Pandukht

ОБРАЩЕНИЕ ГЕНЕРАЛА АНДРАНИКА К АРМЯНСКОМУ И МУСУЛЬМАНСКОМУ НАСЕЛЕНИЮ ЗАНГЕЗУРСКОГО УЕЗДА О ПРЕКРАЩЕНИИ ВРАЖДЕБНЫХ ДЕЙСТВИЙ ДРУГ ПРОТИВ ДРУГА 23 ноября 1918 года, город Герюсы Как известно теперь населению уезда, мое движение в Шушу было приос­тановлено приказом командующего союзными войсками в Баку генерала Томсона. Приказ этот был основан на ходатайстве председателя Азербайджанского правительства г. Хана Хойского... Поэтому я приостановил свое движение в Шушу и прекратил всякие боевые действия. На основании этого приказа требую прекратить всякие враждебные действия друг против друга, предупреждая, что всякие самочинные выступления, от кого бы они не исходили, будут в корне по­давлены и виновные наказаны по законам военного времени. Генерал-майор АНДРАНИК ЦГИА Арм. ССР, ф. 370, оп. 1 д. 50, л. 13. Печатный экземпляр.

moniЯ дико извиняюсь, но здесь много есть чего сказать, а голова не работает - хочет смотреть финал чемпионата Европы.

Боюсь, выскажи вы часть своих мыслей дома - вас заклюют свои же. Поэтому привилегии для армян - вопрос из области фантастики. А может более простой в техническом плане вариант - гражданство для желающих азербайджанцев в НКР?P.S. На сегодняшний день не существует армянства Азербайджана, как и азербайджанства в Армении.

moniУдивительно это слышать от азербайджанца. Спасибо за ваши слова. К сожалению, общества - ни наше, ни ваше не готово к диалогу. Я думаю, когда-нибудь будут реальные переговоры и какие-то решения вкупе с обоюдными уступками, но пока единственное что могу сказать - нужно оставить все как есть на какое-то время. На сколько долгое - мне трудно сказать...

А вот бы начать с какого пункта:азербайджанские военные уходят из Шаумяна и востока Мартакерта, а также Арцвашена. Тогда бы процесс в действительности пошел... А так - сплошная широ-о-о-окая аффтономия.P.S. А почему армянин - только вице-президентом?

Памятников армянских или... олбанских?

Senz baner hayi beranits lsel@ - anhavatali depqn e:

Это понятно, но обычно на фасадах такие вещи не пишут. Например, на находящейся недалеко армянской церкви Св. Воскресения такой таблички не было. В этом контексте мы и определили для себя, что это в некотором роде "подхалимаж" российским властям. Ну, в том смысле, что центр города, Невский проспект, недвижимость стоит денег и т.д.

Я был в этом храме, когда он только вновь открылся для верующих и внутри еще шел ремонт. Так вот на фасаде какое-то время висела табличка: Армянская православная церковь. Помню, мы еще с другом обсуждали, что бы это могло значить? И остановились на том, что это своего рода "подхалимаж" российским властям.А вот в последнее мое посещение табличка была уже заменена.

Но ведь и православный не может быть кавором армянского ребенка. Я думаю, здесь нет никакого противостояния.А насколько верна информация о том, что эта книженция используется в данной семинарии именно как учебное пособие?

Из Соntеmроrаrу Rеviеw 1895, август. — Автор этой статьи являет собою при­мер боевого, неустрашимого служения печатному слову. С неимоверными трудностями и опасностями выполнил он многотрудную роль расследователя зверств турецких, встре­чая на каждом шагу, при выполнении своей благородной миссии, противодействия со сто­роны турецкого правительства. Приводим со слов „Нового Обозрения" данные из биографии Диллона: „Эмиль Диллон — по происхождению ирландец: он родился в Дублине 9-го марта 1856 года. Закончив первоначальное свое образование в родном городе, г. Диллон для получения высшего образования отправился в Англию, а затем слушал лекции по философии и восточным языкам в лучших французских и немецких университетах. Между прочим, в Соllegе dе Frаnсе он слушал лекции Ренана, а в университетах Тюбингенском и Лейпцигском специально занимался изучением сравнительной филологии. Из Германии Дил­лон прибыл в Россию, где получил в Петербургском университете звание магистра восточных языков и был приглашен в Харьковский университет на кафедру сравнитель­ной филологии. Последнюю должность г. Диллон отправлял в течение четырех лет. Посвятив свое особенное внимание изучению древнеармянского языка и литературы, г. Диллон вскоре перевел на русский язык и издал книгу Егише „Война армян с пер­сами", а также напечатал собственный этюд — „Отношение армянского языка к иранской группе языков". Для более основательного изучения армянского языка и литературы, г. Диллон отправился в Венецию, где занимался этими предметами в ученой конгрегации мхитаристов, а в 1886 году, издав свое исследование об армянском языке, он получил звание члена этой конгрегации. Вернувшись из Венеции в Англию, г. Дил­лон напечатал в английских ученых журналах целый ряд специальных статей по сравнительной филологии — об армянском языке и литературе — и приобрел имя солидного ученого. Кроме родного языка, г. Диллон основательно владеет языками: русским, французским, немецким и древнеармянским. В качестве корреспондента, г. Диллон стяжал себе завидную славу: его корреспонденции, отличающиеся основательным знанием трактуемого предмета и правдивостью изложения, приковали к себе всеобщее внимание в Англии и вызвали сочувствие к положению Армении, ужасы которой, по авторитетному заявлению Гладстона, превосходят ужасы Болгарии до последней войны".

VII. Я получил также два трогательных воззвания от женщин Армении, скрепленных их подписями и обращенных к их сестрам в Англии. То, чего они просят, очень скромно: это, чтобы их защитили от бесчестия. Но до тех пор, пока общие выборы не дали нам сильного правительства с определенными намерениями, казалось, что и эти женщины просят невозможного. Английский народ не имеет даже приблизительного понятия о том, в каких размерах молодые женщины и девушки во всей Армении подвергаются позору со стороны турецких солдат, заптиев, курдских офицеров и разбойников; причем позор их сопровождается такими страшными жестокостями, которые завершаются мучительной смертью. Девочки 11 или 12 и даже 9 лет вырываются из семьи и делаются жертвами насилий со стороны «людей», имена которых известны и которые встречают в своих поступках одобрение представителей закона и порядка. Эти представители — сами чудовища, — животные страсти которых своим убийственным ядом губят «нежную, чистую и невинную жизнь». Похищенья, насилия, оскорбления, не имеющие имени и совершаемые с неумолимой беспощадностью, сделались обычным явлением в повседневной жизни Армении. И турецкий «джентльмен» одобрительно улыбается. Я лично собрал сведения о 300 таких случаях и слышал о бесконечном числе их. В 1893 году солдаты гамидие явились в дом Кумаро (деревня Тортан), приказали приготовить им постели и затем заставили всех молодых женщин служить их гнусным инстинктам (Показание Акопа Тер-Марторосяна). В Байбурде, между Эрзерумом и Трапезундом, солдаты похитили дочь Хейерана, Фенедо и затем заставили ее перейти в магометанство (Показание Харутюна Харутюняна). В Думане (Кнусский санджак) Кало и его товарищи схватили молодую дочь армянского священника, изнасиловали ее и заставили признать ислам. В той же деревне Мушафи изнасиловал Варо, дочь Шебо, и заставил ее сделаться магометанкой. В Тортане молодая девушка Дильбар, дочь Ассо была похищена двумя курдами. Жалобы, обращенные к турецким властям, оказались тщетны. Через несколько дней сами турки, в числе 7 человек, похитили двух других молодых девушек, Тулеан и Ягуд, Мардиросса Иенгояна из деревни Бадивеган (санджак Гассанкале), заставили отдать 12 лошадей, содержать трех курдов и, наконец, предоставить им на позор свою жену (Его собственное показание). В прошлом году молоденькая девушка по имени Мариам, дочь Соломона из деревни Кортаз, похищена Кало, который увел ее и заставил перейти в магометанство. В 1893 году 6 курдов явились в деревню Геки, вошли в дом Карапета Киракосяна и заставили хозяина дать им самим много пищи, а лошадям корма. Наевшись, они пошли в сад и ели там зеленые фрукты и огурцы до тех пор, пока не заболели. Тогда они обвинили Карапета в том, что он отравил их, и принялись наказывать его достойным образом. Они крепко привязали его к одному из столбов в доме, затем схватили его жену и по очереди подвергли ее бесчестью. После этого они заявили несчастному человеку, что освободят его, если он заплатит им известную сумму денег. 7 ноября один турок из города Баязета потребовал от Аветиса Крмояна уплаты небольшого долга. Армянин не располагал в это время деньгами, просил своего кредитора подождать несколько недель. Турок отказался и заявил, что желает взять себе жену Крмояна, как залог по долгу. Мольбы и слезы оказались напрасны; женщину увели и заставили принять мусульманство. Она никогда не сможет вернуться к своему мужу. В деревне Кассо Веран (Бассен) одна девушка по имени Сильви была взята турком, как залог по долгу ее отца. Кредитор держал ее у себя три месяца и обесчестил; он не согласился отпустить ее, прежде чем Кирагос Оконисян не поручился за должника; но так как долг не был уплачен, то турок и до сих пор имеет право залога на дочь. Такие факты не могут считаться явлением совершенно исключительным: хотя мне лично известны только три подобных примера, я слышал более чем о 20 фактах этого рода в разных частях Армении. На другой день после Рождества прошлого года Сероп Сарксян, поселянин деревни Озаг (Муш), был внезапно превращен в нищего одним курдом по имени Магсон, которому, как и его товарищам, нет основания опасаться закона. Магсон сжег хлебные амбары Сарксяна и затем изнасиловал и увел двух его дочерей. Нужно заметить, что одной из этих девочек, Фидане, было ровно 12 лет, а сестре ее, Алиназде, только 9. А Магсон? Он пользуется глубоким уважением своих единоверцев, которые всегда ликуют, когда христиане, мужчины или женщины, обращаются от религиозного мрака к свету источника веры. Поэтому мусульмане только хвалили курдов, которые похитили 23 декабря прошлого года маленькую дочь Катгига из деревни Ионджалу (Буланик), и одобряли двух слуг курдского начальника Тиджина, которые, явившись в деревню Шерваншейг (Буланик), изнасиловали племянницу Серко Гушдяна, Вартухи, и заставили ее переменить веру. Такие деяния считаются заслугами. Не только совершенно бесполезно, но часто положительно опасно обращаться с жалобами к властям, которые от мала до велика сами принимают участие в этом восточном «спорте». Кятиб Алай среди белого дня вошел в дом Ованнеса Гулиляна (деревня Каратизубан в Кнуссе), похитил 15-летнюю дочь Ованнеса и отправил ее в Трапезунд. Отец ее жаловался, просил власти вернуть ему дочь, и, ради справедливости, нужно заметить только, что, насколько мне известно, он не был подвергнут наказанию. Вице-губернатор Арабсира арестовал и изгнал из города нескольких жителей, жены которых считались выдающимися по красоте во всей Армении. Затем он приступил к исполнению своего плана, но встретил заслуженный отпор. После этого несчастные женщины застрелились в своих домах, отказавшись впустить туда вице-губернатора и его людей, которые сказали своим жертвам, что их мужья будут возвращены только в том случае, если они удовлетворят желание своих мучителей. В следующем случае я принимал живейший интерес, потому что я хорошо знаком с жертвой и ее семьей. Ее зовут Люсина Мюссег, и родиной ее была деревня Кнуссаберд. Люсина родилась в 1878 году и в детстве ходила в армянскую миссионерскую школу в Эрзеруме, где ей преподавали учение евангелической церкви, к которой отец ее Агаджан Кемалян всегда чувствовал сильную склонность. Армянские девушки подвержены постоянной опасности похищенья со стороны турок и курдов и родители находятся в вечной заботе о том, как защитить своих детей от несчастья, оканчивающегося иногда смертью. Средства защиты, к которым прибегают армяне, заключаются в очень ранних браках или в переодевании девочек мальчиками (В деревне Ишку, например, дочь Тенана, Ага, одевалась мальчиком. Ее арестовали за это и продержали некоторое время в эрзерумской тюрьме, так как это тоже преступление). Я знал детей, которых брали из школы, венчали и потом через несколько месяцев их супружеской жизни снова отсылали в школу. Это именно случилось и с Люсиной; ее взяли из школы в 14-тилетнем возрасте, обвенчали с мальчиком такого же возраста, по имени Миликин, и когда она прожила с мужем под кровом его отца, ее снова отправили в протестантскую школу. Однажды ночью, во время отсутствия мужа она была схвачена несколькими людьми, которые волокли ее за волосы, заткнули ей рот и принесли в дом Гуссни-бея. Этот человек — сын местного вице-губернатора. Он обесчестил молодую женщину и на другой день отправил ее домой, но муж отказался принять ее, и теперь она лишена близких и одинока (Она вручила мне воззвание к английским женщинам за ее подписью и с ее фотографией). Отец Люсины обратился с жалобой к полковнику гамидие и подал просьбу приходскому священнику. Архиепископ эрзерумский также взял это дело в свои руки и обратился к генерал-губернатору вилайета и кнусскому суду. Но все оказалось бесполезно. Люсина теперь пария. В своем воззвании к английским женщинам, которое слишком длинно и наивно, чтобы приводить его здесь, она говорит: «Мы терпеливо выносили наши страдания, когда у нас отнимают наш хлеб, масло и мед и оставляют нас голодными бедняками; мы преклоняем головы с грустным покорством, когда курды и турки вырезали нашу родню. Но должны ли мы молчать и покоряться даже тогда, когда наша раса отравляется в самом корне, когда матери-дети и малютки-дочери подвергаются насилиям со стороны дикарей? Скажите, сестры-христианки, неужели, в самом деле, нет средства против этого зла?.. Мы не просим ни отмщений, ни привилегий; мы просим только, чтобы... но должна ли я объяснять это английским матронам, женам и сестрам?.. Хотя мы, армяне, но мы христиане; меня, как и вас, воспитывали в протестантской школе; как и вы, я черпаю свои нравственные правила из Библии; меня, как и вас, учили мыслить и чувствовать... Ради Бога, которому мы с вами поклоняемся, помогите нам, сестры-христианки, пока еще не поздно; и примите благодарность от матерей, жен, сестер и дочерей моего народа и с ними вместе от той, для которой, несмотря на ее юность, смерть явилась бы желанным избавлением». Подписано: Люсина Мюссег. Я получил также скорбное воззвание к английским женщинам от нескольких сотен армянок из округа Кнусс; они молят, как о высшей милости, защитить их от жестокого обращения, которому их подвергают. Печатать это воззвание здесь бесполезно: писаные призывы редко оказывают сильное влияние. Если бы читатель видел самих этих несчастных женщин, как я их видел, и слышал их печальную повесть из их собственных уст, рассказанную простыми словами, подкрепляемую стонами и рыданиями и иллюстрированную их нищетой и бедствиями, он мог бы тогда составить себе понятие о положении дел в Армении, — положении, которое в добрые старые времена теократии привлекло бы на виновных небесный огонь. Например, в деревне Бегли-Ахмед я встретил женщину около 28 лет, одетую в лохмотья, с бледным, изнуренным мальчиком 12-ти лет, который страдал от страшного кашля и выглядел тифозным больным лет 6-ти или 7-ми. Я просил ее рассказать мне ее историю, и вот что она сказала: «Меня зовут Агиласс Манукян. Я из деревни Кырт (округ Кнусс). Мы отлично жили, но курды отобрали у нас все, что мы имели — все, эффенди; тем не менее, мой бедный муж продолжал работать на меня и моего ребенка, хотя нам приказали уходить. Однажды, когда я несла пищу моему мужу в поле, они ударили меня по голове и обесчестили... Это было днем... — Это случилось в полдень, мама, когда ты несла отцу хлеб! — перебил ребенок-призрак. Я никогда в жизни не видел более печальной картины, чем эти два родные безнадежные существа, дрожавшие от холода, и этого умирающего ребенка, который так просто сообщал о том, что несколько соседних курдов на его глазах обесчестили его мать (У меня есть фотография несчастной женщины). Потом она продолжала: — Я жаловалась старшему офицеру, шейху Мураду, но бимбаши жестоко бил меня по голове и спине и вытолкнул вон. Затем, прошлой весной, когда мой муж снял хлеб, Али Махмед явился и убил его. — Убил осью, мама, — перебил ребенок... — Мы теперь одиноки на свете, блуждаем и нищенствуем, и никто нас не знает, — сказала женщина. Дав ей несколько монет, я поспешил прочь, тщетно стараясь отделаться от страшного впечатления, которое как ужасный призрак преследовало меня потом целые недели. Сасунская резня заставила содрогнуться самые холодные сердца. Но это избиение было небесною милостью в сравнении с адскими деяниями, которые совершаются каждую неделю и каждый день в течение года. Жалобные стоны голодающих детей, стенанье стариков, которым привелось увидеть дела, не поддающиеся описанию, страшные крики насилуемых девушек и нежных малюток, вопли матерей, лишившихся детей, благодаря преступлениям, по сравнению с которыми убийство было бы благодеянием; нечеловеческий визг женщин, извивающихся под лозами, эти тщетные голоса крови и мучения, умирающие в пустыне, не встретив отклика ни на земле, ни на небе, — все это вместе взятое оставляет в тени Сасун и все его ужасы. Таковы дела, за которые мы несем нравственную ответственность; и несмотря на то, что либеральному правительству были известны эти факты и другие аналогичные им, лорд Кимберлей не нашел возможным выступить против них и счел неудобным их обнародовать. К счастью, существуют серьезные основания ожидать, что лорд Салисбюри, который только один из всех английских государственных людей, по-видимому, понимает все трудности этого вопроса, усыпанного терниями, найдет (?) действительные средства, чтобы сразу положить скорый конец армянскому аду. Эмиль Диллон.

Нет, она изначально строилась как армянская церквь:церковь Святой Екатерины

Сейчас у нас в обсуждении несколько тем: в частности Ошкванк, Норашен. И вот как-то навеяло...

"Если же кто дерзнет и подожжет церковь или же путем взяток вызовет насильственное вмешательство правителей местности и разрушит церковь, то таковые являются богоборцами и приравниваются к распявшим Христа". МХИТАР ГОШ "Судебник"

Пусть перечитают внимательно геройские соседи.

Добро пожаловать на форум, Северянин!

С нетерпением ждем продолжения!

VІ. У армян все больше и больше укрепляется убеждение, что жизнь — это единственная божеская или человеческая милость, за которую им придется исповедывать чувство благодарности. Правда, их не раз утешали надеждой, и с этим утешением выступали даже мы, которые с самого начала помешали России придти армянам на помощь и дать им хорошее управление и вместе с тем предоставили Турции полную возможность устроить в пяти провинциях новую Дагомею. Действительно, иногда непроницаемый мрак является только провозвестником скорого рассвета; но для этих существ жизнь — вечная тьма неизведанных вертепов. Армяне — христиане и они обращают свои взоры к Богу, зная, что им нельзя надеяться ни на кого другого. Нелегко армянину перейти границу и вступить в пределы России, если у него имеется золотая или серебряная монета или какая-нибудь одежда; нелегко также женщине покинуть страну, не подвергшись сначала позору, одно упоминание о котором заставляет кровь кипеть от стыда и негодования. «Да, но эти вещи не чувствуются армянами с такой остротой, как они чувствовались бы европейцами», - сказала мне на днях одна английская дама. Может быть, но я говорил с сотнями и сотнями армянских женщин и не заметил подтвержденья этих слов. Какие бы пороки не приписывались армянкам, целомудрие должно считаться одной из их главнейших добродетелей. Они доводят ее до невероятной крайности. Во многих местностях армянки даже не разговаривают с чужим мужчиной иначе, как в присутствии мужа. Она даже не вступает в разговоры с родственниками — мужчинами, и чистота ее и в трущобах Эрзерума, и в долинах Сасуна стоит вне всякого подозрения. И, тем не менее, женщины подвергаются постоянным оскорблениям грубых курдов и гнусных турок, получая иногда освобождение только благодаря смерти. Но трудность выселения из Турции с деньгами, одеждой или женщинами яснее обнаружится на нескольких конкретных примерах. Не то, чтобы турки имели что-нибудь против ухода армян; напротив (и это служит лучшим доказательством существования плана истребления), они прямо выпроваживают их за границу и потом упорно отказываются пускать их обратно. Сара Гароян, спрошенный о причинах, по которым он и его семья в 10 человек эмигрировали из деревни Кетер (Баязетский санджак), сообщил следующее: «Мы не могли оставаться, потому что Резекам-бей, сын Джиафора-ага и его люди обращались с нами как с вьючным скотом, и мы не могли жаловаться на них, потому что они принадлежат к гамидие. Я эмигрировал к концу прошлого года, Резекам явился со своими людьми и зашел как будто в военное время в дома армян, изгнав их самих. Только семи семьям позволили оставаться. Остальные, не зная куда деваться, приютились в церкви. Нам пришлось кормить курдов в течение трех месяцев, отдавать им наш хлеб, овец и пр. и держать скот на пастбище. Мы должны были служить некоторым из них в качестве вьючных животных (Это нередкое явление в Армении). Сам Резекам еженедельно посещал деревню Каракилиссе и взимал в виде контрибуции 10 турецких фунтов, не считая корма, ягнят и пр., которые получали его люди. Наконец, будучи не в силах нести больше это бремя, мы обратились с жалобой к властям. Они прогнали нас. Тогда один курд, по имени Газаз Тимер, приказал нам подписать документ, в котором говорилось, что мы благоденствуем и чувствуем себя счастливыми. Этот документ должен был быть отправлен в Константинополь, так как названный курд желал получить место юзбаши гамидие. Никто не подписал бумаги, и Тимер так рассердился на это, что убил Авака и его брата. Через 5 месяцев он убил Микасса, сына Кре, из деревни Манкассар. Когда наступила прошлая зима, Резекам-бей арестовал нашего соседа Саркисса, сына Саха; он погружал ему голову в холодную воду и затем, дав ей высохнуть, облил керосином и зажег его волосы. Потом он пытался изнасиловать сестру Саркисса, Сару, но ее во время спрятали. Слуга Резекама, Кето, обесчестил жену Мурада, а через несколько дней, явившись в дом одного из жителей той же деревни, Авраама, приказал ему отправиться на работу к Резекам-бею. Жена Авраама, которая должна была скоро родить, просила, чтоб ее мужу позволено было остаться дома, но Кето ударил ее в живот, и она родила через час мертвого ребенка. Нет, мы не могли бы жить там, даже если б мы были животными, а не христианами». Мкиртич Мегаян, 35 лет, из деревни Купечеран (Баязетский санджак) заявил: «Я эмигрировал в 1894 году, потому что Аира-паша явился с 40 курдскими семьями, разрушил нашу церковь и забрал все, что у нас было». Такая же история с некоторыми вариациями сообщается из каждого санджака, почти из каждой деревни в 5 армянских провинциях. Петрос Коздян, 55 лет от роду, из деревни Арог (Ванский санджак), показал следующее: «Я покинул родную деревню и страну со своей семьей в августе прошлого (1894) года, потому что нас выгнали курды, находившиеся под командой Три, сына Гало, которого подстрекали к этому турецкие власти. Он, прежде всего, явился и изнасиловал трех девушек и трех молодых замужних женщин, которых он увел, несмотря на их крики и мольбы. Три армянина пытались защитить несчастных женщин, которые умоляли отнять их у злодеев. Но курды убили их на месте. Их имена были Саркисс, Кячо и Кеворк. На другой день Три со своими людьми угнал деревенских овец. Мы жаловались ванскому губернатору, но он сказал, что не может вмешаться в это дело. Через 10 дней курды снова явились и захватили с собой нашу пшеницу, ячмень и скот и сожгли корм, который не могли взять. Затем они разрушили алтарь в нашей церкви, надеясь найти под ним золото и серебро. Мы снова просили власти защитить нас, но нам сказали: «Мы перебьем вас как овец, если вы еще раз осмелитесь придти с жалобой на добрых магометан». Тогда мы взяли с собой, что могли, и направились в Россию. Когда мы достигли Сокака, на нас напали шесть вооруженных курдов; они отняли у нас все, что у нас было, так что мы перешли через границу, имея на себе только одежду». Саркисс Мартиросян из деревни Учкилиссе (Алашкертский санджак), сказал: «Я эмигрировал со своей семьей, состоящей из пяти человек, потому что не мог больше жить там. Курды явились к нам, сожгли весь мой корм и другие продукты, которых у меня было очень много. Затем они угнали 100 деревенских коров, 50 волов и 300 овец. Мы не могли больше платить пошлин и, боясь пыток со стороны заптиев, а также голода, мы решили уйти. В Кятукке курды отняли у нас все, что мы имели, и отправили нас через границу». Овэ Овьянц из деревни Лиз (Буланикский санджак) показал следующее: «Я эмигрировал со своей семьей, состоящей из восьми человек, потому что нас прогнали курды, находившиеся под командой Терпой-Неато, который действовал с согласия султанских властей. Он явился в нашу деревню и захватил три упряжи волов, 70 овец и двух мулов. Через месяц они угнали еще 70 овец и двух мулов, а впоследствии еще 17 моих овец. Нас было 250 армянских семейств, но мы ничего не могли сделать против шайки курдов, потому что не имели огнестрельного оружия. Однажды ночью они выломали мою дверь и унесли с собою одежду и украшения женщин и увели двух коров. Модего Тило, видя, что один из наших соседей имеет красивую дочь, увел ее и заставил перейти в магометанство. Отец девушки жаловался битлисскому вали, который приказал копскому каймакаму наказать плетьми жалобщика и посадить его на 7 дней в тюрьму. Это было исполнено, и когда его освободили, то предупредили, что он будет замучен досмерти, если еще раз явится с жалобой. Моя семья вместе с четырьмя другими переселилась тогда в Россию. В Акадзине курды напали на нас и отняли все, что у нас было». Качо Карапетян из деревни Кявурми (Кнусский санджак) заявил следующее: «Мне сорок пять лет. Причина, по которой я эмигрировал со своей семьей, заключается в том, что турецкие власти дозволили курдам под начальством Киасо ограбить меня, после чего турецкие заптии явились ко мне и потребовали податей, которых я не мог уплатить. Начальник заптиев сказал: «У вас нет денег, но есть красивая жена, отдайте мне ее и я вам выдам расписку в получении налогов». Я устроил так, что моя жена скрылась в другом доме, и когда турецкий чиновник увидел, что он не может ее обесчестить, он наказал меня. Сначала на меня лили холодную воду, потом лицо растирали навозом и грязью и, наконец, надели на шею ремень. Потом меня таскали по всей деревне; когда это окончилось, то у меня отняли вола, который составлял все мое имущество, и если б не этот вол, они лишили бы меня жизни. После этого я бежал со своей семьей; у нас было всего два турецких фунта денег, но солдаты остановили нас и отняли эти деньги, так что мы ступили в Россию, не имея при себе решительно ничего». План истребления, очевидно, действует регулярно и хорошо. Христианское население истребляется, деревни переходят в другие руки почти так же быстро, как меняются декорации в комической опере и вместе с тем исход в Россию и погребальное шествие на кладбище возрастают. Здесь не место давать список деревень, перешедших в магометанство, но один типичный пример поможет составить себе представление о том процессе, который теперь совершается. В провинции Алашкерт, граничащей с Россией, существует пять деревень на восток от Каракилиссе, а именно: Кедр (или Кетер), Мангосар, Джаджан, Зиро и Кубкеран. Эюб-паша послал своих сыновей, чтобы занять эти деревни. Они — курды из племени Залаили и все состоят офицерами гамидие. Генерал Эюб имеет трех сыновей — Ресго-бея, Канид-бея и Юсуф-бея, и эти доблестные офицеры со своими солдатами выступили прошлою весной и заняли названные деревни. Там было в то время около 400 армянских домов, то есть приблизительно около 3000 жителей христиан. Теперь в этой местности не осталось ни одного. Только один из прежних жителей по имени Аведис-Аса остался в стране, но и он живет в другой деревне, Юнджану. Он был богатым человеком, когда явились курды; теперь он нищий. Армяне были совершенно изгнаны в течение нескольких месяцев при помощи таких мер, которые должны быть отнесены к категории сильнодействующих средств. Вот пример: однажды курды встретили Маркара, сына Гуго, везшего с поля домой свой хлеб. Они потребовали, чтобы он дал им свою арбу, но он отвечал, что теперь занят, как они сами видят это, но позднее может исполнить их желание. Они убили его на месте за непослушание и бросили его тело на повозку. Тридцать поселян отправились со своими детьми в Каракилиссе, чтобы жаловаться каймакаму. Последний заставил их прождать на открытом воздухе одиннадцать дней; затем, выслушав их, сказал им, чтобы они отправлялись в Россию. В Битлисском вилайете (Буланикская каза и Мушский санджак) находится деревня по имени Хач, что значит в переводе деревня креста. Теперь это — деревня полумесяца. Средства, при помощи которых была произведена эта внезапная перемена, были те же, какие описаны выше. Магомет Эмин привел шайку курдов (из племен Джидракли и Каспакли) и занял деревню, то есть взял ее штурмом, и, по их собственному живописному выражению, «сел в ней». К счастью, она расположена всего на расстоянии пяти миль от места жительства турецкого вице-губернатора; но к несчастью для населения, он отказался двинуть пальцем, и все жители были изгнаны, как бараны. После этого победители принялись грабить соседние деревни и в особенности Пиран, расположенный на расстоянии одной мили. Эти деревни также перешли бы к магометанам, если бы у одного из деревенских старшин не явилась счастливая идея — предложить одному курду поселиться со своими людьми в Пиране; он получил двадцать пахотных полей, 10 лугов и большой двухэтажный дом, который был выстроен специально для него архитектором из Битлиса; за это этот курд взялся защищать армян от Магомета Эмина и его веселых молодцов. Когда я уезжал из Армении, триста шесть наиболее видных представителей населения Кнусского округа подали мне за своею подписью петицию, которую они просили передать «гуманному и благородному народу Англии». В этом документе они справедливо говорят: «Мы торжественно уверяем вас, что резня, бывшая в Сасуне составляет только каплю в том океане армянской крови, которая постепенно и безмолвно проливается во всей империи после русско-турецкой войны. Год за годом, месяц за месяцем, день за днем невинных людей, не исключая женщин и детей застреливают, закалывают и убивают в их домах и на полях, пытают варварскими способами в грязных тюрьмах или обрекают на гибель в изгнании под палящим солнцем Аравии. В то время как разыгрывалась эта длинная и страшная трагедия, не раздалось ни одного голоса во имя милосердия, и не протянулась ни одна рука, чтобы помочь нам. Эта трагедия продолжается до сих пор, но теперь она вступила уже в свою заключительную фазу, и армянский народ находится при последнем издыхании. Неужели европейское сочувствие должно выразиться только в форме креста на наших могилах?»

"Bjishk@" iskakanits iren lav e pahum. chnayats mek-mek michits kekht e tapvum:Isk myusi dastiarakvel@ - da miayn baghniki hetevanqn e:

ГАЗЕТА «ИЗВЕСТИЯ» О ПЕРЕХОДЕ ГЕНЕРАЛА АНДРАНИКА НА СТОРОНУ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ От редакции. «В «Вечерних известиях» Московского Совета от 25-го июля появилась статья К-ИНА о переходе на сторону Советской власти армянского на­родного вождя Андраника, которую мы, ввиду ее особого интереса, перепечатываем полностью. Телеграф принес известие «О советской ориентации» армянского народного вождя Андраника. Это — крупная победа Советской власти. Андраник, это имя известно каждому армянину, это имя, которым действительно может гордиться армянский народ. Андраник - один из вождей борьбы армян за освобождение, один, потому что были и другие: Дро, Амазасп, Смбат, но Андраник — единственный вождь армянского крестьянства. Его сердце бьется в такт с сердцем армянского крестьянина, темного, нищего, вдвойне эксплуатируемого и русской (в русской Армении), и турецкой (в турецкой Армении) полицейской государственностью, и собственной буржуазией, и духовенством. «Наш Андраник» — с волнением и с загоревшимся взором говорит о нем обита­тель пещерной деревушки где-нибудь в горах Новобаязетского уезда. О «храб­ром Андранике» поет мать, склонившись над колыбелью, ее мечта — видеть своего сына под знаменем Андраника.«Я солдат, — говорит о себе Андраник, — солдат армии угнетенных и по­рабощенных, и где борьба за свободу, где борьба с господами, там мой меч». Андраник оставляет неизгладимое впечатление — небольшого роста, сухощавый, с побелевшей, как вершина родного ему Арарата, головой. Он по внеш­ности не производит впечатления «героя», но взгляните на него, и вы почувству­ете огромную волю, напряжение которой безгранично увеличивается сосредото­чившейся в нем, как в фокусе, волей многомиллионного народа. Обаяние челове­ка кристальной чистоты довершит это впечатление. Андраник вышел из самой глубины деревенской Армении и спаян с нею кровною связью. Он чутко прислушивается к стону страдающего народа и делает свое дело. По существу творит волю выдвинувшего его крестьянства. И не случайно его решение работать в согласии с Советской Россией. Это решение рву­щегося из вековой кабалы армянского крестьянства, распознавшего своих врагов и друзей. Вот почему это крупная победа Советской России. к-ин «Известия» № 157 (121) 1918

V. Из того, что было уже сказано раньше, легко можно усмотреть, по каким основаниям люди попадают в турецкую тюрьму в Армении. Для этого достаточно, чтобы они обладали деньгами, скотом, хлебом, землей, женой или дочерью или, наконец, врагами. Мы возмущаемся, когда читаем о жестокостях диких курдов, совершающих набеги на деревни, нападающих на дома, уводящих овец, захватывающих все имущество, которое можно унести, позорящих женщин и спокойно возвращающихся домой с сознанием, что они исполнили за этот день доброе дело. Мы называем это оскорблением цивилизации, и, быть может, эта квалификация правильна. Но как ни дурны эти деяния, они представляются самой милостью по сравнению с турецкими приемами действия, основанными на законе и ужасах тюрьмы. Человек, который по бедности или даже вследствие полной нищеты оказывается не в силах заплатить воображаемые недоимки по податям, который не желает отдать заптиям в виде «бакшиша» свою корову или буйвола, или умоляет их пощадить честь его жены или дочери, попадает в одну из таких темниц и никогда не выходит оттуда неотмеченный неизгладимым клеймом этого места. Приведем для примера один из обычных, но отнюдь не самый возмутительный случай ареста. Молодой человек из деревни Авзут (округ Муш) отправился в Россию в поисках работы и нашел себе там занятие. Он женился, прожил в России несколько лет и к концу 1892 года он вернулся в свою родную деревню. Полиция, узнав, что прибыл «один армянин, живший в России», отправила в Авзут четырех своих агентов под начальством Исаака Чауша. Они приехали в деревню через 2 часа после захода солнца; трое остались стеречь дом снаружи, а начальник вошел в середину. Сейчас же послышались выстрелы, Исаак и молодой армянин лежали мертвые. Вследствие этого случая битлисские власти отправили в Авзут одного полковника заптиев для наблюдений за тем, чтобы «правосудие» было осуществлено, и его осуществили очень скоро. Полковник созвал всех жителей деревни, из которых ни один не был замешан в это дело, и посадил их в тюрьму. Затем начальство изнасиловало всех девушек и молодых женщин в Авзуте, после чего были освобождены все мужчины, кроме 20, отправленных в Битлисскую тюрьму. Некоторые из них там умерли, а 10 других были скоро выпущены. Наконец, решено было обвинить молодого учителя Маркара из деревни Вазетенис в убийстве Исаака Чауша, и так как против него не было доказательств, то другим арестантам приказано было давать показания против него. Армяне имеют репутацию лжецов, но они, без сомнения, не идут в этом отношении так далеко, чтобы давать клятвенные показания против невинного человека, особенно если от этого зависит его жизнь; в настоящем случае они отказались совершить двойное преступление лжесвидетельства и убийства. Для того, чтобы принудить их, были употреблены всевозможные усилия: их раздели и били плетьми, затем жгли раскаленным железом в разных частях тела до тех пор, пока они начали кричать от боли. Затем им не давали спать в течение нескольких ночей и потом опять мучили их до тех пор, пока они, корчась и дрожа от пыток, не обещали давать какие угодно показания, лишь бы их освободили от мучений. Тогда от их имени был составлен акт, в котором свидетельствовалось, что Маркар находился в деревне, когда туда прибыл Исаак Чауш, который и был убит им в присутствии их, свидетелей. Под этим документом они подписались. В это же время Маркара пытали в другой части тюрьмы. Когда началось разбирательство дела, и был прочитан этот документ, свидетели сняли одежду в суде, показали страшные знаки, оставленные на их теле железом и призывали Бога в свидетели того, что показание, исторгнутое у них невероятными пытками, ложно. С другой стороны Маркар заявил, что он не был в деревне Авзут в ту ночь, когда произошло убийство. Но эти заявления не были приняты во внимание; Маркар был повешен в прошлом году, а «свидетели» приговорены к заключению в крепостях на разные сроки. Некоторые из женщин, изнасилованных заптиями, умерли вследствие обращения, которому они подверглись. Все сведения о тюрьмах Армении, турецкие, курдские и христианские, согласуются в главных чертах. Я недавно пригласил к себе одного очень почтенного армянина, человека хорошо воспитанного и некогда состоятельного; он побывал в нескольких тюрьмах, куда его заключили из желания овладеть его имуществом. Я спросил его относительно обращения с заключенными, и он сказал мне следующее: «Армяне очень часто подвергаются пыткам; но многое зависит от местных условий. Некоторые тюрьмы крайне плохи и известны по ужасным фактам, совершающимся в их стенах; другие не так отвратительны. Эрзерумская тюрьма, например, далеко не так плоха, как Битлисская, хотя и там пытки применяются иногда самым бесчеловечным образом. Я полагаю, причина этого различия заключается в том, что иностранные консулы в Эрзеруме, почти всегда могут иметь сведения о том, что происходит в местной тюрьме, и власти, зная это, воздерживаются от крайних жестокостей. Вопрос. В Эрзеруме не применяются пытки? Ответ. Иногда применяются, но далеко не так часто, как в других местах. Я видел там «стоячий ящик» и знаю, что его употребляли несколько времени тому назад, но я думаю, что им пользуются нечасто и, во всяком случае, далеко не так часто, как в Битлисе. Вопрос. Что это такое «стоячий ящик?» Отв. Это — небольшой шкаф, как раз такого размера, чтобы в нем мог поместиться только один человек — по виду этот ящик напоминает караулку. Заключенный в нее не может ни сесть, ни прислониться, ни двигаться. Вопрос. Конечно, он может прислониться к стенкам? Ответ. Нет, потому что на стенках торчат острые железные гвозди, а на полу оставлено только место, необходимое для двух ног. Заключенного держат в таком ящике 24, 36, 48 часов, словом, сколько придется; иногда даже дольше указанных выше сроков. При этом на страже всегда стоят два заптия, которые следят за тем, чтобы операции производились должным образом. Человек, подвергшийся этой пытке, не получает никакой пищи и питья, и ему не позволяют даже выходить из ящика для отправления естественных надобностей. Это ужасная пытка. Она была применена к учителю Маркару и к некоторым моим друзьям и знакомым. Ей подверглись: слуга Дамадяна, Сохо Шаропан, а также Агоп Серопян из Авзута, Сирко Минассян, Карапет Молкассян, Корки Мардоян из Коссельди (Буланик), и многие другие. Но эта пытка не самая жестокая. Пытка Шейтантопи, составляющая вместе с тем насилие... Да, я знаю все, относящееся к ней. Армяне, приведенные из Муша в тюрьму Гассанкале (многие из них виноваты только в том, что давали показания перед комиссией, допрашивавшей их относительно избиения в Сасуне), являются жертвами самых возмутительных преступлений. Чиновники, совершающие над ними насилие, многочисленны, и их имена хорошо известны; у меня подробно записаны их фамилии и адреса, и я могу сослаться на множество свидетелей в подтверждение приведенного мною обвинения. Эти негодяи большею частью заптии. Я видел некоторых из них и говорил с ними, и они почти не старались скрыть страшные факты. Тюремщики богатеют благодаря деньгам, которые они вымогают от заключенных. Тюремщик в Битлисе, Абдулкадер, которого можно назвать человеком только потому, что он, нужно полагать, создание Божье, получает этим путем огромные суммы. Недавно он истратил на свой дом 500 фунтов и, говорят, два или три турецких купца ведут торговлю на его деньги, между тем он получает всего 50 шиллингов в месяц жалованья. Эти деньги получаются в виде взяток не за какую-нибудь услугу заключенным, а исключительно за освобождение их от пытки, предпринятой единственно в целях вымогательства. Следующий случай может дать понятие о характере той помощи, за которую приходится так дорого платить. Около 5 месяцев назад 3 человека из деревни Кртабаз были арестованы и заключены в тюрьму (Их имена Верет, Мартирос, Тер-Каспарян и Гульбег). То, что они были освобождены без суда через 10 недель, служит достаточным доказательством их невинности. Их заключили в тюрьму Гассанкале. Помещение, в котором их заперли, было переполнено. Понятие переполнения означает не одно и то же в Армении и в Европе. Армяне, о которых идет речь, за недостатком места не имели возможности даже лечь. Несколько курдов, помещавшихся в той же камере, пользовались особыми привилегиями, но и им было предоставлено пространство всего в два с половиной фута. В углу камеры дыра, проделанная в стене, заменяла отхожее место, и упомянутым троим армянам сказали, что они должны стоять около этой дыры и могут опираться о стену, чтобы спать. Они находились в таком положении в течение 15 суток подряд. Вонь, грязь, обилие насекомых превосходили всякое воображение. Через 15 дней, рискуя уморить себя от голода, они отдали часть своей пищи некоторым курдам, которые взамен того позволили им занять их места в течение дня. Это было немного, потому что курды сами имели в своем распоряжении всего два с половиной фута; но все-таки армяне получили некоторое облегчение. Но курды были жестоко наказаны за свою услугу или предприятие: их порция хлеба была сокращена и они были закованы в кандалы на несколько дней. Люди, которым курды помогли таким образом и которые обязаны им жизнью, были старейшины деревни, ни в чем неповинные: через несколько недель их выпустили, потому что «они не сделали ничего дурного». И, тем не менее, турок, говорят, истинный джентльмен, между тем армяне лжецы и воры. Имея в виду, как много зависит от терминов, можно допустить, что это мнение справедливо в каком-нибудь отношении. Но джентльмен не будет убивать бесчеловечным способом кошку или собаку, которые ему не нужны. Разве в таком случае нельзя требовать, чтобы оттоманский джентльмен убивал своих армян, не подвергая их мучениям? Разве не было бы делом человеколюбия со стороны последнего либерального министерства устроить так, чтобы армян с их женами и детьми убивали без мучений. Хлороформ, синильная кислота или электричество, конечно, составили бы улучшения по сравнению с «Шейтантопи», «стоячим ящиком» или раскаленным железом, и армяне и их друзья имели бы основание благодарить нас за что-нибудь. Эта мысль, правда, не вполне христианская, но, без сомнения, она относительно гуманна. Что бы ни думали об этом предложении в теории, на практике немногие, в положении армян, задумались бы предоставить своим сестрам, женам и сыновьям возможность положить конец страданиям. «Армяне могли бы улучшить свое положение, если бы они действительно хотели этого», - сказал мне недавно один англичанин с серьезным и убежденным видом; - им стоит только перейти в магометанство. Без сомнения, Бог не накажет их за это». Это, конечно, верно, что с того момента, как они приняли бы Ислам, их мучения прекратились бы, и что теперь, являясь по своим страданиям мучениками, они не получают мученического венца и считаются презренными «преступниками». Многие, силы которых были слабы, нарушили свое внутреннее убеждение и отказались от веры, другие готовятся сделать то же самое. Некоторые из тех, с которыми мне приходилось говорить, спрашивали меня, посоветую ли я им спасти свои семьи от позора и смерти, признав, что существует единый Бог и пророк его Магомет. Я отвечал выражением надежды, которую я питаю только отчасти, что христианская Европа вовремя придет им на помощь и избавит их от необходимости выбирать между такими альтернативами. Одно несомненно, — если они перейдут в магометанство, то должны сделать не только наружно. Отступления быть не может, потому что жестокая смерть в самой жестокой форме явилась бы наказанием за отступничество. Следующая история может показать, какой соблазн представляется для армян в отношении религии. Этот рассказ, кроме того, поучителен и в других отношениях. Мелик Ага был влиятельным и благородным армянином деревни Абра (округ Буланик); Бог благословил его сыновьями и внучатами, рогатым скотом, овцами, землей, хлебом и кормом. Это был своего рода армянский Иов в небольшом размере. Благородный магометанин той же деревни Кямиль Шейх, завидуя его богатствам, пожелал овладеть ими и, если бы это ему не удалось, то уничтожить их и их владельца. С этой целью он сжег сено и хлеб Мелика; потом люди Шейха пришли и увели 8 лошадей его, умертвив 150 овец и оставив их трупы на гниение там, где они были убиты. Эта потеря была очень велика для страны, население которой всегда бедствует и часто голодает. Поэтому Мелик отправился в Кон, где живет каймакам, и просил защиты закона. Пока он находился в Коне, а его сын был на работе, люди Шейха, постоянно находившиеся настороже, ворвались в дом, убили двух детей старшего сына Мелика и увели его жену, которая была в последнем периоде беременности. Мелик Ага, услышав об этом несчастии, отправился в Эрзерум, чтобы передать это дело властям вилайета. Результатом его жалобы было то, что Селим паша отправился для расследования этого дела и возвращения женщины; детей, конечно, нельзя уже было воскресить, и убийца остался безнаказанным. Похититель отказался возвратить молодую женщину, говоря, что она публично заявит о своем переходе в магометанство. Тогда паша, обратившись к Мелику, спросил: «Что вы скажете или сделаете, если ваша невестка публично признает Ислам?» — «Я скажу, что мы тоже сделаемся магометанами, чтоб у нас не отнимали наших жен и дочерей». Тогда привели женщину; но Мелик, видя, что она окружена шейхами и боится говорить правду, сказал паше: «Она больна; через несколько дней она будет матерью. Оставьте ее в покое до тех пор, и поместите пока в каком вам угодно турецком доме в Эрзеруме. Через две недели мы спросим ее, что она может сказать». Все согласились на это, и паша уехал. Через 3 дня муж этой женщины (старший сын Мелика) был убит слугами Кямиля среди бела дня. Даже турецкое семейство, в котором жила женщина, было охвачено ужасом и просило шейхов взять ее, так как оно не желает иметь никакого отношения к этому делу. Вскоре после этого второй сын Мелика, Мкиртич, застрелил в поле двух шейхов. Это был очень дурной нехристианский поступок; подобные случаи дают повод честным людям в Европе жаловаться на мстительность армян. Мы знаем, что Мкиртичу следовало пригласить шейхов к обеду или, по крайней мере, оставить их в покое; хотя существуют высокообразованные европейцы, даже служители христианской церкви, лично мне известные, которые говорят: да будет благословен Бог за всякий инстинкт, возмущающийся против такого порядка, при котором скот переживает человека. Как бы то ни было Мкиртич и его младший брат, сознавая, что они и их родичи погибли, скрылись в доме Муссабея и объявили себя магометанами. Затем они отправили посыльного к своему отцу, чтоб объявить ему, как они поступили, и посоветовать ему поступить так же; и он послушался их совета. Мулле было поручено преподавать новообращенной семье догматы Ислама и научить ее магометанскому богослужению, и случилось так, что мулла оказался бывший старый слуга Мелика, который гораздо больше был склонен принять христианство, чем его хозяин признать учение Корана. Мелик, обсудив план действий с дружески расположенным к нему муллой, отправил свою овдовевшую дочь с взрослой девочкой и тремя мальчиками в Россию. Когда они были уже недалеко от границы, в Гора-Гедуке, курды напали на них и хотели отнять девочку. Но она крепко держалась за мать и отказалась сделаться жертвой гнусных желаний этих дикарей. Тогда курды застрелили ее. Мать схватила труп дочери на спину и отнесла его в деревню Гайраванк, в трех милях от Кагнемана, где убитая девочка и была похоронена отцом Рафаилом. Через некоторое время сам Мелик и остальные члены его семьи убежали в Россию, покинув дом, земли, корм, хлеб, скот и прочее и захватив с собой только немного денег, которые курды отняли у них на пути. Но Мелик благодарил Бога за то, что ему удалось спасти свою жизнь. Мулла же отправился в знаменитый армянский монастырь в Эчмиадзине и принял христианство.

Я заметил: тяга к "кавказкости" присутствует в основном у армян, живущих в России, видимо как защитная реакция на местный великодержавный шовинизм.

А уж армянские мальчики как их любят!