Pandukht

http://forum.hayastan.com/index.php?s=&amp...st&p=872878

Левон МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН Праздничная тризна 26 июня в Азербайджане выходной. В Баку будут проведены несколько грандиозных праздничных мероприятий. Население республики отмечает день рождения национальной армии Азербайджана. История этого праздника несколько запутана. Приказ о формировании Мусульманского корпуса за подписью генерала М. Пржевальского был отдан 19 декабря 1917 года. Основу этого корпуса, командиром которого был назначен Али-ага Шихлинский, составил Татарский конный полк, более известный под названием «Дикая дивизия». Командовал Татарским полком грузинский князь Леван Магалов. В середине апреля 1918 года Мусульманский корпус двинулся на Баку, однако войска Баксовета разгромили Татарский полк еще в Гаджикабуле. Первый же бой Мусульманского корпуса стал для него последним. Понесший тяжелые потери Мусульманский корпус прекратил свое существование. 28 мая делегация мусульманского национального собрания в Тифлисе провозгласила зарождение Азербайджанской республики. Однако эта «независимость» была чисто декларативной, «правительство» Азербайджана даже не сумело добраться до Баку и обосновалось в Гандзаке. Спасло Азербайджан лишь то обстоятельство, что в регион вторглись турецкие войска под командованием Нури. 26 июня 1918 года все еще пребывающее в Гандзаке правительство Азербайджана выполнило требование турецкого генерала Нури и объявило о создании национальной армии Азербайджана. «Азербайджанская армия» состояла из 5-й и 15-й турецких дивизий, в которые влились малочисленные остатки деморализованного Мусульманского корпуса. Нури, являвшийся полновластным хозяином положения, запретил правительству Азербайджана создавать военное министерство, полагая, что ему ни к чему делиться с кем бы то ни было «славой» создателя Азербайджана. В конце сентября 1918 года после подписания Мудросского перемирия турки вынуждены были покинуть Закавказье. Во всяком случае, официально. Однако они успели захватить Баку, вырезать его армянское население и передать город во власть азербайджанского правительства. 1 ноября, после ухода турок, правительством Азербайджана было принято решение об учреждении министерства обороны. Но на место турок в Баку вскоре пришли англичане, которые, хотя и не запретили Азербайджану иметь собственное военное министерство, тем не менее, выслали его в Гандзак. Как говорил офицер британского штаба, полковник Веник, «от солдат и офицеров азербайджанской армии дурно пахнет». «Дурно пахнущие» солдаты раз за разом проигрывали боестолкновения с армянами по всей линии фронта. Не могли они взять под контроль также населенные другими аборигенными народами районы на произвольно провозглашенной территории республики. Талыши, лезгины и аварцы оказывали «благоухающим» солдатам ожесточенное сопротивление. В условиях повсеместного обвала позиций Азербайджан согласился на советизацию республики. 28 апреля 1920 года Азербайджан был провозглашен советской республикой. После установления в Азербайджане советской власти День армии стал отмечаться 23 февраля. Своей армии у Азербайджана, как и других советских республик, не было, потому и отмечался праздник 23 февраля как День Советской армии и Военно-морского флота. После проведенного посредством игнорирования международного и союзного права повторного провозглашения независимости в 1991 году 9 октября того же года было объявлено днем национальной армии Азербайджана. 9 октября 1992 года в Баку был проведен грандиозный военный парад, призванный поднять боевой дух населения. Марширующие солдаты прямо с центральной площади направлялись на Карабахский фронт, чтобы спустя короткое время вернуться в Азербайджан в гробах. В 1993 году к власти в Азербайджане пришел Г. Алиев, который постепенно отменил все новые праздники, к созданию которых он лично не имел никакого отношения. Таким образом, праздник 9 октября, просуществовав всего несколько лет, приказал долго жить. Взамен, видимо, из уважения к памяти подарившего азербайджанцам Баку генерала Нури, было принято решение о праздновании дня национальной армии Азербайджана 26 июня. Гейдар Алиев тогда даже заявил, что до 1993 года у Азербайджана не было армии, а были разрозненные отряды - боевые составляющие различных партий. Отметим, что «созданная» Алиевым армия улепетывала от бойцов Сил самообороны НКР столь же ретиво, что и «разрозненные отряды». Не помогли и многие тысячи наемников из Афганистана, Турции, Украины и других стран. Как бы там ни было, свою единственную до сего дня войну Азербайджан проиграл начисто. За годы Карабахской войны Азербайджан потерял убитыми свыше 35 тысяч человек, раненых насчитывалось свыше 100 тысяч человек, многие из них остались инвалидами (эти данные не учитывают жертв со стороны наемников). Интересно, что за все годы войны Азербайджану не удалось добиться ни одной самостоятельной победы, пусть даже локального характера. Захваты Азербайджаном Геташена и Шаумяновского района, как известно, были проведены силами дислоцированной в Гандзаке 23-й дивизии Советской армии. Тем не менее, сегодня в Азербайджане звания героя удостоены гораздо больше людей, чем в НКР - победившей стороны. Видимо, критерии подвига у захватчиков и защитников Отечества разнятся. Так, один из «героев» Азербайджана - Риад Ахмедов, будучи кадровым чекистом, начисто проиграл в военно-разведывательной тактике военной разведке Арцаха. Созданный Ахмедовым отряд разведчиков должен был уточнить пути наступления на практически беззащитную, расположенную под Шуши армянскую деревню Каринтак. Общее командование этой операции, кстати, проводилось министром обороны Азербайджана Таджеддином Мехтиевым. Как сам Риад Ахмедов, так и его разведчики не раз «изучали местность» прямо под носом у замаскировавшихся защитников села, вслух обсуждая удобные пути наступления. В итоге первая боевая операция Т. Мехтиева закончилась оглушительным поражением: зам. начальника разведывательного управления Министерства обороны Азербайджана подполковник Риад Ахмедов привел своих солдат прямо к месту засады. 126 азербайджанских вояк погибли в этой мясорубке, а карьера амбициозного солдафона Мехтиева закончилась крахом. Как же смеялись карабахские бойцы, когда вскоре узнали о присвоении Р. Ахмедову посмертно звания героя Азербайджана! «По большому счету его должны были наградить мы, - шутили наши разведчики, - если бы не его бездарность, потерь с нашей стороны было бы гораздо больше». Жалели наши ребята и Т. Мехтиева: «Жаль терять такого врага. Чем больше у противника дубов, тем крепче наша оборона». Пожалуй, истинным национальным героем Азербайджана является Шахин Тагиев. Не зря, наверное, он был первым, кого удостоили этого звания. 10 апреля 1992 года батальон под его командованием ворвался в незащищенное армянское село Марага, где устроил невиданную по своей жестокости резню не успевшего покинуть деревню мирного населения. Свыше шестидесяти мужчин и женщин преклонного возраста были обезглавлены и сожжены. Несколько маленьких детей от трех до восьми лет оказались в заложниках. Батальон Тагиева мародерствовал в Мараге менее суток, после чего бежал перед выдвинувшимися армянскими военными формированиями. Однако Ш. Тагиев «подарил» армянских детей тогдашнему всесильному министру внутренних дел Азербайджана И. Гамидову, за что тот и выхлопотал для него звание героя. Впоследствии Гамидов, выступая по азербайджанскому телевидению, хвалился: «У нас в плену находятся девочки трех и пяти лет». Другой национальный «герой» Азербайджана Явер Алиев отличился тем, что 14 февраля 1992 года вместе с подельниками угнал из российской армии 7 вертолетов Ми-24. Именно поэтому 14 февраля стало отмечаться в Азербайджане как день военно-воздушных сил. Сам «герой» прожил после этого всего лишь две недели: 29 февраля 1992 года он разбился недалеко от Баку, осваивая угнанный вертолет. О многих «героях» Азербайджана можно было бы написать. О горском еврее Агарунове, например. Он был в Шуши, когда город освобождали армянские силы. Официальная версия гласит, что Агарунов, обороняя Шуши, «подбил девять армянских танков и два БМП». И смех и грех. Умудриться подбить девять из двух армянских танков! Единственный летчик-азербайджанец за все годы Арцахской войны Вагиф Курбанов - еще один «герой». Не буду цитировать официальную версию, согласно которой Курбанов убил свыше тысячи армянских бойцов. В действительности, с 9 мая по 13 июня 1992 года он совершил всего семь «боевых» вылетов. Бомбил исключительно населенные пункты. 13 июня во время очередного налета на Аскеран азербайджанский «ас» на современном самолете был подбит, как шутили карабахцы, «из рогатки». Старенькая «Стрела» совсем не эффективна против современных машин, если за штурвалом не чайник, конечно. Верно говорят: привычка - вторая натура. Привычка к припискам - тем более. Помнится, в бытность Г. Алиева первым секретарем ЦК КП Азербайджана там один заводик «покрыл» асфальтом... весь Кавказ. Вот и на войне. Все азербайджанские «герои» воевали исключительно с «численно в десятки раз превосходящим противником». Ну а если суммировать всех «убитых» только «героями» Азербайджана армян, то в мире нас уже не осталось. Даже армянское лобби в америках и европах «пало» под ударами трех сотен азербайджанских «героев». Что ж, самое время отмечать праздник, посвященный героической национальной армии Азербайджана. Накрывайте стол для тризны.

Давид Арутюнян ТУРКИ-МЕСХЕТИНЦЫ ИЛИ МИНА ЗАМЕДЛЕННОГО ДЕЙСТВИЯ Переживающее жесточайший кризис грузинское государство сегодня абсолютно уязвимо. Очевидно, что в случае реализации на ее территории любого более-менее продуманного проекта, эта страна может окончательно расчлениться. Едва ли стоит сомневаться в том, что заинтересованные структуры серьезно задумываются над этим вопросом. В настоящее время перспектива дальнейшего распада грузинского государства кажется нереальной. Однако, политика, как известно, «искусство возможного», а посему полностью исключить возможность подобных развитий нельзя. В числе стран, озадаченных нынешним состоянием и особенно перспективами Грузии, объективно фигурирует и Турция, которая не только является региональным государством и ее непосредственным соседом, но также давно вынашивает планы по обеспечению прямой сухопутной связи с внутренним Азербайджаном. Рассматривая вопрос на фоне тенденций к сближению позиций Москвы и Анкары, некоторые исследователи допускают возможность актуализации проблемы возвращения в регион Самцхе-Джавахети турок-месхетинцев. Впрочем, следует отметить, что этот вопрос оставался актуальным вплоть до шестидневной войны. Как известно, еще при вступлении в 1999 г. в Совет Европы Грузия взяла на себя обязательство обеспечить репатриацию этого репрессированного народа. Примечательно, что в том же году в Вене была организована специальная конференция, предметом обсуждения которой являлся вопрос этногенеза турок-месхетинцев или «ахалцихских турок». Грузинская сторона, аргументируя свою позицию наличием этнонима «месхи», заявила о доминанте у «месхетинцев» именно картвельских корней, вызывая резкое возмущение последних. Так или иначе, но при вступлении в 1999 г. в Совет Европы Грузия все же взяла на себя обязательство обеспечить репатриацию этого народа. Очевидно, что необходимость принятия Грузией подобного обязательства была инициирована Турцией при непосредственной поддержке США. Несмотря на тот факт, что официальный Тбилиси никогда не отмечался особым стремлением принять представителей депортированного народа, он все же был вынужден пойти на этот шаг. Давление США на новые государства Европы обуславливалось желанием упрочить позиции Турции в регионе, и в этом аспекте примечательно, что сам вопрос о возвращении турок-месхетинцев был инициирован депутатами ПАСЕ от Турции и Латвии. Компактное расселение турок-месхетинцев в Самцхе-Джавахетии всегда воспринималось грузинскими политическими силами крайне болезненно, причем по целому ряду причин. В силу осуществляемой в крае особой демографической политики, ориентированной на рост процентного соотношения грузинского населения, бывшие месхетинские земли уже давно переданы в пользование грузинским семьям, а также беженцам из Абхазии и Южной Осетии. По сути, там была произведена приватизация земли, причем приток негрузинского населения никак не входил в планы официального Тбилиси. Помимо всего прочего, возможное возвращение в губернию турок-месхетинцев могло бы усугубить и без того напряженную ситуацию в крае и вызвать резкое возмущение армянского населения, особенно на фоне ухода дислоцированной в Ахалкалаки 62-й военной базы РФ. Что в таком случае предлагает официальный Тбилиси? Отметим, что грузинские власти оценивают численность рассеянных по миру турок-месхетинцев в количестве 350 тысяч и в этом отношении практически вторят данным турецких и азербайджанских исследователей. Курировавший данный вопрос бывший госминистр Грузии Гиорги Хаиндрава утверждал, что в 1944 г. из республики было депортировано 92 286 человек. Официально приводились также современные демографические показатели по ряду стран: Казахстан - 110 тысяч; Россия - 60 тысяч; Турция - 35 тысяч; Азербайджан - 30 тысяч; Украина - 9 тысяч; Грузия - 1 тысяча. Практически сразу после взятого при вступлении в СЕ обязательства был разработан законопроект «О репатриации населения, депортированного советским режимом в 40-х годах XX столетия», который, однако, в течение целых семи лет (вопреки многочисленным обещаниям властей) не вносился в повестку парламентских обсуждений. Тем не менее, под давлением Турции этот вопрос обсуждался в самых разных инстанциях и на самых разных уровнях. Например, в апреле 2006 г. в Тбилиси прошла международная конференция «Депортированное население из Южной Грузии - начало репатриации». Конференция констатировала факт наличия явных противоречий между позициями официального Тбилиси и поддерживаемых Турцией структур, представляющих интересы турок-месхетинцев. Выступавший на конференции Гиорги Хаиндрава, хотя и заявил, что власти страны приветствуют возвращение турок-месхетинцев в Грузию, однако заметил, что Тбилиси не рассматривает возможность их расселения исключительно в регионе Самцхе (Месхетии). Согласно обнародованному Хаиндравой государственному проекту, республика готова принять лишь те месхетинские семьи, которые именно всю Грузию, а не отдельный ее регион считают своей исторической Родиной. В соответствии с данной схемой и определялась зона расселения потенциальных иммигрантов - Кахетия, Имеретия, Картли и отчасти Менгрелия. Очевидно, что с учетом «турецкого интереса» и подогреваемого Анкарой соответствующего курса такой взгляд на проблему не нашел поддержки у представителей «ахалцихских турок». Следует понимать, что Турция в любом случае будет добиваться расселения именно в приграничной области Самцхе-Джавахетия, ибо тем самым у нее появляется реальная перспектива одним выстрелом убить двух зайцев: а) образовать сплошную тюркскую полосу на юге Грузии, соединяющую Азербайджан и Турцию; б) полностью блокировать Армению. Самцхе-Джавахетия действительно имеет важнейшее стратегическое значение не только для Грузии, но и для Армении. Таможня в Бавре - это, по сути, единственный сухопутный выход Армении во внешний мир, пролегающий не по территории с мусульманским населением. На этнографической карте региона армянская государственность являет собой своеобразный анклав посреди потенциально враждебного азербайджано-турецкого окружения. Север Ирана и примыкающий к Армении юг Грузии населены преимущественно азербайджанцами, которые объективно представляют перспективную опасность. Никто не может сказать, как именно в зависимости от исторических обстоятельств поведут себя эти группы[1] Так или иначе, но известное выступление Гиорги Хаиндрава было практически освистано. В частности, президент Федерации ассоциаций месхетинских турок Осман Челик (Турция) тогда заявил: «Мы хотим вернуться на земли Ахыска. В другие регионы наш народ не поедет. Нам известно о противодействии нашему возвращению местного армянского населения. Я считаю, что власти Грузии должны работать в этом направлении». Председатель отделения «Ватан» в Азербайджане Ибрагим Бурханов, в свою очередь, отметил, что «где бы мы ни жили, у нас всегда одно желание - стать хозяевами своей родины. Мы единодушны: будем размещаться в Ахыска». Представлявший же турок-месхетинцев Ингушетии Камал Амриев подчеркнул, что предложение руководства Грузии - расселиться в любом регионе, пожить среди грузинского народа, изучить его язык и традиции, а потом переселиться куда угодно - неприемлемо для ахалцихских турок. «Нас не устраивает перспектива заселиться по 5-6 семей в различных селах. Кроме того, наша молодежь горит желанием вернуться на родину предков. С раннего детства мы говорили детям: ваша родина - Ахыска, вера - ислам, а язык - турецкий». Именно под давлением Турции летом прошлого года (22 июня) парламент Грузии в конце-концов вынужден был принять в первом чтении закон «О репатриации лиц, насильственно переселенных из Грузии в 40-х годах ХХ века советскими властями». В знак протеста против принятия законопроекта в голосовании не приняли участия представители Консервативной партии. На время голосования они демонстративно покинули зал заседаний. Незадолго до голосования один из представителей консерваторов, депутат от фракции «Демократический фронт» Каха Кукава призвал коллег «не давать голоса мине замедленного действия, заложенной против Грузии.. Этот законопроект направлен против интересов страны».Как заявил тогда же представитель от той же фракции Звиад Дзидзигури, «принятие законопроекта еще не означает, что население Грузии не выскажет свой протест. Такого типа обязательство - возвращение в страну турок-месхетинцев - власти должны брать на себя только с согласия населения»[2]. Все это свидетельствует о том, что вплоть до шестидневной войны этот вопрос действительно оставался актуальным. Более того, согласно принятому законопроекту, турки-месхетинцы, желающие получить гражданство Грузии, должны до 1 января 2009 г. представить всю нужную для получения статуса репатрианта документацию в консульства Грузии в странах их проживания, либо в министерство по беженцам и расселению Грузии. Иными словами, сам процесс протекал достаточно активно. Именно на этом фоне некоторые аналитики сегодня допускают «реанимацию» степени актуальности этой проблемы, которая действительно чревата для Грузии роковыми последствиями. Складывается и вовсе выигрышная для заинтересованных структур партия: с одной стороны, ни один из непосредственных соседей республики какбудто не подставляется, ибо непосредственно не вовлекается в сам процесс, с другой – затрагиваются интересы всех без исключения соседей Грузии. Ввиду крайней политизированности вопроса, научная составляющая самой проблемы (кто такие турки-месхетинцы, каковы их демографические показатели и др.?) в настоящее время не представляется политически принципиальной. Тем не менее, для адекватного восприятия этой сложной проблемы следует обратить внимание и на исторические вопросы. Данный материал призван представить некоторые нюансы и по возможности восполнить тот информационный вакуум, который объективно имеет место в отношении турок-месхетинцев. *** В течение XVI - XVIII столетий определенная часть обживающего юго-западные районы современной Грузии населения приняла ислам суннитского толка, исповедуемый в Османской Турции. Это именно тот период, когда грузинская государственность окончательно распалась на отдельные административно-территориальные единицы, именуемые в грузинских летописях «царствами» (Каpтлийское, Кахетинское, Имеpетинское), и так называемое атабекство «Самцхе» в Месхетии. Особенно интенсивно процесс османизации протекал в Месхетии после подписанного между Турцией и Ираном в 1639 г. договора, в соответствии с которым османы окончательно закрепились в этом регионе. В первой половине XVII в. была упразднена местная власть и образован Чилдиpский пашалык с османской системой административных отношений. В некоторых документах новая административная единица именовалась «Ахалцыхским пашалыком». Османизированное население именно этой территории и стало ядром формирования практически нового этнообразования. По свидетельству царевича Вахушти Багратиони - грузинского историка и географа XVIII в., османские турки, захватив Месхетию, изначально «не требовали отказаться от христианства». Лишь после смерти в 1624 г. последнего христианского атабека Самцхе Манучара и возведения на престол принявшего ислам Сафар-паши, «мусульманились знатные всей этой земли». Вахушти отмечает, что «хотя знатные были мусульманами, жены их и служанки оставались христианами». Только в середине XVII столетия при атабеке Ростоме османский султан «прислал приказ, чтобы жены мусульман также стали мусульманами», а население региона «всецело жило бы по порядкам и вере османов». Крайне любопытен тот факт, что в числе обживающих данную территорию народов царевич Вахушти упоминает «армян, греков и месхов». Эти данные, подтверждаемые, кстати, и другими источниками, позволяют говорить, что в основе сложившейся в течение нескольких веков новой общности следует видеть весьма пеструю этническую мозаику. Помимо «армян, греков и месхов» на указанной территории жили курды, а также тюркские народы - кипчаки и татары, которые, в свою очередь, были подвержены тому же процессу. Сугубо научный вопрос этногенеза турок-месхетинцев следует, таким образом, рассматривать исключительно в данной плоскости. Вместе с тем, факт политизированности самой проблемы не позволяет заинтересованным структурам проявлять подобные подходы. В любом случае, очевидно, что ядро нынешней этноязыковой общности, именуемой «турками-месхетинцами», сложилось из представителей трех разных языковых семей: индоевропейской - армяне, греки, курды; кавказской - месхи (грузины); алтайской - кипчаки, татары, османы. Некоторые исследователи склонны полагать, что перешедшие «всецело к порядкам и вере османов» народы некоторое время еще жили компактно и фрагментарно сохраняли традиции и обычаи. Завершающая стадия обозначившегося в XVI – XVII вв. процесса деэтнизации народов пришлась на XVIII - XIX столетия и была обусловлена не только логикой самой ассимиляции (эволюционным фактором), но революционными импульсами - в частности, мощнейшими миграционными потоками из Турции в Российскую Империю в первой половине XIX в. Сами турки-месхетинцы, как мы отметили выше, называют себя «ахалцихскими турками». Территория, на которой позднее был основан город Ахалцихе и прилегающие к этой местности земли, в 189 г. до н. э. армянским монархом Арташесом Первым были присоединены к царству «Великая Армения». В последующие эпохи армянский этнокультурный элемент играл здесь важнейшую торговую и экономическую роль: армянское население региона разрабатывало известное месторождение железной руды. Позднее данная территория была завоевана Римом и в 37 г. новой эры передана под юрисдикцию Грузии. На протяжении столетий местность неоднократно переходила из рук в руки - особенно велико было воздействие арабского слоя. Собственно город Ахалцихе берет свое начало с X в., когда князь Гварам основал здесь крепость Ломсианта. В конце XII столетия данная территория была занята царицей Тамарой и присоединена к Грузинскому царству. Область стала называться Самцхе, что в переводе с грузинского означает «земля месхов». Царица реконструировала занятую цитадель и нарекла бастион «Новой крепостью» - «Ахалцихе». С XVI по XIX столетия местность находилась под тюркским господством, обусловившим процесс османизации пестрого в этническом отношении населения края. В частности, описывая события 1660-х гг., Вахушти Багартиони пишет об Ахалцихе: «Город отделен от крепости тремя стенами. В нем живут знатные мусульмане и купцы, живут также армяне, евреи и малочисленные месхи... До сих пор то, что мы описывали, это в основном Земо Картли - впоследствии названный Самцхе, которое и ныне именуется Самцхе. Крестьяне от великих стеснений продолжают переходить в мусульманство». Любопытно, что составленный османскими чиновниками в конце XVI в. пространный реестр Гюрджистанского вилайета, в свою очередь, указывает на наличие весьма пестрого этнического состава налогооблагаемого населения края, в структуре которого фигурируют и множество сугубо армянских личных имен - Асатур, Аствацатур, Хачатур и других. Однако следует ли из этого, что пестрое в этническом отношении население края османизировалось полностью? Однозначно утверждать такое не представляется возможным, но есть основания полагать, что существенная часть населения Самцхе (Месхетии) действительно османизировалась. Причем процесс османизации восточных регионов империи обусловил образование и разных этно-конфессиональных групп, каковыми, в частности, являются армяне-мусульмане (хемшины) и грузины-мусульмане (аджарцы), сохранившие определенные особенности своей этнической принадлежности, в том числе язык. В отличие от них, османизированное население Самцхе и отчасти Джавахетии практически утратило ощущение национальной идентичности и, в отличие от пришлых турков, именовало себя «местными турками». Помимо этнонима «ахыска тюркляри» - «ахыскинские (ахалцихские) турки», они идентифицировали себя и под другим тюркским понятием - «ерли» - автохтон. Необходимо отметить, что подавляющее большинство полностью османизированного населения края покинуло свои дома и переселилось в Турцию еще в ходе русско-турецкой войны в начале XIX в. В 1828 г. генерал Паскевич занял Ахалцихе и присоединил его к Российской Империи. Он же в 1830 г. из Карина (Эрзрум) осуществляет переселение 2536 армянских семей в Ахалцихе, который тогда еще располагался исключительно на левобережье притока Куры – Похцова[3]. Сказанное, конечно же, не означает, что к моменту этого массового переселения христианского армянского населения в Ахалцихе не существовало. Во-первых, есть свидетельства самого Вахушти, которые сегодня нарочито игнорируются грузинскими историками и политиками. Во-вторых, «Статистические данные Российской Империи за 1833 г.», в свою очередь, свидетельствуют: «Население Ахалцихе, без учета перемещенных в 1830 г. армянских семей, состояло из 411 армянских, 117 еврейских, 44 грузинских и 24 турецких семей». Так или иначе, но уже на рубеже XIX – XX вв. этнографическая карта Кавказа уже знала такую самоопределившуюся языковую общность, как «ахыска тюркляри» - «ахыскинские (ахалцихские) турки». Это именно та часть османизированного населения – «ерли», которая осталась жить в Самцхе и не переселилась в Турцию. Примечательно, что в источниках и документах Российской Империи этот народ фигурирует в трех основных формах: а) «мусульмане»; б) «туpки», в) «грузины-сунниты». Этноним «месхетинские турки» или «турки-месхетинцы» получил наиболее широкое распространение лишь в конце 1980 гг. Между тем, в ранний советский период такого понятия не существовало, и оно замещалось термином «туpок». Со второй половины 1930 гг., когда впервые появился искусственный этноним «азербайджанец», отуреченных жителей Месхетии и отчасти Джавахетии стали иногда называть и «азербайджанцами-суннитами». В любом случае, представители этого народа отождествляли себя с турками, причем вне зависимости от собственного этногенеза. Примечательно, что месхетинские турки не упускали случая выступить вместе с турецкой армией против «общего врага». Турецкое правительство всегда опиралось на поддержку этого народа в своих кавказских кампаниях. Еще в начале прошлого века оно разрабатывало специальные проекты по подключению «турок-месхетинцев» к осуществляемой в регионе политике. В частности, при подготовке в декабре 1917 г. похода на Ахалцихе Турция побудила месхетинцев к мятежу; получив помощь, они 27 декабря атаковали город. Армяне совместно с грузинами организовали вооруженную самооборону. Под руководством градоначальника З. Зорьяна было создано ополчение, укреплены подступы к городу. После трехдневных боев, при вмешательстве Закавказского комиссариата, осада была снята, но вскоре город был вновь блокирован[4]. По Батумскому договору 1918 г., грузинские меньшевики уступили Ахалцихе Турции, однако несколько месяцев спустя (после окончания Первой мировой войны) турецкие войска были выведены из Ахалцихе, и уезд вошел в состав Грузии. *** Напряженные отношения между «ерли» и преимущественно армянским населением региона имели место и в советский период. К началу Второй мировой войны в крае работали германские и турецкие инструкторы, обещавшие османизированному народу всяческую поддержку в случае их выступления против Москвы. Данная работа велась и в среде мусульманского населения Северного Кавказа. В годы войны немецкая агентура интенсивно работала не только в Самцхе, но и в Джавахетии, (в ахалкалакских селах Оками, Карцеп, Гогашен и Какия). В случае конечного поражения СССР мусульманам «гарантировалась» полная религиозная и даже административная свобода. В 1942 г. была достигнута договоренность об открытии в Самцхе так называемого «Кавказского фронта» сразу после ожидаемого успеха немцев под Сталинградом. Мятеж месхетинских турок должен был быть поддержан мощным восстанием мусульман Северного Кавказа и вступлением Турции в войну. После разгрома немцев под Сталинградом договоренность не утратила силы, однако было принято решение о старте разработанного сценария сразу после Курского сражения. Провал под Курском в 1943 г., ознаменовавший необратимость наметившегося еще после Сталинграда коренного перелома в ходе войны, обусловил депортацию в 1944 г. сотрудничавших с фашистами целых кавказских народов. Турки-месхетинцы были переселены в Казахстан и Среднюю Азию. Ввиду исключительной политизированности этого вопроса в настоящее время приводится крайне противоречивая статистика на предмет численности как депортированного в 1944 г. населения, так и относительно современных демографических показателей. В частности, азербайджанские и турецкие исследователи отмечают, что в Великую Отечественную войну было мобилизовано «практически все взрослое мужское население» в количестве более 40 тыс. человек, из которых 26 тыс. погибло на фронтах. Однако вместе с тем указывается, что в 1944 г. около 115 тыс. турок-месхетинцев было выселено из Ахалцихского, Адигенского, Аспиндзского, Ахалкалакского и Богдановского районов Грузии в Среднюю Азию и Казахстан. Приведенная статистика вступает в противоречие также и с данными проведенных в 1897, 1913, 1926 гг. переписей населения, в которых численность тюркоязычных мусульман данного региона оценивается в количестве 43 375, 56 226 и 56 277 человек соответственно. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что, вопреки широко распространенному мнению, естественный прирост месхетинцев в обозначенное время был крайне невысоким и в разрезе 13 лет составил не более 60 человек. Депортированные в 1944 г. турки-месхетинцы были рассредоточены по различным областям Узбекистана без права выезда за черту оседлости, а также в Казахстане и Киргизии - на правах спецпереселенцев. С учетом известных демографических показателей, непосредственно предшествующих депортации 1944 г., цифра в 40 тысяч репрессированных лиц представляется наиболее близкой к действительности. Очевидно также, что большая часть расселенных в Казахстане и Средней Азии турок-месхетинцев покинула этот регион в период с 1962 по 1989 гг., причем основной поток осел в Азербайджане. Помимо этого, много месхетинцев нашло прибежище в Поволжском районе и на Северном Кавказе. К моменту Ферганских событий в регионе проживало не более 20 тысяч месхетинцев. Следует отметить, что определенная часть переселившихся в Азербайджан месхетинцев осела в Белоканском, Закатальском и Кахском районах на северо-западе республики. Примыкающий к Грузии этот регион населен преимущественно ингилойцами - картвельским народом, принявшим ислам шиитского толка. В среде грузин-ингилойцев в небольшом количестве сохранились и христиане[5]. Казалось, что этническая группа месхетинских турок, дисперсно расселенная по различным областям Узбекистана, Казахстана и Киргизии, была помещена в условия, способствующие растворению этой сравнительно небольшой группы в общей массе коренного населения указанных регионов. Тем более что мусульманское, преимущественно тюркоязычное население, а именно - отсутствие языкового барьера и общеисламские культурные традиции - предоставляло объективные возможности для более тесного межэтнического общения. Тем не менее, несмотря даже на очевидно благоприятные условия ассимиляции, а также, в целом, хорошее отношение и прием со стороны местного населения, такая тенденция не получила развития. Этому изначально препятствовал ряд объективно-исторических факторов, сыгравших в итоге решающую роль. В числе причин, обусловивших замкнутый уклад жизни турок-месхетинцев, следует назвать фактор социально-психологического противопоставления друг другу понятий «абориген» и «пришелец». К общим закономерностям этнического антагонизма следует также отнести антропологический фактор: сюда примыкает этнопсихологическое противопоставление по линии «европеоид-монголоид». Впервые столкнувшиеся с центральноазиатской средой, месхетинцы довольно остро ощутили эту оппозицию, выражавшуюся для них, прежде всего, в большой степени монголоидности контактирующих с ними этносов. Именно эта степень антропологической дифференциации, безусловно, отражала уровень замкнутости турецкой общины в новой среде. Немаловажное значение имела также этнокультурная оппозиция «кочевой-оседлый», ярко представленная в районах взаимодействия месхетинских турок с казахами и киргизами. Помимо прочего, нельзя забывать, что представители нелегальных организаций турок-месхетинцев поддерживали связи с Турцией. *** Изменения в судьбе депортированных народов произошли после XX съезда КПСС в 1956 г. Часть из них была репатриирована, в отношении других - в частности, месхетинских турок - были лишь отменены режим спецнадзора и черта оседлости. Шестидесятые годы прошлого столетия стали началом волны миграции месхетинских турок преимущественно на Кавказ - Азербайджан, Кабардино-Балкарию, Ставропольский и Краснодарский края. В Азербайджане для мигрантов сложились наиболее благоприятные условия: турки-месхетинцы оказались в окружении близкого как генетически, так и в культурно-историческом отношении этноса. Антропологическое сходство, а также схожесть традиций обусловили минимизацию антагонизма «абориген-пришелец». Население Азербайджана не восприняло месхетинских турок как абсолютно пришлое иноэтничное образование. Основные черты традиционной культуры азербайджанцев и месхетинских турок во многом совпадали, предопределив, таким образом, не столько взаимопроникновение этих культур, сколько своеобразный процесс восстановления «по аналогии» традиционной культуры месхетинских турок, насыщенной к этому времени компонентами культуры среднеазиатского региона. Однако, именно в 1960 гг. в месхетинском обществе произошли более важные изменения. В частности, в 1962 г. в Букинском районе Ташкентской области состоялся Первый Учредительный съезд турок-месхетинцев. На съезде, проходившем, разумеется, в условиях секретности, присутствовали делегаты практически от всех турко-месхетинских общин из всех районов их проживания. Съездом обсуждался вопрос о национальном движении за возвращение на родину. В целях наибольшей активности движения было принято решение создать единый центральный орган движения и его соответствующие региональные филиалы. В итоге был избран Временный организационный комитет (ВОК) по возвращению на родину, а также ряд постоянно действующих комиссий. Именно с этого съезда движение месхетинских турок можно считать сформировавшимся. Шесть последующих съездов имели, главным образом, организационное значение. Следует отметить, что за период с 1962 по 1989 гг. состоялось 10 съездов месхетинских турок[6]. Однако раскол, наметившийся в национальном движении месхетинских турок, с течением времени перерос в борьбу двух «фракций», которые можно обозначить как «грузинскую» и «турецкую», отражающие соответственно принципиально разные взгляды на способы реэмиграции, что само по себе ставило под угрозу существование единого национального движения. Представители грузинской фракции считали приемлемым возвращение в Грузию «в качестве грузин» и расселение в разных регионах республики, тогда как «турецкий фланг» настаивал на необходимости отстаивания своего турецкого этногенеза и размещения именно на границе с Турцией, т. е. в Самцхе и Месхетии. В этом отношении IX съезд, проходивший 28 июля 1988 г. в районе Псыкод (в Кабардино-Балкарии), имел особое значение. На этом съезде, проходившем в форме схода, присутствовало 276 делегатов от различных региональных подразделений. По существу, он представлял собой борьбу двух упомянутых фракций. В ходе длительной и напряженной дискуссии, в которой приняли участие большинство лидеров движения, «грузинская оппозиция» потерпела поражение. Съезд единодушно осудил сторонников грузинского направления, посчитав их деятельность ошибочной и предающей национальные интересы, и заставил лидеров данной оппозиции признать несостоятельность своих убеждений. В результате съезд принял решение добиваться возвращения на родину при непременном условии признания их турецкой национальности и провозгласил данный съезд съездом Единения. Спустя несколько месяцев после работы съезда произошли трагические события в Фергане. Новая мощная волна миграции была вызвана именно трагическими событиями в Ферганской области Узбекистана в 1989 г. Основной поток мигрантов из Казахстана и Средней Азии направился в Азербайджан, который согласился принять турок-месхетинцев, предоставив им земли в степи Джейран-чой. Что же послужило причиной погромов? Турко-месхетинские погромы следует рассматривать в плоскости общего всплеска националистических настроений по всему СССР и, по мнению ряда исследователей, в аспекте узбеко-таджикского противостояния. В этом регионе давно сложилась напряженная межнациональная обстановка, выраженная, прежде всего, в таджико-узбекских противоречиях. Их существо выражается во взаимных претензиях, связанных с включением ряда исконных таджикских территорий (Бухары и Самарканда) в состав Узбекистана. Несмотря на то, что история этих противоречий уже достаточно длительна, наиболее ярко они стали проявляться в условиях общего подъема национальных движений в стране. Нарастание узбекско-таджикских противоречий, безусловно, провоцировало агрессивность националистического движения, создавая конфликтоопасный фон межэтнического взаимодействия в регионе. В сложившейся политической ситуации месхетинские турки были избраны в качестве объекта для демонстрации решимости реализации этнократической идеи, адресованной, по сути, единственной реально существующей этнической альтернативе в лице претендующего на свои территории таджикского населения[7]. Результатом ферганских событий явилось принципиальное решение о создании специальной комиссии Совета Национальностей Верховного Совета СССР с целью «изучения возможности удовлетворения пожеланий турко-месхетинского населения о возвращении их на историческую родину, откуда этот небольшой народ был выселен без всяких на то оснований в годы произвола и беззакония». Такая комиссия была создана 26 июля 1989 г. Создание данной комиссии имело принципиальное значение для национального движения месхетинских турок, так как ее с полным основанием можно считать формой официального признания движения, поскольку в состав комиссии, помимо официальных лиц, также вошли лидеры и полномочные представители турко-месхетинского национального движения. Помимо рассмотрения вопросов, связанных с проблемой беженцев из Узбекистана, комиссией был поставлен вопрос о том, что «все затраты по оказанию помощи, а также возмещению ущерба обязано взять на себя правительство Узбекистана». В целом, события 1989 г. оказали существенное влияние на движение месхетинских турок, подтолкнув к более жесткой позиции в вопросе о репатриации. Этот вопрос с новой силой прозвучал на X съезде месхетинских турок, состоявшемся 2 сентября 1989 г. в колхозе «Адигюнь» Саатлинского района Азербайджана. В съезде приняло участие 5727 делегатов. В отличие от всех предшествовавших собраний данный съезд носил декларативный характер, и это ярко выражалось в требованиях месхетинских турок возвращения их на историческую родину. На съезде отразилось настроение основной массы этой этнической группы, 70-80% которой выражали желание эмигрировать в Турцию в случае неудовлетворения их требования репатриации в Грузию. *** Как было отмечено выше, «месхетинский фактор» исторически противопоставлялся и продолжает противопоставляться армянскому. Порой складывается впечатление о фатальности этого вектора. В частности, 3 ноября 1989 г. Советское правительство с целью изменения демографической ситуации в НКАО и на прилегающих территориях, направило в эпицентр межэтнических столкновений турок-месхетинцев. Данный проект официально преследовал якобы благородное намерение - компенсировать материальные и нравственные потери репрессированного в 1944 г. и измученного ссылкой народа. На деле же проект расселения в Нагорном Карабахе родственного азербайджанцам народа имел цель кардинально изменить демографическую ситуацию в зоне конфликта, чреватую полным искоренением автохтонного армянского элемента из НКАО и прилегающих районов. Примечательно, что в том же ноябре 1989 г. Сенат США принял Резолюцию по Нагорному Карабаху с акцентом на то, что «80% населения НКАО составляют армяне». Связь данного документа с проектом расселения в зоне конфликта месхетинцев не вызывает сомнений. Фактор «турок-месхетинцев» был использован в политических целях, и в настоящее время вопрос опять-таки политизирован. Необходимо всегда учитывать этот факт. Первые немногочисленные группы турок-месхетинцев появились в Джавахетии в самом начале 1990-х, сразу после принятого в апреле 1991 г. Верховным Советом РФ «Закона о реабилитации репрессированных народов». Армянское население Ахалкалакского района их не приняло и практически заставило свернуть обратно. В частности, была подчеркнута роль турок-месхетинцев в кровавых событиях первой четверти XX в., позднее - в период Великой Отечественной войны, а также был упомянут вопрос их участия в Карабахском конфликте. Тогда же было заявлено, что армянское население края и впредь будет пресекать все попытки посещения региона турками-месхетинцами под видом грузин-ингилойцев. Истинные же демографические показатели рассеянных по миру турок-месхетинцев в данном случае не имеют никакого значения. Обозначенная для Турции численность в 35 тысяч человек - вполне оптимальный показатель для подготовки и переброски в эту губернию специальных групп из числа «турок-месхетинцев». Очевидно, что в настоящее время турецкие спецслужбы отрабатывают с лидерами месхетинских организаций стратегию дальнейших действий, предполагающую непременное требование представителей народа относительно расселения именно в Самцхе-Джавахетии. -------------------------------------------------------------- [1] Тем более, что уже имеется прецедент. В частности, не следует забывать про осуществленные в самом начале 1990 гг. азербайджанцами Марнеульского района Грузии взрывы ведущего в блокадную, обесточенную и находящуюся в состоянии войны с Азербайджаном Армению единственного газопровода. Марнеульские азербайджанцы практически были вовлечены в войну против Армении. Обеспечение стабильной жизнедеятельности армянского населения Джавaхка (Джавахетии) является важнейшей стратегической задачей. Особую актуальность она приобретает именно в контексте проекта возвращения в Джавахетию турок-месхетинцев, лидеры которых находятся, как известно, в теснейшем сотрудничестве с Анкарой и Баку. Осуществление данной программы призвано, таким образом, замкнуть тюркский круг вокруг армянской государственности. [2] В числе аргументов против принятия законопроекта представители фракции называли отсутствие четкого графика по тому, в какой период и в какие регионы страны должны быть репатриированы турки-месхетинцы, отмечая, что их компактное заселение, особенно в район Самцхе-Джавахети, категорически неприемлемо, поскольку чревато серьезным этноконфликтом. Оппозиционеры указывали на то, что Грузия не должна автоматически сохранять обязательство по репатриации турок-месхетинцев, данное перед Советом Европы во времена правления Эдуарда Шеварднадзе. Один из лидеров парламентского большинства - Гиги Бокериа назвал аргументы оппозиции «спекуляцией». По его словам, законопроект устанавливает процедуры получения статуса репатрианта, а все остальное, в том числе места их будущего заселения, явится предметом другого нормативного документа. «Причем утверждения об угрозе этноконфликта - это сознательная провокация». [3] Переселенное уже на правый берег реки армянское население выразило желание назвать этот район «Новым Эрзрумом», но генерал так и не дал на это согласия, заявив, что правобережье Похцова, в соответствии с планом переселения, будет носить название «План». В настоящее время этот район Ахалцихе известен под топонимом «Мард». Противоположный же берег, по крайней мере с X в., носит арабское название «Рабат». [4] В январе 1918 г. вооруженными месхетинцами были уже перекрыты дороги в Ацгур и Ахалкалаки, прервана телефонная связь с Тифлисом. Жители более 20 мусульманских сел начали грабить и опустошать окрестные и дальние армянские и грузинские села, истреблять жителей. Большое число крестьян нашло прибежище в Ахалцихе. Созданный 27 января Армянский Национальный совет Ахалциха (во главе с 3. Зорьяном) сформировал армянский батальон (командир - полковник Чаушян), к которому присоединились и грузинские гвардейцы. Из Ахалкалаки пришел на помощь отряд армянских добровольцев. Все атаки, предпринятые турками в январе-феврале, были отбиты, однако весной 1918 г., во время закавказского похода турецкой армии, они вновь усилились. С 6 марта развернулись трехдневные ожесточенные бои между 60 воинами армянского батальона и поддерживаемыми Турцией турками-месхетинцами. 23 апреля последние двинулись на армянские села Орал и Сазел. Армянские крестьяне приняли бой неподалеку от села Орал и обратили неприятеля в бегство. 3-4 мая туркам удалось ворваться в села Цугрут и Цира. Грабежу и погромам подверглось также несколько грузинских сел. В начале мая перешедшие в общее контрнаступление армяно-грузинские силы освободили село Мусх, однако части турецкой армии, опять-таки при поддержке турок-месхетинцев, овладели уездом. [5] Термин «ингилойцы» происходит от употребляемого кавказскими татарами арабского понятия «хенгилоус» (обращенный) - в связи с принятием в XVII - XVIII столетиях грузиноязычным населением региона ислама. В настоящее время они объясняют происхождение термина посредством синтеза татарских понятий «ени» («новый») и «йол» («путь»). Проживающие в селах Белоканского и Закатальского районов ингилойцы являются мусульманами, а жители Кахи - христианами. Официальная статистика советских времен такого народа не знает; ингилойцы-мусульмане в переписях идентифицировали себя как азербайджанцы, а ингилойцы-христиане представлялись грузинами. Согласно переписи 1989 г., численность последних составила 14,2 тысячи человек. Ингилойский диалект развился из грузинского (кахетинского) языка под влиянием лезгинской фонетики и азербайджано-татарской морфологии. В период президентства в Грузии Звиада Гамсахурдиа озвучивались территориальные претензии к Азербайджану, а район расселения ингилойцев назывался грузинской областью Эрети-Саингило. В начале 1990 гг. именно из этого региона отдельные семьи турок-месхетинцев, выдававшие себя в качестве грузин-ингилойцев, предпринимали попытки обосноваться в Самцхе и Джавахетии. Они меняли турецкие фамилии и обучались грузинскому языку. [6] К 70-м годам опыт национального движения месхетинских турок позволил выработать определенную тактику, адаптированную к новым реалиям: в частности, если в первые годы функционирования движения невозможность репатриации носила безоговорочный характер, то теперь соответствующие мотивировки сводились к экономическим сложностям. Прежде всего, в качестве аргумента выдвигалась сложность переселения такого количества людей на заброшенные земли, где требовались государственные дотации для возрождения региона и удовлетворения социально-культурных потребностей реэмигрантов, а также изменившаяся демографическая ситуация, которая еще больше осложняла решение экономической стороны вопроса. Новые условия предопределили содержание, в частности, VIII съезда, состоявшегося 16 июня 1976 г. в селении Ерокко в Кабардино-Балкарии. Сознавая, что переселение большой массы людей не может не повлечь за собой определенные трудности и значительные финансовые затраты, на обсуждение съезда был представлен план поэтапного переселения. Однако следствием этого явилось поставленное грузинской стороной, хотя и неофициальным образом, условие о признании месхетинскими турками их исторического грузинского происхождения и смена фамилий. Именно на восьмом съезде возникла ситуация, располагающая к внутреннему расколу турко-месхетинского движения. Практические последствия этого непосредственно отразились и на движении, и в целом на тех процессах, которые происходили в турко-месхетинском обществе. С этого времени начинается процесс деструкции самосознания этой этнической группы. В этих условиях незначительная часть месхетинских турок сочла возможным признать себя отуреченными грузинами, стремясь таким образом обеспечить себе возвращение на родину. Сложившееся положение стимулировалось тем, что Грузия начала принимать на постоянное жительство отдельные семьи месхетинских турок из числа представителей обозначенной группы в различные районы республики. [7] Отметим, что непосредственно перед Ферганскими событиями была предпринята неудавшаяся попытка развязывания узбеко-месхетинского конфликта в Иштиханском и Лаишском районах Самаркандской области, являющихся местом наибольшей остроты узбекско-таджикских противоречий. Конкретная направленность узбекского националистического экстремизма условна, ибо месхетинцы оказались наиболее «подходящим» объектом для насилия как некоренное население, не присоединившееся к узбекскому движению, достаточно компактно расселенное, политически не защищенное и юридически неравноправное. Ферганские события 1989 г. имели исключительные последствия для национального движения месхетинских турок. После погрома турко-месхетинского населения в Ферганской области ВОК взяло на себя задачу по организации и переселению беженцев из Средней Азии. Организация обратились к властям Краснодарского и Ставропольского краев, Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Дагестана, Чечено-Ингушетии, правительствам Казахстана, Киргизии и Азербайджана с просьбой о принятии и размещении беженцев из Средней Азии.

ИСААКЯН И УБИЙСТВО ТАЛЕАТА 15 марта 1921 года на проспекте Гартенберг в берлинском районе Шарлоттенбург армянский мститель Согомон Телерян убил Мехмеда Талеата-пашу - организатора геноцида армян и бывшего министра внутренних дел Турции. Однако немногим известно, что одним из непосредственных организаторов убийства Талеата-паши был и Аветик Исаакян. В период геноцида армян, в 1915 году, Аветик Исаакян находился в Берлине, куда ужасные известия доходили до него в вызывающих озноб подробностях. «Эти известия довели моего отца до грани безумия. От страданий он впадал в отчаяние», - вспоминает сын писателя - Виген Исаакян. Еще в 1914 году Аветик Исаакян был секретарем «Германо-армянского товарищества», созданного большим другом армянского народа Йоханнесом Лепсиусом, и редактором издаваемого товариществом журнала «Месроп». После начала Первой мировой их основной целью стала передача Европе достоверной информации об армянских погромах и ведение проармянской пропаганды в протурецкой Германии. 9 октября 1915 года состоялось заседание «Германо-армянского товарищества», во время которого немецкого императора Вильгельма призвали использовать свое влияние на Турцию, чтобы та прекратила погромы армян. В 1918 году Исаакян вместе с другими деятелями эмиграции основывает армянский информационный центр, чтобы иметь возможность для опровержения ложной турецкой информации. То, что Аветик Исаакян был одним из организаторов убийства Талеата-паши и находился в центре событий, подтверждают многочисленные письма и записки, адресованные ему и написанные им самим. В музее литературы и искусства им. Е. Чаренца сохранилось адресованных ему три письма за подписью Арташеса. В одном из них написано: «Дорогой Аво, в эту минуту я написал письмо на твой адрес, в котором прошу от имени Мушега, Акопа и моего лично, чтобы ты работал для нас в Берлине, нам нужно попасть на Кавказ через Германию или Украину. А там к нам, наверное, присоединится и Ашот. Просим, чтобы ты помог нам в этом вопросе…» Автором письма был мститель из Хоторджура Арташес Геворгян, который в 1922 году вместе со Степаном Цагикяном и Петросом Тер-Петросяном убил в Тифлисе непосредственного организатора погромов в Хоторджуре Джемала-пашу. То, что Исаакян участвовал в операции «Немесис», сомнений не вызывает. В доме Исаакяна множество раз говорилось о Согомоне Телеряне. Своей невестке Изабелле Исаакян во всех подробностях рассказывал о своем участии в убийстве Талеата. Есть даже мнение, что изначально это преступление было заказано поэту. Из рассказаного Исаакяном становится известно, что в Берлине он множество раз встречался с Телеряном, и они вместе внимательно изучали фотографии Талеата. Вероятно, это изучение было сделано с целью обнаружения Талеата, обосновавшегося в начале 1921 года в Берлине под именем Али Сали Бея, торговца. Об этом свидетельствует и Виген Исаакян: «В его (Аветика Исаакяна - А. Г.) душе царило лишь одно чувство. Чувство мести. Осенью 1919 г. он три месяца находился в Берлине, ему было дано секретное задание. Вместе с другими, такими же пылающими чувством мести армянскими ребятами он должен был следить за палачом армянского народа Талеатом, который скрывался в Берлине под чужим именем и постоянно менял квартиры. Как мы знаем, это чудовище понесло достойное наказание: храбрый Согомон Телерян, как разъяренный зверь, прикончил его в Берлине, на асфальте. И мой отец имел свой вклад в это священное дело». Аветик Исаакян следил за Талеатом не только в Берлине. 26 ноября 1919 года в письме, адресованном Ваану Закаряну, он пишет из Женевы: «Недавно берлинский зверь, это чудовище на несколько дней приехал в Швейцарию, но, пока мы узнали, он уже вернулся в Берлин. У них было собрание в Берне, и он приехал под тем же именем, под каким он жил в Берлине». За судебным процессом, который начался после убийства Талеата, Исаакян следил самым внимательным образом и писал после суда: «Вместе с Согомоном на улицу вышел не только он. Это был не он - с ним спускались века, миллионы убитых. Он нес впереди себя знамя чести всего народа…» Ашот Габриэлян

Вчера сотрудники правоохранительных органов Баку изъяли глобусы, на которых отсутствовала территория и название государства Азербайджан. Было установлено, что на ул. А. Нейматуллы в канцелярском магазине продаются глобусы, на которых нет государства Азербайджан. В ходе оперативных мероприятий из склада, принадлежащего фирме «İnci» (руководитель Микаил Юсифов), был изъят 201 подобный глобус. Глобусы были произведены в Китае. По данному факту ведется разбирательство.

Валерий Шамбаров ГЕНЕРАЛ АНДРАНИК САСУНСКИЙ В СРАЖЕНИЯХ ЗА КАВКАЗ «И только теперь, когда почти со столетним опозданием имя великого горца оказалось золотыми буквами вписанным в летопись Отечества, о нем и его солдатах можно с абсолютной уверенностью сказать: нет героев, погибших в забвении». Н. Северикова1 Историку, литератору, публицисту бывает далеко не безразлично, над какой темой рабо­тать. Когда приходится писать о чем-то грязном и подлом, то и у автора невольно остается в душе неприятный осадок - как будто сам пропустил эту грязь через себя. Когда же пишешь о возвышенном и благородном - наоборот. Словно и сам очищаешься душой, получаешь заряд чего-то светлого и оптимистичного. В полной мере это касается такой личности, как генерал Андраник Торосович Озанян. Написать статью о нем считаю честью для себя. Кроме того, для меня, как для казака, это и дань боевому товариществу. Ведь Андраник Сасунский дол­гое время сражался плечом к плечу с казаками, за одно великое дело против общего врага. Нет, я не буду оперировать стереотипными фразами вроде того, что был «душой казак». Сама по себе такая фраза глупа. В конце концов, это вовсе не комплимент, сказать, на­пример, про француза, что он «душой немец», про русского - что он «душой еврей», про китайца - «душой американец». Каждый должен принадлежать своему народу, а тем более ду­шой. И Андраник Сасунский всегда был и оставался сыном армянского народа. Причем одним из лучших, самых достойных его сыновей. В этом причина его внутренней цельности, силы, величия. Он, кстати, и сам уважал, и других учил уважать в человеке представителя своего народа - русского, грузина, курда, ассирийца, болгарина, татарина2. Поэтому жил в разных странах, воевал в разных армиях, и хотя называл себя солдатом «нации угнетенных», не стал при этом космополитом. И, тем не менее, были в его характере черты, делающие его близким для казаков. Глав­ное - он был воином Христовым. Таковыми считают себя казаки, поскольку становятся вои­нами не по приказу начальства, а с рождения. И без демобилизации, до смерти. Андраник Сасунский был именно воином, призванным Свыше, и оставался таковым всю жизнь. Без приказов, без юридической обязанности. А по нравственному долгу - он просто чувствовал такой долг в себе. И сохранилось даже народное предание, что его крестным был сам Св. Ге­оргий Победоносец. Не секрет, что, несмотря на турецкие унижения армян, гонения на них, реакция людей была различной. Были такие, кто старался приспособиться к подобным условиям, даже выга­дать, пристроившись к османской господствующей верхушке. Реакция Андраника Сасунского была однозначной - он взялся за оружие. Точно так же, как позже ответили на гонения казаки. После гибели Ахбюр-Сероба3 фидаины избрали Андраника предводителем, точно таким же образом, как казаки на Кругу выбирают своих атаманов. Но заметим, что особую попу­лярность приобретал только тот атаман, который заслужил у подчиненных неофициальное звание - «батька». Настоящий батька-атаман мог быть строгим в деле, под горячую руку всыпать виновному, это не считалось унижением. Но он и сам любил, уважал подчиненных. За такими шли в огонь и в воду. И Андраник Сасунский был как раз таким командиром. Кстати, любопытная деталь. О некоторых самых популярных «батьках» среди казаков ходили легенды, что они - «характерники». Чародеи. Умеют заговаривать свое и вражеское оружие, возвращаясь из похода, встряхивают одежду - и оттуда пули высыпаются. Могут менять обличье. И абсолютно такие же легенды рождались об Андранике Сасунском. Ар­мянские и езидские крестьяне рассказывали, что оружие его не берет, а пули высыпаются, когда он вытряхивает свой мундир. Турки верили, что он может предстать в любом облике. Из всего этого нетрудно понять, почему Андраник Сасунский в годы Первой Мировой, командуя 1-й Армянской добровольческой дружиной, стал для казаков «своим». А взаимо­действовать им приходилось постоянно. Первые бои в конце 1914 - весной 1915 гг., дружина вела в Иране и под Башкалой в отряде генерала Чернозубова, основу которого составляла 4-я Кавказская казачья дивизия. Летом 1915 г. Андраник Сасунский сражался на южном берегу оз. Ван в подчинении 2-й Забайкальской казачьей бригады генерала Трухина. Готовился рейд на Сасун, для чего Андранику придавался полк казаков полковника Васильева, хотя эта опе­рация не состоялась из-за прорыва турок на Евфрате под Мелязгертом. Осенью 1915 г. 1-я Армянская дружина снова воевала под командованием Чернозубова, была направлена в Ван в подчинение командира кубанской пластунской бригады Кулебякина. В феврале 1916 г. вместе с частями 2-й Кавказской казачьей дивизии Абациева и 4-й Кавказской казачьей ди­визии Чернозубова брала Битлис. Казачьи командиры - Чернозубов, Трухин, Кулебякин неизменно отзывались об Андра­нике Сасунском в самых хвалебных тонах. Да и простые казаки относились к нему соответ­ствующе. Например, когда вызывали охотников на диверсию в тылу врага, узнав, что коман­довать будет Андраник, заявляли - с таким мы «и в ад пойдем». А ведь казаки были бойца­ми-профессионалами, и заслужить у них такое доверие было отнюдь не просто. Даже из на­значенных к ним начальников далеко не все удостаивались искреннего признания подчинен­ных. Беззаветная храбрость Андраника Сасунского, воинские таланты, простота, честность, рыцарская верность долгу снискали ему подлинное уважение и любовь в казачьей среде. Но описывать все его подвиги и военные кампании в одной статье невозможно. Это тема для солидных и объемных монографий. Поэтому я ограничу рамки своей работы периодом с апреля по декабрь 1918 года. Битвой за Кавказ. Может быть, главной из множества битв, в которых довелось участвовать Андранику Сасунскому. Итак, оставим за рамками данной статьи, так сказать, «позади», революционный развал и оголение победоносного Кавказского фронта. Оставим позади бестолковые бои февраля-марта под Эрзерумом, где чуть ли не десяток отрядов и командиров русской армии с собст­венными «полномочиями», политическими взглядами и амбициями действовали вразнобой, не могли достичь взаимопонимания, и даже Андраник Сасунский был не в силах выправить положение; он только сумел спасти эти отряды от полного истребления, прикрыл и позво­лил отступить вместе с массами беженцев. После чего подал в отставку, заявив, что не в си­лах воевать, «будучи в окружении предателей». И перенесемся в обстановку апреля 1918-го. Андраник Сасунский взывал к жителям Кавказа, требуя немедленно браться за оружие, формировать войска и встать насмерть на пути накатывающейся турецкой лавины. Условия для этого имелись. Со стороны Турции наступали десятки тысяч аскеров, но и Кавказ при мобилизации мог выставить сотни тысяч мужчин. От развалившейся русской армии остались огромные склеры обмундирования, оружия, боеприпасов. На здешнем театре войны активные действия можно вести далеко не везде из-за гористой местности. Ключевое значение тут приобретает борьба за дороги. И вовсе не случайно глав­ные операции всех русско-турецких войн в XIX и начале XX вв. разворачивались по линии Александрополь (Ленинакан, Гюмри) - Карс - Эрзерум. Это была самая удобная коммуни­кация для вторжений со стороны России в глубинные районы Турции и наоборот. В 1918 г. Эрзерум пал, но мощным препятствием на пути врага должна была стать крепость Карс. Она укреплялась и совершенствовалась десятилетиями. А в Первой Мировой войне играла роль главной тыловой базы, и именно здесь были сосредоточены запасы военного имущества. О твердыни Карса должны были разбиться и завязнуть турецкие дивизии, а тыловой район Андраник Сасунский вполне разумно предлагал перенести в Лорийскую долину. Перевезти сю­да часть оружия и снаряжения, вести тут формирование войск: расположение Лори было удобно для их перебросок, как на грузинское, так и на армянское направление. Что ж, решение о создании в Закавказье своей армии было принято еще в феврале -сформировать грузинский, армянский, мусульманский и русский корпуса, греческую диви­зию, ассирийский полк, езидский отряд, местное ополчение. Но время шло, а эти соединения оставались только на бумаге. Призывы патриотов тонули в бесконечных заседаниях и бол­товне политиков. Инициативы здоровых сил по организации воинских формирований ни ма­лейшей поддержки властей не получали, наоборот, подавлялись и обставлялись искусствен­ными препятствиями. Оказывалось, что ни геноцид 1915 г., ни поголовная резня русских, армян, греков, езидов, ассирийцев, сопровождавшая продвижение турок в 1918 г., политиков из Закавказского Сейма ничему не научили, и спасение они видели не в опоре на патриотов, а только в «дипломатии». В возможности договориться с врагом - авось смилуется хоть на каких-нибудь условиях. Предательство? О, тут ответ далеко не простой и не однозначный. Пожалуй, он зависит от личной позиции человека. Например, как вы оцените политику нынешней российской власти? Ведь ни для кого уже не секрет, что Запад ведет против России настоящую войну. Нагло, неприкрыто, хоть и не объявляя ее официально. Укрывает на своей территории бан­дитов и убийц, истребляющих наших сограждан. Морально поддерживает их вплоть до пра­вительственного уровня и Парламентской Ассамблеи Совета Европы. Шумно злорадствует каждой нашей беде и щедро поливает нас грязью. Клюет и добивает последних наших союз­ников. Поощряет травлю русских в Прибалтике. Не маскируясь, инициирует антироссийские «оранжевые революции». Влезая с инвестициями в промышленность, парализует лучшие оборонные предприятия. Патологическая ненависть американцев к русским доходит уже и до убийств «усыновленных» детей; только слепой не видит, что такие злодеяния приобрели систематический характер... Но российская верховная власть, точно так же, как Закавказский Сейм в 1918 г., упорно отказывается от опоры на национальные силы, сама же подавляет их, и вместо этого упрямо лебезит перед Западом, попугайничает, раз за разом повторяя глупости о «верности демокра­тическим ценностям», угодливо рассыпается перед откровенными врагами в самых наидру­жеских заверениях... Вот и подумайте, как это квалифицировать? Одни и впрямь отрежут: предательство. Другие ответят, дескать, Россия-то ослаблена, мощь ее подорвана, и властям ничего другого не остается кроме как идти на капитуляции. Третьи объяснят, что опереться на национальные силы никак нельзя, а то вдруг враги осерчают? И получат повод давить и уби­вать нас оправданно; а пока они нас давят и убивают неспровоцированно, и пусть им стыд­но станет. Четвертые же ничего не ответят, но молча политику руководства одобрят. Поскольку это позволяет им самим не предпринимать никаких усилий, не мобилизовываться, не нести лишений, а жить как живется. И, сунув голову в песок, надеяться, что пока убивают не их. А до них вдруг очередь не дойдет? Вдруг враги на каком-то этапе все же одумаются, остановятся? Ограничатся другими нашими соплеменниками? Возьмите из приведенных оценок ту, что ближе лично вам - и с вашей точки зрения она будет справедливой для Закавказья в 1918 г. Андранику Сасунскому в подобной атмосфере приходилось очень трудно. Как пишет поручик Колмаков, «он был болен душой и телом. Бо­лен от всех интриг, которыми опутали его, благородного, доверчивого, великого, маленькие люди, чуждые страданиям народа - люди, для которых почести и слава, добытые хотя бы преступными путями, были дороже интересов народа». Грузинский корпус не сформировал­ся вообще. Мусаватисты создавали свои отряды, но направили представителей к туркам, чтобы действовать вместе с ними. Русские части Сейм создавать не позволял, и русские шли в Армянский корпус. Но и он завис в неопределенном положении. Назарбеков писал: «У не­приятельских войск - одна голова, и они получают один приказ. У наших же множество главных - это и Сейм, и совет нахараров, и партийное бюро, и армянская фракция Сейма, и Национальный совет...». Андраника шельмовали, пытались втянуть в авантюры. Один из лидеров Сейма А. Хатисьян предлагал ему ударить на... русских. Сделать то же, что уже делали азербайджанцы. Продемонстрировать таким способом туркам свою лояльность и исправить «упущение» пар­тии «Дашнакцутюн», отказавшейся от подобных действий на съезде 1914 г. Председатель Национального совета Агаронян настаивал, чтобы Андраник и его отряды удалились из Тифлиса: куда-нибудь на север, подальше, причем «в неизвестном направлении». Сыпались даже и клеветнические обвинения, будто Андраник провоцирует столкновения между ар­мянскими отрядами. И Назарбекову приходилось защищать его своим авторитетом, докла­дывать, что «он единственный, кто сумеет спасти армянский народ от ужаса его нынешнего существования. Если, конечно, эта группа прекратит преследования и наветы». Кончилось тем, что остатки западноармянских отрядов и добровольцы, стекавшиеся в Тифлис и видевшие в Андранике Сасунском своего вождя, решили вообще разогнать измен­нический Сейм. Предотвратил это сам Андраник. Даже в такой ситуации он был верен себе и не желал междоусобицы. Явившись к бойцам, он сказал: «Остановитесь! Я поведу вас против палачей армянского народа. Оставьте Сейм. Эти предатели не будут страшны, когда мы со­крушим внешнего врага - турка. Солдатам место на поле брани, а не здесь, в этом гнезде раз­врата и предательства. Я принимаю командование вами. Быть может, сам Бог послал мне вас». Андраник Сасунский возглавил Армянский отдельный ударный отряд, вошедший в со­став Армянского корпуса. Формирование и вооружение шло в Александрополе. Но... удале­ние из Тифлиса Андраника и его бойцов развязало руки «дипломатам». Ведь Сейм в это вре­мя продолжал переговоры с турками. Которые обставили грузинских и армянских полити­ков, как детей. Что было не так уж трудно. Почему бы не обмануть того, кто готов быть об­манутым? Перед закавказскими делегатами был поставлен двойной вопрос. Первое: при­знают ли они условия Брестского мира, а именно, о выводе войск на границы 1877 года? Второе: является ли Закавказье частью России? Дескать, если да, то и переговоры теряют смысл, поскольку Сейм не обладает полномочиями государственной власти. И Сейм признал условия Бреста, а 22 апреля провозгласил независимость Закавказской Федеративной Демократической республики. На что турки... лишь развели руками. Ах, вы не относитесь к России? Да ведь тогда и Брестский мир на вас не распространяется, надо за­ключать отдельный договор. Но только после того, как отведете войска на границу 1877 г. И председатель закавказского правительства А. Чхенкели отдал приказ Назарбекову оста­вить Карс. Мощную крепость, где врага наконец-то удалось остановить, отбившую все ту­рецкие атаки. Назарбеков был в шоке, запросил армянский Национальный совет. Но совет уклонился от принятия решения, а Чхенкели повторно слал категорические приказы сдать крепость. Немедленно. Когда об этом узнали горожане Карса, началась паника. А ведь Карс как главный город Восточной Армении уже давно находился в составе России! Все право­славное население обратилось в бегство. Назарбеков не мог ослушаться. Это был отличный военачальник, в войну доблестно командовал стрелковой бригадой и дивизией. Но, как писал Андраник Сасунский, «генерал этот, умеющий железной дисциплиной подчинить себе каж­дого, стал игрушкой в руках школяров и кабинетных писак». По сути, случилось то же самое, что в России в 1917 г.: имелись отличные полководцы, но они не могли ничего сделать при идиотском и безграмотном регулировании со стороны масонского Временного правительства. Тем не менее, в течение всей своей службы привыкли подчиняться царскому правительству - и подчинились новому. Подчинился и Назарбеков. При этом турки никаких перемирий соблюдать не собирались, и защитникам Карса пришлось с боем прорывать кольцо. Командующий корпусом сделал это умело, грамотно. И пробились. А враг 25 апреля занял крепость. Только орудий ему досталось до 600 стволов. Масса винтовок, снарядов, патронов, автомобилей, обмундирование, продовольствие. Сло­вом, все вооружение и снаряжение, которое Андраник предлагал сосредоточить в Лори и из которого он так и не получил ничегошеньки. После позорной сдачи Карса войска Закавказской республики должны были разместить­ся по старой границе. Части Грузинского корпуса (практически не существующего) от Чер­ного моря до Ахалкалаки, а Армянского - по рекам Арпачай (Ахурян) и Аракс до границы с Ираном. И мы подходим к операции, которую в истории принято называть Сардарапатской битвой. Но здесь, пожалуй, надо сделать отступление. Дело в том, что этой операции в исто­рии «не повезло». Хотя это было единственное сражение Первой Мировой, удостоившееся памятника в пределах СССР, но на его описания во все времена накладывалась политика. То дашнакская, то советская, то, скажем так, «постсоветская». И получалось, что военные специалисты (такие, как маршал Баграмян) были ограничены в освещений ряда вопросов. А ча­ще операцию разбирали историки, публицисты и т. д., недостаточно компетентные в военных вопросах. Кстати, это вообще характерно для батальной историографии. Почему-то не математик никогда не полезет исследовать и критиковать ход выкладок Декарта и Фурье, не физик -эксперименты Бора и Резерфорда. Неспециалисты не станут излагать собственные выводы о химии, философии, биологии без консультаций с профессионалами. А вот в военном деле почему-то мнит себя «специалистом» каждый. Тут любой мнит себя «кухаркой, способной управлять государством» и выносит суждения - однозначные и безапелляционные. В результате рождаются «труды», где авторы, например, путают фланги, не удосужива­ются привязать свои описания к карте местности, глубокомысленно рассуждают о «битвах» за такую-то деревню, имевшую «стратегическое» значение (если угодно, поясню, что «стра­тегическими» могут быть только операции на уровне фронтов, редко - армий, т. е. операции, влияющие на ход войны в целом. А ниже находятся уровни оперативный, оперативно-тактический, тактический, местный...). Подобными подходами, дилетантскими оценками, да еще и со щедрым привнесением политических симпатий и антипатий, вопрос о Сардарапате оказался чрезвычайно запутан. С одной стороны, родился целый пласт литературы, где битва преподносится как ряд отдель­ных, не связанных между собой боев под Сардарапатом, Баш-Апараном, Каракилисой, Воронцовкой, Дилижаном и т. п. Боев дивизионного, т. е. тактического масштаба. Отсюда сле­дуют и дополнительные некомпетентные «навороты». Так, ряд авторов из числа политиче­ских противников Андраника Сасунского брались критиковать его: а чего это он не участ­вовал в Сардарапатской битве? «Засел» в Дсехе? Другие же авторы его оправдывают, мол, такой приказ получил. А если бы не было приказа, то, конечно, поучаствовал бы. Приходилось слышать и противоположные мнения. Дескать, вообще нечего уделять та­кое внимание Сардарапатской битве, поскольку на направлении Каракилиса - Дилижан бои были более серьезными. Полная мешанина царит в умах и по поводу споров, кто персональ­но обеспечил победу? В советской литературе этот вопрос сперва совершенно замалчивал­ся: победил «народ». Безликий, в виде неких «крестьян», «ополченцев». Потом сочли до­пустимым «открыть» фигуру генерала Силикова. Другая фигура - Драстамата Канаяна, в за­висимости от политических пристрастий, одними возносится на щит, другими отвергается. Фигура Назарбекова сбрасывается со счетов безоговорочно – ну, а как же, мол, он в самый напряженный момент уехал в Ереван для совещания с Национальным советом! Порой убеж­дают и в том, что в Армении вообще не было ни одного достойного военачальника, кроме Андраника Сасунского, и он один побеждал... но и в Сардарапатской битве «не участво­вал»... Находятся даже «специалисты», упоминающие Армянский корпус отдельно, а андраниковский отряд отдельно, как будто он не имел к корпусу никакого отношения. Ну, а все это вместе, если уж разобраться, не стоит выеденного яйца. Это - мыльные пу­зыри, родившиеся только в результате некомпетентных разборов и оценок. Начнем с того - а что такое военная операция? Это действия войск, связанные с реализацией общего замысла, нацеленные на выполнение общего плана и поэтапных задач, начальных и конечных, объеди­ненные общим командованием и взаимодействием по месту и времени. И все сражение за Армению в мае 1918 г. являлось единой операцией. Изначальные ее за­дачи были поставлены еще 27 февраля, когда Энвер-паша издал секретный приказ (впослед­ствии представленный Версальской конференции), предписывающий 3-й армии Вехиб-паши вторгнуться в российское Закавказье. А заодно и решить там «армянский вопрос»: «Положе­ние вещей требует поголовного истребления армянского народа, о чем издано султанское ираде». Германский резидент в Стамбуле фон Лоссов предупреждал свое правительство, что цель иттихадистов - «оккупация Закавказья и уничтожение армян. Все противоположные уверения Талаата и Энвера ничего не стоят». Но оккупацией Закавказья задачи не ограничивались. Ведь стратегической целью Турции в войне было создание «Великого Турана». Поэтому Закавказье должно было стать плацдар­мом для дальнейшей экспансии - на Северный Кавказ, Крым, Поволжье, Приуралье, Сред­нюю Азию. В обстановке полного развала и хаоса, воцарившихся в России весной 1918 г., это выглядело вполне реально. Полыхала гражданская война, полупартизанская рыхлая Красная Армия не могла сладить с 2 тыс. белогвардейцев Деникина, а мятежа 40 тыс. чехов, разбросанных эшелонами по Транссибирской магистрали, оказалось достаточно, чтобы ото­рвать от Советской республики всю Сибирь. В апреле планы были уточнены. Турция, в общем-то, была и сама сильно ослаблена тремя с лишним годами войны, потерями, поражениями, дезертирством, голодом в стране. Но со­брала силы, считая, что этот удар должен быть решающим. Для вторжения было создано 2 группировки. Главная - армейская группа «Каре» из 5 дивизий под командованием Якуб-Шевки-паши. Для содействия ей с юга через Ван и Иранский Азербайджан выдвигался еще 4-й турецкий корпус из 2 дивизий. Привлекалась также курдская конница, вспомогательные части азербайджанского ополчения - захват складов в Карсе позволил отлично вооружить их. Многих обносившихся аскеров даже одели в русское обмундирование. Еще раз напомню, что война в Закавказье - это в первую очередь борьба за дороги. Ключом, запиравшим доступ к ним, была крепость Александрополь - старая, после присоединения к России Карса имевшая чисто тыловое значение. Она давно не реконструировалась, не укреплялась. На Александрополь и был нацелен главный удар турок. Предполагалось захва­тить крепость, разгромить и уничтожить войска Армянского корпуса и перехватить желез­ную дорогу Тифлис - Александрополь - Нахичевань - Баку. После чего армейская группа «Каре» должна была развивать удар на восток. Вдоль этой железной дороги по Памбакской долине на Каракилису (Кировакан, Ванадзор), дальше на Дилижан - Акстафу. И перехваты­валась вторая закавказская железная дорога - Тифлис - Гянджа - Баку. Выйдя на Акстафу, турки рассекали Закавказье пополам, соединялись со своими союзни­ками - мусаватистами в Гяндже, которые должны были составить «вспомогательную мусуль­манскую армию». Попутно захватывались Тифлис и Ереван, до них было рукой подать. А 4-й корпус наносил вспомогательный удар с юга, захватывал Джульфу и Нахичевань. Обе груп­пировки со стороны Гянджи и Джульфы наступали на Баку, а оттуда планировалось двигать­ся на север, к Дербенту, и поднимать против русских народы Северного Кавказа. В ходе опе­рации должно было осуществиться и «решение Армянского вопроса». Противостояли врагу части Армянского корпуса, растянувшиеся в одну линию вдоль границы. У Александрополя - дивизия Арешева, на левом фланге - Алагезский отряд Мореля и Ереванский отряд Силикова, на правом фланге - андраниковский отряд. При количест­венной оценке сил с точки зрения военной науки следует учитывать все соединения и части, задействованные в операции. В том числе и резервные, и по каким-то причинам не сумевшие принять участие в непосредственных боях. То есть те, которые должны были принять уча­стие. Это 7 турецких дивизий и вспомогательные части - курдские, азербайджанские, из ту­рецких ополченцев-гамидие. Точные данные по численности отсутствуют. Но по приблизительным оценкам автора, исходя из средней на тот момент численности турецких дивизий (8-8,5 тыс.) и армянских полков (300-400 чел.), в операции участвовали 60-70 тыс. бойцов с турецкой стороны. А численность Армянского корпуса можно оценить в 20-25 тыс. штыков и сабель. По тяжело­му вооружению за счет захваченных в Карсе складов, превосходство турок было подавляю­щим. Таким образом, из всего сказанного выше следует однозначный вывод. Разделять бои на разных участках неправомочно и безграмотно. Осуществлялась одна, единая операция ар­мейского масштаба. А учитывая ее огромную политическую, геополитическую, этническую важность, следует принять, что сражение имело стратегическое значение. В историю оно вошло под названием Сардарапатской битвы. Что ж, оспаривать это и предлагать какую-то другую терминологию, по сути, бессмысленно. Название «Сардарапат» уже прочно вошло в память народа, в устную традицию, литературу. В конце концов, терми­нология часто бывает не совсем точна. Мы же не оспариваем названия «Бородино», хотя главная схватка происходила не у деревни Бородино, а у Семеновского. Мы говорим «Кур­ская битва», несмотря на то, что непосредственные бои кипели не у Курска, а у Понырей, Фатежа, Обояни, Прохоровки. Точно так же и сражение за Армению запечатлелось как Сардарапатская битва. Но, упот­ребляя этот термин, необходимо помнить, что «битва» - понятие более широкое и масштаб­ное, чем бой и она включала себя бои на всех участках. И на Спитакском перевале, и в Памбакской долине, и в Лорийской долине. Поэтому говорить, что Андраник Сасунский, Назарбеков и др. «не участвовали» в Сардарапатской битве, совершенно нелепо. Это было бы рав­нозначно утверждению, что Рокоссовский не участвовал в Сталинградской битве, посколь­ку он не сидел в Сталинграде на командном пункте Чуйкова, а прорывал фронт на Дону. Следует отбросить и представления о том, будто сражение вел «вооруженный народ». Вооруженный народ - это толпа. Столкновений даже значительно меньшими регулярны­ми силами толпа выдержать не может. Это аксиома. Вооруженный народ может успешно вести лишь партизанскую войну. Но в данном случае речь идет не о партизанских действиях, а о полевом сражении. С врагом, превосходящим в 3 - 4 раза. Что стало возможным из-за то­го, что Армянский корпус являлся по своей сути осколком прежней российской армии. Он не был национальной армией: суверенной Армении еще не существовало. Но не был и парти­занами. Да, в корпус вливались плохо обученные ополченцы. Однако костяк его составили те, кто успел послужить, повоевать, понюхать пороху. Солдаты, унтер-офицеры, офицеры. Корпус имел опытные командные кадры. Это генералы Андраник Сасунский, Назарбеков, Силиков, Даниел Бек-Пирумов, Драстамат Канаян, Арешев, офицеры Торгом, Гасанджалалян, Мамиконян, Петрос Бек-Пирумов, Гасанпашян, Сарибеков. Но корпус не был и чисто армянским по составу. В его рядах служили русские, казаки, грузины, езиды, греки, ассирийцы. Генерал Баратов, правая рука Андраника Джангир-Ага, полковники Вышинский, Спицын, Кафиев, Ефремович, Хмельницкий, Хельминский, Каблицкий, Перекрестов, вой­сковой старшина Золотарев, подполковники Корольков, Силин, капитан Шнеур, ближайший сподвижник Андраника поручик Колмаков и многие другие. Пограничники, например, вли­лись почти в полном составе. Ну а периодически возникающие рассуждения о том, кто же «персонально» одержал по­беду - Силиков, Назарбеков или еще кто-то, выглядят просто некрасиво. Такие рассуждения - удел пристрастных политиков, воинов они недостойны. Они, простите уж, напоминают «черный» советский анекдот, когда сцепились два ветерана: «Пока я на Малой Земле кровь проливал, ты в Сталинграде отсиживался». Каждый сражался на своем месте, каждый внес свой вклад, и отдать долг нужно каждому, от генералов до последнего рядового ополченца, который, может быть, даже не успел ни разу выстрелить и пал в первой же атаке. Победы не было бы ни без кого из них. И хотя эта статья посвящена Андранику Сасунскому, здесь никак нельзя обойти еще од­ного героя, генерала от инфантерии Ф. И. Назарбекова. Хотелось бы указать: пора наконец-то вернуть ему доброе имя и прекратить пачкать его некомпетентными домыслами. Именно Назарбеков осуществлял главное командование в ходе всей майской битвы за Армению. Именно он централизовывал и связывал между собой различные части корпуса и обеспечи­вал согласованность действий. Именно по его приказам оперировали все остальные воена­чальники. Допускал ли Назарбеков ошибки? Да, допускал. Но без ошибок с обеих сторон боевых действий не бывает никогда. Тем не менее, в тех условиях, которые сложились в данный период, с теми войсками, которые у него имелись, Назарбеков сделал все что мог. Даже точнее: сделал невозможное. Упрекать же его в отъезде на совещание в Ереван абсолютно беспочвенно. Эдак, и Жуко­ва можно обвинить, что отлучался с фронта в тыл для решения важных вопросов. Простите, а что, командующий должен сидеть в окопе первой линии с винтовкой в руках? Тем более что Ереван и не был тылом : от Дилижана пару часов езды на машине. Но вернемся к ходу событий. Когда условия турок были выполнены, отход на старую границу осуществился, 10 мая в Батуме открылась мирная конференция. Для заключения мирного договора - отдельного от Брестского. И вот тут-то турки преподнесли очередной сюрприз. То бишь, вывалили Закавказской республике пакет новых требований. Отдать поло­вину Эриванской, Тифлисской и Кутаисской губерний... А военное положение из-за сдачи Карса значительно ухудшилось. Оставление мощной крепости, панический отход вместе с массами беженцев деморализовали войска. Люди утра­чивали веру в себя, веру в то, что турок удастся остановить. Значительное число солдат де­зертировало. Бросали оружие и расходились по домам. Моральное состояние остальных ос­тавляло желать много лучшего, ведь с момента падения Карса прошло лишь 2 недели. Бой­цы только-только успели дойти до новых позиций, размещались на них. Расхолаживающе действовали и известия о прекращении огня и открытии Батумской конференции. Скоро за­ключат мир. Значит, можно расслабиться. В Александрополе корпус получил пополнение - отряд Андраника Сасунского. Но он был не таким уж большим: 3 тыс. человек, 8 пулеметов и 2 орудия. И Назарбеков приказал ему прикрыть правый фланг - от Александрополя до Ахалкалака. Практически этим 3 тыся­чам пришлось рассредоточиваться группами на значительном пространстве. Турки же заве­домо не намеревались соблюдать никаких соглашений. Назначение конференции было - пустить пыль в глаза, подтянуть свои дивизии для нового броска. Андраниковский отряд не успел еще занять указанные ему рубежи, как поступили извес­тия: противник переходит границу, вырезал деревни Туз-Карабах, Чивитали, Казанчи, Кай-кули, Кизель Килиса, Шестану. Роты контратаковали, побили и выгнали обнаглевших вра­гов. Однако 15 мая последовал главный турецкий удар. Время наступления было выбрано не случайно. Христиане праздновали первый день Пасхи. И вдруг среди ночи был прислан ультиматум: к 6 часам утра очистить Александрополь. Но, даже не дожидаясь поставленного срока, турки открыли шквальный артобстрел. И по крепости, и по жилым кварталам. После чего 4 дивизии Якуб-Шевки-паши (одна осталась в Карсе в резерве) - около 35 тыс. штыков и сабель, ринулись в атаку. В Александрополе началась паника. Дивизия Арешева была разгромлена и бежала. И крепость пала, а Армянский корпус был, тем самым, разрезан натрое. Андраниковский отряд был отсечен от своих на севере, основное ядро во главе с Назарбековым откатывалось по Памбакской долине на восток - на Каракилису, третья часть - вдоль железной дороги на юг - на Эчмиадзин и Ереван. Было взято 4 тыс. пленных, с которыми турки расправились с крайней жестокостью: их везли в тыл и отдавали на растерзание толпам гражданского населения, вооруженным палками, камнями, ножами. Но и уничтожить Армянский корпус, расчистить железную дорогу неприятелю с налета не удалось. А оставлять без внимания фланговые отряды было нельзя. В этом случае, напри­мер, Андраник Сасунский мог нанести удар на Александрополь, и углубившиеся в Армению части были бы отрезаны от своих тылов, очутились бы в окружении. Чего турки очень боя­лись со времен Сарыкамыша. Поэтому вражеское командование тоже было вынуждено раз­делить силы. Якуб-Шевки-паша решил осуществить излюбленный османский прием - глу­бокий обход. Точнее, двойной обход. Основная группировка - 9-я и 11-я дивизии - выступила на восток по Памбакской долине. А на север против Андраника Сасунского была отправлена 5-я дивизия. На юг, преследо­вать войска Силикова по долине р. Арпачай была двинута 36-я дивизия, усиленная кавалерийским полком из 1,5 тыс. курдов. А из центральной группировки 9-я дивизия свернула то­же на юг - на Спитакский перевал. Если мы взглянем на карту, то увидим, что план был задуман неплохо. Двойные клещи. 5-я дивизия должна была разбить Андраника Сасунского, выйти в тыл Назарбекову, его час­ти попадали в окружение и уничтожались. Или наоборот, 11-я дивизия громила Назарбекова, выходила в тыл Андранику - и конец. Путь на Дилижан, Акстафу, Тифлис, Баку был бы от­крыт. Вторые клещи южнее. 36-я дивизия преследует войска Силикова, а 9-я огибает массив горы Арагац и выходит на Эчмиадзин, в тыл отступающим. На ровных, как стол, Сардарапатских степях их окружают и уничтожают. Ереван и вся Араратская равнина достаются по­бедителям, а с юга сюда подтягиваются еще 2 дивизии 4-го корпуса. И открывается путь на Баку от Нахичевани. Отступление Армянского корпуса было тяжелым. Части, уходившие по железной дороге из Александрополя на Ереван, не были в состоянии остановиться, сорганизоваться и дать бой; они просто смешались с огромными обозами беженцев и растворились в них. И полу­чалось, что преследующих турок в большей степени тормозят те же самые обозы, запрудив­шие и загромоздившие дорогу. Те, кто отступал по Памбакской долине, были заражены па­никой. А Андранику Сасунскому пришлось сперва собирать раскиданные подразделения своего отряда. И не только отступать, но и обеспечивать исход беженцев, прикрывать их. Тем не менее, общее оперативное взаимодействие корпуса удалось сохранить. Назарбеков поддерживал телефонную и телеграфную связь с командующим правым флангом - Андраником, и левым флангом - Силиковым. Руководил их действиями. Андранику Сасунскому телеграфировал: «Приказываю с вашим отрядом занять позицию у Воронцовки, защищая Лорийскую долину и, по возможности, сдерживая продвижение турок. Держите связь между Ахалкалаки и Джалалоглы». И Андраник Сасунский сдерживал. 17 мая дал бой у Воронцовки. Сражаться было чрез­вычайно сложно. Главное преимущество турок обеспечивало огромное количество артилле­рии. По выражению Колмакова, каждый бой начинался «артиллерийским дождем». Да и по количеству бойцов враг превосходил многократно. При таком неравенстве позиционная обо­рона оказывалась неэффективной. Турок осаживали только контратаками, несли при этом потери. Неприятели не выдерживали, отступали. Но получив отпор в одном месте, обтекали с других направлений. Попытки выправить соотношение сил за счет местного населения не дали результатов. Как сообщала газета «Жоховурди дзайн» от 22 сентября 1918 г., Андраник Сасунский «обратился за помощью в лорийские деревни, однако не получил ее». Так что версия «народного ополче­ния» критики не выдерживает. Сражались все те же добровольцы, которые начинали битву. Часть местных жителей даже уходить отказывалась, цепляясь за тщетную надежду, что враг их пощадит. И Колмаков получил жестокий, но единственно возможный приказ своего ко­мандира: «Если беженцы не идут, оставьте их». Другие уходили, уничтожая за собой дома и имущество, чтобы не достались туркам. И в связи с постоянными обходами, Андранику Сасунскому приходилось драться, чтобы проби­вать дорогу беженским обозам. Так, удалось прорубить путь на Джалалоглы, где отряд снова закрепился и дал бой. И опять обходы, дождь снарядов. И пришлось драться полтора дня, чтобы беженцы смогли выйти на Дсех. Положение стремительно ухудшалось. З6-я турецкая дивизия, действующая против Силикова, к 20 мая заняла станцию Аракс, а затем прорвалась в Араратскую равнину, захватив большое село Сардарапат. 9-я дивизия продолжала обходной маневр, форсировав Спитакский перевал и заняв Баш-Апаран (Апаран). Группировка Назарбекова, преследуемая 11-й дивизи­ей, не смогла остановиться в Каракилисе и откатилась еще восточнее - к Дилижану. Некоторые сочли, что все потеряно. Группа из 35 армянских, 4 русских офицеров и 500-600 солдат во гла­ве с командиром бригады Коргановым ушла с фронта, намереваясь пробраться на север, в Тифлис, или сдаться. Несмотря на уговоры Андраника, осталась при своем мнении. В резуль­тате Корганов попал в плен, большинство из его группы было перебито турками. Но боевые действия продолжались. В Дилижане Назарбекову и его начальнику штаба Вышинскому удалось остановить и привести в порядок растрепанные части. Да и на Ереван­ском направлении, когда отступающие войска выплеснулись в Араратскую равнину, стало возможным отделить их от беженцев, перегруппировать, восстановить управление. Группи­ровкам Назарбекова и Силикова, отступая, удалось получить кое-какие подкрепления из внутренних районов Армении. В сложившейся ситуации, когда этим группировкам грозили окружение и уничтожение, командование Армянского корпуса приняло смелое, но единст­венное остающееся решение - контратаковать. Не позволить клещам сомкнуться, вырвать инициативу и попытаться разбить врага по частям. Андранику Сасунскому Назарбеков сказал: «Во имя жертв наших и Отечества, держи Лори, и не дай врагу зайти к нам в тыл». Ответ гласил: «До тех пор, пока со мной народ и войска, буду драться и не позволю врагу сделать ни шагу вперед». Его отряд отошел к этому времени к станции Колагеран, штаб разместился в поселке Дсех. Прикрыв, таким образом, железную дорогу, не позволяя 5-й турецкой дивизии овладеть ею и выйти с севера в Памбакскую долину. На другом фланге фронта генерал Силиков разместил свой штаб в Эчмиадзине, посере­дине между Сардарапатом и Апараном. Там, где должны были сомкнуться направления уда­ров 36-й и 9-й вражеских дивизий. Две дивизии 4-го турецкого корпуса, двигавшиеся с юга, были еще далеко, их задержала и измотала долгая осада Вана, где отчаянно, почти без надежды на успех оборонялись ар­мянские добровольцы и небольшой русский отряд. Командование Армянского корпуса зна­ло, что в ближайшие дни эти турецкие дивизии подойти не смогут, с юга и востока можно опасаться лишь азербайджанских отрядов. Поэтому Силиков ограничился тем, что взорвал мосты через Аракс, а берег реки и нахичеванское направление прикрыл лишь заслонами из второсортных, в основном ополченских частей. А основные свои силы разделил на два при­мерно равных отряда. Навстречу 9-й дивизии, на Спитакский перевал направил Драстамата Канаяна, выделив ему 2-й и 6-й Армянские конные полки Залинова и Долуханова, Партизан­ский конный полк Королькова и Пограничный батальон Силина. А навстречу 36-й вражеской дивизии, к Сардарапату двинул отряд полковника Даниела Бек-Пирумова из 5-го Армянского стрелкового полка Петроса Бек-Пирумова, Партизанский пехотный полк Перекрестова, Игдырский пехотный полк и 1-й Особый армянский кон­ный полк войскового старшины Золотарева (одним из взводов в этом полку командовал прапорщик И. Х. Баграмян). В своем резерве Силиков оставил Хзнаузский отряд подполковника Гасанпашяна из сведенных вместе «полков» и «батальонов» общей численностью 800 бой­цов при 4 орудиях. 22 мая группы Дро и Бек-Пирумова контратаковали. Завязались жесточайшие бои. Тур­ки, похоже, не ожидали встречных ударов, считая, что противника остается только гнать и резать. Части Бек-Пирумова отбили Сардарапат. Отряд Дро отогнал врага от Апарана. Но турки быстро оправились от неожиданности. Аскеры 36-й дивизии, выбитые из Сардарапата, закрепились на гряде высот у станции Аракс. Раз за разом части Сардарапатского отряда по­вторяли атаки, но их отбрасывали. А единственной батарее отряда противостояли 4 турец­ких, и их огонь подавить не удавалось. Упорные неравные схватки кипели и на Спитакском перевале. Ключевой пункт всей битвы переместился именно сюда, под Апаран, на Спитакский пе­ревал. Здесь 9-ю турецкую дивизию могла подкрепить 11-я, продвигавшаяся к Каракилисе по Памбакской долине. А стоило неприятелю смять отряд Драстамата Канаяна, остановить его было бы уже невозможно. Турки могли прорваться прямехонько к главной армянской святы­не - Эчмиадзину, выйти в тыл и уничтожить Сардарапатский отряд; им достался бы «на блю­дечке» беззащитный Ереван. Соответственно и моральное состояние остальных частей Ар­мянского корпуса было бы окончательно подорвано. Ни о каком дальнейшем сопротивлении не могло бы быть и речи. Силиков это понимал, поэтому свой единственный резерв - Хзнаузский отряд разместил здесь, недалеко от Апарана, в селе Арагац. Понял это и Андраник Сасунский (из чего, кстати, еще раз хорошо видно, что боевые действия различных группировок Армянского корпуса велись совместно, координировались друг с другом). Стоит обратить внимание, что личные взаимоотношения между Андраником и Драстаматом Канаяном были далеко не блестящими. Андраник еще в 1907 г. порвал с партией Дашнакцутюн, Дро оставался дашнаком, и в апреле 1919 г., когда он приехал с официальным визитом к Андранику, приглашая его в Ереван, тот не пожелал с ним разговаривать, уехал прочь. Но когда речь шла о судьбе народа, для Андраника Сасунского не существовало личного. Хотя ему самому приходилось очень туго, его малочисленный отряд с трудом осаживал ту­рок, лезших к станции Колагеран и железной дороге, он выделил в помощь Дро конный от­ряд под командованием своей «правой руки», езидского священника Джангир-Аги. Этот от­ряд совершил героический рейд, фактически по территории, занятой противником, и нанес удар по тылам 9-й турецкой дивизии. Что и решило исход схватки на Спитакском перевале. В рядах врага возникла паника, они покатились назад, и перевал был прочно оседлан частя­ми Армянского корпуса. А 24 мая от Дилижана перешла в наступление и группировка Назарбекова (7 тыс. бойцов, 10 орудий и 20 пулеметов), ударив на преследующую ее 11-ю дивизию. Несмотря на числен­ное неравенство - у турок здесь было 10 тыс. бойцов, 70 орудий и 40 пулеметов, им нанесли поражение и отбросили от Каракилисы на 4-5 км. Вот тут Якуб-Шевки-паша занервничал. Удары на него сыпались с востока и северо-востока. Точной численности войск Андраника Сасунского он не знал. Возникла опасность, что его 11-я дивизия не выдержит, отступит. И части Армянского корпуса, прорвавшись к Спитаку, отрежут 9-ю дивизию в ущельях Арагаца. Поэтому Якуб-Шевки-паша произвел перегруппировку. 36-ю дивизию оставил на прежнем месте, сдерживать атаки Силикова у станции Аракс, но 9-ю дивизию снял с Апаранского на­правления и перенацелил не на юг, а на восток, на Каракилису, в помощь 11-й. И снова мы сталкиваемся с рядом некомпетентных «наворотов». А почему, дескать, Андраник Сасунский, имея «значительные военные силы», не принял участия в боях за Караки­лису? Тогда, мол, война имела бы другой исход. На что следуют недостаточно компетентные оправдания: не участвовал, поскольку его связывал приказ Назарбекова. А если бы не при­каз, то, конечно... При сем абсолютно не учитывается, что приказ был вполне грамотным и разумным. Андраник мог бросить свой участок и со «значительными силами» в 2 тыс. шты­ков и сабель двинуться под Каракилису. Допустим, нанести фланговый удар. Но следом за ним туда направилась бы и 5-я турецкая дивизия. 10 тыс. штыков и сабель. Соединившаяся группировка Назарбекова и Андраника Сасунского очутилась бы в кольце из 3 дивизий. И исход войны действительно был бы иным... И он стоял, держал оборону, отбивался контратаками. Хотя опасность грозила не только извне. Туманян предупреждал его о возможном заговоре. Командир Каракилисского отряда Манасян - о том, что турки могут потребовать его выдачи, и закавказские политики могут пойти на это. Действительно, Закавказский Сейм и делегаты Батумской конференции пребывали в па­нике. 23 мая Халил-бей высокомерно заявлял армянским представителям: «Теперь мы - по­бедители, вы - побежденные, поэтому вы должны принять наши условия». Турки выдвигали все новые и новые требования: отдать им все закавказские железные дороги, пропустить на Баку. И Чхенкели соглашался на все. Обходя андраниковский отряд с севера, части турецкой 5-й дивизии вышли к железной дороге у Борчалу, оказались на ближних подступах к Тифлису. Идти туда они не могли, это значило бы подставить Андранику Сасунскому тыл, и к нему прислали парламентеров - трех немецких офицеров с предложением «помириться». Разумеется, получили отказ. Но турецкие, азербайджанские и курдские мелкие разъезды появлялись в 20 - 25 км от Тифлиса. В городе и в правительстве пошел уже полный разброд. Грузинские меньшевики вопили о помощи, обращаясь к немцам. И те вмешались, обещали свое покровительство. Но потребовали отмежеваться от других народов Закавказья, провозгласить суверенную Грузию, чтобы Германия взяла ее под свой протекторат. Мусаватистская фракция Сейма откро­венно союзничала с турками. А армянские политики не знали, что им и делать. Тоже объя­вить себя суверенными? Но, как писал германский посол Бернсдорф, «Турция и слышать не хотела о создании Армении (особенно Энвер и Талаат паши)». 26 мая Закавказская республика приказала долго жить: Сейм был распущен, Грузия провозгласила себя отдельным государством. Азербайджан тоже. Армянский Национальный комитет в этот день, когда был поставлен вопрос о суверенитете, единогласно, независимо от партийной принадлежности, проголосовал против. «Суверенитет» в условиях турецкого на­ступления означал просто изоляцию. Но она уже и получилась - изоляция. Проголосовав против суверенитета, Национальный комитет вроде бы не желал порывать связей с Россией, однако в России бурлила своя каша. И пути в Россию были заблокированы другими «сувере­нитетами». Национальный комитет не желал отделяться от Закавказья, но и его уже не бы­ло, единого Закавказья. И армянские политики, брошенные на произвол судьбы вчерашними союзниками, были в отчаянии. А сражение тем временем продолжалось. У станции Аракс части Сардарапатского отряда трое суток вели кровопролитные фронтальные атаки на позиции 36-й дивизии Кязим-бея. И турки, и бойцы Бек-Пирумова были измотаны, понесли большие потери. Но одни упорно держались, а другие снова и снова шли вперед, понимая, что иначе остановить врага нельзя. Однако после того как 9-я турецкая дивизия потерпела поражение под Апараном и была переброшена к Каракилисе, исчезла угроза со стороны Спитакского перевала. И генерал Си-ликов четко этим воспользовался. Ведь там, в селении Арагац, у него стоял свежий резерв - Хзнузский отряд из 800 бойцов. Силиков снял его со Спитакского направления и бросил на помощь Сардарапатскому отряду. Форсированным маршем по горным дорогам отряд обо­шел левый фланг турок и 27 мая ударил в тыл одновременно с очередной фронтальной ата­кой. И враг не выдержал. Покатился назад. Отступление было все более беспорядочным, ас­керов охватила паника, а части Силикова устремились в преследование, довершая разгром. Таким образом, на левом фланге фронта наступил резкий перелом. На центральном участке в эти же дни побеждали турки. Силами двух дивизий в упорных четырехдневных боях им все же удалось одолеть Назарбекова. Разбитые войска Армянского корпуса снова откатились к Дилижану. Но и турки развить свой успех не смогли. Во-первых, они тоже были изрядно потрепаны, понесли значительный урон. А во-вторых, наступая на Дилижан, они открыли бы фланг андраниковцам. Здесь надо учесть важную вещь. Обороняя правый фланг фронта, Андраник Сасунский сумел сохранить основные свои силы. Они оста­вались крепким, боеспособным кулаком. Куда более сильным, чем отряд Джангир-Аги, на­несший удар в тыл на Спитакском перевале, и чем отряд Гасанпашяна, нанесший удар в тыл 36-й дивизии. А глядя на карту, нетрудно увидеть, что при преследовании частей Назарбеко­ва от Каракилисы к Дилижану турки именно подставились бы под новый удар по тылам. И двигаться дальше Якуб-Шевки-паша не рискнул. Свою ярость враг сорвал на мирном населении. По свидетельствам современников, город Каракилиса и все окрестные селения - Кшлах, Аджи-Кара, Дарбас, Бзовдал, Сармусахли, Ехабли, Варданли, Памбак «превратились в огромную гекатомбу». Мужчин собирали груп­пами и расстреливали. Женщин и детей перед умерщвлением подвергали надругательствам и глумлениям. И грабили все, что можно. Но это и стало высшим «достижением» турецкого наступления. Потому что части Сили­кова продолжали преследование деморализованных остатков 36-й дивизии и приближались к Александрополю. Бегущие аскеры превратились в неуправляемые толпы, начали вплавь пе­реправляться через р. Арпачай, чтобы уйти к Карсу. Над всей турецкой группировкой навис­ла угроза окружения. Захвати Силиков Александрополь, 9-я, 11-я и 5-я дивизии оказались бы отрезаны от тылов. Заперты - две дивизии в Памбакской и одна в Лорийской долине, где они сами же все выжгли и разорили. Это попахивало полной катастрофой и гибелью. Турки на­чали поспешно отводить войска назад. Срочно были предприняты и политические шаги. На Батумской конференции тон турок с 27 мая внезапно изменился. Халил-бей и Вехиб-паша неожиданно принялись рассыпаться в комплиментах «армянскому войску» и заявили, что Порта «не против создания Армении на Кавказе». К такому же решению армянских политиков усиленно подталкивали немцы. Дес­кать, надо провозглашать суверенитет, тогда можно будет заключить мирный договор, а Германия и Грузия помогут. И 28 мая после долгих споров было решено принять данное предложение и турецкие условия мира. Кстати, именно в этот день и по этому поводу генерал Назарбеков был вызван в Ереван для совещания с Национальным комитетом. Как видим, причина была действительно важ­ной. А Андраник Сасунский в это же время от беженцев и дезертиров, разбегавшихся после падения Каракилисы, получил ложные сведения, что Дилижан тоже пал, что частей Армян­ского корпуса здесь уже не существует, они, мол, совсем рассыпались. Он прекрасно пони­мал значение Дилижана и экстренно двинулся к нему спасать положение. Турецкие войска, рвущиеся к Дилижану, были остановлены и разбиты. Теперь вместо пушек и ружей вовсю включилась в дело политика. Части Силикова, гнавшие и добивавшие врага на подступах к Александрополю, получили вдруг приказ вновь созданного правительства Армении прекратить преследование. А 4 июня при посредничестве немцев Грузия и Армения заключили с Портой договор «о мире и дружбе». На очень тя­желых условиях. Несмотря на одержанную победу, больше напоминавшую капитуляцию. Туркам передавались все железные дороги, часть шоссейных. Армении оставлялась только часть ее нынешней территории: Араратская равнина - Арагац - Каракилиса - Севан. Ее ар­мия сильно урезалась и должна была располагаться в местах, которые укажут турки. Что ж, Назарбеков и Силиков были прекрасными военными, но, как большинство рос­сийских офицеров, плохими политиками. Есть приказ правительства – значит, надо выпол­нять. Однако Андраник Сасунский, хотя вся его жизнь была прочно связана с политикой, не был политиком вообще. Он был воином. И он такие условия мира не признал. О чем и теле­графировал Назарбекову, католикосу и Национальному совету. Явились уполномоченные турок, предъявили ему соглашение о перемирии с предложением подписать. Получили ответ: «Эту кашу заварили дашнаки, вот их и потчуйте». Национальный совет предлагал ему другой вариант - удалиться. Под предлогом сопро­вождения беженцев на Северный Кавказ. А то турки потребуют выдачи, правительство не сможет им отказать, но будет при этом слишком уж некрасиво выглядеть. Нет, и это было не для Андраника Сасунского. Он прекрасно понимал, что цель турок - временно обезопасить свой тыл для полного овладения Закавказьем. Что ни с какими соглашениями и «суверените­тами» уцелевших армян они считаться не будут. «И со временем, завладев Баку, турки не преминут сорвать их, как пучок травы». Поэтому выбор его был - продолжить борьбу. Из своего отряда вызвал добровольцев, честно предупредив, что у него нет ни денег, ни хлеба, ни боевых запасов. Вызвались все. Ереванское правительство объявило их бунтовщиками. Что мало волновало Андраника Са­сунского - ведь не признав Батумский договор, он не признал и заключившего его прави­тельства. 6 июня андраниковский отряд выступил на юг. Через Нор-Баязет, Каранлуг, Даралагяз. 2 тыс. человек, 9 горных орудий. Да еще за ними увязался огромный обоз из 20 тыс. бе­женцев. Шедших за Андраником только из-за того, что видели в нем единственного своего защитника. Он же, поскольку из войны с Турцией вышла сперва Россия, потом Армения, готов был примкнуть к любым союзникам, продолжающим эту войну. И первоначальный его план был - пробиться к англичанам, оперирующим в Персии и Месопотамии. 19 июня отряд при­был в Нахичеван. Где узнали, что вскоре сюда должны прибыть 2 турецкие дивизии. Те са­мые, которые опоздали к Сардарапатской битве. Их предполагалось теперь бросить на Баку, но они снова временно «отвлеклись», преследуя беженцев из Вана и Салмаста. Чтобы опередить врага, андраниковцы срочно выступили на Джульфу, завладели мостом через Аракс, выступили на Хой. Поход протекал под палящим солнцем, при недостатке во­ды, без еды. В Джульфе на складах удалось захватить большие запасы изюма и миндаля. Но с грязным изюмом пришла холера. Турки о походе, естественно, узнали, забили тревогу. Стали стягивать войска. Упомянутые 2 дивизии были переброшены навстречу Андранику, что спасло жизни 60 тысяч ассирийских беженцев, уходивших от Вана и Салмаста в Персию. А Андраник Сасунский на подступах к Хою встретил ожесточенное сопротивление пре­восходящих сил. Тем не менее, в боях 22-23 июня он сумел пробиться к городу и занять его. Исход борьбы решил непредвиденный фактор. 20 тыс. беженцев, шедших за андраниковцами по Армении, получили его приказ остаться в Джульфе. Но не послушались, двинулись сле­дом. Когда их колонна стала подтягиваться к Хою, турки перенесли на нее шквальный ар­тиллерийский огонь. Люди побежали с криками «нас обошли», захватив паникой и несколь­ко пехотных подразделений. Андранику Сасунскому доложили, что бежит пехота, и он пре­рвал атаку, повернул назад. Колмаков описывает кошмары этой трагедии: «Жутко было, страшно. Страшно не от того, что я лично со своими кавалеристами был окружен со всех сторон, что мост, через который мне нужно было проехать, уже разбирался турками. А жутко и страшно было из-за того, что куда ни ступит нога моей лошади, везде раздавался писк ребенка, брошенного беженцами. Везде, со всех сторон я слышал этот детский писк. Я их не видел, они были брошены в засеянную возле шоссе пшеницу. Ужас...» Настроение бойцов было подавленное. Все шире гуляла холера, кося людей похлеще пуль и сабель. Заболел и Андраник. Но Господь хранил его - выздоровел. А от армянских общин Нахичевани, Зангезура, Карабаха к нему направлялись делегации, просили взять их края под защиту. Ведь эти области не вошли в состав урезанной Армении. Их жители оказа­лись брошены на произвол судьбы. 7 июля поступили и другие сведения, что перешли в на­ступление бакинские красные части. И Андраник Сасунский счел, что нашел нового союзника. Советскую Россию. Соответ­ственно, и планы изменились. Мобилизовывать войско из местных жителей и действовать в восточном направлении, чтобы соединиться с армией Бакинской Коммуны. 14 июля он на­правил телеграмму Шаумяну, что Нахичеванский уезд «объявил себя неотъемлемой частью Советской Республики», и сам он со своим отрядом переходит в распоряжение и подчинение Центрального Российского правительства. Надо сказать, что действия Андраника Сасунского вызвали немало головной боли в политических кругах Османской империи. Правительство Армении от него всячески открещи­валось. Мол, он не имеет к нам отношения, и мы не несем за это ответственности. В июне, когда в Стамбул для ратификации Батумского договора прибыли Агаронян, Хатисьян, Пападжанов и Корганов, они при встрече с Талаат-пашой заверяли, что готовы бороться со всеми противниками договора, «и Андраником тоже». А о телеграмме в Баку турки, конечно, узнали, она вызвала переполох. 17 июля Энвер из­дал приказ: «Для установления нашей власти на Кавказе мобилизуйте всех магометан, умею­щих обращаться с оружием. Закройте все дороги... перед Андраником, чтобы он со своим от­рядом не смог прийти на помощь Степану Шаумяну... Если эти две силы объединятся, завое­вание Баку будет уже невозможным». И на Нахичевань были спешно брошены 2 дивизии во главе с Халил-беем и Али-Мурад-беем. 19 июля, после жарких боев, турки захва­тили Нахичевань и Джульфу. Андранику Сасунскому пришлось отступить в горы Зангезура. Отметим, что именно в качестве воина, а не политика, в выборе союзников Андраник Са­сунский был весьма опрометчив. Человек честный и искренний, он и о других судил по себе. А они были далеко-далеко не такими. Если бы ему удалось пробиться, хоть к англичанам, хоть в Баку, пожалуй, ничего путного из этого не вышло бы. И ничего не дало бы самому Андранику, кроме новых разочарований. Страны Антанты преследовали в Кавказском регионе сугубо узкие корыстные цели. Англичане, испугавшись роста могущества России, активно поучаствовали в организации удара в спину Февральской революции. Когда же Россия вышла из игры, то и сами практиче­ски заморозили боевые действия на здешнем театре. Не желая очередной раз получить от ту­рок нахлобучку. А союзников, как англичане, так и французы лишь эгоистично использовали, пока требовались, а потом бросали без сожаления. Так было с арабскими лидерами, подняв­шими антитурецкое восстание. Впоследствии не было оказано ни малейшей помощи и Ар­мении против кемалистов. На расправу кемалистам так называемые «союзники» бросили и греков, и армян в Понте и Киликии. Бакинский Совет вел себя активнее, но был чрезвычайно слаб. В его армии по списку на­считывалось 60 тыс. бойцов, а реально - лишь несколько сот. Красногвардейцы из босяков и шпаны рисковать жизнью не желали, разбегались. Фронт держали малочисленные армянские отряды Амазаспа и Амирова. Пополнения из России прибывали, но сомнительные. Присла­ли, например, эшелон матросов. Он начал «наступление». Под Геокчаем его догнал санитар­ный поезд. Матросики перепились с медсестрами и в ту же ночь были вырезаны. Прислали из России «полк» Петрова, но в нем было всего 600 человек. Если бы из 30 тыс. армян, которых позже уничтожили в Баку, хоть часть взяла оружие и встала на защиту своего города, а не отсиживалась, выжидая развития событий, то устояли бы. И в этом смысле Андраник Сасунский действительно мог сыграть важную роль, мобили­зуя и воодушевляя людей. Но ведь и бакинская власть отвратительно относилась к собствен­ным союзникам. Шли бесконечные интриги и подкопы под Амазаспа. Из Персии прибыли 2 тыс. казаков Бичерахова, но и против него пошла возня, Баксовет принялся сам же разла­гать его подчиненных, чтобы сместить начальника, и Бичерахов увел отряд к Дербенту. Да и в самом Баксовете горе-политики грызлись точно так же, как в Тифлисском Сейме. Только там грызлись из-за взаимоотношений с турками, здесь - с англичанами. До поры до времени спасало бакинцев лишь то, что и против них воевал всякий сброд. Азербайджанские части Гянджийского правительства хана Хойского отнюдь не горели желанием подставлять головы под пули и разбегались при обстрелах и контратаках. А турок сковал и задержал Ан­драник Сасунский. Они смогли подбросить войска на Баку лишь в конце июля. И всего одну дивизию Нури-паши - 6 тыс. аскеров. Даже этого оказалось достаточно, чтобы внести перелом. Турки и азербайджанцы осади­ли Баку, начались штурмы. Баксовет вместо организации обороны разругался окончательно. Комиссары дважды пытались удрать. 15 августа были арестованы и преданы суду за дезер­тирство. А возникшая вместо них Диктатура Центрокаспия пригласила англичан. Но и анг­личане прислали только несколько сот солдат. Отнюдь не спешивших на передовую. Просто для представительства. Андраник Сасунский ничего этого не знал. Он оборонял Зангезур. И... стал костью в горле турок. Смириться с тем, что у них в тылу остался непокорный район, они не могли. Да и имя Андраника Сасунского слишком много значило. А ну как перережет железную дорогу Нахичевань - Джульфа - Баку? Ходили слухи, что он вообще намеревается наступать на Ба­ку через Карабах. Раньше требовалось выделять войска, чтобы не пропустить его на Хой, выбить из Нахичевани, теперь снова требовалось отвлекать части, чтобы блокировать горы Зангезура. Повторялись и дипломатические скандалы. Турецкие лидеры обвиняли правительство Армении, что оно негласно поддерживает Андраника Сасунского, что он занял и держит Зангезур с ведома Еревана. Ереван заверял, что это не так, что Андраник не имеет отношения к Республике Армения. Халил-бей предлагал совместную операцию: послать на Зангезур ту­рецкие, армянские и мусаватистские части. Представитель правительства Армении Качазнуни в вежливых тонах отказал. Согласиться действовать вместе с турками для дашнаков значило совсем «потерять лицо» в глазах собственного народа. Качазнуни предлагал напра­вить только армянский отряд. И Халил в конце концов согласился предоставить «дело Анд­раника» в ведение армянского правительства, обещал согласовать этот вопрос со Стамбулом, Гянджой и Нури-пашой. Хотя, конечно, армянские власти своих войск посылать не собира­лись. Они не могли не понимать, что ни один их солдат воевать против Андраника не будет. И просто тянули время. А время работало против турок. Они терпели поражения в Сирии и Палестине, против них скапливались тучи на Салоникском фронте. Внутри страны углублялся кризис, голод, развал. В армии и без того процветало дезертирство, а когда вторжение на Кавказ обернулось отнюдь не легкой прогулкой и возможностью безнаказанно пограбить, дезертирство усили­лось. Дивизии таяли. А банды Гянджийской мусаватистской республики и Нахичеванской Араксской республики отнюдь не были адекватной заменой кадровым частям. Предпринять крупные операции против Зангезура турки уже были не в состоянии. Но и передышек здесь не было. Враги блокировали и осаждали армянские районы, предпринима­ли локальные вторжения то на одном, то на другом направлении. С ограниченными целями: захватить, вырезать и разграбить то или иное село или несколько сел. И давить тем самым на психику зангезурцев, подталкивать их к сдаче. Зангезур сковал 20 тыс. турок и многочислен­ные азербайджанские формирования. Андранику приходилось чрезвычайно тяжело. Даже многие его сподвижники разувери­лись в возможности борьбы. Он их не удерживал, отпускал. Часть его отряда ушла в Арме­нию, часть - на Мегри и Тебриз, надеясь пройти к англичанам. Осталось 1300 бойцов. Каза­лось бы, что можно сделать с такой горсткой против полчищ врагов? Да ведь и местное на­селение было настроено вовсе не единодушно. Никакой центральной власти не было, вся власть - городские и сельские советы, комитеты, сходы. А обстановка окружения действова­ла угнетающе - остались одни на всем Кавказе! Без помощи, брошенные всеми! И народ колебался. Не лучше ли все-таки сдаться? Выполнить ультиматумы неприятеля, сложить оружие. Состоятельные граждане жались с выделением снабжения для войск, по­мощи для нахлынувших в Зангезур беженцев. В таких условиях Андраник Сасунский стал не только «силой» обороны, но и «душой» обороны. Если проследить хронику его жизни в ав­густе - октябре 1918 г., то видно, что ему приходилось непрерывно курсировать то из Гориса в Сисиан, то из Сисиана в Горис. Узнав об очередных ударах врагов, сожженных селах, он направлял подкрепления для поддержания защитников - мизерные, в сотню-другую солдат. И ехал сам, восстановить за­шатавшиеся настроения. И в его присутствии брал верх настрой - стоять до конца. Сходы принимали соответствующие решения, объявлялись очередные мобилизации, выделялись продукты для снабжения ополченцев. Но следовали турецко-азербайджанские набеги в дру­гом месте. И теперь уже там поднимало голову пораженчество, люди падали духом. А Анд­раник вынужден был со своей горсткой солдат ехать обратно. Ехать, пробиваясь через не­приятельские заслоны и банды, чтобы опять проводить сходы, убеждать, воодушевлять, на­лаживать разваливающуюся оборону. То туда - то сюда... При подобных мотаниях и коле­баниях у любого опустились бы руки. У Андраника Сасунского не опустились. И только бла­годаря ему Зангезур устоял. А благодаря тому, что стоял и оттягивал на себя врагов Зангезур, туркам и азербайджан­цам удалось взять Баку лишь в середине сентября. К этому времени проекты «Великого Турана» уже стали химерическими. Турки подпитывали северокавказских сепаратистов и басмачей Средней Азии деньгами, оружием, слали эмиссаров. Но, понеся огромные потери в майской битве за Армению и в сражениях с генералом Андраником Сасунским, при повальном дезертирстве и кризисе, непосредственной поддержки оказать им уже не могли. И даже успех в Баку получился неполным: отряды Диктатуры Центрокаспия эвакуировались в Дер­бент, соединились с казаками Бичерахова, а у турок и мусаватистов уже не хватало сил, что­бы сладить с ними. Но они постарались хотя бы «расчистить» от армян возникший Азербайджан, устроив резню по его территории. И «оформить» эту территорию, соединить ее с Нахичеванской об­ластью и протянуть к границам Турции. Для чего следовало покорить Карабах и Зангезур. После взятия Баку турецкие части Нури-паши и азербайджанские полки стали перебрасы­ваться на восток. В Карабахе случилось именно то, что Андраник сумел предотвратить в Зангезуре. Состоятельная верхушка настояла на том, чтобы сложить оружие и покориться. Неприятельские части 25 сентября без боя заняли Шушу. В Горисе, Сисиане, Мегри, Кафане известие о падении Баку и Шуши произвело удру­чающее впечатление. Опять аукнулось падением духа, унынием. Однако Андраник Сасун­ский очередной раз сумел преодолеть этот духовный кризис. Внушить людям необходимость стоять до конца. И выстояли. Высокомерный ультиматум победителя Баку, Нури-паши, лич­но явившегося в октябре, чтобы подавить последний очаг сопротивления, был отвергнут. Андраник Сасунский выступил против него сам. И оказалось, силы турок далеко не те, что несколько месяцев назад. Поредевшие, разбавленные нестойкими азербайджанскими форми­рованиями, они уже не были прежними грозными противниками. Мародеры, а не солдаты. Достаточно было им встретить упорную оборону, а Андранику Сасунскому с небольшим от­рядом конницы зайти в тыл, как противник обратился в бегство и драпал 44 версты. Удалось отразить и следующее наступление, которое враг готовил на Горис (хотя и в этом случае на собрании делегатов Горисского района решение о сопротивлении Андранику уда­лось провести лишь 27 голосами против 21 при 13 воздержавшихся). Но села Агулис, Бист, Насирван и Румис предпочли сдаться и разоружиться - они были разграблены и вырезаны. А в это время уже менялась международная обстановка. На Западе страны Антанты гро­мили Германию. Дивизии греков, сербов, французов и англичан прорвали позиции на Салоникском фронте. Разбитая Болгария капитулировала, в ней вспыхнула революция. Соедине­ния Антанты со стороны Салоник беспрепятственно выходили на подступы к Стамбулу. И Турция запросила мира. В ней тоже поражение инициировало переворот. Лидеры партии «Иттихад» бежали, к власти пришли «старотурки». И империя стала разваливаться. Приказы уже не выполнялись. Нури-паша, например, сперва перекинулся на службу Азербайджану, а потом с отрядом верных аскеров захватил в «собственность» крепость Дарги-Капы у желез­ной дороги и шоссе Баку - Дербент, взимая «контрибуцию» с проходящих поездов и карава­нов. То есть стал вульгарным разбойником «с большой дороги». В такой обстановке Андраник Сасунский начал энергично готовить наступление для ос­вобождения Карабаха. Он получал известия от тамошних партизанских командиров, сооб­щавших, что народ не покорился, борется, что в горах действуют ополченские отряды. Звали прийти и помочь. Воодушевленные зангезурцы поддержали Андраника, он готов был нанес­ти удар. Но 21 ноября получил письмо, в котором большинство карабахских старейшин и руководителей просило его «во избежание кровопролития задержаться дней на десять». Что ж, их можно было понять. Они не хотели риска, что случайные снаряды могут пору­шить их или чьи-то еще дома, чтобы пули и осколки угрожали жизни и здоровью их близких, односельчан. Поэтому предпочли «политическое решение»: завели переговоры с азербай­джанскими властями, а также с англичанами, уже появившимися в Баку. Да, каждый хочет жить так, как живется. Без риска, без жертв. Можно ли винить в этом людей? Но цена этих самых 10 дней оказалась для Карабаха очень высокой. Ценой стала жуткая резня в 1920 году и 70 лет оккупации... Андраник Сасунский выступил из Гориса 27 ноября. 30-го атаковал позиции турок и му­саватистов. В жестоких боях сломил сопротивление противника, 2 декабря открыл дорогу к Шуше и намеревался войти в город... В это время из Шуши появилась машина с представи­телями Англии и Франции. Как выяснилось, эти государства из собственных интересов предпочли взять под покровительство Азербайджан. И офицеры привезли категорический приказ командующего союзными войсками в Закавказье генерала Томсона: прекратить на­ступление. Указывалось, что война закончена, поэтому действия Андраника воспринимаются как акция, направленная против союзников, из-за чего могут возникнуть препятствия для «благополучного решения армянского вопроса». Андраник вынужден был подчиниться и скомандовать отряду «отбой». На этом, собственно, остается закончить статью о роли Андраника Сасунского в сраже­ниях за Кавказ. Наступление на Шушу было его последней операцией. В дашнакской Арме­нии места для народного героя не нашлось. Да он и сам не желал иметь ничего общего с пра­вительством, объявившим его бунтовщиком. И для Андраника осталась только жизнь эмиг­ранта, оборвавшаяся в 1927 г. в США. Нет, конечно же, он не примерял на себя персональную роль спасителя Кавказа. Он во­обще никогда не страдал амбициями. Он просто всегда оставался солдатом. С психологией и честью солдата, не допускавшей компромиссов с убийцами целых народов и подчинения этим убийцам. А действовал по обстоятельствам - в рамках той же психологии. Дрался в со­ставе Армянского корпуса. Армянские правители отреклись от него - пошел к англичанам. Не получилось - к Шаумяну. Не вышло - оборонял до последнего единственный не поко­рившийся клочок Закавказья... Но пути Господни неисповедимы. И получилось так, что именно Андраник Сасунский своими действиями спас Кавказ. Если бы он не отвлек на себя основную часть турецких войск, Баку, без сомнения, пал бы еще в июле, что позволило бы туркам не только более эффективно поддержать своих сторонников на Северном Кавказе и в Средней Азии, но и прорваться в эти регионы, возможно также и в Поволжье. При быстром захвате Баку и уста­новлении полного господства над Закавказьем иттихадисты с огромной вероятностью не упустили бы возможность «сорвать пучок травы», то есть покончить с остатками Армении. В июле-августе сил для этого у них еще хватило бы. А от желания завершить геноцид они не отказывались никогда. И в любом случае, без Андраника Сасунского карта Кавказа выглядела бы совершенно иначе. Посудите сами: он вынужден был отказаться от наступления на Карабах. Результа­том этого стала Карабахская проблема. Но когда англичане с французами вздумали отдать Азербайджану и Зангезур, а Андранику велели уйти оттуда, тут уж он уперся и категориче­ски отказал. И стоял на своем, оставался в Зангезуре до апреля 1919 г., пока «союзники» не сняли своих требований. В противном случае территория Азербайджана протянулась бы единой полосой на юго-запад до Арарата и Арташата, Армения осталась бы примерно в тех же пределах, что ей оставили турки, и в дополнение к Карабахской возникла бы Зангезурская проблема. Или еще хуже: при образовании такой целостной территории противники армян смогли бы вести себя более уверенно, и Карабах с Зангезуром постигла бы участь Нахичева­ни, где армян не осталось... И история всего Кавказского региона, конечно, пошла бы иначе. Чего Господь не допус­тил. Его орудием стал самоотверженный и чистый душой солдат Андраник Сасунский. Он был великим сыном Кавказа. Но и от имени российских казаков мне хочется со всей искрен­ностью низко поклониться ему и отдать дань его светлой памяти. Вечная ему слава! 1Северикова Н. М. «Солдат нации угнетенных» (к 140-летию со дня рождения Андраника Сасунского). Москва. Специалист, №6, 2005, с. 37 2 После образования мусаватистской республики Азербайджан в мае 1918 года кавказских татар стали называть азербайджанцами. 3Ахбюр-Сероб (1864-1899) - вождь Сасунского освободительного движения, защищавший христиан Анатолии от насилия турок и курдов. Шамбаров В. Е., кандидат техниче­ских наук, член Союза писателей Рос­сии, член Международного объедине­ния журналистов казачества, войско­вой старшина Казачьего отряда спе­циального назначения им. Св. Алек­сандра Невского

Я не имею к удалению твоих бредней ни малейшего отношения. Вместо того, чтобы обращаться с жалобой в соответствующий раздел, ты избрал любимый путь - гадить во всех разделах форума. Отдохни 5 дней - за злостный офф-топ.

Запоздалое признание прокурора по делу Гургена Яникяна Прокурор по делу убившего 25 лет назад (27 января 1973 г.) двух турецких дипломатов Гургена Яникяна Дейвид Минер как-то, комментируя процесс, признал, что совершил ошибку, запретив представить свидетельства о Геноциде армян. В начале статьи прокурор рассказал о террористическом акте Яникяна, осуществленном в гостинице «Балтимор» в Санта-Барбаре, куда Яникян под предлогом вручения подарков пригласил генерального консула и вице-консула Турции и после убийства «двух дьяволов» сдался властям. За несколько часов до акции 78-летний Яникян разослал сотни писем газетам и армянам с призывом терроризировать всех представителей турецкого правительства, «требуя справедливости» за убитых в 1915 г. 2 млн. армян. По свидетельству прокурора, за 10 лет, последовавших после террористической акции Яникяна, было убито 27 турецких дипломатов, а в общей сложности 150 человек было убито или ранено. Прокурор продолжает, что Яникян был воодушевлен примером Согомона Тейлиряна, который в 1921 году застрелил «издавшего приказ об уничтожении всех армян» Талаата-пашу и использовал судебный процесс для разъяснения Армянского вопроса и Геноцида международной общественности. Яникян тоже хотел сделать свой процесс «Армянским Нюрнбергом», потому что власти Турции не признают Геноцид армян. «Я был прокурором по делу Яникяна, и армяне надеялись на меня», - пишет Минер и прибавляет, что один из адвокатов Яникяна Вазген Минасян призывал его осудить Геноцид и передал ему книгу о Тейлиряне «Крест и полумесяц», автором которой была родственница Яникяна Линди Авагян. «У тебя есть возможность стать символом справедливости в мире», - говорил Минасян прокурору. «Эти слова продолжают преследовать меня до сегодняшнего дня и, если можно было бы повернуть время вспять, я избрал бы другой путь, какими бы ни были в дальнейшем последствия», - продолжает Минер, сообщая, что адвокаты хотели представить на суде свидетельства переживших Геноцид, фотографии, материалы историков. «Моим долгом как прокурора было осуждение преступления, и, зная, что прокурор может изменить мнение, если услышит тяжкие свидетельства о погромах, я убедил судью, чтобы они (свидетельства) не были учтены. Таким образом, я провалил «Армянский Нюрнберг», - пишет он. Прокурор продолжает, что обязанность представления фактов о Геноциде армян легла на плечи Яникяна и Арама Сарояна (кузен Вильяма Сарояна). 6 дней подряд Яникян рассказывал о них, описывая убийства 26 членов своей семьи. По мнению прокурора, основной слабостью защиты было то, что убитые дипломаты не представляли то правительство, которое ответственно за Геноцид, и поэтому 79-летнего Яникяна осудили на пожизненное заключение. Пять лет спустя он был помилован вопреки протестам Турции, но умер через 2 месяца от сердечного приступа. Прокурор заключает, что Яникян является символом борьбы против отрицания турецким правительством Геноцида и напоминает слова одного из его адвокатов: «Теперь Яникян – важнейшая частичка армянской истории». Прокурор отмечает, что правительство Турции продолжает отрицать Геноцид вопреки имеющимся фактам. «Сожалею, что не позволил полноценно представить факты о Геноциде армян. Не для того, чтобы Яникян был отпущен, а для того, чтобы одна из темных страниц истории была раскрыта, чтобы подобные ужасы больше не повторялись. К сожалению, Геноцид армян не осужден, и поэтому Адольф Гитлер в 1939 году накануне осуществления собственного геноцида заявил: «Кто сегодня помнит об уничтожении армян?!» Газета «Фрезно Би», 25 января 1998 г.

Об операции «Ван», осуществленной группой им. Егии Кешишяна АСАЛА 24-25 сентября 1981 г. в Париже, можно сказать следующее. В этот день Вазген Сислян, Акоп Джулфаян, Геворк Гюзелян, Арам Пасмаджян ворвались в консульство Турции в Париже и, захватив 56 заложников, выдвинули следующие требования: 1) Немедленно освободить и доставить в Париж находящихся в турецких тюрьмах - а) священника Манвела Еркатяна и преподобного Гранта Кюзеляна, оказывавших культурные и социальные услуги проживающим в Турции армянам; б) всех армян, содержащихся в тюрьмах Турции по политическим мотивам. 2) Предоставить гарантии свободного развития национальных, культурных и религиозных традиций армянам, проживающим на захваченных армянских территориях и в крупных городах Турции. 3) Предоставить официальные гарантии международным культурным организациям для осуществления постоянного контроля над армянскими памятниками культуры, находящимися на захваченных армянских территориях. 4) Немедленно освободить содержащихся в турецких тюрьмах 5 турецких и 5 курдских революционных бойцов. Через 15 часов бойцы АСАЛА сдались французскому правительству, получив обещание предоставить им политическое убежище. В результате операции погиб 1 человек (охранник консульства) и 1 человек ранен (вице-консул). Обвиняемых защищали известные французские и армянские адвокаты, в том числе будущий министр юстиции Франции Патрик Деведжян. Участники акции получили по 7 лет тюремного заключения. РЕЧЬ АДВОКАТА ЛЕКЛЕРКА на судебном процессе над участниками операции «Ван» Господин председатель, господа советники, дамы и господа присяжные! Имеет ли смысл повторять то, что вам известно с первого дня процесса? Я защищаю этих гордо стоящих четверых молодых людей и знаю, что таким образом защищаю обездоленный и истерзанный народ, который смотрит сейчас на подсудимых и считает их своими лучшими сыновьями. Почему? Вот на этот вопрос, по сути, должны ответить вы. Я выступаю последним и полагаю естественным, что с защитными речами выступают как армянские, так и французские адвокаты. Имею в виду, прежде всего Эмиля Асланяна, который представляет поколение самоутвердившихся армян и признается, что борьба этих молодых людей является его борьбой. За ним следует Раффи Пештималджян, слово которого, как и всех армян, было эмоциональным, волнующим, потому что он рассказывал о матери, о ее воспоминаниях, о крови, память о которой не исчезла и до сих пор живет в семье. То же можно сказать о Патрике Деведжяне, с которым, несмотря на имеющиеся у нас многие разногласия, мы сегодня по-братски объединены нелегкой борьбой за права народа-страдальца. Хотел бы также непременно отметить Фрэнсиса Тейджяна за суждения об основных правах человека и Жан-Пьера Миньяра, говорившего о достоинстве. Мне остается говорить языком сердца. Возможно. Однако я прошу также, чтобы всех четверых освободили, не только поддавшись эмоциям, но и исходя из морально-психологических, политических соображений. Тейлиряна оправдали. В 1922 году в Берлине были благородные судьи, есть такие и сейчас во Франции. Вы будете судить людей. Судить людей за содеянное ими, но сделанное человеком имеет не только фактическую сторону. Каждый поступок и есть сам человек. Четырех подсудимых вы будете судить, прекрасно зная, что армянский народ здесь присутствует, и он ждет вашего вердикта. Почему эти четверо молодых людей оказались здесь? Почему они живут старыми воспоминаниями и 68 лет спустя обвиняют турецкое правительство за то, что сделала Османская империя? Почему они убили человека? Почему они должны быть отпущены? Где их дома? В жестокой войне на Ближнем Востоке, где люди воюют из-за маленького квартала, где народы пишут свою историю под аккомпанемент бомб, где дети с 15 лет с оружием в руках дерутся в защиту своего села, армянам дают понять, что Ливан - не их, и они понимают, что в мире есть только один народ, к которому они принадлежат. Каково условие существования армян? Конечно, прежде всего, их трехтысячелетняя история. Этот народ постоянно притеснялся кочевниками или различными империями. Но армяне 3 тысячи лет непрерывно жили в своей колыбели, в горах, над которыми властвует Арарат - символ Армении. Армяне жили своей религией, церквами, обрядами, культурой, ремеслами, глубиной духа, добрым именем, уникальным алфавитом и многим другим. Куда все это подевалось? Мировая энциклопедия свидетельствует: «Восточная Анатолия в основном заселена полукочевниками-курдами, где примитивный уровень сельского хозяйства превратил ее в самую отсталую и неразвитую часть Турции». Между тем она была самой богатой. Так что же произошло? Сами понимаете, я не хочу спорить с турецким историком, приводить воспоминания посла США в Турции Г. Моргентау, который пытался спасти армян и которому возразил Талаат-паша: «Вы - американский еврей. Зачем вы интересуетесь этими людьми?» Нет, пожалуй, смысла обращаться к рапортам председателя Всемирного Совета церквей И.Лепсиуса, многочисленным свидетельствам побывавших в те годы в Турции журналистов и общественной памяти, которые отвечают на вопрос, был ли Геноцид. Если же Геноцида не было, то куда подевались жители этого края, который сейчас называется Восточной Анатолией? Откуда прибыли те, кто собрался в этом зале? Они из величайшей трагедии века, вы выслушали одну, две, три, четыре истории. Мне крайне неприятно, прискорбно сознавать, что я вынужден был спустить с трибуны того старика, который должен был ждать 68 лет, чтобы публично поведать всем о своих страданиях. Я прервал его, потому что вам, дамы и господа присяжные, показалось, что вы все это уже слышали. Так задумайтесь же обо всех мучениях армян, от начала и до конца, задумайтесь о депортации, которая была научно организована и осуществлена вовсе не потому, что армяне в тылу представляли опасность, поддерживали союзников. Для меня на первом плане жертвы: мужчины, женщины и дети. Из рассказов выживших становится ясным, что самыми «счастливыми» оказались мужчины, потому что их убили первыми, остальных сослали. По дороге женщин насиловали, детей четвертовали или бросали в реки - такова была научная программа истребления целого народа. Куда гнали людей, лишенных своего крова и имущества? В пустыню. Вы услышали здесь речь г-жи Мелинэ Манушян, которая сообщила весьма интересные подробности о супруге, руководителе «преступной группы», «террористе» Мисаке Манушяне. О том самом Манушяне, которого президент Франции считает сегодня одним из выдающихся героев Сопротивления. В своем последнем письме жене из тюрьмы он написал: «Мелинэ, сиротинка моя, я умираю, не испытывая какой-либо ненависти к германскому народу». Мне могут возразить, что эти ребята - не солдаты, что Армения и Турция не воюют, что только солдаты имеют право носить оружие и убивать. Они могут превратить в руины Дрезден, бросив бомбу на Хиросиму, уничтожить миллионы людей, в том числе женщин, детей. А Армения, так как она больше не существует, не может создать «регулярной» армии. Поистине странная логика. Ведь в Турции без объявления войны были расстреляны армянские мужчины, уничтожены старики, женщины и дети, а единицы из уцелевших сирот были погружены в суда и отосланы в другие страны. Вы, турки, полагаете, что этого достаточно и война закончена? Но кончилась ли она для армян, которые хотят жить и у которых вы отняли их колыбель? Нет, эти ребята не террористы, они - воины армянского народа. Того народа, у которого нет дипломатических представителей для оказания давления на иные государства, однако живущего, существующего благодаря своей культуре, языку, самопожертвованию своих героев и мучеников, которых вы сегодня судите. Даже если вы их осудите, помните, что они - солдаты. Четыре дерзких воина, которые приехали во Францию не только представлять права своего народа, но и требовать, чтобы были отпущены курдские и турецкие политзаключенные. Да, они создали опасную ситуацию, да, один человек погиб, другой ранен, но нельзя не принять во внимание, что, входя в консульство, они не имели намерения кого-либо убивать. Поэтому нельзя требовать, чтобы Гюзелян получил вдвое более тяжкое наказание, чем остальные. Дамы и господа присяжные, я только что призывал освободить всех четверых, теперь прошу не делать между ними разницы. Они были связаны общей операцией, и здесь стоят рядом. Если хотите, сочтите их солдатами, осудите за боевые действия, но не давайте различных наказаний. Верно, что эти ребята предприняли военную операцию, но неужели Армения не имеет права воевать? Вы помните фильм «Я обвиняю», где герой видит, как мертвые поднимаются из гробов и взывают к нему? К этим четверым воззвали погибшие в пустыне, мученики-дети сказали им: «Сделайте что-то, мы не хотим окончательно умереть. Мы мертвы, но хотим, чтобы наша смерть послужила бы какой-нибудь цели, хотя бы послужила будущему Армении...» Эти четыре боевика предприняли атаку, чтобы об этом заговорили, чтобы мир узнал, чтобы вы, присяжные Франции, услышали то, что услышали. Егию Кешишяна два дня назад расстреляли в Иране (можно ли говорить, что эти ребята не смельчаки?), Левона Экмекчяна повесили в Анкаре 30 января 1983 года, но верите ли вы, что дальнейшие действия предотвращены? Я могу припомнить смертные приговоры Степану Затикяну, другим боевикам-смертникам, однако могу с убежденностью утверждать, что они никакого результата не дали. Разве эти наказания способны остановить народ, который встал, потому что личное и национальное сплелось в единый долг, ради которого жертвуют и жизнью. Не верьте, что, если кто-то угодит в тюрьму, что-то изменится. Ваше наказание не сыграет какой-либо роли и будет иметь лишь политическое значение. Обычное осуждение здесь неуместно, это политический процесс со своими комментариями, значением, вскрытой истиной. Мне могут также напомнить, что Турция - влиятельная сила. Да, это так. Но если международные отношения должны сводиться к этому, то отрицание геноцида под влиянием указанного фактора придаст правительствам самоуверенность и сознание того, что им все дозволено. И вовсе не случайно, что «Международная амнистия» в послании в Совет Европы уделила Турции от 3 до 5 страниц, которые у меня под рукой. Как и неслучаен тот факт, что Франция, Норвегия, Швеция, Дания, исходя из положений Декларации прав человека, направили свои протесты в Европейскую комиссию из-за нарушений в Турции. Те, кто остается безнаказанным или пытается предать забвению то, что сделал, и весь мир об этом забывает, думают, что им все дозволено. Несомненно, среди многих причин, сделавших Турцию такой, какой она ныне есть, и та, что мир забыл о Геноциде. Теперь же Турция пытает и уничтожает и своих граждан. Турция, опять повторюсь, в своем послании в адрес этого суда не только требует осудить армянских боевиков, защитить своих дипломатов, отвергнуть терроризм, но и удостоверить, что Геноцида не было. Мы, наоборот, рассчитываем, что вы признаете: Геноцид был, армянский народ в своей колыбели уничтожен, армянский народ правомочен иметь воинов, требовать свои земли. Все современные армяне ожидают этого. Конечно, мы рады, что армяне здесь, знают друг друга. Тем не менее, я не могу не упрекнуть их: почему вы так долго молчали, мои армянские друзья, почему вы говорили об этом лишь друг с другом? Почему ваши дети, которых мы тоже очень хорошо знаем, стеснялись сказать об этом, как будто бойня начала века была вашим пороком. Между тем это ваша трагедия... Вы покинули вашу страну не ради обогащения, а потому, что вас там убивали, вы были вынуждены приехать сюда. Франция вас приняла, и это делает честь нам. Во всяком случае, вы с трудом добились ваших нынешних позиций, и только ваши дети видели ваши слезы, страдания. Почему вы ждали этого процесса, чтобы Анри Верной сказал: «Здесь присутствует боль и ярость всех, кто в жуткий вечер слышал и видел смертные муки армян, сжигаемых заживо в церкви Урфы». Не могу не упомянуть и Шарля Азнавура, посчитавшего нужным обратиться с посланием к суду: «Наша молодежь, находящаяся в поиске самоидентичности, окруженная глухой стеной непонимания, - имеет право на снисхождение. Являясь французским подданным, я, тем не менее, не могу их осудить. Сам я - не судья, не политик. Эти строки пишу, как подсказывает сердце, и надеюсь на счастливый исход. Я по национальности армянин, и думаю, что хотя бы один раз мы достойны этого». Зал суда полон армян, многие выступили с трибуны. И как бы они ни были политически разделены, они едины в одном: в том, что являются жертвами первого жесточайшего Геноцида века, в том, что их земля отнята у них, и они хотят ее вернуть. Какой бы вердикт вы ни вынесли, эти четверо станут героями для армян. Здесь присутствует 250-тысячная армянская диаспора Франции, шесть миллионов армян по всему миру слышат сегодня голос французского правосудия. Армянские братья! Вы отныне не одиноки. Ваш народ обретет свое гнездо. Четверо молодых стоят здесь и знают, что французский народ провозгласит их невиновными.

ГРУЗИНЫ ОТКРЫВАЮТ ГЛАЗА ГРУЗИНАМ НА КАРАБАХ Что мы знаем и что следует нам знать о сегодняшней Грузии? Когда говорят о Грузии в геополитическом контексте, обычно отмечают, что Грузия – страна Кавказского региона с западной ориентацией, имеющая ряд разногласий с Россией. У нее самые теплые отношения с Турцией и Азербайджаном, а вот с Арменией имеются некоторые противоречия, в частности, из-за региона Джавахети (Джавахка – в армянской транскрипции)… Так думают в Армении, так думают в Грузии и так думает, с легкой руки этих двух народов, весь мир. Однако есть две темы, которые остаются в тени и о которых мир не знает, особенно тогда, когда грузины обмениваются рукопожатием с представителями Турции и Азербайджана. Эти темы - Лазистан и Саингило. Возможно, для большинства наших читателей эти два географических названия ни о чем не говорят. Поэтому вкратце отметим, что это грузинские земли, которые когда-то входили в отдельные царства Имеретию и Картли. И сегодня они населены грузинами, которые сохранили свой язык, а некоторые из них – и свою религию. Большевиками эти регионы были переданы туркам и азербайджанцам. Лазистан был передан туркам по тому же договору, по которому они получили Карс, Игдир, гору Арарат и прилегающие земли. Лазистан занимает довольно большую территорию, где проживают, по меньшей мере, 3 миллиона лазов – столько же, сколько проживает грузин в Грузии. Что касается Саингило, то эта территория была передана Азербайджану под предлогом «экономической эффективности». Так, как это произошло в случае с Карабахом. По официальной статистике, сегодня в регионе Саингило проживают свыше 10 тысяч этнических грузин, хотя, когда территория была передана Азербайджану, там было свыше 40 тысяч. После распада СССР некоторые тамошние грузины стали критично осмысливать советский период свой истории. До распада, не зная истинного лица Азербайджана, они не слишком задумывались о своих этнических корнях и собственной истории. Армянские читатели прекрасно представят, как азербайджанцы пытались и продолжают уничтожать следы пребывания грузин в Саингило, ассимилируя или избавляясь от грузин на этих территориях. Как и в случае с армянами, здесь война также ведется в двух направлениях - религия и язык. Саингило славится многочисленными древнехристианскими церквами, однако сегодня все они закрыты, кроме одной - церкви Святого Георгия. Эту церковь сначала тоже закрыли под тем предлогом, что она «не зарегистрирована», и только благодаря массовым протестам грузин Саингило и представителей некоторых политических партий Грузии (в основном Консервативной партии Грузии) церковь вновь открыли, и там снова стали проводить церковную службу. Другой факт недружелюбного отношения к грузинам со стороны Азербайджана имел место примерно два года назад, когда супруга М. Саакашвили посетила Азербайджан и повезла с собой несколько грузинских учебников для оставшихся грузинских школ в регионе. Эти книги были конфискованы и даже сожжены. Тогда многие и увидели Азербайджан в настоящем свете, без розовых очков. Очевидное сходство Саингило с Нахиджеваном четко прослеживается в исследованиях молодых азербайджанских ученых, опубликованных немецкой организацией Heinrich Boell Stiftung. В начале книги дается исследование этнических проблем Саингило. Ознакомившись с данным исследованием, читатель становится свидетелем жесткой ассимиляционной политики Азербайджана. По словам азербайджанских же ученых, некоторые грузины Саингило, приняв мусульманство, считают себя азербайджанцами. Понятно, что люди просто боятся признать свою этническую идентичность, к тому же мусульмане обладают рядом привилегий, и люди боятся их потерять. Очевидный факт политики притеснения и ассимиляции подтверждают слова одного из грузинских респондентов-христиан, который заявил азербайджанскому исследователю, что в региональном реестре его детям не разрешили зарегистрироваться под своими настоящими грузинскими фамилиями и заставили сменить имена. К сожалению, это не единственный подобный случай. Азербайджанские исследователи признают, что существует притеснение по этническому признаку, однако делают ошеломляющее заявление в духе азербайджанской пропаганды: мол, это оправданно для новой нации, которая имеет проблемы с интегрированием этнических меньшинств. Все более уменьшающееся число грузин вследствие такой политики Азербайджана, а также отсутствие поддержки со стороны Грузии не оставляет этим людям возможности жить счастливой жизнью, оставаясь грузинами на своей земле. Возникает вопрос: почему же Грузия не поддерживает своих братьев по крови, тем более что в этих регионах налицо подъем национального самосознания проживающих там грузин? Прежде всего, потому, что, как и в случае с Карабахом и Нахиджеваном, в советские времена подобные темы находились под строгим запретом. Непосредственно после распада Советского Союза Грузия и Азербайджан одновременно оказались вовлечены в региональные конфликты, и грузины, считая азербайджанцев «товарищами по несчастью», испытывали к ним своего рода сочувствие наподобие того, что существует, например, между греками и армянами, которые перенесли множество страданий из-за турок. В любом конфликте, вызванном желанием одного народа быть независимым от другого, Грузия видела потенциальную опасность возникновения конфликтов на своей территории и всегда заявляла о своей приверженности территориальной целостности. Поэтому Грузия не хотела думать об этих землях: как страна, которая «борется с сепаратистами», она не должна поддерживать сепаратизм в другой стране. Именно по этой причине любая инициатива оказания поддержки грузинам Саингило или Лазистана пресекалась на корню. Однако кое-что изменилось. И инициаторами этих изменений были именно грузины, проживающие на этих территориях, а не в Грузии. В Турции многие грузины, которые до этого вынуждены были взять турецкие фамилии, стали использовать грузинские фамилии, говорить открыто, что они грузины, а не турки. В последние годы этнические группы грузин посетили Лазистан, помогли грузинам лучше узнать о своих корнях, и, что еще важнее, среди грузин Лазистана появилась тенденция обращения в христианство. То же происходит и в регионе Саингило. Как многие лезгины, талыши, удины, рутулы и другие этнические меньшинства, грузины Саингило также стали думать о получении своей автономии, выступать с требованиями прекратить притеснение и предоставить им право оставаться грузинами на своей земле. В Грузии ситуация изменилась после ряда документальных фильмов, которые были продемонстрированы представителям грузинских сообществ Турции и Азербайджана. Для многих грузин было открытием увидеть людей, утверждающих, что они грузины, и говорящих на грузинском языке. Как признались многие, это было подобно обнаружению братьев-близнецов, о которых ранее ничего не было известно. Особенно о притеснениях, которым они подвергались. Грузины подвергаются наибольшим притеснениям со стороны азербайджанцев. Известно, что в Грузии проживают примерно 100 тысяч азербайджанцев, они учатся в азербайджанских школах, которые финансируются из бюджета Грузии, у них азербайджанские фамилии, никто не подвергается притеснениям. На таком фоне постепенно мнение грузин об азербайджанцах стало меняться. Если несколько лет назад среднестатистический грузин сказал бы, что русский – это враг, Армения - не очень дружественная страна, а азербайджанцы и турки – друзья, то сейчас более или менее информированные грузины скажут, что существовавшее мнение о последних далеко не верное и Турция и Азербайджан вовсе не дружественные страны. Более того, в Грузии стали понимать, что грузинская кровь и жизнь намного ценнее азербайджанской нефти и турецких денег. В последнее время грузины не удовлетворяются версией карабахского конфликта, преподнесенной им Азербайджаном, и сверяют ее с армянской стороной. Знакомясь с армянской версией конфликта, грузины находят схожесть со случаем Саингило, и некоторые из них, те, кто не ставит абхазский и югоосетинский конфликты на одну плоскость с карабахским конфликтом, начинают проявлять признаки сочувствия к карабахцам, понимая их желание быть независимыми. Армения уже не выглядит в глазах грузин агрессором, как то пропагандирует Азербайджан, а становится стороной, которая защищает братьев по крови и религии. И хотя нет всеобщей поддержки карабахскому движению, однако, по крайней мере, люди в Грузии начали осознавать истинные причины конфликта. Кто знает, возможно, этот факт вновь сблизит два народа, как это было раньше, и разговоры о грузино-армянском братстве вновь станут актуальными. В конце концов, в регионе, где проживает огромное количество различных этнических групп и приверженцев разных религий, единственные народы, которые были друзьями и братьями на протяжении длительного времени, были армяне и грузины. ИАА Де-Факто

Марина ГРИГОРЯН ДИАГНОЗ: ГЛУБОКИЙ КРИЗИС Наши рекомендации Международной кризисной группе Было бы, конечно, весьма странно, если бы в столь сложный для региона момент не высунулась с очередными провокационными «рекомендациями» МКГ - Международная кризисная группа (International Crisis Group). Опубликованный 14 апреля на официальном сайте организации и заботливо переведенный на турецкий язык (армянского варианта, разумеется, нет) документ под названием «Открытый разум, открытые границы: Турция и Армения» способен вызвать серьезнейшие сомнения в том, насколько его текст соответствует предназначению МКГ, позиционирующей себя в качестве «независимой» организации, созданной «для укрепления способности международного сообщества прогнозировать, понимать и действовать в целях предотвращения и сдерживания конфликтов». Вообще-то этот весьма примечательный документ следовало бы привести полностью – в качестве классического образца политической ангажированности. Однако в целях экономии газетной площади мы вынуждены ограничиться публикацией наиболее красноречивых его положений. Итак, что же «рекомендует» МКГ не терпящим возражений императивным тоном правительству Армении? 1. Согласиться ратифицировать и применить пакет мер по нормализации отношений с Турцией, в том числе включающий разблокирование границ, установление дипломатических отношений и создание двусторонних комиссий. Продолжать готовить общественное мнение к примирению, а также избегать заявлений или действий на международной арене, касающихся темы признания Геноцида, что может направить турецкое общественное мнение против текущего процесса (выделено нами. – М. Г.). 2. Согласовать вместе с Азербайджаном в рамках Минской группы ОБСЕ базовые принципы по нагорно-карабахскому урегулированию, а затем начать отход с оккупированных территорий Азербайджана, а также стремиться к миру с Азербайджаном с полным осознанием того, что только таким образом можно укрепить процесс нормализации отношений с Турцией. 3. Четко заявить, что Армения не имеет территориальных притязаний к Турции, недвусмысленно признает ее территориальную целостность в рамках границ, закрепленных Карсским договором 1921 года. 4. Поощрять университеты и институты в проведении более широких исследований по вопросам, имеющим отношение к событиям 1915 года, желательно с участием турецких ученых и специалистов из третьих стран. Модернизировать книги по истории, убрать оттуда все предрассудки, а также организовать каталогизацию известных армянских архивов, относящихся к событиям 1915 года и вокруг них, где бы они ни находились. Наиболее короткий комментарий к отчету МКГ мог бы звучать так: группа предлагает армянскому народу подписать приговор самому себе во исполнение всех оставшихся незавершенными стратегических планов Турции по ликвидации армянского государства и армянского присутствия на данной территории. Стоит вместе с тем более пристально рассмотреть, что же на самом деле стоит за весьма конкретно выраженными формулировками, не оставляющими места даже для формальных сомнений в субъективности и тенденциозности Кризисной группы. В первую очередь бросаются в глаза два ключевых момента. Первый: МКГ фактически повторяет турецкую позицию о том, что нормализация армяно-турецких отношений должна связываться с карабахским урегулированием. Как иначе расценить тот факт, что в документе, посвященном вроде бы исключительно отношениям Армении и Турции, присутствует пункт о согласовании «базовых принципов урегулирования» карабахского вопроса, а также конкретное требование об «отходе с оккупированных территорий Азербайджана»? Второй. По сути дела нормализация отношений с Турцией объявляется МКГ важнейшей и актуальнейшей задачей Армении, во имя которой армянский народ должен пойти на любые уступки, в том числе отказаться от политики признания Геноцида армян международным сообществом, чтобы – не приведи Господь! – турецкое общество не осерчало и не передумало мириться с армянами, пересмотреть собственную историю и «убрать оттуда все предрассудки» (читай: память о полутора миллионах жертв Геноцида) и провести «каталогизацию архивов» (что стоит за этим требованием, тоже нетрудно догадаться). Кроме того, к миру с Азербайджаном следует «стремиться» исключительно с «полным осознанием» жизненной важности отношений с Турцией. 3 года назад, когда Международная кризисная группа впервые заявилась со своим непрошеным отчетом по вопросу Арцаха (кстати, это произошло сразу после того, как в списке спонсоров организации появилось Министерство иностранных дел Турции), в прессе, в том числе и в нашей газете, появились публикации, во многом объясняющие ее протурецкую позицию в регионе. Наиболее полно и весомо аргументы изложены в статье российского эксперта Андрея Арешева «Международная кризисная группа, Нагорный Карабах и турецкое лобби» (www.regnum.ru/news/581623.html). Сводятся они к тому, что состав исполнительного комитета МКГ дает достаточно оснований для серьезных сомнений в нейтральности и независимости этой организации конкретно в карабахском вопросе, поскольку ключевые позиции в нем занимают люди, известные как своей хорошо оплачиваемой лоббистской деятельностью в пользу Турции в США и вступления Турции в Евросоюз, так и крупными нефтяными интересами в регионе. Посему позволим себе в свою очередь дать Международной кризисной группе ряд рекомендаций, которые, надеемся, позволят членам этой организации лучше выполнять официально заявленные функции и приблизят их к реальному миротворчеству. В качестве первого шага членам МКГ следует, несомненно, признать и преодолеть собственное поразительное невежество в вопросах армяно-турецких взаимоотношений – как исторических, так и современных - и обратить внимание на следующие обстоятельства. 1. Турция вот уже 16 лет осуществляет блокаду Армении по причине, не имеющей отношения к взаимоотношениям двух стран и вследствие этого являющейся актом военной агрессии. Поэтому представлять разблокирование границы в качестве акта доброй воли со стороны Турции означает откровенное пренебрежение всеми международно-правовыми нормами и документами. Если же Турция считает, что причина блокады имеет к ней прямое отношение, следовательно, она воспринимает Азербайджан как часть своей территории. 2. Азербайджан был основан в результате первого докипрского опыта захвата чужой территории и образования на этой территории второго турецкого государства. В настоящее время Турция всячески потворствует и поощряет воинственную риторику Азербайджана, направленную на продолжение легитимизации захваченных территорий. 3. Турция является международно признанным агрессором, вот уже 35 лет оккупируя территорию члена Евросоюза – Республики Кипр, отказываясь подчиняться требованиям международного сообщества о выводе войск с территории Северного Кипра и не скрывая своей стратегической цели: создания третьего турецкого государства в самом сердце Европы. 4. Турция вот уже 88 лет не выполняет условия не потерявших силу Московского и Карсского договоров от, соответственно, мая и октября 1921 гг., требовавших возвращения армянских беженцев в Нахиджеван. Более того, Турция руками Азербайджана организовала очередные акты Геноцида армян, насильственно изгнав в 1988-1992 гг. сотни тысяч армян с территории восточного Закавказья и окончательно лишив их права возвращения на родину. Турция также нарушила условие указанных правовых актов относительно запрета на передачу Нахиджевана третьей стороне (Азербайджану). 5. За подробностями и с вопросами просим обращаться исключительно в Анкару. Мы очень надеемся, что выполнение этих рекомендаций позволит Международной кризисной группе выйти из того глубокого системного кризиса, в котором она, очевидно, пребывает. Надеемся также, что это значительно повысит степень ее информированности и осведомленности в вопросах регионального характера и послужит началу цивилизованного диалога с Арменией во имя справедливого урегулирования существующих и предотвращения, и сдерживания будущих конфликтов.

Танер Акчам «Турецкое национальное «Я» и Армянский вопрос» Главы из книги ...Камуран Гюрюн и Билял Шимшир являются сотрудниками Министерства иностранных дел и считаются авторами «серьезных» исследований по армянскому вопросу в Турции. Камуран Гюрюн в своей книге «Армянское досье» дает оценку «утверждениям армян о геноциде». Цель — доказать несостоятельность обвинений. С научной скрупулезностью он разбирает все доводы армян и доказывает, что все они далеки от истины. Интересен выбор тем. Опираясь на труды Хита Лоури, ему как бы удается доказать, что слова Гитлера: «Кто сегодня вспоминает геноцид армян?», приводимые почти во всех исследованиях, не более чем выдумка. С такой же последовательностью он доказывает фальшивость опубликованных Арамом Антоняном в 1921 г. представленных на судебном процессе по делу убийства Талаат-паши телеграмм, приписываемых самому Талаату. Третий важный результат академических поисков Камурана Гюрюна относится к действиям армян в годы Первой мировой войны. Изучив архивы Генштаба и документы англичан, а также ссылаясь на опубликованную в 1923 г. книгу известного деятеля партии Дашнакцутюн и первого премьер-министра независимой Армянской Республики Оганеса Каджазнуни, он доказывает, что депортация армян, вопреки распространенным версиям, была осуществлена в ответ на интенсивные военные действия армян в тылу (турецкой армии). Думаю, старания нашего исследователя «вывести на чистую воду армян» этим не заканчиваются. Его важнейший научный вклад в исследование этой проблемы — ответ на утверждения о геноциде. Сам Гюрюн не отрицает факта гибели армян. «В процессе депортации, — размышляет он, — люди гибли по разным причинам: из-за болезней, неблагоприятных погодных условий, в результате нападений и неспособности конвоиров защитить их или незаконных действий местной администрации в ряде районов». По его собственным подсчетам, число жертв достигло 300 тысяч человек. Гюрюн, до мелочей рассматривая причины гибели депортированных, приходит к выводу, что никакой резни не было. Чтобы исключить комментарии, вновь обращаюсь к его рассуждениям. «Какие из этих случаев смертельного исхода можно считать результатом резни? Во всяком случае, к ним нельзя причислять погибших на фронтах или в столкновениях между вооруженными отрядами, равно как и жертв эпидемий тифа, холеры, оспы, унесших тысячи жизней в Турции. Нельзя утверждать, что они остались бы в живых, если бы не покинули свои дома, поскольку эпидемии стали причиной смерти сотен тысяч людей также в районах их обитания... Входят ли в число жертв те, кто погиб из-за неблагоприятных погодных условий и трудностей перехода? Вряд ли. Вновь нам могут возразить, что дома они не умерли бы. Верно, но есть обстоятельство, о котором забывают. Среди народов, против которых воевала Турция, были также армяне. Их депортировали именно из-за принадлежности к вражескому лагерю. То, что речь идет о гражданском населении, сути дела не меняет. Жертвой бомбардировок Хиросимы и Нагасаки во Второй мировой войне тоже стало мирное население... Целью Турции была депортация, а не истребление. В условиях того времени невозможно было создать более благоприятные условия для переселения, и, если во время этого перехода люди погибли, нельзя говорить о том, что их убили турки. Таким образом, остаются лишь те, которые были убиты вследствие плохой охраны. Ответственность за их гибель несет правительство, не сумевшее или не захотевшее их защитить. Соучастников этих преступлений власти по мере возможности задержали и осудили, а многие были казнены». Какая часть из 300 тысяч погибших входит в последнюю категорию, Гюрюн умалчивает. Возможно, он не в состоянии ответить на этот вопрос из-за ограниченности научно-исследовательских способностей, а может, из-за отсутствия достоверных источников. Его доводы заканчиваются тем, что государство относилось к этой проблеме настолько серьезно, насколько это позволяли условия военного времени: почти все преступники были привлечены к ответственности. Теперь обратимся к Билялу Шимширу. Тоже довольно скрупулезный исследователь. Он стал знатоком английских архивов: занимался либо публикацией английских архивных материалов, либо комментировал эти материалы. По его же признанию, главной его целью являлось «доказать невиновность турецкого народа, несправедливо обвиняемого в геноциде». В своей книге «Место ссылки — остров Мальта» о губернаторе Диярбакыра докторе Решиде, арестованном по обвинению в организации армянских погромов, пытавшемся бежать из тюрьмы и покончить жизнь самоубийством, Шимшир пишет следующее: «Когда он в качестве губернатора прибыл в Диярбакыр, то увидел, что повстанческий котел армян готов взорваться... Речь шла об ужасном заговоре или предательстве. Вали был сознательным националистом. По его словам, обыскивая дома, он обнаружил такое количество оружия и боеприпасов, что его хватило бы для уничтожения целой армии. «Если эту организацию не опередить, — думал он, — то скоро в Анатолии от турок и следа не останется. Эх, доктор Решид!.. — сказал он себе, — Есть два пути: либо армяне покончат с турками, либо турки их уничтожат». И когда в 1915 г. был принят «Закон о депортации» и получен приказ о переселении армян за пределы Анатолии, губернатор Решид выполнил этот приказ без промедления». Армянская резня, «с воодушевлением» осуществленная в Диярбакыре, была такой жестокой, что напугала даже стамбульское правительство. В своей телеграмме от 12 июля 1915 г. губернатору Диярбакыра Талаат-паша говорил: «Здесь стало известно о том, что в последнее время армянское население вилайета группами выводят за город и режут, словно баранов и что число жертв уже составило 2 тысячи человек. Принять решительные меры для предотвращения этих инцидентов и доложить об истинном характере положения». Этой телеграммой К. Гюрюн пытается доказать, какие героические усилия предпринимало государство для «спасения» армян. Из других источников нам известно, что помимо жестокой расправы над армянами доктор Решид без колебания уничтожал также государственных чиновников, не подчинявшихся его приказам. Билял Шимшир, видимо, знал, что доктор Решид уничтожал с не меньшим «воодушевлением» своих же людей. Почему тема массовых убийств через десятилетия становится открытой для исследований? Есть мнение, что «пирог уже остыл, и его можно есть, не боясь обжечься», так как непосредственных исполнителей этих акций уже нет в живых. Правильна ли такая трактовка? Непосредственные виновники геноцида, несомненно, давно отошли в мир иной, но разве среди нас нет потенциальных преступников, как показывают приведенные выше примеры? Разве не является преступлением против человечества попытка объяснить геноцид с позиции Гюрюнов и Шимширов и претендовать на звание «серьезного исследователя»? Из турецкой прессы ЧЕТНИКИ От губернатора Халепа поступила телеграмма следующего содержания: «Сегодня у меня побывали Халиль-бей и Ахмед-бей — оба главари банд. Сообщили, что операция по истреблению (армян) в Диярбакырском вилайете уже завершена, с этой же целью они прибыли в Сирию и ждут приказаний. Я их тут же арестовал. Жду ваших указаний». В ответной телеграмме требовалось от Джемаль-паши «немедленно выпустить их на свободу». Получив ответ, Джемаль-паша через Фалиха Рыфки передал мне обе телеграммы для ознакомления. Халиль и Ахмед были кровавыми комитетчиками. Я попросил командование их арестовать и отдать под трибунал. «Ваше сиятельство, не совещаясь ни с кем, отдали приказ казнить депутатов меджлиса. Казнь этих комитетчиков требует большой смелости и решительности. Ваше сиятельство должны и могут проявить эту смелость», — сказал я. Джемаль-паша не согласился, но я настаивал. Этот разговор происходил в зале Восточной Иордании (Мавера-и Шериа) дворца Августа Виктория. Вечерело. В полумраке зала происходил драматический разговор между командующим армии и начальником генерального штаба. Али Фуад (Эрден) постепенно повышал голос, а Джемаль-паша говорил все тише. Последний изо всех сил сопротивлялся, повторяя, что это выше его сил. Мне не удалось его переубедить. Через полчаса Фалих принес телеграмму, поступившую в штаб. В ней был приказ Джемаль-паши губернатору Халепа арестовать Халиля и Ахмеда и под конвоем отправить в Дамаск. Телеграмма с приказом арестовать беглых была направлена в Адану, в Конью и Эскишехир, но вновь безрезультатно. Комитетчики, видимо, почувствовали опасность заранее и предпочли исчезнуть. Но вскоре губернатор сообщил, что те уже в Стамбуле. Преступники уже находились вне зоны влияния Четвертой армии. Однако и в Стамбуле Джемаль-паша не оставил их в покое. Центральный комитет поддержал пашу и решил избавиться от этих людей. «Благодарить палачей и убийц нелегко, т. к. впоследствии они попытаются шантажировать тех, чье задание выполняли. То, что используется в грязных делах, выбрасывается, когда нужда отпадает (точно как туалетная бумага)». Наконец по приказу главнокомандования Халиль и Ахмед были арестованы и отправлены в Дамаск, где их сулил военный трибунал. Но члены трибунала с боязнью рассматривали дело этих матерых палачей. Им казалось, что это всего лишь игра, организованная верхами с целью проверки их ориентации. Среди личных вещей комитетчиков были обнаружены золотые монеты со следами крови. Наконец, военный трибунал вынес приговор... Палачи были казнены через повешение. А. Фуад Эрден ДВА КОМИТЕТА, ДВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ Восстание армян Вана и попытки препятствовать военным операциям послужили отличным поводом для осуществления национальных чаяний младотурок. В аналогичной ситуации справедливое, уверенное в себе правительство ограничилось бы наказанием организаторов антиправительственных выступлений. Но иттихадисты попытались истребить армян поголовно, чтобы таким способом решить вопрос о семи (восточных) вилайетах. Поверив в то, что настал час освобождения, армяне приграничных районов подняли восстание. Это было причиной кровавых столкновений. Тысячи сыновей родины, будь то армяне или турки, стали жертвами комитетов. В начале войны из Стамбула в Анатолию были переброшены сотни вооруженных банд, состоящих из бывших заключенных и воров. В течение недели они проходили подготовку на площади перед зданием военного министерства, затем в сопровождении эмиссаров «Тешки-лят-ы махсусе» отправлялись в районы, граничащие с Закавказьем. Эти банды осуществили самые зверские акции против армян. Жертвой депортации стали ни в чем не повинные армяне вилайетов Бурса, Анкара, Эскишехир и Конья. В Эскишехире все были в полном неведении. Война переполошила все население. На этой прекрасной земле жили самые несчастные люди планеты. Они в течение многих веков были лишены всяких благ цивилизации, превратившись в игрушку в руках некомпетентного правительства. Здесь больше не ждали прибытия стамбульского правительства. Хотя опасность при переходе проливов уже не угрожала, депутаты меджлиса не торопились вернуться в Стамбул, убивая время просветительской работой среди населения. Как-то утром мы узнали, что один из депутатов накануне вечером читал доклад о меньшинствах. Уважаемый депутат сравнил христиан со скорпионами и гадами. Местные христиане, заплатившие немалые деньги, чтобы послушать доклад, с проклятиями выходили из зала. На следующее утро все подвергли критике депутата из партии младотурок. Народ Анатолии не был согласен с подобной политикой, поскольку был доволен своими христианскими соседями, с которыми жил бок обок. В Эскишехире между турками и христианами никаких конфликтов не было. Тем более, что немусульмане внесли большой вклад в благоустройство города. Кварталы армян и греков были лучшими в Эскишехире. Однажды утром на железнодорожном вокзале города произошло неожиданное событие. На этот раз, на перрон спустилась группа детей, женщин, стариков и девушек. Под лучами июньского солнца мы увидели картину довольно удручающую. Вид голодных младенцев, спавших на руках у матерей, разрывал сердце. Нам сообщили, что они едут в Конью, но у них нет денег даже на билет. Все они были бедные несчастные крестьяне. Это зрелище на вокзале потрясло всех, но все надеялись, что дело ограничится этим. Ночной поезд развеял эти надежды. Вдоль железнодорожного полотна поднялся шум, были слышны вопли и плач. Женщины с плачущими грудными детьми на руках, священники в черных рясах, со всклокоченными бородами, матери, несшие свои пожитки на плечах, одной рукой державшие своих детей или больных, а другой пытавшиеся достать из вагона свои вещи, бедные, богатые, отверженные всеми, тысячи семей... Все они кое-как выбирались из товарных вагонов и в кромешной тьме ночи пытались не терять друг друга. Смотреть на все это без слез было невозможно. И, к сожалению, ничем нельзя было помочь, а главное, они сами отказывались от помощи. Несправедливость, совершенная по отношению к ним, очерствила их души и породила в них такую ненависть, что даже самые беспомощные старухи гневно смотрели на нас и с достоинством шли навстречу смерти... За несколько дней окрестности городского вокзала стали прибежищем для десятков тысяч семей. На них страшно было смотреть. Участь бедняков полностью разделяли состоятельные семьи, оставившие свои дома, сады и огороды на произвол судьбы. Теперь вокруг Эскишехира образовался палаточный городок с населением в 20 тысяч человек. По ночам, когда вершины окрестных гор погружались во мрак, и журчание вод реки Порсук эхом отдавалось в горах, из жалких времянок несчастных армян просачивался слабый свет свечей. Эти люди, крепко обнявшись, лежали в палатках и навсегда похоронили все свои мечты и надежды. Впереди их ждала пугающая неизвестность. ...Однажды поступил удручивший всех нас приказ: в ссылку должны были отправлять также эскишехирских армян. Воцарилась трагическая тишина. Был объявлен комендантский час. Дома, в которых еще накануне кипела жизнь, погрузились в гробовую тишину. Солдаты караулили все перекрестки. На следующий день армяне Эскишехира, взявшие с собой самые необходимые вещи, были посажены в товарный поезд. Со слезами на глазах, разбитые горем, они покидали свои дома, цветущие сады, родные места, где их предки жили веками. Они прощались с прекрасной природой Эскишехира, с историческим городом, ставшим когда-то свидетелем справедливого правления Османа, окружающими Конийскую равнину горами, скалистыми переходами Позанты, и направлялись в дышащую жаром пустыню Эль-Джезире, навстречу голоду, лишениям, смерти... Неужели ничего нельзя было сделать для спасения этих невинных людей? Я встретился с немецким священником и попросил его связаться со Стамбулом или, по крайней мере, через австрийского посла добиться прошения для армян-католиков. Тот согласился. В поступившем через день из Стамбула приказе говорилось, что армяне-католики, солдатские семьи и служащие в железнодорожной компании могут остаться. Так было спасено немало семей. Наконец поступил приказ из Стамбула. В Эскишехир прибыли чиновники, отвечающие за организацию и проведение депортации. Местных армян сослали в Конью, Позанты и Халеп. Караваны людей покидали Эскишехир на поездах. Их везли даже не в товарных составах, а в решетчатых вагонах, предназначенных для перевозки скота. Я подошел к чиновнику из управления по депортации и попросил выделить хотя бы крытые вагоны. — А что плохого, — ухмыльнулся он, — будут дышать свежим воздухом. Однажды через вокзал промчался поезд с новенькими и ухоженными вагонами. Оказывается, Энвер-паша со своей семьей и свитой ехал в Измир. Через несколько минут «герой иттихадистов за свободу» (Энвер) появился в переднем вагоне. Руки в карманах, без головного убора, взгляд устремлен вдаль. Даже не заметил своих умирающих с голоду подданных... Вокзал круглые сутки работал как муравейник. Как-то вечером в зал ожидания вошла элегантная дама в сопровождении какого-то паши. Она была потрясена увиденным. Нас познакомили, и я узнал, что это супруга (немецкого генерала) Лимана фон Сандерса и возвращалась она из Сирии, где гостила у Джемаль-паши. Видимо, во мне она увидела союзника и разоткровенничалась: — Ах, какая жалость! Что они хотят от этих малюток, от этих невинных существ, от бедных женщин? Пусть наказывают тех, кто совершил преступление. Разве те, кто сидит в Стамбуле, не такие же преступники? Если кого-то надо казнить, так это Энвера, Талаата, их жестокое правительство. Все ущелья забиты расчлененными телами, детскими головами. Сердце разрывается при виде этих сцен. Но ведь настанет час расплаты. Немецкие офицеры сфотографировали все эти разрубленные тела и отрубленные головы. Для того, чтобы остаться равнодушным ко всему этому, надо было обладать психологией преступника. Я не сомневался, что часть немцев, не лишенных гуманности, истинно ненавидели авторов этого преступления. И при желании официальная Германия могла бы воспрепятствовать этому. Саид Халим-паша был слепым орудием в руках иттихадистов, а сами Энвер и Талаат не посмели бы идти против воли Германии. Когда поезд, в котором находился Черкес Ахмед, подошел к перрону, весь вокзал был оцеплен жандармерией. Его арестовали в Карахисаре и под конвоем отправили в Эскишехир. С поезда сошел длиннолицый человек с усами, высокого роста, с папахой на голове, в полевой форме иттихадистов и путешествующих губернаторов. За ним следовал среднего роста брюнет в бархатных шароварах. Первый был Черкес Ахмед, а второй — адъютант Халиль. Оба они были главарями банд, сколоченных «Тешки-лят-ы махсусе». Вина Халиля была неизмеримо больше. Когда банда Сюди-бея вошла в Ардаган, этот моджахед ворвался в Артвин и зверски расправился с местным армянским населением. Об этом мне сообщили еще в Улукышла. Корреспондент одной немецкой газеты о преступлениях этих банд рассказывал следующее: «Если бы вы видели, как жестоко они поступали! Проклятые! Я с этими типами больше никуда не поеду! Для них не существуют ни христиане, ни мусульмане. Там теперь мусульманин воюет против мусульманина». Немецкий корреспондент был прав. Через три года, когда я посетил Артвин, убедился в правоте его слов. При виде солдатского мундира местные армяне прижимались к стенам. Этот город с райскими садами, прекрасными цветами и фруктовыми деревьями полностью обезлюдел. Халиль и его банда в Артвине осуществляли такую резню, что по просьбе армян сосланный царским правительством в Сибирь Исмаил-ага вернулся в Артвин и после отступления русских войск взял на себя защиту местных армян. А Черкес Ахмед был «живым документом» о геноциде армян. Мне захотелось лично от него узнать подробности этой кровавой одиссеи, и я первым делом спросил, чем он занимался в восточных вилайетах. Он удобно устроился и закурил: — Вообще-то я оскорблен до глубины души, — начал он, — я служил своей родине. Идите в Ван! Там убедитесь, что моими усилиями город и окрестности превращены в пустыню. Сегодня там не встретить ни одного армянина. Я такие услуги оказывал родине, а теперь Талаат и подобные ему сволочи, в Стамбуле пьют пиво со льдом, а меня под конвоем отправляют сюда. Нет, это слишком оскорбительно. У него был друг по имени Назым, вместе с которым они убили Зеки-бея. Я поинтересовался судьбой Назыма. — Погиб бедный, — ответил он кратко. — А что случилось с Зограбом? — Вам ничего не известно? Я всех их перебил. Они возвращались из Халепа. По пути их машина была окружена. Они сразу догадались, что им пришел конец. «Ладно, Ахмед-бей, — сказал Вардкес. — С нами так поступаете, это понятно. Но как поступите с арабами? Ведь они тоже недовольны вами». «Это не твоя забота», — сказал я и всадил пулю ему в лоб. Затем поймал Зограба и большим камнем до тех пор бил его по голове, пока он не сдох. Ахмед Рефик

А все-таки фарси - благородный язык!

Арис КАЗИНЯН Баня для «эмбрионов перспективной политики» Сегодня крайне трудно найти десять отличий между грузинской и украинской демократиями. Вылупленные в «цветном инкубаторе» двойняшки, они походят друг на друга во всем. В том числе отношением к «недемократической армянской демократии». Субъекты, представляющие интересы этих субъектов международного права, то и дело отмечаются какими-то непонятными «армянскими заявлениями», единовременное появление коих ничем, кроме как генетическим (инкубационным) родством объяснить невозможно. Иногда складывается впечатление, что в мозговые извилины некоторых тамошних политиков вставлены какие-то странные чипы, и они просто-напросто запрограммированы. Каждый раз, когда грузинскому президенту недостает галстука, он начинает прожевывать «армянскую пищу». Мишико называет нас и бедными, и жалкими, и зависимыми, и безнадежными, причем абсолютно не ясно почему. С одной стороны, конечно же, понимаем, что международное экспертное сообщество давно пытается постичь тайну его помыслов и мотиваций. Понимаем, что оно прилагает невероятные усилия в этом направлении, беспощадно эксплуатирует совокупный мозговой аппарат - и все равно тщетно. Но, черт подери, причем тут мы, если даже допустить, что мы и бедные, и жалкие, и зависимые, и безнадежные? Наверное, можно бесконечно фантазировать, полагая, что он, видимо, зациклен на этой теме по причине какой-то, ведомой лишь ему одному, травмы, нанесенной кем-то когда-то кому-то. Такие случаи в психиатрии известны. Но тогда возникает другой вопрос: чем объяснить синхронность выступления Мишико и заявления украинского министра внутренних дел Юрия Луценко? Последний считает, что «у нас политики – это как армянская баня. Все прикрыты сзади этими бочками и все боятся мыться. Все ходят по этой бане, никто не начинает процесс. Потому что все друг друга боятся, хотя понимают, что надо что-то делать, чтобы спасать страну». Если кто-то что-то понял из этой зауми, значит, он когда-то мылся в «армянской бане». Не уверены, что украинские парламентарии, к которым, собственно, обращался министр, когда-либо переступали порог того, чего по определению не существует в природе. С другой стороны, нельзя исключить, что в своей инкубационной фазе грузинские и украинские «эмбрионы перспективной политики» сталкивались с этим делом. По крайней мере, ничем иным, кроме как тем же пресловутым чипом объяснить сей феномен невозможно - не договаривались же, в конце концов, министр и президент… Впрочем, если говорить именно об украинских депутатах, то от некоторых из них можно ожидать всего. Они способны не замечать границ не только виртуальных миров, но и вполне реальных. Например, переступать порог армяно-иранских отношений и обвинять Ереван в оказании радушного приема иранскому президенту. А особенно гневаться по факту присуждения Махмуду Ахмадинежаду степени почетного доктора и золотой медали Ереванского государственного университета. «Совершенно неприемлемо, что университет, где воспитывается молодежь - будущее Армении, награждает руководителя страны, который открыто и последовательно призывает к уничтожению Государства Израиль и отрицает Холокост. Мы надеемся, что произошла нелепая ошибка и что народ и руководство Армении не разделяют фашистских взглядов иранского президента». Вот такая нотка и была вручена армянскому послу в Киеве. В этом обращении есть что-то от луценковской «бани» - типа армянский народ тут, может, и ни при чем, поскольку лишен возможности контролировать власти своей страны и тем более влиять на их внешнеполитические предпочтения. Но подписался под ней не он, а другой политик, депутат Верховной Рады Александр Фельдман, по совместительству известный миллионер и благотворитель, батьковщинец, владелец заводов и концернов, член разных тайных лож (в том числе - Симона Визенталя), делегат всемирного съезда азербайджанцев, кавалер украинского ордена «За заслуги» всех трех степеней, президент Украинского еврейского комитета… Так уж получилось, что украинские политики время от времени позволяют себе «проехаться по Армении». Так, глава внешнеполитического ведомства Борис Тарасюк заявлял в свое время о возможности отправки украинских миротворцев в район карабахского конфликта. Найти десять отличий между грузинской и украинской демократиями действительно нелегко. Впрочем, у них разные цвета. Цвет грузинской образуется при смешивании красного и белого - иными словами, большевиков и монархистов. Получается «розовая революция». Оранжевый же цвет второй толкуется в словарях как «промежуточный между красным и желтым». Но тут с желтым проблема, у него длина от 565 нм до 590 нм и, к тому же, он является дополнительным цветом к синему. А в древности из-за несовершенства имевшихся пигментов его рассматривали как дополнительный к пурпурному. Ошибались…

Станислав Тарасов Свет и тени партии «Муссават» Каждая эпоха переписывает «под себя» историю. В большей степени это сегодня характерно для бывших советских республик, которые усматривают национальную идею и сам процесс своей новой национальной идентификации «в борьбе за освобождение от русского владычества». Но это не получается, поскольку появляются сложности в исторической оценке тех национальных партий и политических движений, которые в силу определенных обстоятельств оказались во главе появившихся после развала Российской империи в 1917 году новых государственных образований. Типичный пример тому - азербайджанская партия «Муссават» («Равенство»), заклейменная Иосифом Сталиным как «националистическая тюркская партия буржуазии, помещиков, ханов и реакционного духовенства». В то же время политические лидеры других партий в Закавказье, да и в России, называли эту партию «загадочной». Где родина пантюркизма? Российская империя являлась многонациональным и многоконфессиональным государством. Наиболее заметной частью населения являлась та, которую царская этнография именовала обобщающим термином «мусульмане», беря на основу не этнический фактор, а принадлежность к вере. Хотя уже к середине XIX-го века для петербургских политиков было очевидно, что «мусульмане» России не представляют собой единую этнокультурную общность. Русско-турецкие войны XIX-го века, когда Стамбул предпринимал попытки экспортировать идеи панисламизма на территорию Российской империи с целью ее подрыва изнутри, показал невосприимчивость к ним подавляющей части мусульман империи. Историки, работающие с архивными документами той эпохи, знакомы с различными отчетами губернских властей о «состоянии местного мусульманства». Документы отмечали только отдельные факты проявления солидарности с идеями панисламизма. Однако отчеты охранных отделений, аналитические справки - некоторые из них можно до сих пор считать образцовыми - фиксировали важную особенность. В период бурного развития капитализма в России с середины XIX-го века заметно активизировался процесс дифференциации российского мусульманства в сторону национальной идентификации в целом, и «тюркизма» - в частности. Проявилось это, в первую очередь, в России в среде российской татарской интеллигенции. Наиболее ярко это нашло отражение в деятельности известного крымско-татарского просветителя Исмаила Гаспринского (1851-1914). Он считал благом совместное проживание на евразийском пространстве христиан и мусульман. Что же касается границ тюрко-татарской общности, то Гаспринский очерчивал их достаточно широко: «Племя это разбросано на громадных просторах Европейской и Азиатской России и во многих местах смешано с русским или иным населением. Однако, имея особые и прочные религиозно-бытовые условия жизни, оно представляется нам довольно крупной единицей среди народностей нашего обширного отечества, и судьбы ее заслуживают, мне кажется, серьезного внимания общества и государства». Любопытно, что о «намеках» Гаспринского геополитического направления тогда не говорили вслух. Но на них стоит остановить внимание. По мысли Гаспринского, если русская буржуазия в лице лидеров крупных политических партий вынашивает мистическую идею захвата Константинополя (Стамбула), то российские тюрки должны сотрудничать с царским правительством. Парадокс заключается именно в том, что для обширной и многонациональной Османской империи, где правили тюрки-османы, опасно было поднимать пантюркизм в качестве интегрирующей государственной идеологии. В этой связи Гаспринский как бы подсказывал власти, как и в каком направлении действовать для достижения намеченной цели, ведь в случае развала «больного Европы» - Османской империи - встанет проблема управления новыми территориями с компактным проживанием тюрок. Их можно объединить в «Великий Туран» в составе единого государства под покровительством «исторической России». Поэтому российские тюрки-мусульмане на данном этапе должны добиваться проведения необходимых реформ в области образования, модернизация образа жизни. Не более того. Не все тогда в Петербурге разделяли такие воззрения, хотя в отношении лидеров мусульманского движения охранка практически не проводила каких-либо операций репрессивного свойства. Пример тому - отчет агента русской разведки с первого всемирного конгресса тюрок-мусульман, состоявшегося в Токио в 1905 году. «Русские депутаты говорили от имени 20 миллионов тюрок-мусульман Российской империи, которую они называют преемницей бывшей татарской державы «Золотой Орды», - говорится в отчете. - На съезде принято решение усилить просветительскую работу среди мусульман в России». «Большая игра» охранки Вскоре в секретных инструкциях, разосланных из Петербурга по охранным отделениях губерний, где компактно проживали мусульмане, рекомендовалось начать операцию «Расщепление». В ответ Тифлисское охранное управление, например, уведомляло «центр», что «кавказские татары в отличие от политически активных армян и грузин, имеющих оформленные политические партии, пребывают в сонном состоянии». В этой связи из Тифлиса рекомендовали Петербургу начать все сверху. Сегодня многие азербайджанские историки о начале этого «процесса» пишут следующем образом: «8 апреля 1905 года на квартире отца политического движения российских мусульман Габдеррашида Ибрагима в Петербурге собрались Гаяз Максудов, Ибниамин Ахтямов из Уфы, Ахмед Агаев, Али-Мардан Топчибашев, Али Хусаинзаде (все трое из Баку). Они приняли решение о создании единого Духовного управления для всех мусульман России. Этой проблемой должен был заняться единый политический центр». Внесем только небольшую поправку. Приведенная цитата почти слово в слово повторяет отчет об этом петербургском мероприятии агента Петербургского охранного отделения, который принадлежал чуть не к числу главных инициаторов собрания. Более того, выясняется, что свой сценарий действий в отношении российских мусульманских общественных организаций имело и Московское охранное отделение, которое тогда возглавлял Н. С. Бердяев. На сайте Духовного управления мусульман Нижегородской области, например, рассказывается, как в Нижнем Новгороде 15 августа 1905 года «тайно» проходил Первый съезд мусульман России. Утверждается, что губернатор города якобы не разрешил этот форум. Но «выход из этого тупика» был найден Р. Ибрагимом, который арендовал пароход «Густав Струве» якобы для прогулки, а губернатору местное охранное отделение «рекомендовало не обращать внимания». В работе «съезда на пароходе» участвовали 150 человек: тюркские просветители, религиозные деятели и просто состоятельные люди с Кавказа, Крыма, из Казани, Туркестана, Урала, Сибири. Проходил он, как и следовало ожидать, под председательством И. Гаспринского. В его выступлении, как и в речи известного бакинского публициста А.-М. Топчибашева, звучала мысль о необходимости образования политической партии, способной объединить всех мусульман России – «Иттифак аль-муслимин». Тогда ее программу разработали только в общих чертах. В окончательной редакции она была уже представлена на втором съезде мусульман, под самым носом охранки в январе 1906 года в Петербурге. Манифест 17 октября 1905 года разрешал образование партий. Но тут получился «сбой»: между А.-М. Топчибашевым и А. Агаевым произошел конфликт. «Неожиданно» азербайджанский «олигарх» Иса-бей Ашурбеков предложил Агаеву возглавить редакцию газеты газету «Иршад» («Путеводитель»). Поэтому не является случайным появление именно на страницах этой газеты публикации будущего лидера партии «Муссават», Мамед Эммина Расул-заде и большевика, затем главы советского Азербайджана Наримана Нариманова. Они оба в 1904 году основали мусульманскую социал-демократическую организацию «Гуммет», бывшую автономной частью РСДРП. А во время революции 1905 года Расул-заде активно сотрудничал с кавказскими большевиками - Сталиным, Наримановым, Азизбековым, Микояном, Орджоникидзе. ( Заметим в скобках, что американский историк А. Зенковский утверждает, что все названные лица выполняли тогда в Иране задание царской военной разведки). Выход на сцену Подготовка к Первой мировой войне началась задолго до ее официального начала и "экзотического" предлога - убийства 1 августа 1914 года наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда. Уже давно в Генштабах стран участников противостоящих коалиций расписывались самые невероятные сценарии возможного развития событий, вплоть до развала Османской империи. В это время в недрах царской военной разведки родился план «экспорта» из России в Османскую империю уже достаточно хорошо разработанных доктрин пантюркизма. В 1912 году, когда у народов огромной Османской империи стали появляться национальные партии и движения (в Албании, среди арабских народов) настал черед выхода на сцену и «чисто» азербайджанской политической партии «Муссават». Она провела свой съезд и приняла первую «расплывчатую» политическую программу, в которой, как и следовало ожидать, содержался «геополитический тезис» с пантюркистским уклоном. Так что основателями этой партии М. Э. Расул-Заде, Г. Р. Шариф-Заде, А. К. Кязим-Заде, К. В. Микаилова можно считать только условно. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в период Первой мировой войны муссаватисты поддерживали политику царизма. Например, лидер муссаватистов М. Э. Расул-Заде писал в газете «Ачыг сез» («Открытое слово»): «Переходя к судьбе нашей общей родины России, мы тоже со всеми гражданами желаем России успеха и победы». Правда, и в Стамбуле не сидели, сложа руки. Под патронажем немецкой разведки в 1915 году там был создан Комитет по защите прав мусульманских тюрко-татарских народов России, который возглавил Юсуф Акчура. Члены Комитета выезжали в 1915-1916 годах в Будапешт, Вену, Берлин и Софию, распространяли в правительственных кругах стран Центральной Европы информацию о «бедственном положении тюркских народов России», разрабатывали программы создания независимого от России Туркестана, восстановления Крымского и Казанского ханств. Одним словом, шла «большая игра». Все изменилось после свержения царизма в России в 1917 году. Муссаватисты приняли участие в работе Кавказского мусульманского съезда, проходившего в апреле в Баку и первого Всероссийского мусульманского съезда в мае 1917 года в Москве. По предложению Расулзаде было принято постановление о необходимости федеративного устройства России. В июне того же года партия «Муссават» объединилась с Тюркской партией федералистов. В принятой съездом программе говорилось, что формой государственного устройства России должна быть федеративная демократическая республика, основанная на принципах национально-территориальной автономии. Более того, вплоть до разгона большевиками 6 января 1918 года Всероссийского Учредительного Собрания бакинский комитет партии «Муссават» активно поддерживал Бакинский совет, возглавляемый Степаном Шаумяном. Но потом наступили другие времена, и муссаватистам пришлось действовать в совершенно новых для себя условиях. Но это уже другая история.

ПЕШТИМАЛЧЯН ТИГРАН ПАША (1840-1894) врач, общественный и политический деятель, публицист. Родился в 1837 г. в Константинополе. Начальное образование получил в училище св. Нерсесян в Хасгюхе. В 1851-54 гг. обучался в училище Мурадян в Париже, а в 1854-58 гг. - в медицинском лицее св. Людовика и получил научную степень «пашилие». В 1860/61-67 гг. учился на медицинском факультете Парижского университета и после защиты выпускной работы получил звание доктора медицины. Был избран членом гигиенического общества Франции. В 1869 г. вернулся в Константинополь и, работая врачом, вскоре приобрел широкую известность. В 1869 г. стал членом Императорского медицинского общества. В 1872 г. был избран членом Управления городского совета. В 1877 г. вместе с несколькими армянскими врачами - С. Арсланяном, Нуриджаняном, Сервиченом и Г. Севяном - основал турецкую благотворительную организацию «Красный полумесяц». Символ «Полумесяца» был принят по его предложению. В 1877-78 гг. являлся председателем Императорского медицинского общества. В 1880-82 гг. занимал высокие должности в армянской национальной больнице «Сурб Пркич». Много труда отдавал реализации программы по улучшению работы больницы. В 1880-х годах являлся председателем исполнительного органа благотворительной организации «Объединенное армянское общество». В 1892 г. султаном Абдул Гамидом был назначен 2-м врачом-советником императорского дворца. В 1892 г. был удостоен султаном титула паши «миримиран». Со студенческих лет сотрудничал в западных и восточных журналах, в туркоязычных и русскоязычных газетах, в медицинской газете «Аревелк», в журналах «Масис» и «Парос Айастани», в которых публиковал программы по развитию земледельчества, экономическому развитию Западной Армении и Киликии. Пештималчян является автором многочисленных статей и книг по медицине: «Здоровье детей» (перевод с французского, 1880), «Охрана здоровья и уход за детьми» тт. 1-3 (Константинополь, 1880-86), «Прививание в истории человечества» (Константинополь, 1883, 1884, 1889). Долгие годы являлся Национальным депутатом. Пештималчян был любим и уважаем в армянском и иностранном обществе и в кругу высоких должностных лиц, он был общественным и национальным деятелем. Скончался при таинственных обстоятельствах в 1894 г. в Константинополе. Похоронен на армянском кладбище Шишли. Предполагается, что он стал одной из многочисленных армянских жертв султана Абдул Гамида. Интересен тот факт, что могила врача Тиграна Пештималчяна находится рядом с могилами его тестя - врача Сервичена (1815-1897) и его свояка - врача Микаэла Хорасанчяна. Причем тесть и свояк скончались позже Тиграна, и для них не составляло труда установить на могиле родственника достойное надгробие. Однако они этого не сделали. А это говорит о том, что они просто боялись совершить шаг, неугодный Красному султану, что могло бы им навредить. Чего они не опасались бы, если бы врач умер ненасильственным образом или от болезни...

СЕВЯН ГАБРИЭЛ ПАША (1822-1900) военный и придворный врач, паша Родился в 1822 г. в Константинополе. Начальное образование получил здесь же. В 1835 г. поступил в школу Конгрегации мхитаристов в Вене. В 1843 г. покинул Конгрегацию и в 1844 г. поступил в военное медицинское училище в Константинополе. По окончании учебы преподавал в Императорском медицинском училище. В 1847 г. был назначен участковым врачом в Ортакео. Спустя короткое время был назначен врачом в военном училище в Малтепе. Через год Севян поступил на службу в медицинский отдел Османского флота и, работая там долгие годы, плавал в Сирию, Египет, Ливан. Несмотря на то что он был армянином, в 1850 г. его назначили врачом на военном судне «Шаабр бахри». После плавания в Тулон его послали на остров Сакыс. Мустафа паша назначил его главным врачом сухопутных и морских больниц флота. В 1852-56 гг. был первым врачом флота, плававшим в Сирию. В 1857 г. после плавания в Англию на военном корабле «Федие» получил чин подполковника. Когда этот военный корабль вследствие бури не смог продолжить плавание, Севян направил королеве Испании Изабелле II прошение, в ответ на которое королева приказала найти 30 пропавших в бурю матросов. Спустя всего неделю пропавшие матросы были найдены и возвращены на корабль. Севян представил неоспоримые доказательства своей защиты высших государственных интересов. Руководитель правления флота получил письмо королевы Изабеллы II к Севяну, где последнему была дана высокая оценка. В 1860 г. Севян вместе с Айреддин пашой направился в Тунис, затем с Фулад пашой - в Сирию. После возвращения был назначен главным врачом ряда военных судов. Был одним из основателей Императорского медицинского общества. В 1871 г., будучи членом медицинского собрания морского министерства, по высшему приказу получил титул бея и звание полковника. В 1872 г. был назначен заместителем руководителя морского медицинского совета. Был удостоен титула паши и военачальника «мирилива». Севян является автором ряда медицинских работ. Его статьи печатались в журнале «Чашак воскеген дпрутян». Был награжден орденами «Османие» и «Меджидие» III-ей степени. Севян скончался в 1900 г. в Константинополе.

НАФИЛЯН АНТОН-ПАША (1831-1912) врач, паша, основатель урологии в Турции Родился в 1831 г. в Константинополе. Начальное образование получил во французской школе Фрернера в Константинополе. Учился в Константинопольской военно-медицинской гимназии под именем Антон Комитас. В 1853-56 гг. участвовал в Крымской войне. В 1856 г. во время вспыхнувшего восстания на Крите служил хирургом в отправленной туда османской армии. С 1856-го по 1906-й год работал над медицинской книгой, которую в дальнейшем издал врач Якубян. В 1858-62 гг. совершенствовался на медицинском факультете Парижского университета и получил ученую степень доктора медицины. В 1870 г. был назначен главврачом и первым хирургом военного госпиталя Гайдар паши. В дальнейшем преподавал в военно-медицинской гимназии в Гюльхане. В 1871 г. был избран членом Императорского медицинского общества. Во время русско-турецкой войны 1877-78 гг., будучи главврачом военного госпиталя Гайдар паши, лечил сотни раненых на войне бойцов, в то же время, воюя против генерала Скоблева, пытался спасти больницу от возможной опасности, которая могла возникнуть в результате атак. Затем долгие годы был заведующим отделом внутренних болезней военного госпиталя Гайдар паши. Служил также главврачом военных госпиталей Гюмушсую и Топхане. Был одним из первых преподавателей урологии в Константинополе, являясь основателем этой отрасли медицины в Турции. Был первым придворным врачом. Спас от тяжелой болезни сына султана Гамида. По его ходатайству группа молодых людей отправилась в Париж для получения медицинского образования. Был рыцарем ордена Почетного легиона. Начиная с 1868 г. последовательно получал воинские чины сановника, мирала, мирлива и ферика, затем - титул паши. В 1910 г. вышел на пенсию. Был награжден орденами «Османие» и «Меджидие» II-й степени. Умер в 1912 г. в Константинополе.

КРЧИКЯН АНДРАНИК-ПАША (1819-1894) естествовед, врач, паша, директор Императорской медицинской гимназии Родился в 1819 г. в Константинополе. Брат Акопа Крчикяна, занимавшего в доконституционном периоде Османской империи высокие должности в министерстве иностранных дел. Начальное образование получил в армянской школе Пешикташа. В 1844 г. в Париже получил высшее естествоведческое образование. В то же время, владел ремеслом изготовления чучел. Вернувшись в Константинополь, занимался педагогической деятельностью. С 1851 г. в Константинопольской Императорской военно-медицинской гимназии преподавал естествоведческие дисциплины. Пополнил музей гимназии бальзамированными им же чучелами птиц и зверей. Наряду с педагогической деятельностью учился в той же гимназии. В 1855 г. получил сертификат врача и титул сановника. В 1856 г. был командирован правительством в Европу - на усовершенствование. Был во Франции, Италии, Англии. В совершенстве владел французским языком, благодаря чему был назначен переводчиком военного атташе посольства Османской империи во Франции, затем работал советником посла и управляющим делами и сопровождал его в различных странах. Вернувшись в 1861 г. в Константинополь, продолжал заниматься медицинской и педагогической деятельностью. Занимался также научно-исследовательской работой. В 1861 г. в Константинополе напечатал трехтомный труд «Гигиена или частные и общие правила здорового образа жизни» и другие медицинские и естествоведческие исследования. В Константинополе издал гигиенический журнал на армянском языке. Будучи наделенным даром художника, каллиграфа и гравера, делал иллюстрации к своим книгам. Получил звание профессора. В качестве врача участвовал в I-ом Национальном собрании. В 1863 г., после ратификации армянской конституции Высокой Портой, как депутат от Пешикташа был избран членом и секретарем городского собрания. В 1865 г. отказался от должностей. В 1871 и 1876-77 гг. был переизбран депутатом и членом городского собрания. В 1872-73-ем учебном году написал и издал двухтомник «Учебника естествознания» на турецком языке. С 1874 г. продолжал преподавать в военно-медицинской гимназии. Вместе с группой представителей прогрессивной интеллигенции взялся за дело учреждения новой медицинской гимназии в Константинополе. В 1884 г. получил титул паши, был назначен главным директором медицинской гимназии и оставался на этой должности до своей смерти. Умер в 1894 г. в Константинополе.

АРУТЮН МИНАСЯН АРМЯНСКИЕ ВРАЧИ - ВЫСОКОПОСТАВЛЕННЫЕ ДЕЯТЕЛИ ОСМАНСКОЙ АРМИИ После потери государственности, около 600 лет живя под господством Османской империи, армяне неизменно способствовали ее усилению. Армяне занимали лидирующие позиции почти во всех сферах жизнедеятельности страны, будь то ремесла, культура, медицина, дипломатия, управление или военное дело. Можно сказать, что во все периоды Османской империи медицина оставалась прерогативой армян. Турецкие султаны доверяли здоровье и лечение своих семей и гаремов и свое собственное здоровье преимущественно армянским врачам. В первое время армяне получали высшее медицинское образование в европейских учебных центрах, а позже - в основанных своими же силами в Османском государстве (Константинополе) гражданских и высших военно-медицинских учреждениях. В 1839 г., благодаря возможностям, предоставленным Танзиматом (эпоха реформ в Османской империи), а также из-за нехватки врачей, получившим образование в европейских университетах армянским врачам было разрешено служить в османской армии. Вернувшись на родину, они сразу же получали высокие должности не только в сфере здравоохранения, но и в других государственных структурах - в правительстве и в армии. По инициативе и усилиями армянских врачей в Константинополе была основана Императорская военно-медицинская гимназия, большинство преподавателей которой также были армяне. В дальнейшем выпускники-армяне гимназии также начали пополнять ряды армянских врачей османской армии. Армянские военные врачи участвовали во всех войнах и военных операциях османской армии, самоотверженно боролись против распространенных в армии инфекционных болезней, добросовестно служили в военных госпиталях и внесли значительный вклад в дело организации медицинского обслуживания. Они также внесли непосильный вклад в дело развития медицинской науки и военной медицины в стране. За профессиональное мастерство и предприимчивость многим из служивших в османской армии армянских врачей государство присвоило высокие воинские чины, а 170 врачей получили титулы бея и паши. Титул бея присваивался полковникам, а титул паши - тем, кто имел разные воинские ступени маршала и генерала. За проявленную в боях и войнах смелость и самоотверженность многие из армянских военврачей были награждены самыми высокими государственными медалями и орденами. По инициативе армянских врачей в Константинополе было основано Императорское медицинское общество, которое со дня своего основания имело 55 членов-армян, составляющих сливки османского медицинского общества. По инициативе Габриела-паши Севяна, Акопа-бея Тавутяна и других армянских военврачей был основан Османский Красный Полумесяц. В Османской империи известно множество армян, сыгравших большую, а иногда даже ключевую роль в государстве. Ниже в алфавитном порядке представляем краткие биографические данные некоторых (ставших высокопоставленными военными деятелями в Османской империи) армянских врачей-пашей, свидетельствующие о роли армян в государстве, которое в 1915 г. неблагодарно и жестоко обезглавило народ, на протяжении веков способствовавший его усилению, срубило тот сук, на котором сидело целых шесть столетий. Однако не пало, поскольку были порабощены находящиеся под его господством сотни других народов… P. S. Автором подготовлены к изданию две книги на эту и подобную темы: «Армянские врачи - жертвы притеснений и геноцида в Османской империи. Биографический словарь» и «Армянские врачи - высокопоставленные государственные, военные и политические деятели. Биографический словарь».

АВИК ИСААКЯН «В ПЫЛЬ ПРЕВРАТЯТСЯ ДЕЛА ВАШИ ЗЛЫЕ...» Мало нам было местных пустозвонов и арменоведов-дилетантов, так еще один нашелся в далеких америках - так называемый Джеймс Р. Рассел, который уже несколько лет из кожи вон лезет, чтобы приписать и Чаренцу свой любимый цвет. Я имею в виду публикации ряда интимных стихотворений Чаренца, а также предисловие и комментарии упомянутого арменоведа в журнале «Инкнагир» (№5, 2008 г.) и публикацию части этого материала в газете «Հրապարակ» 18.03.09 г. Советская армянская пропаганда многие годы прикладывала усилия, чтобы цвет тех рек крови, что были пролиты за советский режим, приспособить к жертвам своего же режима, но напрасно. Единственный цвет, которому до своей трагической гибели поклонялся Чаренц, был триколор армянского флага. Между тем сегодня приверженцы цвета светлой синьки хотят поставить в свои ряды нашего национального гения. И якобы основанием для этого является ряд рукописей чаренцовских интимных стихотворений, попавших в руки джеймсрасселов грязными и позорными путями. Кстати, внимательный и беспристрастный читатель, без тенденциозного предисловия и примечаний американского «арменоведа», прекрасно сориентируется что к чему... Воспевание красоты человеческого тела, юноши или девушки, или изображение автором чувственных образов своего воображения совершенно не означает иметь джеймсрасселовскую ориентацию и, более того, быть одним из них. В таком случае всех художников и скульпторов античности или Возрождения, изображающих обнаженные юношеские тела, следует причислить к гомосексуалистам. Не секрет, что Егише Чаренц был одним из самых галантных и влюбчивых мужчин своего времени и, возможно, к чести своей, не оставался равнодушным ни к одной красивой женщине и красотам женского тела. Вспомним героинь его любовной лирики: Карине Котанджян, Арменуи Тигранян, Арпеник Аствацатрян-Чаренц, Араксия Манукян, Риччи Достян (кстати, именно к ней обращена эротическая песня «Ты в одежде ковбоя...», напечатанная в «Инкнагире» (№5, 2008 г.), которая была написана в Тифлисе в 1933 г., а не в 1936-1937 гг., как утверждает Рассел, и это не одно стихотворение, а целый цикл. См. об этом: Егише Чаренц, «Неопубликованные и несобранные произведения», Ер., 1983, с. 515-517), Изабелла Чаренц, Арус Восканян и, наконец, Магда Бурджалян. Рассел в своих комментариях, так, между прочим, делает замечание дочерям Чаренца - Арпеник и Анаит - за то, что они в своих воспоминаниях не пишут о бисексуальности Чаренца. «Если они были осведомлены об этом аспекте жизни своего отца, то предпочли бы не упоминать об этом в опубликованных мемуарах» (См. «Автограф»; «Инкнагир», с. 15). Неужели Рассел, считающий работы армянских литературоведов псевдо-научными («Автограф»; «Инкнагир», с. 17), не стыдится написанного им, когда требует, чтобы бывшие тогда пятилетняя Арпеник или двухлетняя Анаит в своих сегодняшних воспоминаниях писали о «гомоэротизме» своего отца? Затем, упоминая имена поэтов Рембо, Верлена, Лорки, приходит к выводу, что «семьи всех поэтов-геев предпочитали по этому поводу хранить молчание». Это тот случай, когда клеветник за распространение своих ложных обвинений требует ответа у семьи своей «жертвы». Ну, что тут сказать, распространение клеветы, ложных свидетельств, а также собирание коллекции геев и лесбиянок армянской национальности - узкая специализация нашего интерпретатора. Вот один из ярких примеров научности Рассела: «В 1998 г. живущая в Нью-Йорке моя знакомая армянка, лесбиянка, которая училась в Госуниверситете Еревана, сказала мне, что там (то есть в Армении - А. И.) всем известно о гомосексуальности Чаренца и что один из его любовников еще жив» («Автограф»; «Инкнагир», с. 17). Этот метод дешевых сплетен - один из тех пропусков профессора Гарвардского университета, а в действительности «образованного варвара» Джеймса Рассела, с помощью которого он хочет проникнуть в армянскую действительность. Имя Чаренца нужно ему, чтобы придать вес армии ему подобных. Между тем он не в силах постичь великую страсть Чаренца к женщине, как и наличие в его поэтическом арсенале подобных образов: «У тебя нежное, стройное тело, как у грациозного юноши» («Три баллады»: из стихотворения, обращенного к жене - Изабелле). Между тем, такие поэты, как Чаренц, навсегда принадлежат к плеяде великих влюбленных творцов, таких как Бокаччио, Байрон, Казанова, Пушкин, Гете, Гойя, Мопассан, Блок, Пикассо, Цвейг, Хемингуэй. Да, по своей человеческой сути Чаренц был человеком очень страстным и влюбчивым, и палитра любовных красок у него богатая, но не голубая. В своих чувствах он мог доходить до крайностей (как случай 1926 г., когда он выстрелил в ереванскую красавицу Марианну Айвазян). А в последние два года его трагической жизни у поэта, преследуемого всеми, заключенного в четырех стенах своего собственного дома и с предчувствием скорого ареста в сердце, в кокаиновых «полетах» и в «снах» морфия могли возникать эротические видения и грезы любого характера, и он переносил их на бумагу в противодействие своему кошмарному состоянию. Так что не пытайтесь, господин «гарвардский профессор», мерить своим аршином великого поэта любви. Не помешает вспомнить, как в своих эпиграммах Чаренц представлял поклонников «голубого искусства». А некоторые из его эпиграмм как бы непосредственно относятся к нашему заокеанскому комментатору: Как великая честь, тебе дан природой язык - И больше ничего. Когда ты был ребенком, лизал, Наверное, сахар. - Вырос - лижешь сейчас зад: -Какая разница? (перевод построчный) Или эпиграммы, начинающиеся строками «по поводу одного напечатанного в газете портрета», «хотя он труслив, как заяц...» Из-за ограниченности места здесь я подробно не останавливаюсь на самих текстах чаренцевских стихов, опубликованных в «Автографе», по поводу них мною скоро будет опубликована отдельная статья, однако скажу, что в данной публикации произведения Чаренца намеренно сгруппированы в цикл якобы бисексуальных стихов, в то время как некоторые из них изъяты из соответствующего контекста, даже из целых циклов (речь о текстах под названиями «Эротическая песня» («Ты в одежде ковбоя...» и «Дантевская любовь»). Искажение сексуальной ориентации Чаренца является намеренной провокацией против звезды армянской поэзии, как являются провокацией попытки скомпрометировать и другого гения армянской поэзии - Аветика Исаакяна, сделанные на полях упомянутых публикаций в «Автографе» (2008, №5), в том же стиле, так сказать, мимоходом, без единого источника, письменного свидетельства или засвидетельствованного факта. Кратко процитирую перепечатанные в «Автографе» следующие строки предисловия Рассела: «Как было указано, несколько друзей Чаренца спрятали или закопали доверенные им поэтом рукописи. Аветик Исаакян сжег их». Источник этой информации указывается Расселом в примечании номер «10», где черным по белому написано: «См. мою статью о Регине Казарян, Аветике Исаакяне и других (The Armenian Counterculture That Never Was, («Автограф» («Инкнагир»), с. 17). То есть господин цитирует самого себя, и нет ни одной другой ссылки, первоисточника, доказанного факта, письменного свидетельства. Он сам автор своего выдуманного источника. Если Рассел в какой-то миг почувствовал себя чаренцеведом, то он обязан был прочитать в книге «С Чаренцем. Воспоминания.» следующий отрывок из воспоминаний Регины Казарян, беззаветно преданной памяти Чаренца: «В эти дни (зимой 1937 г. - А. И.) Аветик Исаакян выразил желание навестить меня, чтобы увидеть детей Чаренца. ...Перебрав по одной все рукописи, Мастер остановился на одной, мелко и тесно написанной на четырех больших страницах, заметно расчувствовался и, дрожащими руками усадив детей к себе на колени, беззвучно заплакал. Плакала и я. Посидев около двух часов, Мастер передал мне для детей конверт с 150 рублями и ушел. Это было единственное посещение со стороны всех представителей армянской интеллигенции того времени». («С Чаренцем. Воспоминания., Ер., 1997, с. 356). И не нужно распространять высосанные из пальца измышления о Мастере. Дружба Чаренца и Исаакяна принадлежит к той небесной сфере, к которой профессор Рассел вообще не имеет возможности приблизиться, поскольку он, говоря аллегорически, находится в Седьмом круге «Ада» Дантe... Вот уровень научности писаний Рассела, его дискуссионной этики. Сделанное им напоминает поведение «новых левацких гуру». Вот научная объективность нашего поборника истины, который на основании собственной клеветы оставляет за собой право навешивать на Исаакяна ярлыки, говоря о «его трусости, если не сказать малодушии...» и тому подобное. ...Действительно, «такие вот дела». В одном случае одного нашего поэта провозглашают гомосексуалистом, а в другом случае утверждают, что его близкий друг сжег его рукописи. А нижеследующее я пишу не для расселов и тех, кто тиражирует подобную подлую клевету, а для тех молодых людей, которые, не зная сути дела, могут однажды прочесть бредни американского «арменоведа» и не понять, о чем речь. Со всей ответственностью заявляю, что у Исаакяна не было ни одной рукописи Чаренца, кроме адресованного ему 6 октября 1937 г. из ереванской тюрьмы НКВД письма на платке. И почему они должны были у него быть? Каждый писатель - хозяин своих рукописей. Ни один факт не говорит о том, что Чаренц отдавал Исаакяну свои рукописи. И Исаакян после ареста Чаренца не обшаривал, как некоторые, его архив. Скажу еще, что после домашнего ареста Чаренца Исаакян был единственным человеком, который периодически встречался с гонимым поэтом, за что в 1937 г. подвергся критике на спецзаседании Союза писателей (См. материалы архива СПА). И именно из дома Исаакяна злосчастным летним днем 1936 г. Чаренц уехал в Цахкадзор. А последнее стихотворение-посвящение Чаренца, которое он через Изабеллу передал Исаакяну из тюрьмы в октябре 1937 г., написанное на платке, до сих пор как святыня хранится у нас дома. Хотя самой «опасной» рукописью был именно этот платок как «прямая улика». Но Исаакян свято хранил платок, пренебрегая любой опасностью и угрозами. Он не уничтожил его, не послушавшись даже самого Чаренца, который в тот же день (6 октября 1937 г.) с платком для Исаакяна передал жене следующую записку-поручение: «Изабелла, Передай Аветику, но так, чтобы абсолютно никто этого не видел и не знал. Скажи ему, чтобы прочитав, уничтожил или, если захочет сохранить, пусть хранит так, чтобы никто не узнал, и пусть никому не показывает». Здесь уже не нужны никакие комментарии. Хочется спросить, кому из своих современников Чаренц послал бы подобное письмо? Значит, именно благодаря Исаакяну для потомков сохранено последнее написанное Чаренцем стихотворение. В личной библиотеке Исаакяна свято сохраняются все те книги, которые с авторскими дарственными надписями Чаренц подарил поэту в Венеции и Ереване. Я уже не говорю о том, что если бы Мастер был человеком «трусливым» или «робким», то не сохранил бы в своем архиве адресованные ему письма таких выдающихся деятелей Армянской революционной партии «Дашнакцутюн», какими были Симон Врацян, Аветис Агаронян, Арташес Дарбинян, Амо Оганджанян, Вардкес Агаронян и другие. Если бы рукописное письмо любого из этих людей попало в руки НКВД Арм. ССР, судьба Исаакяна была бы решена. Все это - расселовские писания и публикации «Автографа» - всего лишь малая часть той широкомасштабной деятельности, которую осуществляют захватившие в ряде американских университетов арменоведческие кафедры некоторые профессора и их всесильные заказчики против истоков возникновения нашего народа, против идентичности нашего языка, против почитаемых нами святынь и наших великих национальных деятелей. И сегодня против этих деятелей поднимает свой голос протеста прогрессивное и патриотично настроенное армянское студенчество в Америке. И хочу подчеркнуть, что в этом антиармянском «походе» в равной степени виноваты наши местные фарисеи («бойцы» пятой колонны), распространяющие и восхваляющие подобные идеи.

Армия Обороны НКР Ну вот они и позади, оперативно-тактические учения АО НКР, на которых довелось побывать после многолетнего перерыва. Можно подводить итоги. Так как связывать в цельный текст времени нет, поэтому набрасываю впечатления «пунктами», которые маловероятно, что будут доведены до связного текста. 1. Первое, что бросилось в глаза это возросшая штабная культура командиров ОР и офицеров штаба АО. Вспоминая, как это выглядело в конце 90-х, когда грамотных штабников можно было пересчитать по пальцам, причем все они были «выходцами» и старшими офицерами ГШ СССР, то теперь это армянские офицеры, - прошедшие соответствующие курсы переподготовки, естественно. В начале XXI века штабная машина со скрипом, но начинала проворачиваться, работать, начальники управлений и командиры ОР учились докладывать по бумажке, которую им помогали сварганить. Запинались, очень часто просто ругались зачем им это надо – вот так мучаться. Теперь другая картина, - скорая и грамотная речь офицеров, понимающих, что говорится и зачем. Грамотно отработанные карты и такие же грамотные доклады как на этапы выработки замысла операции, так и решения Командующего. Задачу можно считать решенной – штаб АО НКР это состоявшаяся и все более и более эффективно работающая реальность. 2. Второе, что порадовало. Все доклады и карта отрабатываются на армянском языке. Переход армии на армянский, включая и штабную культуру можно считать состоявшимся фактом. В те «времена далекие» реальное управление войсками и тем более работа штаба зиждилась на русском языке, что было естественно и объективно, - не было ни армянской военной терминологии, не тем более кадров, которые могли бы обеспечить функционирование штаба на армянском. Теперь данная задача также решена, - процентов на 90-95%. Наиболее ответственные и «тонкие» моменты, как и прежде, отрабатывают офицеры с советским прошлым и наследием – мозгов, навыков, но они уже достаточно хорошо и спокойно изъясняются и на армянском. Можно говорить о состоявшемся сплаве советской классической и уже армянкой штабной культуры. Более всего порадовали начальник штаба и начальник оперативного управления, - все нормально, за «мозг армии» можно не беспокоиться. 3. Наконец-то начали всерьез отрабатываться не только оборонительная и контрнаступательная, но чисто наступательная операции. Дай бог... Осталось сделать еще один шаг и прийти к понимании неизбежности не просто наступательной операции, но блицкрига. Причем это скорее проблема высшего политического руководства, нежели военных. В свое время Командующий АО Самвел Бабаян громко и ясно говорил о блицкриге, но затем данная линия проиграла политику и наступили «7 тучных лет», в течении которых армянская политическая элита «занималась» несколько другими задачами, в которые блицкриг не вписывался. Сейчас ситуация меняется, во всяком случае в НКР меняется точно и однозначно. Возможно есть проблема с высшим руководством РА, ну так и они никуда не денутся и довольно скоро поймут всю безысходность и безальтернативность именно такой стратегии, - спасибо России, Турции и Азербайджану за проводимую работу. Ну и зря, что ли, я разрабатываю идеи этого самого блицкрига XXI века, - на подходе очередная толстая статья. Все будет путем... 4. Честное слово, - порадовал личный состав. Причем порадовал не только и не столько выучкой, военной выправкой. Я о более глубоких пластах и даже «расовом» моменте и антропологии. Сейчас можно говорить об этом, но 10 лет назад призывники оставляли гнетущее впечатление. В основном маленькие, щуплые, тщедушные, хилые, когда без мата и палочной дисциплины удержать боеспособность армии было просто невозможно. Надо было бить и через битье выстраивать вертикаль управления. Что с того, что офицерский состав у тебя тогда был жестким, с боевым опытом, - рядовой состав, его уровень развития, психология не оставляла никакой другой альтернативы, кроме как битья и жесткой диктаторы. Можно называть это апологией или обоснованием бабаяновских времен, но сейчас по прошествии лет понимаешь, что это было просто неизбежно. Ну, так можно со спокойно совестью подводить итог и ставить точку на данном этапе. Новый армянский солдат - высокорослый, крепкий, с развернутыми плечами, высоко поднятой головой. И светлый, на грани русого... Вот что победа делает-то с народом. Выпрямляет спины. Если предыдущих надо было страховать, то это поколение само будет рваться в бой и будет на порядок более эффективным, нежели их отцы, которые ерепенятся, типа мы и сами пока что в силах взять оружие. Думаю в этом необходимости уже нет, - пара кадровых военных с боевым опытом вполне достаточно, чтобы передать новому поколению самое главное – боевой опыт и умение вести себя под огнем противника. Ну, так высший командный состав АО пока что с эти самым опытом и как это будет работать можно было наблюдать во время тех же событий вокруг Левонарха. Вывод. Я доволен... Все идет как надо. К войне, если оценивать наиболее важный компонент - морально-психологический климат, боевой дух, уровень боевой подготовки и выучку войск. Мы готовы. Более того, у нас появились армянские штабные офицеры армейского звена и где-то даже начал проклевываться армянская штабная культура. Через поколение проблем не будет вообще. Точнее проблемы будут чисто технологические, - то бишь вооружение и военная техника, которую надо обеспечить для армянской военной машины, коротая начала явственно оформляться. Именно машина... http://ar-vest.livejournal.com/137436.html

Левон МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН Сербское Косово – это армянский Нахиджеван 17 апреля состоялось первое заседание Международного суда ООН в Гааге по проблеме законности провозглашения государства Косово и Метохия. Суд этот стал возможен благодаря иску Белграда. Сербия обратилась в суд с требованием рассмотреть правомочность провозглашения Косово и Метохии. Еще до начала суда аргументы «за» и «против» провозглашения Косово представили из юридического департамента ООН, а также властные структуры Сербии и «ответчика» Косово. Аргументация сторон пока для широкой общественности не разглашается, однако, исходя из реалий постсоветского пространства их нетрудно предугадать. Не намного труднее отгадать и само решение суда: в лагере сторонников Косово находятся такие локомотивы международного «дышла», каковыми являются США, Англия, Германия, Франция, Австрия, Швейцария... Правда, не менее внушителен и список противников нового государственного образования: Китай, Россия, Боливия, Словакия... Находятся в этом лагере и две закавказские республики: Грузия и Азербайджан. Не стоит, наверное, пояснять, почему в лагере противников независимости Косово оказались маяк демократии и идеал толерантности, каковыми при каждом удобном случае любят позиционировать себя Тбилиси и Баку: и Саакашвили, и Алиев воспринимают выражение «право народов на самоопределение» как личное оскорбление. Несмотря на то, что решение Международного суда ООН в Гааге носит рекомендательный характер, оно обладает как огромной моральной нагрузкой, так и, что несравнимо важнее, правом прецедента. Отмеченные обстоятельства привели к тому, что в вопросе о праве косоваров на провозглашение собственного государства Армения оказалась в весьма щекотливом положении. Казалось бы, Армения, имея в виду наличие на карте Южного Кавказа Нагорно-Карабахской Республики, должна поддержать Косово. С другой стороны, незаконность провозглашения Косово и Метохии очевидна, и проголосовать за нее означает проголосовать против истины. Косово является исконно сербским краем, и этот факт не вызывает сомнений даже у самых яростных сторонников нового образования. Албанское большинство Косово стало таковым в результате турецкой военной (и религиозной!) экспансии, антисербской политики бывшего лидера Югославии хорвата И. Б. Тито и, наконец, проведенных войсками НАТО этнических чисток, выразившихся в жесточайшем изгнании сербов из края. Отметим также, что независимость Косово и Метохии была провозглашена в то время, когда этот вопрос был передан в компетенцию ООН и не успел найти своего окончательного решения. Немалое значение имеет и тот факт, что решение о провозглашении государства было проведено без учета мнения населения – референдума – что классифицируется международным правом как узурпация власти. Исходя из вышесказанного, признание Арменией Косово было бы нецелесообразным, и даже вредным шагом. Сербское Косово – это армянский Нахиджеван. И в том и в другом случае сильные мира сего собрались, чтобы отсечь от одного государства его исконные земли и передать государству другому. Ибо вряд ли кто сомневается в том, что уже в обозримом будущем Косово сольется с Албанией. Более того, уже сегодня явственно видно стремление албанцев нарастить свою территорию также и за счет Македонии и Черногории. Следует заметить, что поданный против Косово голос Армении противоречит интересам Нагорно-Карабахской Республики лишь на первый, поверхностный, взгляд. Практически нет сомнений в том, что суд в Гааге признает «законность» зарождения Косово и Метохии. Миром, к сожалению, правит сила, а не закон и право. А сила пока на стороне «болельщиков» Косово, уже успевшего, кстати, превратиться в рассадник радикального исламского движения ваххабитов в Европе. Таким образом, «армянский» голос никак не может повлиять на решение о признании Косово законным государственным образованием, уже признанного со стороны 57 государств.. Ожидаемое решение суда, безусловно, создаст право прецедента для НКР и укрепит позиции Степанакерта и Еревана в будущих дебатах по законности провозглашения Нагорно-Карабахской Республики. Армянским государствам тем легче будет говорить о правовых обоснованиях провозглашения НКР, чем с большими нарушениями закона будет признано право косоваров на собственное государство. В самом деле, реализованное жителями НКР право на самоопределение имеет несравненно больше правовых оснований, чем Косово. Более того, и это можно доказать на любом беспристрастном экспертном уровне, независимость НКР, в отличие от независимости Азербайджана, была провозглашена с полным соблюдением международного права и законодательства СССР. О правовой корректности провозглашения НКР и незаконности образования Азербайджанской республики говорилось и писалось не единожды. По этой причине ограничимся лишь констатацией некоторых фактов. 17 марта 1991 года в СССР, в том числе и в Азербайджане, состоялся референдум «по сохранению» СССР. В референдуме приняли участие 75,1% от имеющих право голоса жителей Азербайджана. Подавляющее большинство – 93,3% - проголосовавших высказались за сохранение Союза ССР и пребывание там Аз.ССР. Однако через пять с небольшим месяцев группа депутатов Азербайджана провозгласила независимость Азербайджана. Решение это в корне противоречило итогам недавнего референдума и не было обосновано хотя бы формальным учетом мнения населения. Таким образом, провозглашение Азербайджана в августе 1991 года явилось преступлением против населения этой советской республики и должно быть классифицировано исключительно как акт узурпации власти. Карабах и Нахиджеван были переданы в состав советского Азербайджана – в 1921 году, что, согласно Закону СССР «О порядке выхода союзной республики из состава СССР», предполагало отказ Азербайджана от претензий на эти территории. Кроме того, являясь национально-государственным образованием в составе СССР они обладали неотъемлемым правом на проведение отдельного референдума по вопросу определения своего политико-государственного устройства. Вряд ли кто, кроме узколобых бакинских политиков, сможет оспорить тот факт, что состоявшийся в НКР 10 декабря 1991 года референдум явился реализацией права населения края на определение своего политико-государственного статуса. Узурпировав власть на части территории советского Азербайджана, бакинское правительство попыталось силой оружия подчинить себе те территории, что отказались подчиниться узурпации и оформили свое государственное устройство на основе международного права. В случае с Талыш-Муганской республикой Баку удалось подавить освободительное движение коренных в регионе талышей, однако агрессия против НКР потерпела неудачу. Требования Баку о «восстановлении территориальной целостности советского Азербайджана» не могут быть признаны обоснованными как с исторической, так и правовой точки зрения, и являются неприкрытым стремлением к узурпации власти в армянском регионе политическими методами. Приведенные и многочисленные другие аргументы законности провозглашения Нагорно-Карабахской Республики несомненно сильно актуализируются после признания «законности» провозглашения Косово и Метохии. Но даже если, что маловероятно, «признания» Косово в Гааге не последует, все равно: аргументы армянских государств получают новую значимость.

Любопытные мугамы от Александра Будберга из "Московского комсомольца". Ощущение, что зарплату он получает в Баку: http://echo.msk.ru/programs/personalno/585919-echo/