БОЛЬ ОСТАВЛЕННЫХ МОГИЛ

[Soghomon]

БОЛЬ ОСТАВЛЕННЫХ МОГИЛ

Артем ХАНДАНЯН, генерал-майор

О замученных, погибших и ставших калеками в черном водовороте погромов в Сумгаите, Баку и других городах Азербайджана, о горестях, мучениях и скитаниях беженцев, о страданиях оставшихся без родного крова людей написано немало. Мне же хотелось бы сегодня вспомнить о другом - об оставленных могилах. Рассказать о том, что случилось со мной - ведь эти события коснулись и меня, моей семьи, родных и близких.

Так уж сложилась моя жизнь, что я, коренной бакинец, фактически с пятнадцати лет жил вдали от любимого города. Детство мое было трудным, жили бедно. Войну встретил школьником и, как все ребята того времени, мечтал попасть на фронт стать военным и громить фашистов. Мечта моя сбылась. Окончил военное училище, стал офицером. За время службы исколесил просторы страны - от Львова до Зауралья, от Закавказья до полярного круга, прошел все должности политработника в войсках и уволился из Вооруженных Сил СССР в апреле 1990 года в звании генерал-майора.

Из сорока четырех лет календарной службы, практически не было такого года, чтобы я не посетил могилы своих родителей, не помянул их светлую память. Даже находясь в длительной командировке за рубежом, находил возможность побывать на могиле отца и матери. В декабре 1989 года я вернулся из Сирии и после январских погромов в Баку понял, что армяне надолго (а может быть и навсегда) отрезаны от могил родных и близких. Это для меня было мучительно больно и неприемлемо.

После долгих раздумий пришел к выводу, что необходимо забрать останки родителей из Баку и перезахоронить их на родине отца, в городе Камо Армянской Республики.

Проживал я в то время в Харькове, находясь в распоряжении Министерства Обороны СССР и ожидая приказа об увольнении в запас. Первоначально хотел рейсовым самолетом лететь в Баку и там обратиться к местным властям за помощью в этом вопросе. Но по мудрому совету жены я изменил свой план, решил лететь через Тбилиси. Позвонил друзьям - Командующему и Члену Военного Совета ОА ПВО и попросил их помочь.

Они с пониманием отнеслись к моей просьбе и обещали конкретную помощь. Весной 1990 года прилетел в Тбилиси. Совместно с руководством Армии ПВО согласовали план действий, по которому я вместе с Командующим на его самолете перелетел на военный аэродром Насосная неподалеку от Баку. Командующий должен был возвращаться в Тбилиси через день, обратный вылет был назначен на 15:00. Следовательно, у меня в распоряжении было чуть меньше двух суток.

Местным военным товарищам было дано указание выделить мне автомашину, охрану - вооруженного офицера, разместить в воинской части и оказать любую помощь, которая потребуется. Поблагодарив Командующего и попрощавшись с ним, с выделенным мне в охрану лейтенантом, которого звали Саша (к сожалению, фамилии не помню), мы поехали на кладбище.

Нашим взорам представилась страшная картина, граничащая с вандализмом. Многие могилы были обгажены, памятники разрушены, опрокинуты, измазаны красками, исписаны непристойными словами. К моей радости, могилы моих родителей не были тронуты. Положив к памятникам привезенные цветы и постояв молча, мы поехали в одну из воинских частей ПВО на окраине Баку, где я должен был жить эти два дня. Командование бригады приняло меня тепло, по-товарищески. Заместитель командира оказался моим бывшим сослуживцем. При обсуждении проблемы за ужином решили обратиться за помощью к коменданту по чрезвычайному положению г. Баку, кабинет которого располагался в здании МВД республики. На мой вопрос, как пройти к коменданту, стоявший у входа дежурный сказал: "Товарищ генерал, я вас не знаю, прошу предъявить удостоверение личности". Взяв мой документ, он внимательно его рассматривал, и по мере ознакомления глаза дежурного расширялись. Образовалась значительная пауза.

Я понял, что он удивлен появлением генерала-армянина в Баку в такое время, когда только прошла резня и практически уже ни одного армянина в городе не оставалось. Я поинтересовался, что случилось, может, что-то в удостоверении не так записано. В ответ он с заиканием заявил, что все в порядке, и, объяснив, где находится кабинет коменданта, даже предложил проводить. Отказавшись от сопровождения, мы с Сашей направились к лифту. За спиной я услышал, как присутствовавший при нашем разговоре подполковник спросил на азербайджанском языке: "Кто это?" Лейтенант ответил: "Армянин -большой начальник..." (в удостоверении была указана моя последняя должность).

По обстановке, царившей вокруг, по косым взглядам окружающих я понял, что совершил ошибку, явившись в это учреждение. Но отступать было поздно, да и нельзя... Поднявшись на третий этаж, мы заметили, как в кабинет коменданта прошел какой-то человек в гражданской одежде. Оказалось, что комендант, азербайджанец полковник Буйнятов (за точность фамилии не ручаюсь), находился в командировке и его замещал русский товарищ, подполковник. Видимо, о моем визите было доложено начальству и оно решило подослать своего человека, чтоб из первоисточника выяснить цель посещения.

Узнав суть моей проблемы, подполковник сказал, что впервые сталкивается с таким вопросом и не знает, как его решить. В разговор вмешался гражданский (меня с ним не познакомили, и сам он не представлялся) и начальствующим тоном сказал, что необходимо обратиться к Прокурору города за разрешением на эксгумацию, затем в горисполкоме взять разрешение на вывоз останков и памятников, предварительно согласовав этот вопрос с санэпидемстанцией. То есть программа на месяц-два и, конечно, нерешаемая... Поблагодарив его за совет и подробное объяснение, как действовать, мы покинули здание МВД и поехали на кладбище решать вопрос на месте. Я понял, что действовать надо оперативно и решительно. Начальником кладбища оказался русский товарищ, который, выслушав мою просьбу, попросил привезти разрешение из горсовета. Я ему объяснил сложившуюся ситуацию, проблемы со временем, воззвал к его сыновьим чувствам. Он согласился.

Вместе с ним поехали к могилам родителей. Он осмотрел памятники, произвел замеры и сказал, что надо к 8:00 следующего дня сделать два маленьких гробика для останков и шесть крепких ящиков для памятников по заданным размерам. В боевой части, конечно, не было ни плотников, ни необходимых лесоматериалов. Командир собрал бригаду умельцев, подобрали освободившуюся тару из-под оружия и противогазов, и за остаток дня и ночи они выполнили поставленную задачу. В условленное время мы были на месте. Со мной приехали прапорщик и десять солдат для помощи в работах. Начальник кладбища выделил нам специалиста, и мы приступили к размонтированию памятников. В самый разгар нашей работы подъехал на мотоцикле старший сержант милиции, седой азербайджанец, который сразу же начал кричать на солдат, что, мол, вы тут делаете.

Я подошел к нему, поздоровался и объяснил обстановку. Этот пожилой человек сразу же переменился, поцеловал мне руку (не ожидая такой реакции, я не успел отдернуть ее) и сказал: "Какой ты хороший сын. Да хранит тебя аллах. Ты делаешь благородное дело". Он объяснил, что возмутился, увидев размонтированные памятники, так как с кладбища воруют надгробные мраморные плиты, стачивают надписи и затем продают. Что незадолго до встречи с нами он гнался за такими людьми. Затем спросил, может ли в чем-нибудь помочь нам. У нас не было грузоподъемной машины, а поднимать тяжелые мраморные плиты в ящиках на борт грузовика вручную было тяжело, практически невыполнимо. Я сказал, что если он сможет нам найти какой-нибудь механизм, то буду очень ему благодарен, а со специалистом рассчитаюсь сполна.

Вернулся сержант минут через сорок с грузоподъемником и сказал, что водителю могу не платить, так как тот проштрафился. Сержант уехал, а Фикрет, так звали водителя, помог решить самую тяжелую задача - погрузку. От оплаты Фикрет отказался наотрез, да и не потому, что проштрафился и так велел сержант, а потому, что за решение такого святого дела он денег не возьмет. С большим трудом удалось вручить ему две бутылки коньяка и шампанское, которые взял с собой на всякий случай. К концу нашей работы я заметил, что вокруг нас стали собираться молодые люди. Сперва они стояли вдали и наблюдали. По мере увеличения их числа начали раздаваться выкрики с нецензурными выражениями в адрес армян, а затем в нашу сторону полетели камни. За памятниками и оградами могил хулиганов не было видно, и трудно было определить их количество. Постепенно они стали приближаться к нам... В руках у некоторых были металлические прутья и дубинки. Саша был вооружен автоматом, остальные ребята были безоружны. Я сказал Саше, чтоб он дал очередь в воздух. Я был уверен, что, увидев у нас оружие, парни испугаются и разбегутся, так примерно и вышло.

Мы спешно закончили погрузку. Под крики, ругань и улюлюкание вновь ожившей толпы мы быстро убыли с кладбища прямо на аэродром Насосная. Что касается хулиганствующего сброда, полагаю, что это были молодчики народного фронта - эльчибеевцы. Это они, в основном, и устраивали погромы армян. Видимо, информация о моей миссии из здания МВД просочилась к ним и они разыскали нас, чтоб помешать, а если получится, то учинить расправу... К сожалению, мы значительно опоздали к назначенному времени вылета и Командующий улетел, не дождавшись. Через командование авиационного полка он передал, что ближайшим попутным рейсом заберут мой "груз" и перебросят в Тбилиси на один из военных аэродромов.

Я сердечно поблагодарил солдат, прапорщика, особенно тепло попрощался с моим "телохранителем" Сашей, и они уехали к себе в часть. Разобравшись с обстановкой, узнал, что утром с этого аэродрома летит в г. Запорожье военно-транспортный самолет АН-12. Встретился с командиром корабля, договорились, что они меня захватят с собой...

Позже я перевез останки в город Камо, где брат заранее подготовил место для захоронения. Здесь мы по всем нашим обычаям заново похоронили родителей в родной армянской земле. Так завершилась уникальная операция. Как мне известно, это, может быть, и единственный случай, когда в сложной, послепогромной, почти боевой обстановке удалось вывезти останки умерших армян из г. Баку. Я уже слышал легенды об этом, приукрашенные различными додуманными эпизодами.

В Камо многие специально приходят на могилы наших родителей, даже из Еревана, чтоб поклониться возвращенным на родидгу землякам, помянуть их добрым словом и сказать доброе слово нам, двум сыновьям, которым судьба помогла исполнить свой долг.

Я прекрасно понимаю, что мне удалось это сделать благодаря моему воинскому положению и званию, огромной поддержке военных товарищей, практически мне до того незнакомых людей. Все они, без исключения, к моей боли отнеслись, как к своей, и я не знаю, как выразить мою сердечную признательность. Особые слова благодарности хотел бы сказать бакинцам, которые помогли мне, - это начальник кладбища, сержант милиции и водитель Фикрет.

Все-таки настоящие человеческие чувства - понимание сыновнего долга, память и любовь к родителям - воспитываются во всех народах, и мой низкий поклон тем людям, которые не теряют эти чувства, несмотря ни на какую ситуацию и политику.

P.S. В этом году на армянском кладбище в Москве был открыт мемориальный уголок со статуей скорбящей матери, как общий памятник тем, чьи могилы остались на недосягаемой для армян азербайджанской земле. Памятник оставленным могилам. Теперь многим тысячам армян-беженцев есть куда прийти и помянуть родных и близких...

Недавно я посетил этот мемориал. Море венков и живых цветов окружали статую и подходы к ней. Это благодарные бакинцы пришли на символическую общую могилу своих предков, родных и близких, выразили чувства верности, любви и уважения к ушедшим в мир иной.

http://www.hayastan.ru/Armvest/Jurnal04/j04_stat12.html

[Vaspur]

.ne xochetsja omrachat svetluju pamjat usopshix,reakcijej na vixodki neljudej,

no i ostavit bez otveta tozhe ne goditsja...

Carstvo im Nebesnoje i pokoja im...

[Satenik]

Այն շենքում, որտեղ ես մեծացել եմ, մեր ամենամոտիկ հարևանները նորեկ բաքվեցիներ էին: Կիրթ ու կարգին մարդիկ էին: Ես իրանց շատ եմ սիրել ու հիմա էլ սիրում եմ: Երբ մահացավ նրանց տան մեծը, որոշեցին որ պիտի հողարկավորեն Բաքվում: Դա 70-ականների վերջն էր: Հայրս քիչ էր մնում այդ հողի վրա (ու մեր լավ հարևանների համար այդ ծանր օրերին) վերջնական կռվեր հետները: Էլ բացատրել, է'լ խնդրել, է'լ պահանջել, է'լ կրիվ, էլ ի'նչ ասես, որ Բաքու չտանեն: Հորս խոսքը նրանց համար մեծ կշիռ ուներ, բայց Բաքվի կշիռն այս դեպքում գերազանցեց, չլսեցին, առան տարան: Ամբողջ շենքով նստեցին ավտոբուսները ու գնացին Բաքու: Մեր տնից ոչ ոք չգնաց:

Հետո, արդեն հայտնի դեպքերից հետո, հիշում էին հորս խոսքերը ու գլխներին էին տալիս: Մինչև այսօր էլ մղկտում են, ու մենք էլ իրանց հետ:

Քանի՞ հայի համար դաս դարձան այդ դեպքերը: Քչերի: Որքան որ ցավն է մեծ այս հարցում, այնքան էլ զայրույթն ու զզվանքը:

[Babik]

БОЛЬ ОСТАВЛЕННЫХ МОГИЛ

Артем ХАНДАНЯН, генерал-майор

О замученных, погибших и ставших калеками в черном водовороте погромов в Сумгаите, Баку и других городах Азербайджана, о горестях, мучениях и скитаниях беженцев, о страданиях оставшихся без родного крова людей написано немало. Мне же хотелось бы сегодня вспомнить о другом - об оставленных могилах. Рассказать о том, что случилось со мной - ведь эти события коснулись и меня, моей семьи, родных и близких.

Так уж сложилась моя жизнь, что я, коренной бакинец, фактически с пятнадцати лет жил вдали от любимого города. Детство мое было трудным, жили бедно. Войну встретил школьником и, как все ребята того времени, мечтал попасть на фронт стать военным и громить фашистов. Мечта моя сбылась. Окончил военное училище, стал офицером. За время службы исколесил просторы страны - от Львова до Зауралья, от Закавказья до полярного круга, прошел все должности политработника в войсках и уволился из Вооруженных Сил СССР в апреле 1990 года в звании генерал-майора.

Из сорока четырех лет календарной службы, практически не было такого года, чтобы я не посетил могилы своих родителей, не помянул их светлую память. Даже находясь в длительной командировке за рубежом, находил возможность побывать на могиле отца и матери. В декабре 1989 года я вернулся из Сирии и после январских погромов в Баку понял, что армяне надолго (а может быть и навсегда) отрезаны от могил родных и близких. Это для меня было мучительно больно и неприемлемо.

После долгих раздумий пришел к выводу, что необходимо забрать останки родителей из Баку и перезахоронить их на родине отца, в городе Камо Армянской Республики.

Проживал я в то время в Харькове, находясь в распоряжении Министерства Обороны СССР и ожидая приказа об увольнении в запас. Первоначально хотел рейсовым самолетом лететь в Баку и там обратиться к местным властям за помощью в этом вопросе. Но по мудрому совету жены я изменил свой план, решил лететь через Тбилиси. Позвонил друзьям - Командующему и Члену Военного Совета ОА ПВО и попросил их помочь.

Они с пониманием отнеслись к моей просьбе и обещали конкретную помощь. Весной 1990 года прилетел в Тбилиси. Совместно с руководством Армии ПВО согласовали план действий, по которому я вместе с Командующим на его самолете перелетел на военный аэродром Насосная неподалеку от Баку. Командующий должен был возвращаться в Тбилиси через день, обратный вылет был назначен на 15:00. Следовательно, у меня в распоряжении было чуть меньше двух суток.

Местным военным товарищам было дано указание выделить мне автомашину, охрану - вооруженного офицера, разместить в воинской части и оказать любую помощь, которая потребуется. Поблагодарив Командующего и попрощавшись с ним, с выделенным мне в охрану лейтенантом, которого звали Саша (к сожалению, фамилии не помню), мы поехали на кладбище.

Нашим взорам представилась страшная картина, граничащая с вандализмом. Многие могилы были обгажены, памятники разрушены, опрокинуты, измазаны красками, исписаны непристойными словами. К моей радости, могилы моих родителей не были тронуты. Положив к памятникам привезенные цветы и постояв молча, мы поехали в одну из воинских частей ПВО на окраине Баку, где я должен был жить эти два дня. Командование бригады приняло меня тепло, по-товарищески. Заместитель командира оказался моим бывшим сослуживцем. При обсуждении проблемы за ужином решили обратиться за помощью к коменданту по чрезвычайному положению г. Баку, кабинет которого располагался в здании МВД республики. На мой вопрос, как пройти к коменданту, стоявший у входа дежурный сказал: "Товарищ генерал, я вас не знаю, прошу предъявить удостоверение личности". Взяв мой документ, он внимательно его рассматривал, и по мере ознакомления глаза дежурного расширялись. Образовалась значительная пауза.

Я понял, что он удивлен появлением генерала-армянина в Баку в такое время, когда только прошла резня и практически уже ни одного армянина в городе не оставалось. Я поинтересовался, что случилось, может, что-то в удостоверении не так записано. В ответ он с заиканием заявил, что все в порядке, и, объяснив, где находится кабинет коменданта, даже предложил проводить. Отказавшись от сопровождения, мы с Сашей направились к лифту. За спиной я услышал, как присутствовавший при нашем разговоре подполковник спросил на азербайджанском языке: "Кто это?" Лейтенант ответил: "Армянин -большой начальник..." (в удостоверении была указана моя последняя должность).

По обстановке, царившей вокруг, по косым взглядам окружающих я понял, что совершил ошибку, явившись в это учреждение. Но отступать было поздно, да и нельзя... Поднявшись на третий этаж, мы заметили, как в кабинет коменданта прошел какой-то человек в гражданской одежде. Оказалось, что комендант, азербайджанец полковник Буйнятов (за точность фамилии не ручаюсь), находился в командировке и его замещал русский товарищ, подполковник. Видимо, о моем визите было доложено начальству и оно решило подослать своего человека, чтоб из первоисточника выяснить цель посещения.

Узнав суть моей проблемы, подполковник сказал, что впервые сталкивается с таким вопросом и не знает, как его решить. В разговор вмешался гражданский (меня с ним не познакомили, и сам он не представлялся) и начальствующим тоном сказал, что необходимо обратиться к Прокурору города за разрешением на эксгумацию, затем в горисполкоме взять разрешение на вывоз останков и памятников, предварительно согласовав этот вопрос с санэпидемстанцией. То есть программа на месяц-два и, конечно, нерешаемая... Поблагодарив его за совет и подробное объяснение, как действовать, мы покинули здание МВД и поехали на кладбище решать вопрос на месте. Я понял, что действовать надо оперативно и решительно. Начальником кладбища оказался русский товарищ, который, выслушав мою просьбу, попросил привезти разрешение из горсовета. Я ему объяснил сложившуюся ситуацию, проблемы со временем, воззвал к его сыновьим чувствам. Он согласился.

Вместе с ним поехали к могилам родителей. Он осмотрел памятники, произвел замеры и сказал, что надо к 8:00 следующего дня сделать два маленьких гробика для останков и шесть крепких ящиков для памятников по заданным размерам. В боевой части, конечно, не было ни плотников, ни необходимых лесоматериалов. Командир собрал бригаду умельцев, подобрали освободившуюся тару из-под оружия и противогазов, и за остаток дня и ночи они выполнили поставленную задачу. В условленное время мы были на месте. Со мной приехали прапорщик и десять солдат для помощи в работах. Начальник кладбища выделил нам специалиста, и мы приступили к размонтированию памятников. В самый разгар нашей работы подъехал на мотоцикле старший сержант милиции, седой азербайджанец, который сразу же начал кричать на солдат, что, мол, вы тут делаете.

Я подошел к нему, поздоровался и объяснил обстановку. Этот пожилой человек сразу же переменился, поцеловал мне руку (не ожидая такой реакции, я не успел отдернуть ее) и сказал: "Какой ты хороший сын. Да хранит тебя аллах. Ты делаешь благородное дело". Он объяснил, что возмутился, увидев размонтированные памятники, так как с кладбища воруют надгробные мраморные плиты, стачивают надписи и затем продают. Что незадолго до встречи с нами он гнался за такими людьми. Затем спросил, может ли в чем-нибудь помочь нам. У нас не было грузоподъемной машины, а поднимать тяжелые мраморные плиты в ящиках на борт грузовика вручную было тяжело, практически невыполнимо. Я сказал, что если он сможет нам найти какой-нибудь механизм, то буду очень ему благодарен, а со специалистом рассчитаюсь сполна.

Вернулся сержант минут через сорок с грузоподъемником и сказал, что водителю могу не платить, так как тот проштрафился. Сержант уехал, а Фикрет, так звали водителя, помог решить самую тяжелую задача - погрузку. От оплаты Фикрет отказался наотрез, да и не потому, что проштрафился и так велел сержант, а потому, что за решение такого святого дела он денег не возьмет. С большим трудом удалось вручить ему две бутылки коньяка и шампанское, которые взял с собой на всякий случай. К концу нашей работы я заметил, что вокруг нас стали собираться молодые люди. Сперва они стояли вдали и наблюдали. По мере увеличения их числа начали раздаваться выкрики с нецензурными выражениями в адрес армян, а затем в нашу сторону полетели камни. За памятниками и оградами могил хулиганов не было видно, и трудно было определить их количество. Постепенно они стали приближаться к нам... В руках у некоторых были металлические прутья и дубинки. Саша был вооружен автоматом, остальные ребята были безоружны. Я сказал Саше, чтоб он дал очередь в воздух. Я был уверен, что, увидев у нас оружие, парни испугаются и разбегутся, так примерно и вышло.

Мы спешно закончили погрузку. Под крики, ругань и улюлюкание вновь ожившей толпы мы быстро убыли с кладбища прямо на аэродром Насосная. Что касается хулиганствующего сброда, полагаю, что это были молодчики народного фронта - эльчибеевцы. Это они, в основном, и устраивали погромы армян. Видимо, информация о моей миссии из здания МВД просочилась к ним и они разыскали нас, чтоб помешать, а если получится, то учинить расправу... К сожалению, мы значительно опоздали к назначенному времени вылета и Командующий улетел, не дождавшись. Через командование авиационного полка он передал, что ближайшим попутным рейсом заберут мой "груз" и перебросят в Тбилиси на один из военных аэродромов.

Я сердечно поблагодарил солдат, прапорщика, особенно тепло попрощался с моим "телохранителем" Сашей, и они уехали к себе в часть. Разобравшись с обстановкой, узнал, что утром с этого аэродрома летит в г. Запорожье военно-транспортный самолет АН-12. Встретился с командиром корабля, договорились, что они меня захватят с собой...

Позже я перевез останки в город Камо, где брат заранее подготовил место для захоронения. Здесь мы по всем нашим обычаям заново похоронили родителей в родной армянской земле. Так завершилась уникальная операция. Как мне известно, это, может быть, и единственный случай, когда в сложной, послепогромной, почти боевой обстановке удалось вывезти останки умерших армян из г. Баку. Я уже слышал легенды об этом, приукрашенные различными додуманными эпизодами.

В Камо многие специально приходят на могилы наших родителей, даже из Еревана, чтоб поклониться возвращенным на родидгу землякам, помянуть их добрым словом и сказать доброе слово нам, двум сыновьям, которым судьба помогла исполнить свой долг.

Я прекрасно понимаю, что мне удалось это сделать благодаря моему воинскому положению и званию, огромной поддержке военных товарищей, практически мне до того незнакомых людей. Все они, без исключения, к моей боли отнеслись, как к своей, и я не знаю, как выразить мою сердечную признательность. Особые слова благодарности хотел бы сказать бакинцам, которые помогли мне, - это начальник кладбища, сержант милиции и водитель Фикрет.

Все-таки настоящие человеческие чувства - понимание сыновнего долга, память и любовь к родителям - воспитываются во всех народах, и мой низкий поклон тем людям, которые не теряют эти чувства, несмотря ни на какую ситуацию и политику.

P.S. В этом году на армянском кладбище в Москве был открыт мемориальный уголок со статуей скорбящей матери, как общий памятник тем, чьи могилы остались на недосягаемой для армян азербайджанской земле. Памятник оставленным могилам. Теперь многим тысячам армян-беженцев есть куда прийти и помянуть родных и близких...

Недавно я посетил этот мемориал. Море венков и живых цветов окружали статую и подходы к ней. Это благодарные бакинцы пришли на символическую общую могилу своих предков, родных и близких, выразили чувства верности, любви и уважения к ушедшим в мир иной.

http://www.hayastan.ru/Armvest/Jurnal04/j04_stat12.html

И еще одно.

Хороший Бозкурт-мертвый Бозкурт!!!!

[Shenyаtsi]

Блин! Прочитал и прослезился прямо на работе….. Только не вешайте на меня ярлыки всякие. Больно стало за всех тех наших кто оставил там могилы предков, родных и близких. Становится еще больней только при мысле, что это наверное это был единичный случай…..Действительно, все дороги навечно закрыты к ним. А если и будет такая возможность в будущем, то страшно представить какую картину увидят люди придя на кладбище. Больно и страшно все это представить себе. Не знаю где и как было, но в Баку все шли на кладбище 2-го Мая. Это был день траура у всех. Это был святой день. Не хватает зла и слов когда вспоминаю трассу через Армянское кладбище на Монтино. Неужели перевились такие люди в городе как тот старый гаишник, Фикрет и люди с воинской части которые помогали генералу? Неужели сейчас там больше становится тех кто стоял с дубинками и забрасывали камнями генерала кто выполнял святой долг перед своими предками? По отзывам наших гостей на нашем сайте, да и не только на нашем, складывается впечетление (уверенность может быть), что их больше. А жаль, очень жаль. В противном случае с такими людьми как Фикрет можно было бы договориться.

Вечная память всем жертвам Геноцида!

Предлагаю открыть виртуальный мемориал на нашем сайте жертвам Геноцида и отмечаться в ней всем кто чтит их память в соответсвующие дни (24 Апреля (Турция), 28 Февраля (Сумгаит), 13 Января (Баку) и т.д. кто знает дополнительные даты, продолжайте список). Таким образом будет один мемориал (пиннд тема если хотите) где мы все будем чтить их память.

[Soghomon]

В дополнение к тому, что написал Шеняци хочу предложить следующее - армяне во всем мире должны организовывать акции где бы они в память о жертвах резни в Азербайджане (Сумгаит, Баку, Кировабад, т.д.) и Арцах(карабах)е (в частности в память жертв резни армян в Мараге). За подробностями в приват.

Кстати о резне в Баку:

К ГОДОВЩИНЕ УНИЧТОЖЕНИЯ БАКИНСКОЙ АРМЯНСКОЙ ОБЩИНЫ

В ШАГЕ ОТ ПОГРОМНОЙ СМЕРТИ

(свидетельство выжившего бакинца)

Вильям Русян

Те, которые не смогли вырваться из лап озверевшей толпы, уже никогда ничего не расскажут. А те, кому удалось выжить, они скажут главное: кто-то помог. Иногда их, помогавших, было несколько человек, и эти несколько звеньев помощи должны были еще соединиться со случаем, с уступкой судьбы, с удачей, если только слово удача можно применять по отношению к жертве погрома. И тогда ты остаешься в живых, с искалеченной душой и телом. Но так уж устроен человек, что лица тех, кто убивал, расплываются в едином образе, бесформенном, злобном, яростном, а лица друзей всегда вспоминаешь так, как будто видишь их рядом с собой...

В Баку я жил на проспекте Ленина 32, угол 1-ой Свердловской. В 1950 г. окончил Институт народного хозяйства. Работал в Министерстве финансов Азербайджана, затем ушел на производство. В 1987 г. по рекомендации моего хорошего товарища Фикрета Шарифова меня взяли на ткацкую фабрику города Сумгаита. Фабрику эту уже собирались было закрывать, мне удалось провести несколько удачных преобразований. Фабрика "задышала", мое положение упрочилось, начальник был доволен, у меня сложились очень хорошие отношения с сослуживцами.

Первое предупреждение

В самый разгар сумгаитских погромов, ничего не подозревая (в Баку никакой информации о погромах не было), я из Баку на своих "Жигулях" направился, как всегда, на работу в Сумгаит. По дороге с удивлением наблюдал танки - вроде бы здесь они не частые гости. В Сумгаите и вовсе: стрельба, горящий автобус, лежат мертвые люди. Казалось бы, реакция любого нормального человека должна быть совершенно однозначной -побыстрее уехать отсюда. Но я поехал на фабрику! Не могу сказать почему. И мысли не было о том, что мне что-то может угрожать. Начальник, увидев меня, пришел в ужас: "Ты что, не знаешь, всех армян убивают?" Спрашиваю: "За что?" "Не знаю, - отвечает он, - я сейчас дам тебе трех вооруженных ребят, проводят тебя до Баку". Надо сказать, что в Сумгаите и в советское время оружие не было редкостью. Случались и убийства, но, как правило, из-за денег, а не по национальному признаку.

Один из сопровождавших сел за руль, я разместился сзади между двумя вооруженными парнями. До Баку доехали нормально, без происшествий. Начальник настоял, чтобы из соображений безопасности я две недели не приезжал на работу и вообще в смутное время меньше появлялся на улице. Чтобы поддержать меня, он со своим шофером даже присылал мне домой продукты. Это была, конечно, больше моральная поддержка, ведь в деньгах я не нуждался. Я не был бедным человеком. Позже выяснилось, что мои друзья лучше осознавали грозящую мне опасность, чем я сам. Где-то через пару недель начальник позвонил и сообщил, что в Сумгаите вроде все успокоилось, можно приступать к работе.

В этот раз судьба меня пощадила. Появившись в Сумгаите в разгар погромов, я уехал невредимым. И, если говорить честно, особых выводов не сделал. Мои друзья-азербайджанцы относились ко мне по-прежнему хорошо, и это меня успокаивало. О том, что завтра мне могут встретиться другие, незнакомые, для которых я буду не товарищ и друг, а враг-армянин, я не думал. Да разве я один!

Второе предупреждение

Следующее предупреждение я получил в Баку примерно через полтора года после сумгаитских погромов. Я ехал трамваем 14-го маршрута из Завокзального района к 1-ой Свердловской, когда в вагон ворвалась толпа азербайджанцев с палками, человек пятнадцать, и набросилась на армян. Я был жестоко избит. Весь в крови, я бросился к 8-му отделению милиции, находившемуся недалеко от 1-ой Свердловской улицы. Это было время, когда государственная машина СССР еще функционировала. Если движущийся трамвай был "свободной территорией погрома", то милиция - тогда это был все же государственный орган. Сразу же вызвали скорую, мне сделали перевязку. Некоторое время, пока не зажили раны, я отлеживался дома.

Хотя после этого происшествия я и принял окончательное решение уехать из Баку, но, как показало дальнейшее, некоторые иллюзии у меня все же сохранились, и они, эти иллюзии, стали позже причиной самых страшных событий в моей жизни. После жестокого избиения первая мысль была, конечно, о сыне - выпускнике бакинского Политехнического института. Сын уехал из Баку в Ереван, оттуда в Москву, затем попросил убежище в США, где и остался. Я же не мог представить себе, что буду жить в другой стране. Такие ощущения были типичны для большинства бакинских армян старшего и среднего возраста.

Отъезд и возвращение

Я уехал к дочери, которая жила в Москве. В Баку я был обеспеченным человеком, имел хорошую квартиру, отличную дачу, положение. Теперь я стал просто беженцем. Родной город - это не просто место жизни, а круг друзей, знакомых, твой мир, твое будущее. И дом - это не просто помещение. Это часть человека, и каждая вещь в твоем доме имеет свое место и свой смысл. И вот так, сразу, все оборвать - не приведи Бог никому пережить это. Но настоящее испытание ждало меня еще впереди.

У меня оставались дела в Баку, и я решил на несколько дней съездить туда. То ли официальная пропаганда ("положение постепенно нормализуется"), то ли большое число друзей в Баку придавало мне уверенности,- трудно сказать, что притупило обыкновенный инстинкт самосохранения. Двенадцатого января, в самый канун последнего акта армянской трагедии в Баку, я прилетел туда на самолете. Добрался до дому, созвонился и встретился с друзьями. Решил пару своих дел.

13 января в 6 часов вечера я заглянул в сберкассу неподалеку от моего дома. Мне сказали, чтобы пришел завтра - сегодня, мол, денег не выдают. Позже я понял, что информация о погромах давно распространилась среди "нужных людей", и судьба армянских вкладов уже была решена. Нельзя было допустить "рассеивания" армянских денег. Но в тот момент об этом я и не подумал.

В гуще погрома

Я был недалеко от проспекта Ленина, когда увидел огромную толпу азербайджанцев, которая спускалась к Дому Правительства. Несколько десятков человек бросились ко мне. Начали избивать. Они грубо отталкивали друг друга, каждый хотел иметь меня своей добычей. Кто-то ударил меня железной трубой по голове - у меня и сейчас нет кусочка черепа. Чем-то твердым ударили по левому глазу, рассеклась бровь, кровь залила глаза. Кто-то пырнул ножом в бок. Кровь била струёй. Один держал меня за куртку, чтобы я не вырывался, другие били. Когда речь идет о жизни и смерти - мелочей не бывает. У меня была импортная куртка, не на пуговицах, а на кнопках. Я был крупным, крепким человеком: мой рост 183 см, весил я тогда 120 кг. Одним рывком я расстегнул куртку и буквально выскользнул из нее и пиджака, которые остались в руках погромщика. Сам же в сутолке бросился во двор. За мной ринулось с десяток человек. Но, по-видимому, это были не местные. Они не знали, что двор сквозной, имеет выход на проспект Ленина.

Я выбежал прямо к 8-му отделению милиции, где стоял страж порядка, безучастно наблюдавший за происходящим. Активисты народного фронта Азербайджана уже контролировали работу органов МВД. Я понимаю, что сегодня кто-то может даже усмехнуться словам, с которыми я бросился к милиционеру: "Я еврей, меня приняли за армянина". Но для меня это был единственный шанс спастись. "Сегодня все может случиться", - сочувственно ответил милиционер, затолкнул меня в подъезд и захлопнул дверь. К нему подскочили несколько человек из толпы, не видел ли он армянина. "Никаких армян здесь нет - отрезал милиционер. В это время в нескольких шагах от подъезда толпа нашла новую жертву. Через щелочку в двери я видел, как десятки ног топтали человека. Погромщики, подошедшие к милиционеру, забыв обо мне, ринулись к очередной жертве.

Оставшись один, милиционер быстро вошел в подъезд, спрашивает: "Ты жив?" Говорю: "Да". "Сейчас я вызову скорую, - продолжает милиционер. - Когда приедет машина, я на секунду открою дверь подъезда. Ты должен успеть сразу прыгнуть в машину". Сказав это, он поспешно вышел на улицу. В спасительной цепочке -после выскальзывания из куртки и сквозного бакинского двора - этот незнакомый милиционер был третьим звеном.

Через некоторое время приехала скорая, водитель открыл заднюю дверь, милиционер рывком распахнул дверь подъезда, и я буквально одним прыжком (до сих пор удивляюсь, как у меня, раненого человека, хватило сил на такой рывок) влетел в машину. Водитель, прямо с открытой задней дверью (каждая секунда могла стать роковой), рванул с места и поехал против движения. Водитель был азербайджанец. "Это звери", - сказал он о толпе. Говорю об этом, чтобы подчеркнуть истину, которую я хорошо понял: кто был человеком, тот остался человеком и во время погромов. Я истекал кровью - главным образом из ран на голове и в боку. За время езды я обдумал, как назвать себя. Ясно, что армянскую фамилию указать я не мог. Но совсем чужую называть не хотел. Удивительно, но меня не столько страшила смерть, сколько то, что я могу умереть безымянным. Эта мысль была ужасна. Я решил сохранить сходство с моей действительной фамилией, чтобы те, кто знает меня, могли догадаться, о ком идет речь на самом деле. Это решение, как выяснилось позже, было еще одним, может быть, решающим звеном в цепочке моего выживания.

В больнице

Быстро доехали до больницы им. Семашко. Первый вопрос в приемном покое: "Кто ты по национальности?' Говорю: "Еврей. Русман Вильям Леонтьевич" (так я переделал свое имя "Русян Вильям Левонович"). Смотрят недоверчиво. >"Хорошоприведите врача-еврея. Пусть они поговорят по-еврейски". Я немного воспрял духом. Дело в том, что я знаю немецкий язык. "Евреи -умный народ, - с надеждой думал я. -Если я немного намекну по-немецки, он сразу же поймет ситуацию, поддержит меня". Вернулась санитарка, посланная за евреем: "Все евреи разбежались по домам" (речь шла о европейских евреях, говоривших на идиш). "Хорошо, выясним завтра, ведь утром они придут на работу", - решает пославшая ее женщина.

С меня сняли всю окровавленную одежду, никакой новой не дали. Я остался в трусах, босиком. И здесь произошла та случайность, на которые так горазда судьба. Мое лицо было кровавым месивом, и я до сих пор не могу понять, как одна из медсестер все же смогла опознать меня.

"Бу эрмяниди" (это армянин), - с ненавистью крикнула она. Лицо этой женщины также показалось мне знакомым, хотя я никак не мог припомнить, где мы с ней встречались. Я стал доказывать, что я еврей, что она ошибается.

Поскольку мое еврейское происхождение все же не исключалось, несмотря на протесты медсестры, меня направили в хирургическое отделение. Хирургом был горский еврей, который сразу же занялся ранами на голове. В этот момент врывается неугомонная медсестра: "Это армянин, не надо делать ему перевязку". Хирург отвечает:

"Кого присылать ко мне - это не мое, а ваше дело. Но если человек уже попал сюда, - будь это хоть африканец, - я сделаю все, что надо".

"Главное - обработать голову, - сказал он мне, - рану в боку я уже не успею обработать, видишь, сколько людей". Кругом была страшная картина: окровавленные, обезумевшие от боли люди, стоны, крики. Хирург наложил мне 6 швов на черепные раны и 3 шва на рану над левым глазом. Я с благодарностью вспоминаю о нем -без него бы я, конечно, не выжил. Бывшие бакинцы хорошо знают, что бакинские армяне всегда имели отличные отношения как с европейскими, так и с горскими евреями -очень своеобразным, трудолюбивым народом, говорящем на диалекте персидского языка.

Я прошел в палату. Медсестра сумела заронить в медработников сомнение. Никто ко мне не подходил. Кровь из ножевой раны в боку текла не переставая. Вся моя постель была в крови. Я уже не верил в спасение.

Вмешательство друзей

И здесь - новый поворот судьбы. В Баку я летел вместе со своим товарищем Аликом - армянином, который был похож на типичного азербайджанца. Внешность делала его практически неуязвимым в этой ситуации. В самолете мы договорились встретиться вечером 13-го января, и когда я не пришел на встречу, он забеспокоился и на следующий день отправился к моему другу-азербайджанцу, который заведовал отделением в больнице. Я назову его Гасано-вичем. Даже сегодня я боюсь назвать подлинную фамилию этого достойного человека: ведь он, рискуя собственной жизнью, помог армянину.

Алик с Гасановичем решили начать с морга. Позже Алик рассказал мне, что не только в морге, но и около него штабелями лежали трупы. Пытаться кого-то опознать среди них было немыслимо. Гасанович предложил Алику посмотреть все же журнал поступлений пострадавших: может быть, я только ранен. И здесь он наткнулся на запись "Русман Вильям Леонтьевич". Конечно же, он сразу догадался.

Через щель двери я увидел Алика и Гасановича. Они подошли к моей кровати, но меня не узнали. Я сказал: "Это я, Вилли". Говорю: "Помоги". "Я потому и пришел", - отвечает Гасанович. Я продолжаю: "У меня кровь шла всю ночь". Мой друг был человеком выдержанным, интеллигентным. Но когда он увидел ножевую рану, узнал, что ко мне за ночь так никто и не подошел, а постель залита кровью, он пришел в ярость: "Я их маму.." Бакинцы знают: русский мат в городе имел специфические формы выражения. Бросился за ватой. Я лежу в одних трусах - зима, холод. Гасанович вернулся, осмотрел рану, говорит: "Твое счастье. Если бы всего на несколько миллиметров правее, были бы задеты почки. Тогда бы тебе не выжить". Я опять подумал о судьбе. В тот страшный момент, когда меня избивала многорукая толпа погромщиков, каждый отталкивал другого, стремясь лично принять участие в расправе. И как знать, может быть, тот, кто оттеснил остальных, желая сам нанести удар, случайно и подарил мне эти несколько миллиметров. Сделав перевязку, Гасанович ушел выяснить обстановку.

Встревоженный, возвращается через некоторое время: "Медсестра ходит по всей больнице, говорит, что в палате лежит армянин. Представители народного фронта теперь знают о тебе. Один уже заявил, что, если ты действительно армянин, тебя надо убить." И продолжает: "Здесь тебя обязательно убьют. Я говорил с доктором Юнусом Мамедьяровым, повезу тебя к нему. Взял бы к себе, но у меня уже есть одна армянская семья". Я говорю: "Хорошо, но я гол". Гасанович отправился вызволять мою одежду, но быстро вернулся: "Окровавленную одежду не отдают. Боятся, что повезешь в Москву и станешь предъявлять как свидетельство погромов. С трудом удалось отвоевать твои туфли 44-го размера".

Бегство из больницы

Алик дал мне плащ. Так, в плаще на голое тело, в туфлях на босу ногу, обессиленный от потери крови, от всей этой немыслимой обстановки, стонов, криков несчастных людей, я отправляюсь со своими друзьями.

Гасанович говорит: "Выходите с Аликом через задний ход. Я подгоню машину. Ложись на заднее сиденье. Алик пусть садится спереди".

Удачно выбрались из больницы и подъехали прямо к дому Юнуса. Тот встретил нас в большом беспокойстве: дом в течение последних часов обшаривали погромщики в поисках спрятавшихся армян. Юнус провел меня в одну из своих комнат, а дверь в нее занавесил большим ковром, так что посторонний и не догадался бы, что здесь вообще есть еще одна комната. Предусмотрительность Юнуса я оценил, когда через некоторое время опять пришли охотники за армянами. Юнус твердо ответил: "У меня нет никаких армян". Ковер же полностью скрывал дверь в комнату, где находился я, ожидая своей участи. Все обошлось.

Юнус, который был хирургом, сказал, что утром сделает мне перевязку. Гасанович возразил: "Приеду утром, сам сделаю. Разве тебе, с твоими железными пальцами, можно что-то доверять". Гасанович был детский врач и перевязку делал очень деликатно. Так, подшучивая друг над другом, а может быть, и скрывая, за шутками свое беспокойство, друзья расстались.

Утром Гасанович, как и обещал, пришел, но, Боже мой, в каком состоянии! Его лицо не так уж сильно отличалось от моего. Медсестра! Эта жестокая, бесчеловечная, кровожадная медсестра!

Она сообщила в народный фронт, что Гасанович сделал перевязку армянину и увез его из больницы. Человек двадцать с яростью охотников, упустивших добычу, ворвались в его кабинет, избили, ударили телефоном по голове, бросили в него стул -к счастью, стул не попал в голову.

Гасанович приходил каждый день, делал перевязку. У меня был крепкий организм, раны затягивались, я почувствовал себя лучше. Надо было уезжать.

Спасительный вылет

Когда толпа избивала меня и я выскользнул из куртки и пиджака, все мои документы остались в пиджаке. Юнус пошел к заместителю начальника гражданской авиации Азербайджана, с которым был в приятельских отношениях. Раскрылся: друга, армянина, надо без документов переправить в Москву. Тот задумался, риск был немалый. Когда узнал, что речь идет обо мне, обещал помочь, лично приехать на машине рано утром: мы хорошо знали друг друга. Я считал неудобным заранее говорить Юнусу об этом. Каждый рисковал, помогая армянину, и прямой просьбой можно было поставить человека в щекотливое положение. Лучше было, если с просьбой обращался кто-то третий.

У меня - ни копейки денег. Юнус - небогатый человек. Дал мне, что мог, - 25 рублей. Ровно в 6 часов утра, как и обещал, подъехал заместитель начальника. Я выскакиваю и бросаюсь в машину. Поздоровались, он извиняется передо мной. Говорю: "Ты чего извиняешься, ты-то в чем виноват?"

По дороге народофронтовцы совместно с работниками милиции проверяют все машины. До аэропорта нас останавливают в 5 местах, но узнав машину высокопоставленного начальника, пропускают без проверки. В аэропорту, увидев какой-то самолет у взлетной полосы, заместитель начальника подъезжает прямо к нему. Просит позвать командира. И здесь -снова удача. Когда командир пришел, была шумная встреча, объятья: "Ты?!" Оказалось, что они учились вместе в летном училище. Этот самолет оказался в Баку случайно. Он летел из Краснодара, но по какой-то технической причине вынужден был сесть в Баку. Через двадцать минут самолет улетал в Москву. Мне освободили 1-ое место, командир распорядился накормить меня. Через некоторое время вылетели. В Москве командир подошел ко мне, извинился.

В аэропорту спрашиваю шофера такси, может ли он за 25 рублей довести до Профсоюзной улицы. Шофер соглашается. Приехал к дочери, позвонил. Вышла дочь, спрашивает: "Вам кого?" Не узнала! Месяца два я лечился в 1-ой Градской больнице. Вот и вся история моего спасения.

Что можно сказать в заключение?

Первое и самое главное: ни один из моих друзей меня не предал, и я горжусь тем, что у меня такие друзья.

Второе: мне помогли и незнакомые люди, сумевшие сохранить человеческий облик и в погромной ситуации.

Третье: человек полностью беззащитен перед государством. Государство может в любой момент организовать погром, смешать с пылью не только любого человека, но и любую группу людей, выделенную по национальному, религиозному, партийному или любому другому признаку.

Поэтому именно порядочностью государства должна измеряться подлинная безопасность личности или национального меньшинства. Хорошо, что у меня были друзья. А те, у кого их не было, кто не смог уйти от толпы организованных погромщиков, - разве не государство должно было обеспечить им право на жизнь?

И, наконец, последнее, может быть, самое горькое для бакинца: погромы в Баку не могли бы состояться без молчаливого согласия по крайней мере части азербайджанской интеллигенции. Это тоже истина, без честного восприятия которой никогда нельзя будет подвести черту под страшной, позорной реальностью армянских погромов в Азербайджане. А подвести такую черту надо. Два соседних народа должны смотреть не назад, а вперед. Месть и вражда могут только принести новые беды и армянам, и азербайджанцам. Разве мало того, что уже случилось?

http://www.hayastan.ru/Armvest/Jurnal01/j01_stat08.html

№1 1998г.

[kinza]

с такими людьми как Фикрет можно было бы договориться.

Shenyatsi. Договориться о чем?

[Shenyаtsi]

Shenyatsi. Договориться о чем?

Dogovoritsya zhit' dalshe vmeste. Dogovoritsya o vzaimouvazhenie. Vspomnit' vmeste o chesti i uchit' svoix detei. Malo est' o chem dogovoritsya. Vozmi sebya k primeru. Mog bi ya s toboi prosto stat' esli ne drugom, no xotya bi dobrimi znakomimi, sosedyami?

[kantri]

К сожалению азербайджанцы, в своем большинстве, дикий народ. И то что творилось в Баку, Сумгаите было дело рук чушек из местных деревень, а с ними договариваться бесполезно. Ну или хотя бы вспомнить то, как они радовались землетрясению в Армении, ликовали и выходили на улицы с транспорантами. Из Баку бежали все * армяне , евреи,таты,русские, потому как и их могла ждать такая же участь

[kinza]

Dogovoritsya zhit' dalshe vmeste. Dogovoritsya o vzaimouvazhenie. Vspomnit' vmeste o chesti i uchit' svoix detei. Malo est' o chem dogovoritsya. Vozmi sebya k primeru. Mog bi ya s toboi prosto stat' esli ne drugom, no xotya bi dobrimi znakomimi, sosedyami?

Shenyatsi. Ну положим мы с тобой уже друзья "неразлейвода", а вот суждения наподобие "мадам" kantri, совсем не редкость. Так что, особо обольщаться не стоит.

[Shenyаtsi]

Shenyatsi. Ну положим мы с тобой уже друзья "неразлейвода", а вот суждения наподобие "мадам" kantri, совсем не редкость. Так что, особо обольщаться не стоит.

Ti zhdal, chtobi ona otvetila, a potom mne pokazal primer? Madam kantri obobshaet, tak kak brosayshixsya kamnyami bolshe, i v tom, chto kantri govorit est' pravda. Ya ne znay otkuda ti rodom kinza, no posle politiki pokoinogo vashego prezidenta, kogda v nachale 80-ix stali kak gribi rasti obshagi dlya raionskix, uzhe togda bilo ponyatno, chto gorod mi teryaem. Posle armii ya uzhe dumal chto ya uedu iz goroda i voina tolko uskorila etot process. Tak chto raionskie v bolshinstve svoem kto legko poddaetsya agitacii i bili ispolzovani Az-nom v svoei gryaznoi rezne armyan. Da skazhu chestno i gorodskix xvatalo zverei, kto shel na eto. Kto radi narkotikov i alkogolya, kto prosto radi razvlecheniya i ostrix oshushenii a kto iz za svoego instikta zverya kotorii pochuyal legkuy dobichu i zapax krovi. Plys ko vsemu vlasti na vse zakrivali glaza, esli ne pooshryali, tak chto boyatsya o posledstviyax posle vsego etogo ne bilo nikakoi.

[kinza]

Shenyatsi,Jan 15 2004, 23:52]Ti zhdal, chtobi ona otvetila, a potom mne pokazal primer?

Ничего я не ждал, а ответил когда увидел твой ответ.

no posle politiki pokoinogo vashego prezidenta, kogda v nachale 80-ix stali kak gribi rasti obshagi dlya raionskix, uzhe togda bilo ponyatno, chto gorod mi teryaem.

Ну а как ты думал, Азербайджану не нужны свои кадры, или мы должны были сидеть по деревням и лучшее на что рассчитывать,так это председатель колхоза? Если внимательно присмотреться к твоим суждениям, то вы прямо возмущаетесь,тем что мы стали тянуться к лучшей доле. Кстати,ты бы не смог обьяснить, кто это "мы" в твоем посте?

Tak chto raionskie v bolshinstve svoem kto legko poddaetsya agitacii i bili ispolzovani Az-nom v svoei gryaznoi rezne armyan. Da skazhu chestno i gorodskix xvatalo zverei

Во первых, ты бы как модератор поостерегся использовать такие выражения.

Во вторых, те которые вас спасали, такие же "районские"

iz za svoego instikta zverya kotorii pochuyal legkuy dobichu i zapax krovi.

Страсти то какие!

Ты случаем "Маугли" на ночь не читаешь?

Я не исключаю, что возможно у нас будут другие отношения, но судя по всему образ азербайджанца вы себе выбрали, и менять не собираетесь.

Edited January 16, 2004 by kinza

[Qeri]

Вечная память всем жертвам Геноцида!

Предлагаю открыть виртуальный мемориал на нашем сайте жертвам Геноцида и отмечаться в ней всем кто чтит их память в соответсвующие дни (24 Апреля (Турция), 28 Февраля (Сумгаит), 13 Января (Баку) и т.д. кто знает дополнительные даты, продолжайте список). Таким образом будет один мемориал (пиннд тема если хотите) где мы все будем чтить их память.

Поддеживаю, очень красивая идея, было бы правильно, чтобы мемориал принял вид странички с Гостевой книгой, где бы рассказывалось о трагедиях в Турции и Азербайджане, где объязательно надо указать требования армянского народа к странам-оранизаторам массовых убийств армян. Указать, что сталось с вдохновителями Геноцида в Турции, опубликовать список лиц, явившихся организаторами погромов на территории Азербайджана.

При всем уважении к азербайджанскому народу замечу, что официальный Баку до сих пор не осудил факты погромов армян на территории Азербайджана, не предал суду организаторов и участников убийств, грабежей, насилий, ..., тем самым одобряя свершившееся и делаясь причастными к преступлениям, бросая тень на весь азербайджанский народ.

Низкий поклон и благодарность тем азербайджанцам, которые помогли спастись ни в чем ни повинным людям, от озверевшей толпы убийц, насильников и мародеров.

Это говорит о том, что наши народы могут жить как добрые соседи.

Никто не забыт, ничто не забыто.

Edited January 27, 2004 by Qeri

[Qeri]

Ну а как ты думал, Азербайджану не нужны свои кадры, или мы должны были сидеть по деревням и лучшее на что рассчитывать,так это председатель колхоза?

Кинза а как вы оцените события в Баку и Сумгаите?

[Mirzoyan]

Несомненно все люди разные, одни аз-цы убивали другие спасали, когда-то мы не были врагами, но теперь мы враги. И лучше чтобы всё так и осталось. Если какое-то потепление отношений будет иметь место, то оно всё равно будет временным и наши потомки нас помянут недобрым словом за то что мы не оставили им печальный свой опыт и усыпили их бдительность. Лучше всегда ждать от тюрков всяческих подлостей, которые они не преминут совершить. Многие говорят что надо смотреть вперёд - глупости! Смотреть нужно всегда назад и не забывать Историю. Смотрящий назад не встретит в том что ВПЕРЕДИ никаких сюрпризов. Так что не нужно нам нездорового оптимизма

[ENV]

Шеняци, надеюсь на счет желания жить вместе ты говорил исключительно от своего имени.

[ENV]

Если какое-то потепление отношений будет иметь место, то оно всё равно будет временным и наши потомки нас помянут недобрым словом за то что мы не оставили им печальный свой опыт и усыпили их бдительность. Лучше всегда ждать от тюрков всяческих подлостей, которые они не преминут совершить.

Respects.

говорят что надо смотреть вперёд - глупости! Смотреть нужно всегда назад и не забывать Историю. Смотрящий назад не встретит в том что ВПЕРЕДИ никаких сюрпризов.

Я бы сказал так: надо смотреть вперед всегда оглядываясь назад.

[ENV]

Лучше всегда ждать от тюрков

Только не надо обобщать всех тюрков. С киргизами, туркменами, татарами и т. д. у нас проблем нет.

Для обозначения наших врагов есть пара хороших терминов: "кочевые тюрки", "азеро-турки".

Если нужно подчеркнуть одного из них, можно говорить "восточные турки" или "западные турки".

[Mirzoyan]

Только не надо обобщать всех тюрков. С киргизами, туркменами, татарами и т. д. у нас проблем нет.

Для обозначения наших врагов есть пара хороших терминов: "кочевые тюрки", "азеро-турки".

Если нужно подчеркнуть одного из них, можно говорить "восточные турки" или "западные турки".

Да, это я что-то погорячился.

[Shenyаtsi]

QUOTE

Shenyatsi,Jan 15 2004, 23:52]Ti zhdal, chtobi ona otvetila, a potom mne pokazal primer?

Ничего я не ждал, а ответил когда увидел твой ответ.

Кинза, я просто пошутил, честно. Я ждал твоего ответа и после того как появился ответ кантри, ты ответил. Вот я и пошутил так.

QUOTE

no posle politiki pokoinogo vashego prezidenta, kogda v nachale 80-ix stali kak gribi rasti obshagi dlya raionskix, uzhe togda bilo ponyatno, chto gorod mi teryaem.

Ну а как ты думал, Азербайджану не нужны свои кадры, или мы должны были сидеть по деревням и лучшее на что рассчитывать,так это председатель колхоза? Если внимательно присмотреться к твоим суждениям, то вы прямо возмущаетесь,тем что мы стали тянуться к лучшей доле. Кстати,ты бы не смог обьяснить, кто это "мы" в твоем посте?

Я тебе ответил то, что я видел, а не то что я прочитал где то или увидел в фильме, т.е. то, что я написАл факт. Что ждало людей в районах, какая у них была карьера и т.д., я не знаю и это должно было быть адресовано тому же президенту. Не хочу я поливать грязью усопших, поэтому воздержусь от деталей, что ваш президент делал и какую политику проводил. Ты и сам все знаешь, только больно признаться в этом самому себе и тем более тут. Я тебя не веню, на твоем месте я поступил бы наверное так же. Ты действительно прочитал внимательно мой ответ и увидел еще и экономический фактор в этой политики. Сказать честно я об этом не думал когда писАл, но ты сам провел паралели и это даже подтверждает мой факт. Мы говорили о том, что многие в городе уже привыкли к интернационализму и мало кто вспоминал о 5-ой графе. Приехав с района и пройдя политьагитацию, кто есть враги в родном городе, легко было сделать то, что было сделано руками этими самыми районскими. Я не говорю поголовно все, но большинство. Баку был таким городом, что все друг друга знали почти или напрямую или через кого-то. Люди узанавали по виду и на лицо если этот человек “наш” городской или приезжий, с района. Когда я попал (точно так же как рассказано выше) в демонстрацию и вышел оттуда “сухим” я видел и запомнил эти рожи. Это были нЕлюди и я могу со 100% гарантией, это были все не городские. А на счет “Мы”, имеется ввиду, горожане.

QUOTE

Tak chto raionskie v bolshinstve svoem kto legko poddaetsya agitacii i bili ispolzovani Az-nom v svoei gryaznoi rezne armyan. Da skazhu chestno i gorodskix xvatalo zverei

Во первых, ты бы как модератор поостерегся использовать такие выражения.

Во вторых, те которые вас спасали, такие же "районские"

1. кинза, я как модератор могу только следить за правилами на форуме. Если я нарушил правила сам, то напиши админу. Под Щеняци я пишу то, что думаю я лично. Сайт за мои посты ответственность никакую не несет, ровно как и я не несу ответственность за то, что происходит на сайте. Плюс, ты слишком близко к сердцу воспринял мои слова.

2. Те кто спасали не знаю кто они были. Я лично не встречал таких, но это не значит что их не было. Мне очень хочется верить, что были не только городские (как рассказывают очевидцы) но и люди с района.

QUOTE

iz za svoego instikta zverya kotorii pochuyal legkuy dobichu i zapax krovi.

Страсти то какие!

Ты случаем "Маугли" на ночь не читаешь?

Я не исключаю, что возможно у нас будут другие отношения, но судя по всему образ азербайджанца вы себе выбрали, и менять не собираетесь.

Ну к чему такой срказм, кинза? Нет я не читаю Маугли на ночь, я просто прожил свои 22 года в проклятом городе. Это будет похлеще Маугли, ты прав.

Образ азербайджанца “мы” себе не выбрали. Этот образ был составлен событиями после Сумгаита, Баку, Гянджи, НКР и т.д. самими азербайджанцами. Так же образ Фикрета еще не угас и есть надежда, что не все потеряно. Как раз таки есть возможность поменять этот образ вам самим, не отрицая свою историю и пересмотривая ее и делая выводы. Самое главное это сделать вывод о себе, а не о других. Точно так же должны этим заниматься и мы. Вот когда мы научимся смотреть в зеркало на самих себя, тогда наверное мы сумеем понять друг друга.

К тебе лично у меня нет никаких претензий, кинза. Я бы мечтал только, чтобы все наши соседи были такими как ты минимум. С кем можно просто поговрить и если даже где то разойтись, то всегда есть надежда, что придем к общему знаменателю.

[Shenyаtsi]

Шеняци, надеюсь на счет желания жить вместе ты говорил исключительно от своего имени.

A ti reshil pomenyat' geograficheskoe polozhenie Armenii ili Az-ana?

Zhit' vmeste imeetsya vvidu geograficheskoe sosedstvo.

[Кир]

Если внимательно присмотреться к твоим суждениям, то вы прямо возмущаетесь,тем что мы стали тянуться к лучшей доле. Кстати,ты бы не смог обьяснить, кто это "мы" в твоем посте?

Только почему вы тянетесь к лучшей доле не с помощью мозгов или трудолюбия, а через трупы?

[Soghomon]

Говорят что:

У еврея - золотая голова.

У русского - золотое сердеце.

У армянина - золотые руки.

У азербайджанца - золотые зубы.

---------

Кир это в некотором роде ответ на твой вопрос, которые ты адресовал "товарисЧу".

[kantri]

Шеняцы, а Вы дипломат,

уважаю

[kantri]

Все что там творилось, скорее было похоже на массовое помутнение рассудка у аз-ев, возможно потом оно и прошло, но где вероятность, что вновь не повториться. Возможно это и не совсем корректно, но Дикари они и есть Дикари.

Хорошо что нам удалось оттуда бежать, плохо что мы заплатили такой ценой