, мы с ним встретились. Он говорит: — Господин Таривердиев, никто из посольства никуда не звонил. Нам очень нравится ваша картина. Но если бы даже кому-то из нас, непрофессионалов, пришло бы в голову, что ваша музыка похожа на музыку Франсиса Лея, неужели вы думаете, что французское посольство стало бы звонить на советское радио и советское телевидение? Да бог с вами! Скажите лучше, как вам помочь? — Я хочу найти Лея, мне нужно, чтобы он прислал телеграмму в Союз композиторов. — Хорошо, — пообещал советник, — приезжайте в посольство. Мы выпили с ним кофе в Союзе композиторов, он сел в машину уехал. И я сел в машину и поехал. А за мной пошла другая машина. Черная “Волга”. Вглухую. Внаглую. Совершенно не скрываясь. Куда я — туда и она. Я понимаю, кто это. Время-то брежневское — тайные встречи в посольстве и даже звонки не проходили. Да, еще мне стали звонить корреспонденты зарубежных газет: — Господин Таривердиев, вас травят в Союзе композиторов, вас кругом травят, дайте нам интервью. Я понимал, что если дам интервью, мне вообще уже никакой жизни не будет, придется уезжать. А как уезжать? Уезжать я не мог. Здесь мама, отец, мама больна. Все истории — и с Володей Ашкенази, и с другими — мне были хорошо известны. А меня практически выталкивали, отсюда выталкивали свои, а туда втаскивали чужие. Постоянно какие-то корреспонденты дежурили перед домом, под окнами стояли их машины: — Дайте интервью, что вас преследует советское радио... Я не хотел и решил — может быть, это самый глупый вариант — поехать в посольство и по прямой связи искать во Франции Лея. Я был в таком бешенстве, что был готов на все. Абсолютно на все. Так вот, за мной пошла машина. И я понял, что КГБ висит у меня на хвосте. Прямо история со Штирлицем. Я доехал до дома и позвонил своей сестре Мире. Только набрал телефон — щелчок, я его сразу услышал: — Мира, ты все знаешь. Меня преследуют корреспонденты американских, французских, немецких газет. Меня травят в Союзе композиторов, меня убивают на телевидении и радио. Я решил любой ценой пробиться в посольство, меня ждут там в два часа. — Зачем ты мне рассказываешь? Я все знаю. — Мира опешила. — Нет, ты послушай. — И я по телефону все подробно рассказываю, чтобы ОНИ все слышали: — Мне все это надоело, я больше так играть не буду. Я решил идти до конца. Я сделаю это. И бросил трубку. Прошло минут двадцать. Звонок в дверь. Входят два мальчика, вполне интеллигентного вида, показывают комитетские книжки: — Здравствуйте. — Здравствуйте. — Вы поймите, мы в курсе дела, мы знаем, что с вами происходит. Мы не хотели вмешиваться. Но сейчас вы готовы сделать шаг, последствия которого должны понимать. — Я все понимаю. А что мне делать? Мне не оставляют другого выхода. — Вы хотите связаться с Леем? Мы попробуем вам помочь. Не надо ездить в посольство, это же все будет в вашем досье. Вот так мы поговорили, и они уехали. Тут объявляется Отар Тенеишвили — он долгие годы сидел в Париже представителем “Совэкспортфильма”: — Микаэл, я найду Лея, я с ним знаком. И в течение трех дней Лей нашелся. Прислал телеграмму. Он возмущен тем, что его оклеветали. Он счел это провокацией: никаких телеграмм он, конечно, не писал, так же, как никто не звонил никуда из посольства Франции. Когда стало ясно, что телеграмма была фальшивкой, тот же Отар подключил к этому делу Петровку, 38. Люди из МУРа забрали телеграмму из союза и выяснили: кто-то пошел на Центральный телеграф, прямо около Союза композиторов, взял международный бланк, напечатал текст на латинской пишущей машинке, на простых листках бумаги, вырезал их, наклеил и принес в союз. Когда стали спрашивать, кто получал телеграмму, кто за нее расписывался, как она оказалась на столе в иностранной комиссии, кто ее сразу перекинул Хренникову, кто ее принес, никто не знал. Сейчас это кажется смешным. Но если бы вы знали, как это было унизительно! С каким удовольствием участвовали в этой истории мои коллеги! Как им было приятно! Музыка интересовала меньше. Скандал — больше. Вот такая история. С тех пор я не люблю публику. Говорят, что это сделал Никита Богословский. Вообще похоже. Но недоказуемо. Все это — начало семидесятых. Другое время, другие настроения. Меняются друзья. Общаемся все меньше, скорее только тогда, когда соприкасаемся по работе или на вечерах, концертах друзей... http://www.nv.am/lica.htm

Помещено krosh-ем Источник: http://armenianhouse.org/forum/viewtopic.php?p=20492#20492 http://armenianhouse.org/forum/viewtopic.php?p=20492#20492

Правильно сделали, что удалили.

If this will help to expel that maze**ka from Uni then yes.

Just do it. It really works.

Предотвращена попытка продвижения азербайджанцев 08.06.2004 12:59 ЕРЕВАН ("Еркир"). - Минушей ночью азербайджанская армия предприняла попытку продвинуть свои позиции в направлении насосной станции села Беркабер Тавушской области Армении. После того, как армянская сторона пресекла попытку, азербайджанцы открыли беспорядочную стрельбу по селу, сообщил пресс-секретарь Министерства обороны РА, полковник Сейран Шахсуварян. В результате адекватных действий вооруженных сил Армении огонь был прекращен. Жертв и раненых среди армянских военнослужащих и мирных жителей нет. Перестрелка на армяно-азербайджанской границе: "азербайджанцы двинулись к водонапорной станции" Пресс-секретарь министра обороны Армении полковник Сейран Шахсуварян опроверг сообщения азербайджанской стороны о том, что накануне поздно ночью подразделения армянских вооруженных сил, расположенные близ приграничного села Беркабер Тавушской области открыли огонь по позициям азербайджанских ВС. Как сообщил ИА REGNUM пресс-секретарь министра обороны, накануне поздно ночью азербайджанские вооруженные силы расположенные у села Гызыл Хаджылы Газахского района двинулись в направлении водонапорной станции в селе Беркабер. Подразделения армянский вооруженных сил попытались остановить продвижение азербайджанской стороны, на что с азербайджанской стороны последовал автоматный и пулеметный огонь. Армянская сторона была вынуждена прибегнуть к ответному огню, чтобы остановить азербайджанских военнослужащих. В результате перестрелки с армянской стороны жертв и пострадавших нет. http://www.regnum.ru/allnews/274300.html

Maps: Чикагский университет Британская энциклопедия

А кто такие азер-ы?

Миссия армянских перебежчиков провалена, - утвержадет сопредседатель МРГ Перебежчики из Армении Роман Терян и Артур Апресян преследовали определенную цель - эмигрировать на Запад. Об этом в ходе состоявшейся сегодня пресс-конференции заявила сопредседатель Международной рабочей группы (МРГ) по поиску без вести пропавших, заложников и освобождению пленных в зоне Арцах(карабах)ского конфликта Светлана Ганнушкина. Однако намерение перебежчиков потерпело крах, поскольку их требования не соответствовали Международной конвенции по правам человека 1951 года. По словам правозащитника, Теряна и Апресяна нельзя расценивать как беженцев, так как они находятся в Азербайджане, где проживали до начала военных действий вокруг нагорно-карабахского конфликта. "А защищать их права нет повода, так как их никто не преследуют, ни в Азербайджане, ни в Армении", - отметила Светлана Ганнушкина. Напомним, что бывшие жители Баку Роман Терьян и Артур Апресян переехали в Армению после начала нагорно-карабахского конфликта. В последующие годы они предприняли несколько неудачных попыток перебраться в Турцию, Грецию и Францию. После этого они решились уехать из Армении через Азербайджан и 8 апреля текущего года оказались в Баку по территрии Грузии. Они заявили, что прибыли в Азербайджан как "политические беженцы" и хотят выехать в третью страну. Именно в Баку перебежчики сделали сенсационное заявление о том, что "в Армении из пленных азербайджанских детей готовят террористов-смертников для использования в Азербайджане". Эти слова вызвали негодование не только в Армении, но и международных структур, занимающихся этими проблемами. В частности, одними из первых эту информацию назвала мифом именно МРГ. В ходе сегодняшней пресс-конференции в Ереване сопредседатели МРГ вновь заявили о том, что информация об азербайджанских детях-камикадзе не соответствует действительности. Regnum.ru

КАВКАЗСКАЯ АЛБАНИЯ И ЛАКИ http://www.lakia.net/lak/resurce/book/kavalblak.htm P.S. У атиллы (antaris) месячные начались... :lol:

Все верно, молодец.

КАВКАЗСКАЯ АЛБАНИЯ И ЛАКИ http://www.lakia.net/lak/resurce/book/kavalblak.htm

Синий мягкий СТАЛИНСКИЙ КАРАНДАШ В последнее время часто приходится сталкиваться с самыми разными попытками пересмотра исторических событий, в том числе и региональной истории, осуществляемых, как правило, на государственном уровне. Принципы развития историографической науки во все времена несли в себе отпечаток большой политики и всегда эволюционировали в полном соответствии с провозглашенными тем или иным государством, иногда даже отдельным диктатором, целями. В настоящее время мы вновь являемся свидетелями ревизионистских подходов по отношению к армянской истории, исходящих из Турции, Азербайджана и православной Грузии. Следует отметить, что грузинская политика в этом аспекте отнюдь не нова, на что в свое время обращал внимание еще Симон Врацян. В середине 20-го столетия при непосредственном покровительстве Иосифа Сталина грузинский академик С. Джанашиа вывел "научную формулу", с которой, причем еще со школьной скамьи, прекрасно были знакомы несколько поколений советских людей: "армянский, грузинский и азербайджанские народы являются наследниками великой культуры Урарту". Отметим, что опубликованный в 1943 году учебник для старших классов "История Грузии. С древнейших времен до начала XIX века" под редакцией С. Джанашиа, равно как и другие "перлы" академика удостоились весьма четкой и однозначно негативной оценки со стороны Иосифа Орбели. Заметим также, что 40-е годы прошлого столетия стали "золотым веком" грузинской историографии, которая, помимо сугубо "научных" проявлений, нашла свое отражение и в исторических романах, воспитавших генерации грузинского народа. Таких, как например - "Давид Строитель" или "Десница великого мастера" Константинэ Гамсахурдиа. Кстати, последнее произведение мегрельского классика - отца будущего первого президента Грузии - с одобрения Сталина в 1944 году было переведено на русский язык для всесоюзного читателя. И тем не менее "большой ученый" в свою очередь был не прочь собственноручно "пройтись по всемирной истории", особенно когда она касалась прошлого армянского народа. Именно по этой причине в 1951 году жизнь выдающегося ученого, ученика Иосифа Орбели и его преемника на посту директора Эрмитажа, члена-корреспондента АН Армянской ССР Борис Пиотровского висела в буквальном смысле на волоске, о чем, кстати, стало известно совсем недавно. Недовольство "вождя и учителя" персоной археолога впервые проявилось в 1944 году, когда в самый разгар "золотого века" грузинской историографии, в период поистине безраздельного господства в сфере региональной истории академика С. Джанашиа, в Ереване вышла в свет монография Б. Пиотровского "История и культура Урарту". Сам факт возможности такого издания был воспринят как непозволительная дерзость, ибо автор, практически не считаясь с догмами С. Джанашиа, позволил себе рассматривать культуру Ванского царства вне грузинского контекста. В то же самое время впал в немилость и известный грузинский историк Ш. Амиранашвили, который в первом томе своего обширного труда "История грузинского искусства" осторожно намекнул, что Урарту не имеет прямого и непосредственного отношения к истории Грузии. Главного цензора империи разгневала в книге и проблема "вишапов" - древнеармянских каменных тотемных ирригационных столбов в виде рыб или навешенных бараньих шкур. На соответствующей странице издания Сталин собственноручно правит: "вешапы". Он, как пишет в своем исследовании "Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива" (Москва, "Вече", 2003 г.) ведущий научный сотрудник Института истории АН РФ, профессор Борис Илизаров, "еще с юности читал и говорил по-армянски и, видимо, поэтому считал себя специалистом в этом языке". В числе множества обнаруженных и обнародованных профессором весьма любопытных пометок Сталина, касающихся армянской истории, обращает на себя внимание "корректировка" статьи Б. Пиотровского "Урарту", вышедшей в свет в 1950 году. "Коба не возражал, - пишет Б. Илизаров, - когда Амиранишвили сближал древнейшие восточные, греческие и римские легенды с древнегрузинским эпосом. Но когда похожее и гораздо менее смелое сближение попытался сделать Пиотровский в рамках армянской истории, он возмутился. Пиотровский предположил, что легенда о "Двери Мхера" и горе "Зымзым-даг" проникла в Западную Европу и трансформировалась там в знаменитый сказочный "Сезам, открой дверь". (Точнее было сказать, проникла через арабские сказки "Тысяча и одна ночь". - А. К.). "Сюжет этой легенды проник и в Западную Европу, причем в ней гора, скрывающая сокровища, называется созвучно "Зымзым": Земси или Сезам (т. е. - кунжут)". Сталин на полях справа начертал: "ХА-ХА-ХА". "Среди уникальных наскальных памятников Урарту есть так называемая "Дверь Мхера", высеченная на склоне горной гряды Зымзым-даг, - отмечает Б. Пиотровский. - Так именуют этот памятник сами ванцы. В переводе с армянского - "Дверь Мхера". Мхер был одним из героев древнего армянского эпоса о четырех поколениях сасунских богатырей". Сталин дважды подчеркивает слова "армянского", и направляет стрелку к знаку "?", а от слова "дур" идет другая стрелка и комментарий: "это турецкое". "Сталин явно ждал, что Пиотровский наконец-таки проговорится и открыто объявит Урарту исторической предшественницей Армении, - подчеркивает Б. Илизаров. - Тем более, что дальше автор повествовал о клинописных текстах Урарту. И при каждом новом упоминании клинописных табличек Сталин подчеркивал и буквально вскрикивал: "На каком языке?", "Какой язык?", "Язык?" и так почти двадцать раз". Борис Пиотровский, сам того не подозревая, как бы больше дразнил Кобу, которого в его статье раздражало уже буквально все. В частности, когда он пишет о проведении Академией наук Армении совместных с Государственным Эрмитажем раскопок на Кармир-Блуре, Сталин в гневе вопрошает на верхнем поле листа: "Какая между ними связь?". Историка, по мнению Б. Илизарова, спасла от репрессий интуиция: "В самом конце что-то, видимо, сработало в душе Пиотровского. Возможно, ему помогла годами выработанная интуиция, вовремя предостерегающая об опасностях советского идеологического минного поля. Или он был осведомлен, что как человек, близкий когда-то Марру, находится под особым подозрением? Скорее же всего, он, как и многие в стране, знал об антиармянских и грузинофильских настроениях вождя и поэтому сделал единственно правильный шаг. В самом последнем абзаце написал: "В процессе распада этого большого государства Передней Азии, на основе слияния народов мелких стран, входивших в состав Урарту, при освоении его культуры возникли современные народы Закавказья - армяне и грузины, создавшие в последних веках до нашей эры свои государства". Справа на полях Сталин поставил одобрительный знак и подчеркнул этноним "грузинский". Пронесло. "В начале 70-х гг., будучи аспирантом Института истории СССР, я несколько раз слышал яркие выступления Б. Б. Пиотровского. Мог ли я или кто иной подозревать, что в 1951 году его судьба могла быть прервана одной чертой мягкого синего карандаша?", - заключает Илизаров. Сегодня, спустя полвека, новые представители грузинской научной элиты - "ревизоров" армянской истории, исходят в своих исследованиях из постулатов именно "сталинской школы историографии", интересы которой не ограничивались лишь рамками древнейшего периода. Сталина очень интересовал также этногенез царского рода Багратидов (Багратуни-Багратиони), который как раз при нем и удостоился всесоюзного признания в качестве "однозначно грузинского", предопределив тем самым нынешнее явление грузинских "научных" претензий на земли армянских Багратуни, как, впрочем, и на многое другое. Арис КАЗИНЯН http://www.golos.am/2000/june_2004/01/st05.html

Любители вина имеются? Тогда эта тема для вас. Виноделие Армении http://www.wineworld.ru/interes/history/bi...article973.html Известный научный деятель, доктор-профессор, академик сельхоз наук Александр Самвелян говорит, что вино - это бальзам, который не подлежит сравнению ни с одним из других алкогольных напитков. "Даже пить его следует с пониманием, вдыхая чудный аромат", - утверждает академик. "Отмечу, что во всем мире вино не относится к алкоголю, а является лишь продуктом, необходимым для здоровья организма. Ведь оно содержит все необходимые для регулирования дневного рациона вещества." История, дошедшая до нас через тысячелетия, свидетельствует, что с незапамятных времен армянское вино было известно во всем мире. Армянские сорта винограда в зависимости от климатических условий имеют высокий процент сахара, следовательно, отличаются высоким содержанием спирта, что способствует получению более крепких и полудесертных вин. И в этой связи именно эти вина не имеют своих аналогов. Это лишь природно-климатические условия нашей страны, благодаря чему виноград здесь отличается уникальными качествами. Природа создала все условия для получения вин. В мировую коллекцию входят легкие вина, мускаты, мадеры, портвейны и т.д. Неоднократно армянские вина давали фору "историческим отцам" вин. Так, армянский херес победил на выставке-продаже в Испании, а портвейн в Португалии. Издревле Армения славилась своими виноделами, оригинальные традиции которых сохранились и по сей день. Об этом можно узнать даже из трудов таких философов, как Геродот и Страбон. В 401-400 до н.э. годах, когда греческие войска во главе с Ксенофоном "прошлись" по стране Наири (одно из древнейших наименований Армении), в армянских домах они угощались вином и пивом, которое хранилось в глубоких землянках в специальных карасах. Интересно, что в карасы с пивом были вставлены тростники, которые служили для наших предков солонками. Проведенные академиком Пятровским в 19-20 веках раскопки подтвердили тот факт, что еще в девятом веке до нашей эры Армения являлась развитым винодельческим государством. Археологи обнаружили в крепости Тейшебаини винное хранилище с 480 карасами, в которых содержалось около 37 тысяч декалитров вина. В ходе раскопок в Кармир Блуре (одном из древнейших населенных пунктов Армении, где первые признаки жизни обнаружены несколько тысяч лет назад) и Эребуни (город-крепость на территории нынешнего Еревана, построенная 2800 лет назад и ставшая через 2700 лет столицей Армении) было найдено 10 винных хранилищ, в которых находилось 200 карасов. Еще предки армян - жители одного из древнейших государств мира - Урарты, занимались виноградарством. В летописях сохранились свидетельства о том, что в этом одном из древнейших в мире государств особое внимание уделялось развитию виноградарства и плодоводства. Часто в дошедших до нас исторических сведениях упоминается технология изготовления вина и пива. Именно в советское время армянские виноделы находились на пике своей славы. Производство вина в 1940-85 гг. увеличилось в 9 раз, коньяка в 17 раз, а с 1960-86 годы выпуск шампанских вин возрос в 10 раз. Еще в 80-ых в Армении ежегодно в среднем перерабатывалось около 210 тысяч тонн винограда, из которого получали 14-15 млн. декалитров вина. Два млн. из них использовались в производстве коньяка, оставшаяся часть шла в виноделие. 37,4% доходов Армении в сфере продовольствия приходилось именно на виноделие. В 80-ых годах Армения обеспечивала 25% производимого во всем Союзе коньяка, 3% вин (5-6% крепких вин) приходилось на долю Армении. Три четверти выпускаемой продукции экспортировалось преимущественно в Россию. В то время армянское виноделие было сосредоточено в "Арарат-тресте". Именно здесь побывав, Максим Горький сказал, что легче подняться на гору Арарат, чем выйти из хранилищ "Арарат-треста". Здесь, в высеченном ущелье, находится музей виноделия, в коллекции которого числится более 3 тысяч разновидностей вин, с выдержкой в несколько столетий. Во всем мире всего три подобных хранилища вин - во Франции, Италии и Армении. Невозможно упустить тот факт, что сегодня многие крестьяне, как и три тысячелетия назад, перерабатывают виноград и получают вино в специальных помещениях. В винных заводах виноматериал хранится в дубовых бочках, но во многих селах до сих пор используются добрые традиции отцов и для хранения виноматериала употребляются карасы. И сейчас качество вина, которое получают армянские виноделы в подобных условиях, своим вкусом и неотразимым ароматом удивляет ведущих специалистов. Хотя новый этап армянского виноделия начался с кризиса, постепенно наблюдаются положительные сдвиги. Немаловажной причиной кризиса стала потеря российского рынка. В России ценят армянские вина и следует учесть, что есть благотворная почва для восстановления былых традиций. Сегодня во всем мире предпочтение отдается красным винам. И завоевать мировой рынок армянскими сухими, полусладкими и десертными винами вполне реально. Армянские предприниматели продолжают изучать новые законы рынка. И в этом велика роль Программы содействия в Армении Департамента США по сельскому хозяйству, благодаря помощи которой уже пять небольших винодельческих заводов ведут "агрессивную маркетинговую стратегию" на российском и международном рынках. Среди них армянские вина "Гинетас", "Тушпа", "Вайоц-Дзор", "Иджеван" и др. Свидетельством тому - медали, полученные на международных выставках-продажах. Сегодня Армения предлагает на суд потребителя большой ассортимент марочных и ординарных вин. Хвала ВИНУ, бокал которого слияет народы и помогает нам возвращаться к истокам человечества, чтобы исчерпывать мудрость и знания наших дедов. http://www.wineworld.ru/interes/history/bi...article973.html

ИСТОРИЯ - ЭТО ПОРОХ, КОТОРЫЙ НАДО ДЕРЖАТЬ СУХИМ http://www.artsakhtert.com/ Девятого декабря 2003 года в актовом зале Института истории Академии наук Армении состоялась защита диссертации тридцатидевятилетнего Армена Айвазяна. Тема докторской диссертации была хорошо известна специалистам-историкам, ибо еще за девять месяцев до ее защиты соискатель выпустил монографию "Армянская церковь на перепутьях армянского освободительного движения в XVIII веке". За это время не было ни одной отрицательной рецензии (был положительный отклик в газете "Гракан терт"). Правда, отношение к автору книги проявилось, я бы сказал, несколько по другому. На Первый всемирный арменоведческий конгресс, в работе которого принимали участие арменологи из десятков стран, не был приглашен Армен Айвазян, автор таких монографий, как "Армянское восстание в 1720-х гг. и угроза геноцидного подавления", "Урегулирование Арцах(карабах)ского конфликта и стратегическая безопасность Армении", "Освещение истории Армении в Американской историографии (Критический обзор)", "Кодекс чести армянского воинства (IV-V века)", "Родной язык и возникновение национализма (Сравнительный анализ армянских и европейских первоисточников)", "Основные элементы к доктрине национальной безопасности Армении", уже упомянутая "Армянская церковь на перепутьях армянского освободительного движения в XVIII веке" и других исследований, опубликованных на армянском, русском, английском языках. На Первый конгресс не был приглашен человек, который в самую тяжелую пору Арцах(карабах)ского противостояния представлял Армению в СБСЕ, принимал активное участие на переговорных процессах, выступал с лекциями по вопросам истории и международных отношений на английском и русском языках в университетах и институтах Сан-Франциско, Вашингтона, Сиракуз (шт. Нью-Йорк), Бостона, Лондона, Манчестера, Эдинбурга, Аберисвита, Москвы, Будапешта, Стокгольма, Упсалы, Афин. Об исключении Айвазяна из списка участников Конгресса, об этом вот, мягко выражаясь, нонсенсе логично, что бурно реагировали армянские средства массовой информации. Так что, не трудно догадаться, что еще до того печально памятного (не только для диссертанта) дня сгустились тучи над головой будущего соискателя. И немудрено, что диссертация, вернее, защита ее была провалена. Логичным было и то, что тотчас же после провала защиты докторской диссертации Армена Айвазяна появились отклики как в Армении, так и в спюрке. Академик Академии Наук Армении Георгий Тер-Степанян, ознакомившись с откликами в интернете, пишет из Канады: "Мне очень грустно, что мы вместо того, чтобы сплоченно выступить против внешних врагов, заняты самоуничтожением…" При этом, девяностошестилетний ученый подчеркивает: "Хотя я не могу также скрыть своей радости по поводу того, что в Армении живут и работают молодые ученые, не пытающиеся искать благосостояния или удачи на чужбине, а готовые сносить моральные и материальные лишения ради служения своим идеалам". Среди большого количества откликов, опубликованных в различных газетах было и письмо, подписанное Сосом Саркисяном, Левоном Ананяном, Перчем Зейтунцяном и мной. Письмо вышло в "Азге", ""Голосе Армении" и "Айоц ашхаре". Вскоре "Азг" опубликовал Открытое письмо, адресованное моей скромной персоне. Автор его, представлявший "Кафедру истории Армении" ЕрГУ, откровенно презрев суть и смысл нашего (и не только нашего) отклика, решил публично дать урок по терминологии, находя "системные" и "абсолютно строгие различия" между понятиями "историческая наука/история" и "историография". Не желая вступать в дебаты, хотелось бы отослать автора Открытого письма к энциклопедическим изданиям, в которых говорится, что историография - не только "наука о развитии исторических знаний и методов исторических исследований", но и "совокупность исторических сочинений, скажем, историография советского периода, историография киевского государства". Более лаконичен "Новейший словарь иностранных слов и выражений": "Историография - наука, изучающая развитие исторических знаний, иногда практически то же самое, что история". Подчеркнуто мной, вовсе не для того, чтобы, как говорится, "уколоть" моего (нашего) оппонента в связи с его "системными" и "абсолютно (!? - З. Б.) строгими различиями" между этими самыми двумя понятиями, а чтобы напомнить о главном: разговор у нас ведь о другом, о более серьезном. Открытое письмо завершается сакраментальной мыслью о том, чтобы адресат, то бишь я, лучше, мол, занялся бы публицистикой, ибо, как утверждает автор, мне "действительно есть что сказать и сказать о многом". Мне остается только выразить свою признательность за совет и впрямь заняться "своей" публицистикой, которая согласно трактовке все тех же мировых энциклопедических изданий представляет собой род произведений, посвященных актуальным проблемам и явлениям текущей жизни общества и которая играет важную политическую и идеологическую роль как средство выражения различных точек зрения обшественного мнения. Я постараюсь раскрыть тему исключительно как публицист, видя перед собой читателей, которым не довелось подробно (что очень важно) познакомиться с волнующим всех нас вопросом. Знакомясь с "делом" Айвазяна, я часто вспоминал довольно известные слова моего учителя, профессора хирургии Рязанского медицинского института Бориса Павловича Кириллова: "Простите за примитивность, но скажу, положа руку на сердце: кандидатская диссертация присуждается соискателю, если он сумел в своей работе доказательно убедить оппонентов, что он может заниматься наукой. А докторская - при условии, если объективно рассматривать не только одну лишь работу, представленную к защите, но и совокупный труд, и ощутимый вклад соискателя в науку" (подчеркнуто мной - З. Б.). Учитывая концепцию (возможно спорную для писаных и неписаных канонов ВАКа) хирурга Кириллова, мне хотелось представить вниманию читателя выдержки из стенограммы (аудио и видеозапись), которая велась на всем протяжении защиты диссертации, исключая, конечно, все то, что касается чисто научных споров. Манвел Зулалян, академик, официальный оппонент: "Армен Мартинович Айвазян известен нашей широкой общественности как автор ряда крайне ценных работ. Об одной из них, об "Истории Армении в освещении американской историографии" я опубликовал рецензию в "Историко-филологическом журнале". Работа очень высокого уровня. И не только эта! …Я очень высоко оцениваю его диссертационную работу… Айвазян по праву принадлежит к новому поколению молодых историков-специалистов, которым выпала честь играть крупную роль в освещении сложных вопросов, стоящих перед нашей историографией. Айвазян и подобные ему представляет будущее нашей арменологии". Грачик Симонян, академик, член специализированного совета: "Одной из традиций Института истории было то, что в пору обсуждения диссертационной работы, автора обязательно приглашали, особенно, если имелись замечания. Однако в данном случае диссертант даже не был поставлен в известность. Что же касается "Кафедры истории Армении" ЕрГУ, то я опечален представленным ею, я бы сказал, низкопробным отзывом, который не приносит чести ни самой кафедре, ни кому-либо вообще". Грачик Симонян, прекрасно знающий нехитрую кухню "сотворения" диссертаций, в своем выступлении выразил удивление по поводу, как он выразился, "ударной стахановской работы", которая отразилась в странном для подобного случая счете "9 за" и "1 воздержавшийся". Такова была арифметика отзыва кафедры на диссертационную работу соискателя. Оказывается, на кафедре любую диссертацию читают, как правило, два-три человека. Симонян подчеркивает: "Даже не трое, а двое", добавляя при этом: "Никогда ранее на отзывах, представленных кафедрой, мы никаких цифровых показателей не писали… прямо этакий "наш ответ Чемберлену". Этакий единодушный, монолитный отзыв, написанный железной дисциплиной. Я проголосую за него, потому что горжусь, что у нас есть такой молодой человек с такими высокими знаниями, с такой твердой волей. В руках таких людей - будущее нашей историографии". Вардгес Микаелян, академик, член специализированного совета: "Я знаком с диссертацией. Знаком с авторефератом. И очень высокого мнения о них. Мы должны уметь оценивать наши молодые кадры. И я восхищен, говорю это с чистым сердцем. И не Рональду Григору Сюни решать там (в США - З. Б.), как здесь проголосует Вардгес Микаелян. Бабкен Арутюнян, доктор ист. наук, и.о. заведующего "Кафедрой истории Армении", член специализированного совета: "Вопрос здесь ставится таким образом, будто все, что здесь говорится, связано с выходом в свет некоей другой работы. С самого начала заявляю: эта работа выщла в свет по решению Научного совета факультета истории ЕрГУ, председателем которого был я. И сейчас придерживаюсь того же мнения. Эта работа в качестве диссертации, как компактная работа, намного выше той, которая сегодня представлена диссертантом. Вопрос не о способностях его. Могу объявить всему миру: он полезный человек для нашей республики. Об этом не может быть двух мнений. Однако сегодня речь идет об этой диссертации… Что же касается его способностей, то я могу сказать куда больше: он работал в нашей лаборатории. И я великолепно знаю о его способностях. То, что он очень способный человек, отлично знаю и я, и он сам. Но речь идет в данном случае об этой работе, а не о какой-то другой работе… Его заслуги велики. Однако речь идет только об этой работе". Мгер Карапетян, доктор-профессор, заведующий "Кафедрой истории Армении" ЕрПУ, член специализированного совета: "Я как член Совета внимательно прочитал и автореферат, и диссертационную книгу. Не скрою, что мне, и вероятно всем нам, хорощо были известны кое-какие тенденциозные мнения. И поэтому решил, что буду внимательно следить за ходом защиты диссертации. Диссертант на меня произвел блестящее впечатление. Его возражения в своем большинстве были обоснованы. В ходе всего процесса защиты он показал, что в полной мере заслуживает присуждения ему научной степени доктора исторических наук, ибо мы имеем дело с безусловно состоявшимся блестящим ученым". Ашот Мелконян, доктор исторических наук, директор Института истории, член специализированного совета: "Мы с Арменом Айвазяном дружили. Были близки. Во многих вопросах мы единомышленники. Я ему много раз говорил: "Молодец за ту чудесную работу об американской историографии… У меня есть деловое предложение: думаю, каковыми бы ни были итоги голосования, они будут выглядеть необъективными в создавшейся ситуации. А посему, есть смысл найти модус для отсрочки голосования." Лилит Арзуманян, доктор филологических наук, заместитель председателя Высшей аттестационной коммиссии РА: "Я ровно десять лет являюсь заместителем председателя ВАКа. Эта защита была на удивление великолепной. Ибо впервые были противоположные мнения, и впервые я увидела защиту, о которой мы всегда могли только мечтать". Владимир Казахецян, доктор-профессор, член специализированного совета: "Руководствуясь тем, что хорошо ознакомился с авторефератом, а также тем, что внимательно следил за ходом защиты, могу сказать, что получил великолепное впечатление. Что касается отрицательных отзывов, то в них я не видел серьезных научных замечаний: "Объем - мал", "структура - не та". Перед нами зрелый ученый, за которого могу голосовать, как говорится, обеими руками." Сен Аревшатян, академик: "Очень метким была мысль Лилит Арзуманян о том, что это была "настоящая защита" уже зрелого ученого, зрелого доктора". Директор Матенадарана, на базе которого готовилась диссертация, тонко использовал прямой смысл слова "защита", заметив, что это была настоящая защита от "выдвинутых возражений, критических замечаний и прочего". Он также напомнил, что в Матенадаране работа Айвазяна была обсуждена и проработана при непосредственном участии доктора ист. наук Вардана Григоряна, который является известным специалистом именно по этому периоду. Когда я смотрел около четырех часов видеозапись о защите (это очень интересный и поучительный исторический документ), то обратил особое внимание на выступление академика Аревшатяна. Вслушиваясь в его тихий голос, ловил себя на мысли, что чувствую какую-то неловкость за безмерно уважаемого мной человека, тонкого интеллигента. Как и все люди такого плана, он, чистый в своих помыслах и мыслях был слишком уж наивным. Информируя Спецсовет о том, что в отделе Э. Багдасаряна обсудили работу вместе с другими сотрудниками Матенадарана и дали ей объективную оценку, рекомендовав к защите, Аревшатян сказал: "Я очень рад, что наша оценка полностью совпадает с оценками и рекомендацией официальных оппонентов. Следует доверять этим отзывам и руководствоваться ими. Я думаю, что члены Спецсовета правильно соорентируются и присудят ему ученую степень доктора исторических наук (!? - З.Б.), ибо речь идет об одаренном человеке, развернувшем целеустремленную научную деятельность". Интересно знать, почему автор Открытого письма, адресованного мне, не обвинил, скажем, ученого-физика, академика Рафаеля Казаряна в том, что он, вместо того, чтобы заниматься своей физикой, позволил себе выступить на спецсовете, где обсуждаются проблемы историографии, а не физики. Рафаель Казарян, равно как и все те, кто впоследствии откликнулись на провал защиты диссертации Армена Айвазяна, и впрямь говорил не об исторической науке, как таковой, не о ньюансах дискуссии. Он говорил о морали: "Я прошу членов этого совета по защитам встать выше всяких субъективных моментов. Выше каких-то возможных заказов и голосовать по велению совести." И добавил: "я 30-40 лет работаю в научных советах по зашите [диссертаций] в областях физики и инженерии, и высокомерно, как это свойственно физикам, был уверен, что точными науками являются только лишь физика или техника и т.п. Сегодня Армен меня убедил в том, что история является точной наукой, совершенно точной наукой". Я не считаю нужным приводить здесь аргументы, прозвучавшие на заседании "за" и "против". Не хочу цитировать тексты официальных рекомендаци и отзывов. Напомню лишь, что последним выступил сам председатель Спецсовета, вице-президент-ученый секретарь Академии наук, академик Владимир Бархударян. Приведу фрагменты мыслей, в которых четко звучит оценка персоны Айвазяна как ученого: "Для нас важнее всего тот молодой человек, кем является Армен (подчеркнуто мной - З. Б.). Он - будушее нашей истории. Прочитав его книгу (об американской арменологии), я пригласил его и сказал: "Очень хорошая книга. Очень талантливая книга. И я всегда, насколько смогу, буду защищать вас…" С другой стороны, посмотрите в какое затруднительное положение нас поставил товарищ Айвазян. Он скрупулезно исследовал источники. Блестяще знает литературу. Блестяшее знание языков. Хороший аналитик. Одаренный молодой человек. То есть, мое мнение следующее: представленная работа не соответствует его способностям. Представлена слабая работа. С одной стороны, работа слабая, с другой стороны он полностью заслуживает докторского звания. Я не сомневаюсь в этом. В самом деле - одаренный научный сотрудник". В самом конце выступления председатель Спецсовета подчеркнул тот факт, что не согласен с некоторыми замечаниями, предъявленными диссертанту и предложил, как и академик Казарян, голосовать по велению совести. Проголосовали. 7 - за, 8 - против, 3 бюллетеня оказались недействительными. Кстати, не очень понятно в данном конкретном случае, когда голосуют всего-то восемнадцать человек, три бюллетеня (а это около 17 процентов от общего числа) вдруг оказались недействительными. Вот и вся арифметика. Словно ничего необычного и не случилось. А ведь случилось. Случилось невероятное. Случилось то, что человечество не раз переживало с древности. Еще в Древнем Риме деятели права и философы требовали строго соблюдать принцип "Аргументум ад хоминем", прекрасно зная о том, какие печальные бывают последствия, когда вместо фактов и суждений, приводимых в качестве доказательства, "переходят на личность". В случае с Арменом Айвазяном мы видим, что дело не столько в самой диссертации, сколько в самой его личности. Ведь о защите не было ни слуху-ни духу, когда, как уже было сказано, его просто не допустили до упомянутого арменоведческого форума, на который, судя по логике вещей, по всем высказываниям, оценкам, эпитетам, прозвучавшим и "нашими", и "вашими" в ходе защиты, в обязательном порядке должен был быть приглашен "талантливый", "одаренный", "пытливый", "серьезный", "яркий", "блестящий" арменолог, признанный многими авторитетными учеными-специалистами как "будущее армянской историографии". Мало того, в печати прозвучали высказывания директора Института истории Академии наук Армении А. Мелконяна, а также академиков В. Бархударяна и Г. Симоняна о том, что "среди причин созыва этого Форума следует искать и выход в свет работ А. Айвазяна". В ходе защиты, как мы заметили, у некоторых оппонентов рефреном шла красная линия о том, что "та" его книга талантливая, достойная докторской, смелая, а вот "эта" - слабая и вообще недостойна дарованию автора. А вот это уже от лукавого. Не позволяя себе влезать в научные дебри (хотя я, как говорится, с карандашом в руках, читал диссертационную книгу "Армянская церковь на перепутьях армянского освободительного движения в XVIII веке", которая, кстати, выпущена не только для "узких" специалистов), скажу, что на защите, по мнению многих ученых, практически не прозвучали сколько-нибудь серьезные, принципиальные возражения и замечания в адрес соискателя. В этой связи хотелось бы обратить внимание читателя на одну просто-таки убийственную деталь. Сотрудник "Кафедры истории Армении" ЕрГУ пишет, используя довольно странный для подобного случая эпистолярный жанр и в своем Открытом письме, как отмечалось выше, поднимает вселенский шум вокруг терминов "история" и "историография", громко заявляет о том, что наша "историография находится в надежных руках", но при этом обходит молчанием публикацию Левона Микаеляна, который за неделю до этого писал в "Голосе Армении": "…организованно проваленная защита взорвала ту лицемерную и по сути губительную для дальнейшего развития нашей историографической науки атмосферу внешнего благополучия и согласия, которую, в частности, тщетно пытались продемонстрировать миру во время прошедшего в сентябре текущего (2003 - З. Б.) года Первого всемирного конгресса арменоведов его организаторами". А ведь основание для этого страшного обвинения дает автору "Голоса Армении" сам Айвазян. Прочитав статью "Спецзаказ для Спецсовета", я достал с полки книгу Армена Айвазяна "Освещение истории Армении в американской историографии (критический обзор)". И еще раз напомню читателям, что эта та самая книга, которую так взахлеб хвалили и соратники, и противники диссертанта во время защиты. И уже на первой странице читаю: "У меня много друзей американцев, которых я уважаю и люблю. Стало быть в этой работе, имеющей острую критическую направленность, не стоит искать примитивных антиамериканских мотивов. Таковых нет. Нами двигало только искреннее стремление защитить науку и истину, а исследование привело нас к твердому убеждению, что проблемы и будущее американского (и вообще зарубежного) арменоведения более всего зависят от уровня арменоведения в самой Армении и его будущего, находящегося ныне под угрозой… (подчеркнуто мной - З. Б.) Итак Армен черным по белому пишет о том, что судьба отечественного арменоведения находится под угрозой. В своей книге Айвазян ставит вопрос: "Какие же причины помешали отечественным арменоведам своевременно заметить и воспрепятствовать растущим на Западе тенденциям - исказить историю Армении?" И сам же отвечает на них, приводя целую прорву причин-факторов, которые пагубно влияли на развитие арменоведения, начиная с конца XIX века по сегодняшний день. Это и укоренившееся "некритическое отношение к западному арменоведению", и языковой барьер "советской армянской научно-исторической школы", и "естественный страх перед обвинением в национализме". И тот факт, что долгое время в нашей стране "игнорировались историческая наука и теория, имеющие политологическую направленность". Это и то, что "западная "арменистика" осуществляет поставленные перед ней задачи не с турецко-азербайджанской вульгарной грубостью, а намного тоньше, внешне демонстрируя научный педантизм и академизм. Такого рода фальсификации не бросаются в глаза, сравнительно трудно заметны, следовательно - более опасны". В своей книге Армен Айвазян разоблачает западных, в особенности американских арменоведов, которые, традиционно ничего не боясь, давно уже опошлили и осквернили историю армянского народа. Многие из них выступают в двух ипостасях - истории и идеологии. И это, наверное, тот случай, когда говорят, что "историки фальсифицируют прошлое, идеологи - будущее". Чего стоит циничное признание автора пасквиля "Взгляд на Арарат: Армения в новой истории" Рональда Григора Сюни (это о нем не без иронии высказался на защите диссертации академик Вардгес Микаелян) о том, что его цель - это расшатать "основу политической идеологии армянских политических националистов, утверждающих древнее происхождение и непрерывное существование армянского народа как исторического этноса, зародившегося на Армянском Нагорье, что дает им право претендовать на самоопределение, [собственную] государственность, а также узаконивает исторически освященные претензии на территории, составляющие Армению". Напомним, что книга Сюни выщла в США в 1993 году, когда в навязанной Азербайджаном Арцахской отечественной войне армянский народ ценой огромных потерь защищал свою возрожденную государственность. И именно с тех пор с невероятной активностью многие западные, повторяю, особенно, американские арменоведы и кавказоведы из кожи вон лезут, дабы "показать" миру, что "древними предками азербайджанцев были албанцы", которые и построили храм Гандзасар, что Армения - это всего лишь "некое географическое воспоминание" на географической карте "без политических границ", что ни Хоренаци, ни Егише не являются историками как таковыми, что никогда армянин не боролся за свое освобождение. Обо всем этом обстоятельно пишет в своем "Критическом обзоре" Армен Айвазян, которого так горячо хвалили именно за эту работу. Так почему же сегодня, когда роль исторической науки, особенно историографии необходимо приравнять к мощному оружию, к сухому пороху, вместо того, чтобы, как пишет академик Тер-Степанян, сплоченно, объединенными усилиями дать бой фальсификаторам истории Армении и армянского народа, мы молчим? Если не прав Айвазян, тогда как понять то, что по словам профессора Бабкена Арутюняна, работа "очень способного человека" вышла в свет "по решению Научного совета", возглавляемого им самим? Как понять слова Владимира Бархударяна о том, что "хороший аналитик, одаренный молодой человек" написал "очень хорошую книгу, очень талантливую книгу"? Как наконец понять и то, что по мнению председателя Спецсовета, даже та научная работа Айвазяна, которая была отвергнута на защите, достойна того, чтобы "одаренный научный сотрудник" получил ученую степень доктора наук? Если же прав молодой историк, тогда зачем весь этот сыр-бор? Судьбу диссертации Айвазяна, которая на финише минувшего года взбудоражила общество, не нам решать. Для этого есть Высшая аттестационная комиссия. Я вообще не думаю, что сегодня вопрос вопросов - это присвоить или не присвоить степень доктора исторических наук соискателю нашумевшей диссертации (точнее, речь идет о нашумевшей защите диссертации). Этот конкретный вопрос для меня не очень принципиальный. Он, скорее, из разряда АМБИЦИЙ. Не каждый ведь может уподобиться выдающемуся русскому поэту и энциклопедисту Василию Андреевичу Жуковскому, который, обнаружив бесспорный талант в молодом Пушкине, подарил тому свой портрет с надписью: "Победителю ученику от побежденного учителя" и тем глубже остался в благодарной памяти потомков. Я, конечно, понимаю, пример не очень корректный, ибо Жуковский до того, как проповедовать романтизм, был апологетом сентиментализма. У нас же на дворе другой век. Век не только прагматичный, жесткий, но и жестокий. И ситуация, в которой находится наш народ, тому подтверждение. Ситуация, когда из всех наук, пожалуй, самым важным и самым востребованным в стратегическом смысле этих понятий, является история. Та самая история, о которой писал французский историк Амаболь Барант, упреждая беду, которая надвигалась на его родину: "История не должна унижать себя до того, чтобы сделаться отголоском современной вражды и злопамятств". Труды молодого историка Армена Айвазяна (и не только его) открывают нам глаза на то, что в сегодняшнем непростом состоянии "ни войны, ни мира", нам объявлена война, в довершение ко всему еще и, прямо скажем, историографическая. Вспомним много раз цитируемую мысль Отто фон Бисмарка: "Франко-прусскую войну выиграл сельский учитель". Как стало известно из биографии первого канцлера Германии, речь шла в первую голову об "учителе истории". Кажется, мы так и не осознали еще, что обрели наконец независимость, государственность, став свободным народом. Кажется, мы уже забыли, что в мире злословью подвергаются только жертвы. И часто о нас злословят потому, что по инерции считают жертвой. И происходит это, да простят наши уважаемые историки, и по их вине тоже. Сегодня, как сказал Дюма-отец, историк не может быть только "властелином минувших эпох". Не мною сказано, что все устремления историков в годы лихолетья должны быть, как это ни парадоксально, направлены в будущее. Говорят, история свободных народов - вот единственный предмет, достойный внимания историка. По крайней мере, мы в нашей многотрудной общенациональной биографии не раз убеждались, что правы исследователи, которые считают, что история народов, угнетенных деспотами - это всего лишь сборник анекдотов. В этом мы убеждаемся, знакомясь с опусами турецких и протурецких "историков" и "историографов". Трудно спорить с тонкой иронией Антона Чехова, как-то заметившего, что "не бывает национальной таблицы умножения". Но вот, что касается истории и историографии, то тут мы имеем дело бесспорно с понятиями суть национальными, подобно такой отрасли науки, как стратегия и тактика. И тот, кто впервые сказал, что война - слишком серьезное и судьбоносное дело, чтобы полностью доверять ее генералам, тот, разумеется, ничуть не оскорбил ученых-стратегов и практиков-полководцев. То же самое можно говорить об истории и историографии, судьбы которых нельзя полностью и бесконтрольно передоверять узким специалистам. Правда, эта мысль уже прозвучала в откликах на проваленную защиту диссертации Армена Айвазяна. Хотя, уверен, это тот случай, когда повтор нельзя воспринимать как литературный криминал. Великий французский просветитель, правовед и философ Шарль Луи Монтескье, анализируя различные формы государства и менталитет народов, вывел удивительную формулу: "Счастлив народ, история которого скучна…" Говорят, через день, прочитав эту свою запись, философ добавил: "Но для этого нужно, чтобы не скучали сами историки, находясь всегда в дозоре на переднем крае". ЗОРИЙ БАЛАЯН 22-05-2004 http://www.artsakhtert.com/rus/index.php?id=1831

Рекомендую прочесть 2 статьи, ссылки на которые приведены ниже: http://www.port.am/eamrs/show_article.asp?ArticleID=144 Автор: Куреш Лериков http://www.port.am/eamrs/show_article.asp?ArticleID=186 Автор: Куреш Лериков

Из азер-ской газеты Зеркало (вся статья в сегодняшем номере):

ORXAN-BEY А сколько людей вообще живет в Баку? У нас в школе учились ребята, беженцы из Азербайджана (1988-1989). Уже после того, как я окончил школу, у нас учились ребята из Баку (после 90 года). Семья моего брата приняла у себя семью беженцев из Баку, которая жила с ними 4 года до того, как получила квартиру. Далее, в инстируте, только в нашей группе было 8 ребят из Баку и Кировобада. После окончания института я работал в фирме, где со мной также работали беженцы, из Сумгаита. Так что не гоните туфту молодой человек. Да неужели? Стало быть на русском выпускаются газеты, а вот лезгины никогда своего языка не имели? Вообще весь этот разговор про то, как много национальностей в Азербайджане бессмысленный. Бессмысленный по той причине, что исскуственное образование под названием Азербайджан было создано на землях других народов, потому и живут там - лезгины, талыши, т.д., живут на своих землях. Вот только прав у них ни хера нету, вот о чем надо говорить. Вот пример был дан выше, лезгины оказывается общаются исключительно на азер-ском. Надо будет ребятам показать, интересно реакцию узнать. Армяне же дали по шее кочевникам-тюркам, благодаря чему я в очередной раз съездил с иностранцами на свою землю буквально совсем недавно.

Сергей Джафаров “ЧУЖОЕ ИМЯ” http://www.sv-rus.ru/articles/009.htm Денис Тукмаков “ПОТОМКИ ДРЕВНЕЙ МИДИИ” http://www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/03/501/52.html Мовсун Мамедов Специально для «Часа» http://whiteworld.ruweb.info/rubriki/000104/022/02091107.htm Azerbaijan-Christian Persecution in Azerbaijan http://www.persecution.org/Countries/azerbaijan.html РУССКАЯ ЛИНИЯ Православное информационное агентство http://www.rd.rusk.ru/98/rd6/home6_6.htm

http://forum.bakililar.az/index.php?showtopic=18916

Ну найдите себе еще пару подобных опусов и повеселитесь. Что вам еще остается делать? Только верить в то, что все в Армении из рук вон плохо. :lol:

Продолжение тут: http://www.sumgait.info/maraga/maraga-cox-1.htm Трагедия Мараги: девять лет молчания Интервью с баронессой Кэролайн Кокс Дата: 07-04-2001г. Предоставлено Мариной Григорян

Շնորհավորո՛ւմ եմ։

Адресовал бы ты лучше этот вопрос своим соплеменникам на ваших форумах. А если по существу сказать нечего, отвали.