Jump to content

Trump

Forumjan
  • Posts

    259
  • Joined

  • Last visited

Everything posted by Trump

  1. Не только "моно", но и "нуно"!
  2. Господа, в связи с тем, что моя идея о создании в недрах форума серьезного литературного произведения, получила поддержку, как и обещал, открываю соответствующую тему. Позвольте Вам напомнить, что сюжет "Мертвых душ" был подсказан Гоголю Александром Сергеевичем Пушкиным, причем последний неоднократно заявлял, что не отдал бы его никому, кроме Гоголя. До это Александр Сергеевич долго уговаривал Гоголя написать большое произведение, но тот жаловался на отсутствие достойного сюжета. Пришлось Александру Сергеевичу "оторвать от сердца" сюжет, заготовленный для себя и отдать его Гоголю. Так родилось прекрасное произведение. "Дайте мне достойный сюжет, и я создам "нетленку", - так можно перефразировать гоголевскую "отмазку" и, конечно, пошутить. Потому что цель этой темы - создать просто добротное произведение - добротное со всех точек зрения. Нетленным будет лишь сам процесс совместной работы над ним, так как в ней будет участвовать, я надеюсь, много людей. Итак, условия действа: 1. Участники определяют жанр будущего произведения. Это делается достаточно условно, потому что по-настоящему интересное произведение - это переплетение жанров, как например, "Имя Розы" Умберто Эко. 2. После того, как "жанр" утвержден мною на основе предложений участников(позвольте мне взять на себя это полномочие), участники предлагаю ГЕНЕРАЛЬНУЮ сюжетную линию. Для того, чтобы интерес акции сохранялся от начала и до самого конца, необходимо определить эту линию не полностью, не детально, а в самом ОБЩЕМ виде. Чтобы было понятно - приведу пример. Возьмите любую видеокассету с фильмом и посмотрите анонс содержания. Все анонсы сделаны таким образом, чтобы будущий зритель был заинтригован завязкой, но не знал развязки. Так же делаются анонсы к современной литературе, анонсы фильмов в кинотеатре и по телевидению. Все-таки для большего понимания приведу пример. Как выглядел бы в современных условиях анонс, скажем, Двенадцати стульев: "Бывшему предводителю дворянства, а ныне сотруднику ЗАГСа уездного города N Кисе Воробьянинову становится известно, что его теща зашила в один из двенадцати стульев гостиного гарнитура, впоследствии изъятого большевиками, свои драгоценности. Он бросает работу и отправляется на поиски стульев и находящихся в одном из них сокровищ..." 3. После утверждения на основе предложений участников ГЕНЕРАЛЬНОЙ сюжетной линии (опять же просьба дать это полномочие мне), мой знакомый, назовем его "Писатель", пишет первую главу. 4. Участники читают главу и предлагают дальнейшее развитие сюжета. 5. Из всех предложений участников "Писатель" отбирает лучшее (на его взгляд) и пишет вторую главу. Дальше процесс идет в соответствии с п.п. 4 и 5 от главы к главе, до самой последней. 6. После того, как произведение готово, открывается голосование для оценки его достоинств и недостатков. 7. Если голосование показывает, что книга получилась хорошей - я издаю ее малым тиражом и высылаю всем, кто принимал участие в работе над ней по несколько экземпляров. Если есть дополнительные вопросы - готов ответить на все.
  3. Да, Мымрочка, завтра открою. В ней еще раз объясню.
  4. Chachanak, когда закончится голосование? Уже нестерпимо хочется сделать 2 вещи: 1. От души поздравить Мымрочку с победой, так как ее победа заслужена и совершенно очевидна 2. Вернуться к начатому разговору о книге
  5. Эпиграф выпуска: - Лом сказал мне, что вы хорошо разбираетесь в картах. - О-о-о, карты - мой хлеб. Но только... игральные. м\ф "Приключения капитана Врунгеля", реж. Д. Черкасский - Не обязательно всюду быть, - кричал Ляпис, - Пушкин писал турецкие стихи и никогда не был в Турции. - О, да, Эрзерум ведь находится в Тульской губернии. Илья Ильф и Евгений Петров, Двенадцать стульев Совместная армяно-азербайджанская комиссия по вопросам картографии начала свою работу на линии информационного фронта. Причиной создания комиссии стали неодократные обращения бойцов к командованию информационными войсками с обеих противорборствующих сторон. Суть этих обращений сводилась к тому, что из-за разночтений в картах местности ведение боевых действий крайне затруднено. В связи с этим, по договоренности между противоборствующими сторонами, было принято решение унифицировать используемые на информационном фронте карты и привести их к единому стандарту. Как удалось выяснить фронтовому листку, работа комиссии с самого начала столкнулась с серьезными проблемами, связанными прежде всего с тем, что существенные разночтения наблюдаются не только между картами армянских и азербайджанских информационных войск, но и между картами, использующимися различными подразделениями в составе каждой из армий. Как сообщили нам в комиссии, ее работа была практически парализована, едва начавшись. В настоящее время, вместо выработки унифицированного варианта карт, она занимается бурным обсуждением карты, представленной на ее рассмотрение пилотом стратегического бомбардировщика Бозгурдом. Накал страстей был вызван сразу же высказанными подозрениями в том, что карта нарисована последним от руки, не отражает истинного ландшафта местности и вообще не имеет хождения в информационных войсках. Сам Бозгурд на заседания комиссии допущен не был, но передал свои возражения, воспользовавшись селекторным устройством. Судя по тому, что происходит на заседаниях комиссии в данный момент, можно сделать только один неутешительный вывод: наличием конструктивной работы они пока не отличаются.
  6. Ужасно дискомфортно! Но как часто это бывает необходимо, к сожалению...
  7. С утра совершил волеизъявление. Отдал свой голос Мымрочке
  8. Trump

    Имидж.

    Жажда - ничто, имидж - все.
  9. Колонка редактора Эпиграф выпуска: - ...Но правда всегда торжествует - это мое убеждение. - Радостное совпадение наших убеждений. Юлиан Семенов, Семнадцать мгновений весны Со времени последнего обзора редакционной почты в адрес редакции фронтового листка поступила масса откликов, пожеланий, предложений, претензий и прочих проявлений читательского интереса. К большому сожалению редакции, на данный момент наблюдается дисбаланс в количестве писем, поступающих из армянских и азербайджанских информационных окопов, так как из последних их поступает существенно больше. Тем не менее, мы были и остаемся рады любому письму. Особенно мы рады письмам, в которых дается высокая оценка нашему нелегкому труду фронтовых журналистов, а такие письма приходят с обеих сторон. Именно такие послания мы получили от армянского информационного бойца Fadei и азербайджанского - Sweet Dreamer. Мысли обоих были примерно одинаковы и сводились к тому, что чем раньше необходимость в существовании фронтового листка отпадет, тем лучше будет для всех. При этом, внешний вид корреспонденции красноречиво указывал на то, в каких непростых боевых условиях авторам указанных писем приходится читать наше издание. Письма были грязными, обгоревшими и пробитыми пулями в нескольких местах. Очевидно, в аналогичных условиях им приходится и читать наши репортажи. Этот вывод мы сделали из того, что Fadei до неузнаваемости исказил имя нашего специального корреспондента, видимо плохо читаемое на обгоревшей бумаге фронтового листка. Очень приятно было получить послание от бойца Fireland. Постоянные читатели нашего издания помнят, насколько не просто складывались отношения редакции с ней. На этот раз она написала, что повсюду спорит с недоброжелателями издания, пропагандирует его и под впечатлением от наших репортажей даже стала подвержена несвойственной для фронтовых условий сентиментальности, которая выражается в ношении с собой портрета кота Леопольда с его знаменитым слоганом: "Ребята, давайте жить дружно!" Место небезызвестного бойца-пулеметчика Гыпчага во главе списка самых активных читателей фронтового листка в отсутствие последнего занял attilla. Он периодически пишет в адрес редакции письма весьма противоречивого содержания. Так в одном из писем он благодарит редакцию за внимание, постоянно уделяемое нуждам и заботам простых бойцов, а в другом высказывает свою озабоченность увеличением процента публикаций под рубрикой "Литературные страницы". Пользуясь случаем, спешим заверить, что данные материалы по-прежнему не превышают 10% от общего объема публикуемых фронтовым листком репортажей. И этот процент мы не считаем чрезмерно большим. Более того, мы считаем его даже не вполне достаточным, учитывая сложившееся у редакции мнение, согласно которому многие события на информационном фронте могут быть гораздо лучше проиллюстрированы классиками мировой литературы, нежели нашими репортажами. Благодарный отклик на свои публикации мы получили и от военного врача азербайджанских информационных войск Scalpel, который недавно стал героем одной из них. Напомним, что в материале шла речь об инициативе военного врача по добровольному представлению на всеобщее обозрение ксерокопий документов информационных бойцов с обеих сторон. Несмотря на неудачный исход акции, Scalpel, по всей видимости, действительно продолжает переживать по этому поводу. В своем письме он призвал редакцию присоединиться к его инициативе в качестве наглядного примера для бойцов, опошливших его начинание. И, наконец, письмо, которое хочется отметить особо. Читатели различных печатных изданий давно привыкли к стандартной фразе, которая содержится в любом из них: "Мнение авторов материалов и редакции могут не совпадать". Так как бойцов, формирующих своими действиями и посланиями публикации фронтового листка, мы по праву считаем соавторами наших репортажей, то вполне естественно, что наши с ними мнения могут не совпадать, причем это утверждение верно для подавляющего большинства случаев. Но письмо, которое мы хотим частично процитировать, является эталоном совпадения нашего мнения с мнением бойца, его написавшенго, а именно Муссона, уже известного нашим читателям по одному из прошлых выпусков издания. Из письма Муссона в редакцию: "Я ДАВНО ТАК НЕ СМЕЯЛСЯ. КОГДА ТУПОЙ СЧИТАЕТ СЕБЯ УМНЫМ ТОЖЕ СМЕШНО!" В этом мы с Вами абсолютно, безоговорочно, целиком и полностью согласны, господин Муссон! Необходимо отметить, что коллектив редакции в результате прочтения письма был настолько растроган, что немедленно сформулировал идею о необходимости вручения господину Муссону благодарственного подарка. Господин Муссон, Вам, как и любому читателю фронтового листка, хорошо известно, что издание распространяется на информационном фронте бесплатно, так как редакция не считает возможным с любой точки зрения делать деньги на крови. Поэтому мы не можем вручить Вам льготной подписки. Но мы можем несколько иначе проявить свою признательность - отныне и все время существования издания, его выпуски будут доставляться Вам нашими фронтовыми почтальонами в первую очередь.
  10. Эпиграф выпуска: - Кто там у них? - Да подозрительный какой-то, - ответила на его вопрос бабка. - Я сейчас оттуда - сидят с ним оба в обнимку, а господин вахмистр гладит его по голове и приговаривает: "Золотце ты мое, головушка ты моя славянская, шпиончик ты мой ненаглядный!.." Ярослав Гашек, Похождения бравого солдата Швейка Как сообщают пресс-службы информационных войск, в свзяи с растущим ожесточением на линии информационного фронта, у командования с обеих сторон возрастают опасения по поводу возможной взаимной активизации разведывательных и диверсионных действий. Именно поэтому в войсках вводятся особые подразделения, создаваемые по образу и подобию СМЕРШ. Тем не менее, в настоящее время эти подразделения не могут похвастаться ощутимыми успехами в своей деятельности. Так недавно лишь по счастливой случайности скорой расправы по законам военного времени удалось избежать бойцу азербайджанских инормационных войск Муссону. Последний был задержан бойцами соответствующего подразделения в тот момент, когда раздавал сослуживцам листовки антиазербайджанского содержания. Как удалось выяснить впоследствии, подозрения вызвали и личные документы Муссона, обнаруженные при нем. Они были составлены на ломанном азербайджанском языке, причем даже запись в графе "национальность" была исковеркана. Так как в настоящий момент инцидент считается исчерпанным, протокол допроса Муссона не засекречен и даже был любезно предоставлен для публикации во фронтовом листке. Из протокола допроса Муссона: Следователь: Откуда вы взяли провокационные листовки, обнаруженные при вас? Муссон: Я принес их с территории, контролируемой армянскими информационными войсками. Следователь: Как вы там очутились? Муссон: Дело в том, что я люблю прогуливаться в тех местах. Я любил там гулять еще до войны, а сейчас воспоминания влекут меня туда с непреодолимой силой. Помню, как однажды... Следователь: Ваши воспоминания никого не интересуют. Каким именно образом вы получили листовки? Муссон: Пачка листовок просто лежала под деревом. Я подумал, что из них получились бы неплохие самокрутки и подобрал. Следователь: Мне кажется, что вы пытаетесь ввести следствие в заблуждение. Если вы собирались использовать листовки в качестве простой бумаги для самокруток, то почему занялись их раздачей в наших окопах? Муссон: Господин следователь, поверьте, из первой листовки я сделал самокрутку, но пока курил, "от нечего делать" прочитал одну из пачки и заинтересовался тем, что там было написано. Следователь: Но это еще не причина для того, чтобы их распространять! Муссон: Просто написанное меня возмутило до глубины души. Я решил, что это состряпано идеологами вражеской пропаганды и решил ознакомить наших бойцов с ней. Чтобы не поддавались на провокации. Следователь: Допустим, что это так. Но никто не давал вам права решать, с чем знакомить бойцов, а с чем не знакомить. Это будет решать командование фронта. Ясно вам? Муссон: Яснее не бывает, господин следователь. Я больше не буду. Следователь: Честное слово? Муссон: Честное пионерское. Следователь: Что-о-о-о-о-о? Теперь еще и коммунистической пропагандой занимаетесь? Муссон: Я больше не буду. Следователь: Это я уже слышал. Муссон: Я больше не буду. Следователь: Вас заело? Или вы стараетесь уйти от еще более неприятного для вас вопроса, а именно от вопроса о ваших документах? Откуда вы их взяли? Они даже на дешевую подделку никак не "тянут". Они составлены человеком, не владеющим азербайджанским языком! Вам объяснить, как следует называть человека нашей национальности? Муссон: Господин следователь, мне это уже объяснили. Я больше не буду. Вернее, я буду... Следователь: Что? Муссон: ...Правильно называть. Документы действительно подделаны... подделаны мною... Просто хотелось себе внеочередное звание приписать... А с грамотностью у меня не очень... каюсь... больше не буду... Следователь: Это я уже слышал. Муссон: Я больше не буду. Следователь: Хватит! Будете еще говорить "я больше не буду"? Муссон: Я больше не буду... Следователь: В-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-н! К сожалению, скупые строки протокола не позволяют представить картину во всей полноте. Но, как стало известно фронтовому листку, в настоящее время Муссон проходит курс психологической реабелитации после пережитого потрясения. По непроверенным данным, тот же курс, но более ускоренный, прошел и следователь, допрашивавший Муссона.
  11. Не так загадочно, как кажется. Вы не думаете так и пока Вам придется поверить мне на слово. А насчет подогревания интереса к своей персоне... Мымрочка, я появился на bakililar и hayastan более 4 месяцев назад. Я не могу поверить в то, что Вы думаете, что все это время я только и ждал, когда мне начнут задавать эти вопросы Если я не подогревал интереса к своей персоне раньше, то почему же я должен начать заниматься этим сейчас? P.S. Мымрочка, выделение "Вы" - это совсем "не в тему" , к сожалению. Смотрите, не надо меня разочаровывать P.P.S. И еще - Вы почему-то не ответили на мой постинг, обращенный к Вам и Chachanak по поводу не совсем правильного понимания моего предложения. Что Вы думаете на счет того, что я написал?
  12. Qeri, Вам хорошо известно, каким гонениям я подвергался издесь, и на bakililar, где появился раньше. Могу ли я после этого бояться чего-либо в отношении себя, тем более не несущего ко мне враждебного отношения. Конечно, я не возражаю. А насчет собственной трактовки... Я вынужден уйти от ответа. Я не имею морального права сейчас даже объяснить, почему. Время, когда я смогу это сделать, еще не пришло. Может быть, оно и не придет никогда. Но будем надеяться. Но одну вещь я все-таки могу сказать, так как она касется лично Вас. Я должен покаяться перед Вами. Покаяться в том, что НИКАК НЕ ОЖИДАЛ, что Вы задаетесь ТАКИМ вопросом. Не потому что отказывал Вам в интеллекте - Боже упаси. Я, честно говоря, отказывал Вам кое в чем другом. Но я рад, что ЖЕСТОКО ошибся. и поэтому искренне прошу прощения.
  13. Уважаемые Мымрочка и Chachanak! Судя по Вашим вопросам, Вы не совсем верно поняли суть моего предложения. Участники форума не будут писать, так как у всех разный стиль и цельного произведения в этом случае не получится. Писать будет писатель на основе сюжетных линий, предложенных посетителями форума. Но в Вашем предложении я увидел неожиданное развитие идеи. Ведь писатель будет писать в прозе, но если герой пишет или цитирует стихи, то их можно включать в произведение, не нарушая стиля и они могут быть написаны именно юзерами. Так что это устроит и здешних поэтов и всех остальных. И идея получает очень хорошее дополнение. Я - за! А теперь специально для Мымрочки. Мымрочка, на "ты" нельзя. Не спрашивайте почему - по крайней мере сейчас я не имею морального права ответить. Просто НЕЛЬЗЯ. Это никак не повлияет на наши отношения?
  14. Благодарю за поддержку. Но остальные пока молчат, а чтобы не замусоривать форум и открыть действительно нужную тему, надо предварительно заручиться поддержкой хотя бы еще нескольких человек.
  15. И наше Вам тоже. Идея хорошая. Мне больше импонирует конкурс эпиграмм, хотя тут будут трудности с некоторыми никами, которые в стихотворный размер очень трудно уложить. А если поэтический конкурс, то думаю, что излишне задавать слова. тут надо подойти по-другому. Например, задать тему. Но не широкую, типа "О любви", а какую-то хитровыкрученную, что ли? Там, ода мусорному ведру или похмельный сонет или элегия, навеянная дракой. В общем, подумаю над этим и дополню Ваше предложение. И еще у меня созрела идея, которую, правда, можно осуществить при наличии двух составляющих: 1. Активное участие посетителей форума 2. Разрешение (это уже моральная сторона вопроса) многоуважаемой Чачанак, как первооткрывательницы литературного конкурса на General Идея сводится к следующему. Те, кто находится в соответствующем возрасте, наверняка в детстве выписывал "Пионерскую Правду" - в советские времена ее выписывали почти все в добровольно-принудительном порядке. так вот, воспоминание детства - ныне покойный Кир Булычев объявил о том, что будет писать очередную книгу про Алису вместе с детьми. Книга назывлась "Лиловый шар", как сейчас помню. Он опубликовал первую главу, а остальные строились на основе сюжетных предложений детей, читающих "Пионерскую Правду". Причем самое интересное было то, что так писалась глава за главой. То есть, прочитав очередную главу, можно было принимать участие в конструировании следующих и так до самого завершения. А что если таким же образом написать взрослую книгу? Я знаком с человеком, который будет хорошо писать. Ну, а от тех, кто примет участие, потребуется предлагать развитие сюжета от главы к главе. Главы будут публиковаться здесь же. Единственное ограничение - выбор сюжета и пути его развития не будет осуществляться большинством путем голосования. Он будет осуществляться единолично писателем. Но строго в рамках предложенного на форуме. Если из этого выйдет по-настоящему хорошее произведение (а в этом я не сомневаюсь) мы сможем сказать, что выиграли все и что наша творческая энергия превратилась в нечто овеществленое. Кстати, издание этой книги небольшим тиражом (для раздачи активным участникам форума) я тоже могу взять на себя. Какие будут мысли на этот счет? Стоит ли после окончания текущего конкурса открыть соответствующую тему?
  16. ЖИЗНЬ БЕЗ ЛЮБВИ Жизнь без любви - что уксус без селедки И что селедка без хорошей водки, Капкан без зверя и без записей дневник, Что лагерь без собак и заключенных, Что знатоки без степени ученой, Иллюзия, исчезнувшая в миг. Что договор без подписей с печатью, Что без ключей суровый надзиратель И радиоканал без частоты, Халява, что оплачена в итоге, Овраг, что поперек большой дороги, Cияние без утренней звезды. Жизнь без любви - что идеал без цели, Что ящик выпивки без буйства и похмелья, Звонок без кнопки, пропуск без дверей, Что парень головастый без зарплаты, Что сокращенье без раздутых штатов, Советчик без спасительных идей, Что обезумевший маньяк без приговора, Ажиотаж без криков и без ссоры, Что ожидание на взлетной полосе. Такая жизнь идет неторопливо, На человека косится брезгливо И чувства дрыхнуть заставляет все...
  17. Но при этом содержание приносится в жертву технике. И вообще, Чачанак, где слова? Хочется от слов перейти к делу.
  18. А зачем вобще определять объем? Объем должен соответствовать полезному содержанию. Если этого не произойдет в чьем-то сочинении - читатели это увидят и просто не сделают его победителем конкурса.
  19. Абсолютно согласен "За" двумя руками и ногами
  20. Литературные страницы А.П. Чехов, Психопаты Титулярный советник Семён Алексеич Нянин, служивший когда-то в одном из провинциальных коммерческих судов, и сын его Гриша, отставной поручик — личность бесцветная, живущая на хлебах у папаши и мамаши, сидят в одной из своих маленьких комнаток и обедают. Гриша, по обыкновению, пьёт рюмку за рюмкой и без умолку говорит; папаша, бледный, вечно встревоженный и удивлённый, робко заглядывает в его лицо и замирает от какого-то неопределённого чувства, похожего на страх. — Болгария и Румелия — это одни только цветки,— говорит Гриша, с ожесточением ковыряя вилкой у себя в зубах.— Это что, пустяки, чепуха! А вот ты прочти, что в Греции да в Сербии делается, да какой в Англии разговор идёт! Греция и Сербия поднимутся, Турция тоже... Англия вступится за Турцию. — И Франция не утерпит...— как бы нерешительно замечает Нянин. — Господи, опять о политике начали! — кашляет в соседней комнате жилец Фёдор Фёдорыч.— Хоть бы больного пожалели! — Да, и Франция не утерпит,— соглашается с отцом Гриша, словно не замечая кашля Фёдора Фёдорыча.— Она, брат, ещё не забыла пять миллиардов! Она, брат... эти, брат, французы себе на уме! Того только и ждут, чтоб Бисмарку фернапиксу задать да в табакерку его чемерицы насыпать! А ежели француз поднимется, то немец не станет ждать — коммен зи гер, Иван Андреич, шпрехен зи дейч!.. Хо-хо-хо! За немцами Австрия, потом Венгрия, а там, гляди, и Испания насчёт Каролинских островов... Китай с Тонкином, афганцы... и пошло, и пошло, и пошло! Такое, брат, будет, что и не снилось тебе! Вот попомни моё слово! Только руками разведёшь... Старик Нянин, от природы мнительный, трусливый и забитый, перестаёт есть и ещё больше бледнеет. Гриша тоже перестаёт есть. Отец и сын — оба трусы, малодушны и мистичны; душу обоих наполняет какой-то неопределённый, беспредметный страх, беспорядочно витающий в пространстве и во времени: что-то будет!!. Но что именно будет, где и когда, не знают ни отец, ни сын. Старик обыкновенно предаётся страху безмолвствуя, Гриша же не может без того, чтоб не раздражать себя и отца длинными словоизвержениями; он не успокоится, пока не напугает себя вконец. — Вот ты увидишь! — продолжает он.— Ахнуть не успеешь, как в Европе пойдёт всё шиворот-навыворот. Достанется на орехи! Тебе-то, положим, всё равно, тебе хоть трава не расти, а мне — пожалуйте-с на войну! Мне, впрочем, плевать... с нашим удовольствием. Попугав себя и отца политикой, Гриша начинает толковать про холеру. — Там, брат, не станут разбирать, живой ты или мёртвый, а сейчас тебя на телегу и — айда за город! Лежи там с мертвецами! Некогда будет разбирать, болен ты или уже помер! — Господи! — кашляет за перегородкой Фёдор Фёдорыч.— Мало того, что табаком начадили да сивухой навоняли, так вот хотят ещё разговорами добить! — Чем же, позвольте вас спросить, не нравятся вам наши разговоры? — спрашивает Гриша, возвышая голос. — Не люблю невежества... Уж очень тошно. — Тошно, так и не слушайте... Так-то, брат папаша, быть делам! Разведёшь руками, да поздно будет. А тут ещё в банках воруют, в земствах... Там, слышишь, миллион украли, там сто тысяч, в третьем месте тысячу... каждый день! Того дня нет, чтоб кассир не бегал. — Ну, так что ж? — Как что ж? Проснёшься в одно прекрасное утро, выглянешь в окно, ан ничего нет, всё украдено. Взглянёшь, а по улице бегут кассиры, кассиры, кассиры... Хватишься одеваться, а у тебя штанов нет — украли! Вот тебе и что ж! В конце концов Гриша принимается за процесс Мироновича. — И не думай, не мечтай! — говорит он отцу.— Этот процесс во веки веков не кончится. Приговор, брат, решительно ничего не значит. Какой бы ни был приговор, а темна вода во облацех! Положим, Семёнова виновата... хорошо, пусть, но куда же девать те улики, что против Мироновича? Ежели, допустим, Миронович виноват, то куда ты сунешь Семёнову и Безака? Туман, братец... Всё так бесконечно и туманно, что не удовлетворятся приговором, а без конца будут философствовать... Есть конец света? Есть... А что же за этим концом? Тоже конец... А что же за этим вторым концом? И так далее... Так и в этом процессе... Раз двадцать ещё разбирать будут и то ни к чему не придут, а только туману напустят... Семёнова сейчас созналась, а завтра она опять откажется — знать не знаю, ведать не ведаю. Опять Карабчевский кружить начнёт... Наберёт себе десять помощников и начнёт с ними кружить, кружить, кружить... — То есть как кружить? — Да так: послать за гирей водолазов под Тучков мост! Хорошо, а тут сейчас Ашанин бумагу: не нашли гири! Карабчевский рассердится... Как так не нашли? Это оттого, что у нас настоящих водолазов и хорошего водолазного аппарата нет! Выписать из Англии водолазов, а из Нью-Йорка аппарат! Пока там гирю ищут, стороны экспертов треплют. А эксперты кружат, кружат, кружат. Один с другим не соглашается, друг другу лекции читают... Прокурор не соглашается с Эргардом, а Карабчевский с Сорокиным... и пошло, и пошло! Выписать новых экспертов, позвать из Франции Шарко! Шарко приедет и сейчас: не могу дать заключения, потому что при вскрытии не была осмотрена спинная кость! Вырыть опять Сарру! Потом, братец ты мой, на счёт волос... Чьи были волоса? Не могли же они сами из полу вырасти, а чьи-нибудь да были же! Позвать для экспертизы парикмахеров! И вдруг оказывается, что один волос совсем похож на волос Монбазон! Позвать сюда Монбазон! И пошло, и пошло. Всё завертится, закружится. А тут ещё англичане-водолазы в Неве найдут не одну гирю, а пять. Ежели не Семёнова убила, то настоящий убийца наверное туда десяток гирь бросил. Начнут гири осматривать. Первым делом: где они куплeны? У купца Подскокова! Подать сюда купца! «Г-н Подскоков, кто у вас гири покупал?» — «Не помню».— «В таком случае назовите нам фамилии ваших покупателей!» Подскоков начнёт припоминать да и вспомнит, что ты у него что-то когда-то покупал. Вот, скажет, покупали у меня товар такие-то и такие-то и между прочим титулярный советник Семён Алексеев Нянин! Подать сюда этого титулярного советника Нянина! Пожалуйте-с! Нянин икает, встаёт из-за стола и, бледный, растерянный, нервно семенит по комнате. — Ну, ну...— бормочет он.— Бог знает что! — Да, подать сюда Нянина! Ты пойдёшь, а Карабчевский тебя глазами насквозь, насквозь! «Где, спросит, вы были в ночь под такое-то число?» А у тебя и язык прилип к гортани. Сейчас сличат те волосы с твоими, пошлют за Ивановским, и пожалуйте, г. Нянин, на цугундер! — То... то есть как же? Все знают, что не я убил! Что ты? — Это всё равно! Плевать на то, что не ты убил! Начнут тебя кружить и до того закружат, что ты встанешь на колени и скажешь: я убил! Вот как! — Ну, ну, ну... — Я ведь только к примеру. Мне-то всё равно. Я человек свободный, холостой. Захочу, так завтра же в Америку уеду! Ищи тогда, Карабчевский! Кружи! — Господи! — стонет Фёдор Фёдорыч.— Хоть бы у них глотки пересохли! Черти, да вы замолчите когда-нибудь или нет? Нянин и Гриша умолкают. Обед кончился, и оба они ложатся на свои кровати. Обоих cocёт червь. -------------------------------------------------------------------------------------------- Ярослав Гашек, Похождения бравого солдата Швейка В трактире "У чаши" сидел только один посетитель. Это был агент тайной полиции Бретшнейдер. Трактирщик Паливец мыл посуду, и Бретшнейдер тщетно пытался завязать с ним серьезный разговор. Паливец слыл большим грубияном. Каждое второе слово у него было "задница" или "дерьмо". Но он был весьма начитан и каждому советовал прочесть, что о последнем предмете написал Виктор Гюго, рассказывая о том, как ответила англичанам старая наполеоновская гвардия в битве при Ватерлоо. — Хорошее лето стоит, — завязывал Бретшнейдер серьезный разговор. — А всему этому цена — дерьмо! — ответил Паливец, убирая посуду в шкаф. — Ну и наделали нам в Сараеве делов! — со слабой надеждой промолвил Бретшнейдер. — В каком "Сараеве"? — спросил Паливец. — В нусельском трактире, что ли? Там драки каждый день. Известное дело — Нусле! — В боснийском Сараеве, уважаемый пан трактирщик. Там застрелили эрцгерцога Фердинанда. Что вы на это скажете? — Я в такие дела не лезу. Ну их всех в задницу с такими делами! — вежливо ответил пан Паливец, закуривая трубку. — Нынче вмешиваться в такие дела - того и гляди сломаешь себе шею. Я трактирщик. Ко мне приходят, требуют пива, я наливаю. А какое-то Сараево, политика или там покойный эрцгерцог — нас это не касается. Не про нас это писано. Это Панкрацем пахнет. Бретшнейдер умолк и разочарованно оглядел пустой трактир. — А когда-то здесь висел портрет государя императора, — помолчав, опять заговорил он. — Как раз на том месте, где теперь зеркало. — Вы справедливо изволили заметить, - ответил пан Паливец, — висел когда-то. Да только гадили на него мухи, так я убрал его на чердак. Знаете, еще позволит себе кто-нибудь на этот счет замечание, и посыплются неприятности. На кой черт мне это надо? — В этом Сараеве, должно быть, скверное дело было? Как вы полагаете, уважаемый?.. На этот прямо поставленный коварный вопрос пан Паливец ответил чрезвычайно осторожно: — Да, в это время в Боснии и Герцеговине страшная жара. Когда я там служил, мы нашему обер-лейтенанту то и дело лед к голове прикладывали. — В каком полку вы служили, уважаемый? — Я таких пустяков не помню, никогда не интересовался подобной мерзостью, — ответил пан Паливец. — На этот счет я не любопытен. Излишнее любопытство вредит. Тайный агент Бретшнейдер окончательно умолк, и его нахмуренное лицо повеселело только с приходом Швейка, который, войдя в трактир, заказал себе черного пива, заметив при этом: — В Вене сегодня тоже траур. Глаза Бретшнейдера загорелись надеждой, и он быстро проговорил: — В Конопиште вывешено десять черных флагов. — Нет, их должно быть двенадцать, — сказал Швейк, отпив из кружки. — Почему вы думаете, что двенадцать? — спросил Бретшнейдер... — Для ровного счета — дюжина. Так считать легче, да на дюжину и дешевле выходит, — ответил Швейк. Воцарилась тишина, которую нарушил сам Швейк, вздохнув: — Так, значит, приказал долго жить, царство ему небесное! Не дождался даже, пока будет императором. Когда я служил на военной службе, один генерал упал с лошади и расшибся. Хотели ему помочь, посадить на коня, посмотрели, а он уже готов — мертвый. А ведь метил в фельдмаршалы. На смотру это с ним случилось. Эти смотры никогда до добра не доводят. В Сараеве небось тоже был какой-нибудь смотр. Помню, как-то на смотру у меня на мундире не хватило двадцати пуговиц, и за это меня посадили на четырнадцать дней в одиночку. И два дня я, как Лазарь, лежал связанный "козлом". На военной службе должна быть дисциплина — без нее никто бы и пальцем для дела не пошевельнул. Наш обер-лейтенант Маковец всегда говорил: "Дисциплина, болваны, необходима. Не будь дисциплины, вы бы, как обезьяны, по деревьям лазили. Военная служба из вас, дураки безмозглые, людей сделает!" Ну, разве это не так? Вообразите себе сквер, скажем, на Карловой площади, и на каждом дереве сидит по одному солдату без всякой дисциплины. Это меня ужасно пугает. — Все это сербы наделали, в Сараеве-то, — старался направить разговор Бретшнейдер. — Ошибаетесь, — ответил Швейк. — Это все турки натворили. Из-за Боснии и Герцеговины. И Швейк изложил свой взгляд на внешнюю политику Австрии на Балканах: турки проиграли в тысяча девятьсот двенадцатом году войну с Сербией, Болгарией и Грецией; они хотели, чтобы Австрия им помогала, а когда этот номер у них не прошел — застрелили Фердинанда. — Ты турок любишь? — обратился Швейк к трактирщику Паливцу. - Этих нехристей? Ведь нет? — Посетитель как посетитель, — сказал Паливец, хоть бы и турок. Нам, трактирщикам, до политики никакого дела нет. Заплати за пиво, сиди себе в трактире и болтай что в голову взбредет — вот мое правило. Кто бы ни прикончил нашего Фердинанда, серб или турок, католик или магометанин, анархист или младочех, — мне все равно. — Хорошо, уважаемый, — промолвил Бретшнейдер, опять начиная терять надежду, что кто-нибудь из двух попадется. — Но сознайтесь, что это большая потеря для Австрии. Вместо трактирщика ответил Швейк: — Конечно, потеря, спору нет. Ужасная потеря. Фердинанда не заменишь каким-нибудь болваном. Но он должен был быть потолще. — Что вы хотите этим сказать? — оживился Бретшнейдер. — Что хочу сказать? — с охотой ответил Швейк. — Вот что. Если бы он был толще, то его уж давно бы хватил кондрашка, еще когда он в Конопиште гонялся за старухами, которые у него в имении собирали хворост и грибы. Будь он толще, ему бы не пришлось умереть такой позорной смертью. Ведь подумать только — дядя государя императора, а его пристрелили! Это же позор, об этом трубят все газеты! Несколько лет назад у нас в Будейовицах на базаре случилась небольшая ссора: проткнули там одного торговца скотом, некоего Бржетислава Людвика. А у него был сын Богуслав, — так тот, бывало, куда ни придет продавать поросят, никто у него ничего не покупает. Каждый, бывало, говорил себе: "Это сын того, которого проткнули на базаре. Тоже небось порядочный жулик!" В конце концов довели парня до того, что он прыгнул в Крумлове с моста во Влтаву, потом пришлось его оттуда вытаскивать, пришлось воскрешать, воду из него выкачивать... И все же он помер на руках у доктора, после того как тот ему впрыснул чего-то. — Странное, однако, сравнение, - многозначительно произнес Бретшнейдер. — Сначала говорите о Фердинанде, а потом о торговце скотом. — А какое тут сравнение, — возразил Швейк. — Боже сохрани, чтобы я вздумал кого-нибудь с кем-нибудь сравнивать! Вон пан Паливец меня знает, верно ведь, что я никогда никого ни с кем не сравнивал? Я бы только не хотел быть в шкуре вдовы эрцгерцога. Что ей теперь делать? Дети осиротели, имение в Конопиште без хозяина. Выходить за второго эрцгерцога? Что толку? Поедет опять с ним в Сараево и второй раз овдовеет... Вот, например, в Зливе, близ Глубокой, несколько лет тому назад жил один лесник с этакой безобразной фамилией — Пиндюр. Застрелили его браконьеры, и осталась после него вдова с двумя детьми. Через год она вышла замуж опять за лесника, Пепика Шалловица из Мыловар, ну и того тоже как-то раз прихлопнули. Вышла она в третий раз опять за лесника и говорит: "Бог троицу любит. Если уж теперь не повезет, не знаю, что и делать". Понятно, и этого застрелили, а у нее уже от этих лесников круглым счетом было шестеро детей. Пошла она в канцелярию самого князя, в Глубокую, и плакалась там, какое с этими лесниками приняла мучение. Тогда ей порекомендовали выйти за Яреша, сторожа с Ражицкой запруды. И — что бы вы думали? — его тоже утопили во время рыбной ловли! И от него она тоже прижила двух детей. Потом она вышла замуж за коновала из Воднян, а тот как-то ночью стукнул ее топором и добровольно сам о себе заявил. Когда его потом при окружном суде в Писеке вешали, он укусил священника за нос и заявил, что вообще ни о чем не сожалеет, да сказал еще что-то очень скверное про государя императора. — А вы не знаете, что он про него сказал? — голосом, полным надежды, спросил Бретшнейдер. — Этого я вам сказать не могу, этого еще никто не осмелился повторить. Но, говорят, его слова были такие ужасные, что один судейский чиновник, который присутствовал там, с ума спятил, и его еще до сих пор держат в изоляции, чтобы ничего не вышло наружу. Это не было обычное оскорбление государя императора, какие спьяна делаются. — А какие оскорбления государю императору делаются спьяна? - спросил Бретшнейдер. — Прошу вас, господа, перемените тему, — вмешался трактирщик Паливец. — Я, знаете, этого не люблю. Сбрехнут какую-нибудь ерунду, а потом человеку неприятности. — Какие оскорбления наносятся государю императору спьяна? — переспросил Швейк. — Всякие. Напейтесь, велите сыграть вам австрийский гимн, и сами увидите, сколько наговорите. Столько насочините о государе императоре, что, если бы лишь половина была правда, хватило бы ему позору на всю жизнь. А он, старик, по правде сказать, этого не заслужил. Примите во внимание: сына Рудольфа он потерял во цвете лет, полного сил, жену Елизавету у него проткнули напильником, потом не стало его брата Яна Орта, а брата — мексиканского императора — в какой-то крепости поставили к стенке. А теперь на старости лет у него дядю подстрелили. Нужно железные нервы иметь. И после всего этого какой-нибудь забулдыга вспомнит о нем и начнет поносить. Если теперь что-нибудь разразится, пойду добровольцем и буду служить государю императору до последней капли крови! — Швейк основательно хлебнул пива и продолжал: — Вы думаете, что государь император все это так оставит? Плохо вы его знаете. Война с турками непременно должна быть. "Убили моего дядю, так вот вам по морде!" Война будет, это как пить дать. Сербия и Россия в этой войне нам помогут. Будет драка! В момент своего пророчества Швейк был прекрасен. Его добродушное лицо вдохновенно сияло, как полная луна. Все у него выходило просто и ясно. — Может статься, — продолжал он рисовать будущее Австрии, — что на нас в случае войны с Турцией нападут немцы. Ведь немцы с турками заодно. Это такие мерзавцы, других таких в мире не сыщешь. Но мы можем заключить союз с Францией, которая с семьдесят первого года точит зубы на Германию, и все пойдет как по маслу. Война будет, больше я вам не скажу ничего. Бретшнейдер встал и торжественно произнес: — Больше вам говорить и не надо. Пройдемте со мною на пару слов в коридор. Швейк вышел за агентом тайной полиции в коридор, где его ждал небольшой сюрприз: собутыльник показал ему орла и заявил, что Швейк арестован и он немедленно отведет его в полицию. Швейк пытался объяснить, что тут, по-видимому, вышла ошибка, так как он совершенно невинен и не обмолвился ни единым словом, которое могло бы кого-нибудь оскорбить. Но Бретшнейдер на это заявил, что Швейк совершил несколько преступлений, среди которых имела место и государственная измена.
  21. Дамы и господа! первоначальная идея очень хороша. Но она стала постепенно "забалтываться". Мне кажется, надо строго определить "правила игры". Давайте поручим кому-нибудь (лучше всего автору идеи) определить слова - автор это уже сделал, но судя по многочисленным дополнениям, не все готовы признать этот список. Таким образом, чтобы приступить, надо или согласиться с предложенным автором идеи списком или проголосовать за альтернативные списки, но содержащие не 5 слов, а столько, сколько надо. Сколько надо - не знаю. Мне кажется, что 25 - нормальная цифра, но может быть и 20 и 15. А 10 - маловато, мне кажется.
  22. Ооооооооооооо, Вы даже не можете себе представить, насколько я был далек от такой мысли. Не думайте, что я страдаю манией величия
  23. Кого Вы называете "отцом русской демократии" и почему ему надо помогать?
×
×
  • Create New...