jerus, спасибо большое там очень много интересного. Копирую сюда хронику времен сухого закона и бутлегерства армян )))
_________________________________________________________________
ГЛАВА 33
О том, по какой причине выселили христиан армянского происхождения из центра города Исфахана и, переселив на окраину города, поселили на том берегу реки
Было это в период царствования шаха Аббаса второго, царственный престол которого находился в величественном городе Исфахане.
Случилось этому царю шаху Аббасу выехать вместе со всем войском своим из города Исфахана и поехать в город Казбин; он назначил управляющими и властителями города Исфахана кое-кого из известных мужей, дабы они управляли городом согласно условиям городского порядка, и наряду с другими поручениями приказал им [как нечто] особенное и более важное, чем все остальные поручения, чтобы они запретили и отменили вино, дабы вовсе не было вина в городе; [чтобы] никто /443/ не давил виноград и не делал вина и [чтобы] никто не продавал вина и никто не пил его; [чтобы] не было никаких признаков или запаха вина [в домах] – ни у простолюдинов, ни у власть имущих или же воинов конницы. А если найдут у кого-либо вино – будь то продавец или покупатель, такового накажут штрафом и отсекут ноздри и уши. И если увидят, что безобразия повторяются, [провинившихся] убьют, распоров живот, отрубив голову и подвергнув их различным иным мучениям. Поручив это как самое важное [из всех поручений] назначенным им градоначальникам, шах выехал из Исфахана и направился в Казбин.
Спустя несколько месяцев наместник царя, которого они называют эхтимал-довлатом, по имени Махмат-бек, находившийся на службе у царя в городе Казбине, расспросил прибывших из Исфахана о положении в городе и разных вещах, а особенно о вине. И сколько он ни спрашивал то одного, то другого, все единодушно отвечали, что запрещение вина не привилось [в городе], что пьяные мужчины без конца бродят повсюду на площадях и улицах. А эхтимал-довлат, весьма озабоченный этим, спрашивал то одного, то другого, мол, почему не вошло в обиход запрещение вина в городе Исфахане; каждый отвечал и говорил свое мнение.
Однако кто-то из ненависти к даруге города Исфахана свалил вину на него и сказал: «Быть может, это даруга ради собственной выгоды позволяет [делать вино], чтобы самому поймать продавца и покупателя [вина], оштрафовать их, получить взятку и взыскать с них большие деньги».
Эхтимал-довлат передал царю вместе с другими, /444/ услышанными от людей, и эти слова. Во время беседы царя с эхтимал-довлатом тот сказал царю: «Если государь повелит, пошлем кого-либо из верных слуг царя в город Исфахан, чтобы глашатай снова обошел город и громко провозгласил о запрещении вина, а сам он (посланец) тайно оставался бы там, наблюдал и выяснил, верно ли то, что рассказывают о даруге». Царь, которому понравились эти речи, приказал эхтимал-довлату сделать так, как было решено. Эхтимал-довлат выбрал среди царских слуг одного из приближенных к царю прислужников, человека осторожного и расторопного в делах, юношу по имени Наджаф-Кули-бек, поручил ему поехать в город Исфахан, еще раз объявить о запрещении вина, чтобы вина вовсе не было в городе Исфахане, а кроме того, потихоньку узнать все, что рассказывают о даруге.
А Наджаф-Кули-бек, гордясь и кичясь поручением эхтимал-довлата, выехал из Казбина, приехал в город Исфахан, где очень строго, угрожая и ужасая всех страшной бранью, запретил вино. Послал глашатаев, т. е. джарчи, на все площади, и они, выйдя, громогласно объявили, дескать, по приказу царя вино запрещено, а у кого [оно] будет найдено, тот будет сочтен врагом царя и приговорен к смерти и такового непременно убьют. Сам /445/ Наджаф-Кули-бек подготовил несколько человек, поручил им [это дело], сказав, что нужно поехать во все концы города, где, по его мнению, должно было быть вино; и люди эти, оставаясь там днем и ночью, тщательно [должны были] следить [за всем] и примечать всех, кто проходил. Таким образом в назидание [другим] наказали многих пьянствующих мужчин: отсекли им ноздри и уши, руки и ноги. Однако и этим не смогли упразднить вино. И так как [люди прибегали ко] множеству различных уловок, [Наджаф-Кули-бек] был в смятении и спрашивал то одного, то другого, чем же должно кончиться это дело.
В это время какие-то знатные мужи – государевы слуги, издавна знакомые с этим Наджаф-Кули-беком, пригласили его как-то в знак уважения и любви к себе домой.
Присутствовало на этом пиршестве и много других знатных мужей, в числе которых был и некий князь, хранитель царских книг (все царские книги были поручены ему, чтобы он хранил и выдавал их тем, кому они нужны, и брал обратно). На этом торжестве во время беседы на разные темы шел разговор и о вине. В этой связи Наджаф-Кули-бек обратился [к присутствующим] с вопросом, мол, удивляюсь, почему не укореняется [у нас] запрещение вина; государь который раз приказывает, а мы прибегаем к стольким пыткам и наказаниям и все же не можем упразднить вино. И каждый из сидевших отвечал и говорил свое мнение.
А князь – хранитель книг ответил Наджаф-Кули-беку, мол, напрасен труд ваш – запрещение вина не /446/ укоренится, ибо на это есть множество причин, а паче всего то, что все народы живут вперемежку друг с другом – магометане, не пьющие вина, и другие народы, пьющие вино, т. е. франки, армяне и евреи. И если вы поймаете кого-либо с вином при себе и спросите: «Где ты взял это и куда несешь?» – он оправдается тем, что несет из дома одного армянина домой к другому армянину. И тогда приказ ваш и запрещение будут обойдены. Кроме того, любой магометанин, пожелавший выпить вина, входит в их дома и пьет вино, а также покупает у них по высокой цене, везет куда хочет и пьет. И всему этому причина та, что население живет вперемежку. Так вот, если царь действительно желает, чтобы вино в городе вовсе не употреблялось, он должен разделить и разъединить эти народы, поселить магометан отдельно от других народов здесь, в центре города, а других, армян и евреев, он должен, выселив из города и переселив на его окраину, поселить в каком-либо соответствующем месте. Для каждого народа нужно установить определенные правила и порядок, тогда, что бы ни приказали царь и его вельможи, все будет беспрепятственно исполнено.
Эти слова, сказанные князем – хранителем книг, понравились многим, а также и Наджаф-Кули-беку, и он, поразмыслив над ними, сохранил их глубоко в душе и решил сообщить о них в соответствующее время эхтимал-довлату. Сам же он, взяв на себя это дело, всячески старался исполнить приказ царя и запретить вино.
/447/ Что же касается слов, сказанных князем – хранителем книг на этом торжестве, то говорили, будто сказал он это не от себя, а по предложению других. И это было так.
У царей принято держать при дворах своих евнухов для прислуживания им и женам их. Число их этот царь шах Аббас второй еще более умножил; поскольку он собрал множество жен из всех племен, соответственно этому собрал и много евнухов. Из этого множества евнухов некоторые (кто по старости, кто потому, что не угодил [шаху], другие еще по каким-то причинам) были изгнаны из царского дворца и отпущены так, что они могли уйти куда угодно и жить отдельно. И эти евнухи, изгнанные из царского дворца, обосновывались в центре города, в квартале, называемом Шамшапат, вот почему: во-первых, потому, что квартал этот находился вблизи дворца царского (дабы если они пожелают пойти в царский дворец или же [кто-либо] из друзей их из царского дворца пожелает прийти к ним, было бы удобно и быстро, ибо близко); во-вторых, этот квартал был расположен поблизости от рынка и торговых рядов; в-третьих, и наипаче из-за воды, ибо воды в этом квартале хватало круглый год, поскольку большая канава, немногим меньше реки, проходила через этот квартал в Чарбах – государев виноградник и оттуда текла к царскому дворцу, где все нужды людей и животных, садов и цветников и другие удовлетворялись этой водой. Вот это так.
Кроме того, следует знать, что великий шах Аббас первый, разоритель страны армянской и /448/ погубитель народа армянского, когда изгонял и переселял армян в Персию, какую-то часть христиан из армян, которых называли даштцами (потому что они были выходцами из селения Дашт, что в гаваре Гохтн), согнал и поселил здесь, в квартале, называемом Шамшапат, с магометанами. Ввиду того что место было хорошее, множество магометан из других кварталов города перебиралось и поселялось здесь; также и евнухи, ушедшие из царского дома: они пришли и поселились здесь. Людям, собравшимся там отовсюду, со всех концов [страны], не хватало места, и они терпели много неудобств из-за этого, поэтому магометане, договорившись с царскими евнухами, начали притеснять христиан-даштцев, чтобы выжить их оттуда, дабы самим им было бы просторнее. И по этой причине они много раз доносили на армян-даштцев, когда по справедливости, а когда и понапрасну.
И поскольку существовал приказ царя, запрещающий вино, теперь уже и персы тоже стали доносить на христиан, [говоря], мол, это племя пьяниц, они без конца оскверняют воду вином, ибо когда давят виноград и делают из сусла вино, то выжимки бросают в воду, оскверняя тем самым воду; и когда гонят водку, осадок выливают в воду, чем оскверняется вода; а когда хотят помыть винные карасы, погружают их в канаву и оставляют на день-два в воде, а затем уже моют, а при мойке вода опять льется в канаву и оскверняется.
/449/ И вот все эти доносы, а также то, что сказал князь – хранитель книг Наджаф-Кули-беку, и много других слов, как несправедливых, так и справедливых, сказанных приходящими в квартал Шамшапат и здесь живущими евнухами князю – хранителю книг, были переданы тогда хранителем книг Наджаф-Кули-беку.
А когда шах и эхтимал-довлат вернулись из Казбина и приехали в Исфахан, они спросили, исполнен ли приказ о запрещении вина, тогда Наджаф-Кули-бек, опечаленный до глубины души, сказал: «Мы старались изо всех наших сил, но [в городе] продолжают употреблять вино». И эхтимал-довлат долго недоумевал и размышлял о запрещении вина, ибо, согласно нечестивой вере их и по книгам преданий их, вино считается нечистым, а питье вина для них грехом.
Наджаф-Кули-бек в удобный час пересказал слова князя – хранителя книг эхтимал-довлату, и речи эти понравились тому, а также и другим, восседавшим [там], и эхтимал-довлат в подходящее время передал слова князя – хранителя книг царю. Не однажды, а во всякое удобное время эхтимал-довлат и другие нахарары, вхожие к шаху, без конца говорили царю одно и то же, ибо эхтимал-довлат и другие нахарары были крайне озабочены тем, чтобы выселить христиан из центра города. И столько говорили они, пока не склонили волю царя к тому, чтобы издать грамоту с приказом [о том], чтобы все народы, употребляющие вино, /450/ отделились от магометан и, переселившись на окраину города, поселились отдельно.
Получив от царя этот приказ, эхтимал-довлат призвал пред очи свои даштцев, сообщил о повелении царя и приказал им покинуть центр города и переселиться на окраину, хотя им и трудно было сняться со своих насиженных мест. Поэтому армяне пошли по дворам вельмож, умоляли оставить их на своих местах, но никто не внял их словам, ибо воля и намерения всех власть имущих магометан были одинаковы относительно выселения их. Вот так по приказу царя и [из-за] насилия власть имущих, а также и вследствие притеснений своих ближних магометан армяне-даштцы попали в безвыходное положение: ушли из домов и жилищ своих, переселились кто в Джугу, кто в Гаврапат, наняли дома и обосновались там вместе с семьями и имуществом своим.
Когда случилось так, что магометане выселили даштцев, они начали выселять из города и других армян. Здесь, [в Исфахане], собрались армяне, ставшие изгнанниками, переселившиеся и обосновавшиеся в области Атрпатакан из всех областей: из Амида, Газика, Багеша и Муша, из Беркри, Арчеша и Вана, из Арцкэ, Ерзнка и Дерджана, из Баберда, Эрзерума и Спера, из Басена, Кахзвана и Шираквана, из отдельных городов Араратской области, из Алашкерта, Маку и Хоя, /451/ из Салмаста, Урмии и многих других областей. Шах Аббас первый приказал собрать их всех и согнать в город Исфахан; они поселились в центре города, в кварталах, называемых Торосакан и Шихшабан. Точно так тот же шах Аббас великий приказал выселить армян – коренных ереванцев из Еревана, погнать их в город Исфахан и поселить в центре города вперемежку с магометанами в кварталах, называемых Тахтихарадж и Багат.
В период царствования шаха Аббаса второго после выселения даштцев начали выселять ереванцев и шихшабанцев. Эхтимал-довлат призвал к себе старшину ереванцев, по имени ходжа Иакобджан, с другими мужами и сообщил им царский приказ: мол, вы обязаны выселиться из центра города и обосноваться на окраине его. Обещал им множество милостей и говорил с ереванцами очень ласково. Хотя некоторые из армян согласились, однако другие, упрямые и грубые мужи, не согласились и начали сопротивляться и прекословить, поднимать шум, брань и устраивать беспорядок, что в конечном счете повредило им самим. Все они вместе пришли и собрались на пути следования царя и при приближении к ним царя сообща стали жаловаться ему, и этот их поступок показался царю весьма неприятным и тягостным, и царь разъярился и разгневался на армян. И так как царь разгневался на /452/ армян, иноплеменники, воодушевившись, приободрились, уподобились львам и начали насильно изгонять армян. Эхтимал-довлат назначил вельмож и с воинами [поставил их] над армянским населением, чтобы те не давали им снисхождения во времени, [чтобы] выселяться понемногу день за днем, а торопили их безжалостно и, жестоко насильничая, выселили их из центра города.
И тогда армяне впали в отчаяние, ибо у них не было никакой надежды получить пристанище или убежище от царя либо власть имущих – ведь все сердились на них; а вельможи и воины, приставленные к ним, жестоко притесняя, заставляли их выселяться из города. И вот, когда участились удары дубин по голове армян, они оставили природное высокомерие свое, присущее им от рождения, и, призвав [все] свое благоразумие и рассудительность, стали смиренно просить князей: они написали арзу и вручили ее эхтимал-довлату, [прося] не притеснять их больше, снизойти к ним, дать им срок для постепенного переселения. Эхтимал-довлату понравились их речи, и он приказал быть посему. Тогда воины, выселявшие [армян], отстали от них.
После этого шах, эхтимал-довлат и другие нахарары, посовещавшись, соблаговолили выделить [армянам] для жительства место по ту сторону реки, поближе к джугинцам.
Расположение города Исфахана таково: большая река, протекающая по городу, проходит с запада на восток; город, все магометане, царский дворец, торговые ряды и остальное, что /453/ относится к городу, – все это находится к северу от реки. Джугинцы же обосновались на юге, по ту сторону реки, отдельно и обособленно от других народов. И нынче место, которое [царь] хотел выделить жителям, выселяемым из города, соблаговолено было дать где-то неподалеку от джугинцев, рядом с ними по берегу реки. Мысль эта понравилась всем: царю, знати, армянам и всем остальным, кто слышал. Тогда по приказу царя эхтимал-довлат отправил землемеров, измеривших [землю] и передавших [ее] народу, а народ распределил ее меж собой: каждому в соответсгвии с количеством душ. И начали строить дома и жилища для себя как ереванцы и даштцы, так и другие, согнанные отовсюду беспорядочной толпой; здесь они обосновались и поселились все вместе.
Таким образом, поводом к выселению христиан из центра города явилось потребление вина – [это было] именно так, как мы рассказали.
Но вначале, когда христиан выселили из города, им было тяжело, ибо казалось, что трудно будет уйти с насиженных мест своих. Однако теперь они очень довольны и благодарят Бога, ибо по промыслу Божьему свершилось это над христианами. Благодарность христиан имеет много причин. Во-первых, потому, что там, в городе, христиане и магометане жили вперемежку друг с другом и некоторые христиане, не очень сильно верующие, непрерывно видя легкую, уводящую к низменному и плотоугодливую веру магометан и /454/ слыша все время проповеди и рассказы о вере их, ослабевали в вере христианской, пока вовсе не отвращались и не отрекались от христианства в [пользу] магометанства и становились мусульманами. Во-вторых, если сыновьям христиан нравились дочери магометан или же сыновьям магометан нравились дочери христиан, магометане столько замышляли тайно и скрытно, [столько] говорили с дочерьми и сыновьями христиан, пока всех их не склоняли на свою сторону и не обращали в веру Магометову. Мы своими собственными глазами видели множество [юношей и девушек], которые уходили и попадали в дома магометан. И хотя христиане очень старались вызволить их оттуда, но из этого [ничего] не получалось, и те отрекались [от своей веры]. В-третьих, потому, что там, в центре города, христианам было тесно и неудобно, не хватало воды, и из-за маловодья им приходилось терпеть множество лишений; а здесь, на новом месте, им было просторно и привольно, здесь они построили роскошные и красивые дома, просторные и большие, с различными украшениями, с высокими покоями, с летними пристройками, с местами для отдыха перед ними, парками, цветниками и плодовыми деревьями. В-четвертых, потому, что, переселившись, они отделились от змеенравного племени магометан, которые, непрестанно уязвляя, обманывали и не давали покою христианам. А ныне [здесь] собрались все христиане, живут вместе и благодарят Бога, которому слава во веки веков. Аминь.
Следует знать, что когда начали /455/ выселять христиан из города и выселили даштцев, был 1104 год нашего, армянского, летосчисления (1655), а в 1105 (1656) году выселили ереванцев, которые переехали из центра города и собрались на новом месте, где построили дома для жительства, а в городе не осталось христианского населения, [ибо] все они собрались во вновь выделенном [для них] месте. А нынче, когда мы пишем эту историю, 1108 (1659) год.
Еще одна история, подобная предыдущим
Как мы во многих местах говорили, так и сейчас [повторяем], что великий шах Аббас первый не два и не три раза переселял армянское население из области Атрпатакан в Персию, а много раз. И когда был 1067 год нашего летосчисления (1618), вышеуказанный царь шах Аббас первый опять приказал выселить все армянское население из области Атрпатакан и погнать в Персию.
По этому приказу вельможи его выступили с большим войском, отправились в город Ереван и гавары его, в Ганджу и гавары ее, в Тавриз и гавары его, в Ардебиль и гавары его и стали искать и допытываться среди армян, кто является потомственным, коренным жителем тех мест, а кто нет и из какой страны приехали и собрались они [здесь]. Коренных жителей оставили, а пришельцев всех записали поименно /456/ в списки, назначили над ними начальника и надзирателя из армян, назвав их меликами, и, вверив им все население, поручили находить и приводить [их] обратно, если кто-либо из записанных людей спасется бегством или каким-либо иным способом, а если [они] не найдут, то [мелики] будут ответственны перед царем и заслужат смерть. Вот так всех выселили с их насиженных мест и погнали в Персию.
Выделив всех ремесленников-каменотесов, погнали их в город Исфахан, ибо ремесло их могло пригодиться там при строительстве дворца для царя и вообще для персов. Их поселили там, в Исфахане.
Всех остальных выселили и погнали в город Фахрабад, а там поселили кого в городе, а кого в селениях. [Армяне эти] не остались там и не умножились: из-за сурового, зловонного и вредного воздуха, к которому они не привыкли, день ото дня их становилось все меньше и меньше, они рассеялись, пока вовсе не исчезли оттуда. И хотя многие хотели бежать, однако не смогли, ибо придорожной страже, которая называется рахдар, царь велел впускать всех, кто хочет вступить в область Фахрабадскую, но не выпускать никого, кто желает покинуть ее. А если найдутся такие, кто тайком уйдет, их следовало поймать и убить. Поэтому никто не мог убежать, а оставшиеся там [армяне] умирали и погибали. Переселились более 10 тысяч домов армян, а нынче [там] осталось едва ли 400 домов. В настоящее время, если случится христианину по важному делу [пуститься] в путь или что-либо еще, следует ему явиться к градочачальнику и просить письменного повеления /457/ рахдару в знак того, чтобы не препятствовали ему и не вернули его обратно, ибо, если не будет грамоты, не разрешат [ему] выехать. А градоначальник сперва берет кого-либо в залог взамен него, а затем дает ему грамоту, и тогда только путешественник отправляется в путь.
Ремесленников-каменотесов, переселенных в город Исфахан, поселили в южной части города, на том берегу реки, там, где было поселено племя гебров, в соседстве и вперемежку с ними.
И теперь, в 1108 году армянского летосчисления (1659), в мае месяце, царь шах Аббас второй приказал армянам, а с ними вместе и племени гебров уйти оттуда и переселиться туда, где устроились ереванцы, шихшабанцы, даштцы, и там поселиться, дабы все иноплеменники и иноверцы отделились бы от магометан, чтобы магометане, живя отдельно от них, обрели бы очищение. Поэтому армяне и гебры перебрались оттуда и поселились близ вышеперечисленных христиан.
Если же кто спросит относительно племени гебров, так вот: великий шах Аббас первый, законченный угодник сатаны, как армян выселил из области Атрпатакан и согнал в Персию, так и племя гебров изгнал из исконной их родины, из Кермана, Иезда, Шираза и других мест, переселил в разоренный дотла Исфахан и, заполнив его ими, отстроил /458/ и превратил Исфахан в многолюдный город.
Вот таким образом переселились эти гебры в Исфахан и обосновались там. А нынче их тоже выселили с их [насиженных] мест, погнали и поселили около армян, несколько в стороне [от них]. И это тоже так.
