Львовский Арарат
Ольга ШВАГУЛЯК-ШОСТАК
Украинский деловой еженедельник "Контракты" / № 08 от 19-02-2007
За несколько столетий львовские армяне превратились из мелких торговцев в хозяев города
Уличная автономия
Когда князь Лев, сын основателя Львова Данила Галицкого, в XII столетии определял место каждой национальной общине в галицком граде, армянам досталась северная его часть. Гонимая завоевателями и распыленная по миру нация, утратившая свое государство на Востоке, навеки застолбила предоставленный ей участок земли на Западе, создав компактную мини-автономию и увенчав ее духовным символом: армяне построили одноименную улицу — Армянскую и соорудили здесь в 1363 году Армянскую апостольскую церковь (теперь — памятник архитектуры европейского значения). Светской жизнью этой восточной общины руководили войт и совет старейшин, в который входило 12 самых богатых горожан.
В 1407 году во Львове, где проживало около 4 тысяч жителей, насчитывалось только 63 армянские семьи, владевших частями или целыми домами.
Но благодаря предпринимательскому дарованию, армяне, которым на роду были написаны торговля и ремесла, достаточно быстро вышли за географические пределы своей карликовой автономии во Львове: расширив как сферу административного влияния, так и географию бизнеса.
Золотым ключом к заработку денег и соответственно укреплению социального статуса было львовское гражданство. Каждый год его принимали более трех десятков чужеземцев. Для этого нужно было пустить «недвижимые» корни во Львове: купить помещение или дом. Однако для армян только этого, «каменного», ручательства было недостаточно. Они должны были предоставить магистрату, принимавшему решение о гражданстве, еще и королевское письмо. Высокая поддержка главы государства и собственная недвижимость открывали ворота к «городскому праву», которое давало важную привилегию — возможность торговать. А торговля была главным инструментом для накопления капитала и усиления собственной значимости. Тогда с торговли жили 16% населения Львова.
В 1484 году у армян было во Львове 19 магазинов, у украинцев — 3, у поляков — 2. В 1589 году из 38 богатых магазинов 22 принадлежало армянам, 8 — католикам, 6 — украинцам. К тому времени армянские магазины вышли за тесные рамки своей улицы и расположились в восточной части площади Рынок.
Капитан каравана
Самой прибыльной была оптовая внешняя торговля с акцентом на импорт. Учитывая генетические связи на востоке, знание языков, обычаев и гибких дипломатических приемов, армяне в этой сфере бизнеса имели безальтернативный карт-бланш. Поэтому когда для похода за товаром формировался караван, его проводником, как правило, был армянин.
Караван насчитывал от трех десятков до ста возов. Каждый купец имел по несколько транспортных средств и брал с собой несколько слуг. За товаром закупщики отправлялись в Турцию, Персию, Армению, Молдову, Венгрию, Болгарию, Надднепрянскую Украину, Россию. Ассортимент импортированных товаров был очень широким: начиная от ковров и пряностей и заканчивая шкурами и живым скотом. Торговцы, беспокоясь о рентабельности, не делали холостых ходов. На экспорт везли домашние полотна, цинковую посуду, ножи, косы, серпы, лемеха и т. п.
Вот как львовский историк Владислав Лозинский описывает организацию караванов: «Армяне, выезжавшие из Львова...собирались в Кривчицах, и здесь с ними прощались родные и приятели при участии многочисленных горожан. Караван состоял из большого лагеря возов, которые поставляли купцам вместе с конями профессиональные фирманы. Старшим в караване всегда был армянин, которого называли «караван-башой», и пока продолжалось путешествие в турецких краях, власть над караваном он имел почти абсолютную, как капитан корабля в открытом море. О стоимости товара каравана можно судить по такому примеру: имущество лишь одного купца Захарии Ивашкевича составляло: 34 тюка — за 9000 дукатов, шафрана — за 740 дукатов, 150 ковров — за 775 дукатов, поясов бруских — за 340 дукатов, 60 шапок — за 3000 дукатов и свиток шелка — за 1050 дукатов.
Продолжался поход каравана несколько лет, а его возвращение считалось праздником, о котором во весь голос сообщали гонцы: «Караван идет!» Такая реакция была закономерной, так как путешествие в чужие края приравнивалось к военному походу и считалось делом личной доблести.
Пути торговые неисповедимы
Чтобы минимизировать накладные расходы, рулевые каравана просчитывали его маршрут со счетами в руках. Потому что себестоимость товара зависела даже от масштаба города, в котором его закупали: например, партия татарского товара, приобретенная в «мегаполисе», облагалась пошлиной из расчета — 3 гроша от гривни, а за аналогичную торговую операцию в меньшем населенном пункте из гривни высчитывали только по 2 гроша. Если львовские купцы планировали реализовывать свитки полотна в Волощине, то это можно было делать только поставами (оптом) в главном городе — Сучаве или везти товар транзитом в Венгрию и Бессарабию.
Транспортировка через Молдову куниц, переплавленного серебра, воска и коней грозила купцу банкротством и срывом поставок перед заказчиком. Так как молдавский хозяин имел первоочередное право купить этого товара столько, сколько его душа пожелает. Остатки облагались пошлиной нескольких видов: главной в Сучаве и пограничной в других городах, а также на разных торговых путях. Кроме того, следовало произвести местную оплату там, где что-то покупалось или продавалось.
На любые изменения в конъюнктуре международного рынка армяне оперативно реагировали, используя, кроме экономических, лоббистские рычаги. Например, к 1421 году они, потеряв из-за гражданской войны и внутренних конфликтов рынок Татарии, добились королевского разрешения на торговлю в польских краях.
Купеческие классы
Развитие торговли стимулировалось особым статусом средневекового Львова: он был городом-складом, неким логистическим центром. Это означало, что купец, проезжавший через Львов, должен был выставить на открытую продажу весь свой товар. И лишь то, что оставалось после двухнедельной торговли, он мог везти дальше.
Для упорядочения процесса торговли в 1441 году при Львовском магистрате был основан отдел переводчиков во главе со старшим — толмачом. В нем работали 12 человек, преимущественно армяне, владевшие турецким, персидским, греческим, валахским (молдавским) языками. Без этого просвещенного класса посредников, плативших за свою привилегию каждый год налог в городскую казну, не происходила продажа товара и заключение контрактов.
Согласно львовским правилам торговли, каждый приезжий купец должен был обратиться к переводчику и объявить о привезенных товарах и тех, которые планирует купить. Игнорирование этой обязательной процедуры грозило конфискацией товара. Проинформированный посредник предоставлял сведения о товарах местным купцам.
Кроме посредников, купеческое сословие состояло еще из двух классов. К первому относились самые богатые купцы, образовывавшие братство (конгрегацию) с выборным старшим во главе. У них был на площади Рынок собственный базар под крышей, которой закрывался на ночь наподобие краковских Сукенниц. Базар насчитывал 40 магазинов, что соответствовало количеству членов конгрегации. Магазины были наследственными, и их разрешалось продавать. Если привилегированный магазин выставляли на продажу, то за него соревновались купцы второй категории — не менее зажиточные люди. Однако их торговля ограничивалась определенными категориями товаров и была розничной.
Бычка — на бочку
Поскольку рынок иностранной валюты не был сформирован и на нем «курсировали» разные денежные единицы, в торговых операциях армянские купцы прибегали к нескольким формам расчета. Самой простой была денежная. Но если звонкой монеты не хватало, то купцы применяли комбинированную: дефицит денег компенсировали товаром. Чисто бартерные операции также были в ходу. В Молдове, в частности, армянские купцы обменивали свои товары на тамошний скот, сафьян, валахское вино, которые были основными средствами обращения (главным денежным товаром). Информация об этом есть в долговой записи, которую львовский купец Самуил Докторович выдал в 1620 году Зерику Поповичу из Сучавы. В документе записано, что Попович задолжал ему значительную сумму «за 2 копны сафьяна, в которых было 720 кож».
Часто рассчитаться живыми бычками было выгоднее, чем прибегать к услугам профессиональных менял, скажем в Молдове, где из-за отсутствия собственной денежной системы конвертационный бизнес был очень развит. Например, в Яссах процветала целая улица менял, заработавших на своем ремесле большой капитал. Они брали 20% годовых и 4% ежемесячных от купцов, нуждающихся в обмене валют.
Если не хватало денег и товара, то армяне брали или отдавали товар в кредит. Было два основных варианта осуществления таких операций: лицо, получавшее товар в кредит, выдавало на имя продавца долговую запись с суммой долга и сроком его погашения или кредиторы вручали закладочную запись с указанием суммы долга, сроков его погашения и оставляли под залог ценные вещи. Когда должники «кидали» кредиторов, дело доходило до суда. Во время одного из судебных процессов в 1621 году львовские купцы заявили, что у них были коммерческие дела с молдавскими, мунтянскими и турецкими купцами, и для подтверждения своих слов продемонстрировали расписки и долговые записи на 10 000 золотых. Эффективным средством против дерзких должников была конфискация товаров и имущества. Например, у торгового агента-должника львовского купца Милкопа Хадзелвича кредиторы со временем задержали на своей территории товара на 25 000 золотых.
Купцы, работавшие по разветвленным логистическим схемам, должны были привлекать к их обслуживанию команды доверенных лиц. Кроме прямой закупки товаров на ярмарках и рынках, эти посредники заключали форвардные и фьючерсные контракты. Такое оформление торгового обмена было удобным как для поставщика, так и для покупателя. Потому как первый получал гарантию на сбыт своего товара, что было особенно важно для скоропортящихся продуктов. Одновременно продавец был застрахован от колебаний цен и мог рассчитывать на гарантированную прибыль. Покупателю контракт обеспечивал поставку партий товара в определенном количестве и в оговоренные сроки. Это было особенно важно для ярмарочной торговли, происходившей в определенные дни. За нарушение условий контракта виновный должен был компенсировать материальный ущерб или отвечать в суде.
Золотое ремесло
Источником для наполнения магазинов и караванов товарами были изделия ремесленников. Но чтобы получить национальную квоту в цехах, армяне, как и в торговом деле, должны были прибегать к лоббистским приемам. Они использовали силу золота или, как искренне признавался один из бургомистров Львова, сам армянин по происхождению Бартоломей Зиморович, «ловили рыбу золотыми удочками». Поэтому, как правило, в польский период у армян были большие льготы, чем у коренных русинов. Например, в 1654 году король Ян Казимир издал декрет о том, что армяне, кроме двух давних, могут основать еще три суконных магазина и продавать полотно не только поставами (оптом), но и локтями, что им до сих пор запрещалось. Армянам разрешили торговлю в своих домах вином, медом, пивом и водкой, а также производить эти напитки. И вдобавок, кроме 73 домов, которыми они владели на улицах города, армянам разрешили купить еще 10 каменных домов на площади Рынок. Больше того, в каждом профессиональном цеху могло быть двое мастеров-армян.
Но во Львове развивались ремесленные отрасли, где армяне не нуждались в квотах, так как не имели конкуренции. В XVII-XVIII столетиях они монополизировали дорогое ювелирное ремесло. И даже придворным ювелиром польского короля Яна III Собеского был армянин Бедро Захаревич. В своей мастерской, расположенной непосредственно в королевском каменном доме на площади Рынок, виртуозный Бедро переделывал даже сабли итальянских мастеров, работой которых не был доволен Его величество.
Поскольку в выделке кож, производстве сафьяна, искусстве изготовления серебряно- и золототканых поясов, принесенных армянами с востока, они также не имели равных, власть разрешала им создавать эксклюзивные цеха.
В частности, с 1620 года армяне организовали свой цех сафьянников. А поскольку на нетрадиционные цеха не распространялись жесткие национальные регламентации, эти структуры постепенно принимали также мастеров других национальностей и со временем превращались в интернациональные.
По архивным сведениям, в первой половине ХVII столетия, (наибольший период расцвета армянских торговли и ремесла) в пределах города проживали более 600 армян и 1500 — в предместье.
Купец-художник
Одной из самых богатых семей во Львове была армянская семья Никоровичей. В XVII столетии она владела торговым домом, имеющим филиал в Константинополе. Предпринимательский статус подтверждался презентабельными имущественными атрибутами. Полтора столетия Никоровичам принадлежал Черный каменный дом на площади Рынок (в сооружении принимали участие известные зодчие Петр Барбон и Павел Римлянин), который до сих пор является образцом жилой ренессансной архитектуры. Фасад дома выложен «бриллиантовым» рустом, портал и окна украшены каменной резьбой. Еще более пышно декорированы порталы и оконные проемы в интерьере.
В дом купца и банкира Христофора Бернатовича, который управлял таможней Восточной Галиции, были вхожи короли. Он достиг такого богатства, что сам король Владислав IV обратился к нему за кредитом в сумме 100 000 дукатов.
После «капитальной» работы армянские бизнесмены умели отдохнуть. Например, купец Богдан Латинович, проживавший в венецианском каменном доме (его выстроил венецианский консул и купец Антонио Массари на площади Рынок), любил распевать сатирические куплеты в самых неожиданных местах. Однажды во время ярмарки в Ярославе этого бароккового львовского батяра оштрафовали за такое «куплетированное хулиганство», квалифицировав его как оскорбление чести и достоинства городских советников.
Другой купец, Христофор Захнович, наделенный художественным даром и уполномоченный заместитель цехмистра львовского малярного цеха, принимал участие в оформлении одного из алтарей Армянской церкви и в свободное от работы время рисовал картины. Ему приписывают историческое полотно «Гетман Богдан Хмельницкий отказывается от осады Львова 8 ноября 1655 года». У Христофора Захновича было достаточно впечатлений, чтобы создать такое эпическое художественное произведение: он, искусный переводчик с восточных языков, трижды был послом в стан Богдана Хмельницкого, когда тот со своим войском стоял под стенами Львова.
Тогда Львову за большие деньги, и в частности купеческие, удалось откупиться от штурма — спасти город от разрушения и бизнес в нем.
Власть — лучший бизнес
Несколько столетий прошло, пока работа и деньги, которые мастерски умели зарабатывать армяне, принесли им высочайшую в городе власть. В 1648 году бургомистром Львова был избран армянин по происхождению Бартоломей Зиморович (1597-1677). В дальнейшем он еще несколько раз побеждал на выборах главы совета города.
Отец Бартоломея, Озимко, создал сыновьям (у Бартоломея был родной брат Шимон Зиморович — талантливый поэт) хорошие условия для старта. По словам самого Бартоломея, глава семьи «своей работой много каменных глыб превратил в святых, благодаря ему часть города стала огнеупорной, а мраморы, украшенные его надписями, можно было встретить во многих городах». С 23 лет Бартоломей начал работать во Львовском магистрате. Он быстро поднимался вверх по карьерной лестнице: сначала был избран райцей (членом рады), позднее получил титул «выдающийся и славный пан», который, в частности, позволил баллотироваться в сейм.
Рада как административный орган осуществляла «полицейский» надзор в городе, распределяла земли, сдавала в аренду городское имущество, вводила пошлины и определяла их величину, утверждала всяческие гражданские имущественные соглашения, решала споры, которые не нуждались в привлечении к делу свидетелей, утверждала выборы цехмистров и т. п.
Серьезные полномочия и льготы делали тогдашнюю власть не менее прибыльным бизнесом, чем сегодняшнюю. Хотя райца не получал денежного вознаграждения за выполнение своих обязанностей, поскольку его должность была почетной, но он и не платил никаких налогов со своего недвижимого имущества: ни королевских, ни городских. Более того, каждый райца имел свою законную долю в прибылях Львова. У рады, например, была традиция: делать из прибылей города подарки детям райцев, вступающим в брак. В середине XVII столетия, например, сами райцы принимают решение, что расходы на браки не должны превышать 60 злотых на одного молодожена.
Обвинений в коррупции райцы не боялись, поскольку традиция «зарабатывания» денег достигала столичного властного Олимпа. В городских книгах рябит от цифр «взяток», которые магистрат преподносил королю и его придворным. «Был обычай вручать королю во время каждого приезда подарок деньгами. Поэтому раецкое правительство приказало русинам собрать на короля 3000 злотых», — пишет выдающийся украинский историк XIX столетия Денис Зубрицкий.
Не в деньгах счастье
Многоплановую бургомистерскую деятельность Бартоломей Зиморович органично совмещал с поэтическими упражнениями и историческими исследованиями. За первым сборником сатирических стихов и лирических песен «Жизнь казаков Лисовских», который он написал еще в 23-летнем возрасте, занимая нижнюю ступень во Львовском магистрате, Бартоломей Зиморович презентовал львовским мещанам и патрициям поэму «Памятник с турецкой войны», где воспел победу казаков в битве с турками под Хотином.
В течение сорока лет Бартоломей Зиморович исследовал историю родного Львова, которую описал на латыни в хрониках «Тройной Львов». Эту первую историю города Львова от 1202 до 1633 года автор посвятил своим коллегам — «самым благородным мужам, господам радным сената Львовского».
Активным действующим лицом зафиксированных в хронике исторических событий был сам Бартоломей Зиморович. Собственно на его управление городом выпала осада Львова войсками Хмельницкого в 1655 году, когда бургомистр лично руководил обороной Львова, описав впоследствии эти события в сборнике стихов «Идиллии новорусские», который издал под именем брата, умершего в молодом, 20-летнем (по другим источниками — 25-летнем) возрасте. А в 1672 году Бартоломею Зиморовичу снова пришлось организовывать оборону города — теперь уже от турок и татар.
Но на этот раз, даже за решающие деньги — 80 тысяч золотых дукатов, не удалось откупиться от завоевателей. И вельможные армяне Габриэль Бернатович и Яков Яскевич вместе с еще семерыми зажиточными львовянами вынуждены были пойти в заложники к неприятелю. Габриэлю Бернатовичу со временем удалось вернуться из турецкой неволи, но больным и обессиленным. И вскоре он умер.
